Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Жизненный путь и просветительская деятельность X. Цомаева 11
1.1. Осетинское просветительство. Истоки и периодизация 11
1.2. Жизнь и учительская деятельность X. Цомаева в 1875-1916 гг 15
1.3. История создания и роль журнала «Чырыстон цард» («Христианская жизнь») в литературном процессе Осетии 1911-1917 гг. Редакторская деятельность X. Цомаева .* 31
1.4. Общественно-политическая и культурно-просветительская деятельность X. Цомаева в 1917-1937 гг 41
ГЛАВА II. Проблема интерпретации и ее реализация на примере творчества X. Цомаева 56
2.1. Понятие «интерпретация» в философской и литературоведческой науках 56
2.2. Краткая характеристика литературного процесса в Осетии начала XX века. Интерпретация лирических произведений X. Цомаева 59
2.3. Публицистика X. Цомаева. Темы и проблемы 75
ГЛАВА III. Переводческая деятельность x цомаева: сравнительно-сопоставительный анализ 87
3.1. Краткий экскурс в теорию вопроса 87
3.2. Зарождение и роль художественного перевода в осетинской литературе. Переводческое наследие X. Цомаева. Принципы перевода 95
3.3. Вольный перевод как способ отражения оригинала (на материале перевода X. Цомаевым рассказа А. Цаликова «В абреки») 101
3.4. Проявление творческой индивидуальности X. Цомаева в переводе «Песни о Буревестнике» М. Горького 111
3.5. Художественный перевод «Героя нашего времени» М.Ю. Лермонтова: теория и практика 123
Заключение 160
Библиография. 165
- Осетинское просветительство. Истоки и периодизация
- Жизнь и учительская деятельность X. Цомаева в 1875-1916 гг
- Понятие «интерпретация» в философской и литературоведческой науках
- Зарождение и роль художественного перевода в осетинской литературе. Переводческое наследие X. Цомаева. Принципы перевода
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Одной из важнейших задач современного литературоведения является обращение к опыту прошлого, глубокое изучение просветительской и педагогической мысли XIX - начала XX века. Творческое наследие первых деятелей осетинского просвещения тесно связано с сегодняшним литературным процессом. Поэтому объективно важным является исследование подлинного значения деятельности отдельных представителей осетинского просветительства для формирования самосознания нации. Изучение наследия прошлого необходимо еще для того, чтобы «восстановить подлинную историю развития культуры и просвещения родного народа, открыть в ней новые страницы, по-новому освещающие ее как самобытное явление» [127:3].
Субъективизм в отношении изучения культуры, литературы прошлого своего народа необоснованно приводит к незаслуженному забвению деятельности отдельных представителей интеллигенции. В литературоведении неоднократно высказывалась мысль о том, что «течение литературного развития определяют не только корифеи, литературные «генералы», но и малозаметные писатели, подготавливающие своим трудом почву для проявления новаторов» [134:95]. Но их роль в общественном развитии народа и в литературном процессе не менее важна и значительна. К числу таких творческих личностей, направлявших все силы на просвещение своего народа, относится Харлампий Цомаев.
Долгие годы в нашей научной и общественной мысли игнорировали вклад, который он внес в нравственное, духовное обогащение родного народа. Сегодня настало время возвращения X. Цомаева в историю национальной культуры и литературы. Этим и определяется актуальность темы данного диссертационного исследования.
Объектом исследования послужило художественное, публицистическое и переводческое творчество Харлампия Цомаева: стихотворения «Хаест»
(«Война»), «Пахуымпар Исайа» (Пророк Исайя»); публицистические статьи: «Къостайазн» («Коста»), «Чызджыты скъола-приют» («Школа-приют для девочек»), «О, фыд Ефим» («Отче наш»), «Табу Хуыцаузен» («Слава Богу»); переводы: «Чырысти райгас. Хохаг адгемы цардаей» («В абреки» А. Цаликова), «Уадхеессазджы зарзег» («Песня о Буревестнике» М. Горького), «Мах реестэзджы сгуыхт лагг» («Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова).
Предметом исследования является проблема формирования творческой индивидуальности X. Цомаева в контексте развития осетинской литературы.
Цель и задачи исследования. Основной целью диссертационной работы является изучение формирования творческой индивидуальности X. Цомаева в контексте развития осетинской литературы XIX - начала XX века, исследование его биографии, просветительской и творческой деятельности.
