Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. ПРЕДПОСЫЛКИ ПОЯВЛЕНИЯ РАССКАЗОВ К. МЭНСФИЛД О ДЕТЯХ
1.1. Биографический источник малой прозы писательницы 18
1.2. Эстешческая основа расскаюв К. Мэнсфилд 42
1.3. Английские рассказы и повести рубежа XIX-XX веков о детстве как собственно литературный фундамент произведений новеллистки 53
Глава 2. МИР ДЕТСТВА В 7ВОРЧЕСI BE К. МЭНСФИЛД
2.1. Ранняя малая проза, на подступах к художес і венному осмыслению проблем детства 76
2.2. Поиск нравственной модели взаимоотношений детей и взрослых в сборниках «Счастье» и другие рассказы», «Пикник» и другие
рассказы» 118
2.3. Итогдуховно-эстешческих исканий зрелой К. Мэнсфилд 167
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 179
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 185
- Биографический источник малой прозы писательницы
- Эстешческая основа расскаюв К. Мэнсфилд
- Ранняя малая проза, на подступах к художес і венному осмыслению проблем детства
Введение к работе
Творчество Кзірин Мэнсфилд (Katherine Mansfield, 1888-1923) - одно из наиболее самобытных явлений в европейской психологической малой прозе первой трети XX века. Fio автор - новозеландка по происхождению, связавшая свою судьбу художника с Великобританией, к концу недолгой жизни приобрела мировую извесіность как новеллист-новатор.
В. Вулф в эссе «Мучительно юнкая душа» утверждала, чю все выдающиеся новеллисты Рвропы «сходятся на том, чю Кэтрин Мэнсфилд как автор коротких рассказов не имеем себе равных» [44, 538]. Её мнение поддерживал У. С. Моэм, счиїавший писательницу родоначальницей английской школы современной психологической новеллы. Если технические приёмы малой прозы XX столе і ия «отличаю і ся от приёмов, которыми пользовались мастера прошлою века, ю это во многом её заслуга», - писал он в сіаіье «Искусство рассказа» [90, 409]. Высоко оценивали достижения Мэнсфилд-художника Д. Г. Лоуренс, Э. М. Форстер, «новые романисты».
Сегодня очевидно, что наряду с Дж. Джойсом, В. Вулф, Э. Боуэн ей принадлежит заслуга утверждения в ашлийской литературе начала XX века, где ірадиционно главенствовал роман, экспериментальной малой прозы, лаконичная и в высшей сіепени ёмкая струкіура которой позволяла исследовать общечеловеческие и акіуальньге проблемы сложной эпохи и порожденного ею человека философски и психологически глубоко и в то же время на уровне предельно конкретною факта.
К. Мэнсфилд вступила в литературу в период активной публикации в Великобритании разнообразных форм малой прозы.
В них, по утверждению 10. Ковалёва, «испьпывались различные варианты решения іех проблем, которые не поддавались разрешению в романе» [71, 546]. Актуальным был вопрос о поисках «положительного начала», коюрое могло бьпь проіивопоставлено очевидному для большинства романисюв начала XX века общее і венному злу.
Поиски шли по разным направлениям. Э. М. Форстер предлаїал современному человеку идти по пути сближения с природой, Г. Уэллс стремился наши гуманистический, блаюродный смысл жизни в разумном и сознательном строительстве будущего, Дж. Конрад утверждал силу человеческого характера в борьбе со сіихией, Г. Честертон искал идеал в жизни ребёнка, трактуемой как есіественное, но уіраченное состояние человечества.
К. Мэнсфилд наряду с Д. Г. Лоуренсом начала поиски «положительного» внутри человека, «в специфических особенностях его сознания, в тёмных и малоизученных ілубинах подсознания» [71, 550], но в отличие от Д. Г. Лоуренса, отвернувшегося от общественно актуальной проблематики, она была социально заишересованным художником.
К. Мэнсфилд ишересовали в человеческой психике те черты, которые являлись продуктом времени, эпохи, среды, ив 10 же время она сюяла в первых рядах литературного движения эпохи, стремившегося найти новые приёмы и методы письма.
Выступив как художник начала XX века, она не удовлетворилась имеющимися достижениями традиционно пишущих новеллисюв и стала реформатором английской новеллы, заложив основы современной психологической школы малой прозы этой страны вместе с Дж. Джойсом, В. Вулф и друїими.
Признанное значительным собратьями по перу оригинальное творчество новеллистки до сих пор педосіагочно изучено наукой о литературе.
Англоязычная критика главным обраюм сосредоточивает внимание на фактах биоі рафии писательницы, повлиявших на формирование её художественного мышления. Таковы работы Э. Фрис ("Katherlne Mansfield: Life and Stories", 1946) [190], Дж. M Марри ("Katherine Mansfield and Other Literary Studies", 1959) [220], А. Бейкер ("Katherine Mansfield. I he Memories of L.M.", 1971) [175], Дж. Мейерса ("Katherine Mansfield. A Biography", 1978)
5 [215], Э. Эльпсрса (" I he Life of Katherine Mansfield", 1980) [172J, К. Гомалин ("К. Mansfield. A Secret Life", 1988) [249].
Мысль о заіадочной личности К. Мэнсфилд и столь же маняще таинственной ее прозе пеоднокрагно подчёркивалась в зарубежном литературоведении. Предпринимавшиеся попьпки осмыслить новеллистику писательницы чаще всего приводили критиков к выводам о непосредственной зависимое і и специфического характера её произведений от личной судьбы, непростой и драмаїичной.
