Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Криминологический анализ преступности на территории Чеченской Республики в период проведения антитеррористической операции 12
1. Сущностное и правовое содержание терминов, определяющих криминологическую ситуацию в Чеченской Республике 12
2. Количественные и качественные характеристики преступности в Чеченской Республике 29
3. Отличие преступлений, совершаемых на территории Чеченской Республики, от преступлений, совершаемых в соседних республиках, краях и областях Северо-Кавказского региона 65
ГЛАВА II. Личность преступника на территории Чеченской Республики в период проведения антитеррористической операции 73
1. Особенности личности преступника в Чеченской Республике 73
2. Типология личности преступника в Чеченской Республике 86
3. Влияние травматических жизненных событий на формирование нравственно- психологических деформаций личности преступника в Чеченской Республике 106
ГЛАВА III. Причинный комплекс преступности в Чеченской Республике и особенности ее предупреждения в период проведения антитеррористической операции 115
1. Причинный комплекс преступности в Чеченской Республике 115
2. Основные направления противодействия преступности в Чеченской Республике 139
3. Повышение эффективности противодействия преступности в Чеченской Республике 164
Заключение 177
Литература 184
Приложения 212
- Сущностное и правовое содержание терминов, определяющих криминологическую ситуацию в Чеченской Республике
- Количественные и качественные характеристики преступности в Чеченской Республике
- Особенности личности преступника в Чеченской Республике
- Причинный комплекс преступности в Чеченской Республике
Введение к работе
Актуальность темы определяется не только большой распространенностью и социальной значимостью патологии желудочно-кишечного тракта, но и различными издержками диагностических методов. К ним можно отнести: трудоемкость и высокую стоимость исследований, делающих невозможным использования их для массового обследования; отсроченность ряда диагностических процедур в связи с тяжестью имеющейся патологии из-за их инвазивности и сложности; получаемые «ложноположительные» или «ложноотрицательные» результаты исследования, неподдающиеся трактовке и т.п. (Шерлок Ш. 1999, Ивашкин ВТ. 2001, Белоусова Е.А. 1998 и др.). Этот далеко не полный перечень имеющихся недостатков определяет невозможность использования этих методов для установления тяжести патологических нарушений и оценке правильности проводимого лечения в необходимое для врача и пациента время. Функциональные заболевания ЖКТ являются диагнозом «исключения» органической патологии, что делает его правомочным только после проведения всех имеющихся в арсенале врача диагностических процедур (Златкина А.Р., 1999, Минушкин О.Н. 2000, Шептулин А.А. 2001.). Кроме того, огромное разнообразие фармакологических средств, относимых к одной группе, имеют различные точки приложения, что определяет их подгрупповую характеристику. Подбор препаратов и их дозы для лечения патологии ЖКТ осуществляется в течение длительного времени, что усложняет объективное и экономическое состояние пациентов. При ряде заболеваний ЖКТ необходимо крайне быстро оценить эффективность лечения для замены дозы действующего вещества или изменения его на препарат другой фармгруппы, а также проведения адекватной комбинированной терапии.