В соответствии с поставленной целью необходимо решить следующие задачи:
раскрыть вклад, внесенный просветителем в просвещение своего народа, показать участие X. Цомаева в общественно-политической жизни республики и в развитии школьного дела;
интерпретировать творчество X. Цомаева в контексте осетинской литературы того времени;
выявить объективную роль стихотворений X. Цомаева «Хаест» («Война») и «Пахуымпар Исайа» («Пророк Исайя») в духовном обогащении общества, его самосознания;
раскрыть мастерство X. Цомаева-переводчика, опираясь на дескриптивную теорию перевода.
Для успешного решения поставленных задач в работе применялись следующие методы:
теоретический (изучение и разбор литературоведческой, критической, теоретической литературы);
описательный (описание, анализ содержания и формы художественных произведений);
3) сравнительно-сопоставительный (сравнение и анализ соответствующих явлений в исходном и переводном текстах).
Степень разработанности и изученности темы. В осетинском литературоведении специальных работ по исследуемой теме нет. Лишь отдельные упоминания о личности священника и просветителя встречаются в трудах отечественных литературоведов, историков, этнографов и публицистов. В 1993 году была опубликована статья Н. Дзатцеевой «Время возвращает имена: Харлампий Цомаев - просветитель, деятель культуры», где автором впервые затронуты отдельные аспекты жизни и творчества Цомаева [46:177-189]. В преддверии 120-летнего юбилея Харлампия Цомаева (1995 г.) вышла статья журналиста газеты «Растдзинад» («Правда») Р. Цомаева «Лїнаххосгей аххосджын» («Без вины виноватый») [141:3]. Значительное место в публикации отведено биографическим сведениям. В книге известного ученого-краеведа Г. Кусова «Встречи со старым Владикавказом» [71:191-209], автор, со слов дочери Харлампия Цомаева Любови Левитан, рассказывает о трагедии семьи, связанной с репрессиями 1937 года. В 2003 году сотрудники газеты «Растдзинад» («Правда») к юбилею издания выпустили книгу «Цардайдэен» («Зеркало жизни»). В ней есть строки, посвященные Харлампию Цомаеву, работавшему в «Растдзинад»-е старшим корректором в 1920-30-е гг. [53:48-50]. Упоминание о нем есть и в книге К.П. Попова «Алагир» [90:258].
Источниковая база. В диссертации использовались документы, извлеченные из фондов различных архивохранилищ. Среди них мы можем выделить Центральный государственный архив РСО-Алания, архив Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-Алания.
В работе использован следующий материал, извлеченный из фондов ЦГА РСО-А: дело по прошению X. Цомаева об определении его на праздное священническое место в Зругский приход; дело о приостановке издания журнала «Чырыстон цард»; о состоянии Архонской церковно-приходской школы и рапорта о назначении и смещении учителей; рукопись не изданного
проповеднического журнала «Хуры тын» священника М. Коцоева (1906 г.); циркулярные предписания о подготовке школ к новому учебному году (1910-1911 гг.); журналы школьной комиссии о назначении и смещении служителей Владикавказского окружного отделения Епархиального училищного совета, ч. 4. (1915); личный фонд Г.В. Баева; записки Г.В. Баева об издательской деятельности в Осетии и об осетинской письменности; архив Ардонской духовной семинарии и др.
Большую ценность для написания 1-ой главы диссертации представляют документы архива Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-Алания, хранящиеся в фондах Алборова Б.А., Бритаева С.А., Дзагурова Г.А., а также в фондах «Лингвистика» и «Фольклор».
Научная новизна диссертации. Впервые комплексно, всесторонне исследуется жизнь и творческое наследие X. Цомаева; рассматриваются факторы, под влиянием которых шло формирование его системы взглядов и становление как творческой личности. Впервые монографически изучается творчество просветителя: стихотворения «Хзест» («Война»), «Пахуымпар Исайа» («Пророк Исайя»); публицистические статьи «Къостайаен» («Коста»), «Чызджыты скъола-приют» («Школа-приют для девочек»), «О, фыд Ефим» («Отче наш»), «Табу Хуыцауеен» («Слава Богу»); переведенные им на осетинский язык произведения: «Чырысти райгас. Хохаг адззмы цардаей» («В абреки» А. Цаликова), «Уадхэзссззджы зараег» («Песня о Буревестнике» М. Горького), «Мах рэестэеджы сгуыхт лаег» («Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова). Новизна работы заключается и в том, что научно-теоретическое изучение произведений X. Цомаева дает возможность познать процесс становления и развития художественной мысли в осетинской литературе, творческих связей зародившегося переводческого процесса с русской культурой.
