Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятие и признаки необходимой обороны 12
1. Современные представления об обстоятельствах, исключающих преступность деяния 12
2. Основания исключения преступности деяния при необходимой обороне 23
Глава 2. Условия реализации необходимой обороны 41
1. Общие положения 41
2. Основание акта необходимой обороны 46
3. Объективность акта необходимой обороны 76
4. Последствия и пределы акта необходимой обороны 120
Глава 3. Необходимая оборона по уголовному праву США: сравнительно-правовой анализ 174
1. Необходимая оборона имущества по уголовному праву США 174
2. Необходимая оборона жилища по уголовному праву США 189
3. Использование средств защиты в автономном режиме по уголовному праву США 201
Заключение 206
Список библиографических источников 2
- Основания исключения преступности деяния при необходимой обороне
- Основание акта необходимой обороны
- Последствия и пределы акта необходимой обороны
- Необходимая оборона жилища по уголовному праву США
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования.
Развитие института обстоятельств, исключающих преступность деяния, и в частности необходимой обороны, на протяжении многих десятилетий непременно привлекает самое пристальное внимание со стороны научной общественности как в нашей стране, так и за рубежом. Вполне ясна причина такого интереса, в особенности для отечественной науки. Резкое изменение социально-политических условий в конце 80-х и начале 90-х гг. XX в. выявило острую проблему беззащитности законопослушных граждан перед лицом криминальной угрозы.
Самостоятельная, инициативная защита правомерных интересов является надежным и эффективным средством противодействия криминалитету. Вместе с тем, важно чтобы деяние обороняющегося адекватно оценивалось государством. В уголовном праве такая оценка дается с помощью норм о необходимой обороне. Привлечение к уголовной ответственности за причинение вреда посягающему лицу, то есть фактически за попытку сопротивления преступнику, крайне отрицательно сказывается не только на обыденном, но и на профессиональном правосознании, деформируя его, разрушает правовую культуру, способствует росту правового нигилизма. Представляется ожидаемым, что в настолько неблагоприятных условиях жертвы и очевидцы посягательства будут опасаться реализовывать свое право необходимой обороны, а в случае успешного отражения посягательства – скроются с места происшествия, не поставив в известность органы власти о действительном характере произошедшего.
В 1994, 1996, 2002, 2003 и 2006 гг. законодатель постепенно осуществлял пересмотр института необходимой обороны. Однако сведения о состоянии правоприменительной практики по делам данной категории, проанализированные многими отечественными учеными, не позволяют с уверенностью утверждать о преодолении негативных тенденций. К таким же результатам пришли и мы, обобщив научные труды и соотнеся полученные выводы с материалами существующей в настоящий момент практики правоприменения.
Думается, что подобные трудности возникают не только в нашей стране, но и за рубежом. Поэтому особую актуальность имеет изучение доктринальных и законодательных положений о необходимой обороне в тех государствах, где в силу особенностей исторического развития граждане получили наиболее широкую возможность самостоятельно защищать свои права и интересы. На наш взгляд, рассмотрения заслуживает уголовное право США, поскольку в указанном аспекте оно до сих пор требует более глубокого познания.
Становление и распространение позитивной юридической практики по делам о необходимой обороне способно сыграть важную роль в воспитании личности в духе индивидуализма (не отрицающего, впрочем, и взаимопомощи), гражданственности, сочетания свободы с высокой ответственностью за свои поступки, уважения частной жизни, собственности и физической неприкосновенности окружающих, а также в повышении активности честных обывателей в их противостоянии с преступным миром.
Институт обстоятельств, исключающих преступность деяния, (далее по тексту – ОИПД) одинаково нуждается в тщательной разработке всех видов названных обстоятельств, а не только одной необходимой обороны. В то же время, изучение необходимой обороны являющейся исторически первым ОИПД позволит распространить выявленные на ее примере закономерности на всю сферу ОИПД.
Цели исследования:
установление признаков и последствий необходимой обороны как регламентированного уголовным правом поведения;
выявление сочетаемости методов, типов и способов правового регулирования в сфере обстоятельств, исключающих преступность деяния;
анализ с общетеоретических позиций условий правомерности причинения вреда при необходимой обороне;
разработка научных рекомендаций для улучшения законодательной базы и правоприменительной практики, в том числе с учетом зарубежного опыта и действительной социально-юридической природы необходимой обороны.
