Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Уголовно-правовое понятие подстрекательства 9
1. История развития доктрины и законодательства о соучастии и подстрекательстве 9
2. Сравнительно-правовой анализ норм об ответственности за подстрекательство в зарубежных странах 39
3. Понятие подстрекательства по Уголовному кодексу Российской Федерации 69
Глава 2. Ответственность за подстрекательство по уголовному кодексу Российской Федерации
1. Виды подстрекательских действий в Особенной части УК РФ 110
2. Вопросы уголовной ответственности за подстрекательские действия 136
3. Особенности добровольного отказа и освобождения от уголовной ответственности при подстрекательстве 162
Заключение 185
Библиография 191
Приложение 201
- История развития доктрины и законодательства о соучастии и подстрекательстве
- Сравнительно-правовой анализ норм об ответственности за подстрекательство в зарубежных странах
- Виды подстрекательских действий в Особенной части УК РФ
- Вопросы уголовной ответственности за подстрекательские действия
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Одним из наиболее важных и сложных институтов уголовного права является институт соучастия. По данным исследователей, совместная преступная деятельность составляет более одной трети всех совершаемых преступлений. В частности, совершение преступления в составе группы - одна из самых распространённых и устойчивых характеристик преступности несовершеннолетних. Однако до настоящего времени в юридической литературе нет единого мнения по вопросам признаков соучастия, классификации соучастия на формы и виды, возникает вопрос об ответственности за соучастие, в том числе за подстрекательство. В последнее время некоторые ученые вновь ставят вопрос о возможности неосторожного соучастия и соучастия в неосторожных преступлениях и решают этот вопрос по-разному.
В современных исследованиях особенно обделён вниманием вопрос о подстрекательстве к преступлению: совершенно отсутствуют самостоятельные исследования о подстрекательстве к преступлению, нет и монографических работ. В нынешней науке уголовного права в настоящее время считается, на наш взгляд, совершенно безосновательно, что вопрос о подстрекательстве к преступлению очень узок. Между тем отдельному, самостоятельному исследованию подстрекательства посвятили свои работы такие известные российские дореволюционные учёные, как Г. Е. Колоколов , И. Я. Хейфец , Е. Л. Звягинцев , большое внимание уделяли подстрекательству Н. С. Таганцев4, Н. С. Тимашев5 и другие. В свое время ими не было выработано единой позиции по данному вопросу в связи с тем, что названные ученые придерживались разных учений о природе соучастия вообще и природе подстрекательства к совершению преступления, в частности.
В настоящее время традиционный вопрос о том, что наказывать - преступление или преступника, в уголовном праве решён однозначно: по действующему российскому Уголовному кодексу наказывается преступление как деяние, то есть
Колоколов Г. Е. О соучастии в преступлении. (О соучастии вообще и о подстрекательстве в частности). Исследование Георгия Колоколова. М., (Ими. Моск. ун-т), 1881.
2 Хейфец И. Я. Подстрекательство к преступлению. Исследование, С предисл. проф. С. В. Познышева. М,
Юрид. кн. маг. "Правоведение" (Голубев), 1914.
3 Звягинцев Е. А. Провокаторы и подстрекатели. М, Задруга, 1917.
4 Тагтщев И, С. Русское уголовное право. Т. 1. -Тула: Автограф, 2001. С. 592-603.
3 Тимашев И. С. Юридическая природа уголовной ответственности соучастников. Петроград, 1915. С. 90 и далее.
4 акт нарушения лицом уголовно-правового запрета. В то же время, законодатель остался непоследовательным в данном вопросе. Эта непоследовательность проявилась во многих вопросах, связанных с квалификацией действий соучастников в преступлении и подстрекателя, в частности, и их наказанием. На практике возникают вопросы о моменте окончания подстрекательства и моменте, с которого необходимо привлекать подстрекателя к ответственности, причем зачастую эти моменты не совпадают. В настоящее время в науке уголовного права наблюдается механическое смешение теории самостоятельной ответственности соучастников за совершенное исполнителем деяние и теории акцессорной природы соучастия. В результате этой путаницы многие законодательные положения действующего УК РФ не отвечают принципам законности, вины и справедливости. Актуальность темы настоящего исследования обосновывается необходимостью упорядочения и совершенствования законодательных положений об уголовной ответственности подстрекательства на основе последних достижений науки уголовного права.