Теоретическая значимость работы обусловлена ее актуальностью и научной новизной. Исследование вносит вклад в разработку актуальных
проблем формирования творческой индивидуальности X. Цомаева, истории осетинской литературы, просветительства.
Практическая значимость диссертации в том, что результаты ее могут быть использованы при написании истории осетинской литературы, в вузовской и школьной практике.
Методологическую и теоретическую основу исследования составили научно-теоретические положения работ известных российских и зарубежных ученых, в которых рассматриваются важные для нас подходы изучения произведений литературы, а также основные проблемы, изучаемые современной теорией перевода как в литературоведческом, так и в лингвистическом аспектах. Это работы: Н.А. Бердяева, Х.-Г. Гадамера, Г.Р. Гачечиладзе, B.C. Виноградова, С. Влахова, С. Флорина, Л.Л. Нелюбина, Г.Т. Хухуни, СВ. Тюленева, В.Н. Комиссарова, В.Г. Кузнецова, Л.И. Тимофеева, В.Е. Хализева, М.Б. Храпченко, А.В. Федорова и др.
В работе использовались труды северокавказских исследователей, посвященные народному образованию, просветительству, общественной мысли XVIII, XIX, XX вв.: Х.Н. Ардасенова, Н.Г. Джусоева, М.С. Тотоева, В.Б. Корзун, С.А. Айларовой, З.В. Кануковой, С.А. Хубуловой, Л.Б. Кусовой, А.Х. Хакуашева, Р.Х. Хашхожева, В.Д. Таказова и др.
Положения, выносимые на защиту:
X. Цомаев - один из видных представителей осетинского просветительства начала XX века - своей деятельностью способствовал пробуждению народа к активной духовной жизни, творческое наследие его явилось значительным вкладом в осетинскую литературу;
издание X. Цомаевым журнала «Чырыстон цард» («Христианская жизнь») имело историческое значение. Единственный журнал на осетинском языке, выходивший в 1911 - 1916 гг., давал возможность публикации произведений осетинских писателей;
интерпретация творчества X. Цомаева позволяет раскрыть его мастерство, определить те ценности, которыми он руководствовался в своей творческой
деятельности. Прекрасное знание исходного и переводящего языка позволило X. Цомаеву осуществить ряд замечательных переводов, обогатить родную литературу художественно-эстетическим опытом русской литературы:
из дошедшего до нас переводческого наследия X. Цомаева можно
выделить три способа и метода перевода: вольный («В абреки»
А. Цаликова), буквальный («Песня о Буревестнике» М. Горького),
адекватный («Герой нашего времени» М. Лермонтова);
на начальном этапе переводческая деятельность X. Цомаева носила синкретический характер. Его переводы выполняли просветительские, образовательные, информативные функции;
переводческая деятельность X. Цомаева 30-х гг. XX в. характеризуется преимущественным вниманием к методу адекватного художественного перевода («Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова). При этом смысловая верность оригинала достигается благодаря ясному пониманию контекста.
Апробация работы. Диссертация и автореферат обсуждались в отделе фольклора и литературы Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-Алания. Основные положения работы изложены в докладах на научных конференциях, в 9 статьях, опубликованных в различных журналах и сборниках, в том числе в рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК.
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и списка сокращений.
Осетинское просветительство. Истоки и периодизация
Просвещение как идейное течение «эпохи перехода от феодализма к капитализму, связанное с борьбой нарождавшейся буржуазии и народных масс против феодализма» [191:104] впервые распространилось в XVII - XVIII вв. в странах Западной Европы. Марксисты различали в Просвещении его идеологическую форму и стоящее за ней социальное, классовое содержание. Основные черты идеологии просветительства в России сформулировал В.И. Ленин: борьба с крепостническими порядками и феодализмом, ликвидация безграмотности, защита «европейских форм жизни и вообще всесторонней европеизации» [76:519] нашей страны, отстаивание интересов народных масс. Идеалы русского просветительства: гуманность, общечеловеческую свободу, рост гражданского и национального самосознания распространяли Н.И. Новиков, А.Н. Радищев, К.Ф. Рылеев, В.К. Кюхельбекер, В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, Н.П. Огарев, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой, В.Г. Короленко и многие другие. Преемниками идей русских просветителей выступали многие мыслители и общественные деятели народов России.