Анализ исследований последних лет (Roediger W.E.W 1994, Cummings J.H. 1997, Ивашкин ВТ. 2001, Белоусова Е.А. 2001) свидетельствует о существовании «белых пятен» в развитии ряда заболеваний кишечника и гепатобилиарной системы и их осложнений. В этой связи часто упоминают индигенную микрофлору макроорганизма (Бабин В.Н., Дубинин А.В. 1994, Шендеров Б.А.). Необходимо отметить, что исторические этапы изучения микрофлоры базировались на микробиологическом подходе с использованием экспериментальных данных (Гамалеи Н.Ф., Перетц Л.Г., Шендеров Б.А. 1960 -1998гг). Это положительно сказалось на познании ее функций, но микробиологический термин «дисбактериоз» остался на том же уровне, на каком был внедрен в клинику в конце 60-х годов прошлого века. На настоящий момент это
приводит к недооценке основной патологии, переоценке синдрома «дисбактериоза» и полипрагмазии. Выявленный в последние годы фундаментальный факт обмена низкомолекулярными метаболитами индигенной микрофлоры и макроорганизмом послужил основой для создания принципиально новых методов оценки состояния микробиоценоза (Roediger W.E.W 1987, 1994, Cummings J.H. 1997, Тамм А.О. 1993) и участия ее метаболитов в функциях макроорганизма (Шендеров Б.А., 1998, Бабин В.Н.и соавт. 1998). В экспериментах установлено, что к метаболитам, ответственным за энергообеспечение эпителия, поставке субстратов липо- и глюконеогенеза, поддержание ионного обмена, осуществление антибактериального эффекта и блокировке адгезии патогенов, активации местного иммунитета, регуляции и дифференцировке эпителия, относят короткоцепочечные монокарбоновые кислоты и их соли, продуцируемые анаэробными микрорганизмами (Roediger W.E.W 1994, Cummings J.H. 1997). В литературе существуют экспериментальные данные об участии короткоиепочечных жирных кислот в регуляции моторной активности кишечника (Cherbut С. 1998), о влиянии на желчевыделение и биохимический состав желчи (Husebye Е. 1990, Hussaini S.H. et al. 1992, Cherbut С. 1997, Шендеров Б.А. 1998). Кроме того, обсуждается вопрос об участии нейротрансмиттеров бактериального происхождения (у-аминомасляная кислота), коротко- и среднецепочечных жирных кислот (Комаров Ф.И, 1995, Шерлок Ш. 1999, Ивашкин ВТ. 2001, Минушкин О.Н. 2002) в генезе осложнений заболеваний печени, в частности, печеночной энцефалопатии.
Для изучения метаболитов микрофлоры в последние годы используются хроматографические методы: газожидкостная, ионная, высокоэффективная жидкостная хроматография, газохромато-массспектрометрия (Бабин В.Н., Ляховецкий Ю.И. 1996, Иванов А.Н. 1997, Осипов Г.А., Парфенов А.И. 1999). Однако, первый метод исследования обладает трудоемкой пробоподготовкой с потерей 20% общего пула КЖК, неудовлетворительным разделением изомеров кислот (Бабин В.Н., Ляховецкий Ю.И. 1996); другие - использованием дорогостоящих приборов и длительностью исследования (Осипов Г.А.. 1995, Иванов А.Н. 1997).
Все вышеизложенное послужило основанием для формулирования цели и задач исследования.
Цель работы: определить место и значение исследования КЖК в различных биосубстратах методом ГЖХ-анализа при патологии ЖКТ.
Задачи исследования:
1 .Модифицировать и внедрить метод определения КЖК в различных биологических субстратах с использованием газожидкостной хроматографии (ГЖХ) для скриннингового обследования больных с заболеваниями ЖКТ.
2.Изучить содержание КЖК методом ГЖХ-анализа у больных в норме и при патологии ЖКТ.
Оценить диагностическое значение изучения КЖК при патологии ЖКТ.
Оценить возможность использования КЖК в оценке эффективности лечения больных с патологией ЖКТ.
Изучить чувствительность и специфичность исследования КЖК при патологии ЖКТ и традиционного бактериологического исследования кала в диагностике нарушений микробиоценоза кишечника.
6. Оценить перспективу использования и развития метода изучения КЖК при
патологии ЖКТ.
Научная новизна. Разработан метод определения КЖК в различных биосубстратах с использованием газожидкостной хроматографии, отличающийся высокой точностью, чувствительностью, дешевой себестоимостью, быстротой получения ответа, высокой воспроизводимостью результатов, что позволило отнести его к скрининговым методам. На основании полученных данных исследования КЖК в различных биологических субстратах впервые сформулирован новый методический подход, включающий диагностический и лечебные аспекты. Впервые продемонстрирована возможность использования КЖК в качестве диагностических маркеров, в ряде случаев заменяющих инвазивные методы исследования органов ЖКТ, обладающих более высокой специфичностью и чувствительностью по сравнению с традиционными методами исследования при сокращении времени получения результата и снижении стоимости исследования. Впервые создана база данных содержания и спектра КЖК в различных биосубстратах и их динамика при патологии ЖКТ на фоне лечения препаратами различных фармгрупп, что дает возможность оценивать эффективность проводимого лечения, позволяет индивидуализировать подбор лекарственных средств и своевременно изменять тактику терапии.