Задачи исследования:
изучение существующих научных представлений о правовом поведении и критериях его типологизации;
соотношение общей теории правового поведения с уголовно-правовым учением об обстоятельствах, исключающих преступность деяния;
рассмотрение взаимосвязи социального и формально юридического критериев типологизации правового поведения применительно к обстоятельствам, исключающим преступность деяния;
определение понятия и признаков необходимой обороны в их взаимосвязи с общим понятием и признаками обстоятельств, исключающих преступность деяния;
изучение и систематизация научных проблем, гипотез и теорий, касающихся условий правомерности причинения вреда при необходимой обороне;
обобщение правоприменительной практики;
описание института необходимой обороны по уголовному праву США для выявления заслуживающих внимания положительных особенностей.
Объект и предмет исследования.
Объектом исследования являются общественные отношения, связанные с применением и реализацией уголовно-правовых норм о необходимой обороне как обстоятельстве, исключающем преступность деяния.
Предметом исследования выступают нормативные юридические конструкции обстоятельств, исключающих преступность деяния, выраженные в источниках права; отечественные и зарубежные, действующие и утратившие силу акты законодательства: нормативно-правовые акты (законы и подзаконные акты), судебные прецеденты (при анализе норм иностранного права); акты правоприменения, интерпретационные акты; социально-политические и исторические контексты, воздействовавшие на возникновение, изменение и применение правовых норм об обстоятельствах, исключающих преступность деяния; теоретические юридические конструкции обстоятельств, исключающих преступность деяния, представленные в работах отечественных и зарубежных ученых.
Методологическую основу исследования составляют:
философские (всеобщие) методы – материалистическая диалектика;
общенаучные методы и подходы – исторический метод, логический метод, метод абстрагирования, метод экстраполяции, метод моделирования, метод анализа, метод синтеза, метод индукции, метод дедукции, генетический подход;
частнонаучные методы – социологический метод, статистический метод;
методы юридической науки – метод сравнительного правоведения, метод специально-юридического толкования.
Теоретическая основа исследования.
Теоретическую основу исследования составляют работы Т.Ш. Атабаевой, Е.А. Барановой, Е.И. Бахтеевой, В.А. Блинникова, В.Н. Винокурова, Н.Г. Вольдимаровой, А.П. Дмитренко, А.Ф. Истомина, И.А. Королевой, Г.Н. Мацокиной, В.В. Меркурьева, А.В. Неврева, С.В. Пархоменко, Е.А. Русскевича, П.Т. Савина, С.Ю. Учителя, Е.Ю. Федосовой, М.А. Фомина, Р.М. Юсупова, М.А. Якунькова и других ученых, труды которых посвящены как общим вопросам ОИПД, так и непосредственно необходимой обороне.
Исследование зарубежного уголовного права осуществляется на основе работ Е.А. Есакова, И.Д. Козочкина, Б.С. Никифорова, Ф.М. Решетникова, а также работ североамериканских ученых Г. Дж. Бермана и Дж. Дресслера.
При изучении теории правового поведения использованы работы Н.А. Дурново, А.Е. Наумова, А.М. Хужина, А.С. Шабурова.
Нормативную базу исследования составляют Конституция РФ, УК РФ и иные акты отечественного законодательства, содержащие нормы права различной отраслевой принадлежности. Зарубежные источники права представлены актами законодательства 13 штатов США.
Эмпирическую базу исследования составляют находящиеся в свободном доступе материалы судебной практики, в том числе размещенные в электронной коммуникационной сети Интернет, интерпретационные акты органов, уполномоченных давать руководящие разъяснения, а также материалы социологических исследований, проведенных другими авторами.
Изучены правоприменительные акты (приговоры, постановления о прекращении уголовных дел, акты вышестоящих судебных органов) по 84 уголовным делам, рассмотренным за период 2004-2013 гг. судами на территории трех субъектов РФ – Приморского края, Свердловской области, Тверской области.
Научная новизна исследования
На примере необходимой обороны выявляются социальные и юридические признаки, характеризующие обстоятельства, исключающие преступность деяния, как конкретное правовое поведение. Ставится научная проблема относимости необходимой обороны к правомерному, социально полезному поведению.
В силу рассмотрения необходимой обороны как правомерного деяния, урегулированного уголовным правом, обосновывается замена понятия «условия правомерности необходимой обороны» более точным понятием «условия реализации необходимой обороны». Формулируются условия, характеризующие основание совершения необходимой обороны (требования к надлежащему посягательству, которое абстрактно или потенциально дозволено пресекать), объективность необходимой обороны (требования к направленности конкретного акта защиты – реальность и наличность пресекаемого посягательства в сочетании с надлежащим объектом защиты), последствия и пределы необходимой обороны (юридическая оценка достигнутых обороняющимся результатов).
