Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Присоединение Кавказа к России и его прогрессивные последствия для социально-экономического, политического и духовного развития Осетии 15
1.1. Историко-этнографические сведения об осетинском народе 15
1.2. Социально-политические, экономические и духовные предпосылки развития школы и педагогической мысли осетинского народа 21
1.3. Просветительско-миссионерская деятельность Осетинской духовной комиссии на Кавказе и зарождение первых очагов просвещения в Южной и Северной Осетии 32
1.4. Начало разработки осетинской письменности и её значение для развития грамотности среди горцев 38
1.5. И.Г.Ялгузидзе (1770-1830 гг.) - первый осетинский просветитель 42
Выводы 49
ГЛАВА II. Школьное образование в южной Осетии во II ПОЛОВИНЕ XIX- начале XX вв 53
2.1. История создания Общества православного христианства на Кавказе и его деятельности по развитию школ и просвещения среди горского населения Кавказа 53
2.2. Общая характеристика школ и просвещения в Южной Осетии в рассматриваемый период 59
2.3. Постановка обучения и воспитания в школах Юго-Осетии во второй половине XIX - начале XX вв 94
2.4. Деятели народного образования рассматриваемого периода: 109
Г.Ф. Чочиев; 111
П.Т.Тедеев (1871-1938 гг.); 119
Б.П.Кочиев (1877-1938 гг.) 125
Выводы 130
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 134
ЛИТЕРАТУРА
- Историко-этнографические сведения об осетинском народе
- Социально-политические, экономические и духовные предпосылки развития школы и педагогической мысли осетинского народа
- История создания Общества православного христианства на Кавказе и его деятельности по развитию школ и просвещения среди горского населения Кавказа
- Общая характеристика школ и просвещения в Южной Осетии в рассматриваемый период
Введение к работе
Актуальность исследования. Вопросы школьного образования как одной из важнейших областей социально-духовной жизни общества всегда были и продолжают оставаться актуальными в наше время.
Сегодня, когда мы вступили в третье тысячелетие, правдивое и всестороннее освещение историко-педагогических процессов, происходивших в отечественном образовании и, в частности, на Кавказе в прошлом, выявление вклада деятелей культуры кавказских народов в развитие школы и педагогической мысли этих народов, представляют интерес для ученых и исследователей, являются источником историко-педа-гогических знаний студентов, аспирантов и преподавателей вузов.
Задача данного исследования — раскрыть социально-экономические, политические и духовные факторы становления и развития школы, просвещения и педагогической мысли Южной Осетии в дооктябрьский период; определить вклад в становление системы образования этого региона русских ученых-кавказоведов и местной интеллигенции.
Значительное место в работе отводится выявлению особенностей школьной политики правительства на Кавказе, раскрытию как позитивных, так и негативных сторон ее влияния на развитие школы и просвещения осетинского народа в XIX — начале XX веков.
В диссертационной работе нашли свое отражение и вопросы школьного дела не только горцев-осетин, но и национальных меньшинств (грузин и армян), проживающих на территории Юго-Осетии.
ер д н
її і ы—ми)
Сменялись поколения, появлялись и исчезали цивилизации, но оставались и крепли в памяти людей общечеловеческие ценности, культура, просвещение, сострадание, честность, трудолюбие. Знание прошлого — необходимое условие для формирования д е м о к РМ^Щ^ЩДр дня
СП*терйя»г
ОЭ VaLtmfhDi
возрождения прогрессивных традиций и обычаев народов России и Кавказа.
В условиях обострения межнациональных отношений проблема, избранная автором, еще более актуализируется. Вспоминая недавние события в Южной Осетии, трудно осознать, как и почему произошло такое между двумя народами, которых исторически всегда связывали узы дружбы, солидарности и сотрудничества.
На основе множества исторических фактов в работе показано, что осетино-грузинские культурно-исторические связи развивались с древнейших времен. Историко-этнографи-ческие, историко-лингвистические, историко-педагогические и другие источники убедительно свидетельствуют о тесных грузино-осетинских культурных взаимоотношениях в области развития образования как грузинского, так и осетинского народов в прошлом и настоящем.
«Как известно, — пишет грузинский академик ГАхвледи-ани, — древние грузинские и иные письменные источники, а также соответствующие памятники материальной культуры, убедительно говорят об исконных общественно-культурных и экономических сношениях между грузинским и осетинским народами...».
Аналогичную оценку осетино-грузинским культурным связям давал выдающийся лингвист-профессор В.И.Абаев, который считал, что осетино-грузинские культурные связи по своей давности, богатству, сложности и интересу должны быть предметом специального исследования.
Грузино-осетинские исторические взаимоотношения богаты примерами, когда осетины приходили на помощь грузинскому народу в войнах против внешних врагов. В свою очередь грузинские миссионеры начиная с XVIII века обучали осетинских детей грамоте за свой счет на дому. По утверждению профессора М.С.Тотоева, печатание осетинских книг на основе грузинской графики имеет более чем двухвековую историю. Отметим, что школа и просветительская деятельность лучших представителей прогрессивной интеллигенции
обоих народов всегда способствовали установлению мира и согласия между всеми кавказскими народами.