Степень разработанности темы. Проблема уголовной ответственности за подстрекательство в разное время и в различной степени рассматривалась в работах Л. С. Велогриц-Котляревского, II. П. Берестового, А. Ф. Бернера, Ф. Г. Бурчака, Р. Р. Галиакбарова, О. Горегляда, В. А. Григорьева, П. И. Гришаева, А. П. Жиряева, Е. А. Звягинцева, Н. Г. Иванова, М. И. Ковалева, А. П. Козлова, Г. Е. Колоколова, Н. Ф. Кузнецовой, А. В. Наумова, В. И. Пинчука, А. А. Пионтковского, С. В. По-знышева, Н. Д. Сергеевского, В. Д. Спасовича, Н. С. Тагаицева, П. Ф. Тельнова, Н. С. Тимашева, А. Н. Трайнина, Б. С. Утевского, И. Я. Хейфеца, М. А. Шнейдера и других ученых. Однако чаще всего во многих работах, посвященных соучастию, подстрекательству уделялось недостаточно внимания, а самостоятельные исследования о подстрекательстве были изданы еще в конце XIX - начале XX вв.
Целью диссертационного исследования является обоснование необходимости упорядочения последних достижений науки уголовного права по вопросу об уголовно-правовом понятии подстрекательства, уголовной ответственности за подстрекательство к преступлению и выработка комплекса предложений по совершенствованию действующего уголовного законодательства.
Для достижения указанной цели были поставлены и решены следующие задачи:
исследовать историю развития доктрины и законодательства о соучастии и подстрекательстве;
провести сравнительно-правовой анализ норм об ответственности за подстрекательство в зарубежных странах;
сформулировать понятие подстрекательства по Уголовному кодексу Российской Федерации;
классифицировать и проанализировать виды подстрекательских действий в Особенной части УК РФ;
исследовать вопросы уголовной ответственности за подстрекательские действия;
выявить и исследовать особенности добровольного отказа и освобождения от уголовной ответственности при подстрекательстве.
Объект и предмет диссертационного исследования. Объектом диссертационного исследования выступает подстрекательство к совершению преступления как вид соучастия, а также социальная обусловленность, эффективность, необходимость и достаточность уголовно-правовых норм, обеспечивающих привлечение к уголовной ответственности за подстрекательство.
Предметом диссертационного исследования являются нормы отечественного и зарубежного уголовного законодательства, регламентирующие ответственность за соучастие в преступлении вообще и за подстрекательство к совершению преступления, как вид соучастия, в частности, материалы опубликованной судебной практики, результаты социологического исследования, юридическая литература, относящаяся к проблеме уголовно-правовой ответственности за соучастие в преступлении в целом и за подстрекательство к совершению преступления, в частности.
Методология и методика исследования. Методологическую основу диссертационного исследования составляют современные положения теории познания социальных процессов и явлений, системный подход к изучению объекта и предмета исследования. В процессе исследования использованы следующие методы: историко-правовой, сравнительно-правовой, системно-структурный, догматический, социологический и другие современные методы познания.
Теоретической основой исследования являются работы по уголовному праву и криминологии, а также по философии, теории государства и права. По проблеме
диссертационного исследования были изучены и обобщены материалы научно-практических и научно-теоретических конференций, опубликованной судебной практики.
Эмпирическую базу исследования составили данные, полученные в ходе опроса по специально разработанной анкете 350 сотрудников правоохранительных органов (следователей органов внутренних дел, прокуратуры, оперуполномоченных уголовного розыска, участковых инспекторов милиции, прокуроров, судей); опубликованная судебная практика по теме исследования.
Научная новизна диссертационной работы состоит, прежде всего, в том, что впервые на монографическом уровне осуществлено комплексное научное исследование проблемы уголовной ответственности за подстрекательство к совершению преступления по российскому уголовному праву.
Положення, выносимые па защиту. В проведенном исследовании обосновываются и выносятся на защиту следующие наиболее важные положения.
Исследование истории развития трех основных доктрин соучастия показало, что в современных условиях оптимальной следует признать теорию самостоятельной ответственности соучастника (в том числе подстрекателя) за особый деликт (особый состав преступления), и именно эта теория должна быть положена в основу уголовной ответственности за подстрекательство к совершению преступления.
Определение понятия подстрекательства, из которого необходимо исключить перечень способов подстрекательских действий в силу их множества и разнообразия. Подстрекательством следует считать умышленное склонение любым способом другого лица к совершению или к соучастию в совершении конкретного умышленного преступления, предусмотренного Особенной частью Уголовного кодекса.
