Содержание к диссертации
Введение
I. Социально-психологический аспект проблемы идентификации женщины 13
1.1. Основные понятия и подходы к проблеме 13
1.2. Социально-психологические предпосылки кризиса идентификации женщины в современном обществе 23
1.3. Кризис идентификации мужчины в связи с кризисом идентификации женщины 31
1.4. Кризисы идентификации в современной семье как предпосылки кризиса
идентификации в детском возрасте 39
Выводы 68
II. Социокультурный аспект проблемы идентификации женщины 71
2.1. Об истории проблемы 71
2.2. Культурные традиции и нетрадиционные гендерные потребности, интересы, ценности 86
2.3. Социокультурная природа гендерных стереотипов 95
2.4. Возможности самоопределения человека в современном обществе в пределах и вне гендерных стереотипов 111
2.5. Социальные гендерные движения в странах Западной Европы 121
2.6. «Решение» гендерных проблем в советской России 128
Выводы 136
III. К анализу путей решения проблемы идентификации женщины 143
3.1. Взгляды на перспективу решения проблемы в современных исследованиях 143
3.2.О социокультурных перспективах преодоления кризиса тендерных отношений 157
3.2.1.О социокультурных требованиях к тендерным теориям 157
3.2.2. Взгляд на гендерные отношения с точки зрения теории субкультур 162
Выводы 171
Заключение 174
Литература 176
- Основные понятия и подходы к проблеме
- Социально-психологические предпосылки кризиса идентификации женщины в современном обществе
- Культурные традиции и нетрадиционные гендерные потребности, интересы, ценности
- Взгляды на перспективу решения проблемы в современных исследованиях
Введение к работе
Актуальность исследования:
Проблема идентификации женщины принадлежит к той ветви социальных и культурных проблем, которые в своем развитии и обострении продвигают вперед развитие общества и культуры, ведут к изменению социокультурных стереотипов. Особенностью современного этапа является то, что трансформация стереотипов носит радикальный, стремительный и конфликтный характер, что влечет кризис тендерной идентичности наших современников. Усиление оппозиции патриархата и феминизма, как противоборствующих систем ценностей, вызывает как внешние, так и внутренние конфликты, проблематизируя как индивидуальную, так и групповую тендерную идентичность. Конфликты индивидуального и общественного сознания порождают неврозы на почве утраты тендерной идентичности, затрудненность межгендерной коммуникации, самым негативным образом сказывается на институте брака, семейном воспитании, вызывают противоречия в общественной жизни. Дисфункции тендерного взаимодействия становятся камнем преткновения не только в вопросах тендерных отношений, но и в различных социальных взаимодействиях профессионального, политического, социализирующего характера. На первый план выходит проблема тендерной антикультуры, закрепления негативных тендерных стереотипов и отрицательных ожиданий от межгендерного взаимодействия, т.е. повышения интереса к анормальным формам сексуального поведения и межгендерного взаимодействия, девальвации ценности любви, семьи, детства, родительского авторитета, а также распространения продуктов антикультуры, пропагандирующих отрицательное содержание межгендерного взаимодействия (сексизм, маниакальность, насилие, разврат, деструктивность, утилитаризм и т.д.). Анализ же тендерных противоречий, как правило, является частичным и поэтому недостаточным, так что
очевидна актуальность комплексного подхода к проблеме тендерной идентичности на общекультурном уровне и формирования новых научных оснований для плодотворной культуротворческой работы с целью гармонизации переходных тендерных процессов.
Степень разработанности проблемы:
Большая социальная значимость исследуемой проблемы обусловила появление многочисленных работ в данной области, особенно, в последние годы, но большинство современных научных тендерных концепций создает противоречивую и сегментарную ее картину.
Так, часто основной причиной дисбаланса в тендерных отношениях видится недостаточная проявленность женского мировосприятия в общественной жизни, и как изначальное превосходство женской природы постулируется способность к деторождению и материнству (К. Хорни, Э. Барш). Подобные воззрения содержатся не только в работах феминистского толка, но и в литературе религиозного и мистического содержания (П. Евдокимов, Ошо Раджниш, К. Наранхо). Главную причину конфликта данные авторы видят в том, что женщинам приходится жить в «патриархальном» обществе, «не когерентном их внутреннему миру» (А. Менделл, Е.А. Истягина-Елисеева). Но М.Тарханова противопоставляет подобным притязаниям на моральное превосходство женской природы факты статистики и психологической практики, свидетельствующие о не меньшей агрессивности женщин по сравнению с мужчинами.
Сохраняют свое влияние работы «патриархального» толка, обосновывающие превосходство мужчины и неполноценность женщины в биологическом плане (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, О. Конт), либо в психологическом (3. Фрейд), либо в интеллектуальном (Д. Мейер, Г. Хейманс, У. Лип-ман). Систематически эту позицию выразил О. Вейнингер, исходивший из кардинальных отличий мужской и женской природы, подчеркивая неполноценность последней во многих отношениях. Настаивает на традицион-
ной социальной и интеллектуальной иерархии по тендерному принципу и ряд современных отечественных авторов (А. Щеголев, Н. Хамитов), когда любое проявление творческой активности и интеллектуальной самобытности со стороны женщины рассматривается как отклонение.