По результатам работы предложен новый подход в понимании микробиоценоза человека и доказано, что он соответствует требованиям функциональных систем и главному из них саморегуляции.
Практическая значимость работы. Разработка и внедрение нового методического подхода на основе определения КЖК методом ГЖХ-анализа в практику комплексного обследования пациентов с заболеваниями ЖКТ позволяет ускорить и удешевить диагностику ряда заболеваний кишечника, гепатобилиарной системы и поджелудочной железы. На основе созданной базы данных содержания и спектра КЖК в различных биосубстратах, разработана адекватная система прогнозирования и мониторирования клинического течения, степени тяжести, стадии патологического процесса и развития осложнений патологии ЖКТ. Сформулированы адекватные подходы к лечению пациентов с заболеваниями кишечника и гепатобилиарной системы с учетом индивидуальных показаний, включающие своевременную оценку эффективности терапии, подбор эффективной дозы препаратов, проведение комбинированного лечения для достижения максимальной эффективности терапии и предотвращение резистентности. В результате работы разработаны критерии индивидуального подбора фармсредств для лечения патологии кишечника и печени. Новый подход в понимании дисбиотических сдвигов позволяет уменьшить ошибки в диагностике и лечении патологии органов ЖКТ.
Внедрение результатов работы в практику. Материалы диссертации используются в учебных программах на кафедре гастронтерологии УНЦ МЦ УДПРФ при чтении лекций в рамках циклов усовершенствования врачей.
Результаты работы внедрены в практику лечебных учреждений Медицинского Центра Управления делами Президента РФ, 51 Городской клинической больницы, кафедры хирургии 1ММА им. И.М.Сеченова, Центрального Военного госпиталя им. Бурденко Н.Н. МО РФ.
Материалы диссертации доложены и представлены на Международном симпозиуме FALK, Санкт-Петербург, 1996, 4-8 Российских гастроэнтерологических неделях, Москва, 1998-2002, 2-ом Съезде научного общества гастроэнтерологов России, Москва, 1999, VI-IX Российском национальном конгрессе "Человек и лекарство", Москва, 1999-2002, на международном симпозиуме Falk по заболеваниям печени, Basel 1999, 3-ем международном конгресса «Парентеральное и энтеральное питание», Москва, 1999, Российских Симпозиумах «Воспалительные и функциональные заболевания толстой кишки» (Левитановские чтения), Москва 1998-2003, на научных сессиях Центрального НИИ Гастроэнтерологии, Москва, 1999-2003, на международном Falk Workshop по ВЗК, Любляны, 2001, на 4--7ой конференции «Гепатология сегодня», 2000, 2003, на 27-31-ой
конференциях межрегиональной ассоциации гастроэнтерологов Смоленск (1999-2003) и др.. По материалам диссертации сделано 45 докладов.
В рамках 4--ой и 5-ой Российской Гастроэнтерологической Недели и 5-ой конференции «Гепатология Сегодня» получено 3 первых премии за научную новизну и практическую значимость работы в области гепатологии. В 1999г получена первая премия за лучшую научную работу по гастроэнтерологии в России (учредители МЗ РФ, Российская Гастроэнтерологическая Ассоциация, Бофур Ипсен, Франция)
Апробация диссертации состоялась 10 июня 2003 года на научно-практической конференции кафедр гастроэнтерологии, эндоскопии, кардиологии, семейной медицины Учебно-научного Центра МЦ УД Президента РФ с участием сотрудников кафедры хирургии и пропедевтики внутренних болезней ММА им. И.М. Сеченова, кафедры гастроэнтерологии Государственного института усовершенствования врачей МО РФ, врачей 51 ГКБ.
