Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА ПЕРВАЯ: Влияние арабской поэзии на поэтическое творчество Абуали ибн Сина
Раздел первый. Ибн Сина и его арабские стихи 28
Раздел второй. «Касыда о душе» и ее литературно-художественные особенности 46
Раздел третий. Идейно-тематическая направленность арабской поэзии Ибн Сина 57
ГЛАВА ВТОРАЯ: Насир Хусрав и арабоязычная литература Раздел первый. Место арабского языка и арабской поэзии в творчестве Насира Хусрава 114
Раздел второй. Арабоязычные поэты и философы сквозь призму произведений Насира Хусрава 141
Раздел третий. Насир Хусрав, Рудаки и Абулала ал-Маарри 175
ГЛАВА ТРЕТЬЯ: Мас'уд Са'д Салман - двуязычный поэт Раздел первый. О двуязычии Мас'уда Са'да и диване его арабских стихов 201
Раздел второй. Арабская лексика и арабские цитаты в персидско-таджикском диване Мас'уда Са'да 220
Раздел третий. Мас'уд Са'д Салман и арабская поэзия 229
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ: Омар Хайям и другие двуязычные поэты Раздел первый. Философско-этические воззрения Омара Хайяма в его арабских стихах , 243
Раздел второй. Ата ибн Йа'куб 258
Раздел третий. Абдулваси'Джабали 270
Раздел четвертый. Сайид Хасан Газневи 285
Раздел пятый. Захир Фарйаби 293
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 311
ЛИТЕРАТУРА 317
- Ибн Сина и его арабские стихи
- Арабоязычные поэты и философы сквозь призму произведений Насира Хусрава
- Арабская лексика и арабские цитаты в персидско-таджикском диване Мас'уда Са'да
Введение к работе
Актуальность исследования. Опыт мировой литературы показывает, что на разных исторических этапах национальные литературы в большей или меньшей степени постоянно взаимодействуют друг с другом, находятся в неразрывном контакте, оказывают влияние друг на друга, сами испытывают это влияние, привносящее в них новые свежие струи. Совершенно прав В.М. Жирмунский, когда пишет, что «ни одна великая национальная литература не развивалась вне живого и творческого взаимодействия с литературами других народов, и те, кто думает возвысить свою родную литературу, утверждая, будто она выросла исключительно на местной национальной почве, тем самым обрекают ее даже не на «блестящую изоляцию», а на провинциальную узость и «самообслуживание» [248,71].
Наглядным примером этого взаимодействия в мировой литературе являются тесные историко-культурные взаимоотношения арабов и народов иранского происхождения (таджиков, иранцев, афганцев), арабско-персидские литературные связи, и особенно, влияние древней и средневековой арабской поэзии на творчество средневековых персидско-таджикских поэтов многие из которых были двуязычными, то есть создавали свои поэтические творения не только на своем родном таджикском-фарси (фарси-йе дари), но и на арабском языке. «Ориентация того или иного народа на культуру иноязычную, - писал академик Н.И.Конрад, - использование отдельными его писателями чужого языка вызываются, как известно, многими причинами, не последнее место среди них занимает наличие глубоких связей данного народа с народом носителем этого языка» [260 а, 5].
Влияние одной литературы на другую происходит, как известно, различными путями. Одним из этих путей является двуязычие, которое было
свойственно преимущественному большинству средневековых персидско-таджикских поэтов, в особенности, поэтам XI-XII веков. Именно двуязычие в литературном творчестве в наибольшей степени способствовало реализации влияния арабской поэзии на их поэтическое наследие. Поэтому считаем необходимым в настоящей работе уделить должное внимание проблеме двуязычия в литературном творчестве персидско-таджикских поэтов, благодаря которому оно испытало мощное влияние арабской поэзии.
В настоящее время существует обширная научная литература, посвященная изучению различных аспектов двуязычия и многоязычия, но преобладающая ее часть носит характер социально-лингвистических исследований [299] и среди них необычайно мало встречается еще работ, в которых исследовались бы проблемы двуязычия в литературном творчестве. На слабую изученность этих проблем в европейской литературе в свое время обратил внимание В. Т. Эльверт, по мнению которого явление многоязычия в литературе сравнительно мало изучено потому, вероятно, что речь идет о явлении как будто второстепенном, а также и потому, быть может, что его рассматривали как некую аномалию, всего лишь странный случай, недостойный эстетической оценки. Если этой проблемой пренебрегали, то, несомненно, и потому еще, что полагали, будто достигнуть совершенства литературной формы автор может лишь на так называемом родном языке. Это объясняет удивление, которое вызывало, например, многоязычие в европейской средневековой литературе, причем забывали, что существовали целые эпохи, когда творить на родном языке не было принято вообще [216,8].
Эти слова характеризуют причины отношения к проблеме двуязычия и многоязычия не только в европейской средневековой литературе, но и в русской литературе и литературе многих других народов, но более всего их можно отнести к средневековой персидско-таджикской литературе, на всех этапах истории которой двуязычию принадлежит значительная роль.
Если в последние годы появилось немало работ, посвященных изучению двуязычия французских, итальянских, испанских, польских, южнославянских и
других поэтов, свидетельствующих о начале интенсивной разработки проблем литературного билингвизма и плюралингвизма в европейских литературах [285], то этого нельзя сказать о литературах восточных, особенно тех, которые довольно длительное время были связаны в той или иной степени с арабской литературой. Исключение, правда, составляет литература Арабской Испании, билингвизм в которой достаточно давно является предметом изучения русских и западноевропейских ученых-востоковедов [220, 65].
Что же касается персидско-таджикской литературы, то в исследованиях литературно-исторических процессов феномен двуязычия в ней никем до сих пор систематически не изучался. Правда, автором этих строк в 1986 году была защищена кандидатская диссертация на тему «Возникновение и развитие традиции двуязычия в персидско-таджикской поэзии IX-X веков», а в 1993 году выпущена в свет монография «Арабско-таджикское двуязычие в поэзии IX-X веков»
Справедливости ради надо отметить, что в редких монографиях и научных статьях о средневековых персидско-таджикских писателях и поэтах, а также в некоторых историях литературы упоминается, что отдельные из них писали не только на родном таджикском (фарси-йе дари), но и на арабском языке. Однако, в лучшем случае, все эти упоминания завершаются лишь констатацией факта двуязычия в персидско-таджикской поэзии.
Каковы же были социально- экономические и исторические условия, вызвавшие к жизни явление двуязычия, кто были самые ранние двуязычные персидско-таджикские поэты, почему они создавали художественные произведения на другом языке и как они писали, какой из двух языков доминировал в творчестве этих поэтов, в каком языке больше проявлялся поэтический талант поэта - билингва, к какой литературе следует причислять их иноязычные произведения? Как происходит процесс влияния одной литературы на другую посредством поэтов - билингвов? Каковы уровень и масштабы этого влияния? Эти и целый ряд других вопросов оставались вне поля зрения исследователей.
Почти во всех учебниках и хрестоматиях по персидско-таджикской литературе для школ и высших учебных заведений рассказывается только о творческом наследии поэтов, созданном на родном языке, и почти ни слова не говорится об их арабских стихах, которые, впрочем, в не слишком большом количестве, но сохранились до наших дней. Что касается влияния на них арабской поэзии, то об этом речь в них почти никогда не идёт.
В диванах (собраниях стихов) персидско-таджикских поэтов рассматриваемого нами периода (XI-XII вв.), а также в сборниках, включающих их избранные сочинения, выпущенных на таджикском, русском, персидском и иных языках в Душанбе, Москве, Тегеране и других научных центрах, их ара-боязычные произведения не публиковались ни в оригинале, ни в переводах.
Таким образом, если научным кругам известно только то, что отдельные средневековые персидско-таджикские поэты являлись двуязычными и кроме поэтических произведений на родном фарси-йе дари оставили нам немалое количество арабских стихов, которые в силу ряда объективных причин до сих пор не изучены, то сегодняшним их потомкам - таджикам, афганцам, иранцам - а также широким массам любителей персидско-таджикской поэзии это сохранившееся арабоязычное наследие до сих пор продолжает оставаться недоступным. И еще меньше осведомлены они (кроме узкого круга специалистов) о широком воздействии на их творчество древней арабской поэзии.
Без изучения арабоязычного наследия персидско-таджикских поэтов, носителей двуязычия, нельзя составить объективное представление об их творчестве, нельзя правильно понять исторический процесс становления и развития персидско-таджикской классической литературы.
Степень изученности темы. Во многих научных работах и историях персидско-таджикской литературы, написанных как отечественными, так и зарубежными авторами, отмечается не только существование двуязычия в персидско-таджикской поэзии XI—XII веков, но и подчеркивается, что оно явилось характерной чертой этой поэзии. Авторы таких работ, основываясь на данных средневековых исторических хроник, литературных антологий,
поэтологических трактатов и сохранившихся произведений самих поэтов, большей частью анализируют их творчество на родном языке и, лишь констатируя факт сочинения тех или иных из них стихов на арабском языке, воздерживаются от оценки их художественных достоинств и тем более не пытаются проводить параллели и сравнения между их произведениями на двух языках. За рамками их работ, тем более, остается проблема влияния арабской поэзии на фарсиязычное и арабоязычное творчество этих поэтов. И все же заслуга этих авторов заключается в том, что в своих работах они обращали внимание других исследователей на явление двуязычия в персидско-таджикской поэзии XI—XII вв., указывали на необходимость осмысления и раскрытия его сути.
