Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Человек и способы его изображения в вортицизме У. Льюиса (деятельность журнала "Бласт") 20
1.1 . Очерк жизни и творчества У. Льюиса 20
1.2. Вортицизм: краткая характеристика 30
1.3. Человек и личность; личность как художник - философский аспект 34
1.4. Человек как объект презентации в вортицизме: полемика с кубизмом и футуризмом, поэтика динамического формизма 48
1.5. «Враг звезд» как вортицистский художественный текст 56
Глава 2. Проблема человека в вортицистской прозе У. Льюиса 1915-1926 годов 66
Глава 3. Творчество У. Льюиса 1926-1935 годов: тема социальных отношений и поэтика сатиры 99
3.1. "Модель идеального управления" 99
3.2. Эстетика визуального: человек как объект "сатиры ради сатиры" 141
Глава 4. Человек в поисках реальности: роман "Месть за любовь" 161
4.1. "Двойное дно": реализация метафоры 161
4.2. Обретение и утрата души 177
Заключение 186
Библиография 191
- Очерк жизни и творчества У. Льюиса
- Проблема человека в вортицистской прозе У. Льюиса 1915-1926 годов
- "Модель идеального управления"
Введение к работе
Перси Уиндэм Льюис (Percy Wyndham Lewis, 1882 - 1956) принадлежит к числу английских писателей, определявших пути развития европейского модернизма на протяжении 1910-1940-х годов. Т. С. Элиот считал его единственным из своих современников, которому удалось создать новый, самобытный стиль в прозе, а У. Б. Йейтс сравнил его с библейским героем-бунтарем Авессаломом.
Профессиональный художник, писатель, публицист, Льюис неизменно вставал в оппозицию к буржуазному и артистическому большинству в своих взглядах на творчество, эстетику, политику. О чем бы ни шла речь, Льюис настойчиво стремился заслужить репутацию "Всеобщего Врага номер 1". Так, например, издавая журнал "Энеми" (The Enemy), задуманный исключительно как средство самовыражения , он яростно критиковал почти всех своих литературных современников (Дж. Джойс, В. Вулф, У. Фолкнер, Д. Г. Лоренс, Э. Паунд, Т. С. Элиот).
Мировоззрение Льюиса было "черно-белым". Он не допускал полутонов в оценке людей и явлений, мыслил оппозициями, контрастами. В их числе -противопоставление жизни и искусства, войны и мира, мужского и женского начал, индивида и социума, интеллекта и эмоций. Одной из самых важных оппозиций для Льюиса, как и для многих его современников, было соотношение творческой личности и толпы, косности бытия. Подобное противопоставление берет свое начало в романтизме и находит развитие в модернистской литературе. В. Вулф, Дж. Джойс, Д. Г. Лоренс создают свой
1 В редакторской статье "пилотного" выпуска журнала Льюис писал: "...there is no 'movement' gathered here (thank heaven!) merely a person; a solitary outlaw and not a gang" (Lewis W. "Editorial" //The Enemy: A Review of Art and Literature.-L., 1927.-№ 1).
собственный универсум, наделенный автономными пространственно-временными рамками, что подразумевает наличие определенной дистанции между "художником" и "человеком". Вместе с тем, нельзя говорить о том, что эта дистанция превращается в непреодолимую пропасть: писатели-модернисты вовсе не отказывают человеку в праве называться личностью, не считают богатый внутренний мир исключительно художнической прерогативой, проявляют готовность воссоздать его в литературе. Об этом свидетельствует, в частности, использование ими техники "потока сознания" (миссис Дэллоуэй у В. Вулф, Леопольд Блум у Дж. Джойса). Льюис же в своем противопоставлении художника человеку впадает в свойственные ему крайности, полностью отрицая в человеке личностное начало, как, впрочем, и все, что выходит за рамки телесного; соответственно, отвергает любое проявление психологизма. Личностью может быть только художник - в идеале существо, олицетворяющее интеллект, враждебное окружающему миру и потому добровольно изолирующее себя от него. Эта программная для Льюиса концепция несколько смягчается в конце 1930-х годов, когда в его творчестве намечается "переоценка ценностей".
Цель нашей диссертации - выявить и проанализировать то, как соотношение "человек" / "художник" эволюционировало в творчестве П. У. Льюиса 1910-1930-х годов. На наш взгляд, выполнение этой общей задачи позволит лучше понять творчество этого в высшей степени неординарного и характерного для своего времени художника. В сферу наших интересов входит рассмотрение следующих вопросов:
доказать, что "человек" и "художник" рассматривались Льюисом изначально как оппозициошшые, а не взаимодополняющие концепты, берущие свое начало в эстетике вортицизма;
рассмотреть вышеназванную оппозицию в контексте поэтики Льюиса и общего проблемного поля его творчества;
определить художественную логику развития льюисовскопГ в\оЬчества как путь "от художника к человеку", а не "от человека к художнику".
Объектом исследования послужили: пьеса "Враг звезд" (The Enemy of the Stars, 1914), рассказы "Кэнтлмен и его весенняя подруга" (Cantleman's Spring-mate, 1917), "Дитя войны" (The War Baby, 1918), сборник рассказов "Дикая плоть" (The Wild Body, 1927), романы "Тарр" (Tarr, 1915), "Избиение младенцев" (The Childermass, 1928), "Господни обезьяны" (The Apes of God, 1930), "Месть за любовь" (The Revenge for Love, 1937), трактаты "Чертеж калифа. Архитекторы! Где ваш вортекс?" (The Caliph's Design. Architects! Where is your Vortex? 1919), "Искусство быть управляемым" (The Art of Being Ruled, 1926), "Гитлер" (Hitler, 1931), "Люди без искусства" (Men Without Art, 1934), а также манифесты вортицизма , опубликованный в журнале "Бласт" (Blast, 1914 - 1915). Для уточнения некоторых биографических и историко-литературных деталей мы обращались к автобиографиям Льюиса "Взрывая и бомбардируя" (Blasting and Bombardiering, 1937), "Черновой набросок" (Rude Assignment, 1950).
Для нас существенно, что Льюис выпускал художественные и публицистические тексты поочередно. В его романах, например, часто встречаются публицистические вставки, в которых герой-идеолог озвучивает
2 Перечень этих манифестов приводится во второй части первой главы, посвященной вортицизму.
авторские мысли: например, теория сатиры, представленная в трактате "Люди без искусства", фрагментарно излагается в романе "Господни обезьяны". Соответственно, лыоисовские романы - это прежде всего "романы идей", написанные на злобу дня, с ярко выраженной полемической установкой. Выбор материала обусловлен также тем, в какой степени конкретный текст отражает взгляды писателя на человека и художника. Мы не рассматриваем позднее творчество Льюиса (1940-е - 1950-е годы).
Воинствующий индивидуализм Льюиса создает определенные трудности для исследователей его творчества: они пытаются включить его в ту или иную историко-литературную парадигму и каждый раз сталкиваются с тем, что самобытность писателя отчасти "подрывает ее изнутри". Писатель предчувствовал эти сложности и решил опередить собственных биографов: "So let me step in at once, and make it as difficult as possible for the distant biographer to do his unusually uncannily inaccurate work" .
Льюис ввел в оборот выражение "люди 1914 года" (the men of 1914), в число которых включил себя, Дж. Джойса, Т. С. Элиота, Э. Паунда: "The men of 1914 were a 'haughty and proud generation', I quote Mr. Ford Madox Ford: the Joyces, the Pounds, the Eliots, my particular companions"4. Под "людьми 1914 года" Льюис имел в виду не участников первой мировой войны, а писателей, чей творческий дебют состоялся приблизительно в середине 1910-х годов. Этот факт, по его мнению, может служить единственным основанием для подобного рода классификации. Льюис с иронией отмечает, что литературные критики имеют обыкновение включать писателей в ту или иную возрастную группу, поколение (единство времени) или делить их по национальному
3 Lewis W. Blasting and Bombardiering. - L.: Calder and Boyars, 1967. - P. 255.
4 Op. cit. - P. 252.
признаку (единство пространства), что является в корне неверной основой для сравнения: "And if being born in a stable makes you a horse, why then being born in the same years is liable, perhaps, to make you an identical human product. A mechanical theory at the best, for the purposes for the literary pigeonholing, for a complex society this method is useless...four people more dissimilar in every respect than himself [Joyce], myself, Pound and Eliot respectively, it would be difficult to find"5.
Льюис был одновременно прав и неправ. Он родился в 1882 году и заявил о себе в 1910-е годы, но в большую литературу пришел чуть позже, чем его сверстники (Дж. Джойс, Д. Г. Лоренс, В. Вулф) - в конце 1920-х - 1930-е годы, вместе с представителями следующего поколения: О. Хаксли, Дж. Оруэллом, И. Во. Льюис скрывал свой возраст и хотел казаться моложе, чем был на самом деле, возможно, стыдясь своей поздней зрелости: 1920-е годы были для него периодом "накопления сил" после Первой мировой войны, до 1926 г. он не не выпускает в свет сколько-нибудь значительных литературных произведений, ограничиваясь публицистикой, занятиями живописью.
Принадлежность Льюиса именно к английскому модернизму может быть также в большой степени оспорена, по крайней мере, в отношении его раннего творчества. Он начинал как живописец, увлекавшийся французским импрессионизмом, кубизмом Пикассо, итальянским футуризмом. В его вортицизме чувствуется сильное влияние континентального авангарда, а вортицизм стал отправной точкой его дальнейшего творчества и во многом определил, в частности, формальный аспект изображения человека в его зрелой прозе.
5 Op. cit. - Р. 294.
С другой стороны, яркий литературный дебют Льюиса (деятельность в вортицистском журнале "Бласт", первый роман "Тарр") состоялся до Первой мировой войны, и в этом смысле он действительно стоит в одном ряду с "людьми 1914 года", в особенности, имажистами (Э. Паунд), Т. С. Элиотом. Сближает их интерес к "антиромантическим" идеям Т. Э. Хьюма, стремление к сжатому, "энергичному" слову, установка на разрыв с викторианской и эдуардианской традицией.
При всем своеобразии манеры и эстетических взглядов Льюис отразил движение английской литературы от 1910-м к 1930-м, до известной степени синтезируя дух поэтической революции с социальной ангажированностью. Он активно участвует в дискуссиях о социализме и фашизме, интересуется гражданской войной в Испании 1936-1939 годов, критикует английский либерализм. Политизированность Льюиса проявилась еще в конце 1920-х годов, о чем свидетельствуют романы "Избиение младенцев" и отчасти "Господни обезьяны". Вместе с тем, его интерес к социально-политическим проблемам вызван иными, нежели у большинства его младших современников мотивами: имея за плечами военный опыт, Льюис не стремится к революционным преобразованиям, потому что не хочет кровавого решения конфликтов; он ратует за дисциплину и порядок, которые "успокоят мир", предотвратят новую войну. Хьюмовская идея "дисциплины", понимаемая им в 1910-е годы как сугубо эстетическая вортицистская категория, воспринимается им два десятилетия спустя как онтологическая, определяющая способ существования человека в мире. Именно эта идея обусловила интерес Льюиса к фашизму, в котором он находил гарантию европейского мира, средство надежного контроля над "восстанием масс".
Творчество Льюиса вписывается в контекст 1930-х годов и по другой причине. Кроме него никто из "людей 1914 года" не рассматривал творчество как сатиру не только на современное общество, но и на человечество в целом. Многообразие творческих интересов Льюиса, а также необычность сочетания в нем художника, публициста, писателя до сих пор затрудняет определение его вклада в культуру английского модернизма.
В исследованиях, посвященных Льюису, выражены, как правило, две точки зрения: а) взгляд на Льюиса как на неординарную личность и талантливого публициста, чья художественная проза вторична по отношению к его манифестам, трактатам, статьям; б) понимание многогранности писателя и необходимости изучения его работ в их многожанровой совокупности. Льюисовские тексты соотносятся как с произведениями Т. С. Элиота, Э. Паунда, Дж. Джойса, Форда М. Форда, так и с творчеством писателей 1930-х годов.
К первой группе работ относятся преимущественно ранние исследования 1950-1960-х годов: первая монография о писателе, "Уиндем Льюис" (Wyndham Lewis, 1954) X. Кеннера, "Уиндем Льюис, портрет художника как врага" (Wyndham Lewis, A Portrait of the Artist as the Enemy, 1957) Дж. Вагнера, "Уиндем Льюис" (Wyndham Lewis, 1968) У. Притчарда.
Кеннера интересуют не столько художественные особенности произведений Льюиса, сколько его личность, перипетии его творческой карьеры: ...his career itself has more meaning - though it doesn't come to more -than any of his manifestations"6. Личностное начало выражено в Льюисе, по Кеннеру, настолько сильно, что оно делает художественный мир его
6 Kenner Н. Wyndham Lewis. - Norfolk (Conn.): New Directions, 1954.
персонажей, которые в той или иной степени являются "масками" автора, идеологически однозначным. Поэтому Кеннер заостряет свое внимание на публицистике Льюиса, где его идеи выражены более отчетливо, аргументированно. Вагнера интересуют в основном политические взгляды Льюиса, и проблему человеческого он рассматривает именно с этих позиций. Он пытается проследить связи между Льюисом и идеологией "Аксьон Франсез", что приводит его к ложным выводам, скорректированным позже в работе Д. Г. Бридсона "Флибустьер: исследование политических взглядов Уиндема Льюиса" (The Filibuster: A Study of the Political Ideas of Wyndham Lewis, 1972). Бридсон берется доказать, что у Льюиса, человека хотя и темпераментного, но в своих оценках непоследовательного, не было цельной политической программы, сопоставимой, скажем, с "Аксьон Франсез". Притчард солидарен с Кеннером в оценке некоторых романов Льюиса (так, оба, в отличие от Вагнера, считают роман "Господни обезьяны" откровенно неудачным, а "Месть за любовь" наиболее художественно значимым льюисовским произведением). В работе Притчарда намечается тенденция отхода от взгляда на Льюиса как преимущественно публициста, которая будет продолжена в исследованиях 1970-1980-х годов.
Вторая группа работ наиболее обширная. Она включает в себя монографии Роберта Т. Чэпмена "Уиндем Льюис: беллетристика и сатиры" (Wyndham Lewis: Fictions and Satires, 1973), Т. Матерера "Уиндем Льюис - романист" (Wyndham Lewis the Novelist, 1976), Ф. Джеймисона "Мифы об агрессии; Уиндем Льюис, модернист как фашист" (Fables of Aggression; Wyndham Lewis, the Modernist as Fascist, 1979); сборники статей разных исследователей о творчестве Льюиса "Уиндем Льюис. Переоценка творчества" (Wyndham Lewis.
A Revaluation, 1980) под редакцией Дж. Мейерса, "Бласт 3" (Blast 3, 1984) под редакцией Шимуса Купи.
Чэнмен находит неуместным использование жанрового определения "роман" по отношению к творчеству Льюиса и предпочитает говорить в связи с ним о "художественной реализации идей" (fiction of ideas), подчеркивая тем самым философский аспект льюисовской прозы. В его исследовании доказывается, что почти все тексты Льюиса - точная иллюстрация его публицистических работ. Случаи, когда теория и художественная практика у Льюиса расходятся, автор не рассматривает. С таким подходом в корне не согласен Т. Матерер, чье исследование, на наш взгляд, является наиболее взвешенным: он один из немногих, кто рассматривает литературное наследство Льюиса вкупе с его живописью, в контексте философских увлечений эпохи (например, интерес английских модернистов к проблеме времени).
Работа Джеймисона о Льюисе стоит несколько особняком. В ней рассматривается исключительно художественная проза писателя без учета его публицистики, не принимается во внимание история написания той или иной книги, игнорируются биографические детали. В результате возникают натяжки, неточности, ставящие под сомнение адекватность анализа - на них указывает литературовед Элан Мантон в статье "Фредрик Джеймисон. Мифы об агрессии" (Fredric Jameson; Fables of Aggression) в сборнике статей "Бласт 3". Под "мифами об агрессии" Джеймисон имеет в виду, что художественная проза Льюиса наделена агрессивностью, которая имплицитно присуща части модернистских текстов (по контрасту с льюисовскими тексты М. Пруста и Дж.
Джойса неагрессивны). "Фашизм" Льюиса, по Джеймисопу, сводится к критике капитализма с антимарксистских, или модернистских позиций.
В сборнике статей "Уиндем Льюис. Переоценка творчества" (1980) предпринята попытка преодолеть стереотипы, сложившиеся вокруг творчества британского писателя в послевоенные годы. Собственно проблеме человеческого и личностного посвящена его первая статья, принадлежащая Джону Холлоуэю "Машина и кукла: сравнительный анализ" (Machine and Puppet: A Comparative View). Метафора, вынесенная в заглавие, раскрывается следующим образом: по Холлоуэю, Льюис описывает в своем творчестве два взаимосвязанных процесса: трансформацию человека в машину и куклы - в человека. О последнем "превращении", считает Холлоуэй, речь идет в поздних романах Льюиса ("Месть за любовь", "Приговор самому себе"). На этом пути происходит "очеловечивание" механизма, и сатира Льюиса смягчается, гуманизируется.
Сборник статей "Бласт 3" (1984) задуман в память одноименного вортицистского журнала, издаваемого Льюисом. В 1910-е годы всего вышло два номера. Третий состоит из литературоведческий работ о вортицистском периоде Льюиса, Паунда и Годье-Бжески. Для нас оказались полезны статьи Роя Кэмпбелла "Уиндем Льюис" (Wyndham Lewis), Уильяма С. Уиза "Уиндем Льюис и вортицизм" (Wyndham Lewis and Vorticism). Кэмпбелл ценит Льюиса как писателя, стойко защищающего позиции индивидуализма, свободы творчества. Это сделало его хранителем элитарных ценностей в эпоху массовой культуры. Уиз уделяет внимание истории вортицистского движения, его эстетическим приоритетам - в частности, синтезу динамики и статики как способу изображения человека.
Во вторую группу выделенных нами исследований входят также работы, имеющие отношение прежде всего к вортицистскому периоду творчества Льюиса. Таковы "Вортицизм и абстрактное искусство в эпоху первых машин" (Vorticism and Abstract Art in the First Machine Age, 1976) P. Корка; "Вортекс: Паунд, Элиот и Льюис" (Vortex: Pound, Eliot and Lewis, 1979) Т. Матерера; "Литература, политика и английский авангард" (Literature, Politics and the English Avante-Garde, 1992) Пола Пепписа;"Вортицизм и английский авангард" (Vorticism and the English Avant-Garde, 1972) У. С. Уиза.
Если исследования Корка и Уиза затрагивают преимущественно область визуальных искусств (скульптура А. Годье-Бжески, живопись самого Льюиса), то Матерер проводит анализ литературного творчества трех виднейших модернистов в русле принадлежности их к движению вортицизма. В случае с Элиотом это выглядит явной натяжкой, но в отношении Льюиса справедливой представляется попытка найти в "вортексе" питательную среду всего зрелого творчества писателя. В частности, по Матереру, именно теория вортицизма заложила основу главной для писателя оппозиции интеллекта и плоти и обусловила способы изображения человека.
Пепписа интересует тема политической ангажированности вортицизма. Он рассматривает "детище" Льюиса и Паунда как националистический проект, противопоставленный космополитству ряда европейских авангардных школ. Вортицизм, по Пеппису, представляет собой воплощенное противоречие: с одной стороны, превозглашается "искусство индивидуальностей", свободных от национальных рамок; с другой - это искусство в полной мере отражает английский национальный характер.
Нам оказались полезны следующие работы по теории модернизма: "Эра Паунда" (The Pound Era, 1972) X. Кеннера, "Модернизм и судьба индивидуальности" (Modernism and the Fate of Individuality, 1991) Майкла Левенсона; "Пять лиц модерности: модернизм, авангард, декаданс, китч, постмодернизм" (Five Faces of Modernity: Modernism, Avant-garde, Decadence, Kitsch, Postmodernism, 1987) M. Калинеску; "Концепт авангарда: исследования модернизма" (The Concept of Avant-garde: Explorations in Modernism, 1973) Дж. Уэйтмена.
Хотелось бы подробнее остановиться на работе Левенсона, потому что в ней затронута интересующая нас проблематика. В главе, посвященной Льюису и его роману "Тарр", подробно говорится о новаторстве писателя: Льюис подвергает сомнению традиционные критерии оценки индивидуального начала (мир идей, эмоций, и.т.д.). Он видит в человеке всего лишь "дикую плоть". Признавая справедливость подобного подхода к Льюису, мы считаем, что Левенсон не учитывает то обстоятельство, что "индивидуальное" (individuality), противопоставляемое Льюисом "человеческому", подразумевало такой тип личности, в отношении которой нельзя говорить о плотском начале. Соответственно, нельзя говорить о телесности как упадке личностного начала у Льюиса, можно говорить о пропасти между "личностным" и "человеческим" как двумя противоположными концептами.
В России имя Льюиса известно только ограниченному кругу англистов, не существует специальных исследований, посвященных его творчеству, ни одна из лыоисовских книг до сих пор не переведена на русский язык. И это при том, что в Великобритании и США Льюис считается одной из ключевых фигур "высокого модернизма", и интерес к нему под конец XX века неуклонно
возрастал. Подобное положение дел во многом объясняется спецификой политических взглядов писателя. В тридцатые годы он опубликовал трактат "Гитлер" (Hitler, 1931), где, не изменяя своим взглядам на творчество, поддержал фашизм. Впоследствии писатель был вынужден признать ошибочность своих взглядов, но слишком поздно - его репутации был нанесен существенный урон. Льюис также является одним из авторов, кто уже в середине 1920-х годов заметил сходство между фашистской и советской идеологией. О своей неприязни к советскому социализму Льюис писал часто, много и обосновывал ее настолько логично, что это также не могло способствовать росту его известности в СССР. Тем не менее, в отечественном литературоведении фрагментарно рассмотрены некоторые аспекты его творчества. Имя Льюиса упоминается в докторской диссертации Т. Н. Красавченко "Английская литературная критика XX века" (1995) в связи с неоклассицизмом и льюисовской критикой культа времени и истории, "лелеемого в учениях Бергсона, Кроче, Шпенглера и Уайтхеда"7, однако его художественная проза вынесена за скобки исследования. Фактически первым отечественным исследованием творчества Льюиса стала глава И. В. Кабановой о Льюисе в ее монографии "Английский роман тридцатых годов двадцатого века" (1999), где дается общая характеристика творчества писателя, предложен краткий анализ его романов "Господни обезьяны", "Месть за любовь", тезисно перечисляются особенности льюисовской поэтики. И. В. Кабановой принадлежит также глава "Английская литература 1930-х годов" в университетском учебнике "Зарубежная литература XX века" (2003) под
7 Красавченко Т. Н. Английская литературная критика XX века (автореф. дисс. на соиск. степени доктора филол. наук) - М., 1995. - С. 28.
редакцией В. М. Толмачёва. В ней сделан акцент на зрелом творчестве Льюиса (роман "Месть за любовь").
Среди отечественных работ о модернизме 1960-1980-х годов нам были полезны следующие исследования: "Английский роман 20 века 1918 - 1939" (1965) Д. Г. Жантиевой; "Пути развития английского романа 1920-1930-х годов. Утрата и поиски героя"(1966) II. П. Михальской; "Английский роман 20 века" (1982) Г. В. Аникина и Н. П. Михальской; "Американский роман 20-30-х годов" (1982) А. М. Зверева. Литературный процесс 1910-1930-х годов в интерпретации этих авторов представлен как борьба модернистского искусства с реализмом.
Среди работ о модернизме, опубликованных в 1990-е годы, следует выделить статью В. М. Толмачёва "Типология модернизма в Западной Европе и США: культурологический аспект" в коллективном труде "Современный роман: опыт исследования" (1990); монографию А. В. Карельского "От героя к человеку: два века западноевропейской литературы" (1990); докторскую диссертацию Н. И. Бушмановой "Проблема интертекста в литературе английского модернизма (проза Д. X. Лоренса и В. Вулф)" (1996).
В статье В. М. Толмачёва нас заинтересовало представление о модернизме как о нигилистическом типе мышления и о человеке как несвободном существе, обреченном на "вечное поражение" - быть "средством"
для достижения "неведомой", непознаваемой цели" . В монографии А. В. Карельского приводятся рассуждения о трансформации проблемы "художник и общество" в проблему "гений и человечность" в рамках немецкого Kiinstlerroman'a XX века: на материале романов Т. Манна и Г. Броха
8 Толмачёв В. М. Типология модернизма в Западной Европе и США: культурологический аспект // Современный роман: опыт исследования. - М.:11аука, 1990. - С. 224.
прослеживается тема постепенного осознания художником своего долга гумашюсти. В работе II. И. Бушмановой впервые анализируются интертекстовые параллели между творчеством В. Вулф и Д. Г. Лоренса с одной стороны и с другой - с "новоженской литературой" 1890-х годов,ирозой Форда М. Форда, английской журналистикой 1910-1920-х годов.
В сборнике статей "Художественные ориентиры XX века" (2002)
рассматриваются эстетические принципы, характерные для
западноевропейской и русской литератур XX века. В частности, нам оказались полезны главы "Гротеск в литературах Запада" (М. В. Тлостанова), "Автор, герой, персонаж" (А. Ф. Строев), "Смеховой мир" (А. М. Зверев), "Авангард как стиль культуры" (Ю. Н. Гирин).
Научная новизна диссертации обусловлена тем, что в западном литературоведении, насколько нам известно, нет работ, в которых соотношение "художника" и "человека" у Льюиса являются предметом специального изучения, тогда как без их оценки трудно составить представление о проблематике прозы Льюиса, о принципах его эстетики, о его роли в литературной жизни Великобритании 1910-1930-х годов.
Новизна диссертации определяется также отсутствием в отечественном литературоведении специальных исследований, посвященных творчеству Льюиса, без фигуры которого общая картина английской литературной жизни первой половины XX в. выглядит неполной. Его творчество расширяет представление о многоаспектности английского модернизма, далеко не исчерпывающегося стилистикой "потока сознания" (В. Вулф), мифопоэтикой (Дж. Джойс), апологией телесности (Д. Г. Лоренс).
При анализе льюисовского творчества мы придерживались
историко-типологического подхода к литературным явлениям, а также
опирались на традицию структурно-функционального анализа текста,
методы лингвопоэтического анализа (разработанного, в частности, в
исследованиях В. Я. Задорновой).
* * *
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка литературы.
В первой главе диссертации дается очерк жизни и творчества Льюиса, представлена общая характеристика вортицизма, анализируется влияние на Льюиса идей В. Воррингера, Т. Э. Хьюма, М. Штирнера, Ф. Ницше. Посредством оппозиции "человек" / "художник" нами раскрыты особенности вортицистской эстетики. Опыт ее реализации описан нами на примере пьесы "Враг звезд"
Вторая глава посвящена рассмотрению вортицистских влияний в творчестве Льюиса 1915-1926 годов (роман "Тарр", сборник рассказов "Дикая плоть"). Интересовавшая Льюиса в то время тема "человек на войне" рассмотрена нами на примере его рассказов ("Кэнтлмен и его весенняя подруга", "Дитя войны").
Третья глава затрагивает творчество Льюиса 1926 - 1935 годов. Тема социальных отношений рассмотрена на материале трактатов "Искусство быть управляемым", "Гитлер", романов "Господни обезьяны", "Избиение младенцев". Это дает возможность объяснить эволюцию Льюиса вправо, его образ фашизма. Во второй части главы анализируются эстетические параметры льюисовской сатиры (трактат "Люди без искусства").
Четвертая глава посвящена теме борьбы двух идеологий, фашизма и коммунизма, и роли человека в этой борьбе (роман "Месть за любовь"). Трактовка Льюисом испанских событий сопоставлена с их интерпретацией у Дж. Оруэлла.
В заключении подводятся итоги исследования. Творчество Льюиса вводится в контекст английской модернистской литературы.
Очерк жизни и творчества У. Льюиса
Перси Уиндэм Льюис (Percy Wyndham Lewis) родился 18 ноября 1882 г. в Эмхерсте, маленьком городке в канадской провинции Новая Шотландия в семье американца Чарлза Эдварда Льюиса и уроженки Лондона Энн Стюарт Прикетт. Как выяснилось позднее, его англо-американское происхождение было в определенном смысле символичным: круг английских писателей-модернистов во многом состоял из экспатриантов (Дж. Джойс, Э. Паунд, У. Б. Йейтс, Т. С. Элиот).
Отец Льюиса был военным, выпускником Уэст-Пойнта, заслужившим похвалу Авраама Линкольна за храбрость, проявленную на Гражданской войне. Когда Льюису исполнилось шесть лет, семья переехала в Англию. В 1892 г. родители разъехались, и мать с сыном поселились в Лондоне. Льюис не одобрял отца, записного волокиту, и считал, что тот предал его. Эта неприязнь нашла свое отражение в раннем творчестве Льюиса: фигура отца является либо источником агрессии, либо ее жертвой: так, Отто Крейслер в романе "Тарр" страдает от того, что отец женился на его любовнице и перестал посылать ему деньги. В пьесе "Идеальный великан" (The Ideal Giant, 1914) главный герой убивает своего отца, Кэнтлмен в рассказе "Кэнтлмен и его весенняя подруга" (Cantleman and his Spring-Mate, 1917) испытывает к отцу враждебные чувства.
В 1899 - 1901 годах Льюис учился в Рагби и Лондонской школе искусств (Слейд), но был отчислен из обоих учебных заведений за непослушание, плохую посещаемость. Именно в этот период он начинает писать стихи, и совмещение литературной работы с живописью становится для него наиболее гармоничной формой самовыражения. Следующие семь лет становятся для него своеобразными Wanderjahre: Льюис скитается по Европе, часто бывает в Париже, Мюнхене, общается с самой разношерстной богемой, увлекается Ш. Бодлером, Ф. Достоевским, П. Пикассо, Т. Маринетти - теми кумирами юности, которых он в будущем подвергнет яростной критике. Его рисунки этого периода не сохранились - Льюис уничтожил их, считая подражательными.
В 1909 г. Льюис возвращается в Лондон и в том же году публикует первые рассказы. "Поляк" (The Pole), "Трактирщики и Бестр" (Some Innkeepers and the Bestre) and "Бродячие акробаты" (Les Saltimbanques) появляются в журналах "Инглиш ревью" (The English Review) и "Трэмп" (The Tramp). Редактор и издатель "Инглиш ревью" Форд Мэдокс Форд, примерно в то же время открывший Д. Г. Лоренса, знакомит его с Эзрой Паундом, в значительной мере повлиявшим на творчество Льюиса; а Паунд, в свою очередь - с Т. С. Элиотом, скульптором А. Годье-Бжеска, Р. Олдингтоном, другими представителями лондонской богемы. Льюис также сближается с Т. Э. Хьюмом, философом, чья теория "неоклассики" в искусстве и в особенности мысль о низменной природе человека оказали на него сильное влияние. Вслед за Хьюмом, учеником немецкого эстетика В. Воррингера, Льюис воспринимает человека как механизм, животное, вещь и признает необходимость контроля над ним; лишь в художнике он находит личность. Мир для него становится воплощением бинарных оппозиций: классика/романтика, искусство/жизнь, художник/человек, разум/ эмоции, мужское начало /женское начало. В 1911 — 1912 годах он сотрудничает с художественным объединением "Кэмден таун груп" (Camden Town Group), возглавляемой Уолтером Сикертом. Позже он сближается с критиком Роджером Фраем и его "Мастерскими Омега" (Omega Workshops): участвует во второй выставке постимпрессионистов (1912 г.) В 1913 г. относится одна из наиболее известных живописных работ Льюиса - цикл иллюстраций к шекспировскому "Тимону Афинскому". Это шесть цветных и десять черно-белых рисунков. Часть их выполнена в "женской" манере, ей свойственны плавные, мягкие линии, прихотливые изгибы и округлости; часть в"мужской" — острые углы, резкие зигзаги. В абстракции угадываются фрагменты человеческих тел, кружащихся в вихре. Паунд определил тему картин как борьбу противоположностей: "...fury of intelligence baffled and shut in by circumjacent stupidity"9. "Тимон Афинский" стал своего рода "предчувствием" льюисовского вортицизма.
Поссорившись с Фраем, Льюис уходит из "Мастерских Омега" и вместе с единомышленниками основывает "Бунтарский центр искусств" (Rebel Art Centre) в марте 1914 г. Несколько месяцев спустя заявляет о себе английская разновидность кубофутуризма, претендующая на создание синтетической теории искусств - вортицизм. Льюис, Паунд и Годье-Бжеска, самые деятельные его представители, используют понятие "вортекс" (вихрь) в качестве первопринципа бытия: совмещение противоположностей (динамики и статики) достигается в водовороте, центр которого образует некая недвижность.
Проблема человека в вортицистской прозе У. Льюиса 1915-1926 годов
В данной главе проводится анализ двух наиболее значительных ранних художественных текстов Уиндема Льюиса - романа Тарр (Тагг, 1915), замысел которого, судя по переписке писателя, возник у него еще в 1908 г., а также сборника рассказов "Дикая плоть" (The Wild Body, 1927), включающего в себя тексты, появлявшиеся в печати в отдельности, в 1909 — 1922 годах, но затем переработанные.
В центре нашего внимания оказывается также публицистика 1915-1926 годов и рассказы на военную тему, созданные в этот период: "Весенняя подруга Кэнтлмена" (Cantleman s Spring-Mate, 1917), "Дитя войны" (The War Baby, 1918). Поскольку все указанные работы, на наш взгляд, написаны в русле вортицистской программы Льюиса, мы считаем целесообразным включить их в единый блок текстов, обсуждаемых в рамках настоящей главы.
Необходимо заметить, однако, что в случае с некоторыми статьями имеет смысл говорить об условности их вортицизма, так как в них заявляет о себе новая тема политики как фактора, регулирующего отношения между человеком и художником, что позволяет Льюису по-новому осветить всю систему вортицистских оппозиций.
Льюисовские довоенные статьи, манифесты и пьеса "Враг звезд", о которых шла речь в первой главе, были связаны с журналом "Бласт" (Blast), ставшем общественным рупором вортицизма. Льюис признавал, что конец первой мировой войны означал конец вортицизма (и соответственно, журнала "Бласт") как организованного движения, но не исключал того, что до сих пор может находиться под его воздействием.
Сборник рассказов "Дикая плоть" свидетельствует об очередной попытке писателя найти художественное литературное воплощение вортицистских тезисов об устройстве мира.
Образ вихря, "вортекса", который подробно рассматривался нами в первой главе, становится в льюисовских рассказах абстрактной моделью взаимоотношений между персонажами. Объекты, находящиеся в постоянном хаотичном движении и противопоставленные единому неподвижному центру -это воплощение системы бинарных оппозиций, лежащей в основе вортицизма.
Льюис объясняет принципы написания своих рассказов в двух эссе, также вошедших в сборник: "Низшие религии" (Inferior Religions) и "Значение дикой плоти" (The Meaning of the Wild Body). На наш взгляд, в них содержатся комментарии не только к сборнику, но и к роману "Тарр", идея которого вынашивалась Льюисом, как мы уже упоминали, в то же время, когда появлялись в печати первые рассказы сборника. Наиболее существенной в этих эссе является вортицистская мысль об оппозиции плоти и интеллекта, которая, по мнению Льюиса, лежит в основе смехового отношения к миру: "First, to assume the dichotomy of mind and body is necessary here, without arguing it; for it is upon that essential separation that the theory of laughter here proposed is based"64.
Льюис в эссе ссылается на образ, взятый из "Вед": две птицы, одна из которых пассивно наблюдает за действиями второй. Иными словами, некое существо отводит себе роль смеющегося наблюдателя, не принимающего участия в действии вокруг него. "That is, of course, the laughing observer, and the other is the Wild Body"65. Этот наблюдатель и есть главный герой (он же рассказчик) "Дикой плоти" - Керр-Орр. Он следит за окружающими его людьми как за экспонатами коллекции, собранной для изучения. Керр-Орр сознательно держится на дистанции от остальных персонажей, являясь своеобразным "неподвижным центром" в вихре-вортексе жизни.
Что же отличает Керр-Орра от остальных и дает ему право на самоустранение и неучастие? Ответом на этот вопрос является само название сборника - "Дикая плоть".
"Модель идеального управления"
Льюис делит человечество на касту личностей-«правителей» (rulers) и массу управляемых ими «людей-вещей» (the ruled). В основе подобного деления лежит инстинктивное желание большинства "людей-вещей" подчиняться лидеру, который бы на всех уровнях определял их образ жизни. Наличие управляемого большинства и небольшого числа «правителей» (или одного «правителя»), по Льюису, — основа существования государства: "as it takes two to make a quarrel, so it takes 2 categories of people to rule a state...you must have a ruling caste, if only to satisfy the profound instinct and wish of the great majority of people to be ruled"108 .
Одной из ключевых тем для Льюиса стали взаимоотношения между «человеком-правителем» и толпой, ее пониманием свободы/несвободы.
Жизнь большинства людей —"людей-вещей"— подчинена строгому механизму. Одним из его важнейших элементов является деление на "классы", понимаемое в современном мире максимально широко — оно определяет принадлежность человека к той или иной группе по социальному, половому, возрастному, национальному, профессиональному признаку. Человек не может быть индивидуальностью — он часть того или иного "класса", он «англичанин», «буржуа», «либерал» и. т. д., то есть винтик в машине, называемой обществом. Жизнь, таким образом, предельно схематизируется и превращается в механизм, где каждое действие влечет за собой цепь вполне предсказуемых последствий, предусмотренных социальными правилами игры. С детства каждого члена общества приучают быть типичным представителем той или иной прослойки и, став взрослым, он призван свято соблюдать интересы своей группы: "a person is trained up stringently to certain opinions; then he is given a vote, called a "free" and fully enfranchised person; then he votes strictly in accordance with his training. His support for everything that he has been taught to support can be practically guaranteed"109.
Самое курьезное, по мнению Льюиса,—это то, что в современном мире людей воспитывают в идеалах свободы, а также внушают им, что их цель — поиск собственной индивидуальности и борьба за нее. Феминистки считают себя жертвами дискриминации, выступают за получение равных прав с мужчинами; националисты ратуют за «чистоту нации» и изгнание "чужаков" со своей территории; пролетарий-социалист сражается с капиталистической системой. Все они считают, что борются за собственное «я», за самореализацию, которой препятствует противоборствующая «группа». Но на самом деле человек уходит все дальше и дальше от собственной индивидуальности, превращаясь всего лишь в представителя одной из воюющих сторон, того или иного класса. Поиск индивидуальности в результате сводится к поиску принадлежности к "типу".
Иными словами, «человек-вещь» не желает стать свободным, реализоваться как личность. Напротив, желая приобщить причислить себя к тому или иному социальному разряду, он стремится к обратному: «...he must in the contemporary world submit himself to one of several mechanical socially organized rhythms...People ask nothing better than to be types—occupational types, social types, functional types of any sort. In the mass people wish to be automata: they wish to be conventional: they hate you teaching them or forcing them into "freedom": they wish to be obedient, hard-working machines as near dead as possible"110.
