Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования определяется необходимостью изучения потенциалов, которые заключают в себе такие традиционные жанры живописи, как портрет и натюрморт. Анализируются перемены в представлении о роли человека в мире и общественной жизни в последней трети ХХ века, которые находят отражение в особенностях структурно-семантической специфики и функционально-стилистических свойствах того или иного жанра живописи. Тем самым, наблюдается принципиальное расширение возможностей этих жанров, в том числе, их метафорических смыслов. Осуществляется попытка понять взаимозависимость между социокультурными переменами в обществе и способностью натюрморта, при сохранении жанровых признаков, превратиться в «портрет», и все чаще заметную в живописи названного периода другую тенденцию - утрачивание в портрете «лица» персонажа. В теоретическом плане раскрывается взаимозависимость функций жанров натюрморта и портрета. Формирование специфического видения персоны в последней трети ХХ века рассматривается с точки зрения связи с традициями изображения человека в прошлом. Таким образом, темы, поднятые еще в эпоху Средневековья, Возрождения, Просвещения и другие периоды, получают новое звучание, помогая лучше понять специфику и взаимосвязь эпох. Появление и развитие таких особых форм репрезентации личности, как «натюрморт-портрет» и изображения «без лица» - “face-off” (явление и термин вводятся, обосновываются и структурируются автором в представленной диссертации впервые; о его формировании см. ниже), не ограничивается живописью. Активизируясь в 1990-е-2000-й, эти тенденции проявляются и в скульптуре, графике, фотографии, графическом дизайне.
Научная разработанность темы. Проблема версий репрезентации личности в московской живописи последней трети ХХ века, а именно таких форм, как «натюрморт-портрет» и изображения без лица (“face-off”), до сих пор не были темой специального искусствоведческого изучения. Однако, проводя самостоятельное исследование, автор опирается на теоретические идеи, высказывавшиеся искусствоведами, философами и другими исследователями и теоретиками искусства, акцентировавшими тесное, а порой и взаимоопределяющее влияние динамики жанров натюрморта и портрета, сообразно роли предмета и человека как философско-эстетических ценностей своего времени. Б. Виппер в работе «Проблема и развитие натюрморта» (1922), обращаясь к предыстории жанра, анализирует изменение представлений о человеке в различные эпохи на основе интерпретации различных граней взаимосвязи между персоной и вещью в изобразительном искусстве. Последовательно занимаясь проблемами натюрморта, Виппер рассматривает произведение искусства как целое мировоззрение, комплексно, в контексте всей изобразительной культуры того или иного времени. В этом случае такие пластические инструменты, как ракурс и определенное пространственное расположение могут раскрывать особую систему представлений, вне деления на жанры и виды искусства. В изобразительном ряде в связке «человек-предмет» между этими двумя понятиями метафорически и пластически может либо стоять знак «равенства», либо один из них обретает за счет другого доминирующую роль. Такого же мнения придерживается И. Данилова («Проблема жанров в европейской живописи: Человек и вещь. Портрет и натюрморт», 1998), анализируя живописные произведения, созданные до XVII века, как некую целостность миропонимания, включающую в себя все грани мира.
Созвучное мнение, исключающее изоляцию исследования того или иного жанра от смежных отделов живописи, высказывал еще в 1908-м году В. Вецольд («Искусство портрета»), анализируя теоретические проблемы портрета. Исходя из диаметральной противоположности портрета и натюрморта, исследователь, тем не менее, видит необходимость в комплексном анализе, как пластических особенностей, так и специфики содержания жанров. Вецольд определяет связь между портретом и натюрмортом, допуская, что человек, как и всякое живое существо, может быть изображен натюрмортно, но тем самым он изолирован от живой природы (подразумевается буквальная трактовка понятия “nature morte” – «мертвая природа»). Более ста лет спустя фотограф, критик, исследователь и теоретик искусства А. Фельдман в статье «Мертвая натура» (2011) по-своему развивает эту тему. Обращаясь к жанру натюрморта в фотографии, он, привлекая опыт искусства прошлых веков, по-своему устанавливает отношения вещи и человека - именно последний оказывается «мертвой натурой». Речь идет о подмене понятия эталона красоты устоявшимися клише съемки, умертвляющими живой процесс создания фотографического портрета.
