Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Участники уголовного судопроизводства, не имеющие юридического интереса к результатам расследования как субъекты уголовно-процессуальных отношений 15
1. Субъектный состав участников уголовно-процессуальных отношений: генезис правового института и проблемы классификации 15
2. Лица, не имеющие юридического интереса к результатам расследования как субъекты, содействующие реализации назначения уголовного судопроизводства 31
Глава 2. Профессиональные участники уголовного судопроизводства, не имеющие юридического интереса к результатам расследования 45
1. Процессуальный статус специалиста: эволюция процессуального института и современные проблемы совершенствования 45
2. Оптимизация процессуального положения эксперта 75
3. Переводчик в уголовном процессе России как субъект, не имеющий юридического интереса к результатам расследования 98
4. Процессуальный статус педагога и психолога: проблемы совершенствования 120
5. Секретарь судебного заседания как участник уголовного судопроизводства 142
Глава 3. Граждане как участники уголовного судопроизводства, не имеющие юридического интереса к результатам расследования 151
1. Проблемы совершенствования правого положения свидетеля в уголовном процессе как фактор объективизации доказательственной базы 151
2. Процессуальный статус понятых: тенденции совершенствования данного института 164
3. Процессуальное положение иных категорий лиц - участников судопроизводства, не имеющих юридического интереса к результатам расследования 178
Заключение 186
Библиография 207
Приложение 221
- Субъектный состав участников уголовно-процессуальных отношений: генезис правового института и проблемы классификации
- Оптимизация процессуального положения эксперта
- Процессуальный статус педагога и психолога: проблемы совершенствования
- Процессуальный статус понятых: тенденции совершенствования данного института
Введение к работе
Актуальность выбора темы диссертационного исследования. Действующий УПК РФ значительно более систематизировано, по сравнению с прежним процессуальным законом, представил субъектный состав участников уголовного судопроизводства. В специальном разделе, дифференцированном на соответствующие одноименные главы, он сформулировал процессуальный статус суда, участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, участников уголовного судопроизводства со стороны защиты и иных субъектов. Таким образом, регламентация полномочий различных участников судопроизводства оказалась в прямой взаимосвязи с осуществляемыми ими процессуальнымифункциями, что явилось одним из проявлений принципа состязательности сторон. Прежний УПК РСФСР 1960 г., не знавший понятия «стороны в уголовном процессе», значительно более хаотично регламентировал полномочия участников судопроизводства, несмотря на наличие специальной главы 3 «Участники процесса, их права и обязанности». Фактически, в названной главе были изложены полномочия лишь некоторых участников процесса, а именно: обвиняемого, защитника, подозреваемого, потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика, их представителей и переводчика. Полномочия иных участников процесса оказались в различных главах. Так, полномочия следователя были сформулированы в главе 10 «Общие условия производства предварительного следствия». В этой же главе бы указаны полномочия специалиста, понятых, а также некоторые дополнительные положения, связанные с признанием потерпевшим, гражданским истцом и гражданским ответчиком, участием переводчика. Полномочия иного субъекта процессуальной деятельности - прокурора были помещены в главу 18 «Надзор прокурора за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия». Такой вариант регламенгации породил в науке уголовного процесса акгивігую дискуссию, связанную с формированием классификации участ-ников уголовного судопроизводства. В современных условиях данная дискуссия не только не исчерпана, но и получила новые іаправления исследования. Дифференцированный подход представителей различных уголовно-процессуальных научных школ предопределил не только неоднозначность в понимании процессуального статуса, и, следовательно, пределов полномочий различных участников судопроизводства, но и породил не всегда корректную регламентацию соответствующих процессуальных норм, вызывающую сложность в их толковании и применении. Инерционность в регламентации полномочий участников процесса в одних случаях, механическое, без должной адаптации к отечественным правовым условиям, заимствование постулатов англо-саксонской системы права - в других, разумеется, диссонируют реальной возможности достижения стоящих перед уголовным судрпроизвод-
ством задач. В этой связи в отечественной процессуальной науке сформировалась потребность в комплексном монографическом исследовании субъектного состава участников уголовно-процессуальных отношений. Однако, несмотря на сравнительно непродолжкгелЕный период легитимации в уголовно-процессуальном законе понятия сторон как субъектов реализации процессуальных функций обвинения и защиты, статус профессиональных представителей сторон (следователя, дознавателя, прокурора, защитника и др.), пусть и не бесспорно, но все же разработан. Аналогично, областью научного исследования многих ученых-процессуалистов являлись проблемы совершенствования участников уголовного процесса, реализующих личный интерес к результатам расследования, а именно, подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и т.д. Не умаляя значимое многочисленных монографических трудов, посвященных вопросам оптимизации участия в уголовном процессе назваїгаьіх субъектов, акцентируем внимание на асимметрию в изучении проблем, связанных с процессуальным статусом лиц, выполняющих, на первый взгляд, второстепенные задачи и не имеющих личного интереса к обстоятельствам дела, либо профессионального интереса к результатам разрешения дела.
Профессиональный интерес эксперта или специалиста, как правило, ограничивается рамками проведения конкретной экспертшы либо оказашм конкретной консультативной помощи следователю, оказания содействия в проведении следственных действий, получении объектов для сравнительного исследования, разъяснении полученных экспертом выводов. И хотя, согласно постулатам теории доказывания, никакое доказательство не имеет заранее установленной силы, общеизвестна фактическая весомость заключения эксперта, подтвержденного в случае необходимости его показаниями. Законодатель назвал в числе источников доказательств не только заключение специалиста, но и его показания. Однако, к сожалению, механизм получения показаний у специалиста, очевидно, путем допроса данного лица, фактически не регламентирован, что порождает отсутствие единообразия в правоприменительной практике.
В современных условиях является бесспорным тезис о том, что именно участие в деле свидетелей-очевидцев, дающих показания либо содействующих получению иных доказательств, способствует объективизации расследования. Вместе с тем, процессуальный статус данных лиц сформулирован далеко не безупречно. Дискуссион-жсть возникает уже вследствие определения перечня лиц, не могущих быть допрошенными в качестве свидетелей. Настораживает тот факт, что перечень лиц, не могущих являться свидетелями, сформулирован, в основном, лишь применительно к допросу этих лиц. Иными словами, законодатель перечисляет лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей (ч. 3 ст. 56 УПК РФ). Тогда как участие данных лиц в процессе не в связи с их допросом, а в связи с производством других следственных и
судебных действий вызывает определенную совокупность вопросов. Вообще, предусмотренный ст. 56 УПК РФ процессуальный статус свидетеля оказался преимущественно связанным с обязанностью этих лиц давать показания. Это заведомо сужает доказательственный потенциал участия в деле названных субъектов судопроизводства, противореча фактическому и достаточно результативному участию данных лиц в производстве других следственных действий - предъявлении для опозтния, следственного эксперимента, проверки показаний на месте и т.д. Таким образом, статутная норма ст. 56 УПК РФ диссонирует нормам, регулирующим основаїшя и порядок производства раз личных.следственных и судебных действий.