Публикации. По теме диссертации опубликована 41 научная работа. Разработано 6 патентов РФ на изобретение, 6 рационализаторских предложений, 4 методических рекомендаций.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит их введения, 4 глав, выводов, практических рекомендаций, указателя литературы и приложений. Материалы диссертации изложены на 299 страницах, представлены в 54 таблицах, иллюстрированы 22 диаграммами, 15 рисунками (хроматограммами), 6 клиническими демонстрациями и примерами. Указатель литературы содержит 168 отечественных и 234 зарубежных источников.
Сущностное и правовое содержание терминов, определяющих криминологическую ситуацию в Чеченской Республике
Под криминологической ситуацией понимают общее состояние преступности в совокупности с факторами определенной физической и социальной среды, оказывающими различное по характеру и степени (криминогенное, антикриминогенное) воздействие на преступность.
Применительно к современному состоянию преступности в Чеченской Республике (далее - ЧР) определяющим криминогенным фактором является фактическое ведение боевых действий на ее территории. Именно эти действия определяют особенности криминологической ситуации в ЧР, коренным образом отличая преступность в республике от преступности в иных субъектах РФ.
В специальной криминологической литературе, как и в публицистических материалах, события, связанные с повторным (после событий 1994-1996 гг.) вводом войск на территорию ЧР, обозначаются по-разному: «контртеррористическая», «антитеррористическая» операция и «вооруженный конфликт».
Таким образом, анализ состояния преступности на территории ЧР требует предварительного уяснения сущности и правового содержания перечисленных терминов, их разграничения и отграничения от смежных понятий. Несмотря на то, что эти понятия активно используются в специальной, в том числе, криминологической литературе, на сегодняшний день их нельзя считать достаточно определенными, особенно применительно к событиям в ЧР. О чем, в частности, свидетельствует тот факт, что одни авторы отождествляют понятия «контр-» и «антитеррористическая операция» , другие проводят между ними различия6, и, наконец, третьи утверждают, что ни то, ни другое понятие к событиям в ЧР не применимо, речь следует вести о зоне вооруженного конфликта немеждународного характера со всеми вытекающими из такой квалификации конфликта требованиями международного гуманитарного права7.
Перед тем как рассматривать суть названных понятий, следует отметить, что «контртеррористическая операция» - понятие правовое, связанное с особым административно-правовым режимом.
Общее понятие «операция» применительно к деятельности силовых структур в справочной и специальной литературе определяется как совокупность спланированных, скоординированных (согласованных и взаимосвязанных по цели, месту и времени) действий, управляемых, как правило, специальным органом - оперативным штабом8.
Впервые понятие контртеррористической операции, как известно, было введено Федеральным законом от 25 июля 1998 года № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом»9. Статья 3 названного закона в числе основных понятий содержит следующее определение: «Контртеррористическая операция - это специальные мероприятия, направленные на пресечение террористической акции, обеспечение безопасности физических лиц, обезвреживание террористов, а также на минимизацию последствий террористической акции».
Аналогичный подход к понятию контртеррористической операции сохраняется и в новом Федеральном законе от 6 марта 2006 года № 35-ФЗ «О противодействии терроризму»10. Согласно п. 5 ст. 3 указанного закона, контртеррористическая операция -это комплекс специальных, оперативно-боевых, войсковых и иных мероприятий с применением боевой техники, оружия и специальных средств по пресечению террористического акта, обезвреживанию террористов, обеспечению безопасности физических лиц, организаций и учреждений, а также по минимизации последствий террористического акта.
В связи с тем, что законодатель говорит о «пресечении террористического акта», следует согласиться с авторами, указывающими, что «контртеррористическая операция» является организационной формой деятельности специальных субъектов борьбы с терроризмом, осуществляемой, когда все другие мероприятия (операции) оказываются недостаточно эффективными для достижения положительного результата11.
Эта точка зрения подтверждена законодателем. Согласно п. 1 ст. 12 Закона «О противодействии терроризму», контртеррористическая операция проводится для пресечения террористического акта, если его пресечение иными силами или способами невозможно.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что контртеррористическая операция - это организационная форма деятельности специальных субъектов по борьбе с терроризмом, представляющая собой спланированные, скоординированные (согласованные по цели, месту и времени) действия названных субъектов, управляемые оперативным штабом и направленные на пресечение террористического акта, захват (уничтожение) террористов, обеспечение безопасности физических лиц, организаций и учреждений, а также минимизацию последствий террористического акта.
