Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Музыка в творчестве первых удмуртских писателей 11
1.1. Связи слова и музыки в творчестве Г. Е. Верещагина 11
1.2. Фольклорные традиции в песенной поэзии Кузебая Герда. 26
Глава 2. Музыкальная интерпретация в творчестве поэтов второй половины XX века 33
2.1. Семантика словообраза песни 33
2.2 Музыка природы в современной удмуртской поэзии 41
2.3. Общность мотивов, интертекстуальные связи в творчестве удмуртских поэтов 67
Глава 3. Роль природы в лирике современной литературы 102
3.1. Женские образы как воплощение музыкальных начал в эпических и лирических жанрах 102
3.2. Музыка - доминанта драматургии Е. Загребина 136
3.3. Роль звуковых картин и ассоциаций в контексте современных удмуртской литературы 150
Заключение 169
Список литературы 173
- Связи слова и музыки в творчестве Г. Е. Верещагина
- Семантика словообраза песни
- Общность мотивов, интертекстуальные связи в творчестве удмуртских поэтов
- Женские образы как воплощение музыкальных начал в эпических и лирических жанрах
Введение к работе
Удмуртская литература уходит своими корнями в XIX век. За короткий исторический период она сформировалась как полноценная художественная система. Само время возложило на удмуртских писателей художественной словесности Григория Верещагина, Ивана Михеева, Ивана Яковлева, Кедра Митрея, Кузебая Герда почти непосильную задачу - способствовать формированию самосознания народа, выразившуюся в потребности иметь собственную государственность, национальную свободу и независимость, профессиональное искусство слова.
С развитием удмуртской литературы крупным планом вырисовываются три поэтические вершины: К. Герд, М. Петров, Ф. Васильев. Отличительной чертой удмуртской литературы нового периода (начавшегося с конца 50-х годов XX в.) становится пристальное внимание к нравственно-философским вопросам, художественному исследованию духовного мира современника. Эти вопросы явились центральными в произведениях таких прозаиков, как Г. Красильников, Т. Архипов, С. Самсонов, Р. Валишин, Г. Перевощиков, П. Чернов. В то же время обнаруживается тенденция к масштабным обобщениям в прозаических дилогиях, трилогиях, тетралогиях (И.Гаврилов, Г.Красильников, С.Самсонов, Г. Перевощиков), в поэмах на исторические темы (Н. Байтеряков, А. Бутолин), в циклах стихов (Ф. Васильев, В. Ванюшев, В. Ившин).
Удмуртская литература вступила в пору зрелости. Выросло новое поколение мастеров художественного слова, которые внесли свой вклад в развитие родной литературы.
Выбор темы исследования продиктован необходимостью научного осмысления некоторых аспектов взаимосвязи литературы и музыки в творчестве писателей Удмуртии. Изучение творческого наследия поэтов, прозаиков, драматургов в аспекте музыкальных, национально-культурных, образно-стилевых особенностей представляется плодотворным, прежде всего, с точки зрения возможности реконструирования, обогащения картины мира,
4 мировидения авторов. Отсутствие в Удмуртии монографической,
фундаментальной научно-критической литературы о взаимодействии музыки и
слова делает попытку анализа важной и насущной.
Актуальность темы работы обусловлена несколькими факторами. Первый из них связан с возросшим интересом гуманитарных наук к синтезу искусств (музыки, поэзии, живописи). Рассматриваемая тема неотделима от дисциплин смежных наук: литературоведения, музыковедения, лингвистики, семиотики. Проблемы взаимодействия музыки и слова приобретают свои особенности в связи с культурным феноменом (исключительной музыкальностью, песенностью удмуртского народа) прогрессирующим развитием самого образного мышления, свойственного художественному осмыслению мира.
Второй фактор вызван потребностью осмысления образной системы удмуртских поэтов и прозаиков с музыкальными мотивами в их поэтическом мировидении.
Третий фактор определяется необходимостью научного изучения творчества молодых удмуртских писателей (их музыкальных пристрастий), отличающихся своеобразием и поиском новой системы образов, понятий, выраженных определенными речевыми средствами.
Цель данной работы - выявление своеобразия, неповторимости специфики удмуртского национального характера, генетически духовно богатого, наделенного особым даром - музыкальностью.
Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:
1) рассмотрение смысловой связи поэтических и прозаических текстов, которые тематически близки к музыке: содержат не явные (и, возможно, неосознававшиеся авторами) ассоциации с музыкальными произведениями, событиями истории музыки либо с музыкальным опытом, будь то слушательское восприятие или собственное музицирование;
2) сосредоточение на семантике текста, на его комментировании и
интерпретации с акцентом на выявлении им интертекстуальных связей самых различных видов;
3) уделяется внимание музыкальному дарованию прозаика, поэта,
художника, героям их произведений и особой атмосфере бытования - песенной;
4) придается значение расшифровке музыкальных жанров,
специфических терминов музыкальной культуры, а также названиям
разнообразных музыкальных инструментов (крезь, чипчирган, кубыз, тангыра),
создававшихся на протяжении всей многовековой истории народов.
