Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общая теория заимствования и специфика имён собственных в процессе заимствования 12
1.1. Проблема языка и языкового сознания в аспекте развития языковой ситуации 12
1.2. Концепции роли лексических заимствований в языковой культуре разных народов 15
1.3. Состояние вопроса о специфике процесса заимствования имён собственных 28
1.4. Проблема прецедентности по отношению к текстам и именам собственным 34
Глава 2. Значение культурного компонента и особенностей языковой картины мира для семантизации имён собственных в составе фразеологизмов 48
2.1. Влияние культурного компонента на семантическую эволюцию и концептуализацию имени собственного, входящего в состав фразеологических оборотов 48
2.2. Языковая картина мира и её роль при лексическом заимствовании 66
2.3. Концептуализация имени собственного 77
Глава 3. Семантическая специализация и функционирование фразеологизмов с ономастическим компонентом в речевой практике носителей русского и английского языков 88
3.1. Семантическая специализация библеизмов в английском и русском языках 88
3.2. Английские безэквивалентные фразеологизмы 95
3.3. Русские безэквивалентные фразеологизмы 99
3.4. Фразеологизмы, общие для английского и русского языков 102
3.5. Опыт экспериментального исследования компетенции носителей английского и русского языка в области фразеологизмов библейского происхождения с ономастическим компонентом 107
Заключение 125
Библиография 129
- Проблема языка и языкового сознания в аспекте развития языковой ситуации
- Концепции роли лексических заимствований в языковой культуре разных народов
- Влияние культурного компонента на семантическую эволюцию и концептуализацию имени собственного, входящего в состав фразеологических оборотов
- Семантическая специализация библеизмов в английском и русском языках
Введение к работе
Актуальность данного исследования обусловлена тенденциями
современного языкознания с его повышенным вниманием к
общегуманитарной проблематике: лингвокультурологической, проблемам
языковой картины мира и межкультурной коммуникации и т.п. Решение
вопроса национально-культурной ассимиляции заимствованных имён
собственных ведет к выявлению национальных особенностей языковой
картины мира и влияния национального характера на формирование
языковой картины мира народа носителя данного языка, а также помогает
установить связи и взаимовлияние друг на друга национальной картины
мира, языка и национального характера народа, представляющих собой
неделимое триединство. В современной лингвистике проблема картины мира
разрабатывается учёными в разных аспектах. Например, B.C. Стёпин, Л.Ф.
Кузнецова занимаются исследованием философского значения понятия
«картина мира»; Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Г.А. Брутян, А. Вежбицкая,
В.Г. Гак, Ю.Н. Караулов, Г.В. Колшанский, Р.И. Павиленис,
В.И. Постовалова, Б.А. Серебренников, В.Н. Телия, А.Д. Шмелев рассматривают как разновидности картины мира (языковой, концептуальной, национальной), так и их взаимодействие; А.А. Залевская, P.M. Фрумкина изучают концепт как компонент картины мира; А.П. Бабушкин, Н.Н. Болдырев В.З. Демьянков, А.В. Кравченко, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова,
И.А. Стернин занимаются разработкой когнитивных аспектов картины мира; В.В. Красных, В.И. Карасик, Г.И. Слышкин, Ю.С. Степанов рассматривают картину мира в лингвокультурологическом аспекте. Об актуальности данной проблематики свидетельствует, в частности, и повышение интереса к ней в новейших исследованиях (см. защищенные в 2007 г. диссертации Н.А. Воробьёвой, А.Н. Субочевой и другие) Национально-культурный компонент играет огромную роль в межкультурной коммуникации, в которой невозможно разделить весомость языковых и внеязыковых процессов. Вслед за А.Ф. Лосевым мы ставим в качестве одной из задач науки «изучение в языке таких его элементов, которые, как бы они ни были изолированы от других его элементов, несут на себе энергию языкового становления и в смысловом отношении как бы заряжены своей непрестанной значимостью для того или иного языкового окружения» (А.Ф. Лосев).
Объектом исследования избраны заимствованные из библейских источников имена собственные, вошедшие в состав фразеологических единиц, паремий и композитов английского и русского языков.
Предмет диссертационной работы - результаты семантической специализации и концептуализации имен собственных, входящих в состав фразеологических единиц, паремий и композитов.
В основу исследования положена следующая гипотеза: прецедентные имена собственные библейского происхождения представляют собой особую группу имён собственных, специфика семантики и концептуализации которой определяет её потенциал в общеевропейском дискурсе.
Цель диссертационного исследования - проследить семантическую
трансформацию, концептуализацию и национально-культурную
специализацию имён собственных, заимствованных из одного языка-источника в разные языки-реципиенты.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
осветить актуальные проблемы теории заимствования имён собственных;
уточнить значение фразеологических единиц с ономастическим компонентом в сопоставляемых языках;
выявить влияние культурно-национального компонента на семантизацию и функционирование прецедентных имён собственных библейской этимологии в языках народов различной культурной традиции;
установить влияние различной хронологии переводов Библии на освоение библейской ономастики носителями разных языков;
проанализировать и сопоставить концептуализацию личных имён собственных, пришедших в английский, русский и другие европейские языки из Библии и других христианских источников, и нашедших в них как сходную, так и отличную специализацию.
6) экспериментально проверить компетенцию носителей разных языков для уточнения данных о реальном функционировании рассматриваемых фразеологизмов в современной речевой практике.
Материалом диссертационного исследования послужили данные
лексикографических источников: толковые, фразеологические,
этимологические словари, энциклопедии, справочники, страноведческие пособия, а также результаты социолингвистического эксперимента.
Методы исследования: в данной диссертации применяется описательный метод, предполагающий наблюдение, обобщение и классификацию материала; лингвострановедческий и культурно-семантический анализ словарных единиц, выявляющий семантику ономастического компонента фразеологического оборота и его влияние на общее значение фразеологизма; описательно-аналитический и дифференциальный методы; социолингвистический эксперимент, подразумевающий опрос англоязычных и русскоязычных респондентов для выявления понимания и частотности употребления фразеологизмов с библейскими именами собственными в представленных языках. Отбор осуществлялся методом сплошной выборки. При подведении итогов использовался статистический метод, на основе которого были составлены итоговые таблицы.
Научная новизна исследования обусловлена комплексным подходом к рассмотрению национально-культурного компонента фразеологических оборотов с библейским ономастическим компонентом. Последовательно проводится интерпретация ономастического компонента как неотъемлемого звена лексической системы языка, при всём своеобразии испытывающего те же семантические процессы и сдвиги, что и остальная лексика. В работе ведётся поиск доказательств решающего влияния экстралингвистических факторов семантизации фразеологизма, проводится комплексное исследование фразеологических единиц с заимствованным библейским ономастическим компонентом двух языков, принадлежащих народам хотя и христианской, но во многом различной традиции, выявляются группы эквивалентных и безэквивалентных устойчивых выражений, характерных для разных языков, описываются этимология, семантика и национально-культурный компонент каждого из них.
Теоретическая значимость работы заключается в развитии теории коннотативного значения имён собственных, а именно в выявлении функционально-семантических характеристик ономастики библейского происхождения, а также в описании специфики её фразеологизации и метафоризации. В работе учитывается тот факт, что языку присуща рефлексия национальной культуры и истории, что язык представляет собой хранилище собранной за всё время его существования информации о специфическом опыте народа, его духовности, социальном укладе жизни и т.д. Всё это имеет прямой выход на такие общетеоретические проблемы, как интерпретация семантики имени собственного, вопросы развития межъязыковых и межкультурных контактов.
Практическая ценность исследования - материалы и результаты данной диссертации могут быть использованы в курсе преподавания общего языкознания, английского и русского языков (в частности фразеологии), а также в практике перевода. Знание культурно-исторических особенностей и национально-культурных различий имён собственных и фразеологических единиц, имеющих их в своем составе, позволяет повысить не только языковую, но и общекультурную компетенцию специалистов, вступающих в прямые языковые контакты с представителями другой культуры.
На защиту выносятся следующие положения:
сюжеты, ситуации и имена собственные, заимствованные из Библии являются основными средствами актуализации прецедентных феноменов в общеевропейском культурном дискурсе;
имена собственные библейского происхождения, входящие в состав фразеологических единиц, представляют собой динамическое единство собственно лингвистического содержания и национально-культурного компонента;
анализ трансформации общего библейского ономастического прототипа, характерного для исследованных языков, позволяет проследить влияние национально-культурного компонента на семантическую специализацию имени собственного в каждом из рассматриваемых языков, а также выявить гиперсемы, отличающие эквивалентные фразеологизмы разных языков, и выделить семантические концепты безэквивалентных английских и русских ономастических компонентов;
в создании национальной языковой и концептуальной картины мира принимают участие как безэквивалентные, так и эквивалентные фразеологические единицы, которые также, в свою очередь, могут иметь определенное национально-специфическое наполнение.
Апробация работы: результаты исследования излагались в докладах на трёх региональных (Омск, март 2006, октябрь 2007, октябрь 2008); 1-ой всероссийской (Москва, май 2007); двух международных научных конференциях (Иркутск, июнь 2006; Якутск, сентябрь 2007). Материалы работы отражены в 11-ти статьях, три из которых напечатаны в изданиях, рекомендованных ВАК для публикации результатов кандидатских диссертаций (общий объем публикаций - 2,5 п.л.).
Исследование имеет следующую структуру: работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и используемых документов.
Проблема языка и языкового сознания в аспекте развития языковой ситуации
Проблема изучения лексических заимствований давно и плодотворно разрабатывается в лингвистике, но она по-прежнему не теряет остроты и актуальности. В настоящее время невозможно рассмотрение теории заимствований без учёта существующей языковой ситуации: ведь без такого учёта трудно познать всю сложность реальной языковой жизни человеческого общества, в котором языки не функционируют сами по себе, но всегда взаимообусловлены и взаимосвязаны в сложные и многомерные коммуникативные макросистемы. Лингвистика XXI века отличается своей антропоцентричностью. В последние десятилетия XX - начале нынешнего столетий лингвоантропология заняла особое место в системе лингвистических дисциплин. Предметом исследования современной лингвистики являются также вопросы «о мере воздействия человека на используемый им язык и о влиянии естественного языка на поведение и мышление человека, особенно в плане формирования его картины мира» [Кубрякова 1995: 214-215].
Языковая ситуация и её изучение неразрывно связаны с социально-экономическими условиями жизни общества, поскольку для каждой формации характерны особые условия языковых контактов и взаимодействий, свои формы существования языков, двуязычия, многоязычия, их общественные последствия и т. д. Языковые контакты определяются как «речевое общение между двумя языковыми коллективами» [Розенцвейг 1972: 5-22] или как «соприкосновение языков, возникающее вследствие особых географических, исторических или социальных условий, приводящих к необходимости языкового общения человеческих коллективов, говорящих на разных языках» [Ахманова 1966: 498]. По утверждению А.Л. Блинова, «если рассматривать феномен языкового общения в некоем реальном языковом сообществе в целом — если рассматривать этот феномен с точки зрения рациональности участников общения, — то оказывается, что этот феномен представляет собой, так сказать, смесь ограниченной рациональности, психологического автоматизма, задействования мифа, концептуальной путаницы, табу на определенные «опасные» повороты рационального исследования и «автоматных» представлений о языковом общении» [Блинов 1996: 271]. Известный советский психолог-лингвист А.А. Леонтьев, в свою очередь, считает, что возникновение базовых концептуальных структур исходит из структурной природы опыта и врожденных способностей, благодаря которым происходит преломление конкретики на уровне абстракции [Леонтьев 1969: 21].
В связи с этим закономерности языкового взаимодействия и развития необходимо изучать в конкретном социально-историческом контексте. Так, Э. Хауген подчеркивал исторический характер заимствований и говорил о необходимости рассмотрения исторического процесса. Он считал, что «элемент языка А не мог появиться в языке Б в ходе самостоятельного развития языка» [Хауген 1972: 21]. В языке опредмечивается мир в целом, что и определяет характер языковой реальности. «Язык есть всеохватывающая предистолкованность мира в своей неокончательности, а лишь предположительности», как отмечал Гадамер [Gadamer 1972: 237-250].
Динамичность языковой ситуации усиливается тем, что в её составе действуют и живые языки, активно используемые в общении; и языки, выходящие из живого употребления; и языки, играющие вспомогательную коммуникативную роль. Как отмечает Л.П. Крысин, во взаимодействии языков «отчетливо проявляется одна тенденция, характерная для большинства современных языков Европы — тенденция к интернационализации лексики...»/ [Крысин 1977: 84]. Некоторые исчезнувшие языки, выйдя из состава языковой ситуации, оставили в других языках более или менее значительный материальный и идеальный субстрат. Необходимость его изучения обусловлена не только потребностью воссоздания картины прежних состояний языковой ситуации, но и тем, что данный субстрат даёт ключ к пониманию современных явлений взаимоотношения и развития языков. Б.А. Ларин видит три основных фактора, влияющих на судьбу языка — культурный вес, характер социальной базы, вмешательство политических сил [Ларин 1977: 194].
Наметившаяся в настоящее время тенденция к сближению прагматики. и культурологии делает актуальным вопрос о том, как тот или иной конкретно-исторический тип культуры определяет форму речевого поведения его представителей [Колтунова 2004: 100-115]. Специфическое для каждой культуры восприятие функциональных возможностей речи предполагает особый взгляд на самую природу языка, осознание которой происходит в результате непосредственного переживания языка в процессе коммуникации.
Поэтому можно утверждать, что «исторически относительным является восприятие сущности языка в целом, происходящее не осознанно, а, скорее, интуитивно у большинства людей. Каждая культура по-своему расставляет акценты в коллективном восприятии своих носителей речеязыковой действительности, по-особому заостряя или, наоборот, затушевывая те или иные её аспекты» [Карабыков 2005: 31]. «У языка множество функций, как и у искусства, - замечает Ц. Тодоров, - их дистрибуция и иерархия не одинакова в различных культурах и в различные эпохи» [Тодоров 1998: 368]. Язык является отражением национального сознания и культурно-исторического опыта определенного народа, вербализуя релевантные черты этнической культуры, поэтому «особенности истории и культуры народа прежде всего проходят осмысление, входят в мир мысли народа, становятся составной частью его концептосферы, а затем уже, получая языковое выражение, включаются в семантическое пространство языка и в нём иногда переживают своё время» [Попова, Стернин 2003 : 3].
Универсалии культуры, по мнению B.C. Стёпина, выполняют троякую функцию: «Во-первых, они обеспечивают своеобразную квантификацию и сортировку многообразного, исторически изменчивого социального опыта. Во-вторых, универсалии культуры выступают базисной структурой человеческого сознания, их смыслы определяют категориальный строй сознания в каждую конкретную историческую эпоху. В-третьих, взаимосвязь универсалий образует обобщенную картину человеческого мира, то, что принято называть мировоззрением определенной эпохи» [Стёпин 1992: 43-44]. В данной диссертации в качестве примера культурных универсалий будут рассмотрены фразеологизмы библейской этимологии, имеющие в своем составе имена собственные. Мы считаем, что для языков европейских народов подобные устойчивые единицы представляют немаловажный компонент в связи с тем, что христианство широко распространено в мире и имена библейских персонажей могут служить примерами при рассмотрении нравственного аспекта какой-либо жизненной ситуации.
Концепции роли лексических заимствований в языковой культуре разных народов
Взаимодействие языков является характерной чертой любой лингвистической ситуации. Оно носит многоаспектный характер, его проявления разнообразны, а последствия ощутимы и значительны. В социолингвистике изучение этих проблем всегда актуально, потому что рассмотрение какого-либо языка вне его связей с другими языками возможно лишь с долей условности. Как утверждал В. Розенцвейг, проблема языковых контактов и, как логично предположить, вопрос заимствований из чисто теоретического перерос в вопрос общественной и государственной практики [Розенцвейг 1972 : 5-22].
Важнейший процесс при взаимодействии языков — это взаимное проникновение иноязычных элементов в структурных моделях, называемое в литературе традиционно заимствованием. Изучение этих явлений в различных языках имеет длительную историю, но в понимании сущности заимствования и в классификации его типов расхождения достаточно велики. Выдающийся лингвист академик Л.В. Щерба неоднократно подчёркивал, что «слова одного языка не просто соответствуют словам другого языка, а находятся с ними в весьма сложных и многообразных отношениях» [Щерба 1939: 3].
Специфика взаимоотношений заимствований и языкового взаимодействия состоит в том, что «заимствование представляет собой лишь один из видов языкового взаимодействия» [Жлуктенко 1974: 25]. Само «взаимодействие при этом определяется как комплекс явлений, развивающихся после установления языковых контактов» [Жлуктенко 1974: 17] . Один параметр здесь рассматривается через отношения с другими, что отмечается, в частности, Н.Д. Арутюновой [Арутюнова 2002: 3-20]. Заимствования могут проникать из языка в язык не только через устную речь, но и из книг, Для книжных заимствований в целом характерна большая семантическая и фонетическая близость к оригиналу, чем для устных.
Заимствованные слова — это лексика, которую осваивает носитель одного языка, беря её из другого, так называемого языка-источника. Если говорить о заимствованиях абстрактно, то можно сказать, что это процесс адаптации слов из языка-источника в языке-реципиенте. Сам термин «заимствование» далеко не однозначен и носит метафорический характер, поскольку в действительности слово как не покидает свой родной язык навсегда, так и не возвращается в него обратно.
Среди различных точек зрения на природу образования термина наиболее широкое признание получил подход В.В. Виноградова, отметившего, что «в создании и определении термина есть две стороны: структурно-языковая и понятийная, семантическая, обусловленная развитием системы понятий той или иной науки, того или иного производства, ремесла. Обе эти стороны взаимосвязаны и вместе с тем обусловлены историей, культурно-исторической традицией» [Виноградов 1972: 7]. Заимствованные слова просто используются сообществом, говорящем на другом языке, поэтому некоторые языковеды указывают, что языковое заимствование представляет собой в большей степени присвоение. Этот процесс похож на имитацию в связи с тем, что элемент не изымается из языка-источника, а лишь служит образцом, по которому в воспринимающем языке создается более или менее близкая копия. «Метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и в действии. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по своей сути» [Лакофф, Джонсон 1990: 387]. При этом каждая эпоха приносит изменения в систему базисных метафор [Чудинов 2003: 5].
Перенесённый из сферы общеупотребительного языка в терминологическую систему языкознания термин «заимствования» имеет, с одной стороны, определенные преимущества благодаря прозрачности семантической мотивировки, а с другой стороны — неудобства в связи со своей метафоричностью. В понятие «заимствование» вкладывается два смысла, на которые ещё указывал Ж. Марузо: «Этот термин обозначает одновременно и акт, в результате которого один язык усваивает элемент другого языка, и сам заимствованный элемент» [Марузо 1960: 436]. В свою очередь, Дж. Лакофф и М. Джонсон выдвигали тезис о том, что восприятие мышления и действия человека структурированы при помощи метафоры [Лакофф, Джонсон 1990: 387], и на судьбу заимствований этот факт имеет самое непосредственное влияние.
Есть также возможность однозначного понимания термина заимствование: «Заимствованные в языке слова, а также отдельные элементы их (корни, приставки, суффиксы) и отдельные выражения в данном языке, перенятые, усвоенные из другого языка в результате общения между народами» [Нечаев 1976: 52].
Потребность в научном исследовании заимствований возникает в связи с методологическими задачами сравнительно-исторического языкознания, касающимися определения закономерностей исторического развития языка. В сравнительно-историческом языкознании был поставлен вопрос о разграничении исконных и заимствованных элементов. Существует целый ряд аспектов заимствований, указывающий на глубокую в них заинтересованность.
Прежде всего это вопрос о значении заимствований при исследовании историко-культурных проблем. Заимствованиям отводится едва ли не первостепенная роль и в том случае, когда на первый план выдвигается социальная функция языка как средства общения и необходимость использования интернационализмов. Поэтому понимание культуры как совокупности материальных и духовных продуктов человеческой деятельности может быть соотнесено с такими смежными с ней сферами, как искусство, наука, религия, мораль и др. Как отмечает в данной связи В.М. Лейчик, при такой формулировке учитывается неразрывная связь культуры с обществом [Лейчик 2001: 16].
Влияние культурного компонента на семантическую эволюцию и концептуализацию имени собственного, входящего в состав фразеологических оборотов
Возрастающая интенсивность международных контактов влияет на современную тенденцию изучения языка в единстве с изучением культурных особенностей его страны и народа. Это обусловлено тем, что социальный заказ, который ставит современное общество перед всеми типами учебных заведений, «представляет собой задачу подготовки человека, умеющего: адаптироваться к меняющимся условиям жизни; самостоятельно приобретать и применять необходимые знания; критически мыслить, предвидеть возможные проблемы и находить рациональные пути их решения» [Мжельская 2006: 87].
Ещё Л.В. Щерба говорил, что «действительность в разных странах представлена по-разному, каждое новое иностранное слово заставляет нас вдуматься в то, что кроется за ним и соответственным русским словом» [Щерба 1947: 96]. Изучение культурных единиц с точки зрения отображения в них национально-культурных особенностей дало возможность исследователям выделить в их семантике особую социально-культурную сему или, как её ещё называют, социально-культурный компонент. Впервые понятие социально-культурный компонент значения было введено американским учёным Ч. Фризом которой писал: «Высказывания языка, практически функционирующие в обществе, обладают как лингвистическим, так и социально-культурным значением» [Фриз 1962: ПО].
Культурный компонент играет важную роль в межъязыковой коммуникации, которая может и не состояться без синтеза лингвистической и экстралингвистической компетенции говорящих. Так, например, образовавшееся выражение Адам Адалюм в некоторых русских диалектах означает «человек огромного роста». В процессе общения между носителями разных языков могут возникать серьёзные затруднения из-за незнания языковых единиц, содержащих культурные особенности [БЭС 2000: 439]. Например, в имени Левиафан (крокодил в книге Иова, по позднейшим иудейским и христианским сказаниям — демоническое чудовище) преобладающей стала сема «что-то огромное, поражающее величиной», позднее в Англии так ещё стали называть машину для промывки грязной шерсти. Также имя Левиафан {Leviathan) явилось частью названия сочинения английского философа Т. Гоббса, посвященного проблемам государства «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского», и теперь leviathan имеет значение «тоталитарное государство»; с этим же значением связано произведение Джорджа Оруэлла. «Писатели и Левиафан» о положении писателя в эпоху, когда все находится под контролем государства. Поэтому, можно сделать следующий вывод, что у имён собственных лексическое значение уходит на второй план по сравнению с социально-культурным компонентом.
Под лексическим значением слова понимается закрепленная в-сознании говорящих соотнесенность звукового комплекса языковой единицы с тем или иным явлением действительности. А понятие — это отражение в сознании людей общих и существенных признаков явлений действительности, представлений об их свойствах. Такими признаками могут быть функция предмета, его сходство или различие с другими предметами и т. д. Понятие является результатом обобщения массы единичных явлений, в процессе которого человек отвлекается от несущественных признаков, сосредоточиваясь на главных, основных. Без такого абстрагирования, т. е. без абстрактных представлений, невозможно человеческое мышление. Понятия формируются и закрепляются в нашем сознании с помощью слов. Связь слов с понятием (сигнификативный фактор) делает слово орудием человеческого мышления. Ярким примером такого абстрагирования служат фразеологические обороты, т. к. зачастую бессмысленно разбирать лексические значения компонентов фразеологизма для выяснения его значения.
Фразеологизмы могут отражать не только национальную культуру, но и национальную картину мира. Фразеологический состав языка играет особенную роль в трансляции культурно-национального сознания народа и его идентификации как такового, так как в образном содержании его единиц воплощено культурно-национальное мировидение. Фразеологизмы возникают в языках на основе такого образного представления действительности, которое отображает обиходно-эмпирический, исторический или духовный опыт языкового коллектива, напрямую связанный с его культурными традициями, т. к. субъект номинации и речевой деятельности — это всегда субъект национальной культуры. Система образов, закрепленных во фразеологическом составе языка, служит «нишей» для кумуляции мировидения и связана с материальной, социальной и духовной культурой данной языковой общности, а потому может свидетельствовать о её культурно-национальном опыте и традициях. В языке закрепляются и фразеологизируются именно те образные выражения, которые ассоциируются с культурно-национальными эталонами, стереотипами, мифологемами и т. п. При употреблении в речи они воспроизводят менталитет, характерный для определённой лингвокультурной общности.
Играя роль культурно-национальных конденсатов, фразеологизмы транслируют из поколения в поколение характерный для народа стиль мировидения и передают его культурно-национальные традиции, выражая тем самым и характерологические особенности его менталитета [Телия 1996:9]. По мнению лингвокультурологов, именно во фразеологии лингвокультурная общность идентифицирует свое национальное самосознание. Так, например, Давид и Ионафан — David and Jonathan (согласно Библии, Давид - царь Иудейского государства, дружил с Ионафаном, старшим сыном царя Саула), их имена употребляют в значении «неразлучные друзья, пример дружбы», особенно это характерно для английского языка. В английском языке эти имена были заимствованы из древнееврейского {David— 1)1, Jonathan — ]Л1ЪТ), переработаны в соответствии с современной фонетикой звучат естественно для носителей английского языка; в русском языке подобная фонетическая обработка встречается гораздо реже (например: Иоанн — Иван, Авраам — Абрам), потому что имена собственные Давид и Ионафан мало употребительны в русской речи, в связи с чем они и не адаптированы фонетически (хотя имя Давид частично обработано фонетически - Давид, как имя оно употребляется крайне редко, но стало источником распространенных русских фамилий, например: Давыдов). Явление фонетической переработки имён характерно для европейских языков, в которых большинство библейских имён собственных не звучат архаично.
Подобная ситуация случилась с именем «Иуда», которое носят разные персонажи: 1) Иуда Искариот — Judas Iscariot (от греческого Iovdag) — в Новом Завете ученик Христа, предавший его за 30 сребреников, указав на Христа своим поцелуем. Является символом предательства, изменника под личиной друга. 2) В английском языке имя Иуды — ветхозаветного сына Иакова, родоначальника иудеев, отличается орфографически и фонетически от имени Иуды Искариота и пишется Jitdah (от древнееврейского /77-7/Т ), что исключает возможность их перепутать. 3) Третий обладатель данного имени Jude — Иуда), автор «Соборного послания» в Новом Завете (вариант имени Judas - Iovdag специально созданный и употребляемый во многих английских редакциях Нового Завета, для обозначении второго апостола, которого звали Judas, чтобы читатели его не путали с Иудой Искариотом). Тот факт, что эти имена в русском языке не дифференцированы ни фонетически, ни орфографически, по сравнению, например с английским, свидетельствует об их слабом освоении. Носителю русского языка, не имеющему достаточных знаний Библии, Иуда не известен ни как родоначальник иудеев, ни как автор «Соборного послания», их образы перекрываются отрицательной коннотацией имени Иуды Искариота.
Семантическая специализация библеизмов в английском и русском языках
Ученые-лингвисты безоговорочно согласны в том, что трудно переоценить влияние, которое оказала Библия и её переводы на языки народов, прошедших стадию христианской культуры. Это величайшее произведение обогатило фразеологизмами не только английский и русский, но и многие другие языки мира. «О колоссальном влиянии, которое оказали на английский язык переводы Библии, говорилось и писалось много» [Смит 1998: ПО]. На протяжении столетий Библия являлась самой широко читаемой и цитируемой в Англии книгой: «...не только отдельные слова, но и целые идиоматические выражения (...) вошли в английский язык со страниц Библии» [Смит 1998 : 111].
Число библейских оборотов и выражений, вошедших в английский и русский языки, очень велико. Так, например, выражения, «создававшиеся в монашеской среде на основе устных рассказов и преданий были чрезвычайно популярны в самых широких слоях ... общества» [Левшун 2001: 160]. По мнению А.В. Суперанской, распространение религии сопровождается массовым заимствованием антропонимов, при этом заимствуются и коннотации, сопровождающие данные имена. Благодаря тому, что именем Иван (Иоанн) звалось несколько глубоко почитаемых святых, оно стало популярным у многих христианских народов, сделавшись в ряде языков своеобразным представителем нации. Например, Иван и Мария (Марья) в русском языке, Johann и Marie в немецком, John и Магу в английском [Суперанская 1970: 7-17].
Концепты и прецедентные феномены библейского происхождения не являются однородными. В данной диссертации нами рассмотрены прецедентные имена, которые обрели статус концептов и которые могут употребляться в составе устойчивых сочетаний, например, Аредовы веки, жена Лота, Валаамова ослица и др. «Прецедентные имена, также как и прецедентные высказывания, всегда содержат внутреннюю отсылку к соответствующей прецедентной ситуации Библии. Классификация библейских прецедентных имён может быть осуществлена также по степени их освоенности общенародным языком» [Орлова 2006: 15]. Определенным показателем служит, с одной стороны, вхождение феномена в филологическую традицию, а с другой — в корпус фразеологии общенационального языка. Так, к прецедентным высказываниям, содержащим библейские имена собственные, такие как Сарриных лет достигнуть, э/сезл Ааронов расцвёл, обращаются художественные тексты, но в общенародный словарь они не вошли. Другие же полностью фразеологизировались, вошли в состав. паремий, однако в этом случае их корпус также неоднороден. Как отмечал Дж. Лакофф, «из простых пропозиций могут быть образованы сложные при использовании различных механизмов объединения» [Лакофф 2004: 371].
Национальные языковые картины мира могут иметь схожие интерпретации образов мира, основанные на общих ценностных установках и ориентирах, например, языки народов, исповедующих христианство, имеют много общего. По мнению Е.А. Пименова, в языковой картине мира каждого народа отображена значительно большая доля общего, чем уникального для каждой культуры, опыта. «Общая картина мира служит посредником и основой как при взаимопонимании индивидов, так и целых культур. Именно общая часть картины мира делает возможным существование системы стабильных (постоянных и вариативных) языковых соответствий» [Пименов 2004: 89].
В то же время, отмечая общность и национально-культурную специфичность картин мира разных языков, надо признать, что единая для национального языка картина мира вариативна, поскольку формирующие её субъекты (социальные, профессиональные, возрастные сообщества, группы, их отдельные представители) имеют разные культурные, познавательные, этнические, речеповеденческие установки.
На структуре библеизмов и их вариативности отразилось параллельное существование в течение долгого времени двух переводов Библии в России — церковнославянского и русского. Немаловажное значение имеют и особенности конфессиональной ориентации носителей языка. Как известно, россияне в основном являются православными, а англичане делятся на католиков и протестантов. Так называемые неканонические или апокрифические книги в составе Ветхого Завета православной Библии чаще всего просто отсутствуют в Библии протестантской. Важную роль сыграли также расхождения во взаимодействии христианских представлений с дохристианскими, языческими, у разных народов; специфика языковой ситуации в разные исторические периоды [Лилич и др. 1993: 50-54]. На Руси церковно-христианская литература, пришедшая из Византии, была преимущественно распространена в староболгарских переводах с греческого языка. У славян богослужение происходило на понятном для народа старославянском языке, и поэтому в древней Руси не было необходимости переводить Священное Писание на родной язык [Филкова 1965: 457].
Одним из главных различий явилось расхождение в переводческой традиции у английского и русского народов. «Параллельное существование в России этих двух переводов отразилось на форме русских библеизмов и объясняет возможность совмещения в одном фразеологизме как церковнославянских, так и русских черт» [Листрова-Правда 2001: 130], первые из них в наше время воспринимаются как архаизмы: агнеі{ Божий, ничтооїсе сумняшеся, лоно Авраамово и др. Английские фразеологизмы с ономастическим компонентом реже имеют архаичную форму. Это трудно объяснить иначе чем более ранним освоением библейских текстов английским языковым сообществом. Переводы на английский язык появились на три века раньше, чем на русский вариант церковнославянского языка (средневековые переводы библейских текстов на древнеанглийский язык выполнялись с Вульгаты и первые варианты перевода относятся к VIII в., а церковнославянский перевод сложился примерно в 1499 г.). Это не могло не сказаться на реминисценции русских и английских имён собственных библейского происхождения, на вхождение их в систему фразеологии того или иного языка.