Еще противоречивее сконструирован процессуальный статус педагога и психолога, привлекаемых к участию в расследовании дел о преступлениях, совершенных несовершеннолетними. Точнее сказать, процессуальный статус этих лиц вообще четко не определен (в законе лишь названы отдельные полномочия этих лиц, осуществляющиеся непосредственно при допросе несовершеннолетних), что порождает соответствующую научную дискуссию. Во-первых, не вполне понятны полномочия зтік лиц при их участии в производстве других следственных действий с участием несовершеннолетних. Во-вторых, отсутствует четкая дифференциация полномочий педагога и психолога. В-третьих, неопределенность в процессуальном статусе педагога или психолога (иными словами, имеют' ли эти лица собственный статус, либо выступают разновидностью слециалистов) способствует огсутствшо единообразия в толковании полномочий этих лиц.
Таким образом, необходимо констатировать, что уровень регламентации прав и обязанностей лиц, содействующих осуществлению уголовным судопроизводством своего назначения, но не имеющих собственного интереса к результатам разрешения дела, диссонирует реальной роли данных лиц в уголовном процессе. Указанные обстоятельства генерируют потребность в специальном монографическом исследовании, объектом которого явились бы уголовно-процессуальные отношения с названной категорией субъектов, что и предопределило выбор темы настоящего диссертационного исследования.
Степень научной разработанности проблемы. Анализ степени научной разработанности избранной проблематики свидетельствуег о том, что в уголовно-процессуальной ігауке наблюдается некоторая асимметрия в исследовании указанных участников уголовного судопроизводства. Существуют научные труды, в т.ч. и монографического характера, посвященные субъектному составу участников уголовного процесса, однако в их структуре доминирующее внимание уделяется следователю, суду, защитнику и иным профессиональным участникам уголовного судопроизводства. Данная позиция исследователей вполне объяснима ведущей ролью данных участников в процессе доказывания по уголовному делу. Однако, производя следственные
и иные процессуальные действия, направленные на формирование доказательственной базы по уголовному делу, следователь (дознаватель), суд, неизбежно вступает в уголовно-процессуальные отношения с широким кругом участников процесса, не имеющих к расследованию юридического интереса (свидетелями, понятыми, статистами и т.д.). Тем не менее, их правовое положение исследовано в щуке гораздо слабее, а редакция ряда норм оказывается не свободной от пробелов и коллизий. В структуре участников уголовного процесса, не имеющих юридического интереса к результатам расследования, наиболее активное внимание научной общественности привлекаю и привлекает по сей день (ЕЕ Кискина, А.И. Попов и др.) исследование процессуального статуса эксперта. В последнее время уголовно-процессуальная и криминалистическая наука стала пополняться и трудами, посвященными совершенствованию правового положения специалиста (например, А.И. Попов, СВ. Саксин и др.). Несмотря на определенное количество монографических и прикладашх научных работ, посвященных рассмотрению статуса эксперта и специалиста, в науке и в правоприменительной практике все еще существует ряд однозначно не разрешенных и дискуссионных вопросов, связанных с правовым положением этих лиц, их взаимоотношениями с иными участниками уголовного судопроизводства. Однако, как уже отмечалось, еще менее разработан в уголовно-процессуальной тучной литературе процессуальный статус граждан, выступающих участниками уголовного судопроизводства, не имеющими юридического интереса к результатам расследования, а также некоторых категорий профессиональных участников процесса (педагога, психолога, переводчика, секретаря судебного заседания). Зачастую процессуальные нормы, образующие перечень прав и обязанностей указанных лиц, сформулированы лаконично, образуя пробелы и дискуссионные точки зрения. Это вызывает отсутствие единообразия в правоприменении, конфликтные сигуации между профессиональным и участниками сторон по поводу толкования и применения норм, регулирующих участие в уголовном процессе указанных субъектов. Таким образом полагаем, что и степень научной разработанности указанной проблемы, и реальная ситуация с вовлечением в орбиту уголовно-процессуальных правоотношений субъектов, не имеющих юридического интереса к результатам расследования, послужили побудительным мотивом для выбора указанной темы диссертационного исследования.
Объектом диссертационного исследования является совокупность уголовно-процессуальных норм, регулирующих права и обязанности лиц, вовлеченных в уголовно-процессуальные отношения, но не имеющих юридического интереса к результатам расследования, а равно норм, регламентирующих полномочия иных, в т.ч. и профессиональных, субъектов уголовного судопроизводства, возникающие в связи с их взаимодействием с анализируемой категорией лиц в рамках расследования по уголовному делу.
Предметом диссертационного исследования выступают объективные закономерности, генерируемые ситуациями вовлечения в уголовный процесс лиц, не имеющих юридического интереса к результатам расследования; теоретические положения, воплощенные в научной уголовно-процессуальной литературе, посвященные процессуальному статусу участников уголовного судопроизводства, выполняющих различные процессуальные функции, а равно материалы практики расследования уголовных дел.
Цель диссертационного исследования - разработка комплекса аргументированных предложений и рекомендаций, обусловливающих совершенствование процессуального статуса лиц, не имеющих юридического шггереса к результатам расследования, в аспекте обеспечения реалшации назначения уголовного судопроизводства. Для достижения указанной цели разработан комплекс задач, отражающих определенный этап исследования:
анализ научной уголовно-процессуальной и криминалистической литературы, а также нормативной литературы, связанной с проблематикой избранной области научного познания, в частности, посвященной субъектному составу уголовного судопроизводства и ршлілньгмиклассификациямиучастников уголовного процесса;
изучение правоприменительной практики участия в уголовном судопроизводстве лиц, не имеющих юридического интереса к результатам расследования, а также правоотношении между ними и профессиональными участниками уголовного процесса, с целью создания эмпирической базы исследования;
исследование генезиса субъектного состава различных участников уголовно-процессуальных отношений;
формирование общих теоретических положений института участников уголовного судопроизводства, не имеющих юридического интереса к результатам расследования;
разработка рекомендаций, направленных на совершенствование полномочий эксперта и специалиста как профессиональных участников уголовного судопроизводства, не имеющих юридического интереса к результатам расследования;
формирование предложений по повышению эффективности участия в уголовном судопроизводстве переводчика как субъекта реализации принципа языка уголовного судопроизводства;
внесение предложений по совершенствованию полномочий педагога и психолога, секретаря судебного заседания как участников уголовного судопроизводства;
- разработка рекомендаций, направленных па совершенствования правого положения свидетеля в уголовном процессе в целях объективизации доказательственной базы по уголовному делу;
определение тенденций совершенствования института понятых в уголовном судопроизводстве;
разработка рекомендаций по оптимизации участия в уголовном судопроизводстве лиц, предъявляемых в группе с опознаваемым и иных участников уголовного судопроизводства, не имеющих юридического интереса к результатам расследования.
Методология и методика исследования. Методологическую основу диссертационного исследования составила система общенаучных и частнонаучных методов познания. В процессе исследования реализовывались следующие методы: систем но-структуриый, формально-юридический, статистический, сравнительно-правовой, конкретно-исторический и др.; осуществлялось анкетирование, интервьюирование, моделирование, обобщение следственной и судебной практики, проводился анализ нормативной и монографической литературы, связанной с комплексом разрешаемых в работе задач.
Теоретическая база исследования включает в себя труды известных исследователей в области общейтеории права, уголовного процесса, криминалистики, иных смежных юридических паук. В частности в нее вошли работы Т.В. Аверьяновой, ОЛ. Баева, В.Т. Безлепкина, Р.С. Белкина, Ю.Н. Белозерова, В.П. Божьева, А.Ф. Волынского, А.Ю. Головина, В .Н. Григорьева, А.В. Гриненко, Н.А. Громова, ЛЛ. Драпкина, И.Ф. Демидова, ЕА. Доля, Н.В. Жогина, В.И. Зажицкого, О.А. Зайцева, А.А. Закатова, ЕП. Ищенко, А.Н. Колесниченко, СИ. Коновалова, Н.И. Кулагина, В.П. Лаврова, AM. Ларина, ИМ. Лузгина, П.А. Лупинской, Ю.А. Ляхова, И.Л. Пет-рухина, А.С. Подшибякина, А.Р. Ратинова, А.П. Резвана, В.А. Семенцова, В.Е Сидорова, М.С Строговича, В.Т. Томина, А.А. Хмырова, А.А. Чувилева, B.C.Чистяковой, СА. Шейфера, В.И. Шиканова, СП. Щербы, П.С. Элькшщ, Н.П. Яблокова, НЛ. Якубович и др.
Эмпирическая база исследования образована в результате обращения к различным и взаимодополняющим источникам эмпирической информации. При выполнении диссертационного исследования соискатель опирался на материалы 202 уголовных дел, в которых были выявлены проблемные аспекты, связанные с реализацией полномочий субъектами, не имеющими юридического интереса к результатам расследования. Кроме того, в число источников эмпирической информации вошли результаты интервьюирования и анкетирования: 186 следователей различных следственных подразделений, дислоцирующихся їй территории ряда регионов России (СК РФ, госнаркоконтроля и органов внутренних дел РФ); 35 судей; 42 адвокатов, 52 экспертов или специалистов, а также 48 иных лиц, выступавших свидетелями, понятыми и пр. участниками уголовного судопроизводства, не имеющими юридического интереса к результатам расследования. В процессе выполнения диссерта-
ционного исследования учитывалась также опубликованная судебшя практика, статистические данные, эмпирические сведения, полученные другими исследователями, а равно собственный продолжительный опыт работы соискателя в следственных подразделениях.
Научная ноши на диссертационного исследования предопределяется комплексом поставленных перед настоящей работой задач. Автор одним из первых обратился к комплексному и системному исследованию процессуального статуса участников уголовного процесса, не имеющих юридического интереса к результатам расследования, рассмотрев данное явление как единый процессуальный институт. Обобщая и систематизируя результаты более ранних исследований, посвященных полномочиям отдельных участников уголовного судопроизводства, не имеющих юридического интереса к результатам расследования, а также учитывая изменения уголовно-процессуального закона, эволюцию научной уголовно-процессуальной мысли, автор сформулировал положения данного института. Итогом явился разработанный комплекс предложений и рекомендаций, нацеленных на оптимизацию процессуального статуса указанных категорий участников процесса, воспринимаемый автором в качестве одного из аспектов совершенствования уголовного судо-проюводства в целом. Научная новизш также детально проявляется в выносимых на защиту положениях.
1. Уточненная классификация участников уголовного судопроизводства, не имеющих юридического интереса к результатам расследования, включающая: профессиональных участников судопроизводства (эксперт, специалист, педагог, психолог, переводчик, секретарь судебного заседания) и граждан (свидетели, понятые, лица, предъявляемые опознающему в группе с опознаваемым лицом (статистыX лица, участвующие в производстве следственного эксперимеэта; лица, оказывающие техническое содействие при производстве проверки показаний на месте). Среди лиц, не имеющих юридического интереса к результатам расследования - профессиональных участников судопроизводства, следует различать: а) лиц, систематически осуществляющих содействие в реализации субъектами расследования уголовно-процессуальной деятельности: эксперт, специалист, секретарь судебного заседания; б) лиц, эпизодически осуществляющих содействие в реализации субъектами расследования уголовно-процессуальной деятельности: педагог, психолог, переводчик.
Процессуальное положение не имеющих юридического интереса к результатам расследования граждан разграничено следующим образом: а) лица, обладающие потенциально значимой для расследования доказательственной информацией (свидетели); б) лица, чье участие в процессе предусмотрено уголовно-процессуальным законом с целью удостоверения результатов производства отдельных следственных действий (понятые); в) лица, чье участие в производстве отдельных следственных
действий предусмотрено с целью обеспечения объективности результатов познавательной деятельности следователя (иных субъектов расследования) по формированию доказательств (лица, предъявляемые отстающему в группе с опознаваемым, лица, участвующие в следственном эксперименте в порядке реализации требования о неоднократности производства опытных действий).
-
Юридический интерес к результатам расследования предопределен: во-первых, назначением уголовного судопроизводства, аккумулирующим в себе диалектическое единство защиты прав и законных интересов как лиц и организаций, потерпевших от преступления, так и лиц, подвергаемых незаконному или необоснованному обвинению, осуждению, ограничению их прав и свобод; во-вторых, функциональной природой уголовного судопроизводства, детерминирующей диалектическое единство и взаимодействие в рамках состязательного уголовного процесса процессуальных функций обвинения (уголовного преследования) и защиты; в-третьих, характером полномочий представителей сторон, образующих их процессуальный статус и являющихся правовыми средствами обеспечения интереса данных субъекгов судопроизводства.
