Содержание к диссертации
Введение
1. Явления интертекстуальности и связности текста в лингвистическом описании 10
1.1. Интертекст и интертекстуальность 10
1.2. Понятие связности текста 21
1.3. Унифицируемость метода. текст как система 31
1.4. Выводы к части 1 35
2. Особенности лингвистического материала и метода исследования 36
2.1. Ограничения на материал. Специфика материала 36
2.1.1. Лирика и особенности художественного текста 40
2.1.2. Формализация плана содержания художественного текста с опорой на план выражения 42
2.2. Введение ограничений на метод 44
2.2.1. Вынесение интерпретации произведения за рамки анализа 44
2.2.2. Зафиксированные параметры разрабатываемого метода..46
2.2.2.1. Критерии анализа интертекста 49
2.3. Выводы к части 2 54
3. Разработка метода анализа интертекста 55
3.1. Общая схема метода 55
3.2. Логико-математическое обеспечение метода 57
3.2.1. Определение базовых понятий 57
3.2.1.1. Сегментация текста 57
3.2.1.2. Формализованный интертекст 60
3.2.1.3. Критерий и критериальная разметка текста 61
3.2.2. Построение сводной таблицы критерия 64
3.2.2.1. Абсолютные величины 64
3.2.2.2. Относительные величины 74
3.2.3. Сопряжение нескольких критериев 78
3.2.4. Особые случаи применения метода 82
3.2.4.1. Сравнение частей одного текста 82
3.2.4.2. Анализ внутреннего интертекста 84
3.2.5. Понятия, используемые для определения аппарата формализации проявлений интертекста 86
3.3. Программное обеспечение метода 88
3.4. Выводы к части 3 96
4. Иллюстрации применения метода 97
4.1. Анализ внешнего интертекста 97
4.2. Анализ внутреннего интертекста 99
4.2.1. "Я вас любил: любовь еще, быть может..." А.С.Пушкина 99
4.2.2. Дополнительные приемы, полученные эмпирическим путем 102
4.2.3. Описание результатов применения метода 104
4.3. Выводы к части 4 123
5. Заключение 125
5.1. Итоги проведенного исследования 125
5.2. Основные направления дальнейшего развития метода 127
5.3. Сфера возможного применения метода 130
Библиографический список использованной литературы 132
- Унифицируемость метода. текст как система
- Формализация плана содержания художественного текста с опорой на план выражения
- Понятия, используемые для определения аппарата формализации проявлений интертекста
- Дополнительные приемы, полученные эмпирическим путем
Введение к работе
Настоящее исследование посвящено решению одного из важных вопросов методологии лингвистического анализа текста и формального описания его структуры - а именно, унификации разнообразных приемов научного изучения явлений интертекстуальности и связности текста, разработке единого метода и практическому осуществлению процедуры анализа интертекста на основе системного подхода с используемыми в качестве иллюстративного материала поэтическими текстами. Актуальность исследования предопределена необходимостью:
- обобщения научно-практического опыта системного моделирования по формальным признакам как текста в целом, так и меж- и внутритекстовой связности;
- анализа предпосылок и создания конкретных механизмов синтеза лингвистического и литературоведческого анализа (интер)текста;
- исследования области пересечения категорий интертекстуальности и текстовой связности;
- разработки объективного основания для последующей интерпретации текста, которое может быть заложено путем сопоставления тексту (текстам) количественных характеристик, полученных по формальным критериям.
По каждому из перечисленных направлений ведутся исследования, однако ни один из указанных аспектов на сегодняшний день не имеет исчерпывающего и окончательного описания, что свидетельствует о наличествующей в этой области научной проблематики динамике, в русле которой находится и настоящая работа.
Теоретическая и практическая значимость исследования в целом обусловлена установкой на разработку метода, а именно:
на создание теоретической базы, направленно обобщающей, унифицирующей и дополняющей предшествующий опыт, содержащей критерии и предопределяющей пути дальнейшего развития метода и его практической реализации;
- на практическую реализуемость разработанных приемов и процедур, вплоть до конкретной программной реализации и получения конечного продукта, который может быть использован при исследовании и моделировании (интер)текста.
Разработанный таким образом метод позволит эксплицировать свойства текста, доселе выпадавшие из поля зрения исследователей или осознающиеся в большей степени интуитивно, чем рационально, а также снабдит исследователя дополнительным инструментарием при анализе текста и сравнении текстов, инструментарием наподобие вокалической решетки или ритмической схемы.
Объектом данного исследования является категория, предстающая в виде интертекстуальности (если речь идет о сравнении разных текстов) или в виде связности текста / композиции текста / "текстуальности" (если речь идет об одном тексте). Предметом исследования стала возможность анализа этой категории с помощью единого метода, системного по существу, критериально же опирающегося на формальные показатели текста, выступающие как интертекстуальные проявления.
Цель работы заключается в общей разработке метода формализации интертекстуальных проявлений (маркеров интертекстуальности) и конкретной адаптации его к задачам системного моделирования отдельно взятого художественного текста, имеющим прикладной характер, например, к анализу композиции произведения или к реферированию текста. Поставленная таким образом цель исследования предполагает решение следующих задач:
• исследование категорий, оперирующих меж- и внутритекстовыми связями (интертекстуальности и связности), и определение возможности и оснований создания единого (унифицированного) метода их анализа, а также границ унификации;
• задание ограничений на метод и материал в рамках конкретного исследования;
• разработка общей схемы метода, определение используемых понятий, создание лингвистического, логико-математического и программного обеспечения метода;
• проверка работы метода на выбранном материале, дополнение инвентаря процедур, используемых методом, эмпирически полученными приемами;
• определение путей дальнейшей разработки и функционирования метода. В соответствии с данными задачами исследование делится на части. Диссертация состоит из введения, пяти частей, последняя из которых представляет собой заключение, библиографического списка использованной литературы, приложений и дистрибутивного диска с установочной версией программы "Образъ".
В первой части "Явления интертекстуальности и связности в лингвистическом описании" осуществляется введение в проблему, определяется понятие интертекстуальности (интертекста) и его отношение к понятию связности, приводится обзор различных точек зрения на данное лингвистическое явление, а также выдвигается тезис о возможности и предпосылках частичной унификации исследования явлений интертекстуальности и связности на основе системного подхода, т.е. представления текста как системы. Таким образом, закладывается основание для последующего построения метода.
Вторая часть "Особенности лингвистического материала и метода исследования" посвящена ограничениям на метод и на материал, поскольку полный анализ проблемы формализации интертекста выходит за жанровые рамки диссертационного исследования. По этой причине некоторые параметры метода оказываются сознательно зафиксированными, что позволяет проще и нагляднее показать суть предлагаемого метода. Тем не менее, целесообразным представляется не снижать количество критериев анализа ниже четырех, чтобы проработать способ сопряжения разных критериев. Кроме того, сам выбор критериев (метод оперирует четырьмя критериями: "Буквы", "Падежи", "Части речи" и "Члены предложения") предполагает проверку гипотезы о формально-содержательной корреляции в пределах художественного текста, ибо (и это существенная черта предлагаемого метода) ни один из критериев не связан с значением жестко, не имеет прямой предметно-понятийной проекции. В настоящем исследовании определенные ограничения налагаются и на материал, в качестве которого выбраны 100 лирических стихотворений русских поэтов XIX-XX веков, состоящих из восьми равностопных стихов. Первая и вторая части содержат, таким образом, лингвистическое обоснование и обеспечение метода.
Третья часть "Разработка метода анализа интертекста" касается непосредственно "технологии" метода. Детально уточняется общая схема, затем она дополняется математическим обеспечением (настолько, насколько это необходимо на данном этапе). Поскольку процедуры формализации проявлений интертекста довольно трудоемки, мы сочли необходимым автоматизировать его и включить в третью часть раздел, посвященный программному обеспечению метода. В качестве примера такового операции метода реализованы программными средствами с использованием языка программирования Object Pascal в среде Delphi 5.0 в виде программы "Образъ". Блок-схемы алгоритмов, описанных в данном разделе, содержатся в Приложении 1.
После изложения общих теоретических аспектов интертекста и методологии его анализа приводятся иллюстративные примеры, показывающие результаты практического применения разработанной процедуры к конкретному лингвистическому материалу.
Этим иллюстрациям посвящена четвертая часть "Иллюстрации применения метода", описывающая результаты применения метода, изложенные в виде табличных и графических представлений в Приложениях 2-4. Также в четвертой части метод дополняется приемами, основанными уже на эмпирическом материале.
В пятой части, представляющей собой заключение, суммированы общие выводы, полученные в ходе исследования, а также намечены пути дальнейшего развития предлагаемого метода и сферы его возможного применения.
Библиографический список использованной литературы состоит из 142 Щ наименований (в т.ч. 132 отечественных и 10 зарубежных), из них 17 ссылки на ресурсы сети Интернет.
Дистрибутивный диск содержит установочную версию программы "Образъ", в которую помимо самой программы входит справочная система по работе с профаммой и файлы вида " .txt" с разметками всех анализируемых в четвертой части текстов по всем критериям.
Унифицируемость метода. текст как система
Анализ существующих представлений об интертекстуальности (п. 1.1) и внутритекстовой связности, или когезии (п. 1.2) позволяют прийти к выводу о том, что внутритекстовая связность (когезия) и интертекстуальность как система межтекстовых связей имеют достаточно много общих особенностей и, что самое главное, общим у них является ключевой момент - опора на повторы (в первую очередь формальные) как манифестацию семантической связи на уровне ПВ. Очевидно, что, коль скоро категории когезии (связанной с текстом) и интертекстуальности (связанной с интертекстом) пересекаются (по крайней мере частично), есть смысл подробнее рассмотреть понятия текста и интертекста, и в особенности сферу и характер их разграничения, поскольку представляется вероятным, что некоторая область пересечения найдется и там.
Вот некоторые определения текста, к которым, впрочем, так или иначе можно свести и большинство остальных23: "Текст - это сообщение, существующее в виде такой последовательности знаков, которая обладает формальной связностью, содержательной цельностью и возникающей на основе их взаимодействия формально-семантической структурой" [68. - С.5]. "Текст можно определить как сообщение в письменной форме, характеризующееся смысловой и структурной завершенностью и определенным отношением автора к сообщаемому" [65. - С.4]. Текст - "упорядоченное определенным образом множество предложений, объединенных единством коммуникативного задания" [5. — С. 150]. "Текст - это произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку" [26. - С. 18]. Текст - специально вводимое дискретное представление реальной речи [75. — С.9]. "Текстом называют не только письменную речь, но и ее часть, и предложение, и даже его части" [65. - С.4]. "Текст - всякая записанная речь (литературное произведение, сочинение, документ, а также часть, отрывок из них)" [81]. Последние два определения представляют наибольший интерес, ибо выясняется, что часть текста может удовлетворять тем же условиям, что и весь текст [см. также: 19. - С.80; 39. - С.74; 76. - С.5 (электронный вариант: 139)], равно как и несколько текстов могут рассматриваться как единый текст (скажем, творчество одного автора или литература какого-то периода)24, поэтому "текст - это, строго говоря, понятие относительное и в целом границы текста зависят от уровня анализа, т.е. от принятого исследователем масштаба" [39. - С.74]. Таким образом, то, что при одном масштабе определяется как элемент интертекстуальности, при другом масштабе может оказаться элементом "текстуальности" (в частности, внутритекстовой связности) и наоборот. По аналогии с интертекстуальностыо (как она определена нами в п. 1.1) текстуальностью назовем внутритекстовую связность, определяющую цельный феномен - текст. Термины "текстуальность" и "внутритекстовая связность" не дублеты, ибо первая помимо последней содержит идею цельности. Поскольку разница между текстуальностью и интертекстуальностью заключается в отсутствии / наличии границы текста внутри определяемого ими феномена, очевидно, что метод анализа этих двух явлений (интертекстуальности и текстуальности) может быть в значительной степени унифицирован. Для этого введем понятия интертекста в узком смысле (это в основном то, что было описано в разделе 1.1.) и интертекста в широком смысле. Последнее понятие будет включать в себя интертекст в узком смысле (что естественно), который мы назовем внешним интертекстом, и то, что мы назовем внутренним интертекстом.