Горское просветительство и модели просвещения горцев, получившие толчок в развитии после добровольного вхождения Кавказа в состав Российского государства, не полностью копировали российскую систему просвещения. Они имели свою национальную почву, ярко выраженную демократическую тенденцию к развитию и способствовали, где это было возможно, удовлетворению духовных потребностей местного населения, наряду с процессом их унификации с русской школой. И сегодня принципом построения учебно-воспитательного процесса в национальной школе остается диалектическое единство трех начал — национального, межнационального и общемирового, общечеловеческого, что поможет ребенку осознать свою принадлежность и к родному народу, и к своей родине, и к общемировой цивилизации.
В наследство от прошлого мы получили не только богатейшую сокровищницу народной мудрости, выраженную в сказаниях и преданиях, пословицах и поговорках, но и замечательные труды первых горских просветителей, а также составленные на основе грузинской, славяно-церковной и русской графики горские алфавиты.
Присоединение Кавказа и Грузии (в состав которой входила Южная Осетия) к России сыграло решающую роль в социально-экономическом, политическом и духовном развитии горцев-осетин. Наиболее важными сдвигами в деле культурного развития Юго-Осетии следует считать: открытие школ; распространение грамотности среди населения; пробуждение самосознания народа; зарождение немногочисленной интеллигенции из лиц, получивших образование в русских или грузинских духовных учебных заведениях. В процессе исследования данного вопроса особое место занимают материалы дореволюционной кавказской периодической печати об Осетии, осетинах и школе, издававшиеся на русском, грузинском и осетинском язьжах. К ним относятся: «Цнобис Пурцели», «Терские ведомости», «Дроеба», «Ирон газет», «Ног цард», «Кавказ» и журналы «Фидиуагг», «Ганатлеба» и др.
Интересные материалы о проблемах образования и воспитания южных осетин мы почерпнули из «Истории Юго-Осетии в документах и материалах» (составитель И.Н.Цхов-ребов); научного пятитомного сборника «Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах», составленного профессором ЛАЛибировым; книги О.Д. Цховребовой «Развитие школы в Советской Юго-Осетии (1921-1941 гг.)». Вопросам просвещения и краткой характеристике просветительской мысли в Юго-Осетии посвящены диссертационные исследования П.Ю. Гадиева и Г.С.Саришвили. Однако в них проблемы школьного образования и педагогической мысли юго-осетинского народа изучены, на наш взгляд, недостаточно. Вот почему данный пробел и становится предметом, целью нашего исследования. Актуализирует выбор темы и факт отсутствия специальных монографий о просветителях данного региона, нерешенными остаются трудности школьного строительства в регионе и противоречивый характер деятельности российского правительства на Кавказе в рассматриваемый период.
Таким образом, несмотря на наличие ряда исследований, посвященных отдельных аспектам становления и развития школьного образования, до сих пор истоки просвещения и педагогической мысли Южной Осетии фактически не подвергнуты серьезному научному анализу и обобщению. Школа не может не учитывать особенности педагогического наследия своего и других народов нашей страны, призвана изучать его и использовать в своей практической деятельности в целях совершенствования учебной и воспитательной работы.
Таким образом, с учетом всего вышеизложенного был сделан выбор темы исследования, проблема которого сформулирована следующим образом: каковы условия и факторы становления и развития школы и педагогической мысли юго-осетинского народа. Решение этой проблемы и составляет цель данного исследования.
Объект исследования — школа, история образования, педагогическая мысль и просветительская политика прави-
тельства России и грузинских миссионеров на Кавказе в конце XVIII — начале XX вв.
Предмет исследования — деятельность миссионерско-просветительских организаций, становление и развитие первых правительственных школ и педагогической мысли в Южной Осетии в конце XVIII — начале XX веков.
В соответствии с проблемой, объектом, предметом и целью исследования были поставлены следующие задачи:
выявить политические, экономические и духовные предпосылки генезиса просвещения, становления и развития школы и педагогической мысли народа Южной Осетии в рассматриваемый период;
показать состояние школьного дела в Южной Осетии в рассматриваемый период;
охарактеризовать противоречивый просветительский курс российского правительства на Кавказе и влияние его позитивных и негативных сторон на развитие школы и педагогической мысли Южной Осетии в рассматриваемый период;
определить вклад видных педагогов и просветителей Южной Осетии в развитие школы и педагогической мысли этого региона.
Методологическую основу исследования составляют философские положения о социально-исторической обусловленности воспитания и обучения, о диалектике общего и особенного; о творческом и бережном отношении к духовному наследию прошлого и его объективной оценке.
В ходе исследования использовались следующие методы: изучение и теоретический анализ архивных источников; изучение и анализ документов о народном образовании; анализ педагогических, исторических, этнографических, литературных и фольклорных источников по теме исследования; изучение и сопоставительный анализ учебников, учебной документации школ (планов и программ) дореволюционных и современных авторов по истории школы, педагогической мысли и просвещения кавказских народов.