Далее необходимо определить соотношение понятий «контр-» и «антитеррористическая деятельность». Анализ действующих нормативно-правовых актов показывает, что приставка «контр-» употребляется исключительно для обозначения операций, проводимых специальными субъектами (контртеррористических операций). Когда же речь идет о предупредительной деятельности, а также об участии в деятельности, направленной против терроризма, иных (наряду со специальными) субъектов, употребляется приставка «анти-».
Количественные и качественные характеристики преступности в Чеченской Республике
После окончания боевых действий на территории ЧР (1999-2001) и передачи управления антитеррористической операцией последовательно от Министерства обороны РФ56 к ФСБ РФ57 и, далее, к МВД РФ58 состояние преступности в ЧР остается одной из острейших проблем.
Динамика преступности в ЧР в анализируемый период, ее количественные и качественные характеристики существенно отличаются от аналогичных показателей в иных субъектах РФ и общероссийских показателей, хотя некоторые руководители правоохранительных органов пытаются утверждать обратное: «Преступность на территории Чечни мало чем отличается от преступности в других российских субъектах».
Прежде чем приступить к анализу состояния преступности в ЧР в период проведения антитеррористической операции, обозначим проблему, с которой приходится
сталкиваться исследователям при обращении к этой теме. Как известно, недостатки современного анализа преступности касаются, прежде всего, качества данных об исследуемом явлении. Один из главных недостатков - недоучет фактического уровня преступности из-за нежелания жертв обращаться в правоохранительные органы или из-за отказа в регистрации преступления, то есть латентность явления.
ЧР длительное время оставалась вне правового поля России. Отсутствие в республике федеральных судебных и правоохранительных органов (органов внутренних дел, прокуратуры), практически полная криминализация местных органов власти привели к свертыванию борьбы с преступностью. Надлежащего учета преступлений не велось, силовые ведомства ЧР фактически бездействовали. В этих условиях сложить полную и объективную картину состояния преступности в ЧР не представлялось возможным.
Пригодные для анализа статистические данные о состоянии преступности в республике появились в 2000 году, но и они, как это будет показано ниже, далеко не полны, а в ряде случаев поверхностны.
Анализ имеющихся данных уголовной статистики показывает, что абсолютное число зарегистрированных преступлений в ЧР возросло. В 2000 году зарегистрировано 4817 преступления, в 2005 - 6802 (+ 41,2 %).
Динамика зарегистрированных в анализируемый период преступлений в ЧР наглядно представлена на рисунке 1.1. Анализ графической информации позволяет видеть, что общее число зарегистрированных преступлений в ЧР скачкообразно менялось, наибольшего значения этот показатель достиг в 2003 году - 7188 преступлений. При этом как базовые (по отношению к 2000 году), так и цепные (по отношению к предыдущему году) темпы прироста регистрируемой преступности в ЧР в 2000-2003 гг. опережали общероссийские показатели (табл. 1.1). Данное обстоятельство привело к тому, что в 2000-2003 годах преступность в ЧР количественно росла быстрее, чем в целом по России.
Наибольший разрыв в темпах прироста наблюдается в 2001 году. Темп прироста числа зарегистрированных преступлений по отношению к 2000 году в ЧР составил 43,3 %, тогда как в среднем по России всего 0,5 %.
На первый взгляд, такой темп прироста числа зарегистрированных преступлений в ЧР кажется слишком высоким. Однако, оценивая данные статистики, нельзя не учитывать, что в 2000 году, от которого ведется отсчет, регистрация преступлений на территории ЧР была далеко не полной. Во-первых, в этот период шли активные боевые действия, во-вторых, правоохранительные органы ЧР еще только начали формироваться. Фактически, в 2000-2001 годах в республике восстанавливалась регистра-ционно-учетная система.
В таких условиях увеличение числа зарегистрированных преступлений следует расценивать как, в некотором роде, положительное явление. Тем более, что на фоне даже самых примерных оценочных данных о реальном состоянии преступности в ЧР накануне начала антитеррористической операции данные уголовной статистики за 2000 год выглядят, по меньшей мере, сомнительно.
