Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Пелены под иконы в византийских храмах. Данные византийских письменных и изобразительных источников. Сохранившиеся памятники 21
Глава II. Типология и функция древнерусских подвесных пелен. Пелены в иконостасе, аналойные, в религиозных процессиях 50
Глава III. Иконография древнерусских подвесных пелен. Соотношение изображений на иконе и подвесной пелене. Иконографические варианты. Надписи на пеленах 68
Глава IV. Древнерусские шитые пелены XV-XVI веков 85
Заключение 150
- Пелены под иконы в византийских храмах. Данные византийских письменных и изобразительных источников. Сохранившиеся памятники
- Типология и функция древнерусских подвесных пелен. Пелены в иконостасе, аналойные, в религиозных процессиях
- Иконография древнерусских подвесных пелен. Соотношение изображений на иконе и подвесной пелене. Иконографические варианты. Надписи на пеленах
- Древнерусские шитые пелены XV-XVI веков
Введение к работе
Древнерусское лицевое шитьё представляет собою одну из самых своеобразных разновидностей искусства Средневековой Руси. Произведения шитья были неотъемлемой частью убранства православного храма: плащаницы, покровцы на литургические сосуды, «воздухи», ткани для покрытия престола и аналоя, тканые и вышитые украшения икон, части облачений священников и архиереев — всё это создавало сложный, красочный, символически насыщенный ансамбль, корреспондирующий с другими элементами церковного убранства.
Искусство лицевого (т. е. с изображением «лиц», человеческих фигур) шитья было на Руси чрезвычайно развито, в основе чего лежит не только следование византийской традиции, но, возможно, и реминисценции древнейших, ещё дохристианских, славянских обычаев. В составе имущества русских храмов и монастырей до нас дошло большое количество замечательных произведений шитья, хотя несравненно большее их число упоминается в древних монастырских и храмовых описях. Собрания России по богатству этого художественного наследия едва ли не превосходят коллекции в других странах православного мира, включая Грецию, южнославянские государства и славящуюся своим шитьём Румынию.
В силу специфики подхода отечественной науки советского периода к средневековому искусству, древнерусское шитьё исследовалось преимущественно с точки зрения исторических обстоятельств создания памятников, имён заказчиков, стиля и техники исполнения, но осталось слабо изученным с точки зрения символики, функции и иконографии отдельных категорий произведений, многообразия их связей с культурой того или иного исторического периода. В этом отношении исследование древнерусского шитья отстаёт на данном этапе от изучения древнерусской живописи, в частности стенописей и икон.
Учитывая уровень и направленность современной науки по истории культуры, а также византинистики и, шире, медиевистики, представляется необходимым углублённое изучение древнерусского шитья, разновидностей его произведений, их использования в богослужебной практике, символического наполнения помещавшихся на них изображений, а также классификация ' сохранившихся памятников по времени возникновения, стилю, иконографии. Важно проследить византийские истоки русской традиции, уточнить своеобразие русских произведений, опираясь, тем самым, на принципы отечественной и мировой науки, которых придерживался один из основателей европейской византинистики Н.П. Кондаков и развивали Г. Милле, А. Грабар. Именно это направление исследования способно с наибольшей полнотой выявить историческое место древнерусского шитья, его опору на древнее византийское наследие, уяснить те своеобразные особенности, которые рождены русской культурой.
Данная диссертация посвящена лишь одной разновидности произведений шитья - так называемым пеленам, которые подвешивались под иконы нижнего ряда иконостаса, а также под особо чтимые иконы, стоявшие в храме на отдельном постаменте или в киоте. Исполнение подвесной пелены было знаком особого почитания данного образа, благочестия заказчика и исполнителя. Нередко сюжет пелены не повторял композицию иконы, а варьировал её, внося дополнительные смысловые акценты, а во многих случаях на пелене вышивался текст тропаря, прославляющего иконное изображение. Даже тогда, когда на пелене попросту повторялось изображение на иконе, сам материал и техника пелены, гибкость ткани, блеск и мерцание нитей вносили особые художественные оттенки в общий ансамбль.
От всех других разновидностей древнерусского шитья подвесные пелены отличаются тем, что они не только сопровождают икону, как бы аккомпанируют ей, но, в тех случаях, когда они несут на себе сюжетное изображение, они и сами уподобляются иконе, моленному образу. Отсюда
исключительное значение этих произведений, гармонично сочетающих в себе и многообразную символику храмовых тканей, и декоративный эффект, и семантику иконы, и мотивы вотивного образа.
Как явствует из вышесказанного, назрела необходимость комплексного изучения традиции использования пелен под иконы в Древней Руси. Взяв за основу сохранившиеся памятники XV-XVI вв., необходимо определить их содержательное и художественное своеобразие. Активное привлечение письменных источников и разбор иконографической программы сохранившихся произведений позволит рассмотреть шитые пелены не только как обособленное изделие лицевого шитья, но и как составную часть единого с иконой ансамбля, и тем самым по-новому увидеть её роль в структуре храмовой декорации.
Для полноценного раскрытия темы необходимо решить следующие задачи:
- изучить традицию использования пелен в церковной' практике
Византии, их происхождение и символику;
- реконструировать по данным различных источников типологию и
функцию пелен в древнерусском храме;
- исследовать декорацию древнерусских шитых пелен, выявить
взаимосвязь изображений на иконе и пелене, определить роль надписей;
- проанализировать изображения на дошедших до нашего времени
шитых пеленах XV-XVI вв., их иконографические и художественные
особенности, их связь с тем или иным художественным центром.
Хронологические рамки изучаемого периода - XV-XVI столетия -определены во многом историей Древней Руси. Древнейшие сохранившиеся пелены относятся к XV в. Летописи сообщают о существовании пелен в древнерусских храмах и в предшествующие века. В Лаврентьевской летописи за 6739 (1231) г. сообщается об украшении ростовским епископом Кириллом соборной церкви Богородицы: «...Оукраси святую церковь святыя Богородица иконами многоценьнами, их же несть мощи и сказати, и с
предполы, рекше пелены, причини же и кивота 2 многоценна, и индитыо
многоценну доспе на святей трапезе [курсив мой — А.П.]» . Однако почти все
домонгольские церковные ткани погибли в войнах и пожарах. Не
сохранилось подвесных пелен и от XIV в. Так, при взятии Москвы
Тохтамышем в 1382 г. «татары в церквах зборных каменных пелены золотом
шитые саженные одраша»2. Между тем, от XV в. их дошло уже значительное
количество, что, возможно, связано также с интенсивным формированием
иконостаса и, соответственно, развитием других сфер храмового убранства.
XVI столетие становится временем расцвета лицевого шитья; этот период
чрезвычайно богат разнообразными художественными направлениями и
техническими решениями. Рубеж XVI-XVII вв. (перед Смутным временем),
который выбран в качестве верхней хронологической границы исследования,
служит значительной вехой в культурной жизни Древней Руси; как известно,
после Смутного времени сменился круг заказчиков, и появились новые
художественные предпочтения. г
Для выполнения поставленных задач важное значение имеет составление каталога сохранившихся шитых пелен XV-XVI вв., в котором должны быть отражены сведения по иконографии, эпиграфике, атрибуции и датировке произведений.
Обращение к средневековым письменным свидетельствам представляется необходимым для наиболее полного раскрытия данной темы. Из древнерусских письменных источников особый интерес в этом смысле представляет такой учётно-статистический материл как монастырские и храмовые описи, поскольку совокупность зафиксированных в них сведений позволяет представить место и функцию пелены в ансамбле убранства иконы, получить данные о художественном оформлении самой пелены, уяснить терминологию, употреблявшуюся по отношению к различным церковным тканям. Вкладные монастырские книги предоставляют ценные
1 ПСРЛ. Т.1. М., 1962. Стлб.458
2 Там же. Т.18.Стлб.132.
данные о вкладчиках и времени вклада, а порой и о мотивировавших его обстоятельствах. Соборные чиновники (описания «чинов», богослужений) содержат значимую информацию об использовании в литургической практике интересующих нас тканей.
Следует особо отметить, что хронологические рамки письменных источников, использованных для работы, несколько шире, наиболее поздние из них относятся к концу XVII - началу XVIII в. Это связано со скудостью письменных свидетельств предыдущих веков. Обращение к более поздним документам помогает восполнить недостаток сведений в ранних текстах.
Для изучения происхождения пелены и истории её использования в храмах Византии были привлечены немногочисленные письменные свидетельства и изобразительные источники - византийские фрески, иконы, миниатюры и сохранившиеся византийские ткани.
Методика исследования носит комплексный характер, в ней сочетается несколько подходов. Существенная роль отводится источниковедческому анализу письменных материалов, что позволяет собрать большое количество сведений об использовании пелен в древнерусском храме. Применение иконографического метода даёт возможность выяснить взаимоотношения между изображениями на иконе и пелене, а также разрешить ряд частных вопросов, связанных с конкретными произведениями. Метод стилистического анализа используется для решения проблем датировки отдельных памятников.
Прежде чем обратиться к решению поставленных задач, следует остановиться на обзоре литературы по нашей теме.
На начальном этапе изучения древнерусской культуры интерес учёных по отношению к шитым произведениям ограничивался лишь публикацией отдельных памятников, осуществлявшейся в русле церковно-
*7
археологического подхода (например, работы К.Н. Тихонравова, В.Н. Щепкина , В. Борина5). Первые издания музейных и частных собраний конца XIX - начала XX в. (собрание Тверского музея , коллекция гр. А.С. Уварова ) носили чисто описательный характер, их составители не пытались дать атрибуцию или датировку произведений и не уделяли внимания их художественным особенностям. Хотя уже само включение в подобные каталоги шитых произведений говорит о всё повышающейся оценки, их исторической и культурной значимости.
Между тем на рубеже столетий, и особенно в начале XX в.
формируются научные направления, которые рассматривают средневековую
культуру не с точки зрения описания, фактографической регистрации, но с
позиций изучения их сюжетно-содержательной структуры, которая
выражается в иконографии произведений, и исследования их стилистических
особенностей. По отношению к церковному шитью стран православного
круга полнее всего проявил себя иконографический метод; причём
предметом исследования были преимущественно не русские, а византийские
произведения. Н.П. Кондаков, выдающийся представитель
иконографического метода в отечественной науке, включает шитые византийские произведения в свои труды о памятниках Афона и Македонии8. Однако в его книгах происходит пока только фиксация их в общем византийском наследии, а вопросы функции и иконографии этих тканей затрагиваются лишь вскользь. Приблизительно в тот же период французский
3 Тихонравов К.Н. Шитая пелена XV в. в Суздальском Рождественском соборе // Известия Русского
археологического общества. Т. 1. СПб., 1859. С. 212-214.
4 Щепкин В.Н. Памятник золотного шитья начала XV века // Древности. Труды ИМАО. Т. 15. Вып. 1-2. М.,
1894. С. 35-68.
5 Борт В. Памятник золотного шитья: пелена XVI в. царицы Марии Фёдоровны (1580-1584 гг.) Нагих //
Светильник. 1915. № 9-12. С. 70-73.
6 Жганевский А.К. Описание Тверского музея. Археологический отдел. М., 1888.
7 Каталог собрания древностей гр. А.С. Уварова. М., 1907.
8 Кондаков Н.П. Памятники христианского искусства на Афоне. СПб., 1902. С. 240-281; он же. Македония:
Археологическое путешествие. СПб., 1909.
исследователь Габриэль Милле, разрабатывающий иконографический метод применительно к византийским памятникам, в своей эпохальной монографии «Исследование по иконографии Евангелия в XIV, XV и XVI вв. по памятникам Мистры, Македонии и Афона» обращается к богатому материалу плащаниц для исследования изображений Оплакивания и Погребения Спасителя9.
В 1910-х гг., вслед за открытием эстетической ценности русской иконы и формированием стилистического метода в изучении средневекового искусства, появляются и первые работы, относящие произведения лицевого шитья к высокому искусству. По-своему непревзойдённой работой является статья Н.М. Щёкотова «Древнерусское шитьё», которая вышла в 1914 г. в журнале «София»10. По своей выразительности, а вместе с тем обобщённости, отвлечению от исторической конкретики она 'относится скорее к категории художественно-критического эссеизма. В ней высоко оцениваются эстетические достоинства шитья как особого вида художественного творчества. На примере небольшого количества произведений автор раскрывает своё понимание основ и путей- развития византийского и древнерусского искусства. В том же году была издана статья В.Т. Георгиевского «Древнерусское шитьё в ризнице Троице-Сергиевой лавры»11. Анализ наиболее выдающихся памятников, находившихся в лаврской ризнице, исследователь предваряет рассуждениями о специфике этого вида искусства и его роли в древнерусском обществе. В статье впервые подробно говорится о назначении пелены и делается предположение касательно её возможного происхождения. «Обычай этот в русской церкви, заимствованный из Греции, ведёт начало из глубокой древности и
9 Millet G. Recherches sur l'iconographie de l'Evangile en XlVe, XVe et XVIe siecles d'apres les monuments de
Mistra, de la Macedoine et de Mont-Athos. Paris, 1916.
10 Щекотов Н.М. Древнерусское шитьё II София. Вып. 1. 1914. С. 5-32. Переиздано в кн.: Убрус. Вып. 4.
СПб., 2005. С. 46-57.
11 Георгиевский В.Т. Древнерусское шитьё в ризнице Троице-Сергиевой лавры // Светильник. 1914. № 11-12.
С.3-26.
свидетельствует о высоком, и благоговейном отношении к иконам. Считая иконы великой святыней, наши предки не дерзали прикасаться к ним голыми руками...» - пишет исследователь .
В послереволюционные годы, в период массового поступления шитых произведений из монастырских и церковных ризниц в государственные музейные собрания, возникает необходимость их реставрации. Итогом этого опыта стали работы; посвященные технике древнерусского шитья (статьи Н.П. Шабельской, Е.В. Калининой, Е.Э. Кнатц, Т.Н: Александровой-Дольник 1920-х гг.)13.
Открытие художественной ценности иконописных и шитых произведений Древней Руси дало импульс к изучению и развитию философии средневекового религиозного искусства. Особая заслуга в этом принадлежит о. Павлу Флоренскому, много сделавшему и для сохранения и каталогизации памятников древности из ризницы Троице-Оергиева монастыря. Предвосхищая выводы многих учёных XX - начала XXI в., он говорил о неразрывной связи иконы и её драгоценного убора: «Преувеличенность некоторых пропорций, подчёркнутость линий, обилие золота и самоцветов, басма и венчики, парчовые, бархатные и шитые жемчугом пелены, - всё это, в свойственных иконе условиях живёт не как пикантная экзотичность, а как необходимый, безусловно неустранимый, единственный способ выразить духовное содержание иконы [курсив мой — А.П.]»14.
12 Там же. С. 11.
13 См., например: Шабельская Н.П. Материалы и технические приёмы в древнерусском шитье // Вопросы
реставрации. Вып. 1. M., 1926. С.113-124 ) переиздано в кн.: Убрус. Вып. 6. СПб., 2006. С. 110-117); Кнатц
Е.Э. К вопросу о технике древнерусского золотого шитья в связи с предметами шитья ризницы Соловецкого
монастыря // Изобразительное искусство. Л., 1927. С. 84-112; Калинина Е.В. Техника древнерусского шитья
и некоторые способы выполнения художественных задач // Русское искусство XVII века Л., 1929. С. 133-
161.
14 Флоренский П., свящ. Храмовое действо как синтез искусств // Маковец. 1922. №1. С. 22. То же:
Флоренский П., свящ. Христианство и культура. Избранные труды. М., 2001. С. 515-516.
На два последующих десятилетия, омрачённых антирелигиозной пропагандой, политическими репрессиями и сложностями военных лет, древнерусское шитьё предаётся полному забвению. Вновь оно вернётся в поле зрения отечественных исследователей лишь в середине 1950-х гг.
Между тем, во многом благодаря усилиям эмигрировавших из России учёных, ряд важных публикаций о> средневековом шитье появляется в западном искусствознании. Исключительно важной вехой в истории изучения византийского шитья оказались новые работы Г. Милле, и в первую очередь его труд «Broderies religieuses de style byzantine», в котором собраны и каталогизированы многочисленные византийские памятники . Однако тщательно разработав вопросы иконографии литургических тканей и священнических облачений, исследователь практически- обошёл молчанием подвесные пелены под иконы.
В 1940 г. в свет вышла монография прот. Лазаря Мирковича «Искусство церковного шитья»16. В ней исследователь опубликовал большое количество византийских и поствизантийских произведений, преимущественно балканского происхождения, уделив значительное внимание их истории и вышитым на них надписям. Несмотря на широту охваченного материала, который распределён по тринадцати разделам (от завес и плащаниц до кошельков), и в этой работе пелены оказываются вне сферы интересов учёного, а некоторые византийские пелены изданы им, как воздухи.
Тем не менее, хотя в перечисленных работах подвесным шитым пеленам не уделялось специального внимания, эти исследования важны как
15 Millet G. Broderies religieuses de style byzantin. Paris, 1939 (иллюстрации), 1947 (текст). Отдельное
исследование Г. Милле посвятил византийскому саккосу XIV в., хранящемуся в Ватикане, так называемой
«Далматике Карла Великого». См.: Millet G. La Dalmatique du Vatican: Les elus, images et croyances. Paris,
1945.
16 MupKoenh Л. Црквени уметнички вез. Београд, 1940. Отдельные фрагменты изданы в переводе на русский
язык Е.Ю. Катасоновой (см.: Убрус. Вып. 1. СПб., 2003. С. 26-36; Убрус. Вып. 2. СПб., 2004. С. 31-44;
Убрус. Вып. 5. СПб., 2006. С. 49-51).
отражение этапов выработки широкого и содержательного подхода к произведениям средневекового шитья. Такой подход реализовался ещё в период перед Второй мировой войной. В 1938 г. в журнале «Byzantion» была напечатана статья А.А. Фролова «Пелена (Подеа). Декоративная ткань
византийской Церкви» , которая написана в рамках названного метода и до сих пор является наиболее полным исследованием пелен. Учёный основывается преимущественно на византийском материале, но при этом уделяет значительное внимание древнерусским источникам и памятникам. В статье тщательно прослежена история пелен, рассмотрены функциональная и художественная стороны их использования. Метод исследователя, основанный на привлечении широкого круга письменных и визуальных материалов (в чём сказалось обращение как к русской, так и к французской научной традиции), а также на анализе всех аспектов художественного решения и использования памятников, является образцовым и позволяет продолжить работу на более широкой источниковедческой базе.. Єтоит отметить, что при всей панорамности, широте охваченного материала, А.А. Фролов видел в пелене прежде всего предмет декорации, что отразилось и в названии самой работы.
В середине XX в. в советском искусствознании появляются новые публикации произведений средневекового шитья. В силу антирелигиозных требований времени вопросы функции и иконографии в них не затрагиваются, или в лучшем случае, отходят на второй план. Первостепенное внимание уделяется истории шитья, его стилистическим и технологическим особенностям, отнесению произведений к тем или иным мастерским или культурным центрам. Произведения шитья попадают в соответствующие разделы выходившей в 1950-х гг. многотомной «История
17 Frolov A. La «Podea»: un tissu decoratif de l'eglise byzantine II Byzantion, 1938. T. 13. Fasc. 2. P. 461-504. Перевод этой статьи на русский язык подготовлен нами к изданию в сборнике «Церковное шитьё Древней Руси», ред.-сост. Э.С. Смирнова (в печати).
русского искусства», где они рассматриваются в контексте стилистического развития искусства Древней Руси .
Истории жемчужного шитья в России посвятила свою монографию Л.И. Якунина19. Ей было собрано громадное количество самого разнообразного материала по использованию жемчуга на средневековых произведениях, и в частности на некоторых интересующих нас пеленах, однако по идеологическим причинам автор не смог выйти за рамки анализа декоративного аспекта произведений, и в частности был вынужден называть вышитые на пелене Соломонии Сабуровой священные образы «сложным тематическим орнаментом, включающим в себя свыше девяноста человеческих фигур» .
В небольшой монографии М.В. Щепкиной, посвященной пелене «Поклонение иконе Богоматери Одигитрия» (ГИМ), отражён 'подход к произведениям шитья как памятникам истории . В своей работе исследовательница интерпретировала сюжет пелены, как историческую картину, отражающую реалии конца XV в., и, во многом исходя» из этого, приписала произведение мастерской Елены Волошанки. Эта трактовка в общих чертах на протяжении долгого времени оставалось единственной.
Использование эстетического подхода и художественных оценок, в весьма обобщённой форме, характерно для книги А.Н. Свирина «Древнерусское шитьё» (1963 г.), вышедшей у нас уже в период «оттепели».
Важную роль в развитии изучения шитья сыграла Т.В. Николаева, в работах которой исторический подход совмещается с комплексным рассмотрением технических и художественных вопросов. Особо значимые
18 См. например, текст В.Н. Лазарева (Лазарев В.Н. Живопись и скульптура великокняжеской Москвы //
История русского искусства. Т. 3. М., 1953. С. 532).
19 Якунина Л.И. Русское шитьё жемчугом. М.., 1955.
20 Там же. С. 72.
21 Щепкина М.В. Изображения русских исторических лиц в шитье XV в. [Труды ГИМ. Вып. 12]. М., 1954.
22 Свирин А.Н. Древнерусское шитьё. M., 1963.
пелены конца XV - начала XVI в. рассмотрены исследовательницей как источники по средневековой палеографии в её своде памятников древнерусского искусства с надписями23. Некоторые шитые произведения, происходящие из ризницы Троице-Сергиева монастыря, опубликованы ею в альбоме «Собрание древнерусского искусства в Загорском музее»24. В статье «О некоторых волоколамских древностях» исследовательница провела разносторонний анализ пелен, выполненных в 1510 г. по заказу волоцких князей — «Рождество Богоматери», «Похвала Богоматери», «Христос с апостолами».
Однако ведущая роль в изучении древнерусского шитья во второй половине XX в. принадлежит Н.А. Маясовой. Своё представление о подходе к предмету она охарактеризовала в статье «Методика исследования памятников древнерусского лицевого шитья»25, обосновав необходимость применения «комплексного метода исследования»: художественного и иконографического анализа произведения с привлечением разнообразных источников. Главным в исследовательском методе учёного являлся всё же исторический подход, в её работах памятники лицевого шитья оказывались важным источником для реконструкции художественной жизни Древней Руси, деятельности царских и боярских «светлиц». В своих многочисленных статьях и обобщающем труде - «Древнерусское шитьё» - исследовательница уделяла основное внимание определению школ и мастерских древнерусского шитья, атрибуции памятников на основе их иконографического содержания. Так, в статье «Памятник шитья московской великокняжеской светлицы XV века» на основании анализа представленных на каймах святых она приписала пелену «Богоматерь Одигитрия; Деисус и избранные святые» мастерской великой
23 Николаева Т.В. Произведения русского прикладного искусства с надписями XV - первой четверти XVI в.
[Археология СССР. Свод археологических источников Вып. EI- 49] М., 1971. №№ 51, 67,76, 77.
24 Николаева Т.В. Собрание древнерусского искусства в Загорском музее. Л., 1969.
25 Маясова Н.А. Методика исследования памятников древнерусского лицевого шитья // Государственные
музеи Московского Кремля. Материалы и исследования. Вып. 1. M., 1973. С. 111-131.
26 Маясова НА. Древнерусское шитье. М., 1971.
княгини Марии Борисовны . В работе «Светлица новгородской боярыни в Москве» исследовательница отнесла ряд произведений, в том числе две пелены, к мастерской Анастасии Овиновой и датировала их началом XVI в . Вопросы атрибуции и датировки целого ряда пелен, происходящих из Кирилло-Белозерского монастыря, Н.А. Маясова затронула в публикации «Древнерусское лицевое шитьё из собрания Кирилло-Белозерского монастыря» . в статье «К вопросу о южнославянских связях в русском лицевом шитье XV-XVI веков» она обратилась к проблеме влияния молдавского шитья на древнерусское и к связанному с этим вопросу атрибуции пелен «Поклонение Богоматери Одигитрии», «Усекновение главы Иоанна Предтечи» и волоцких памятников30.
Исследованию памятников шитья из Сергиево-Посадского (в то время Загорского) музея посвящены работы Т.Н. Манушиной, в частности, её статья о пелене, вложенной в 1551 г. Анастасией Романовной в Троице-Сергиев монастырь31.
Многие произведения из собраний провинциальных северных музеев России ввела в научный оборот Н.А. Хлебникова, работы которой содержат- в себе немало ценных замечаний и верных атрибуций . Шитые пелены заняли значительное место в каталоге, составленном исследовательницей в качестве
27 Маясова Н.А. Памятник шитья московской великокняжеской светлицы XV века // Государственные музеи
Московского Кремля. Материалы и исследования. Вып. 3. Искусство Москвы периода формирования
Русского централизованного государства. M., 1980. С. 56-75.
28 Маясова Н.А. Светлица новгородской боярыни в Москве // Памятники культуры. Новые открытия.
Ежегодник. 1985. М., 1987. С. 330-344.
29 Маясова Н.А Древнерусское лицевое шитьё из собрания Кирилло-Белозерского монастыря // Древнерусское
искусство. Художественные памятники русского Севера. М., 1989. С. 203-224.
30 Маясова НА. К вопросу о южнославянских связях в русском лицевом шитье XV-XVI веков //
Государственные музеи Московского Кремля. Материалы и исследования. Вып. 7. Проблемы русской
средневековой художественной культуры. М.,1990. С. 87-106.
31 Манушина ТН. Пелена 1550 г. царицы Анастасии Романовны // Памятники культуры. Новые открытия.
Ежегодник. 1980. Л., 1981. С. 435-442.
32 См., например: Хлебникова Н.А. Новооткрытые произведения мастерской лицевого шитья князей
Старицких // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1980. M., 1981. С. 443-454.
приложения к диссертации «Древнерусское лицевое шитьё XV — XVII вв. в коллекциях музеев Вологодской области», защищенной в 1982 г .
На протяжении второй половины XX в. происходила важная работа по публикации музейных коллекций лицевого шитья. Произведения из собрания Русского музея стали частично доступны исследователям благодаря работам Л.Д. Лихачёвой34. Наиболее значимые памятники из собрания Сергиево-Посадского музея были изданы Т.Н. Манушиной35. Начало XXI в. ознаменовалось выходом каталогов собраний шитья Новгородского музея (Е.В. Игнашина)36 и Музеев Московского Кремля (Н.А. Маясова)37, в. которых значительное место занимают шитые пелены.
С конца 1980-х гг. в изучении русского средневекового искусства появляются новые подходы, усиливается внимание к иконографии и функции произведений, что коснулось и древнерусского шитья,' включая подвесные пелены.
Обращение к древнерусским письменным источникам теперь стало осуществляться не только с целью исключительно атрибуции'произведений шитья, но и с намерением, выяснить характер использования тех или иных предметов. Подобные исследования по отношению к памятникам шитья впервые в 1990-ые гг. были проведены В.А. Меняйло, проанализировавшей
Хлебникова Н.А. Древнерусское лицевое шитьё XV - XVII вв. в коллекциях музеев Вологодской области. Дис. канд. иск. M., 1982.
34 Лихачёва Л.Д. Древнерусское шитьё XV - начала XVIII века в собрании Государственного Русского музея.
Каталог выставки. Л., 1980. К сожалению, в этом каталоге далеко не все произведения оказались
снабжёнными иллюстрациями. См. также другие публикации Л.Д. Лихачевой: Плешанова И.И., Лихачева
Л.Д. Древнерусское декоративно-прикладное искусство в собрании Государственного Русского музея. Л.,
1985. Кат. 44, 47-50, 103 и др.; «Пречистому образу Твоему поклоняемся...». Образ Богоматери в
произведениях из собрания Русского музея. СПб., 1995. Кат. 163, 164, 167; Русские монастыри. Искусство и
традиции. СПб., 1997. С. 81, 136 и др.
35 Мапуишна Т.Н. Шитьё Древней Руси в собрании Загорского музея. М., 1983.
36 Игнашина Е.В. Древнерусское орнаментальное и лицевое шитьё в собрании Новгородского музея:
Каталог. Великий Новгород, 2003.
37 Маясова Н.А. Древнерусское лицевое шитьё: Каталог. M., 2004.
сведения неизданных описей Иосифо-Волоколамского монастыря и опубликовавшей из них много ценных сведений .
Особое место в современной науке занимают работы А.В. Силкина. В его исследованиях древнерусского шитья произведения рассматриваются не обособленно, лишь как памятники искусства или истории, а в их связи с общей храмовой декорацией и богослужением. Вопросы датировки и атрибуции пелены «Успение Богоматери» (РИАМЗ) разбираются учёным в публикации собрания шитья Рязанского музея-заповедника39.
Монография И.А. Стерлиговой, вышедшая в свет в 2000 г., оказалось очень важной для понимания смыслового и художественного единства того ансамбля, который складывался в древнерусском храме из иконы и окружающего её убора40. Первостепенное место в книге уделяется вопросам, связанным с реконструкцией драгоценных окладов древних1 образов, осмыслению их литургического и социального содержания, но затрагивается и вопрос о служивших иконе тканях.
В последние годы опубликовано несколько статей, представляющих монографическое исследование отдельных пелен с особым вниманием, к разбору их иконографии. К ним относится публикация Л.М. Евсеевой об известной, интересовавшей ещё М.В. Щепкину пелене «Поклонение Богоматери Одигитрии», в композиции которой исследовательница, следуя традиции исторического подхода к этому памятнику, предложила видеть воспроизведение обряда венчания' на великое княжения Дмитрия, внука
Меняйло В А. Художественное шитьё в храмах Иосифо-Волоколамского монастыря в первой половине XVI века // Государственный историко- культурный музей-заповедник «Московский Кремль». Материалы и исследования. Вып. 10. Древнерусское художественное шитьё М., 1995. С. 14-25. См. также Меняйло В.А. Идейно-художественные движения в русской живописи конца XV - начала XVI в. Автореферат кандидатской диссертации. Москва, 1991. С. 21-22.
39 Силкин А В. Лицевое шитьё // Искусство рязанских земель. Авт.-сост. Н.В. Дмитриева, Г.С. Клокова, А.В. Силкин.М., 1993. С. 105, 112.
1,0 Стерлигова И.А. Драгоценный убор древнерусских икон XI - XIV веков: Происхождение, символика, художественный образ. M., 2000.
Ивана III . Иной взгляд на это произведение был предложен в статье А.С. Преображенского, который, развивая интерпретацию А.Н. Грабара42, трактует изображение, как «идеальный образ коллективного общения человеческого рода» с Богоматерью43. Ещё одна статья А.С. Преображенского посвящена пелене «Богоматерь Моление о народе» (ВСИАХМЗ); отнесённой автором к 1570-1580 гг44. Обстоятельное исследование пелены «Покров Богоматери» (ГИМ) было осуществлено И.А. Стерлиговой, которая датировала это произведение концом XIV - началом XV в.45 В публикации А.В. Силкина проведён анализ иконографического-содержания и дана атрибуция новгородской пелены «София Премудрость Божия» (ВГИАХМЗ)46.
Л.М. Евсеева уделяет особое внимание четырём небольшим произведениям XV в. из собрания Сергиево-Посадского музея. Исследовательница предположила, что они служили аналойными пеленами, в связи с чем ею затронуты вопросы использования подобных: тканей* в пространстве древнерусского храма47. По предположению автора, эти пелены могли быть вышиты в.Твери в середине XV столетия.
41 Евсеева Л.М. Шитая пелена 1498 г. и Чин венчания на царство // Древнерусское искусство. Византия и
Древняя Русь. К 100-летию Андрея Николаевича Грабара (1896-1990). СПб.,1999. С. 430-439.
42 Эту точку зрения известный византинист высказал в следующей публикации: Грабар А.Н. Заметка об
оживлении традиций иконописи в русской живописи XV-XVI веков // Труды Отдела древнерусской
литературы. Т. XXXVI. Л., 1981. С. 289-294.
43 Преображенский А.С. Иконография «пелены Елены Волошанки» и проблема портретной традиции в
московском искусстве рубежа XV-XVI веков // Искусствознание. М., 2003. Вып. 2. С. 201-228.
44 Преобрскясенский А.С. Образ Богоматери «Моление о народе» в русском искусстве Позднего
Средневековья (в печати).
45 Стерлигова И.А. Древнейшая русская лицевая пелена к иконе // Византийский мир: искусство
Константинополя и национальные традиции. К 2000-летию христианства. Памяти Ольги Ильиничны
Подобедовой (1912-1999): Сб. статей / Отв. ред. М.А. Орлова. М., 2005. С. 553-564.
46 Силкин А.В. Пелена «София Премудрость Божия» из собрания Вологодского музея-заповедника. К
вопросу атрибуции и датировки // VI Грабарёвские чтения: доклады, сообщения. М., 2005. С. 65-74.
47 Евсеева Л.М. Аналойные подвесные пелены XV в. из ризницы Троице-Сергиева монастыря // Троице-
Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Сергиев Посад, 2004. С. 252-266. Евсеева
Л.М. Аналойные иконы и литургические ткани в создании сакрального пространства древнерусского храма
В 2002 г. на конференции по древнерусскому шитью, проходившей в РІнституте искусствознания в Москве, Э.С. Смирновой был сделан доклад «Почему на ткани? Почему шитьё? О художественной природе древнерусского шитья и символическом значении его материала и техники» . В нём исследовательница ставит проблему определения специфики и своеобразия лицевого шитья среди прочих видов средневекового искусства, и обозначает возможные пути развития современной науки, о древнерусском шитье.
Приметой нашего времени являются научные конференции, посвященные средневековому шитью, многочисленные публикации в разного рода изданиях, появление специального журнала «Убрус» (Санкт-Петербург).
В зарубежной византинистике в настоящее время- существуют два направления в изучении средневекового шитья: тщательные монографические этюды,"с публикацией отдельных произведений й их групп (назовём М. Теохарис, Ю. Бойчеву), а наряду с этим - широкие исследования в рамках византинистики, с использованием интердисциплинарных методов (американский исследователь У. Вудфин, поднявший самый широкий круг вопросов, связанных с иконографией и символикой священнических облачений).
В задачу отечественной науки входит в настоящее время не только фактографическое изучение средневекового шитья как важной и недостаточно оценённой части национального наследия, но и углублённое осмысление материала, интерпретация его символики, исторических корней, иконографических вариаций, национальной специфики. Шитые подвесные пелены под иконы, будучи интереснейшей разновидностью средневекового
// Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси / Ред.-сост. A.M. Лидов. М.,
2006. С. 638-654.
48 Доклад готовится к публикации в сборнике «Церковное шитьё в Древней Руси».
шитья, дают широкие возможности для решения этих задач и для выработки нового, комплексного подхода к подобному материалу.
Пелены под иконы в византийских храмах. Данные византийских письменных и изобразительных источников. Сохранившиеся памятники
Обращение к византийскому материалу необходимо при изучении средневекового шитья любого из национальных регионов православного мира - для понимания культурной традиции, древней смысловой нагрузки, а таюке своеобразия, сказывающегося в локальном варианте этого вида искусства. Это относится и к изучению древнерусского шитья, особенно если учесть обилие и многообразие сохранившихся древнерусских произведений.
Многочисленные тканые предметы играли важную роль в убранстве византийского храма. Большинство из этих тканей использовалось во время совершения литургии.
Само совершение таинства Евхаристии было невозможно без антиминса (греч. avrijuimov - буквально вместопрестолие) — ткани, в которую зашивались мощи святых и на которой располагали потир и дискос на время совершения Евхаристии. После завершения литургии, - согласно византийскому обряду, антиминс должен был оборачиваться в другую ткань до следующего богослужения49. Литургические сосуды покрывались сверху двумя небольшими покровцами и одним большим - воздухом (гр. asp -буквально воздух). Название этой ткани связано с тем, что во время пения Символа веры священнослужители колеблют ею над Св. Дарами и тем производят веяние воздуха.
Облачение престола состояло из «нижней» одежды - срачицы (по греч. кагааарка), и основной, «верхней», - индитии (греч. svSvvrj - буквально одежда, другие названия ажХооца и тражє6(ророу\ сверху престол покрывался особым покровом - илитоном (греч. siXr\xoq). Важную роль играла завеса" (греч. катажётаа/иа), скрывающая в. определённые моменты богослужения пространство алтаря от взоров молящихся. В службе-Великой Пятницы- главное место занимала плащаница (греч. smracpiog), являвшая собой образ погребаемого тела Спасителя:
Значение этих тканей в убранстве храма подчёркивалось, широким кругом исторических и литургических аллюзий. Так, ткани играли важную роль в-убранстве ветхозаветной Скинии, устроение которой, согласно тексту книги Исхода, было заповедано Моисею самим Богом (Исход, гл. 24-27). Ветхозаветный текст подробно- описывает её изготовление, материалы, и цвета тканей, которые должны были быть использованы в её убранстве. Причём внешние завесы Скинии были украшены, узорами, а внутренние — херувимами. Надо отметить, что они являлись единственными-допускаемыми ветхозаветной церковью изображениями, не считая золотых херувимов, на Ковчеге Завета. В эпоху иконоборчества наличие этих изображений- стало одним из доводов иконопочитателей в защиту святых икон50. Помимо тканых предметов, литургического назначения значительное место в убранстве храма занимали и другие ткани, в том числе пелены.
Символика. Целый ряд символических толкований ткани связан с образом Богоматери, воспеваемой в литургических текстах как «Скиния Нового завета». В первую очередь, это Её работа над созданием новой завесы для Иерусалимского храма. Согласно Протоевангелию Иакова, основному источнику сведений о жизни Богоматери; именно в момент прядения, нити было Ей явление архангела Гавриила с благовестием о рождении Спасителя. В византийской иконографии Благовещения и в литургических текстах подчеркивается глубокое символическое значение этого эпизода51. Приготовление пурпурной пряжи являлось прообразом исткания плоти Христа в лоне Богоматери, что нашло отражение в знаменитом Покаянном каноне св. Андрея Критского (VII в.): «Яко от обращения червленицы, Пречистая, умная багряница Еммануилева, внутрь во чреве Твоем плоть изткася» . Сравнение Тела Христа с храмовой завесой; столь частое в святоотеческой литературе, основано на апостольской традиции: «Итак, братия, имея дерзновение входить в святилище посредством Крови Иисуса Христа; путем новым и живым, который Он вновь открыл через завесу, то есть, Плоть Свою...» (Послание апостола Павла к Евреям. X, 19-20).
Важнейшими реликвиями христианства являются ткани, связанные непосредственно с Христом и Богоматерью. В первую очередь это относится к Нерукотворному Образу на убрусе, который почитался как первая икона Спасителя, послужившая краеугольным камнем в учении иконопочитателей. Святынями, связанными с Богоматерью, стали её мафорий и пояс, которые нашли отражение и в некоторых иконографических изводах («Успение», «Покров Богоматери», «Положение ризы», «Положение пояса»)53, г
Типология и функция древнерусских подвесных пелен. Пелены в иконостасе, аналойные, в религиозных процессиях
Традиция использования пелен под иконы, воспринятая от Византити перенесённая нарусскую почву, получила здесь широкое распространение и дальнейшее развитие.
В данной? главе на основании сведений средневековых источников реконструируются формы бытования пелен в древнерусских храмах.
Пелены, под иконы в иконостасе.. Пелена не относилась к тем предметам церковного убранства, без которых, совершение литургических действий было; бы невозможно. По этой причине пелены могли попадать в уже сложившийся храмовый интерьер, по мере обогащения ризницы ТОГО;ИЛ№ иного монастыря или церкви, или же после прославления: какой-либо иконы, візнак её особого почитания.
В; большинстве случаев пелены подвешивались- только под; иконы нижнего; местного чина иконостаса. Однако из нескольких источников известно, что пелены располагались также под иконами пядничного, ряда. Из Описи- Суздальского Покровского монастыря 1597 г. видно . что под всеми иконами пядничного ряда, иконостаса Покровской церкви висели пелены, некоторые из них с изображением креста, а часть - с лицевыми Богородичными образами-40.
Согласно описям, многие иконы; местного ряда имели не одну, а несколько пелен141. Например, под «образом местным святых Апостол Петра и Павла» Петропавловского: придела в Успенском соборе Московского Кремля перечислены следующие пелены: «У того ж образа первая пелена объяринная золотная по алой; земле, ..., на ней крест с подножием... Вторая пелена обьярь золотная, на ней крест... Третьея пелена бархат персицкой... крест круживо серебряное..., ветха»142. Число пелен, перечисляемых под одной иконой, в источниках может доходить до пяти14 . В ряде случаев подобные «ансамбли» пелен образовывались в результате частых вкладов-к одним и тем же наиболее почитаемым иконам. Так, вслед за упоминанием чудотворной иконы Одигитрии из Успенской церкви Кирилло-Белозерского монастыря, по преданию явившейся преподобному Кириллу, в Описи следует перечисление трёх пелен, причем все они богато украшены серебряными дробницами: «Образ Пречистые Богородицы Одегитрия чюдотворной с Превечным Младенцем, месной, что явилася чюдотворцу Кирилу... У Пречистые же Богородицы пелена камка золотная..., крест дробницы серебряны золочены... другая пелена бархат золотной..., крест дробницы серебряны золочены... Третья пелена камка таусинна..., крест и по полям дробницы серебряны золочены...»144.
Интересно, что при- таких перечислениях порой сложно определить, были ли подвешены под икону сразу несколько пелен, или: описание некоторых из них просто не было выделено в ризничный раздел описи. Последнее можно определить иногда по делению тканей на праздничные и повседневные, о чём речь пойдет далее. В других случаях понятно, что под некоторыми иконами действительно висело сразу несколько пелен. Так, Опись новгородского Антониева монастыря 1696 г. сообщает, что под «образом Знамения Пречистыя Богородицы» находились две пелены -«пелена червчатая, а на ней шиты святые, а на той пелене другая пелена [курсив мой — А.П.]»Ы5. В этом смысле не менее любопытен пример из уже цитировавшейся выше Описи московского Успенского собора 1701 г., в одном из приделов которого под двумя местными иконами висела одна большая пелена, а под ней ещё две отдельные для каждой иконы: «На правой стороне, подле Петропавловского образа, образ пресвятыя Троицы месной... Подле того образа образ Богородицы Владимирския... Под образами пелена камчатная рудожелтая...; на пелене 2 креста серебряные круживо... А под тою пеленою 2 пелены»146. Назначение первой «общей» пелены, обуславливало и её декорацию — два креста, по одному под каждой иконой. Упоминание этой пелены позволяет обратиться к вопросу использования больших пелен под несколько икон — практика, известная, по источникам, с XVI в.
Трёхчастная пелена такого рода хранится в Сергиево-Посадском музее (размер 104 х 275 см)147. Это произведение второй половины XVII в., украшенное дробницами и жемчугом. В Описи Троице-Сергиева монастыря 1701 г. о нём написано следующее: «Пелена бархат червчат кругами, прикладывается к трем образам, в серединах бархат червчат в крестах по двадцати по семи дробниц» . В более ранней монастырской Описи, 1641 г., упомянута «пелена к четырем образом местным», при этом в её декоративном решении также подчеркнуто, что она была предназначена для нескольких икон; на ней сделано «четыре середины», на каждой из которых «крест и травы низаны жемчугом здробницами серебряными»149. Подобные пелены упоминаются и в Описи Саввино-Сторожевского монастыря 1667 г., где сообщается о двух больших пеленах по обеим сторонам от Царских врат -«пелена местных икон Спаса и Рожества Богородицы и Савы Чюдотворца, все три вместе три средины бархат червчет ... Пелена местных икон левого крылоса Пречистые Богородицы Одигитрия и Живоначальные Троицы и Алексея Человека Божия, три средины бархат червчет»150. В описях храмов и монастырей такие пелены упоминаются не только под иконами иконостаса, но и на стенах и столпах. Так, в Описи Соловецкого монастыря 1597 г. после описания многих образов «пядниц», указана и пелена: «а под теми образы под всеми пелена», основное украшение которой составляют «три кресты серебряны, золочены в дробницах» 151. Можно предположить, что создание пелен сразу под несколько образов является прямым свидетельством забвения их первоначального назначения, если считать, что пелена происходит от ткани, посредством которой касались иконы. Кроме того, такие пелены, вероятно, были более просты в изготовлении и использовании. В большинстве случаев использовались отдельные пелены под каждую икону, вкладывались они чаще всего уже под прославленные образы. Частыми вкладчиками пелен были великие князья и цари, представители известных дворянских родов. Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря сохранила имена многих именитых дарителей. Среди них великий князь. Василий III с супругой Соломонией Сабуровой , великая княгиня Анастасия, жена царя Иоанна Грозного, «58 (1550)-го году государя благоверная великая княгиня Анастасия приложила к образу чюдотворца Сергия пелену отлас червчат, сажена вся жемчюгом большим з дробницами,, на ней крест у креста подпись и под крестом летописец жемчюгом сажено»153, царь Борис Годунов, «107 (1598)-го году сентября в 25 день государь князь и великий князь Борис Федорович всеа Русии приложил к чюдотворному местному образу живоначальные Троицы пелену большую, а на ней крест з дробницы, дробницы золоты, на низ святые знаменаны резью и наведены чернью»154. Жертвователями могли быть и лица духовного сословия, как, например, архимандрит Андроникова монастыря Иосиф, приславший в 1674 г. в монастырь напрестольную пелену155. В XVIII в. среди дарителей пелен можно назвать Петра Борисовича Шереметева156.
Иконография древнерусских подвесных пелен. Соотношение изображений на иконе и подвесной пелене. Иконографические варианты. Надписи на пеленах
Николай Калликл, византийский автор XII в., назвал в одной из своих эпиграмм пелену «иконой иконы»21 , однако до сих пор этот тезис остаётся до конца не раскрытым.
Следует отметить, что по сравнению с Византией пелены с лицевым шитьём получили в Древней Руси значительно более широкое распространение. Обилие сохранившихся памятников, а особенно большое количество их упоминаний в древнерусских письменных источниках, позволяет рассмотреть взаимоотношения изображений иконы и пелены, а также попытаться уяснить роль пелены - не только декоративную и прославляющую, но и сюжетно-смысловую, в том общем ансамбле, который был образован иконой и подвешенной к ней пеленой.
На большей части древнерусских пелен с шитыми изображениями был повторён сюжет, представленный на иконе, под которой она помещалась. Во многих случаях пелены, повторяющие иконописное изображение, добавлялись в убранстве храмов к уже прославленным чудотворным иконам или к особо чтимым иконам в местном ряду иконостаса. Возможно, в таких случаях повторение сюжета на пелене определялось особой значимостью этих икон. При этом у некоторых чтимых образов накапливалось иногда по несколько пелен. К примеру, как сообщает Опись Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г., под местной иконой Успения «письма Дионисия Глушицкого», в Успенской церкви имелись, помимо одной пелены, украшенной крестом из серебряных дробниц, ещё две пелены с изображением Успения . Иногда монастыри получали от богатых вкладчиков иконы вместе с шитыми пеленами, повторявшими их иконографию. Так, Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря содержит запись о вкладе князем Борисом Ушатым, а затем князем Василием Тюменским икон Богоматери Умиление с таким же изображением на пеленах218.
Надо отметить, что древнерусские источники содержат примеры совпадения самых разных, как простых, так и сложных иконографических сюжетов иконы и пелены. Так, в Переписных книгах Костромского Ипатьевского монастыря указана икона «Пречистые Богородицы со Младенцем», с написанным на той же доске изображением святителя Николая, у ней же пелена «шиты образа Пречистые же да Николае»219. Под чудотворной иконой «Пречистой Богородицы Успения в житии» в Псково-Печерском монастыре также находилась «пелена камчатая, и на ней вышито Успение Святой Богородицы в житии золотом и серебром И разными шелками»220.
В некоторых случаях в шитье пелен повторялся сюжет иконы вместе с теми изображениями, которые были представлены на её окладе или киоте. Так, в церкви, стоящей «на торгу» в Великом Устюге, описывается икона Богоматери Одигитрии небольшого «пядничного» размера, вокруг которой был сделан киот, расписанный сценами иллюстрирующими Акафист Богоматери: «писаны кондаки и икосы». Среди же богатого тканого убранства иконы, помимо покрова, на котором был «вышит Спасов образ со святыми сребром и златом 30 мест», была и пелена, которая повторяла изображение иконы вместе с её киотом - «пелена отлас красной, в средине вышита икона Богородична такова-ж сребром и золотом, ..., у той же пелены вышиты кондаки и икосы сребром и золотом 26 мест, а у святых лиц венцы-обнизаны жемчугом числом 65 венцов, у той же пелены 19 кистей шелковых сребром и золотом...» .
Можно привести много других примеров совпадения сюжета иконы и пелены. Чем была обусловлена потребность заказчиков и исполнителей пелен в повторении иконного изображения, т. е., по существу, поднесении чтимому образу его же изображения, - желанием особо выделить икону или какими-то другими обстоятельствами, является, сложным и пока неразрешённым вопросом. Н.А. Маясова писала, что на подвесной пелене вышивали «изображение той иконы, под которой она помещалась...» " . Позже Т.А. Бадяева заметила, что, хотя наблюдалось «общее тематическое соответствие иконы и пелены», но сюжеты пелены и иконы могли различаться223. В. А. Меняйло, исследовавшая Описи Иосифо-Волоколамского монастыря, пошла дальше, утверждая на основании анализа документов, что «на протяжении всего XVI в. в Иосифо-Волоколамском монастыре под иконами не было лицевых пелен одного с ними сюжета»224.
Приведённые далее примеры показывают возможные пути вариаций сюжета иконы в шитье пелены или появления на пелене совсем новых изображений. При этом образ на пелене служил значимым, важным дополнением к иконописному образу. Порой это отступление было незначительным. Прежде всего, это относится к добавлению или изменению изображений на кайме, по сторонам от основного сюжета: это могли быть сцены из жития святого, представленного на иконе, или фигуры других почитаемых святых. Под. местным образом Богоматери в Успенском соборе Великого Устюга висела пелена, на среднике которой было то же изображение, «а по краям шиты Святые, а на верху у тое ж пелены вышита Троица» . «Святые» были добавлены и на каймы двух пелен, находившихся под иконой «пречистые Богородицы Владимирские, Дымцовская» в Успенском соборе Московского Кремля (судя по Описи начала XVII в.)". В Описи Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г. упомянута пелена от иконы «Кирила чюдотворца з живописново образа» с изображением самого преподобного «в середках» и на каймах «круги шиты серебром, в кругех дробницы серебрены золочены, на них святые» .
Другая икона с изображением преп. Кирилла, происходящая из того же монастыря, вместе со своей пеленой хранится сейчас в Русском музее . В клеймах иконы представлены основные события из жития и «чудеса» святого. В среднике пелены также изображён преп. Кирилл, однако ни состав, на порядок клейм на пелене не соответствует живописному образу.
Под чудотворной иконой «Богоматерь Умиление» в Суздальском Спасо-Евфимьевском монастыре по праздникам находилась пелена с изображением Богоматери того же извода, но «поуглом у Богородицы» были вышиты «Евангелисты да пять херувимов да серафимов»2 , повседневная же пелена была украшена просто шитым образом Богоматери. В Покровском монастыре в Суздале, под одним из двух образов Покрова местного ряда иконостаса на пелене с подобным сюжетом вышиты изображения деисуса и избранных святых: «Икона местная образ покров пречистые Богородицы... да у пречистые ж Богородицы образа пелена камка лазорева а на ней вышит образ покров пречистые, да деисусъ и избранные святые»230.
Древнерусские шитые пелены XV-XVI веков
Древнейшие сохранившиеся русские пелены относятся к, XV в. Высокое качество их исполнения и разработанная иконография говорят о существовании устойчивой, более древней традиции.
Одна из наиболее ранних русских пелен, с изображением Покрова Пресвятой Богородицы (ГИМ, кат. 1), выполнена в сложной и редкой технике: вышита волочёными серебряными и золотными нитями по пергамену. Вокруг средника - кайма, где представлен трехфигурный Деисус, в центре которого - Нерукотворный Образ. Вверху и внизу— восемь поясных фигур святителей, в центре внизу - Успение Богоматери.
Как известно, изображение деисусного чина с Нерукотворным Образом в центре встречается только в памятниках древнерусского искусства. По всей видимости, подобная иконографическая схема возникла в Древней Руси в XIV в284. Наиболее ранний пример такой композиции представлен на воздухе, выполненном в 1389 г. Марией Тверской, женой великого князя Симеона Гордого. В среднике его - многофигурный Деисус с Нерукотворным Образом в центре. Столь значимое изображение этой чтимой реликвии появилось вскоре после судьбоносных побед, одержанных войском Дмитрия Донского под знаменами с Нерукотворным Образом. Важный вклад в распространение почитания этой святыни был сделан митрополитом Алексееем (1354-1378 гг.), который привёз из Константинополя икону Святого Образа и основал в Москве посвященный ему Спасский монастырь .
На полях икон деисусные чины с Нерукотворным Образом в центре известны начиная с XV в . По своей иконографической структуре наиболее близкой к рассматриваемой пелене является икона «Введение Богоматери во храм, с деисусным чином и избранными святыми» второй половины XV в. из собрания Архангельского музея . Здесь, как и на пелене, в среднике изображен один из богородичных праздников, а на верхнем поле - Деисус с Нерукотворным Образом в центре.
Подобные деисусные чины можно также встретить и на других шитых произведениях, преимущественно на литургических тканях. К ним относится ряд сударей, выполненных, вероятно, в одной мастерской в конце XV в.288: «Явление Богоматери преп. Сергию» из собрания Музеев Московского Кремля289, «Богоматерь Неопалимая Купина и избранные святые» из собрания Русского музея290 и «Успение Богоматери» из Эрмитажа291. Обращает на себя внимание, что в этих памятниках поясные фигуры ангелов и святых, составляющих деисусный чин, заключены в медальоны. Другой пример - пелена с изображением Успения Богоматери начала XVI в. (ГРМ, кат. 9), к которой в результате переделок пришита кайма второй половины XV в., где также в медальоны вписаны изображения Нерукотворного образа и апостолов (об этом произведении см. ниже).
Наиболее близка по декорации кайме рассматриваемой пелены кайма заказанной митрополитом Фотием плащаницы первой трети XV в. (ГИМ)292, которая дошла до нас в искажённом виде. Изображения на ней, датируемые второй половиной XV в., некогда были вырезаны по контуру и перенесены на новый фон. В их числе - композиция Преображения на верхней кайме, Нерукотворный Образ — на нижней, херувимы - на углах, и восемнадцать образов святителей, апостолов, преподобных и мучеников. \ Поясные изображения..святых, представленных на кайме, не вписаны в медальоны, так же как на пелене «Покров Богоматери». Что касается расположения Нерукотворного Образа на нижней кайме, а праздника - на верхней, то, по-видимому, это обусловлено путаницей, произошедшей при позднейшей переделке293. Вероятно, в первоначальном виде Нерукотворный Образ был вышит на верхней кайме, а изображение праздника - на нижней. Можно предположить, что расположение Св. Образа в центре Деисуса на литургических тканях подчеркивало богослужебный характер их использования. По мнению И.А. Стерлиговой, подобная иконография Деисуса была «связана с символическим уподоблением литургических платов целительному Мандилиону, посланному Христом Авгарю»294.
Важное место в композиционной и иконографической структуре пелены «Покров Богоматери» занимают символы евангелистов в углах каймы. Эта редкая для пелен черта, вероятно, напрямую заимствована из литургических покровцов и плащаниц, на которых подобные изображения известны с начала XIII-XIV вв295. На пелене изображения символов направлены от центра, что, по всей видимости, не является следствием неправильного перенесения вырезанных фрагментов шитья на новую основу, как это предположила И.А. Стерлигова . Таким же образом представлены символы евангелистов и на новгородской пелене «София Премудрость Божия с избранными святыми» из Вологодского музея .