Источниковой базой исследования явились труды видных просветителей Осетии и Грузии XVTII-XX вв., документы и материалы Центрального государственного архива Республики Грузия, Центрального архива Республики Южная Осетия,, Центрального архива Республики Северная Осетия-Алания, архива Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований, публикации по теме исследования, материалы периодической печати, вошедшие в сборник «Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах», составленный проф. ЛА.Чибировым.
Научная новизна и теоретическая значимость исследования:
решена одна из актуальных проблем историко-педаго-гической мысли и школы кавказских народов по воссозданию целостной картины о деятельности миссионерско-просвети-тельскнх организаций, зарождении и развитии правительственных школ и педагогической мысли в Южной Осетии в конце XVIII — начале XX в.;
показан противоречивый характер просветительской политики правительства России и Грузии в Южной Осетии в рассматриваемый период;
проанализированы сущность обучения и воспитания церковно-приходских школ Юго-Осетии, их учебные планы, программы и учебники;
вскрыты трудности решения проблемы становления и развития женского и профессионального образования в Южной Осетии, выявлены факторы, влияющие на этот процесс;
рассмотрен вклад видных осетинских педагогов и просветителей в развитие школы и педагогической мысли Южной Осетии в XVIII— начале XX века.
Практическая значимость исследования состоит в том, что содержащиеся в нем теоретические положения и выводы автора могут быть использованы в деятельности современных школ Южной и Северной Осетии, в системе подготовки и переподготовки учительских кадров, при изучении спецкурсов по истории просветительско-педагогической мысли ре-
гиона, написании дипломных работ студентами. Кроме того, эти положения и выводы расширяют научные представления об общественно-политической и педагогической мысли народов Кавказа в целом и Юго-Осетии, в частности.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
1. Важнейшее значение для появления у южных осетин
первых очагов просвещения, образованных людей, правитель
ственных школ и их развитие имело присоединение Кавказа
к России и приобщение горцев-осетин вследствие этого ис
торического акта к мировой цивилизации; решение проблем
школьного образования в Южной Осетии было сопряжено с
рядом трудностей:
отсутствием в школах квалифицированных педагогов, владеющих русским и осетинским языками;
нехваткой учебников и учебных пособий;
отсутствием учебной литературы на родном языке;
ведением преподавания в школах только на русском языке, использование осетинского языка в качестве вспомогательного средства для перевода текстов с русского на родной язык.
2. Слабая учебно-материальная база, отсутствие необхо
димого школьного оборудования, учебных планов и программ,
денежных средств для содержания открываемых сельскими
обществами школ являлись основной причиной их закрытия,
массового отсева детей.
-
Несмотря на мизерные расходы, проводимые правительством в начале XIX века для школ Кавказа и ограничительные меры к сдерживанию роста народных школ, развитие школ шло более быстрыми темпами в дореформенный период, в особенности к началу XX столетия, когда школьная сеть стала более разветвленной.
-
Ускорение роста правительственных и церковно-приход-ских школ в Южной Осетии во второй половине ХГХ века вызывалось потребностями развивающейся капиталистической экономики на Кавказе и усилением влияния на горцев идей панисламизма, способствовавшего росту антирусских настроений.
5. Просветительско-педагогическая деятельность первых просветителей-педагогов Южной Осетии объективно способствовала созданию условий для разработки осетинской письменности, распространению переводческой и научно-методической литературы, росту школ и борьбы с пережитками старины в сознании людей. Просветители занимались собиранием произведений осетинского фольклора, обучали детей грамоте, мечтая о наступлении эры массовой грамотности и торжества просвещения среди своего народа.
В 60-х гг. ХГХ века одновременно с ростом сети приходских школ в Южной Осетии отмечается некоторое улучшение постановки обучения детей. Занятия проходят строго по расписанию, а в учебный план начальных школ включаются такие предметы, как чтение и письмо по родному (изредка), русскому языкам, краткий катехизис, священная история, арифметика, пение и другие дисциплины.
Организация н этапы исследования:
Диссертационное исследование осуществлялось в три этапа:
-
этап: 1999-2000 гг. — предварительное ознакомление с проблемой рассмотрения становления и развития школьного образования в Южной Осетии. Анализ историко-этнографи-ческой и этнопедагогической проблемы. Определение основных направлений научного поиска.
-
этап: 2001-2002 гг. — обзор научной литературы и выявление состояния изученности проблемы, ее актуальности, разработка методологии, методов, научного аппарата. Подготовка и выпуск научных публикаций по истории становления и развития юго-осетинского образования.
-
этап: 2002-2003 гг. — научная обработка, обобщение и систематизация диссертационных материалов и полученных результатов, их апробация и внедрение в практику. Литературное оформление диссертации и библиографии.
Апробация и внедрение результатов исследования в практику осуществлялось в ходе устных сообщений и докладов на заседаниях кафедры педагогики и психологии Юго-Осе-
тинского госуниверситета имени АТибилова. Результаты исследования были представлены в выступлениях на всероссийских конференциях (Пятигорск, 2003 г.; Самара 2003 г.) на ежегодных научно-методических конференциях по итогам НИР в СОГУ им.К.Л.Хетагурова.
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложения.
