Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теория символа и эстетические взгляды С.T. Kольриджа
1. Специфика символа как художественного приёма 19 - 42
2. Символ в романтизме 43-49
3. Эстетические воззрения С.Т.Кольриджа 50 - 58
Глава 2. «Природные» символы поэзии С.Т.Кольриджа 59 - 158
1. Символы Луны и Солнца 62-92
2.Символ птицы 93 — 109
3.Образ воды в поэзии Кольриджа 110- 133
4. Роль образов деревьев в поэзии Кольриджа 134— 151
5. Образ змеи 152-157
Глава 3. Музыка в лирике С.T. Kольриджа 159- 185
Заключение 186- 196
Библиография 197-211
- Специфика символа как художественного приёма
- Символы Луны и Солнца
- Роль образов деревьев в поэзии Кольриджа
Введение к работе
СТ. Кольридж (Coleridge S.T., 1772-1834) - один из самых ярких деятелей Англии периода романтизма. Его теоретическое и поэтическое творчество относится к числу наиболее заметных, и, вместе с тем, противоречивых явлений в английской литературе. Будучи поэтом большого дарования, Кольридж во многом определил путь развития английской поэзии. Вместе с У.Вордсвортом он стоит у истоков английского романтизма, начало которого принято датировать годом появления совместного сборника Кольриджа и Вордсворта «Лирические баллады» (Lyrical Ballads, 1798). Эта работа вызвала широкий резонанс как в Англии, так и за её пределами.
Не меньший интерес, чем стихотворения, баллады, драмы Кольриджа, представляют оригинальные и глубокие его фшюсофско-кригические работы, посвященные вопросам теории литературы, сформулированные им в специальных трудах, лекциях, письмах, беседах: они сыграли огромную роль в формировании теоретических основ английского романтизма. Критические работы Кольриджа интересны как опыт творческого самонаблюдения, изображение внутреннего развития, картина духовных странствий. Кольридж обновил и развил этот особый литературно-критический жанр.
Виднейший учёный, исследовавший философско-эстетические взгляды Кольриджа, Кэтлин Коберн, которая сделала очень многое, чтобы предоставить в распоряжение современных учёных и исследователей огромное количество сочинений английского романтика, во введении к «Собранию критических эссе» указывает, что труды Кольриджа состоят из 20 томов и 70 записных книжек! Цели нашей работы не позволяют проанализировать весь процесс интеллектуальных, философских поисков Кольриджа. Но всё же, представляется необходимым рассмотреть некоторые результаты и выводы, которые выкристаллизовались в «Biographia Literaria», написанной в основном летом 1815г. и опубликованной двумя годами позднее, в «Философских лекциях» (Philosophical Lectures), читавшихся с декабря 1818 г. по март 1819г., и других трудах. Так как именно в них поэт сформулировал свои взгляды на
4 поэзию и искусство в целом, а также на его творца. Отметим, что Кольридж писал не только литературно-критические статьи. Его поздние работы посвящены религии и социальным и политическим аспектам богословия.
Кольридж был одарен во многих областях культуры, но смог полнее всего реализовать себя в поэтическом творчестве и в философии романтизма.
При том, что на сегодняшний день научная литература, посвященная творчеству С.Т.Кольриджа, представлена большим количеством названий, обращает на себя внимание диспропорция между числом посвященных ему работ отечественных и зарубежных исследователей. На русском языке исследований немного, тогда как на иностранных языках монографий и статей по отдельным вопросам творчества и аспектов личности поэта-романтика существует множество. Первым российским исследователем Кольриджа стал М.Жерлицын, который познакомил с биографией и основными произведениями английского романтика (1914г.). Среди отечественных ученых можно выделить Н.Я.Дьяконову, Е.И.Клименко, А.А.Елистратову, Г.В.Яковлеву, которые в своих работах по английскому романтизму не могли, конечно, обойти вниманием имя Сэмюеля Тейлора Кольриджа.
В книге А.А.Елистратовой «Наследие английского романтизма и современность^ 1960) отдельная глава посвящена Кольриджу. В ней автор дает периодизацию творчества поэта, а также дискутирует с западноевропейскими литературоведами (Ж.Одаром, Л.Дж.Салингаром, Г.Ридом и др.) о творческом методе Кольриджа. Иностранные ученые сближают творчество романтика с модернистскими течениями в литературе -символизмом, сюрреализмом и т.п. Отечественный же исследователь настаивает на «историческом методе» в литературоведении, предлагает оценивать Кольриджа и его творчество с позиции романтизма. В целом же данный труд отвечает поставленной А.А.Елистратовой задаче: «Автор настоящей работы видел одну из своих основных задач в том, чтобы показать то объективно ценное, что заключается, - одновременно с многими
5 «пустоцветами», - в наследии английского романтизма, которое ознаменовало собой шаг вперед в художественном развитии человечества». [70, с.44]
В трудах НЛ.Дьяконовой «Лондонские романтики и проблемы английского романтизма»(1970) и «Английский романтизм; Проблемы эстетики»(1978) большое внимание уделяется поэзии Кольриджа и эволюции его социально-политических взглядов. Во второй из названных работ анализируются также кольриджевские философские взгляды и символы, характерные для его поэзии. Но необходимо отметить, что последнему аспекту уделено недостаточное, на наш взгляд, внимание.
Анализируя основные произведения Кольриджа в работе «Английская литература первой половины XIX в.»(1971), Е.И.Клименко сосредоточивает своё внимание на поэмах «Старый моряк» и «Кубла Хан». Отдельно выделяет «восточную тему» в творчестве поэта-романтика. Автор раскрывает фольклорные мотивы в лирике Кольриджа и показывает читателю особенности языка произведений поэта.
В исследовании Г.В.Яковлевой «Принципы построения характера в эстетической теории С.Кольриджа»(1976) дается анализ философской позиции поэта. Это одна из немногих работ, где рассматривается драматургическое творчество Кольриджа. Особое внимание обращено не на политические взгляды Кольриджа, как у Н.Л.Дьяконовой и А.А.Елистратовой, а на поэтику его произведений.
Среди отечественных исследователей можно назвать ещё имена О.Б.Вайнштейна (Восприятие «Озерной школы» в России в 20-30гг. ХЕХв., 1981), В.А.Сайтанова («Пушкин и английские поэты озёрной школы», канд. дисс, 1979), А.В.Лашкевича («Озёрная школа» в восприятии английской критики ХХв.», канд. дисс, 1982), М.А.Гелашвили, которая в кандидатской диссертации «Особенности творческого метода С.Т.Кольриджа»(1983) дала монографический обзор творчества английского романтика, Н.М.Саркисовой, исследовавшей философско-эстетические воззрения Кольриджа (канд. дисс. «Философская поэзия Кольриджа», 1999).