Просветительское движение на Северном Кавказе зарождается на рубеже XVIII — XIX вв. Объективной предпосылкой возникновения его явилось присоединение к России, влияние более развитой русской культуры. Новые (более развитые в экономическом, политическом, культурном отношении) русско-кавказские связи способствовали зарождению новых форм общения, появлению людей с новым сознанием и идеологией - интеллигенции. У истоков северокавказской интеллигенции находились просветители — выразители интересов горских народов. Просветительские идеи развивали в своем творчестве: адыги Ш.Б. Ногмов, Н. Шеретлук, С. Казы-Гирей, С. Адиль-Гирей, С. Хан-Гирей, У. Берсей, Н. Цагов. П. Тамбиев и др.; вайнахи Ч.Э. Ахриев, Адыль-Гирей Долгиев и др.; балкарец М. Абаев; осетины И. Ялгузидзе, Г. Токаев, А. Колиев, К.Л. Хетагуров и мн. др. Выходцы из различных социальных слоев и обществ, они направляли свою творческую активность на цивилизованное развитие своего народа [2:108]. Свой идеал северокавказское Просвещение видело в «общественном воспитании горца как гражданина Российского государства, воспитании его разума, осознающего общественный интерес как собственный, личный» [3:247]. Деятельность северокавказских просветителей проявлялась в создании национальной письменности, книг на родном языке; образовании школ как духовного, так и светского характера; в сборе устного народного творчества; в переводе русской и зарубежной литературы на национальные языки.
Горское просветительство в своем развитии прошло несколько этапов, каждый из которых связан с теми или иными социально-экономическими и политическими событиями в жизни народа, с ростом его духовной культуры.
Просветительство как идейное течение, характерное для многих северокавказских литератур, присуще и осетинской. Возникновение первых элементов просветительской идеологии среди осетин связано с деятельностью грузинских миссионеров. Главной целью грузинского духовенства было насаждение элементов христианства среди горского населения, взамен господствующей традиционной религии осетин. Именно с миссионерской деятельностью грузинских священников связано появление первых переводов церковных книг на осетинский язык. Возникновение первых ростков просвещения связано и с открытием в 1764 году первой школы в крепости Моздок. Несмотря на ограниченность круга принимаемых лиц (в учебное заведение принимались дети осетинских старшин), школа сыграла свою положительную роль в деле приобщения к грамотности местного населения.
Решающую роль в формировании просветительско-педагогической мысли в Осетии сыграло присоединение в 1774 году Осетии к России, что обусловило новый этап культурного развития осетинского народа. На становление мировоззрения первых деятелей осетинского просветительства оказала плодотворное влияние более развитая русская культура. Просветители Осетии, как и представители России, выражали общественные интересы своего народа.
К первой плеяде осетинского просветительства относятся известный культурный деятель и поэт конца XVIII — первой половины XIX века Иван Ялгузидзе и Гай Токаев (Токаов) - создатель в 1798 году первой осетинской книги «Начальное учение человеком, хотящим учитися книг божественного писания» на основе церковнославянской азбуки. Просветительскую деятельность И. Ялгузидзе характеризуют преподавание осетинского, грузинского, русского языков в различных учебных заведениях, переводы книг церковного и др. характера с грузинского на осетинский язык, появление первого осетинского букваря и алфавита, авторство (спорное) поэмы «Алгузиани». Культурно-историческая ценность трудов Ялгузидзе в том, что они объективно способствовали дальнейшему развитию письменности и грамотности в Осетии, обогащали фонд печатной литературы на осетинском языке.
Второй этап осетинского просветительства приходится на 50-70 гг. XIX века и связан с деятельностью представителей церковной интеллигенции: А. Колиева, Г. Мджелова, Д. Чонкадзе, В. Цораева, И. Чепиговского, А. Аладжикова, М. Сухиева, Г. Кантемирова и др. Будучи выходцами из различных социальных слоев, в своем деле они исходили из общенациональных интересов. Деятельность просветителей проявлялась в различных сферах общественной и культурной жизни, политических взглядах, важнейшими чертами которых были борьба против самодержавия и крепостничества, защита интересов простого народа, его просвещение и приобщение к культуре русского народа. Известную роль они сыграли в дальнейшем развитии школьного дела, в переводе книг религиозно-нравственного и учебного характера на осетинский язык. У писателей-просветителей этого периода оживляется интерес к родному фольклору, к истории и духовной культуре своего народа. Значительное внимание в своем творчестве они уделяют родному языку. Но, к сожалению, их мысли о всеобщем просвещении осетинского народа на основе родного языка не осуществились. Но начинания этой плеяды деятелей просвещения не пропали даром, они были продолжены следующим поколением национального просветительства.