Методология и методы исследования. В основу изучения темы «Музыка и удмуртская художественная словесность» положен комплексный подход, включающий в себя следующие методы исследовании: образно-семантический, сравнительно-сопоставительный, контекстный. Важное место в исследовании занимает процесс взаимодействия культур (русской, удмуртской, европейской), как своеобразие национальных, литературных, музыкально-фольклорных традиций с элементами мифотворчества.
В последние десятилетия художественный мир поэтов и прозаиков Удмуртии обогащается за счет привлечения в их поэтику жанров народной и профессиональной музыки. Усиливается их субъективная, лирическая насыщенность, которая способствует постижению и многогранности личности того или иного автора.
Взаимодействие профессиональной поэзии и прозы с народнопоэтической традицией, особенно народной, крестьянской протяжной и плясовой песней, в произведениях удмуртских писателей обусловлено своеобразием поэтического восприятия народом окружающего мира, мира живой и неживой природы, его музыкальностью, песенностью края. Свое песенное искусство удмурт очень близко связывает с окружающей природой: все его эпитеты, сравнения взяты непосредственно из природы [Герд, 1997:С143].
В ткань повествования удмуртской поэзии и прозы органично входят обрядовые песни: свадебные, песни узников, рекрутские и другие. Значительную
группу рекрутских песен составляют песни о прощании с родным домом. Своеобразие их содержания - в этнографичности [Голубкова, 1978:С34].
Теоретико-методологическую базу данной диссертационной работы составляют труды отечественных специалистов по истории и теории литературы: А. А. Долинина, В. Э. Вацуро, Г. А. Левинтона, А. Л. Осповата, Р. Д. Тименчика; так же и специалистов по истории и теории музыки: Ю. Г. Кона, А. П. Милки, Ю. И. Рубаненко. В работе использованы научные труды крупных русских, советских литературоведов и музыковедов: М. А. Алексеева, А. И. Белецкого, Б. В. Асафьева, А. Н. Сохора, А. А. Гозенпуда, Н. Д. Бернштейна, А. Н. Крюкова и других. Сделана опора на исследования музыковедов и литературоведов Удмуртии, Чувашии: А. Н. Голубковой, Ф. Ермакова, В. Г. Родионова, Г. И. Федорова, Ю. М. Артемьева, В. Владыкина, В. М. Ванюшева, 3. А. Богомоловой, А. С. Зуевой, А. Г. Шкляева, В. Л. Шибанова.
Степень изученности проблемы. Разностороннее изучение текстов художественной словесности дает основание утверждать, что в настоящее время не утрачено внимание исследователей к изучению проблемы взаимодействия литературы и музыки. Но, если ранее работы по этой теме носили по преимуществу констатационный, чуть ли не информационный характер, то впоследствии, продолжая традицию отечественных исследователей классического искусства, появились труды, очерчивающие роль музыки в образном контексте того или иного литературного сочинения, а порой и творчества писателя в целом (Я. М. Платек), работы, в основу которых положены принципы комплексного, междисциплинарного изучения художественной культуры, плодотворность которых ныне уже неоспорима во всех областях (И. Ф. Бэлза).
Российский исследователь Б.А. Кац освещает взаимодействие литературы и музыки на материале русской поэзии от Державина до Бродского; рассматривает моменты, связанные с музыкальными произведениями, событиями истории музыки или музыкальным опытом того или иного поэта, находит в стихах аналогии музыкальным приемам построения композиции.
7 Научный труд Л. Л. Гервер обращен ко всей совокупности музыкальных
идей русской поэзии начала XX века. Взятая как целое, поэзия начала века
становится объектом мифологической реконструкции. В сфере проявлений
музыкального рассматриваются новые принципы организации литературного
текста: приближенные к нотации формы записи словесных построений;
воплощенная в вербальном тексте музыкальная ритмика; особого рода словесная
полифония и заимствованные у музыки принципы формообразования.
В данной диссертационной работе сделана опора на труд А. Ф. Лосева
«Музыка как предмет логики», в котором дается определение предмета музыки:
«... Содержание» музыки мы часто пытаемся передать образами, - однако не
просто образами (ибо музыка не терпит никакого пространства), а образами
символическими, указывающими на какую-то несказанную тайну, которая под
этими образами кроется. Эта тайна и есть предмет музыки».
Что касается удмуртского литературоведения и музыковедения, то
проблемой взаимодействия музыки и слова на примерах произведений
удмуртской художественной словесности нет специальных работ.
Исследователи высвечивают различные грани, аспекты творчества поэтов и
прозаиков Удмуртии. Анализ поэтического творчества писателей проходит в
нескольких направлениях:
выявление образно-семантического своеобразия, а точнее, роли символических образов в лирике удмуртских поэтов (статьи В. М. Ванюшева, Ф. К. Ермакова, П. Домокоша);
взаимодействие культур, формирование мироотношения под влиянием классиков русской и европейской литератур в творчестве удмуртских писателей. Этой теме посвящены работы А. Г. Шкляева, 3. А. Богомоловой, В. М. Ванюшева;
- влияние фольклора на поэтическое творчество поэтов и прозаиков Удмуртии
(работы 3. А. Богомоловой, А. Г. Шкляева, В. М. Ванюшева);
- формирование удмуртской музыкальной культуры, становление
профессионального исполнительского искусства и музыкального творчества, а
8 также выявление роли народного инструментария в развитии удмуртской
музыкальной культуры рассматривает (А. Н. Голубкова);
развитие национального музыкального искусства от древнейших народных мелодий до оперы и симфонии посвящены научные статьи (А. Н. Голубковой, П. К. Поздеева, Р. А. Чураковой, И. Н. Греховодовой, Н. Павлова);
анализ основных трудов удмуртских исследователей, рассматривающих основы удмуртского народно-песенного искусства в сопоставлении с другими национальными культурами посвящена работа (А. Н. Голубковой);
работы, с использованием песенного, нотного и текстового материала, в которых выявляется поэтическое богатство удмуртского фольклора, дается эстетическая оценка удмуртской песне, прослеживается ее близость к финской и эстонской (П. Домокош, И. К. Травина, П. К. Поздеев).
Материалом исследования явилось творчество Кузебая Герда, Кедра Митрея, М. Петрова, С. Широбокова, Н. Байтерякова, Ф. Васильева, Г. Красильникова и других художников слова, стихотворения, рассказы, повести, романы которых связаны с музыкальными произведениями, их жанрами.
В качестве основного источника исследования послужили лирическая поэзия, а также очерки и рассказы, создавшиеся на протяжении XX века.
Семьдесят лет XX века были в удмуртской литературе необычно динамичными и плодотворными: 20-90-е годы своего рода «хронологическое ядро» удмуртской классики. В эти десятилетия укладываются основные творческие свершения К. Митрея, Ашальчи Оки, К. Герда, Ф. Кедрова, П. Блинова, М. Петрова, С. Широбокова, Ф. Васильева, Е. Загребина, русских поэтов Удмуртии В. Семакина, О. Поскребышева, Г. Иванцова, А. Демьянова, С. Самсонова. Достигает зрелости мастерство В. Ванюшева, В. Ившина, В. Владыкина. Вступают на литературную стезю писатели нового поколения: А. Кузнецова, В. Ар-Серги, С. Матвеев, П. Захаров, В. Шибанов. Выбор стихотворений и фрагментов прозы для анализа в каждом конкретном случае мотивирован целью и задачами исследования.
Научная новизна работы. Предлагаемая работа представляет собой первый опыт монографического исследования творчества удмуртских писате-лей в
9 неразрывной связи с жанрами музыкальных произведений, прослеживая аналогии
музыкальным приемам композиции и значимость музыки в жизни и творчестве
выдающихся писателей Удмуртии. В рамках диссертационной работы предпринята
попытка реконструкции видения мира поэтами и прозаиками.
Изучение творчества писателей Удмуртии в данном аспекте исследования позволяет, с одной стороны, выявить смысловое значение разных песенных жанров, в частности, образ песни, как один из наиболее озвученных в поэзии и прозе Удмуртии, и стихи-песни, в жанровом отношении приближающиеся к колыбельным - ноктюрнам, к ноктюрнам-элегиям, к музыкальным стихам-прелюдиям, балладам, к стихам, составляющим вокальные циклы (или триптихи), объединенные напевной интонацией, внутренней драматургией.
Впервые в национальном музыковедении и литературоведении названы имена художников слова, которые, соприкоснувшись с народной и профессиональной музыкальной культурой, художественно обогатили литературу.
Научно-практическая значимость работы состоит в попытке рассмотреть взаимосвязь литературы и музыки на примере творчества классиков и современных поэтов и прозаиков Удмуртии в контексте русского и западноевропейского искусства. Важно обозначить новые перспективы научного подхода к литературному и музыкальному наследию удмуртского народа. Отдельные положения данного исследования могут послужить материалом для работ сравнительного характера как в узко-региональном контексте, так и в области общего финно-угроведения.
Выводы и наблюдения, сделанные на основе сравнительно-сопоставительного анализа творчества писателей Удмуртии в тесной связи с музыкой, дают возможность их применения в лекционных курсах вузов, лицеев и школ, практических занятиях по истории удмуртской литературы, истории народов России.
Отдельные положения работы могут найти применение в смежных научных областях знания - лингвистике, культурологи, краеведении.
10 Апробация результатов исследования. Основные положения
диссертационного исследования получили отражение в книге «Содружество двух
муз» (2004), а так же в целом ряде публикаций. Отдельные разделы работы
изложены автором на финно-угорском конгрессе (2001) и на научно-практических
конференциях (теоретических), конференций в УдГУ.
В структурно-композиционном плане диссертационная работа состоит из
введения, трех глав, соответствующих основным проблемно-целевым
направлениям исследования, заключительного раздела и списка использованной
литературы.
Связи слова и музыки в творчестве Г. Е. Верещагина
Многожанровое творчество Г. Е. Верещагина - первого удмуртского ученого и писателя - составляет этап в развитии словесной культуры удмуртского народа. 3. А. Богомолова назвала Г. Е. Верещагина «Ломоносовым в области удмуртского художественного творчества, педагогики этнографии и фольклористики». Его перу принадлежат литературно-этнографические труды «Вотяки Сосновского края» (С-Петербург, 1884, 1886), «Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии» (С-Петербург, 1889), удостоенные двух серебряных медалей Императорского Русского географического общества. По сей день не утратили своей ценности его литературно-этнографические очерки и труды по народной словесности удмуртов и русских Вятско-Камского края, среди них наиболее известные: «Общинное землевладение у вотяков Сарапульского уезда» (Вятка, 1895), «Остатки язычества у вотяков» (Вятка, 1895), «К этнографии вотяков Прикамского края» (Сарапул, 1912-1914). По утверждению доктора филологических наук В. М. Ванюшев, «в рамках его этнографических очерков и зарождалась национальная художественная проза и поэзия и драматургия» [35. С. 296].
Одним из основных источников формировании художественного творчества писателя явились русская и мировая классика. Воспринятый им опыт А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Л. Н. Толстого и других корифеев русской литературы, а также обращение к мифологическим и библейским сюжетам и образам способствовали художественному обогащению многожанрового творчества Г. Е. Верещагина.
Первый удмуртский ученый и писатель был известным общественным деятелем, в качестве эксперта принимал участие в Мултанском процессе на стороне В. Г. Короленко. Творчество Верещагина, на наш взгляд, можно разделить на три периода: от начала 80-х гг. до 1900 года - первый период, второй - до 1917 года и третий - послереволюционный (1917-1930 гг.) Писатель-просветитель принимал участие в работе 1-го Всероссийского съезда удмуртов (Елабуга, 1918), Всероссийской конференции коммунистов-удмуртов, 1-го Всероссийского съезда работников просвещения и социалистической культуры удмуртов (Сарапул, 1920). На 1-ом съезде писателей Удмуртии (Ижевск, 1921) выступил с докладом о происхождении удмуртского народа; выпустил книгу «Руководство к изучению вотского языка» (1924). С началом сталинских репрессий (1927) этнограф, фольклорист, поэт Г. Е. Верещагин оказался неугодным. В официальных кругах имя писателя было занесено в число запрещенных [38. С. 7]. Имя Г. Е. Верещагина из небытия воскресил известный поэт, фольклорист и литературовед П. К. Поздеев в главе «Зарождение удмуртской литературы» (1889-1917), вышедшей в учебное пособие «Удмурт литература» (1966); он же выступил со статьей «Учитель, этнограф, поэт» (1967).
Весомый вклад в изучение литературного наследия Г. Е. Верещагина внес В. М. Ванюшев. В его уже упоминавшейся монографии творчество первого удмуртского писателя представлено как одна из возможных моделей формирования национальных литератур.
Из многожанрового творчества писателя нами выделены две поэмы «Загубленная жизнь» и «Скоробогат-Кащей», как наиболее соответствующие выявлению связей удмуртской литературы, эпической и лирической поэзии с музыкой.
Об этих произведениях в своем учебном пособии «Поэтическая дилогия Г. Е. Верещагина...» В. М. Ванюшев писал: «Русскоязычные поэмы первого удмуртского писателя являются определенным этапом становления национальной литературы. К ним примыкают и другие произведения, написанные в дооктябрьский период на русском языке: повесть «Дитя больного века» (1911) Кедра Митрея, его же трагедия «Эш-Тэрек» (написана в 1912, издана в 1915), поэма «Над Шошмой» (1915-1916) Кузебая Герда. В условиях еще не сложившихся традиций письменного художественного творчества на родном языке, - продолжает автор, - первые удмуртские писатели, как и пионеры многих других национальных литератур России, учились у классиков русского и мирового искусства слова и часто подражали им» [38. С. 11—12]. Поэмы Г. Е. Верещагина относятся к лирико-эпическому жанру. В поэме «Загубленная жизнь» повествуется об истории «пречестного чинка», погубленного пьянством. А в поэме «Скоробогат-Кащей» - история преступной жизни человека, одержимого другим пороком - стяжательством. Главенствующее положение в поэмах занимают лирические отступления, которые представляют, главным образом, философские размышления автора-повествователя. Обратим более пристальное внимание на музыкальные включения поэмы «Загубленная жизнь», а, значит, на те фрагменты произведения каждый из которых звучит как завершенное лирическое стихотворение, непременно связанное с картинами природы. В 5-й части раздела «Вместо предисловия» повествователь изображает живописный деревенский пейзаж, весенний сад, где он вечерами проводит время:
С усладою внимал. (5. С. 21) Ярко предстает система образов в пасторальной, сладкозвучной, сентиментальной поэзии, уходящей своими истоками во вторую половину XVIII - начала XIX вв. [101. С. 27, 28-29]. В качестве примера можно привести строки стихотворения «Ночь» (1776) русского поэта-сентименталиста М. Муравьева, иллюстрирующие поэтику «сладостного» [по Гуковскому].
Семантика словообраза песни
К. Герд - первый профессиональный поэт, получивший глубокую теоретическую подготовку, всесторонне образованный и талантливый. Творческая энергия, много веков накапливающаяся в душе удмуртского народа, благодаря таланту К. Герда, выплеснулась на волю, вспыхнула пламенем, отблески которого падают и на весь современный финно-угорский мир. Творчество Герда - поэта, прозаика, фольклориста, педагога, этнограф, переводчика - университет национальной культуры.
Страсть к музыке у поэта была наследственной. Мать его славилась искусством пения, она обладала редким даром импровизации. По воспоминаниям сына, чудесным образом умела сочетать свой рассказ из жизни с мелодией, создавала новые песни, иногда включая в них отдельные выражения или строчки из текста других песен, при этом чрезвычайно воодушевлялась и преображаясь [50.С. 133].
Современники К. Герда пишут о неотразимом воздействии его на аудиторию, о блестящем владении ораторским искусством, превосходном пении народных удмуртских и русских песен, об игре на музыкальных инструментах. Многочисленные выступления поэта приобретали оттенок магического действа и напоминали монологи талантливого актера. «Известно, что в юности он играл в самодеятельных драматических коллективах, написал три пьесы» [7. С. 9] и, надо думать, выступал с беседами о роли музыки в театральном спектакле.
Обратимся к биографии удмуртского просветителя. С 1922 года первый профессиональный поэт Удмуртии живет в Москве, работает в полпредстве, учится в Литературном институте. Под его руководством создается хор, выступавший на Всероссийской сельскохозяйственной выставке. К. Герд играл на гуслях в одежде старика-удмурта [50. С. 9].
Блестящие организаторские способности, яркую музыкальную одаренность, абсолютную сценическую свободу (редкую даже для крупного артиста-музыканта) подтверждает еще один факт биографии К. Герда - Первый съезд учителей-удмуртов (14 августа 1924), на котором он выступил в качестве режиссера-постановщика большого концерта. Сам он принимал в нем живое участие, играл на рояле, пел, декламировал» [7. С. 10]. На занятиях «драматического клуба» в Ижевске К. Герд часто пел вместе с хором, аккомпанируя на рояле. «Разучивали колыбельную «Сизый, сизый голубочек» Г. Верещагина. .. . Пели песни и на стихи самого Герда [27. С. 515]. С юношеских лет Кузебай Герд приобщался к огромному эстетическому опыту народного творчества. Этому пристрастию во многом способствовала музыкальная атмосфера в семье и собирательная деятельность поэта (Герд 1920, 1924, 1927). «Он записывал тексты и музыку народных песен, снабжая сборники нотами» [7. С. 23]. Разнообразная одаренность К. Герда, его артистичность, экспрессивность характера во многом обусловлена музыкальностью его народа, песенностью родникового края. Благодаря музыке (народной песне), живущей в душе поэта, ему были присущи утонченность и впечатлительность, доверчивость и бесхитростность, чуткость и простота [7. С. 13]. При этом необходимо подчеркнуть, Кузебай Герд был всесторонне образованным человеком и поэтом, он жадно вбирал все то, чем жила большая советская и мировая литература. «Овладение многообразием поэтических форм, сюжетов, ритмов, размеров, стремлением не останавливаться на достигнутом сделали его подлинным основоположником удмуртской профессиональной поэзии» [82. С. 56, 57]. Обратимся к стихам К. Герда. Критик, литературовед А. Шкляев в предисловии к книге стихов и поэм «Ступени» пишет о том, что творчество поэта тесно связано с фольклором: «Герд был фольклористом, этнографом и его собственное творчество очень близко народному. Некоторые его произведения являются обработкой народных песен, соответствуют их тональности, построены по схеме народных песен и частушек» [7а. С. 17]. Стихотворение «Наклоняет черемуха белый цветок» отличается близостью к фольклорной поэтике. В нем соединились пейзажная лирика, колыбельная песня матери и авторский монолог-пророчество. Как известно, песня сопровождала удмурта с рождения до самой смерти. Нередко мать пропевала-рассказывала сыну о его жизненной дороге, задавая вопросы себе о том, что ждет впереди ее ребенка. Фрагмент стихотворения Кузебая Герда «Наклоняет черемуха белый цветок» («Някыръяське ткдьы лькмпу сяськаед»): Скоро ль вырастешь, мой ненаглядный цветок? Ненаглядный цветок, мой любимый сынок? Подрастай, будь кормильцем скорей. Или бросишь меня на чуоюих людей?.. [7а. С 43. Перевод А. Смольникова]. Отрывок из колыбельной песни перекликается с мотивами поэзии Некрасова: «И оставит одну на всем свете тебя - / хоть горюй, хоть зови, хоть надейся, любя...» или «И не думай, бедняжка, о доле такой - / не кормилец / он твой, он не будет с тобой...» Обращаясь к сонету, элегии, к распространенным в поэзии начала XX века формам романсу, триолету, ноктюрну, К. Герд и в них привносит черты народной песни. Стихотворение (элегия) «Летний вечер» («Гужемлэн л ытэз») по своему строю, музыке стиха, по варьированию (слегка измененному повторению заключительной фразы каждого двустишия) перекликается с напевом-причитанием:
Общность мотивов, интертекстуальные связи в творчестве удмуртских поэтов
Понятие «образ» является ведущим и важнейшим в системе семантического анализа художественного текста. В литературоведении существует тенденция рассматривать художественную систему произведения на уровне лейтмотивного построения (Л. Н. Целкова, Б. Томашевский). Имеется в виду такой принцип, при котором некий мотив повторяется множество раз, выступая при этом в новых очертаниях.
Понятие «сквозной образ» соотносимо с понятием «лейтмотив». Ведущий мотив в одном или нескольких произведениях писателя определяется понятием лейтмотив, которое может рассматриваться на уровне темы, образной структуры интонационно-звукового оформления произведения. В лирическом произведении мотив более самостоятелен, нежели в эпических произведениях, отмечается повторяющимся комплексом чувств и идей. В поэзии отмечаются помимо образных, звуковые, ритмические, интонационные и другие виды лейтмотивов. Наша работа опирается на понимание лейтмотива на уровне повторяющихся образов в произведении, «сопоставления отдельных мотивов и словесных образов, производящее впечатление художественного построения мысли». В этом случае логично включение понятия «сквозной образ».
Сквозной образ характеризуется повторяемостью и доминированием, и, как правило, является переходящим из стихотворения в стихотворение, из сборника в сборник, но, наделенный разной смысловой нагрузкой.
Повторяющиеся образы отмечаются частностью и постоянством, расслаиваются в текстах на множество ассоциативно связанных с ними тем, смысловых комплексов. Такие ключевые понятия являются элементами композиционного построения текста и обеспечивают его структурно-смысловое единство, его цельность. Кроме того, данные элементы текста служат реализации индивидуально-поэтической системы автора - отражают его мировоззрение, выступают организующими центрами в авторской картине мира. Повтор образов позволяет передать богатство семантического многообразия, семантико-содержательный уровень стихотворений. Явная склонность к образным повторам - одна из черт идиостиля С. Широбокова, Н. Байтерякова, Ф. Васильева, А. Самсонова и других. Помимо традиционно поэтического мировоззрения удмуртских поэтов высвечиваются и грани автовариаций образов, явлений окружающей жизни. В этом плане логично рассмотрение картины мира вышеназванных поэтов с точки зрения ее поэтической семантики. Словообразы выступают в качестве доминант, позволяют разнообразить поэтический текст на уровне семантической многозначности, насыщенности образным содержанием. Одним из ярких поэтических символов, определяющих образно-ассоциативную систему поэзии удмуртских писателей, является образ песни. В стихах Ф. Васильева песня - не деталь, а образ, и образ многозначный: это и творчество, и новая жизнь, и вечная память, и народ: «Новая песня из старой рождается / Новое в старом начало берет». (Вкус солнца. Перевод Е. Храмова. С. 41); «Негромкая песня, сердечная песня / Имя твое сохранит на века». (Перевод Я. Серпина. С. 284); «...Песня - это жизнь, / И с песни начинается народ» (Перевод Э. Балашова. С. 234). «...Мотив песни - один из наиболее озвученных в его поэзии» [2. С. 54]. Народный поэт Удмуртии Николай Байтеряков признается: «Мои песни и жизнь / Неразлучны давно». Да и саму жизнь Н. Байтеряков рассматривает как слияние света и песен. «Стихи Байтерякова песенны. Песня как живой одухотворенный образ проходит через все творчество поэта» (2. С. 4). В стихотворении «Месяц в небе ночном» («Мон мкзми»), пронизанном ностальгией, автор вспоминает мать, отчий дом, трудные дороги и, обращаясь к себе, снова называет дело жизни (создание стихов) - пением, а поэзию - песней: Да, считать мне пора Дни и ночи в пути, Если пел ты вчера Завтра должен уйти. Завтра кто-то другой Разожжет песню вновь. (2. С. 65. Перевод Г. Иванцова) У Андрея-Самсонова в стихотворении «Дивное дело»: уток и основа...» выражена та же мысль о предназначении поэта на земле: Тку я ковер, золотой и атласный. Звонкую песнь, за строкою строку. (16. С. 54. Перевод А. Демьянова). В стихотворении Н. Байтерякова «Май светлее стал» поется о песне как о животворящем чувстве любви. Поэтическая метафора опирается на коннотацию возвышенного романтического изображения песни как предвестника счастья, новой жизни: Песня не звенит В сердце под замком Стала от обид Высохшим цветком. Береги, зови. Сердцем к ней вернись Песню оживи Что взлетала ввысь (2. С. 102. Перевод Г. Пагирева). Поэт Владимир Семакин, в совершенстве знавший русский и удмуртский языки, чья поэзия «выделяется яркой лиричностью, богатством красок, почерпнутых из фольклорного наследия обоих народов» [71. С. 4], говоря о своей юности, рано отнятой войной, о сверстниках, воевавших вместе с ним, отождествляет жизнь с песней (подобно Ф. Васильеву и Н. Байтерякову), утверждает ее, как необоримую силу в человеке: Слышу: песенка ровна моя -В контратаках, средь пламени рыжего Не убили ни в ком соловья, Лишь бы сердце под скальпелем выжило. Можно стать раньше срока седым, Лишь бы песня остаїась несломленной... «Перекаты» («Были отняты жадной войной...») (1963 С. 5) Сборник стихов В. Семакина «Перекаты» интересен системой образов, лаконичной упругой поэтической строкой, свежестью рифм, метафоричностью языка. Приведем несколько примеров: «жили мы, как не живут улитки, /ас душой как небо, распашной»; «столько солнца выпито взахлеб!» (38); «где в подойниках по цинку / ходят белые смычки» (46); «где зорька смеется / сквозь щели сарая»; «и ветер, сжигая / дотла головешки, / сдувает с лица / паутину усмешки»; «тальник над водою / повис, как поводья» (79). В стихах В. Семакина не найти изощренных метафор, броских эпитетов, злоупотребления модными неологизмами. Архитектоника, поэтика, ритмическая структура его стихов самые что ни на есть традиционные, - «консервативные». Мотив песни в поэзии Ф. Васильева прочно срастается с мотивом сердца. Автор заявляет: «Гнездится в сердце исток»; «И сердце не обманет, / Запоет», «Мы по песне сердце узнаем». Песня, по утверждению поэта, должна вызревать в глубинах души, она должна быть выстраданной, наполненной добротой, и, только тогда, сможет взлететь, звеня, «западая людям в сердца». А что вновь и вновь славит песней Ф. Васильев и его лирический герой? - «Мой родимый единственный край». Именно песня наиболее ярко характеризует духовную культуру удмуртов, их менталитет, систему этических и эстетических ценностей внутри удмуртского этноса, его прямое и опосредованное взаимодействие со своими близкими и дальними соседями» [44. С. 119].
Научное и литературное творчество Владимира Владыкина - «блистательное составляющее удмуртской духовной культуры, причем, неповторимое своей разножанровостью, поэтической и научной сущностью [31. С. 623]. Песня и душа в его творчестве неразделимы, одна без другой не существует. Добрая настоящая песня творилась душой удмурта, пребывала с ним в течение всей жизни, а после смерти душа — песня, как верили предки, превращалась в ночную бабочку. «Когда ночью на свет ко мне / летят бабочки», - И падают мертвые, / С обожженными крыльями, / Мне кажется, / Чьи-то души / Сожгла моя неосторожность...» (6а. С. 35).
Женские образы как воплощение музыкальных начал в эпических и лирических жанрах
Молодые национальные литературы, осмысливая опыт классической литературы, в изображениях женщин выражали лучшие черты характера своего нарда: Дыдык («Тяжкое иго» Кедра Митрея), Катя в одноименной повести Ф. Кедрова, героини романов и повестей Т. Архипова, Г. Красильникова, Г. Перевощикова. Один из основоположников удмуртской исторической прозы, драматургии - М. Петров, разрабатывая традиции русской классической литературы, учитывал, что сделала родная ему литература в отображении национального менталитета через биографии и судьбы женщин. По страницам произведений писателя проходят десятки женских фигур, каждая из них со своей судьбой, со своим внутренним миром и внешним обликом.