Среди наиболее крупных (работ зарубежных исследователей, в которых отчасти упоминается существование двуязычия и двуязычных поэтов в персидско-таджикской поэзии, следует назвать предисловие и комментарии литературоведа Барбье де Менара к им же выполненному французскому переводу трех первых глав четвертой части антологии Абумансура ас-Са'алиби (961— 1038) «Йатимат ад-дахр», опубликованному под заглавием «Картина литературной жизни Хорасана и Мавераннахра IV в. хиджры», где речь идет преимущественно о поэтах литературного круга Бухары [349].
В своей «Истории персидской литературы» Г. Эте, говоря о зарождении поэзии на фарси и поэтах саффаридского и саманидского дворов, отмечает, что почти все они наряду со стихами на фарси сочиняли и арабские стихи, то есть были мастерами в поэзии на обоих языках. Он называет в их числе Аб-баса Марвази, ал-Джунайди, ал-Агаджи, Абулфатха ал-Бусти и Камалуддина Пиндара Рази [125, 21-31].
Одной из главных работ по истории персидско-таджикской литературы, в которой сообщается немало ценных сведений о двуязычных поэтах, является фундаментальное трехтомное исследование иранского ученого С. Нафиси, посвященное жизни и творчеству основоположника персидско-таджикской
литературы Абуабдуллаха Рудаки [70]. С. Нафиси собрал из доступных ему источников биографические данные и образцы творчества предшественников, ранних и поздних современников Рудаки и в необходимых случаях указал на двуязычность некоторых поэтов, не ставя целью специальное изучение проблемы влияния на их творчество арабской поэзии.
Другой иранский историк литературы 3. Сафа, подробно освещая литературный процесс в XI-XII веках в своей «Истории литературы в Иране» [94], главным образом останавливается на персидско-таджикских стихах отдельных двуязычных поэтов, но изредка цитирует и отрывки из их арабских стихотворений, указывая иногда на влияние того или иного арабского поэта на их творчество.
Краткий обзор творчества ряда двуязычных поэтов исследуемого периода дают А. Зарринкуб [38], Э. Браун [23;24], Ян Рипка [303].
Живой интерес к проблеме двуязычия в персидско-таджикской литературе проявляют и современные исследователи в арабских странах. К примеру, в весьма интересной книге арабского ученого из Туниса доктора Али аш-Шабби «Персидская литература в эпоху Газневидов» широко исследуется поэзия и проза XI века, а также творчество таких выдающихся персидско-таджикских поэтов, как Абулкасим Фирдоуси, Манучихри Дамгани, Унсури Балхи, Фарру-хи Сиистани и анализируется арабоязычная научная проза ал-Бируни и фрагменты его арабских стихов, художественная проза Абулма'али Насруллаха Мунши. Но автор больше всего акцентирует внимание на фарсиязычной поэзии исследуемых им поэтов, которые были в общем-то двуязычными, хотя и не оставили нам арабских стихов, и концентрируется, главным образом, на влиянии арабской поэзии на творчество некоторых из них [204].
Известный сирийский литературовед и лингвист Мухаммад Алтунджи, исследуя в своей книге «О литературе в эпоху Сельджукидов» в основном арабоязычную персидско-таджикскую литературу, лишь упоминает о существовании в ней этого явления и ограничивается замечанием, что многие поэты сочиняли стихи на двух языках — фарси и арабском и это одобрялось
даже правителями, которые по своему происхождению не были арабами и даже не всегда владели в совершенстве арабским языком [140, 103].
В своей книге «Арабская литература в Хорезме» арабская исследовательница Хинд Хусейн Таха подчеркивает, что уважительное отношение к арабскому языку, который обладал статусом литературного языка, не говоря уже о том, что он господствовал в научной среде, обусловило то, что многие представители правящих кругов приглашали к себе поэтов не только фарсия-зычных, но и арабоязычных, чтобы те прославляли их на двух языках и тем самым еще шире распространялся их авторитет и престиж [202, 82—83].
Одной из наиболее ранних работ, специально посвященной проблеме двуязычия и влияния арабской литературы на средневековую персидско-таджикскую поэзию, является довольно большая статья арабского ученого из Марокко доктора Абдуллатифа ас-Са'дани «Двуязычные деятели в арабской литературе», где речь в общем-то идет о взаимодействии арабского и персидского языков, арабской и персидской литературы с древнейших времен до X века. При этом арабские поэтические произведения, созданные поэтами иранского происхождения и уроженцами Ирана и Средней Азии (Хорасана и Мавераннахра), даже судя по заглавию статьи, автор всецело относит к арабской литературе. Таковыми же он считает образцы поэтических переводов с арабского языка на фарси и наоборот, принадлежащие перу средневековых персидско-таджикских поэтов. Что касается творчества двуязычных поэтов исследуемого нами периода, то он его вовсе не затрагивает [190].
Впервые двуязычие и арабско-персидское поэтическое взаимодействие выделено в специальный раздел в книге египетского литературоведа Хусейна Муд-жиба ал-Мисри «Литературные связи между арабами, персами и турками», посвященной литературным взаимосвязям между арабской, персидско-таджикской и тюркоязычной литературами. Из числа поэтов XI-XII вв, он коротко останавливается лишь на творчестве Кабуса ибн Вашмгира и Абулфатха ал-Бусти, упомянув также некоторые поэтические переводы, выполненные отдельными поэтами этого периода [182,157 и ел.].
В исследовании профессора Бейрутского университета В. Кика, посвященном влиянию арабской культуры и литературы на поэзию Манучихри Дамгани, на двух-трех страницах приводятся образцы арабоязычного поэтического наследия таких двуязычных персидско-таджикских поэтов, живших до Манучихри, как Шахид Балхи, ал-Мус'аби, Хусрави Серахси. Кабус ибн Вашмгир, ал-Джунайди, но эти образцы не сопровождены каким-либо анализом [46, 39 — 41].
Арабские стихи крупного двуязычного поэта и секретаря при газневид-ском дворе Абулфатха ал-Бусти собраны и подвергнуты разбору а книге М. М. ал-Хули «Абулфатх ал-Бусти — его жизнь и стихи» [203]. Однако этот автор, впрочем, ни разу не упоминает о двуязычности поэта.
Перечень научных трудов и сборников, составленных зарубежными авторами, как восточными, так и западными, в которых в той или иной связи упоминаются двуязычные персидско-таджикские поэты ХІ-ХИ вв. и цитируются их стихи, и где говорится что-либо о влиянии на их творчество арабской поэзии, можно было бы продолжить и он занял бы немало места. Но мы не видим необходимости в этом, так как они все указаны в библиографии диссертации и, кроме того, по мере надобности привлечены в различных главах настоящего исследования, где в нужных случаях нами выражено положительное или критическое отношение к ним. Но поскольку рассматриваемая нами тема имеет непосредственное отношение к области исследований о многоязычии, по выражению академика М.П. Алексеева, «новым и важным направлением в современной филологии» (см.:[309, 94]), то мы считаем целесообразным указать на соответствующие немногочисленные работы русских ученых, прямо затрагивающие какой-либо аспект исследуемой нами проблемы.
В русском восточном литературоведении проблема двуязычия в поэтическом творчестве впервые была затронута Е. Э. Бертельсом в его работе, посвященной арабским стихам Фузули. Его общие суждения и наблюдения, сделанные в данной работе, представляют несомненный интерес и ценность, так как относимы к творчеству не только такого многоязычного поэта как Фузули, но к творчеству многих двуязычных персидско-таджикских поэтов.
Однако от решения проблемы двуязычия в полном объеме, даже на примере арабского дивана Фузули, ученый отказался, ибо для этого, по его словам, «нужно прежде всего быть специалистом в области арабской поэзии» [228,520]. Двуязычие в качестве характерной черты самого раннего периода персидско-таджикской поэзии и возможные аспекты влияния через него арабской поэзии были отмечены также Е. Э. Бертельсом в его книгах «Персидская поэзия в Бухаре» [231, 14], «Истории персидско-таджикской литературы» [229], где он, правда, не ставил перед собой задачу всестороннего анализа этого явления, а его мнение по данной проблеме разделяли И. С. Брагинский [235, 36] и А. М. Мирзоев [60, 81].
