Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Основные подходы к изучению межпоколенной трансляции .10
1.1. Основные понятия .10
1.2. Психологическая традиция в понимании и описании семейного фактора наследования 14
1.2.1. Психогенетический подход 14
1.2.2. Психоаналитический подход 17
1.2.3. Семейный подход .29
1.2.4. Социальный подход 38
1.2.5. Культурный подход 42
1.3. Психологическая традиция в понимании и описании социокультурного фактора наследования и влияния социокультурных изменений и исторических событий на развитие личности .44
1.3.1. Психоаналитический подход .44
1.3.2. Социальный подход 47
1.3.3. Культурный или культурно-исторический подход 50
1.4. Семейно-поколенческие исследования в психологии 62
Глава 2 Программа и методы эмпирического исследования .73
2.1. Постановка проблемы и ее актуальность .73
2.2. Дизайн межпоколенческих и семейно-поколенческих исследований .75
2.3. Основные понятия 81
2.4 Цель и задачи исследования 82
2.5. Программа эмпирического исследования 84
2.6. Описание выборки испытуемых .85
2.7. Методы эмпирического исследования .86
Глава 3 Анализ эмпирических результатов.. 93
3.1. Объективные характеристики жизненных моделей 93
3.2. Субъективные характеристики жизненных моделей .104
3.3. Иллюстрация семейного наследования.. 131
Выводы...140
Заключение 142
Список литературы .143
Приложение 155
- Психогенетический подход
- Культурный или культурно-исторический подход
- Дизайн межпоколенческих и семейно-поколенческих исследований
- Субъективные характеристики жизненных моделей
Введение к работе
Актуальность исследования. Для современного российского общества характерно обращение к истокам, корням, семейным традициям, всплеск интереса к генеалогии, истории семьи, осознание, переосмысление, принятие наследия на новом уровне в качестве личностного ресурса. Семейная и поколенная принадлежность как составляющие идентичности рассматриваются как ресурс самоопределения в многообразном современном мире, нередко затрудняющем самоидентификацию личности.
Актуальность исследования определяется целым рядом факторов:
Обращением к межпоколенной преемственности как механизму обеспечения стабильности общества и необходимому условию успешного развития страны в современных условиях.
Возрастающей ролью психологического исследования в понимании и описании влияния изменяющейся социальной реальности на личность и ее развитие.
3. Быстрыми и динамичными изменениями социокультурной реальности, что
приводит, с одной стороны, к увеличению разрыва между поколениями (и
возможным противоречивым моментам в их взаимодействии); с другой стороны,
эти изменения дают уникальную возможность изучения их влияния на личность.
4. При отмечаемом в литературе большом интересе к проблеме связи
индивидуального жизненного цикла с циклом поколений, она, по мнению
большинства исследователей, фактически остается малоизученной, особенно в
части эмпирических исследований. Актуальность, значимость и труднодоступность
исследований представителей разных поколений в составе одной семьи отмечается
отечественными и зарубежными учеными, работающими в рамках психологии
развития, возрастной психологии, социальной психологии, генетики поведения.
5. Практически не изучены семейные и социокультурные факторы наследования
таких значимых параметров понимания личности как смысложизненные и
ценностные ориентации, стиль отношений и другие, интерес к которым в
современной психологической науке возрастает.
Таким образом, изучение и систематизация существующих в психологии подходов к исследованию межпоколенной трансляции и изменению жизненных моделей, а также проведение эмпирического исследования с участием разных
поколений женщин является актуальным с точки зрения теоретической и практической психологии.
Цель исследования - изучение межпоколенной трансляции жизненных моделей у женщин, а также их изменения как отражения изменений социокультурной реальности.
В соответствии с целью исследования были поставлены следующие задачи исследования:
Проанализировать существующие подходы к изучению проблемы межпоколенного психологического наследования в семье и обществе, влияния социокультурных и исторических изменений на развитие личности.
Провести эмпирическое исследование объективных и субъективных характеристик жизненных моделей женщин.
3. Провести сравнительный анализ объективных и субъективных показателей
жизненных моделей разных поколений женщин и выявить ведущие ценностные,
смысложизненные ориентации личности и стиль их межличностных отношений.
4. Исследовать влияние принадлежности к определенному поколению на
степень выраженности показателей системы отношений личности (субъективных
характеристик жизненных моделей).
Провести анализ внутренних связей субъективных характеристик жизненных моделей женщин каждого из поколений как характеристик структуры, содержательных взаимосвязей того или иного характера поколения.
Изучить взаимосвязь выраженности показателей системы отношений женщин разных поколений в составе одной семьи, а также исследовать влияние принадлежности к семье на выраженность этих показателей.
Объект исследования - женщины трех поколений, состоящие в прямом родстве, жительницы С-Петербурга и Ленинградской области от 17 до 86 лет в количестве 90 человек, составляющие 30 семей. Женщины старшего поколения («бабушки») -1920 - 1945 годов рождения (средний возраст - 74 года), пенсионерки, в большинстве своем неработающие. Женщины среднего поколения («матери») -1948 - 1964 годов рождения (средний возраст - 46 лет), в большинстве своем работающие. Женщины младшего поколения («дочери») - 1975 - 1988 годов рождения (средний возраст - 22 года), в большинстве своем студентки,
незамужние, не имеющие собственных детей. (При исследовании объективных составляющих жизненных моделей женщин нами были дополнительно проанализированы предоставленные нам респондентками сведения о поколении прабабушек (матерей «бабушек» нашего исследования), также в количестве 30 человек, 1880 - 1920 годов рождения).
Предмет исследования - трансляция и изменение жизненных моделей женщин в их принадлежности к определенной семье и поколению как социальной формации
Основная гипотеза исследования - жизненные модели женщин являются результатом семейного и поколенческого влияния.
Частные гипотезы:
Объективные показатели жизненных моделей женщин в значительной степени являются результатом семейного влияния (наследуемости),
Значимость и приоритетность показателей системы отношений женщин разных поколений неодинакова, что отражает изменения социокультурной реальности;
Структура и связи показателей в системе отношений женщин каждого из поколений могут служить дополнительной характеристикой «социального характера» поколения;
Выраженность показателей системы отношений женщин испытывает на себе фактор семейного влияния;
В системе показателей отношений личности существуют как индикаторы принадлежности женщины к определенному поколению, так показатели, которые могут служить индикаторами принадлежности женщины к определенной семье.
Теоретико-методологической основой исследования являются принципы комплексного подхода и междисциплинарного теоретического исследования (В.М.Бехтерев, Б.Г.Ананьев); концепция личности как системы отношений (В.Н.Мясищев; А.Ф.Лазурский); подход российской психологической школы (Б.Г.Ананьев, В.Н.Мясищев, С.Л.Рубинштейн, Л.С.Выготский) к пониманию и описанию социально-культурного наследования и влияния исторических и социокультурных изменений на развитие личности; подходы зарубежной гуманистической психологии (К.Роджерс, В.Франкл) к изучению самоотношения
личности, ее стремления к смыслу; идеи динамического поведенческого подхода (Т.Лири) к изучению личности в ее межличностном общении; подход кросс-культурной психологии (Ш.Шварц) к изучению ценностных ориентации как мотивационных целей личности.
Методы и методики исследования. В работе использовались: опрос
(анкетирование, биографическое интервью, личностные опросники), качественные
и количественные методы анализа и обработки данных (сравнительный,
корреляционный, дисперсионный анализы). Был использован следующий
психодиагностический инструментарий: методика Ш.Шварца для изучения ценностных ориентации личности, тест смысложизненных ориентации Д.А.Леонтьева, методика диагностики межличностных отношений Т.Лири, Q-сортировка для экспресс-диагностики показателя самооценки, авторский опросник по выявлению представлений об успешности и идеальном партнере.
Положения, выносимые на защиту:
Межпоколенные сходства и различия могут быть описаны с помощью жизненных моделей, представленных объективными (уровень полученного образования, профессия, время начала трудовой жизни; возраст вступления в брак и рождения детей, количество детей, разница в возрасте с партнером) и субъективными показателями (представления об успешности и идеальном партнере, ценностные и смысложизненные ориентации личности, стили поведения, самооценка).
Наибольшими межпоколенными различиями характеризуется выраженность ряда динамических характеристик, описывающих способ отношения с миром: рост значимости ценностей достижения и статуса («самоусиление», «самовозвышение») и открытости изменениям при снижении значимости ценностей самотрансцендентности и консерватизма; уменьшение выраженности факторов доминирования и дружеской направленности в межличностном взаимодействии; рост значимости жизни в настоящем; уменьшение значимости внешних оценок собственной жизни при росте значимости собственных оценок от старшего к младшему поколению женщин.
В системе показателей отношений личности существуют как индикаторы принадлежности женщины к определенному поколению (ценностные ориентации
на уровне поведения и ориентация на процесс жизни), так показатели, которые могут служить индикаторами принадлежности женщины к определенной семье (общая осмысленность жизни и локус-контроля-Я, отражающий веру в собственную способность контролировать жизнь).
4. Наибольшее влияние семейный фактор оказывает на представления женщин об «успешной женщине», локус-контроля-Я, уровень самооценки и выраженность стилей поведения деструктивного диапазона. Научная новизна исследования:
1. Проведено исследование основных динамических показателей,
характеризующих способ отношений личности с миром, женщин трех поколений,
находящихся в прямом родстве в составе одной семьи.
2. Объективные и субъективные характеристики жизненных моделей женщин
(система отношений личности) изучены, проанализированы и интерпретированы
одновременно в двух аспектах - как представителей одного из поколений в рамках
своих семей и, в то же время, представителей одного из поколений более крупной
социальной формации, общества, что позволило сделать выводы как о семейном,
так и социокультурном факторе наследования
3. Впервые выявлены показатели системы отношений личности, наиболее подверженные семейному и социокультурному влиянию. Теоретическая значимость работы:
Осуществлена систематизация теоретических и эмпирических исследований по проблеме семейного и социокультурного факторов наследования, имеющая самостоятельное теоретическое значение
Выделена система основных понятий и терминов, используемых различными подходами для изучения и описания семейного и социокультурного факторов наследования.
3. Разработан концепт жизненных моделей, включающий объективные
показатели как в профессиональной, так и семейной сфере, и субъективные
показатели как систему отношений личности, который может рассматриваться как
перспективный в методологическом отношении для изучения межпоколенной
трансляции и изменения жизненных моделей.
4. Разработана методологическая схема исследования, направленная на выявление связи индивидуального жизненного цикла с циклом поколений, проблемы связи и динамики поколений, семейного наследования, влияния социокультурных изменений и исторических событий на личность и ее развитие.
Практическая значимость работы:
Полученные теоретические и эмпирические результаты исследования позволяют:
Выявлять потенциальные противоречивые моменты во взаимодействии представителей разных поколений, как в составе одной семьи, так и других социальных групп и общества в целом, лежащие в области ценностных, смысложизненных ориентации личности, стилей поведения, представлений об успешности.
Учитывать их в практической работе с молодежью, при построении воспитательных и образовательных программ; работе с семьей.
Учитывать и использовать их при индивидуальном, особенно семейном психологическом консультировании.
Апробация работы. Результаты исследования отражены в публикациях: «Вестник СПбГУ» вып. №3 2008 года; в сборнике «Компетентностный подход в современной школе», 2010; в сборнике научных трудов по материалам Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные вопросы теории и практики психологии отношений», 2010, в сборнике научных статей и тезисов Международной научно-практической конференции «Молодежь в современном обществе: проблемы и решения», 2010. Материалы диссертационного исследования обсуждены на заседании кафедры общей психологии факультета психологии СПбГУ.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений. Общий объем работы - 188 страниц. В тексте диссертации содержится 41 таблица, 7 рисунков. Список литературы включает 229 наименований, из них на иностранном языке - 25 наименований.
Психогенетический подход
Психогенетический подход описывает семейный фактор наследования биологической природы (генетическое наследование). Беря свое начало с работ Ф. Гальтона, в 1865 году обосновавшего, что природные способности человека наследуются им так же как физические признаки [185, c.320], находит продолжение в современных исследованиях генетики интеллекта, поведения и личностных особенностей. Гальтоном был создан методологический арсенал, использующийся до настоящего времени – от схем экспериментального исследования (близнецовый и семейный методы, метод анализа родословных) до методов математического анализа данных (регрессионный и корреляционный анализы) [94, т.1, c.14]. В то же время, в конце 1860-х, основоположник научной педагогики в России Ушинский (названный Б.Г.Ананьевым «одним из крупнейших зачинателей русской научной психологии» [4, т.1, c.297]) писал о «наследственности привычек» [159, c.403]. Позднее идеи наследования таланта были развиты Э.Кречмером (1929), который полагал, что по наследству передается не гениальность, а талант, который, в свою очередь, может являться одной из наиболее частых предпосылок возникновения гения [78, c.21]. На основании данных исследований он утверждал, что перевес наследственности по отношению к влиянию среды оказывается подавляющим «в том, что мы называем «глубинной личностью»: уровне развития интеллекта - 2,4 : 1, активности - 6,3 : 1, реактивности – 4,7 : 1, «исходной» мотивации – 12 : 1» [78, c.75-76]. Традиционно, подавляющее большинство исследований генетики поведения сводятся к изучению «небольшого числа наиболее обобщенных психологических особенностей» (Малых, Егорова, Мешкова, 2008): интеллект в когнитивной сфере и триада, выделенная Айзенком (экстраверсия-интроверсия, невротизм, психотизм) в сфере личности [94, т.2б с.277]. Наиболее частым предметом внимания современных отечественных авторов является изучение и описание влияния семейного фактора наследования на развитие алкоголизма [9, c.387-392; 49, c.582 и другие]. Подчеркивая, что не всегда легко отличить наследственность и культурную преемственность, Т.Мешкова (2008) полагает, что иногда передача генов и трансляция культурных особенностей имеют сходную картину и могут имитировать друг друга [94, т.1, c.120]. Так, например, алкоголизм обнаруживает семейное накопление, причиной которого могут стать как наследственность, так и культурные особенности [9, c.387]. Егоров (2005), ссылаясь на данные исследований, приводит данные о вероятности возникновения алкоголизма у детей алкоголиков (от 7 до 15 раз выше, чем в общей популяции) и у другого однояйцевого близнеца, если один из них болен алкоголизмом (в 2 – 2,5 раза, чем у двухяйцевых близнецов) [49, c.582]. Генетический компонент при алкоголизме также подтвержден зарубежными исследованиями (McGue, 1995) [30, c.400]. Другие авторы (И.Равич-Щербо и др., 2004) отмечают особый интерес исследователей на всем протяжении существования психогенетики как науки к природе «неадаптивных форм развития (дизонтогенеза)» от аутизма и шизофрении до различных форм неспособности к обучению [130, c.399]. К аналогичным исследованиям обращаются Венар Ч., Кериг П. (2000) [30, c.164, 210, 278, 361]. Некоторые авторы ссылаются на достаточно редкие исследования черт личности, являющихся социальными по своему содержанию, а также соответствующего им поведения: просоциального поведения (эмпатии, поддерживающего поведения и альтруизма), асоциального поведения (агрессии и деструктивного поведения) и социабельности (Stivenson, 1997). (Установлена сравнительно небольшая генетическая составляющая асоциального поведения (0.24 в противоположность просоциальному поведению и социабельности: 0.54 и 0.67 соответственно)) [72, c.224]. По другим данным генетическая наследуемость агрессивного поведения в среднем составляет 40 – 54%, при этом соотношение наследственности и среды для разных видов агрессивности неодинаково (от 0.28 по вербальной агрессивности до 0.4 и 0.47 для непрямой (по отношению к предметам) и прямой (по отношению к людям) физической агрессивности соответственно) [9, c.340]. Исследователи наследуемости склонности к криминальному поведению (Mednick, Gabrieli, Hutchings, 1987) установили, что наследуется, как правило, склонность к совершению преступлений против собственности, а не против личности [25, c.229]. Другое исследование (Borchard, 1984; Lykken et al., 1992, Tellegen et al., 1988) выявило более высокое сходство у идентичных близнецов (даже если они не воспитывались вместе), чем у дизиготных, по позитивному и негативному эмоциональному фону, чувству социальной уверенности, чувству благополучия, приверженности традиционным ценностям [20, c.409].