Внутренний интертекст, как и внешний интертекст, имеет план содержания и план выражения. ПС внутреннего интертекста являются связи (их наличие и характер, но на этот раз - внутритекстовые), ПВ внутреннего интертекста являются повторы (но на этот раз - внутри текста) . Отличие внутреннего интертекста от собственно текста состоит в том, что внутренний интертекст , как и интертекст вообще, целиком построен на повторах (и, следовательно, исследователь вправе ожидать от него хорошей корреляции с темой текста, что будет экспериментально проверено ниже), а текст помимо повторяющихся элементов содержит и не повторяющиеся. Установление внутренних связей текста (и анализ внутреннего интертекста) невозможен без предварительного выделения в тексте элементов, между которыми эти связи будут устанавливаться. Так текст предстает в виде совокупности тех или иных элементов, полученных в результате того или иного сегментирования (например, на слова, на предложения, на абзацы, на строфы и т.п. — важно лишь, чтобы принцип (основание) сегментации последовательно выдерживался (не изменялся) на протяжении всего сегментирования текста). Поскольку унифицируется метод анализа интертекста в широком смысле, ту же процедуру следует проделать и в случае с внешним интертекстом, только там нужно б дет сегментировать два текста (по одному и тому же основанию).
После процедуры сегментации и процедуры установления связей между сегментами текст, реализованный как набор связанных элементов, представляет собой систему [26. - С.20; 39. - С.93], но в то же время эта "система не есть текст. Она служит для его организации, выступает как некоторый дешифрующий код, но не может и не должна заменять текст как объект, ... воспринимаемый читателем" [66. - СЛ 19]. Построенная система является всего лишь одной из возможных моделей текста. Достаточно сказать, что при изменении принципа или шага сегментации27 модель скорее всего изменится, а текст останется прежним.
Итак, текст в настоящей работе моделируется как система, состоящая из элементов (полученных в результате сегментации), объединенных структурой (установленной на основе анализа связей). Такое понимание системы так или иначе находим у большинства исследователей [см. напр.: 2. - 384-385; 74. - С.19; 92. - С.528; 10029. - С.19; 109. - С.18 и др.]. При таком способе моделирования, анализируя внешний интертекст, можно будет получить системную модель внешнего интертекста (или интертекста в узком смысле), а анализируя внутренний интертекст, можно будет получить системную модель внутреннего интертекста, которая в значительной степени должна будет коррелировать с построением текста (вскрывать его композицию) и с тематикой текста (указывать на его тему).
Формализация плана содержания художественного текста с опорой на план выражения
В силу явления дискретно-континуального дуализма33 четкого разграничения между формой и содержанием зачастую провести нельзя. В этому случае формально-содержательная корреляция обнаруживает характер формально-содержательной диффузии, и разграничение становится весьма проблематичным, особенно в художественном тексте, где "художественное содержание вообще неотделимо от структуры произведения" [39. - С.92], от формы. Так, Л.Н.Толстой заметил, что, "если бы можно было словами растолковать то, что хотел сказать художник, он и сказал бы словами. А он сказал своим искусством, потому что другим способом нельзя было передать то чувство, которое он испытал" [98. - С. 123].
Тезис Л.С.Выготского о катарсисе как эстетической реакции, порожденной внутренним разладом между содержанием и формой ("Вот Бунин в ритме холодного спокойствия рассказал об убийстве, о выстреле, о страсти. Его ритм вызывает совершенно противоположный эффект тому, который вызывается предметом его повести. В результате эстетическая реакция сводится к катарсису" [25. - С.293]), подтверждает их включенность как альтернантов в более общую категорию текстового смысла, а тем самым и их корреляцию. Такая включенность приводит нас к выводу о многоступенчатом характере формы [17. - 136-137; ПО. - С.154], при котором, последовательно восходя от того, что считалось формой на самой первой итерации, к содержанию, исследователь шаг за шагом снимает с содержания все новые и новые слои, которые оказываются слоями формы34.
И наоборот, идя от "безусловного" содержания, исследователь снимает новые и новые слои формы, обращая их в слои содержания35. Т.о., "в поэзии форма дискурса и его содержание сплавлены в единство более высокого порядка" [122. - Р.9]. Итак, есть посылка о достаточно жесткой формально-содержательной корреляции (вплоть до "сплава") художественного текста, и есть очевидная посылка о возможности формализации формальной стороны текста. Из этих двух посылок вытекает заключение о том, что, формализуя форму, можно получать некоторые содержательные выводы, что будет экспериментально проверено в 4.4. Самым общим ограничением на метод является вынесение углубленного (окончательного) индуктивного литературоведческого анализа за рамки исследования36, иными словами задача состоит в том, чтобы показать, как сказано, а не что сказано [10. - С.41; 12. - С. 15; 59. - С.46, 48], т.е. построить модель текста, а не произведения, и уж тем более не в том, чтобы дать окончательный ответит на вопрос, о чем сказано (хотя первое может служить материалом для второго и третьего, и подчас материалом, требующим лишь минимальной обработки).
Вторым общим ограничением стала фиксация бинарной модели интертекстуального взаимодействия. Рассмотрим три дихотомии: произведение vs. текст; анализ vs. интерпретация; литературоведческий анализ vs. лингвистический анализ. Разграничим произведение и текст37. Определим произведение как эстетический объект, созданный автором и воплощающий авторский замысел, а текст как графическую запись (или шире — материальную проекцию) произведения, "в значительной мере условную структуру, представляющую это произведение и позволяющую читателю его воспринимать" [38. - С.37]. Сходное понимание данной корреляции текста и произведения можно найти и у других авторов, разграничивающих эти понятия [см. напр.: 26. - С.48; отчасти 39. - С.74, 93; 64. - С. 130; 66. - С.8; 68.-С.143-150], прямо противоположное - у Р.Барта [13]. Разграничим анализ, определив его как процедуру обработки текста (в рамках "материальной эстетики", по М.М.Бахтину [14. - С. 12]) и интерпретацию как процедуру истолкования произведения [4. - С.81; 39. С.4,8,93;88.-С.18]. "Любой текст (и его семантико-синтаксическая структура) позволяют дать практически ничем не ограниченное множество интерпретаций, а литературно-художественный текст не может иметь одну единственно верную интерпретацию" [73. - С.54]. Анализировать текст можно столькими способами, сколько методов анализа имеется в арсенале исследователя. Естественно, что вопрос о "единственно верном" анализе здесь тоже снимается. Любой художественный текст может анализироваться как лингвистически (с точки зрения языковых средств), так и литературоведчески (с точки зрения идейно-художественного содержания) [10. - С.41; 12. - С.15; 59. - С.46-48]. Первый вид анализа занимается преимущественно текстом и идет по направлению от текста к произведению; второй вид анализа занимается преимущественно произведением (и текстом постольку, поскольку произведение дано именно через него) и идет по направлению от произведения к его интерпретации и в конечном счете - к истолкованию авторского замысла38. В настоящей работе изложение сосредоточено на лингвистическом анализе текста и оставляет, в стороне интерпретацию, насколько это возможно.
Понятия, используемые для определения аппарата формализации проявлений интертекста
В данной части была построена технология метода формализации проявлений интертекста, а именно ее логико-математическое и программное обеспечение. Были разработаны основные понятия метода (сравниваемый и сравнительный текст, интертекст, критерий, сегментация и критериальная разметка текста, признак и индекс признака, критериальная длина сегмента текста и критериальный объем текста, распространенность признака в тексте, элементарная разница, индексы включенности (единичный и общий), интертекстуальный фон, абсолютные и относительные величины, поля текста, критерия и интертекста сводной таблицы), порядок его применения (правила анализа текста и получения вычисляемых при помощи метода величин), особые случаи использования метода (для анализа внутреннего и внешнего интертекста, а также запрет на применение метода для анализа заведомо частично пересекающихся текстов), 31 формула, алгоритмы (5 блок-схем представлены в явном виде) и программный код, содержащие как уже готовые методологические решения, так и заложенные критерии последующего развития метода (например, возможность сохранения отчета в MSWord).
Теперь полученная теоретическая основа нуждается в соприкосновении с практическим материалом для возможного уточнения и пополнения инструментария.
Отметим, что система, разработанная в настоящей части исследования, является окончательной только в рамках данной работы. О путях дальнейшего эволюционирования метода будет сказано в Заключении, после того, как работа метода будет проиллюстрирована на конкретных примерах его применения, что позволит увидеть степень функциональности (или, скорее, принципиальную возможность функционирования) метода на выбранном материале.В данном разделе получены и изложены формальные результаты работы метода, а также элементы их интерпретации там, где это способствует более полному описанию функционирования метода и проработке конкретных приемов и правил. Кроме того, при взаимодействии с конкретным материалом и преодолении (точнее, преодолевании) его сопротивления (как это нередко случается при переходе из "чисто" теоретической области в практическую), метод дополняется некоторыми уточнениями.
Иллюстрации (в виде отчетов и фрагментов отчетов) применения метода к анализу двух текстов (внешнего интертекста) помещены в Приложении 2, иллюстрации применения метода к анализу одного текста (внутреннего интертекста) помещены в Приложениях 3-4. Приложения 2-4 составлены на основе отчетов, генерируемых программой "Образъ".
В качестве материала для анализа внешнего интертекста намеренно выбраны два текста, интертекстуальная связь которых лежит на поверхности: "Брожу ли я вдоль улиц шумных..." А.С.Пушкина и "Кружусь ли я..." Н.Рубцова (тексты (в виде буквенных разметок) приведены в Таблице 1 Приложения 2). Что же нового позволяет узнать об их отношении предлагаемый метод? Каждый из критериев предоставляет некоторую объективную количественную (и наглядную графическую66) базу для содержательных выводов, но, на наш взгляд, наиболее выпукло материал для интерпретации выступает в графическом представлении для жесткого сопряжения критериев. Из всего многообразия связей сохраняется только одна (это максимальный общий подграф графов, построенных по каждому из критериев) - связь между 21-м стихом пушкинского текста ("И где мне смерть пошлет судьбина?..") и 18-м стихом рубцовского текста ("Смерть разобьет мою судьбу..."). Налицо интертекстуальная тема (судьба, смерть, лирический герой, подверженный смерти) и ее вариации (у Пушкина более гармонично, философски, задумчиво; у Рубцова - более жестко, прямо, без дополнительных деталей (обстоятельство места), конкретно). На эту же тему указывает и пороговое значение силы интертекстуального взаимодействия в последней графе таблицы 15 Приложения 2 (у 7-й пушкинской строки "Мы все сойдем под вечны своды..."). Кроме того, если моделировать внутренний интертекст пушкинского текста67, то в жестком совмещении критериев 21-му стиху инцидентно максимальное количество связей - три, что и наглядно вскрывает тему самого произведения Пушкина, и позволяет сказать, что Рубцов выбрал для переклички именно этот центральный пункт стихотворения, хотя внешне заимствована прежде всего форма, да и структура внутреннего интертекста рубцовского стихотворения свидетельствует об этом: максимальное количество инцидентных связей при жестком сопряжении критериев у 1-го стиха (три) и у 5-го (две). Поэтому очевидность того, о чем, возможно, писал Н.Рубцов наступает только при сопоставлении его текста с прецедентным - пушкинским - на который он "откликается", открывая центральный узел своего смыслового построения. Таково в общем виде начало интерпретации результатов работы метода на двух текстах.
Для анализа внутреннего интертекста привлечен корпус из ста стихотворений русских поэтов XIX-XX вв. Результаты представлены в Приложениях 3-4. Из них для первого анализируемого стихотворения ("Я вас любил: любовь еще, быть может..." Л.С.Пушкина) приведен полный отчет со всеми полями (табл.1 Приложения 3), а для остальных изложение ограничивается только представлением относительных полей интертекста и графических представлений для совмещения критериев - как наиболее информативной частью. Кроме того, располагая программой "Образъ", нетрудно получить все опущенные значения. Эмпирически полученные приемы изложены в п.4.2.2.
В первом анализируемом тексте "Я вас любил: любовь еще, быть может..." А.С.Пушкина (Приложение 3) в графическом представлении для гибкого совмещения критериев отчетливо выделяются три подграфа: 1-3-4-5-7-8, 2 и 6 (последние два представляют собой одиночные вершины без инцидентных связей (тривиальные подграфы)). Если теперь свернуть текст, убрав из него такие подграфы, то общий смысл текста, претерпев некоторые изменения, все же останется ясным, что свидетельствует о том, что в этот подграф, вероятно, попала тема текста. Рассмотрим теперь жесткое совмещение критериев. Попробуем свернуть текст, исключая все одиночные вершины, а также вершины с одной инцидентной связью.
Дополнительные приемы, полученные эмпирическим путем
Для описания второй группы из тридцати семи текстов (№№ 0, 2, 4, 5, 6, 7, 10, 21, 22, 23, 24, 27, 31, 32, 33, 35, 37, 40, 43, 45, 47, 50, 51, 52, 57, 58, 66, 77, 81, 83, 87, 88, 89, 93, 97, 98, 99; т.е. еще 37% выборки), общим для которых является отсутствие заголовка, может оказаться необходимым воспользоваться четвертым дополнительным приемом из п.4.2.2 (включение в модель первой строки (при отсутствии заголовка) независимо от степени насыщенности связями). Рассмотренное выше стихотворение А.С.Пушкина "Я вас любил: любовь еще, быть может..." (№0, см. п.4.2.1) находится в данной группе. В стихотворении "Всё в жертву памяти твоей..." А.С.Пушкина (№4) в жестком сопряжении критериев выделяются четыре подграфа, три из которых - тривиальные, а четвертый представляет собой перечисление того, что конкретно приносится в жертву памяти. Если оставить только этот подграф, то содержание текста претерпит изменения, несовместимые с пониманием. Однако, если оставить первую строку (а известно, что, при отсутствии заглавия первая строка поэтического текста выступает в весьма сильной позиции и практически играет роль заголовка), то все встает на свои места. Это свидетельствует о том, что, при отсутствии заголовка, не следует исключать первый сегмент текста, даже если в графическом представлении он является тривиальным подграфом (голой вершиной). Итак, первой строки и последующих пяти достаточно для понимания общего содержания текста. Граф для стихотворения А.С.Пушкина "Если жизнь тебя обманет..." (№6) насчитывает два связных подграфа: 7-8 (содержащий цельную мысль) и 1-3-4-5, последний из которых примечателен тем, что четвертый сегмент ("День веселья, верь, настанет...") связывает остальные три ("Если жизнь тебя обманет...", "В день уныния смирись..." и "Сердце в будущем живет..."), что вкупе с его максимальным р позволяет выдвинуть предположение о повышенной значимости этого сегмента и создать предпосылки для возможной последующей разработки процедуры ранжирования сегментов, составляющих модель.
Похожая ситуация и с пятым сегментом в стихотворении А.С.Пушкина "Когда б не смутное влеченье..." (№7).
