Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Понятие грабежа по российскому законодательству: исторические корни и эволюция 14
1.1 . Исторические корни грабежа 15
1.2. Эволюция понятия грабежа в российском законодательстве досоветского периода 20
1.3. Грабеж в системе преступлений по советскому уголовному праву 37
Глава II. Дифференциация ответственности и индивидуализация наказания за грабеж по действующему российскому уголовному законодательству. Вопросы квалификации грабежа (проблемы теории и практики) 46
2.1 . Дифференциация ответственности за грабеж 46
2.2.Дискуссионные вопросы квалификации грабежа 72
2.3. Индивидуализация уголовного наказания за грабеж 86
Глава III. Ответственность за грабеж по уголовному законодательству зарубежных стран 118
3.1 . Ответственность за грабеж по зарубежному законодательству краткий исторический очерк 118
3.2. Дифференциация ответственности за грабеж по уголовному законодательству стран ближнего зарубежья 125
3.3.Уголовная ответственность за грабеж по уголовному законодательству стран дальнего зарубежья (Болгарии, Голландии, Дании, Испании, Польши, ФРГ, Швеции, Японии) 139
Заключение 155
Приложения 162
Библиографический список
- Исторические корни грабежа
- Эволюция понятия грабежа в российском законодательстве досоветского периода
- Дифференциация ответственности за грабеж
- Ответственность за грабеж по зарубежному законодательству краткий исторический очерк
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования и степень разработанности проблемы.
Собственность — одно из важнейших благ, защита которого входит в число первоочередных задач уголовного закона. По меткому выражению И.П. Пнина, философа и правоведа, «...где нет собственности, там круг общественных отношений едва движется»1.
Современная криминогенная обстановка свидетельствует о серьезной проблеме в сфере данных общественных отношений. Преступления против собственности - самые распространенные в России. Так было и при социализме, так продолжает оставаться и в период господства рыночной экономики. В частности, в 1989 г. разбои, грабежи, кражи и другие хищения достигли двух третей общего количества преступлений, а их темпы роста превысили 60 - 75%2.
По данным МВД РФ, в 2005 г. в России зарегистрировано 3 554,7 тыс. преступлений. Из них более половины (55,7%) составили хищения чужого имущества (совершенные путем грабежа - 344,4 тыс. (+37,0 %) преступлений). В 2006 году вновь наблюдался рост преступности, хотя темпы его прироста существенно снизились: всего по России было зарегистрировано 3855,4 тыс. преступлений (+8,5 %). Более половины (54,3 %) всех преступлений также приходилось на хищения чужого имущества (грабежей совершено 357,3 тыс. (+3,7 %))3.
В 2007 году отмечено сокращение числа зарегистрированных преступлений (однако нельзя сбрасывать со счетов высокий уровень латентной
Цит. по: Ошерович Б.С. Очерки по истории русской уголовно-правовой мысли (вторая половина XVIII века- первая четверть XIX века). М, 1946. С.228.
2 См.: Преступность и правонарушения в СССР: Статистический сборник. 1989.М.,
1990. С. 64.
3 См.: Краткий анализ состояния преступности. 2005, 2006 // http: . mvd. ru
4 преступности), оно составило 3 582 541 (-7,1%), из них грабежей - 295 071 преступление (-17,4 %)4.
Данная закономерность находит проявление и в отдельно взятых регионах страны. Например, на территории Саратовской области в 2005 году было зарегистрировано 53 939 преступлений, из них — 4 848 грабежей, в 2006 году общее количество преступлений составило 56 276, в том числе - 5 109 грабежей, в 2007 году аналогичные показатели были следующие: 49 132 и 3 916 (сведения Информационного центра ГУВД Саратовской области).
Государственная политика в сфере борьбы с корыстными посягательствами не только не отличается стабильностью, но и весьма противоречива. Об этом, в частности, свидетельствует достаточно частое изменение на законодательном уровне понятий мелкого, влекущего административную ответственность, и уголовно наказуемого хищений. Данное явление сопровождается то процессом декриминализации широкого круга деяний, то, наоборот, их криминализации. Это подтверждают Федеральные законы от 31 октября 2002 г. №133-Ф3 «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» и от 22 июня 2007 г. №116-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в части изменения способа выражения денежного взыскания, налагаемого за административное правонарушение». Таким образом, корыстная преступность то искусственно сокращается (в частности, за счет хищений), то также искусственно преумножается. В свете последних законодательных новелл следует ожидать значительного роста уголовно наказуемых хищений.
Одно из основных направлений современной уголовно-правовой политики - углубление дифференцированного подхода к ответственности лиц, совершивших преступления, ибо, как показала история, ужесточение уголовного наказания, равно как и излишняя либерализация, не приносят
4 См.: Общие сведения о состоянии преступности. 2007 // http: //www. mvd. ru
5
ожидаемых результатов - реального снижения уровня корыстной преступности.
В то же время многие санкции, в частности за грабеж, до сих пор продолжают
оставаться безальтернативными, а следовательно, не имеют промежуточного
звена, позволяющего дифференцировать ответственность и
индивидуализировать уголовное наказание.
Вместе с тем в 2000 - 2006 гг. на уровне правоприменения крен сделан в сторону смягчения ответственности. Об этом свидетельствует высокий процент условного осуждения в системе мер уголовно-правового воздействия на лиц, совершивших преступления (например, в 2006 г. удельный вес условного осуждения в системе мер уголовно-правового воздействия, назначенных судами Саратовской области лицам, признанным виновными в грабеже, составил 55,8%).
Научное исследование проблемы дифференциации ответственности и индивидуализации наказания за грабеж обусловлено также систематическим реформированием уголовного законодательства об ответственности за преступления против собственности и вместе с тем недостаточным вниманием законотворческих органов к нормам об ответственности' за грабеж, о чем свидетельствуют вышеназванные нормативно-правовые акты, а также Федеральные законы от 8 декабря 2003 г. №162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный Кодекс Российской Федерации» и 30 декабря 2006 г. №283-Ф3 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».
Важно отметить и то, что вопросы квалификации грабежа как в теории, так и в практике решаются неоднозначно и требуют разъяснений посредством официального толкования.
Проблемы квалификации грабежа, дифференциации ответственности и индивидуализации наказания за данные преступления рассматривались в рамках общих проблем ответственности и ее дифференциации за преступления против собственности в целом, квалификации корыстных преступлений против собственности, хищений, криминологической и правовой обоснованности
составов ненасильственных преступлений против собственности, ответственности за имущественные хищения, сопряженные с насилием, в научных трудах таких авторов, как: А.Г. Безверхое, А.И. Бойцов, В.В. Векленко, Г.В. Верина, В.А. Владимиров, Б.В. Волженкин, Л.Д. Гаухман, С.А. Елисеев, В.В. Ераксин, А.А. Жижиленко, А.Н. Игнатов, СМ. Кочои, Г.А. Кригер, Г.Л. Кригер, А.Н. Круглевский, Н.А. Лопашенко, В.В. Мальцев, СВ. Максимов, А.А. Пинаев, В.И. Плохова, А.П. Севрюков, СИ. Сирота, Д. Тальберг, И.С Тишкевич, И.Я. Фойницкий, А.В. Шульга, В.И. Ярмолик и др.
Ученые внесли большой вклад в разработку проблемы уголовной ответственности за грабеж. Многие их рекомендации были учтены в ходе подготовки и дальнейшего совершенствования Уголовного кодекса Российской Федерации.
Однако последнее монографическое исследование, посвященное комплексным проблемам ответственности за грабеж, было осуществлено В.А. Владимировым и В.И. Холостовым в 1976 году. Более чем за.30 лет произошли серьезные изменения как в преступной среде, так и в реакции государства на данную разновидность преступлений.
Автономное монографическое исследование проблем дифференциации ответственности и индивидуализации уголовного наказания за грабеж не проводилось в отечественной уголовно-правовой теории.
Сказанное свидетельствует о том, что монографическое изучение проблем квалификации грабежей, дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации уголовного наказания за данные преступления требует пристального внимания и подтверждает актуальность темы диссертационного исследования.
Цель диссертационного исследования состоит в монографическом изучении феномена дифференциации ответственности и индивидуализации наказания за грабеж в российском уголовном законодательстве с точки зрения истории и современности.
7 Достижение указанной цели обеспечивается постановкой и решением следующих задач:
- выявить исторические корни и проследить эволюцию понятия грабежа в
российском законодательстве;
исследовать современное состояние проблемы дифференциации ответственности и индивидуализации наказания за грабеж в российском уголовном законодательстве, теории и практике;
изучить правоприменительную практику квалификации грабежа с целью выявления типичных ошибок и разработки рекомендаций по их устранению;
- изучить международно-правовой опыт борьбы с открытым завладением
чужого имущества;
- определить пути дальнейшей дифференциации ответственности и
индивидуализации наказания за грабеж;
- выработать предложения по совершенствованию российского
законодательства об ответственности за грабеж.
Объект исследования — уголовно-правовые отношения, возникающие в связи с совершением грабежей, и дифференциация уголовной ответственности и индивидуализация уголовного наказания за данные преступления.
В качестве предмета диссертационного исследования выступают исторические корни и особенности развития феномена дифференциации ответственности и индивидуализации наказания за грабеж в отечественном законодательстве, современное состояние данной проблемы в российском и зарубежном законодательстве, возможные пути ее решения, отдельные проблемные аспекты квалификации грабежа.
Предметом исследования также явились нормативно-правовые акты досоветского, советского и постсоветского периодов развития Российского государства, нормативно-правовые акты ряда зарубежных государств, научные концепции, судебная практика, данные официальной статистики Верховного Суда РФ, Министерства внутренних дел РФ, Главного управления внутренних
8 дел Саратовской области, Управлений федеральной службы исполнения наказаний по Саратовской области и Республике Мордовия, результаты экспертных опросов ученых-юристов и практических работников (судей и следователей).
Методологической основой диссертационного исследования служит система философских воззрений, в том числе диалектический метод познания, обеспечивающих научный подход к изучению различных явлений и процессов общественной жизни как познаваемых и находящихся в постоянном развитии.
Автором применялись также историко-правовой, формально-догматический, системно-структурный, сравнительно-правовой, логико-семантический, грамматический, конкретно-социологический, аналитический, статистический и другие методы научного исследования.
Теоретической основой диссертации являются труды отечественных и зарубежных ученых в области философии, истории, уголовного права, уголовно-исполнительного права и криминологии, гражданского права, среди них: А.И. Алексеев, Л. Асталош, К.И. Батыр, Ю. Бардах, А.Г. Безверхов, А.И. Бойцов, Ю.И. Бытко, В.В. Векленко, Г.В. Верина, Л.Е. Владимиров, В.А. Владимиров, Б.В. Волженкин, P.P. Галиакбаров, Л.Д. Гаухман, Г.В.Ф. Гегель, Д.А. Дриль, С.А. Елисеев, А.А. Жижиленко, М.П. Журавлев, А.Н. Игнатов, В.О. Ключевский, СМ. Кочои, Г.А. Кригер, Г.Л. Кригер, А.Н. Круглевский, Л.Л. Кругликов, В.Н. Кудрявцев, Е.И. Кычанов, А. Лохвицкий, В.В. Мальцев, СВ. Максимов, В.П. Малков, Н.А. Неклюдов, М. Пиетрчак, А.А. Пинаев, В.И. Плохова, СВ. Познышев, П.П. Пусторослев, М.С Рыбак, А.П. Севрюков, СИ. Сирота, Е.А. Суханов, А.Я. Сухарев, Д. Тальберг, И.С Тишкевич, И.Я. Фойницкий, В.И. Холостое, А. Чизмадиа, Р.Д. Шарапов и др.
Нормативно-правовую основу работы составляют международно-правовые акты, Конституция Российской Федерации, действующее российское и зарубежное уголовное законодательство.
Эмпирическую базу исследования составили данные, полученные в результате изучения 637 копий обвинительных приговоров судов (архивный
9 материал Управлений федеральных служб исполнения наказаний по Саратовской области и Республике Мордовия; 2005 - 2006 гг.), данные официальной статистики Верховного Суда Российской Федерации, Управления судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации в Саратовской области (2000, 2005, 2006 гг.), Министерства внутренних дел Российской Федерации, Главного управления внутренних дел Саратовской области (2000, 2005, 2006 гг.), а также результаты экспертных опросов ученых-юристов (79 респондентов) и практических работников (судей и следователей - 83 респондента).
Научная обоснованность и достоверность результатов исследования определяются широким кругом нормативных и научных источников, достаточно богатой эмпирической базой и результатами социологических исследований, в своей совокупности обусловивших концепцию диссертации. Все это свидетельствует о репрезентативности изученного материала и позволяет считать сделанные на данной основе выводы научно достоверными.
Научная новизна диссертационного исследования выражается в том, что оно является одним из первых в отечественной уголовно-правовой науке комплексным монографическим исследованием проблем дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации уголовного наказания за грабеж, подготовленным на базе памятников права, действующего российского уголовного законодательства (с учетом всех последних новелл, а именно: Федеральных законов от 8 декабря 2003 г. №153-Ф3 «О внесении изменений и дополнений в Уголовный Кодекс Российской Федерации», от 30 декабря 2006 г. №283-Ф3 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статыо 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» и от 22 июня 2007 г. № 116-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в части изменения способа выражения денежного взыскания, налагаемого за административное правонарушение») и зарубежного уголовного законодательства.
Автором выработаны отличающиеся научной новизной предложения по совершенствованию уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за грабеж.
На защиту вынесены следующие основные положения и выводы:
1. Своим возникновением грабеж как законодательное понятие
преступления обязан римско-византийскому праву. Упоминание о грабеже в
договорах с греками X в. и его отсутствие в Русской Правде и других
российских историко-правовых документах XI - XIII веков обусловлено тем,
что грабеж — изначально явление чуждое для русского права, навязанное извне.
Зарождение и утверждение состава преступления «грабеж» в российском праве происходило в борьбе между русскими традициями и общеевропейскими канонами.
2. В российском праве открытое завладение имуществом имеет
определенную связь с наказанием: грабеж-преступление своим
происхождением и утверждением в русском праве обязан именно наказанию.
3. Дифференциация ответственности за грабеж возможна с помощью ряда
квалифицирующих признаков, которые мы предлагаем закрепить в ст. 161 УК
РФ:
причинение значительного ущерба гражданину;
грабеж, совершенный неоднократно;
грабеж, совершенный из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем;
- грабеж из нефтепровода, нефтепродуктопровода, газопровода.
4. В отдельной статье УК РФ необходимо закрепить привилегированный
состав преступления «грабеж, совершенный вследствие нужды», что будет
способствовать дифференциации уголовной ответственности за хищение
чужого имущества, совершенное открытым способом. Статью предлагаем
изложить в следующей редакции:
Статья 161і. Грабеж, совершенный вследствие нужды (проект) Грабеж, совершенный вследствие нужды, при отсутствии квалифицирующих признаков, предусмотренных ст. 161 УК РФ, -наказывается...
5. Отсутствие в санкциях за грабеж альтернативных наказаний,
невведение в действие таких наказаний, предусмотренных их системой (ст.44
УК РФ), как арест и ограничение свободы, во многом обусловливают
относительно высокий процент краткосрочного лишения свободы (11%) и
свидетельствует о несбалансированности санкций. С целью дальнейшей
индивидуализации наказания необходимо все санкции ст. 161 УК РФ
перевести в разряд альтернативных.
6. Закрепить в санкции ч. 2 ст. 161 УК РФ в качестве альтернативных
основных наказаний исправительные и обязательные работы, а также штраф.
Ввести конфискацию имущества как обязательное дополнительное наказание за грабеж, совершенный при отягчающих или особо отягчающих обстоятельствах.
С введением в действие норм об аресте необходимо пересмотреть минимальный предел лишения свободы в сторону увеличения, определив его в шесть месяцев.
Декриминализировать открытое завладение чужим имуществом на сумму в пределах понятия мелкого хищения, если оно не отягощено другими обстоятельствами, повышающими общественную опасность деяния, и, соответственно, внести изменения в диспозицию чЛ ст. 7.27 Кодекса РФ об административных правонарушениях, изложив ее в следующей редакции: «Мелкое хищение чужого имущества путем кражи, мошенничества, присвоения, растраты или грабежа при отсутствии признаков преступлений, предусмотренных частями второй, третьей и четвертой статей 158, 159 и 160, а также частями второй и третьей статьи 161 Уголовного кодекса Российской Федерации,— влечет...».
9. Уголовное законодательство стран ближнего зарубежья, как правило,
сохранило понятие грабежа в качестве самостоятельной формы хищения и
самостоятельного состава преступления. Уголовная ответственность за грабеж
дифференцируется с помощью различных квалифицирующих признаков и
типовых наказаний.
10. Проведенный анализ уголовного законодательства стран дальнего
зарубежья свидетельствует о том, что понятие грабежа в Уголовных кодексах
ряда стран присутствует (Голландии, Дании, Испании, Швеции, Болгарии,
США, Японии), однако не всегда носит форму обособленного состава
преступления, «размываясь» в рамках иных форм хищения (кражи и разбоя)
или вымогательства (УК Дании, Испании, Японии).
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в развитии учения о дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации уголовного наказания за грабеж посредством выявления исторических корней данного феномена и последующей эволюции с целым спектром проблем и путей их решения. Основные положения, рекомендации и выводы, содержащиеся в диссертационной работе, могут быть использованы в законотворческой деятельности, при подготовке постановлений Пленума Верховного Суда РФ и в учебном процессе при преподавании курсов уголовного права и криминологии.
Апробация результатов диссертационного исследования выразилась:
— в участии автора в научно-практических конференциях по проблемам
уголовного права: 4-й международной научно-практической конференции
«Уголовное право: стратегия развития в XXI веке» (М., 2007); всероссийской
научно-практической конференции «Уголовно-правовые, пенитенциарные
принципы и их реализация: правотворческий, правоприменительный уровни»
(Саратов, 2005);
— в обсуждении диссертации на заседании кафедры уголовного и
уголовно-исполнительного права Государственного образовательного
учреждения высшего профессионального образования «Саратовская
13 государственная академия права», а также в дискуссиях с сотрудниками правоохранительных органов.
По теме диссертации автором опубликовано 6 научных работ, в том числе статьи «Грабеж по отечественному законодательству XVII - XIX вв.» — в Вестнике Саратовской государственной академии права (2006. №6 (52)) и «Уголовно-правовая политика в сфере наказания за грабеж» - в научном журнале «Правовая политика и правовая жизнь» (2007. №3 (28)).
Структура диссертации. Диссертационное исследование выполнено в соответствии с требованиями ВАК. Объем диссертации составляет 186 страниц.
Работа состоит из введения, трех глав, включающих девять параграфов, заключения и библиографического списка.
В работе есть приложения, в которых представлены проекты ст. 161 и ст. 161' УК РФ и результаты экспертных опросов.
Исторические корни грабежа
Выявление исторических корней любого феномена, изучение его эволюции позволяет лучше разобраться в сущности настоящего и способствует прогнозированию будущего. Как отмечал В.О. Ключевский, следя за необозримой цепью исчезнувших поколений, мы хотим исполнить заповедь древнего оракула - познать самих себя1.
Исследуя грабеж как преступление против собственности по российскому уголовному законодательству, мы исходим из гипотезы о том, что он имеет свою, отличную от других преступлений названной разновидности, историю возникновения и развития, и это представляет научный интерес. Например, кража как преступление известна российскому праву издревле. Ответственность за данное преступление была предусмотрена уже в Русской Правде (и в Краткой, и в Пространной редакциях).
Вопрос о возникновении грабежа в русском законодательстве остается дискуссионным в современной отечественной уголовно-правовой теории, что также подтверждает важность познания истинных истоков данного преступления.
Временем первого упоминания грабежа в российском законодательстве исследователи называют 1550 год (Судебник Ивана Грозного) и 1440 - 1456 годы (Новгородская Судная грамота «О суде и о закладе на наездщики и на грабещики») ".
Необходимо обратить внимание еще на одну теоретическую позицию по вопросу о моменте появления в русском законодательстве преступления «грабеж». Так, В.И. Ярмолик утверждает, что в Русской Правде случаи корыстного завладения имуществом охватывались в основном термином «татьба», под которым подразумевалось всякое тайное и открытое ненасильственное похищение1.
Текст Русской Правды (и Краткая, и Пространная редакции), думаем, не дает оснований для подобного утверждения. Краткая редакция Русской Правды использовала термины «крадеть» (ст.31), «украдеть» (ст.35), «украдуть» (ст.37, 40), «крадуть» (ст.39), что не может свидетельствовать об открытом ненасильственном похищении. Пространной редакции Русской Правды, помимо вышеназванных терминов, был известен также термин «татьба». Однако ни из одной ее нормы не явствует отождествление или частичное совпадение названных понятий с открытым ненасильственным завладением имуществом. Воспроизведем, например, ст.37: «О татбе. Паки ли будеть что татебно купил в торгу, или конь, или порт, или скотину, то выведеть свободна мужа два или мытника; аже начнеть не знати у кого купил, то ити по немь тем видоком на роту, а истьцю свое лице взяти; а что с нимь погибло, а того ему желети, а оному желети своих кун, зане не знаеть у кого купив; познаеть ли на долзе у кого то купил, то свое куны возметь, и сему платити, что у него будеть погибло, а князю продажю». Аналогичный вывод вытекает из смысла ст.43: «Аже крадеть гумно или жито в яме, то колико их будеть крало, то всем по 3 гривны и по 30 кун».
И. А. Исаев и СМ. Кочои отмечают тот факт, что Русской Правде грабеж не был известен как преступление, но вместе с тем они утверждают, что названный памятник русского права среди имущественных преступлений выделял разбой, неотличимый от грабежа .
Более определенную позицию по данному вопросу заняла Г.В. Верина. В Русской Правде из форм хищения, констатирует исследователь, четко выделялась кража, о грабеже не упоминалось вообще .
Что же касается разбоя, то в рассматриваемом законодательстве Древней Руси он не признавался имущественным преступлением. Статья 20 Русской Правды (Краткая редакция) закрепляла ответственность за убийство огнищанина в разбое. В Пространной редакции Русской Правды термин «разбой» упоминался в статье об убийстве: «Аже кто убиеть княжа мужа в разбои, а головника не ищють, то виревную платити, в чьей же верви голова лежить, то 80 гривен; паки ли людин, то 40 гривен» (ст.З). Как справедливо заметила Г.В. Верина, разбой не представлял собой самостоятельного состава преступления, а лишь выполнял функцию одного из квалифицирующих признаков убийства - преступления против личности, и только со временем он трансформировался в самостоятельный состав преступления против собственности".
Следует заметить, что за точку отсчета в исторических исследованиях уголовно-правовых категорий теоретиками принято рассматривать Русскую Правду (Пространную и Краткую редакции). Поэтому в данном контексте с выводом о том, что в древнейший период истории русского права понятие грабежа отсутствовало, следует согласиться. Оно не было известно не только Русской Правде, но и другим памятникам права данного периода. Поэтому если исторический экскурс начинать с Русской Правды, то предпочтение следует отдать второй вышеприведенной теоретической позиции относительно времени первого упоминания грабежа в российском законодательстве, поскольку согласно ст. 10 Новгородской Судной грамоты «а кто на ком поищет наезда, или грабежа в земном деле, ино судити наперед наезд и грабеж» , что, действительно, свидетельствует об использовании термина «грабеж» в значении преступления.
Однако есть и более древние источники, нежели Русская Правда, в частности, договоры русских с греками, в которых стороны стремились защитить право собственности не только от тайного, но и от явного посягательства. И, думаем, именно в них кроются исторические корни грабежа. В частности, в ст. 7 договора Олега с греками по Ипатиевскому списку (911г.) предусматривалась ответственность за насильственное нападение на личность и открытое завладение имуществом: «Аще ли кто, или Русинъ Хрестьяну, или Хрестьянъ Русину, мучения образом искусъ творити и насилье явъ, или възметь что любо дружинне, да вспятнь троичь»1.
Важно найти ответ на вопрос о том, почему в договорах русских с греками есть упоминание об открытом завладении имуществом (грабеже), а в Русской Правде - нет?
Д. Тальберг, например, отмечал, что существование грабежа в договорах с греками X века и его отсутствие в Русской Правде и других памятниках XI — XIII веков является весьма странным и непонятным обстоятельством. Поскольку русским людям того времени не были чужды обычаи вольной добычи, жители Византийских владений немало страдали от пограничных набегов, разбойничьих и хищнических наездов со стороны русских. И так как им (русским) в эпоху составления договора не было известно понятие грабежа, оно было инициировано греками и возникло под влиянием римского права.
Эволюция понятия грабежа в российском законодательстве досоветского периода
Рассмотрим следующие ступени эволюции грабежа в российском законодательстве. В Псковской Судной грамоте термин грабеж упоминается неоднократно (ст. 1, 17, 20, 27, 48, 67, 105). Статья 1 только называет преступление «грабеж» и его уголовно-правовое последствие — наказание в 70 гривен, признаки же его не только не раскрываются, но и не называются. Они не явствуют и из ст. 17 и 20. Статья 27 обрисовывает обстановку и место совершения преступления: «А где учинится бой у торгу или на улицы во Пскове, или на пригороде, или в селе на волости в пиру, а грабежу не будет, а тот бой многы люди видели в торгу или на улицы, или в пиру».
По мнению Д.Тальберга, в Псковской грамоте грабеж используется в трех значениях: 1)народного восстания; 2)самоуправного действия и 3)обстоятельства, сопровождающего бои, побои. И ни в одном из них он не усматривал признаков грабежа как преступления sue generis, направленного против имущества лица. Однако сам же Д.Тальберг обратил внимание на существование мнения о том, что Псковской Судной грамоте было известно понятие грабежа с той же целью, что и при воровстве1.
Преступление «бою и грабеж» предусматривает ст. 105, которое Ю.Г. Алексеев определяет как злостное избиение, но без убийства, сопровождаемое насильственным отнятием имущества" (иными словами, насильственный грабеж, используя современную уголовно-правовую терминологию): «А которой чюжеиземець на чюжей земли иметь искать бою и грабежу, ино воля того, на ком ищуть, хочет сам поцелует, как будет его ни бил, ни грабил, или ему у креста положит, чего на нем ищуть».
Мы разделяем точку зрения, согласно которой Псковской Судной грамоте был известен, как сегодня принято называть, не только простой (основной) состав грабежа, но и квалифицированный - грабеж с применением насилия (с боем).
В Судебнике 1497 года1 не упоминалось о грабеже. Ответственность за татьбу (кражу) и разбой была предусмотрена ст.8: «А доведуть на кого татбу, или разбой, или душегубство, или ябедничество, или иное какое лихое дело, и будет ведомой лихой, и боярину того велети казнити смертною казнью, а исцево велети доправити изь его статка, а что ся у статка останеть, ино то боярину и диаку имати себе. А противень и продажа боярину и диаку делити: боярину два алтына, а диаку осмь денег. А не будет у которого лихого статка, чем исцево заплатити, и боярину лихого истцу вь его гыбели не выдати, а велети его казнити смертною казнию тиуну великого князя московскому да дворскому».
Отсутствие состава преступления «грабеж» в российском законодательстве на определенных этапах его развития, видимо, - результат того, что он не является исконно русским понятием в аспекте преступления. Так было в Русской Правде, так произошло и с Судебником 1497 года. Периодическая декриминализация грабежа может быть объяснена и тем, что в определенные вехи истории русского права открытое хищение имущества признавалось менее опасным, чем тайное. Как писал Д.Тальберг, более слабая наказуемость грабежа сравнительно с воровством в договоре 911 г. была уступкой русским во внимание к особенностям юридического быта наших предков, не представлявшего понятия насильственного похищения чужой собственности. Там, где грубая сила была принципом жизни людей всех сословий, начиная от князя, где употребление силы считалось заурядным явлением и в ней не видели ничего особенно опасного, там не могло образоваться насильственное похищение чужой собственности. Грабеж терялся в понятии убийства, воровства и необходимой обороны .
По этому поводу И.Я. Фойницкий также отмечал, что древнерусское право было основано на различии людей добрых и ведомых лихих. Одним из признаков этого различия был тайный, коварный способ деятельности. Открытые наезды дружинами рассматривались как проявления дозволенной отваги, особенно по отношению к чужеземцам. Самоуправное насильственное отнятие имущества один-на-один под именем грабежа составляло лишь гражданскую неправду. С течением времени данные деяния начинают запрещаться. По древнегерманским воззрениям, тайный способ деятельности, в противоположность открытому, явному, также считался признаком человека низкого, коварного, достойного презрения2.
В Губной Белозерской грамоте1 (1539 г.) все еще нет четкого разделения грабежа и разбоя, хотя попытка вновь была предпринята законодателем. Это явствует, в частности, из ст.2: «Били естя нам челом о том, что у вас в тех ваших волостях многие села и деревни розбойники розбивают и животы ваши грабить, и села и деревни жгут, и на дорогах многих людей грабят и розбивают, и убивают многих людей до смерти. А иные многие люди у вас в волостях розбойников у собя держат, а к иным людем розбойники с розбоєм приезжают и розбойную рухлядь к ним привозят». В данной статье также говорится о необходимости установления новых порядков на местах, причиной чего послужило большое число разбоев и убийств, поджогов, укрывательство разбойников и краденого.
Значение Судебника 1550 года для совершенствования понятия грабежа заключается в том, что в ст.25 содержится стремление четко разграничить два состава преступления: грабеж как открытое похищение вещи и разбой как хищение, связанное с насилием: «А который ищеа взыщет бою и грабежу, и ответчик скажет: бил, а не грабил, и ответчика в бою обвинити и бесчестие на нем взяти; а в пене, посмотря по человеку, что государь укажет; а в грабеже суд и правда, а во всем не обвинити; а скажет, что грабил, а не бил, и на том грабеж доправити, хто скажет грабил; а в пене, посмотря по человеку, что государь укажет; а в бою суд и правда». Р.Д. Шарапов, в частности, отмечает, что «в Судебнике 1550 г. представляет интерес попытка впервые в русском законодательстве разграничить два состава преступления: грабеж как открытое хищение имущества («грабил, а не бил») и разбой как хищение, связанное с насилием («грабил в бою»)»".
Что касается наказания за грабеж, то, как справедливо отметил М.Ф. Владимирский-Буданов, закон еще не выработал твердых начал вменения, и оценку преступности деяния каждый раз предоставляет высшей власти.
Наказание определялось государем, «посмотря по человеку», т.е. в зависимости от социальной принадлежности обвиняемого1.
В Стоглаве2 - сборнике постановлений церковно-земского собора, состоявшегося в 1551 году в Москве, - присутствует термин «грабеж», на наш взгляд, как «мирское преступление», совершаемое не только священнослужителями, но и мирскими людьми, несмотря на то, что закреплен он был в главе 68 «Соборной ответ о архимаритех, и о игуменах, и о священникех, и о дьяконех, и о всем священническом и иноческом чину». Данная норма способствует выводу о том, что ответственность за грабеж по Стоглаву дифференцировалась с учетом субъекта преступления. Специальным субъектом признавались священники, дьяконы и все прочие церковные люди.
Дифференциация ответственности за грабеж
Дифференциация уголовной ответственности в современной российской правовой доктрине рассматривается как одно из важнейших направлений российской уголовной политики1, как принцип уголовного права, цель , задача , важнейшая линия развития уголовного законодательства и т.д.
Мы солидарны с мнением, согласно которому дифференциация уголовной ответственности - это и направление уголовной политики, и принцип уголовного права1.
Кроме того, дифференциация ответственности, как отмечает Т.А. Лесниевски-Костарева, - это также и градация, разделение, расслоение ответственности в уголовном законе, в результате которой законодателем устанавливаются различные уголовно-правовые последствия в зависимости от типовой степени общественной опасности преступления и личности виновного".
Результатом такого процесса является установление разных видов, размеров и пределов уголовно-правового воздействия на лиц, совершивших преступления.
Таким образом, сущность дифференциации заключается в одном из свойств уголовно-правовой материи — расслоении и разделении правового материала. В итоге одни виды уголовно-правового воздействия стремятся обособиться от других, стать самостоятельными3.
Уголовная ответственность за преступления «расслаивается» не только с помощью норм Общей части Уголовного кодекса. Данный процесс происходит и на уровне норм Особенной части УК РФ. Основаниями дифференциации ответственности уголовно-правовая доктрина признает характер и степень общественной опасности преступления, а также личность преступника. Ее средствами служат деление преступлений на категории, виды и пределы уголовно-правовых санкций, квалифицирующие и привилегирующие признаки составов преступлений (Л.В. Лобанова рассматривает построение квалифицированных составов преступлений в качестве важнейшего способа дифференциации ответственности1), смягчающие и отягчающие обстоятельства, общие и специальные виды освобождения от уголовной ответственности и уголовного наказания и другие".
Дифференциация уголовной ответственности позволяет ликвидировать пробелы и устранять противоречия в уголовном законодательстве, способствует обеспечению оптимизации механизма уголовно-правового воздействия.
В рамках данного раздела диссертационного исследования мы ставим перед собой задачу рассмотреть вопросы дифференциации уголовной ответственности за грабеж посредством освобождения от уголовной ответственности и с помощью квалифицирующих признаков. Типовое наказание как одно из важнейших средств дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации уголовного наказания, а также связанные с ним вопросы категорий преступлений, смягчающих и отягчающих обстоятельств, характера и степени общественной опасности личности преступника будут исследованы в самостоятельном параграфе.
Освобождение от уголовной ответственности — одно из важнейших средств дифференциации уголовной ответственности. По мнению Т.А. Лесниевски-Костаревой, все виды освобождения от уголовной ответственности призваны создать в законе различные меры ответственности. Освобождение от уголовной ответственности не означает декриминализации деяния. Это есть процесс депенализации на законодательном уровне .
Освобождение от уголовной ответственности - это отказ государства от осуждения, порицания лица, совершившего преступление. Одновременно лицо освобождается от наказания и его негативного уголовно-правового последствия - судимости.
Общим основанием освобождения от уголовной ответственности, как отмечает Л.В. Лобанова, выступает такая фактическая ситуация, совокупность обстоятельств которой делает нецелесообразной реализацию уголовной ответственности и вызывает отказ государства от реализации правового отношения1.
В соответствии с главой 11 УК РФ (1996 г.) лицо, совершившее преступление, может быть освобождено от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (ст. 75), примирением с потерпевшим (ст. 76) и истечением сроков давности (ст. 78).
Освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (ст. 75 УК РФ) и примирением с потерпевшим (ст.76 УК РФ) не может широко применяться к лицам, совершившим грабеж, поскольку обязательным условием данных видов освобождения является совершение преступления определенной степени тяжести. Им может быть только преступление небольшой или средней тяжести. Следовательно, по правилам названных статей возможно освобождение от уголовной ответственности только лиц, совершивших грабеж, предусмотренный ч. 1 ст. 161 УК РФ.
Они могут быть освобождены от ответственности в связи с деятельным раскаянием при совокупности таких условий: потеря лицом общественной опасности вследствие деятельного раскаяния, совершение преступления впервые, добровольная явка с повинной, способствование раскрытию преступления, возмещение причиненного ущерба или иным образом заглаживание причиненного вреда.
Ответственность за грабеж по зарубежному законодательству краткий исторический очерк
Грабеж как преступление против собственности праву зарубежных государств был известен с глубокой древности.
Еще в Законах Хаммурапи1, правившего Вавилоном и объединенной Месопотамией (Вавилонией) в 1792 - 1750 гг. до н. э., предусматривалась ответственность за грабеж. Наказание за данное преступление было суровое и безальтернативное. Согласно ст.22, «если человек совершит грабеж и будет схвачен, то его должно убить».
Определение понятия грабежа в Законах Ману (одного из древнейших памятников права Древней Индии, время составления до сих пор точно не установлено, ориентировочно указывается II в. до н.э. - II в. н.э.) отличается своим совершенством. В соответствии со ст.332 преступление, которое совершено в присутствии собственника и сопровождалось насилием, есть грабеж. Таким образом, обязательные признаки грабежа по Законам Ману — открытый способ хищения и насилие.
Законы 12 таблиц — законодательные памятники Древнего Рима — не выделяли открытое имущественное преступление из понятия воровства. Долгое время по римскому праву грабеж (rapina) считался частным деликтом и первоначально полностью охватывался понятием воровства (furtum). В качестве самостоятельного деликта грабеж был выделен при Сулле (138 — 78 г. до н. э.), в эпоху гражданских войн. По эдикту претора Теренция Лукулла (76 г. до н. э.) грабежом признавалось всякое изъятие чужих вещей, совершенное бандой деликвентов или с оружием в руках1.
По Институциям Гая (ст.209) - известного учебника римского частного права II в. н.э., - тот, кто грабит чужие вещи, ответствует по иску о краже. Такой человек признавался бесчестным вором". Это подтверждает то, что грабеж по-прежнему считался частным деликтом, однако теперь он приравнивался к краже, можно сказать, по правилам об аналогии закона.
В древнегерманском праве открытые и насильственные захваты чужого имущества вначале влекли исключительно гражданско-правовые последствия. Среди немецких народов грабеж не считался каким-либо бесчестным или постыдным деянием и по этому основанию противопоставлялся воровству. Позднее взгляд на грабеж изменился. Он стал признаваться преступлением и по уровню общественной опасности был приравнен к краже. Воровство и грабеж влекли за собой одинаковые наказания, а в некоторых случаях воровство наказывалось даже строже, чем грабеж3.
В Салической правде4 - памятнике франкского права раннефеодального общества (составлена на рубеже V-VI вв. вскоре после завоевания салическими франками бывшей римской провинции Галлии) - существовала дифференцированная, в зависимости от свойств потерпевшего и виновного, ответственность за грабеж. Согласно 1 главы XIV «О нападениях или грабежах», если кто ограбит свободного человека, напавши на него неожиданно, и будет уличен, присуждается к уплате 2500 ден., что составляет 63 сол. (солид - золотая монета; денарий - серебряная монета, равная 1/40 солида). Если римлянин грабил салического варвара, назначалось аналогичное наказание; если же франк грабил римлянина, то он присуждался к штрафу в 3 5 сол. ( 2 и 3). Ограбление мертвого человека, прежде чем его опустят в землю, влекло наказание в виде уплаты 4000 ден., что составляло 100 сол. (6). В 1 главы LV «Об ограблении трупов» указывалось: «если кто воровским образом ограбит тело убитого человека, прежде чем оно будет предано земле, присуждается к уплате 2500 ден., что составляет 63 сол.».
Уголовное право Венгрии периода раннего феодализма (XI — начало XIII вв.) базировалось на декретах первых венгерских королей; среди них декреты Иштван, Ласло, Калман. Ему был известен и состав преступления «грабеж». Грабителей карали такими строгими наказаниями, как повешение, отсечение конечностей, продажа в рабство. Только Калман несколько смягчил наказание .
Известно своей жестокостью средневековое германское феодальное право. Грабеж по степени общественной опасности приравнивался к таким тягчайшим преступлениям, как убийство и изнасилование. В Саксонском зерцале — памятнике германского феодального права XIII в. закреплялось: «Кто убьет кого-нибудь, или (незаконно) возьмет под стражу, или ограбит, или подожжет, кроме тайных (ночных) поджогов, или изнасилует девушку или женщину, или нарушит мир, или будет застигнут в нарушении супружеской верности, тем следует отрубить голову» (5).
Ярким представителем права Востока является китайское право. Первым китайским кодексом средневековья, полностью дошедшим до наших дней, является кодекс династии Тан - Тан люй шу и, он же - Уголовный кодекс Тан с комментариями и разъяснениями. В соответствии с данным законом сущность грабежа состояла в похищении чужой вещи с помощью угрозы или силы. Ограблением признавалось похищение чужой вещи независимо от времени применения насилия: могла быть вначале применена сила, а после совершено похищение или, наоборот, вначале было совершено похищение, а потом применена сила. Если кто-то первоначально не имел намерения захватить чужое имущество, но по какой-то причине, нанося кому-то побои, при этом захватил и вещи избиваемого, - отмечалось в кодексе, — то содеянное квалифицировалось как тот случай ограбления, когда первоначально было применено насилие, а после совершено хищение имущества. Ограблением считалось и присвоение чужого имущества после лишения человека «рассудочных действий», приведения его в состояние опьянения, одурманивание его каким-либо лекарством или пищей, иными словами, приведение в ненормальное состояние. Грабеж мог быть совершен с оружием и без оружия. Оружие толковалось расширительно, им признавалось не только оружие в собственном смысле слова, но и, например, палка.
Так называемым коллективным ограблением признавалось ограбление, совершенное группой лиц или шайкой. Однако почему-то при вынесении приговора за грабеж, совершенный шайкой, ее главари и пособники не определялись. Наказание назначалось в виде 80 толстых палок.
Наказание дифференцировалось в зависимости от степени общественной опасности преступления, которая определялась стоимостью похищенного имущества, способом совершения преступления, орудиями преступления, степенью завершенности преступного намерения.