Приводится детальный обзор института необходимой обороны по уголовному праву США на примере Модельного уголовного кодекса США, статутного и общего права 13 отдельных штатов США (Айова, Аляска, Аризона, Висконсин, Иллинойс, Коннектикут, Миннесота, Мэн, Нью-Гемпшир, Нью-Йорк, Флорида, Южная Дакота, Юта), а также доктринальных положений. Выносятся предложения о целесообразности заимствования и адаптации отдельных норм, касающихся определения понятия «смертельное насилие», установления специальных более льготных условий реализации («дифференцированного режима») необходимой обороны имущества и жилища, в том числе с использованием автономных средств защиты («защитительных приспособлений»).
Положения, выносимые на защиту:
-
Доказывается, что понимание необходимой обороны как исключения из запрещенных уголовным правом деяний несовместимо с ее правомерным и социально полезным характером.
-
Аргументируется, что необходимая оборона специально предусмотрена уголовным правом в качестве отдельного правомерного деяния, одновременно исключающего общественную опасность содеянного, его вредность для объекта уголовно-правовой охраны, а также признаки конкретного состава преступления.
-
Нормы о необходимой обороне предлагается перенести из раздела II «Преступление» УК РФ в новый, специализированный раздел.
-
Обосновывается, что объектом защиты при необходимой обороне могут выступать не только личность и права обороняющегося или других лиц, интересы общества или государства, за посягательство на которые установлена юридическая ответственность, в том числе уголовная, а любые не запрещенные законом интересы обороняющегося лица или третьих лиц, включая государство и общество.
-
Формулируются правила уголовно-правовой оценки провокации посягательства, предоставляющие возможность правомерно перевести конфликт в плоскость необходимой обороны, то есть, не спровоцировав (в уголовно-правовом смысле) при этом посягательства. Таким образом легализуются ответные действия против лиц, совершающих оскорбительные, аморальные и (или) противоправные деяния, пресекать которые напрямую путем необходимой обороны было бы нельзя.
-
Условие о соблюдении пределов необходимой обороны предлагается считать единственным, нарушение которого возможно умышленно, причем лишь с прямым умыслом. Умышленное нарушение остальных условий устраняет саму возможность реализации права необходимой обороны и при отсутствии иных обстоятельств, исключающих преступность деяния, должно влечь уголовную ответственность на общих основаниях.
-
Дается авторское толкование понятия превышения пределов необходимой обороны. Превышением пределов необходимой обороны считается причинение посягающему чрезмерного и не вызванного необходимостью вреда, с помощью которого действительно удалось отразить посягательство. Пределы необходимой обороны остаются соблюденными в случаях умышленного причинения посягающему вреда, предусмотренного ч. 1 ст. 108 и ч. 1 ст. 114 УК РФ, даже при явной чрезмерности такого вреда по сравнению с характером и опасностью посягательства, в случаях, когда посягательство невозможно отразить путем причинения меньшего вреда, либо когда посягательство продолжается, несмотря на применение подобных защитных мер.
-
Диспозиции норм Особенной части УК РФ, устанавливающих ответственность за превышение пределов необходимой обороны, следует сделать описательными, одновременно подчеркнув умышленный характер деяния субъекта преступления и осознаваемую им явную несоразмерность наступивших последствий.
-
Предлагается внести в Особенную часть УК РФ единую статью о превышении пределов необходимой обороны под названием «Превышение пределов необходимой обороны», в которую включить составы преступлений, предусмотренные в настоящий момент ч. 1 ст. 108 и ч. 1 ст. 114 УК РФ. В примечании к статье закрепить правило о разграничении единичных и множественных преступлений данного вида. Кроме того, ч. 2 ст. 37 УК РФ дополнить указанием на то, что последствия, образующие превышение пределов необходимой обороны, определяются отдельной статьей Особенной части УК РФ.
Теоретическая значимость исследования.
