Содержание к диссертации
Введение
Глава 1
Зарождение традиции европейского дендизма 16
1.1. Денди: история слова 16
1.2. Исторические предшественники дендизма 19
1.2.1. Английские «красавцы» 19
1.2.2. Макарони 23
1.2.3. Щеголи эпохи Великой Французской Революции 25
1.2. Генеалогия дендистского стиля 28
1.3. Дендизм и романтизм 35
1.3.1. Жизнетворчество в культуре европейского романтизма 39
Примечания 66
Глава 2
Джордж Браммелл как основатель традиции европейского дендизма 73
2.1. Легенда о Браммелле 73
2.2. Биография Браммелла как источник моделей дендистского жизнетворчества 84
2.2.1. Семейная история 84
2.2.2. Период светских триумфов Браммелла в Англии 89
2.2.3. Браммелл во Франции 93
2.3. Лейтмотивы дендистского сценария 104
2.3.1 Конструирование дендистской легенды. 104
2.3.2. Взгляд биографа: Браммелл перед зеркалом 109
2.3.3. Новации Браммелла в костюме 112
2.3.4. Мотив бабочки в жизнетворчестве Браммелла 116
2.3.5. Поэтика аристократического поведения 118
Примечания 129
Глава 3
Дендизм как литературная традиция XIX века 134
3.1. Формирование литературной традиции европейского дендизма 134
3.2. Дендистская литературная традиция во Франции 151
3.2.1. Концепция «элегантной жизни» у Бальзака 153
3.2.2. Дендизм в жизнетворчестве Бальзака 159
3.2.3. Проблематика дендизма в романе «Красное и Черное» Стендаля 165
3.2.4. Философия дендизма в очерках «Художник современной жизни» Бодлера 169
3.2.5. О дендизме и Барбе д'Оревильи 176
3.2.6. Граф Робер де Монтескью: денди декаданса 191
3.3. Литературный дендизм в Англии: дискуссии и традиция 211
3.3.1.Сатирические образы денди 1810-х годов 211
3.3.2. Антидендистские настроения в викторианскую эпоху 222
3.3.3. Оскар Уайльд: денди-эстет. 228
3.3.4. Английский дендизм после Оскара Уайльда 251
Примечания 255
Глава 4
Модели дендистского поведения 270
4.1. Дендистские манеры 270
4.2. Денди-хамелеон: метафорика изменчивости в европейской культуре 275
4.3. Денди и джентльмен в творчестве Джейн Остен 296
4.4. Об исторических смыслах вульгарности 300
4.5. Поэтика фланирования 311
4.6. Дендистское зрение: визуальные стратегии модерна 329
Примечания 353
Глава 5
Российский дендизм 363
5.1. Становление щегольской культуры в России 363
5.2. Дендизм в России XIX столетия 370
5.3. Российский дендизм Серебряного века 394
Примечания 405
Заключение: Три периода европейского дендизма 412
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 416
Введение к работе
Диссертация посвящена европейскому дендизму XIX века. Европейский дендизм представляет из себя комплексный культурный феномен, охватывающий как литературную традицию, так и поэтику бытового поведения. В исследовании анализируется генезис и развитие дендистской традиции в европейской словесности, особенности формирования жанра «модного» романа в английской литературе.
Актуальность темы диссертации обусловлена тем, что она вписывается в магистральную линию развития современного литературоведения и гуманитарного знания: повышенное внимание исследователей к социальным аспектам литературы, движение от изучения отдельных авторов к общим закономерностям развития европейской литературы в широком культурном контексте.
Новизна исследования определяется тем, что в диссертации впервые делается попытка рассмотреть литературную традицию европейского дендизма исходя из парадигмы романтического жизнетворчества. Дан исторический анализ текстов дендистской традиции в Англии, Франции и России; сделаны обобщения по эстетике минимализма, обуславливающей типологическое сходство различных национальных вариантов дендизма в европейской культуре, выделены три периода развития европейского дендизма. Подобные интердисциплинарные исследования по данной теме отсутствуют в западной и отечественной критической литературе последних десятилетий.
Цель работы - дать современную теоретическую и историко-литературную интерпретацию дендистской традиции XIX столетия, выявить закономерности и логику функционирования моделей дендистского жизнетворчества.
Объектом исследования послужили основные тексты дендистской традиции: художественные произведения Байрона, Д. Остен, Э. Бульвера-Литто-
на, Стендаля, Бальзака, Барбе Д'Оревильи, Ш. Бодлера, Ж.-К. Гюисманса, О. Уайльда. Дополнительными материалами для исследования послужили теоретические трактаты о моде, очерки, мемуарная и биографическая литература.
