Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Новая концепция видения истории и становление исторического романа конца XX – начала XXI вв. 17
I. 1. Традиционная историческая и художественная литература
классического периода 17
I.1.1. Традиционная историография и ее литературное значение 24
I.1.2. Персидско-таджикская классическая проза и ее основные жанровые формы 32
I.2. Традиции литературы Востока, русская и европейская литература 41
I.3. Новый этап в восприятии и художественном осмыслении истории 69
Глава II. Личность и история: новые художественные поиски в историческом романе периода независимости 86
II. 1. Соотношение исторической правды и художественной правды в романе Б.Абдурахмона «Кир Великий» 86
II. 2. Философия миропокорения Александра Македонского и её художественное исследование 110
II. 3. Национальное самосознание и эволюция концепции исторической личности 151
II. 4. Пересмотр темы революции и свободы в романе Абулхамида Самада «Вихревая воронка» 190
Глава III. Историзм и особенности изображения образов деятелей литературы в современном романе 214
III.1. Художественное соотношение изображения человека, эпохи и общества в романе Р.Ёрмухаммада «Любовь Рудаки» 214
III. 2. Трагедия революции и судьба поэта в романе Сорбона «Туграл 231
Глава IV. Поэтика исторических романов периода независимости 250
IV.1. Стилистические особенности и творческая индивидуальность писателя 250
IV.2. Историческая действительность и особенности художественного слова 291
Заключение 343
Список использованной литературы
- Традиционная историография и ее литературное значение
- Философия миропокорения Александра Македонского и её художественное исследование
- Трагедия революции и судьба поэта в романе Сорбона «Туграл
- Историческая действительность и особенности художественного слова
Введение к работе
Актуальность темы.
После распада СССР и обретения Таджикистаном государственной независимости, историческое прошлое таджикского народа, деятельность и подвиги исторических личностей, сыгравших важную роль в судьбе таджиков, стали объектами пристального внимания учёных-обществоведов. В этот период была издана в шести томах переработанная «История таджикского народа», в которой «изложение строится на чисто фактологической основе без оглядки на какую-либо идеологию».Впервые труды средневековых историков стали достоянием широких масс.
Усиление в современном обществе Таджикистана стремления к переосмыслению своих корней, ощущению своей причастности к истории явились главными факторами в обращении литературы к историческим культурным ценностям, изучению жизни и деятельности личностей прошлого. Если за весь более чем 70-летний советский период в таджикской литературе было создано лишь десять исторических романов, то за немного более чем 10 лет (1997-2010) независимости их издано более тридцати.
В идейно-тематическом отношении эти романы разноплановы, охватывают события и судьбы ярких личностей, начиная с эпохи Ахеменидов вплоть до 30-х годов XX столетия. По своим историко-художественным достоинствам каждый из них представляет определённую ценность. Особое значение имеют их языковые и стилистические свойства, ибо в каждом из них отражаются лингвокультурологический колорит эпохи. Одна из важнейших проблем – это соотношение исторического, мифологического, легендарного и художественного вымысла в создании образов исторических личностей.
Всё это свидетельствует о том, что концепция личности в исторических романах конца XX и начала XXI вв. отражает наиболее существенные особенности современного литературного процесса и выдвигает актуальность исследования избранной темы в ранг фундаментальных вопросов научных исследований, ожидающих своего многоаспектного изучения и научной оценки.
Степень изученности темы. Исторический роман в таджикской советской литературе был в определенной степени изучен в «Очерках истории таджикской советской литературы» (1957) и «Истории таджикской советской литературы. Развитие жанров» (в шести томах, 1978-1984).
Однако художественная концепция личности в исторических романах до сих пор не была предметом специального исследования. Отдельные произведения этого жанра подвергались анализу таджикскими литературоведами и критиками. Среди них книга профессора Атахона Сайфуллаева «Новые горизонты прозы» (2006, на тадж. яз.), труды профессора Х. Асо-заде «Литература фарси и три ее ветви» (1991), «Персидско – таджикская литература XXстолетия» (1996), «Сотим Улуг-заде и его трагедия» (2005), где в общих чертах рассмотрен ряд исторических романов, но не ставилась цель исследования концепции личности в них.
В книгах М.Раджаби «По моему мнению» (2003, на тадж.яз.) и А.Набави «Поиски и новаторство в прозе» (2009, на тадж. яз.) исследована таджикская реалистическая проза, но не рассматривается концепция личности в исторических романах последних двух десятилетий.
Ш. Солехов в монографии «Роман в таджикской литературе XX века» и сборнике «Литература и её познание» (2009, на тадж. яз.), кратко останавливается на проблемах развития прозы, но также не анализирует концепцию личности в исторических романах.
А. Мулло в книге «Творческая личность и искусство портрета» (2010, на тадж. яз.) ограничивается анализом биографических романов С. Улуг-заде «Фирдоуси», Р. Хади-заде «Звезда во мгле» и «Не звезды падают», не затрагивая специфику исторических романов рубежа XX- XXI вв..