-
Авторское определение понятия специалиста как лица, не имеющего юридического интереса к результатам расследования, воплощенное в представленном проекте ч. 1 ст. 58 УПК РФ: «Специалист - лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемое к участию в процессуальных действиях в порядке, установленном настоящим Кодексом, для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии следов преступления, предметов и документов, иных объектов, имеющих значение для расследования, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию». Во взаимосвязи с данным определением разработан проект норм, регулирующих допрос специалиста на предварительном следствии и в суде, а также предложений по совершенствованию перечня обстоятельств, исключающих участие специалиста в уголовном судопроизводстве.
-
Предложение о расширении категорий лиц, имеющих право заявить отвод переводчику в связи с обнаруженной его некомпетентностью, за счет адвоката свидетеля.
-
Предложения по совершенствованию участия в процессе педагога и психолога:
- унификация статуса педагога или психолога, участвующего в производстве следственных действий с участием несовершеннолетнего, независимо от процессуального статуса несовершеннолетнего. Целесообразно разрешить привлекать к допросу всех несовершеннолетних (не только подозреваемых или обвиняемых) педа-
гога или психолога. Выбор между педагогом или психологом оставить на усмогре-ние следователя;
унификация верхней границы возраста допрашиваемого несовершеннолетнего, требующего обязательного (вне зависимости от усмотрения следователя) участия в следственном действии педагога или психолога - до 16 лет;
обязательность участия педагога или психолога не только при допросе несовершеннолетних, но и при производстве иных следственных действий с участием несовершеннолетнего.
-
Регламентированные в УПК РФ полномочия секретаря судебного заседания свидетельствуют о приз нании его в качестве субъекта уголовного судопрош водства, не имеющего юридического интереса к результатам расследования, обладающего самостоятельным процессуальным статусом. В то же время регламентация оснований, влекущих отвод секретаря судебного заседания, является незавершенной. Целесообразно дополнить ч. 2 ст. 68 УПК РФ словосочетанием о том, что секретарь судебного заседания не может принимать участие в производстве по уголовному делу при наличии обстоятельств, предусмотренных ст. 61 УПК РФ. Эта фраза должна предшествовать предложению, содержащемуся в действующей редакции данной части.
-
Предложение об изменении ч. 1 ст. 56 УПК РФ, регламентирующей определение понятия «свидетель» в виде следующего проекта: «свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для участия в производстве следственных действий для дачи показаний и пояснений». В случае принятия представленной рекомендации, необходимы изменения в иные положения ст. 56 УПК РФ, с целью приведения их в соответствие с подлинным содержанием понятия «свидетель». Варианты данных проектов положений ст. 56 УПК РФ представ лены в работе.
-
С позиции новых подходов обоснована оправданность существования в уголовном процессе института понятых, являющегося гарантией соблюдения прав и законных интересов участников следственных действий, а также представлены рекомендации по совершенствованию данного института.
-
Часть 4 ст. 193 УПК РФ целесообразно дополнить новым вторым предложением, в котором следует указать обязательность разъяснения следователем роли, прав и обязанностей, линии поведения лиц, предъявляемых для опознания в группе с опознаваемым. Соответственно второе предложение в действующей редакции ч. 4 ст. 193 УПК РФ (в котором говорится о минимальном количестве общего числа лиц, предъявляемого для опознания) в случае реализации данного проекта следует считать третьим.
Теоретическая и практическая значимость исследования проявляется в том, что данная диссертационная работа может быть успешно востребована при проведении дальнейших научных исследований в сфере теоретико-методологических основ уголовного судопроизводства, субъектного состава уголовного процесса, регламентации отдельных процессуальных действий. Практическая направленность проблематики исследования актуалширует его значимость в практической деятельности профессиональных участников уголовно-процессуальных правоотношений при применении ряда норм УПК РФ, регламентация которых не лишена проблемного характера. Детальная проработанность процессуального сгатуса указанных категорий участников уголовного процесса позволяет успешно использовать результаты настоящего диссертационного исследования в учебном процессе юридических вузов и факультетов при преподавании дисциплины «Уголовный процесс» и различных спецкурсов, в частности, «Предварительное следствие», «Организация предварительного расследования» и др. Ряд положений диссертационного исследования, связанных с обоснованием предложений об изменении норм УПК РФ, приемлем для принятия и рассмотрения в нормотворческой деятельности.
Апробация результатов исследования. Основные положения настоящего диссертационного исследования получили освещение в 8 публикациях, в том числе и в источниках периодической печати, рекомендуемых ВАК Минобрнауки России для опубликования результатов диссертационных исследований. Результаты исследования регулярно обсуждались на кафедре уголовного права и уголовного процесса Донского юридического института, на научно-практических конференциях различного уровня, проводимых та базе вузов. Материалы диссертационного исследования используются в учебном процессе Донского юридического института и в практической деятельности правоохранительных органов.
Структура диссертации. Структура диссертационной работы обусловлена поставленными перед настоящим исследованием целями и задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих десять параграфов, заключения, библиографического списка использованной литературы и приложения.
Субъектный состав участников уголовно-процессуальных отношений: генезис правового института и проблемы классификации
Уголовно-процессуальный закон РФ воплотил субъектный состав участников судопроизводства в специальном разделе П, именуемом «Участники уголовного судопроизводства». Участники уголовного судопроизводства - это лица, наделенные уголовно-процессуальным законом правами и обязанностями сообразно их процессуальному положению. Все они вступают в уголовно-процессуальные отношения с другими участниками (субъектами) этих отношений1.
Как верно констатирует М.С. Строгович, при всех различиях в их процессуальном положении, в характере и содержании их прав и обязанностей и в выполняемых ими функциях все они участвуют в тех или иных формах в расследовании и судебном разбирательстве уголовного дела, и их участие выражается в совершении таких процессуальных действий, совокупность которых образует производство по уголовному делу . В свое время Р.Д. Рахунов отстаивал ныне, казалось бы, бесспорную позицию о том, что лица, действия которых служат средствами доказывания -свидетели, эксперты - тоже являются участниками уголовного процесса3.
Неоднозначность правового положения различных участников уголовного судопроизводства, в сочетании с нетождественностью характера и степени их интереса к результатам расследования, а равно их ролью в процессе доказывания, предопределила формирование в науке различных, нередко - являвшихся объектом для оживленньк дискуссий , классификаций участников уголовного судопроизводства. Данные неоднозначные классификации, в свою очередь, отражали соответствующее мировоззрение их сторонников и последователей.
Разрабатывая различные классификации участников уголовного процесса, исследователи в разное время выделяли такие классификационные основания, как совокупность служебных обязанностей, возраст, психическое состояние, связанное с наличием или отсутствием психических расстройств, исключающих или не исключающих вменяемости и т.п.