Методологическую основу диссертации составляют труды отечественных ученых, представляющих семиотическую школу: ряд работ Ю.М. Лот-мана, посвященные поэтике поведения1, И. Паперно2, С.Ю.Неклюдова3, М.Б. Ямпольского4.
В цикле статей по культуре и программам поведения Ю.М. Лотман заложил основы анализа поэтики поведения, оперируя такими понятиями, как «жизненное амплуа», «сюжетный подход к жизни», «поведенческий текст». Это направление получило развитие в исследованиях, продолжающих традиции Московско-Тартусскои школы. В книге Ирины Паперно «Семиотика поведения: Николай Чернышевский - человек эпохи реализма» был произведен структурный анализ биографии Чернышевского с точки зрения осуществления идеологической программы. В трудах СЮ. Неклюдова5 разобран
1 Лотман Ю.М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Лотман
Ю.М. Избранные статьи в трех томах. - Таллинн, 1992. - Т. 1. - С. 248-269; Лотман Ю.М
Декабрист в повседневной жизни (бытовое поведение как историко-психологическая
категория). Там же. - С. 296-337; Лотман Ю.М Литературная биография в историко-
культурном контексте (К типологическому соотношению текста и личности автора). Там
же. - С 365-377; Лотман Ю.М. Русский дендизм // Лотман Ю.М. Беседы о русской куль
туре. - СПб., Искусство-СПб, 1994. - С. 123-136.
Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский - человек эпохи реализма. -М.: НЛО, 1996.
Неклюдов СЮ. Ночной гость // Живая Старина, 1996. № 1. - С. 4-8.
^ЯмпольскийМ.Б. Наблюдатель. -М.: AdMarginem, 2000.
5 Неклюдов СЮ. «Сценарные схемы» жизни и повествования // Русская антропологическая школа. Труды. - Вып. 2. - М., 2004. - С. 26-36;
7 механизм функционирования «сценарных схем», регулирующих взаимодействие жизненного и литературного материала.
Важные теоретические идеи о поэтике поведения разработаны Л.Я. Гинзбург в книге «О психологической прозе». «Предела своего символическое поведение достигает тогда, когда в нем выражается обобщенный исторический характер. Исторический характер встречается с индивидуальным, эмпирическим человеком и формирует его на свой лад - с разными поправками на данную индивидуальность»6. Тип денди как раз и является таким историческим характером, возникшим на рубеже XVIII-XIX веков, и оттого поэтика дендистского поведения отличается особой семиотической насыщенностью и может интерпретироваться как текст. Ю.М. Лотман в статье «Русский дендизм» отметил такие типичные для дендизма аспекты поведения, как позу разочарования и пресыщенности, издевательскую вежливость, оптические игры с лорнетом и очками.
«Жизненная символика отчетливо проступает в периоды переломные, когда рождаются «новые люди», с новыми принципами поведения»7,- отмечает Л.Я. Гинзбург. Подобной переломной эпохой в культуре был европейский романтизм. В эстетической деятельности Новалиса, Ф. Шлегеля, СТ. Колриджа налицо интенсивная рефлексия по поводу возможности «универсального искусства», включающего на равных правах как биографические коллизии, так и литературные тексты. Несколько поколений писателей этой эпохи «занимались "моделированием" своего исторического. характера в самой крайней форме, в форме романтического жизнетворчества — преднамеренного построения в жизни художественных образов и эстетически организованных сюжетов»8. В нашем исследовании стратегии романтического жизнетворчества рассматриваются как исходная посылка, объединяющая
" Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. -М.: Интрада, 1999. -С. 18..
7 Гинзбург Л.Я. Там же. - С. 19.
8 Гинзбург Л.Я. Там же. - С. 23.
8 парадигму дендизма и европейского романтизма. Другими общими константами этих двух систем для нас являлись программный индивидуализм (включая комплекс мировой скорби и демонизм) и установка на иронию. Концепция романтической иронии, в частности, позволяет найти ключ к таким традиционным культурным архетипам, как метафора хамелеона, весьма существенная для дендизма, и понять стилистику дендистского самопародирования и язвительного остроумия.