Об отдельных исторических романах опубликованы статьи и рецензии таджикских литературоведов Х. Шарипова, М. Имомова, А.Саъдуллоева, Ш.Солехова, М. Нарзикула, Т. Бердиевой, М. Ходжаевой, Ш. Имомова, Д. Назриева и других, в которых также не рассмотрена концепция личности в исторических романах.
Таким образом, исторические романы периода независимости, хотя частично и стали предметом анализа в работах таджикских литературоведов и критиков, но концепция личности в них не подвергалась специальному исследованию.
Цель и задачи исследования. Главной целью настоящего исследования является всестороннее изучение концепции личности в исторических романах периода независимости Таджикистана. Вместе с тем автор ставит перед собой цель конкретнее охарактеризовать тематические особенности исторических романов, определить соотношение принципов историзма и художественности в создании образов исторических личностей, определить место и роль жанра исторического романа в современной таджикской прозе. Для достижения этих целей диссертант ставит перед собой решение следующих задач:
- установить факторы преемственности традиций персидско-таджикской классической литературы в реалистической прозе нового времени;
- изучить особенности историзма в средневековой литературной историографии, определить соотношение исторического и художественного в современных таджикских романах;
-выявить особенности важнейших периодов художественного осмысления таджикской литературой XX века исторических событий прошлого, сопоставить их с сущностно новым восприятием писателями нового поколения тех же или иных событий и определить основные элементы общности и различия в отражении концепции личности в исторических романах советской эпохи и периода независимости;
- установить факторы и причины активного обращения современных писателей к историческим событиям, судьбам личностей прошлого;
-анализировать исторические романы с идейно-тематической точки зрения с целью определения в них концепций выдающихся личностей;
-охарактеризовать особенности поэтики исторического романа.
Научная новизна. В диссертации впервые в таджикском литературоведении предпринята попытка комплексного исследования особенностей наиболее известных исторических романов рубежа прошлого и нового веков. Особое внимание автором уделено вопросу эволюции исторического романа, художественно-эстетическим достижениям писателей, преемственности и всему новому, привнесённому писателями в структуру этого жанра. Диссертантом впервые предпринята попытка исследовать художественную концепцию личности в современных исторических романах, что позволило выявить основные тенденции развития жанра, определить особенности формирования концепции личности в современных таджикских исторических романах.
Теоретическая и практическая значимость диссертации.
Основные положения и выводы диссертации могут быть использованы при написании истории таджикской литературы, истории таджикского литературоведения, критики и развития жанров. Обширный научный материал и использованные в исследовании фактологические данные можно включить при чтении спецкурсов по истории таджикской литературы, развитию жанров, теории прозы, современным литературным тенденциям на филологических факультетах ВУЗов Таджикистана, а также при написании научно-исследовательских, дипломных и курсовых работ.
Методология и методика исследования. Методологическую основу исследования составляют принципы историзма и социальной детерминированности литературного процесса и другие инновационные принципы, оправдавшие себя в практике научного познания. Исходя из целей исследования и поставленных в диссертации задач, автор в основном опирался на аналитический и историко-сравнительный методы исследования. При этом диссертант стремился творчески использовать признанные в литературоведческой науке положения трудов известных теоретиков - исследователей литературы Лотмана Ю.М., Бахтина М.М., Лосева А.Ф., Лихачева Д.С., Брагинского И.С., Шакури М., Табарова С.Ш., Сайфуллаева А., Мирзо-заде Х., Шарифова Х., Асо-заде Х., Салимова Н.Ю., Мухаммада Гуляма и др.
Основные источники исследования. Базовыми источниками фактологических иллюстраций исследования послужили исторические романы Мухаммадзамона Солеха «Стена Хорасана» (1999), Сорбона «Повесть о Божьем сыне» (в двух томах и шести книгах) (2000) и «Туграл» (2009), Юсуфджона Ахмад-заде «Семь видений» (2001), Барота Абдурахмона «Кир Великий» (2006), Абдулхамида Самада «Вихревая воронка» (2007), Равшана Ёрмухаммада «Любовь Рудаки» (2008), написанные в период государственной независимости Республики Таджикистан. В целях выявления характерных особенностей исторического романа нового времени и эволюции жанра в новых социально-политических и этнокультурных условиях автором также подвергнуты анализу исторические романы русских и иранских писателей.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
Особенности формирования и развития концепции личности в таджикском историческом романе, роль социально-политических факторов в этом процессе.
-
Виды исторического романа и особенности отражения концепции исторических личностей в современной таджикской литературе.
-
Соотношение художественного и научного начал в создании исторических образов.
-
Связь времен в историческом романе.
-
Личность и художественный образ известных политических деятелей в исторических романах современных таджикских писателей.
-
Особенности формирования художественно-эстетической концепции личности в современном таджикском историческом романе.
-
Поэтика исторического романа.
-
Специфика отражения исторической действительности и языковые особенности жанра.
Апробация работы. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедр современной таджикской литературы Худжандского государственного университета имени академика Б. Гафурова (26. 03.2013 г., протокол №:7) и теории новейшей персидско-таджикской литературы Таджикского национального университета (18. 10.2013 г., протокол № 12).