В западноевропейском литературоведении Кольридж всегда вызывал пристальный интерес, о его теоретических и поэтических работах говорили, спорили. Исследований, анализирующих различные аспекты творчества английского романтика, очень много. Буквально всё в его наследии порождает дискуссии: начиная от творческого метода и заканчивая отдельными фразами и символами его стихотворений и поэм.
Статьи и монографии, посвященные жизни английского романтика, написали такие зарубежные авторы, как Дж.Вэлли (Walley G. Coleridge and Sara Hutchinson and the Asra poems, 1955), М.Сатер (Suther M. The dark night of S.T.Coleridge, 1960), ЛХансон (Hanson L. The life of S.T.Coleridge. The early years, 1962), В.Редли (Radley V. S.T.Coleridge, 1966), Дж.Корнуэлл (Cornwell J. Coleridge. Poet and revolutionary 1772-1804. A critical biography, 1973), Дж.Бир (Beer J.B. Coleridge's variety. Bicentenary studies, 1974), С.Бикрейв (Byqrave S. Coleridge and the self: Romantic egotism, 1986) и другие литературоведы. Рассказывая о жизни поэта, основное внимание авторы уделяют раннему Кольриджу, периоду, который условно называют Бристольским, и времени расцвета поэтического таланта, которое он провел в Незерстоуи. Меньше пишут о путешествии в Германию, кризисе поэтического дара и о последнем периоде жизни.
Изучению места Колъриджа в литературном, культурном процессе посвящены работы индийского исследователя СДЛгги (Jaggi S.D. Coleridge and Yeats' theory of poetry, 1967), австрийского ученого В.Стивенсона (Stevenson W. Divine analogy. A study of the creation motif in Blake and Coleridge, 1972) и английских литературоведов Веллека (Wellek R. Immanuel Kant in England 1793-1838, 1931), Элвина (Elwin M. The first romantics, 1947), Грехема Xay (Hough Graham. The Romantic Poets, 1958), Боуры (Bowra CM. The Romantic Imagination, 1961), Дункана (Duncan J.E. The revival of metaphysical poetry. Trie history of a style, 1800 to the present, 1969), Фёста (Furst L.R. Romanticism in perspective. A comparative study of aspects of the Romantic movements in England, France and Germany, 1969), Хайтера (Hayter A. Opium
7 and the Romantic imagination, 1970) и других. Особенно своеобразна работа Хайтера, в которой он исследует зависимость поэтов, их лирики, их образного ряда от опиума, от наркотиков. Так, относительно творчества Кольриджа, он рассматривает фрагмент «Кубла Хан» как яркий пример наркотического сна. Подобным образом, с тех же позиций анализирует кольриджевскую поэзию и Элизабет Шнейдер в монографии «Кольридж, опиум и «Кубла Хан» (Schneider Е. Coleridge, opium and "Kubla Khan", 1966)
Истории формирования философско-эстетических взглядов и анализу идей Кольриджа посвящены многие работы. Необходимо отметить такие, как исследование Ричардса (Richards I.A. Coleridge on imagination, 1950), Сэлингара (Salingar L.G. Poet and Philosopher, 1957), Шульца (Schulz M.F. The poetic voices of Coleridge. A study of his desire for spontaneity and passion for order, 1963), Уотсона (Watson G. Coleridge, the poet, 1966), Уолша (Walsh W. Coleridge. The work and the relevance, 1967), Дж.Орсини (Orsini G. Coleridge and German idealism. A study in the history of philosophy with unpublished materials from Coleridge's manuscripts, 1969). Именно в них высказаны различные точки зрения на ценность теоретических построений Кольриджа, дана разная, порой противоположная оценка его творчеству. Так одни считают философско-критическое наследие Кольриджа целиком заимствованным у Канта и Шеллинга (Ф. Р. Ливис, Р. Веллек, Т. М. Рейзор), другие, напротив, полагают, что его работы очень важны для английского романтизма, и Кольридж проявил себя как незаурядный мыслитель (Джордж Сентсбери, Герберт Рид).
Отдельным аспектам и проблемам колъриджевского творчества посвящены работы Спиэйта (Speaight Robert. The Ancient Mariners, 1958), Сатера (Suther M.E. Visions of Xanadu. (Coleridge's "Kubla Khan" and other poems), 1965), Ярлотта (Yarlott G. Coleridge & the Abyssinian maid, 1967), Шаффера (Shaffer E.S. "Kubla Khan" and the fall of Jerusalem. The mythological school in biblical criticism and secular literature 1770-1880, 1975) и многих других.
Так С.Ф.Гингерих в монографической работе «Кольридж»(1924) утверждает, что поэма «Сказание о Старом Мореходе» в символической форме излагает теорию детерминизма. По Гингериху, поэма — размышление относительно доктрины о необходимости, очень занимавшей Кольриджа в годы, непосредственно предшествующие написанию «Сказания...».
Джон Ливингстон Лоуз в книге «Дорога в Занаду: Изучение воображения» (1927) рассматривает самые значительные сочинения Кольриджа - «Сказание о Старом Мореходе», «Кубла Хан» и другие. Он утверждает, что Кольридж писал свои произведения с целью высказать в образной форме мораль, выразить в форме «притчи» общечеловеческие ценности. Им двигала «какая-то глубоко человеческая забота, укорененная в обычном порядке вещей».[262, р.47-48] В «Сказании...» эта «глубоко человеческая забота» оказывается, по Лоузу, идеей греха и отпущения и представлением о том, что в авторских глоссах к поэме названо «епитимьей жизни». Но на этапе выводов Лоуз начинает сам себе противоречить и отрицает «поучение» как цель поэта: «Однако считать «Сказание о Старом Мореходе» задуманным как дидактическое произведение, значит оглуплять и Кольриджа и себя, ибо такая интерпретация разрушает мир иллюзии, а он-то и является самой сутью поэмы». [262, р.48]
Американский литературовед Эрл Лесли Григгс в книге «The Best of Coleridge» (1934) основное внимание уделил анализу поэмы «Сказание о Старом Мореходе». Этот критик является приверженцем теории «чистого» искусства. По поводу многочисленных споров относительно морали поэмы (есть она или нет), Григгс заметил: «Несомненно, только читатель, неспособный насладиться путешествием в область сверхъестественного, находит необходимым выискивать в ней поучение». [253, р.46] Первоначально исходя из других тезисов, он в конце концов приходит к тем же выводам, что и Лоуз.
А в «Философии литературной формы» (1941) Кеннета Берка, как, впрочем, у Хайтера и Шнейдер, мы находим примеры трактовки сексуальных
9 и опиумных мотивов «Сказания о Старом Мореходе». Берк, занимавшийся изучением личных тем в поэме, писал о том, что знание жизни поэта, его пристрастий помогает в трактовке образов, им созданных.
Главное положение статьи Роберта Пенна Уоррена «Поэма, порожденная чистым воображением. Опыт прочтения» (1945-1946) в том, что поэма Кольриджа во взаимодействии своих составных частей и образов является символическим воплощением ценностных представлений поэта и его эпохи, которые реализовались в произведении на разных уровнях творческого воображения: осознанном и неосознанном. К осознанному («первичному воображению») относится идея о трудном искуплении трагической вины; к неосознанному («вторичному» или «чистому воображению»), смысл которого реконструируется Уорреном посредством анализа текстовых соотношений и изучения различных высказываний Кольриджа, - центральное для английского романтизма стремление к синтезу поэзии и правды, красоты и нравственности. Уоррен настаивает на оценочном прочтении поэмы, связанном в конечном счете с осмыслением того, как «трудная» поэтическая идея находит своё символическое воплощение.
В одном из самых основательных исследований Х.У.Пайпера (The Singing of Mount Abora. Coleridge's Use of Biblical Imagery and Natural Symbolism in poetry and Philosophy, 1987) рассматривается библейская образность и природная символика лирики английского романтика. Пайпер называет два истока кольриджевского символизма: пейзажную лирику конца ХУШ века (пантеистическая концепция) и «апокалиптический символизм» Ньютона. [269, р. 10] Исследователь анализирует некоторые символы поэзии Кольриджа, преимущественно сосредоточиваясь на Эоловой арфе.
В многочисленных работах, посвященных анализу философско-критического и поэтического наследия Кольриджа, нет единства. Каждый исследователь видит у английского романтика что-то свое, только ему близкое. Отсюда такое разнообразие и противоречивость оценок и мнений.
Один из исследователей, Алик Уэст, в книге «Кризис и критика» (1937) подробно рассматривает специфический, мистифицированный характер представлений Кольриджа об искусстве и обществе, который обусловил его отступление от взглядов, характерных для молодого Кольриджа, увлеченного идеями Революции и обращение в зрелом возрасте к религии и церкви. В отличие от большинства западноевропейских критиков, Уэст самое пристальное внимание уделяет общественно-политическим воззрениям поэта и его учению о «политическом организме». В противоречии между представлением Кольриджа о социальной природе поэзии и его позднейшим культом божественного «слова» Уэст видит одну из тех многообразных форм, в каких проявлялась по-разному у различных художников противоречивая сущность всего английского романтизма.
Нетрадиционные и весьма спорные трактовки философского и поэтического творчества Кольриджа представлены в работах Одара, Салингара, Рида.
Так французский критик Жан Одар в статье «Модернизм Кольриджа»(1946) сближает творчество поэта-романтика с поэтами-сюрреалистами. Кольридж заслуживает самой высокой оценки Одара именно «самой беспорядочностью своего мастерства» [261, р.95], своими метаниями, «надрывом», «горячкой», в которых он, по мнению французского исследователя, является «модернистом из модернистов». Одар ставит Кольриджа рядом с главой французских сюрреалистов Андре Бретоном и другими французскими литераторами модернистских направлений.
Английский сюрреалист Герберт Рид в работе «Кольридж как критик» утверждает, что Кольридж «на целую голову возвышается над всеми английскими критиками», и считает его особой заслугой «введение в критику философского метода». [271, р. 100] Рид объявляет английского поэта XIX века экзистенциалистом. В исследовании английского ученого Кольридж предстает как предшественник Фрейда, создатель эстетики бессознательного, поэтики кошмаров и сновидений. «Я отдаю себе отчет, что могу вызвать некоторое удивление, определяя Кольриджа как экзистенциалиста, но я думаю, что не трудно будет оправдать этот ярлык. Истоки экзистенциализма обычно возводят к Киркегору; но ещё более убедительно можно бьшо бы говорить здесь о Шеллинге... Кольридж, несомненно, и был здесь в долгу у Шеллинга, но его постановка проблемы так актуальна и красноречива, что можно подумать, что он открыл её самостоятельно». [271, р.29]
Л.Дж.Салингар, автор главы «Кольридж — поэт и философ» в пятом томе научно-популярного «Путеводителя по английской литературе» [274, р. 194], сопоставляет «Сказание о Старом Мореходе» с романами Кафки. И его не смущает временная дистанция. В заслугу Кольриджу ставится теория воображения, в которой он доказывает превосходство субъективного начала в поэзии. Салингар, несколько односторонне анализируя творчество Кольриджа, говорит, что вся его поэзия - гимн бессознательным движениям души.
Грехем Хау, один из самых авторитетных исследователей, автор книги «Романтические поэты», также усматривает суть поэтического новаторства Кольриджа в его субъективистском символизме и мифотворчестве. «Сказание о Старом Мореходе» кажется ему яркой иллюстрацией учения Юнга о мифах как воплощении темных и смутных поисков «коллективного сознания» на фоне «коллективного бессознательного»; в данном случае перед нами, по его мнению, лишь вариант «мифа нового рождения (the rebirth myth), как понимал его Юнг». [257, р.63]
Критик Роберт Спиэйт, обращает внимание на кольриджевское понимание предназначения поэта, творца. Исследователь, во многом вслед за английским романтиком, трактует проблему поэтического призвания художника в мистическом плане. Сравнивает судьбу Морехода из поэмы «Сказание о Старом Мореходе» с судьбой каждого настоящего художника. Так же, как мореплаватель, который должен был, повинуясь неведомой силе, время от времени повторять свою повесть случайно встреченным незнакомцам, истинный поэт, по мнению Спиэйта, является «посланцем вопреки
12 собственной воле» (mess enger malgre lui). Он действует по наитию свыше, по воле Бога-творца и воплощает в своём творчестве его идеи. [280, p.XXXV]
В значительном труде, исследующем творчество Кольриджа, «Воображение и верность природе. Философские основы литературной критики Кольриджа» М.Сенци дал подробный анализ теоретических работ поэта. Сам автор так охарактеризовал своё исследование: «...я попытался «раскопать» древнегреческие основы взглядов Кольриджа, проследить отмеченные им, под влиянием английских и немецких философов, расхождения в учениях Платона и Аристотеля, соотнести это расхождение с принципом единства противоположностей, который пронизывает философские и эстетические взгляды Кольриджа и является основанием его конкретной литературной критики... Попытка оценить литературно-критическое наследие Кольриджа, всё ещё свежее и полное значения, является предметом данной работы». [69, с. 131]
Хочется обратить внимание и на работу С.М.Бауры «Романтическое воображение», в которой содержатся лекции, прочитанные им в Гарвардском университете в 1948-49гт. Он рассуждает о роли воображения в романтической поэзии, анализируя высказывания и творчество Блейка, Кольриджа, Вордсворта, Шелли, Байрона и Китса. Причем, Байрон стоит несколько особняком, так как не разделял в полной мере главного, по мнению исследователя, положения английского романтизма о роли воображения. Функции воображения Баура придает, как и романтики, трансцендентальный, сверхчувственный смысл. Называя имена избранных поэтов, критик исключает из рядов романтиков тех, кто не уделял должного (на его взгляд) внимания проблеме творческого воображения. Автор пришел к выводу, что каждый из названных поэтов «был абсолютно уверен не только в том, что воображение является наиболее ценным достоянием, но также и в том, что оно связано каким-то образом со сверхъестественным». [235, р.4] Особенно это характерно для Кольриджа. В заключительной лекции Баура подводит итог достижениям романтизма: «Пять ведущих поэтов романтической эпохи, а именно Блейк,
13 Кольридж, Вордсворт, Шелли и Ките, несмотря на многочисленные различия, соглашались в главном, в том, что творческое воображение тесно связано с особенным прозрением за видимыми вещами невидимых законов». [235, р.271]
Одной из наиболее примечательных работ, в свете нашей темы, является исследование Бретта «Кольриджевская теория воображения». Здесь автор рассуждает о роли символа в творчестве английского поэта-романтика. Выделяя природно-сакральный символизм, Бретт пишет: «Взгляд Кольриджа на поэтическую образность как на символику мысли прямо вытекает из этой аналогии между Богом и поэтом... Как природные объекты являются символами божественной мысли, так поэтическая образность является символом мысли поэта». [237, р.84] Поэт своим воображением творит новую реальность, подобно Богу.
Итак, мы увидели, что в западноевропейском литературоведении наследие Кольриджа изучалось и продолжает изучаться самым тщательнейшим образом. Исследователи выдвигают свои теории, рассматривают творчество поэта и критика с разных сторон, различных точек зрения, в отличие от отечественных учёных, которые на протяжении длительного времени не уделяли Кольриджу заслуженного внимания. «Краеугольный камень» для любого исследователя творчества Кольриджа - вопрос о природе своеобразия художественного мира этого поэта. Неповторимое творческое «я» Кольриджа связано с его эстетическим мировоззрением, сформированным мощным влиянием немецкой эстетической мысли: Канта, Фихте, Шеллинга, А.В.Шлегеля, Ф.Шлегеля - и является художественным воплощением как их основных идей, так и собственных воззрений.
Выявить специфические особенности поэзии Кольриджа можно более точно, определив его место в английской литературной традиции. Он стоит на грани веков, на сломе старого и возведении нового, как в истории, так и в литературе, на стыке двух мировоззрений, двух литературных направлений. Кольридж и его сподвижники-«лейкисты» стали основателями, прародителями
14 английского романтизма. Опираясь на традиции Просвещения, которые в Англии как нигде были сильны, Кольриджу удалось внести много нового в литературу - от отдельных образов-символов, до языковых, метрических и даже жанровых находок. Его младшие современники, расходясь во многом в политических и эстетических взглядах с Кольриджем, признавали его заслуги в литературе и критике. Так, известно, что «Сказание о Старом Мореходе», «Кристабель» и отдельные стихотворения производили огромное впечатление на В.Скотта, Дж.Г.Байрона, Китса, Шелли и других романтиков.
В западноевропейской поэзии позднейшего периода находит продолжение и развитие романтическая идея синтеза искусств, причем интерпретация вполне созвучна пониманию её ранними немецкими романтиками, а также Кольриджем. Влияние английского поэта-лейкиста прослеживается в творчестве Браунинга, Эмерсона и других, а особенно популярны его идеи стали в таких направлениях, как символизм, импрессионизм.
В отечественном литературоведении существует ряд работ, посвященных творчеству английского романтика СХКольриджа. Основное внимание в них сосредоточено на анализе его философии и социально-политических взглядов, а также на некоторых аспектах творчества. Изучение проблемы функционирования образа-символа ранее не ставилось во главу угла отечественными учеными. Однако, рассматривая художественный мир поэта, критики выявляли, интерпретировали и значение основных символов. Так, Е.И.Клименко в работе «Английская литература первой половины XIX века»(1971) уделяет внимание образу Старого Моряка и «восточным мотивам» лирики Кольриджа. Н.Я.Дьяконова в главе «Кольридж» монографии «Английский романтизм»(1978) анализирует образы Старого Моряка и Альбатроса, луны и соловья. М.А.Гелашвили в кандидатской диссертации «Особенности творческого метода С.Т.Кольриджа»(1983) рассматривает символы ветра и Эоловой арфы. Совокупный же анализ функционирования образов-символов в поэзии Кольриджа ранее не проводился.
В западноевропейском и американском литературоведении Кольриджу, его творчеству посвящено несравнимо больше работ. Но в них преобладает биографический аспект рассмотрения, а также анализ колъриджевской концепции воображения. Есть и работы, посвященные изучению символов, но авторы преимущественно сосредоточивают своё внимание на крупных произведениях английского поэта - «Сказании о Старом Мореходе», «Кубла Хане» и «Кристабели». Попытку дать общий анализ символики поэзии Кольриджа предпринял Пайпер (Piper H.W. The Singing of Mount Abora. Coleridge's Use of Biblical Imagery and Natural Symbolism in poetry and Philosophy), но его монография, на наш взгляд, трактует символы преимущественно с позиции религии, излишне зависима от библейских сюжетов, её положения нередко кажутся спорными, да и охвачена далеко не вся лирика романтика.
В современном литературоведении всё большую актуальность приобретает анализ творчества отдельных писателей в аспекте функционирования символов в их произведениях (Прокофьева Л.П. Цветовая символика звука как компонент идиостиля поэта, 1995; Панкратова О.В. Эволюция образов-символов в поэтическом наследии НСГумилева, 1997; Голубович К.О. Символ в поэзии У.Б.Йейтса, 1998 и т.д.). Такой подход позволяет глубже проникнуть в художественный мир авторов, раскрыть своеобразие подхода к отображению действительности.
Недостаточная изученность творчества Кольриджа и особенно образного ряда его поэзии в отечественном литературоведении и зарубежной критике определили актуальность, цели и задачи нашего исследования.
Актуальность нашей работы определена необходимостью разграничения символа и близких к нему понятий знака, метафоры, аллегории. Избранный аспект исследования позволяет продолжить изучение художественного своеобразия творчества Кольриджа, природа которого остается пока не в полной мере исследованной, а также углубить представление о связи музыки и литературы.
Научная новизна диссертации состоит в том, что предлагается монографический системный анализ философско-эстетических взглядов Кольриджа и отражение их в художественном мире писателя. Впервые дается комплексный анализ образа-символа во всей поэзии романтика, прослеживается его эволюция. В связи с этим уточняется то значение, которое имело творчество Кольриджа для истории английской литературы.
Цель диссертационной работы заключается в том, чтобы определить художественное своеобразие поэзии Кольриджа, дать научно обоснованный анализ его художественных принципов и изучить их воплощение в его поэзии, способствуя тем самым обогащению восприятия его творческого наследия.
Задачи исследования состоят в следующем: выявить специфику символа как художественного приёма, отделить его от таких близких понятий как знак, метафора, аллегория, уточнить место творчества Кольриджа в английской литературной традиции, сопоставив моменты сходства и различия поэзии Кольриджа с произведениями предшественников и современников на содержательно-образном уровне, выявить специфику творчества поэта-лейкиста, проанализировав образный ряд поэзии Кольриджа, рассмотреть символику стихотворных произведений.
Объектом исследования стала поэзия английского романтизма начала XIX века, специфика поэтики и эстетики которой отражена как в философско-теоретических трудах, так и в творчестве писателей-романтиков.
Предметом исследования является практически вся поэзия Кольриджа, что позволяет рассмотреть избранную тему во всем многообразии её аспектов.
Положения, выносимые на защиту: символ имеет ряд специфических черт, которые не позволяют расширительно употреблять этот термин и недифференцированно говорить о нём, как о знаке, метафоре и аллегории, в романтизме роль символа достаточно велика, что видно как из критико-философских сочинений, так и при рассмотрении в сопоставлении творчества Кольриджа и других поэтов-современников, своеобразие художественного мира Кольриджа заключается, прежде всего, в использовании символов, основные символы лирики английского романтика — «природные» и «музыкальные», которые раскрывают ядро кольриджевской поэзии, составляют специфику его поэтического мира, наличие в поэзии Кольриджа музыкальных образов иллюстрирует один из основополагающих романтических принципов — принцип синтеза искусств.
Теоретико-методологической основой работы стали достижения отечественной филологии в области поэтики, теории и истории литературы, отдельные труды по вопросам культуры, психологии. Среди них исследования С.С.Аверинцева, Н.П.Михальской, В.В.Ванслова, Ю.Габая, АЛ.Гуревича, НЛ.Дьяконовой, А.А.Елистратовой, В.М.Жирмунского, Е.И.Клименко, Н.В.Кулагиной, А.Ф.Лосева, Ю.М.Лотмана, М.К.Мамардашвили, А.М.Пятигорского, Ю.В.Манна, И.Г.Неупокоевой, Н.Н.Рубцова,
Н.А.Соловьёвой, Г.В.Яковлевой и других. В процессе работы использованы историко-литературный, сравнительно-типологический и аналитический методы исследования.
Научно-практическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что материалы работы могут быть использованы в общих курсах лекций по истории английской литературы, спецкурсах и семинарах по проблемам английской поэзии, творчества поэтов-романтиков, поэзии Кольриджа и взаимосвязи искусств.
Наше диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.
Первая глава нашего исследования посвящена анализу проблемы различения символа и других, сходных с ним, художественных приемов. В первом параграфе в процессе анализа мы выделяем типологические черты,
18 присущие символу. Рассматриваем разные точки зрения на эту проблему. Сравнивая знак, аллегорию, метафору с символом, находим черты, присущие только ему. Не давая ограниченного определения, выделяем признаки символа. Второй параграф посвящен роли символа в романтизме. Точнее, не его художественному воплощению, а теоретическому взгляду философов-романтиков на проблему определения понятия «символ». И, наконец, в третьем параграфе мы сосредоточиваем внимание на философско-эстетических взглядах Кольриджа, делая акцент на кольриджевское понимание символа.
Вторая и третья главы работы посвящены анализу тех ключевых образов, раскрытие сложных взаимосвязей и выявление символического смысла которых имеет исключительно важное значение для интерпретации произведений Кольриджа. Во второй главе мы рассмотрим «природные» символы его поэзии. Анализируя лирику, мы выделили несколько наиболее распространенных и значимых символов, связанных с миром природы. Это небесные светила, деревья, вода, птицы и змеи. В третьей главе мы остановим внимание на музыкальных образах. Чаще всего в произведениях Кольриджа упоминаются музыкальные инструменты, их образы мы и подвергнем анализу, не забывая, конечно, и о творцах.
Апробация работы. Апробация работы. Концепция и основные положения диссертационного исследования нашли отражение в восьми публикациях и докладах, сделанных на X (Нижний Новгород) и XI (Тамбов) всероссийских конференциях российской ассоциации преподавателей английской литературы, XI Пуришевских чтениях (Москва), четвёртой и пятой нижегородских сессиях молодых ученых (гуманитарные науки), ежегодных апрельских конференциях НГПУ, обсуждены на кафедре всемирной литературы НГПУ.
Специфика символа как художественного приёма
Символизация — один из важнейших способов осмысления действительности всяким художником-мыслителем. В процессе работы над произведением автор стремится выразить сущностные глубины воспроизводимых им явлений действительности, те глубины, которые заведомо недоступны непосредственному чувственному восприятию и могут быть «схвачены» субъектом восприятия только опосредованно, через некую смысловую аналогию и через соответствующие эмоциональные переживания. Проблема символа — область философского познания, место пересечения различных точек зрения, философских позиций, взглядов.
Существуют различные версии происхождения слова «символ». Большинство исследователей считает, что оно восходит к греческому SYMBOLON и означает «условный вещественный опознавательный знак для членов определенной общественной группы, тайного общества и т.п.» [173, с.591] Русский поэт серебряного века А.Белый считал, что «символ» происходит от греческого «сюмбалло», что означает «соединяю». Немецкий ученый-философ, один из основателей современной герменевтики и герменевтической феноменологии Г.Г.Гадамер утверждал, что слово «символ» первоначально означало «документ», «опознавательный знак», «удостоверение». [44, с. 118] Ему вторит французский исследователь П.Брюнель, говоря, что изначально это слово подразумевало знак, благодаря которому гость знакомит с собой, дощечку, которую он предъявляет. М.М.Касперавичюс следующим образом объяснял происхождение этого слова: «В античном обществе слово «символ» обозначало некое совместное действие, юридическое или политическое соглашение, а также условный знак, показывающий принадлежность к той или иной профессионально-религиозной группировке. Символами именовались проекты постановлений, составлявшиеся на общинных собраниях... Кроме того, символами именовались пропуска на зрелищные мероприятия, документы на получение льготного хлеба из государственных хранилищ и римские тессары— навощенные дощечки, на которых писали военные приказы». [89, с.З] Рудольф Кох, автор обширного исследования, посвященного символам, утверждает: «Слово «символ» пришло в западные языки от греческого слова «симболон», что означает «смешанные в кучу». Само понятие «символ» применялось для обозначения смыслового образа или смыслового знака, а также идей, чувств и эмоций. У древних греков таким средством служили осколки разбитой плитки, с помощью которой люди, вступающие в контакт, могли узнать друг друга, если места излома при соединении совпадали, поэтому каждый символ является по своему характеру тайным или по крайней мере, условным знаком». [100, с.Г] Современный российский исследователь Н.Н.Рубцов пишет: «В переводе с древнегреческого символ означает «соединять», «сливать», «связывать». [166, с.6]
Проблема происхождения слова «символ» не является предметом нашего исследования. Мы привели несколько трактовок разных учёных лишь для того, чтобы подчеркнуть изначально присущие этому термину многообразие и неоднозначность.
Понятие «символ» на протяжении всей истории развития философской мысли вызывало множество толкований. В английском литературоведении трактовка символа восходит к трудам Августина Блаженного, который считал, что видимый мир есть символ, отражение мира Божественного, земные атрибуты - слабая копия, намек на «Божественные идеи».
Символ есть встреча конечного и бесконечного. С одной стороны, он есть продукт нашего сознания, с другой — он проявляет существующие независимо от нас и недоступные во всей полноте нашему сознанию принципы, идеи, смыслы.
Понятие «символ» употребляется необычайно широко и кажется, на поверхностный взгляд, достаточно ясным и понятным. Но дело обстоит не так просто- Это понятие в различных областях духовной культуры подвергается специфическому анализу, в котором возможны самые разнообразные исходные принципы и, следовательно, самые различные аспекты рассмотрения символа и его определения. Как верно замечал Ю.М.Лотман: «Можно сказать, что даже если мы не знаем, что такое символ, каждая система знает, что такое «её символ», и нуждается в нем для работы её семиотической структуры». [121, с.П] Необходимо заметить, что мы будем рассматривать символ в системе культуры, его функционирование прежде всего в литературе. Проанализируем понимание символа философами и психологами, а также культурологами.
Неопределенность его значения и употребления связана с тем, что понятие «символ» сходно с другими близкими ему понятиями, такими, как знак, аллегория, метафора. Часто они переплетаются, подменяя друг друга. И весьма часто символ понимается и употребляется как условный знак любого предмета или как метафора. Поэтому понятие «символ» является одним из самых противоречивых и туманных. Но, как отмечал А.Ф.Лосев, несмотря на это, в языках всех культурных народов упорным образом сохраняется этот термин. Так, греческим понятием «symbol (symbolon)» в отличие от понятия знака «semeion» или латинизированного «signum» терминологически закреплено различие между ними, сохранившееся во всех европейских языках.
На протяжении всего развития философии и литературоведения и в наше время мыслители, уделявшие пристальное внимание символу, отмечали его специфику и выделяли символ из сходных с ним понятий. Так, например, К.С.Станиславский выделяет в качестве основных черт символа органическую целостность и естественность, его предельную яркость, самобытность и индивидуальную отточенность, его многообразную содержательность или неисчерпаемую смысловую глубину. [177, с.227-228] Но особенность, «инаковость» символа, закрепленная даже в языке, не помешала его пониманию и использованию в культуре, в научной и художественной деятельности в качестве знака или тропа. И прежде всего мы попытаемся понять, почему это происходит и выявить специфические черты символа. Мы установим отличие символа от других сходных с ним понятий.
При всем многообразии определений символа и его роли в мышлении и в культуре можно прежде всего выделить те классификационные категории, к которым относится понятие символа и которые выступают непосредственными носителями его смысла. Это, во-первых, знаковая концепция, в которой ЗНАК и СИМВОЛ в той или иной степени отождествляются. (Карнап Р. Значение и необходимость (1959); Митин М.Б. Философия и современность (1960); Клаус Георг Сила слова (1967); Дробницкий О.Г. Мир оживших предметов (1967); Корнфорт М. Марксизм и лингвистическая философия (1968); Ветров А. А. Семиотика и ее основные проблемы (1968); Пузиков П.Д. Анализ и синтез (1970); Тондл Л. Проблемы семиотики (1975); Ван Дейк Т.А. Язык, познание, коммуникация (1989); РозинВ.М. Визуальная культура и восприятие (1996) и др.) Например, В.В.Похлебкин: «Символы — это условные знаки, в основе которых лежат простейшие древнейшие начертания (точка, линия) или геометрические фигуры (треугольник, квадрат, круг и др.), а также знаки, существовавшие с древнейших времен у разных народов для обозначения светил, планет, звезд... Символ, следовательно, концентрированная условная абстрактная форма отражения и фиксации научных (или религиозных) знаний человека при помощи стилизованного знака...» [144, с.8-9] В.В.Белоусова в статье «К вопросу о трактовке символа в современном искусстве» замечает: «В современной литературе символ принято определять как идейную, образную или идейно-образную структуру, содержащую в себе указание на те или иные, отличные от неё предметы, для которых она является обобщением и неразвёрнутым знакш ».[19, с.97-98]
Безусловно, и знак, и символ имеют формальное и функциональное сходство. Так, например, с точки зрения А.Ф.Лосева, проводившего в своих поздних работах кропотливое сравнительное исследование символа и знака, они отличаются лишь степенью обобщенности, когда символ является разновидностью знака, предельно обобщенной знаковостью. «Символ — есть развернутый знак, но знак тоже является неразвернутым символом, его зародышем». [118, с Л 31-132] Различие между знаком и символом, по Лосеву, определяется степенью значимости обозначаемого и символизируемого предмета. Такое понимание различий между символом и знаком является весьма распространенным и существует, например, в современной семиотике; сюда же примыкает представление о том, что символ и знак лишь различные степени видения мира. Но критерий значимости носит чисто субъективный характер, зависит от множества социальных и исторических обстоятельств, и потому не может считаться основным и тем более единственным.
Недостаточное различение функций знака и символа в современных системах научного мышления ведет за собой непонимание серьезной проблемы, связанной с принципиальной дифференциацией различных типов сознания и, следовательно, различных позиций человека в отношениях с реальностью.
Символы Луны и Солнца
Образ Солнца и, особенно, Луны являются наиболее изученными символами поэзии Кольриджа. О них писали такие отечественные исследователи как М.А. Гелашвили, Н.Я. Дьяконова, Е.И. Клименко, Г.В.Яковлева. Поэтической интерес к Луне и Солнцу как равновеликим художественным доминантам мироздания проявляется во многих поэтических произведениях Кольриджа.
Сохранившиеся в тетрадях записи поэта показывают, что он всю жизнь собирал сведения из разных источников о фазах Луны, об обрядах, связанных с её культом, о расположении звезд относительно Луны и т.д. Серповидная форма молодой Луны в поэтическом видении Кольриджа ассоциируется с лодкой или ковчегом и таким образом становится символом и морских скитаний. А морские скитания, в свою очередь, в восприятии поэта - знак духовных поисков гармонии, добра и истины. В большинстве культур Солнце - основной символ созидательной энергии. Как источник света оно символизирует знания, интеллект. У Кольриджа свой взгляд на этот образ, сближающий его с немецкими романтиками, например, Новалисом. Солнце в большинстве его произведений имеет негативную окраску. Оно - символ рационалистического филистерского взгляда на мир, чуждого для поэта-романтика.
Луна, по Трессидеру, - символ изобилия, циклического обновления, возрождения, бессмертия, оккультных сил, изменчивости, интуиции и эмоций. «Появление и исчезновение лунного диска и впечатляющие изменения его формы привели к тому, что Луна стала выразительным космическим образом земных циклов в животном и растительном мирах (рождения, роста, старения, смерти и возрождения)... Кроме своего влияния на приливы и отливы, Луна, как полагали, управляла и человеческой судьбой, а также ливнями, снегопадами, наводнениями...»,- пишет он. [184, с. 204]
Нередки ассоциации Луны со смертью и зловещей ночной темнотой. Полная Луна делит символику с кругом как знак цельности и совершенства, она также может означать красоту и спокойствие.
Поверье, что полная Луна способна усилить безумие или даже стать его причиной, имеет (по свидетельству Трессидера) римское происхождение (отсюда термин «лунатик»). Слабоумных от рождения часто называли «дитя Луны» не только по этой причине, но еще и потому, что Луна, повелительница снов, также связана с фантазиями.
А вот астрологи, подчеркивая пассивные стороны Луны, чей диск просто отражает солнечный свет, связывают Луну скорее с рассудочным знанием, а не с откровением (Топорков А. Предсказания судьбы..., 1990; Волгин А. Лунная астрология, 1992; Бургон Т.Г. Свет Египта, или Наука о звездах и о душе, 1994 и т.п.).
Современные психологи связывают Луну с субъективизмом, интуицией и эмоциями, а также с изменениями настроения, что совпадает с основным символизмом ночного светила.
Солнце в большинстве культур (европейских, славянский, индейских) -основной символ созидательной энергии. Оно часто воспринималось как само верховное божество, либо как воплощение его всепронизывающей власти.
Как источник тепла, Солнце представляет жизненную силу, страсть, храбрость и вечную молодость. Как источник света, оно символизирует знание, интеллект. Аллегорическая фигура правды в западном искусстве часто изображается с Солнцем в руках.
Во многих произведениях английского романтика выдержан контраст между лунным и солнечным светом, и основные события, образы его стихов и поэм-баллад можно соотнести с Луной или Солнцем. Солнце, как правило, имеет негативную окраску, а Луна - положительную семантику. Такой нетрадиционный взгляд на Луну, ночь заслуживает особого внимания. Не один исследователь отмечал постоянное присутствие лунного света в сочинениях Кольриджа. Английский поэт, автор книги «Кристабель» и поэзия Кольриджа», АЛ.Суинберн называет гений Кольриджа «околдованным луной». Он говорит: «Можно посвятить особое исследование роли Луны у Шатобриана и Кольриджа, даже если, в отличие от Карлейля, не считать философию Кольриджа «лунным светом в разлив». [Цит. по 188, с.71]
Луна от «Сонета к осенней луне», написанного в 1788 г., проходит сквозь большинство стихотворений Кольриджа, иногда с особым символическим содержанием, иногда в качестве источника преображающего света, который заливает место действия. Лунный свет несет большую смысловую нагрузку в «Кристабели» и «Сказании о Старом Мореходе», оде «Уныние» и в стихотворении «Соловей», во фрагменте «Кубла Хан» и «Льюти», и везде она — «мать видений буйных», как о ней говорится в сонете «Песни бесов».(179б) Несомненно, луна или неясный свет — образы для Кольриджа ключевые, и толкование их дал в прозе сам автор:
During the first year that Mr. Wordsworth and I were neighbours, our conversations turned frequently on the two cardinal points of poetry, the power of exciting the sympathy of the reader by a faithful adherence to the truth of nature, and the power of giving the interest of novelty by the modifying colors of imagination. The sudden charm, which accidents of light and shade, which moon-light or sun-set diffused over a known and familiar landscape, appeared to represent the practicability of combining both. These are the poetry omature.[224, p.223-224] (B первый год, когда мы стали соседями с мистером Вордсвортом, беседы наши касались двух кардинальных пунктов поэзии, её способности пробуждать сочувствие читателя путем верного следования правде жизни и способности придавать ей интерес новизны изменчивыми красками воображения. Внезапное очарование, которое лунный свет или закат солнца неожиданной светотенью сообщают знакомому и привычному ландшафту, казалось, доказывало возможность сочетать первое со вторым. Это и составляет поэзию природы. Пер. наш — Е.М.)