Третий этап осетинского просветительства — 80-90-е гг. XIX в. — начало XX в. - связан с социально-экономическими переменами, с общественным подъемом, происходившими в России и действенным их влиянием на общественную мысль Северной Осетии. Идеи просвещения в рассматриваемый период развивали в своем творчестве К. Хетагуров, М. Гарданов, А. Гассиев, Ц. Амбалов, X. Уруймагов, Г. Дзасохов, А. Цаллагов, С. Мамитов, А. Медоев, А. Кануков, X. Цомаев и многие другие представители местной интеллигенции. Творчеству и этой плеяды поборников просвещения присущ «энциклопедизм». Они проявляли себя в различных сферах общественной и культурной жизни народа: педагоги, этнографы, историки, собиратели устного народного творчества, писатели. «Все они считали делом своей жизни борьбу против неграмотности и отсталости горцев, а свою главную задачу видели в просвещении и обучении их независимо от социального происхождения и положения» [72:4]. Воодушевляемая революционно-демократическими идеями великих русских деятелей просвещения Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского, В.Г. Белинского, эта плеяда прогрессивных деятелей вела смелую борьбу против существующего строя, много сил отдавала организации школьного дела, изданию и распространению книг среди населения, сбору устного народного творчества, переводу художественных произведений на родной язык.
Жизнь и учительская деятельность X. Цомаева в 1875-1916 гг
Харлампий Цомаев - личность, общественную значимость которой понимали и ценили Гаппо Баев, Арсен Коцоев, Сека Гадиев, Илас Арнигон, Михаил Гарданов и другие представители осетинской интеллигенции. Цомаевым немалое сделано для развития литературы, искусства, культуры нашего народа. Его деятельность важна еще и тем, что приходится на время становления и формирования нового этапа в истории осетинской литературы, новых художественных традиций, переводческого процесса.
Трагически сложилась жизнь и творческая деятельность Харлампия Цомаева. Судить об этом можно по некоторым газетным заметкам и упоминаниям в статьях, посвященных просветительскому движению Осетии конца XIX - начала XX в. Переводческой же деятельности X. Цомаева вовсе посвящена лишь вышеупомянутая статья Н. Дзатцеевой, подготовленная исследователем к 150-летней дате выхода романа «Герой нашего времени». Но в этих публикациях нет ни подробной биографии просветителя, ни детального анализа его литературного наследия. По крохам собирались нами архивные материалы, воспоминания из личных фондов его родственников, а также в периодической печати того времени свидетельства о судьбе священника -настоятеля Осетинской церкви во Владикавказе (Храм Богоматери), благочинного 10-го прихода, крупного общественного деятеля, просветителя и литератора.
Фамилия Цомаевых имеет корни в высокогорном ауле Архон. Здесь и родился в семье крестьянина Дриса (Дмитрия) Преевича 15 (2) декабря 1875 года Хадзырат, при крещении названный Харлампием. С этим именем он и вошел в историю осетинской литературы и просвещения (домашние называли его еще и Александром). Отец Харлампия Цомаева Дрис, по свидетельству односельчан, был «человеком болезненным; обременный семейством, к земельному труду неспособный, находился в бедственном положении» [184:47,53]. Мать его - в девичестве Макеева - умерла, когда мальчику едва исполнилось 2 года. На воспитание он был отдан дяде по матери, Чермену Макееву, жившему в Алагире. Дядя хотел, чтобы племянник получил начальное образование в церковно-приходекой школе...
