Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Концепция традиции Т.С. Элиота 28
1.1. Традиция: категориальные и культурно-исторические аспекты 28
1.2. Традиция как "одновременная упорядоченность" в работах Т.С.Элиота 45
1.3. Апология классики 58
1.4. Проблема единства европейской культурной традиции 76
Глава 2. Миф в творчестве Т.С. Элиота 93
2.1. Поэтика метаморфозы в поэзии 1910-20-х годов: миф о Прокне и Филомеле 93
2.2. Мифологема смерти-воскресения и мифология Грааля в поэме "Бесплодная земля" 123
2.3. Миф и популярная культура в драматических произведениях 156
Глава 3. Т.С. Элиот и христианское возрождение в европейской культуре первой половины двадцатого века 198
3.1. Проблема взаимодействия религии и культуры в критических работах Т.С.Элиота 198
3.2. Евангельский текст в поэтическом цикле "Ариэль" 229
3.3. "Убийство в соборе": драма и ритуал 262
Глава 4. ДантовскиЙ код поэзии Т.С. Элиота 290
4.1. "Божественная комедия" и поэзия Т.С. Элиота 1910-20-х годов: идиома ада 290
4.2. Философия Чистилища в поэме "Пепельная среда" 317
4.3. Образы дантовского Рая в "Четырех квартетах" 350
Заключение 410
Примечания 422
Список литературы 432
- Традиция: категориальные и культурно-исторические аспекты
- Мифологема смерти-воскресения и мифология Грааля в поэме "Бесплодная земля"
- Проблема взаимодействия религии и культуры в критических работах Т.С.Элиота
Введение к работе
Проблема традиции в культуре XX века является одной из важнейших. Ее обсуждение выходит зачастую далеко за рамки сугубо научных дискуссий. Наиболее остро в культуре прошлого столетия дебатировалось само отношение к феномену традиции, оспаривалось право данного понятия на статус полноценной категории литературоведческой науки, так как характерной особенностью эпохи стало доминирование тотальных нигилистических позиций. В то же время поляризация точек зрения и полемический накал эстетической дискуссии способствовали формированию и развитию новых подходов к осмыслению проблемы традиции в философии, теологии, культурологии, социологии и т. д. Стабильным оставался интерес к исследованию данной темы на конкретном художественном материале. Одной из наиболее привлекательных областей исследования с точки зрения степени дискуссионности, напряженности творческой рефлексии по отношению к традиции, разнообразия модусов ее восприятия является литература модернизма. Культурная традиция неоднократно становилась основой для создания универсальных смысловых систем и новых художественных концепций в эстетике и творческой практике модернизма.
Само понятие модернизм является категорией подвижной и нестабильной, являясь на протяжении нескольких десятилетий предметом теоретико- и историко-литературных дискуссий. Границы данного понятия размыты, оно используется в различных качествах: обозначение определенной стадии историко-литературного процесса, художественной системы, литературного направления, типа индивидуально-творческого художественного сознания, моделей жизнетворчества и т.п. Дебатируются также хронологические рамки феномена, набор направлений, школ, имен, представляющих модернизм, тип отношений (преемственность, идентичность, иерархичность, разграничение, параллельное сосуществование и т. п.) с такими явлениями, как декаданс, символизм, постсимволизм, авангардизм, постмодернизм и т.п. Достаточно широким и многообразным является представленный в критике спектр мнений о "матрице" модернизма, его философских и эстетических истоках, мировоззренческом базисе и т.п. Вошли в научный обиход и такие определения различных типов модернизма, как "высокий", "классический", "пламенеющий", "раскольнический" и др. В рамках данного исследования представляет интерес выделение двух основных тенденций в составе модернизма, находящихся во взаимодействии, но в то же время разнонаправленных: "авангардизм, переживший свою "пиковую" точку в футуризме, и, (пользуясь термином В.И. Тюпы) неотрадиционализм" [Хализев 2000: 365]. Интересной и плодотворной, на наш взгляд, для уяснения некоторых особенностей модернистского художественного сознания является также развернутая в последние десятилетия двадцатого столетия дискуссия о природе модернизма в рамках постмодернистской критики, направленная на разграничение модернизма и постмодернизма.
В настоящем исследовании мы будем употреблять понятие модернизм в его относительно ограниченном значении, как обозначение определенного направления в англо-американской литературе первых десятилетий XX века, к которому обычно относят творчество Дж. Джойса, В. Вулф, Д. Г. Лоуренса, Т. С. Элиота, Э. Паунда, У. Льюиса и др. Употребление данного понятия по отношению к этой группе художников является нейтральным, достаточно устоявшимся, зафиксированным в словарях, учебной и научно-критической литературе, как в России, так и за рубежом. Часто по отношению к этому литературному ряду также используются такие обобщенно-условные названия, как "английский модернизм" (в данном случае, определение "английский" условно, так как нивелирует национальную специфику происхождения перечисленных авторов и отражает их языковую общность), "высокий модернизм" и "классический модернизм". Основными факторами, объединяющими названных поэтов и писателей, являются устойчивое стремление к обновлению художественного языка, открытость любым формальным экспериментам, сочетающиеся с установкой на выявление константных, универсальных смысловых и художественных парадигм, признанием онтологической, телеологической, эстетической значимости литературного произведения. Все эти художники находились в ситуации постоянного взаимного творческого диалога, осознавали и признавали его консонансный и одновременно диссонансный характер, практиковали различные типы взаимовлияния, сотрудничества и взаимодействия.
В рамках нашего исследования особое значение приобретает общее для всех перечисленных авторов стремление выйти за социально-исторические, пространственно-временные, частные, индивидуально-личностные пределы ради выявления вечного, универсального содержания, установка на поиски и художественное осмысление постоянных, устойчивых моделей личного и социального поведения, сущностных законов бытия. Эти принципы позволили им естественно и свободно вписываться в общее, единое, мировое культурное пространство без национальных и хронологических перегородок. Стремлением к универсализации объясняется также их отношение к прошлому как длящемуся фактору настоящего, понимание традиции не как помехи, тормоза для свободного творчества, а естественной среды для его развития. Нам представляется важным обратить внимание на эту особенность эстетического сознания английских модернистов, поскольку до сих пор сохраняются представления о модернизме как неком однородном явлении, разновидности контркультуры, искусстве кризиса и тотальной энтропии, хрестоматийном примере разрыва с предшествующей традицией.
Искусство для англо-американских модернистов было идеальным средством преодоления результатов культурного разлома, хаоса, энтропии, аксиологического релятивизма своего времени. Смысл своего творчества они видели в создания автономной, самодостаточной, целостной художественной структуры, цель которой - "не имитировать жизнь, но найти ее эквивалент" (Р. Фрай). Этим объясняется глобальность и метаисторизм их замыслов -изображение жизни и человека "вообще" Дж. Джойсом в "Улиссе"; убежденность В. Вулф в существовании устойчивого, неизменного, вечного творческого начала, не поддающегося коррозии времени, которое формирует образ героя-героини ее романа "Орландо"; видение романа как "книги жизни" Д.Г. Лоуренса и т.п. "Я верю в некие неизменные основы человеческой природы", - декларирует Э. Паунд ("Психология и трубадуры" [Паунд 2000: 60]), отражая общий для всех модернистов тип мировидения. Большую роль в формировании модернистской концептуальности сыграли ряд философских учений конца 19-го - начала 20-го века, психоаналитическая теория 3. Фрейда и К. Юнга, а также достижения Кембриджской антропологической школы. Трудно переоценить влияние на становление модернистского художественного сознания фундаментального труда сэра Дж. Фрэзера "Золотая ветвь", в котором были описаны и систематизированы многообразные формы человеческого опыта в его единстве и целостности, показаны неизменность базисных структур сознания и верований, непрерывность развития человечества от архаики до современного общества.
Для модернистов литература и искусство были наиболее прочной формой сохранения духовного опыта многих поколений, именно искусство являлось наиболее действенным средством спасения цивилизации от распада и деградации. Эту веру, общую для классических модернистов, в возвышенно-горациевском духе выразил Э. Паунд в своей поэме "Подношение Сексту Проперцию" ("Homage to Sextus Propertius", опубл. в 1919): "Пламя жжет, а ливень втекает в щели,/ И под копытами годов - все трещит по швам./ Только высится гений - бессмертная краса ("a deathless adornment"), и года не изотрут его имя" [Паунд 1992: 60]. Удаленность текста во времени не мешает ему быть современным, отсюда и общее для всех представителей высокого модернизма уважительное отношение к традиции как средству сохранения, передачи и развития абсолютных, универсальных, вечных ценностей: "Традиция - это красота, которую мы оберегаем, а не оковы, которые нас удерживают" (Э. Паунд, "Традиция", 1913) [Паунд 1992: 66]. Безусловно, способы взаимодействия с прошлым у всех названных художников были сугубо индивидуальные, они создавали различные модели структурирования и универсализации коллективного и личного опыта, использовали разнообразные приемы и формы освоения фонда преемственности. Традиция как категория модернистской эстетики наиболее полно, концептуально была осмыслена в критических работах Т.С. Элиота, а его художественная практика стала ярким примером органичного включения, впаянности в европейскую культурную традицию с момента ее зарождения и формирования в хтонических глубинах архаики.
Поле нашего исследования будет ограничено тремя основными векторами развития творчества Т.С. Элиота внутри единого европейского культурного пространства. Мы обратимся к различным аспектам взаимодействия Т.С. Элиота с тремя важными источниками его творчества, составляющими также фундамент европейской цивилизации и литературы -античностью, христианством, художественным миром Данте. Избранные нами направления не случайны - сложившиеся в античности и христианстве духовные и художественные парадигмы определили облик европейской культуры в целом, вне национальных различий и хронологических рубежей. Данте стал первым общеевропейским поэтом, а "Божественная комедия", по словам Т. Карлайля, самым прочным делом, "какое только Европа совершила до сих пор" [Карлейль 1994: 82]. Рассматривая Т.С. Элиота в контексте общеевропейской традиции, мы не стремимся к анализу особенностей восприятия им тех или иных национальных традиций, тем более, что такая, более широкая и одновременно требующая определенной дифференциации, постановка вопроса требует специального исследования. Так, например, тема взаимодействия с английской национальной традицией предполагает обращение к широчайшему диапазону культурного диалога поэта со своими британскими предшественниками, начиная от Дж. Чосера и заканчивая английскими поэтами рубежа 19-20 веков, Дж. Томсоном, Э. К. Доусоном, Дж. Дэвидсоном и т. п. Античность понимается нами достаточно широко: и как определенный тип сознания (миф), и как архаическое словесное искусство, представленное конкретными образцами. В данной работе Т.С. Элиот также рассматривается как ключевая фигура христианского ренессанса в английской литературе XX века, как художник, сумевший возродить в современной литературе религиозно-поэтическое переживание, регенерировать традиционные христианские театральные жанры. Важным аспектом критической и поэтической деятельности Т.С. Элиота было обращение к Данте. Общепринятым в англо-американской критике является мнение о том, что именно модернисты Т.С. Элиот и Э. Паунд вновь открыли Данте в начале XX века для англоязычного мира. С. Эллис в книге "Данте и английская поэзия. От Шелли до Т.С. Элиота" говорит о том, что "новая эра", а не просто новая глава в истории Данте и его "судьбы", напрямую ассоциируется с "модернистскими" ценностями, привнесенными в английскую поэзию двумя американцами" [Ellis 1983: 171]. Для Т.С. Элиота Данте стал "проводником-переводчиком" (определение В.Н. Топорова) на путях освоения европейской культурной традиции. В рамках исследуемой темы Т.С. Элиот представлен как мифотворец, создатель современной мистерии, творец "Божественной комедии" XX века, мыслитель, "позволяющий нам заглянуть в глубины человеческой духовной жизни" (П. Тиллих). Нас также интересует процесс создания и развертывания текста во времени и пространстве, процедура осмысливания текста в акте художественной коммуникации с предшествующей и современной культурой.
Актуальность избранной темы определятся особенностями динамики и противоречивостью процесса освоения категории и феномена традиции в современном литературоведении. Изучение проблемы традиции в связи с теорией и художественной практикой Т.С. Элиота позволяет увидеть расширение возможностей теоретического осмысления этого явления, особенности диалектики взаимодействия творческой индивидуальности и традиции в культуре XX века, обнаружить закономерности развития художественного сознания и его форм на материале творчества крупнейшего англо-американского поэта, выявить многообразие вариантов освоения европейской литературной традиции. В современном контексте межцивилизационных противоречий продолжает оставаться актуальной попытка осмысления духовной и культурной общности европейской ойкумены.
В XX в. усиливается степень осознанности ориентации и мера свободы в выборе подходов к усвоению художественного опыта предшествующих поколений, расширяются пространственно-временные и эстетические границы художественного диалога, активизируется "сверхпроводимость" культурной трансмиссии. Т.С. Элиот стал одной из ключевых фигур в процессе теоретического и художественного освоения европейского культурного прошлого, чье творчество явилось воплощением связи времен, интенсивной, целенаправленной переработки и достраивания общего культурного достояния. Именно этим значением определяется наш выбор в качестве объекта диссертационного исследования теоретико-литературных, социокультурных работ, поэзии и драматургии Т.С. Элиота. Предмет изучения - способы теоретического и художественного освоения феномена традиции в его творчестве.
Отечественное элиотоведение имеет длительную традицию. Первые работы о творчестве Т.С. Элиота появились еще в 1920-30-е гг. Самым ранним из известных нам откликов на его творчество была рецензия Д.П. Святополка-Мирского на сборник Т.С. Элиота "Стихотворения", опубликованная в журнале "Версты" в 1927 г., следует заметить, что князь лично знал поэта, общался с ним и его первой супругой в Лондоне [Seymour-Jones 2002: 481]. В СССР в 1940-60-е гг. статьи о Т.С. Элиоте публиковались с завидным постоянством и печатались в таких массовых периодических изданиях, как "Литературная газета", "Иностранная литература", "Литература и жизнь", "Литературная Россия" и т.п. Работы И. Головни ("Поэзия опустошенных людей", 1948), А. Елистратовой ("Предатели народов", 1949; "Чистая поэзия и нечистые приемы", рецензия на сборник "О поэтах и поэзии", 1958), А. Старцева (рецензия на книгу "Заметки к определению понятия "культура", "Меднолобый Элиот", 1949), М. Баскина ("Слабость врагов социалистического реализма", 1964) и др. носили большей частью критико-публицистический характер и были выдержаны в духе свойственного эпохе вульгарного социологизма. Авторы критиковали поэта за реакционность политических взглядов и непонятность, элитарность поэтических текстов. Первые работы исследовательского характера появились также в 1960-70-е гг. (авторы: М. Гринберг, А. Зверев, Г. Ионкис, И. Кочеткова, Т. Кобахидзе и др.).
В последние десятилетия прошлого века Т.С. Элиот был признан частью канонического ряда, представляющего зарубежную литературу прошлого столетия, что отразилось в учебных изданиях по истории зарубежной литературы XX в. (Н. А. Соловьева, В. М. Толмачев и др.), английской и американской литератур (Н. Д. Бенедиктова, Н. П. Михальская), западноевропейского театра (М. Е. Швыдкой), модернизма (Л.В. Дудова) и т. п. Значительным событием можно считать появление в 2000 г. первой монографии отечественного исследователя о Т.С. Элиоте: "Т.С. Элиот и его поэма "Бесплодная земля" (автор - А.А. Аствацатуров, Санкт-Петербургский госуниверситет). В работе содержатся сведения биографического характера, дается анализ литературно-критической теории Т.С. Элиота 1920-х годов, исследуются особенности поэтики "Бесплодной земли". Целью своей работы автор монографии обозначил - "показать взаимообусловленность элиотовской теории и поэзии на примере центрального произведения Элиота 1920-х годов -поэмы "Бесплодная земля" [Аствацатуров 2000: 8], что, в целом, удалось осуществить. К сожалению, исследование не свободно от ряда фактических неточностей, хотя это не снижает его статуса как первого отечественного монографического издания, представившего последовательный анализ поэтики конкретного произведения Т.С. Элиота в контексте его творчества.
Особым жанром отечественного элиотоведения являются предисловия и комментарии к массовым изданиям поэзии, драматургии и критики Т.С. Элиота. Они заслуживают внимания, прежде всего, потому, что именно эти работы непосредственно доходят до широких кругов читателей и формируют их представления о поэте. Их можно условно разделить на две группы: (1) предисловия и комментарии к изданиям литературно-критических работ Т.С. Элиота (авторы: А. А. Аствацатуров, А. М. Зверев, Т. Н. Красавченко и др.), (2) вступительные заметки и примечания, входящие в сборники поэтических произведений. Первая категория работ отличается, в основном, профессиональным, исследовательским подходом. Предисловия и комментарии к поэтическим сборникам, появившимся в последнее время, носят естественно демократический тон, написаны доступным языком, но порой вводят в заблуждение читателя и намного уступают по качеству предисловию Я. Засурского и примечаниям В. Муравьева к первому сборнику избранных стихотворений и поэм Т.С. Элиота, вышедшему в 1971 г. Так, неискушенный поклонник творчества Т.С. Элиота может почерпнуть из этих предисловий и комментариев следующие сведения: поэту довелось родиться в Англии (сборник "Практическое котоведение", 2000 (переиздан в 2006 г.), основать издательство "Фабер и Фабер" [Элиот 2000: 6, 91], принять католичество (сборник "Избранная поэзия. Поэмы, лирика, драматическая поэзия", 1994 [Элиот 1994: 398]), жениться сначала на балерине [Там же: 6], а потом на собственной домоправительнице (сборник "Полые люди", 2000 [Элиот 2000: 8]) и т.п. Возможно, подобная небрежность в подаче информации связана с общим упадком профессионального редактирования.
Что касается проблемы традиции в творчестве Т.С. Элиота, то изучение этой темы велось в основном на материале его литературно-критических работ. К этому вопросу обращались А. А. Аствацатуров, Т. Н. Денисова, Е. А. Цурганова и др., особо следует отметить вклад Т. Н. Красавченко, последовательно и основательно занимающейся анализом литературно-критической теории Т.С. Элиота, начиная с 1970-х годов. Из диссертационных исследований последних лет стоит отметить кандидатскую диссертацию Д. А. Иванова "Т.С. Элиот и английский стих 1910-х годов" (1999), посвященную стиховедческому анализу поэзии Т.С. Элиота. В третьей главе диссертации результаты стиховедческого анализа сопоставляются с отношением поэта к проблеме традиции, разработанной в его критических работах и нашедшей свое отражение в его творчестве. По результатам этого сопоставления автор дает формально-типологическое и системно-историческое определения стиху, которым Т.С. Элиот пользовался в своей практике.
"Новый исследовательский сюжет" в отечественном элиотоведении предложила и разработала О. И. Половинкина в монографии "Проблески небес". Метафизический стиль в американской поэзии первой половины XX века" (2005). В ее книге речь идет о том, "какой видели английскую метафизическую поэзию американские поэты-критики, как они определяли метафизический стиль, какие "метафизические" черты обнаруживает их собственная поэзия [Половинкина 2005: 8]. В работе не только подробно анализируется теория метафизической поэзии Т.С. Элиота (включая лекции о метафизической поэзии, изданные в 1993 г. Р. Шухардом), но, что особенно важно, его поэтическое творчество рассматривается в контексте метафизической традиции (глава "Метафизический канон" в поэтическом цикле "Четыре квартета"). Впервые в нашем литературоведении поэтический цикл "Четыре квартета" стал объектом серьезного специального изучения. Методологически продуктивным для нашего исследования является вывод О. И. Половинкиной том, что подход Т.С. Элиота-критика, сохраняющего традицию, придает "особенную глубину, сообщает дополнительное измерение его собственной поэтической манере". Нельзя не согласиться и с тезисом о том, что Т.С. Элиот обращается к поэтическому языку ушедших эпох для того, чтобы "преодолеть замкнутость на самом себе, характерную для современного сознания", восстановить утраченную целостность мировосприятия: "Место барочного рационализма в поэзии Элиота, Тейта и Рэнсома занимает "цитатное мышление" XX века, работающее на восстановление целостности культуры, причащение духовным ценностям прошлого" [Половинкина 2005: 202].
В западном литературоведении творчеству Т.С. Элиота посвящено большое количество литературы, поэтому мы выделим лишь несколько аспектов, представляющих интерес в рамках нашего исследования. Прежде всего, следует обратить внимание на те работы, которые посвящены изучению концепции традиции Т.С. Элиота и исследованию его творчества в контексте той или иной традиции. Наиболее основательными, не осложненными идеологическими установками, методологическими изысками, стремлением поразить оригинальностью и новизной трактовки, отличающимися уважением к автору и материалу, являются работы 1930-60-х гг. Классической работой, в которой исследуется большинство возможных литературных и иных источников, оказавших влияние на развитие творчества Т.С. Элиота, остается монография нынешнего патриарха американского элиотоведения Г. Смита "Поэзия и драматургия Т.С. Элиота. Исследование источников и смысла" ("T.S. Eliot s Poetry and Plays: A Study in Sources and Meaning", 1956).
Емкий, сжатый, концептуальный анализ творчества Т.С. Элиота как неотъемлемой составляющей западной традиции, современного поэтического воплощения базовых европейских архетипических структур представлен в четвертой-пятой главах небольшой по объему монографии Н. Фрая "Т.С. Элиот" ("Т. S. Eliot", 1963). Известно, что сам поэт выразил протест по поводу некоторых фрагментов этой книги, после чего все издания труда Н. Фрая предваряются списком опечаток ("a corrigendum"), составленным самим Т.С. Элиотом. Эти исправления, в основном, касаются биографических дат (более подробно о конфликте между Т.С. Элиотом и Н. Фраем см. в книге Дж. Эйра "Нортроп Фрай: биография" [Ауге 1998: 290-291]). Знаменитый канадский ученый в первых главах своей монографии, единственной книги в его литературно-критическом наследии, посвященной современному поэту, как и в своих более поздних работах и выступлениях, подвергнул критике реакционные религиозные и социокультурные воззрения Т.С. Элиота. Несмотря на свое неприятие элиотовских идеологических установок, Н. Фраю с его системным подходом удалось создать целостную концепцию творчества поэта, очень точно выделить в поэзии Т.С. Элиота образные комплексы, являющиеся магистральными, универсальными "монадами" европейской культуры. Методологически плодотворный аналитический разбор отдельных произведений Т.С. Элиота, его значения и места в западном литературном процессе содержится и в общетеоретических трудах Н. Фрая: "Анатомия критики" ("Anatomy of Criticism", 1957), "Великий код: Библия и литература" ("The Great Code: The Bible and Literature", 1982), "Слова со властию" ("Words with Power ", 1990), а также в многочисленных статьях и выступлениях.
Теория традиции Т.С. Элиота анализируется в работе Ш. Люси "Т.С. Элиот и идея традиции" ("T.S. Eliot and the Idea of Tradition", 1966). В ней последовательно разбираются различные аспекты концепции традиции Т.С. Элиота: культурная традиция, литературная традиция, синхронистический характер идеи традиции, проблема единого и целого, тезис о "историческом чутье", писатель и традиция, критик и традиция и т.п. Автор показывает, что постоянное обращение Т.С. Элиота к традиции связано с его религиозными взглядами, критикой современных социальных условий, с установкой на классицизм, с субъективным восприятием творчества тех или иных английских поэтов, в частности, Дж. Мильтона и т.п. Ш. Люси отмечает, что идея традиции в том ее виде, в каком она представлена в работах Т.С. Элиота, не является новой, утверждает ее зависимость от теории М. Арнольда (он выделяет семь основных факторов, подтверждающих влияние М. Арнольда). Автор монографии критикует Т.С. Элиота за его "ошибки" ("errors"), например, за "сверхидеалистические" ("over-idealised") представления о языке, идею возможности существования единого "коллективного художественного совершенства" ("collective artistic perfection"), напоминающего, по мнению критика, представления католиков об универсальной церкви и т. п. Ш. Люси полагает, что самого Т.С. Элиота нельзя назвать "традиционным поэтом", поскольку его творчество носило очень "личный" характер и отражало уникальность и крайний индивидуализм личности своего создателя.
Для элиотоведения последних десятилетий прошлого столетия характерна тенденция отхода от создания трудов обобщающего характера, охватывающих все этапы и виды творческой деятельности Т.С. Элиота. Критики обратились к разбору отдельных аспектов проблемы "Элиот и традиция", причем, исследования данной проблемы составляют относительно небольшой процент от общего количества работ, посвященных Т.С. Элиоту. Можно отметить ряд факторов, определивших основные направления развития западного элиотоведения последних трех декад XX в.: изменение статуса Т.С. Элиота, занимавшего на протяжении нескольких десятилетий (1920-60 гг.) положение "первого" англоязычного поэта - конец "эпохи Элиота"; развитие новых литературоведческих направлений; ощущение исчерпанности темы, основательно разработанной в неокритике, архетипической критике и трудах систематизирующего культурно-исторического характера; появление новых публикаций из наследия Т.С. Элиота, повлиявших на смещение фокуса внимания критиков; формирование новых центров эстетического напряжения и т.п. Анализ причин, повлиявших на появление новых направлений, как и обзор основных тенденций в развитии элиотоведения, должны стать предметом специального исследования, охватывающего широкий круг вопросов, так как новые подходы и концепции связаны с общей сменой культурных парадигм на рубеже тысячелетий. Мы обратимся лишь к некоторым аспектам освоения литературно-критического наследия Т.С. Элиота в рамках интересующей нас темы. Однако, полностью преодолеть искушение обойти проблемы, волнующие сегодня многих почитателей и исследователей творчества Т.С. Элиота, не возможно, поэтому мы коснемся некоторых эпизодов и фактов различного свойства, составляющих панораму современного элиотоведения и дающих представление о своеобразии сегодняшнего восприятия наследия классика литературы XX века.
Понижение статуса поэта и - как следствие, снижение общего интереса к изучению творчества Т.С. Элиота в образовательной и научно-исследовательской сферах. Общепринятым стало мнение о том, что новое поколение литературоведов не привлекает наследие Т.С. Элиота, исследовать его не престижно и не актуально, следовательно, сделать научную карьеру и создать имя, работая сегодня в данном академическом сегменте нельзя (см. дискуссию "Престиж Элиота и элиотоведение: Диагнозы и перспективы", Ланд, 1993 [Eliot Т. S. at the Turn of the Century 1994: 215-232]). Американская писательница и критик С. Озик, скептически, иронически и одновременно ностальгически размышляя о завершении "века Элиота" ("Eliot s Age") на рубеже 1960-70-х гг., констатирует "уход" Т.С. Элиота из университетских и школьных программ: "В начале семидесятых еще можно было здесь или там обнаружить упорствующую кафедру английской словесности, предлагающую студентам старших курсов уходящую натуру - семинар по творчеству Т.С. Элиота. Но к концу восьмидесятых, кажется, только "Любовной песне Дж. Альфреда Пруфрока" удалось преодолеть равнодушие учебных программ - две или три страницы в антологиях, поверхностный обзор для учащихся старших классов и первокурсников. "Пруфрок", и только "Пруфрок" - это все, что знают последние поколения, если знают вообще. Ни "Полых людей", ни "La Figlia Che Piange", ни даже "Бесплодной земли". И никогда - "Четырех квартетов". А о существовании священного ископаемого, самого Т.С. Элиота, этого бессмертного исполинского утеса, молодые поколения не имеют вообще никакого представления" [Ozick 1996: 4].
Многие работы о Т.С. Элиоте конца семидесятых - начала девяностых годов представляют большей частью интерес вне контекста элиотоведения, в рамках развития той или иной специфической научной методологии или социокультурной дискуссии. Так, например, в исследованиях представителей тендерной и феминистской критики (Э. Даумер, М.С. Карпентьер, Л. Р. Сиверин и др.) отрабатываются специфические исследовательские методологии и идеологические позиции. Их работы интересны, прежде всего, как образцы конкретных литературоведческих направлений, произведения Т.С. Элиота являются в большинстве случаев лишь материалом для выражения собственных взглядов и выработки новых методов. Критикам этого типа не интересно творчество поэта как таковое, а его литературная теория воспринимается ими как попытка завуалировать подлинное содержание своей поэзии, запутать следы. Их привлекают такие проблемы, как иерархия полов, соотношение сексуальности и брутальносте, антифеминный дискурс ("anti-female discourse") в поэзии и драме, различные фобии, эдипов и другие комплексы, присущие, по мнению исследователей, личности поэта и т.п. (см. подробный обзор данной проблемы в работе испанской исследовательницы М. Т. Гибер-Мачеда [Gibert-Maceda 1994]). Среди них, например, популярен тезис о "женоненавистничестве" поэта, эксплуатируемый в работах многих критиков (Т. Пинкни, Ф. Сикер и др.), упрощающих и сужающих наши представления о поэзии Т.С. Элиота. В последнее время в моду входит особый марксистско-гендерный сплав - к сожалению, критики порой обнаруживают гораздо более обширные познания идей К. Маркса, К. Цеткин и Р. Люксембург, чем творчества Т.С. Элиота (например, показателен успех работы Дж. Гудспид, аспирантки университета штата Индиана, "Сексуальная политика в "Бесплодной земле": элиотовский взгляд на женщин и их тела в "Игре в шахматы" и "Огненной проповеди " [Goodspeed 2004]).
Не менее субъективными, а порой и ангажированными, представляются нам работы, посвященные анализу социально-политических взглядов Т.С. Элиота, в которых зачастую частный мировоззренческий аспект рассматривается как основание всей художественной системы, генеральная линия творчества поэта. В работах последних лет обсуждаются симпатии поэта к фашизму (М. Трэтнер, Д. Томпсон и др.), его белый расизм (М. Норт), тяготение к наиболее консервативным политическим течениям 1930-40-х гг. (политические "мандарины" и Т.С. Элиот - у Дж. Купера) и т.п. Большое количество критико-публицистической энергии потрачено в дискуссии об антисемитизме Т.С. Элиота, начало которой положил Э. Джулиус своей книгой "Т.С. Элиот: Антисемитизм и литературная форма" (1995). Эта тема продолжает занимать исследователей по сей день, одна из последних работ -опубликованная в 2003 г. лекция Р. Шухарда "Бербэнк с бедекером, Элиот с сигарой. Американские интеллектуалы, антисемитизм и идея культуры", в которой приводятся интересные биографические факты и ранее не публиковавшиеся материалы. В настоящий момент сложно предсказать, насколько плодотворными станут обозначенные выше критические подходы вне контекста современной культурной ситуации, смогут ли они остаться интересными и полезными будущим поколениям исследователей, какими до сих пор являются многие работы 1920-40-х гг. (труды Ф. Ливиса, М. Бодкин, К. Брукса, Ф. Маттисена и др.).
Начиная с середины шестидесятых, важным фактором развития и коррекции траектории исследований Т.С. Элиота стали издания ранее не публиковавшихся работ. В 1964 г. был опубликован текст диссертации "Знание и опыт в философии Ф.Г. Брэдли" ("Knowledge and Experience in the Philosophy of F.H. Bradley"), что стимулировало появление целого ряда работ, посвященных философским воззрениям поэта, влиянию на него той или иной философской традиции (от досократиков и индийской философии до Ф. Ницше, У. Джеймса, неогуманистов и т.п.). Эти проблемы рассматриваются в монографиях П. Грея, У. Скаффа, К. Кирнса, Р. Шустермана, С. Шварца, Б. Локерда, М. Хабиба и др. В 1967 г. появилась перепечатка выпусков журнала "Крайтерион" за 1922-1939-е гг., что также привлекло внимание исследователей А.Ш. Али, Дж. Марголиса, Дж. Хардинга и др. В 1993 г. Р. Шухардом под общим названием "Виды метафизической поэзии" ("The Varieties of Metaphysical Poetry") были опубликованы лекции, прочитанные Т.С. Элиотом в 1926 и 1933 гг., что существенно расширило наши представления о концепции метафизической поэзии Т.С. Элиота. Материал, содержащийся в этих лекциях, позволяет выйти на новые уровни осмысления творчества Т.С. Элиота.
В 1967 г. опубликованы "Стихотворения, написанные в ранней юности" ("Poems Written in Early Youth"), а в 1996 г. вышло подготовленное К. Риксом издание поэтических текстов, хранившихся в коллекции Берга (Нью-йоркская публичная библиотека): "Инвенции мартовского зайца: Стихотворения 1909— 1917" ("Inventions of the March Hare: Poems 1909-1917") с прекрасным текстологическим и культурно-историческим комментарием. Публикации ранних стихов Т.С. Элиота непосредственно сказались на повышении интереса литературоведов к проблемам влияния на формирование поэта творчества английских и французских символистов, поздней викторианской поэзии (работы К. Крист, С. Пондром, Д. Тобина, Н. Хагроув, Р. Кроуфорда и др.). Издание "Инвенций мартовского зайца" также позволяет говорить о возможности новых ракурсов изучения творчества Т.С. Элиота.
Новые перспективы перед исследователями открыли публикации в 1971 г. факсимильного издания рукописи "Бесплодной земли" с пометками Э. Паунда ("The Waste Land: A Facsimile and Transcript of the Original Drafts, Including the Annotations of Ezra Pound") и в 1978 - текстологического исследования "Четырех квартетов" X. Гарднер ("The Composition of "Four Quartets"), автора одних из самых глубоких работ о творчестве Т.С. Элиота. Эти публикации существенно расширили поле восприятия главных поэм Т.С. Элиота, что не замедлило сказаться на характере и направлении исследований (работы М. Тормален, Г. Смита, X. Дэвидсон, Дж. Брукер, Дж. Бентли и др.). Стоит отметить также репрезентативные критические антологии о "Бесплодной земле", составленные Н. Селби ("Eliot Т. S: "The Waste Land", 1999) и М. Нортом ("The Waste Land". Authoritative Text. Contexts. Criticism", 2001). В первом издании представлены работы критиков самых разных направлений (неокритика, фрейдизм, феминизм и т.п.), писавших о поэме. Вторая антология состоит из трех частей: (1) текст "Бесплодной земли" с авторскими комментариями; (2) "Контексты" - приведенные полностью или в цитатах литературные и прочие источники, составляющие контекстуальное поле поэмы (произведения Дж. Фрейзера, Дж. Уэстон, О. Хаксли, Ш. Бодлера, Дж. Уэбстера, Овидия, Г. Гессе и др., ноты регтайма "Этот Шекспировский рэг" и т.п.); (3) "Критика" - рецензии и отклики, статьи и фрагменты трудов неокритиков, современных исследователей и т.п. Основная цель издания М. Норта - собрать под одной обложкой наиболее важные для понимания поэмы источники, как материалы, которыми пользовался Т.С. Элиот, так и самые различные критические интерпретации элиотовского текста, что, несомненно, дает общее представление о различных контекстуальных полях поэмы, закладывает основу для дальнейшего, более продвинутого изучения "Бесплодной земли".
В 1988 г. вышел первый том писем Т.С. Элиота ("The Letters of Т. S. Eliot"), охватывающий период с 1898 по 1922 г. Трудно переоценить значение этого источника для исследования творчества Т.С. Элиота, дающего возможность уточнить и понять многие аспекты, в том числе, связанные с изучением проблемы традиции. К сожалению, выход второго тома пока задерживается. По последним данным, миссис Валери Элиот, контролирующая в настоящее время все издания работ Т.С. Элиота, доступ к архивным материалам, цитирование и т.п., обещает выход очередного тома не позднее 2007 г. К столетнему юбилею Т.С. Элиота (1988) также были проведены акции по переизданию некоторых работ и т.п. Все эти факты свидетельствуют о том, что динамика и направленность изучения наследия поэта определяется, в том числе, и публикацией новых материалов, что позволяет говорить о возможности появления новых исследовательских поворотов и подходов.
За последние годы появился ряд исследований, касающихся изучения наследия Т.С. Элиота в контексте различных национальных традиций, его восприятия творчества отдельных авторов, способов взаимодействия и адаптации тех или иных художественных моделей и т.п. Так, начиная с 1980-х годов, творчество Т.С. Элиота начинает активно рассматриваться как часть американской национальной традиции (работы Р. Буша, Э. Сига, Д. Чиница, Л. Ожера, А. Муди и др.). Новые исследовательские ракурсы возникли и в исследованиях проблемы традиции: монографии Л. Ангера "Мозаичный призрак Элиота: влияния и пересечения" ("Eliot s Compound Ghost. Influence and Confluence", 1981), Г. С. Джей "Т.С. Элиот и поэтика литературной истории" ("Eliot and The Poetics of Literary History", 1983), Л.О. Сауерберг "Версии прошлого - видение будущего: каноническое в критике Т.С. Элиота, Ф.Р. Ливиса, Нортропа Фрая и Гарольда Блума" ("Versions of the Past - Visions of the Future: The Canonical in the Criticism of T.S. Eliot, F. R. Leavis, Northrop Frye and Harold Bloom", 1997) и др. Исследование многочисленных архивных материалов позволили Р. Шухарду комплексно подойти к изучению освоения Т.С. Элиотом самых различных пластов европейской культуры (испанские мистики, Игнатий Лойола, английские метафизики, Т. Хьюм, популярное искусство и т.п.). Его монография "Темный ангел Элиота. Пересечения жизни и искусства" ("Eliot s Dark Angel. Intersections of Life and Art", 1999) стала, на наш взгляд, одним из наиболее ярких и значительных событий в элиотоведении за последние годы. Отвечающим духу времени и представляющим новые "феминистские, культурологические и интертекстуальные" перспективы изучения творчества Т.С. Элиота является исследование Л.А. Кадди "Т.С. Элиот и поэтика эволюции. Суб/Версии классицизма, культуры и прогресса" ("Т. S. Eliot and the Poetics of Evolution. Sub/Versions of Classicism, Culture and Progress", 2000). Исследовательница показывает, как характерный для девятнадцатого века синтез эволюционной теории (Ч. Дарвин), историзма и мифологии повлиял на формирование элиотовской концепции западной традиции. Л. А. Кадди доказывает, что "элиотовский метод охвата и включения всей западной культуры в свои произведения обусловлен восприятием им эволюционной теории, которое сделало возможным для него осваивать прошлое и настоящее в их одновременности" [Cuddy 2000: 21].
В рамках настоящего исследования плодотворным также стало обращение к трудам современных литературоведов, посвященным освоению Т.С. Элиотом наследия конкретных авторов и отдельных сегментов общеевропейской традиции: "Т.С. Элиот и Данте" ("Т. S. Eliot and Dante", 1989) Д. Манганиелло; "Два пути жизни и смерти: "Алкеста" и "Вечеринка с коктейлями" ("Two Ways of Life and Death: "Alcestis" and "The Cocktail Party", 1990) В. Фелан; "Использование Т.С. Элиотом популярных источников" ("Eliot s Use of Popular Sources", 1997) M. Джайдка; "Ритуал, миф и модернистский текст: влияние Джейн Эллин Хэррисон на Джойса, Элиота и Вульф" ("Ritual, Myth, and the Modernist Text: The Influence of Jane Ellen Harrison on Joyce, Eliot and Woolf, 1998) M. Карпентьер и др. Прекрасным
подспорьем в работе по исследованию специфики освоения Т.С. Элиотом культурного наследия прошлого являются издания справочного характера: неоднократно переиздававшиеся руководства Б. Саудема ("A Guide to the Selected Poems of T. S. Eliot") и Дж. Уильямсона ("A Reader s Guide to T. S. Eliot"), а также изданный относительно недавно труд Э. Хэндза "Источники поэзии Т.С. Элиота" ("Sources for the Poetry of T.S. Eliot", 1993).
Цель данного исследования состоит в изучении творчества Т.С. Элиота как органичной составляющей европейской культурной традиции и выявлении способов осмысления, усвоения и передачи культурного опыта в его теории и художественной практике.
Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи:
- проанализировать современные теоретические положения о традиции как эстетической и литературоведческой категории, осмыслить и уточнить значения термина в контексте философских и литературно-художественных дискуссий XX века;
- определить причины интереса представителей модернизма к феномену традиции; рассмотреть теорию традиции Т.С. Элиота, выявить ее динамический характер и актуальность в современном культурном контексте;
- осмыслить особенности формирования концепции единой европейской культурной традиции Т.С. Элиота, определить содержание и границы понятия "европейское сознание";
- выделить магистральные линии развития европейской традиции, на которые ориентировался Т.С. Элиот в своем творчестве, показать соотнесенность теоретических взглядов Т.С. Элиота с его поэтическим творчеством;
- провести анализ поэтических и драматических произведений Т.С. Элиота с точки зрения их связи с истоками европейской традиции (античностью и христианством), выявить основные способы взаимодействия его художественного сознания с доминантными культурными парадигмами прошлого; - рассмотреть формирование и развитие поэтического творчества Т.С. Элиота как единой художественной структуры, построенной по модели "Божественной комедии" Данте.
Научная новизна предлагаемого исследования заключается в том, что теоретические и культурно-исторические аспекты проблемы традиции рассматриваются на обширном материале, отражающем особенности художественного сознания модернизма в его англо-американском варианте. Впервые в отечественном литературоведении предпринимается попытка систематического рассмотрения и анализа творчества Т.С. Элиота в широком контексте европейской культурной традиции. В работе представлены все периоды и направления творческой деятельности Т.С. Элиота (критика, поэзия, драматургия), анализируются социокультурные, философские, теологические аспекты художественного диалога. Особое внимание уделяется таким проблемам, как поэтика мифа, религия и литература, дантовский код поэзии Т.С. Элиота.
Методологию исследования определяют установки исторической поэтики на изучение эволюции поэтического сознания и его форм. В работе использовались методы исторической поэтики, позволяющие выявлять закономерности крупных историко-литературных систем. Благодаря использованию элементов сравнительно-исторического анализа (сопоставление произведений Т.С. Элиота с текстами западноевропейской литературной классики), была предпринята попытка вывести его творчество в "большое историческое время", определив степень влияния на него предшествующих традиций.
Теоретико-методологическую основу исследования составляют работы отечественных ученых (А.Н. Веселовский, О.М. Фрейденберг, М.М. Бахтин, С.С. Аверинцев, Е.М. Мелетинский, В.Н. Топоров, В.Е. Хализев, С.С. Хоружий, М.Л. Андреев и др.), представителей западной ритуально-мифологической школы (К. Юнг, Ф. Корнфорд, М. Бодкин, Дж. Хэррисон, Дж. Кэмпбелл, М. Элиаде, Н. Фрай и др.), зарубежных теоретиков (X. Гарднер, А. Компаньон, П. Рикер, У. Спэнос, Н. Скотт, А. Уайлдер и др.), отечественных и зарубежных специалистов по истории зарубежной поэзии и драмы. При анализе теологических и философских аспектов проблемы традиции и ее освоения в творчестве Т.С. Элиота методологически важными для нас явились труды русских мыслителей B.C. Соловьева, В.И. Иванова, Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского, Б. П. Вышеславцева, В. В. Вейдле, Н.С. Арсеньева, А.Ф. Лосева и др., западных философов и теологов X. Ортеги-и-Гассета, Ж. Маритена, Р. Генона, П. Тиллиха, Х.-Г. Гадамера и др., а также представителей английской христианской апологетики Г.К. Честертона, Ч. Уильямса, К.С. Льюиса и др.
Векторы основных направлений исследования (теория традиции, миф и литература, религия и литература, Данте и Т.С. Элиот) определили необходимость обращения к методологическим работам, представляющим различные научные школы, что также обусловило гетерогенный характер понятийного аппарата. В рамках диссертационного исследования использовались элементы историко-теоретического, архетипического, социологического, культурно-исторического, компаративного, биографического методов и подходов.
Теоретическая значимость работы определяется ее вкладом в разработку теории традиции в контексте современных эстетических дискуссий. Предлагаемое исследование должно способствовать более глубокому пониманию модернистского художественного сознания, восполнить определенные пробелы в отечественном элиотоведении.
Практическая значимость данной диссертации заключается в том, что ее материалы могут найти применение в вузовской практике: преподавании курсов истории зарубежной литературы XX века, истории западноевропейской поэзии и драмы, истории зарубежной критики и литературоведения, спецкурсов по изучению взаимодействия мифа и литературы, религии и культуры.
Апробация работы состоялась во время обсуждения авторских публикаций (монография, статьи, учебно-методические материалы) и их основных положений на заседаниях кафедры и научно-методического семинара кафедры зарубежной литературы Тюменского государственного университета. Исследовательская концепция, основные положения и текст диссертации были представлены и прошли обсуждение на кафедре истории зарубежной литературы Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Теоретические выводы и культурно-исторический анализ отдельных литературных произведений использовались при чтении общих лекционных курсов по истории зарубежной литературы, спецкурсов "Т.С. Элиот и западная культура XX века", "Высокий модернизм: история, эстетика, поэтика", "Нортроп Фрай: универсальная методология", ведении спецсеминара "Миф и современная культура", при руководстве курсовыми и дипломными работами студентов ТюмГУ. Апробация результатов исследования также проводилась на международных, российских и зональных конференциях, среди которых: международная конференция "Земля, человек, культура" Общества современной английской словесности Кореи (Чунгнамский национальный университет, Республика Корея, 2006); Двадцать пятая ежегодная конференция Общества по изучению творчества Т.С. Элиота (университет Лондона, Великобритания, 2004); конференция Ассоциации американской литературы (Кембридж, Массачусетс, США, 2003); пятая ежегодная конференция "Католичество в литературе" (университет штата Арканзас, Литтл Рок, США, 1998); международные конференции Российского общества по изучению культуры США (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2004, 2003, 2000 гг.); международные конференции Российской ассоциации преподавателей английской литературы (Нижний Новгород, 2000, Пушкинские горы, 1999 и др.), международная научно-практическая конференция "Мировая и региональная культура в современном этнокультурном контексте" (Тюмень, Тюменский госуниверситет, 2004); всероссийская конференция "Американские идеи в гуманитарных исследованиях ученых Сибири" (Томск, Томский госуниверситет, 2004); международная научная конференция "Библия и национальная культура" (Пермь, Пермский госуниверситет, 2004); всероссийская научная конференция "Региональные культурные ландшафты: история и современность" (Тюмень, Тюменский госуниверситет, 2004); международная научная конференция "Язык и культура" (Москва, Институт иностранных языков, Отделение литературы и языка РАН, 2001) и др.
Содержание диссертации представлено в монографии "Т.С. Элиот и европейская культурная традиция" и ряде статей.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, примечаний, списка использованной литературы. Во введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность, формулируются цели и задачи исследования, определяются теоретико-методологическая база и методы исследования, характеризуется научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, дается обзор научно-критической литературы по теме исследования.
Традиция: категориальные и культурно-исторические аспекты
Понятие традиции, с одной стороны, может считаться одной из самых традиционных и устойчивых культурологических и литературоведческих категорий, имеющих общеэстетический статус, с другой стороны, оно постоянно находится в эпицентре культурной полемики, по крайней мере, на протяжении последних веков развития гуманитарного знания. В.Е. Хализев справедливо отмечает, что "понятие традиции ныне является ареной серьезных расхождений и мировоззренческих противостояний, которые имеют к литературоведению самое прямое отношение" [Хализев 2000: 356].
Традиция (от лат. traditio - передача) в большинстве словарных статей определяется или как "передача опыта", или как сам опыт, предание, "элементы социального и культурного наследия, передающиеся от поколения к поколению и сохраняющиеся в определенных обществах и социальных группах в течение длительного времени". Категориальная семантика - "передача, сохранение" или "наследие, опыт" - не вызывает дискуссий и большая часть имеющихся дефиниций опирается на эти значения, лишь с небольшой степенью варьирования, вне очевидной зависимости от методологических установок теоретика. Эти два значения термина, разграничиваемые некоторыми исследователями (так, например, иногда разводятся понятия "наследие" и собственно "традиция"), не отделимы друг от друга. Они находятся в отношении взаимодействия и, отражают действующие закономерности развития культуры: совокупность культурных фактов (то, что сохраняется и передается) и их осмысление последующими поколениями (процесс передачи), где одно не может существовать без другого. Приведем несколько определений, представленных в работах авторов, принадлежащих к самым различным философско-эстетическим направлениям, которые отражают традиционное, устоявшееся значение дефиниции. С.С. Хоружий в книге "Опыты из русской духовной традиции" передает "обычное понимание традиции" в следующем определении: "традиция понимается как передающий механизм в историческом времени и человеческом обществе, как социальный или культурный институт, осуществляющий хранение и передачу, трансляцию некоторого фонда, наследия, ценностей, установок и т.д." [Хоружий 2005: 13]. Дефиниция Х.-Г. Гадамера в одном из основополагающих трудов современной герменевтики "Истина и метод" (1960) лаконично и точно отражает суть данного феномена как средства сохранения духовного и материального опыта в абсолютном времени: "По существу своему традиция -это сохранение того, что есть, сохранение, осуществляющееся при любых исторических переменах" [Гадамер 1988: 334]. "Традиция есть категория отношения, обнаруживающая историческое развитие ... , что воспринято и что, будучи само изменчивым, изменяет творчество тех, кто воспринял традиционные образы", - в этом определении Р. Веймана, критика марксистской ориентации, акцентуируется коммуникативная функция традиции, ее динамическая сущность, выявляемая в процессе исторического развития [Вейман 1975: 31]. Приведенные выше определения дополняют друг друга, выявляя две основные функции феномена, статическую (кумуляция и сохранение) и динамическую (передача), а также два основных темпоральных модуса, абсолютное и историческое время.
"Рыцарь традиции", Р. Генон, в чьей философской системе понятие традиции являлось ключевым, фиксирует узкое значение слова "традиция", обозначающего "просто какую-то вещь, которая "передается" тем или иным способом" [Генон 2000: 20] и констатирует употребление данного понятия в широком смысле, когда традиция отождествляется с цивилизацией. Р. Генон отмечает, что "отождествление традиции с цивилизацией в целом является совершенно обоснованным тогда, когда речь идет о Востоке, поскольку любая цивилизация Востока, взятая в целом, может, в сущности, рассматриваться как традиционная по своему характеру. Что же касается цивилизации Запада, то она, наоборот, утратила свою связь с традицией, можно сказать полностью, если не считать религиозного элемента, который лишь в самой незначительной степени эту связь еще сохраняет" [Генон 2000: 21]. Таким образом, помимо выявления основного содержания категории, как "передачи" и "наследия" (что может быть эквивалентно цивилизации вообще), Р. Генон касается проблемы духовного субстрата этого наследия (следует заметить, что в различных религиозных системах понятие традиции не является предметом дискуссий, обозначая сумму богооткровенного Знания).
Для Р. Генона, в частности, одним из основных свойств традиции является ее трансцендентный характер, следовательно, традиция, в полном смысле этого слова, возможна только в сфере религиозного, метафизического опыта. Объектом передачи должно быть то сокровенное и абсолютное знание, источником которого является Божественное Откровение. Традиция по Р. Генону связана с основами самого бытия: "все, к чему применимо понятие "традиция", в сущности, осталось таким же, каким и было изначально; имеется в виду то, что было передано от предыдущего состояния человечества до наших дней. Вместе с тем необходимо заметить, что "сакральный" характер традиции в современном мире сообщает такой передаче совершенно иной смысл, связывая ее, прежде всего с областью фундаментальных принципов и лишь затем со всеми остальными сферами человеческого существования" [Генон 2000: 63]. Еще одним важным свойством традиции Р. Генон считает "перманентность", признак, "выражающий идею неизменности принципов в циклическом нисхождении" [Генон 2000: 64].
Важной в рамках данного исследования, на наш взгляд, представляется идея Р. Генона о "вертикальной" и "горизонтальной" передаче опыта. "Вертикальная" передача связывает, по Генону, область "сверхчеловеческого" и "собственно человеческого". "Горизонтальная" передача соединяет между собой "различные последовательные состояния человечества". Это положение коррелирует, в том числе, и с идеями Т.С. Элиота, чья теория традиции также допускает как наличие связи единичного и конкретного с Абсолютом, так и преемственность в историческом смысле. Как полагает Р. Генон, "вневременной", универсальный и собственно "исторический " характер традиции отражают два способа передачи: "если вертикальная передача имеет "вневременный" характер, то передача горизонтальная естественным образом предполагает хронологическую последовательность. ... вертикальная передача в свою очередь может быть рассмотрена не только сверху вниз, но и, наоборот, снизу вверх, выражая тем самым идею причастности человечества к реальностям высшего порядка..." [Генон 2000: 63-64]. Учитывая широту диапазона интерпретаций понятия "традиция" в XX в., можно сказать, что положение Р. Генона о существовании горизонтального и вертикального типа коммуникации отражает ту часть концептуального ряда, в которой авторы допускают сосуществование временного и вневременного континуума, преходящего и вечного, воспринимая традицию как "экспериментальную вечность" [Шацкий 1990: 426]. Таким образом, идеи Р. Генона о вневременном и историческом характере традиции продолжают оставаться методологически плодотворными при анализе целого ряда эстетических теория" и художественных произведений.
Мифологема смерти-воскресения и мифология Грааля в поэме "Бесплодная земля"
Поэму Т.С. Элиота "Бесплодная земля" ("The Waste Land") можно назвать одним из литературных событий XX века. Это произведение не только вызвало в свое время широкий общественный резонанс, но и для многих читателей и критиков стало символом эпохи. "Бесплодная земля" по сей день является произведением, открытым для неограниченного числа различных интерпретаций, обладающим огромным смысловым потенциалом. Как только ни определялась главная тема "Бесплодной земли" - от "заката Европы" и "гибели богов" до "пути паломника". Колоссальная художественная энергия, заложенная в текст и питающая его, позволяет постоянно и бесконечно расширять семантическое поле поэмы. "Бесплодная земля" оказалась плодоносящей нивой для профессиональных критиков и заинтересованных читателей. Первая монография о творчестве Т.С. Элиота в России посвящена именно "Бесплодной земле", что отражает высокий статус поэмы в современном литературоведении.
"Бесплодная земля" стала определенным важным этапом и в творчестве самого Т.С. Элиота. Именно "Бесплодная земля" является логическим завершением и наивысшей точкой развития тех художественных приемов, которые Т.С. Элиот открывает и совершенствует в ранней поэзии, начиная с "Любовной песни Дж. Альфреда Пруфрока". Наиболее значительным представляется использование литературных аллюзий как средства расширения художественного пространства. Увлекательная игра с различными культурными символами достигает своего апогея в "Бесплодной земле". "Чужое слово" - не только важный элемент поэтики, игра вырывается за рамки текста в качестве комментария, являющегося полноправной частью поэмы. После "Бесплодной земли" поэзия Т.С. Элиота пойдет по пути формальной аскезы.
"Бесплодная земля" также стала одним из наиболее ярких воплощений "мифологического метода" в поэзии XX в.
Многими современниками "Бесплодная земля" была воспринята как откровение. Подобный успех определялся самыми различными факторами, в том числе, и внехудожественного свойства. Наиболее адекватным своему времени было восприятие поэмы как отражения настроений послевоенного "потерянного" поколения, его скепсиса и разочарования. "Бесплодная земля" стала емким и точным символом современной действительности, внутренней опустошенности человека. О степени общественного резонанса поэмы свидетельствует в частности факт атрибутивной фиксации реакции публики в словарной статье Оксфордского литературного словаря, посвященной "Бесплодной земле": "Поэму сразу объявили символом послевоенных настроений депрессии и опустошенности; А.А. Ричарде провозгласил ее как совершенное описание состояния умов, неизбежного для всех думающих людей этого времени" [The Concise Oxford Companion To English Literature 1987:601].
В то же время, диапазон восприятия "Бесплодной земли" современниками был достаточно широк, многие отклики, суждения, наблюдения и в настоящее время звучат свежо, интересно, прозорливо. Так, В. Вулф, близко общавшаяся с Т.С. Элиотом в период написания поэмы, увидела в ней отражение личной драмы поэта: "автобиография Тома, довольно меланхоличная" [Woolf 2001: 137]. В опубликованной сразу по выходу поэмы рецензии в журнале "Крайтерион" (октябрь 1922 г.) "Бесплодная земля" определялась как "законченное выражение поэтического видения современной жизни" [Цит. по: The Waste Land. Authoritative Text. Contexts. Criticism 200: 137]. Нельзя не согласиться с теми критиками, которые полагают, что пессимизм и мрачный колорит поэмы обусловлены, в том числе, не сложившейся семейной жизнью поэта, душевной болезнью его первой супруги, Вивьен Хей-Вуд, что, в конечном итоге, привело к нервному срыву самого Т.С. Элиота, и к последующему распаду этого брака1.
Сам автор избегал высказываний по поводу содержания поэмы и своих "интенций". В "Размышлениях после Ламбертской конференции" (1931) он заметил, что не любит слова "поколение" и считает мнение критиков о том, что в его произведении отражена тема "утраты иллюзий целого поколения" чепухой: "возможно, я выразил их собственную иллюзию считать себя утратившими иллюзии". Известны также слова поэта, выражающего недоумение в связи с отмечаемой многими критиками и читателями социально-критической направленности "Бесплодной земли". По этому поводу им было высказано ироническое замечание о том, что поэма - это всего лишь "освобождение от личного и в целом не слишком серьезного желания посетовать на жизнь; просто образец ритмического брюзжания" ["The Waste Land": A Facsimile 1971:1].
Впервые поэма была опубликована в октябре 1922 г. в первом выпуске ежемесячного журнала "Крайтерион" ("The Criterion"), редактором которого был сам Т.С. Элиот. В ноябре "Бесплодная земля" вышла в Америке, в литературном журнале "Дайл" ("The Dial"). Отдельной книгой "Бесплодная земля" вышла в декабре 1922 г. в Нью-Йорке, в издательстве "Бони энд Ливерайт", в 1923 г. Леонард и Вирджиния Вулфы напечатали поэму в своем издательстве "Хогарт Пресс". М. Норт отмечает различия в тексте поэмы в пунктуации, использовании заглавных и прописных букв, межстиховых интервалах и т.п., имеющиеся в разных изданиях, которые встречаются по сей день. Эти различия обусловлены, главным образом, тем, что для первой публикации Т.С. Элиот подготовил несколько машинописных вариантов [ Eliot Т. S. "The Waste Land". Authoritative Text. Contexts. Criticism 2001: xi - xiii].
Таким образом, 1922 год стал эпохальным в развитии высокого модернизма. Современники сразу же поставили "Бесплодную землю" в один ряд с романом Дж. Джойса "Улисс". Причем, как и "Улисс", поэма была принята неоднозначно. В 1923 г. обозреватель "Тайм" в статье "Шанти, шанти, шанти: есть ли какие-то права у читателя перед книжным прилавком?" с праведным гневом обрушивается на новый вид литературы, основной недостаток которой в том, что никто не может ее понять: "В прошлом году появился гигантский том, озаглавленный "Улисс", написанный Джеймсом Джойсом. Непосвященные подозревают, что мистер Джойс собрал около полумиллиона разных слов, многие из которых обычно не услышишь в хорошем обществе, встряхнул их в огромной шляпе и уложил в виде непрерывной цепи. Для них остается тайной, почему результат подается как величайшее художественное достижение современной литературы и новые идеи в создании романа. "Дайл" же присудил приз в две тысячи долларов за лучшую поэму 1922 года опусу Т.С. Элиота, озаглавленному "Бесплодная земля". Бертон Раско из "Нью-Йорк трибун" приветствует его как нечто несравнимо великое. Эдмунд Уилсон, младший из "Вэнити фэр" проявляет не меньший энтузиазм в восхвалении его. Им вторит Дж. Мидлтон Марри, британский критик. ... Основной тезис защиты, как представляют его почитатели господ Элиота, Джойса и иже с ними, основывается на том, что: литература - это самовыражение. И не писатель должен доносить смысл, а читатель должен извлекать его. Если писатель пишет обо всем, что приходит ему в голову, или стремится впихнуть это в голову персонажа, то это все, что от него требуется. Ясность не входит в задачи предлагающей стороны. Ходят слухи, что "Бесплодная земля" написана с целью мистификации" [T.S. Eliot. The Waste Land. Authoritative Text. Contexts. Criticism: 152].
Проблема взаимодействия религии и культуры в критических работах Т.С.Элиота
Первые десятилетия XX века отмечены становлением и развитием современной христианской культуры. Поворот к традиционным христианским ценностям определяет направление многих философских учений, литературы, искусства. На Западе это движение наиболее ярко проявилось в английской, французской и немецкой культурах: философы и теологи - У. Темпл, Ж. Маритен, Г. Марсель, П. Тейяр де Шар ден, К. Барт, Р. Нибур, П. Тиллих и др.; писатели - Г.К. Честертон, Т.С. Элиот, К. С. Льюис, И. Во, П. Клодель, Ж. Грин, Ф. Мориак и др. В литературоведении складывается особый тип "христианской критики": Ф.Р. Ливис, А. Тейт, Н. Скотт, А. Уайлдер и др. Доминантой литературного процесса 1930-50-х гг. является возрождение и развитие литературы с религиозной тенденцией. Это наиболее художественно значимый, эстетически и мировоззренчески цельный феномен данного периода. Обращение к религии как "субстанции культуры" отличает многих английских писателей 1930-50-х гг. Простое перечисление имен и фактов позволяет выявить эту тенденцию в развитии английской литературы: творчество Т.С. Элиота, начиная с конца 1920-х годов, христианская апологетика (К.С. Льюис), католический роман (И. Во, М. Спарк, Г. Грин и др.), детская литература (Д.Р. Толкиен, К.С. Льюис), движение поэтической драмы (Ч. Уильяме, Д. Сейерз, Р. Дункан, К. Фрай и др.) и т.д. Для всех этих художников религия является единственной гарантией сохранения подлинных духовных ценностей, спасения европейской культуры "от самоубийства".
Причины формирования этого явления обусловлены развитием социокультурной ситуации первых десятилетий XX в. Отметим некоторые факторы:
1. Глобальные исторические сдвиги: Первая мировая война, революция в России, экономический кризис 1930-х годов, появление фашизма и т.д.
2. Особенности общественных настроений после Первой мировой войны: крушение традиционных ценностей, утрата иллюзий, разочарование и т.д. Эти деструктивные процессы породили в свою очередь различные формы идеологических поисков: новое обращение к марксизму, популярность психоанализа, оккультизма, культ гедонизма и т.п.
3. Кризис традиционных религиозных верований, обусловленный, в частности, секуляризацией культуры, нигилистическим пафосом философских учений рубежа веков: "синдром смерти Бога" ("God - is - dead syndrome" по определению Н. Фрая) и т.д.
В то же время, эта эпоха породила определенный духовный голод, потребность внутренней гармонии, порядка, душевного здоровья, поиски универсальных ценностей. Характерные для культуры рубежа 19-20-го веков богоборчество, поиски новой религии, декадентский "демонизм" смещаются на периферию художественных поисков, актуальным вновь становится осознание христианства как первоосновы европейских духовных ценностей. Многие художники обращаются к традиционному, сложившемуся на протяжении веков пониманию сущности и значения веры. Любопытным катализатором этого стремления обрести прочную духовную опору явились многочисленные факты обращения в христианскую веру деятелей культуры. Так, в лоно католической церкви пришли Ж. Маритен, П. Клодель, Г. Марсель, Г.К. Честертон, Г. Грин, И. Во и другие; Т.С. Элиот, К.С. Льюис, У.Х. Оден приняли англиканство и т.д. Сам факт смены вероисповедания говорит о возросшем интересе к проблемам духовного свойства и о стремлении упорядочить внутренние искания, включиться в строго определенную ценностную систему. При этом поиск зачастую идет по пути обращения к религиозным направлениям, имеющим древние корни и сложившуюся духовную традицию. Американский исследователь П.А. Хафф в своей книге "А. Тейт и католическое возрождение" объясняет причины этого прихода мыслителей и художников в христианскую церковь следующим образом: "поиски красоты в мире холодного рационализма, погоня за истиной в мире релятивизма, голод по непогрешимости авторитетов в мире правящей неопределенности" [Huff 1996: 14].
Актуальным становится вопрос о взаимодействии христианской религии и художественного творчества. Крупнейший протестантский философ П. Тиллих в работе "Теология культуры" подчеркивает необходимость выявления религиозного опыта, находящегося в основе культуры: "Ведь религиозная и светская сфера находятся в одинаково бедственном положении. Они не должны быть отделены друг от друга, обе они должны понять, что само их раздельное существование вызвано чрезвычайной ситуацией, так как обе укоренены в религии в широком смысле слова, в опыте предельного интереса. В той мере, в какой это осознается, преодолевается конфликт между религиозным и секулярным, и религия вновь обретает свое подлинное место в духовной жизни человека: в ее глубине, из которой она наделяет все функции человеческого духа субстанцией, предельным смыслом, способностью оценивать и творческим мужеством" [Тиллих 1995: 239-240]. Идея религии как субстанции культуры разрабатывалась в трудах Н. Бердяева, Ж. Маритена, Г. Марселя и других философов XX в. Именно это кардинальное положение отличает религиозную эстетику от светской, особенности христианской эстетики определяются теоцентрическим мировидением, осознанием Бога как "предельного и безусловного интереса", трансцендентного измерения жизни и искусства.
Само понятие "христианская эстетика" не является общепринятым, вокруг него велись и ведутся дискуссии. А. Уайлдер во введении "Теологическая критика и риторические критерии" к книге "Новый голос: Религия, литература, герменевтика" отмечает: "... мне бы хотелось пояснить, что я отрицательно отношусь к идее какой-то специальной христианской критики, касается ли это отражения опыта верующего человека, или использования теологических категорий. В данном случае будет полезна аналогия с марксистской критикой. Это относится только к вкладу, который вносит марксист в общее дело. Хотя понятие "христианская критика" можно использовать из соображений краткости. Я использую это выражение, именно с целью экономии" [Wilder 1969: 21]. Действительно, бытующие в ряде работ, посвященных проблемам культуры и христианства, понятия "христианский подход", "христианский взгляд" или "христианское измерение" вызывают в сознании российского исследователя неизбежные аналогии с категориями "партийности" и "народности". Марксистскую и христианскую критику объединяет внимание к мировоззренческим аспектам художественного творчества, но мировоззрения, лежащие в основе этих двух направлений разделяет линия отношения к существованию Бога5.
Эстетика как наука возникла в восемнадцатом веке, в рамках западноевропейской культуры Нового времени, культуры, по преимуществу, рационалистической, позитивистской, атеистической. Одной из задач эстетики является выявление связи выразительных форм с мировоззрением, поэтому неизбежно появление эстетических концепций, ориентированных на религиозное сознание. Английский исследователь С.Л. Бетелл, представляющий так называемую "теологическую критику", считает, что в работах "христианского критика" отражаются особенности его мировоззрения точно так же, как в работах приверженцев марксизма или фрейдизма. По его мнению, "нейтральная критика" не может существовать, так как различные "кардинальные расхождения во взглядах на смысл существования неизбежно отражаются в литературной критике" [Bethell 1948: 53-54]. Большинство исследователей, использующих понятие "христианской эстетики" и "христианской критики", сходятся во мнении, что основой данных направлений является теология в том или ином варианте (протестантское, неотомистское направления, англиканская теология Воплощения и т.п.). Так, английская писательница Д. Сейерз в работе "По поводу христианской эстетики" (1944), рассуждая о возможности развития христианской эстетики, считает, что она должна быть основана не на этике, а на догме: "То, с чего мы должны начать -это тринитарная доктрина творческого мышления и свет, который эта доктрина проливает на истинную природу образов. ... Искусство - это не Бог - мы не можем заменить Бога Искусством; тем не менее, оно - тоже Он, так как является одним из Его Образов, а потому открывает нам Его природу " [Sayers 1964:20].