За наиболее опасные способы подстрекательства к преступлению необходимо и достаточно установление уголовной ответственности в статьях Особенной части УК РФ в качестве самостоятельных составов.
Исполнительство, организаторство, подстрекательство и пособничество представляют собой виды соучастия. В связи с этим целесообразны изменение статьи 33 УК РФ в соответствии с наказуемостью деяния, а не деятеля, и регламента-
ция в ней видов соучастия, а не соучастников. Такое изменение будет отвечать принципу справедливости и правилам квалификации.
Неудавшееся подстрекательство к совершению преступления следует считать покушением на подстрекательство. В соответствии с принципом гуманизма и в целях экономии уголовной репрессии целесообразно установить уголовную ответственность за покушение на подстрекательство к совершению лишь тяжких и особо тяжких преступлений.
Классификация способов подстрекательства, предусмотренных в Особенной части УК РФ: 1) подстрекательство в виде вовлечения; 2) подстрекательство, выраженное в возбуждении негативных мотивов; 3) подстрекательство в виде подкупа; 4) подстрекательство в виде принуждения к совершению преступлений.
Целесообразно регламентировать правила квалификации подстрекательства и других видов соучастия в статье 34 УК РФ и правила назначения наказания при соучастии в оконченном преступлении в статье 67 УК РФ.
Необходима четкая регламентация в УК РФ в качестве обстоятельства, смягчающего наказание других соучастников (организатора, подстрекателя и пособника), - недоведение преступления исполнителем до конца по не зависящим от него обстоятельствам, а также регламентация правил назначения наказания при наличии такого обстоятельства.
Особенности деятельного раскаяния при подстрекательстве к совершению преступления и привлечения к уголовной ответственности подстрекателя при наличии этого смягчающего обстоятельства. Из закона следует исключить как самостоятельное условие непривлечения к уголовной ответственности подстрекателя (и организатора) «своевременное сообщение органам власти», это условие должно быть подразумеваемо наряду с другими.
Целесообразно разграничить в уголовном законе условия непривлечения к уголовной ответственности подстрекателя в связи с его добровольным отказом и освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, и исключить из закона как самостоятельное условие непривлечения к уголовной ответственности подстрекателя (и организатора) признак «своевременное сообщение органам власти».
Добровольный отказ следует считать состоявшимся и в том случае, если,
органам власти».
Добровольный отказ слелуел считать состоявшимся її п том случае, если, несмотря па активные усилия подстрекателя воздействовать на нолю подстрекаемого с целью убедить его не соперниц і. преступление, исполнитель (пли другої! соучастник) пса же начал выполнять прпгоіоїшгслі,нме дейсгния иди покушение па преступление, к* которому ранее склонял его иоде і река і ель.
Целесообразно вернуться к формулировке добровольного отката соучастников, содержавшейся в сіаіье IS Основ уголовного законодательства Союза ССР и Союзных республик 1991 г. и изложни» часіь4 статьи 31 УК РФ, согласно которой уголовная ответственное и. исключается, если ліню своевременно предприняло все зависящие о і него меры для предотвращения совершения преступления.
Теоретически и и практическая значимость исследовании состоит в том. что содержащиеся в данной работе положення могут имен, значение для развития соответствующих разделов уголовного права.
Предложения, сформулированные в насюяшем исследовании, могут быть использованы в законотворческом процессе, а также в практической деятель поети правоохранительных органом по применению норм об уголовной отвстсі ценности за подстрекаїельсіво к совершению пресі \ пленим, при преподавании темы «Соучастие в преступлен run» (їбпіеіі часі и уголовного права в юридических вузах.
Апробация результатов исследовании. Материалы диссертационного исследования обсу ждались на заседаниях кафедры уголовного и уголовно-псиолшпелыюго права ГО У НПО «Саратовская государственная академия права». Результаты днесеркпиюппою исследования были отражены в научных сообщениях, с котрыми автор выступил па научно-практических конференциях, проходивших в 2003-2005 г. в г. Саратове. По теме дпесеріапіюииого исследования автором подготовлено четыре статьи. Основные положения диссертации используются в учебном процессе кафедры уголовного н уголовно-исполнительного права Дагестанского государственного университета п Сараї опекой государственной академии права при преподавании курса «Уголовное право».
Структура работы. Диссертация состой і из введения, двух глав (шести параграфов), заключения и библиографии. Работа выполнена в соответствии с требованиями НАК России.
