Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятие, сущность и значение функции уголовного преследования в уголовном процессе
1. Эволюция теории уголовно-процессуальных функций 14
2. Сущность и содержание функции уголовного преследования в уголовном процессе России 46
3. Виды уголовного преследования 72
Глава 2. Реализация функции уголовного преследования на этапе досудебного производства 88
1. Элементы функции уголовного преследования в стадии возбуждения уголовного дела . 88
2. Особенности реализации функции уголовного преследования в процессе производства предварительного расследования 109
3. Особенности реализации функции уголовного преследования при окончании предварительного расследования и направлении уголовного дела с обвинительным заключением прокурору 150
Заключение 173
Список использованной литературы 192
Приложение
- Эволюция теории уголовно-процессуальных функций
- Сущность и содержание функции уголовного преследования в уголовном процессе России
- Элементы функции уголовного преследования в стадии возбуждения уголовного дела
- Особенности реализации функции уголовного преследования в процессе производства предварительного расследования
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Теория уголовно-процессуальных функций традиционно привлекала внимание отечественных ученых-процессуалистов и вызывала многочисленные дискуссии, поскольку наличие и соотношение тех или иных функций, степень их реализации в конкретных нормах позволяли сформулировать объективное и деидеологизированное представление о типе всего уголовного судопроизводства, о том, насколько реально воплощены в нем общечеловеческие ценности. Достигнув кульминационного развития в период осознания последствий культа личности вождя, данная концепция в современных условиях приобрела новый импульс для дальнейшего развития.
Вступивший в действие с 1 июля 2002 г. УПК РФ, во многом адекватно отразил общую смену приоритетов. Расширение действия принципа состязательности сторон на все стадии уголовного процесса, дифференциация уголовно-процессуальных функций, запрет их осуществления одним и тем же органом или должностным лицом, а также равноправие сторон перед судом, безусловно, являются серьезным шагом вперед.
Предпосылки принципа состязательности проявляются уже при формулировании назначения уголовного судопроизводства.
В соответствии со ст. 6 УПК РФ уголовное судопроизводство имеет своим назначением: 1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; 2) защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Очевидно, что средством защиты личности от необоснованного обвинения и осуждения, ограничения ее прав и свобод являются не только закрепленный уголовно-процессуальным законом порядок производства по делу, предусматривающий расширение судебного контроля на досудебных стадиях, но и законодательное признание функции защиты. Тем самым
4 законодатель отказался от традиционного для прежнего закона понимания уголовного процесса исключительно как средства борьбы с преступностью.
Однако реализация данной, несомненно, прогрессивной идеи на практике происходит не всегда гладко и единообразно, что обусловлено как незавершенным характером самой реформы, проявляющемся в несогласованности ряда процессуальных норм, так и в отсутствии достаточного опыта их применения. В частности, если состязательность на этапе судебного разбирательства в той или иной степени допускалась и. прежним законодателем, то распространение данного принципа на этап досудебного производства является принципиально новым для отечественного процессуального права.
Традиционно, уголовно-процессуальный закон обязывал прокурора, следователя, орган дознания к принятию комплекса мер по установлению события преступления и изобличению лиц, виновных в их совершении. Возбуждению уголовного дела и предварительному расследованию не случайно отводилась важная роль в уголовном процессе. Именно на этих стадиях, путем производства ряда процессуальных действий, связанных с. установлением обстоятельств преступления, а также формулированием обвинения, создавалась предпосылка для последующего решения основного вопроса по делу.
Однако до вступления в действие УПК РФ данная деятельность однозначно не признавалась как функция уголовного преследования, актуализирующая встречную функцию - защиты. Новеллой можно признать реставрацию самого термина «уголовное преследование», законодательное определение статуса субъектов, правомочных на его осуществление, а также целый ряд норм, регулирующих конкретные полномочия по осуществлению, данной функции.
Проведенное нами исследование показало, что далеко не всегда функция уголовного преследования как процессуальный институт сконструирована логически корректно и последовательно, что негативно
5 сказывается на достижении уголовным судопроизводством своего назначения. Причем несогласованность начинается уже с самого сосуществования двух терминов «уголовное преследование» и «обвинение», которые в одних случаях могут выступать как идентичные, а в других - как соотнесенные.
Не всегда способствуют однозначному толкованию и ряд других процессуальных норм, связанных с отдельными этапами осуществления функции уголовного преследования — возбуждением уголовного дела, задержанием и допросом подозреваемого, предъявлением обвинения и допросом обвиняемого, производством процессуальных действий, ограничивающих конституционные права и свободы человека, завершением предварительного расследования.
Трехлетний период действия нового уголовно-процессуального закона позволяет осуществить свободный от стереотипов и деидеологизированный анализ действующих норм, обеспечивающих конкретную реализацию функции уголовного преследования.
Степень научной разработанности проблемы. Безусловно, в уголовно-процессуальной науке имеются монографические работы, посвященные разработке теории процессуальных функций (A.M. Ларин, П.С. Элькинд, М.С. Строгович, В.П. Нажимов, В.Г. Даев и др.), а также совершенствованию уголовно-процессуальных гарантий (И.Л. Петрухин, В.С.Шадрин, М.С. Строгович, А.В. Гриненко, П.А. Лупинская, Г.П. Химичева, Ю.А. Ляхов, В.Т. Томин, И.Ф. Демидов и др.), являющиеся классикой уголовного процесса.
Известны труды, посвященные совершенствованию досудебного производства в целом, отдельных стадий или этапов досудебного производства (Н.В. Жогин, Ф.Н. Фаткуллин, B.C. Чистякова, В.Н. Григорьев, А.В. Гриненко, И.М. Лузгин, А.С. Подшибякин, Г.П. Химичева, А.П. Рыжаков и др.), либо оптимизации полномочий тех или иных субъектов, представляющих сторону обвинения: , прокурора, следователя, органа
дознания, дознавателя (В.М. Савицкий, А.П. Гуляев, В.Н. Григорьев, В.В. Шимановский, А.В. Чувилев, Ю.Н. Белозеров, А.П. Кругликов и др.).
Признавая данные работы в качестве методологических, отметим, что большинство из них выполнено в период действия прежнего уголовно-процессуального закона, не предусматривающего, в силу действовавших парадигм, состязательность сторон на этапе досудебного производства. Соответственно, системное исследование выбранной нами темы, по определению, не могло быть осуществлено в тот временной промежуток.
Научные труды, изданные в условиях действия нового УПК РФ, исследуют либо принцип состязательности в целом, либо отдельные
аспекты, связанные с изучаемой нами темой.
Однако мы полагаем, что изучение процессуальной деятельности представителей стороны обвинения именно с позиции учения о процессуальных функциях позволяет выполнить более системный и объективный анализ существующих на данном этапе проблем и предложить действенные рекомендации по их минимизации.
Указанные обстоятельства предопределили выбор темы диссертационного исследования.
Объектом исследования является правоотношения, возникающие
между участниками уголовного судопроизводства со стороны обвинения -прокурором, следователем, дознавателем и др. субъектами и представителями стороны защиты — подозреваемым, обвиняемым, защитником и т.п., а также правоотношения субъектов уголовного преследования между собой и с иными участниками процесса на этапе досудебного производства.
Предметом исследования являются уголовно-процессуальные и иные связанные с ними нормы, регламентирующие институт уголовного преследования в контексте теории процессуальных функций, а также практическая деятельность участников процесса со стороны обвинения в
7 сфере осуществления уголовного преследования на этапе досудебного производства.
Цель исследования состоит в изучении теоретических и нормативных положений института уголовного преследования в контексте теории процессуальных функций, обобщении правоприменительной практики, связанной с осуществлением функции уголовного преследования на этапе досудебного производства, и в разработке рекомендаций по совершенствованию рассматриваемого института.
Для достижения указанной цели были сформулированы следующие задачи:
проанализировать концептуальные положения учения об уголовно-процессуальных функциях, определить степень современной разработанности данного учения;
изучить сущность, структуру и содержание функции уголовного преследования;
- дифференцированно исследовать отдельные виды уголовного
преследования;
- раскрыть элементы реализации функции уголовного преследования в
стадии возбуждения уголовного дела;
уточнить особенности реализации функции уголовного преследования в период предварительного расследования;
выявить проблемные аспекты реализации функции уголовного преследования при окончании предварительного расследования и направлении уголовного дела с обвинительным заключением прокурору;
сформулировать предложения, направленные на законодательное совершенствование уголовного преследования как процессуальной функции, а также представить рекомендации, связанные с развитием теоретических положений данного института и с повышением эффективности практической деятельности субъектов уголовного преследования.
8 Методологической основой исследования явился диалектико-материалистический метод познания изучаемых явлений. При исследовании использовались методы конкретно-исторического, формально-логического, системно-структурного и сравнительно-правового анализа, а также положения науковедения, философии, психологии, логики, филологии. В ходе исследования применялись кроме того методы научного познания -изучение научной и специальной литературы, анализ действующих законов и-подзаконных нормативных актов, анкетирование, интервьюирование, наблюдение, обобщение данных.
Теоретической основой диссертации явились труды известных отечественных ученых в области государственного права, уголовного процесса, криминалистики и криминологии: Т.В. Аверьяновой, О.А. Баева, Б.Т. Безлепкина, Р.С. Белкина, Ю.Н. Белозерова, В.П. Божьева, А.Ф. Волынского, А.Ю. Головина, В.Н. Григорьева, А.В. Гриненко, Н.А. Громова, Л.Я. Драпкина, И.Ф. Демидова, Е.А. Доля, Н.В. Жогина, В.И. Зажицкого, А.А. Закатова, Е.П. Ищенко, А.Н. Колесниченко, СИ. Коновалова, Н.И. Кулагина, В.П. Лаврова, A.M. Ларина, И.М. Лузгина, П.А. Лупинской, И.Л. Петрухина, А.Р. Ратинова, А.П. Резвана, В.Е. Сидорова, М.С. Строговича, В.Т. Томина, А.А. Чувилева, B.C. Чистяковой, С.А. Шейфера, В.И. Шиканова, М.А. Шматова, П.С. Элькинд, Н.П. Яблокова, Н.Я. Якубович и
др.
Эмпирическая база исследования представлена данными, полученными в процессе анализа и обобщения 250 уголовных дел, расследованных следователями прокуратуры и органов внутренних дел, а также дознавателями органов внутренних дел и других подразделений.
В работе использованы результаты анкетирования 60 сотрудников прокуратуры (прокуроров, заместителей прокуроров, помощников прокуроров), 120 следователей (в том числе следователей прокуратуры, органов внутренних дел и органов госнаркоконтроля) и 100 работников дознания: органов внутренних дел, таможенных органов, органов
9 госнаркоконтроля и др. подразделений. В работе использовался и собственный опыт работы автора в органах прокуратуры.
Эмпирическую базу также составили данные официальной статистики и опубликованная судебная практика.
Научная новизна исследования. В диссертации проведено комплексное системное исследование функции уголовного преследования на этапе досудебного производства, с учетом обновленного законодательства, кардинально изменившего полномочия органов предварительного расследования и прокурора. Это позволило диссертанту уточнить понятие и структуру уголовного преследования как уголовно-процессуальной функции, выявить проблемные аспекты ее осуществления на различных этапах досудебного производства, а также предложить пути их разрешения.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Законодательная регламентации концепции трех независимых друг
от друга функций, которые не могут быть возложены на один и тот же орган
или одно и то же должностное лицо, является оправданной и
соответствующей современной общеправовой и уголовно-процессуальной
парадигме, как в количественном, так и в содержательном отношении.
2. Сосуществование понятий «функция обвинения» и «функция
уголовного преследования», которые в одних случаях дублируют друг друга,
в других - находятся в определенном соотношении, обусловлено спорностью
вопроса о моменте начала уголовного преследования, а также уровнем
разработанности института возбуждения уголовного дела и института
подозреваемого в период становления концепции процессуальных функций.
В целях исключения указанной неоднозначности, и предотвращения впредь терминологической путаницы, поддержан и обоснован с новых позиций вывод, что и в теории уголовного процесса, и в законе данную функцию следует именовать уголовным преследованием, в связи с чем внести изменения в ст. 15 УПК РФ и во взаимосвязанные нормы.
Моментом инициации функции уголовного преследования является юридический факт -возбуждение уголовного дела, который не зависит от того, возбуждено ли дело в отношении конкретного лица или по факту совершенного преступления.
ч. 4 ст. 20 УПК и ч. 2 ст. 147 УПК содержат идентичные положения, дублирующие друг друга по сфере правоотношений, и, вместе с тем, противоречащие между собой по субъектам, имеющим право возбудить уголовное дело частного или частно-публичного обвинения при отсутствии заявления потерпевшего. В этой связи обосновано предложение о том, что целесообразно разрешить следователю или дознавателю с согласия прокурора возбуждать уголовные дела частного или частно-публичного обвинения при отсутствии заявления пострадавшего. Соответственно ст. 147 может быть без особого ущерба исключена.
5. Осуществление уголовного ' преследования по заявлению
коммерческой или иной организации представляет собой специфическую
разновидность частно-публичного порядка уголовного преследования, тогда
как согласно буквальному толкованию нормы ч. 5 ст. 20, относится все-таки
к делам публичного обвинения, что детерминирует на практике несовпадение
взглядов о значимости волеизъявления руководителя организации. Во
избежание впредь распространенных на практике юридических ошибок,
представлены рекомендации об изменении норм ст.ст. 20, 23 УПК
Представлены и другие рекомендации, связанные с совершенствованием
уголовного преследования по заявлению 'коммерческой и иной организации.
Для этого вносятся предложения об изменении примечания 2 к ст. 201 УК
РФ, названия ст. 23 УПК РФ.
6. Аргументирована целесообразность унификации порядка окончания расследования по аналогичным по своей правовой природе нереабилитирующим основаниям: в связи с примирением сторон (ст. 25 УПК РФ) и в связи с деятельным раскаянием (ст. 28 УПК РФ).
Сформулировали вывод о том, что судебное решение должно сохраниться лишь на процессуальные действия, связанные с непосредственным ограничением свободы личности, а не на следственные действия, имеющие непосредственную цель обнаружения, фиксации и изъятия следов преступлений.
Право обвиняемого иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально, в том числе до первого допроса, без ограничения их числа и продолжительности, вызывает нарекания. Необходимо сохранить право обвиняемого на консультацию с защитником до первого допроса (и, вообще, до любого допроса). Ходатайства о конфиденциальных свиданиях на этапе свободного рассказа, постановки вопросов и на др. этапах допроса, должны быть удовлетворены лишь по усмотрению следователя.
Запрет задавать наводящие вопросы в момент допроса должен быть сформулирован не только для следователя, но и для защитника, т.к. личная заинтересованность защитника в исходе дела нередко превышает служебную заинтересованность следователя. Поэтому ч. 2 ст. 53 необходимо дополнить предложением «Задавать наводящие вопросы не допускается».
Нормы, регулирующие порядок ознакомления потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, их представителей, а также обвиняемого и его защитника с материалами дела, расследованного как в форме следствия, так и в форме дознания, сконструированы незавершенно и допускают неоднозначное толкование. В целях избежания разногласий вносятся предложения о внесении изменений в п. 12 ч. 4 ст. 44, п.п. 12-13 ч. 4 ст. 47 , ч. 2 ст. 217. Перечень субъектов, имеющих право на ознакомление с материалами дознания, указанный в ч.ч. 2 и 3 ст. 225, должен быть дополнен гражданским ответчиком и гражданским истцом.
Название главы 30 «Направление уголовного дела с обвинительным заключением прокурору» не вполне соответствует ее содержанию. Более удачным названием явилось бы формулировка «Окончание
12 предварительного следствия и направление уголовного дела с обвинительным заключением прокурору».
11. Ч. 5 ст. 215 лишь частично регулирует ситуацию, а ст. 225 вообще
ничего не говорит о действиях следователя (дознавателя), если обвиняемый и
(или) его защитник отказываются от ознакомления с материалами дела,
расследованного, соответственно, в форме следствия и дознания.
Законодательное урегулирование потенциальной конфликтной ситуации
возможно в двух вариантах: 1) необходимо предусмотреть обязанность, а не
право обвиняемого и его защитника на ознакомление с материалами дела; 2)
должны быть урегулированы действия следователя (дознавателя) в случае
заявленного отказа обвиняемого и (или) его защитника от ознакомления с
материалами дела независимо от того, находится ли обвиняемый под
стражей.
12. ч. 2 ст. 222 и ч. 3 ст. 226 буквально требуют вручения обвиняемому
обвинительного заключения (обвинительного акта) со всеми приложениями,
что не вполне соответствует общеправовым гарантиям защиты прав и свобод
личности. В целях единообразия толкования данной нормы необходимо
внести соответствующее изменение в чч. 2-3 ст. 222 и ч. 3 ст. 226 УПК РФ,
исключив словосочетание «с приложениями».
Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что проведенные исследования и сформулированные предложения и рекомендации вносят вклад в развитие концепции уголовно-процессуальных функций адекватно современному уровню развития законодательства. Полученные диссертантом выводы могут использоваться в дальнейших научных исследованиях, посвященных не только совершенствованию уголовного преследования, но и углубленному исследованию ряда других концептуальных положений уголовного процесса, связанных, прежде всего, с уголовно-процессуальными гарантиями. Предложения по оптимизации действующих уголовно-процессуальных норм позволяют использовать их в процессе нормотворчества. Рекомендации, связанные с совершенствованием
13 процессуального статуса и повышением эффективности деятельности субъектов уголовного преследования могут использоваться в практической деятельности правоприменителей, а также в учебном процессе при преподавании дисциплины «уголовный процесс», спецкурсов «предварительное расследование в ОВД», «дознание в ОВД» и других смежных дисциплин.
Апробация результатов исследования. Основные положения нашли свое отражение в четырех опубликованных статьях. Результаты исследования обсуждались на кафедрах уголовного процесса и криминалистики Ростовского юридического института МВД России, на научно-практических конференциях, проводимых на базе вузов, среди которых - «Третий всероссийский «круглый стол»: Криминалистика: актуальные вопросы теории и практики» (Ростов-на-Дону, 2004 г.), а также используются в учебном процессе Ростовского юридического института МВД России и в практической деятельности органов прокуратуры.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих в себя шесть параграфов, списка использованной литературы и приложений.
Эволюция теории уголовно-процессуальных функций
Процесс формирования учения о процессуальных функциях всегда носил дискуссионный характер. Однако, несмотря на достаточное количество публикаций, посвященных различным сторонам данной теории, состояние ее разработанности в современных условиях нельзя признать завершенным.
Действующий в течение трех лет новый уголовно-процессуальный закон внес свои коррективы в эволюцию данного института. В частности, безусловно, прогрессивным шагом является расширение состязательных начал на этапе досудебного производства, запрет осуществления функций обвинения, защиты и разрешения дела одним и тем же должностным лицом или государственным органом, законодательная регламентация понятия «стороны» и т.п2.
Указанный непродолжительный период действия нового УПК РФ позволяет более объективно и взвешенно, с меньшей долей априорности, проанализировать, осознать и оценить ряд теоретических положений и норм, как знакомых прежнему законодательству, но вызывавших критику, так и принципиально новых для отечественного судопроизводства.
Как и предполагалось, новый процессуальный закон не только не решил всех накопившихся вопросов, но и сформировал поводы для изучения и решения аспектов, прежде не являвшихся актуальными3.
Одной из таких задач является, по нашему мнению, уяснение роли уголовного преследования в системе процессуальных функций, его структуры и содержания, а также воплощения в конкретных нормах УПК.
Концепция процессуальных функций, будучи неразрывно связанной с принципом состязательности, получила кульминационное развитие в период осознания глобальных последствий культа личности вождя4. В это время в печати появилось многочисленные и порой взаимоисключающие суждения, посвященные исследованию самой дефиниции «процессуальные функции», выделению конкретных процессуальных функций, определению содержания каждой из них и соотношения между собой. Полагаем, что поскольку именно степень дифференциации тех или иных уголовно-процессуальных функций детерминирует тип уголовного процесса5, соответственно в данных научных работах олицетворяется эволюция представлений об уголовно-процессуальной деятельности и ее назначении6.
Однако прежде, чем обратиться к исследованию содержания конкретных функций, проанализируем научные взгляды на понятие «уголовно-процессуальные функции».
Анализ научной литературы показывает, что нередко ученые, давая характеристику той или иной функции, вкладывают неоднозначный смысл в содержание самого понятия7. В частности, одна группа ученых ассоциирует уголовно-процессуальные функции с определенным направлением, стороной деятельности.8
Представители другой группы полагают, что понятие уголовно-процессуальных функций означает «специальное назначение и роль субъектов уголовного судопроизводства, выраженная в процессе реализации в том или ином конкретном направлении уголовно-процессуальной деятельности».
Сторонники третьего направления предпочитают говорить «о процессуальной функции соответствующего органа или лица, а не обращать взгляд на нее как на вид, направление процессуальной деятельности»10. Разновидностью данного направления является исследование функций отдельных участников судопроизводства.
Так, известно высказывание А.П. Гуляева о том, что функции играют служебную роль по отношению к статусу, поскольку позволяют определить «статус субъекта процессуальной деятельности, правильно установить круг прав, необходимых для осуществления специального назначения данного субъекта в процессе, и обязанностей, возлагаемых на него в этих целях»12.
Вместе с тем, даже из этого высказывания, вроде бы обосновывающего служебную роль функций по отношению к статусу, следует, что если именно функции определяют статус, то они, наоборот, являются первичными по отношению к статусу. Не случайно вышеприведенную точку зрения А.П. Гуляева критикуют A.M. Ларин и Г.П. Химичева.
В частности, A.M. Ларин полагает, что «говорить о служебной роли, т.е. о подчинении функций статусу, о выведении статуса из функций (или наоборот) не следует. Функции и статус в уголовном судопроизводстве -понятия одного уровня. И то, и другое определено законом. Несомненно, они взаимосвязаны. Статус участника процесса реализуется в тех или иных функциях. Степень участия данного субъекта в осуществлении процессуальных функций ограничена его статусом. Но здесь нет однозначной связи. Системные свойства уголовно-процессуальной деятельности находят специфическое выражение, в частности, в том, что в отдельно взятой функции может быть объединена деятельность нескольких субъектов с нетождественными статусами ... В то же время статусу одного субъекта обычно соответствует несколько функций» . Полностью поддерживает данную точку зрения Г.П. Химичева.
Сущность и содержание функции уголовного преследования в уголовном процессе России
Вопрос о понятии, структуре и содержании уголовного преследования считается одним из наиболее актуальных, сложных и недостаточно, выясненных сторон проблемы уголовно-процессуальных функций .
Неоднозначность выявляется уже при анализе названия данной функции. В уголовно-процессуальном законе, как и в теории уголовного процесса, сосуществуют понятия «функция обвинения» и «функция уголовного преследования», в одних случаях они обозначают одну и ту же сферу деятельности, в других - находятся в определенном соотношении.
В ч. 2 ст. 15 УПК РФ законодатель пользуется термином «функция обвинения».
Между тем, в п. 22 ст. 5 УПК РФ, законодатель определяет обвинение не как одну из функций уголовного процесса, как «утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим Кодексом». То есть в данном случае законодатель раскрывает понятие «обвинение» лишь в так называемом узком смысле, порядок предъявления которого регламентирован в главе 23 УПК РФ.
В соответствии с п. 55 ст. 5 УПК РФ, уголовное преследование понимается как «процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления». То есть фактически в данном определении сформулирована сущность процессуальной функции.
Законодатель пользуется термином «уголовное преследование» и в ряде других норм. Как известно, назначение уголовного судопроизводства, согласно ст. 6, заключается в защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, и в защите личности от незаконного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Таким образом, в данной норме сформулированы предпосылки принципа состязательности. Видимо, в этой связи в ч. 2 ст. 6 говорится о том, что назначению уголовного судопроизводства в равной мере отвечают как уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания, так и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию (выделено нами — Д.Д.).
Следовательно, именно уголовное преследование называется в качестве одного из средств достижения уголовным судопроизводством своего назначения. Не случайно некоторые современные авторы называют уголовное преследование «движущей силой всего уголовного процесса»74. Думается, что данное высказывание верно, и ни в коем случае не «намекает» на какой-либо обвинительный уклон, поскольку в условиях состязательного процесса деятельность стороны обвинения актуализирует встречную деятельность стороны защиты.
Дифференцируя виды уголовного преследования, законодатель указывает, что «в зависимости от характера и тяжести совершенного преступления уголовное преследование, включая обвинение в суде, осуществляется в публичном, частно-публичном и частном порядке» (ч. 1 ст. 20 УПК РФ). Однако далее им используются термины «уголовные дела частного обвинения», «уголовные дела частно-публичного обвинения» и «уголовные дела публичного обвинения» (ч.ч. 2, 3 и 5 ст. 20 УПК РФ).
Видимо, причины подобной неоднозначности в терминологии заключаются в спорности вопроса .о моменте начала уголовного преследования, который, в свою очередь зависел от научного представления о соотношении функций обвинения и исследования обстоятельств дела. Так, дореволюционные нормативные и научные источники пользовались термином «возбуждение уголовного преследования» в смысле инициации процессуальной деятельности. Напомним, что в то время институт возбуждения уголовного дела не отличался детальной разработанностью, поэтому данные понятия могли подменяться . Понятие обвинения тогда использовалось в так называемом узком смысле. Обвинение в состязательном процессе, как поясняет И.Я. Фойницкий, - «есть тот же иск, но не частный и материальный, как иск гражданский, а публичный и индивидуальный, сообразно особым свойствам уголовного дела» .
В УПК РСФСР 1923 г. ст. 4 регламентировала основания отказа в возбуждении уголовного преследования и основания прекращения, уголовного преследования. В ней содержались следующие словосочетания: «Уголовное преследование не может быть возбуждено, а возбужденное не может быть продолжаемо и подлежит прекращению во всякой стадии процесса...». Статья 9 предусматривала обязанность прокурора по возбуждению уголовного преследования перед судами и следственными органами по всякому совершившемуся и подлежащему наказанию преступлению.
УПК РСФСР 1960 г. понятие «уголовное преследование» не употреблял вплоть до 2001 г. Данный, термин был введен в текст УПК. РСФСР Федеральным законом от 20 марта 2001 г. «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод»78. Кроме того, этой терминологией пользовался и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации».
Элементы функции уголовного преследования в стадии возбуждения уголовного дела
УПК РФ дифференцировал общий порядок уголовного процесса на этапы досудебного и судебного производства. В свою очередь, досудебное производство определяется законодателем как уголовное судопроизводство с момента получения сообщения о преступлении до направления прокурором дела в суд до рассмотрения его по существу (п. 9 ст. 5 УПК РФ). Поскольку содержание уголовного преследования существенно отличается в зависимости от указанных периодов, мы сочли целесообразным раскрыть особенности реализации функции уголовного преследования именно в данном контексте, выделив особенности осуществления функции уголовного преследования в стадии возбуждения уголовного дела, при производстве предварительного расследования, а также при окончании расследования. Основными субъектами органов расследования, осуществляющими функцию уголовного преследования на этапе досудебного производства, являются следователь, дознаватель, орган,дознания, прокурор. В предыдущих параграфах мы обосновали свою точку зрения о том, что момент начала уголовного преследования инициируется после вынесения постановления о возбуждении уголовного дела и, соответственно, о принятии дела к производству. Новеллой УПК РФ является получение согласия прокурора на возбуждение уголовного дела публичного обвинения, закрепленное в ст. 146 УПК РФ. Данная норма вызывает к себе неоднозначное, чаще всего критическое, отношение ученых1 и практических работников . Наиболее негативно воспринимается она следователями и дознавателями, прежде всего, в силу дополнительных временных затрат, особенно если следственные подразделения РОВД или наркоконтроля находятся на значительном расстоянии от соответствующей прокуратуры. Активная работа следователя в дежурные сутки, по горячим следам всегда была важнейшим фактором раскрытия и расследования преступлений, позволяла экономить процессуальные сроки. После выезда на место происшествия сразу же возбуждалось уголовное дело, допрашивались потерпевший, свидетели, проводились очные ставки - словом, следователи старались сделать максимум возможного уже в первые часы после обнаружения признаков преступления. Однако, теперь, как справедливо сетуют практические работники, «вместо того, чтобы засучив рукава, работать по раскрытию и расследованию совершенного преступления, надо сначала в прокуратуру докладывать материалы, получать согласие прокурора ... И просить потерпевших и свидетелей: вы уж подождите, не расходитесь», что нередко вызывает непонимание у людей, не обладающих юридической грамотностью . Солидарное со следователями и дознавателями мнение выражают и прокуроры. Так, Ю. Синелыциков, первый заместитель прокурора г. Москвы, пишет: «По правде говоря, не могу понять, для чего прокурору это полномочие. Ведь он вправе и без того отменить незаконное постановление о возбуждении дела, прекратить дело. Жаль следователя, который вместо производства неотложных следственных действий по раскрытию преступления должен будет просиживать часы в кабинетах прокуратуры, чтобы получить согласие. Прибавится работы и прокурорам - ведь за год правоохранительными органами Москвы возбуждается свыше 100 тыс. уголовных дел»4. Любопытно, что данную норму критикуют и представители адвокатов, предполагая, что она обернется сокращением числа возбужденных уголовных дел и увеличением случаев сокрытия преступлений от учета5. Авторы учебника по прокурорскому надзору, напротив, положительно оценивают данную норму и считают, что наделение прокурора таким исключительным полномочием свидетельствует о повышении роли прокуратуры в уголовном преследовании6. Аналогичную точку зрения выражают отдельные должностные лица органов прокуратуры, полагая, что «дача согласия прокурора на возбуждение дела никаким образом не влияет (видимо, авторы имели в виду «негативно не влияет», поскольку в противном случае они сами себе противоречат -комментарий наш - Д.Д.) на раскрываемость преступлений» . Как известно ст. 112 УПК PCOGP 1960 г. предусматривала лишь немедленное направление прокурору копии постановления о возбуждении уголовного дела, если данное постановление вынесено следователем или органом дознания. Представляется, что одной из причин данного нововведения действительно послужило изменение правового статуса органов прокуратуры. Если в прежнем законодательстве существовала ст. 25, обязывающая прокурора осуществлять надзор за точным и единообразным исполнением законов, а также принимать меры к устранению всяких нарушений закона, от кого бы эти нарушения не исходили, то в действующем законодательстве прокурор выступает на стороне обвинения, как «руководитель уголовного преследования».
Особенности реализации функции уголовного преследования в процессе производства предварительного расследования
Как уже отмечалось, на данном этапе осуществление функции, уголовного преследования проявляется в производстве следственных и иных процессуальных действий, в частности, мер уголовно-процессуального принуждения.
После возбуждения уголовного дела наступает первоначальный этап расследования, который накладывает на следственные действия следующие цели: ориентирование лица, производящего расследование, в обстоятельствах расследуемого события, уяснение фактов, подлежащих исследованию по делу, получение исходных данных для определения направления расследования, обеспечение собирания всех возможных-доказательств, которые со временем могут быть утрачены, принятие своевременных мер к установлению и розыску преступника, возмещению ущерба, причиненного преступлением.
Обладая относительной процессуальной самостоятельностью, следователь принимает самостоятельное" решение о производстве тех или иных следственных и процессуальных действий, выборе действенных тактических приемов. Исключения составляют следственные и иные процессуальные действия, наиболее существенно затрагивающие конституционные права людей, в связи с чем требующие судебного решения на их производство. Ранее, как известно, многие из данных следствий требовали лишь согласия (санкции) прокурора.
Некоторые районные, межрайонные и окружные прокуроры считают, что отныне они освобождены таким образом от сложной и ответственной обязанности. Ведь в 2001 г. прокуроры г. Москвы дали свыше 15 тыс. санкций на аресты, около 10 тыс. санкций на обыски и в отношении нескольких десятков тысяч обвиняемых продлевались сроки содержания под стражей.
Однако в действительности, законодатель возложил на следователя, прокурора и суд, солидарную ответственность за незаконные аресты. Ответственность у прокурора остается, поскольку дача прокурорского согласия на то или иное процессуальное действие — это выражение уголовного преследования и, одновременно, средство прокурорского надзора, и без него суд не вправе не только решить вопрос по существу, но и даже принять к рассмотрению соответствующее ходатайство.
Одни авторы считают, что передача судам полномочий по принятию решений о производстве следственных действий, связанных с ограничением прав граждан, нацелена сыграть положительную роль в дальнейшем развитии системы деятельности по раскрытию и расследованию преступлений, а также в повышении качества работы следователей, дознавателей, прокуроров .
Другие авторы называют весьма сомнительной норму, обязывающую следователя получать всякий раз от суда санкцию на заключение обвиняемого под стражу, на продление срока его заключения под стражей, а также - на обыск, выемку, помещение заключенного в медицинское учреждение .
Мы считаем, что принцип состязательности, проявляющийся во взаимодействии функций уголовного преследования и защиты, а также в судебном разрешении отдельных этапов данного взаимодействия должен воплощаться в следующих тенденциях.
Судебное решение должно сохраниться на процессуальные действия, связанные с непосредственным ограничением свободы личности. К таковым нужно отнести заключение под стражу , продление срока заключения под стражей, помещение в медицинское учреждение. Хотя мы согласны с замечанием Э. Шефтера о том, что новый порядок избрания меры пресечения в виде заключения под стражу способствует заметному росту нагрузки на следователей по организации доставки каждого подозреваемого на заседание суда, по размножению ксерокопий процессуальных документов для суда, обвиняемых, их защитников.
Тем не менее, статистика свидетельствует об эффективности судебного контроля, зарекомендовавшего себя как в условиях прежнего закона, так и в нынешних. Так, согласно опубликованной судебной практике, в 1992 г. судами РФ рассмотрено 14 387 жалоб на арест, и в 2032 из них (14,1 %) удовлетворены. Рассмотрено 752 жалобы на продление срока содержания под стражей, и 163 человека (21,7 %) были освобождены из-под стражи40.
В первом полугодии суды РФ рассмотрели 34 294 жалобы на законность и обоснованность ареста или продления срока содержания под стражей, из них 19,4 % были удовлетворены, в результате чего 6 647 человек были освобождены из-под стражи41.
Во втором полугодии 2002 г. суды отказали по 9,1 % ходатайств следователей об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, в первом полугодии 2003 г. этот показатель составил 10,6 % (удовлетворено 99 961 из 111769 обращений о заключении под стражу) 42. Это свидетельствует о повышении ответственности стороны обвинения в принятии решения об избрании меры пресечения, связанной с лишением свободы, по сравнению с их деятельностью по УПК РСФСР, предусматривавшего лишь судебное обжалование данных мер пресечения. В период действия УПК РСФСР 1960 г. процент отказа прокуроров в даче санкции на арест подозреваемых, обвиняемых, по данным Нижегородского эксперимента, был незначительно выше - 11-12 % от числа обращений следователей.