Большая заслуга в деле изучения литературной жизни Западного Ирана, особенно творчества некоторых двуязычных поэтов этого литературного круга, принадлежит известному востоковеду М. Н. Османову, который своей работой «Литературная жизнь Западного Ирана в X и начале XI веков» [80] в значительной степени восполнил пробел, существовавший в исследованиях по истории персидско-таджикской литературы. Характеристику отдельных стихов двуязычных поэтов на фарси М. Н. Османов дал в своей книге, посвященной изучению стиля персидско-таджикской поэзии IX-X веков [293].
Вопрос влияния арабского языка и средневековой арабской поэзии на персидско-таджикскую поэзию первой половины XI века , в частности, на творчество Манучихри Дамгани, коротко затрагивает в своей работе «Персидско-таджикская поэзия первой половины XI века» таджикский ученый А.Абдуллоев [2, 45-49, 217-226], но в чем выражалось это влияние и как оно проявилось в творчестве персидско-таджикских поэтов этого периода, об этом он не говорит.
Арабоязычное наследие некоторых персидско-таджикских поэтов XI— XII веков впервые было подвергнуто рассмотрению в работах узбекского арабиста И. Абдуллаева [335; 336), который перевел на узбекский язык четвертую часть антологии Абумансура ас-Са'алиби «Йатимат ад-дахр» [340], содержащую ценные сведения о поэтах и литераторах саманидскои и начала
газневидской эпохи, среди которых было немало двуязычных. Он осветил в определенной степени жизнь и творчество отдельных двуязычных поэтов [207, 337, 338], сведения о которых приводятся в антологии ас-Са'алиби, попытался показать взаимосвязь поэзии на таджикском и арабском языках в конце X - начале XI века.
Отрадно, что не остаются в стороне от изучения этой проблемы и таджикские арабисты. А. Абдусаттор посвятил свою докторскую диссертацию влиянию арабской литературы на персидско-таджикскую поэзию XI века (период ранних Газневидов) [210]. Его работы «Арабская тематика и литература эпохи Газневидов» [4] и «Литературные связи арабов и персов в XI веке» [5] стали заметным вкладом в дело изучения арабско-таджикских литературных связей в эпоху средневековья.
Этими работами в современной литературоведческой науке, можно сказать, ограничивается число исследований, в которых сколько-нибудь затронута проблема двуязычия в персидско-таджикской поэзии XI-XII веков, если не считать некоторые статьи, написанные автором этих строк, где делается попытка осветить отдельные стороны этой относительно слабоизученной проблемы, представляющейся важной в истории персидско-таджикской классической литературы.
Хотелось бы сразу оговориться, что, исследуя в диссертации творчество двуязычных персидско-таджикских поэтов и их арабоязычное наследие, а также влияние арабской поэзии на них, мы не касались условий общественно-политической, социально-экономической, научной и религиозной жизни Ирана и Средней Азии (Хорасана и Мавераннахра) в XI- XII веках. Во-первых, это неимоверно растянуло бы работу, а во-вторых, хочется избежать ненужных повторов, ибо все эти условия и в эпоху Газневидов и в период правления Сельджукидов подробно освещены в соответствующих разделах книг по истории литературы, во вступительных статьях к диванам поэтов, использованным нами, а также в исследованиях, нами здесь упомянутых, в многочисленных специальных трудах ученых-историков. Достаточно вспом-
нить работы В.В. Бартольда «Туркестан в эпоху монгольского нашествия» [223], И. П. Петрушевского «Ислам в Иране в VII-XV веках» [296], К.Э. Бос-ворта «История Газневидов» [22],Т.Т. Райе «Сельджукиды» [350], К. Брок-кельмана «История мусульманских народов» [157], кембриджскую «Историю Ирана» [96; 97] и т.п.
Цель и задачи исследования. В истории персидско-таджикской литературы XI-XII веков известны имена многих поэтов, писавших как на родном фарси-йе дари, так и на арабском языке. Однако в диссертации рассматривается проблема двуязычия и арабоязычного наследия только тех наиболее известных поэтов, которые сами подчеркивали свое двуязычие и от которых до наших дней сохранились хоть какие-то фрагменты их персидско-таджикских и арабских стихов, а творчество испытало значительное влияние арабской поэзии.
Отдавая себе отчёт в сложности, масштабности и многообразии вопросов, связанных с двуязычием - этим малоизученным в литературе явлением -и разбросанностью в источниках арабских стихов персидско-таджикских поэтов XI- XII веков, мы предприняли в настоящей работе попытку поставить и решить следующие конкретные задачи:
1. Показать влияние арабской классической поэзии на персидско-
таджикскую поэзию XI-XII веков на примере творческого наследия двуязыч
ных персидско-таджикских поэтов данного периода.
Охарактеризовать с привлечением новых научных материалов творчество двуязычных персидско-таджикских поэтов, жизнь и деятельность которых в отечественном и зарубежном восточном литературоведении изучены крайне недостаточно.
Как можно более полно собрать арабские стихи двуязычных персидско-таджикских поэтов из арабоязычных источников, остававшихся неизвестными таджикским литературоведческим кругам.
Подвергнуть сохранившиеся арабские стихи двуязычных поэтов идейно-тематическому анализу, сопоставляя их в различном плане с их же собст-
венными стихами на фарси-йе дари, определить их художественно-эстетическую ценность.
Указать, по мере возможности, жанры и формы, в которых двуязычные поэты создавали свои фарсиязычные и арабоязычные произведения, их общие черты и отличительные особенности.
На конкретных примерах проиллюстрировать связь фарсиязычных и арабоязычных стихов двуязычных поэтов с собственно персидско-таджикской и арабской поэзией и влияние на них последней.
Исходя из имеющегося арабоязычного поэтического материала, определить место арабских стихов двуязычных поэтов в арабской поэзии, а также их вклад в последующее развитие персидско-таджикской поэзии или, говоря иначе, выявить отношение арабоязычного наследия этих поэтов к арабской и персидско-таджикской поэзии.
Показать, что искусство поэтического перевода с арабского на фарси и наоборот, зародившееся в X веке, получило широкое распространение в персидско-таджикской литературе XI-XII веков благодаря именно двуязычным поэтам.
9. Выявить причины, по которым двуязычие, активно функ
ционировавшее в литературной жизни Ирана и Средней Азии в XI-XII вв.,
после этого периода значительно ослабло и сводилось к единичным, эпизо
дическим фактам, превратившись лишь в дань традиции.
10. Наметить основные направления, по которым могут проводиться в
дальнейшем исследования явления двуязычия в классической персидско-
таджикской литературе.
Следует отметить, что данная работа не может претендовать на полное и всеохватное освещение темы двуязычия в персидско-таджикской поэзии XI—XII вв. Двуязычие представляет собой явление многоаспектное и освещение всех его аспектов, изучение которых еще только начинается, в одной работе невозможно. Оно было специфической особенностью, проявлявшейся по-разному на протяжении довольно длительного периода истории персид-
ско-таджикской литературы. Поэтому мы исследовали его лишь с позиций истории литературы, ограничив хронологические рамки нашей работы XI-XII веками, периодом его наибольшего распространения в средневековой литературе Ирана и Средней Азии.
Источники исследования. Диссертационное исследование основано, в первую очередь, на диванах стихов двуязычных поэтов, чьё арабоязычное наследие в нем приводится. Это - сборник арабских стихов Абуали ибн Сина, персидско-таджикские диваны Насира Хусрава, Мас'уда Са'да Салмана, Аб-дулваси' Джабали, Сайид Хасана Газнави, Захира Фарйаби, Адиба Сабира Тирмизи, Рашиддудина Ватвата, Унсури Балхи, Фаррухи Сиистани, Ману-чихри Дамгани, Авхадуддина Анвари, а также диваны арабских поэтов доисламского (джахилийского) и исламского периодов Имрулкайса, Набиги аз-Зубйани, Тирримаха, ал-А'ша, Абулала ал-Маарри, ал-Мутаннаби, Абуфира-са ал-Хамдани, Ибн ар-Руми и ряда других.
К числу важнейших источников исследования относятся арабоязычные литературные антологии «Уйун ал-анба фи табакат ал-атибба» Ибн Абиусай-би'а, «Йатимат ад-дахр фи махасин ахл ал-аср» и «Татиммат ал-йатима» Абумансура ас-Са'алиби, «Диван ал-ма'ани» Абухилала ал-Аскари, «Хамасат аз-зурафа мин аш'ар ал-мухдасин ва-л-кудама» ал-Абдалакани аз-Заузани, «Хиллийат ал-мухазара фи сина'ат аш-ши'р» Абуали ал-Хатими, «Думйат ал-каср ва усрат ахл ал-аср» Абулхасана ал-Бахарзи, «Харидат ал-каср ва джа-ридат ал-аср» Имаддудина ал-Исфахани, «Вафийат ал-а'йан фи анба абна аз-заман» Ибн Халликана, «Му'джам ал-удаба» и «Му'джам ал-булдан» Йакута ал-Хамави, а также фарсиязычные антологии и поэтологические трактаты «Лубаб ал-албаб» Мухаммада Ауфи, «Тарджуман ал-балага» Мухаммада Умара ар-Радуйани «Хадаик ас-сихр фи дакаик аш-ши'р» Рашидуддина Ватвата, «Маджма' ал-фусаха» Ризакулихана Хидайата, «ал-Му'джам фи ма'айир аш'ар ал-аджам» Шамса Кайса Рази и исторические труды и хроники вроде «Истории Мас'уда» ал-Байхаки, «ал-Камил фи-т-та'рих» Ибн ал-Асира,
«Тарджума-йе «Та'рих-и Йамини» ал-Джарфадкани, «Рахат ас-судур ва айят ас-сурур дар та'рих-и Ал Салджук» ар-Раванди и другие.