Для изучения европейского романтизма XIX века особенно продуктивными для нас были идеи А.В. Карельского9, А.Б. Ботниковой10, И.А. Терте-рян11. Эти исследователи заложили основы типологического рассмотрения романтизма как эстетической системы. В концепции романтизма А.В. Карельского методологическое значение имеет трактовка «широкого неоромантизма» как «субъективного принципа» в искусстве, развивающего романтическую традицию авторского самовыражения12. Эта тема постоянно возникает в современных литературоведческих дискуссиях, когда речь заходит о критериях определения и хронологических границах «продленного» или «большого» романтизма. Концепция «широкого неоромантизма», в частности, позволяет проследить развитие дендистской литературной традиции в рамках XIX столетия и закономерную актуализацию поэтики дендизма в декадансе конца века.
у Карельский А.В. Метаморфозы Орфея. Беседы по истории западных литератур.-Вып. 1. Сост. О.Б. Вайнштейн. - М.: изд-во РГГУ, 1998.
ЮБотникова А.Б. Немецкий романтизм: диалог художественных форм. — Воронеж: изд-во ВГУ, 2003.
ІІТертерян И.А. Романтизм // История всемирной литературы. В 9 томах. - М.: Наука, 1989.-Т. 6.-С. 16-27.
12 Карельский А.В. Немецкая литература начала XX века в европейском духовном контексте // Диалог культур — культура диалога. Сборник научных статей к 70-летию Н.С. Павловой. - М: Изд-во РГГУ, 2002. С. 273-307 / Подг. к печати О.Б. Вайнштейн и Е.В. Войналович.
Из западных исследований европейской литературы XIX столетия мы
опирались на труды П. Хэмилтона13, автора теории «метаромантизма»;
A. Меллор14, описавшей феномен английской романтической иронии, и
Д. Пайпера15, который показал закономерности функционирования образа
поэта в культуре XIX столетия.
В теоретическом обеспечении диссертации важную роль играли труды
B. Беньямина16, Р. Ганье17, К.Гинзбурга18. Эти ученые исследовали исто
рию литературы в широком культурном контексте, успешно применяя ин
тердисциплинарные методы. Последнее время подобная методология полу
чила особое распространение благодаря американской школе «Нового
историзма»19, представители которой (С. Гринблатт, Л. Монроз) активно
практиковали текстуальный анализ во взаимодействии исторических, соци
альных и собственно литературных аспектов. Наконец, в диссертации был
учтен методологический опыт французской школы Анналов: четырехтомный
труд «История частной жизни» под редакцией Ж. Дюби и Ф. Арьеса20.
Особый интерес в связи с нашей темой представляют семиотические исследования, выполненные на стыке литературы и истории костюма. Пионер-
l3Hamilton P. Metaromanticism. - Chicago and London: Chicago U.P., 2003. l^Mellor A. English Romantic irony. - Cambridge, Mass.: Harvard U.P., 1980.
piper D. The image of the Poet. - Oxford: Clarendon press, 1982.
Benjamin W. Arcades project. - Cambridge, Mass.: Harvard U.P., The Belknap press, 2002.
Gagnier R. Idylls of the Marketplace: Oscar Wilde and the Victorian Public. Stanford: Stanford University Press, 1986.
1Гинзбург К. Мифы - эмблемы— приметы: морфология и история. М.: Новое издательство, 2003.
См., например, Greenblatt S. Renaissance self-fashioning. - Chicago: Chicago U.P., 1984.
Aries Ph., Duby G., eds. A History of private life. Vol. 4. From the fires of revolution to the great war. M. Perrot, Editor, transl. A. Goldhammer. The Belknap press of Harvard U.P, 1990.
10 ской в этой области можно считать книгу Ролана Барта «Система моды»21; в России данное направление разрабатывается P.M. Кирсановой22, проанализировавшей в своих фундаментальных трудах семиотику костюмных реалий в художественной литературе. Британский ученый Джон Харви23 посвятил свои изыскания исторической символике черного цвета в костюме и в художественной словесности. Мода в широком культурном контексте — тема научных работ известных исследователей В. Стал24, К. Бруарда2^, Э. Уил-сон26.
Еще ближе к нашей проблематике труды о роли моды в литературном творчестве отдельных писателей. Такова, к примеру, книга Ж.-П. Лесеркля «Малларме и мода»27. Взаимодействию французской литературы и моды в XIX столетии посвящена информативная монография Р. Фортасье28. В 1997 году в Государственном музее А.С. Пушкина проходила выставка «Оноре де Бальзак: денди и творец», и по следам этой выставки был выпущен сборник
^Барт Р. Дендизм и мода// Барт Р. Система моды. Статьи по семиотике культуры/ Пер. С.Н. Зенкина. -М., 2003.