Так, например, М.С. Строгович писал, что субъекты процессуальной деятельности - есть участники уголовного процесса. Однако развивая указанную мысль далее, он уточнял, что участником уголовного процесса в смысле, вкладываемом в понятие субъект уголовно-процессуалъной деятельности, следует считать лили, такое лицо, которое выступает в процессе для отстаивания определенного интереса, которое заявляет определенные претензии или возражает против претензий других лиц, или от действий которого зависит то или иное направление производства по делу .
Согласно п. 58 ст. 5 УПК РФ участниками уголовного судопроизводства являются лица, принимающие участие в уголовном процессе. К этим лицам, по мнению В.В. Вандышева, относятся государственные органы, должностные, юридические и физические лица:
1) выполняющие определенную процессуальную функцию;
2) обладающие соответствующим (надлежащим) процессуальным статусом;
3) вступающие в правоотношения ш еосударственными органами и должностными лицами, осуществляющими уголовное судопроизводство .
Однако, полагаем, что кроме третьего признака, представленного вышеуказанным автором, остальные признаки могут быть приемлемы не ко всем участникам уголовного процесса. Далее мы более подробно коснемся данного вопроса.
Развивая свои суждения о классификации участников уголовного процесса, В.В. Вандышев представляет следующую их весьма обширную классификацию:
В зависимости от такого классификационного основания, как роль, назначение и специфика законных интересов участников в уголовном судопроизводстве выделяют следующие группы участников уголовного процесса:
1) государственные органы и должностные лица, от деятельности и решений которых зависят ход и результаты уголовного судопроизводства. К ним относятся:
а) орган дознания в лице его начальника или заместителя начальника;
б) начальник подразделения дознания;
в) дознаватель;
г) следователь;
д) руководитель следственного органа (части, комитета) и его заместитель;
е) прокурор и в некоторых случаях его заместитель;
ж) суд (коллегиальный орган);
з) судья федерального суда (единоличный участник процесса);
и) мировой судья;
2) лица, обладающие в уголовном процессе личными материально-правовыми и уголовно-процессуальными интересами. К этим лицам относятся:
а) подозреваемый (обвиняемый, подсудимый, осужденный или оправданный);
б) потерпевший по делам о преступлениях частно-публичного и публичного обвинения;
в) частный обвинитель (пострадавший, потерпевший, жертва) по делам о преступлениях частного обвинения;
г) гражданский истец;
д) гражданский ответчик;
3) лица, не имеющие личных интересов в уголовном судопроизводстве, но представляющие интересы участников предыдущей (второй) группы участников уголовного процесса. В эту классификационную группу входят:
а) защитник подозреваемого (обвиняемого, подсудимого, осужденного или оправданного);
б) представители потерпевшего, частного обвинителя, гражданского истца и гражданского ответчика;
в) законные представители несовершеннолетнего, недееспособного или ограниченно дееспособного подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, частного обвинителя или гражданского истца;
г) адвокаты, представляющие интересы свидетелей или других лиц, права и законные интересы которых ограничиваются в уголовном процессе (например, лиц, в жилище которых проводятся обыск или выемка).
4) лица, являющиеся источниками доказательств. К ним относятся:
а) свидетель;
б) эксперт;
в) специалист;
5) государственные органы, должностные лица и граждане, которые своей деятельностью содействуют решению задач уголовного судопроизводства. Эта группа участников уголовного судопроизводства самая многочисленная, поэтому их перечень носит открытый характер. В этой группе находятся, например:
а) администрация исправительных учреждений в случаях, указанных в процессуальном законе;
6) администрация судебно-медицинских и судебно-психиатрических стационаров;
в) лица, участвующие в уголовном судопроизводстве в качестве понятых, секретаря судебного заседания и т.п.7
КБ. Калиновский, признавая, что УПК РФ в определенной степени подведены итоги научной дискуссии о систематизации участников уголовного процесса, тем не менее, констатировал, что закон не разрешил всех взаимосвязанных с этим вопросов. Утверждая, что используемая в законе систематизация участников уголовного процесса не вполне соответствует реальному положению дел, их действительному правовому статусу, он обосновал собственный взгляд на классификацию данных участников процесса.
Возражая против существующей в УПК РФ классификации, в качестве доводов он утверждает о том, что классическая модель состязательного процесса характерна лишь для судебных стадий. На этапе же досудебного производства, по его мнению, разделяемому, кстати, и некоторыми другими процессуалистами, наблюдается слияние процессуапьньк функций у ряда участников процесса, например, у следователя, обеспечивающего обвиняемому право на защиту либо прекращающего уголовное дело по реабилитирующим основаниям и т.п.о
Оптимизация процессуального положения эксперта
Понятие эксперта сформулировано в ч. 1 ст. 57 УПК РФ. Эксперт - есть лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в порядке, установленном УПК РФ, для производства судебной экспертизы и для дачи заключения. И.В. Быков, предлагая новое законодательное определение понятия «эксперт» воспроизводит почти аналогичное определение, но настаивает на употреблении словосочетания «...обладающего специальными познаниями» вместо «... обладающего специальными знаниями»105.
Преимущества употребления термина «специальные познания» по сравнению с термином «специальные знания» автор видит в том, что «познания как совокупность специальных теоретических знаний лица, назначаемого в качестве эксперта, и его практических умений и навыков реализации этих знаний наиболее полно отра-жают подготовленность данного субьекта к производству экспертизы»106.
На наш взгляд, данная точка зрения имеет право на существование. Она инициирована имеющейся в уголовно-процессуальной и криминалистической науке дискуссией о соотношении понятий «знания» и «познания»107. Последнее понятие многим авторам видится более емким, включающим не только сами по себе знания, но и результат их восприятия и отражения сведущим лицом, а также владение этим лицом взаимосвязанными умениями и навыками, полученными на основе отражения данных специальных знаний 08. Иные авторы - напротив, настаивают на том что понятие «знания» являются более удачным и (или) более емким по отношению к понятию «познания»109.
Однако на наш взгляд, данная проблема в значительной степени находится в области филологии110, преимущество понятия «познания» по сравнению с понятием «знания» носит условный характера11, вряд ли существенно влияющий на удачный или неудачный выбор следователем (дознавателем, судом) судебного эксперта или экспертного учреждения. Поэтому мы намерены не вдаваться глубоко в суть данной дискуссии, тем более, что, как нам представляется, она выходиг за пределы очерченной нами области научного познания.
Само по себе содержание понятия специальные знания (специальные познания) в определенной степени затрагивалось нами в предыдущем параграфе, где мы обозначили нашу позицию по данному поводу. Поскольку указанное понятие в большей степени находится в плоскости теоретико-методологических основ криминалистики и судебной экспертизы, о чем свидетельствует ряд работ, посвященных разработке данной проблемы112, считаем целесообразным не останавливаться далее на его подробном анализе.