Теоретические и методологические основы исследования. Теоретическую и методологическую основу диссертационного исследования составляют принципы системного, сравнительно-исторического и историко-типологического анализа. Его теоретическая база основывается на научных достижениях и положениях, разработанных в трудах таких отечественных и зарубежных ученых-востоковедов и литературоведов, как А.Е.Крымский, И.Ю. Крачковский, К. Броккельман, В.А. Эберман, В.М. Жирмунский, Е.Э.Бертельс, А.Е. Бертельс, И.С.Брагинский, М.Занд, М-Н.Османов, Н.И. Конрад, И.М.Фильштинский, Б.Я. Шидфар, З.Н.Ворожейкина, М.Л. Рейснер, А.Б. Куделин, М.С. Киктев, С.Нафиси, М.Минави, З.Сафа, Б.Фурузанфар, М.Бахар, А.Зарринкуб, Р.Шафак, А.Хабибуллахи, Т. Хусейн, Ш.Дайф, У.Фаррух, М.Алтунджи, А.Мирзоев, Р.Хадизаде, И. Абдуллаев, Х.Шарифов, А.Сатторов и др.
Кроме того, в исследовании учтены результаты последних научных изысканий таких таджикских арабистов, как С.Сулаймонов, А.Абдусатторов, Н.Захидов, У.Гаффарова, Ф.Бобоев и др.
Научная новизна. Настоящая диссертация является первым в восточном литературоведении монографическим исследованием проблемы влияния арабской классической поэзии на творчество персидско-таджикских поэтов XI-XII веков и проблемы двуязычия в классической персидско-таджикской поэзии XI-XII веков и в ней впервые всесторонне рассматривается арабоя-зычное поэтическое наследие целого ряда наиболее выдающихся представителей персидско-таджикской литературы указанного периода, создававших свои творения не только на родном языке фарси-йе дари, но и на арабском языке. Если их персидско-таджикские художественные творения изучены достаточно широко, то их арабские стихи, связь этих стихов с арабской поэзией и с их же собственными стихами на фарс-йе дари, а также с персидско-таджикской поэзией вообще, до настоящего времени никем специально не изучались.
Научная новизна диссертационного исследования характеризуется его результатами, выражающимися в следующем:
впервые предпринята попытка изучения влияния древней и средневековой арабской поэзии на персидско-таджикскую поэзию XI-XII веков на примере творчества отдельных наиболее крупных и первостепенных двуязычных поэтов этой эпохи;
критически рассмотрены утверждения ряда исследователей относительно творческих биографий некоторых двуязычных персидско-таджикских поэтов; они дополнены новыми деталями, обнаруженными в арабоязычных источниках;
из различных доступных арабоязычных источников и диванов стихов скрупулёзно собраны все арабские стихи и разрозненные арабские поэтические фрагменты, принадлежащие перу персидско-таджикских поэтов XI-XII веков;
осуществлен идейно-тематический и художественно -эстетический анализ сохранившихся стихов двуязычных поэтов на арабском языке на основе их сравнительного изучения и сопоставления с их персидско-таджикскими стихами;
показана связь арабоязычного поэтического наследия двуязычных персидско-таджикских поэтов исследуемого периода с арабской поэзией эпохи джахилийи и исламского периода; на конкретных примерах показано влияние арабской поэзии на арабоязычные и фарсиязычные стихи некоторых двуязычных поэтов;
выявлены общие черты и отличительные особенности между древней и средневековой арабской поэзией и поэзией, созданной двуязычными поэтами в Хорасане и Мавераннахре в XI-XII вв.;
по мере возможности проиллюстрирована близость и взаимосвязь тем и мотивов арабоязычных стихов двуязычных персидско-таджикских поэтов с их же собственными стихами на фарси;
- наглядно показано, что благодаря именно двуязычным персидско-
таджикским поэтам получило развитие искусство поэтического перевода с
арабского на фарси-йе дари и наоборот, но поскольку эта тема весьма обширна, то требует отдельного комплексного исследования;
- на основании материалов арабоязычных источников выявлено, что
благодаря именно двуязычным персидско-таджикским поэтам XI-XII веков
исконни персидско-таджикский литературный жанр «рубай» был облачен в
арабские одежды, чего ранее ни в собственно арабской, ни в арабоязычной
персидско-таджикской поэзии не происходило, однако эта тема, являясь
весьма самостоятельной и требующей отдельного исследования, выходит да
леко за рамки настоящей работы;
- намечены пути, по которым могут проводиться в дальнейшем исследо
вания феномена двуязычия, характерного для творчества многих прослав
ленных и не столь известных представителей классической персидско-
таджикской литературы на протяжении длительного периода ее истории, и
изучение влияния на их творчество традиций арабской поэзии.
Практическая ценность диссертации. Результаты настоящего исследования могут быть использованы при написании академической истории персидско-таджикской литературы средних веков или определенного ее периода и истории арабоязычной персидско-таджикской поэзии, а также при разработке учебных курсов и составлении учебников по истории литературы для факультетов таджикской, индоиранской и арабской филологии, при чтении спецкурсов по истории литератур зарубежного Востока на гуманитарных факультетах высших учебных заведений как в Республике Таджикистан, так и за её пределами. Положения и выводы исследования могут быть применимы при написании работ по истории средневековой арабской литературы, по сравнительному литературоведению и арабско-таджикским литературным взаимосвязям.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на совместном расширенном заседании Отделов арабистики, Ирана и Афганистана, Индии и Пакистана, исследований и публикации письменных памятников Института востоковедения и письменного наследия Академии наук Республики Таджикистан и кафедры арабской филологии Таджикского Государственного Национального Универси-
тета (Протокол № 1), на совместном заседании Отделов таджикской классической литературы и фольклористики Института языка и литературы имени Руда-ки Академии наук Республики Таджикистан (Протокол № 13).
Основные положения диссертации изложены в четырех научных монографиях, одном сборнике статей и в более чем двадцати различных статьях, опубликованных на страницах научных сборников и журналов, отражены в докладах, тезисах и выступлениях на республиканских и международных научных конференциях.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, примечаний и списка литературы.
Поскольку в диссертации исследуется проблема влияния арабского языка и арабской поэзии на творчество персидско-таджикских поэтов XI-XII веков, то прежде чем приступить к изложению основной темы диссертации, полагаем, что будет целесообразным рассмотреть само понятие двуязычия в литературном творчестве в свете выводов и положений, разработанных специалистами на основе изучения этого явления на примере других литератур и применимых в том числе и к средневековой персидско-таджикской литературе, и коротко обрисовать ситуацию, связанную с явлением двуязычия в персидско-таджикской литературе до XI-XII веков, то есть до исследуемого нами периода, ибо оно возникло не в вакууме, а имело свои прочные корни.
Опыт истории мировой литературы показывает, что ни одно значительное литературно-художественное явление не возникает из ничего и на пустом месте, без соответствующих историко-культурных предпосылок. Более того, всякий сколько-нибудь крупный литературный процесс является продолжением и развитием собственных традиций, сложившихся в предыдущие периоды. Разумеется, внешние, «чужие факторы» могут повлиять на развитие этого явления или процесса в литературе, однако их влияние не может носить определяющий, решающий характер. Следовательно, эволюция каждой литературы в тот или иной период является результатом ее предшествующего развития.
Это относится и к явлению двуязычия в персидско-таджикской поэзии XI-XII веков, зиждящемся на фундаменте, возведенном в предыдущий период, который мы считаем необходимым вкратце описать.
Двуязычие, представляющее собой явление социальное, характерно для переломных моментов в жизни общества, определенной социальной группы, отдельной личности. В истории Ирана и Средней Азии периода раннего средневековья одним из этих переломных моментов была эпоха арабских завоеваний и распространения ислама и арабского языка.
В результате активных разносторонних контактов между представителями местного населения и арабами уже в VIII веке в Иране и Средней Азии появились люди, которые помимо родного языка фарси в совершенстве знали арабский язык и арабскую словесность, были глубоко осведомлены в древней истории арабов и мусульманском богословии и даже сами писали художественные, научные и теологические произведения по-арабски. С увеличением числа этих людей образовалась весьма многочисленная социальная группа, состоявшая в основном из представителей правящих кругов, знати и обслуживающего их окружения. Присущее такой группе умение употреблять свободно в устном и письменном общении не только первичную языковую систему (в данном случае язык фарси-йе дари), но и вторичную (арабский язык), с социологической точки зрения называется, по классификации Е.М. Верещагина, групповым билингвизмом или билингвизмом определенной социальной группы [234,40-41].
Билингвизм знати, между прочим, - явление весьма распространенное в феодальном обществе не только Ирана и Средней Азии. Вспомним, к примеру, русско-французский или даже французско-русский билингвизм российского дворянства в первой половине XIX века. Это явление было присуще и высшим сословиям многих государств средневековой Европы, где латынь употреблялась также не только в научном, но и поэтическом творчестве наряду с местными языками.
Что касается Арабского халифата, включавшего огромную территорию, населенную разными народами, то здесь можно было встретить билингвизм во всем многообразии форм и типов. И особенное распространение получило
арабско-персидское и персидско-арабское двуязычие. В Иране и Средней Азии осело большое количество войск арабских завоевателей, которые со временем ассимилировались в персидско-таджикской среде. В то же время из этого региона в центральную часть халифата было угнано громадное число пленных и мирного населения, то есть происходила насильственная миграция, в результате которой в таких крупных арабских городах как Басра, Куфа, а позднее Багдад, Дамаск и даже в отдаленных Мекке и Медине образовались целые кварталы, населенные выходцами из различных местностей Ирана и Средней Азии. Они добавились к тем многочисленным группам персов, которые жили во многих арабских городах намного раньше, еще в эпоху правления Сасанидов. В ходе такого смешения населения происходили интенсивные контакты, следствием которых являлся процесс взаимовлияния арабского и персидско-таджикского языков, хотя, конечно, в этом процессе роль арабского языка, как господствующего, была преобладающей. В огромной степени процесс этот проистекал благодаря существованию двуязычия. «Как известно, - пишет А.В.Десницкая, - во всех случаях взаимодействия между языками определяющую роль играет момент двуязычия» [244,71]. «Всякое взаимное воздействие языков, - подчеркивает академик Л.В. Щерба, - требует наличия людей, которые хотя бы в незначительной степени были двуязычными» [332,48]. На то, что взаимное контактирование языков осуществляется благодаря двуязычным или многоязычным индивидам и что это является лингвистической аксиомой, указывают и многие другие русские и европейские ученые.1
Как уже излагалось выше, одной из главных особенностей двуязычия в феодальном обществе являлось то, что оно было присуще в основном представителям господствующих классов и служителям культа. Так, в Иране и Средней Азии арабский язык всегда оставался чужд народным массам и использовался в их среде лишь в качестве литургического языка, а в общении они пользовались родным языком фарси. Но еще одна особенность арабско-персидекого двуязычия состояла в том, что даже с восприятием арабского языка и арабской письменно-
1 Литературу по этому вопросу см. [284, 64 и сл.;285].
ста представители верхних слоев общества в Иране и Средней Азии не шли да и не могли идти на полный отказ от языка народа, среди которого жили, и поэтому их двуязычие сводилось к тому, что в нем сочетался письменный арабский и разговорный фарси или различные его диалекты.
В условиях господства арабского языка в течении двух веков в Иране и Средней Азии было почти приостановлено развитие литературного языка фарси, а о его использовании в литературном творчестве не могло быть и речи. Поэтому не случайно ученые иногда образно называют VIII-IX вв. «двумя веками молчания». Однако в этот период появилась целая плеяда поэтов персидского происхождения, которые создавали свои произведения на арабском языке ' и потому некоторые ученые склонны считать его периодом «иноязычного состояния» литературы иранских народов [235, 34]. Особое место среди этих поэтов занимают Исмаил ибн Иасар, Муса Шахават, Баш-шар ибн Бурд, Абу Нувас, ал-Хурейми и многие другие. К ним примыкает своим творчеством Ибн ал-Мукаффа. Выросшие в арабской языковой среде эти поэты переживали полную или конечную аккультурацию, в результате которой человек, принадлежащий одной этнической общности, полностью усваивает присущие другой этнической общности познавательные, нравственные и эстетические ценности. Полной аккультурации соответствует коор-динативный билингвизм - психический механизм, обеспечивающий производство правильной речи, последовательно относящейся к двум различным языковым системам. Считается, что обычным следствием полной аккультурации и координативного билингвизма является потеря осознания особой этнической принадлежности, полный отказ от первичной культуры, от родного языка и переход на иной язык, то есть происходит полная ассимиляция индивида в иной языковой, этнической и культурной среде [237, 138]. Однако пример многих поэтов иранского происхождения, живших в VIII-IX вв., показывает, что сочинение ими своих произведений исключительно на арабском языке, наступление их полной аккультурации и присущий им координа-
1 Подробнее об этом см.: [294].
тивный билингвизм не повлекли за собой их окончательной ассимиляции. Об этом свидетельствуют их поэтические творения, считающиеся достоянием арабской литературы, но в которых они часто гордятся своим неарабским происхождением, связывая его с древними персидскими родами, отображают образы и мотивы древнеиранской художественной культуры, противоречащие порой положениям исламской доктрины и представлениям ортодоксов, вводят в свои арабские стихи персидско-таджикские слова или целые обороты и фразы (особенно у Абу Нуваса).
Именно связь с народом и национальной почвой, прекрасное знание родного языка и древних литературных традиций обусловили то, что даже в иноязычной среде, в условиях доминирующего положения арабского языка некоторые поэты иранского происхождения использовали в литературном творчестве наряду с арабским и язык фарси, что свидетельствует о существовании широкой аудитории слушателей, питавшей живой интерес к стихам на этом языке. Первые попытки использования двуязычия в литературном твор-честве можно наблюдать у таких поэтов VIII-IX вв. как Иазид ибн Муфар-риг, Абулйанбаги ал-Аббас ибн Тархан, Асвад ибн Абукарима и другие. Это были наиболее ранние поэты, начинавшие создавать свои поэтические произведения на двух языках, закладывая тем самым основу арабско-псрсидской двуязычной традиции.
С распространением ислама в Центральной Азии и усилением влияния арабского языка на многие сферы жизни народов этого региона, вызванным необходимостью изучения Корана, религиозных наук, налаживания делопроизводства и осуществления государственного управления, появилось большое число представителей местных народов, которые освоили арабский язык настолько, что могли на нем не только общаться, отправлять религиозные ритуалы, получать достойное образование и вести различные дела, но и создавать великолепные научные, философские и литературные произведения, которые до сих пор вызывают глубокий интерес и восхищение, в том числе у самих арабов. Достаточно напомнить имена наших гениальных соотечест-
венников: Абунасра ал-Фараби, Абуали ибн Сина, Абурейхана Бируни.
С ослаблением и распадом Арабского халифата и возникновением на территории Ирана, Афганистана и нынешней Центральной Азии относительно самостоятельных государств, в частности, государства Саманидов, поощрявших развитие родного фарси-таджикского языка и родной культуры, влияние арабского языка несколько уменьшилось, но он еще долго не сдавал свои позиции. Как свидетельствуют средневековые антологии, на протяжении нескольких веков на арабском языке, наряду с фарси-таджикским, создавали свои художественные творения и персидско-таджикские поэты. История сохранила до наших дней и персидско-таджикские и арабские стихи некоторых из них. От других же остались либо только персидско-таджикские стихи, либо только арабские, или же сохранились лишь упоминания авторов антологий о том, что тот или иной поэт был в своем творчестве двуязычным. Таких двуязычных поэтов в средние века было множество.
Дальнейшее развитие двуязычия тесно связано со сменой конкретно-исторических условий в Иране и Средней Азии, где после ослабления Абба-сидского халифата, в конце IX века образовался ряд самостоятельных государств, наиболее могущественным из которых было относительно централизованное государство Саманидов.
В результате этого в X веке в Хорасане и Мавераннахре установилась благоприятная обстановка, способствовавшая развитию национальных культурных традиций и литературного языка фарси-йе дари. Этот язык постоянно стал вытеснять арабский язык из многих сфер общественно-политической жизни саманидского государства, в частности, из области литературы. Невиданный подъем в этот период переживала поэзия на фарси, родоначальником которой по праву является Абуабдулло Рудаки. Впрочем, этому подъему предшествовала ступень, на которой совершался переход этой поэзии из иноязычного состояния в ее родное русло. То есть она переживала период своего двуязычия. Первые поэты, начавшие слагать стихи на литературном фарси (например, Мухаммад ибн Васиф, Бассам Курд, Мухаммад ибн Му-
халлад и др.)], без сомнения, были двуязычными, ибо, согласно сообщению автора «Та'рихи Систан», не откажись саффарид Йакуб ибн Лайс слушать панегирики в свою честь на арабском языке по причине его незнания, то и названные поэты слагали бы их по-арабски. Но поскольку он не пожелал слушать то, чего не разумел, эти поэты тут же начали слагать стихи на фарси [310, 212-213]. Ели верить этому сообщению, то напрашивается вывод, что поэзия на фарси возникла вдруг. Но из этого же рассказа можно заключить, что на самом деле она развивалась уже в условиях господство арабского языка и в описываемый момент полностью легализовалась. Двуязычие же было той важной стадией и формой ее бытия, которые она переживала прежде чем язык фарси окончательно утвердил свои позиции в области литературного, в особенности поэтического творчества.
Расцвет поэзии на фарси в X веке не препятствовал развитию арабоя-зычной поэзии. В это время не только в Хорасане и Мавераннахре, но и Западном Иране появилось много поэтов, творивших на двух языках. Конечно, роль арабского и персидско-таджикского языка в творческих биографиях этих поэтов не было равнозначной. Например, в творчестве Бади'аз-замана ал-Хамадани, Абулфатха ал-Бусти и некоторых других поэтов арабский выступал в качестве первичной языковой системы, а язык фарси - вторичной. Но в некоторых случаях определить эту роль чрезвычайно трудно потому, что прямых свидетельств об этом в их жизнеописаниях не имеется, а большая часть наследия поэтов, как арабоязычного, так и персоязычного, безвозвратно утеряна. Так, например, сохранилась часть арабского дивана Абулфатха ал-Бусти, но диван его персидских стихов, видимо, до наших дней не дошел, как не дошли диваны арабских стихов Насира Хусрава, Мас'уда Са'да Салмана, Ата ибн Йа'куба, Абдулваси' Джабали, Захира Фарйаби и других персидско-таджикских поэтов изучаемого периода, которые сами в своих стихах на фарси-йе дари подчеркивали их существование, подтверждаемое некоторыми средневековыми литературными антологиями. Так, в «Думйат
1 Краткие сведения о первых персидско-таджикских поэтах и их сохранившиеся стихи см. [18,11-25].
ал-каср» Абулхасана ал-Бахарзи и «Харидат ал-каср» Имадуддина ал-Исфахани перечисляется довольно значительное число двуязычных поэтов , цитируются их арабские стихи, а нередко и персидско-таджикские бейты, указывается на принадлежность их перу диванов на арабском или на фарси или же на обоих языках, но диваны эти, к сожалению, до сих пор не обнаружены. То же можно сказать и об арабоязычном наследии двуязычных персидско-таджикских поэтов XI-XII веков.
Как известно, в этот период жило и творило немало талантливых поэтов, среди которых особо выделяются фигуры Унсури Балхи, Фаррухи Сиистани и Манучехри Дамгани. Судя по словам средневековых авторов литературных антологий и диванам стихов, эти поэты в своем творчестве отдавали предпочтение родному фарси-йе дари и не оставили нам каких-либо стихов на арабском языке. Их персидско-таджикские поэтические произведения составляют часть огромной сокровищницы фарсиязычной культуры. Разумеется, и в этих произведениях ярко ощущается влияние арабской поэзии, что наглядно показано в исследованиях ливанского ученого В. Кик [46], тунисского литературоведа Али аш-Шабби [204, 220-250], таджикских ученых А.Абдуллоева [2, 217-226], А.Абдусаттора [4; 5] и других. Это дает нам возможность не останавливаться в настоящей работе на проблеме арабского влияния на творчество упомянутых поэтов, и рассмотреть ее на примере других персидско-таджикских поэтов данного периода, чье наследие, как фарсиязычное, так и арабоязычное, в этом плане никем до сей поры не исследовалось.
Объем сохранившегося наследия двуязычных поэтов X века на обоих языках невелик, что, вообще, характерно для поэтов, сочинявших как на своем родном, так и на чужом для них языке. Так, говоря о двуязычии в творчестве русско-немецкого поэта Э.И, Губера, исследователь его творчества Ю.Д.Левин изображает ситуацию, несомненно схожую с той, что мы наблюдаем в случаях с творчеством двуязычных персидско-таджикских поэтов не только XI-XII веков, но и других столетий. «Проблема двуязычия имеет не-
мало различных аспектов, - констатирует Ю.Д.Левин. - Одним из этих аспектов является литературное творчество на неродном языке. В истории литературы сравнительно нередки случаи, когда писатель, прославленный произведениями на родном языке, пробует творить на каком - либо ином языке, хорошо ему известном. Во всех этих случаях иноязычные произведения, даже значительные, находятся на периферии творчества данного писателя, составляют сравнительно небольшую его долю» [285,106].
При исследовании даже этого относительно небольшого по объему ара-боязычного наследия персидско-таджикских поэтов, в нем порой можно встретить одинаковые мотивы и образы, темы и явления, что дает основание говорить в некоторых случаях о художественном параллелизме в их творчестве на двух языках и разработке одинаковых мотивов в поэтических творениях, созданных ими как на фарси, так и на арабском языке, но в их наследии и на том и на другом языке прослеживается явное влияние арабской поэзии.
Именно двуязычие этих поэтов, их глубокое знание родного таджикского - фарси и арабского языка, арабской культуры и литературы, в особенности Корана и хадисов, истории и преданий арабов, богатейшей арабской поэзии способствовало тому, что их творчество испытало огромное и благотворное влияние арабской художественной словесности.
Ибн Сина и его арабские стихи
Происходившие в Иране и Средней Азии в конце X - начала XI века социально-политические перемены, в результате которых пало государство Самани-дов и на историческую арену вступили тюркские династии Караханидов и Газне-видов, оказали влияние и на культурную жизнь народов этого региона. Развитие персидско-таджикской литературы, переживавшей эпоху подъема и расцвета, и языка фарси-йе дари было несколько ослаблено. Как пишет академик Б.Г.Гафуров, «в этот период развивались отношения между Багдадом, с одной стороны, и Средней Азией, особенно Хорасаном и Тохаристаном, - с другой. Идеологическое влияние Багдада на территории Газневидского государства, в Мавераннахре и Хорасане чрезвычайно усилилось» [242, 433]. Это влияние, на наш взгляд, и послужило одной из причин того, что арабский язык получил вновь большое распространение при дворах правителей и среди знати. Ссылаясь на высказывание Ибн ал-Асира, Е.Э.Бертельс сообщает, что Махмуд Газневи якобы не только знал арабский язык, но и составлял на нем комментарии к Корану1,а языком фарси он владел настолько хорошо, что будто бы пытался сочинять на нем стихи [229,301].
Главные литературные силы в начале XI века были сконцентрированы при дворе Махмуда Газневи, который окружал себя учеными и поэтами. Государственным языком продолжал оставаться язык фарси, который служил и основным языком в сфере литературного творчества. Но по-прежнему, как и при Саманидах, на арабском языке велось государственное делопроизводство, канцелярская переписка. Однако в самом начале правления султана Махмуда по приказу его министра Абулаббаса Фадля ибн Ахмада ал-Исфараини все делопроизводство в диване было переведено на язык фарси. После смещения ал-Исфараини и назначения в 401/1011 году на этот пост Абулкасима Ахмада ибн ал-Хасана ал-Майманди диван, по распоряжению последнего, вновь был переведен на арабский язык, а ал-Исфараини обвинен в невежестве и безграмотности [122, 345; 19,11, 555]. По этому поводу В.В.Бартольд справедливо отмечает: «Что эпоха Махмуда не была эпохой торжества персидского языка и литературы , видно уже из попытки везира Мейменди снова сделать арабский язык языком официальных бумаг. Раньше все бумаги писались на персидском языке, вследствие чего, по выражению Утби, «потерпел ущерб базар красноречия» и «сравнялись степени способных и неспособных»; оттого везир Мейменди , «снова высоко поднявший знамя писцов» позволил употреблять персидский язык только в случае необходимости, «вследствие невежества того, к которому обращено письмо». Несомненно, что в эту эпоху такие случаи были довольно часты» [223,1, 353].
Любопытно, что аналогичное событие имело место и позднее, в правление Сельджукидов. Когда просвещенный министр Туграл-хана и Алп-Арслана, патриотически настроенный Абунаср ал-Кундури распорядился издавать указы и фарманы на языке фарси и ввел его в канцелярское делопроизводство, то и ему было адресовано обвинение в неграмотности и слабой компетентности, что повлекло за собой его смещение с занимаемой должности [29, 17]. Его место занял общеизвестный Низам ал-Мульк, который вновь восстановил при дворе и в государстве Сельджукидов позиции арабского языка.
К этому времени улеглись уже антиарабские шуубитские страсти и лишь слабый их отголосок в этот период можно услышать в полемике или прении между персом и арабом, написанном Асади Туей - автором известного словаря «Лугат-и фуре» и поэмы «Гаршаспнамэ» - и детально проанализированной Е.Э. Бертельсом в его статье «Пятое муназира Асади Тусского» [232, 207-240]. Всякие движения на религиозной почве, противоречившие официально установленному при Газневидах и Сельджукидах мазхабу, жестоко карались и преследовались. Укрепление позиций арабского языка при Газневидах и Сельджукидах носило не столько религиозный характер, сколько политический. Многие исследователи выражают мнение, что это было вызвано желанием правителей из этих тюркских династий теснее сблизиться с центральной властью в Багдаде и самим халифом, чтобы легализовать свое полноправное господство на завоеванных территориях.
Восстановление позиций арабского языка в сфере государственного управления при Газневидах и Сельджукидах не могло не сказаться и на литературном творчестве поэтов, подвизавшихся при дворах этих тюркских династий. Достаточно явно прослеживается влияние арабского языка и арабской поэзии, особенно двух ее выдающихся представителей -Абутаммама ат-Таи и ал-Мутанабби - на творчество Унсури Балхи, на поэзию Фаррухи Сиистани, которого Мухаммад Ауфи называет «персидским ал-Мутанабби», на поэтические творения Манучихри, пытавшегося, по словам Е.Э.Бертельса, «повторить на своем родном языке тематику арабских муаллакат». Произведения этих мастеров поэтического слова на фарси ни в чем не уступали современной им арабской поэзии как на востоке, так и на западе Арабского халифата. Усиление влияния арабского языка в сфере государственного управления уже никак не могло привести к подмене им языка фарси, который теперь уже занимал господствующее положение на литературном поприще. И даже, по сообщению автора «Тарджуман ал-балага» Мухаммада Умара ар-Радуйани, некоторые от прыски из семей царствовавших тюркских династий, равнодушных к арабскому языку, сами упражнялись в стихотворстве на фарси [87,17 и ел.].
И, тем не менее, арабский язык, который тогда официально был языком науки и богословия, вновь получил широкое распространение в литературе XI-XII веков наряду с языком фарси, который был языком народа. Об этом свидетельствуют материалы составленных в XI-XII веках таких арабоязыч-ных антологий, как «Татиммат ал-Йатима» Абумансура ас-Са алиби и «Думйат ал-каср» Абулхасана ал-Бахарзи, «Харидат ал-каср» Имамуддина ал-Исфахани. В «Татимме», например, аз-Са алиби приводит образцы творчества ста двух арабоязычных поэтов, живших в X-XI веках в Хорасане и Мавераннахре [188]. Ал-Бахарзи называет около трехсот пятидесяти поэтов Ирана и Средней Азии, писавших на арабском языке [154, 91]. Поэтому трудно согласиться с Е.Э.Бертельсом, который писал, что в этот период «арабская поэзия сделалась уделом немногочисленных ученых и богословов» [229, ПО]. Это утверждение, по нашему мнению, было обусловлено относительно слабой изученностью арабоязычной поэзии того времени, и особенно материалов, указанных в других поэтических антологиях, сообщающих о литературной жизни XI века. Однако, высказывание Е.Э.Бертельса может быть верно истолковано в том смысле, что в эту эпоху не было ни одного ученого, который наряду с научными трудами не писал бы стихов на арабском языке. Из наиболее выдающихся ученых достаточно вспомнить ал-Фараби (ум.950), которому приписывают небольшой стихотворный фрагмент на арабском языке [229, 113], и ал-Беруни (973-1048), также оставивший на этом языке несколько поэтических отрывков [201, 54-59; 191, 55-57, 61-62; 204, 342-346]. К числу ученых - поэтов, сочинявших арабские стихи, относятся Шахид Бал-хи, Ибн Сина, Омар Хайям и многие другие деятели средневековой персидско-таджикской культуры. Но почти все они были больше учеными, чем поэтами. Поэтому их литературное наследие невелико по объему, а арабские стихи, написанные ими в рамках традиций и канонов арабской классической поэзии и безупречные по внешней форме, по художественным достоинствам трудно отнести к числу лучших образцов арабоязычной поэзии.
Надо полагать, у арабского исследователя М.Алтунджи, изучавшего арабоязычную поэзию Ирана и Средней Азии сельджукидской эпохи, были основания утверждать, что по богатству языка, образности, особенностям стиля, художественным достоинствам она ощутимо отличается от арабской поэзии, созданной в центре Арабского халифата - Багдаде - и в областях к западу от него [140, 103], то есть, последняя более чиста, более понятна и близка арабам. По крайней мере, так она, видимо, воспринималась знатоками и ценителями арабской поэзии, профессионалами поэтического искусства в отличие от поэзии, созданной на арабском языке неарабами (иранцами, таджиками) на периферии Арабского халифата.
Арабоязычные поэты и философы сквозь призму произведений Насира Хусрава
В настоящей небольшой работе мы не ставим целью рассмотрение всего круга вопросов, касающихся географии, истории, культуры религиозных течений и прочих сторон жизни арабов эпохи Насира Хусрава, а также анализ философского мировоззрения, воспринятого им самим от деятелей исмаи-лизма во время трехлетнего пребывания в Египте, ибо это подробно сделано другими исследователями (см. литературу). Нам хотелось бы обратить внимание читателей лишь на часто упоминаемые им в различной связи имена арабских и арабоязычных ученых и поэтов, с жизнью и творчеством которых Насир Хусрав был знаком достаточно глубоко и широко.
В литературоведческих работах почти всегда, когда речь заходит о Насире Хусраве, упоминаются его фахры (самовосхваления) и сравнения самого себя с выдающимися средневековыми персидско-таджикскими поэтами, а также известными арабскими поэтами эпохи джахилийи и исламского периода. Однако считаем уместным и необходимым сразу отметить, что при всем обилии имен арабских поэтов доисламского и исламского периода в его стихах, он ни разу не упомянул имя, а тем более, не сравнивал себя с поэтом-воином эпохи джахи-лийа Антарой ибн Шаддадом, погибшим в 8/614 году в одном из межплеменных сражений (О нем см.: [195,1,91-94; 195, 1,207-212; 315, 1,132-144]. Много раз упоминаемого в касыдах Насира арабского богатыря по имени Антар, сразившегося с Али ибн Абуталибом и погибшего от меча последнего в битве при Хайбар, составители душанбинского издания «Куллийят» Насира путают с упомянутым доисламским поэтом Антарой ибн Шаддадом [74,1, 897].
Выше мы уже цитировали бейт, в котором Насир Хусрав с гордостью заявляет, что в двух его диванах (на фарси и арабском языке) слились воедино Унсури и ал-Бухтури. Абуубада ал - Валид ибн Убейда ибн Яхйа ал-Бухтури (821-897), родившийся и умерший в возрасте восьмидесяти лет в сирийском городе Манбидж, где, кстати, останавливался на пути в хадж Насир Хусрав [74,11,681], является одним из выдающихся арабских поэтов аббасид-ской эпохи. Оставаясь от начала и до конца своей поэтический деятельности бедуинским поэтом, ибо всегда был верен основам традиционной древнераб-ской поэзии, он, тем не менее, восприняв при этом внешне новый стиль жизни, искал пути и добился сближения с багдадской знатью, а затем и с абба-сидскими халифами и, став их придворным поэтом, воспевал их в своих выспренних панегириках, особенно халифа ал-Мутаваккиля (прав. 847-862). По словам И. М. Фильштинского, в панегириках он прославлял жестоких и несправедливых правителей, в интересах придворной карьеры и наживы жертвуя своими шиитскими симпатиями и поддерживая халифов даже тогда, когда те обрушивались на шиитов с преследованиями [319, 392-393]. Трудно согласиться со словами И. М. Фильштинского относительно «шиитских симпатий» ал-Бухтури, которых у него, по всей видимости, не было, так как в его панегириках и других стихотворениях они никак не проявились, а если бы они были, то поэт, даже приспосабливаясь к характеру каждого нового правителя, не смог бы так долго продержаться при дворе багдадских халифов, которых на протяжении его жизни сменилось десять. К тому же ни один из историков арабской литературы и словом не обмолвился о существовании у поэта каких-либо явных шиитских настроений или симпатий (см. например: [195,11,357-369; 315, II, 24-39]), хотя, конечно же, в его творчестве представлена широкая политическая картина эпохи, в частности, ярко изображена вражда между Аббасидами и Алидами [315, II, 32]. Насир Хусрав сравнивает себя в вышеприведенном бейте с ал-Бухтури, более всего имея в виду его истинный поэтический талант, большое художественное мастерство, изящный и гармоничный стиль, искусное умение слагать стихи в различных поэтических жанра и формах.
Несколько иначе обстоит дело, когда Насир Хусрав уподобляет себя другому древнеарабскому поэту Ибн Атийя ибн ал-Хатафа ибн Бадру по прозвищу Джарир (653 -731). В нижеследующем бейте, намекая на свои поэтические произведения, написанные на фарси и арабском языке, он вновь ставит себя на один уровень с Унсури, но место ал-Бухтури теперь занимает Джарир [74,289;75,1,474]:
Низоми суханро Худованди ду ч-хон Дили Унсурй доду табъи Чдрирам
В стройности речи Господь двух миров Дал мне сердце Унсури и вкус Джарира.
Сила поэтического дарования Джарира проявилась в панегириках, в которых он восхвалял омейядских халифов, их наместников и приближенных, от коих он мог получить вознаграждение. Но более всего он прославился своими сатирическими касыдами-поношениями, в которых высмеивал своих недругов и соперников столь жестко и едко, выставляя их в карикатурном виде, унижая и почти оскорбляя, что не всякому хотелось иметь в его лице врага.