Здесь лунный свет или гаснущий солнечный луч преображают знакомую действительность в поэзию; лунный свет приравнен к «изменчивым краскам воображения». Итак, Луна и лунный свет связаны у Кольриджа с творческой силой воображения. Очень ясно противопоставлены символы Луны и Солнца в самом значительном произведении Кольриджа «The Rime of the Ancient Mariner» («Сказание о Старом Мореходе»).
Роль образов деревьев в поэзии Кольриджа
Роль образов деревьев в поэзии Кольриджа «В Англии редко попадешь в непроходимую лесную чащобу. Но, пожалуй, реже, чем в других странах, видишь здесь и аллеи, где деревья росли бы строго в шеренгу да ещё были подстрижены на один манер. Здесь более типичны рощи, перелески, отдельные деревья, разбросанные среди лугов. Потому, что чаща - это нечто уж слишком первозданное, а аллея - нечто уж чересчур искусственное. Сельская Англия являет собой поистине английский компромисс между природой и искусством», - утверждает В.В.Овчинников. [135, с.239] Это сказано о современной Англии, но думается, что со времен Средневековья здесь мало что изменилось. Недаром англичане знамениты на весь мир своим постоянством. Действительно, со времен кельтов и друидов деревьям в Англии отводится значительная роль. Это - не просто дрова и производитель кислорода. В деревьях живут тайны и души предков.
Традиционно дерево символизирует рост, сезонное умирание и возрождение. Дж.Трессидер утверждает: «В различных культурах многие деревья считались священными или магическими. Почтительное отношение к волшебной силе деревьев основано на примитивных верованиях, что в них живут боги и духи». [184, с.75] Концепция развития людей из деревьев известна многим народам. Её отголоском, по мнению Е.М.Мелетинского, является древнескандинавский миф, пересказанный в «Старшей Эдде», о том, как боги нашли на берегу бездыханные тела первых людей в виде кусков дерева и вдохнули в них жизнь. Можно также вспомнить миф «Гильгамеш и дерево хулушгу». [126, с.23-52/32]
В символике дерева выражены разные идеи, но большей частью образы деревьев положительны. Обратим внимание на некоторые из концепций. В первую очередь, дерево часто представляют в качестве центра космоса. Под его сенью протекают главные события, связанные как с зарождением мира, так и с дальнейшим ходом его развития. «Под сенью мирового дерева, в центре вселенной, рождаются боги, герои и великие цари», - замечает российский исследователь Н.Рубцов. [166, с.71] Мировое дерево соединяет между собой три мира: верхний — небо, обитель богов (крона), средний - земной, место пребывания человека (ствол) и нижний - преисподнюю (корни). Таким образом, дерево - это не только центр, опора и стержень мироздания, но и его модель.
Другое понимание символики дерева связано с идеей плодородия. Во многих мифах и сказаниях подчеркивается взаимосвязь мирового дерева с богиней-матерью. В них дерево — или символ богини-матери, или один из её важнейших атрибутов. Дерево является источником пищи, дичи, злаков, влаги, необходимой для пропитания человека, оно и источник человеческого потомства, именно оно посылает на землю детей. Словом, мировое дерево -это обобщенный символ неисчерпаемой жизненной силы, воспроизводящей все живое, энергии, символ вечного обновления и возрождения.
В следующей трактовке символа дерева, оно отождествляется с древом жизни - книгой судеб. На листьях такого дерева, согласно представлениям, записаны все людские судьбы. При смерти человека это дерево роняет свой листок. В Библии упоминаются два дерева: «И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и древо жизни посреди рая, и древо познания добра и зла». (Первая книга Моисея. Бытие. Гл.2, ст.9) [25, с.2]
Необходимо обратить внимание на то, что Дерево современные исследователи называют и Мировым, и Космическим, и «Древом Жизни», при этом нет четкого или хотя бы сколько-нибудь устойчивого разделения этих понятий. Зачастую происходит и слияние с Древом познания. «С помощью Древа Жизни человечество поднимается от низшего уровня развития к духовному просветлению, спасению или освобождению из круга бытия. Средневековые изображения Христа, распятого на дереве, а не на кресте, имеют отношение именно к этому, более древнему, чем христианский, символизму. Таким образом, распятие на дереве усиливает символизм спасения через распятие Христа, принявшего на себя все грехи мира. Этот браз объединяет Древо Познания (грехопадения) с Древом Жизни», -отмечает Дж.Трессидер.[184, с. 75-76]
Дерево, по самой своей форме, является и символом развития. Его ветви, представляющие собой разнообразие, отходят от ствола, что является символом единства. Суммирует, на наш взгляд, всё вышесказанное, рассуждение крупнейшего историка мифологии мира М.Элиаде. Он пишет, что символика дерева с одной стороны, «представляет Вселенную в постоянном её возрождении, как неиссякаемый источник мировой жизни и прежде всего вместилище сакрального (как «центр» восприятия небесно-сакрального и т.д.), с другой стороны, Дерево символизирует Небо или Небеса — звездные уровни, т.е. небеса, соответствующие планетам... Во многих архаических традициях Мировое Дерево, выражающее самую сакральность мира, его плодородие и вечность, связано с идеей творения, плодородия и инициации, в конечном счете - с идеей абсолютной реальности и бессмертия. Мировое Дерево становится, таким образом, Деревом Жизни и Бессмертия. Обогащенное бесчисленными двойниками и дополнительными символами (Женщина, Источник, Молоко, Животные, Плоды и т.д.), Мировое Дерево предстает перед нами всегда как само вместилище жизни и повелитель судеб». [200, с. 165-157]
Но в сказках и легендах европейцев, да и других народов, деревья могут как защищать и исполнять желания, так и чинить препятствия и быть пугающими, даже демоническими созданиями. Так, К.Г.Юнг в работе «К вопросу о подсознании» пишет о том, что дерево «может символизировать эволюцию, психическое развитие, жертвоприношение или смерть...»[208, с.88]
Лес, состоящий, естественно, из деревьев, в трактовке К.Г.Юнга - символ бессознательного и его опасностей. А вообще лес - широко распространенный символ внешнего мира, противостоящего микрокосму, символизируемому расчищенной под пашню землей. В легендах и сказаниях он населен загадочными, большей частью таящими в себе угрозу существами (ведьмами, драконами, великанами, карликами, львами, медведями и т.д.), олицетворяющими все те опасности, с которыми должен вступить в спор юноша, если он через свою инициацию (экзамен на зрелость) хочет стать полноценным мужчиной: картина восходит к тем временам, когда леса покрывали большую часть земли и представляли угрозу для пашни.