Историко-этнографические сведения об осетинском народе
Исторические судьбы осетинского народа всегда были связаны с судьбами русского, кавказских и других народов мира. Они тесно переплетались между собою. Шел процесс взаимодействия и взаимообогащения культур и традиций этих народов, «скрещивались сложные этнические процессы, в ходе которых сдвигались племенные и территориальные границы..., имели место преемственности древнейших культур с культурами последующих времен» [69. 6-7].
Знакомство же и установление связей осетинского народа с русскими, армянами, грузинами, греками, византийцами и многими другими европейскими народами относится к далекому историческому прошлому. Об этом мы узнаем из различных источников, памятников материальной и духовной культуры, сведений русских и зарубежных ученых и путешественников. В этом плане достаточно подчеркнуть, что в I — II веках нашей эры об этническом составе населения Северного и Центрального Кавказа было известно Стра-бону, Плинию Старшему и Клавдию Птоломею, писавшим о далеких предках северокавказских народов, в частности, осетин, движений некоторых кочевых племен в эти районы. При этом влияние культур пришельцев и кавказских аборигенов было взаимным, что впоследствии привело к формированию современных кавказских этнических образований.
Страбон писал, например, о племенах, живших в предгорьях Центрального Кавказа, об их родстве и союзе со скифами, пришедшими с Северного Причерноморья и с ирано-язычными кочевниками-сарматами, пришедшими сюда же с Северного Прикаспия. Здесь речь шла о сарматах-аланах, предках современных осетин, которые составили ядро сарматского племенного союза [69. 84].
По другим научным сведениям основную массу населения Северного Причерноморья в VII в. до. н. э. составляли воинственные кочевые племена, именуемые скифами, которые пришли сюда на Северный Кавказ, в Придонье и Прикубанье из Средней Азии. Часть из них перешла к оседлому образу жизни и занималась земледелием и скотоводством, вела оживленную торговлю с иностранными купцами и чуть ли не вся Греция снабжалась их зерном.
Скифы были великолепными мастерами чеканки железных, серебряных и золотых украшений, оружия и изготовления посуды из глины. Они оказали большое влияние на многие племена и народности Юга России и Северного Кавказа, и в особенности на алан-осетин. Вот почему «особое внимание мировой науки привлекает осетинский язык - как уникальный остаток древних иранцев-скифов и алан», - писал И.М.Дьяконов, крупный русский востоковед, академик Академии наук России. Другой выдающийся французский ученый, профессор Дюмезиль Ж., внесший большой вклад в изучение Нартского эпоса, указывает, что «уже полтора века известно, что скифы исчезли не бесследно: их последними потомками являются через алан (как их называют армянские историки) кавказцы-осетины.
Оба диалекта осетинского языка - иронский и несколько более архаичный - дигорский - произошли от скифского точно также, как итальянский и испанский произошли от латинского» [104. 160, 562].
Следует еще раз подчеркнуть, что современный осетинский язык, относящийся к северо-иранской группе индоевропейских языков, является потомком скифского. «Но было бы ошибкой утверждать, - отмечает проф. А.Х.Магометов, - что осетины унаследовали язык и культуру скифов в чистом виде... Скифы сами, придя в соприкосновение с местными кавказскими племенами, испытали их влияние, переняли многое из их культуры» [89. 12-19].
В результате соприкосновения скифской и так называемой ко-банской культуры, хронологические рамки которой советские ученые Е.И.Крупнов и Я.И.Федоров относят к концу П-го и началу 1-го тысячелетия до н.э. и которая получила распространение на территории Северного Кавказа, в том числе и Осетии, произошло образование позднекобанской культуры после VII столетия.
Исследования показали, что носителями этой культуры были осетины и некоторые другие северокавказские народы, обитавшие на территории современной Осетии, Чечни, Ингушетии, Кабарды [148. 105-107, 122].
Еще более заметное влияние на народы, с которыми соприкасались скифы, оказали ираноязычные племена (сарматские сираки и аорсы), вторгшиеся в пределы Центрального Кавказа, причерноморские степи и Прикубанья в IV - III вв., по другим сведениям — в третьем - втором веках до н.э. выделились северокавказские аланы [148. 107], этническое название которых мы находим у Иосифа Флавия и которые представляли собой серьезную военную силу. Они совершали опустошительные походы через Дарьяльский перевал (Аланские ворота) и Дербентский проход в Армению, Парфию, Атропатену и доходили до Малой Азии [69. 85-87]. Сармато-аланы, вторгшиеся в центральные районы Северного Кавказа, ассимилировали местное аборигенное население. В дальнейшем этот процесс привел к образованию осетинской народности или осетин.
«Сохранив в основе языка иранскую речь, - пишет проф. А.Х.Магометов, - аланы-осетины пополнили ее за счет местных кавказских языков, переняли многие элементы более развитой, оседлой культуры.., аборигенных племен» [89. 19].
Как подчеркивает проф. В.И.Абаев, в осетинском языке Кавказский элемент является самостоятельным [3. 76, 586], а Я.А. Федоров говорит, что многие местные географические названия Северной и Южной Осетии имеют доиранское происхождение и не переводятся на основе иранского языка [148. 106].
Концепции об иранском происхождении осетин твердо придерживались Юлий Клапрот [81. 105-108] и В.Ф.Миллер [95. 580-598, 716], выдающиеся кавказоведы, а в наше время эту точку зрения отстаивает видный советский и российский этнограф Б.А.Калоев [76. 12-26,243].
Таким образом из сказанного видно, что в этногенезе осетин присутствуют как скифо-сармато-аланский, так и местный кавказский элементы.
Это тем более важно отметить, что сами осетины с давних времен называли себя: соответственно на юге и севере — иронами, ту-альцами, на западе - дигорцами [148. 105].
Об Алании в капитальнейшем труде «Осетия и осетины» (Владикавказ-СПб., 1994) приводятся слова древнееврейского историка Иосифа Флавия о том, что «племя аланов есть часть скифов, живущая вокруг Танаиса (р. Дон) и Меотийского (Азовского) озера. Далее отмечено, что аланы — это самоназвание ироны, которые в византийских источниках проходят как аланы, в грузинских - осы, а в русских - ясы [104. 52].
По некоторым письменным источникам на Северном Причерноморье и Северном и Центральном Кавказе аланы появились в первом и последующие века н.э. Этот же период является началом проникновения алан на юг, Закавказье, а завершающим этапом этого процесса можно считать поражение северных алан XIII - XIV веках и уход разгромленных остатков в горы Центрального Кавказа и на территорию нынешней Южной Осетии [27. 52-78].
Наиболее же исторически обоснованным временем бытования аланской культуры на Кавказе проф. В.А.Кузнецов считает период с V по XVIII вв.н.э. [85. 7-30].
Социально-политические, экономические и духовные предпосылки развития школы и педагогической мысли осетинского народа
Изучение и всесторонний анализ историко-архивных, историко-этнографических источников и сведений византийских, европейских и русских ученых и путешественников о северокавказских народах свидетельствуют, что русско-осетино-алано-грузинские отношения берут свое начало еще с IV — XIII в.н.э.
Именно в это время прибывали на Кавказ русские и славянские торговые люди, воины и иностранные путешественники с целью установления с кавказскими народами политических, дипломатических, торгово-экономических и культурных контактов [109. 63]. Они знали «аланов-ясов», предков осетин, «касогов» - кабардинцев и черкесов, «булгар» - балкарцев и других народов и племен Кавказа [138.6-9, 176].
Русско-осетино-аланские отношения стали укрепляться в особенности со времени образования на Таманском полуострове в X веке Тмутараканского русского княжества [152. 10]. Северный Кавказ или Алания в ту пору стали связывающим звеном между Русью, Закавказьем и Ближним Востоком. Через Тмутаракань поддерживали торговые отношения Восток с Русью [117. 67-72].
Связи между русскими и аланами прервались в период татаро-монгольских походов на Русь и Кавказ, но поддерживались в какой-то мере через своих посланников и правителей-князей, приезжавших в столицу Золотой Орды на Нижней Волге, а также через русских и северокавказских мастеров-ремесленников, угнанных татарами в свои владения, где они находились в плену в одинаково тяжелом положении.
Русско-осетинские отношения восстанавливались по мере ослабления татаро-монгольского ига.
В XIII — XV веках русские беглые люди из татаро-монгольской неволи все чаще находили приют у горцев-осетин. В XII столетии северокавказские народы в союзе с Россией вели борьбу за свою независимость против Турции, крымских татар, шахской Персии. Тогда же на Северный Кавказ, в бассейн реки Терека, стали прибывать из России беглые крестьяне от помещичьего произвола, составляя первые поселения русских вольных людей между Тереком и Гребнем. Отсюда и их название: гребенские казаки. Тогда же образовалось Терское низовое казачество. Что касается кубанских казаков, то они стали прямыми потомками запорожских казаков, для которых в 1794 году Екатерина II за верную службу России в русско-турецких войнах выделила земли между Кубанью и Азовским морем, куда они переселились и образовали Черноморское казачье войско, позже именуемое Кубанским [72. 37-38].
В тесном добрососедстве развивались горско-казачьи отношения. Шло их культурное и духовное взаимообогащение [111. 70, 313]. Л.Н.Толстой, прослуживший среди терских гребенских каза- -ков, в повести «Казаки» писал о них: «Очень, очень давно предки их бежали из России и поселились за Тереком между чеченцами. Казаки породнились с ними и усвоили себе обычаи, образ жизни и нравы горцев..., и удержали и здесь русский язык» [136. 70, 313]. Казаки переняли у горцев черкесскую кухню. В свою очередь горцы переняли у русских более прогрессивные методы хозяйствования, завели у себя плуги, стали сеять пшеницу, обогатили свой словарный состав словами и названиями русского происхождения [87. 75-76].
Для становления и развития школы и педагогической мысли осетинского народа на лицо были и другие факторы. Сближение осетинского народа с русским народом началось еще задолго до присоединения Осетии к России и имело для его духовного развития решающее значение. Однако этот процесс был сопряжен с определенными трудностями [6. 34].
Осетины, имевшие в прошлом почти на всем Северном Кавказе и Причерноморье мощное аланское государство, со временем потеряли его в результате постоянных нападений на него гуннов, хазар и его окончательного разгрома татаро-монголами. В результате остатки их, по существу, оказались запертыми в горах Центрального Кавказа, а часть — в Закавказье, оторванными от всего внешнего мира.
В I томе Истории России, изданном в 1987 году, мы читаем следующее: «Говоря о заключительном этапе этногенеза осетинского народа, необходимо подчеркнуть два существенных момента: 1) переселение алан-осов на юг Кавказского хребта, на территорию нынешней Юго-Осетии, что привело к известному обособлению юго-осетинской группы. Второй момент это то, что расселение оставшегося на севере населения осуществлялось по ущельям Алагирскому, Даргавскому, Куртатинскому, Кобанскому и Дигорскому. Эти ущелья соединялись между собой горными труднодоступными тропами
[70. 139-143]. По поводу этих трагических исторических событий известный историк-кавказовед В.А.Кузнецов указывает, что «в X — XIII вв. северокавказская Алания была достаточно развитой страной, прочно ставшей на путь феодальных отношений и по уровню своего экономического, социального и культурного состояния почти ничем не уступавшей другим обществам Юго-Восточной Европы» [84. 10]. Но в 40-х годах XIII века она не выдержала натиск татаро-монгольских полчищ и фактически прекратила свое существование.
Согласно историческим источникам достоверным является тот исторический факт, что еще в V - VI веках во время татаро-монгольского нашествия в Аланию проникло христианство от Византии, что способствовало поддержанию с ней тесных торгово-экономических, политических и дипломатических отношений. И согласно специальным историческим данным аланы проникли далеко на Запад вплотьдо нынешних территорий Англии, Франции и Южного Приднепровья [25. 81].
О движении аланов повествует нам работа крупного алановеда Бернард С. Бахраха «Аланы на Западе» (М., 1993). В ней сказано, что они совершали победоносные походы на Крым, Закавказье, Малую Азию, Мидию. Часть алан вместе с гуннами приняла участие в Великом переселении народов через Галлию, Испанию и достигла Северной Африки. В то же время (первая половина I века н.э.) другая часть аланов подошла к предгорьям Кавказа, где под их главенством образовалось мощное объединение аланских и местных кавказских племен, получившее название «Алания».
История создания Общества православного христианства на Кавказе и его деятельности по развитию школ и просвещения среди горского населения Кавказа
Деятельность Осетинской духовной комиссии с переменным успехом продолжалась до 1860 года. За это время в крае возникло значительное число церковноприходских школ, находившихся в подчинении у экзарха Грузии. А в 1860 году Осетинская духовная комиссия была преобразована в Общество восстановления православного христианства на Кавказе, также сыгравшее важную роль в развитии школьного образования в крае. Поэтому рассмотрим деятельность этого Общества подробнее.
История появления этого «Общества» такова. В 1857 году князем А. И. Барятинским, наместником Кавказа, была составлена "Записка", адресованная Кавказскому комитету в Петербурге, в которой он выразил беспокойство по поводу "угасшей христианской веры в Осетии" и других местах, и одновременно усиливающегося влияния ислама и мюридизма на горцев Северного Кавказа. "Фанатики, пробиравшиеся из Дагестана, - писал он, - не щадили никаких усилий, чтобы бросить в Осетии семена мюридизма... Ислам увлекал горца со всех сторон жизни, ему доступных" [94. 165]. По мнению А. И. Барятинского, такая ситуация могла стать серьезным препятствием к внедрению на Кавказе православно-христианской идеологии и просвещения. Вот почему он предлагал противопоставить влиянию ислама целенаправленную миссионерскую деятельность России с целью возрождения и распространения христианства и церковного образования среди горцев Кавказа, ибо «с убеждением можно бороться только убеждением». К тому же местные епархии и существующая "Осетинская духовная комиссия'* оказались не способны решить эти проблемы. Необходимо было создать более мощную организацию, которая в состоянии была бы остановить здесь дальнейшее распространение мюридизма и "восстановить православную церковь в горах" [79. 13].
Кавказский комитет в Петербурге рассмотрел докладную записку А. Барятинского на заседании от 2 декабря 1857 года и представил ее на усмотрение Александра II, который отклонил его учреждение, хотя и признал важность такой организации. Этот вопрос не раз поднимался на Кавказском комитете. Так, 14 декабря 1857 года Комитет признал необходимым учредить в Петербурге «Общество для поддержания православия в кавказских горах», исходя из того, что «положение христианской веры в горах Кавказа находится на такой шаткой ступени, что правительство должно немедленно изыскать и указать способы для распространения христианства между кавказскими горцами» [86].
Но только по истечении трех лет после подачи "Записки" А. И. Барятинским в Кавказский комитет, 9 июня 1860 года последовал Указ императора Александра II об учреждении "Общества восстановления православного христианства на Кавказе" и был утвержден его устав, согласно которому управление "Обществом" поручалось особому совету под председательством экзарха Грузии с местопребыванием в городе Тифлисе. Указом Александра II от 3 сентября 1860 года «Осетинская духовная комиссия» упразднялась, а имущество, денежные средства и полномочия передавались "Обществу". В его же ведение переходили и приходские школы этой комиссии. Общество призвано было восстанавливать христианскую веру в среде той части населения Кавказа, где она уже угасала. В круг его обязанностей входило сооружение церквей и открытие церковно-приходских школ, а также подготовка миссионеров и перевод церковной и учебной литературы на горские языки [102. 108-141].
Свою деятельность Общество начало с восстановления и упрочения христианства в тех районах Кавказа, где оно находилось в упадке: в Самурзакани, в Сванетии, Осетии, у тушин, пшавов, хевсур, в Абхазии, Чечне, Кабарде.
«Общество» развернуло свою деятельность по открытию приходских школ с мая 1863 года, т.е. после того, как наместником Кавказа были утверждены «Правила» для приходских школ. В них были всесторонне проанализированы цели, задачи, содержание и организация учебной и воспитательной работы в национальных школах.
Приходские школы делились в зависимости от формы обучения на одноклассные и двухклассные. Одноклассные школы учреждались во всех приходах и делились на 2 разряда. Двухклассные школы появлялись только в некоторых приходах и то только по «особым соображениям и назначению Совета Общества» [39. 12].
В одноклассных школах преподавались: чтение и письмо местного языка, Закон Божий, заповеди, молитвы и важнейшие сказания по Священной истории, а также первые четыре действия арифметики, церковное пение, природоведение, чтение книг на русском языке светского и церковного содержания, а также письменное практическое изучение разговорного русского языка.
В двухклассных школах, помимо перечисленных выше предметов, преподавались: катехизис и Краткая священная история на родном языке, краткая русская грамматика, простейшая география и арифметика.
Курс обучения в одноклассных школах был рассчитан на два года, а в двухклассных - на четыре. Учебный год в приходских школах начинался с 1 сентября, а годичные испытания проводились в летнее время. Продолжительность учебного дня была рассчитана на 5 часов. В эти школы принимались с согласия родителей или родственников дети не моложе 8 лет из всех без исключения сословий, независимо от их материального положения. Обучение в школах церковного ведомства было бесплатным. Учителями назначались лица из священно- и церковнослужителей местного прихода. Но учителями могли быть и иные лица, признанные соответствующими данным должностям. В обязанности учителя вменялся надзор за нравственностью учеников, как во время занятий, так и во внеурочное время [36. 27].
Согласно «Правилам» школы открывались во всех городских христианских приходах на средства "Общества". Часть же расходов брало на себя население, что было характерно в особенности для плоскостной Осетии. В то же время в горских приходах горцы не имели таких возможностей, в силу своей бедности, и в течение определенного времени оставались без школ, а когда стали их открывать, для них не имелось подходящих зданий. Чаще всего школы размещались в частных домах или в обычных горских саклях. Открывая школы и церкви, "Общество" преследовало цель, прежде всего религиозное воспитание горцев. Воспитание же детей в приходских школах также проводилось в "духе православной христианской веры" [94. 12-13, 116]. Отмечая эту особенность деятельности приходских школ, А.Гассиев называл их даже не школами, а церквями в миниатюре, где слову Божию обучали детей [31. 241-279]. В этих целях в них использовали и родной язык коренных национальностей. "Обучение в приходских школах русской грамоте, - подчеркивалось в "Правилах" этих школ, производится после изучения природной грамоты". Однако такого рода примечание "Правил" не вносило ясности в вопрос о положении родного языка ни в смысле объема, ни в смысле сроков изучения. И поскольку родной язык горцев не был языком преподавания, он не был и предметом изучения. Если вести речь конкретно об Осетии, где было наибольшее количество школ "Общества", то здесь ни в школах "Осетинской духовной комиссии" до 60-х годов, ни в школах "Общества" после 60-х годов осетинский язык не был языком обучения. Языком преподавания в них всегда был русский язык, осетинский же использовался учителями в целях перевода текстов церковных книг [114. 1- 4].
Тем не менее усилия, предпринятые "Обществом" по развитию школ на Северном Кавказе, значительны. Д. Лавров в своих "Заметках об Осетии" писал, что только в Осетии за первые 4-5 лет своей деятельности "Общество" открыло до 35 школ [88. 309-311]. По другим данным, на Северном Кавказе функционировало 36 школ этого "Общества", в которых обучалось 3828 человек, в том числе определенное число девочек [69. 339]. Разумеется, школы, которые открывало здесь "Общество", были малокомплектными и миссионерскими, а само правительство преследовало определенные политические цели. Но вопреки такому просветительскому курсу, они объективно способствовали повышению грамотности среди горцев.
Общая характеристика школ и просвещения в Южной Осетии в рассматриваемый период
Во второй половине XIX века по сравнению с началом столетия в Южной Осетии, в области народного образования был сделан заметный шаг вперед. Однако в целом достигнутые в этот период результаты были сравнительно незначительными, ибо правительство, проводя свою просветительскую политику, не поощряло частную инициативу роста народных школ, а давало простор развитию цер-ковно-приходских школ и создавало привилегии для детей дворянско-помещичьих сословий и других имущественных граждан. [163. 810-811].
Во второй половине XIX века несколько меняется сеть и структура школ- Наряду с церковно-приходскими получают все большее распространение министерские школы, появляются женские и профессиональные учебные заведения, а также училища.
Но, несмотря на вроде бы меняющиеся социальные условия, на развивающиеся капиталистические отношения, почти все учебные заведения продолжали находиться в распоряжении духовного ведомства.
После упразднения «Осетинской духовной комиссии» и открытия «Общества восстановления православного христианства на Кавказе» положение школ, хоть и ненадолго, но все же улучшилось. Количество школ в течение 6 лет увеличилось в 5 раз, так, если в 1860 году в Южной Осетии было 2 школы с 38 учениками, то в 1866 году их стало 11 со 145 учениками. Дальше же идет по убывающей: в 1867 - 9 школ и 144 ученика, в 1868 году -7 школ с 126 учащимися, в 1869 году 5 школ с 124 учениками, 1870 году - 3 школы с количеством учащихся 85 человек, с 1882 по 1889 годы функционировало 3 школы с количеством учащихся 259 человек [183]. И «Осетинская духовная комиссия» и «Общество восстановления православного христианства на Кавказе» преследовали в школьном деле одни и те же цели. В своем отчете на имя синода «Общество» так определяло свои цели: «Для утверждения в христианстве прежде обращенных и еще младенчествующих в вере и для ограждения их от вредного влияния со стороны магометан... вменено осетинским благочинным в непременную обязанность заботиться об умножении сельских училищ, заведенных для образования детей горцев» [21. 35].
Как и в первой половине XIX века аульные школы, подобно бабочкам-однодневкам, появлялись и так же быстро исчезали. Известно доподлинно, что в 1851 г. работала школа только в Джаве. Но историк П.Ю. Гадиев полагает, что помимо Джавской в 1851 году существовала школа, и в селении Ортеви. Он исходит из ниже следующих соображений: в 1852 году учитель Фома Чочиев подавал прошение о том, чтобы ему разрешили снова открыть сельскую школу в урочище Роки и обучать в ней «желающих образовать себя чтением и письмом грузинского языка» [193]. При этом он ссылался на то, что «обучал в прошлом году (то есть в 1851 году) чтению и письму детей осетинов, по дозволению местного начальства». Из этого Гадиев делает вывод, что Фома Чочиев учительствовал в 1851 году в своем родном селе Ортеви. Инспектор Общества восстановления православного христианства, побывавший в Ортевской школе, докладывал о ее плачевном состоянии. И хотя Ортевская приходская школа была основана в 1855 году, но просуществовала недолго. В 1867 году она, по представлению господина ревизора, была закрыта, но с назначением нового учителя, окончившего курс в Александровской учительской школе, в 1871 году была снова открыта.
В 1855 г. в Джаве было открыто начальное училище. Публицист того времени И. Беридзе, посетивший это учебное заведение, восхищался решением местного населения за свой счет открыть и содержать это училище. Он подробно описал увиденное и услышанное: «Осетины Джавского ущелья до того уже успели проникнуться духом гражданственности, что недавно сами, на свой счет, воздвигли в укреплении Джава одноэтажный деревянный дом под училище из двух комнат... В короткое время в училище набралось около 40 мальчиков... С книгами за пазухой, стекались они сюда для получения образования; их не остановило ни дальнее расстояние родных аулов, ни свойственные горам морозы, ни снег, выпавший в настоящую зиму более чем на пол-аршина глубиной. Любопытство заставило меня посетить школу, и каково было мое удивление, когда при входе в класс все встали, чинно поклонились мне, и старший из учеников очень внятно прочел наизусть на грузинском языке «Царь небесный». Еще более удивился, когда каждый из них, по моей просьбе, с одинаковой отчетливостью, бегло, не запинаясь, прочел заданный урок и целые периоды из незнакомых страниц церковной и гражданской (мхедрули) печати, а также из русской азбуки,..» [115. 145-146].
Несмотря на тяжелые бытовые и материальные условия осетинского народа, открывались в селениях и другие школы: Чесельтская -1853 году, Рокская в 1854 году, Кошкинская в 1856 году, в 1858 году была вновь открыта Ортевская школа, Мсхлебская в 1862 году.
Финансирование школ осуществлялось, за счет Осетинской духовной комиссии, а средства, отпускаемые на школу, были мизерными. Так в 1853 году по положению о Кавказском учебном округе было назначено к отпуску ежегодно по 1000 рублей серебром в пособие приходским школам в Самурзанани, Сванетии, Осетии» [28. 19]. И это при таких затратах, как: приобретение учебных пособий, наем помещений для школ, поощрение усердных в деле учения священников, содержание учителей русского языка и т. д. Поэтому и приходилось сельским обществам брать инициативу по благоустройству и содержанию школ и учителей в свои руки.
Так как катастрофически не хватало учительских кадров, обучение в школах велось в основном духовенством - попами, причетниками. Но они были большей частью заняты своими церковными делами, да и с детьми надо было заниматься хоть с какой-то педагогической подготовкой.