В графе жесткого сопряжения критериев для стихотворения "Чудная картина..." А.Фета (№51) шесть фрагментов. Четыре из них (1, 2, б и 8) тривиальные, однако первый исключить нельзя, ибо в отсутствие заголовка данный сегмент, выполняющий заголовочные функции, находится в семантически сильной позиции. Нетривиальные подграфы (3-4 и 5-7) содержат вариации на одну и ту же тему: подграф 3-4 содержит связку равнина - луна (земля - небо) и задает хронотоп; подграф 5-7 содержит тот же топос, но в обратном порядке (небо - сани, т.е. небо - действующий предмет на земле), плюс параллелизм удаленности (высоких — далеких). Наконец, первая строка (которую, как уже сказано, в данном случае нельзя исключить) задает рамку для обоих подграфов - "чудная картина". Стихотворение "Я долго стоял неподвижно..." А.Фета (№52) в жестком совмещении критериев содержит только один нетривиальный фрагмент - 6-8. Вкупе с первой строкой (стихотворение не имеет заголовка) получаем: субъект действия / состояния, наименование действия / состояния и временной детерминант (1); субъект, вариация действия / состояния и охарактеризованный объект (6); результат - все тот же субъект, новое действие / состояние (впрочем, представляющее собой развитие двух предыдущих по схеме "внешнее действие во внешнем мире - перцепция (перенос внутрь) элементов внешнего мира - внутреннее действие по отношению к внешнему объекту"), временной детерминант - связка с настоящим временем (8). Т.е. практически то, о чем (и то, что) говорится в стихотворении, установленное на основе того, как об этом говорится. Менее очевидная картина (в силу меньшей фабульности текста) складывается при моделировании стихотворения "Слышишь - мчатся сани, слышишь - сани мчатся..." С.Есенина (№77). Получается модель вида 1-6-7. Первый фокус (1) помимо косвенного задания топоса содержит импликацию присутствия собеседника, "второго" (а в лирике "второй" в абсолютном большинстве случаев - лицо противоположного пола, объект любви, т.е. в данном случае - женщина, возлюбленная). Итак, задано наличие лирического героя, женщины и места / действия. Второй фокус (6-7) содержит вариацию на тему того же места / действия (езда лирического героя с возлюбленной) и указание на их опьяненное состояние. Таким образом, модели 1-6-7 достаточно для репрезентации основной тематики текста. Несколько легче дело обстоит с моделированием стихотворения "Словно ангел, возмутивший воду..." А.Ахматовой (№81). Стандартные приемы дают модель 1-2-4, отражающую тематику и проблематику текста, если бы не существенная трудность, связанная с наличием евангельского интертекста в первой строке (Ин.5,1-17). Согласно восьмому из перечня дополнительных приемов, вторичный текст должен анализироваться с учетом внешнего интертекста, однако здесь вторжение внешнего интертекста не маркировано эксплицитно (нет имени собственного), хотя это не означает, что оно не маркировано вовсе. В данном случае сегмент, содержащий маркер внешней интертекстуальности, попал в модель, что позволило повысить ее адекватность, но необходимо учитывать, что: такое попадание обусловлено внутренними, а не внешними причинами, а они не всегда совпадают (см. их несовпадение в случае со стихотворением "Кружусь ли я..." Н.Рубцова в п.4.1); маркер внешней интертекстуальности в модели никак не эксплицирован, установить его "маркерность" можно только в силу знакомства с прецедентным текстом. В модели стихотворения "Мой друг, я искренно жалею..." В.Набокова (№93) - 1-3-5-6-7-8 -удивительно последовательно обойден молчанием "тот, кто ... не мог приметить..." (строки 2 и 4). Случайно ли это, или лирический герой не столько исполнен жалости к "тому, кто...", сколько проникнут сочувствием по отношению к "жилкам", "бугоркам", "голуборогим червякам" и т.п. и стремится поделиться этим с адресатом-внимающим? Есть над чем поразмыслить интерпретатору, но интерпретация выходит за рамки настоящего исследования. В данной группе можно выделить три случая поворота: в стихотворении А.С.Пушкина "Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит..." (№10) четвертая строка ("Предполагаем жить, и глядь - как раз умрем..."), вмещающая существенный элемент содержания, находится вне модели 1-2-3-5-6-7; в стихотворении Л.Л.Фета "С бородою седою верховный я жрец..." (№50) в модель 1-2-4-5 не входит мысль, содержащаяся в седьмой и (особенно) восьмой строках; в стихотворении И.Л.Бунина "Ту звезду, что качглася в темной воде..." (№88) за рамками модели 1-5-6 остается восьмой стих, содержащий мысль о невозможности возвращения лирического героя в топос (селенье, старый дом, темная вода) и хронос (молодые года, первые песни), задаваемые моделью. В последнем случае адекватность модели ниже, что, по-видимому, обусловлено наличием анафорических местоимений (ту, то), хотя и не отсылающих за рамки модели, но все же задающих иную нежели модель сеть отношений в тексте. Помеха, связанная с анафорической отсылкой за пределы модели, наблюдается и в стихотворении Ф.И.Тютчева "Нет дня, чтобы душа не ныла..." (№33), где в модель 1-6-8 попадает анафорическое местоимение "он", замещающее понятие "край родной". Особенности моделирования остальных стихотворений второй группы не превосходят изложенных.