Примат материнской позиции, к которой апеллируют в поиске выхода из кризиса вышеуказанные исследователи, другими мыслителями оценивается как его главная первопричина (Ч. Бенард, Э. Шлаффер). Идеям свободы от диктата материнского и отцовского авторитета и независимости в тендерных отношениях, сформулированной данными авторами, противостоит идея взаимозависимости как основы благополучия тендерных, в частности, семейных, отношений, согласно которой крепкая семья есть основа стабильного и благополучного общества (Ф.С. Тумусов, И.А. Ильин, О. Конт). О фундаментальном значении фактора матери и семейных отношений для нормального формирования личности человека, его исключительной важности для здоровья человеческой психики свидетельствуют и исследования в области психологии (Г. Клауд, Д. Таунсенд, А. Шутценбер-гер, Д. Видра, Р. Лейнг, Г.Г. Филиппова, К. Хорни).
Исследователи, выступающие за возрождение «патриархальной» семьи, находятся на противоположных феминистским позициях (М.А. Титова). Наряду с идеями превосходства женской или мужской природы весьма широкий резонанс получили идеи униформности людей обоих полов, отсутствия значимых психологических и интеллектуальных отличий между мужчиной и женщиной, выводящие тендерную самоопределенность прежде всего из процесса социализации. Такой подход получил название полового символизма (Ш. Берн, М. Пирси, Е. Маккоби, К. Джексон, Дж. Хемп-сон, Д. Хемпсон). Ряд авторов фиксируют тенденцию феминизации мужчин, формирования пассивного феминного типа личности (Л. Дерри), из чего вытекают футурологические прогнозы об усилении нивелирования тендерных различий (О. Тоффлер).
Некоторые авторы соглашаются с биологически обусловленными различиями в мышлении и поведении представителей разных полов (концепция полового диморфизма), не отдавая предпочтения ни одному из них, и подчеркивают важность учета гендерных особенностей в процессе воспитания детей, организации психологических исследований, при построении диалога с людьми того и другого пола и т.д. (И.В. Самоукина, А. Пиз, Б. Пиз, И.С. Кон, Е.П. Кораблина, В.Д. Еремеева, Т.П. Хризман, И. Эйбл-Эйбесфельдт, Д.В. Колесов, Н.Б. Сельверова). Многие исследования посвящены мониторингу и анализу процесса активного вовлечения женщин в сферу экономического производства (Е.С. Гвоздева, В.И. Герчиков, O.K. Самарцева, Т.А. Фомина, М. Токсанбаева, Ю.В. Шаповалова) и политической деятельности (Н.М. Степанова, В.А. Суковатая, С.А. Ушакин), а также поиску путей обеспечения этих социальных изменений.
Однако, большинство данных исследований очерчивают узкий круг вопросов, не подвергая ситуацию полному, комплексному анализу. Обычно авторы рассматривают вопросы межполового взаимодействия, тендерного воспитания и семейных отношений, исходя из интересов одной или другой тендерной группы, причем освещают их, как правило, в рамках психологии, социологии, педагогики, экономики, политологии или какой-либо другой частной научной отрасли, вне связи с данными других гуманитарных наук.
Вместе с тем, в некоторых социологических исследованиях, на наш взгляд, можно найти основания для полноценного социокультурного анализа проблемы тендерной идентичности. Так, Е.А. Здравомыслова и А.А.Темкина обращаются к идее социального конструирования гендера, которая «основана на различении биологического пола и социальной категории принадлежности к полу». Данные авторы следуют «объединительной парадигме» Р. Корнелла, который разрабатывает теорию «гендерной композиции». СИ. Левиковой разрабатывается концепция молодежной
субкультуры, основные положения которой справедливы и для тендерных отношений. Культурологическое исследование сущности материнства как социокультурного феномена впервые осуществлено В.А. Рамих в докторской диссертации на тему «Материнство как социокультурный феномен». Анализ женского тендерного поведения в социальном и кросскультурном аспектах выполнен О.В. Митиной; роль и место женщины в современной европейской культуре стали предметом исследования Т.П. Матяш. Проблеме синергии и путей гармонизации мужского и женского посвящена монография Т.И. Ерошенко «Человек: в поисках гармонии мужского и женского». Анализ проблем идентичности как феномена индивидуальной психологии и общественного сознания отражен в понятийном аппарате и концепции Э. Эриксона, а философское рассмотрение проблема идентичности человека получила в монографии М.В. Заковоротной.
