Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные характеристики притока прямых иностранных инвестиций в развивающиеся страны 11
Параграф 1.1. Роль развивающихся стран в мировом распределении потоков прямых иностранных инвестиций. Региональные тенденции 1990-2002 годов 11
Параграф 1.2. Определение влияния прямых иностранных инвестиций на экономический рост в развивающихся странах 67
Глава II. Основные факторы динамики прямых иностранных инвестиций в развивающихся странах 86
Параграф 2.1. Значение различных групп факторов, определяющих привлекательность развивающихся стран для прямых иностранных инвестиций 86
Параграф 2.2 Прямые иностранные инвестиции и принципы взаимодействия транснациональных корпораций и национальных правительств 105
Параграф 2.3 Процессы региональной интеграции и их влияние на ПИИ 119
Глава III. Прямые иностранные инвестиции и политика развивающихся стран по оптимизации механизмов их привлечения 136
Параграф 3.1. Политика развивающихся стран в отношении прямых иностранных инвестиций как часть стратегии их развития 136
Параграф 3.2. Потенциал развивающихся стран в привлечении ПИИ и некоторые особенности формирования стратегий ТНК 162
Заключение 175
Список литературы 182
Приложения 186
- Роль развивающихся стран в мировом распределении потоков прямых иностранных инвестиций. Региональные тенденции 1990-2002 годов
- Определение влияния прямых иностранных инвестиций на экономический рост в развивающихся странах
- Значение различных групп факторов, определяющих привлекательность развивающихся стран для прямых иностранных инвестиций
- Политика развивающихся стран в отношении прямых иностранных инвестиций как часть стратегии их развития
Введение к работе
Диссертация посвящена комплексному анализу готических мотивов в контексте развития русского жилого интерьера XIX века. До настоящего времени эта тема специально не рассматривалась. Из разрозненных публикаций и трудов, так или иначе касающихся затронутой темы видно, что отечественных исследователей в разное время интересовал вопрос появления «готических» построек в, казалось бы, чуждой им русской культурной традиции. Однако готические мотивы успешно вошли в творческую палитру отечественных зодчих и воплотились в виде признанных шедевров архитектуры и замечательных ансамблей интерьера. Характерно, что это явление искусствоведы рассматривали в основном как пример одного из направлений эклектики или же образец раннего модерна. Более углубленно специалистами исследованы готические мотивы в архитектуре Москвы и Петербурга, однако интерьер, являющийся неотъемлемой частью архитектурного ансамбля, изучен, к сожалению, в меньшей степени.
Робер де Монтескью в конце эпохи романтизма провозгласил: «Жилище -это настроение». Пожалуй, трудно найти более точное определение для характеристики частного интерьера XIX столетия, т. к. в эстетический образ его восприятия входят множество составляющих, среди которых не только пространство, организованное с помощью архитектурных форм, но и предметы изобразительного и декоративно — прикладного искусства. Значительную роль играют функциональные особенности помещения, обстановка, освещение, запах, историческая и литературная иконографическая программа, а также быт, увлечения и привычки хозяев. Все это вместе взятое несет огромный ассоциативно - знаковый потенциал, поэтому жилой интерьер необходимо рассматривать в синтезе этих составляющих. Однако, частный интерьер - это не только мир определенного человека, семьи или рода, но и характерное отражение мировоззрения эпохи, в которую был создан. Поэтому убранство жилого интерьера должно изучаться только в контексте всеобщей истории искусства и архитектуры.
Пришедшие вместе с искусством романтизма коренные изменения в русском обществе привели к пробуждению интереса к истории, народным традициям, а, следовательно, родилась потребность в исторических авторитетах. Парадоксально, но факт - в 1830-х годах особую популярность в области частного жилища приобрели именно готические мотивы, свойственные в прошлом культовой архитектуре. Это явление отнюдь не случайно, поскольку интерьер представляет ближайшую к человеку предметно — пространственную среду, взаимодействующую с ним изо дня в день. Таким образом, человек мог сформировать в ней индивидуальный образ своего жилого пространства, максимально отвечающего личным запросам и соответствующий популярным тенденциям своего времени. К тому же более мобильная среда интерьера намного легче подвергается стилизации, чем архитектура.
Ясность взгляда нарушает переменчивая и порой недолговечная жизнь частного интерьера. Менялись поколения и хозяева, изменялись и перестраивались интерьеры, учитывая уже их вкусы, поскольку не только человек может влиять на формирование жилой среды, но и созданный ранее интерьер, хранящий память о своих обитателях, людей той или иной эпохи, в некоторой степени воздействует на последующих владельцев. Таким образом, область интерьера является подвижной, чутко реагирующей на разнообразные изменения, и поэтому очень хрупкой и незащищенной.
К сожалению, до нас не дошло ни одного «готического» интерьера без каких - либо изменений или утрат. Во многом этому способствовали общественно-политические события, происходившие в России XX столетия, в течение которых многие памятники были разграблены, а некоторые разрушены. Поэтому необходимость всестороннего исследования этого явления в русском жилом интерьере стоит крайне остро в связи с сохранением его в отечественном культурном наследии.
Предметом данного исследования являются готические мотивы в русском жилом интерьере XIX века, представленные в широком контексте развития архитектуры, изобразительного и декоративно-прикладного искусства того времени. Хронологические границы исследования - это XIX век, начиная с романтизма — эпохи зарождения и развития готический темы в жилом интерьере и заканчивая ранним модерном, представляющим последний всплеск этого явления. Географические — это Москва, Петербург и их окрестности. Именно в пределах двух столиц были созданы основные памятники рассматриваемого направления, которые представлены творчеством ведущих архитекторов.
Поскольку целью диссертации является изучение готических мотивов в русском жилом интерьере XIX столетия, в исследовании ставятся следующие задачи:
1. Изучить истоки «готики» в русском жилом интерьере.
2. Исследовать закономерности развития готических мотивов: выявить основные этапы и их особенности.
3. Выявить основные функциональные, иконографические и стилевые приемы, использованные при проектировании жилых «готических» интерьеров.
4. Проследить локальное и типологическое своеобразие жилых интерьеров, в оформлении которых были использованы готические мотивы, а также определить роль заказчика и сословную специфику.
5. Выявить и проанализировать не изученные и недостаточно изученные в искусствоведческой литературе памятники, также являющиеся яркими образцами исследуемого стилистического направления.
6. Определить место и значимость готических мотивов в контексте развития русской архитектуры XIX столетия.
Для решения этих задач в исследовании применен принцип комплексного подхода, в котором выражается интеграционная тенденция современной научной методологии. При изучении произведений архитектуры, декоративно-прикладного и изобразительного искусства использована традиционная искусствоведческая методология: историко-культурная, формально-стилевая, иконологическая, иконографическая, а также сравнительный анализ, позволяющие дать наиболее целостное представление о зарождении и развитии готических мотивов в русском жилом интерьере XIX века.
Первые попытки описания интересующих нас памятников были предприняты еще во второй половине XIX века. К ним относятся так называемые путеводители и краеведческие справочники, наиболее известный из которых «Описание Петергофа» А.Ф. Гейрота (1868). В начале XX века постепенно появляются и научные исследования. Среди них выделяется статья мирискусников А.Н. Бенуа и Н. Лансере «Дворцовое строительство императора Николая І», в которой впервые сделана попытка проанализировать архитектурную эпоху времени правления Николая I. Указанные авторы выявляют первопричину появления готических мотивов в архитектуре дворцово-парковых ансамблей Александрии, Царского села и Гатчины, отмечают активную роль личных вкусов заказчиков, отразившихся в формировании архитектурного облика построек. Здесь впервые появляется термин «псевдоготика»1, уточняются ее временные границы - с 1820-го по 1855г . Однако выводы авторов по поводу жилых интерьеров этого периода сделаны на основе беглых замечаний: Готическая галерея Гачинского дворца — «... не дурной образец Николаевской псевдо-готики»3, а Китайская галерея «гораздо скучнее и неудачнее первой» .
В период 1920-х-1950-х годов пристальное внимание исследователей также привлекают загородные императорские резиденции. Изучением архитектурного ансамбля Александрии занимались А. Шеманский и С. Гейченко2. В своих путеводителях они описывают не только историю возникновения парка, но и внутреннее убранство дворца Коттедж, подчеркивая его музейную ценность. В работах К. Большевой3 и А. Савицкой4, посвященных другим памятникам Николаевской эпохи содержатся бесценные описания интерьеров Фермерского дворца Александрии и Белой башни Царского села, разрушенных позже в годы Великой Отечественной Войны. Вполне естественно, что эти издания отражают бытовавший в ту пору негативный настрой по отношению к личностям и быту царской семьи.
Новый этап в изучении готических мотивов в русском жилом интерьере XIX века начинается с 1970-х годов. Именно в это время намечается позитивный интерес к искусству эклектики и модерна. Впервые в работах И.А. Бартенева, В.Н. Батажковой, Е.И. Кириченко и Е.А. Борисовой готические мотивы в архитектуре и интерьере рассматриваются как часть художественного и исторического процесса России XIX столетия, уточняются временные границы явления. «Готическое» направление искусства эклектики полноправно анализируется наравне с «русским», «восточным» и «античным».
В работах Е.А. Борисовой5 получил освещение вопрос зарождения и развития готических мотивов в зодчестве России. Описывается уникальная художественная атмосфера, царившая в эпоху романтизма и вдохновлявшая многих русских архитекторов. Однако наибольшее внимание в этих исследованиях уделяется архитектурному наследию, в то время как особенности оформления жилого интерьера рассматриваются довольно кратко.
Первые обобщающие труды, посвященные непосредственно проблеме русского интерьера XIX столетия, принадлежат И.А. Бартеневу и В.Н. Батажковой1. В них авторы последовательно рассматривают основные этапы развития жилой среды, ее стилевые и пространственно - планировочные особенности. Готическим мотивам в интерьере уделяется особое внимание в связи с зарождением нового этапа в русском искусстве — эпохи романтизма. Авторы отмечают: «Самое сильное и устойчивое воздействие на архитектуру, находившуюся на распутье, оказала готика» . Таким образом, проявление готических мотивов в русской архитектуре рассматривается как логическое продолжение художественного процесса. Специальное внимание уделяется стилизирующим принципам формообразования интерьеров Коттеджа, как новому типу архитектурного сооружения, ранее не наблюдавшегося в отечественной практике. Также выявлено и рассмотрено несколько других памятников этой эпохи. Однако необходимо отметить, что готические мотивы в русском жилом интерьере авторы рассматривают только в контексте поворотного этапа в истории архитектуры 1820-х-1840-х годов, оставляя без внимания дальнейшее их развитие.
Проведенная в 1986 году в стенах Государственного Эрмитажа выставка «Художественное убранство русского интерьера XIX в.» впервые комплексно ознакомила зрителя с материалами русского декоративно-прикладного искусства целого столетия. Экспонаты демонстрировали наиболее характерные черты декоративного убранства того или иного времени в контексте эволюции искусства XIX века. Представленные вещи частично воссоздавали картину быта и жизни общества той поры. При этом преобладающее место на выставке занимала мебель, среди которой присутствовали и образцы в «готическом» стиле, выполненные в мастерской Э.Г. Гамбса в 1830-е годы.
Значительный вклад в изучение русского искусства XIX — начала XX веков внесла Е.И. Кириченко. В своих работах она специально останавливается на проблеме «готики»1 в русской архитектуре эпохи романтизма. Подчеркивая ее решающую роль в дальнейшем развитии отечественного искусства XIX века, она отмечает: ««Готика» выражает новую ориентацию в духовной, культурной и общественной сфере...» . Выделяя основных мастеров, работавших в этом направлении - Н.Л. Бенуа, М.Д. Быковского и А.П. Брюллова3, автор акцентирует внимание на их глубоко индивидуальном подходе к проектированию.
Проблема развития русского жилого интерьера XIX века также привлекала этого исследователя. Данный вопрос затрагивает ряд статей4, в которых она рассматривает основные принципы оформления жилой среды того или иного времени, анализируя пространственно - планировочные особенности, уделяя внимание мебельному и декоративно - прикладному убранству.
Особое место в трудах Е.И. Кириченко принадлежит архитектурным ансамблям московского зодчего Ф.О. Шехтеля, которому посвящены монография и статьи6. Эти работы отражают разностороннее творческое наследие мастера, выявляют его влияние на национальное своеобразие стиля модерн. Автор останавливается и на «готических» постройках Шехтеля, анализируя и подчеркивая их большое значение не только в творчестве архитектора, но и в развитии русской архитектуры в целом.
Также интерес вызывает статья В.В. Кириллова, в которой он рассматривает «готику» как новую пространственно - пластическую систему в русской архитектуре. Автор статьи неоднократно подчеркивает, что «...всякий раз это явление (готика — О.Н. Г.) связано с переломными моментами в развитии нашего зодчества»2 и приводит к поискам национального стиля.
Дальнейшее обращение к этому вопросу в научной литературе носит эпизодический характер. Выделяются отдельные статьи3, авторы которых освещали весьма ограниченные темы, так или иначе касающиеся проблемы готических мотивов в русском жилом интерьере XIX века.
Таким образом, необходимость развернутого и системного изучения данной темы очевидна. Отечественные искусствоведы уделяли определенное внимание основным памятникам романтизма (Коттедж в Петергофе) и неоромантизма (особняк З.Г. Морозовой в Москве), поскольку они сыграли решающие роли в периоды кризиса русской архитектуры. Однако, вне поля зрения осталось достаточно большое число малоизученных и неизученных памятников. Этот пробел особо ощутим в отношении интерьеров, созданных в период с 1860-х по 1890-е годы. Также необходимо отметить, что до сих пор нет точной и однозначной терминологии, применительно к постройкам, в архитектурном замысле которых были использованы готические мотивы.
Например, Е.А. Борисова в своих исследованиях выделяет понятия «готика» или ложная готика, характеризуя постройки второй половины XVIII века; псевдоготика, имея ввиду архитектурные сооружения эклектики и неоготика — произведения, созданные в период раннего модерна. Термином псевдоготика также пользуются И.А. Бартенев и В.Н. Батажкова. Е.И. Кириченко рассматриваемому направлению в искусстве 1830-1850-х годов дает определение «готический» стиль (наравне с «русским», «византийским», «китайским» и др.). Анализируя ранние постройки Ф.О. Шехтеля, она использует термин «готика» или «готические» постройки. Этой терминологии придерживается и М.В. Нащокина.
Поэтому в данном исследовании для характеристики памятников эпохи эклектики наряду с термином псевдоготика будет использоваться словосочетание «готический» стиль, а для архитектурного наследия романтического модерна - термин «готика» или неоготика. Также ко всем рассматриваемым периодам иногда будет применено понятие «средневековый», т.к. оформление интерьеров этого направления проводилось не только на уровне стиля, но и исходя из комплекса общих образных представлений эпохи о средневековье, основанного на литературных и философских источниках.
Источниками исследования послужили: проектная документация, чертежи, изобразительные источники (преимущественно графика), фотографии, хранящиеся в архивах и музеях Москвы и Петербурга; труды исследователей русской и зарубежной истории, культуры и искусства; мемуарная литература XIX века, философские, научно-публицистические и периодические издания; визуальное исследование объектов, их детальная фотофиксация, проведенная автором.
Роль развивающихся стран в мировом распределении потоков прямых иностранных инвестиций. Региональные тенденции 1990-2002 годов
Приступая к анализу основных характеристик и тенденций притока прямых иностранных инвестиций в развивающиеся страны, полезно уточнить предмет исследования и, по возможности, устранить ряд неопределенностей и неточностей, связанных с учетом и измерением прямых иностранных инвестиций (здесь и далее - ПИИ). Дело в том, что статистические данные по ПИИ, приводимые в различных изданиях и исследовательской литературе, весьма неоднозначны и противоречивы. Целесообразно дать более четкое разграничение прямых иностранных и портфельных инвестиций, а также других видов инвестиций из-за рубежа. В качестве наиболее распространенного определения ПИИ в современной литературе часто используется формулировка Всемирной торговой организации (ВТО): "ПИИ - это такой вид инвестиций, при котором инвестор-резидент одной страны (страны-хозяина), размещает свои активы в другой стране (стране-реципиенте), при условии получения (сохранения) контроля над этими активами"1. Осуществление прямого инвестирования может проходить в виде следующих операций: приобретения компанией из страны-хозяина доли в компании в стране-реципиенте; передачи капитала (акций) от материнской компании в стране-хозяине в дочерние компании в стране-реципиенте; реинвестирования прибыли дочерних компаний; предоставления долгосрочных и краткосрочных займов материнской компанией своей дочерней компании в стране-реципиенте. В принципе, к прямым иностранным инвестициям относятся и личные инвестиции какого-либо индивида в приобретение в собственность предприятия в стране-реципиенте, опять-таки, с условием последующего контроля активов и распоряжения ими. Однако в целом таких случаев достаточно мало. На самом деле, ПИИ на 95%2 состоят из транзакций ТНК и их дочерних фирм или отделений. Определенные трудности возникают при сравнении статистики ПИИ со статистикой систем национальных платежных балансов, составляемых в соответствии с рекомендациями МВФ. Это означает, как минимум, что между определением ПИИ на основе статистических нормативов и обычным пониманием ПИИ существует определенное расхождение, величину которого мы и постарались определить. Вполне вероятна ситуация, когда прямые инвестиции, измеренные в соответствии с нормативами МВФ, собственно инвестициями в общепринятом смысле не являются, и полученное таким образом увеличение притока ПИИ в страну не влечет за собой реального увеличения производственных фондов3. Для компаний в стране-получателе ПИИ, согласно приведенному выше определению, воспринимаются в качестве источника капитала (source of capital), но не его использования (use of funds). Проведенный нами анализ позволил выявить по крайней мере три фактора, определяющих возникновение такой ситуации. Во-первых, зарегистрированный приток капитала или возникновение новых долговых обязательств в стране-реципиенте могут быть направлены на покупку активов или слияние с уже существующей фирмой. Данная транзакция будет отражена в статистике притока ПИИ, однако реального увеличения производственных фондов при этом, как правило, не произойдет. Во-вторых, прибыли от деятельности дочерних компаний в стране-реципиенте, вне зависимости от того, репатриированы они или нет, в текущем счете платежного баланса страны-реципиента фиксируются как отток капитала. В то же время, нераспределенная прибыль (прибыль, не распределенная между акционерами в качестве дивидендов), которая остается в стране-реципиенте, фиксируется в счете движения капитала платежного баланса страны в качестве притока капитала. При этом дочернее предприятие может направить нераспределенную прибыль на приобретение финансовых активов или предоставить ее в качестве кредита другой компании. При любом из этих вариантов, понятно, увеличения производственных фондов не происходит - ни на уровне дочернего предприятия, ни в масштабе всей экономики. В определенные годы дочернее предприятие может работать без прибыли и занимать средства в стране-реципиенте для финансирования текущей деятельности и наращивания производственных фондов. Однако, инвестиции такого рода не находят отражения в статистике прямых иностранных инвестиций, так как они не являются транзакциями платежного баланса. Значение подобной погрешности учета хорошо прослеживается на примере США - капитальные затраты зарубежных дочерних предприятий значительно превосходят официальный отток прямых иностранных инвестиций из США.4 Неучтенные суммы (десятки миллиардов долларов!) при этом способны оказывать существенное влияние на формирование политических и экономических систем в странах-реципиентах и способны исказить результаты многих временных и межстрановых сопоставлений5. Особые сложности со сбором данных по ПНИ наблюдаются в развивающихся странах, где правительства зачастую не обладают необходимой технической базой для систематического сбора и первичной обработки данных. По этой причине, например, данные ЮНКТАД частично основываются на информации из стран-реципиентов, а частично - из стран-хозяев. Понятно, что подобная методология сбора информации приводит к определенным искажениям даже в столь авторитетных изданиях, как World Investment Report. К тому же, страны, имеющие вполне приемлемую техническую базу сбора статистической информации по прямым иностранным инвестициям (в большинстве своем это новые индустриальные страны), сталкиваются с трудностями иного характера. Многие страны применяют отличающиеся схемы подсчетов, статистические методики и процедуры, определения и концепции. Это означает, что лишь небольшое количество стран полностью следует всем рекомендациям МВФ по учету иностранных инвестиций.
Определение влияния прямых иностранных инвестиций на экономический рост в развивающихся странах
Экономический рост - очень сложный, комплексный феномен, и так называемые "линии обусловленности" очень часто простираются во многих направлениях: от предполагаемых причин к росту и от роста - к предполагаемым причинам; есть и более сложные цепочки связей. Более того, нередко различные причины, определяющие рост, оказываются взаимозависимыми.
С проблемами взаимозависимости неизбежно сталкивается любое исследование, целью которого является попытка объяснить, каким образом и в какой степени влияют, и влияют ли вообще, те или иные факторы на экономический рост. Изучение иностранных инвестиций не является исключением. Валовые капиталовложения, безусловно, испытывают влияние прямых иностранных инвестиций, т.к. последние являются одним из источников финансирования первых. Приток иностранного капитала может повысить показатели производительности и экспорта, но рост производительности может и сам по себе влиять на экспорт. Институциональные характеристики принимающей страны, такие как правовая база или уровень коррумпированности, всегда рассматриваются как факторы различий уровней экономического роста, и в то же время оказывают влияние на приток инвестиций54.
Поиск объяснений взаимовлияния различных факторов и роста осуществлялся по нескольким направлениям. Изначально основное внимание уделялось развитым странам. По мере развития стандартизации национальных счетов стали появляться работы, основной акцент в которых сместился на развивающиеся страны. Большинство исследований охватывало весь период, за который имелась хоть сколь-нибудь достоверная статистика. Целью исследований было установить, какая комбинация из начальных показателей (доход на душу населения и различные институциональные факторы) и привнесенных изменений (объем валовых капиталовложений, уровень образования, степень открытости экономики и масштабы притока ПИИ) определяют рост реальных доходов. Основной проблемой такого подхода оставалось обоснованное определение причинно-следственных связей. Например, росла ли экономика "А" быстрее экономики "Б" потому, что смогла привлечь больше иностранного капитала, или она смогла привлечь больше капитала потому, что росла быстрее?
Альтернативным методом является разбиение всего периода на более короткие промежутки с надеждой на то, что сумма малых результатов все же поможет определить направление влияния. Слабым звеном этой цепи рассуждений является то, что временная дифференциация вовсе не обязательно способствует различению причин и следствий, а также не учитывает наличие "долгоиграющих" факторов, первые проявления которых могут начаться даже не через один условно принятый отрезок времени.
Пожалуй, единственное, что на данный момент практически неоспоримо, так это совпадение высоких темпов роста и больших объемов привлеченных иностранных инвестиций. Между тем, до приведения собственных расчетов их взаимозависимости, считаем важным проанализировать результаты уже проведенных исследований.
В среде специалистов по иностранным инвестициям устоялось мнение, что приток ПИИ ускоряет экономический рост посредством увеличения основного капитала. В ряде последних публикаций отмечается роль прямых иностранных инвестиций как канала международной передачи технологий. Появляется все больше подтверждений тому, что ПИИ усиливают технологические изменения через технологическую диффузию, поскольку транснациональные компании сосредотачиваются на отраслях промышленности с высоким показателем научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок (НИОКР) по отношению к продажам и большой долей промышленных и профессиональных работников . Можно отметить, что транснациональные корпорации - мировые лидеры в плане развития и распространения технологий.
Более того, ПИИ не только способствует импорту более эффективных зарубежных технологий, но и способствуют вторичному перемещению технологий - уже среди местных компаний, равно как и стимулируют развитие ими собственных технологий. Неоднозначность подобного тезиса будет проиллюстрирована в следующей главе, сейчас же мы примем его в качестве базового допущения.
Технологические изменения играют одну из определяющих ролей в формировании экономического роста, а ПИИ со стороны транснациональных корпораций является одним из основных каналов, предоставляющих развивающимся странам доступ к современным технологиям. Перемещение знаний и технологий может происходить посредством подражания, соревнования, взаимодополнения и/или подготовки кадров. Несмотря на трудную различимость этих четырех каналов на практике, их теоретические основы несколько расходятся.
Значение различных групп факторов, определяющих привлекательность развивающихся стран для прямых иностранных инвестиций
В свете рассмотренных в предыдущей главе тенденций притока ПИИ в развивающиеся страны весьма важное значение приобретает четкое определение факторов, оказывающих определяющее влияние на принятие решений о размещении инвестиций. Для начала целесообразно провести анализ динамики ролей двух групп факторов. Оговоримся, мы не ставили задачу всеобъемлющего анализа факторов прямых инвестиций. Также мы не претендуем на универсальность полученных выводов. Но при этом надеемся, что результаты нашего исследования могут способствовать прояснению одного из самых животрепещущих вопросов в данной области - насколько процесс глобализации изменил роль традиционных факторов принятия решений о направлении инвестиций в ту или иную страну и насколько значимыми оказываются новые, связанные с глобализацией факторы.
Данная тема в последнее время освещается во многих исследованиях. Появляется все больше работ, утверждающих, что глобализация производства и маркетинга оказывает значительное влияние на привлекательность развивающихся стран для прямых иностранных инвестиций. При этом ряд экспертов полагает, что глобализация изменила и основной набор факторов ПИИ в развивающихся странах, и, например, простой доступ на внутренний рынок уже не является достаточным для привлечения необходимых объемов ПИИ. Разработчики национальных стратегий привлечения иностранного капитала сталкиваются со все новыми аспектами вероятной привлекательности стран для ПИИ . Дж. Данинг 3 же полагает, что ориентация ПИИ в развивающихся странах переместилась с рынка и поиска ресурсов к повышению эффективности бизнес-процессов (так называемые вертикальные ПИИ).
В существующей литературе отмечается достаточно широкий разброс определений традиционных и нетрадиционных детерминант, поэтому нам представляется необходимым уточнить перечень факторов, принятых нами к исследованию. Для проведения подобного "водораздела" нам показалось возможным принять допущение, в неявной форме сформулированное ЮНКТАД, иностранные инвестиции, ориентированные на общее увеличение эффективности деятельности, являются для развивающихся стран относительно новым явлением, в то время как традиционным считается поиск ресурсов и/или новых рынков сбыта. Соответственно, к традиционным относятся прежде всего так называемые "рыночные" детерминанты: численность населения, размер ВВП, ВВП на душу населения и прирост ВВП. В эту же группу включены некоторые факторы, которые, согласно ЮНКТАД, рассматриваются как составная часть правительственных стратегий по привлечению ПИИ и мер по интенсификации бизнеса в принимающих странах. К ним относятся ограничения на вход, или так называемые барьерные издержки, а также экономическая и политическая стабильность. При этом следует помнить, что различные элементы стратегий привлечения иностранных инвестиций могут влиять на отдельные типы ПИИ по-разному. Например, требования по местной компоненте в производстве (обязательное включение в производственные процессы товаров, персонала и услуг местного происхождения) в гораздо большей степени могут препятствовать привлечению инвестиций, ориентированных на достижение эффективности, нежели ориентированных исключительно на поиск рынка.
Выбор нетрадиционных факторов привлечения инвестиций определяется предположением о том, что разницы в издержках, определяемые спецификой местных факторов производства, в результате процесса глобализации стали играть возрастающую роль в процессе принятия инвестиционных решений. Соответственно, к нетрадиционным относятся комплементарные факторы производства или, иными словами, основные факторы бизнес-среды: состояние местного финансового рынка, особенности развития частного сектора и образования. Помимо этого, к нетрадиционным мы также относим стоимостные и связанные с внешней торговлей факторы.
Очевидно, что взаимоотношения иностранных инвесторов и стран-реципиентов с ходом глобализации претерпели определенные изменения. Например, значение тарифов как инструмента обеспечения большей защищенности внутренних рынков уменьшается по мере того, как развивающиеся страны проводят либерализацию режима импорта и ослабляют требования к проектам с иностранным участием. Помимо такой "односторонней" либерализации, снижению роли прямых инвестиций как инструментария доступа многих зарубежных товаров на внутренние рынки способствовала и "многосторонняя" либерализация торговли. ПИИ продолжили также способствовать переводу производств в регионы с относительно более дешевыми рабочей силой и капиталом.
Причины изменений факторов привлечения прямых инвестиций, связанных с глобализацией, в основном касаются ПИИ в сферу производства. Тем не менее, увеличение притока прямых иностранных инвестиций в развивающиеся страны в значительной степени обусловлено проникновением ТНК в сферу услуг . При этом (за исключением таких сегментов рынка, как обработка данных и программное обеспечение) ПИИ в сфере услуг все больше ориентируются на поиск местных рынков, а не на экспорт и повышение общей эффективности бизнеса. Своеобразным импульсом этому инвестиционному процессу в развивающихся странах послужила волна приватизации государственных транспортных, телекоммуникационных, энергетических, финансовых и других компаний. Более того, различные региональные интеграционные блоки сформировали дополнительные условия стимулирования притока "ориентированных на рынок" ПИИ (в том числе - производственных) .
Получается, что проблема влияния нетрадиционных, связанных с глобализацией определяющих факторов ПИИ на достаточно большой сегмент этих самых инвестиций остается весьма дискуссионной. Это не может не обратить взоры исследователей на, казалось бы, уже начавшие терять актуальность традиционные факторы. Положение усугубляется дефицитом соответствующих эмпирических исследований, связанным с тем, что нетрадиционные детерминанты во многих развивающихся странах достаточно сложно поддаются статистическому учету. Немаловажную роль играют и изменения стратегий транснациональных корпораций.
Политика развивающихся стран в отношении прямых иностранных инвестиций как часть стратегии их развития
Изложенные в предыдущих главах факты и расчеты предопределяют необходимость проведения правительствами развивающихся стран взвешенной политики, направленной на достижение максимально возможных положительных эффектов от поступления прямых иностранных инвестиций и нивелирования допустимых негативных последствий. При выработке выверенной политики по привлечению инвестиций правительства должны учитывать две специфические особенности, присущие современному процессу глобализации. Первая особенность - неполная информация у принимающей инвестиции стороны, что приводит к недостаточному притоку ПИИ или к притоку «некачественных» инвестиций. Вторая - ошибки правительств многих стран, заключающиеся в том, что они не учитывают в полной мере отличия национальных интересов от интересов инвесторов.
Как уже отмечалось, ТНК дают возможность развивающимся странам приобщиться к преимуществам мирового рынка, используя опыт развитых стран в сфере технологий и менеджмента, но это не означает, что полное «открытие» своей экономики принимающей инвестиции страной - единственно возможный и наиболее продуктивный путь. Правительства развивающихся стран могут попытаться сформировать благоприятную среду для иностранных инвесторов, стремясь привлечь в страну необходимые ПИИ наиболее выгодных видов. При этом необходимо учитывать, что прямые инвестиции по сути представляют собой некий комплекс взаимоотношений, в котором сплетены различные цели, интересы и возможности сторон.
Чаще всего в центре внимания правительств развивающихся стран оказываются именно положительные аспекты глобализации, заслоняющие собой реальные «минусы». Данная ситуация аналогична и в отношении прямых иностранных инвестиций. Например, недавно был опубликован отчет специалистов ЮНКТАД110, изобилующий всевозможными советами по поводу разработок стратегии и политики государств, ориентированных на широкое привлечение ПИИ. Однако этот доклад практически не содержал рекомендаций по преодолению отрицательного влияния ПИИ на развитие некоторых стран, экономика которых оказалась в кризисном состоянии. И уж тем более, нигде не сформулированы советы по поводу того, как в обоснованных случаях снижать чрезмерно высокорисковые поступления прямых иностранных инвестиций.
В зависимости от существующих условий (наличия необходимого уровня развития производственных мощностей, ориентации экономики на развитие мелкого или крупного производителя и т.д.) и идеологических установок вмешательства государства в инвестиционные процессы, ПИИ могут стать составным элементом более широкой стратегии развития экономики государства. Ориентация на привлечение прямых иностранных инвестиций не является стратегией сама по себе, равно как и не подразумевает максимального получения выгод от получения ПИИ, поэтому правительство должно обладать весьма весомыми аргументами в пользу того, что использование прямых иностранных инвестиций более эффективно, чем реализация какой-либо другой стратегии с ограниченной ролью иностранных инвестиций.
Вплоть до настоящего времени не существует четкого доказательного ответа на вопрос, какой уровень государственного вмешательства в вопросы привлечения ПИИ является оптимальным. Определяются четыре основных типа: 1. Пассивная политика "открытых дверей" с ограничением вмешательства и отсутствием промышленной политики; 2. Политика "открытых дверей" с избранным вмешательством для улучшения ряда концептуально важных условий (например, условий поставок и передач технологий); 3. Стратегическая нацеленность на масштабное привлечение ПИИ; 4. Политика ограничения притока иностранных инвестиций.
Результаты многочисленных исследований свидетельствуют о том, что первая и четвертая модели в ряде случаев не достаточны для раскрытия всех потенциальных возможностей сотрудничества с иностранным капиталом. Зачастую оптимальным решением для многих стран с низким уровнем доходов остается использование второй модели.
Результаты анализа особенностей нахождения взаимоприемлемых решений для национальных правительств и иностранных инвесторов приводят к пониманию необходимости формирования политических решений, влияющих на поступление новых инвестиций, на сохранение и преумножение уже существующих и способствующих развитию национальных предприятий. Чтобы оценить степень важности тех или иных политических решений, в таблице 3.1.1 представлена классификация решений по уровню контролируемости процессов привлечения инвестиций со стороны государства. Она включает в себя промышленную политику, макроэкономическую политику и иные политические меры и факторы.
Подобный подход позволяет с известной степенью условности и многими обобщениями структурировать мириады различных подходов к формированию инвестиционной политики и факторов, влияющих на привлечение ПИИ. При этом существует ряд существенных замечаний. Некоторые факторы не подпадают ни под одну категорию, а определенные факторы могут зависеть от факторов другого вида. Даже с учетом проведенной классификации политики и факторов, влияющих на ПИИ, мы не претендуем на то, что предложенный критерий - единственный. Иностранные инвестиции, в свою очередь, могут также влиять на каждый из этих факторов или типов политики.
Экономическая составляющая общей глобальной политики национальных правительств по отношению к привлечению ПИИ может быть условно поделена на промышленную политику и более общую макроэкономическую политику.
Похожие диссертации на Готические мотивы в контексте развития русского жилого интерьера XIX века
