Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Феномен границы в контексте проблемы смысла бытия и познания 19
1.1. Сознание границы и границы сознания 19
1.2. Познание предела. Ф. Ницше о трагическом познании 42
1.3. Проблема границы в философии диалога Ф.М. Достоевского и М.М. Бахтина 54
1.4. Бытие на границе: трагический оптимизм русской философии начала XX века 77
1.5. Экзистенциально-антропологические смыслы границы 92
Глава II. Граница-переход. позитивный смысл отрицания 111
2.1. П.А. Флоренский о смысле обратной перспективы 112
2.2. Специфика и значение «отрицательной онтологии» 131
2.3. Творческое «неразумение» как выражение пограничного состояния 145
Глава III. Философский смысл границы. проблема культурно-исторического горизонта 172
3.1. Место традиции в процессе формирования исторического сознания 172
3.2. Понятие культурно-исторического горизонта 207
3.3. Способы бытия человека как субъекта гуманитарного знания 231
3.4. Феномен пограничной точки 257
Заключение 300
Список литературы 307
- Познание предела. Ф. Ницше о трагическом познании
- Бытие на границе: трагический оптимизм русской философии начала XX века
- Специфика и значение «отрицательной онтологии»
- Понятие культурно-исторического горизонта
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Основной проблемой данного научного исследования является феномен границы, возникающий на пересечении разных жизненных центров и поэтому имеющий непосредственное отношение к проблеме целостности человеческого бытия и познания. Ответ на вопрос, когда и почему граница становится проблемой, следует искать в самой действительности, в нашем отношении к миру и к самим себе. И здесь обращает на себя внимание наличие двух крайностей: либо размывание границ вплоть до их исчезновения там и тогда, где и когда их присутствие необходимо и оправдано, либо несвоевременное и неуместное установление жёстких границ вопреки всякому здравому смыслу. В обоих случаях имеет место дефицит «культуры границ», который приводит либо к возрастающей неопределённости в отношении, например, моральных, культурных норм, меры дозволенного и недопустимого, либо к непродуктивному ограничению, последствия которого могут быть не только драматическими, но и трагическими. Любая крайность – это дорога к догматизму, а эта точка зрения не способна, по своей сути, к позитивному диалогу.
В контексте динамично развивающегося мира феномен границы требует философского осмысления. Осознанное отношение к проблемам, возникающим в связи с явлением перехода, – важный шаг на пути преодоления негативных процессов в духовной жизни общества – таких, например, как инертность мышления, неоправданные амбиции, «анонимная ответственность» и «неспособность к разговору» (Г.-Г. Гадамер), кризис культуры границ, о чём говорил М.М. Бахтин, подчёркивая, что культура «вся расположена на границах», и «каждый культурный акт существенно живёт на границах: в этом его серьёзность и значительность; отвлечённый от границ, он теряет почву, становится пустым, заносчивым, вырождается и умирает». Философское осмысление опыта «бытия на границе», самой границы как определённого феномена способно повлиять на решение многих проблем, возникающих в сфере человеческой духовности, социального и гуманитарного бытия и познания.
Общим мотивационным фоном для постановки проблемы границы и обоснования её актуальности, несомненно, является глубокий системный кризис, который переживает современное мировое сообщество. Понятие кризиса довольно объёмно, но самым существенным для любой из его форм является сознание границы, у которой многое из того, что некогда казалось предельно ясным и понятным, становится проблематичным, подвергается сомнению или же, наоборот, обретает ясную форму выражения и смысл то, что ранее не имело никакого смысла.
Кризис – это время неопределённости, и сама эта ситуация выдвигает требование перехода или выхода из состояния неопределённости, размытости
границ. Таким образом, граница, её осмысление и понимание связанной с ней ситуации, превращается в проблему. Более того, граница становится «местом» зарождения и актуализации целого круга проблем: проблемы перехода, смены состояний, установок сознания; проблемы отношения между различными культурными нормами, традициями, системами ценностей; проблемы смысла, понимания, интерпретации, диалога, релятивизма и многих других вопросов, которые таятся в области «пограничья», ситуации «между» и, собственно, приобретают форму вопроса при условии проблематизации самой границы как особой реальности, где возникает иной, внутренний механизм смыслообразования. Актуальность исследования обусловлена неопределённостью именно этого статуса феномена границы.
Время выявляет новые аспекты проблемы границы, ведь у каждой эпохи свои горизонты и своё понимание предела возможного и невозможного. Смена социокультурного контекста вносит изменения в характер философского мышления. На «стыке» сложившихся, действующих традиций и формирующихся новых тенденций возникает феномен границы, который указывает на то, что эти новые тенденции не сразу становятся в полной мере альтернативой доминирующему типу мышления и знания.
Эта пограничная или экстремальная ситуация, когда границы состояний не ясны, неизбежно вызывает споры, например, вокруг метафизики. С одной стороны, «неопределённость границ порождает споры» (Г. Лейбниц), с другой – именно поэтому «границы обладают притягательной силой» (К. Ясперс). Г.В.Ф. Гегель справедливо заметил, что требование «радикального искоренения» метафизики сталкивается с призывом радикального изменения содержания и формы прежней метафизики, что всякое творчество нового начинается с некоего «брожения» и «враждебного» отношения к существующим нормам, принципам, которое объясняется стремлением отстоять новый принцип «во всей его неразвитой напряжённости». Это состояние «брожения», «напряжённости», неопределённости границ характеризует переходное время как в развитии культуры в целом (философии, науки, искусства и др.), так и в творческой эволюции взглядов конкретного человека. Самые устойчивые жизненные формы, как верно заметил Л.М. Баткин, со временем утрачивают своё культурное значение, хотя само это время «драматических смысловых преображений», «сдвигов» сохраняет онтологическое культурное значение.
Без преувеличения можно сказать, что и современная философия переживает эту самую «экстремальную ситуацию», которая получает оценку онтологического и эпистемологического «сдвига», например, в концепциях радикального конструктивизма. «Четырёхкратный сдвиг кантовского вопроса» (М. Фуко), переход «от мира науки к миру жизни» (Г.-Г.Гадамер), «от интеллектуализма к миру “жизненного опыта”» ( Х. Ортега-и-Гассет) не завершены и по-прежнему являются предметом философского осмысления. Исследование феномена границы находится в русле актуального на сегодняшний день поиска онтологических оснований познания, формирования новой
эпистемологии в изменившемся жизненном контексте, особенно при определении специфики гуманитарного и социального знания, «гуманитарной рациональности», методологии гуманитарных наук, о чем идет речь в диссертации. Необходимость такого рода исследований определяется глубокими преобразованиями всей системы отношений человека с миром, когда особое значение приобретают социальные и гуманитарные смыслы бытия и познания. Несомненно, проблема границы существует и в естественно-научном познании, где она предстаёт в широком круге проблемных вопросов, но данное диссертационное исследование ограничено изучением её гуманитарного, экзистенциального аспекта.
Степень научной разработанности проблемы.
Критерием выбора представленных в диссертации авторов стал гуманитарный, экзистенциальный аспект проблемы границы, с которым связана основная цель и предмет исследования. Метафизические размышления на тему границы имеют давнюю историю. Уже в самом начале формирования философского мировоззрения граница в значении предела, меры стала предметом рефлексии. Со временем граница обретала статус не просто предельного понятия, объясняющего мироустройство, а некой концептуальной идеи, вокруг которой формировались основные положения целого ряда философских школ и направлений, таких, например, как философия жизни, феноменология, экзистенциальная философия, философская герменевтика, философская антропология, опыт которых используется в данном исследовании. Осознание кризисных явлений рубежа XIX-XX веков существенно повлияло на изменение направления философского познания в сторону поиска именно антропологических и экзистенциальных смыслов, актуализации индивидуально-личностного начала в философии, в эпистемологии в частности.
В исследовании экзистенциально-антропологических смыслов границы существенную роль сыграли труды таких мыслителей, как Ф. Ницше, В. Дильтей, С. Кьеркегор, Ф.Шлейермахер, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Г.-Г. Гадамер, К. Ясперс, Ж.-П. Сартр, Г. Марсель, М. Бубер, Ж. Лакруа, Э. Мунье, Э. Левинас, М. Мерло-Понти, Х. Ортега-и-Гассет и др.
Для осмысления целого ряда аспектов проблемы границы в её гуманитарном измерении следует отметить неоценимый вклад русской философии начала XX столетия в лице П.А. Флоренского, Н.А. Бердяева, Л. Шестова, С.Л. Франка, И.А. Ильина, Г.Г. Шпета, Ф. А. Степуна, В.В. Розанова, С. Н. Булгакова, И.И. Лапшина, В.Ф. Эрна и А.Ф. Лосева. Значительную ценность для диссертационного исследования имели произведения Ф.М. Достоевского, а также публикации русских и зарубежных мыслителей, посвященные анализу его творчества. Особо здесь следует выделить труды М.М. Бахтина, с чьим именем связаны оригинальные идеи по проблемам гуманитарных наук, в том числе и по проблеме границы.
В истории развития философской мысли проблема границы как знание о незнании или «знание незнания» (Г.-Г. Гадамер) рассматривалась в разных вариантах: как знание предела (Аристотель: «невозможно знать, пока не дойдёшь до неделимого»); «учёное незнание» (Н. Кузанский), непознаваемая «вещь в себе» (И. Кант), «абсолютное знание» (Г.В.Ф. Гегель), «преодоление самоочевидностей» (Л. Шестов), «непостижимое» (С. Франк)», «невидимое» (М. Мерло-Понти), «подлинное незнание» (М. Монтень, К. Ясперс) и др.
Отдельные аспекты пограничного мира культуры, пограничной природы сознания, познания и творчества были предметом внимания И. Канта, Г.В.Ф. Гегеля, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, Ф.М. Достоевского, М.М.Бахтина, Н.А. Бердяева, Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна, М. Ферворна, Э. Кассирера, Г. Риккерта, К. Ясперса, З. Фрейда, К. Юнга, М. Хайдеггера, Г.-Г. Гадамера, П. Рикёра, М. Полани, Л. Витгенштейна, Б. Рассела, Ж. Делёза, Р. Барта, М. Фуко, Ж. Батая, Ж.Ф. Лиотара, М. Бланшо, Т.С. Элиота и других мыслителей; а также И.В. Гёте, Е.А. Баратынского, Х.Л. Борхеса, Ш. Бодлера, Б. Пастернака, О. Э. Мандельштама, М. Цветаевой, А. Ахматовой, М. Врубеля, К. Малевича, В. Кандинского, А. Блока, А. Белого, М. А. Волошина, Ф. Сологуба, Г.Манна и Т. Манна, М. Лермонтова, Ф. Искандера, С. Цвейга, Г. Флобера, П. Валери, А. Арто, Г. Гессе и других философов, и деятелей искусства, работы которых привлечены в исследовании.
Из современных авторов, в чьих работах были освещены важные аспекты проблемы границы, следует назвать такие имена, как М.К. Мамардашвили, А.М. Пятигорский, Ю.М. Лотман, Л.М. Баткин, Г.С. Батищев, Д.С. Лихачёв, С.С. Аверинцев, Ф. Лесур, Л.А. Микешина, М.С. Каган, В.М. Межуев, П.С. Гуревич, В.Л. Махлин, Б.В. Раушенбах, Э. Агацци, А.С. Ахиезер, В.С. Библер, Е. Анчел, И.А. Бескова, М.С. Козлова, Л.А. Маркова, В.А. Лекторский, П.П. Гайденко, Н.С. Автономова, А.С. Арсеньев, В.В. Налимов, В. А. Подорога, В.Г. Кузнецов, И.Т. Касавин, Н.С. Мудрагей, Г.Л. Тульчинский, В.Н. Порус, И.П. Меркулов, Д.В. Пивоваров, Н.И. Полторацкая, Б.И. Пружинин, Дж. Сёрль, Ф.И. Гиренок, Перцев А.В., Ю.Г. Кудрявцев, Л.В. Карасев, В.П. Зинченко, Е.Г. Яковлев, К. Штёкль, Л. Свендсен, Д.А. Леонтьев, М. Блюменкранц, И.Д. Неважжай, В.А. Кутырёв, А.В. Ахутин, З.А. Сокулер, С. Зимовец, Д.И. Дубровский, Б. Беттельхейм, С.С. Абрамов, А. Мигдал, И.К. Лисеев, В.П. Филатов, А.Н. Фатенков, Б. Дубин, М. Воловикова, А. Трофимов, С.А. Смирнов, Ю.М. Смирнов, Б.В. Марков, А.А. Пылкова, А.В. Горин, Н.В. Бунтман, В.М. Литвинский, В. Штегмайер, И.И. Семаева, Н. Решер, В.П. Бранский, В.В. Пучков.
В исследовании исторического смысла границы с учётом фактора времени и места традиции в гуманитарном познании были использованы работы Г.В.Ф. Гегеля, Ф. Ницше, О. Шпенглера, Г. Зиммеля, М. Мерло-Понти, М. Бубера, Х. Ортеги-и-Гассета, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, Г.-Г. Гадамера, К. Ясперса, П. Флоренского, Н. Бердяева, Л. Шестова, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, Л.Н. Гумилёва, П.А. Чаадаева, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, Д.С. Лихачева, М.К. Мамардашвили, В.М. Межуева, Л.А. Микешиной, В.С. Семенцова, З.А. Сокулер, Н.С. Автономовой, В.Г. Федотовой, А.В. Ахутина, А.Я. Гуревича, Л.М. Баткина, Н.В. Мотрошиловой, П.П. Гайденко, В.Л. Махлина, Э.Ю. Соловьёва, С. Жижека, В.И. Молчанова, А.В. Гулыги, Ю.В. Петрова, И.Т. Касавина, Н.А. Хренова, Ф. Фукуямы, М. Фуко, Р. Рорти, Э. Трёльча и др.
К отдельным аспектам границы в контексте проблемы диалога, коммуникаци, перевода обращались Сократ, Платон, Л. Фейербах, О. Розеншток-Хюсси, М. Бубер, К. Ясперс, Г.-Г. Гадамер, Ю. Хабермас, С.Л. Франк, Н. Бердяев, М.М. Бахтин, Г.С. Батищев, В.Л. Махлин, Н.С. Автономова, З.А. Сокулер, А. М. Руткевич, А.В. Михайлов, В.В. Бибихин и др., идеи которых привлекались в работе. Понять онтологически-событийный смысл границы помогли живые диалоги и переписка Вяч. Иванова – М.О. Гершензона, Э. Гуссерля – Г.Г. Шпета, Б.Пастернака – М. Цветаевой, П.А. Флоренского – Е.Н. Трубецкого, М. Хайдеггера – Э. Кассирера, Э. Фромма – Д. Судзуки – Р. де Мартино.
Данная работа по своему характеру сама является «пограничной» в том смысле, что в ней предпринята попытка найти такой угол зрения, который актуализирует сразу несколько аспектов проблемы границы: её онтологическое толкование как особой реальности – «между», «со-бытия»; гносеологическое – как бытийной функции сознания, или духовной функции осмысления целостности сознания не как данности, а как заданности гуманитарного смысла, когда сознание (познание) рассматривается не само по себе и не в отношении к действительности, а внутри бытия, при этом познание становится пониманием, или способом бытия человека (онтологической гносеологией или онтологией сознания). Исследуется также культурно-исторические аспекты – как проблема времени, проблема соотношения традиции, культурной нормы и творчества, как проблема горизонта новых возможностей и перспектив, открывающихся в связи с явлением перехода, с обретением пограничной точки зрения, имеющей гуманитарный смысл.
Выделенные аспекты проблемы не исчерпывают всей полноты и сложности феномена границы, который может проявляться в совершенно разных контекстах и смыслах,что выходит за пределы предлагаемого диссертационного исследования.
Объектом исследования является развитие экзистенциальной эпистемологии – становление границы как феномена и категории гуманитарного бытия и познания.
Предмет исследования: феноменология границы в контексте культурно-исторического горизонта как особой гуманитарной реальности.
Основная цель: исследование философских, экзистенциально-антропологических смыслов феномена границы как онтологического и гносеологического основания культурно-исторических и гуманитарных форм бытия и познания через выявление свойственной данному феномену внутренней динамики.
Цель определяет решение следующих задач:
обосновать необходимость философского осмысления феномена границы в единстве онтогносеологического и культурно-исторического подходов;
исследовать гуманитарный опыт неклассической философии как философии понимания жизненного мира в его целостности, выявить специфику экзистенциально-антропологических смыслов границы;
исследовать философский смысл понятия обратной перспективы, её связь с феноменом границы на основе анализа статьи П. Флоренского «Обратная перспектива»;
дать сравнительный анализ типов «отрицательной онтологии», определить её специфику и значение для понимания феномена границы;
обосновать позитивный смысл отрицания на примере творческого отрицания («неразумения»); определить его как необходимое условие возможности перехода «от одной границы к другой»;
выявить концептуальное значение понятия «культурно-исторический горизонт» для определения философского смысла границы;
исследовать феномен «пограничной точки», её логику «обратного мышления», возможность перехода к гуманитарным смыслам бытия, а также как (со)бытийное образование сознания.
Теоретико-методологическая база исследования.
Диссертационное исследование строится на неразрывном единстве онтогносеологического и культурно-исторического подходов, что является необходимым условием включения феномена границы в содержание гуманитарной «онтогносеологии» в качестве её смыслообразующего «центра», «середины», определения гуманитарной точки зрения как пограничной. Исследование феномена границы находится в русле актуального на сегодняшний день поиска онтологических оснований познания. За теоретическую основу исследования философского смысла границы взят опыт неклассической философии феноменолого-герменевтического и экзистенциально-антропологического направлений по той причине, что в ней обоснована необходимость, наряду с рационалистической, «научной» философией, разрабатывать философию жизни, проблематику «жизненного мира» в целом. Это существенно повлияло на представления о границах познания, активизировало поиск онтологических оснований самой возможности познания и понимания, гуманитарного смысла бытия и познания в целом.
Область «пограничья» в силу своей специфики выдвигает требование комплексного, междисциплинарного подхода, применения компаративного анализа, диалектической и герменевтической методологии, принципа историзма, а также «синтеза и диалога когнитивных практик» (Л.А. Микешина).
Научная новизна исследования состоит в следующем:
осуществлена актуализация философского смысла понятия «граница», предложен комплексный подход на основе единства онтогносеологического и культурно-исторического аспектов проблемы границы;
введено и обосновано онтологическое определение границы как особой гуманитарной реальности; выявлена специфика гуманитарного бытия и познания на основе анализа экзистенциально-антропологических смыслов границы;
- применены идеи феноменологии, а также принципы диалектической методологии и герменевтики в исследовании и объяснении феномена границы, познавательного потенциала этого понятия в современной эпистемологии;
- разработан понятийный аппарат для раскрытия философского смысла границы, в том числе такие понятия, как «обратная перспектива», «обратное мышление», «отрицательная онтология», «творческое отрицание», «культурно-исторический горизонт», «пограничная точка»;
выявлен эвристический потенциал классической и неклассической философии экзистенциально-антропологического и феноменолого-герменевтического направлений на основе принципа «диалога когнитивных практик»;
исследованы внутренние «механизмы» образования гуманитарных смыслов бытия и познания на основе бытийной функции сознания (онтологии сознания), а также социокультурных и онтологических оснований познания.
Положения, выносимые на защиту.
1. Проблема границы состоит прежде всего в том, что она устанавливает предел возможностям человека, например, познавательным, но еще более существенно наличие онтологически значимых пограничных состояний, благодаря которым становится возможным выход человека к более глубоким смыслам, с которыми связано гуманитарное измерение бытия. В этих пограничных, предельных состояниях, приобретающих характер «судьбоносных событий», и обнаруживается феномен границы, выявляется актуальность и необходимость его философского осмысления в единстве онтогносеологического и культурно-исторического подходов.
2. Онтологический смысл границы раскрывается в определении её как особой реальности - «между», «со-бытия»; гносеологический – как бытийной функции сознания, или духовной функции осмысления целостности сознания не как данности, а как заданности гуманитарного смысла, когда сознание (познание) рассматривается не само по себе и не в отношении к действительности, а внутри бытия, когда познание становится пониманием, или способом бытия человека; культурно-исторический – как проблема времени, проблема соотношения традиции и новации, культурной нормы и творчества, как проблема горизонта новых возможностей и перспектив, открывающихся в связи с явлением перехода, с обретением пограничной точки зрения, имеющей гуманитарный смысл.
3. Идея границы входит в определение бытия человека и культуры в целом. Человек, как носитель сознания культуры, задан себе как проблема, как единство разных планов бытия – конечного и бесконечного, возможного и невозможного. На границе совершается событие мысли, усилие понимания бытия. Граница и есть это со-бытие, со-мышление, со-понимание, со-творчество. Существенным в определении границы является то, что противоположности, образующие её, значимы друг для друга, благодаря чему и становится возможной смена состояний, переход (одного в другое или в «своё иное»). Иными словами,
граница оказывается тем открытым пространством (“между”), где соединяются разные горизонты смысла. Именно поэтому граница есть символ, в этом раскрывается её философский смысл.
4. Философский подход к проблеме обнаруживает символический характер границы. Она сама является символом перехода, символом пока ещё не раскрытых смыслов и не реализованных возможностей. Граница не столько разделяет, сколько соединяет разное, формируя особый «мир на границе». Область пограничья – это такое противоречивое образование, в котором соединяется, казалось бы, несоединимое, где «разум и неразумие бесконечно меняются местами, вступают в опасную, обратимую связь» (М. Фуко), где осуществляется сложный механизм смыслообразования, допускающий не только движение к ценностным смыслам, но и движение к «нулевой ценностной границе».
5. Феномен границы помогает связать рефлексивные и нерефлексивные формы познания в неразрывное целое, понять механизм актуализации необъективируемых, экзистенциальных структур. Граница является символом отношения, внутри которого осуществляется движение смысла. Механизм смыслообразования сложен, противоречив, допускает прерывность смысла. Уникальность феномена границы – в том поле напряжения, которое образуется в «между» (в со-бытии, со-понимании, со-творчестве, со-мышлении). Граница – это не данность, а заданность смыслов. Смысл – в глубине, в сущности. А сущность не проявляется целиком и сразу. И движение смысла не является равномерным – в какой-то момент может произойти «онтологический слом», «разрыв», «сдвиг». Иными словами, смысл не может быть бесконечно актуальным Движение смысла предполагает обратное актуальности – то, что получает определение бессмысленности, безрассудности, «неразумения».
6. На границе, у крайнего предела, совсем другое ощущение времени. Опыт предела, границы обостряет восприятие мира и даёт возможность познания более глубокого смысла бытия. В парадоксальном мире границы истина выходит за пределы обычного, нормального, потому что само время ставит под сомнение нормы и критерии «должного», «прекрасного», «истинного», считавшиеся непогрешимыми. В стремлении невозможное сделать возможным раскрывается природа и смысл творчества как «непрерывный переход от одной границы к другой» (Ж.-П. Сартр). В этом смысле творчество получает определение пограничного состояния.
7. Гуманитарное бытие как «бытие на границе» – это бытие внутри культурно-исторического горизонта, который несёт в себе не только смысл перехода границы, но и смысл продуктивного ограничения – смысл гуманитарный – признание ценности бытия Другого; в этом смысле бытие на границе – «место» рождения человеческой событийности. Гуманитарное бытие – «ускользающее бытие» в том смысле, что это явление не наблюдаемой онтологии, а человеческой со-бытийности (причастности) как подлинного бытия настоящего, онтологии творческого понимания и смысла, онтологии возможного.
8. В пограничной «точке» открывается антропологическая реальность Другого, и в этом смысле она имеет гуманитарное измерение, является тем, от чего мы отталкиваемся в поисках смысла бытия. Пограничная «точка», она же гуманитарная точка зрения, даёт понимание глубины и парадокса феномена границы и целостности смысла не как данности, а как проблемы сознания, которая решается в момент «встречи» сознания личности и сознания культуры (культурно-исторического горизонта). Пограничная «точка», как глубинная точка бытия, характеризует бытие сознания (смысла) в стадии постоянного «зановорождения». Образование этой живой формы бытия сопровождается состоянием творческого напряжения, усилия и перехода.
9.Гуманитарный смысл пограничной «точки» обусловлен человеческой потребностью в духовном общении. В живом непосредственном опыте такого рода общения, а не на уровне теоретического знания и концептуальных определений, раскрывается феноменальная природа пограничной «точки», её ценностно-мировоззренческие смыслы. Пограничная «точка» – это явление духовного бытия, бытия личности (А.Ф. Лосев: как «становящейся в ином сущности»), а не взгляд со своей точки зрения, то есть только в связи с собой и по отношению к себе. Очевидно, что такой опыт бытия, «бытия на границе», требует глубокого осмысления, то есть философии границы.
Теоретическая и практическая значимость исследования.
Теоретическая значимость исследования связана с гуманитарной направленностью философии границы, поэтому его результаты могут внести определённый вклад в разработку гуманитарной модели эпистемологии, в понимание специфики гуманитарных смыслов бытия и природы гуманитарного знания. Работа представляет интерес с точки зрения разработки методологических проблем гуманитарных наук. Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования полученных результатов и основных положений в чтении курсов по онтологии и теории познания, философии гуманитарного знания, философской антропологии, истории зарубежной философии, истории русской философии, а также философии истории, философии культуры. Материалы исследования могут найти применение в решении проблем мировоззренческого значения; проблем, возникающих в области пограничья; в воспитательно-образовательной практике с целью формирования философской культуры мышления, философского сознания, что особенно важно в сложных кризисных ситуациях как на уровне индивидуального, так и социального бытия.
Апробация исследования.
Основные положения диссертации нашли отражение в научных публикациях автора, в том числе в монографии «Философия “границы”» (Нижний Новгород, 2009 г.); в учебно-методических пособиях «Онтология и теория познания», «Логика» и в чтении курсов «Онтология и теория познания», «Философия гуманитарного знания», «Философская антропология», «История зарубежной философии XX века» для студентов философско-теологического факультета НГПУ; в выступлениях с докладами и сообщениями на методологических семинарах и заседаниях кафедры философии и кафедры философии и теологии НГПУ; в ежегодной научной конференции преподавателей, сотрудников и аспирантов НГПУ (апрель 2001,2002,2007); в «Рождественских православно-философских чтениях» (Н. Новгород, 2002 - 2010), в том числе «Православие и гуманитарное знание: XV Рождественские православно-философские чтения» (2006); в материалах международных и всероссийских научных, научно-практических конференций: «Проблема сознания: интегративный подход» (Н.Новгород, 2000); «Новая политика для новой экономики: альтернативы рыночному фундаментализму» (Москва, 2003); «Антропологическое измерение глобализационных процессов» (Владимир, 2003); «Гуманитарные науки и образование: опыт, проблемы, перспективы» (Тольятти, 2004); «Уваровские чтения-VI: граница и пограничье в истории и культуре» (Муром, 2005); «Антропологический потенциал современного университетского образования» (Н. Новгород, 2006); «Тысячелетие развития общественно-политической и исторической мысли России» (Н. Новгород, 2008); «Коммуникативистика: прикладные аспекты социально-гуманитарного знания» (Н. Новгород, 2008); «Коммуникативистика XXI века: актуальные социально-гуманитарные проблемы» (Н.Новгород, 2009); «Коммуникативистика XXI века: перспективы развития социально-гуманитарного знания» (Н. Новгород, 2010) и др.
Структура диссертации
Работа состоит из Введения, трех глав (глава I – из пяти параграфов, глава II – из трех параграфов, глава III – из четырех параграфов), заключения и списка литературы.
Познание предела. Ф. Ницше о трагическом познании
Необходимость анализа проблемы границы в контексте «новаторского духа» философской мысли Ф. Ницше обусловлена тем, что идея границы обретает у него статус концептуальной, является «ключом» к объяснению основных положений «философии жизни», ставшей альтернативой научно ориентированной классической философии с преобладавшим в ней рационально-логическим подходом. Понимая жизнь как целое, как постоянный переход, Ницше акцентировал внимание на различии жизненных и культурных форм, не устанавливая между ними жёсткой границы, подчёркивая взаимодействие аполлонических и дионисических элементов, их «постоянную двойственность»: если аполлоническое замыкает мир в определённые границы (упорядочивает, ограничивает), то дионисическое разрушает их.
Выбрав в качестве основной для своей философии и трудной для определения с точки зрения классической (научной) рациональности категорию жизни, изменив установку сознания вопросом «а что по ту сторону, за краем, за чертой?», смело заявив о своём отказе от устоявшихся стереотипов и стандартов мышления, Ницше совершил переворот в философском мировоззрении. Он понимал, насколько консервативно общественное мнение и насколько трудна миссия тех, кто берёт на себя смелость ставить «рогатые проблемы», высказывать «несвоевременные размышления», к пониманию которых общественное сознание не готово. В этом смысле очень выразителен образ «безумного человека» в «Весёлой науке» - безумного в глазах толпы зевак, до которых он пытается докричаться и донести мысль о смерти Бога. Но тщетны его усилия, потому что, как объясняет Ницше, «у каждого своя доля истины, которую он может вынести», и «слышат только те вопросы, на которые в состоянии найти ответ»33. В безумное время кризиса культуры мало кто способен понять смысл тех вопросов, которые задаёт «безумный человек», поэтому он говорит: «Я пришёл слишком рано ... мой час ещё не пробил. Это чудовищное событие ещё в пути и идёт к нам - весть о нём не дошла ещё до человеческих ушей. Молнии и грому нужно время, свету звёзд нужно время, деяниям нужно время, после того как они уже совершены, чтобы их увидели и услышали. Это деяние пока ещё дальше от вас, чем самые отдалённые светила, - и всё-таки вы совершили его!» .
Ницше не только призывает, но и переходит ту границу понимания, которая была задана уходящим временем, устаревшими традициями, потому что в горизонте уже нового времени перед ним открывалась перспективная точка зрения, она же - «опаснейшая точка зрения».
По собственному признанию Ницше, «наука, искусство и философия столь тесно переплелись во мне, что мне в любом случае придётся однажды родить кентавра»35. Уже в одном этом прослеживается новаторский дух его «философии жизни», которую отличает «тяга к интеллектуальной бездне, на краю которой гаснет всякое чувство ответственности мысли за свои последствия в человеческой области» . Своё мнение относительно того, каким должен быть человек и каким должно быть его отношение к миру, Ницше выражает следующим образом: имейте мужество стать трагическими людьми; «готовьтесь к жестокому бою, но верьте в чудеса вашего бога!». Очевидно, что он за такой способ существования, который бы позволил человеку преодолеть страх и подчинить себе темную, злую волю, стихию бессмыслицы. И такой способ существования он находит у древних греков с их «талантом страдания и мудростью страдания». Ницше спрашивает: почему греки нуждались в трагедии? Где её корни? Что убило трагедию? Как объяснить «греческую весёлость»?
Прогресс знаний Ницше относил «не к существу знаний, а к способу их выражения». Он одним из первых философски осмысливает ситуацию кризиса в европейской культуре, говорит о мужестве стать трагическими людьми и обращается за примером к мудрости страдания древних греков, высказывает мысль о неизбежности новой формы познания - трагического познания, в том числе и в сфере науки, которая у своих границ утрачивает универсальное значение, но, с другой стороны, становится восприимчивой к идеям из других сфер культуры - искусства и философии, например.
Трагедия выводит на совершенно другой уровень существования. Если для А. Шопенгауэра существование неизбежно бессмысленно и трагично, то для Ницше смысл жизни раскрывается через понимание смысла трагедии. Для этого он обращается к культурному наследию древних греков. Можно предположить, что его интерес к греческой трагедии вызван тем, что её рождение - это время перехода от мифа к философии, время, отмеченное перспективой нового видения мира и новых возможностей.
Бытие на границе: трагический оптимизм русской философии начала XX века
Обращение к трагическому опыту бытия как бытия на границе на примере русской религиозной философии (П.А. Флоренский, Н.А. Бердяев, Л. Шестов, С.Л. Франк, И.А. Ильин, Г.Г. Шпет, А.Ф. Лосев) позволяет выявить онтологический статус феномена границы. Трагическое существование - это крайнее проявление бытия на границе. Нельзя не заметить, что представители русской религиозной философии думали одинаково в том, что касалось понимания смысла трагедии - трагедия дана для её преодоления, и в этом преодолении, «через страдание человек впервые научается видеть великий мир духовной реальности» (С.Л. Франк), вырабатывает своё собственное мировоззрение в противовес «безжизненному, отвлечённому, призрачному» пониманию мира (П.А. Флоренский). Достойные примеры преодоления трагического русскими религиозными философами помогают понять важный смысл границы -смысл перехода, преодоления или выхода к таким гуманитарным смыслам бытия, как духовность и человечность.
На фоне трагического обесценивания личности, проявившегося с особенной силой в XX веке, русская религиозная философия «серебряного века», заметив эту опасную тенденцию, направила свои усилия на то, чтобы вернуть личности утраченные права. Ясное понимание необходимости восстановления ценностного значения личности, утверждение духовного начала явилось нравственным и философским итогом этого трагического века, подвергшего испытанию личностное начало в человеке, его веру, ценности, идеалы.
Почему религиозное сознание «обязательно трагично», как утверждает А.Ф. Лосев? Какой след оставляет в мировоззрении человека трагический разрыв сущности и явления? Ответы на эти вопросы мы найдем в русской религиозной философии, обратившись к её опыту преодоления трагизма бытия. Л Шестов назвал трагедию такой областью человеческого духа, «которая не видела ещё добровольцев: туда люди идут лишь поневоле»; «побывавший там, начинает иначе думать, иначе чувствовать, иначе желать». Что может отдельный человек сделать в этой ситуации, которую Н.А. Бердяев описывал как крушение гуманизма? Постараться сохранить свою внутреннюю свободу, индивидуальность, которая «укрепляется и закаляется в сопротивлении этого мира, его тяжести. И человек то побеждает, то терпит поражение. Слишком легкая победа деморализует» . В.В. Розанов, обращаясь к читателям в «Апокалипсисе нашего времени», пишет: «В европейском (всём, - и в том числе русском) человечестве образовались колоссальные пустоты от былого христианства; и в эти пустоты проваливается всё: троны, классы, сословия, труд, богатства. Все потрясены. Все гибнут, всё гибнет. Но всё проваливается в пустоту души, которая лишилась древнего содержания»103. «Пустота души», «неуважение себя» -основательная и единственная причина того, по мнению философа, что «Бог не захотел более быть на Руси», и мы стали «ненужными людьми».
В христианском представлении о мире идеал красоты, гармонии может быть осуществлён только в Царстве Божьем, которое Н.О. Лосский назвал «соборным творчеством». Н.А. Бердяев «самый предельный трагизм» связывал с отношением человека к Богу. Кто-то ищет путь к вере и не находит его, бросает вызов Богу, требует его к ответу за царящее в мире зло; кто-то ищет Бога внутри человека и путь к нему находит в самопознании и самоочищении. Трагическое существование характеризуется болезненным и противоестественным разрывом «сущности» и «явления». «Как будто во сне» (П.А. Флоренский); «сплошное безумие», когда «остаётся реагировать на всё не разумом, а тупым взором неосмысленного животного, ибо понять и принять ничего невозможно», где «не живой ум бытия и личности, а мёртвое безумие небытия и безличия» (А.Ф. Лосев) - вот подходящие ему определения.
В русской религиозной философии высказывается идея о том, что «трагедия дана для её преодоления; ей присущ динамизм, влекущий к её разрешению» (С.Л. Франк). Трагедия имеет смысл как путь «к иному, трансцендированию» (Н.А. Бердяев), к более совершенному бытию, где дух «открывает своё существо как определённое связью с Богом и в этом обретает покой» (С.Л. Франк). Характерно, что главный аргумент в защиту Бога русская религиозная философия ищет в самом человеке, который проходит свой путь обретения самосознания. В самой природе человека коренятся истоки трагизма бытия, ведь с того момента, как он осознал своё отличие от всего остального мира, он сам для себя стал главной проблемой. Проблемное существование предполагает наличие конфликта (нравственного, общественного, социального), внутри которого положение человека становится неустойчивым, но, с другой стороны, такой тип существования открывает самые глубинные его характеристики, которые в обычной жизни могут так и остаться не проявленными.
Многие религиозные философы приняли на себя трагический характер своей эпохи и смогли противопоставить разрушающему хаосу то, чем обладали: силу своего духа и веру. Н.А. Бердяев призывал быть человечными в одну из самых бесчеловечных эпох мировой истории: «Низкое мнение о людях, которое очень питается нашей эпохой, не может пошатнуть моего высокого мнения об идее человека...»104. Трагедия этих философов -трагедия мыслителей, поставленных временем в ситуацию подавления любого проявления творчества и мыслительной свободы, ситуацию, которую А.Ф. Лосев назвал «проституцией духа», «издевательством над философией», потому что невозможность проявить себя «лишает ясности самообладания и производит изнасилование свободно развивающегося духа». Это время явило феномен личности, подлежащей наказанию за несовершенное преступление. Обесценивание человеческой жизни парализовало сознание многих страхом и ужасом обречённости. Сохранить своё человеческое достоинство в этих условиях было невероятно сложно. Оставаться в сознании в «доме умалишённых» (П.А. Флоренский) - это свойство сильной духом личности.
Специфика и значение «отрицательной онтологии»
Анализ типов «отрицательной онтологии», которая связана с познанием человеческого бытия в свете «одного великого "Не"» (П.А. Флоренский), «бытийного Ни-что» (М. Хайдеггер), «Великого Ничто» (М.К. Мамардашвили), даёт возможность исследования феномена границы в контексте позитивного смысла отрицания как необходимого компонента позитивного мышления в целом, актуального во все времена, но в переходное, кризисное время особенно. На границе бытия и ничто осуществляются познание тайны человеческого бытия, постижение целостности человеческой реальности. В этом смысле «отрицательной онтологией» является большинство онтологических проектов в философской мысли первой половины XX столетия (фундаментальная онтология М. Хайдеггера, онтология сознания Ж.-П. Сартра, онтология понимания Г.-Г. Гадамера, конкретная онтология Г. Марселя, конкретная метафизика П.А. Флоренского, онтология творчества Н.А. Бердяева, «непостижимое» С.Л. Франка и др.). В данном параграфе выявляется «место» отрицания в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера и феноменологической онтологии Ж.-П. Сартра, устанавливается его связь с феноменом границы.
В контексте перехода философии «от мира науки к миру жизни» (Г.-Г. Гадамер) востребованной оказалась логика «обратного» мышления с характерным для неё позитивным смыслом отрицания. Духовная жизнь - это сложное движение смысла и поэтому может принимать различные формы, в том числе и отрицание. В определённых ситуациях сказать «нет» означает сказать «я существую» (Э. Ле Шан). Но отрицание продуктивно лишь в той мере, в какой способствует духовному обогащению и образованию. На этот смысл отрицания - как возможность становления и основное требование развития - обращал внимание Г.В.Ф. Гегель. Его идея диалектического отрицания как созидательного принципа получила развитие в философии XX века, в том числе и в «отрицательной онтологии».
Для понимания её специфики, а также связи отрицания с феноменом границы рассмотрим типологию отрицания А.Ф. Лосева, взявшего за основу концепт границы и «феноменолого-диалектический» метод . В этом смысле он является последователем Гегеля. Смысл диалектики, по мнению Лосева, раскрывается в целостности. Поэтому и отрицание он рассматривал в динамике, выявляя его различные смыслы и значения. Концепция типов отрицания в данном случае имеет в своём основании диалектику границы.
Позиция А.Ф. Лосева такова, что, не зная типов отрицания, невозможно говорить о единстве утверждения и отрицания. Своё понимание типов отрицания он объясняет на примере с прохождением отрезка прямой, на котором всякая точка имеет своё определённое прошлое, настоящее и будущее: «Если мы дошли до определённой точки, это значит, что мы дошли и до определённой границы, так что пройденный путь был ещё внутри данной границы и не переступал её. Если же мы будем двигаться дальше, то это значит, что мы уже перейдем данную границу и будем находиться в пределах того, что является в отношении границы её будущим. Отрицание действует здесь везде»179 Путь, предшествующий пограничной точке, - это метрическое отрицание, устойчивое, внутрипограничное, так как мы ещё не дошли до границы. В латинском языке граница обозначается термином limes, a intra - значит «внутри». Отсюда и первый тип метрического отрицания -интралимитное. Оно говорит о движении внутри определённой границы.
Инселимитное отрицание - полагает саму границу. Это -границеполагающее отрицание. In se - по-латыни «в себе». Диалектику границы А.Ф. Лосев объясняет так: «граница есть и часть ограниченного, и часть ограничивающего, или, что то же самое, граница не есть ни часть ограниченного, ни часть ограничивающего»180. Так, например, окружность круга Лосев определяет как диалектическое единство круга и окружающего, другими словами, окружность принадлежит и кругу, и окружающему фону, на котором этот круг мыслится. Диалектика границы является для Лосева более ярким и «сгущенным» отрицанием. В том случае, если интралимитное отрицание исчерпало себя, то есть дошло до своей границы, оно уже перестаёт быть самим собой и из интралимитного становится сначала инселимитным, а потом и супралимитным отрицанием, то есть перешло в новое качество. Супралимитное отрицание и есть отрицание самого отрицания. По мнению Лосева, динамику отрицания не все видят в отличие от динамики утверждения. Не забывает он и о «примате действительности», без чего вся теория «повисает в воздухе» и превращается в рассудочную игру абстрактными понятиями. В действительности же не существует только утверждения или только отрицания, а существуют сложные взаимопереходы одного в другое. А.Ф. Лосев расставляет акценты на отрицании, но связь выделенных им типов отрицания с феноменом границы очевидна.