Цель диссертации - комплексный анализ проблемы идентификации женщины в современном обществе западно-европейского типа. Задачи диссертации:
рассмотреть системные социокультурные и исторические взаимосвязи между кризисом идентификации женщины и мужчины и глобальным кризисом общечеловеческой идентичности;
сравнить формы брака и организацию тендерных отношений в культурах разных эпох и народов на предмет выявления сходства и вариативности данных форм;
рассмотреть традиции, инновации и противоречия в области тендерных стереотипов в свете перехода от традиционного к гражданскому обществу и сделать выводы относительно перспектив их динамики;
проанализировать попытки деконструкции и реконструкции тендерных стереотипов, предпринимаемые в рамках тендерного подхода, включая опыт советского «гендерного равноправия»;
обозначить принципы, которым должны отвечать социокультурные концепции гендерных отношений;
рассмотреть тендер как тип субкультуры, опираясь на концепцию субкультур (в частности, в свете синергетически динамической модели изменчивости субкультуры).
Объектом исследования являются тендерные отношения в обществах западно-европейского типа.
Предметом исследования является кризис женской идентичности и гендерных стереотипов вообще.
Методологические принципы и методы исследования: В диссертации применялся системный и системно-функциональный анализ социально-ролевой сферы общества; компаративный и историко-сравнительный метод для анализа форм реализации гендерных отношений в разных культурах и в разные эпохи; метод рефлексивно-психологического анализа деятельной реализации гендерных стереотипов и ее нарушений в условиях кризиса. Научная новизна исследования:
проблема кризиса идентификации женщины рассмотрена в системе гендерных отношений, т.е. в связи с кризисом и мужской идентичности, как его естественного фактора (и причины, и следствия);
выявлена принципиальная ограниченность традиционного взгляда на эту проблему с какой-либо одной позиции (женской, мужской, «детской», профессиональной, государственной, политической, и т.п.), исходящего из оппозиционности гендерных отношений и тем усугубляющего их кризис;
показана недостаточность чисто научного подхода к проблеме, как социально и культурно отстраненного;
на примере опыта Советской России показана неэффективность политики, обеспечивающей юридическое тендерное равенство, без учета социокультурного контекста и культурного содержания тендера;
предложен комплекс социокультурных критериев, которым должна отвечать полноценная современная теория тендерных отношений, направленная на их гармонизацию.
показана возможность использования концепций субкультуры и антикультуры для работы с социокультурным содержанием понятия «гендер»;
рассмотрены исторические изменения содержания понятия «гендер» в свете синергетически динамической модели изменчивости субкультуры, проанализированы перспективы культуротворческой деятельности, направленной на гармонизацию процессов тендерного взаимодействия.
На защиту выносятся следующие тезисы:
Кризис идентичности женщины есть аспект глобального кризиса идентичности личности, который отображает закономерности переходного периода от традиционного к гражданскому обществу в странах Запада. Этот кризис диктует отказ от ранее распространенных женских архетипов (таких как афродический архетип, деметрический архетип, архетип Геры) и обращение к новым моделям, к которым относятся архетип гетеры, Афины, амазонки, одинокой амазонки и другие. Однако, попытки совместить старые и новые модели поведения вызывают неврозы и конфликты. При этом кризис идентичности мужчины имеет вторичный характер по отношению к кризису идентичности женщины; будучи менее осознаваемым и отрефлексированным его носителями и общественным сознанием, он имеет меньше перспектив для коррекции.
Кризис института брака и семейного воспитания есть результат разрушения «патриархальной» идеологии и системы ценностей. Утрата ролевых атрибутов «патриархальной» семьи происходит неравномерно для мужчины и женщины, вследствие чего позиция мужчины вызывает недовольство со стороны наших современниц, как более потребительская и инертная, причем агрессия нарастает не только внутри одной семьи, но и между приверженцами семейных сценариев разного типа. Потеря гендер-
ной идентификации со стороны родителей проблематизирует семейное тендерное воспитание. Требования к идеальной реализации материнской и отцовской функций в обществе, поддерживаемые детоцентристскими психоаналитическими практиками и психологическими концепциями, оказываются труднодостижимыми в условиях кризиса тендерной идентичности и ранней акселерации, вследствие чего задачи воспитания детей становятся малопривлекательными для многих супружеских пар. Это значит, что традиционная европейская семья не является единственно правильной и необходимой средой, обеспечивающей подлинную заботу о детях, хотя институт брака, как таковой, как правило, выступает базой общества, поддерживаемой и религией и государством.
Выход из кризиса идентичности — в оптимальном синтезе традиции и новых форм самовыражения, которые со временем стабилизируются и дополнят традицию. «Патриархат» и феминизм, как две сосуществующие системы ценностей, живут и конфликтуют как в индивидуальном, так и в общественном сознании, что объективно и обуславливает дестереотипиза-цию. Однако, отражение процессов дестереотипизации в постмодернистских деконструктивных теориях вызывает неоднозначные последствия. Значение деконструкции тендерных стереотипов снижается социальным оппозиционированем в рамках тендерного подхода. Тендерный сепаратизм способствует распространению и извращению тех самых тендерных стереотипов, отказ от которых постулируют деконструктивисты.