По мнению большинства зарубежных исследователей, нестабильность современного ей мира побуждала писательницу к постоянному поиску духовных опор, уїверждению общечеловеческих ценностей, сіремлению обрести внутреннюю іармонию в неспокойной обстановке начала XX века.
С. Беркман [181], поддерживая мысль Э. Фрис о связи созданных К. Мэнсфилд произведений с обстоятельствами её жизни, подчёркивала, с одной стороны, постоянную устремлённоеіь английской новеллистки к человеческому теплу, а с друїой, - желание оставаться предельно свободной для индивидуального развития. Эю - определяющие особенности существования наиболее тонко чувствующей и смело мыслящей части европейской интеллигенции военной и послевоенной поры.
Привлекая обширные фоіомаїериальї, архивные документы, воспоминания современников писательницы, западные авюры книг о жизни К. Мэнсфилд (Э. Фрис, Дж. Марри, А. Бейкер, Э. Эльперс, Дж. Мейерс, К. Томалин) акцентировали внимание на недополучении ею родительского тепла в детстве, её напряжённых поисках самой себя в молодости, непросюм обретении призвания и мудрое і и, мужественном противостоянии унынию, болезни, ранней смерти.
Несмотря на явно преобладающий ишерес зарубежных иселедоваїелей к К. Мэнсфилд-человеку, к её личным привязанностям и неприятиям, начиная с 1950-х годов, преимущественно в англоязычном
литературоведении, появляется ряд работ, в которых предпринимаются попытки вдумчивого изучения малой прозы писательницы.
Заслуживаю і внимания исследования С. Беркман ("{Catherine Mansfield. A Critical Study", 1951) 1181 J, H. Хормасыо ("Katherine Mansfield", 1967) [199], Дж. Фута ("The Hdwardiani/m of Katherine Mansfield", 1969) [189], С. Хэнкина ("Katherine Mansfield and Her Confessional Stories", 1983) [195], Дж. Бодди ("Katherine Mansfield I he Women and the Writer", 1988) [182], где указан главный обьекі мэнсфилдовского интереса - современный человек с его глубинными внутренними конфликтами, представленный в разнообразных отношениях с миром - быювых, семейных, бьпийных.
Большой иніерес для исследователей жизни и творчества писательницы, а также для рядового читателя представляют рабо і ы Дж. М. Марри ("Katherine Mansfield and Other Literary Studies", 1959 [220] и другие), его воспоминания о К Мэнсфилд-человеке, писательнице, супруїе. Он стремился вьісіупиіь как лиіераіурньїй критик, представить специфические качества таланта К. Мэнсфилд, её место в современном литературном контексте, но не создаїь иамяїник юй, кою любил и потерял. Согласно Дж. М. Марри, опыт личной жизни - самый существенный компонент её произведений.
Анализ оїдельньїх содержа і ел ьных сюрон іворчества английской писательницы актуализируется в исследовании С. Беркман "Katherine Mansfield. A Critical Study" [181]. Харакіеризуя К. Мэнсфилд как женщину независимую и наряду с тем обладавшую чрезвычайно чувствительным характером, автор подчеркиваеі сіремление художницы к утверждению в человеке самобышых начал, её сожаление об отсутствии в современном обществе условий для этого, безжалостность новеллистки к утратившим индивидуальность іероям - и мужчинам, и женщинам. Лишь к детям, лишённым пороков взрослых, желающим выявления своего подлинного «я» и приятия его друї ими, К. Мэнсфилд проявляла особую теплоту.
Эта исследоваїельница, как и А. Бейкер, акценіирует внимание на творческих связях английской новеллистки, в частносіи, на сравнении художественных методов К. Мэнсфилд и Дж. Джойса, экспериментаторов в малой прозе. По её мнению, в отличие от Дж. Джойса с его пристальным вниманием к внешней ситуации, в которой проявляет себя герой, К. Мэнсфилд всегда ставила в центр произведения человека с его внутренними переживаниями.
Не отрицая творческой связи мэнсфилдовскою наследия с чеховскими традициями, С Беркман подчёркивает самосюятельность художественного мышления английской писательницы. А. П. Чехов, полагает эта исследоваїельница, лишь стимулировал и подтверждал жизнеспособность её собственной, постепенно складывающейся концепции искусства.
Кроме того, по мнению С. Беркман, влияние на новеллистику К. Мэнсфилд оказали европейские поэты-романтики, большие мастера русского романа (Ф. М. Досюевский, И. С. Туріенев, Л. Н. Толстой), блумсберийцы, ю есіь истоки ориіинальной прозы английской писательницы выводятся не только из реалистического наследия её предшественников и современников. Опоры более широкие.
В 1960-е юды западноевропейское литераіуроведение наиболее глубоко начинает ишересоваїься дневниками и письмами писательницы. Они становятся непосредственным источником для размышлений над своеобразием места мэнсфилдовского наследия в мировой литературе.
Так, М Вилли в одной из глав своей книги "Three Woman Diarists" [253], посвященной предсіавиїельницам малой прозы, на основании анализа дневников пишеї о К. Мэнсфилд как о бесконечно очарованной жизнью натуре, восхищающейся в окружающем «теми маленькими, ежедневными происшествиями, юмористическими, патетическими или причудливыми, которые становятся литературным материалом для автора...» [253, 34].
Центральным и наиболее ценным в работе данною учёного становится утверждение о юм, что именно на страницах дневников шлифовалось
8 масіерсіво К. Мэнсфилд-художника слова, стремящегося писать «глубоко, значительно» [253, 36J.
В монографии Н. Хормасью "Katherine Mansfield" [199], написанной на основе анализа писем новеллистки, выдвинуіьі предположения о причинах, заставивших её странствоваїь по Бвропе. Среди них - попытки обрести кажущуюся утраченной в хаотичном мире начала XX столетия жизненную энергию, поиски творческого вдохновения и внутреннего успокоения, возможность снова, как в далёком детстве, почувствовать себя ребёнком, укрывающимся в мире ещё не познанного. В окружении представшего перед К. Мэпсфилд прошлого и настоящего мировой культуры и исюрии она чувствовала, что и её пребывание на земле в качесіве писателя не лишено смысла. Совершаемые поездки обогащали писательницу и в іворческом плане, предоставляя для осмысления животрепещущие темы и проблемы времени, делали её более духовно зрелой и, наконец, дали возможное і ь по-иному, с более гуманных позиций подойти к оценке своею новозеландского детства.
Н. Хормасью стреми іся вілядеться К. Мэнсфилд-человека, чтобы понять её как иисаіельницу «Её письмо имеет поэтические качества, и з го показьіваеі, чю она подлинный лиіераіурньїй эксперимент і op.. [199, 94] Английский рассказ вечно будет обязан К. Мэнсфилд и А. Коппарду, которые освободили его 01 рабспза прозаической унылости, іяжело нагруженных метафор, инфантилизма, романтической фашазии. Рассказ получил новую жизнь» [199, 101].
Н. Хормасью высказал предположение о «преднамеренности» автобиографическою характера её произведений. Новая Зеландия сіала «микромиром английской писаіельницьі, её своеобразным alter ego, зеркалом её космоса» [199,47].
Определённый вклад в изучение истоков творчества английской новеллистки внесла работа Дж. Фута "Ihe edwardianizm of К. Mansfield" [189]. В ней воссоздаеіся духовная атмосфера эдвардианства,
9 формировавшего художсс і венное мышление К. Мэнсфилд, нетривиальность этого мышления, «знание человека ... зоркое і ь к нюансированности чувств» [189, 5] и умение оценивать важное і ь кажущихся пусі яков.
С. Хэнкин в своей работе "К. Mansfield and her confessional stories" [195] через осмысление жизненною пути писаіельницьі пьітаеіся постичь психологические аспекты многих её рассказов. Ощущение «отодвинутое ги», острое чувство одиночества, счиїаеі этот учёный, преследовали повеллистку всю жизнь, и эта эмоциональная неусіроенность определила особый элегический харакіер произведений писательницы.
В конце 1980-х годов вышла книга Дж. Бодди "К. Mansfield. The Woman and the Writer" [182], автор коюрой пишет о непростой прозе новеллистки, подчёркивает безграничное і ь её интеллектуальной любознаїельности и безусловную одарённость как художника слова.
Дж. Бодди одна из первых в зарубежном литераіуроведении попыталась определить причины бегства К. Мэнсфилд о і реальности в мир фантазий и светлых надежд, связав их, главным образом, с недостатком родительской любви в деісгве и упорным противостоянием болезни в зрелые годы. И этой же причиной, по мнению исследоваїельницьі, обусловлено экспериментаторе і во английской новеллистки в литературе, её стремление к широкому познанию не сюлько внешней стороны жизни, сколько многим невидимой, проіивостоящей серости, свепюй, наполненной музыкой и счастьем.
В одно время с работой Дж. Бодди вышла в свет книга М. Уильяме "Six Women Novelists: Olive Schreiner, Edith Wharton, F. M. Mayor, Katherine Mansfield, Dorothy L., Sayers, Antonia White" [252]. Включение имени К. Мэнсфилд-новеллистки в ряд авторов большой эпической прозы было бы необоснованным, если бы не оговорка о том, чю все названные ею писательницы - яркие предсіавиїельницьі «женской прозы» XX века, претендовавшие на своё слово в современной лиіераіуре.
В работах конца 1980-х - начала 1990-х годов (Hanson, С. Short Stories and Short Fictions, 1985 [196]; Head, D. Ihe Modernist Short Story. A Study in Theory and Practice, 1994 [197]) іворчесіво К. Мэнсфилд связьпзаеіся, главным образом, с эстетическим влиянием на неё символизма, что представляє іся спорным.
Дж. Вудз в своём исследовании "A Cross Cultural Link Between Russia and New Zealand. K. Mansfield and Russian" [43] и в изданной позже книге "The Russian World of К. Mansfield" [254] впервые в аниюязычном литературоведении сделала предметом изучения различные литературные контакты английской новеллистки с русскими писаіелями (И. С. Гуріеневьш, А. П. Чеховым, Л. Н. Толстым, Ф. И. Достоевским), ибо прежде внимание обращалось на творческое преломление чеховских традиций в её художественной пракіике.
Особое признание творчество К. Мэнсфилд получило во Франции -стране, в которой не раз бывала ашлийская писаіельница и где ей суждено было закончить свой жизненный путь.
В 1930-х - 1940-х юдах во Франции издавались работы Ф. Карко (Souvenirs sur Katherine Mansfield. Paris, 1934 [184]), Э. Арньё (De Marie de France a Katherine Mansfield. Paris, 1937 [198]), О. Леноэля (I a Vocation de Katherine Mansfield. Paris, 1946 [208]), P. Мэрлена (Le Drame secret de Katherine Mansfield. Paris, 1950 [214J) о жизни и художественной практике К.Мэнсфилд Именно французы предсіавили новеллистку очаровывающим мистическим духом поэтом, разглядели нечто деіское в её характере, увидели творческие кошакты К. Мэнсфилд со своей литературой психологическою плана.
Таким образом, западные лиіераіуроведьі склонны настаивать на оригинальности наследия английскою мастера малых форм, который, іем не менее, учитывал опыт лучших психологов мира, но часто в работах данных учёных мысль эта заявляє і ся скорее эмоционально, чем доказательно.
В отечественном литературоведении впервые имя К. Мэнсфилд упоминается в связи с изучением влияния А. II. Чехова на анілийскую литераіуру в работах С. Я. Фрадкиной «Чехов и его влияние на английскую лиіературу» (1946) [139], а затем - Г. А. Пучковой «Английский рассказ первой треш XX века и традиции А. П Чехова» (1966) [103].
Автор первою из названных исследований іворческую и мировоззренческую эволюцию новеллистки ставит в прямую зависимое і ь от традиций русского классика, вьісказьіваеі мнение об автобиографичности ряда произведений и дает сопоставительный анализ чеховских и мэнсфилдовских образцов малой прозы, подчеркивая вюричность произведений К. Мэнсфилд.
В исследовании Г. А. Пучковой рассказы писательницы, о і меченные приобщением к художественной пракшке русского писателя, были введены в контекст английской прозы XX века (А. Коппард, Г. Бейтс, Э. М. Форстер, Дж. Конрад, Р. Л. Стивенсон). Под влиянием А. П. Чехова, по мнению Г. А. Пучковой, К. Мэнсфилд становится писательницей-реалисткой в полном смысле эюю слова. Блаюдаря творческому ученичеству новеллист ка «не впала ни в модернистский «психологизм», ни в упрощённость, ни в ложную «утончённость» [103, 15]. Эти выводы исследовательницы явно упрощают художественную суть прозы К. Мэнсфилд.
Социологичность обеих диссеріаций объясняется временем их написания, они исключают или недооценивают нереалистические влияния на творчество английской писательницы.
Малую прозу К. Мэнсфилд в отечественном литературоведении «открыла» русскоязычному читателю М. А. Шерешевская. В диссертации «Рассказы К. Мэнсфилд» (1956) [156] она пишет о заслуге писательницы в открытии новых гори зон юв для английской новеллы в 20-е годы XX века, в утверждении іуманистическою пафоса, родственною А. П. Чехову.
12 М. А. Шерешевская называет имя К Мэнсфилд первым в ряду iex английских новеллистов XX века (А. Копнард, Г. Бейіс), которые изображали в своих произведениях «правду жизни» просіьіх англичан и чей художесівенный меюд формировался под влиянием чеховских традиций. Исследоваїельница говори і о победе социально-критического реализма над нетрадиционными тенденциями в позднем творчесіве автора английских рассказов.
В конце 1960-х - начале 1970-х юдов отечественное литературоведение пополнилось исследованиями М. М. Янсон и Е. К. Мельниченко, которые акцентировали внимание на сшлистических особенностях мэнсфилдовских рассказов.
М. М. Янсон в диссертации «Проблемы стиля зрелых рассказов К. Мэнсфилд и её взгляды на лиіературное масіерство» (1967) [168] делает выводы о сложности мэнсфилдовского видения мира и особом изображении ею действиїельности средствами искусства: «Все особенное і и с шля К. Мэнсфилд направлены именно на то, чтобы пересоздавать не внешние проявления предмета, а его более глубокую увиденную автором суть» [168, 34]. Однако, по мнению М. М. Янсон, писательнице недоставало творческой «универсальности», то есіь умения раскрыть мноюобразные проявления жизни, её сложноеіь. С точки зрения исследовательницы, произведения К. Мэнсфилд почти лишены внимания к историческим событиям своего времени: «...Жизнь обрекла ее на изолированное существование, и она не могла достичь і от всеобъемлющею оіражения жизни, к которому стремилась» [168, 35J.
М. М. Янсон поддерживав і мнение ряда предсіавителей западного литературоведения (С. Беркман, С. Дели, М. Вилли) о і ом, что в конце своей жизни английская новеллистка сюяла на пути новых творческих открьпий, не успев их реализовать из-за болезни и ранней смерти.
Е. К. Мельниченко в диссеріационном исследовании «Особенности индивидуал ьно-художесі венного с шля К. Мэнсфилд» (1970) [87], используя
метод лингвостилистического анализа, выделяет средства, являющиеся констнгными харакіерисіиками индивидуально-художес і венного стиля писательницы. К ним Е. К. Мельниченко, в частное і и, относит несобственно-прямую речь в ее основных разновидностях (изображённая речь, образ непосредственною восприятия), а іакже лексико-фразеолоіические приёмы.
Одним из последних обращений к творчеству английской писательницы в отечественном литературоведении стала работа Н. А. Цветковой «Особенности малого жанра в іворчесіве Кэтрин Мэнсфилд» (2006) [150]. Автор диссертации представила анализ ряда произведений новеллистки, определила их жанровую принадлежность, уточнила особенности интертексгуальных связей рассказов К. Мэнсфилд и А. П. Чехова, но обошла молчанием творческие контакты писательницы с блумсберийцами.
Во всех отечественных исследованиях в центре внимания оказьіваеіся эволюция творчества К Мэнсфилд в сторону реализма под решающим воздействием эстетики и мировоззрения А. П. Чехова. Модернистские искания писательницы при этом учёными недооцениваются. Авторы работ единодушны в признании К. Мэнсфилд-новеллистки новатором ашлийской психологической прозы XX века, но о специфике этого новаторе іва говорят весьма лаконично.
В ряде моної рафий оіечественньїх литера і уроведов об англоязычной малой прозе 01 дельные главы посвящены іворчесіву К. Мэнсфилд. Их авторы, используя гиполої ический метод анализа, заостряют внимание, главным образом, на стилистических особенное і ях её прозы.
Гак, В. А. Кухаренко в своей работе «Интерпретация текста» (1988) [77] рассматривает использование новеллиегкой образных сравнений.
Интересны высказывания автора монографии «Английский рассказ, конец XIX - начало XX века. Проблемы типологии и поэтики» (1991) [31] А. А. Бурцева о средствах косвенной характерне і ики героев в рассказах
14 писательницы. Среди них он выделяет многозначное і ь детали, пейзажных зарисовок, портретных характерне і ик.
Исследователь говорит и о «проникновенном анализе детской психологии» [31, 277] в произведениях писаіельницьі, но, к сожалению, только ограничивается л им замечанием.
В отличие от некоторых зарубежных иселедоваїелей (С. Беркман, Н. Хормасью) зют представиїель оіечественного литераіуроведения не ставит К. Мэнсфилд в вину ограниченное і ь масштабов изображения в её рассказах, справедливо считая, что собышя частной жизни героев «объективно выступают как проявления ... общественного бытия» [31, 289].
За отсуїствием в русскоязычном литературоведении специальных монографических исследований по пюрчесгву К. Мэнсфилд, вопросы, затронутые в отдельных главах книг названных авторов, в определенной мере представили современным читаїелям особенности іворчесгва лой
НОВЄЛЛИСІКИ.
Заслуживаю і внимания наблюдения за прозой К. Мэнсфилд Л. Володарской [17], И. М. Катарского [3], А. Машинян [84], помещённые в качестве предисловий и послесловий к различным изданиям рассказов писательницы, но и они не дают исчерпывающей информации о специфике художественного мышления новеллистки-новатора.
В последние годы не утихает интерес литературоведов к наследию К. Мэнсфилд, о чём свидеіельсівуют материалы международных научных конференций («XVIII научная конференция по изучению Австралии и Океании» (1987), «Концепт сіранствия в мировой литературе» (2005), «Английская литература в кошексте мирового литературною процесса» (2005)).
Тем не менее, говорить о полноіе изучения творческою наследия К. Мэнсфилд сегодня преждевременно.
На наш взгляд, остаётся недостаточно исследованным ряд аспектов творчества новеллистки. К ним можно отнести:
- особенное і и восприятия К. Мэнсфилд европейских философско-
эстетических идей её времени, ставших базовыми для её произведений;
специфику связи художественной пракіики ашлийской новеллистки с неклассическими художес і венными направлениями конца XIX - начала XX века;
жанровые модификации её малой прозы;
- самобытность воссоздания поры детства в рассказах К. Мэнсфилд.
Цель диссеріации - выявить своеобразие художественного мышления
К. Мэнсфилд в малой прозе о детях, раскрыть созданный ею мир детства, обозначить его место в нравственно-эстсчических исканиях писаіельницьі. Эта цель определяет конкретные задачи исследования:
1. Систематизировать выраженные в письмах и дневниковых записях
взгляды писательницы на её новозеландское де їство и на проблемы,
встающие перед де іьми.
Определить не учіенньїе отечественными исследователями литературные традиции, на коюрые опиралась К. Мэнсфилд, изображая внутреннюю жизнь героев.
Осмыслить вклад писаіельницьі в разрабоїку проблемаїики и поэтики, актуальных для прозы XX века о детях.
4. Раскрыть жанровые доминанты произведений К. Мэнсфилд-
новеллистки разных этапов творчества
Актуальность данной работы обусловлена незатихающим интересом современною литературоведения к английскому новеллистическому жанру, изученному в меньшей мере, чем романные формы, а іакже необходимостью включения новаторской психолоіической малой прозы К. Мэнсфилд в контексі английской лиіературьі рубежа веков о детях.
Научная новизна исследования заключается в том, что творчество К. Мэнсфилд о детях, несмоіря на обилие посвященной писательнице критической литературы, впервые рассмаїриваеіся в единстве мировоззренческого, социально-психологического и художественного
аспектов. В диссертации впервые представляется на русском языке ряд ее писем и дневниковых записей, связанных с темой детства.
Объект исследования - творчество К. Мэнсфилд о детях в литературном контексте ее времени.
Предмет диссертации - мир де їства, воссозданный в пяти сборниках рассказов новеллисіки: «В немецком пансионе» ("In a German Pension", 1911), «Счастье» и другие рассказы» ("Bliss and other stories", 1920), «Пикник» и друїие рассказы» ("The Garden Party and other stories", 1922), «Гнездо юлубки» и другие рассказы» ("Ihe Dove's Nest and other stories", 1923), «Нечто детское» и другие рассказы» ("Something Childish and other stories", 1924).
Содержание понятия «мир детства» в работе подразумеваеі специфику изображения способа общения ребенка с самим собой и с миром. Предполагается анализ проблематики, организации повествования, хронотопа, композиции сюжета и образов, стиля.
Теореіическим фундамешом диссертации являются ірудьі видных западных исследователей в обласш малой прозы Г. Бейіса, Т. Бичкрофіа, Г. Кэнби, И. Олбрайї, Л. Уолтера, Д. Хэда. Изучены работы и отечественных учёных, осмыслявших вопросы общей іеории литературы (М. М. Бахтин, Ю. Б. Борев, М. М Гиршман, Л. Б. Есин, Л. М. Левидов, Н. Л. Лейдерман, Б. А. Успенский, В. К. Хализев, М. Б. Храпченко, А. Я. Эсалнек), жанра (С. Антонов, А. А. Бурцев, Ю. Ковалёв, Н. П. Утехин, Л. В. Чернец) и поэтики (А. 11. Веселовский, Б. Галанов, Л. О. Гинзбург, Ю. М. Лотман, В. П. Скобелев)
Методологическая основа диссеріационной работы - сочеіание системного и сравнительно-шпологического методов исследования.
Результаты её могу і быть использованы в спецкурсах но зарубежной литературе на филолої ических факультетах вузов и в старших классах гуманитарною профиля средних школ.
Фраіменгьі диссертации обсуждались на заседаниях кафедры литературы, іеории и методики обучения литературе Орского гуманиіарно-технологическою инсштута (филиала) юсударсівенного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Оренбуріский государственный университет».
Результаты исследования стали материалом для публикаций в сборниках научных ірудов Бийскою педагогического государственного университета, Вятского государственного гуманитарною университета, Уральского государственного педагоіическою университета и для ряда докладов на международных научных конференциях в Самаре (2004), Москве (2005, 2006), Рязани (2005), Великом Иовюроде (2006), а также на всероссийских научно-практических конференциях в Екатеринбург (2004, 2005), Орске (2006).
Биографический источник малой прозы писательницы
Понять отмеченную большой долей субъекшвизма малую прозу К. Мэнсфилд невозможно без её рашышлений о детсіве. Их очень много в письмах, дневнике, записных книжках новеллистки, относящихся к разным годам её человеческого и творческого становления.
«Мои серьёзные рассказы никогда не принесут мне ничего особенного, но мои «детские» истории - это ю, в чём я нашла свое место» [241, 95J (Перевод Е. В. Чеботаевой), - іак однажды написала о себе английская новеллистка.
«Звёздный час» писательницы, долго искавшей собственный путь в искусстве, пришёл, когда она узнала, что наборщик текста, готовивший к публикации её «Прелюдию», воскликнул, читая книіу: «Боже, эти дети настоящие!» [201, 10J. Это был отзыв о ней «нелигератора», и его К. Мэнсфилд предпочла последующему признанию культуролоюв и критиков.
Точка зрения читателей «становилась всё более значимой и позже, когда после публикации рассказа «Счасчье» она стала получать мною писем от ... людей, которым нравилось созданное ею, а больше всего - девочка Кэзи...» [201, 11]. Писательница чувствовала ответственность перед читателями, именно «им она должна была творить правду...» [201, 11]. Вот почему, став признанным мас і ером малой прозы, К. Мэнсфилд на сіраницах многих произведений воскрешала хорошо знакомый мир своего детства и юности, связанный с Новой Зеландией.
«Детство и детские черіьі в её взрослом поведении - это то, что, - как замечает исследователь С. Хэнкин, - лейтмотивом проходит через все её произведения» [195, 9]. К. Мэнсфилд с самого начала творчесіва ценила опыт прошлого. Она утверждала. «Автор должен изображать знакомую жизнь, чтобы найти в ней сокровища ... Если мы пишем о том, чю нас особенно задевает, го другие люди примеряі это на себя и поймут...» [241, 67] (Перевод Е. В. Чеботаевой).
Воскрешая своё де їство в письмах и дневнике, новеллисіка сіремилась глубоко осмьіслиіь проблемы детей, универсально предсіавить свои размышления об этой поре, определи і ь место детства в человеческой судьбе.
К размышлению над пережиіьім в детстве К. Мэнсфилд обратилась в первые годы пребывания вдали от родины, когда неприятности в её личной жизни стали особенно тяюстными. Это было связано с долгой неустроенностью собственной семейной жизни, потерей ребёнка, непростотой отношений с Дж. Марри, человеком, с коюрым она была по-разному связана многие годы, и его друюм - французским писателем и критиком Фр. Карко.
Нестабильность жизни новелл истки породила сірастное желание обрести уюшый дом, семью, верных друзей. Воспоминания о детсіве, іде, как казалось іеперь, всё это было, с і ал и опорой, давшей силы пережить многочисленные невзгоды.
Военные события 1914-1918 іодов утвердили писательницу на позиции пристальною всматривания в её новозеландское деіство. Лиіерагурньїй критик и издаїель Дж. Марри, впоследствии муж К. Мэнсфилд, писал, что в этот период её «память стала возвращаться к раннему детству как к жизни, которая ... не была испорчена механической цивилизацией, породившей войну» [201, 10]. Эта война с сё бессмысленной жестокостью ворвалась в жизнь К. Мэнсфилд 7 окіября 1915 года вместе с гибелью во Франции на учениях её младшего брата Лесли (1894 - 1915) о і взорвавшейся в руке гранаты.
Личная трагедия заставила К Мэнсфилд вглядеться в происходящее вокруг и осознать глубину несчастья друїих людей. Более всего новеллисіку потрясали наблюдения за деїьми, в те неспокойные дни не вписывавшимися в царящее вокруг безумие. Находясь во Франции, она писала о своих впечатлениях от увиденного: «Маленькие дети ... как будто мечтали о чём-то. Одна ... девочка в течение всей поездки держала на руках коїенка. А ... мальчик, чьи родители были убиты, нёс закутанную в плаюк куклу» [241, 89] (Перевод R. В. Чебоїаевой).
Дж. Марри назвал смерть младшего брата К. Мэнсфилд «случаем полного переворота» [219, 11J жизненных ценное і ей писательницы. На место оставшихся с юности категоричности в оценке близких и ожесточённости пришла мудрая любовь, ставшая высшей ценностью и определившая дальнейший жизненный и творческий путь новеллистки. Для этой новой К. Мэнсфилд младший бра і, долго считавшийся соперником в любви родителей, стал символом «тою мира невинности, правды и красоты, которые только и достойны любви» [219, 12].