Позитивный смысл отрицания имеет в своём основании потребность в новом, нестандартном мышлении, когда происходят серьёзные изменения в установках сознания. Именно это происходило в философской мысли начала XX столетия, когда для многих стала очевидной недостаточность позитивистской точки зрения и необходимость перехода от философии науки к философии жизни. Этот «переход», «обратный логический ход» П.С. Гуревич справедливо связывает с философией А. Шопенгауэра и Ф. Ницше. В XX веке тенденция поиска нового мышления, новых установок сознания усиливается.
Понятие культурно-исторического горизонта
Необходимость выйти к более глубокому, содержательному пониманию феномена границы как «границы-перехода» отсылает к проблеме культурно-исторического горизонта. Понятие «горизонт» имеет несколько смыслов. В его содержание входит идея потенциального, возможного бытия, которое значительно превосходит мир актуального, действительного, связано с ним. Кроме того, оно включает в себя идею продуктивного ограничения, предела, устанавливаемого временем и необходимого как культурный фон, основание для осуществления познавательной деятельности. Горизонт указывает на открытый характер границы, а открытость границ ставит проблему перехода как «выражения бытия» (К. Ясперс), как «истины бытия» (М. Хайдеггер).
Понятие и сама идея горизонта - это «продукт» развития исторического сознания. Оно учитывает значение социокультурных детерминант познания, продуктивности исторической дистанции. По этому пути пошла герменевтическая философия, внутри которой мы найдём нетрадиционный взгляд на саму традицию, имея в виду «пред-понимание» и понимание бытия как времени (или времени как горизонта бытия) у М. Хайдеггера; «предрассудки» и понимание традиции как «действенно-исторического сознания» у Г.-Г. Гадамера. Предпонимание и предрассудки в герменевтической интерпретации - это продолжение темы горизонта сознания, поставленной ранее основателем феноменологии Э. Гуссерлем.
С точки зрения Н.В. Мотрошиловой, гуссерлевское понятие горизонта ещё недостаточно изучено, содержит в себе огромный эвристический потенциал. Э. Левинас, например, дал ему такую оценку: «Понятие, взятое так, как его непосредственно определяет мышление, оказывается включённым в горизонты, о которых мышление и не подозревает; эти горизонты и придают ему смысл - таков главный урок Гуссерля. Неважно, что в феноменологии Гуссерля, понимаемой буквально, эти неожиданные горизонты сами интерпретируются как мышление, нацеленное на объекты! Главное - это идея превосхождения объективирующего мышления забытым опытом, которым оно живёт»293. Гуссерль вышел на проблему принципиальной горизонтности жизни сознания, углубляясь в логику взаимоотношения «сознания» и «предмета» («мира»), в интенциональную направленность сознания. Горизонтность сознания означает, что сознание человека открыто. Понятие горизонта включает в себя многообразие точек зрения: актуальных, доступных сознанию (тематизирванный горизонт), так и потенциальных, возможных для данного сознания (нетематизированный горизонт). Всё актуальное становится таковым лишь на определённом фоне нетематизированного горизонта.
К проблеме горизонта, в которой соединяются две другие - бытие и время, обращается М. Хайдеггер, явно под влиянием идей своего учителя (Э. Гуссерля), которому он и посвятил свой фундаментальный труд. Уже в первых строках «Бытия и времени» Хайдеггер связывает в единое целое «время» и «горизонт», ставя задачу «интерпретации времени как возможного горизонта любой понятности бытия вообще»294. В определение горизонта у Хайдеггера входит «средняя понятность», но она, по его мнению, «лишь демонстрирует непонятность»; «она делает очевидным, что во всяком отношении и бытии к сущему как сущему a priori лежит загадка. Что мы всегда уже живём в некой бытийной понятливости и смысл бытия вместе с тем окутан тьмой, доказывает принципиальную необходимость возобновления вопроса о смысле "бытия"» . Проблема, как показывает М. Хайдеггер, не из простых. Вот что, например, он пишет в 35 («Болтовня» - в переводе А.В. Михайлова; «Толки» - в переводе В.В. Бибихина) «Бытия и времени»: «Выражение "болтовня" будет применяться здесь не в уничижительном значении. Оно терминологически обозначает положительный феномен, который конституирует присущий повседневному бытию способ бытия понимания и истолкования»2 . Хайдеггер развивает тему «усредненной понятности, которая заключается уже в языке, каким говорим мы, выговариваясь». Он приписывает речи, говорению «бытийную тенденцию», подчёркивая, что «изрекающая себя речь есть со-общение»; что «разные люди имеют в виду то лее самое, поскольку они вместе, сообща, понимают сказанное с той же самой у-средненностью»; что «слушание и понимание заведомо цепляются за говоримое как таковое»297. Хайдеггер пытается донести до нас очень важную мысль: понимание между разными людьми возможно при условии наличности необходимого для этого горизонта пред-понятности или «усредненной понятности», отталкиваясь от которой возможен переход на другой уровень понимания смысла бытия. Поэтому, чтобы понять, надо сначала начать говорить. И «болтовня» является положительным феноменом только в том случае, когда обеспечивает эту функцию «сцепления» (термин Хайдеггера) между разными людьми. Различие между ними, доходя до крайнего предела, оборачивается всё большим непониманием и, как следствие этого, полным безразличием, закрытостью. Проблема языка не случайно занимает ключевое место в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера: «Язык как изречённость хранит в себе истолкованность уразумения здесьбытия. Эта истолкованность, как и язык, не только лишь наличествует, но её бытие само сообразно с мерой здесьбытия. Ей в первую очередь и в определённых границах постоянно препоручается здесьбытие...»298.