Закон113 не требует, чтобы судебная экспертиза в обязательном порядке выполнялась сотрудниками государственных экспертньк учреждений. В качестве эксперта может быть вызвано любое лицо, обладающее необходимыми для дачи заключения знаниями. Судебные экспертизы производятся экспертами как государственных, так и негосударственных экспертных учреждении, сотрудниками неэкспертных учреждений, частными экспертами либо иными специалистами114.
Государственным судебным экспертом является аттестованный сотрудник государственного судебно-экспертного учреждения, производящий судебную экспертизу в порядке исполнения своих должностных обязанностей 15. Частным судебным экспертом является сотрудник негосударственного экспертного учреждения, либо специалист, имеющий соответствующую лицензию, а равно любое другое физическое лицо, обладающее необходимыми знаниями.
Данная классификация судебных экспертов важна не только для самого по себе определения правомочности субъекта судебной экспертизы как участника уголовно-процессуальных правоотношений, но и для определения порядка разъяснения судебному эксперту его прав, обязанностей и ответственности, а равно определения профессиональной компетентности судебного эксперта.
Согласно ст. 199 УПК РФ, при производстве экспертизы в экспертном учреждении следователь направляет руководителю соответствующего экспертного учреждения постановление о назначении судебной экспертизы и материалы, необходимые для ее производства. Руководитель экспертного учреждения после получения постановления поручает производство судебной экспертизы конкретному эксперту или нескольким экспертам из числа работников данного учреждения и уведомляет об этом следователя.
При этом руководитель экспертного учреждения, за исключением руководителя государственного судебно-экспертного учреждения, разъясняет эксперту его права и ответственность, предусмотренные ст. 57 УПК РФ. Дело в том, что в государственных судебно-экспертных учреждениях у экспертов при приеме на работу отбирается постоянно действующая подписка с разъяснением прав и ответственности116.
Данный подход представляется вполне рациональным, поскольку действовавшая ранее ч. 2 ст. 187 УПК РСФСР 1960 г. предписывала в любом случае руководителю экспертного учреждения по поручению следователя разъяснять своему сотруднику права и обязанности эксперта, а также предупреждать об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ. В результате в каждом постановлении о назначении экспертизы следователи были вынуждены указывать о предупреждении эксперта об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ. Конечно, в случаях производства судебной экспертизы в государственном экспертном учреждении, подведомственном правоохранительному органу (МВД РФ, Министерство юстиции) или Министерству здравоохранения, где производство судебных экспертиз является основной функцией сотрудников, предусмотренной трудовым договором (контрактом), а потому осуществляется ежедневно, каждый раз выносить данное предупреждение представляется даже неэтичным. Оно воспринимается как элемент недоверия к штатному судебному эксперту. Другое дело, что данные сотрудники, предваряя составление заключения эксперта, в любом случае должны упомянуть о том, что они были предупреждены об уголовной ответственности за заведомо ложное заключение, что следует из императива, представленного в ч. 1 ст. 204 УПК РФ (Заключение эксперта).
Вместе с тем, следует учитывать, что государственный судебный эксперт не имеет права осуществлять судебно-экспертную деятельность в качестве негосударственного эксперта, принимать поручения о производстве судебной экспертизы непосредственно от каких-либо органов или лиц, за исключением руководителя судебно-экспертного учреждения, - предупреждает Федеральный закон «О государственной судебно-экспертной деятельности...»117. Особое ограничение предусмотрено в отношении субъектов проведения судебно-психиатрических экспертиз, которые могут осуществляться исключительно в государственных судебно-экспертных учреждениях, относящихся к ведению органа исполнительной власти. Это усиливает гарантии защиты прав личности, минимизируя случаи незаконного помещения в психиатрические лечебные учреждения, а равно случаи заведомо ложного признания лица психически неполноценным.
При поручении производства экспертизы лицу, не являющемуся государственным судебным экспертом, следует предварительно запросить сведения, касающиеся возможности производства данной экспертизы, а также сведения об эксперте, в том числе его фамилию, имя, отчество, образование, специальность, стаж работы в качестве судебного эксперта и иные данные, свидетельствующие о его компетентности и надлежащей квалификации, о чем указать в определении (постановлении) о назначении экспертизы, и при необходимости приобщить к материалам уголовного дела заверенные копии документов, подтверждающих указанные сведения .
Данное правило с необходимостью вытекает из обязанностей следователя убедиться в отсутствии оснований для отвода эксперта, предусмотренных ст. 70 УПК РФ. Поскольку одним из специфических оснований для отвода эксперта является его некомпетентность.
УПК РФ не требует обязательного отражения в постановлении о назначении экспертизы сведений, подтверждающих компетентность эксперта: достаточно указания фамилии, имени и отчества эксперта или наименования экспертного учреждения, в котором должна быть произведена судебная экспертиза. По этому пути идет и практика. При назначении экспертизы в государственных экспертных учреждениях, выбор которых производится в подавляющем большинстве случаев, указывается лишь наименование данного учреждения. Поскольку выбор конкретного эксперта в данном случае осуществляется руководителем экспертного учреждения в порядке реализации им организационно-распорядительных функций, то на момент назначения экспертизы следователь такими данными зачастую и не располагает.
Процессуальный статус педагога и психолога: проблемы совершенствования
Регламентация полномочий педагога и психолога как участников уголовного судопроизводства не оказалась свободной от противоречий, несогласованной, коллизий и пробелов, что вызвало и продолжает стимулировать в процессуальной науке продолжительную полемику175.
Данные пробелы и коллизии оказались производными от особенностей регламентации несовершеннолетних как участников уголовного процесса, в зависимости от того, в качестве кого; потерпевших, свидетелей, подозреваемых, обвиняемых они проходят по уголовным делам. Разрозненность процессуальной регламентации этих участников в различных главах и даже частях и разделах УПК РФ сказалась на наличии ряда недостаточно согласованных между собой нормативных положений, провоцирующих ошибки в правоприменительной деятельности, а также отсутствии единообразия в толковании указанных положений в научной литературе.
Итак, допрос несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля (особенно лица, не достигшего 14 лет, а по усмотрению следователя и допрос лица в возрасте от 14 до 18 лет) осуществляется с участием педагога (ч. 1 ст. 191 УПК РФ). А вот допрос несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого возможен с участием педагога либо психолога. При этом, участие педагога или психолога обязательно в допросе несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, не достигшего возраста 16 лет, либо достигшего этого возраста, но страдающего психическим расстройством, или отстающего в психическом развитии (ч. 3 ст. 425 УПК РФ). Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении указал, что «показания такого подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, полученные без участия педагога или психолога, в силу части 2 статьи 75 УПК РФ являются недопустимыми доказательствами»176.