Основные результаты исследования были изложены на международных научных конференциях, посвященных проблемам «Роли Абумахмуда Худжанди в развитии точных наук» (Худжанд, 21 –22 октября 2010 г.), «РКИ в современной образовательной и геополитической парадигме» (Москва, 18-20 ноября 2010 г.), «Перспективы развития технологии за годы независимости» (Алмалык, 12-14 мая 2011 г.) и на ежегодных конференциях профессорско-преподавательского состава ХГУ имени академика Б. Гафурова (2001-2013 гг.)
Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырёх глав, заключения и библиографии.
Традиционная историография и ее литературное значение
Другим очень благотворным источником развития современного исторического романа, без всякого сомнения, является средневековая авторская письменная проза. Нашими литературоведами достаточно исследованы важнейшие особенности персидско-таджикской классической прозы и её влияние на возникновение, формирование и эволюцию современной таджикской прозы. Однако необходимо выяснить вопрос о том, как и в какой степени использованы традиции классической прозы в исторических романах эпохи государственной независимости.
Средневековая художественная проза сочинялась на двух языках – арабском и персидско-таджикском, кроме того, частично переводилась с арабского на персидско-таджикский. Таджикский литературовед Н. Захидов в своем труде «Арабоязычная проза персидско-таджикской литературы VIII-IХ вв.», исследовав проблему влияния иранского элемента на арабоязычную прозу, называет его «насри тарассул». Н. Захидов также подвергает анализу явление перевода пехлевийской прозы на арабский язык в VIII-IX вв. и оригинальную арабскую прозу рассматриваемой эпохи, в том числе вопросы тематики и стиля [130].
Академик Н.Ю. Салимов в своей книге «Стилевые этапы и эволюция прозаических жанров в персидско-таджикской литературе (IХ-ХIII вв.)» анализирует особенности оригинальной прозы [213]. Он осуществляет содержательно-функциональную классификацию прозы и выделяет в классической персидско-таджикской литературе научную прозу, философскую прозу, прозу математических и естествоведческих знаний, прозу медицинских произведений, прозу практической мудрости, религиозную прозу, персидские тафсиры, суфийскую прозу. Анализируя многообразие персидской прозы в жанровом плане исследователь отмечает, что наследие средневековой персидской прозыив жанровом плане составляют устура, хикайат, латифа, дастан, андарзнома, макома, манакиб, тарассул, тарихнома, сафарнома. Н. Салимов дает сведения, характеризующие каждый из этих жанров, анализирует типологические черты каждого жанра на материале лучших его образцов, прослеживает внутрижанровую эволюцию.
К теме нашей работы имеют отношение тарихнома и некоторые разновидности художественной прозы – сафарнома, кисса, хикайат и достон. Тарихнома (историческое сочинение) в качестве одного из источников возникновения и развития исторических романов нами рассмотрено выше, поэтому здесь мы приступаем к анализу классической художественной прозы и её роли в развитии исторического романа периода независимости. Реализм, как метод описания жизненных панорам и образов людей в персидско-таджикской прозе, ярче проявляется, прежде всего, в сафарнома (путевые заметки), лучшим образцом которых считается «Сафар-наме» Носира Хусрава. Насир Хусрав описал в своей книге увиденное и услышанное. Такой метод описания близок к реализму. «Сафар-наме» является результатом путешествия писателя и поэта в Египет и другие страны. Доктор Алис М. Хонсбергер совершенно справедливо отмечает: «Насир Хусрав в «Сафар-наме» приводит описание своего семилетнего путешествия с Хорасана до Египта и обратно. Описание ведется от имени первого лица, и в большинстве случаев при упоминании своих действий или увиденных событий он пишет: «Я, Насир» (сделал или увидел). Опираясь на содержание книги, можно сделать вывод, что «Сафар-наме» была написана на основе путевых заметок, сделанных в течение путешествия, немного позднее после его завершения, Насир Хосров пишет сравнительно простой прозой. Он не стремится очаровать читателя словесными фигурами, наоборот, воздействует на него описанием удивительных и необыкновенных событий и всего, увиденного во время путешествий» [246, 29-30].
«Сафар-наме» Насира Хусрава, кроме литературного, имеет еще историческое и географическое значение. «Сафар-наме» - художественное произведение, охватывающее описание жизненных панорам – от событий обычных до драматических и даже трагичных. Необходимо отметить, что возникновение оригинальной художественной повести в средние века имеет тесную связь с мифологией, движением джавонмардов и повествовательной прозой. «Шах-наме» Абу Мансура ал-Муаммари (Х в.), от которой до наших дней сохранилось только введение, и которая, по утверждению специалистов, была одним из источников поэмы Фирдоуси, охватывала мифологию и историю иранских царей – от Каюмарса до Саманидов. Она является наилучшим образцом персидской прозы Х века и написана плавным языком.
Повести «Дороб-наме», «Кахрамон-наме», «Дастан Кирона Хабаши» Абу Тахира Тарсуси (ХII в.), «Синбад-наме» Захири Самарканди (ХII в.) считаются выдающимися образцами оригинальной прозы, восходящими корнями к повествовательной прозе. Они также имеют реальные жизненные предпосылки. Героизм Абу Муслима и Синдбада, их борьба против тирании арабского халифата упоминаются и в «Истории Табари».