Несколько иная картина сложилась в 2002 году. В целом по России происходит снижение числа зарегистрированных преступлений, которое можно характеризовать как обвальное (-14,4 % к 2000 году и -14,9 % к предыдущему году). Снизилась по отношению к предыдущему году и регистрируемая преступность в ЧР, но темп сокращения гораздо ниже общероссийского (-8,8 % к 2001 году).
Криминологи отмечают, что объективных предпосылок для столь резкого снижения абсолютного показателя общероссийской преступности в этот период не было61. Не отмечались и какие-либо массовые благоприятные социальные процессы, которые могли бы вызвать снижение преступности в ЧР. Напротив, социальная напряженность в республике возросла: в 2002 году было объявлено об окончании войсковой стадии антитеррористической операции, начался приток в республику экономически активного населения и, как следствие, рост безработицы, увеличение числа лиц, не имеющих постоянного источника дохода.
Одним из основных факторов снижения в этот период числа зарегистрированных преступлений явилось введение в действие с 1 июля 2002 года нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ , адаптация к применению которого вызвала определенные сложности, а в ряде случаев и неготовность правоохранительных органов к его применению.
Кроме того, с 1 июля 2002 г. также был введен новый Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-Ф363 (КоАП РФ) . В примечании к ст. 7.27 КоАП РФ хищение признавалось мелким, если стоимость похищенного имущества не превышает пяти минимальных размеров оплаты труда, установленных законодательством РФ.
Данное положение было изменено Федеральным законом от 31 октября 2002 г. № 133-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях»64, и сумма мелкого хищения была снижена до одного минимального размера оплаты труда, однако в течении четырех месяцев лица, совершившие хищение чужого имущества стоимостью до 2250 рублей, к уголовной ответственности не привлекались.
Особенности личности преступника в Чеченской Республике
Известно, что предупреждение преступности не может быть эффективным, если не будут изучены причины и условия ее совершения и не будет глубоко проанализировано, кто и почему совершает преступления. Личность преступника неотделима от самой преступности: ее причин, путей и средств предупреждения преступлений. Криминологическое изучение личности преступника посредством анализа ее структуры дает ключ к пониманию процессов мотивации и механизма преступного поведения, дает возможность делать прогностические выводы о будущем поведении личности и тенденциях развития изучаемой преступности, что является условием целенаправленности, конкретности и эффективности всех видов предупреждения преступлений. Те особенности личности, которые порождают такое поведение или способствуют ему, должны всегда быть непосредственным объектом предупредительного воздействия , что дает основание относить личность преступника к одной из ведущих и сложных проблем криминологии. Личность преступника - это не новая категория для исследования. Вместе с тем до сих пор в научных кругах ведутся активные споры о ее научной состоятельности, о том, существуют ли вообще особые признаки личности преступника, отличающие его от законопослушного гражданина. В криминологической литературе наблюдается, по меньшей мере, три подхода к определению понятия «личность преступника»: - как к личности человека, совершившего преступление ; - как к совокупности социальных свойств конкретной личности, связей, отношений, которые во взаимодействии с социальными условиями определили совершение преступления; - как к определенному специфическому типу личности, имеющему качественные отличия от личности человека, ведущего себя законопослушно. В литературе также высказано мнение о том, что возможны формальное и содержательное определение понятия личности преступника. В формальном значении это понятие означает личность субъекта, совершившего преступление, то есть деяние, запрещенное уголовным законом. Содержательное понятие личности преступника является значительно более объемным и многоплановым. В реальном мире преступник выступает как индивид со всеми его наблюдаемыми и ненаблюдаемыми, осознанными и неосознанными свойствами, качествами и особенностями. Преступники образуют также группы людей, обладающих общими признаками и свойствами (например, личность несовершеннолетних преступников). В этой связи выделяется понятие индивидуальной личности преступника, группового личностного портрета преступников и, наконец, социального типа личности преступника. Преступление, как и всякое социально значимое действие, есть результат собственной деятельности человека. В каждом конкретном случае сама личность принимает решение о совершении преступления. Такое решение принимается под влиянием не только внутренних факторов, присущих конкретной личности, но и в результате воздействия внешних социальных детерминант. Психика, природные влечения «причастны» к любому поведенческому акту, в том числе и к противоправному. Но у человека без твердых социальных позиций даже его природные влечения могут проявиться в антиобщественных формах поведения: половой инстинкт - в изнасиловании; активно-оборонительный рефлекс - в посягательстве на личность, инстинкт самосохранения - в дезертирстве . Криминологи указывают, что социальное в личности преступника - это то общее и существенное, что непосредственно детерминировано общественными отношениями. В то же время, социальное в личности преступника - это процесс, в основе которого лежит превращение «внешних» общественных отношений во «внутреннюю» структуру человека: его потребности, интересы, цели, взгляды, установки, направ-ленность поведения и т.