22 Кирсанова P.M. Костюм в русской художественной культуре. - М.: Российская энцик
лопедия, 1995.
Кирсанова P.M. Сценический костюм и русская публика в России XIX века. - Калининград: Янтарный сказ; М.: Артист, Режиссер, Театр, 1997.
23 Harvey J. Men in black. - Chicago: Chicago U.P. 1995.
24 SteeleV. Paris Fashion: A Cultural History. - New York: Oxford, 1988.
2^ Breward С The hidden consumer: Masculinities, fashion and city life 1860-1914. -Manchester U.P., 1999.
2 Wilson E. Adorned in dreams: Fashion and Modernity. - London: Virago Press, 1985.
27becercle J.-P. Mallarme et la mode. P.: Librarie Seguire, 1989.
2^Fortassier R. Les ecrivains frangais et la mode. P.: PUF, 1978.
статей российских и французских исследователей29. Дендизму Бальзака также посвящена кандидатская диссертация А.П. Скуратовской30. Как это ни парадоксально, но в отечественной науке не было аналогичных исследований по дендизму на материале английской литературы.
В западной критике начало систематическим исследованиям дендизма как культурной традиции положила уже ставшая классикой книга Э. Мерс31. С тех пор дендизм неоднократно привлекал внимание исследователей, начиная с классического очерка Р. Барта «Дендизм и мода» (1962) и далее в трудах Д. Лавера32, Р. Кемпфа33, М. Лемэр34 и др. Только основоположнику дендизма Д.Б. Браммеллу посвящено несколько книг, причем последняя вышла в ноябре 2005 года35. Предметом специального анализа становились такие аспекты дендизма, как тендерная проблематика 3*>, вклад денди в развитие мужского костюма37, аристократический культурный дискурс38, городское фланирование39.
^"Оноре де Бальзак. Денди и творец. Исследования и материалы. М.: Государственный Музей А.С. Пушкина, 1997.
30 Скуратовская А. П. Дендизм у Бальзака: персонажи и ситуации. Дис... канд. филол.
наук. М., 2002.
31 Moers Е. The Dandy. - New York, 1960.
32Laver J. Dandies. - London: Weidenfeld & Nicolson, 1968.
33Kempf R. Dandies. Baudelaire et compagnie. - P.: Seuil, 1977.
34Lemaire M. Le Dandysme de Baudelaire a Mallarme. - Montreal: Presses de l'Universitite de Montreal, 1978.
35 Kelly I. Beau Brummell: the ultimate dandy. - London: Hodder & Stoughton, 2005.
36Feldman J. Gender on the divide. - Ithaca, New York, Cornell U.P., 1993.
3^Breward C. The hidden consumer. Masculinities, fashion and city life 1860-1914. -Manchester: Manchester U.P., 1999.
38 Stanton D. The aristocrat as art. - New York: Columbia U.P., 1980.
39 Tester K., ed. The flaneur. - London; New York: Routledge, 1994.
12 В настоящее время проблематика дендизма представляется особенно актуальной. В ней явно выделяются вопросы социальных техник (репрезентация знаменитостей)40, соотношения дендизма и массовой культуры41. Однако, несмотря на обширность библиографии по дендизму, до сих пор нет систематических исследований по дендистской литературной традиции, отсутствуют обобщающие труды по поэтике поведения денди. Не получила достаточного освещения в современной критике и традиция русского дендизма: после классической статьи Лотмана по этой теме появлялись лишь отдельные очерки42. Данное исследование призвано восполнить эти пробелы.
Следует дополнительно описать источники, на основании которых велось исследование. Самые редкие источники для изучения истории дендизма — документальные. К ним относятся костюмные коллекции, портновские трактаты, журналы мод, дневники денди, альбомы модников и модниц. Особенно информативны специальные альбомы, в которых хранились образцы тканей и фиксировались варианты туалета. Раньше это был достаточно распространенный жанр, гибрид дневника и хозяйственной книги. Так, в музее Виктории и Альберта сохранился альбом Барбары Джонсон, относящийся ко второй половине XVIII века. Эта дама наклеивала в свой альбом лоскутки тканей, кратко отмечая фасон платья, расход материала и стоимость шитья, а попутно записывала туда и события своей жизни 43.
Особая разновидность источников — трактаты о моде. Порой это чисто технические руководства для портных с выкройками и указаниями как сни-
40Garelick R. Rising star: dandyism, gender, and performance in the fin de siecle. - New Jersey: Princeton U.P., 1998.