Представленная в УПК РФ регламентация участия педагога и психолога вызывает целый ряд вопросов, которые начинаются уже с момента определения процессуального статуса этих субъектов.
В юридической литературе отсутствует единство даже в восприятии того, являются ли педагог или психолог разновидностями специалиста, либо эти лица выступают самостоятельными процессуальными фигурами, имеющими собственную совокупность прав и обязанностей. Сторонники обеих точек зрения приводят соответствуюшую аргументацию в пользу отстаиваемой ими позиции .
Итак, одни авторы считают педагога или психолога разновидностью специалиста, который обладает знаниями и навыками в области детской, подростковой, юношеской психологии, участвующего в следственных действиях, производимых в отношении несовершеннолетнего178. Так, Н.А. Селиванов утверждает, что, «принимая участие в допросе, педагог действует на правах специалиста»179.
Другая категория исследователь считает, что педагог обладает самостоятельным статусом, отличающимся от статуса специалиста. Наиболее активно эта позиция отстаивается: М.С. Строговичем, Н.И. Порубовым и некоторыми иными сторонниками данной точки зрения.
В частности, М.С. Строгович полагает, что «абсолютно неправильно вызываемого к следователю педагога для участия в допросе несовершеннолетнего обвиняемого отождествлять с тем специалистом, участие которого предусмотрено ст. 133 УПК РСФСР ... Это - совершенно различные процессуальные фигуры, выполняющие различные функции, выступающие в различных процессуальных формах и участвующие в различных процессуальных действиях. Сказанное относится и к пе-дагогу, вызываемому в суд при допросе несовершеннолетнего свидетеля»180.
Разделяя данную позицию, Н.И. Порубов утверждает, что «специалист в уголовном процессе не имеет самостоятельной функции: он выполняет поручение следователя по обнаружению, закреплению и изъятию доказательств. Роль же педагога намного значительнее, хотя внешне она и напоминает деятельность специалиста. Педагог наделен более широкими правами, по отношению к следователю он более самостоятелен. Так, педагог имеет право некоторого контроля за деятельностью следователя - давать письменные замечания о правильности ведения допроса с точки зрения особенностей психологии допрашиваемого подростка, о правильности и полноте записей его показаний в протоколе допроса. Педагог, заботясь о соблюдении прав и интересов несовершеннолетнего, выполняет и функции его законных представителей в случаях, когда они или близкие его родственники не участвуют в допросе. Готовясь к допросу, следователь советуется с педагогом о плане допроса с учетом особенностей психологии несовершеннолетнего. Все это дает нам основание сделать вывод о том, что педагог, участвующий в допросе, выполняет роль своеобразного процессуального помощника следователя»181.
Третья точка зрения объединяла сторонников того, то участие педагога в допросе несовершеннолетних является самостоятельной процессуальной формой при менения специальных знании, наряду с экспертазои, участием специалиста в след-ственных действиях, переводчика в следственных действиях .
Однако полагаем, что в законе недостаточно оснований выделять указанные автором формы использования специальных знаний в качестве самостоятельных, особенно наряду с участием специалиста в следственных действиях.
Не убеждают нас и доводы сторонников второй позиции о том, что педагог является не специалистом, а самостоятельным участником процесса, полномочия которого не только шире специалиста, но и якобы в некотором роде носят контрольный характер по отношению к действиям следователя. Не контрольный - а консультативный, что еще раз подтверждает принадлежность педагога к разновидности специалиста. Вряд ли полномочия педагога шире, чем полномочия специалиста. Наоборот, они сводятся к оказанию психологического посредничества в сфере установления психологического контакта между допрашиваемым и субъектом допроса, разъяснению субъекту допроса психологического состояния допрашиваемого, особенности психологии данного подростка и т.п. Не может педагог полностью заменить и законного представителя, за исключением случаев, когда несовершеннолетний воспитывается в детском доме, однако в этом случае педагог приобретает совсем другой процессуальный статус.
Полагаем, что точки зрения ученых, отрицающих взгляды о том, что педагог является разновидностью специалиста, во многом объясняются периодом возникновения данной позиции, а именно - действующим в тот период УПК РСФСР 1960 г..
Редакция ст. 133 УПК РСФСР и других взаимосвязанных норм не предусматривала специального указания о возможности участия специалиста в допросе лиц183 (не обязательно несовершеннолетних). Получалось, что специалист ассоциировался в большей степени как участник осмотра места происшествия и иных видов следственного осмотра. Сегодня данная ситуация трансформировалась. Общие условия производства следственных действий предусматривают возможность при глашения специалиста для участия в любом следственном действии. Кроме того, как мы утверждали, рассматривая процессуальный статус специалиста, приглашение соответствующего специалиста для участия в допросе лиц, предметом которого являются какие-либо нарушения в сфере профессиональной деятельности или технологий, является одной из распространенных тактических рекомендаций.
Итак, наша позиция по данному вопросу следующая. И педагог, и психолог по своей сути являются специфической разновидностью специалиста. Ведь к этим лицам обращаются именно в целях установления психологического контакта с несовершеннолетним допрашиваемым, понимания проходящих в его душе психических процессов, диагностики неблагоприятного влияния взрослых лиц, степени внушаемости данного лица и т.п. Иными словами, к этим субъектам обращаются для применения в уголовном процессе специальных научных знаний из области детской и юношеской психологии, которыми обладают педагог или психолог.
И в этом смысле законодатель не случайно, а сознательно разработал процессуальный статус специалиста в статусной норме (ст. 58 УПК РФ), но опустил аналогичную разработку подробного перечня прав и обязанностей применительно к педагогу или психологу. В то же время он сформулировал положения ч. 1 ст. 191, ч.ч. 3 -5 ст. 425 УПК РФ, определяющие права этих лиц при допросе несовершеннолетних.
Процессуальный статус понятых: тенденции совершенствования данного института
Проводимые в постсоветский период нашего государства уголовно-процессуальные реформы не могли не привлечь внимание научной общественности к дальнейшей судьбе института понятых. Выражаемые в различных публикациях мнения включали как сторонников сохранения данной процессуальной фигуры в уголовном процессе, так и убежденных противников, называющих институт понятых рудиментом прежней, отживающей модели судопроизводства. В частности, общепризнанный ученый-криминалист, профессор Р.С. Белкин, считая регламентацию института понятых одной из иллюстраций ситуации, когда «форма бессодержательна», призывал его упразднить либо хотя бы минимизировать случаи обязательного привлечения понятых236. Безусловно уважая авторитет великого отечественного криминалиста, все же обратимся к генезису регламентации данного участника уголовного судопроизводства и обоснуем нашу позицию.
Исследователь дореволюционного уголовного процесса ИЛ. Фойницкий констатирован, что предпосылкой привлечения понятых для присутствия при производстве следственных действий явился «старинный институт народного участия в уголовном суде», который переродился в «институт обеспечения подлинности происходящего перед данным органом власти». Согласно замыслу разработчиков Свода законов, данный институт применялся даже при допросах, для ограждения допрашиваемьк от насилий и неправильной записи их показаний, что обусловливалось недоверием к полиции, производившей предварительное следствие в период, предшествующий принятию Устава Уголовного судопроизводства 1864 г23 .
Однако и принятый УУС, явившийся по признанию ряда современников, воплощением ряда передовых принципов и гарантий, не отказался от регламентации этого участника уголовного судопроизводства. Согласно данному уголовно-процессуальному закону, участие понятых, теперь уже при расследовании преступлений судебными следователями, требовалось в процессе производства осмотров, освидетельствований без экспертов и обысков (ст.ст. 320, 321, 364 УУС). Участие понятых было также обязательно, при производстве осмотров, освидетельствований и обысков, производимых мировыми судьями (ст. 108 УУС), участковыми земскими начальниками и городскими судьями или полицией по делам их компетентности.
Минимальное количество понятых, привлекаемое для участия в производстве указанных следственньк действий по УУС, олицетворяя связь с формальной теорией доказательства, предопределявшей не менее двух свидетелей, не изменилось и по сей день. Однако интересными являются представленные в указанной работе И.Я. Фойницкого рекомендации относительно выбора понятых. Эти участники, указывает исследователь, выбираются самим следователем или иными лицами, производящими соответствующее следственное действие, из числа лиц, пребьтающих вблизи по отношению к месту производства следственного действия, пользующихся общественным доверием, «преимущественно из домохозяев, хозяев торговых или про мыпшенных заведений, их управляющих и поверенных, землевладельцев, волостных и сельских должностных лиц и церковных старост. Для осмотра и освидетельствования лиц женского пола в качестве понятых приглашаются замужние женщины».238 Наделяя понятых определенными обязанностями и даже предусматривая наказание в виде денежного взыскания за неявку, УУС, вместе с тем, не определял функций этих лиц.
Делая общий вывод относительно регламентации института понятых согласно данному памятнику отечественного процессуального права, И.Я. Фойницкий признает, что сохранение данного исторически присущего российскому уголовному процессу института в существующих пределах было крайне удачно. «В качестве авторитетных местных жителей понятые оказывают следователю содействие своими знаниями лиц и местных условий, что представляется особенно драгоценным в первые моменты возникновения дела. Вместе с тем приглашение их возб}ждает живой интерес населения к правосудию и укрепляет связь между ними»2 .
Разумеется, что в настоящее время этот вывод ИЯ. Фойницкого уже подлежит переосмыслению, особенно в своей первой части. По ряду уголовных дел, например, связанных с преступлениями в сфере экономической деятельности, нецелесообразно приглашать понятых из числа сотрудников организации, в которой выявлено преступление, поскольку приглашенные понятые могут оказаться либо лицами, причастными к данному преступлению или к пока еще не выявленным эпизодам смежных деяний, либо находиться в неочевидных связях с виновными. Однако сама по себе данная идея о единстве субъекта расследования и обычных граждан, представляющих общественность, на наш взгляд, обладает постоянной актуальностью.
Последующие уголовно-процессуальные законы, теперь уже советского периода, сохранили данный институт. Так, согласно ч. 3 ст. 135 УПК РСФСР 1960 г., понятой обязан удостоверить факт, содержание и результаты действий, при производстве которых он присутствовал. Понятой вправе делать замечания по поводу произведенных действий. Замечания понятого подлежат занесению в протокол соответствующего следственного действия.
Как полагает Р.С. Белкин, указанная преемственность института понятых в процессуальном законодательстве дореволюционного и советского периодов отчасти произошла вследствие заимствования авторами УПК многих положений Устава уголовного судопроизводства, отчасти - по мотивам классовых соображений, предусматривающих участие представителей трудящихся в уголовном процессе240 в качестве атрибута демократичного социалистического общества. Сожалея о существовании понятых как участников процесса, автор говорил и о недоверии следователю, и об иллюзорности предупреждения фальсификации доказательств путем привлечения понятых и т.п. Конечно, отдельные высказанные им аргументы должны быть учтены (например, проблемы поиска понятых при проведении следственных действий в безлюдной местности), однако - в целях совершенствования либо существующего института понятых, либо тактики привлечения и участия этих лиц при производстве следственных действий.
Итак, вопреки выражаемым противниками института понятых аргументам, в новом УПК РФ 2001 г. данный институт был принят, а процессуальный статус понятых закреплен в ст. 60 УПК РФ. Впервые было дано и законодательное определение понятого как не заинтересованного в исходе уголовного дела лица, привлекаемого дознавателем, следователем для удостоверения факта производства следственного действия, а также содержания, хода и результатов следственного действия.
Представляется, что на современном этапе развития нашего государства актуальность привлечения понятых продиктована не только традиционными для сторонников этого института доводами, но и новыми социально-экономическими условиями, включающими и обновленную модель судопроизводства. Как известно, краеугольным камнем нового УПК РФ явилось усиление состязательных начал, постепенное расширение полномочий линии защиты, в т.ч. и на стадии предварительного расследования. Однако введение данных новелл в эпоху переживаемого соотечественниками глобального политического, экономического, социального, культурного кризиса, поразившего все сферы нашего общества, сопровождавшегося не только разгулом преступности, но и ее консолидацией и глобализацией, привело и массовые побочные явления. Все чаще сторона защиты стала выбирать линию поведения, направленную ни на выявление подлинных обстоятельств, исключающих преступность деяния привлекаемого к уголовной ответственности лица, смягчающих обстоятельств или иных обстоятельств, объективно улучшающих каким-либо образом участь обвиняемого, а на поиск недочетов, пробелов в деятельности следователя. Совсем не являются редкостью факты оказания противодействия расследованию в форме выражения защитником или его подзащигным ходатайств о фальсификации доказательств, нарушении прав подозреваемого (обвиняемого) при производстве самых различных следственных действий, искажении следователем в протоколах хода и результатов процессуальных действий.
Данные ходатайства не ограничиваются указанием на допущение следователем различных фальсификаций при производстве обыска, например, что он якобы «что-то подбросил на место обыска» или «что-то неофициально изъял с места производства обыска, не отразив этот факт в протоколе». Лишь эти исключительные ситуации допускает Р.С. Белкин, говоря в указанном выше литературном источнике о максимальном свертывании института понятых.