Тендерное равноправие не может в полной мере гарантироваться исключительно формальным равенством прав по закону, а обеспечивается только высоким уровнем тендерной толерантности в обществе, интерио-ризированным стандартом гендерно-оптимального поведения представителей обоего пола, выступающим частью личностной идентификации. Для работы с культурным содержанием тендера эффективны только схемы культуротворческого воздействия, а не идеологические и политические
программы государственного регулирования (как это имело место при советском строе).
Предметом анализа полноценной концепции тендерных отношений должен быть баланс различных общественных интересов, требований, нужд, точек зрения на предмет исследования; чрезмерная акцентуация интересов любой социальной группы в наше время расценивается, как самоэкспансия и ущемление прав других групп, и способствует эскалации общественных конфликтов и усилению социальной напряженности, а также вызывает реакцию в виде противоположной акцентуации, сходным образом имеющей экспансионистскую направленность. Соответственно, сегментарная и противоречивая картина изначально ограниченных исследовательских позиций, представленная в большинстве современных тендерных исследований, ничего не говорит о путях стабилизации и гармонизации тендерных отношений; напротив, концепции, репрезентирующие интересы определенных общественных групп и, тем не менее, претендующие на универсальность, используются как аргументы в поле конфликтов.
Только концепции, отвечающие комплексу социокультурных критериев, могут полно и корректно отобразить закономерности развития феноменов культурного (в частности, тендерного) пространства и могут служить основой для позитивной культуротворческой деятельности. Культурное пространство здесь задается взаимодействием субкультур, и в этом свете тендерные сообщества можно рассматривать как отдельные субкультуры, а тендерные отношения - как субкультуру более высокого уровня. Но в современных условиях высокая распространенность в общественном (особенно молодежном) сознании анти-стереотипов обуславливает распространение гендерной антикультуры и блокирует как развитие традиционных, так и внедрение новейших позитивных моделей тендерного взаимодействия.
7. Работа по преодолению кризиса тендерных отношений должна стро-
иться как работа с определенным субкультурным контекстом в рамках его отношений с другими субкультурами и с культурой в целом. Только такое -рефлексивное - видение этой проблемы позволит преодолеть позиционно ограниченный подход к ней, реализуемый через экспансионистски-враждебностные установки, который на деле не только не решает, но еще усугубляет эту проблему. Новый подход к этой проблеме имеет перспективу, поскольку на процесс изменения стереотипов тендерного взаимодействия (как и на любой социальный процесс) распространяется закон маятниковых колебаний от переменчивости к стабильности, а в истории после каждого периода дестабилизации и институт брака, и тендерные стереотипы всегда заново утверждаются в несколько иных формах. Научно-практическая значимость работы:
Материалы исследования позволяют углубить теоретические представления о природе тендерных отношений и о специфике тендерных проблем. Их можно использовать в спецкурсах по проблемам тендерных отношений, в курсах социальной психологии, культурологи, антропологии и истории культуры.
Апробация работы:
По теме работы сделаны доклады на апрельской студенческой конференции РГПУ 2001 г., на конференции молодых ученых СКНЦ ВШ 2003 г. и на шестой международной конференции «Циклы» в Северо-Кавказском Техническом Университете, г. Ставрополь, 2004 г. Диссертация также обсуждалась на заседании кафедры философии РГПУ.
Структура диссертации:
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы из 293 наименования. Общий объем диссертации со списком литературы 200 страниц.
Основные понятия и подходы к проблеме
Проблема идентификации женщины выступает как один из аспектов глобального кризиса идентичности человека нашего времени. Суть этого кризиса - в массовой утрате людьми во всем мире постоянньж и устойчивых представлений о собственной социально-ролевой определенности, когда человека в обществе принимают не за того, кем он сам себя считает и на какое отношение рассчитывает со стороны. Осознание этого и породило понятия «идентичность» и «кризис идентичности» и пробудило развернуть исследования в этом плане. Как это всегда бывает, возникло много подходов, концепций, теорий на этот счет, в которых сами эти понятия использовались по-разному. Так, широта и противоречивость трактовки и употребления учеными самого термина «идентичность» свидетельствует о том, сколь многогранны проблемы, связанные с данным понятием.
В словаре «Современная западная философия» указывается, что идентичность как логическая категория «означает отношение, члены которого тождественны друг другу. В качестве категории бытия идентичность есть характеристика бытия, более фундаментальная, чем различие» [134; 161].
Понятие «идентичность» стоит в центре западноевропейской философской традиции, дискуссий, которые ведут в 60-70-е годы критическая теория, Левинас и французский постструктурализм. «Философии идентичности» Адорно противопоставляет свою «негативную диалектику. На критике фигуры идентичности построена «философия Иного» у Левинаса. Демонстрации первичности различия перед «идентичностью» посвящены работы Делеза и Деррида» [134; 161].