41 Dandies. Fashion and Finesse in Art and Literature. Ed. S. Fillin-Yeh. - New York and
London: New York U.P., 2001.
42 См., например: Демиденко Ю. Русские денди // Родина, 2000. № 8. - С. 111-114.
43 См. A lady of fashion: Barbara Johnson's album of styles and fabrics. Ed. N. Rothstein. -
New York: Thames and Hudson, 1987.
13 мать мерки44, порой - обстоятельные наставления для модников, содержащие, к примеру, инструкции, как завязывать шейный платок45. Но нередко эти трактаты создавались с глобальным замахом - как универсальная энциклопедия для желающих хорошо выглядеть. Типичный пример — английский трактат 1830 года «The Whole art of dress or, the road to elegance and fashion», написанный неким кавалерийским офицером. Его полное название звучит весьма внушительно: «Всеобщее искусство одеваться или путь к элегантности и моде, с колоссальной скидкой 30%. Трактат о существенном и необходимом атрибуте современности - костюме джентльмена. Посредством превосходных иллюстраций четко определяет самые подходящие сочетания цветов, многообразные стили формальной и неформальной одежды; изъясняет, что носить людям разных возрастов и различного цвета лица, чтобы представить фигуру наиболее симметрической и приятной для глаза. Советы по приобретению разнообразных предметов одежды, сопровождаемые рекомендациями по туалету, содержащими ценные и оригинальные рецепты, а также указания, как исправить недостатки внешности и осанки. С прибавлением рассуждения о форменной одежде и о выборе изящного платья»4^.
44Например, «Дружеские наставления портному»: Wyatt J. The Taylor's Friendly Instructor. - London, 1822,1830.
45Neckclothitania; or Tietania: being an essay on starches. By one of the cloth. London, 1818. Псевдоним автора - «один из шейных платков».
4^The Whole art of dress or, the road to elegance and fashion, at the enormous saving of thirty per cent! Being a treatise upon that essential and much-cultivated requisite of the present day, gentlemen's costume. Explains and clearly defines, by a series of beautifully engraved illustrations, the most becoming assortments of colours, and style of dress and undress in all varieties; suited to different ages and complexions, so as to render the human figure most symmetrical and imposing to their eyes. Also, directions in the purchase of all kinds of wearing apparel: accompanied by hints for the toilette, containing a few valuable and original recipes; likewise, some advice to the improvement of defects in the person and carriage. Together with a dissertation on uniform in general and the selection of fine dress. By a cavalry officer. London: E. Wilson, 1830.
14 Такие трактаты, по сути, представляют собой очерки нравов, что позволяет в полной мере ощутить атмосферу эпохи. Еще больше этот оттенок субъективности чувствуется в биографиях, письмах и мемуарах, дневниках и путевых заметках. Сплошь и рядом основу текста составляет молва, зафиксированная внимательным современником. Однако подобные материалы требуют особой научной бдительности, поскольку порой возникает эффект многократного повторения, создающий иллюзию фактической точности. К примеру, исследователь Питер МакНил, добросовестно изучая историю макарони, английских щеголей XVIII столетия, долго старался установить местоположение клуба макарони, о котором упоминают источники того времени. В итоге он выяснил, что этот гипотетический клуб — или ироническое название реального клуба Олмакс, или, что наиболее вероятно, просто обозначение модного сообщества47. Апокрифический статус отличает и некоторые дендистские легенды, что служит предметом анализа в нашем исследовании.
Городские легенды составляют существенный слой культурного жизне-творчества и могут быть интерпретированы как разновидность фольклорных текстов. В этом отношении существенным подспорьем для нас послужили методы анализа постфольклора, разработанные в Центре типологии и семиотики фольклора под руководством СЮ. Неклюдова48.
Наиболее массивный корпус текстов составляет дендистская традиция в художественной литературе XIX века. Это, собственно, и есть основной материал нашего исследования. Известно, что многие писатели отдали дань дендизму: Байрон, Э. Бульвер-Литтон и О. Уайльд в Англии; А. Пушкин и М. Лермонтов в России; Стендаль, Бальзак, Барбе д'Оревильи, Ш. Бодлер, Ж.-К. Гюисманс, М. Пруст во Франции. Они изображали героев-денди в своих романах (классика жанра - «Наоборот» Гюисманса и «Портрет Дориа-
47McNeil P. Macaroni Masculinities II Fashion Theory, 2000, vol.4, issue 4. - P. 377-378. 48 Cm.