В литературе широко известны поношения Джарира в адрес его современников, не менее знаменитых поэтов ал-Ахталя (ок. 640-ок. 710) и Фараз-дака (ок. 641-ок. 732). Но грубости и непристойности он допускал только в отношении своих врагов, соперников и недоброжелателей. Правда, были некоторые поэты, критиковавшие и высмеивавшие Джарира в стихах с умыслом, то есть, надеясь на стихотворный отпор с его стороны, который позволил бы им прославиться, но он даже не удостаивал их ответом.
В жизни Джарир был весьма мягким и деликатным человеком, и потому лирика его, по словам Ханна ал-Фахури, «не имеет ничего общего с фривольными и натуралистическими описаниями, встречающимся в произведениях других поэтов, что объясняется набожностью и благочестием Джарира.» [315, 1, 238]. Как отмечает И. М. Фильштинский, поэт был лишен бедуинского чванства и, в то время как арабская племенная аристократия высокомерно третировала все неарабское, Джарир стоял за равенство между бедуинами-завоевателями и принявшими ислам жителями захваченных областей, восхвалял мавля1 в стихах, утверждая, что те не уступают арабам в нравственных достоинствах [319, 185]. Эта позиция Джарира, по всей видимости, основывалось на постулате, провозглашенном Кораном и Сунной о равенстве всех племен и народов перед Аллахом и перекликается с позицией Насира Хусрава, выраженной в приведенных выше его бейтах.
Насиру Хусраву было известно, что Джарир родился и вырос в бедной бедуинской семье и, лишь благодаря природному дару, своим усилиям, незаурядному стремлению к знаниям и любовью к искусству поэзии стал знаменитым поэтом. Поэтому в одной из своих касыд, отрывок из которой хотелось бы здесь процитировать, он пишет [74,170; 75,1,288]:
Арабская лексика и арабские цитаты в персидско-таджикском диване Мас'уда Са'да
Язык поэтических произведений Мас уда Са да на фарси в целом живой и красочный, вполне доходчив и понятен современному образованному фарсиязыч-ному читателю, но иногда он использует арабские слова и выражения, которые трудно понять простому читателю без помощи словаря. Например: сабах - маса (утро - вечер), зилл ва матар (тень и дождь), хусам (сабля), гураб (ворона), маза (минуло), хасир (камышовая циновка), улувв (вершина, высота), зама (жажда), саман (цена, стоимость), рида (платье), сайфу шита (лето и зима), ахмару асвад (красное и черное),: килаб (псы), маджи ва зихаб (приход и уход), усФУР (воробей) и многие другие. Возьмем, к примеру, один его бейт, где он использует арабские слова, создавая из них двойную рифму [54,272; 55,445].
Умрам хаме касир кунад ин шаби тавил,
В-аз андухи касир шуд ин умри ман калил.1
Укоротит мою жизнь эта длинная ночь,
Из-за множества печалей стала жизнь моя коротка.
1 См..также другое его стихотворение [54, 257; 55,413]:
Чу гуна бихоям дари эшон ратаб, Ки дар хшщ-шон нест илло хатаф? Бигирам сари аждахои фалак, Агар рои ту гуядам «Ло тахаф!»
Как мне жевать у их двери финики, Когда у них в горле ни маковой росинки? Но я готов схватить за голову небесного дракона, Если воля твоя скажет мне: «Не бойся!» Или этот бейт [55,723]:
Хохам зи рузгор ва чу гуяд чавоби ман,
Як pax. маро «На ам!» накунад, «Ла!» кунад хаме.
Если я прошу что-либо у жизни, то в ответ она Ни разу еще не сказала мне «Да!», а только «Нет!».
Полагаем, здесь уместным будет отметить, что некоторые арабские слова и имена собственные в рукописях «Дивана» Мас уда Са да, которыми при его составлении пользовался Р.Иасими, были искажены переписчиками и в таком искаженном виде перекочевали в изданный им «Диван». На это обращает внимание читателей в своем предисловии ко второму варианту «Дивана» Мас уда Са да его составитель д-р Махди Нурийан. По его словам, в элегии на смерть одного из друзей в «Диване», изданном Р.Иасими, употреблено слова «сикат» ( -Щ, означающее «достоверные» или «люди, вызывающие доверие», тогда как в этом случае должно быть употреблено слово «ну ат» ( Ъи), то есть «люди», оповещающие о чьей-либо кончине» [55,12, предисловие]. В одном из бейтов другой касыды, где мир сравнивается с конем, отказывающимся идти вперед (по-арабски «хурун» - UJJ=- ) и конем, отпрянувшим назад и норовящим сбросить седока (по арабски «Джимах» - W ) вместо этих слов употреблены соответственно слова «хазун» -ai и «хубах» - ЬЦ которые не несут никакого смысла и ничего в арабском языке не означают [55,12, предисловие].
Иногда в «Диване», изданном Р.Иасими, вместо одних имен собственных написаны другие. К примеру, имя одного из мамдухов поэта, Муаййада Бакри, по вине переписчика, видимо, шиита, превратилось в Мухаммада Алави. Кроме того, прилагательное, точнее, эпитет «беадил» - «несравненный», прочитано им как имя собственное «Ибн Адил», тогда как речь идет о человеке по имени Абулфатх, которого поэт и нарекает эпитетом «несравненный» [55,13, предисловие].
М.Нурийан весьма тонко подмечает иносказания Мас уда Са да, основывающиеся на значениях арабских слов, не замеченные Р.Иасими. Так, касыда №152 в издании последнего озаглавлена как «Касыда в восхваление Амида Абулфараджа Насра ибн Рустама», тогда как она посвящена Абунасру Парси, что можно заключить из следующего бейта касыды [55,14-15, предисловие]:
Хдме бахшидаи Эзид ба тозй номи у бошад, Ба Эзид гар бувад бахшидаи Эзид аз у бехтар?
«Божий дар»- вот как звучит по-арабски его имя, Разве Господь мог сделать «Божий дар» лучше него?
«Божий дар» в арабском языке выражается значением «Хибатуллах», а это есть имя собственное Абунасра Парси, в то время как кунйа Насра ибн Рустама была Абулфарадж, а имя же собственное - Наср, а не Хибатуллах. То же самое можно сказать и о касыде № 179 в издании Р.Йасими, озаглавленной «Жалобы на жизнь в тюрьме и в превозношение некоего султана», в то время как нижеследующий бейт из этой касыды позволяет четко определить имя мамдуха [55,15, предисловие]:
Насиби ту зи замона саодат асту улувв, Ки аз улувв лакаби туст в-аз саодат ном.
Удел твой в этом мире есть счастье и возвышение, Ибо возвышение в прозвище твоем, а счастье - в имени.
Среди правителей, которым Мас уд Са д Салман посвящал панегирики, значился, в основном, эмир Ала ад-давла Мас уд ибн Ибрахим Газневи. Именно его прозвище (лакаб) «Ала» происходит от арабского корня «улувв» («возвышение», «высота»), а имя «Мас уд» от арабского слова «са ад» или «са адат» («счастье»).
Таким образом, некоторые ошибки и упущения в издании Р.Йасими скрупулёзно изучены, выявлены, восполнены и исправлены в издании М.Нурийан и особенно это касается арабской лексики «Дивана» Мас уда Са да Салмана.
Нередки в стихах Мас уда Са да отдельные коранические выражения вроде «ва ла алайка джунах» («и нет на тебе греха») [54,91; 55,119], «ла тай-ас» («не отчаивайся») и «ла та ман» («ты не уверовал») [54,326] и многие другие, а также целые цитаты из Корана, который он прекрасно знал и к которому постоянно обращался [54,303; 55,488]:
1. Бихон зи Куръон бар аз «йух,иббу ва мо йазлум»,1 Бад-он тарик, равам, з-он ки ахли Куръонам.
Прочти из Корана наизусть «возлюбит и не причинит зла», И этим путем я следую, ибо я - из числа почитателей Корана.
2. Касс, ки «ашхаду ан ло Плоха илло-л-Лох»2 Нагуяд, аз тани у кун ту cap ба тег чудо [54,38; 55,14].
Тому, кто «Свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха!» Не говорит, отдели ты голову от тела кинжалом.
3. Илтичои ту ба бахт омад ва ниъма-л-мултач,о3 Эзидат доим муъин ва-л-Лоху хайр ул-мустаъон4
[54, 381; 55, 556]. Мольбы твои счастье принесли, и как прекрасен Приемлющий мольбы, Господь всегда твоя опора, а ведь Аллах - наилучшее прибежище.
Собственно арабских строк и бейтов в персидско-таджикском диване Мас уда Са да, несмотря на его довольно солидный объем и достаточно амбициозные заявления автора о своей непревзойденности в сложении стихов и прозы на арабском языке, очень мало. Вот некоторые из них [54,43; 55,7]:
Похожие диссертации на Влияние арабской поэзии на творчество персидско-таджикских поэтов XI-XII вв.