Ю. Салимов в своем труде «Персидско-таджикская повествовательная проза» [214, 1, 37] и К. Восе в книге «Восемь портретов» характеризуют Абу Муслима и Синдбада как предводителей джавонмардов, целью которых было служение народу. Другими словами, и «Абу Муслимнома», и «Синдбад-наме» как вытекает из «Истории Табари» являются не только продуктом художественной фантазии народа и авторов этих произведений, но и имеют прочную связь с социально-политической жизнью народа.
Культурные связи Мавераннахра, Ирана и Индии, перевод «Калилы и Димны» Ибн Мукаффой с пехлеви на арабский, а затем стихотворный перевод сборника на персидский язык, осуществленный основоположником классической персидско-таджикской литературы Абу Абдуллахом Рудаки, обусловили возникновение цикла произведений, таких как «Марзбон-наме» Садуддина Варовини (кон. ХII в. – начало ХIII в.), «Бахтияр-наме» Дакоики Марвази (ХII-ХIII вв.). Указанные произведения написаны стилем «Калилы и Димны», в жанре рассказа в рассказе. «Жемчужины бесед» Имод-ас-Сагари (ХIII-ХIV вв.) написан под прямым воздействием шедевра индийской прозы - «Шукасаптати». В этот период также были написаны произведения Зиёуддина Нахшаби (ХIII-ХIVвв.) «Тути-наме» и «Гулрез», в которых отчетливо чувствуется влияние индийской аллегорической литературы. И наконец, необходимо упомянуть прекрасные образцы художественной прозы ХV века - «Лучи Канопа» Хусайна Воиза Кошифи и «Калилу и Димну» Унсурмаоли Насруллоха, где также чувствуется влияние индийского оригинала.
Тематическое размещение рассказа в художественной прозе средневековья начинается со «Свода рассказов» Мухаммада Авфи (ХII-ХIII вв.) и затем получает развитие. «Кабус-наме» Унсуралмаоли Кайковуса (ХI в.), хотя и считается завещанием –наставлением или книгой поучения, написанной Кайковусом ибн Искандаром сыну Гиланшаху, может быть названа своеобразной энциклопедией жизни определенного периода. Изложение моральных устоев и советов оживляется вставными рассказами, семейными преданиями, порою рассказы перемешиваются со стихами, подтверждающими ту или иную мысль. В книге много исторических рассказов, героями которых, являются такие личности, как Нушервон Справедливый, Бузургмехр, Платон, Сократ, Александр, Мухаммад Закариё Рази - реальные личности. Смешение рассказов, назиданий и мудростей усиливает просветельное и воспитательное воздействие книги. Однако пределом лаконичности и краткости, являющейся, как известно, «сестрой таланта», считается «Розовый сад» Саади (ХIII в.). «Розовый сад» - свод назидательных и поучительных рассказов - относится к дидактическому жанру. Во время своих странствований Саади общался с представителями всех слоёв населения, начиная от рабов и кончая царями, хорошо знал их образ жизни, проводил в разных городах диспуты с учеными, был в плену у крестоносцев. «Его всегда глубоко интересовали люди, их поступки и побуждения, и поэтому, вероятно, ему хотелось сравнивать людей разных стран и народов» [3,102].
Философия миропокорения Александра Македонского и её художественное исследование
Роман Сорбона «Повесть о Божьем сыне» (в шести книгах и двух томах) относится к числу тех исторических произведений, которые посвящены жизни и трагической борьбе Александра Македонского (356 – 323), молодого царя Македонии и Древней Греции, военачальника, покорившего мир. Он, как и Кир Великий, намеревался объединить все страны мира, создать великую империю и стать абсолютным властелином. Александр имел неразрывную связь с историей Ирана и Центральной Азии. Александр прожил всего 33 года. Он пришел к власти после смерти отца – Филиппа Второго. Боролся ради объединения Македонии и Греции, нанёс поражение персам на берегу реки Граник (334) и у города Гавгамеллы (331), сверг власть Ахеменидов и подчинил себе персидское государство. Он напал на Центральную Азию (329), присоединил эту территорию к своей империи, затем пошел походом на Индию, где на чужбине отдал богу душу. Целью Александра было объединить Восток и Запад, образовать единую империю и стать единственным правителем мира.
Сорбон на основе изучения, исследования и охвата огромного исторического, географического и литературного материала не только подробно изображает жизнь и военную деятельность Александра с детских дней до смерти, но и образно, посредством художественных картин и сцен показывает политическую, социальную и духовную жизнь всех стран, которые он завоевывал. Александр завоёвывал какой-нибудь город, разрушая и сжигая всё на своем пути, затем ради славы, чтобы обессмертить свое имя, на его месте строил новый город под своим именем. Таким путем в Иран и Центральную Азию проникала эллинистическая или греко-македонская культура.
Сюжет романа Сорбона «Повесть о Божьем сыне» охватывает события, связанные с наступлением бесчисленных войск Александра на эти территории. Особенностью романа является указание года и месяца, а иногда и даже дней совершения событий. Исторические личности и реальные люди действуют под своими именами, реалистично и правдиво изображаются исторические события. При этом в романе указаны научные и литературные источники. Подобный историко-сравнительный подход к изображению исторических событий заметен уже в прологе романа, где автор, ссылаясь на «Коран», «Библию», особенно на труд индийского ученого Абдулкалома Озода «Кир Великий», и цитируя их, присоединяется к выводу о том, что «Двурогий - это не Александр Македонский, а Кир» [40, 10]. Также Сорбон доказывает, что «… Александр Македонский не мог быть пророком, даже если бы получил прозвище Двурогий из-за кровожадности, массовой резни, притеснения и угнетения, распятия на кресте 2, 5 тысяч отважных молодых людей на острове Тир, сжигания Тахти Джамшида, и священной книги «Авесто», грабежей и уничтожений» [40, 10].
Сорбон цитирует Мавлоно Джалоладдина Балхи, приводит отрывки из философского романа Ксенофонта «Киропедия» (О Кире Великом), книги «Куруш-наме» Газанфуна, «Библии», книги Аристотеля «Аретэ» и т.д. Список цитированных книг с необходимыми разъяснениями автор приводит в конце произведения в «Комментариях» [40, 699-701; 41, 668-669].
Большинство героев и персонажей романа действуют под своими именами или прозвищами, известными в истории: Филипп Второй и Олимпиада – родители Александра; Аристотель – древнегреческий философ, учитель Александра; Аминта – македонский царевич; Антипатр – македонский военачальник времен Филиппа; полководец Пармониён; Александр Линкестидский и т.д. Под своими настоящими именами действуют в романе иранские шахиншахи: Кир Великий, Дарий, Ардашер, Кодоман, Арсас, Ох и другие, жена Александра Роксана, согдийский герой Спитамен и десятки других персонажей. Иногда в размышлениях Александра автор приводит имена ряда исторических личностей: «Он (т.е. Александр – З.У.) ещё раз проанализировал выступления Антипатра и Филиппа и ощутил их искренность и поверил, что за этими претензиями и выступлениями стоит сила наподобие опытного и прошедшего огонь и воду великого Пармониёна. Главная надежда на бога, Зевса-громовержца, его заступника, затем на Пармониёна и его войска, если добром дело не решится, то слово за мечом. Ну а если не помогут греческие боги и великие люди не помогут, то на молодых друзей – Гарпала и Неарха, Биталомуса и Пердикаса, Эргия и Гефастиона - и надеяться не стоит. Друзья - опора царевича, волнуются наравне с ним, ждут, что прикажет царевич» [40, 43].
В соответствующей главе работы увидим, до чего мастерски и талантливо изображает писатель роль и судьбу исторических лиц в тесной связи с жизнью Александра, который стремился стать единственным властелином мира. В романе точно указываются исторические даты, численность войск, год, месяц и день событий, причина наименования и т.д. «И в тот год – две тысячи триста сорок восемь лет назад – в городе Пеллайе Македонии родился мальчик, корнями восходящий к полубогу Гераклу и бесподобному герою Ахиллесу. Царь Филипп II и царица Олимпиада в честь национального героя, царя Александра I, назвали новорожденного Александром» [40, 16-17]. Другой пример: «Молодой Филипп, собрав …десять тысяч пеших солдат и почти тысячу всадников, выступил против врагов, разрушивших благоустроенную Александром Первым Македонию» [40, 14]. Сорбон даже указывает возраст женщин. «Царь Македонии Филипп II таял в объятиях шестнадцатилетней жены Клеопатры» [40, 37]. Другая историческая дата: «Лето триста тридцать шестого года до рождения Христа. Войска царя Филиппа направились в Персию» [40, 39]. Иногда Сорбон указывает состояние казны Александра, чтобы подчеркнуть сребролюбие царя: «Четыреста сорок талантов, полученных Александром от продажи рабов, не покрывали долг его отца. Если добавить шестьдесят талантов остатка казны, долг покроется и в сокровищнице, кроме запаха мышей, ничего не останется» [40, 111]. Сорбон потому подчеркивает бедность государства Александра, чтобы показать неизбежность похода царя в Персию с целью накопления золота. В романе Сорбона не только прослеживается маршрут движения Александра Македонского на основе научных и исторических источников, но и есть некоторые интересные сюжеты, развивающиеся в соответствии с историческими фактами. Так, в книге академика Б. Гафурова «Таджики» рисуется страшная картина: «У Ахеменида Артаксеркса II было 115 сыновей. После смерти царя в 358 г. до н.э. его трон унаследовал один из них, известный как Артаксеркс III Ох. Ещё до смерти отца из-за коварства Оха погибли его братья: придя к власти, он уничтожил всех своих родственников без различия возраста и пола, войдя в историю как самый кровавый из ахеменидских царей. …В 338г. Артаксеркс III Ох был отравлен своим врачом по приказу имевшего к тому времени большое влияние евнуха Багоя.
Разброд в царском семействе оживил надежды греческих противников Ахеменидов. Новый Ахеменидский царь Арсес был игрушкой в руках придворных кругов. Когда Арсес попытался проявить самостоятельность, могущественный евнух приказал отравить и его (Арсес правил менее двух лет), были умерщвлены и его сыновья. Так как представители главной линии ахеменидского дома были перебиты, «делатель царей» посадил на престол троюродного брата Арсеса, который вошел в историю под именем Дария III Кодомана. Через некоторое время Багой попытался отравить и своего нового ставленника, но тот сам заставил евнуха выпить чашу с ядом» [103, 119].
Академик Б. Гафуров, аргументировано приводя факты и цифры, очень логично доказывает, что в результате династических распрей, интриг и убийств с целью овладения короной и престолом Ахеменидское государство ослабло, что усилило стремление Александра Македонского идти походом на Персию. Сорбон всю вторую главу своего романа, состоящую из 13 разделов [97 стр.], пишет на основе указанных исторических фактов и при помощи воссоздания человеческих образов и художественных панорам показывает, что Ахеменидская империя приходила в упадок в результате интриг, карьеризма и взаимного убийства царей и других столпов государства, а Александр Македонский умело использовал эту политическую ситуацию. Если в книге «Таджики» ахеменидские цари Артаксеркс II, Миемон, Артаксеркс III Ох, Арсес, Дарий III Кодоман, евнух Богой охарактеризованы как неумелые и некомпетентные руководители и подчеркнуты трагические последствия их карьеризма и честолюбия, то в романе «Повесть о Божьем сыне» очень подробно описываются все эти трагические события и их причины. Образы некомпетентных и неумных предводителей ахеменидского государства показаны живыми, с присущими им характерами и действиями. Сорбон создаёт драматический сюжет. В этом сюжете свое место нашли не только исторические события, но и большую роль играет художественный вымысел писателя. Например, изображение трагедий, связанных с Вращающимся замком дворца Артаксеркса II, в том числе убийства 114 детей царя Артаксеркса II – от полуторагодовалого сына до взрослых его сыновей, с рекой Арванд, разделяющей город Экбатан на две части, с сумасшествием женщины, потерявшей ребёнка и т.д., осуществлено при помощи богатой фантазии писателя. В романе немало вымышленных художественных панорам, основу которых составляет правда жизни. Связь исторических событий и художественного вымысла укрепляет реалистические основы романа, обуславливает перерастание образов героев произведения в яркие социальные типы.
Трагедия революции и судьба поэта в романе Сорбона «Туграл
В романе «Стена Хорасана» также отражается эволюция национального чувства, национального самосознания, идей патриотизма и борьбы против иноземных врагов. Об этом очень ярко свидетельствуют беседы Исмаила Самани с Великим Ходжой Абулфазлом Бал ами, старым придворным библиотекарем Насра Самани Фазлом Марвази, братьями царя. Исмаил и его друзья часто вспоминают мифологических и национальных героев иранских народов: Рустама, Заратуштру, Бахрома, Исфандиёра, Бармака, Маздака, Абу Муслима, Муканну. Эти герои были особенно востребованы именно в период создания и укрепления Саманидского государства, в период духовного подъёма нации, особенно тогда, когда речь шла о создании мощного национального централизованного государства.
Указанные герои в романе «Семь видений» охарактеризованы как предводители нации в разные исторические эпохи. Они олицетворяют существование и сохранение нации. Нация состоит из разных классов и слоев населения и формируется в ходе политической и освободительной борьбы. В романе Ю. Ахмад-заде отражается жизнь как вельмож и аристократов, так и низовых слоев населения – бедных и неимущих, лавочников, книготорговцев, лепешечников и т.д. И среди этих слоёв населения были люди умные, предприимчивые, образованные, талантливые организаторы. Маздак, Абу Муслим, Муканна были именно такими народными предводителями, деятельность которых Ю. Ахмад-заде описывает на основе сведений исторических источников. Писатель освещает исторические события и борьбу самоотверженных сынов народа за свободу и национальную независимость в основном в беседах Маджуса Девока и Исмаила Самани. Отец Маджуса Девока был летописцем. И хотя враги сожгли и уничтожили эти книги, их содержание сохранилось в памяти Маджуса Девока. Он обладал крепкой памятью, хорошо помнил исторические события, имена и насабы (фамилии) людей, даты исторических происшествий. Более того, сам Маджус Девок был участником восстания Муканны. Муканна имел счастье быть воспитанником Абу Муслима Хуросони и часто рассказывал своим соратникам о жизни и подвигах своего учителя. Теперь Маджус Девок пересказывает Исмаилу Самани увиденное и услышанное.
Под влиянием рассказов Маджуса Девока перед глазами возникают образы исторических героев. В период, когда государственная независимость Саманидов считалась самой актуальной и важной проблемой, описание жизни и деятельности тех героев приобретало большое воспитательное значение. Исмаил Самани с большим интересом слушал рассказы Маджуса Девока. Особенно импонировали царю рассказы М. Девока о предках Исмаила Самани: они вызывали у него чувство гордости за своих предков.
Маджус Девок гордится своим происхождением из ираноязычных народов, относящихся к арийцам. Идея принадлежности к арийцам, особенно арийские корни таджиков, считается одним из концептуальных вопросов романа. Данный вопрос связан не столько с названием арийских народов, сколько с богатой историей, культурой, наукой и философией арийцев. Быть арийцем, в понимании писателя, - значит быть древним высококультурным народом с богатыми традициями. Когда Маджус Девок говорит о царице Бухары – Хатун, то прежде всего, восхваляет её миролюбивую политику, заботу о народе, добродетельность, то есть качества, восходящие к арийской культуре и традициям. Именно благодаря этим качествам, Хатун защитила «город от пожарищ и народ - от резни и грабежа» [8, 73-74], постоянно проявляла заботу о бедняках, соблюдала справедливость, обеспечивала безопасность народа.
Во время беседы Маджус Девок неожиданно услышал из уст Исмаила Самани слово «кофир» («неверный»), сказанное по отношению к его предкам. Приводим этот отрывок. «Когда Исмаил ибн Ахмад пришел в себя, он сказал: - Эй, Маджус, почему замолк? Я слышу твои слова. Однако историю, которую ты излагаешь, мне также рассказывал мой учитель: в первый раз арабы напали на Бухару и Хорасан в период правления Хатун и возвратились, удовлетворившись миром с кофирами (неверными).
Рослый и на вид очень спокойный собеседник неожиданно вспыхнул, и от слова «кофир» на его лице появилась обида, и он громко сказал: - О пречистый Заратуштра, о верховный жрец, что за оскорбления в отношении предков, которые были не неверными, а происходили из арийской расы. Что можно сказать, когда сын именует неверным своего отца?»
Маджус Девок – художественное олицетворение исторической памяти таджикского народа. Его отец Хурдод прожил почти 200 лет. Сам он, не убей его трусливо Зохир Тавонгар, мог бы жить долгие годы и считаться живой историей народа. Он крепкий в своей вере человек, истинный патриот и гуманист. Ю. Ахмадзода очень убедительно говорит о его верности Заратуштре, «Авесте» и песенной её части – «Гатам».
В романе «Стена Хорасана» также встречаются такие мотивы. Один из персонажей книги, всадник, приверженец зороастризма, говорит: «Суть моей религии в том, что я желаю добра себе и всем людям на земле и никому из созданий Бога не желаю зла, будь он моим единоверцем или иноверцем; убежден, что нужно быть добрым ко всему живому и негоже совершать несправедливость и подлость. Если кто-то болеет, я чувствую его боль и желаю, чтобы всем людям одинаково достались благо и счастье, здоровье и радость» [39, 71].
Суть веры Маджуса Девока также заключается в сочувствии, сопереживании с честными и трудовыми людьми. Смысл и назначение его жизни заключается в благом помысле, благом слове и благом поступке. Он живет честным трудом. Ю. Ахмад-заде изображает Маджуса Девока просвещенным человеком, делающим правильные выводы из хода событий, прогнозирующим будущее. Поэтому он помогает эмиру Исмаилу в решении проблем по управлению государством, вносит вклад в его укрепление и упрочение.
Ю. Ахмад-заде подробно описывает сложность жизни и человеческих отношений в эпоху Саманидов. Разорение Бухары в результате гнета и тирании Хусайна Тахира, его бегство из-за страха наказания (он бежал, пробив стену и оставив все свои сокровища), овладение этими сокровищами путем воровства Ибн Тахиром, торговцем меховых изделий – все это и описанные события являются примерами сложного проявления действительности. Ибн Тахир в последующем прославился под прозвищем Захир Тавонгар, и Маджус Девок как поборник правды и справедливости отсоветовал эмиру Исмаилу принять его нечестивые дары [шубы – З.У.]. Убийство Маджуса Девока Зохиром Тавонгаром, его бегство из Бухары, поступление в услужение к Амру Лайсу Саффари, переезд в Хорасан, а также измена Исмата Алхаки и брата шаха Абулашаса, верность других братьев – Исхака и Закарии - и другие события отражают противоречивую и непростую действительность той эпохи.
Историческая действительность и особенности художественного слова
Освобождение львов символизирует освобождение Эмира Исмаила от ограничений и достижение политической независимости. Старость эмира Насра также передана при помощи символа. Амр Лайс в беседе с Абдуджаббором ибн Хамзой, намекая на старость и дряхлость эмира Насра, говорит: «Присмотр за старыми волками занимает много времени у принцев…», «старый олень пасётся один» [39, 332].
Таких символов и аллегорий в романе немало. Некоторые из них относятся к взаимоотношению руководителей Мавераннахра и Хорасана с Багдадом. Когда по поручению багдадского халифа два тюркских раба убивают Амра Лайса Саффори, писатель очень эмоционально даёт им оскорбительную характеристику: «Эти вши стали людоедами!» - и, имея в виду смелость и мужество Амра Лайса и интриги халифа, говорит: «Рустамов убивают Шагады!» [39,56]
В романе «Стена Хорасана» описывается настенная роспись, изображающая мифологические предания. Исмаил Самани комментирует содержание надписей своему сыну – Ахмаду. В надписях изображается мифология о сотворении мира, борьбе добра со злом. В преданиях добро побеждает зло и жизнь продолжается. Добро появляется в облике Хурмузда, зло – Ахримана. Вслед за этим появляется благодетельный Симург и добрый Сиявуш. Они сделали много добрых дел ради развития жизни и благосостояния людей. Исмаил говорит своему сыну: «В древнем предании говорится, что величайшим грехом Кавуса, одним из его тиранических деяний, было убийство быка, хранителя границы между Ираном и Тураном. Быка этого сотворил Хурмузд. Когда разгорается раздор между Ираном и Тураном, бык ударит своим копытом по настоящей границе этих стран и раздор уляжется» [39, 155].
Исмаил рассказывает об огромном дереве, упирающемся вершиной в небеса, на вершине которого сидит большая птица с могучими крыльями, намекая на династию Саманидов и свой приход к власти. Его рассказ о силах добра и зла, победы добра, о делах Симурга и Сиявуша как бы подчеркивает величие и мощь Саманидского дома.
И в Кармине, когда внимание Исмаила привлекает великолепие строительства мечети, перед его глазами проходят картины настенной росписи Самаркандского храма огнепоклонников. Из настенной росписи появляется старый человек, весь в белой одежде, читающий Авесту. Через мгновение несколько арабов с обнаженными мечами нападают на него и отрубают ему голову. Всё становится красным, подобно крови, пламя святого огня охватывает настенную роспись. Исмаил Самани видит, что арабы в крови и в огне отрубают головы людям, изображенным на росписи, и старый маг сгорает в языках пламени. Эмир говорит сам себе, что маг настенной росписи удивительно похож на имама мечети.
Символическое содержание настенных росписей и впечатления Исмаила от их просмотра, с одной стороны, олицетворяют историю иранских народов, с другой – означают гнет и притеснение арабами наших предков – зороастрийцев. Мифы, символы, сказки и предания, использованные в романе «Стена Хорасана», по своему содержанию имеют тесную связь с национальной гордостью, идеей государственной независимости, укрепления государственности и борьбы против врагов Великого Хорасана. Эмир Исмаил после похорон брата Насра Самани и краткого траура в царском дворце рассматривает настенные росписи. Блеск восшествия на царский престол Ардависур Анахиты и вокруг неё готовые к услужению умные и мужественные мужчины; сцена коронации согдийского царя, который, по выражению Эмира Исмаила, «Царь Согда – хозяин Самарканда»; завоевание Самарканда арабами; изображение женщины средних лет… из плеч которой взметаются языки пламени – всё указывает на славное прошлое. Эмир Исмаил срывает занавес с настенных росписей, рассматривает их как олицетворение истории своих предков. Исмаил Самани считает настенные надписи историей жизни таджикского народа, хочет извлечь из них урок, учиться у них. Для него они являются важнейшим средством самопознания. Неоднократно перед Исмаилом возникает облик Рустама, которого он считает символом патриотизма и независимости. Он вспоминает Рустама и наяву, и во сне, особенно когда размышляет о патриотизме. В сильном душевном смятении он просыпается с криком «Где Рустам?!!!» [39, 86].
Эмир Исмаил считает бытие таких героев и борцов за правду как Рустам и Сиявуш, важнейшим условием для «становления человеком». Он считает этих героев воспитателями народа. Такие смелые и мужественные герои, как Рустам и Сиявуш, особенно востребованы в период борьбы за национальную независимость. Поэтому в беседе со своими друзьями Исмаил выдвигает следующий тезис: «Человек со дня сотворения Адама до наших дней имел, имеет и будет иметь одну цель: «Стать человеком!». Этот этап совершенствования - величайшая цель человека. Столько пророков были посланы для напутствия человека к этой цели, однако человечество до сих пор не достигло этапа самосознания. Пророки являются примерами, образцами для подражения. Однако где Рустамы? Где Сиявуши? [39, 87]. По мнению эмира Исмаила, каждому необходимо стать Рустамом и совершенствоваться до уровня Рустама [39, 50].
В вопросе достижения обществом физических и духовных высот как идеального героя, Рустама, визирь Балами согласен с Исмаилом. Он считает, что для создания мощного централизованного государства необходимы новые Рустамы. Балами говорит Исмаилу: «Человечество должно совершенствоваться до идеального Рустама и найти лекарства от боли и страдания жизни» [39, 41].
В описании бесед Исмаила Самани в качестве стилеобразующего фактора использованы и другие мифологические и сказочные персонажи, исторические, полуисторические и полумифологические герои, оказывающие отчетливое влияние и на манеру изложения писателя, и на мировоззрение и ощущения героев. Яркими свидетельствами этого являются сказка о Симурге, предания о Сатане и Адаме, Каюмарсе, Афрасиабе, Иосифе, Заратуштре, Мани, Будде, Исусе, Бахраме, Иосифе.