Общеизвестно, что, начиная с 30-х гг. XIX века, вместе с распространением христианства, в Северной Осетии появляются приходские школы. Их открывателями были миссионеры-просветители. Число приходских школ с годами увеличивалось. К 60-ым гг. XIX века Северная Осетия насчитывала 7 школ (в Алагире, Кадгароне, Батакоюрте, Христиановском, Суадаге, Дарг-Кохе, Камунте). Уже позже, с 1885 года, школы «Общества восстановления христианства на Кавказе» переименовываются в церковноприходские. В связи с этим состояние народного образования полностью перешло в руки духовенства. Основные изучаемые предметы в «церквах для подростков» были Закон Божий и церковнославянский язык. Но, несмотря на это, церковно-приходские школы оказывали огромное влияние на приобщение осетин к русской культуре, пробуждали в народе интерес к знаниям, стремление к образованию, просвещению, развитию письменности у осетин.
Как свидетельствуют архивные источники, X. Цомаев получил неплохое для своего времени образование. В 1887 году с помощью дяди он поступает в Алагиро-Салугарданскую одноклассную мужскую церковно-приходскую школу Общества восстановления православного христианства на Кавказе и успешно оканчивает полный курс обучения 10 июня 1891 года [163].
В эти годы у Цомаева формируется интерес к русской и осетинской культуре, родному языку. Важную роль в этом сыграли учителя Харлампия Цомаева. Видя его старательность, усердие и способности к учению, учителя А.П. Сохиев, законоучитель священник А. Хетагуров, второй учитель Г.П. Сергеев стали хлопотать об определении способного мальчика в Александровское Осетинское Духовное училище. Харлампий Цомаев и сам направил на имя смотрителя училища, соборного иеромонаха О. Иоанна, прошение, где выражает желание продолжить учение и допустить его к экзамену на право поступления в Александровское Осетинское Духовное училище как сироту и сына крайне бедного человека...
Интерес к просвещению, вызванный церковно-приходскими школами, был настолько велик, что многие осетины жаждали открытия у них хоть каких-либо школ. Поэтому нередко сами на свои скудные средства строили учебные помещения. Большое стремление к просвещению вызывало коллективную активность. Так, ардонцы, желавшие иметь у себя учебное заведение, выделили под строительство школы огромный участок, а затем возвели здесь двухэтажное кирпичное здание. Александровское Осетинское Духовное училище было открыто в городе Ардон (т.к. Ардон являлся географическим центром Осетии) 11 октября 1887 года по инициативе «Общества восстановления и распространения христианства на Кавказе». В 1895-1896 г. училище было преобразовано в Александровскую духовную семинарию, а позднее в Ардонскую духовную семинарию. Учебное заведение готовило священнослужителей и учителей для осетинских церковно-приходских школ, а так же для училищ при церквах. Прогрессивную значимость одного из первых учебных заведений подчеркивал К.Л. Хетагуров: «Ардонская духовная семинария, - писал поэт в 1900 году, - дает для осетинских приходов вполне подготовленных священников и учителей-осетин» [129:131].
Но, несмотря на это, поступить в училище было делом нелегким: нужна была поддержка, знания, которых, к сожалению, не хватало после окончания церковно-приходских школ. Тем не менее, молодежь стремилась попасть в училище, т.к. оно давало в будущем возможность поступить, в высшие специальные учебные заведения.
Училище состояло из 3 классов с двухгодичным сроком обучения в каждом. Класс состоял из 40 человек. Обычно в первый класс принимались дети в возрасте 14-16 лет, успешно окончившие церковно-приходскую школу. Первые четыре года обучение велось в училище, последующие два года учебный процесс протекал по плану семинарии. После сдачи экзаменов учащиеся училища принимались в семинаристы.
Понятие «интерпретация» в философской и литературоведческой науках
Проблема интерпретации актуальна не только для современной методологии историко-научных и историко-философских исследований. Она затрагивает разные сферы интеллектуальной деятельности: гносеологию, логику, психологию, педагогику, семиотику, философию языка, литературоведение. Описание интерпретации в полной мере представлено в философской герменевтике. Интерпретация означает истолкование, объяснение какой-либо реальной ситуации или идейной концепции; в качестве специального понятия методологии науки, опирающейся на семиотический анализ языка науки, интерпретация означает процедуру придания смысла формальным конструкциям языка науки, в результате которой последние превращаются в содержательные термины или утверждения [195:134]. В другом аспекте под интерпретацией в философии понимается «когнитивная процедура установления содержания понятий или значения элементов формализма посредством их аппликации на ту или иную предметную область, а также результат указанной процедуры» [196:270-271].