История развития доктрины и законодательства о соучастии и подстрекательстве
Вопросы о подстрекательстве, как с теоретической, так и с практической точки зрения, принадлежат к числу наиболее важных проблем уголовного права и, в частности, проблем учения о соучастии. Исследовать историю вопроса о подстрекательстве к преступлению в отрыве от истории развития теории института соучастия в целом невозможно, да и не нужно. Для выяснения сущности подстрекательства необходимо установить общий взгляд на соучастие, поскольку только из правильного взгляда на институт соучастия в целом может вытекать правильное понимание подстрекательства как такового.
Во всей Общей части уголовного права трудно указать институт, обладающий более обширной литературой, чем соучастие. Ещё в начале прошлого века Н. С. Тимашев отмечал, что «с того времени, как началась разработка теории уголовного права итальянскими юристами, и до наших дней вопрос о распределении уголовной ответственности в тех случаях, когда в одно событие, носящее внешние признаки преступления, вложились воля и действие нескольких лиц, не перестает интересовать теоретиков и практиков»6.
3 России развитие учения о соучастии, как и уголовное право в целом, да и вообще вся наука правоведение, первоначально опирались на переводные источники. При Петре I и Екатерине II были переведены сочинения, касающиеся вопросов уголовного права лишь как части государственного права вообще, а во времена царствования Александра I появились переводы и специальных исследований по уголовному праву7. Так, профессор А. П. Жиряев приводит 104 источника по исследованию соучастия, среди которых нет ни одного отечественного. До эпохи Судебных уставов и во время подготовки Уставов российские ученые (А. П. Чебы-шев-Дмитриев, А. П. Жиряев, В. Д. Спасович) отводили русскому праву второстепенное место. В. Д. Спасович, например, разбор Общей части Уложения о наказаниях привел в особой дополнительной главе8.
В российском уголовном праве соучастие начали изучать еще в начале XIX века. Так, О. Горегляд в своем труде 1815 г. признавал, что «виновными в преступлении почитаются веете, кои произвели оное или прикосновенные к оному»9.
А. П. Жиряев в своём труде заявил, что окончательное решение вопроса о сущности соучастия, особенно в науке, ему кажется невозможным. Сам он понимал соучастие как стечение преступников, под которым признавал «такое нескольких лиц к одному и тому же преступлению отношение, вследствие коего каждое из них является или заведомо участвовавшим в его совершении, или же учинившим другое какое-либо противозаконное деяние, но по поводу и в интересах первого»10. На этой основе он выделял виды стечения преступников - участие и прикосновенность. «В первом - главные виновники и пособники. Во втором - попустители, укрыватели и недоносители»11.
Н. Власьев дополнил эту позицию следующим положением: «Так как в понятие участия в преступлении входит вспомоществование ему, участие в его произведении, то понятие покровительства, то есть споспешествование наступает уже за окончанием преступления и развития его последствий, при том заранее не обусловленное в понятие участия не может войти» 2,
Н. С. Тагаицев подверг критике смешение понятий «стечение преступников» и «соучастие» и считал, что «проф. Жиряев, ... не отделяя соучастия от стечения нескольких лиц при одном деянии, содействовал путанице понятий»13. Он полагал, что смешение особого понятия о соучастии с общим понятием о стечении преступников зызвало «то до некоторой степени хаотическое состояние, в котором находилось это учение в доктрине до недавнего времени и следы которого нетрудно отыскать и в новой литературе»14. Профессор Таганцев приводит цитату из монографии немецкого ученого Т. Шютце, в которой тот замечает, что «доктрина о соучастии представляет такую авгиеву конюшню, на очистку которой потребуется целое столетие»15. Сейчас, пожалуй, можно сказать, что немецкий ученый был прав в части определения времени: прошло уже более ста лет, а вопрос о соучастии продолжает интересовать ученых.
К середине XIX наметились не только границы соучастия как такового, но и происходит его разъединение с прикосновенностью. В российской уголовно-правовой науке по проблеме соучастия разгорается оживленная дискуссия. К концу XIX - началу XX в. существовавшие в науке воззрения на соучастие не отличались особенной ясностью.
В конце XIX века Г. Е. Колоколов, считая теорию соучастия труднейшим отделом уголовного права, подчеркивал, что «в теории соучастия встречаются положения, которые стоят в непримиримом противоречии с коренными принципами уголовного права, выдвинутыми новейшей культурой и получившими полное признание и в науке»16. Он констатировал, что многие выводы господствующей в то время доктрины покоились на философских воззрениях, решительно отвергаемых позитивной наукой, откуда и происходили ошибки по вопросам соучастия и подстрекательства, в частности. Ученый сетовал на то, что в исследованиях по проблеме соучастия имеется масса совершенно неуместных в уголовном праве фикций, множество внутренних противоречий, крайне сбивчивой терминологии .
В том же духе высказывался Н. Д. Сергеевский в начале XX века, подчеркивая, что в научной литературе отсутствовали определенный принцип или начало, «на котором можно было бы построить учение об ответственности многих лиц за один преступный результат»18.
Таким началом, по мнению многих ученых того времени, должна была бы стать определенность в вопросе причинной связи, однако «вопрос о значении причинной связи не был выяснен, и соучастие представлял ось... чем-то вроде юридического лица или корпорации, существующих лишь мысленно, а не в действительности. Вместо последовательного развитого учения находим мы в литературе соучастия нередко ряд сравнений, фикций, недоказанных предположений»19.
Неясность представлений о соучастии привела даже к тому, что учение о соучастии называлось учением «о совокупности преступников» и нередко излагалось в учебниках уголовного права рядом с учением о совокупности преступлений. В частности, А. Ф. Кистяковский в своем учебнике соединил соучастие, совокупность преступных деяний и повторение преступных деяний в одну главу под названием «формы сложной виновности» .
В результате теоретических споров к началу XX века сформировались три основные доктрины соучастия, опиравшиеся на соответствующее понимание причинной связи в уголовном праве: 1) теория самостоятельной ответственности соучастников за совершенное исполнителем деяние; 2) теория акцессорной природы соучастия; 3) теория самостоятельной ответственности соучастников за особый деликт (особый состав).
I. Хронологически самой ранней теорией соучастия является теория самостоятельной ответственности соучастников за совершенное исполнителем деяние. Зачатки этого воззрения можно найти еще у итальянских юристов, которые признавали, что совершивший что-либо при посредстве другого лица сам совершил исполненное последним. Но полного развития теория самостоятельной ответственности соучастников за совершенное исполнителем деяние достигла в германской литературе первой половины XIX века. В числе представителей этой теории были немецкие ученые Фейербах, Титтманн, Россхирт, Кёстлин, позже - Бауер, Берольн-геймер, Бури, Гельшиер, Колер, Левенгейм, Лист, Янка. В России сторонниками названной теории были Г. Е. Колоколов, Н. Д. Сергеевский, С. В. Познышев, И. Я. Хейфец.
Сравнительно-правовой анализ норм об ответственности за подстрекательство в зарубежных странах
В уголовном законодательстве зарубежных стран институт соучастия и подстрекательство, в частности, регламентировано по-разному. Это различие объясняется многими факторами: принадлежностью страны к определенной системе права (англо-саксонской, континентальной и т. д.); сложившимися историческими традициями; степенью научной разработанности данного института и т. п.
Так, англо-саксонской системе права, представленной правом Англии и США, присущ тот факт, что наряду с законодательством или статутным правом основным источником уголовного права также является общее, или прецедентное право. При этом если в Англии еще в 1972 г. Палата лордов (суд высшей инстанции) отказалась от права судов, в силу так называемой «остановочной» компетенции, создавать новые преступления, то в США суды в ряде штатов по-прежнему такое право имеют. В самих США имеются 53 уголовно-правовые системы и многие вопросы Общей части, в том числе и вопросы соучастия, регулируются по-разному .
В уголовном законодательстве Англии институт соучастия регламентирован недостаточно детально, хотя, как и многие другие институты английского уголовного права, развивавшиеся в системе общего (прецедентного) права на протяжении нескольких веков, оно имеет давнюю историю. Существовавшая до издания Закона об уголовном праве 1967 г. классификация соучастников была связана с делением преступлений на три большие группы: 1) деяния, попадавшие под понятие измены; 2) фелонии и 3) мисдимииоры. Деление соучастников применялось только к фело-ниям. Различались исполнители и другие участники. Такой подход объяснялся тем, что соучастие в измене признавалось настолько опасным, что все лица, участвующие в ней, признавались исполнителями. В отношении мисдимипоров не считалось нужным проводить формального разграничения между участниками преступления ввиду малозначительности деяний.
В Англии сложилась определенная система соучастия, применявшаяся к фе-лониям, которая включала исполнителей и их соучастников до и после факта совершения преступления. Исполнители, в свою очередь, подразделялись на исполнителей первой степени и исполнителей второй степени.