Механизмом формирования идентичности считается идентификация — «повторение действий ролевой модели» [90; 79], субъективной стороной которой является интроещия — присвоение чужого образа, - вырабатывающаяся с детства Однако, эта схема давно и вполне обоснованно подвергается критике. Ведь успешность как интроекции, так и идентификации определяется тем, насколько удовлетворительно взаимодействие между опекающим взрослым и опекаемым ребенком. С другой стороны, судьба детских идентификаций зависит от того, насколько удовлетворительным является взаимодействие с заслуживающими доверия представителями значимой для ребенка иерархии ролей, принадлежащих членам семьи разных поколений. Если между этими двумя сторонами имеется соответствие, то идентификация автоматически порождает идентичность человека. Но практика показывает, что в наше время такое соответствие практически отсутствует, так что для решения проблемы собственной идентичности человеку приходится решать ряд новых, непривычных и нетрадиционных проблем, что разрушает стандартный алгоритм идентификации и превращает ее в непредсказуемый и чреватый неожиданностями процесс. Столкновение и наложение таких процессов в общественной жизни вносит в нее еще больший хаос, что, собственно, и делает проблему идентичности заметной для всех.
Фактически, идентичность «вырастает из избирательного отказа от одних и взаимной ассимиляции других детских идентификаций и их объединения в новую конфигурацию, которая в свою очередь определяется процессом, посредством которого общество идентифицирует юного индивида с тем, кем он ... должен стать. Общественные способы идентификации индивида более или менее успешно стыкуются с индивидуальными способами идентификации... На протяжении всего детства происходит пробная кристаллизация идентичности [281; 169-170].
Суть понятия «идентичность», в связи с вышеописанными проблемами, была сформулирована в рамках психологии Эриком Эриксоном, который «ввел слово «идентичность» в междисциплираньш научный оборот» [134; 161]. Дело в том, что до Эрика Эриксона «философское употребление термина «идентичность» долгое время оставалось социально-научным и психологически нерелевантным. Культурная антропология, социология и социальная психология пользовались этим словом безо всякого соотнесения с философией или вовсе не прибегали к термину» [134; 161]. Благодаря работам Эрика Эриксона происходит «стреча различных словоупотреблений» [134; 161]. Автор описывал поле употребления данного термина в различных областях знания, а также указывал на необходимость учета границ его значения: «Термины «идентичность» и «кризис идентичности» и в широком, и в научном употреблении описывают нечто столь широкое и на первый взгляд самоочевидное, что, казалось бы, настаивать на точном определении означает придираться; в то же время иногда они применяются столь узко, что общий смысл термина теряется и с таким же успехом можно было бы использовать какой-нибудь другой... С другой стороны, социологи иногда пытаются в целях большей точности применять эти термины к более поддающимся измерению явлениям. Эти термины стали употребляться неразборчиво» [281; 24-25].
Данные строки важны для нас как задающие известную перспективу любому исследованию, в фокусе которого оказываются вопросы идентичности. Согласно Эриксону, «идентичность» это субъективное вдохновенное ощущение человеком тождества и целостности, «умственное и моральное состояние, когда в человеке наиболее глубоко ощущение собственной активности и жизненной силы. И хотя это всего лишь настроение или эмоция, не выраженная в слове, она является глубочайшей основой всех практических и теоретических устремлений» [281; 28-29]. Идентичность, по Эриксону, «есть длящееся внутреннее равенство с собой», «непрерывность самопереживания личности» [134; 161].
Ощущение идентичности - это комплексное сложное явление, складывающееся из нескольких составляющих: с точки зрения психологии формирование идентичности предполагает «процесс одновременного отражения и наблюдения, процесс, посредством которого индивид оценивает себя с точки зрения того, как другие, по его мнению, оценивают его в сравнении с собой и в рамках значимой для них типологии; в то же время он оценивает их суждения о нем с точки зрения того, как он воспринимает себя в сравнении с ними и с типами, значимыми для него» [281; 32].
Социально-психологические предпосылки кризиса идентификации женщины в современном обществе
Особенность современной ситуации заключается в том, что женщина изменяет многие семейные традиции; стиль ее жизни, установки должны коренным образом отличаться от тех, которые заданы моделями ее рода. Толчком к такому отречению от старых ролей явилось то, что многие поколения женщин занимали жертвенную позицию по отношению как к мужчинам, так и к собственным семьям в целом. Женская коллективная память накопила много примеров бесчеловечного, несправедливого отношения к слабой половине общества, часто унизительные факты: «Позор тому, кто полагает, что у женщин нет души. У них есть что-то вроде души, как у животных и цветов» - это утверждение на малом церковном соборе 538 г. в Меконе оспаривалось одним из епископов. В наших современных законах записано равенство мужчин и женщин, но бессознательное по-прежнему желает сына и продолжения фамилии» [276; 109]. Гнет этой обиды затруднил идентификацию женщины, потому что наша современница все менее и менее желает соотносить себя с отведенной ей веками ролью.
Это один из факторов, который способствует забвению одних и активизации других архетипов, в связи с чем представляется возможным говорить о том, что новый женский архетип выходит в современном обществе на передний план. "Для того чтобы активизировались архетипы, необходимы определенные условия, тенденции, которые соответствуют духу времени" [62,56].
Согласно словарю «Современная западная философия», архетип - это «прообраз, первоначальный образ, идея. В философии Юнга архетипы являются врожденными психическими структурами, находящимися в глубинах коллективного бессознательного и составляющими основу общечеловеческой символики. Архетипы представляют собой: а) врожденные условия интуиции; б) первобытные формы постижения внешнего мира; в) внутренние образы объективного жизненного процесса; г) вневременные схемы и основания, которые изначально включают в себя все богатство мифологических тем; д) коллективный осадок исторического прошлого [218; 30].
Существует множество женских архетипов. Основными, согласно Ю. Эво-ла, являются «афродический архетип» (архетип любовницы) и «деметрический архетип (архетип матери)» [278; 236-237]. А. Гуггенбюль-Крейг в работе "Брак умер -да здравствует брак" подробно анализирует динамику женских архетипов в современном западном обществе, он выделяет «архетип матери, вьгоажающий заботу и вместе с тем способность поглотить, вдохновляющий и цхоящий смертью. Архетип Геры, жены божественного Зевса, - символ ревнивой супруги, жестокой по отношению ко всем, кто отвлекает мужа от нее. Другой женский архетип символизирует Афродита, богиня чистого сексуального удовольствия; это—архетип любовницы. Существует и архетип гетеры, независимой женщины, которая может доставить мужчине сексуальное наслаждение или поддержать остроумную или даже научную беседу. Афина символизирует архетип очень мудрой, мыслящей женщины, самостоятельной, несексуальной, но охотно помогающей мужчинам. Все данные архетипы связаны с образами супруга, любовника, детей и семьи. Однако существуют и женские архетипы, свободные от образов мужчины и семьи. Среди них - архетип амазонки, женщины воительницы. Она использует мужчин только для того, чтобы родить ребенка. Амазонки любили покорять и властвовать и прекрасно чувствовали себя в сугубо женском обществе. Перед нами архетип независимой деловой женщины, сосредоточенной на своей профессии и отвергающей мужчин. Известен еще один архетип - одинокая амазонка, пожилая или молодая женщина, которая любит путешествовать в одиночестве. Господствующим жен-ским стереотипом поведения является архетип матери, сильно выраженный во все времена» [62; 56].
На современном этапе А. Гуггенбюль-Крейг прослеживает следующие тенденции: «В Западной Европе ослабло влияние материнского архетипа. В прежние годы лишь немногие дети достигали зрелого возраста, поэтому для выживания человечества было необходимо, чтобы каждая женщина рожала как можно больше детей, что и возлагало на живых большую ответственность по части материнства. Женщины меньше обременены домашним хозяйством по сравнению со своими предшественницами благодаря развитию бытовой техники. Уход за грудными детьми требует сегодня куда меньше усилий и труда, чем прежде. Так как теперь не столь сильно доминируют архетипы матери и Геры, другим архетипам достается больше места под солнцем. Современная женщина может проявить многие несвойственные ей черты, реализуя возможности других архетипов. Примечательно, что ситуация у мужчин аналогична женской. Положение мужчин почти не изменилось. Архетипы Ареса, простого, грубого солдата и хитроумного Одиссея, талантливого воина и мужа, всегда был у мужчин под рукой, а равно и архетип жреца, священника, вникающего в божий промысел. Среди прочих архетипов можно назвать Гефеста, смышленого и разбирающегося в технике, Гермеса, ловкого торговца и вора. Тот факт, что женщины получили в настоящее время больше возможностей в реализации недоступных им ранее архетипических черт, не означает автоматически, что права мужчин также расширились. Но женщины только открывают для себя право на выбор и в связи с этим полны энтузиазма, а мужчины уже привыкли к своим правам» [62,56].