15 на Грея» Оскара Уайльда); сочиняли философские трактаты о дендизме (Бальзак, Барбе д'Оревильи и Бодлер) и, наконец, практиковали дендизм как стиль жизни. Применительно к дендистской литературной традиции наиболее продуктивно работают филологические методы анализа истории литературы.
Содержание работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав и заключения. В первой главе диссертации анализируется зарождение европейского дендизма и взаимосвязи дендизма с литературой романтизма. Дается краткая характеристика исторических и национальных типов щеголей, предшественников дендизма. Во второй главе диссертации рассматривается конкретная реализация выделенных закономерностей на примере биографии Джорджа Браммелла (1778-1840) как основателя традиции европейского дендизма. Третья глава диссертации представляет базовый корпус литературных текстов европейского дендизма XIX века и содержит детальный анализ их структурных особенностей и ключевых лейтмотивов. Предметом четвертой главы диссертации является поэтика поведения, выработанная в дендизме: манеры и правила, парадигма сопротивления вульгарности, оптические игры, городское фланирование, денди-хамелеон. Пятая глава диссертации посвящена российскому дендизму и истории щегольской культуры в России. В заключении дается итоговая периодизация и суммарная характеристика литературной традиции европейского дендизма.
Денди: история слова
Происхождение слова «денди» не вполне понятно. Английские ЭТИМО- : логические словари обычно дают отсылку к выражению «jack-a-dandy» -«красавчик», что мало проясняет дело. Впервые это выражение было зафик- і сировано в 1632 году в Шотландии. «Jack»- нарицательное обозначение -мужчины, парня, a «dandy» считается производным от «Andy», уменьшительного от имени Andrew (Андрей).
Если заглядывать еще назад, то имя «Андрей» восходит к греческому . «andreios» - «мужской». А в современном английском слово «dandy» как прилагательное, помимо первого значения «щегольской», также имеет вто-1 рое — «превосходный», «отличный», «первоклассный».
Другие этимологические версии, напротив, акцентировали негативно-неодобрительный оттенок в смысловом поле «dandy». Например, это слово возводили к названию мелкой разменной монеты XVI века «dandiprat», рав- Ц ной трем с половиной пенсам, что в переносном плане означало «ничтожный } человек, козявка». Сходное толкование «dandiprat - паренек, уличный мальчишка» дает прославленный лексикограф доктор Джонсон в своем словаре V но само слово «dandy» у него отсутствует- оно появилось позднее. Другие ; исследователи обращали внимание на возможное родство слов «dandy» и «dandelion» - «одуванчик», причем занятно, что в названии этого цветка присутствует также слово «лев» («lion»), ставшее в XIX столетии синонимом светского щеголя во французском языке.
В некоторых случаях подобных приблизительных этимологии трудно даже установить исходный язык - источник заимствования. Ведь английское слово «dandelion» идет от французского названия одуванчика «dent-de-lion» (буквально - «зуб льва»), и таких галлицизмов в английском языке достаточно: история обоих языков хранит память о многочисленных контактах, начиная с Нормандского завоевания Англии в 1066 г.
Французы, признавая очевидный факт заимствования из английского, пытались подыскать свои собственные этимологические объяснения слова j «dandy». Популярная версия (ее отстаивал, среди прочих, Барбе д Оревильи) отсылает к старофранцузскому слову «dandin» - «маленький колокольчик»; " отсюда переносные значения «пустозвон», «болтун», «балбес», «шалопай», , что опять таки характеризует денди не с лучшей стороны. Буквальный физи- . ческий смысл просвечивает и в глаголе «dandiner» - «болтаться из стороны в j сторону», «ходить вразвалку». Сходный спектр значений содержит англий- , ский глагол «to dandle» - «качать», «укачивать на руках ребенка», но у этого г слова есть и другие смыслы - «ласкать, баловать, нежить, холить, играть, J забавляться».
«Dandin» также выступает в качестве фамилии, причем в истории лите-; ратуры она чаще всего служит знаком юридической профессии. Судья ; Dandin фигурирует у Рабле, в драме Расина «Сутяги» и у Лафонтена. Но самый знаменитый персонаж с фамилией Dandin- это, конечно же, герой і комедии Мольера «Жорж Данден или одураченный муж» (1668г). Мольеров- \ ский Жорж Данден с его хрестоматийной фразой «Ты этого хотел, Жорж Данден» представлен как явно сатирический характер. : С Аналогичные интонации насмешки звучат в известной песенке «Yankee Doodle Dandy», ставшей популярной во время войны за независимость в Америке. Предметом насмешки здесь служила форма солдат американской армии, особенно нарядные костюмы Джорджа Вашингтона, который появ- \ лялся на боевых позициях напудренный, в парадном сюртуке, в парике и цилиндре.