Поскольку предметной основой теории интерпретации является текст, ее проблемы актуальны и, безусловно, значимы для гуманитарного познания, главная задача которого «постичь природу понимания, интерпретации текстов, знаковых систем, символов, выяснить проблемы, связанные с ролью языка в познании» [103:530]. В науках о культуре термин «интерпретация» употребляется в значении понимания, познания смысла текста. Исследователь данной проблемы в гуманитарном знании Г.Л. Тульчинский полагает, что понятия смысла и интерпретации принципиально соотносимы и взаимодополнительны. В них, по его мнению, выражается основное содержание сложной и комплексной проблемы понимания (осмысления) человеком действительности. Так же как анализ смысла предполагает процедуру его формирования и выявления - интерпретацию как «понимающую» процедуру, так и сама интерпретация (истолкование) предполагает наличие определенных смысловых структур, которые понимаются как процесс интерпретации [116:33]. Интерпретатор придает дополнительный смысл основному, помогает «обнаружить скрытый смысл в смысле очевидном» [126:143].
Под «интерпретацией» в литературоведении понимается толкование, постижение целостного смысла художественного произведения, его идей, концепции, отдельных образов. Так как в каждом литературном произведении запечатлена определенная реальная действительность, то постижение этой действительности и является ее «естественной» интерпретацией. Задачу интерпретации прекрасно понимал и разрабатывал в своих трудах немецкий теолог, философ, основоположник психологической герменевтики Фридрих Шлейермахер. Согласно его точке зрения: «Искусство интерпретации состоит в умении увидеть невидимое, не лежащее на поверхности, ментальное» [69:63]. Значительная роль в литературоведческой интерпретации отводится толкователю. Обязанность интерпретатора — избегать всякого рода «искажения объективного смысла произведения, ложные, односторонние его толкования» [98:161], не выдавать собственный субъективный произвол за истину.
Оригинальность каждой интерпретации зависит от глубокого постижения литературного произведения, познания «смысла художественного текста, вследствие его зашифрованности с помощью художественного, поэтического, изобразительно-выразительного языкового кода» [92:99]. Именно интерпретация классических произведений далекого прошлого, а также современной литературы составляют существенный пласт литературоведческих исследований. Наличие различных интерпретаций одного и того же литературного произведения связано с многозначностью, которая присуща художественным образам. Поэтому проблема верности, адекватности (объективное и достоверное знание об объекте) различных прочтений текста была и остается центральной в теории и практике интерпретации. Однако существование множества интерпретаций одного произведения не исключает ценность каждого: «Художественное произведение для истолкователя — лишь повод для выражения его собственной личности или литературного мастерства. Поэтому число истолкований каждого художественного произведения может быть безгранично, а единственно возможная ценность их состоит в эстетических и литературных достоинствах самих истолкований. Каждое из них представляет собой определенную самостоятельную философско-художественную величину, не зависящую от соответствия между смыслом толкуемого литературного произведения и характером его истолкования, — важно лишь, чтобы оно заключало в себе момент новизны и этим дополняло уже существующие, традиционные толкования» [125:175]. В связи с принципиальной равноправностью всех толкований одного произведения современным литературоведением не допускается их сравнение в гносеологическом плане.
Интерпретация, в отличие от анализа, ориентирована на содержание произведения, а не на форму, на познание индивидуального стиля художественного текста. В то же время и анализ лирического стихотворения у многих литературоведов вызывает особые трудности. «Трудность анализа заключается в том, что мы должны избежать, с одной стороны, излишне социологического подхода к стихотворению, а с другой - слишком формального разбора; как упрощения или огрубления поэтической мысли, так и ненужной утонченности в терминологии и выводах» [80:137]. Но в одном они согласны. Лирическое произведение нельзя анализировать в отрыве формы от содержания или сводить анализ к простому разбору изобразительных средств языка, запечатленных в тексте. Анализ предполагает учет формальной стороны: предметной изобразительности, словесного строя, композиции произведения в совокупности с содержанием: темой, проблемой, идеей.