Культурные традиции и нетрадиционные гендерные потребности, интересы, ценности
Проблема выбора между традиционными социальными парадигмами и современными вариативными моделями стоит очень остро во всех сферах общественного бытия в наши дни, не только в сфере гендерных отношений. Данное противоречие отображает всеобъемлющий конфликт между принципами традиционного и гражданского обществ, причем современные мыслители все больше осознают не только недостатки, но и весьма ощутимые достоинства традиционного уклада, что не дает возможности его рассматривать только лишь как архаический пережиток прошлого: «Привычные представления о традиционном обществе как простом синониме доиндустриального сегодня подверглись пересмотру. Выяснилось, что постиндустриальной эпохой оказалась востребованой естественная ограниченность общества, какой бы архаичной она нам ни казалась. Оппозицией традиционного общества стали считать гражданское общество. Традиционное общество - общество "системоцентристской" ориентации, в котором ценности и ориентации социума доминируют над индивидом, а традиции являются основным механизмом воспроизводства и трансляции культуры. Гражданское общество - общество «персоноцентристской» ориентации, в котором бесспорен приоритет индивидуальной свободы, а главным регулятором индивидуальных отношений является право» [240; 154]. Среди факторов, обеспечивающих стабильность традиционного общества, выделяют «стремление сопротивляться конкретному историческому времени и периодически возвращаться к мифологическому первоначалу, архетипу, что означало соблюдать "закон". Второй фактор - функционирование общества на основе традиции. Наконец, человеку традиционного общества в отличие от техногенного свойственно синхронизироваться с ритмами природы. На сегодня доказано, что большинство болезней имеют в основе десинхроноз. Таким образом, традиционное общество базируется на знании неких изначальных законов, которые обеспечивают его сохранение. Ученые приходят к выводу, что знания древних значительно "научнее", чем мы представляем сегодня. Традиционное общество, покоящее на древнем знании, обладает фундаментальной устойчивостью, это самое прочное образование, которое когда-либо создавал человек» [240, 154-155]. Как отмечалось выше краеугольным камнем, основой традиционного общества, залогом его стабильности и процветания является традиция. Таким образом, современной наукой традиции приписывается социообразующее значение. Традиция, задающая гармоничную перспективу общественного развития, не может рассматриваться только как косный привычный уклад, она есть кристаллизованный продукт многовековой коллективной рефлексии общественного развития, «который выражает весь комплекс связей прошлого с настоящим и представляет собой закодированную запись коллективного опыта. Традиция есть всеобщий сакральный порядок и в то же время универсальный интегративный механизм, оргшшзующий любые социальные роли в соответствии с определенными императивами поведения. Продуктивная традиция укрепляет духовное здоровье народа, может спасти здоровье народа, может спасти общество от возможных потрясений и конфликтов. Традиция задает доминирующий образ действий, который воплощает любую возможную рациональность, имеющую значение сакральной ценности. Человек традиционного общества прежде всего занят поддержанием всеобщего естественного порядка. Это определяет и непосредственные цели, и конечный смысл его действий, становится исходной и универсальной предпосылкой для достижения устойчивой личностной идентичности...» [240; 154].
Естественно, что тендерные отношения в традиционном обществе также были подвержены унифицирующей и регламентирующей силе традиции, которая выразилась в формировании определенных тендерных стереотипов. Для понимания тендерных стереотипов необходимо ввести определения таких понятий, как гендер в отличие от биологического пола: «Пол (sex) - системная совокупность биологических свойств, отличающих мужчину от женщины. Тендер (английское gender, от лат. gens - род)- социальный пол, социально детерминированные роли, идентичности и сферы деятельности мужчин и женщин, зависящие не от биологических половых различий, а от социальной организации общества» [105].
Приведем определение гендерных стереотипов: «Социальный стереотип -схематичный, стандартизованный образ или представление о социальном явлении или объекте, обычно эмоционально окрашенные и обладающие большой устойчивостью. Выражает привычное отношение человека к какому-либо явлению, сложившееся под влиянием социальных условий и предшествующего опыта; составная часть установки. Тендерные стереотипы - внутренние установки в отношении места мужчин и женщин в обществе, их функций и социальных задач» [94].
В процессе развития традиционного общества гендерные стереотипы не только сохраняют свои регулятивные функции, но и эволюционируют во все более сложную систему, которая отражает не только сложившиеся стандарты, но и социальные тенденции: «Общество в процессе социокультурного развития выработало устойчивые рамки принятия образа мужчины и женщины, попутно наделяя их определенными качествами, обобщенными характеристиками. Гендерные стереотипы выступают формой внешнего проявления базовых ценностей и морально этнических норм различных народов, сообществ, создавая жесткие границы проявления поведенческих атрибутов мужчин и женщин. При этом гендерные стереотипы как своеобразый барометр показывают происходящие перемены в ценностно-нормативной системе общества... Тендер как технология, дискурс, в первую очередь конструирует определенные половые идентичности через политику репрезентации во всех идейно-значимых и ценностно-контролируемьгх сферах (язык, религия, образование, воспитание, искусство, мода и т.д.). Создание и репрезентация определенных гендерных образов имеют целью закодировать их как гендерные стереотипы и через показ, научение, повторение, контроль добиться их усвоения в процессе социализации личности...
Взгляды на перспективу решения проблемы в современных исследованиях
Как свидетельствует ряд исследователей, «в наш век стремительного развития техники с необычайной остротой начинают звучать извечные вопросы о смысле и основе человеческой жизни, о том, что делает человека собственно человеком, а значит, исследование процесса социализации становится как никогда актуальным. Благодаря техническим достижениям люди получили неслыханные доселе возможности, но далеко не всегда таким возросшим возможностям соответствует человеческая зрелость их обладателей. Другими словами, получив ответы на вопрос «Что?» и «Как?», люди не всегда задаются вопросом Зачем?» [233; 101].
Итак, в современном обществе налицо многозначительные признаки кризиса человеческих отношений, и гендерных отношений в частности, что ставит под угрозу стабильность всей социальной системы как таковой. В рамках феминистического направления основной причиной дисбаланса в гендерных отношениях как правило видится недостаточная проявленность женского мировосприятия в общественной жизни, репрессивное воздействие патриархального уклада на феминные ценности и культуру как таковую. Маскулинное мировоззрение, в соответствии с принципами которого долгое время протекали все общественные процессы, не является благодатной почвой для построения гармоничных человеческих взаимоотношений, поскольку оно характеризуется соревновательностью, агрессией, эгоцентризмом, деструктивной направленностью и т.д.: «Можно просто сказать, что наше больное общество базируется на неспособности к человеческим взаимоотношениям, благодаря которой мы оказались в кризисной ситуации. Слово «патриархальный» наводит на мысль о том, что причиной нашего провала в установлении братских отношений являются патернально-филиальные узы зависимости от авторитета, которые опираются на тиранию отцовского компонента над материнским или детским и лишают нас способности подлинной любви к самим себе и другим» [163; 32]. Напротив, огромные надежды возлагаются на ресурсы материнской психологии, которая присуща всем женщинам и основывается на заботе, человеколюбии, самоотверженности, толерантности. В соответствии с логикой подобной интерпретации выход из кризиса должен осуществиться путем содействия закреплению лидерства за женской половиной человечества. Сторонники патриархата, господство которого на протяжении столетий оказалось расцененным нашими современниками отрицательно, не могут противопоставить этим обвинениям никаких аналогичных негативных последствий матриархата применительно к социуму в его современной трактовке просто за неимением подобного опыта в истории. Они оказываются в таком же положении, как и недавно правившая политическая партия, отрицательные итоги деятельности которой уже успели себя проявить, перед оппозиционной партией, популярность которой поддерживается не столько ее собственными заслугами, сколько самим фактом противодействия дискредитированной политической власти.
Однако нам представляется ошибочным приписывать целый ряд достаточно распространенных негативных человеческих качеств исключительно мужчинам. Агрессия, как определенный запас прочности индивида для выживания в мире ограниченных возможностей, также как и стремление к господству как гаранту не только индивидуального выживания, но и выживания рода являются базальным свойством человеческой природы и особенно интенсивно проявляются при низком уровне культуры. Механизмы самозащиты, в основе которых находится стремление отстоять личное благополучие, а не абстрактные идеалы справедливости, равенства и братства, являются первичными образованиями психики и потому исторически преобладают. Эти механизмы самозащитьг инкорпорированы как в психику отдельного человека, так и в паттерны родительского поведения, направленные на обеспечение выживания потомства. Мать, защищающая благополучие новорожденного ребенка, осознает его как продолжение своей собственной самости, часто она настолько сильно ощущает свою с ним взаимосвязь, что речь идет не о двух отдельных личностях, а о дуальном единстве: «В исследованиях последних десятилетий мать и ребенок рассматриваются как составляющие единой диадической системы, взаимно развивающиеся как элементы этой системы. [252; 20]. Еще недавно они были органически слиты друг с другом, что заложило основу тесной идентификации матери с ребенком и чему способствуют сложные природные механизмы: «В период беременности обычно возникает внутренний диалог матери с ребенком. Под воздействием этого особого состояния постепенно формируется образ ребенка, который включается в самосознание беременной» [252; 25]. В нормальной ситуации след этой связи остается и тогда, когда ребенок уже взрослый, мать все равно защищает его, как защищала бы свое собственное Я. Многочисленные виды стимуляции со стороны ребенка закрепляют в психике матери осознание своего ребенка как родной, хотя и самостоятельной части себя. На какой-то период она полностью берет на себя функции его защиты и утверждения в жизни. При устойчивости материнского чувства такая же подстановка может сохраняться и позже, когда выросший ребенок проявляет реальную или мнимую слабость и неспособность постоять за себя. Однако, по отношению к другим людям в этом желании утвердить благополучие своего ребенка в ущерб другим может быть ровно настолько же мало благородства, честности, справедливости, великодушия, мягкости, умения прощать, и настолько же с избытком тщеславия, самолюбования, гордыни, эгоизма, как и в самозащите или стремлении к доминированию у мужчин. Причем материнское гипертрофирование проблемы имеет место достаточно часто. А женская слабость подчас заставляет женщину быть неразборчивой в средствах зашиты ребенка. Кроме того, общественное мнение снисходительно относится к материнской агрессии. Материнское тщеславие, материнская жестокость не осуждаются, а, как минимум, прощаются со всем великодушием, интерпретируются как форма любви и самоотдачи. В этом сила материнской зашиты: общество устанавливает для нее минимум сдерживающих норм морали и ограничений, благополучие ребенка воспринимается как высший принцип, перед которым отступают любые догмы. Это поддержка женщине, которую ей оказывает сообщество, ведь успешная репродукция - это залог выживания рода.