Легенда о Браммелле
Рассмотрим вначале формирование легенды о Браммелле. Для этого обратимся к истокам репутации Браммелла как основателя канона дендист-ского поведения.
Родоначальник традиции европейского дендизма англичанин Джордж Брайан Браммелл (1778-1840) имел прозвище Beau, что означает «щеголь, красавчик». Браммелл был современником романтиков и кумиром Байрона, который говорил: «Я предпочел бы быть Браммеллом, чем императором Наполеоном» (ср.: «Если бы я не был Александром, я бы хотел быть Диогеном»), что особенно значимо, учитывая наполеоновские симпатии поэта.
Байрон был неодинок в своем преклонении перед харизматической персоной Браммелла — каждый второй молодой аристократ тогда всеми силами подражал Браммеллу. Нам сейчас не столь трудно понять, чему обязаны своей славой Байрон и Наполеон. Однако репутация Браммелла в свое время была столь же высокой и завидной, и это явно требует объяснений. Ведь множество франтов, блиставших в светских кругах, никогда не поднимались до таких вершин известности, а впоследствии и вовсе были благополучно забыты. «Браммелл сохранил только имя, светящееся таинственным отблеском во всех мемуарах его эпохи» , - писал Барбе д Оревильи. Что же реально нам осталось от Браммелла, кроме имени и красивой легенды?
Как сейчас ясно, следы влияния Браммелла по крайней мере в одном отношении были долговечны и осязаемо материальны: он определил историю мужской одежды на два века вперед, создав современный вариант классического костюма. Программа Браммелла отличалась поразительной близостью к современным принципам мужского гардероба.
Первым и решающим новшеством были непривычные для начала XIX века гигиенические стандарты. Браммелл ввел в моду аккуратно подстриженные и чисто вымытые волосы, в то время как раньше их было принято отпускать, завивать, пудрить или носить напудренный парик. Сорочки Браммелл отсылал в стирку каждый день, чисто выбритый подбородок упирался в воротничок идеальной белизны. По утрам денди принимал ванны из молока, не забывал «о красе ногтей» - словом, при знакомстве сразу возникало общее ощущение чистоты и свежести, «good grooming», пусть даже оно и не вполне осознавалось зрителями.
Второе отчетливое впечатление- безукоризненный покрой фрака. «Мыслящее тело», «неземное совершенство» - так отзывались современники о костюмах Браммелла. «Изысканная правильность» («exquisite propriety») -говорил о его стиле лорд Байрон. Фрак Браммелла отличался идеальным кроем, что достигалось многочасовыми «бдениями» с лучшими портными. Сукно для фрака Браммелл выбирал лично, обычно предпочитая батское. Он также ввел в моду узкие длинные панталоны («inexpressibles»)2. Завершали ансамбль до блеска начищенные гессенские сапожки - легенда гласит, что Браммелл чистил их шампанским.
Принцип смены одежды соблюдался неукоснительно. Утренний фрак должен был быть светлее вечернего, а вечером после оперы Браммелл обязательно заглядывал домой, чтобы сменить шейный платок перед визитом в гости или светским приемом, надеть узконосые бальные туфли. Перчатки в идеале полагалось менять шесть раз в день, чтобы они всегда при рукопожатии были свежими.
Тщательный подбор мелочей и аксессуаров окончательно закреплял впечатление уникальности при знакомстве с денди. Как гласила легенда, у Браммелла перчатки были специального, особо удобного кроя. Их шили несколько портных: один- ладонь, второй— большой палец, третий— остальные четыре пальца.
Особым изыском браммелловского костюма был шейный платок. Искусство завязывания шейного платка у Браммелла стало темой для многочисленных легенд. Одна из них гласит, что для того, чтобы добиться совершенной формы узла, Браммеллу приходилось порой тратить несколько часов. Как-то раз к нему в неурочный час пришел посетитель и застал хозяина перед зеркалом во время примерки очередного платка. Весь пол комнаты устилали смятые и отброшенные в порыве досады платки. Лакей, заметив изумление гостя, указал на них живописным жестом и пояснил: «These are our failures» (Это наши неудачи).
Забракованные платки могут напомнить скомканные черновики писателей, которые отбрасываются в сердцах, когда автор усердно работает над стилем. Но принципиальная новизна усилий Браммелла состояла не только в поиске той единственной формы узла, которая сочетала в себе элегантность и небрежность, но и в умении фиксировать находку: он первый додумался, что можно придать платку твердость контура благодаря подкрахмаливанию. Это был его фирменный секрет, который он тщательно хранил и, как гласит легенда, раскрыл друзьям только перед отъездом из Англии, оставив им записку с одним единственным словом: «Starch» (крахмал).
Однако денди отличается от рядового франта именно тем, что модный костюм — лишь один из элементов его индивидуального стиля. Более тонкий и неуловимый аспект феномена Браммелла связан с жизнетворчеством -особой дендистской поэтикой поведения, с жесткой личной властью над светским обществом.
Формирование литературной традиции европейского дендизма
На протяжении XIX столетия дендизм постоянно взаимодействует с литературой, подпитываясь от нее и, в свою очередь, обогащая ее. Задача данной главы - проанализировать формирование и развитие литературной традиции европейского дендизма. Истоки этой традиции во многом восходят, как мы уже показали, к эстетике романтизма. Мы уже отчасти пытались рассуждать о романтическом сценарии дендистского жизнетворчества, анализируя биографию Джорджа Браммелла и наблюдая, как еще при жизни Браммелла из отдельных историй и анекдотов возникала легенда.
Сейчас основные источники для изучения первого денди - мемуары современников (воспоминания У. Джессе и Р. Гроноу, X. Уилсон), философские очерки о дендизме (трактат Барбе Д Оревильи, эссе Макса Бирбома, Вирджинии Вулф), но не меньшую роль играют и многочисленные художественные произведения. Отзвуки байроновского восхищения Браммеллом чувствуются в образе Чайльд Гарольда; Браммелл был прототипом мистера Раслтона в романе Э. Бульвера-Литтона «Пелэм» (1828), а в «Грэнби» Т.Х. Листера (1826) он фигурирует как Требек. Сам Браммелл написал единственный труд «Мужской и женский костюм», не считая многочисленных галантных стихотворений, так что в истории культуры он все же остался скорее в роли персонажа, чем автора.
Гораздо чаще денди объединяет писателя и героя в одном лице. Хрестоматийный пример подобного «синтеза» - лорд Байрон. В юности поэт был близок дендистским кругам и даже прославился как модник: изобрел особый покрой широких штанов. Он состоял членом клуба Ватье, среди основателей которого были лорд Альванли, Браммелл, Майлдмей, Пьерпойнт— все из 135 вестные щеголи. Байрон впервые назвал это заведение «клубом денди», что и
Разумеется, не только Байрон, но и другие писатели романтической эпохи способствовали моде на дендизм. Персонажи-денди встречаются на страницах Джейн Остен, Уильяма Хэзлитта, Шатобриана и мадам де Сталь. Однако увлечение дендизмом начинает приобретать по-настоящему массовый характер несколько позже благодаря оформлению особого романного жанра.
В 1820-е годы в английской литературе с легкой руки издателя Генри Коулберна начинает процветать жанр «модного» романа (fashionable novel). Эпитет «модный» в данном случае имел двойной смысл: главный герой, как правило, увлекался модой и представлял из себя тип светского денди. Но благодаря занимательному сюжету из жизни высшего общества и сами книги, как рассчитывал издатель, должны были привлечь внимание и стать модными в читательских кругах.
Коулберн проницательно оценил социальную ситуацию: к 1825 году в Англии уже сложилось сословие богатых буржуа, которые жаждали приобщиться к тайнам аристократического обращения. Истинная аристократия, напротив, брезговала общаться с банкирами и толстосумами-промышленниками, вменяя им в вину вульгарность манер: не случайно буржуазным дельцам был закрыт вход в элитные лондонские клубы. Будучи талантливым бизнесменом, Коулберн понял, что существует не только социальный, но и информационный заслон между нуворишами и аристократами, и это создает идеальную рыночную нишу для «модного» романа.
Отныне все желающие могли «виртуально» побывать в Олмаксе или узнать, о чем толкуют в великосветских гостиных, купив заветную книжку. Литературная формула «модного» романа включала описания клубных балов, вечеров за картами, когда проигрывались целые состояния, любовных интриг, скачек и, конечно же, изысканных дамских нарядов и дендистских костюмов. Упоминались даже реальные адреса модных портных, у которых можно было заказать подходящие туалеты3.