В русле генетики поведения проводятся семейные исследования, когда сопоставляется сходство друг с другом членов одной семьи. О влиянии генотипа можно говорить в тех случаях, когда большей степени родства сопутствует и большее сходство (корреляция) по изучаемой психологической характеристике, например, если родители и дети похожи больше, чем бабушки и внуки. Семейное исследование относится к «нежестким» экспериментальным схемам: как правило, родственники, имеющие больше общих генов, имеют и более похожие условия жизни, и больше возможностей влиять друг на друга, то есть генетические и средовые условия, влияющие на сходство родственников, оказываются не независимыми друг от друга. Авторами отмечается проблема, возникающая при сравнении родственников, принадлежащих к разным поколениям, например родителей и детей, т.к. влияние генотипа на некоторые психологические особенности может изменяться с возрастом, а также методы диагностики психологических особенностей, рассчитанные на людей разного возраста, могут быть не вполне сопоставимы, вследствие чего роль генотипических факторов в исследовании родителей и детей может занижаться [94, т.1, с.154 - 156]. Отмечается особое влияние на развитие так называемого материнского эффекта: влияние матери на фенотип потомства обнаруживается гораздо чаще, чем влияние отца, что связано с цитоплазматическими эффектами яйцеклетки, внутриутробными событиями и постнатальными влияниями, связанными со вскармливанием и уходом за потомством, которые формируют часть негенетической наследственности потомства. Также существуют специфические влияния, связанные с гормональными сдвигами, которые прослеживаются между поколениями благодаря системе материнских гормонов, которые проникают через плацентарный барьер и оказывают воздействие на развивающийся плод. В результате поведение новорожденного и его дальнейшее развитие могут отражать последствия тех социальных средовых влияний, которые испытывала мать в период беременности. Исследования показывают, что недостаточное питание матери в раннем детстве вызывает в ее организме необратимые сдвиги, которые в дальнейшем отрицательно отражаются на течении беременности и развитии ребенка, даже если будучи взрослой и при вынашивании ребенка мать питалась нормально [94 т.2, c.177–182]. Современную тенденцию перехода от мультидисциплинарности изучения развития к междисциплинарности [94, т.2, с.141] подтверждают две современные работы: «Кросскультурное психогенетическое исследование личностных черт» (2006) и «Сравнение биологического и культурного наследования личности и социальных установок в проекте изучения близнецов и их родственников «Виргиния 30 000» (1999). В первой представлен краткий обзор некоторых кросскультурных исследований личностных черт, где речь идет о межпопуляционных, т.е. межгрупповых различиях, а также нескольких кросскультурных исследованиях. Во второй – исследование с целью анализа причин индивидуальных различий «по установкам, личности, привычкам, стилю жизни, жизненным событиям, физическим характеристикам, социальной поддержке и психосоциальным переменным», авторы которой полагают: «Фактически ни один из измеряемых аспектов человеческой поведенческой вариативности пока не выведен из-под влияния событий на генетическом уровне… как наивно полагать, что существует простая связь между событиями на уровне ДНК и сложными поведенческими параметрами, такими, как социальные установки, точно так же наивно полагать, что культура полностью оградила людей от влияния их генов» [117, с.340, 381].
Культурный или культурно-исторический подход
Обозначение предметов наследования как «семейные мифы» и «семейная история», учет социального контекста роднит подход Э.Эйдемиллера (1998, 2003) с подходом французских исследователей Гольжака и Шутценбергер. Однако в отличие от них, автор связывает эти понятия с психозащитным существованием в семье. Он останавливается на передаче семейных мифов из поколения в поколение, что позволяет изучать эволюцию семейного контекста в виде семейных историй (тем), которые, в свою очередь, являются «специфической, несущей эмоциональную нагрузку проблемой, вокруг которой формируется периодически повторяющийся в семье конфликт». Тема определяет способ организации жизненных событий и внешне проявляется в стереотипах поведения, которые воспроизводятся из поколения в поколение. Еще один предмет наследования - семейный сценарий (однако, ссылаясь на теорию Боуэна, а не Берна), определяемый им как «устойчивые паттерны структурной организации и микродинамики семьи, повторяющиеся из поколения в поколение» [192, c.28]. Как пример трансляции семейного сценария автором рассматривается системная травма. Эйдемиллером разработана концепция патологизирующего семейного наследования, под которым он понимает формирование, фиксацию и передачу паттернов эмоционально-поведенческого реагирования от представителей одних поколений в дисфункциональных семьях представителям других. В основе его механизма лежат явления позитивной и негативной транспрекции от поколения к поколению черт личности, когнитивных стилей и паттернов реагирования [193, c.264, 275]. Автор останавливается на усвоении детьми родительского стиля поведения и их психологических защит, которые приводят к наследованию психосоматических расстройств (на примере расстройств желудочно-кишечного тракта) (2005) [49, c.692-693]. Преемственность психозащитного существования в семье отражена и в работе группы отечественных авторов Т.Маликовой, А.Михайлова, В.Соломина, О.Шатровой (2008). По их мнению, дети используют психологические защиты «либо в силу идентификации с родительским поведением, либо как помощь от деструктивного влияния, обусловленного защитными стратегиями родителей» [90, c.40].
Внутри семейного подхода к описанию семейного фактора наследования может быть выделено современное (с 90-х годов до наших дней) направление в зарубежной и отечественной семейной психологии и психотерапии, описывающее семейную передачу дисфункции (в отличие от традиционной клинической психологии уделяющее главное внимание фактору семейного взаимодействия по сравнению с генетическим фактором семейного наследования). Так, Б.Лагерхейм ссылается на наблюдения, выявившие четкую связь между депрессией родителей и депрессией детей, полагая, что ребенок может повторять то, каким способом родители выражают свои чувства, т.е. оказывает влияние «семейный образец»[125, c.200-201]. Ч.Вернар, П.Кериг (2000), отмечая вероятность генетической связи, более подробно останавливаются на «межпоколенной» передаче через «депрессивное воспитание» посредством родительской замкнутости и интрузивности, что, в свою очередь, «не позволяет детям развить адекватные стратегии эмоциональной регуляции» [30, c.251-252]. А.Хултен, У.Отто, описывая семейный фактор наследования, вводят понятие «рисунка» семьи: «Ребенок как осознанно, так и неосознанно повторяет «рисунок» семьи. Например, то, как решаются конфликты, как проявляется солидарность, и т.д. Психологические и социальные рисунки, учитывая и генетическое влияние, могут таким образом «наследоваться» от поколения к поколению. Самоубийство родителей или родственников может служить своеобразным примером того, как человек решает конфликты» [125, c.203]. К.Нортон, Б.Долтон (1996) отмечают лишь небольшой вклад генетических факторов в передачу психопатологии из поколения в поколение, считая, что наследуются скорее личностные черты, чем расстройства. Они также останавливаются на семейной передаче асоциального поведения, считая, что если один из родителей асоциален, то возникает значительный риск асоциального поведения ребенка, а если асоциальны оба родителя, то этот риск возрастает еще больше (обращая внимание на аналогичную связь, зарегистрированную в трех поколениях) [191, c.246, 247]. Ц.Короленко, Н.Дмитриева (2003) используют понятия «заражения» или «индукции» для описания механизма наследования психопатологии в семье [125, c.175]. Наиболее полной в изложении и подкрепленной эмпирически является теория семейного наследования неврозов А.Захарова (2000). По его мнению, если родители не преодолели свои проблемы в детстве, то они могут неадекватно реагировать на аналогичные проблемы у детей: «Главная патогенная роль в данном случае принадлежит не столько возрастным проблемам детей, сколько неадекватному отношению к ним родителей, не сформировавших в течение своей жизни навыка их конструктивного разрешения» [57, c.18]. Автор считает, что три поколения семьи детей с неврозами объединяют: сензитивность на эмоциональном уровне, тревожность на уровне характера, гиперсоциальность как направленности личности, которые, по его мнению, создают противоречие между эмоциональными и рациональными аспектами психики. При этом наиболее противоречивой является психика матерей детей с неврозами. Наиболее патогенным прародительским звеном - бабушки по линии матерей в семьях девочек при этом нервность по женской линии обладает относительно большей устойчивостью, чем нервность по мужской линии [57, c.21]. Главным патогенным фактором, проходящим «красной нитью» через все поколения, является психотравмирующий опыт межличностных отношений в семье: «…родители детей с неврозами не только непроизвольно компенсируют, но и повторяют многие из проблем взаимоотношений в прародительской семье, в том числе непринятие индивидуальности детей, отсутствие понимания их возможностей и потребностей и т.д.», что объясняется формированием патологических установок и стереотипов отношений, которые действуют как заданные, запрограммированные или даже как внушенные в жизненном опыте [57, c. 386, 390]. Автор также рассматривает передачу страхов: «Взрослый человек, который в свое время не избавился от страхов, скорее всего, передаст свои волнения, тревоги, страхи ребенку». Боящаяся чего-то мать, предостерегая ребенка, передает ему испытанные в своем детстве страхи: «Ребенок учится безосновательно беспокоиться, а не активно и уверенно преодолевать различные жизненные трудности». По его мнению, большинство страхов передается детям неосознанно, но «некоторые страхи, точнее опасения, могут неосознанно культивироваться родителями в процессе воспитания или внушаться в навязываемой системе ценностных ориентаций» [56, c.12, 16, 23].
Дизайн межпоколенческих и семейно-поколенческих исследований
Анализ литературы по соответствующей теме показал, что дизайн семейно-поколенческих исследований в психологии в подавляющем большинстве включает лишь два поколения родственников (так, только Р.Бойд и П.Ричерсон приводят результаты исследований, проведенных с 1932 по 1982 год более чем 20 авторами, в которых участвовали лишь два поколения прямых родственников родители-дети [207, c.50-51]), при ярко выраженной тенденции к предпочтинию участия трех поколений прямых родственников (Л.Ивз и др., 1999; К.Фингермэн, 2001, М.Миллер-Дэй, 2004, В.Лидс-Хервитз, 2006 и другие). Однако, в большинстве случаев, для таких исследований удается привлечь лишь малочисленное число семей - до шести (Т.Шибутани, 1969; М.Миллер-Дэй, 1995, 2004; Л.Ивз и др., 1999 и другие) [187, c.479; 224; 117 с.340]. Американские исследователи, подчеркивая высокую значимость влияния поколения прародителей на развитие ребенка и существующую недооценненость этого факта современными исследователями (Б.Тинслей и Р.Парке, 1984) [205, c.162], полагают, что исследование с участием трех поколений прямых родственников «придает концептуальное значение (смысл) многим исследовательским вопросам, однако, практики рекрутирования волонтеров делают такие исследования недоступными для большинства исследователей» (К.Фингермэн, 2001) [212, c.215]. Отечественные авторы, в свою очередь, отмечают значимость трехпоколенных исследований именно в российской действительности: «Необходимо учесть и такой (к сожалению, малоизученный) фактор семейного воспитания, как бабушка» [28, c.124], т.к. сложная трехпоколенная семья осталась весьма распространенным, статистически значимым типом семьи до настоящего времени (17.1% в России в конце 80-х годов по сравнению с 1,5% в США) [141, с.332]. Другой характерной чертой дизайна семейно-поколенческих исследований в психологии является исследование приписываемых свойств (т.е. не реальные характеристик, а приписываемых одним поколением другому (другим)), при этом в основном, ретроспективно. (На этом строится, берущий свое начало с работ Ф.Гальтона в конце 60-х годов XIX века и широко распространенный в наши дни в зарубежной и отечественной семейной психологии и психотерапии (М.Боуэн, М.Керр, Б.Титлер, Ф.Каслоу, А.Шутценбергер, В.де Гольжак, Э.Эйдемиллер , А.Черников, А.Варга и другие) генеалогический метод и производный от него метод геносоциограммы (семейной диаграммы, генограммы)), при этом авторы фактически не заостряют на этом внимания. Мы разделяем взгляд отечественного исследователя И.Кона на необходимость авторских уточнений, какие именно свойства исследуются: «приписываемые… (как родители и дети… представляют себе характер своих свойств и отличий друг от друга) или объективные различия, которые люди могут не осознавать» [69, 389-390].
В отечественной клинической психологии, где исследования семей с участием трех поколений являются достаточно распространенными (Э.Эйдемиллер и В.Юстицкис, 1999; А.Захаров, 2006) [57, c.19-21; 193, c.264-278]. Однако дизайн их исследований при обработке, анализе и интерпретации данных включал только межгрупповые различия с учетом пола (во втором случае) и выявление частотности выявляемого признака по сравнению с контрольной группой (в первом случае), таким образом, семейное сходство или семейное наследование авторами не выявлялось.
Если изучение личности как представителя одного из поколений в рамках своей семьи, сравнительно распространено как в отечественной, так и зарубежной психологии (особенно в психогенетике, семейной и клинической психологии), то изучение личности как представителя одного из поколений более крупной социальной формации, общества в целом, является, до настоящего времени, прерогативой социологии и социальной психологии, при этом большинство этих исследований остаются исследованиями возрастных групп, т.е. «абсолютизируется значение хронологического возраста, рассматривая его не просто как показатель каких-то биосоциальных или психических факторов, а как автономный причинный фактор» [70, c.307]. Дизайны представленных в литературе поколенческих социологических исследований, в основном касающихся изменений сексуального и гендерного поведения (Голод С., 1965, 1969, 1984; Кон И., 1993, 1995; Роткирх А., 2000) [73, c.263 – 265, 281, 446-447; 38, c.128 – 171], когда на основании либо массовых опросов, либо изучения документов (в т.ч. отдельных автобиографических рассказов) делаются выводы об изменениях и тенденциях в поведении, практически никогда не учитывают такие важные факторы как социоэкономический статус, происхождение, религиозные убеждения респондентов: то есть выборки лиц, принадлежащим к разным когортам не выровнены по различным существенным показателям (что дает сделать семейно-поколенческий метод: изучение представителей нескольких поколений в составе одной семьи позволяет при сравнении разных поколений максимально устранить или нивелировать различия в культурном контексте, социально-экономическом статусе, национальности и религиозных убеждениях). Мы полагаем, что изучение личности одновременно в двух аспектах - как представителя одного из поколений в рамках своей семьи и, в то же время, представителя одного из поколений более крупной социальной формации, общества в целом - имеет еще одно преимущество – совмещение различных подходов к личности взаимодополняет друг друга, в результате чего личность предстает более объемно, выпукло и конкретно.
Усложненный, комплексный дизайн таких исследований, очевидно, сопряжен с рядом серьезных сложностей в их проведении, в основном, связанных с формированием репрезентативной выборки: привлечением к исследованию представителей максимально возможного количества ныне здравствующих поколений семьи, начиная с 17-летнего возраста (когда уже можно говорить о практически сложившейся личности), состоящих в прямом родстве одного пола. Однако, изучение трех поколений прямых потомков (биологических и культурных прародителей, родителей и их потомков) усиливает вероятность как генетического, так и культурного наследования. Принадлежность же их к одному полу устраняет влияние гендерных различий и также усиливает вероятность культурного наследования (за счет подражания родителю того же пола, эффект от которого, по мнению психогенитиков, смешивается с эффектом экспрессии генов, ограниченных одним полом) [117, c.378]. Изучение именно женщин 3-х поколений в составе одной семьи обусловлено, с одной стороны тем, что влияние матери на фенотип потомства обнаруживается гораздо чаще, чем влияние отца, что связано с целым рядом факторов, формирующих негенетическую наследственность потомства, названное психогенетиками «материнским эффектом» [94, т.2, с.177-182], (что имеет значение при изучении семейного наследования, т.е. рассмотрения семьи как изучаемой социальной группы). С другой стороны, социальные психологи рассматривают именно женщин как «главный исторический субъект и носитель социальных изменений», социальное положение, деятельность и психика которых, по их мнению, изменяются значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика [71, c.103], (что имеет значение при изучении межпоколенной трансляции в рамках общества). Социологи, в свою очередь, считают, что «именно женщины оказывают решающее влияние на формирование духовного мира и культурных ценностей детей, семьи. Вместе с тем современные социологические исследования крайне редко изучают духовные особенности женщин» [143, с.88], а в современной семейной, клинической психологии и психогенетике, по понятным причинам, наиболее распространенным является изучение «дизонтогенеза» [130, c.399]. При интерпретации данных мы исходили из принципов, принятых в семейных исследованиях: если при сравнении более близких родственников обнаруживается большая близость исследуемых психологических характеристик, это является основанием для утверждения о влияния генотипа [52, c.208]. В нашем случае мы будем говорить о межпоколенной трансляции.
Субъективные характеристики жизненных моделей
В целях более глубокого изучения феномена межпоколенной трансляции жизненных моделей, наряду с использованием количественных методов исследования, нами было проведено качественное исследование в форме исследовательского интервью представительницы среднего поколения одной из семей нашей выборки. Основанием для выбора данной респондентки послужили как то, что в данной семье здравствующими являются четыре поколения женщин, состоящих в прямом родстве (прабабушка, бабушка, мать и дочь) 26, 46, 67 и 89 лет, что делает его более информативным; так и то, что представительница младшего поколения («дочь») незадолго до проведения интервью вступила в законный брак, что, как известно, является жизненным событием, в большой степени как активирующим и актуализирующим воспоминания, переживания, представления и ожидания женщин, связанные с семьей, браком, построением и стилями отношений как в супружеской паре, так и в детско-родительских отношениях, так и делающим их более открытыми и доступными к обсуждению, повышающим мотивацию респондентки к обсуждению этих тем и вопросов, что и произошло в нашем случае. Нами была выбрана представительница среднего поколения семьи, которое является связующим звеном между старшим и младшим поколениями, а также, в большинстве случаев, наиболее значимой и активной составляющей в ряду женщин разных поколений в силу, с одной стороны, уже накопленного жизненного опыта, с другой стороны, их наибольшей социальной включенности и активности. Полученные данные дают возможность проследить как трансляцию, так и некоторое изменение жизненных моделей женщин четырех поколений в составе одной семьи в семейной сфере на протяжении их жизненного цикла и смены поколений.
Все четыре женщины на настоящий момент проживают отдельно друг от друга. Три младшие поколения женщин (бабушка, мать и дочь) поддерживают близкие, дружеские отношения, имеют тесные контакты и общение, до недавнего времени (вступления дочери в законный брак) все три проживали в гражданских браках, продолжительностью более 5 лет у бабушки, более 3-х у дочери и более года у матери); прабабушка проживает с другой внучкой (дочерью младшей дочери), тесный контакт с семьей респондентки отсутствует, что обусловлено историей семейных отношений.
По свидетельству респондентки ее мать («бабушка» или представительница старшего поколения нашего исследования) была рождена вне законного брака в 1943 году на Украине в результате непродолжительных отношений с военным из состава советских войск, дислоцировавшихся в их населенном пункте, давшем ей обещание вернуться и жениться по окончании войны, которое тот не сдержал. Разыскав его самостоятельно, прабабушка узнала, что он уже состоит в браке и имеет детей, а также принадлежит к другому, чем она, социальному слою. В 31 год она повторно вышла замуж, переехав в С-Петербург, родила сына и дочь, прожив в браке 36 лет, овдовела. Бабушка с раннего детства чувствовала себя нелюбимым и нежеланным ребенком как для отчима, который относился к ней значительно хуже, чем к собственным детям, злоупотреблял алкоголем и мог позволить себе рукоприкладство, так и для собственной матери как до ее повторного брака, так и после: «Никому до нее не было дела». (Любовь и внимание она получала только от собственной бабушки, контакт с которой был прерван из-за переезда семьи). Рано став самостоятельной «всего в жизни добилась сама». В 21 год вышла замуж за мужчину на 4 года старше (семья мужа сначала не приняла невестку, так как, как и семья отца ее ребенка, относилась к другому социальному слою, однако, рождение ребенка (нашей респонденки) через год изменило эту ситуацию, хотя в связи с этим «дедушке пришлось освободить свой кабинет»), однако, через 4.5 года брак распался по причине того, что мать респондентки активно пыталась доминировать в отношениях с мужем, «полностью подавлять его личность» (как на бытовом уровне, так и при принятии серьезных решений), что для него являлось неприемлемым. Через полтора года после развода повторно вышла замуж за мужчину старше себя на 10 лет (который в силу природной «мягкости и интеллигентности» был более толерантен к доминированию жены), родила сына, прожила в браке 25 лет и овдовела. По свидетельству респондентки, как в данном браке, так и в текущем гражданском браке (с мужчиной также старше ее на 4 года), для ее матери характерен все тот же доминантный, подавляющий стиль отношений (приведший ее к разводу в первом браке и вызывающий проблемы в текущем гражданском браке: «Если ей дают, она садится на голову»), который как респондентка, так и ее дочь, считают неприемлемым («не правильно, не хорошо, не красиво») в отношениях с мужчинами, но, несмотря на это, по их словам, в большой степени воспроизводят/ воспроизводили его в своих браках (однако, уже, в основном, только на бытовом уровне), что для обеих имело свои негативные последствия (расторжение первого брака респондентки после 10 лет; отсрочка регистрации брака дочери на 3 года). Таким же неприемлемым считала респондентка материнские методы воспитания детей, называемые ею «муштра»: мать с гордостью рассказывала ей, что, однажды, когда дочери было 1.5 года отстегала ее прутиком «и та больше никогда не пищала». А также тотальный контроль и давление со стороны матери по отношению к ней и ее младшему брату, остро проявившийся в первый год обучения в школе («заставляла переписывать задания по много раз, пока она не будет довольна результатом, иногда до часу ночи. Протесты имели противоположный эффект: мать разражалась тирадой. Лучше было молчать») и затем полное «отпускание на самотек» на все последующие годы учебы. (При этом респондентка утверждает, что чувствовала любовь матери к себе и брату). Однако, в 14 лет (когда наблюдала воспитательное воздействие матери на своего младшего брата, пошедшего в 1-й класс) дала себе зарок: никогда не поступать подобным образом с собственными детьми (который впоследствии реализовала с дочерью: «А с ней и не возможно было иначе. Я могла действовать только убеждением. Давление на нее вызывало противоположный результат: сознательно она делала все наоборот»). Вместе с тем, респондентка отмечает схожесть как самих сложившихся ситуаций в ее детстве и детстве ее дочери (в возрасте 7-8 лет), касающихся судьбоносного выбора занятия на продолжительный отрезок жизни, связанного с их природными задатками и способностями, так и стратегий поведения матерей в этих случаях. В семилетнем возрасте на занятии физкультурой она была отобрана для занятий гимнастикой тренерами спортивной школы, однако, после годовых занятий, отказалась их продолжить («было тяжело и сложно, хотелось гулять и играть в свое удовольствие»). Мать не настаивала, но тренеры сами пришли к ним домой и убедили ее, что в жизни каждого ребенка, кроме учебы, должно быть дело, которым он занят. Девочка продолжила занятия гимнастикой до 15-летнего возраста, обучаясь в школе олимпийского резерва. Мать, принимая активное участие в спортивной жизни дочери, установила тесные отношения с тренерами, что однажды привело их к конфликту и разрыву отношений. Девочка, вопреки ее желанию, была вынуждена покинуть школу, пережив сильный стресс из-за перехода в общеобразовательную школу, в которой стиль и образ жизни учащихся существенно отличался от того, к которому она привыкла, что, в свою очередь, вынудило ее, несмотря на хорошие результаты в учебе, закончить лишь неполную среднюю школу и продолжать свое обучение в техникуме. Мать активно повлияла на выбор своей дочери: увлекшись химией в школе, девочка подала документы в химический техникум. Считая занятия химией вредными для здоровья, мать, чтобы изменить ее решение, привлекла родного папиного брата девочки, работавшего главным энергетиком города.