Осуществлена постановка научной проблемы типологизации деяний, совершенных в условиях ОИПД, как видов правового поведения и предлагается ее возможное решение. Подвергнуты всестороннему рассмотрению и соотнесены с общей теорией правового поведения современные теории ОИПД (теория внешнего фактора, теория социальной полезности и необходимости, теория правомерности и социальной полезности). Обозначены пределы их объяснительного потенциала. Понимание ОИПД как исключений из установленных уголовно-правовых запретов опровергается в связи с тем, что при указанном подходе соответствующие деяния обладают свойствами, как правомерного поведения, так и злоупотребления правом, но не являются ни тем, ни другим, из чего можно сделать вывод об их фиктивном характере.
На примере уголовно-правовой регламентации ОИПД выявлена сочетаемость императивного метода правового регулирования не только с разрешительным типом правового регулирования, но и с общедозволительным типом правового регулирования, что может иметь значение как для науки уголовного права, так и для общей теории права.
Обобщены и проанализированы научные результаты значительной части современных диссертационных исследований.
Положения большинства англоязычных источников представлены в оригинальном переводе автора и с авторскими примечаниями, что способствует более четкому пониманию материала.
Практическая значимость исследования.
Результаты проведенного исследования в дальнейшем могут учитываться при разработке научно-практических комментариев законодательства, посвященных ОИПД, криминологических программ, материалов для правового просвещения населения, а также в правотворческой, правоприменительной, научно-исследовательской и преподавательской деятельности.
Сравнительному исследованию подвергнуты положения, содержащиеся в проекте Постановления Пленума Верховного Суда РФ 2012 г. «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону и на причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление» (далее по тексту – первый проект Постановления 2012 г.), проекте Постановления Пленума Верховного Суда РФ 2012 г. «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» (далее по тексту – второй проект Постановления 2012 г.) и Постановлении пленума Верховного Суда РФ от 27.09.2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» (далее по тексту – Постановление от 27.09.2012 г. № 19).
Составлен и направлен в Верховный Суд РФ отзыв на первый проект Постановления 2012 г. с предложениями по его изменению и дополнению. Сформулированы предложения о внесении изменений в УК РФ.
Апробация результатов исследования.
Разработанные положения, выводы и их аргументация обсуждались на заседаниях кафедры уголовного права Уральской государственной юридической академии, а также на VIII Межрегиональной научно-практической конференции «Механизм реализации и защиты прав личности» (Екатеринбург, 27.11.2009 г.) и изложены в четырех опубликованных статьях, общим объемом 2,6 п. л.
Структура работы определяется целями и задачами исследования и включает в себя введение, три главы, объединяющие девять параграфов, заключение и список библиографических источников.
Основания исключения преступности деяния при необходимой обороне
Думается, принятие любого из озвученных мнений повлечет существенное изменение места и роли необходимой обороны в уголовно-правовом регулировании. Поэтому названная проблема нуждается в более детальном освещении.
Для разрешения имеющегося противоречия следует прежде всего рассмотреть подходы к пониманию института ОИПД, предлагаемые современными учеными, и попытаться связать необходимую оборону с общим понятием института ОИПД, выявив их объединяющее начало.
В.А. Блинниковым сформулирована теория «внешнего фактора», следуя которой ОИПД нельзя приравнивать к поведению субъекта права, причинившего вред, поскольку многие из этих обстоятельств обусловлены действием внешнего фактора — например, нападение другого человека, действие сил природы или других лиц, создающие обстановку необходимости выбора поведения, получение обязательного для исполнения приказа начальника . По его мнению, уголовно-правовой оценке может подлежать не само обстоятельство, а причиненный в его рамках вред охраняемым уголовным правом интересам, то есть объекту уголовно-правовой охраны. Таковой вред всегда причиняется при необходимой обороне, крайней необходимости, физическом или психическом принуждении, что отражено в каждой из ст. 38-42 УК РФ, где говорится, что «не является преступлением причинение вреда» тем или иным охраняемым интересам1.
В.А. Блинниковым выдвигаются две противоположные гипотезы о наличии (отсутствии) при ОИПД признаков конкретного состава преступления. Согласно первой гипотезе, ОИПД исключают признаки преступления, а не состава преступления, поскольку через установленный законом критерий допустимости происходит уголовно-правовая оценка причиненного деянием вреда как в случае исключения преступности деяния (отсутствия признаков преступления), так и в случае нарушения пределов его допустимости, иначе бы отсутствие в деянии любого элемента состава преступления признавалось бы ОИПД. В соответствии же со второй гипотезой, наличие ОИПД устраняет преступление как юридический факт-деяние вместе с его составом, а исключение события преступления исключает необходимость установления всех признаков состава преступления в деянии, то есть правомерность ОИПД лишает их признаков преступления, что исключает наличие состава преступления в содеянном. Если нет события преступления, то бессмысленно искать и его состав .
Говоря о социальной характеристике ОИПД, В.А. Блинников доказывает их общественную опасность, на примере необходимой обороны, заявляя, что сама жизнь является главным правом любого человека и даже правомерное причинение смерти посягающему противоречит ч. 2 ст. 20 Конституции РФ, запрещающей лишать кого-либо жизни иначе как по вступившему в силу приговору суда .
Основываясь на общественной опасности ОИПД, В.А. Блинников далее отмечает правомерность причинения ими вреда объекту уголовно-правовой охраны с одновременным наличием в соотБетствующих деяниях всех признаков конкретного состава преступления . Отсутствие общественной опасности причиненного вреда при ОИПД исключало бы наличие уголовного правоотношения: нет фактического причинения вреда охраняемым уголовным законом интересам (либо реальной угрозы причинения такого вреда) - нет и уголовно значимого юридического факта, на основе которого возникло бы правоотношение1.
Из этого следует, что ОИПД, согласно В.А. Блинникову, характеризуются общественной опасностью, вредностью для объекта уголовно-правовой охраны и наличием в соответствующих деяниях конкретного состава преступления, а единственное отличие ОИПД от преступления состоит в правомерности.
Указанный подход вызывает у нас обоснованные сомнения. Во-первых, в соответствии со ст. 8 УК РФ основанием уголовной ответственности признается совершение деяния, содержащего все признаки конкретного состава преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ. ОИПД, согласно общепринятым представлениям, как раз и предполагают совершение именно такого деяния. Положения не спасает и то, что во всех статьях гл. 8 УК РФ, посвященной ОИПД, говорится, что данные деяния не являются преступлением. Ведь основанием уголовной ответственности признано не совершение преступления как такового, а лишь деяния, содержащего все признаки конкретного состава преступления. Поэтому, исходя из буквального толкования действующих норм, при ОИПД уголовная ответственность наступает точно так же, как и при совершении преступления, хотя законодатель, естественно, преследовал цель исключения уголовной ответственности при ОИПД, что напрямую следует из названия данного института.
Во-вторых, разделяемый В.А. Блинниковым вывод о внешнем сходстве общественно полезного (социально приемлемого) и правомерного поступка с преступлениями подвергся справедливой критике со стороны СВ. Пархоменко, которая, пусть и с оговоркой о принципиальной допустимости такого сходства, отмечает, что «логически некорректно одно и то же явление характеризовать одновременно и как преступление (хотя бы и с точки зрения его внешнего восприятия), и как общественно полезное, и как правомерное» .
Основание акта необходимой обороны
Приведенные статистические данные о численности лиц, осужденных за преступления, совершенные при превышении необходимой обороны характеризуются стабильностью. Здесь следует обратить внимание на то, что по официальным данным последней Всероссийской переписи населения численность постоянного населения РФ на 14.10.2010 г. составила 142,9 млн. человек. По сравнению с результатом переписи 2002 г. это число уменьшилось на 2,3 млн. человек. Причем численность населения в возрасте. старше 16 лет (минимальный возраст уголовной ответственности за превьппение пределов необходимой обороны) составляла 119,7 млн. человек в 2010 г. и 118,8 млн. человек в 2002 г. В целом по численности населения Россия занимает 8-е место в мире2.
Из вышеизложенного можно сделать вывод, что зарегистрированные случаи превышения пределов необходимой обороны с учетом численности населения носят чрезвычайно редкий характер. В то же время официальные статистические данные3 МВД РФ не позволяют утверждать о значительном снижении динамики преступности, в том числе и той, которую граждане способны пресекать путем необходимой обороны. Такие преступные посягательства исчисляются десятками или даже сотнями тысяч ежегодно.
Так, за 2012 г. погибло от преступных посягательств 38,7 тыс. человек; за 2011г.— 40,1 тыс. человек; за 2010 г. - 42 тыс. человек; за 2009 г. - 46,1 тыс. человек. Тяжкий вред здоровью за 2012 г. причинен 50,6 тыс. человек; за 2011 г. - 49,4 тыс. человек; за 2010 г. - 50,8 тыс. человек; за 2009 г. — 55,4 тыс. человек.
В 2012 г. совершено 110,1 тыс. грабежей и 18,6 тыс. разбойных нападений, из них 4,4% и 7,2% соответственно с проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище; в 2011 г. - 127,8 тыс. грабежей и 20,1 тыс. разбойных нападений, из них 4,6% и 7,2% соответственно с проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище; в 2010 г. - 164,5 тыс. грабежей и 24,5 тыс. разбойных нападений, из них 4,4% и 7,7% соответственно с проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище; в 2009 г. - 205,4 тыс. грабежей и 30,1 тыс. разбойных нападений, из них 4,3% и 8,4% соответственно с проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище. Но заметим, что некоторыми учеными официальные данные о состоянии преступности ставятся под большое сомнение1.
Весьма характерно, что в процессе изучения нам не встречалось, пожалуй, ни одного научного исследования последних десятилетий, авторы которого высказывались бы положительно о состоянии отечественной юридической практики по делам о необходимой обороне. Повсеместно встречаются ошибочная квалификация деяния обороняющегося как обычного преступления против личности, неполное установление фактических обстоятельств дела и другие грубые нарушения законности со стороны правоприменителя. Указанные недостатки получили признание даже на официальном уровне. Так, в упомянутом исследовании Верховного Суда РФ говорится, что «анализ судебных ошибок, связанных с решением вопроса о наличии или отсутствии превышения пределов необходимой обороны, свидетельствует, что они допускаются именно из-за поверхностного исследования фактических обстоятельств дела под впечатлением лишь тяжких последствий, наступивших от действий обороняющихся или посягающих лиц, отрицательньк данных об их прошлом» .
Но не только процессуальными ошибками, относящимися в основном к институту доказательственного права, обусловлена порочность сложившейся практики применения норм о необходимой обороне. Во многих исследованных нами материалах практики содержатся повторяющиеся ошибки, связанные с конкретными условиями реализации необходимой обороны. В рамках настоящей работы представлены акты по 84 конкретным уголовным делам, рассмотренным в период 2004-2013 гг. судами уровня субъектов РФ, районными (городскими) судами и мировыми судьями Приморского края (18 дел), Свердловской области (52 дела), Тверской области (14 дел), в том числе: акты судов I инстанции по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 108 УК РФ: акты федеральных судов районного (городского) уровня — 1 единица (районный суд г. Владивостока), 2 единицы (районные суды г. Екатеринбурга), 6 единиц (районные и городские суды Свердловской области), 1 единица (районный суд Тверской области); акты судов I инстанции по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 114 УК РФ: акты мировых судьей — 4 единицы (Приморский край), 30 единиц (Свердловская область), 9 единиц (Тверская область); акты федеральных судов районного (городского) уровня - 3 единицы (районные суды Приморского края), 4 единицы (районные суды г. Екатеринбурга), 2 единицы (районные и городские суды населенных пунктов Свердловской области), 3 единицы (районные суды Тверской области); судебные акты вышестоящих инстанций, направленные на выявление и устранение ошибок в применении законодательства о необходимой обороне — 4 единицы (Свердловский областной суд), 6 единиц (Приморский краевой суд).
Последствия и пределы акта необходимой обороны
Конечный момент посягательства рассматривается в п.п. 7, 8 Постановления от 27.09.2012 г. № 19, фактически восгфоизводяших п. 5 Постановления от 16.08.1984 г. № 14, с той лишь разницей, что сделана оговорка об обязательности осознания обороняющимся фактов предотвращения, пресечения или окончания посягательства, а также явного отпадения необходимости применения мер защиты. Данная новелла позитивно сказывается на порядке определения временных пределов обороны, поскольку устанавливает субъективный критерий, связанный с восприятием конкретных обстоятельств дела не правоприменителем, а самим обороняющимся.
Думается, что указанное токование способно повлиять на исход многих уголовных дел. Так, приговором Ивдельского городского суда Свердловской области от 25.10.2012 г. Пастуший В.В. осужден по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Осужденный подвергся посягательству со стороны Перовой И.В. Последняя ударила его стеклянной бутылкой по голове, после чего Пастушину В.В. удалось забрать у потерпевшей удерживаемый ей осколок бутылки и нанести данным осколком не менее одного удара в область шеи потерпевшей, в результате чего она скончалась на месте. Суд не усмотрел признаков необходимой обороны, так как в момент нанесения удара осколком бутылки в шею потерпевшей «какая-либо опасность для жизни или здоровья Пастушина В.В. отсутствовала, противоправные действия потерпевшей были им пресечены, а каких-либо обстоятельств, свидетельствующих о том, что после того, как подсудимый забрал осколок бутылки у потерпевшей ею продолжались совершаться какие-либо действия по отношению к подсудимому в судебном заседании не установлено»1. Вместе с тем к данному выводу суд пришел, по всей видимости, учитывая показания свидетеля М., которая была единственным очевидцем случившегося. Однако ее же показания о том, что именно Пастуший В.В. в ответ на оскорбления со стороны потерпевшей первым ударил ее бутылкой, которую достал из рукава, судом признаны непоследовательными с учетом состояния алкогольного опьянения свидетеля на момент происходящих событий. Кроме того, со слов свидетеля Г. во время проверки показаний на месте происшествия свидетель М. путалась в своих пояснениях, и данный факт судом не опровергнут.
Из отраженных в приговоре обстоятельств следует, что момент окончания посягательства в данной ситуации мог быть определен только самим обороняющимся. Дополнительно к сказанному свидетели Л.Ю.Ю. и Л.Н.И. пояснили, что у Перовой Н.В. был взрывной характер, в 2010 году она уже причиняла Пастушину В.В. телесные повреждения, в связи с чем он обращался за медицинской помощью. Как мы полагаем, учитывая агрессивный характер потерпевшей, ее активность, выразившуюся в нанесении удара бутылкой по голове осужденного и удержании осколка бутылки в руках, а также стремительность посягательства, Пастушин В.В. имел все основания считать посягательство не только продолжившимся, но и резко усилившимся по степени опасности, так как потерпевшая удерживала в руках осколок, которым вполне возможно нанести смертельное ранение. Пастушин В.В., в свою очередь, применил против Перовой Н.В. отобранный у нее же осколок, что указывает на продолжение борьбы между посягающим и обороняющимся, а не подобранный, к примеру, с пола. Совокупность указанных данных не позволяет утверждать об очевидном прекращении посягательства.
Кроме того, в некоторых случаях вывод о прекращении посягательства правоприменитель делает даже вопреки доказанным им самим фактам. Например, указывается, что обороняющийся, получивший ножевое ранение в горло, видел прекращение посягательства, но выхватил из руки посягающего нож и нанес им один удар в живот последнему1, или признано, что потерпевший, угрожавший ножом, не представлял опасности для подсудимой, поскольку ей удалось оттолкнуть потерпевшего, от чего тот выронил нож, а подсудимая попыталась подобрать его, и при борьбе за нож потерпевший получил несколько ранений1.
Аналогичным образом суд посчитал необоснованным предположение обороняющегося о сохранении угрозы побоев, несмотря на то, что посягающий насильственно проник в гостиничный номер к обороняющемуся и отказывался удалиться2. С нашей точки зрения, сам факт наличия ножа в руках посягающего или факт противоправного насильственного проникновения и пребывания посягающего в помещении свидетельствует о намерении продолжить посягательство.
Заслуживает положительной оценки и сохранение оснований для акта необходимой обороны при очевидном для обороняющегося лица приостановлении посягательства с целью создания наиболее благоприятной обстановки для продолжения посягательства или по иным причинам. Интересно отметить, что указание на очевидность осознания обороняющимся факта приостановления посягательства сделано в абзаце 3 п. 8 Постановления от 27.09.2012 г. № 19 не случайно, так как в абзаце 2 п. 9 второго проекта Постановления 2012 г., посвященному вопросу наличности посягательства, оговорка об очевидности приостановления посягательства отсутствовала, что могло способствовать отказу в признании необходимой обороны, если обороняющийся правильно понимал факт приостановления посягательства.
Необходимая оборона жилища по уголовному праву США
В ч. 2.1 ст. 37 УК РФ дополнительно оговаривается, что превышение пределов необходимой обороны исключается при невозможности объективной оценки обороняющимся степени и характера опасности посягательства, вызванной неожиданностью нападения. Такая норма дозволяет причинять любой вред при отражении неожиданных насильственных посягательств, но на практике применяется весьма редко даже в тех случаях, когда установленные обстоятельства дела свидетельствуют о неожиданности нападения.
Например, приговором Нижнесалдинского городского суда Свердловской области от 22.12.2010 г. Помосова Н.С. осуждена по ч. 1 ст. 111 УК РФ. Потерпевший 3., приходящийся братом осужденной, опрокинул сковороду с картошкой, за что получил замечание со стороны Помосовой Н.С. На замечание он отреагировал неадекватно — начал наносить Помосовой Н.С. удары, схватил ее за волосы и стал стаскивать с дивана. Последняя взяла нож и один раз ударила потерпевшего в область грудной клетки1. Изложенные в приговоре обстоятельства, на наш взгляд, свидетельствуют о невозможности обороняющегося объективно оценить опасность и характер неожиданного насильственного посягательства.
Подобная ошибка, с нашей точки зрения, допущена и по делу несовершеннолетнего Хайдарова Ш.М. Суд установил, что Хайдаров Ш.М. находился около автобусной обстановки, когда к нему подбежал потерпевший и «беспричинно, из хулиганских побуждений, грубо нарушая общественный порядок, открыто проявляя пренебрежение к общественным и личным интересам граждан и противопоставляя последним свои собственные интересы, выражая явное неуважение к обществу и общепринятым моральным нормам», умышленно нанес Хайдарову Ш.М. «множественные целенаправленные удары руками и ногами по голове и телу». В результате нанесенных побоев осужденный, потеряв равновесие, упал на землю и, испугавшись за свою жизнь и здоровье, поднял нож, выпавший из кармана его куртки. Затем Хайдаров Ш.М. привстал на ноги и направил нож в сторону потерпевшего, но потерпевший продолжал наносить удары в лицо осужденному, вновь повалил Хайдарова Ш.М. на землю и не давал подняться, в результате чего осужденный воспринял посягательство со стороны потерпевшего как представляющее опасность для жизни и один раз ударил потерпевшего ножом в область живота, а также в область правой кисти и левого бедра. Суд пришел к вьшоду о превышении пределов необходимой обороны Хайдаровым Ш.М., так как «из обстоятельств произошедшего отсутствовала реальная угроза его жизни»1. Вместе с тем вопрос о неожиданности посягательства не получил какого-либо отражения в данном судебном акте.
Согласно п. 4 Постановления от 27.09.2012 г. № 19 для установления неожиданности нападения, вследствие чего обороняющийся не мог объективно определить характер и степень опасности посягательства, следует принимать во внимание время, место и способ посягательства, предшествующие посягательству события, а также эмоциональное состояние обороняющегося (страх, испуг, замешательство в момент нападения). В качестве примера Верховный Суд РФ приводит посягательство, совершенное в ночное время с проникновением в жилище. В п. 4 второго проекта Постановления 2012 г. среди факторов, подлежащих учету при определении неожиданности нападения, называлось и наличие у обороняющегося заболеваний, которые могли повлиять на объективность оценки опасности посягательства. Как полагаем, данный критерий нужно было сохранить в окончательном варианте текста постановления.
Логическое толкование нормы предполагает, что превышением пределов необходимой обороны будет считаться умышленное применение обороняющимся насилия, опасного для жизни посягающего лица, или угроза таким насилием в ответ на посягательство, совершаемое явно без насилия, опасного для жизни, угрозы им, или явно не опасное для жизни посягательство, за исключением неожиданных насильственных посягательств (нападений). Следовательно, в УК РФ пределы необходимой обороны определяются на основании соразмерности последствий обороны способу посягательства (физическое насилие или угроза им) в совокупности с его направленностью (против жизни) или неожиданностью, исключающей для обороняющегося объективную оценку степени и характера опасности такового, либо соразмерности отдельно взятому возможному последствию посягательства (причинение смерти). В то же время, статьи Особенной части УК РФ, криминализирующие превышение пределов необходимой обороны, предусматривают ответственность за причинение посягающему смерти или тяжкого вреда здоровью, что ограничивает понятие превышения пределов необходимой обороны конкретными последствиями, а не просто указанием на действия обороняющегося, и это логично, поскольку в ч. 1 ст. 37 УК РФ необходимая оборона определяется через причинение вреда посягающему.
Все остальные вредные для посягающего физические, имущественные и нематериальные последствия считаются соразмерными и не способны превышать пределов необходимой обороны. Но в практике встречаются случаи ошибочного осуждения за превышение пределов необходимой обороны, даже когда обороняющийся причинил вред менее тяжкий, чем предусмотрен ч. 1 ст. 108 и ч. 1 ст. 114 УК РФ.
Так, признавая доказанным, что осужденная причинила потерпевшей вред здоровью средней тяжести при превышении пределов необходимой обороны, суд ошибочно квалифицировал ее действия по ч. 1 ст. 112 УК РФ, в то время как ответственность за такие действия уголовным законом не предусмотрена, что повлекло отмену обвинительного приговора с прекращением уголовного дела в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления
