Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Финансовые преступления в системе преступлений в сфере экономической деятельности 12
1. Экономические преступления: понятие и признаки 12
2. Классификация преступлений в сфере экономической деятельности 25
3. Понятие финансовой преступности и преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов 33
Глава II. Дифференциация ответственности за преступления и иные правонарушения в сфере распределения финансовых ресурсов 48
1. Сущность уголовной ответственности 48
2. Понятие, место, пределы и средства дифференциации уголовной ответственности . 61
3. Межотраслевая дифференциация юридической ответственности за незаконные действия в сфере распределения финансовых ресурсов 73
4. Дифференциация ответственности за совершение преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов 88
Глава III. Законодательная техника при конструировании составов преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов 107
1. Юридическая техника в правотворческой и правоприменительной деятельности 107
2. Юридическая конструкция основного состава преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов 120
3. Конструирование квалифицированных составов преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов и примечаний к ним 139
Заключение 155
Список использованных источников 163
- Экономические преступления: понятие и признаки
- Классификация преступлений в сфере экономической деятельности
- Понятие, место, пределы и средства дифференциации уголовной ответственности
- Юридическая техника в правотворческой и правоприменительной деятельности
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Масштабные изменения в области экономического регулирования 80-90-х гг. не могли не найти свое отражение в положениях российского уголовного законодательства. Гл.22 Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г. (далее - УК) содержит достаточно большое количество норм, предусматривающих такие составы преступлений, которые ранее не были известны советскому уголовному праву. Переход общества к рыночным отношениям предопределил изменение понимания сущности экономического преступления: многие авторы признают профессиональную деятельность хозяйствующего субъекта неотъемлемым признаком экономического преступления, несмотря на отсутствие его официального определения. Именно в процессе ее осуществления причиняется вред охраняемым уголовным законом общественным отношениям.
Новейшие криминологические исследования указывают не просто на рост экономической преступности, а на возникновение «... уникальной криминологической ситуации, в которой доминирующее значение имеют теневая и криминальная экономики»1. Казалось бы, что в условиях повсеместного увеличения масштабов криминализации экономической деятельности, нормы-новеллы уголовного закона, которые охраняют соответствующие виды общественных отношений, «обречены» на практическое применение. Однако официальные статистические данные свидетельствуют об устойчивом спаде количества экономических преступлений . Официальные органы не склонны выделять преступления в сфере экономической деятельности из общей группы уголовно-наказуемых деяний, совершаемых в сфере экономики, и, соответственно, определять тенденции применения отдельных групп составов преступных посягательств, предусмотренных гл.22 УК.
Распределение финансовых ресурсов представляет собой один из наиболее значимых видов осуществления экономической деятельности, который включает в себя кредитование, финансовое оздоровление, ликвидацию (реорганизацию) несостоятельных хозяйствующих субъектов и налогообложение. Несмотря на высокую социальную значимость, применение норм УК, охраняющих общественные отношения в сфере распределения финансовых ресурсов, нельзя признать удовлетворительным. Удельный вес уголовных дел, возбужденных по составам данных преступлений, в общем объеме крайне невелик. Подавляющее большинство уголовных дел, которые возбуждаются в отношении лиц, совершивших преступления в сфере распределения финансовых ресурсов, прекращаются на стадии предварительного расследования по различным основаниям. Все это вызвано большими трудностями, возникающими при установлении точного соответствия фактов осуществления противозаконной деятельности с теми нормами УК, которые предусматривают ответственность за совершение преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов, трудностями отграничения преступления от административного деликта и (или) гражданско-правового нарушения. В тех случаях, когда лицо признается виновным в совершении того или иного финансового преступления, реальное наказание за его совершение суды, как правило, не назначают. Следовательно, вопросы дифференциации уголовной ответственности за совершение преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов и вопросы законодательной техники необходимо решать в ближайшее время, чтобы должным образом поставить под защиту уголовного закона соответствующие общественные отношения, права и законные интересы личности, общества и государства. Это является одновременно и актуальностью, и новизной диссертационного исследования.
Состояние научной разработки проблемы. В большинстве случаев наукой поднимались и рассматривались вопросы квалификации уголовно-наказуемых деяний, которые совершаются в сфере осуществления экономической деятельности в целом. Данной проблемой занимались такие видные ученые, как Б.В. Волженкин, Л.Д. Гаухман, А.Г. Корчагин, Л.Л. Кругликов, А.П. Кузнецов, И.И. Кучеров, Н.А. Лопашенко, СВ. Максимов, М.В. Талан и др.
Разрешением общетеоретических и уголовно-правовых вопросов дифференциации ответственности и законодательной техники занимались С.С. Алексеев, Е.В. Благов, А.В. Васильевский, Д.А. Керимов, В.М. Корельский, Л.Л. Кругликов, Т.А. Лесниевски-Костарева, М.Н. Марченко, В.Д. Перевалов, Ю.А. Тихомиров, А.Ф. Черданцев, А.П. Чугаев и др.
Среди новейших специальных исследований по проблемам реализации некоторых преступлений, совершаемых в сфере экономической деятельности, следует отметить работу Л.Л. Кругликова и О.Г. Соловьева , но на сегодняшний день УК дополнен рядом новых норм, практическая реализация которых требует специального рассмотрения. Среди иных работ, посвященных указанной проблеме, следует выделить диссертации П.А. Кобзева, СВ. Козлова и Р.В. Маркизова, в которых, к сожалению, отсутствует комплексный подход к феномену финансовой преступности, и вне внимания остались вопросы законодательной техники и дифференциации ответственности за совершение финансовых уголовно-наказуемых деяний.
Можно утверждать, что проблемы дифференциации ответственности и законодательной техники за совершение преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов не получили надлежащего освещения в теории уголовного права.
Цели и задачи исследования. Целью настоящего исследования является научная оценка норм о преступлениях, совершаемых в сфере распределения финансовых ресурсов, с точки зрения 1) оптимальности дифференциации уголовной ответственности; 2) применения правил законодательной техники при конструировании норм уголовного права. Кроме того, целью настоящей работы является разработка предложений по устранению выявленных недостатков. Для достижения указанных целей поставлены следующие задачи:
дать определение и охарактеризовать содержание финансовой преступности и преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов;
раскрыть сущность уголовной ответственности;
решить вопросы, касающиеся понятия, места, пределов и средств дифференциации уголовной ответственности, а также правил ее осуществления;
выявить средства дифференциации, используемые для разграничения преступлений и иных правонарушений в сфере распределения финансовых ресурсов;
дать оценку юридической конструкции составов преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов с точки зрения правил законодательной техники построения основного и квалифицированного состава;
• решить вопросы применения примечания к статьям, предусматривающим ответственность за совершение преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов;
изучить следственную и судебную практику;
сформулировать выводы и предложения по совершенствованию законодательства.
Объект и предмет исследования. Объектом данного исследования является дифференциация уголовной ответственности и законодательная техника конструирования основного и квалифицированного состава группы преступлений, описанных в гл.22 УК. В качестве его предмета выступают признаки составов преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов, их влияние на наказание, а также оценка обоснованности санкций за указанные деяния учеными-криминалистами и судебной практикой.
Эмпирическую базу исследования составляют данные о состоянии, структуре и динамике преступлений гл.22 УК, статистика совершения налоговых и иных экономических преступлений за 1992-2003 гг. в Российской Федерации и Костромской области, опубликованная судебная практика Пленума Верховного Суда РФ и его решений по конкретным делам, аналитические данные уголовно-правовой деятельности Управлений Федеральной службы налоговой полиции России по Костромской, Ростовской и Челябинской областям за 1992-2003 годы, а также следственная практика по расследованию преступлений, совершенных в сфере финансовой деятельности в 1999-2003 гг. При написании работы также использовался личный опыт профессиональной юридической деятельности.
Методологической основой исследования послужил диалектический метод, который является общенаучным методом познания. В работе использовались также частно-научные методы: исторический, сравнительно-правовой, формально-логический, системно-структурный, статистический и др.
Научная новизна работы. В науке отечественного уголовного права впервые предлагается выделение отдельной группы преступных посягательств, которые совершаются в сфере распределения финансовых ресурсов. Кроме того, осуществлена попытка исследования указанных преступлений с позиций оптимальности проведенной законодателем дифференциации уголовной ответственности и применения правил законодательной техники.
Свое конкретное выражение научная новизна находит в положениях, выносимых на защиту:
1. Финансовая преступность представляет собой совокупность корыстных посягательств на финансовую систему государства, причиняющих существенный вред личности, обществу и государству, запрещенных нормами УК РФ под угрозой наказания, которые носят умышленный, общественно опасный характер и совершаются в процессе формирования, распределения и использования денежных средств и экономических ресурсов.
2. Преступления в сфере распределения финансовых ресурсов — это предусмотренные статьями главы 22 УК РФ умышленные деяния, которые совершаются вменяемым лицом, достигшим 16-летнего возраста, и посягают на регламентируемые нормами права общественные отношения, складывающиеся между государством, государственными и муниципальными образованиями, а также физическими и юридическими лицами в процессе распределения денежных средств и имущественных фондов.
3. Каждому составу преступления в сфере распределения финансовых ресурсов, как правило, должен соответствовать состав административного проступка, схожего по объективной стороне. Формулировки описания деяния в диспозициях норм УК, устанавливающих ответственность за совершение преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов, должны находить зеркальное отражение в смежных нормах административного и налогового законодательства за исключением признаков крупный размер и крупный ущерб.
4. Наибольший размер самого строгого вида наказания, назначаемого за совершение административного проступка в сфере распределения финансовых ресурсов, должен быть меньше минимального размера самого мягкого наказания, назначаемого за совершение аналогичного деяния в указанной сфере, но которое при наличии юридически значимых признаков (крупный размер или крупный ущерб) признается преступным.
5. «Скачкообразный» переход от преступления небольшой тяжести к тяжкому преступлению в рамках частей одной статьи УК (ч.1 и ч.2 ст. 199, 1991) недопустим. Квалифицированный состав преступления должен либо относиться к той же категории преступления, что и основной состав, либо отличаться от него не более чем на один порядок, к примеру: основной состав - преступление небольшой тяжести; квалифицированный состав — преступление средней тяжести; особо квалифицированный состав — тяжкое преступление.
6. С учетом особенностей конкретного уголовно-наказуемого посягательства необходимо использовать в составах преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов при осуществлении дифференциации уголовной ответственности следующие сочетания (связки, блоки) признаков: «крупный размер — особо крупный размер», «крупный ущерб — особо крупный ущерб», «группа лиц по предварительному сговору - организованная группа».
7. Ст. 197 следует исключить из УК, поскольку решение вопроса о несостоятельности хозяйствующего субъекта находится в исключительной компетенции арбитражного суда. Само по себе объявление хозяйствующим субъектом о своей неплатежеспособности и даже последующее обращение в арбитражный суд с целью признания собственной несостоятельности, не является основанием ни для отказа от возникших ранее долговых обязательств, ни для отсрочки или рассрочки погашения кредиторской задолженности.
8. Диспозиция бланкетной нормы (основной состав), которая предусматривает ответственность за совершение преступления в сфере распределения финансовых ресурсов, обязательно должна содержать следующие элементы:
1). Правонарушение, то есть деяние, запрещенное нормами административного, налогового или иных отраслей российского права;
2). Количественные строго определенные характеристики преступной деятельности (крупный размер) или последствий, которые признаются преступными (крупный ущерб);
3). Признаки специального субъекта преступления;
4). Умысел, направленный на совершение уголовно-наказуемого посягательства.
9. Нецелесообразным является привлечение к уголовной ответственности кредитора, принявшего удовлетворение имущественных требований от несостоятельного должника в нарушение установленной очередности удовлетворения долговых обязательств и в ущерб другим кредиторам. Общественная опасность данного деяния является весьма невысокой по сравнению с нарушением хозяйствующим субъектом-банкротом очередности погашения задолженности, которое влечет причинение крупного ущерба другим кредиторам.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Результаты настоящего исследования имеют значение для дальнейшей теоретической разработки дифференциации уголовной ответственности и законодательной техники применительно к группе преступлений в сфере распределения финансовых ресурсов. Материалы исследования могут быть использованы в учебном процессе. Практическая значимость исследования состоит в том, что сформулированные в нем предложения могут быть учтены при совершенствовании уголовного законодательства как в части ответственности за посягательства в сфере экономической деятельности, так и в сфере распределения финансовых ресурсов.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в 12 авторских публикациях общим объемом около пяти печатных листов. Выводы и рекомендации, высказанные автором в работе, докладывались и обсуждались на международных научных конференциях (Украина, г. Хмельницкий, 28-29 апреля 2002 г.), Карагандинский институт актуального образования «Болашак» (Казахстан, г. Караганда, 16-17 мая 2002 г., 15-16 октября 2003 г.), а также на Общероссийской конференции РАКШ (г. Москва, 18-19 декабря 2001 г.) и на научной студенческой и аспирантской конференции юридического факультета ЯрГУ им. П.Г. Демидова (Ярославль, 26 марта 2001 г.)- Материалы исследования используются в ходе учебного процесса при преподавании дисциплины «Уголовное право» на юридическом факультете Вологодского института права и экономики Минюста России.
Структура работы определяется целями и задачами исследования и включает в себя введение, три главы, объединяющие десять параграфов, заключение и список использованных источников.
Экономические преступления: понятие и признаки
С принятием УК в науке уголовного права особенно широко стал использоваться термин «экономические преступления». Тем не менее, он не имеет ни официального определения, ни четко сформулированного понятия, выработанного и применяемого в уголовно-правовой литературе. Это, безусловно, негативно сказывается на возможности совершенствования действующего законодательства и упорядочения правоприменительной практики в области борьбы с данным видом преступных деяний. Между тем, дать точное и всеобъемлющее определение экономическим преступлениям крайне сложно. Это обусловлено рядом причин, основными из которых являются следующие: во-первых, признание того или иного вида деяния экономическим преступлением во многом зависит от общественно-политического строя и доминирующей идеологии в соответствующем государстве. Например, Уголовный кодекс РСФСР 1960 года за весь период своего действия содержал 36 составов преступлений (статей) в рамках шестой главы «Хозяйственные преступления», из которых к 1996 году 8 были декриминализированы4. УК на момент вступления в силу 1 января 1997 года содержал в главе 22 «Преступления в сфере экономической деятельности» 32 статьи и 37 основных составов5, в то время как Уголовному кодексу РСФСР 1960 года (с последующими изменениями и дополнениями) были известны лишь пятнадцать аналогичных составов преступлений. Во-вторых, существенное значение имеет социально-криминологический фактор при определении преступности и наказуемости поведения хозяйствующего субъекта. В некоторых западноевропейских странах и США налоговые преступления приравнены к преступлениям против собственности и (или) преступлениям против порядка управления6. В то же время подавляющее большинство граждан России, принадлежащее к различным социальным слоям общества, относятся к преступлениям в сфере экономической деятельности равнодушно, а в ряде случаев — положительно7. Таким образом, нашим обществом еще не осознана в полной мере та опасность, которая содержится в уголовно-наказуемом экономическом посягательстве. Следствием этого являются, с одной стороны, колоссальные темпы роста рассматриваемой категории преступлений, сверхприбыли в теневой экономике , а с другой — недостаточная теоретическая (уголовно-правовая и криминологическая) изученность особенностей национальной экономической преступности в условиях становления рыночных отношений, а также - почти полное отсутствие практического применения норм-новелл главы 22 УК, которые ранее не были известны российскому (советскому) законодательству9. В-третьих, налицо многогранный и динамично-изменчивый характер экономических преступлений по сравнению с традиционными (общеуголовными) преступлениями. Это не позволяет четко определить границы рассматриваемого понятия в уголовно-правовом смысле1 . В-четвертых, провоцирует неопределенность в формировании рассматриваемого понятия большое количество национальных особенностей экономических преступлений, закрепленных в нормативных актах различных государств11, и т.д.
В русском и российском уголовном праве вопрос об общественной опасности и противоправности рассматриваемых посягательств в различные периоды времени решался неоднозначно. До начала XX века экономические преступления отождествлялись исключительно с имущественными преступлениями12. В преддверии отмены крепостного права и перехода России к капиталистическим (рыночным) отношениям было принято Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года. Но экономические преступления — в то время совершаемые против государственной и частной собственности — еще не рассматривались законодателем как самостоятельная, обособленная категория преступлений и распределялись по различным разделам Уложения13. В Уголовном уложении 1903 года, по сравнению с Уложением 1845 года, уже более четко разграничиваются преступления имущественные, посягающие на отношения частной собственности, и преступления общественные, посягающие на отношения по владению, пользованию и распоряжению объектами государственной собственности14. Вообще, в Уложении 1903 года уголовно-правовые нормы об экономических преступлениях содержались в девяти главах, при этом его разработчиками признавалось, что в некоторых главах имущественных преступлений им не удалось до конца реализовать принцип разделения по объекту15. Что касается советского Уголовного кодекса 1922 года, то в нем экономическими признавались государственные преступления, направленные против порядка управления (ч.2 гл.1) и хозяйственные преступления (гл.4)16.
В 20-е же годы XX века было высказано мнение о необходимости охвата термином «Экономические преступления» таких групп деяний, как «посягающие на социалистические и госкапиталистические хозяйственные отношения» и как таковые «имущественные преступления»17. В сороковые годы Д.Н. Розенберг подверг резкой критике термин «имущественные преступления» и предложил различать отношения собственности, как объект преступлений против собственности, и имущество, как предмет этих преступлений18. Это мнение, хотя и подвергалось критике19, но на сегодняшний день остается общепризнанным .
Учитывая указанные теоретические достижения ученых-правоведов, законодатель включил в УК в раздел VIII «Преступления в сфере экономики» и преступления против собственности (глава 21), и преступления в сфере экономической деятельности (глава 22). Кроме этого, в указанный раздел включена глава 23, нормы которой предусматривают ответственность за деяния, направленные против интересов службы в коммерческих и иных организациях. В итоге экономическим преступлением, согласно действующему уголовному закону, является любое преступление, направленное на получение дохода либо выгоды имущественного характера (в результате неисполнения возложенных обязательств) за счет собственника, хозяйствующего субъекта или иного управомоченного лица, в том числе и государства .
Классификация преступлений в сфере экономической деятельности
Изучение каких-либо явлений, процессов, категорий строится в первую очередь на принципе системности, который отражает стабильность и устойчивость связей между элементами изучаемого объекта, а также те индивидуальные особенности, которые отличают его от иных объектов действительности. Система как таковая имеет несколько значений, в том числе под ней понимается внутренне организованная целостность, в которой все элементы настолько тесно связаны друг с другом, что выступают по отношению к окружающим условиям и другим системам как нечто единое45. Основным принципом системного исследования является принцип целостности, который раскрывается через системообразующие связи или структуру. В свою очередь структура системы характеризуется и по горизонтали, в случае изучения однотипных элементов системы, и по вертикали, что предполагает выделение различных уровней системы и наличие иерархии этих уровней46. Системный подход к праву предполагает принципиальную множественность концептуальных моделей правовой реальности в силу ее сложности и неохватности какой-либо одной из частных доктрин47.
Относительно системы преступлений в сфере экономической деятельности в литературе высказываются самые разнообразные мнения. Предложенные в литературе классификации преступлений в сфере экономической деятельности (гл.22 УК) можно условно разделить на классификации: 1) в основу которых положен видовой (групповой) объект преступного посягательства ; 2) осуществленные в зависимости от субъекта преступления и общественных отношений, на которые направлено преступное посягательство; 3) строящиеся по иным основаниям.
К примеру, Н.А. Лопашенко под объектом преступлений в сфере экономической деятельности понимает отношения, отвечающие конкретным принципам осуществления экономической деятельности, в связи с чем ею выделены следующие группы преступлений: 1. Посягательства на общественные отношения, основанные на принципе свободы экономической деятельности; 2. Посягательства на общественные отношения, основанные на принципе осуществления экономической деятельности на законных основаниях; 3. Посягательства на общественные отношения, основанные на принципе добросовестной конкуренции субъектов экономической деятельности; 4. Посягательства на общественные отношения, основанные на принципе добропорядочности субъектов экономической деятельности; 5. Посягательства на общественные отношения, основанные на принципе заведомо криминальных форм поведения в экономической деятельности4 .
Достаточно четкие и упорядоченные классификации, в основу которых положен объект преступного посягательства на общественные отношения в сфере экономической деятельности, предложены Б.В. Волженкиным, Л.Л. Кругликовым и М.В. Талан. Так, Б.В. Волженкин, определяя видовой объект рассматриваемых преступлений как охраняемую государством систему общественных отношений, складывающихся в сфере экономической деятельности в обществе, предлагает следующую, на наш взгляд достаточно выверенную и обоснованную, систему преступлений в сфере экономической деятельности «... против порядка осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности»: 1. Должностных лиц, нарушающие установленные Конституцией и Федеральными законами гарантии осуществления экономической, в том числе предпринимательской деятельности, права и свободы ее участников; 2. Нарушающие общие принципы установленного порядка осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности; 3. Против интересов кредиторов; 4. Связанные с проявлением монополизма и недобросовестной конкуренции; 5. Нарушающие установленный порядок обращения денег и ценных бумаг; 6.
Против установленного порядка внешнеэкономической деятельности; 7. Против установленного порядка обращения валютных ценностей; 8. Против установленного порядка уплаты налогов и страховых взносов в государственные внебюджетные фонды; 9. Против прав и интересов потребителей5 .
Классификация, предложенная Л.Л. Кругликовым, включает группы посягательств в сфере экономической деятельности, направленные против 1) установленного порядка осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности; 2) интересов кредитора; 3) свободы товарного рынка; 4) установленного порядка обращения денег, ценных бумаг и валютных ценностей; 5) установленного порядка осуществления внешнеэкономической деятельности: таможенные преступления; 6) установленного порядка уплаты налогов и страховых взносов: налоговые преступления; 7) прав потребителей51.
Особенно оригинальная многоступенчатая система преступлений главы 22 Кодекса предложена М.В. Талан, которая определяет видовой объект указанной главы как «... общественные отношения, обеспечивающие развитие и становление рыночной экономики, добросовестной конкуренции и свободного рынка, реализацию прав граждан на осуществление предпринимательской и иной экономической деятельности»52.
Понятие, место, пределы и средства дифференциации уголовной ответственности
Дифференциация уголовной ответственности, бесспорно, является одним из важнейших направлений в области уголовно-правовой политики России в целом. Это обусловлено стремлением законодателя к максимальной реализации принципа справедливости при установлении наказания либо иных мер уголовно-правового принуждения лицу, совершившему преступление. В идеале указанные правовые последствия должны полностью соответствовать характеру и степени общественной опасности деяния, а также обстоятельствам его совершения и личности виновного. В свою очередь дифференциация уголовной ответственности является одним из немногих правовых инструментов, с помощью которого достигается сбалансированное соотношение характера и степени общественной опасности совершенного преступления и избираемого за его совершение наказания для лица, нарушившего предписание уголовного закона129.
Сомневаться в значимости дифференциации уголовной ответственности достаточно трудно: в соответствии с Концепцией уголовного законодательства 1992 года, она признана в качестве одного из приоритетных направлений уголовной политики130; в пояснительной записке к проекту УК одной из основных его задач также названо обеспечение строгой дифференциации уголовной ответственности13 . В науке уголовного права проблемы дифференциации уголовной ответственности обсуждаются достаточно широко. Но, несмотря на это, по сей день не существует единой концепции по вопросам дифференциации уголовной ответственности: в многочисленных научных трудах, посвященных этой проблеме, не выработан единый подход по вопросам понятия и сущности дифференциации уголовной ответственности, а также - ее структурных элементов132. В этой связи Л.Л. Кругликов справедливо замечает: «... до настоящего времени не достигнуто единства среди учёных и практических работников по исходным моментам: что понимать под дифференциацией ответственности, каковы её виды, основания, цели и т.д.»133
На фоне признания высокой степени значимости дифференциации уголовной ответственности, мнения ученых-правоведов расходятся при определении содержания данной категории. Так, в науке уголовного права дифференциация уголовной ответственности рассматривается в качестве: 1. Генерального направления уголовной политики134; 2. Принципа (целей и задач) уголовно-правовой политики ; 3. Результата законодательной деятельности136.
Учитывая многогранность термина «дифференциация уголовной ответственности», мы присоединяемся к высказанному мнению о ее рассмотрении в качестве генерального направления уголовной политики, что, на наш взгляд, включает в себя приведенные более узкие определения: принцип уголовно-правовой политики и результат законодательной деятельности.
В самом общем смысле слова дифференциация (лат. differentia различие) представляет собой разделение, расчленение целого на составные части, элементы и т.п.137 Отсюда, в самых общих чертах дифференциацией можно признать разделение форм и видов уголовной ответственности в зависимости от характера и степени общественной опасности преступления . Таким образом, представление об уголовно-правовой ответственности существенным образом влияет и на раскрытие сущности ее дифференциации.
К примеру, М.Н. Каплин, отождествляя уголовную ответственность с уголовным наказанием и иными мерами уголовно-правового воздействия, определяет дифференциацию уголовной ответственности как установление в уголовном законе разных пределов наказуемости в зависимости от различий в характере и степени общественной опасности преступлений и лиц, их совершивших . Рассматривая уголовную ответственность в качестве обязанности претерпеть негативные последствия совершенного преступления, П.В. Коробов считает, что дифференциация уголовной ответственности - это предусмотренное в федеральных законах деление обязанности лица, совершившего преступление, подвергнуться осуждению, наказанию и судимости, основанное на учете степени и характера общественной опасности преступления и степени общественной опасности личности преступника140. Полагая, что уголовная ответственность представляет собой осуждение, порицание лица в обвинительном приговоре от имени государства за совершённое преступление с назначением наказания либо без такового, О.Г. Соловьев делает вывод о том, что дифференциация уголовной ответственности заключается в различении, разграничении, разделении в уголовном законе ответственности, предусматривающей применение к виновному (курсив — О. С.) лицу различных видов и размеров наказания (или освобождение от него) либо иных мер уголовно-правового воздействия, в зависимости от типовой степени и характера общественной опасности преступления и типовой степени общественной опасности личности преступника141.
В первом параграфе настоящей главы мы не случайно заострили внимание на двояком понимании уголовной ответственности — как законодательной и как правоприменительной категории. Это связано с тем, что правоприменительная уголовная ответственность дифференцироваться каким-либо образом не может. Правоприменитель компетентен либо определить конкретный вид и размер уголовной ответственности лицу, совершившему преступление, либо в предусмотренном законом порядке констатировать факт отсутствия оснований для ее применения. Это означает, что дифференциация может иметь место только в отношении законодательной уголовной ответственности и осуществляться только законодателем.
Юридическая техника в правотворческой и правоприменительной деятельности
Как отмечалось в предыдущей главе, с помощью осуществляемой законодателем дифференциации уголовной ответственности определяется характер и степень общественной опасности того или иного преступления, что позволяет устанавливать определенные виды и возможные пределы (размеры) наказания. Но осуществление качественной дифференциации уголовной ответственности не гарантирует эффективного процесса реализации уголовно-правового принципа справедливости как в правотворческой, так и в правоприменительной деятельности. Проблема «мертвого состава преступления» не исчерпывается ошибками законодателя, допущенными при дифференциации уголовной ответственности. Форма закона (в данном случае - юридическая конструкция состава преступления) играет весьма важную роль при решении вопроса о его реализации на практике. Низкое качество нормативного материала, игнорирование правил юридической техники, которые формировались со времен создания древнейших памятников права, неизбежно влечет за собой и постоянное издание нормативных предписаний, изменяющих действующее законодательство, и произвол в процессе правоприменения, вызванный возможностью двусмысленного толкования содержания нормы права211.
История юридической техники берет свое начало с проведения в Древнем Риме обобщения и систематизации всего существовавшего на тот период времени нормативного материала, что получило название кодификация Юстиниана212. Важность формы закона подчеркивалась еще идеологами Великой французской буржуазной революции. Так, Шарль Монтескье в своих работах сформулировал ряд положений, которые на сегодняшний день в теории права являются общепризнанными правилами юридической техники: ясность и доступность языка закона, точность и определенность законодательных терминов и формулировок, лаконичность и конкретность правовых предписаний и проч.213
В современной теории права вопрос о понятии юридической техники не имеет однозначного и бесспорного решения: подавляющее большинство авторов рассматривают юридическую технику в плоскости правотворчества -законотворческой, нормотворческой деятельности214; согласно иной точке зрения рассматриваемая категория включает в себя как правотворчество, так и правоприменение215. В этой связи в юридической литературе обращается внимание на необходимость «более точно и определённо «очертить» пространство юридической техники»216.
В настоящей работе мы не будем подробно останавливаться на анализе приведенных суждений, отметив, что разделяем точку зрения, в соответствии с которой правотворчество представляет собой деятельность правомочных субъектов, осуществляющих процесс правообразования, в результате которого приобретают юридическую силу и вступают в действие законные и подзаконные нормативные акты. Первоначальным этапом правотворчества является обнаружение потребности общества в правовой регламентации (установление, изменение, прекращение) определенного отношения. На этой стадии происходит обнаружение пробела в праве, в устранении (восполнении) которого возникла общественная потребность, или выявление обстоятельств, обуславливающих трудности в применении уже существующей нормы права. Безусловно, на данном этапе правотворчества существенное значение имеют и результаты правоприменительной деятельности, обнаруживающие и пробелы, и дефекты действующего права. Конечный этап правотворчества - вступление в силу законного или подзаконного нормативного акта, который устраняет пробел в праве, либо изменяет и (или) дополняет действующий нормативный акт. Круг субъектов, осуществляющих правотворчество, достаточно разнообразен: народ, государственные органы власти и управления, органы местного самоуправления, общественные организации, трудовые коллективы и должностные лица, не имеющие статус органов государственной власти и управления.
Являясь составной частью правотворчества, законотворческая деятельность включает в себя только процесс подготовки и принятия нормативно-правовых актов высшей юридической силы . Таким образом, мы считаем справедливым утверждение о том, что законотворчество заключается только в создании законных и подзаконных нормативных актов . Представляется, что и тождественное понятие законодательная деятельность возможно соотносить только с процессом принятия указанных нормативных актов высшими органами государственной власти или непосредственно народом в ходе референдума.
Сложности в определении понятия юридическая техника вызваны, как нам представляется, в различном понимании сущности правотворческой и законотворческой деятельности. Ряд ученых считают, что юридическая техника используется во всех сферах права и применяется на всех уровнях правотворческой деятельности. Другие ученые высказываются о необходимости рассмотрения изучаемого явления в рамках правотворческого процесса и применения только в пределах осуществления законодательной деятельности.
О. Г. Соловьев, изучая данное явление, отметил, что термины «право» и «техника» многозначны и многоаспектны, что приводит к различному пониманию сущности понятия «юридическая техника» . Он же, проанализировав подходы к изучению юридической техники учеными государств, принадлежащих к различным правовым системам, обратил внимание на то, что в странах англо-американского права широкое распространение получило понятие «законодательная техника», которое встречается в каждой стадии законотворческого процесса — от законодательной инициативы до опубликования принятого и утверждённого закона. Как таковое понятие юридической техники юрист англоамериканской школы права не использует, так как наличие последней уже предполагается на уровне определения законодательной техники. Ученые стран романо-германского права более дифференцированно подходят к понятию юридической техники, отграничивая его от понятия «законодательная техника».