Изучая библиографию по творчеству М. Петрова, мы обратили внимание на то, что исследователи в основном сосредотачивают внимание на социальном положении героинь его прозы и поэзии. Мы же в плане постановки проблемы делаем попытку подойти к анализу женских характеров в произведениях писателя - «Перед рассветом», стихи, рассказы, очерки) с изобразительной точки зрения. Главный предмет нашего анализа - повесть «Перед рассветом».
Всю творческую жизнь М. Петров в разных жанрах воспевал красоту женщин, красоту удмуртской женщины. В повести «Перед рассветом» мы встречаемся с галереей ярких, живых, узнаваемых женских образов. Остановимся на мастерстве его портретной живописи, несущей большую смысловую нагрузку.
Все героини интересны как личности. Сочными мазками выписывает автор их портреты. Вот жена Боброва: «У Марины хорошие глаза. Взглянет на тебя -сердце теплом окатит. К таким глазам и мелкие веснушки на переносице очень идут» (15. С. 10-11). Автор не скрывает, что Кима Бобров, вернувшийся после ранения с войны, идеализирует свою жену, с детства избалованную матерью и сестрами, не приученную к труду, рано бросившую учиться. По сути, она чужой ему человек, — с собственнической психологией, стремящийся к обогащению за счет других. Всего этого не разглядел Кима. Памятна ему встреча с Мариной на празднике завершения сева: «В тот день невозможно было оторвать взгляда от Марины - в коричневом шелковом платье, в белом платке с васильковыми узорами по краям. Никогда Киме не забыть, какой красивой была тогда Марина» (15. С. 10). Тонкий психолог, писатель не раз подробно описывает наряд Марины, придавая ему оценочное значение. Ибо это важно для его героя, память которого жадно впитывала все подробности, связанные с обликом его любимой. Иными средствами представлен психологический портрет Аннок -секретаря, в нем главная роль отводится не внешности, а поступкам: «Непоседливая, видать, девушка Аннок. Так и бегают живые, искристые глаза. Вспыхивает и легко исчезает улыбка на губах. Что-то складывают, перекидывают, с места на место смещают быстрые руки. Кажется: порывистая, легкая, она вспорхнет руками и полетит». Автор замечает: «Такие же вот юные (девушки) на передовой вытаскивали раненых из огня. Аннок с фронта не вернулась бы без ордена» (15. С. 24). У Аннок душа поэтическая, она влюблена в красоту родного края, тяготится канцелярскими делами в сельсовете: «Как люблю лен, особенно когда он цвете! Замечал ли ты, Кима агай, как веселеет тогда поле, держал ли в руках нежные цветки? Кима ласково посмотрел на худенькую, как стебелек, Аннок. В глазах девушки переливалась радость» (15. С. 28). Счетовод колхоза «Рассвет» Ната - одна из главных героинь повести и один из любимых женских образов писателя. Вот какой она видится Киме Боброву: «Длинные волосы в двух косах, одна на груди. Смуглое лицо удивительно доброе и умное. Коричневое платье ладно облегает стройную фигуру» (15. С. 33). У Наты прекрасные черные глаза. В девятнадцатом и начале двадцатого века коричневый цвет считался самым приличным и едва ли не единственным для благородных девиц из хороших, но обедневших семей. Об этом немало упоминаний в зарубежной литературе (роман Колин Маккалоу «леди из Миссалонги»), М. Петров неоднократно упоминает о коричневом платье, вероятно, этот цвет с его точки зрения украшает женщину. А вот еще один женский образ - знаменитая певунья колхоза «Рассвет», близкая подруга Наты - комсомолка Онись, уверенно и толково выступившая на собрании с критикой председателя Матюша Байсарова. Женщины в повести часто показаны в процессе трудовой деятельности. Вот Онись режет снопы и «звонкий голос ее вычеканивает» задорную частушку: Мой миленок зазнается, От меня сторонится, Золотые зубы вставил, И теперь фасонится. (15. С. 44) М. Петров воспевает женщину нового мира, не из старой деревни - забитую, согнутую горем и нуждой, рано увядшую, а свободно утверждающую себя в труде, живущую в людском сообществе, имеющую возможность развивать свой талант. Описывая Онись Соловьеву, автор не скрывает восхищения: «Цветущая молодостью и свежестью, с задоринкой в голубых глазах, Онись так мила, на руках бы носил. Поверх обношенного линялого платья из когда-то глазастого ситца надет белый фартук. Платок сбит на затылок. Не скучающими глазами смотрит она на Киму, будто ожидая от него чего-то радостного... Невольно засмотришься на такую» (С. 42-43). Описание внешности Маши из поэмы С. Широбокова «Два брата» («Кык вынъёс») перекликается с образом Онись. У С. Широбокова:
