Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Новеллистика Сэридзавы 9
1.1 Индивидуалистическая ориентированность ранней прозы Сэридзавы Кодзиро 9
1.2. Сэридзава Кодзиро и литературный мир Японии - «бундан» 27
1.3. Психологическая проза Сэридзавы 37
1.4. Тема войны в раннем творчестве автора 68
Глава 2. Второй этап творчества 81
2.1. «Судьба человека» и взгляд Сэридзавы на миссию литератора 81
2.2. Шаг на пути к вероучению - книга «Основательница» 101
Глава 3. Религиозно-философское учение Сэридзавы в произведении «Божественная серия» 109
Заключение 141
Примечания 147
Библиографический список 150
Приложение 155
- Индивидуалистическая ориентированность ранней прозы Сэридзавы Кодзиро
- «Судьба человека» и взгляд Сэридзавы на миссию литератора
- Религиозно-философское учение Сэридзавы в произведении «Божественная серия»
Введение к работе
Сэридзава Кодзиро (1896—1993) - уникальный писатель современности. Не просто найти в японской литературе более именитого автора, чем он. Сэридзава Кодзиро — номинант Нобелевской премии, обладатель множества литературных наград, лауреат премии ЮНЕСКО, почётный член Французской и Бельгийской академий, президент японского филиала ПЕН-клуба, один из первых японских писателей, изданных в Европе (в течение многих лет он был для Запада «визитной карточкой» своей страны). На родине Сэридзавы, в Нумацу, ещё при жизни писателя в 1970 г. был открыт культурный центр, носящий его имя. Строительство Дома литературы Сэридзавы Кодзиро («Сэридзава Кодзиро бунгаку кан») было задумано и осуществлено почитателями творчества автора на собственные средства.
Подобное событие — строительство «памятника при жизни», — по словам Сэридзавы, не имело на тот момент аналогов в мире. Нужно сказать, что Сэридзава уже тогда, в начале 70-х, был не просто писателем, но в первую очередь духовным наставником, как называли его многие почитатели, «учителем жизни». Дом в пригороде Токио, где жил автор, давно стал известным местом паломничества, куда стремились не только начинающие писатели, обращавшиеся к Сэридзаве за оценкой своих работ, но и простые люди со всей Японии, приходившие за жизненным советом и поддержкой. Токийский дом уже не вмещал в себя всех желающих побеседовать с «учителем», поэтому был построен Дом литературы в Нумацу, который спустя годы в божественном откровении Сэридзаве Кодзиро будет назван «храмом».
Вероятно, Дом литературы с самого начала задумывался как духовный центр, место для встреч единомышленников - последователей религиозно-философского учения, которое создал писатель. После завершения строительства, в течение более чем десяти лет Сэридзава приезжал туда
4 несколько раз в год на открытые встречи с читателями. Дом литературы продолжает функционировать и сейчас. Последователи вероучения писателя, его почитатели собираются там, чтобы вспомнить «учителя», поговорить о нынешнем состоянии литературы в стране, современных проблемах, просто послушать музыку и обменяться новостями два раза в год: в день рождения и день смерти Сэридзавы.
Несмотря на всё это, Сэридзава Кодзиро, как при жизни, так и после смерти остаётся одним из самых малоизученных и противоречивых в оценке авторов у себя на родине. Существующие же работы, как правило, касаются лишь небольшого отрезка жизни или отдельной книги писателя и в большинстве случаев носят рекламный характер, напоминающий агитационные прокламации, предваряющие появление книги в продаже.
Подобное отношение к писателю на родине критики объясняют «неяпонскостью» автора, слишком сильной приверженностью европейской литературной традиции, дилетантизмом, невысокой художественной ценностью его работ. Однако, следует заметить, что в начале 20 века мало кто из японских писателей не оглядывался на западную литературу, более того, отсутствие такой «оглядки» на литературу цивилизованного мира, служившего для японцев во всём эталоном, выглядело даже подозрительно.
Признание на Западе, наличие почитателей творчества Сэридзавы Кодзиро в Японии, отсутствие какой-либо доказательственной базы в высказываниях критиков относительно художественной ценности произведений писателя позволяет говорить о поверхностности выводов литературоведов или даже определённой предвзятости. Данная ситуация явилась одной из причин выбора объекта нашего исследования.
По мнению самого автора, причиной отсутствия внимания литературных критиков к его работам стала его обособленная позиция, неучастие в кружковой деятельности «бундан» - так в Японии называли замкнутый литературный мир, живущий по своим законам. В воспоминаниях автор пишет, что туберкулёз, необходимость строго следовать режиму не позволяла ему
5 участвовать в ночных возлияниях писателей; впрочем, по его словам, он к этому и не стремился. Возможно, неучастие в кружковой деятельности, действительно, в какой-то мере и повлияло на отношение литераторов к Сэридзаве, однако, на наш взгляд, решающей причиной для абсолютного неприятия это стать не могло. В Японии немало примеров, когда писатель разрывал всяческие отношения с литературными кругами и тем не менее продолжал оставаться глубоко уважаемым и почитаемым. В качестве примера можно привести таких известных японских писателей, как Нацумэ Сосэки или Мори Огай.
Определённый парадокс существует не только в оценке творчества писателя в целом, но касается и отдельной части его наследия. Писатель — моралист, гуманист, ученик Бальзака, космополит - так называют Сэридзаву Кодзиро японские литературоведы Окуси Нобумаса и Хадори Тэцуя, оценивая положительно произведения, созданные автором в период с 1930 по 1980 годы. Однако масштабное сочинение из восьми томов — «Божественная серия» («Ками-но сиридзу»), — созданное Сэридзавой в последние восемь лет жизни, не берётся исследователями во внимание, а иногда и вообще не упоминается. Вышеназванные критики, окрестив «серию» «порождением дряхлого сознания», «фантазией старого рассудка», либо считают невозможным её исследование, либо оставляют изучение «серии» будущим поколениям. Подобная оценка сочинения и тем более умалчивание представляются нам весьма странными, если учесть, что сам автор считал написание «серии» самым важным событием в своей жизни, предназначением, ради исполнения которого он вступил на литературное поприще.
На наш взгляд, одной из главных причин того, что автор недооценён у себя на родине, является специфическая проблематика его произведений — несложно заметить один мотив, в большей или меньшей степени проявляющийся на протяжении всего творчества писателя. Почти все книги Сэридзавы Кодзиро, за редким исключением, связаны с проблемами веры и
религии. Изучение работ писателя, чьё творчество непосредственно касается проблем религии, требует вполне определённой методики. Возможно, поэтому книги Сэридзавы глубоко не исследовались.
Что касается «Божественной серии», то данное произведение, в котором автор изложил оригинальную концепцию Бога и мира, в духе неорелигий Японии, на наш взгляд, отражает как парадоксы сознания современной японской интеллигенции, так и духовный кризис в стране в целом. О масштабах его можно судить по тенденции к «богостроительству» в стране, выражающейся в огромном количестве возникающих «новых религий» и их чрезвычайной популярности. Вместе с тем «Божественная серия», несомненно, является вершинным, итоговым созданием Сэридзавы, сконцентрировавшим в себе весь художественный опыт писателя.
Центральная проблема нашей работы — механизм художественной эволюции писателя, вызванный его мировоззренческими исканиями. Эпоха, в которую создавал свои произведения Сэридзава (середина - конец 20 в.), отмечена конфликтом между традиционными установками и новыми западными веяниями. Творчество автора, отразившее противоречия времени и поиски их разрешения, особенно удачный объект для исследования, поскольку позволяет выявить некоторые тенденции в мировоззрении современной японской интеллигенции, характерные для кризисной эпохи.
В работе мы ставили перед собой следующие цели:
1. выявить взаимозависимость миропонимания писателя с некоторыми
особенностями его творчества;
объяснить особенности оценки автора на родине;
определить место Сэридзавы Кодзиро в истории современной японской литературы в контексте основных тенденций литературного процесса этого периода;
проследить процесс формирования и эволюцию авторского стиля от ранней новеллистики до религиозно-философских эссе, выявить особенности художественного метода писателя.
7 5. раскрыть парадоксы сознания современной японской интеллигенции на примере мировоззрения Сэридзавы Кодзиро;
Данные цели предполагают решение следующих задач:
1. на материале творческого наследия Сэридзавы проследить этапы
формирования авторского мироощущения и его эволюцию;
на примере «Улыбки бога» и других произведений рассмотреть специфику художественного метода и стиля Сэридзавы;
проанализировать «Божественную серию» как итог духовно-нравственных и религиозных исканий писателя;
выявить причины и предпосылки создания «Божественной серии»;
сопоставить философско-религиозную концепцию писателя с близкими ей неорелигиозными доктринами в контексте духовной жизни современного японского общества.
В творчестве Сэридзавы мы выделили наиболее важные и плодотворные периоды. Первым из них, с нашей точки зрения, является новеллистический (1930—1960) - произведения, написанные автором в то время, созданы под влиянием книг французских моралистов начала 20 в. Тогда появляются: «Буржуа» («Бурудзюа», 1930); «Вслед за утренним солнцем» («Асахи-о оу», 1931); «Записки о любви и смерти» («Ай-то си-но каки», 1939); «Умереть в Париже» («Пари-ни сису», 1942); «Разговор с мёртвым» («Сися-то-но тайва», 1948); «Потомок самурая» («Самураи-но мацуэй», 1955) и многие другие новеллы, принёсшие автору литературную известность.
Второй этап (1961—1980) - работа над романом «Судьба человека» («Нингэн уммэй»).
Третий этап (1985—1993) - «божественный» или религиозно-философский, когда автор пишет «Божественную серию».
Анализу указанных периодов, дающих наиболее полное представление о жизни и творчестве писателя, и посвящены соответствующие главы нашей работы.
В диссертации в рамках метода системного анализа используются сравнительно-литературный, сравнительно-исторический, биографический методы, а также методологические принципы современной религиоведческой интерпретации.
В диссертации использованы все существующие исследовательские материалы, касающиеся творчества Сэридзавы Кодзиро, в связи с чем осуществлены переводы и комментарии отобранных работ. Наибольшую ценность для нашего исследования имели: монография Окуси Нобумаса «Мир Сэридзавы Кодзиро» («Сэридзава Кодзиро-но сэкай»), «Альбом японской литературы издательства Синтё. Сэридзава Кодзиро» («Синтё Нихон бунгаку арубаму. Сэридзава Кодзиро»), сборник статей «К столетию Сэридзавы Кодзиро» («Тандзё хяку нэн кинэн Сэридзава Кодзиро»), а также ряд разрозненных публикаций оценочного характера японских литературоведов: Накано Тосио, Хадори Тэцуя и некоторых других. Кроме того, мы использовали статьи известных писателей-современников Сэридзавы, таких как Кэндзабуро Оэ, Эндо Сюсаку, Накамура Синъитиро, поэта Оока Макото, и тексты докладов этих авторов, прочитанных в 1996 году на конференции, посвященной столетию Сэридзавы. Большую ценность для настоящей работы имели консультации членов организационной структуры религиозной школы Тэнрикё - Набэсимы Кэидзиро и Судзуки Коро.
Поскольку количество существующих литературоведческих изысканий по теме чрезвычайно мало, в диссертации использован обширный мемуарный и публицистический материал, представленный двумя книгами из собрания сочинений писателя: «Литература и человеческая жизнь» («Бунгаку-то дзинсэй»), «Площади души» («Кокоро-но хироба»). Прилагаемый к диссертации перевод первого тома «Божественной серии» Сэридзавы Кодзиро
9 - «Улыбка бога» («Ками-но хохоэми») — является второй публикацией сочинения этого автора в России.1
Новизна данной работы заключается в том, что в ней впервые в отечественном литературоведении на примере ранее не изучавшегося японского прозаика ставится вопрос о характере религиозного сознания интеллигенции в новейшей литературе Японии. Проведённое исследование вероучения Сэридзавы позволяет сделать предположения о религиозно-синтетическом направлении дальнейшего развития духовной жизни в Японии. Поскольку появление «новых религий» как одно из проявлений цивилизации так называемого глобализма имеет в настоящее время широкое распространение, анализ концепции писателя придаёт работе особую актуальность.
Индивидуалистическая ориентированность ранней прозы Сэридзавы Кодзиро
Сэридзава Мицудзиро (Кодзиро - литературный псевдоним) родился 4 мая 1896 г. в маленьком рыбачьем посёлке Ганюдо на востоке префектуры Сидзуока (сейчас город Нумацу) в семье глубоко верующих людей. Его отец, мать и бабушка были последователями религиозного направления — Тэнрикё(1).
Семья Сэридзавы была довольно состоятельной. Отец мальчика — потомственный рыбак, мать - воспитанница в бездетной обедневшей самурайской семье. Когда мальчику исполняется три года, отец внезапно заболевает неизвестным недугом. По настоянию поселковых священнослужителей Тэнрикё, для того, чтобы поправиться, отец отдаёт всё имущество и дом местной религиозной общине и вместе с женой и старшим братом Мицудзиро переезжает из посёлка в город, где становится миссионером. Тот факт, что поводом для вступления отца Сэридзавы в Тэнрикё было стремление излечиться от болезни, отражает прагматизм и целостность традиционного религиозного сознания японцев, в котором не существует чёткой грани между духовной и материальной сферами жизни, высокими и обыденными потребностями человека. Знаменателен этот факт ещё и потому, что Сэридзава в своих исканиях Бога, увенчавшихся в конце концов созданием собственной религии, отчасти повторил путь отца. Как будет показано ниже, одним из главных факторов, способствовавших обращению автора к вере, стал его недуг.
Незадолго до того, как родители переехали в город, маленький Ми-тян, играя в саду, чудом не погиб, упав в канаву с водой. Этот случай спасения послужил для религиозного отца знаком того, что мальчик оберегаем Богом — теперь за его судьбу можно было не волноваться. Поэтому Мицудзиро оставили в доме престарелых родителей отца, где и прошло его детство под присмотром деда, бабушки, дяди и его жены.
После того, как имущество было отдано общине, жизнь всей родни рухнула в одночасье, семья обеднела, потеряла дом, деньги, авторитет. Единственным кормильцем стал дядя Мицудзиро, который вынужден был теперь содержать не только своих детей и жену, но и деда, и бабушку, и племянника. Стоит ли говорить, что мальчик был живым напоминанием того, кто стал причиной бедственного положения, и при любом семейном конфликте тумаки не заставляли себя ждать. Наверное, поэтому ещё ребёнком Мицудзиро стал задумываться о несправедливости Бога, хотя, конечно, он, растущий среди фанатично религиозных людей, в то время в его существовании ещё не сомневался. «С трёх лет я рос без родителей. Я боялся всего: темноты, шороха, воя ветра за окном, и некому было меня успокоить. Делясь своими страхами с бабушкой, в ответ я слышал: «Нечего пугаться, Великий Господь охраняет тебя». Уверившись в этом, я избавился от детских страхов. Веру в Бога, точнее, в бытие всемогущего существа, я совершенно естественным образом воспринял в детские годы от бабушки. «Он всё видит», — говорила она и когда хвалила, и когда журила, а стоило заболеть, будь то простуда или расстройство желудка, меня тут же отправляли на исповедь, считая любую болячку признаком недовольства Бога. «Видно, согрешил — вот Он тебя и наказывает, иди, попроси прощения», — увещевала она. Так мы все тогда и лечились...».[5, С. 18]
Отец и мать, переехав в Нумацу, поселились в пристройке маленького храма. Один за другим стали рождаться дети, и вскоре у Мицудзиро было уже девять братьев и две сестры. Семья нищенствовала, перебивались милостыней, остатками пищи, которые мать собирала по привокзальным лавкам, торгующим бэнто.
Мицудзиро, воспитывавшийся в доме деда, не испытывал такой ужасающей нищеты, какая выпала на долю его братьям и сестрам, но он очень тяжело переживал свою разлуку с семьёй, ощущая себя отвергнутым ребёнком. Обида на отца и мать, в религиозном экстазе готовых посвятить себя людям и в то же время бросивших своего собственного сына, зародившись в детские годы, не покидала Сэридзаву до конца жизни. Насколько глубока была эта травма, можно понять, взглянув на творчество писателя в целом: темы сиротства и неприятия религиозной общины, Церкви как социального института проходят сквозь всё творчество автора.
«Судьба человека» и взгляд Сэридзавы на миссию литератора
Начиная с 50-х годов в творчестве писателя наметился новый перелом. В поисках литературного эталона Сэридзава обращается к творчеству Бальзака.
Вот что пишет об этом сам Сэридзава: «Когда война закончилась, я решил пересмотреть свои литературные установки и всерьёз задумался о Бальзаке, о том, чтобы сделать его своим литературным наставником. Ещё во время учёбы во Франции, слушая своего друга искусствоведа Андрэ Берсоля, занимавшегося исследованием творчества этого писателя, я поражался гениальности Бальзака, масштабности «Человеческой комедии» -произведения, навсегда обессмертившего его. И вот, через семь лет после окончания Тихоокеанской войны, перечитав все сочинения величайшего французского реалиста, я уверился в своём решении - овладеть его художественным методом, стать его последователем и учеником. Поставив перед собой эту задачу, я вошёл в новый этап творчества, отличный от первого». [5, С. 78]
Причиной для обращения писателя к творчеству Бальзака, вероятно, было желание научиться широкому охвату социальной реальности. Мы связываем это с тем, что в японской литературе середины 20 века преобладали произведения, в которых авторы отстранялись от социальных проблем, уходили в себя, описывали лишь то, что непосредственно их окружало, - семью, узкий писательский круг. Японские критики, объединив множество японских авторов в отдельное литературное направление «найко-но сэдай» («интровертное поколение»), констатировали неспособность писателей дать широкий обзор действительности. За примером такового Сэридзава и обратился к «Человеческой комедии». Он хотел осуществить системное описание общества, подобное тому, какое проделал французский писатель по отношению к своим современникам, став «секретарём» и историком своего времени. Кроме того, в творчестве Бальзака Сэридзаву привлекал гуманизм великого француза, его любовь к своим героям. Несомненно, этого не хватало писателям-«интровертам», провозгласившим объектом своего творчества «бессмысленного человека, бессмысленно существующего в бессмысленном обществе». [69, С. 238]
Следует отметить, что в поисках примера любви автора к персонажам и широкого охвата действительности писатель вполне мог бы обратиться к русской литературе. Сам Сэридзава в мемуарах говорит, что в юности увлекался произведениями Достоевского и Толстого. Очевидно, выбор Бальзака на роль наставника в литературе был обусловлен особым отношением Сэридза вы к Франции, где он, по его словам, провёл лучшие годы своей жизни, и к французской литературе, на которую он изначально ориентировался.
Обратимся к высказыванию самого Сэридзавы из лекции, которую автор прочитал в середине 70-х в своём доме-музее (после открытия Дома литературы в Нумацу Сэридзава несколько раз выступал там с лекциями по французской литературе): «Гений этого писателя заключается в его реалистическом способе изображения, в глубине, скрупулёзности его исследования человеческой натуры и в том, что он посредством созданных героев заставляет читателя задумываться, в первую очередь, над самим собой, рассматривать свои поступки через призму общечеловеческой морали и нравственности, неподвластной времени. Однако для меня в творчестве Бальзака всегда было самым важным другое - то, чем многие современные японские авторы, считающие себя последователями Бальзака, пренебрегают, - огромная любовь к людям, которая была внутренней потребностью самого писателя. Она же служила и источником его объективности. Однако это не может быть лишь литературным принципом, этим чувством нужно «дышать», руководствоваться в повседневной жизни, иначе оно никогда не проявится в создаваемом произведении...». [5, С. 90] О литературном методе Бальзака Сэридзава говорил следующее: «Вживаясь в своих персонажей, проникая до самых глубин их души, он одновременно занимает позицию всемогущего Бога и беспристрастного судьи общества».[5,С90]
Религиозно-философское учение Сэридзавы в произведении «Божественная серия»
В настоящей главе мы обратимся к заключительному произведению писателя -восьмитомному собранию «Божественная серия», написанному Сэридзавой в последние восемь лет жизни (1985-1993 гг.). Выше мы уже приводили противоречивые высказывания японских литературоведов об этом собрании.
Это либо восторги, либо ничем не обоснованное абсолютное неприятие, объективной же научной оценки или анализа «Божественной серии» в Японии никогда не делалось. В качестве причины этого японские литературоведы приводят тот аргумент, что собрание является изложением религиозной доктрины и имеет весьма косвенное отношение к художественной литературе. Религиоведы, напротив, видят в нём только художественное произведение, использовать которое в исследовательских целях, по их мнению, также не представляется возможным. На наш взгляд, это произведение — интересный объект для исследования как для тех, так и для других. Для религиоведов — поскольку отражает состояние современного религиозного сознания японцев. Для литературоведов — потому, что, во-первых, является заключительным этапом в творчестве Сэридзавы Кодзиро, а во-вторых, вполне возможно, что оно лежит в основе нового литературного направления в Японии, которое мы условно можем назвать «неодидактизмом» или «неомифологизмом», учитывая специфику направления, выражающуюся в попытке скрестить классические мифы с неким новым мировоззрением.
Сэридзава утверждал, что первые три тома «серии» есть написанное под диктовку Накаямы Мики «Божественное послание», которое Она в свою очередь получила напрямую от Всевышнего, и авторство его в данном случае лишь номинально. Остальные пять томов собрания - литературные сочинения.
По словам писателя, они были созданы им самим, после того как Мики поручила ему проиллюстрировать полученные в откровении истины.
«Божественная серия» должна была состоять из девяти томов, но последняя книга осталась незаконченной из-за смерти писателя. Автор задумывал «серию» как сочинение, состоящее из трёх трилогий:
1 - «божественной»: «Улыбка Бога» («Ками-но хохоэми», 1986); «Любовь Бога» («Ками-но дзиай», 1987); «Замысел Бога» («Ками-но кэйкаку», 1988).
2 - «человеческой»: «Счастье человека», («Нингэн-но кофуку», 1989); «Воля человека» («Нингэн-но иси», 1990); «Жизнь человека» («Нингэн-но сэймэй», 1991).
З — «небесной»: «Мечта природы» («Дайсидзэн-но юмэ», 1992); «Небесный суд» («Ама-но сирабэ», 1993) и ещё одно произведение.
То, что пророчество Сэридзавы осталось незавершённым (последняя книга наверняка должна была представлять собой квинтэссенцию содержания всего сочинения), и то, что послание Мики не было зафиксировано полностью (а это само по себе даёт пространство для воображения как последователей, так и шарлатанов), позволяет с большой долей вероятности предположить, что последний том не замедлит появиться. В пользу предположения говорит и то, что своеобразное мифотворчество, связанное с именами известных писателей, — явление довольно распространённое в стране. В качестве примера тут можно привести «загробное» творчество Мисимы Юкио - это ряд произведений, написанных медиумами якобы под диктовку Мисимы уже после его смерти.
Сложнее предположить, кто станет создателем, точнее, новым пророком, который возьмётся закончить послание Мики и дело жизни Сэридзавы? Сделает ли это медиум, помогавший писателю в создании «Божественной серии», или кто-то другой, будет ли оно написано со слов духа Основательницы или уже со слов духа Сэридзавы - покажет время.
Несмотря на то, что Сэридзава называет первые три тома «серии» «Божественным посланием», написанным со слов Основательницы, эти книги не являются каким-то сводом постулатов или правил. Каждая из них вполне обоснованно может быть названа художественным произведением. Книги содержат привычные компоненты сюжета, своеобразные лирические отступления (беседы со старым вязом).