Г. Черлинка («Натюрморт в советской живописи», 1988) подчеркивает способность натюрморта выражать представления художника «о времени и о себе». Так, драматургия предметов в пространстве натюрморта позволяет узнать многое о человеке, который, зачастую, на холсте отсутствует. Г. Черлинка приходит к выводу, что подобные тенденции в отечественном натюрморте получают во второй половине ХХ века новое звучание, расширяя функциональные границы жанра.
Эти выводы созвучны мнению российского философа В. Подороги («Что такое nature morte?», 2006), чей культурологический угол зрения направлен, с учетом изучения искусства предыдущих эпох, на современность, на начало XXI века. В. Подорога говорит о взаимосвязи натюрморта и портрета, выходящих за рамки живописи в массмедиа культуру, отражающую настроения своего времени. Из этого следует, что процесс гипертрофирования предмета в натюрморте параллелен нивелировке человеческой личности в портрете и станковой картине, что, с одной стороны, соответствует специфике «общества потребления», а с другой – созвучно позиции философов М. Фуко и Г. Дебора, считавших изобразительный ряд соответствующего периода отражением приемов управления обществом.
По Ю. Звездиной («Эмблематика в мире старинного натюрморта: к проблеме прочтения символа», 1997), произведение искусства требует определенной эрудиции для дешифрации заложенного в нем послания. Натюрморт выявляет, помимо живописных задач, более глубокие идеи. Для этого нужен правильный способ интерпретации изображенных на холсте фигур и предметов, соответствующий понятиям своей эпохи.
Кроме того, существует такая форма художественной интерпретации, как так называемая «натюрмортизация». Она касается особого живописного подхода в решении полотна, начиная в отечественной живописи с творчества Константина Коровина. Он, в отличие от своих современников и единомышленников, таких, как В. Серов, уходил от психологии к собственно живописной трактовке. По Г. Поспелову, от Сезанна – к «Бубновому валету», в частности, к творчеству Ильи Машкова и Петра Кончаловского, «натюрмортизация» проявляется как программное явление в московской живописи. Говоря словами Максимилиана Волошина, «им свойственно <…> трактовать человека как “nature morte”, только несколько более сложный. Они стараются обобщить и упростить в основных плоскостях человеческое лицо совершенно таким же образом, как они упрощают яблоко, тыкву, лейку, ананас, хлеб».
Раскрывая взаимоотношения натюрморта и портрета уже не в аспекте формы, а с точки зрения сюжетно-повествовательной выразительности предметов натюрморта, тему персонифицирующей функции жанра рассматривает Ю. Герчук («Живые вещи», 1977), где предметам отводится замещающая человека роль. Он называет предметы в натюрморте овеществленными портретами своих хозяев. Широкий потенциал натюрморта в репрезентации личности также прослеживается А. Морозовым в альбоме «А. Васильев. Живопись» (1984). Тема взаимосвязи предмета и человека в реальной жизни и ее отражения в изобразительном искусстве появляется также в авторских статьях и автобиографических книгах художников: Ю. Пименова (1964, 1974), И. Лубенникова (2011), В. Любарова (2011).
Исследуя жанровую проблематику и расширяя классификацию новых версий репрезентации личности, в диссертации используется термин «натюрморт-портрет», введенный Г. Черлинкой в уже упомянутой работе «Натюрморт в советской живописи» (1988).
В свою очередь, в настоящем исследовании, для обозначения изображений человека, лишенного портретных характеристик, предлагается ввести в научный оборот термин “face-off”, применимый как для интерпретации персонажей станковой картины, так и в сфере портрета. Складывается статистика, вызывающая необходимость систематизации работ, в которых персонаж скрывает собственное «лицо», и портрет теряет основную функцию, присущую ему с точки зрения этимологии термина. Он перестает воспроизводить существующую или жившую когда-то личность. Эта тенденция, начиная с 1970-х, и особенно к концу ХХ века, проявляет себя все активнее.
Однако в русском языке словосочетание человек «без лица» представляется физиологичным и негативным, обрастая дополнительными визуальными ассоциациями. Поэтому предлагается объединить портреты без идентификационных черт общим англоязычным термином “face-off.”
Словосочетание “face-off” появляется в сфере массмедиа культуры: в конце 1990-х годов - в кинематографе, а затем, в начале 2000-х, - в молодежной музыке. В это же время появляются живописные и скульптурные работы разных художников под аналогичным названием. Интересный материал для интерпретации этой темы можно найти в статьях сборника «Випперовские чтения» «Маски: от мифа к карнавалу» (2007). В. Турчин в статье «Маски и маскообразность, маскировка и потеря лица: ХХ век в маске и без, от праздника к страху…» высказывает мнение, что в современном мире человеку свойствен плюрализм личности, и он требует к себе внимания как особый феномен настоящего времени. Турчин говорит об утрате индивидуальности и автоматизме восприятия человека с «другим» (не-своим) лицом: о пластических операциях, масках-«балаклавах», косметических и медицинских масках, - за частотой использования которых (с соответствующим перевоплощением), скрывается страх того, что под маской – пустота. Е. Штейнер приводит примеры одной из японских субкультур, в рамках которой молодые люди предпочитают в обычной жизни представлять кого-либо взамен самих себя. Можно предположить, что новые тенденции видения человека, в том числе ретранслированные массмедиа культурой, тем или иным образом влияя на формирование визуального опыта, приводит художников, в том числе традиционного толка, к постановке новых задач, выраженных в особых формах репрезентации личности. Как искусствоведческий термин “face-off” вводится впервые и рассматривается в представленном исследовании. Ранее он как живописно-пластический и социокультурный феномен не использовался.
Основная цель диссертации состоит в том, чтобы на примере московской живописи последней трети ХХ века установить логику взаимосвязи жанров натюрморта и портрета в их репрезентирующей человека функции и вычленить ее особые концепционные и композиционные составляющие.
Задачи исследования:
- определить границы исследуемого материала жанров натюрморта и портрета и описать их специфику и структуру;
- проследить историю взаимодействия портрета и натюрморта и его модификации;
- проанализировать живопись художников, тяготеющих к изобразительности в контексте многовековых традиций, чьи живописные работы представляются в аспекте заявленной темы показательными и интересными;
- сделать попытку выявить логику появления и внутреннего развития «натюрморта-портрета» и изображений “face-off” в портрете и станковой картине, на основе анализа произведений ряда мастеров московской живописи последней трети ХХ века;
- выделить и охарактеризовать концепционные и композиционные принципы построения «натюрморта-портрета» и изображений “face-off”.
Объект исследования – живопись круга художников, тяготеющих к изобразительности, связанных с традициями московской живописи в 1970-2000-й годы.
Предмет исследования - новые версии репрезентации личности в аспекте изменений жанровой структуры станковой живописи и расширения ее границ, с учетом исторического и социокультурного контекста.
Хронологические рамки диссертационного исследования - последняя треть ХХ века (1970-2000-й год). В контексте диссертации представляется нецелесообразным ограничиться обзором работ, механически датируя его рубежом начала «перестройки», как, к примеру, это было сделано в экспозиции Русского музея в рамках выставки «Без барьеров. Российское искусство. 1985-2000» (2013) или 1960-1980-ми годами, как это распространено в изучении отечественного искусства ХХ века. Тенденции изобразительности прорастают из 1970-х в последующие десятилетия, новые достижения живописно-пластического языка с наступлением миллениума также не прекращаются.
Методы исследования. Для решения поставленных задач применяется компаративный анализ и синхронно-диахронический метод Фердинанда де Соссюра («Курс общей лингвистики», 1916). При изучении функциональных аспектов жанров натюрморта и портрета, они рассматриваются с точки зрения развития во времени; и одновременно исследуются контекстные особенности общественного мышления каждого временного среза. Тогда произведение искусства предполагает изучение и рассмотрение его как целенаправленной системы и как системы знаков. Под понятием «знака» в исследовании понимается предмет в жанре натюрморта и лицо – как основополагающий и конституирующий элемент человеческого изображения в станковой картине и портрете. Тогда композиционная, колористическая, светотеневая живописно-пластическая организация этих знаков складывается в определенную семантическую систему, апеллирующую к ее дешифрации зрителем.
Примененная методология позволяет проанализировать появление определенных технических новшеств. Специфические черты искусства последней трети ХХ века (начиная с 1970-х годов) и новые формы репрезентации личности становятся возможными благодаря расширению тематического диапазона и обновлению способов предметно-пространственной трактовки в 1960-е, видоизменяющихся с каждым десятилетием. Для представленного исследования актуально проследить новые тенденции, фиксирующие сдвиги в области визуального ряда, характерные для всего периода последней трети ХХ века, в том числе, обновление художественной формы и перемены в интерпретации человека, связанные с эволюцией технического инструментария (ракурсы, новая красочная палитра, коллаж).
Научная новизна диссертационного исследования. Комплекс новых версий репрезентации личности в московской живописи последней трети ХХ века, а именно «натюрморт-портрет» и изображения человека в станковой картине и портрете “face-off” – исследуется впервые. В связи с этим в научный оборот вводится корпус новых понятий и терминов, обозначающих особые формы натюрморта и портрета в их специфической функции репрезентации личности. Речь идет о появлении в последней трети ХХ века анонимизированного героя, присутствие которого обозначено в формах «натюрморта-портрета» и в изображениях “face-off”. Появление этого героя в живописи связывается с социокультурной спецификой рассматриваемого периода и с явлениями деиндивидуализации и деперсонализации человека в обществе. Применение синхронно-диахронического метода к анализу произведений жанров натюрморта и портрета позволило выявить аналогичные явления в искусстве в периоды, когда прямое художественное высказывание было затруднительно для художника. Впервые сделаны выводы об изменениях визуального ряда натюрморта в его тесной взаимосвязи с изображением человека в отечественной живописи последней трети ХХ века. Была предложена иная, чем ранее, классификация жанра натюрморта и изображений человека в станковой картине и портрете этого времени с указанием их структурно-семантических особенностей. Прослежена взаимосвязь между тенденциями развития жанров натюрморта и портрета в зависимости от естественно-бытовых взаимоотношений человека и предмета в соответствующий период времени.
Основные положения, выносимые на защиту:
- исследование структурных особенностей и жанровой специфики портрета и натюрморта позволяет обогатить существующую классификацию жанров анализом их новых, ранее не изученных форм, таких, как «натюрморт-портрет» и изображения «face-off», активно обнаруживающих себя в отечественной живописи последней трети ХХ века;
- в качестве функции репрезентации личности «натюрморт-портрет» и изображения “face-off” обнаруживают свою смысловую и структурно-семантическую взаимосвязь;
- «натюрморт-портрет» и изображения “face-off” вводятся в научный оборот как художественное отображение таких феноменов современного общества, как деиндивидуализация и деперсонализация;
- обе формы репрезентации личности являются, по сути, буквальной де-портретизацией героя живописного произведения. Тем не менее, в случае «натюрморта-портрета», при наличии героя «за кадром» произведения, зачастую, наоборот, осуществляется персонифицирующая функция жанра;
- исследуемые новые формы имеют аналогичные модели художественного высказывания в предыдущие эпохи и прочные связи с традицией;
- социокультурный аспект, в контексте которого рассматриваются означенные явления, включает восприятие их как художественного отражения реальных взаимоотношений человека и предмета;
- для классификации произведений, которые находятся на стыке обоих жанров, являясь одновременно и натюрмортом и портретом, предлагается термин «принцип Арчимбольдо». При определенной фокусировке или, наоборот, расфокусировке глаза, поочередно формируется то натюрморт, то выстроенный из предметов этого натюрморта портрет. Это единственный аспект, который невозможно в обрисованном поле классифицировать однозначно как особую форму натюрморта или как особую форму портрета. Он является самостоятельной формой «натюрморта-портрета», согласно этимологии термина.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в возможности применения материалов и выводов диссертации в дальнейших исследованиях по теме натюрморт и портрет, а также в учебно-педагогической практике в качестве теоретической разработки спецкурсов и учебных пособий. При организации выставок, создании кураторских проектов, посвященных искусству 1970-2000-х годов, выработанный в ходе исследования подход также может быть использован для анализа современной художественной ситуации.
Апробация работы.
Основные положения диссертационного исследования изложены в 7-ми публикациях. Они также были представлены в докладах «Nature morte versus still-life» на Межвузовской конференции студентов и аспирантов «Проблемы истории искусства глазами студентов и аспирантов» в рамках международного научного форума «Гуманитарные чтения – 2011» 29 марта 2011, РГГУ и «Мемы как один из новейших способов коммуникации в отечественной интернет-культуре» на Всероссийской молодежной научной конференции «Искусство и наука в современном мире. Новый взгляд» 12 -13 декабря 2012 года, РАХ.
Структура работы.