д. Соединение внутреннего, биологического с внешним, социальным, наложение одного на другое, их взаимодействие в сознании человека, образует личность, которая вступает в общественные отношения, совершает определенные поступки исходя из этого соединения. В настоящее время уголовное право и криминология как научные направления исходят из того, что личность преступника рассматривается как система социально значимых свойств лица, совершившего преступление. Большинство ученых, которые анализировали проблемы изучения личности преступника1 , сходятся на мысли, что необходимо ориентироваться на познание ее социальных, моральных и демографических характеристик, которые в своей совокупности более полно характеризуют лицо, совершившее то или другое преступление, разные стороны его общественного существования и жизненной практики, и которые прямо или опосредствованно связаны с подобным антиобщественным поведением.
Причинный комплекс преступности в Чеченской Республике
Проблема причин преступности - одна их самых острых и дискуссионных в криминологии. Объяснительных схем здесь необычайно много, от антропологических и генетических до социологических и психологических.
В отечественной криминологии методологией познания причин преступности и преступлений служат законы диалектического и исторического материализма. Прежде всего, законы детерминации, единства и борьбы противоположностей, историзма и системности. Философия называет более тридцати форм детерминации. «Детерминант» от латинского означает «определять». Детерминант - это такой фактор (явление), который определяет появление другого фактора, именуемого следствием.
Детерминация как общефилософская концепция основана на принципе причинности. Причинность - философская категория, которая обозначает определенный тип связи (или взаимодействия). Это такая «необходимая связь между явлениями, при которой одно явление (причина) предшествует другому (следствию) и порождает его» .
Не менее важной формой детерминации, наряду с причиной является условие. Условие - «это то, от чего зависит нечто другое (обусловленное), что делает возможным наличие вещи, состояния, процесса, в отличие от причины, которая с необходи-мостью, неизбежностью порождает что-либо (действие, результат действия)» .
В литературе можно встретить различные дефиниции причин и условий преступности, вместе с тем большинство авторов сходятся во мнении, что причины и условия преступности социальны по своему происхождению и сущности и представляют собой систему негативных для соответствующей общественно-экономической формации и данного государства социальных явлений, детерминирующих преступность как свое следствие.
В ряде криминологических работ встречается четкое разграничение причин преступности и условий ее порождающих. Мы полагаем правильным согласиться с позицией авторов, указывающих, что изучение процесса детерминации преступности предполагает учет относительности, условности деления явлений и процессов на причины и условия. Многие из них в отдельных случаях выступают как причина, в других как условие преступности. Поэтому на вопрос о том, что же относится к причинам преступности, а что к условиям ее существования, ответить сложно238. Поэтому криминологические исследования не должны представлять попытки отнесения каких-либо факторов действительности к причинам или условиям преступлений, а должны быть направлены на выявление того, какие именно явления детерминируют преступность.
Преступность является результатом связей (взаимодействий) различного уровня и в этом смысле, прежде всего, следует отметить комплексный характер ее детерминации. С учетом комплексного характера детерминации в современной отечественной криминологии используется понятие причинного комплекса преступности - как предельно широкое, охватывающее не только связи причинения (причины) и обусловливания (условия), но и всю совокупность криминологически значимых детерминантов (корреляционные, функциональные, системно-структурные связи, связи состояний) и связанных с ними социальных противоречий, которые препятствуют экономическому, социальному и духовному развитию субъектов общественной жизни, ущемляют свободу граждан, вызывают социальную несправедливость и отчуждение граждан от господствующей ценностно-нормативной системы общества и детерминируют преступность как свое следствие.
Именно выявление причинных комплексов является основой построения серьезных и эффективных программ борьбы с преступностью.
При исследовании причинного комплекса преступности не территории ЧР необходимо учитывать региональный подход. В процесс причинности, на наш взгляд, следует включать специфические черты развития региона, условия жизни населения и характеристики самого населения.
Раскрывая особенности причинного комплекса на территории ЧР, необходимо в первую очередь остановиться на одной из основных составляющих причинного комплекса - социально-политических детерминантах.
Исторический опыт человеческой цивилизации убедительно свидетельствует о тесной взаимосвязи состояния межнациональных отношений с состоянием криминогенной обстановки. Распад СССР как крупной этнофедеральной системы и изменение социально-политического строя на всем постсоветском пространстве привели к росту национального самосознания. ПП. Баранов и А.И. Овчинников обращают внимание, что особую роль в этических мобилизационных процессах сыграл «идеологический вакуум, образовавшийся на постсоветском пространстве. Отсутствие общенациональной для всех народов России ценностной идеологической системы не может не приводить к тому, что этнонационалистическая идеология берет на себя функции интеграции и кооперации людей в единую общность».
Вместе с ростом национального, этнокультурного и религиозного самосознания на фоне глубокого экономического, политического и морального кризиса, сопровождавшегося ослаблением власти и криминализацией общества, обострились старые и появились новые проблемы в национальных отношениях. На этой волне развились национализм, этнический сепаратизм и экстремизм.
Следует отметить, что совокупность социально-политических детерминантов преступности не только в ЧР, но и на Северном Кавказе в целом, образовалась в связи с отсутствием национальной политики в России, что привело к вооруженному конфликту в ЧР, обострению ситуации на всей территории ЮФО и является серьезной угрозой для безопасности общества и государства.
Этнополитический кризис в ЧР и последовавшие боевые действия 1994-1996 годов привели к полнейшему разрушению экономики и породили маргинализацию и люмпенизацию практически всех социальных слоев населения, что повлияло на формирование широкой социальной основы для всех видов преступности, терроризма и экстремизма.
Криминологи отмечают, что опасность политических и иных социальных конфликтов и их криминогенность заключаются еще и в том, что к политическим движениям примыкают и пользуются политической нестабильностью в своих корыстных интересах обычные уголовники, нередко становящиеся активными участниками политических кампаний, а при определенных условиях проникающие в различные эшелоны власти и тем самым легализующиеся, то есть становящиеся «добропорядочными» людьми.
Среди социально-политических факторов, детерминирующих преступность на территории ЧР, следует выделить явно политизированный процесс «исламского возрождения». Исследователи отмечают243, что на Северном Кавказе нет ни одной социальной или политической проблемы, в которой бы прямо или косвенно не присутствовал конфессиональный фактор. Веками остаются неизменными религиозные представления, на которые мало влияют не только смена очередного политического режима, но и общественно-экономической системы в целом.
Сегодня на Северном Кавказе мы видим самое активное и вместе с тем противоречивое проявление религии ислама как политической силы, влияющей на процессы этнической консолидации и дезинтеграции, оказывающей огромное воздействие на ситуацию не только на Юге России, но и на всю страну в целом.
Философы, политологи, конфликтологи говорят о роли «исламского фактора» в военной политике России, во внешнеполитических отношениях и мировой политике244, Появилось упоминание «исламского фактора» и в криминологических работах. Так, Д.Е. Ваничкин в числе явлений, вызвавших «небывалый рост криминальных проявлений» на территории Ставропольского края, называет «всплеск исламского фактора в большинстве субъектов Южного федерального округа»245. При этом значение, в котором употреблен данный термин, и взаимосвязь «исламского фактора» с ростом преступности автором не раскрывается.
