Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Особенности исследования текстов литературы «потока сознания» 9
1.1. Метод «поток сознания» как способ осмысления и отражения действительности 9
1.2. Внутренняя речь в романе Джеймса Джойса «Улисс» 33
1.3. Лингвотипологическая характеристика формальной организации романа Джеймса Джойса «Улисс» 47
ВЫВОДЫ 74
ГЛАВА 2. Средства связности в романе Джеймса Джойса «Улисс»
2.1. Связность текста и ее виды 77
2.2. Лексические и грамматические средства связности в мужской внутренней речи в романе Джеймса Джойса «Улисс» 84
2.3. Лексические и грамматические средства связности в женской внутренней речи в романе Джеймса Джойса «Улисс» 119
Выводы 134
Заключение 137
Библиография 141
- Метод «поток сознания» как способ осмысления и отражения действительности
- Лингвотипологическая характеристика формальной организации романа Джеймса Джойса «Улисс»
- Лексические и грамматические средства связности в мужской внутренней речи в романе Джеймса Джойса «Улисс»
- Лексические и грамматические средства связности в женской внутренней речи в романе Джеймса Джойса «Улисс»
Введение к работе
Изучение текста относится к числу основных задач современной науки о языке. Особый интерес для исследований представляют тексты художественной литературы неклассической парадигмы. В лингвистических трудах (Е.А. Покровская, Н.Ю. Шведова, В.Г. Адмони, Г.Н. Акимов, СП. Батраков, Ю.Н. Караулов, И.П. Ильин и др.) отмечается взаимосвязь между художественными тенденциями развития литературы XX века и ее языковыми, в частности, синтаксическими особенностями.
Одним из наиболее ярких феноменов современности стала так называемая литература «потока сознания», в которой использован метод изображения, заключающийся в непосредственном воспроизведении сознания персонажей. Иррелевантность мыслей и рассуждений, присущая текстам подобного типа, усложняет процесс когнитивной интерпретации текста «потока сознания» как связного и цельного.
Именно выявление природы связности текста в литературе «потока сознания» является ведущим аспектом нашего исследования в связи с тем, что в последние десятилетия в теории текста центральной становится проблема его связности и цельности. Принимая подход к тексту как результату, продукту дискурса, мы оказываемся перед необходимостью выяснить, что определяет характер средств связности элементов текста «потока сознания».
Предлагаемая диссертационная работа выполнена в русле структурно-семантического и когнитивно-прагматического подходов к исследованию средств связности текста.
Подобный ракурс изучения не в последнюю очередь определяется тем обстоятельством, что специфика текстов произведений литературы «потока сознания» на сегодняшнем этапе не получила в лингвистике всестороннего освещения. Этот аспект рассмотрения является тесно связанным с проблемой организации и структурирования языкового сознания человека, которую также нельзя признать до конца решенной. Все вышесказанное, а также необходимость всестороннего и комплексного изучения средств связности с позиций когнитивного подхода к теории текста определяет актуальность исследования, проводимого нами.
Объектом исследования является комплекс средств связности в особом типе текста, характерном для литературы «потока сознания».
Предметом исследования является функционирование лексических и грамматических средств связности в тексте романа Джеймса Джойса «Улисс» (J. Joyce, «Ulysses»).
Цель настоящей диссертации - выявить комплекс средств связности как базу цельности текста романа Джеймса Джойса.
Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих задач:
1. Описать лингвотипологические особенности романа, обусловленные использованием метода «поток сознания».
2. Выявить языковые средства, используемые для создания связного текста, имитирующего «поток сознания».
3. Определить специфику проявления категории связности и выделить комплекс средств ее выражения в романе.
4. Установить особенности использования писателем лексических и грамматических средств связности.
Поставленные задачи, определили принципы отбора материала. В качестве материала исследования нами был избран роман Джеймса Джойса «Улисс», в котором в наиболее завершенном виде воплощена модель художественного текста «потока сознания». Общая картотека выявленных контекстов составила более 3000 примеров.
Методологическая база исследования. Диссертационная работа опирается на диалектический принцип познания действительности, предполагающий всеобщую связь явлений в природе, обществе и сознании; единство формы и содержания; закон перехода количественных изменений в качественные и другие общефилософские законы.
Общенаучной основой исследования послужили работы В.Г. Адмони (1973), М.М. Бахтина (1967), Р. Барта (1994), В. Дресслера (1981), В.А. Лукина. (1999), О.И. Москальской (1981), A.M. Пешковского (1956), А.А. Шахматова, М.А.К. Халлидея (1964), посвященные основным вопросам изучения словесного творчества и теории художественного текста.
Частнонаучными предпосылками и базой исследования явились труды Н.Д. Арутюновой (1871), И. Беллерт (1978), Д. Брчаковой (1979), Т.А. ван Дейка (1988), В. Кинч (1988), Г.Г. Инфантовой (2001), Т.В. Милевской (2001), Н.Н. Трошиной (1982), Б.М. Лейкиной (1978), Б.Д. Джоламановой (1987), М.И. Откупщиковой (1982) посвященные проблемам связности прозаического текста; Е.А. Покровской (2001), А. Якимовича (1997), Н.В. Тишуниной (2001) описывающие особенности художественных текстов XX века; Л.С. Выготского (1986), А.Р. Лурии (1975), А.А. Леонтьева (1975), Н.И. Жинкина (1982), З.Д. Поповой, И.А. Стернина (2002), рассматривающие речсмыслительную деятельность человека и виды речи.
Основными методами и приемами исследования, использованными для решения поставленных задач, послужили: метод лингвистического наблюдения и описания конкретных языковых фактов, который позволяет проанализировать роль лексических и синтаксических единиц в создании связного текста, принцип интегрального описания языка, при котором на первый план выдвигается аспект взаимодействия единиц различных языковых уровней, элементы и приемы сравнительного и количественно-статистического методов.
Совокупность используемых методов обеспечила адекватное изучение свойств лексических и грамматических средств связи во фрагментах текста. На защиту выносятся следующие положения:
1. Основной лингвотипологической особенностью романа «потока сознания», влияющей на характер связности в тексте произведения, является то, что в качестве ведущего способа имитации потока сознания применяется внутренняя речь «для себя». Специфика текста, воспроизводящего этот тип внутренней речи, состоит в отсутствии коммуникативной цели во внутренней речи персонажа; авторские интенции выражаются через имплицитный иллокутивный акт.
2. Внутренняя речь в романе преимущественно воспроизводится через передачу пропозиционального содержания без предикативного оформления, что приводит к уменьшению арсенала средств выражения связности, таким образом, ослабление синтаксических связей является типичным способом организации текста «потока сознания». Отсутствие синтаксических средств связности восполняется за счет лексических языковых средств, используемых для создания связного и цельного текста, имитирующего поток сознания.
3. Для создания связного текста, воспроизводящего невербализованные мысли, автор использует различные лексические средства связности (предметные или тематические группы, терминологические группы, этимологические группы, слова, относящиеся к одному ассоциативному полю, контактные и дистантные повторы) и грамматические средства связности (неполнота, вставные конструкции, конструкции дополнения, неграмматическое обособление членов предложения, парцелляция, сегментация).
4. Тендерная специфика передачи внутренней речи в романе обусловливает различие используемых автором средств выражения категории связности. В мужской внутренней речи связность обеспечивают преимущественно контактные лексические средства связности. В женской внутренней речи при отсутствии пунктуационного оформления текста ведущими средствами обеспечения связности, цельности и смыслового членения текста являются такие грамматические средства, как повторяющиеся междометия, частицы и союзы. Повторяемость топика поддерживается дистантным повтором компонентов различных лексико-семантических групп и их субститутов.
Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что впервые комплексно исследуются способы, лежащие в основе построения когерентного текста литературы «потока сознания», в котором внутренняя речь «для себя» является способом коммуникации; в процессе анализа выявлены и систематизированы лексические и грамматические средства связности компонентов текста литературы «потока сознания».
Теоретическая значимость работы заключается в том, что в ней описываются лингвотипологические особенности построения связного текста в литературе «потока сознания», системно описываются лексические и грамматические средства выражения категории связности в текстах, в которых центральным способом коммуникации является внутренняя речь.
Практическая значимость проведенного исследования определяется тем, что его результаты могут найти отражение в курсе филологического анализа текста для студентов филологических факультетов, а также в курсах тендерной, когнитивной и психолингвистики для магистрантов и аспирантов. Результаты работы могут быть использованы также в разработке спецкурсов и семинаров по анализу языка художественных текстов, идиостиля Дж.Джойса, лингвистике текста.
Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры русского языка и теории языка Педагогического института Южного федерального университета, Международной научной конференции «Язык. Дискурс. Текст» 2007 г., Международной научно методической конференции ДЮИ 2008 г. и на научно-методических семинарах кафедры «Языковая подготовка» Международного факультета ДГТУ. По материалам диссертации опубликовано пять статей.
Структура диссертационной работы обусловлена ее задачами и спецификой исследуемого материала. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка из 184 наименований, включающего публикации отечественных и зарубежных ученых, а также списка источников фактического материала.
Метод «поток сознания» как способ осмысления и отражения действительности
На рубеже XIX и XX вв. в Европе и Америке обозначился определенный перелом в мироощущении людей и их отношении к действительности. Были сделаны серьезные открытия в области ядерной и теоретической физики, в области радиотехники и коммуникативных технологий, а также в области медицины, в частности психиатрии, физиологии, психологии; появилось искусство фотографии и дизайна. Развитие фотографии соединило художественность и документальность, привело к пересмотру художественных принципов графики, живописи, скульптуры. Появление новой техники, транспорта, авиации и научные открытия нового века заставили пересмотреть прежние представления о законах реальности и изменили представления людей о мире, характерные для художественного мышления XIX в. Наступила эпоха мировоззренческой революции как следствие научно-технической революции. С развитием науки и техники, материального производства, общественной жизни происходило ослабление религиозного сознания, а это, в свою очередь, отразилось на человеческом бытии. Такая перемена не могла не найти отражения в искусстве и науке. Произошла смена парадигм культуры.
«Гуманистические идеалы, идущие от эпохи Ренессанса и Просвещения, гармоническая, структурированная картина мира, в центре которой помещается цивилизованный человек, примат духовности, разума и морали - одним словом, антропоцентрическая парадигма культуры - вытесняется альтернативной ей, исходящей из мысли о том, что цивилизация с неизбежностью производит некие силы хаоса, разрушения. В основе этой парадигмы лежит не цивилизованность, а природность, понимаемая как средоточие хаоса, те лесности, иррациональности, смеха, уродства, фрагментарности, бессистемности, имморализма» (Якимович, 1997).
Этот период отличает «ощущение общей дисгармонии современного мира; нестабильность положения в нем отдельной человеческой личности; ее отчуждение от общества... растущая роль в жизни людей абстрактного мышления и одновременно бунт против рационализма в искусстве и стремление отразить в нем некие трансцендентальные и неуловимые стороны действительности» (Мамонтов, 1999).
Европейское искусство стало приобретать новые, не свойственные ему ранее черты, которые одним из первых попытался осмыслить и проанализировать живший в эти годы Н.А. Бердяев: «Много кризисов искусство пережило за свою историю.... Но то, что происходит с искусством в нашу эпоху, не может быть названо одним из кризисов в ряду других. Мы присутствуем при кризисе искусства вообще, при глубочайших потрясениях в тысячелетних его основах. Окончательно померк старый идеал классически прекрасного искусства, и чувствуется, что нет возврата к его образам» (Бердяев, 1978).
Возникшие новые формы и способы отображения действительности одним казались шагом назад в эстетическом развитии человечества (Л.Н. Толстой, B.C. Соловьев, Ж. Маритен), в то время как другим - прогрессом и шагом вперед: «Новое искусство, очевидно, не есть искусство для всех, как, например, искусство романтическое: новое искусство обращается к одаренному меньшинству... Ограничиваться воспроизведением реальности, бездумно удваивая ее, не имеет смысла. Миссия искусства - создавать ирреальные горизонты. Чтобы добиться этого, есть только один способ - отрицать нашу реальность, возвышаясь над нею» (Ортега-и-Гассет, 1991).
Пафос отрицания обусловил переход «западного искусства в новое качество, объединяемое понятием "модернизм"» (Мамонтов, 1999). Модернизм (от фр. moderne - новый, новейший, современный) — условное обозначение периода культуры конца XIX - середины XX в., т.е. от импрессионизма до нового романа и театра абсурда. Нижней хронологической границей модернизма является «реалистическая», или позитивистская, культура XX в., верхней - постмодернизм, т.е. 1950-1960-е гг.
Совокупность эстетических школ и течений, возникших в это время, характеризует разрыв с традициями реализма и других предшествующих художественных направлений. Термин «модернизм» обозначает те принципиально новые черты, которые свойственны художественному мышлению XX в. в целом.
В основе языка классической литературы лежит модель мира, согласно которой мир мыслится в традиционных логических причинно-следственных связях. Художественная логика опирается на традицию всей предшествующей XX в. культуры. «Таким образом, тип художественного сознания, который отражает смысл философских, социальных и психологических конфликтов XX века, в то же время стремится утвердить мысль о философско-исторической преемственности жизненных и художественных процессов. Этим определяется принцип линейности и связности текста, который выражает последовательную процессуальность развития социально-исторического хода событий»." В литературе этого периода мы видим такой тип мышления, который, не разламывая традиционную художественную форму, ведет поиски в основном в проблемно-содержательной области (Тишунина, 2001). В XX в. во многом изменился предмет художественного изображения. Изменяется представление о реальности. Модернисты не ограничиваются сведением понятия «реальность» только к предметному, вещному миру. Реальностью в литературе становится пространство сознания персонажей. Литература и искусство не «отражают» реальный мир, а, наоборот, создают особую художественную реальность, существующую по своим художественным законам. Мо дернистский тип художественного мышления, в отличие от традиционного классического, опирается на абсолютно новую художественную модель мира. Если в классической литературе художественным образом является персонаж с неповторимым внутренним миром, то в литературе эпохи модернизма - это эквивалент мысли, сознания. Это очень важная особенность модернистского искусства и литературы.
Существенной характерной чертой модернизма является его игровая природа. Произвольная игра со смыслами, так же, как и с фрагментами реальности, становится конструктивной в модернизме.
Лингвотипологическая характеристика формальной организации романа Джеймса Джойса «Улисс»
О своеобразном характере романа Джеймса Джойса «Ulysses» высказывались практически все исследователи творчества Дж. Джойса. Так, например, С. Хоружий отмечал: «Своевольно и анархично, ломая каноны и этикет изящной словесности, Джойс, когда захочет, вторгается в мир романа просто сам по себе, не творцом этого мира, а мужиком с улицы: вставляет разные намеки и экивоки, упоминает события и людей вовсе не из романа, а из собственной жизни. С такой же свободой то и дело входят в роман его предыдущие книги» (Хоружий, 1989: 214-215).
Все исследователи «Ulysses» (С. Хоружий, Е. Гениева, Д. Жантиева, У. Эко) отмечают в романе необычайно высокую плотность скрытых отсылок, связей с другими джойсовскими текстами — письмами, статьями, прозой, включая «эпифании» — краткие этюды, с которых в 1902-1904 гг. начиналась проза Джойса.
Творчеству Джойса присуща непрерывность: каждый его следующий большой роман как бы вытекает из предыдущего, следовательно, каждый следующий роман вытекает из всего, что он писал прежде. До «Ulysses» Джойс написал две книги прозы: сборник новелл «Dubliners» (1904-1907) и роман «A Portrait of the Artist as a Young Man» (1907-1914). Большинство героев новелл из сборника «Dubliners» стали эпизодическими персонажами романа «Ulysses». С «Dubliners» начинался и замысел «Ulysses»: первоначально рассказ об одном дне дублинского еврея мыслился как еще одна новелла для этого сборника. Из «Dubliners» в «Ulysses» была перенесена и обстановка.
«Ulysses», время действия которого - день 16 июня 1904 г. (день первого свидания Джойса и его будущей жены Норы), прямо продолжает «A Portrait of the Artist as a Young Man» во всем, что касается Стивена Дедала. Теперь описанное в «A Portrait of the Artist as a Young Man» - прошлое Стивена, и оно часто проходит в его сознании. Кроме того, в прошлом у Стивена предполагается и то, что произошло с самим автором за два года, отделяющие действие «A Portrait of the Artist as a Young Man» от начала «Ulysses»: поездка во Францию с намерением учиться, возвращение в Дублин по причине болезни матери и смерть матери. Вот пример из предпоследней главы «Ithaca», который доказывает автобиографичность и так называемую «непрерывность», т.е. связь романа с предыдущими произведениями Джойса:
Of what similar apparitions did Stephen think?
Of others elsewhere in other times who, kneeling on one Ьгее or on two, had kindled fires for him, of Brother Michael in the infirmary (1) of the college of the Society of Jesus at Clongowes Wood, Sallins, in the county ofKildare: of his father (2), Simon Dedalus, in an unfurnished room of his first residence in Dublin, number thirteen Fitzgibbon street: of his godmother (3) Miss Kate Мог кап in the house of her dying sister Miss Julia Morkan at 15 Usher s Island: of his mother Mary, wife of Simon Dedalus, in the kitchen of number twelve North Richmond street (4) on the morning of the feast of Saint Francis-Xavier 1898 (5).- of the dean oftudies, Father Butt (6), in the physics theatre of university College, 16 Stephen s green (7), north: of his sister Dilly (Delia) in his father s house in Cabra (8) (Joyce, 1998:623).
(1) «Of Brother Michael in the infirmary»: см. эпизод в главе 1 «A Portrait of the Artist as a Young Man».
(2) «Of his father»: «A Portrait of the Artist as a Young Man», глава 2 (но адрес там не указан).
(3) «Of his godmother»: Кейт и Джулия Моркан - персонажи рассказа «Dead», прототипами которых были тетушки матери Джойса.
(4) «North Richmond street»: жил мальчуган - герой рассказа «Arabia».
(5) «On the morning of the feast of Saint Francis-Xavier 1898»: кульминация главы 3 «A Portrait of the Artist as a Young Man», когда Стивен принимает причастие, ранее выслушав потрясшие его проповеди; то же было и в жизни автора.
(6) «Father Butt»: см. «Портрет художника в юности», глава 5;
(7) Адрес университета - Stephen s green, 82-86, а данный Джойсом «16 Stephen s green» адрес архиепископа Дублинского.
(8) В городе Cabra жила семья Джойсов в 1904 г.
Таким образом, можно сказать, что к ключевым особенностям романа относятся серийность текста, психологический контекст и ретроспекция. Серийность текста - явление текстовой синтагматики, наличие циклов, сборников, продолжения текста тем же автором или другими. Психологический контекст - фактор воздействия на порождение и декодирование текста биографии автора, его личности. Ретроспекция - появление текстового хронотопа, обращение к прошлому в тексте (Селиванова, 2004: 329).
По словам исследователя творчества Дж. Джойса Е. Гениевой, автора комментариев к роману «Ulysses», писатель мечтал об идеальном читателе, который посвятит свою жизнь изучению, расшифровке романа. Он говорил, что насытил свой текст таким количеством загадок, что «ученые, комментаторы, критики, литераторы будут до скончания своих дней биться над их разгадкой» (Гениева, 1989: 177). Это подтверждал и сам Дж. Джойс: «Я насытил текст таким количеством загадок и темных мест, что профессорам понадобятся столетия, чтобы решить, что я имел в виду, и это единственный путь к бессмертию» (цит. по: (Гарин, 2002)).
Е. Гениева утверждает, что существующие комментарии к «Ulysses», которые по объему немногим меньше самого романа, из-за его «природы» не могут быть исчерпывающими. «Какие-то места все равно останутся «темными... одна расшифрованная аллюзия нередко порождает другую, а весь процесс начинает напоминать цепную реакцию» (Гениева, 1989: 177). Сам Джойс так говорил о своем романе: «Это эпопея двух народов (ирландского и израильского) и в то же время цикл всего человеческого тела, равно как и "историйка" какого угодно дня... Это также нечто вроде энциклопедии. Мое намерение - переложить миф sub specie temporis nostril» (лат. с точки зрения нашего времени) (из письма к Карло Линати от 21 сентября 1920 г.) (цит. по: (Эко, 2003: 221)). В период окончания романа Джойс продиктовал своему первому комментатору С. Гилберту схему, которая является путеводителем по роману. В соответствии с этой схемой каждый эпизод имеет:
1. Аналог в «Odyssey». Связь выражается в сюжетной, тематической или смысловой параллели, а также в том, что у большинства персонажей романа имеются прототипы в поэме Гомера: Блум (Bloom) - Одиссей (Odyssey) (Ulysses в латинской традиции), Стивен (Stephen) - Телемак (Telemachus), Молли Блум (Molly) - Пенелопа (Penelope), Белла Коэн (Bella) - Цирцея (Circe) и т.д. Но параллели с гомеровским эпосом не буквальны.
Лексические и грамматические средства связности в мужской внутренней речи в романе Джеймса Джойса «Улисс»
Сложность процесса интеграции в мужском потоке сознания в романе «Ulysses» объясняется тем, что в тексте появляются иррелевантные мысли и рассуждения, для когнитивной интерпретации или понимания которых необходимы усилия.
Возникают случаи расчленения синтаксической единицы. В романе «Ulysses» тенденция к синтаксическому расчленению проявляется на уровне членения текста на:
- части (3);
-эпизоды (18);
- главы (два эпизода романа делятся на главы (в 7-м эпизоде «Ае» 61 глава, каждая из них озаглавлена, в 10-м эпизоде «Wandering Rocks» 19 глав без названия);
- абзацы. Весь текст романа (кроме 14 и 18-й глав) членится на небольшие по объему абзацы:
Lenehan still drank and grinned at his tilted ale and at Miss Douce s lips that all hut hummed, not shut, the oceansong her lips had trilled, fdolores. The eastern seas.
Clock whirred. Miss Kennedy passed their мшу (flower, wonder who gave), bearing away teatray. Clock clacked.
Miss Douce took Boylan s coin, struck boldly the cashregister. It clanged. Clock clacked. Fair one of Egypt teased and sorted in the till and hummed and anded coins in change. Look to the west. A clack. For me.
Абзац может состоять из нескольких предложений, одного простого предложения и одного слова:
Listen. Bloom listened. Richie Goulding listened. And by the door deaf Pat, bald Pat, tipped Pat, listened. The chords harped slower.
The voice of penance and of grief came slow, embellished, tremulous.
Ben s contrite beard confessed: in nomine Domini, in God s name. He knelt.
He beat his hand upon his breast, confessing: mea culpa.
Latin again. That holds them like birdlime. Priest with the communion corpus for those women. Chap in the mortuary, coffin or coffey, corpiisnomine. Wonder where that rat is by now. Scrape. Tap.
They listened: tankards and Miss Kennedy, George Lidwell eyelid well expressive, fullbusted satin, Kernan, Si.
Также абзацем может члениться и одно предложение: Blew. Blue bloom is on the Gold pinnacled hair.
Помимо членения текста, для имитации спонтанной невербализованной мысли мужского потока сознания в романе активно используются конструкции расчленения, к которым исследователи относят следующие: неграмматическое обособление членов предложения, вставные конструкции, конструкции добавления, парцелляция, неполное предложение, сегментация. Эти конструкции «имитируют устность, спонтанность, неподготовленность, свойственную для литературы потока сознания» (Покровская, 2001:364).
Синтаксис внутреннего монолога, имитирующего спонтанный ход мыслей с возникающими по мере ее течения представлениями, порождает различные приемы разрыва высказывания, его членения или восполнения путем добавления отсутствующих в нем членов. Именно поэтому они очень типичны при имитации спонтанной мысли.
Во внутренней речи мужского типа в романе Джойса активно используются все перечисленные способы расчленения. Обособленные члены предложения исследовались О.А. Лаптевой, А.М Пешковским, И.П. Распоповым и др.
A.M. Пешковский определяет обособление как ритмико-интоиационное выделение какого-либо неглавного члена предложения в целях сообщения ему самостоятельной коммуникативной значимости. Исследователь отмечает, что обособлению подвергаются чаще всего компоненты с определительной в широком смысле слова функцией - определения, приложения, обстоятельства (Пешковский, 1956).
Говоря о главных функциях обособленных членов, исследователи отмечают, что интонационное выделение факультативного члена предложения служит для смыслового подчеркивания и актуализации дополнительного сообщения или дополнительного уточнения, пояснения другого члена.
Е.А. Покровская считает неграмматическое обособление второстепенных членов предложения не только средством специального акцентирования отдельных членов высказывания, но и ярким экспрессивным синтаксическим средством в текстах литературы неклассической парадигмы. Его экспрессивность, по мнению исследователя, основана на актуальном членении предложения с иеграмматическим обособлением: «Автор актуализует второстепенный член предложения, создавая таким образом или дополнительную рему, или особо выделяя в реме значимый компонент» (Покровская, 2001: 140). Обособленные члены выполняют функцию специального акцентирования отдельного члена высказывания с помощью речевой реализации высказывания по отдельным частям.
Во внутренней речи мужского типа обособляются адъективные члены или обороты, стоящие после определяемых членов. Такие конструкции возникают, когда персонаж сначала думает об объекте, а потом дополнительно характеризует его, выделяя какие-то значимые признаки: Remember your epiphanies on green oval leaves, deeply deep, copies to be sent if you died to all the great libraries of the world, including Alexandria? -Припомни свои эпифа-нии на зеленых овальных листах, глубочайше глубокие... В данном примере рема epiphanies дополнительно характеризуется, возникает дополнительная рема deeply deep, выраженная с помощью обособленного определения. Помимо обособления здесь есть еще один способ акцентирования дополнительной ремы - корневой повтор членов обособленной конструкции. Дистантное расположение обособленного члена делает текст фрагментарным и расчлененным, подавая информацию как бы «кусками». Однако такой же эффект расчлененности создается с помощью не только дистантного расположения, но и постпозитивного, как в следующем примере: Wheatley s Dublin hop bitters or Cantrell and Cochrane s ginger ale (aromatic). Одиночное обособленное определение, расположенное контактно по отношению к обособляемому члену ginger ale, создает эффект неожиданности: появляется после логического завершения высказывания, неся в себе дополнительную информацию. Однако если в первом примере по выполняемым функциям обособленные члены можно отнести к полупредикативным, то в данном примере одиночное контактное определение является поясняющим (или уточняющим) (Шелякин, 2001:246).
Обычно в роли обособленного определения выступает прилагательное, однако встречаются и другие способы выражения признаков предмета: Temple, Buck Mulligan, Foxy Campbell, Lantern jaws. Здесь характеристика субъекта выражена словосочетанием Lantern jaws, которое называет черты лица, являющиеся отличительными для персонажа. Здесь обособленный член предложения по своим семантико-синтаксическим свойствам приближается к придаточному определительному предложению.
Лексические и грамматические средства связности в женской внутренней речи в романе Джеймса Джойса «Улисс»
В отличие от мужского потока сознания, где основным способом построения текста является его расчленение и передача пропозиционального содержания без предикативного оформления, пропозициональное содержание внутренней речи женского типа имеет предикативное оформление, однако имитация нерасчлененного потока внутренней речи женского типа достигается с помощью отказа от знаков препинания. В тексте главы отсутствуют не только точки, запятые, тире, восклицательный и вопросительный знаки, но и апостроф, который в английском языке также является знаком препинания и обозначает пропуск букв (hed get blood poisoning = he d get blood poisoning, Im sure - I m sure), а также является орфографическим выражением притяжательного падежа (Dignams death = Dignam s death, womans body = woman s body). Хотя вопрос в данном примере мы можем узнать по инверсии в предложении (do you remember Menton).
Из-за отсутствия знаков препинания происходит изменение процесса чтения. В таком типе текста в роли опорных связующих лексических компонентов выступают дистантные повторы. В тексте главы «Penelope», представляющей собой женский внутренний монолог, дистантные повторы компонентов лексико-тематических групп относятся и к микротеме фрагментов, и к единому топику. Иными словами, в тексте есть несколько слов-макротем, на которые опирается весь текст эпизода. Это существительные man и woman. Символично и то, что существительные man и woman употреблены в главе одинаковое количество раз (по 82 раза каждое). Структурно значимым повтор оказывается не только с точки зрения композиции. Именно повтор, даже во внутреннем монологе, напоминающем разговорную речь, позволяет обозначить тождество объединяемых единиц теме, топику порождаемого текста. Анализируемый отрывок представляет собой беспорядочный поток воспоми 119
наний из жизненного опыта и размышлений главной героини. С помощью дистантно расположенных дублирующихся лексем, различные по содержанию воспоминания, они сохраняют единство топика: «Отношения мужчины и женщины». Точный повтор лексем служит выделению и акцентированию наиболее важных, особенно значимых звеньев предметно-речевой ткани главы. Микротемы фрагментов эпизода меняются, но все они подчинены единому топику. «Дистантно расположенные дублирующиеся лексемы обладают двусторонней направленностью - как по отношению к вербализуемому концепту - топику микротекста, так и по отношению к самому тексту, скрепляя его, тем самым, и на уровне семантическом, и на уровне структурно-композиционном».
Помимо этих существительных, в данной главе встречается еще большое количество слов, указывающих не только на пол человека, но и на:
1) возраст: boy (7), girl (20), maid (3), old gent (1);
2) семейное положение: father (25), husband (13), uncle (1), son (3), grandfather (1), mother (8), wife (12), daughter (1), aunt (5), sister (1), widow (1), nephew (1);
3) социальное положение: lady (3), nobleman, gentleman {A), freeman (1);
4) профессию или звание: officer (2), general (1), soldier (2), captain (2), architect (1), sailor (3), bootmaker (1), burglar (1), fisherman (1), boatman (1), professor (4), author (1), poet (1), priest (4), nurse (2), workman (1), carpenter (1);
5) национальность: American, Greek, Irish, Jew, Spanish, Italian, Indian, Arab;
6) субъективную оценку говорящего: loglady (1), idiot (1), gentleman (4), gentlewoman, fishwoman (1), adulteress (1).
Все эти слова являются компонентами единого семантического поля, имеющими общий компонент значения. Употребляя их, говорящий передает новую информацию об уже упоминавшемся ранее, уже известном адресату объекте речи. Несовпадающие семы этих слов помогают вскрывать в обозначаемом явлении действительности новые стороны, дополнительные аспекты и характеристики. Существительные man и woman выступают здесь в качестве центрального слова данной лексико-семантической группировки слов.
Помимо существительных, мы можем наблюдать в тексте также повтор анафорических местоимений: he, которое встречается в главе 742 раза, и she (512 раз). Дистантный повтор этих местоимений также способствует повторяемости топика, так как они референциально связаны с существительными, обозначающими лиц мужского и женского пола.
Для этого эпизода романа характерен высокий индекс ритма повторяемости лексем, обеспечивающий повторяемость топика как в устном дискурсе.
Таким образом, в женской внутренней речи дистантные повторы компонентов лексико-семантических групп и их субститутов обеспечивают повторяемость топика.
Однако полное отсутствие знаков препинания приводит к избыточной концентрации усилий реципиента по установлению релевантных связей между частями полипредикативного целого, что затрудняет восприятие данного текста, так как пунктуация, являясь одним из средств графического оформления письменной речи, играет важную роль в передаче письменной информации и адекватном ее восприятии реципиентом. Знаки препинания имеют большое значение для восприятия и понимания того, что хотел сказать автор. Назначение пунктуации заключается в том, чтобы обеспечивать читающему правильное понимание смысла написанного. Поскольку правильное понимание текста зависит прежде всего от его смыслового членения на предложения и различные их части, постольку основой пунктуации является смысловое членение речи. Знаки препинания выполняют две основные функции в тексте: отделения и выделения. Знаки препинания имеют связь с синтаксическими, смысловыми и интонационными свойствами предложения, они служат средством синтаксического и интонационно-смыслового членения речи, указывают на смысловые отношения между частями высказывания и помогают читателю быстрее и правильнее понять содержание текста. «В записи, художественном тексте предложение внешне освобождено от точных интонационных характеристик. Однако знание законов звучащей речи, интонационной системы языка позволяет читающему определить, как может быть произнесено данное конкретное предложение» (Русская грамматика, 1970: 12). Хотя знаки препинания не в состоянии давать точные интонационные характеристики конкретному предложению, однако они могут выступать в качестве средства, показывающего, что содержание предложения связано с тем или иным типом интонации. Существует неразрывная связь пунктуации и интонации, хотя прямой зависимости между ними не существует; обе служат средствами выражения граммати-ко-семантических отношений между элементами высказывания.
Роль интонации как средства связи предикативных частей отметили многие исследователи (Л.А. Булаховский, В.В. Виноградов, Г.Н. Иванова-Лукьянова, О.Ф. Кривнова, Т.В. Милевская, Т.М. Николаева, A.M. Пешковский, М.А. Черемисина, Е.Н. Ширяев и др.). «Одним из наиболее очевидных способов объединения полипредикативных сочетаний является интонация как самый универсальный способ» (Милевская, 2000: 59). Интонация - это универсальный и облигаторный способ дискурсивной просодии, специализирующийся на выражении отношений когезии (там же: 60). «Сложное целое имеет свою интонацию и свой ритм, играющие вообще тем большую роль, чем сложнее та единица, на которую они наслаиваются» (Пешковский, 1956). В данном типе текста чтение с интонацией затруднительно. Разрушение прецедентной связи ритмомелодики и значения может привести и к изменению самого значения.