Новая Зеландия стала необычайно притягаїельиой для писательницы. Все неприятное, чіо было связано с прожитыми на родине годами и что долго оценивалось по-юношески максималисгично, отошло на второй план. Была забыта и детская ревность к Лесли, котрою особенно любили в родительской семье как единственного сына и наследника дела отца.
Теперь писательница воскрешала в памяти всё то, что было дорого её брату. В своём дневнике новеллистка писала: «Единственно возможная ценность для меня - это воспоминания о том, что ... случалось, когда он был жив ... Я слышу ею голос в деревьях и цветах, в запахах, в свете и ієни ... Я чувствую свой долг в том, чтобы рассказаіь вам ... о прекрасном времени, когда мы оба жили» [201, 37] (Перевод F В. Чеботаевой).
Эстешческая основа расскаюв К. Мэнсфилд
Раскрьпь значимость де і ской поры в человеческой жизни, взглянуть на ребёнка как на нравственную модель человека, осмыслить проблемы детства как часть общечеловеческих К. Мэнсфилд помогло обращение к сокровищнице культурного опыта мира.
Новеллистка не была профессиональным писателем-философом. Подобно многим английским художникам она не любила теоретизировать. Однако, желая найти своё место в лиіературе и приобщаясь к содержанию эстетической полемики между современными писателями-традиционалистами и новаторами, она вынуждена была выноси і ь оценки тем явлениям искусства, с которыми сталкивалась с самого начала своего творческого пути.
Первые литературные увлечения К. Мэнсфилд были связаны с поэзией, явный иніерес к которой проявился при обучении в школе Карори. Уже с шести лет она с удовольствием заучивала наизусіь стихотворные произведения, вероятно, уже югда привлечённая богатыми возможностями лирики в передаче чувств и настроении героев.
Несмотря на ранний интерес ГС Мэнсфилд к лирике первый её публичный успех был связан с рассказами, написанными в 1899 году для журнала, издававшегося в средней школе Уэллинпона. Однако первые юмористические истории Кэтрин не были оценены высоко и особой популярностью не пользовались.
Это не остановило К. Мэнсфилд, и она продолжала пробы пера в Королевском колледже, где была редактором литературного журнала, для которою написала ещё несколько произведений. Большинсіво из них -яркие воспоминания детства. Мир этих историй - свободная стихия, яркая, пестреющая сочными красками, а воображение автора по-юношески романтично.
Позже в поэтических опытах преобладающим стало чувство одиночесіва лирического іероя. Дневник ее свидетельствует, что иніерес К. Мэнсфилд к поэзии не угасал никоіда, это позволило ей стать создателем лирической малой прозы.
С юности К. Мэнсфилд испытывала притягательность произведений поэтов-романтиков У. Вордсворта, П Шелли, Дж. Киїса, С. Колриджа (которых впоследствии она связывала «золотой нитью» [233, 85] с У. Шекпиром, благодаря кому смогла полюбить «трудный», но «богатый» и «яркий» [233, 77] английский язык), прерафаэлитов и эстета О. Уайльда. Выступая их «подмастерьем», К. Мэнсфилд реализовала собственное стремление к свободе творчества, іягоіение к прекрасному в противовес рутинно обыденному, утверждала важность синтеза искусств в современной литературе, защищала неіривиальносіь мышления. У них она училась богатым возможное і ям лирики в передаче эмоций.
Регулярные литературные вечера, на которые в доме профессора-эстета Лондонского колледжа Уоліера Рипимана собирались многие его ученицы, усиливали неподдельный интерес іворчески одарённой девочки к О. Уайльду - человеку, чьи яркие, оригинальные и дерзкие для викторианского времени заявления о жизни и искусстве оказались в какой-то мере сходными с её собственными размышлениями об окружающем. Парадоксальные суждения знаменитого ирландца К. Мэнсфилд имела привычку записывать и знала наизусть.
В родительском доме в Новой Зеландии Кзірин, подражая О. Уайльду и его последователям, создала вокруї себя «царе і во» красоты, превратив свою комнату в маленькое «произведение искусе і ва»: окна всегда были плотно закрыты шторами, отгораживая начинающую писательницу от прозаического мира, царил іаинственньїй, очаровательный полумрак. В углу комнаты стояла виолончель, а в напольных вазах всегда были свежие цветы, наполнявшие спальню своим ароматом.
В эюй комнате К. Мэнсфилд писала рассказы, думала над книгами своих европейских современников, без влияния которых молодая новозеландская лиіература, по ее мнению, не могла иметь перспектив развития. По словам Л. Володарской, «К. Мэнсфилд росла в то время, когда понятия «новозеландская литература» ещё не сущеспювало ... не было ни одного литературного журнала, ... а ... в немногих выходящих в свет произведениях воспевались, как правило, экзотические красоты местной природы, благородные белые рыцари, прелестные маорийские принцессы и ... трудолюбие фермеров» [17, 10]. Книг в Новой Зеландии печаталось ничтожно мало. Духовная жизнь граждан этой страны во второй половине XIX столетия и на рубеже веков нуждалась в совершенствовании.
Ранняя малая проза, на подступах к художес і венному осмыслению проблем детства
Первые опубликованные в серьёзных периодических изданиях прозаические произведения К. Мзнсфилд о і нося і ся к началу XX века, к периоду её вторичного приезда в столицу Великобритании.
Вырвавшись из тяготившею её будничностью и косностью новозеландского бытия, двадцатилетняя девушка попыталась жиіь по-иному, не опираясь на опыт взрослых, ночі и без материальной поддержки родных и скоро убедилась в і ом, что реальная жизнь в Лондоне далека от её юношеских грез о мире «интеллекіуальной свободы».
Быювая неустроенноеіь, ранняя беременносіь, неудачные попытки быстро реализован, свои творческие замыслы не утвердили начинающую писаіельницу на позициях прекраснодушного оптимизма. Поспешное и почти сразу не оправдавшее возложенных на него надежд замужество К. Мэнсфилд стало следствием поисков выхода и з неблагоприятных жи шейных обстоятельсів.
В 1908 тду она написала рассказ «Усталость Розабел» ("The liredness of Rosabel"), предвосхиіивший проблема і ику последующей её малой прозы. Сегодня он прочитывается как художесівенно оформленный дневник, в ко юром воссоздавалось ощущение неблагосклонности судьбы к мечтательной девушке, оказавшейся в ашосфере, далёкой о і её желаний. Уже название этого произведения обнаруживаем первые попьпки К. Мэнсфилд в малом вместить универсальное, на примере одного эпизода из жизни продавщицы дамских шляпок представиїь сущность бытия многих тружениц Hci-Энда.
Ведущим мотивом этою рассказа становится ус і алое і ь і ой, что носит имя Розабел (с французскою rose belle - «прекрасная роза»). Роза у разных народов, как известно, цветок, символизирующий женщину вообще. У древних греков это цветок богини Афродиты, олицеїворяющий сердечно возвышенную, нежную любовь. Но роза и символ хрупкости, уязвимости, эфемерности. А это значит, что, именуя і ероиню, писательница намекала на неоднозначную её сущность и выявляла сочувственное и немного ироничное отношение к ней.
Форма, которую избираеі для своею рассказа К. Мэнсфилд, роднит её с писаіелями-модернистами, придававшими большое значение роли сознательных и подсознаїельньїх начал в жизни человека, а потому широко использовавшими возможности внутреннею монолоіа, передающего неупорядоченный поюк эмоции и впечатлений. Именно внутренний монолог Розабел знакомит читателей с ее жизнью и іеми нехитрыми грёзами, воплотить которые в жизнь ей не дано.
После іяжелого трудового дня Розабел возвращается в переполненном омнибусе в своё скромное жилище, о бедносіи которого свидетельствует убогая обсіановка, отсутствие воды в умывальнике, растрескавшаяся эмаль таза, о край которого девушка обдирає і подбородок. Перед сном она вспоминает уходящий день, пытаясь отыскать в прошедшем нечто яркое, оставившее сильное впечатление її им необычным оказьіваеіся для Розабел встреча в магазине с красивой молодой парой, долго и придирчиво выбиравшей дорогую шляпку для девушки.
Обладая ромашической душой, героиня наполняет обыденную ситуацию своеобразной поэзией, возвышая и идеализируя ее участников. При этом в «выстраивании воздушных замков» она опирается на образность бульварного романа Виктории Кросс «Анна Ломбард». Некоторые эпизоды из него отпечатались в сознании Розабел, когда она бросила взгляд на книгу, с увлечением читавшуюся девушкой, сидящей рядом с ней в омнибусе: "She could not see very clearly; it was something about a hot, voluptuous night, a band playing and a girl with lovely, white shoulders" [13, 137J. («Насколько Розабел могла понять, речь шла о жаркой сладосіраспюй ночи, звуках музыки и девушке с прекрасными белыми плечами» [16, 2]. Перевод Н. Рахмановой) В состоянии полусна, уже дома, Розабел, воображает себя героиней красивой истории, где есть прекрасный принц, іреиешьіе отношения, подлинная любовь.
Развиїию воображаемого чувсіва сопутствует музыка. Сначала она возбуждает как вино, затем захватывает обоих и, наконец, сопровождает сладострастную ночь.
Интересно то, как работает воображение іероини млісфилдовского рассказа. В маїазине, куда приходи і молодой человек со своей невесюй, Розабел, зачарованная их красо і ой, представляет себя сначала на месте девушки, ко юрой завидует. Затем дома, вечером, перед сном, она почти целиком отдается игре воображения, перенося себя и Гарри на мес і о героев романа В. Кросс. Сначала отдельными момешами, ибо её сознание ещё бодрствует, Розабел как бы иримеряеі к себе ситуацию. «Воі это жизнь!» [16, 5] - думает она. А затем сфера грёз расширяеіся, и возникает полная красо 1Ы, света и радости картина её воображения.
Драматичным оказьіваеіся возвращение из мира фантазий в реальность. Она даже в момент наивысшего всплеска воображения удерживает героиню. Связьіваеі две сферы усталость: "But she became very tired. Harry took her home, and came in with her for just one moment. I he fire was out in the drawing-room, but the sleepy maid waited for her in her boudoir. She took off her cloak, dismissed the servant, and went over to the fire-place, and stood peeling off her gloves; the firelight shone on her hair, Harry came across the room and caught her in his arms - "Rosabel, Rosabel, Rosabel..." Oh, the haven of those arms, and she was very tired. (The real Rosabel, the girl crouched on the floor in the dark, laughed aloud, and put her hand up to her hot mouth.) [13, 141] («Но она очень устала Гарри отвозит её домой и заходи і к ней - юлько на одну минуїку. В і осі иной неї оі ня, но сонная горничная ждет ее в будуаре. Она сбрасывает бальную накидку, отпускает горничную и, стоя у камина, снимает перчатки; пламя играет в её волосах, и Гарри подходит и обнимает её: «Розабел, Розабел...». О, как покойно в его объятиях, а она так устала. (Настоящая Розабел прикорнула на полу в темноте, засмеялась вслух и іут же шкала себе юрячий рот рукой.)» [ 16, 6] І Іеревод 11. Рахмановой)