Зарождение и роль художественного перевода в осетинской литературе. Переводческое наследие X. Цомаева. Принципы перевода
Не секрет, что перевод является средством обмена культурными ценностями путем общения народов, является связующей нитью между отдельными народами, влияет на их духовное становление и развитие, обогащает национальную культуру и литературу. Знакомство с писателями других народов расширяет умственный кругозор нации, вносит свежие элементы в язык. Перевод просвещает, образовывает людей и в этом заключается его познавательно-просветительская функция. Эта функция приобретает большее значение, когда перевод осуществляется с развитого литературного языка на язык, пока еще недостаточно или не полностью развившийся. Н.Г. Чернышевский утверждал: «Переводная литература у каждого из новых европейских народов имела очень важное участие в развитии народного самосознания, ... в развитии просвещения и эстетического вкуса» [144:503].
Художественный перевод приобретает принципиальное значение для литератур так называемых малочисленных народов. Перевод для них «стал насущным хлебом, школой мастерства, источником зарождения новых оригинальных жанров, прежде всего - прозы и драматургии» [96:14]. Огромное просветительское значение художественный перевод имел и для осетинской литературы. Весомый вклад в становление и развитие очень молодой литературы осетинского народа внесли первые переводчики, познакомившие читателя с сокровищами русской и зарубежной литературы. Благодаря переводам осетинский читатель познавал неведомый ему мир, открывал для себя много неизвестного.
Первые переводы на осетинский язык появились в конце XVIII - 1-ой половине XIX века. В основном, это были переводы агиографической, церковной литературы с русского и грузинского языков. Среди первых переводчиков на осетинский язык можно назвать И. Ялгузидзе, А. Колиева, И. Чепиговского. В 60-70-е гг. XIX века в печати выходит целый ряд церковных книг в переводе с русского на осетинский язык, осуществленном епископом Владикавказским и Моздокским Иосифом. Для новой зарождающейся литературы, для осетинского языка такие труды епископа, как «Краткая параллельная грамматика русского и осетинского языков», «Русско-осетинский словарь», «Осетинско-русский букварь», сыграли свою положительную роль. Под его руководством часть осетинского духовенства публиковала на родном языке переводы книг религиозно-нравственного и миссионерского характера.
Вторая половина XIX века ознаменовалась появлением на небосклоне осетинской литературы К.Л. Хетагурова. С его именем связаны первые переводы художественной литературы. Произведения А. Пушкина, И. Крылова, А. Майкова - это далеко не полный перечень переводов Коста Хетагурова. В начале XX века на страницах местной периодической печати стали появляться переводы Б. Датиева («Четыре дня на поле боя» В. Гаршина), «Цоцка» («Бог един для всей вселенной» Л. Толстого), X. Тлатова («Песня птички» Г. Андерсена), С. Мамитова («Песнь о Соколе» М. Горького), Ц. Амбалова («Ашик Кериб» М. Лермонтова, «Соловей» Г. Андерсена, «Вильгельм Телль» Ф. Шиллера). И все же публикации переводов художественной литературы несли далеко не системный характер. Появлявшиеся изредка переводы не могли удовлетворять растущим духовным запросам осетинского читателя. Они не отличались высоким художественным уровнем, большей частью носили характер вольного пересказа. У молодых переводческих кадров не было достаточных навыков, а также широкой историко-культурной, теоретической подготовки, необходимой для овладения данного процесса. Но вместе с тем нельзя не признать огромное положительное воздействие этих переводов на осетинскую литературу. Заслуга первых переводчиков на родной язык в том, что они обогащали свою литературу, содействовали еще большему сближению народов.
Подлинно массовый характер деятельность по переводу художественной литературы начала принимать после Октябрьской социалистической революции. Особый интерес у осетинских переводчиков вызывала русская литература. Ее изучение помогало понять национальный характер русского народа, с судьбами которого неразрывно связан осетинский народ. Передовая осетинская литература старалась черпать из других литератур, в особенности, из русской, то, что представляло самый непосредственный интерес. Тут мы вполне согласны с тем, что: «Для всех национальных литератур русская литература была неиссякаемой сокровищницей передовых идей, первоклассной школой реализма, художественного мастерства. Она пробуждала общественную мысль народов России, их политическое и национальное самосознание, способствовала росту национальной культуры» [54:12]. Конец 20-х - начало 30-х гг. XX в. ознаменовались активизацией по переводу на осетинский язык русской классической литературы. Осетинский читатель получил на своем родном языке произведения А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого, A.M. Горького, А.П. Чехова. Критика особенно высоко оценила переводы Б. Зангиева, Ц. Амбалова, X. Цомаева, А. Тибилова [89:90-91].
Похожие диссертации на Формирование творческой индивидуальности просветителя Х. Цомаева