По общему праву под исполнителем первой степени понимался главный виновник преступления, т. е. лицо, в преступном намерении которого заключена последняя психическая причина преступного действия, заслуживающая порицания 4. Иными словами, исполнитель первой степени - это исполнитель в собственном смысле, т. е. тот, кто лично совершил преступление или использовал другое лицо, не подлежащее уголовной ответственности .
Исполнителем второй степени по общему праву являлось лицо, действия которого охватывались понятием «пособничество и подстрекательство» (aiding and abetting) в момент совершения фелонии. Под этим выражением общее право понимает, главным образом, подстрекательство. Для того чтобы стать «aider» или «abettor», лицо должно словами или делом проявить определенную активность с целью склонить исполнителя или исполнителей к совершению преступления96.
Существование системы различных видов соучастников применительно только к фелониям было вызвано тем, что до XIX века фелонии, как тяжкие преступления, карались смертной казнью, и судьи стремились ограничить круг лиц, к которым она могла быть применена, только исполнителями.
Реформа английского уголовного права XIX века коснулась и института соучастия. В 1861 г. был принят статут, который традиционно переводится как Закон о пособниках и подстрекателях (Accessories and Abettors Act 1861 - 12 Statutes 79). Этим законом, однако, несмотря на его название, не было введено разграничение меду названными видами соучастников. Он решал исключительно процессуальные вопросы, касающиеся соучастия, не внося никаких изменений в классификацию участников преступления, выработанную обшим правом. Этот закон не содержал законодательного определения соучастия: его заменял перечень соответствующих действий, представляющих собой пособничество и подстрекательство. В ст. 8 Закона сказано, что «лицо, которое помогает, подстрекает, советует или обеспечивает совершение преступления, преследуемого по обвинительному акту, признается виновным в том же самом преступлении»97.
В современных законах часто можно встретить и иные термины, применяемые для определения действий соучастников, такие как «договариваться», «способствовать» и т. д. При этом всегда подразумевается заранее обусловленная общая преступная цель.
Закон об уголовном праве 1967 г. устранил различия между фелониями и мисдиминорами, что привело к отмене четырехзвенной классификации соучастников. Отныне к соучастникам применяется ст. 8 Закона о пособниках и подстрекателях 1861 г. (в ред. 1977 г.), согласно которой соучастник должен быть подвергнут такой же уголовной ответственности как исполнитель преступления. Однако при назначении наказания судьи оценивают «вклад» каждого из преступников, и потому проблемы соучастия по-прежнему продолжают интересовать английских юристов.
Терминологически соучастие в английском уголовном праве обозначается как «сговор». Сама идея сговора восходит к английской правовой истории XIV ве-ка . Наказание за сговор для совершения мошенничества стало первой адаптацией общего права к уголовной ответственности. Имея только этот пример в подтверждение своей позиции, ученый И. Хоукиис в 1787 г. заявил, что «любые заговоры с целью неправомерного обвинения третьего лица являются преступными с точки зрения общего права» . Так эта идея возникла в общем праве и стала любимым оружием в арсенале обвинения100.
Виды подстрекательских действий в Особенной части УК РФ
Как было сказано выше, в силу множества способов подстрекательства и их разнообразия представляется нецелесообразным указывать их исчерпывающий перечень в определении подстрекательства, данного в Общей части УК РФ. «Интеллектуальная деятельность подстрекателя бывает так же разнообразна, как и физическая исполнителя. Подговорщик возбуждает различные по качеству и интенсивности мотивы в подстрекаемом в зависимости от того деликта, к которому он подговаривает» .
Однако среди этого разнообразного множества существуют такие опасные способы воздействия на человека с целью склонить его к совершению преступления, с одной стороны, а с другой стороны, опасным бывает подстрекательство к определенным видам преступлений, что представляется совершенно необходимым предусмотреть самостоятельную уголовную ответственность за такие случаи в Особенной части УК РФ. По поводу опасности подстрекательства к некоторым преступлениям еще И. Я. Хейфец в начале прошлого столетия утверждал, что «государство должно карать попытки посягательства на определенные блага с целью утвердить в обществе ясное сознание недозволеииости посягательства на сами блага»257. Подстрекателя в таких случаях следует, по его мнению, «наказать за delictum sui generis (с уменьшенным размером наказания), так как подстреканье само по себе представляет собою такое важное нарушение основ правового порядка, что подстрекателя нельзя оставить безнаказанным»258.
В Особенной части Уголовного Уложения 1903 г. содержалось несколько специальных составов, представлявших собою подстрекательские действия. Это, во-первых, статья 128, согласно части первой которой наказывалось произнесение или чтение публично речи или сочинения, а также публичное выставление или распространение сочинения или изображения, которые содержат в себе дерзостное неуважение Верховной Власти или порицание образа правления или порядка престолонаследия. Во-вторых, статья 129, согласно которой наказывался тот же способ действия, если возбуждение относилось: а) к учииеншо бунтовщического или изменнического деяния; б) к ниспровержению существующего в государстве общественного строя; в) к неповиновению или противодействию закону, обязательному постановлению или законному распоряжению; г) к учиненню другого тяжкого преступления, кроме указанных; д) к нарушению воинскими чинами обязанностей военной службы; е) к вражде между отдельными частями или классами населения, между хозяевами и рабочими. В-третьих, статья 130 предусматривала непубличное распространение учений или суждений, возбуждающих к какому-нибудь из действий, указанных в статье 129. В-четвертых, статья 131 предусматривала публичное распространение среди войска учений или суждений, возбуждающих воинских чинов к нарушению обязанностей военной службы259.
В Особенной части ныне действующего УК РФ 1996 г. содержится 13 статей, в которых предусмотрена уголовная ответственность за преступления, по своей сути представляющие собой подстрекательские действия. Это вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150 УК РФ), вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий (ст. 151 УК РФ), вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению (ст. 2051 УК РФ), призывы к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и к массовым беспорядкам, а равно к насилию над гражданами (ч. 3 ст. 212 УК РФ), склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ (ст. 230 УК РФ), вовлечение в занятие проституцией (ст. 240 УК РФ), публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ), возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ), дача взятки за совершение заведомо незаконных действий (бездействие) (ч. 2 ст. 291 УК РФ), принуждение к даче показаний (ст. 302 УК РФ), подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу (ст. 309 УК РФ), публичные призывы к развязыванию агрессивной войны (ст. 354 УК РФ), наемничество (ч. 1 ст. 359 УК РФ). Перечисленные уголовно-правовые нормы являются специальными по отношению к ч. 4 ст. 33 УК РФ.
Из числа вышеуказанных три состава отличаются особенностью, состоящей в том, что подстрекательские действия направлены на совершение не преступлений, а антиобщественных действий либо правонарушений: это ст. 151 УК РФ - вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий и ст. 240 УК РФ - вовлечение в занятие проституцией (само занятие проституцией является административным правонарушением - ст. 6.11 КоАП РФ), ст. 230 УК РФ - склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ (потребление наркотических средств или психотропных веществ без назначения врача является административным правонарушением - ст. 6.9 КоАП РФ). Остальные составы представляют собой различные способы подстрекательства к совершению преступлений.
Вопросы уголовной ответственности за подстрекательские действия
Проблема ответственности за подстрекательские действия, как и другие виды соучастия, включает два вопроса: о квалификации действий подстрекателя и назначении ему наказания. А. П. Козлов уточняет, и мы к нему присоединяемся, что «необходимо говорить о квалификации, когда речь идет о вменении лицу того или иного преступления, и об ответственности при установлении уголовно-правовых последствий данного преступления» .
Г. Л. Кригер, являясь сторонником доктрины акцессорной природы соучастия, подчеркивает, что соучастие само по себе не является составом преступления330. Мы же, напротив, считаем, что действия соучастников представляют собой особый состав преступления, за который они и подлежат уголовной ответственности. Каждый должен отвечать за то, что он совершил лично, за свои собственные действия. И именно потому, что соучастие само по себе представляет собой своеобразный состав, оно и может быть квалифицируемо, поскольку, как известно, квалификация есть установление и юридическое закрепление точного соответствия (тождества) между признаками конкретного, совершенного в объективной действительности, деяния и признаками состава преступления.
Впрочем, некоторые положения, защищаемые сторонниками акцессорной природы соучастия, совершенно не вызывают возражений, и потому их можно назвать аксиоматичными. Так, например, совершенно верно, что никого нельзя при-злечь к ответственности за абстрактное соучастие331. Соучастник всегда участвует в конкретном преступлении, которое совершается другим лицом (исполнителем) либо другими лицами (соисполнителями) - в противном случае не было бы и соучастия как такового. Поэтому квалификация действий соучастников определяется квалификацией того преступления, в котором участвует соучастник.
А. П. Козлов справедливо считает, что квалификация соучастия - основная проблема данного института, именно на ней замыкаются почти все вопросы соучастия. И действительно, статьями 34-36 действующего УК РФ она регламентируется лишь в некотором объеме, но в основном остается за пределами закона. Эту проблему А. П. Козлов и некоторые другие авторы подразделяют на две части: а) на общие вопросы квалификации, исходящие из самого института соучастия, и б) на специфику квалификации применительно к отражению соучастия в Особенной части УК332.
А. П. Козлов выделяет множество проблемных вопросов по квалификации соучастия, на которые не может ответить акцессорная теория соучастия. В частности, ои обращает внимание на проблемы квалификации: І) при добровольном отказе иных соучастников и привлечении к ответственности исполнителя; 2) при пресеченной деятельности (т. е. при приготовлении и покушении) иных соучастников; 3) при добровольном отказе исполнителя; 4) при пресеченной деятельности исполнителя. Автор соглашается с Н. Ф. Кузнецовой в том, что акцессорная теория соучастия несколько устарела, показывает невозможность решить обозначенные проблемы с точки зрения этой теории, но не дает собственного ответа333.
В настоящем исследовании мы рассматриваем лишь вопросы, связанные с подстрекательством, и уже высказали свои соображения по некоторым вопросам квалификации подстрекательства в Особенной части УК ( 1 настоящей главы), а также по части общих вопросов квалификации подстрекательства, исходя из теории самостоятельной ответственности соучастников за особый состав (деликт). Мы увидели, что данная теория без особых затруднений решает многие проблемные вопросы, как квалификации подстрекательства, так и его наказания, поскольку уголовная ответственность складывается, как указано выше, из этих двух компонентов в комплексе. Далее мы попытаемся решить вопросы ответственности подстрекателя при пресеченной деятельности исполнителя и остальных соучастников, добровольный же отказ мы рассмотрим в следующем параграфе.
Вопрос о сравнительной .мере наказуемости различных видов соучастия по-разному решался в старых законодательствах зарубежных стран и в России. Существовало две системы. Представителем одной из них было французское законодательство, повторявшее начало, принятое еще в римском и каноническом праве и в древнейшем праве европейских народов. По этому принципу соучастники наказывались так же, как и сами исполнители. При этом положение значительно смягчалось тем, что, во-первых, суд или присяжные имели широкое право признавать каждого подсудимого заслуживающим снисхождения и уменьшать на этом основании ответственность. Во-вторых, в законе существовали специальные постановления о некоторых отдельных преступлениях, например о соучастии при служебном подлоге, восстании и т. п. Система Французского кодекса вызывала неодобрение некоторых французских криминалистов и в полном объеме не была принята даже кодексами, всего ближе державшимися французского образца, например Бельгийским уложением 1867 года.
Представителем другого типа был Кодекс германский ( 49), на основании которого подстрекатели и исполнители наказывались наравне; но для пособников наказание всегда уменьшалось по тем же правилам, какие были установлены для покушения. Такую же систему уменьшенной ответственности пособников принимали Кодексы итальянский, венгерский и голландский. Итальянское уложение, правда, допускало смягчение наказания для пособников только при том условии, если не будет доказано, что без их содействия преступление не могло быть совершено; существенные же пособники приравнивались к соучастникам.
По Российскому Уложению о наказаниях 1845 г. вопрос об ответственности соучастников был поставлен в зависимость от видов соучастия. Свод законов (ст. 129-130 по изд. 1842 г.) устанавливал: «Во всех преступлениях, если в законе не постановлено особого изъятия, зачинщик или главный виновник и так называемые в законе пущие подлежат наказанию тягчайшему, нежели соучастники, следовавшие их примеру или приказанию». Но из этого правила делались изъятия при некоторых отдельных преступных деяниях. Так, при скопе участники подвергались ответственности одной или двумя степенями ниже по сравнению с главными виновниками. При сговоре на первом месте стояли зачинщики и подстрекатели, которые подлежали максимальному наказанию, предусмотренному за преступное деяние; затем шли сообщники, действительно принимавшие участие в исполнении преступного деяния, а также пособники, признанные необходимыми; они подлежали обычному наказанию, предусмотренному за преступление; наконец, шли сообщники, не участвовавшие в исполнении, но и не отказавшиеся от задуманного, а также пособники, не признанные необходимыми, - они наказывались одной степенью ниже против исполнителей. Но в Особенной части Уложения 1845 г. существовал ряд постановлений, в которых оно отступало от изложенной системы, назначая всем соучастникам одинаковое наказание, как, например, при государственных преступлениях, или, наоборот, допуская еще большее различие по наказуемости между главными и второстепенными участниками334.
