Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Лексика ограниченного употребления и метафора 11
1.1. Термин в свете когнитивного подхода 11
1.2. Лингвистические проблемы термина и других слоев лексики ограниченного употребления 16
1.3. Метафора как средство познания и концептуализации действительности 35
1.4. Метафора и специфика ее функционирования в лексике ограниченного употребления ,. 48
ГЛАВА 2. Состав и структура метафорической военной лексики в русском и английском языках 54
2.1. Общая характеристика военной лексики в семантическом и функциональном аспектах 54
2.2. Структура военной лексики и метафорические производные в ее составе 67
2.2.1. Общая характеристика 67
2.2.2. Метафорические производные в тематическом классе «Армия как инструмент государства» 68
2.2.3. Метафорические производные в тематическом классе «Армия как социальный институт» 74
2.2.4. Метафорические производные в тематическом классе «Вооружение и техническое оснащение армии» 82
2.3. Структурная характеристика метафорических производных в военной лексике 87
2.3.1. Общая характеристика 87
2.3.2. Формально-структурная характеристика метафор в русской военной лексике 88
2.3.3. Формально-структурная характеристика метафор в английской военной лексике 93
2.4. Выводы 100
ГЛАВА 3. Модели переноса, представленные в военной лексике русского и английского языков 105
3.1. Метафорические модели переносов в русской военной лексике 105
3.2. Метафорические модели переносов в английской военной лексике 127
3.3. Выводы 143
ГЛАВА 4. Типология метафор по источнику метафоризации в русской и английской военной лексике 145
4.1. Общая характеристика типов метафор 145
4.2. Источники метафоризации в русской военной терминологии 146
4.3. Источники метафоризации в русской профессионально-жаргонной лексике 154
4.4. Источники метафоризации в английской военной терминологии 166
4.5. Источники метафоризации в английской профессионально-жаргонной лексике 180
4.6. Выводы 185
Заключение 189
Библиографический список 193
Приложения 1-5 210
Список сокращений и условных обозначений 280
- Лингвистические проблемы термина и других слоев лексики ограниченного употребления
- Общая характеристика военной лексики в семантическом и функциональном аспектах
- Метафорические производные в тематическом классе «Вооружение и техническое оснащение армии»
- Метафорические модели переносов в русской военной лексике
Введение к работе
В последние десятилетия XX века метафора все чаще стала рассматриваться не как художественный прием или троп, а как средство номинации, как вербализованный способ мышления и способ создания языковой картины мира. Метафора стала признаваться «фатальной неизбежностью, единственным способом не только выражения мысли, но и самого мышления» [Арутюнова 1990: 11]. Появилась необходимость обратиться к деятельностному аспекту метафоры, к ее роли в когнитивном членении действительности.
Особое место в лексико-семантической системе любого языка принадлежит специальной лексике, используемой в различного рода социально-функциональных подъязыках, в частности, в научной и профессиональной речи. В этой связи актуальным и теоретически значимым является вопрос о роли метафоры в составе лексики ограниченного употребления. Так, первоначально почти общепризнанной была точка зрения, что, например, научная речь, терминологические системы свободны от метафорических средств. Однако при расширении объема понятия «метафора», пришло понимание, что «метафора - необходимое орудие мышления, форма научной мысли» [Орте-га-и-Гассет 1990: 68].
Исследования последних десятилетий показали, что есть специфика использования метафоры в научной, профессиональной речи, в жаргоне (ср.: [Еремин 1998; Сердобинцева 1998]). Однако работ такого плана пока слишком мало, хотя необходимость такого рода исследований признается всеми. Особое место в лексико-семантической системе языка занимает военная лексика. С одной стороны, это универсальное тематическое поле в словарном составе любого языка. G другой стороны, данное поле занимает особое положение в лексико-семантической системе: оно принадлежит одновременно и общенародному слою словарного состава, и лексике ограниченного упот-
5 ребления. Внутри данного поля можно выделить терминологический класс и профессионально-жаргонный слой, военный сленг. Необычайно разнообразно поле военной лексики по конкретной семантике входящих в него членов, поскольку армия и все, что связано с ней, включено в систему самых разнообразных отношений: это и инструмент государства, и особый социальный институт; ее организация, техническое оснащение непосредственно зависят от социальных отношений, политического устройства государства, от развития науки, техники.
Все это обусловило интерес к военной лексике со стороны лингвистов. Однако, как правило, в такого рода работах исследуется одна или несколько тематических групп данного тематического поля. Еще более частотным является использование военной лексики в качестве иллюстративного материала при анализе других лингвистических проблем (см., например, работы: [Третьякова 1995; Прохорова 1996]). Кроме того, метафорическая составляющая военной лексики в полном объеме и в сопоставительном аспекте комплексному анализу до настоящего времени не подвергалась. Именно этими причинами обусловлена актуальность настоящего исследования.
Объектом исследования является военная лексика как терминологическое поле и как особое поле лексики ограниченного употребления (речь военных) в русском и английском языках.
Предметом исследования стала метафорическая составляющая тематического поля военной лексики в русском и английском языках.
Цель работы - выявить роль метафоры в структурировании и функционировании военной лексики как лексики ограниченного употребления (на примере русского и английского языков).
Для достижения поставленной цели представляется необходимым решить несколько задач:
1) установить состав и структуру метафорической составляющей военной лексики как в терминологической, так и в профессионально-жаргонной ее части в русском и английском языках;
выявить основные экстралингвистические и собственно лингвистические факторы, обусловливающие степень продуктивности метафорического способа наименования военных реалий в русском и английском языках;
установить основные источники и модели метафоризации, используемые при наименовании военных реалий в русском и английском языках;
выявить общее и различное в функционировании метафор в составе терминологической и нетерминологической составляющей военной лексики в русском и английском языках.
Методологической базой предпринятого исследования является положение о диалектической взаимосвязи языка, познания и культуры, их взаимной обусловленности. Цель и задачи исследования определяют использование комплексной методики анализа материала, включая современные методы системного сопоставительного анализа языковых явлений, различные когнитивные и лингвокультурологические методики анализа языка.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые комплексно (с семантической, лингвокультурологической и когнитивной позиций) рассмотрена метафора как системный способ номинации в двух4 неблизкородственных языках; выявлены основные модели переноса, используемые в разных языках и в разных подсистемах лексики ограниченного употребления (терминологической и нетерминологической); определены экстралингвистические и собственно лингвистические факторы, влияющие на выбор источника, модели метафоризации в этих подсистемах; установлены универсальные и специфические особенности метафорического обозначения военных реалий в терминологической и нетерминологической подсистемах.
Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что проведенное исследование позволяет уточнить роль метафоры как лексико-семантического способа наименования в организации, структурировании и функционировании лексики ограниченного употребления как в ее официальной (терминологической) части, так и в ее неофициальной (профессионально-жаргонной) части; установить степень универсальности и специфичности
7 использования выбора определенных источников и моделей метафорического переноса. Теоретические результаты исследования могут быть использованы при описании других участков специальной лексики неблизкородственных языков.
Практическая значимость работы состоит в том, что результаты исследования могут служить базой для дальнейшего анализа номинативной и метафорической систем неблизкородственных языков. Выводы и конкретный лингвистический материал могут быть использованы в курсах по общему языкознанию и теории перевода, в курсах когнитивной лингвистики и лин-гвокультурологии. Некоторые выводы и наблюдения представляют особую ценность для специалистов в области военного перевода.
Материалом для исследования послужили данные терминологических словарей русского и английского языков. Было обработано два военных энциклопедических словаря русского языка (ВЭС / ред. Н.В. Огарков, М., 1984, и ВЭС / ред. С.Ф. Ахромеев, М., 1986), Словарь военных терминов /сост. A.M. Плехов. М., 1988, Толковый словарь военных терминов /П.И. Скуйбеда, М., 1966, Словарь русского военного жаргона /В .П. Коровушкин, Екатеринбург, 2000; три англо-русских военных словаря (Англо-русский военный словарь / ред. Г.А. Судзиловский, М.,1968; Англо-русский военный словарь / ред. В.Н. Шевчук, М., 1987 и A comparative lexicon of US-Soviet military technical terminology /BDM Corporation, McLean, Virginia, 1988), Русско-английский военно-политический словарь /Л.В. Дудник, М. 1990, и два толковых словаря военных терминов английского языка (Richard Bowyer. Dictionary of Military Terms, Peter Collin Publishing Ltd., Great Britain, 1999; и David Traynor. Military and related terms. Seattle, WA, 1991). Была сделана выборка из материалов, связанных с военным конфликтом в Чечне, из российской и американской публицистики (журнал «На боевом посту», газеты The Moscow Times, Washington Post, The New York Times) и средств массовой информации (ТВ программы «Новости», «Служу Отечеству», «Кавказский крест 1, 2», «CNN news»). Были расшифрованы и проанализированы записи
8 разговоров на профессиональные темы военнослужащих, офицеров и курсантов СВКИ ВВ МВД, а также западноевропейских экспертов, работавших в России в 2000-2002 г.г. по программе Европейского Союза ТАСИС по уничтожению химического оружия в п. Горный Саратовской области. Выборка составила 1206 лексических единиц английского языка и 876 лексических единиц русского языка. Кроме специальных военных словарей и профессиональной речи военнослужащих, при отборе материала учитывались данные словарей русского и английского языков, толковых и этимологических словарей русского и английского языков, военно-терминологических справочников отечественных и зарубежных изданий.
Основные положения, выносимые на защиту:
Метафора играет существенную роль в структурировании и функционировании военной лексики как в ее терминологической, так и нетерминологической подсистемы в русском и английском языках. Это обусловлено целым комплексом факторов, среди которых наиболее значимым представляется следующий: военная лексика в большей мере (по сравнению с другими группами лексики ограниченного употребления) ориентирована на общеупотребительную лексику, где метафора является одним из основных способов наименования.
Основные функции, которые выполняет метафора в военной сфере,-номинация, характеризация и эмоционально-экспрессивная оценочность. При этом если первая наиболее последовательно прослеживается в терминологической подсистеме обоих языков, то вторая и третья - в нетерминологической подсистеме. Вместе с тем обнаруживается определенная специфика в функционировании метафоры в исследуемых языках. В частности, в английской терминологии регулярно представлены такие наименования, которые в русском языке воспринимаются как экспрессивные и оценочные и функционируют только в профессионально-жаргонной речи. Это связано с тем, что английской и американской культурам в целом свойственны меньшая проти-
9 вопоставленность официального и неофициального общения, стремление к экспрессивности и выразительности официальной речи.
Экстралингвистические и собственно лингвистические факторы обусловливают степень продуктивности использования метафорического способа наименования в отдельных подсистемах исследуемых систем. В терминологии наименьшее число метафор содержится в таких тематических группах, как номинация родов войск и их представителей, прохождение воинской службы, где традиционно в обоих языках функционируют заимствования. В то же время очень продуктивно метафора-термин используется при номинации стратегии и тактики, непосредственного военного столкновения, вооружения и технического оснащения армии, где также традиционно продуктивен метафорический способ наименования. В профессионально-жаргонной сфере таких ограничений на употребление метафор нет, причем использование этого способа номинации отражает систему наиболее значимых для «рядового» представителя военного коллектива явлений и ситуаций: отношения внутри коллектива по горизонтали и вертикали, военный быт - в мирное время; смертельно опасные ситуации - в военное время.
Метафорическая составляющая военной лексики в обоих языках представляет собой систему, причем системность проявляется в нескольких аспектах. С одной стороны, метафорические производные формируются по наиболее регулярным моделям переносов, присущим русскому и английскому языкам в целом, с другой стороны, - при номинации явлений одной семантической сферы и в русском, и в английском языках прослеживается стремление к использованию однотипных метафор.
Сопоставительный анализ метафорических составляющих в двух неблизкородственных языках позволяет выявить универсальное и специфическое в этих системах. Так, универсальным свойством «военной» метафоры в целом является ее антропоцентризм, стремление представить смертельно опасные ситуации с помощью сугубо «мирных» реалий и ситуаций - дом и его обустройство, земледелие, традиционные ремесла и т.д. Специфика ис-
10 пользования метафоры в целом и конкретных типов и моделей переноса в русском и в английском языках отражает систему приоритетов разных народов, особенности среды их обитания и культуры.
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка и пяти приложений, содержащих таблицы количественного анализа и корпус исследованных метафорических производных.
Лингвистические проблемы термина и других слоев лексики ограниченного употребления
Проблема специфики термина и его отличия от языковых единиц общего употребления достаточно долго и много обсуждалась в лингвистической литературе, но необходимость рассмотрения этого вопроса по 17 прежнему остается актуальной так как «нет единицы более многоликой и неопределенной, чем термин» [Комарова 1979: 3]. В словарях русского языка выделяется два значения этого слова: специальное (логическое) и общеупотребительное. Логическое значение нас в данном случае не интересует. В общеупотребительном значении отмечаются такие признаки термина как: (а) принадлежность к какой-либо специальной области (например, термин слово (или словосочетание), являющееся точным обозначением определенного понятия какой-либо науки, техники, искусства, общественной жизни») [MAC IV: 489] и (б) определенность понятия (например, термин слово (или сочетание слов), обозначающее строго определенное философское, научное, техническое и т.п. понятие ) [БАС XV: 331].
Выдающиеся терминологи отечественного языкознания немало сделали для понимания и описания природы и свойств терминов, Достаточно на= звать имена таких лингвистов, как В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, А.А. Реформатский, Д.С. Лотте, В.П. Даниленко, а также их многочисленных коллег по терминоведению, их учеников и последователей, чтобы убедиться в том, что исследования в этой области продолжаются и становятся все более полными и глубокими. В каждой из фундаментальных работ этих лингвистов можно найти определение слова «термин». Каждое из этих определений верно само по себе и раскрывает «термин» с разных точек зрения. Термин «термин» имеет рекордное число определений. Так, В.П.Даниленко приводит девятнадцать определений термина, выбранных из словарей разных типов (словарь современного русского литературного языка, толковый словарь русского языка, философский словарь, логический словарь) и из работ лингвистов (Г.О. Винокур, А.А.Реформатский, В.В. Виноградов, Б.Н. Головин, А.Н. Кожин, Ф.П.Сороколетов) [Даниленко 1977: 83-86]. К этой цифре можно прибавить и определение, выдвинутое самой В.П. Даниленко [1977: 15], и этим перечень определений термина не ограничится, так как «у представителей разных дисциплин оно связывается со своими особыми понятиями и представлениями, имеет неравный объем содержания и определяется по-своему» [Су 18 перанская, Подольская, Васильева 1989: 11]. Но во всех определениях исследователи указывают на то, что термином может быть как слово, так и словосочетание и подчеркивают соотнесенность термина с понятием какой-либо области знаний или деятельности. Кроме того, во всех определениях легко просматривается «лингвистическая природа термина-знака: номинативность, функциональность, терминологичность, системность, понятийность» [Таба-накова2001: 6].
В поисках рабочего определения термина нам показалось возможным использовать определение О.С. Ахмановой, поскольку в нем «диалектика термина и определения не только принципиально обоснована, но и раскрыта и показана в действии» [Тер-Мкртчиан 1998: 50]. Итак, «термин - слово или словосочетание специального (научного, технического и т.п.) языка, создаваемое (принимаемое, заимствуемое и т.п.) для точного выражения специальных понятий и обозначения специальных предметов» [Ахманова 1966: 474] (курсив наш). Именно терминологическая номинация, которой до сих пор уделялось немного внимания, процесс превращения ментальных единиц в языковые для точного определения специальных понятий будет рассматриваться на примере терминологии военного дела.
Многие терминологи и исследователи проблем терминологии, отказавшись от поисков определения, способного охватить все типологические свойства термина, приводят его развернутое описание, указывая на такие признаки термина как системность, краткость, однозначность, конвенцио-нальность, точность, стилистическую нейтральность, отсутствие синонимов и неэмоциональность. Но все эти признаки терминов - это «не более как их тенденция или их желательные качества, или, наконец, требования к «хорошо», рационально построенной терминологии» [Моисеев 1970: 138].
Так, Д.С. Лотте считал, что главным свойством, которым должен обладать термин, является систематичность. «Каждый термин имеет вполне определенное место (по соподчиненности с другими терминами) в рассматриваемой терминологической системе, которое зависит от места соответственного понятия во всей данной системе понятий» [Лотте 1961: 14]. Однако систематичность (или системность) термина понимается по-разному у разных исследователей. Если Д.С. Лотте усматривает в ней классификационную сущность, то А.А. Реформатский считает, что термину должна быть свойственна словообразовательная систематичность. Термин «должен быть и лексически и морфологически сугубо систематичен, способен к образованию производных и максимально парадигматичен» [Реформатский 1961: 54].
Нормоцентрический подход к проблеме термина, работа по упорядочению и стандартизации научно-технической терминологии, которая развернулась в нашей стране в 1970-1980-ые годы XX века, позволили сформулировать основные свойства «идеального» термина. Идеальный термин должен быть краток, но «длинные термины объясняют сами себя» [Гречко 1976: 101], Внимание к живому функционированию терминов позволило увидеть и понять, что «термин может состоять из двух, трех и большего числа полнознаменательных слов, и такая «некраткость» термина - общее правило, а вовсе не исключение из него» [Головин 1979:15]. Оптимальная длина и оптимальная структура термина определяются как лингвистическими, так и экстралингвистическими факторами. Среди лингвистических факторов важнейшими являются длина и структура лексических единиц, преобладающих в данном языке в данную эпоху. «Если мы имеем дело с давно сложившейся наукой, термины которой образовались на основе переосмысления неспециальной лексики, то термины, как правило, обладают небольшой длиной и простейшей структурой...
Общая характеристика военной лексики в семантическом и функциональном аспектах
Военная лексика не раз становилась объектом исследования в лингвистике. Однако ее состав и структура неоднозначно оцениваются в языкознании. К наиболее дискуссионным относятся две взаимосвязанных проблемы: (1) вопрос о границах данного тематического поля в семантическом плане; (2) вопрос о границах данного тематического поля в функциональном плане. Практически все исследователи (см., например: [Судзиловский 1968: 1019; Колгушкин 1970: 10; Кожин 1985: 7-8]) включают в состав военной лексики слова и сочетания, обозначающие военные понятия, т.е. понятия, связанные с вооруженными силами, военным делом, войной и т.д. Однако само представление о «военном понятии» оказывается размытым. Это связано с действием целого ряда, прежде всего, экстралингвистических факторов. С одной стороны, армия как государственный и социальный институт вовлечена в сферу государственной политики. Это обусловливает взаимодействие и взаимовлияние военной и политической лексики. С другой стороны, сфера вооружения и технического оснащения армии обусловливает вовлечение в состав военной лексики различного рода тематических групп из класса «артефакты» и др. Кроме того, такие предметные и понятийные сферы, как «армия», «война», в той или иной степени связаны с жизнью практически каждого члена общества, а значит, непосредственно обусловлены конкретными историческими и социальными условиями существования языкового коллектива. Поэтому противопоставление терминологической и не терминологической военной лексики, ограниченной или не ограниченной использо-
ванием в профессиональной военной сфере является объективно сложным и подчас противоречивым. Именно действие данных факторов приводит к тому, что в лингвистической литературе нет единства по вопросу о функциональной дифференциации военной лексики. Так, ряд исследователей, например, Г.А. Судзилов-ский [1968: 1019], в основу вычленения военной лексики кладет принцип использования тех или иных лексических единиц в речи военных (при решении профессиональных задач). При этом в составе военной лексики выделяются две принципиально противопоставленные группы: а) военная терминология, которая включает в свой состав, с одной сто роны, терминологию официальную, состоящую из уставных терминов; а с другой стороны, - терминологию неуставную, употребляемую в устной речи военнослужащих и в некоторых видах военной литературы, но не являю щуюся официально принятой; б) группа эмоционально окрашенных элементов военной лексики, ко торые в большинстве случаев являются стилистическими синонимами соот ветствующих военных терминов. Другие авторы используют термин «военная лексика» более широко, выделяя различного рода классы, подклассы, понятийные поля и тематические группы в составе лексико-семантической системы языка в целом. При таком подходе в семантическом отношении военная лексика, как правило, оказывается включенной в состав различных тематических групп (в другой терминологии - понятийных полей). Так, в идеографической классификации Ю.Н. Караулова военная лексика распределена между тематическими группами «национальная оборона» и «война» в рамках подраздела «Человек как общественное существо» [Караулов 1976: 47, 248-253]. В.В. Морковкин выделяет несколько иные тематические группы в разделе «Человек как общественное существо», связанные с военной сферой,- «межгосударственные отношения» и «вооруженные силы и вооружение» [Морковкин 1985: 279, 329 56 330]. О.С. Баранов объединяет все слова военной сферы в понятийное поле «Армия» в подразделе «Общество» [Баранов 1995: 598-604].
Противоречия в выделении предметного, понятийного и семантического полей военной лексики, в рубрикации ее составляющих связаны с объективной сложностью организации этой сферы и с возможностью разных подходов к выделению членов этой предметной сферы. В нашем исследовании в качестве базовой избрана рубрикация, представленная в работах военных стратегов, историков и др. Поскольку данная классификация является единой как для русской, так и английской, американской военной науки, она используется для описания и русскоязычного, и англоязычного материала.
По представлению самих военных, армия, во-первых, является инструментом в руках государства для решения внутренних и внешних вопросов политики. Во-вторых, армия является организацией вооруженных и подготовленных к ведению боевых действий людей. В-третьих, армия обладает боевой мощью, вооружением и техникой для решения военно-политических задач (ср.: [Война и мир: философские проблемы современности 1995; Армия в современном обществе 1985; ВЭС 2001; Alger 1985]). Следовательно, лексика, которая служит для выражения соответствующих понятий и которая используется в речи военнослужащих, может быть отнесена к военной лексике (терминологического и нетерминологического характера). В соответствии с тремя составляющими организации армии в составе военной лексики могут быть выделены три основных тематических класса: «Армия как инструмент государства»; «Армия как социальный институт»; «Вооружение и техническое оснащение армии».
Внутри каждого тематического класса выделяются подклассы и тематические группы, которые в разной степени специфичны для военной лексики. Так, тематический класс «Армия как инструмент государства» включает два подкласса: (1) Военная политика государства; (2) Военные действия армии. Каждый из данных подклассов состоит из нескольких взаимосвязанных тематических групп. Подкласс «Военная политика государства» объединяет лексику тематических групп: «Состояние межгосударственных и внутригосударственных отношений»; «Милитаризм»; «Вооружение и разоружение государства»; «Военная доктрина государства»; «Стратегия и тактика государства в обеспечении военной безопасности страны»; «Агентурная и военная разведка».
Подкласс «Военные действия армии» состоит из следующих тематических групп: «Территория государства по отношению скопления противоборствующих сторон»; «Непосредственное вооруженное столкновение враждующих сторон»; «Военные действия (атака, наступление, оборона, победа, поражение)»; «Участники военных действий и их расположение во время боя, военнопленные»; «Военная стратегия (операции, планирование и ведение войны)»; «Военная тактика (подготовка и ведение боя, разведка, марши и маневры, воздушные, наземные, морские и десантные операции)».
Второй тематический класс «Армия как социальный институт» объединяет в себе лексику, называющую реалии таких тематических групп: «Рода войск»; «Войсковые единицы»; «Воинские учреждения»; «Представители того или иного рода войск», «Личный состав»; «Обмундирование и снаряжение»; «Призыв на военную службу»; «Военная служба (прохождение службы личным составом, построения, марши, учения, воинский распорядок, наряды, отношения внутри военного коллектива, солдатский быт)».
Метафорические производные в тематическом классе «Вооружение и техническое оснащение армии»
Тематический класс «Армия как инструмент государства» очень продуктивно включает в свой состав метафорические производные в исследуемых языках (русская терминология - 46,3% от общего числа метафор, английская - 44,5%; русская профессионально-жаргонная лексика - 25,7% от общего числа метафор, английская - 38,4%). Как отмечалось, данный тематический класс состоит из двух подклассов: «Военная политика государства» и «Военные действия армии». Первый подкласс «Военная политика государства» содержит метафоры преимущественно в терминологической своей части, причем это характерная особенность обоих исследуемых языков (процентный состав метафор в отдельных тематических группах см. в табл. 2): «Состояние межгосударственных и внутригосударственных отношений»: баланс сил, балансирование на грани войны, холодная война, горячая война, горячая точка; brink of war, cold war, hot war, brink of war, «Милитаризм»: ползучая агрессия; creeping aggression; «Вооружение и разоружение государства»: замораживание производства и размещения ядерных вооружений, замораживание ядерного оружия; nuclear freeze замораживание накопленных запасов ядерного оружия; , zipper fleet корабли на консервации ; «Военная доктрина государства»: железный занавес, концепция «расходящегося масляного пятна»; oil spot concept постепенное расширение и закрепление военно-политического контроля ; «Стратегия и тактика государства в обеспечении военной безо пасности страны»: тактика «плаща и кинжала» приемы и способы тайных действий секретных служб , теория «домино» концепция взаимозависимо сти безопасности стран-участниц военно-политических блоков капиталисти ческого мира ; Doom s Day machine {букв.: «машина судного дня») компью 69 терная система с программой обстановки начала всеобщей ядерной войны . В целом этот подкласс очень регулярно представлен многокомпонентными терминами, представляющими собой развернутые метафорические образы.
Обращает на себя внимание тот факт, что и в русском, и в английском языках используется большое число дублетных наименований, причем русские варианты, как правило, являются семантическими кальками с английского (стратегия «чернильных пятен» - ink-spot strategy создание ряда опорных баз с целью слияния их в сплошной район, занимаемый войсками ; война в сумерках- twilight war скрытные десантно-диверсионные и разведывательные действия , стратегия «спускового крючка» - trigger strategy содержания небольших национальных сил устрашения, нападение на которые вызовет ввод в действие главных сил блока , стратегия, «щита и меча» -shield and sword strategy стратегия обороны с последующим переходом в наступление в начальный период войны , тактика «медвежьей хватки» - hugging tactics максимального сближения с противником в целях лишения его возможности применения ядерного оружия , война со сломанным хребтом — broken-back warfare война между сторонами, ослабленными взаимными ЯУ). Это вызвано экстралингвистическими причинами. Современный мир един, и военная политика конкретного государства, его военная доктрина опирается на единую, интернациональную терминологию.
Другой особенностью функционирования метафор в пределах данного подкласса является то, что процент профессионально-жаргонной лексики в его составе невелик. По-видимому, это связано с тем, что «большая» политика не входит в разряд тем, которые являются предметом профессиональных разговоров подавляющего числа военнослужащих. Исключение составляет тематическая группа «Агентурная и военная разведка». В русском языке можно обнаружить целый ряд профессионально-жаргонных слов, именующих, прежде всего, лиц по их профессиональной деятельности в составе военной разведки, например: варяг добывающий офицер, проводящий самостоятельные секретные операции по вербовке и добыванию разведыватель 70 ной информации , крот агент, внедряемый в организации . В эту же подгруппу входят слова, характеризующие различного рода технические устройства для ведения разведки: жучок миниатюрное подслушивающее устройство , мошка миниатюрный записывающий аппарат , сторож радиоэлектронный прибор, фиксирующий работу подслушивающих устройств . Военно-политическая лексика, которая метафорична по своей природе, не получает метафорического дублирования в профессионально-жаргонной среде.
Интересно, что в английском языке члены тематической группы «Агентурная и военная разведка» входят в состав терминологической системы: planted agent внедренный агент разведки , sanitize изымать компрометирующую информацию из документов и др.
Однако в целом члены подкласса «Военная политика государства», как правило, относятся к терминологической лексике. Вместе с тем данная лексика не является специфической только для военной сферы. В большинстве своем члены подкласса одновременно являются частью поля политической лексики. Более того, конституенты данного подкласса консолидируются вокруг ядра политической лексики, составляя периферию военной лексики.
Обратное явление можно наблюдать во втором подклассе тематического класса «Армия как инструмент государства» - «Военные действия армии». Члены этого подкласса составляют ядро военной лексики, причем метафоры активно используются как в терминологии, так и в его профессионально-жаргонной составляющей (русская терминология - 30,3% от общего числа военных терминов, английская терминология - 33,9%; русская профессионально-жаргонная лексика - 20,2% от общего числа не терминологической лексики, английская - 26,9%).
Метафорические модели переносов в русской военной лексике
Современные исследования метафоры как языкового явления показывают, что процесс формирования переносного значения имеет моделируемый характер. Наибольшей регулярностью отмечены переносы, основанные на сенсомоторном опыте человека и на ассоциативных связях между субъектами сравнения (ср.: [Арутюнова 1978; Лакофф, Джонсон 1999; Скляревская 1993; Балашова 1998; Рахилина 2000), причем метафора, «образованная по принципу ассоциативных связей, занимает ведущее место в лексической системе как в количественном отношении, так и по своему влиянию на происходящие системные семантические процессы» [Скляревская 1993: 56]. В процессе метафорической номинации в основании переноса лежит систематизация модулей сравнения и выбор мотивирующего признака, задающего область сходства основного и вспомогательного субъектов. С этой точки зрения метафора выступает как одно из проявлений классификационной деятельности человека. «Параметры сравнения могут быть связаны с физическими свойствами, присущими самим объектам, и потому иметь преимущественно объективный, логический характер, или могут быть основаны на субъективном, личном опыте, знании, мнении или отношении человека» [Болдырев 2002: 11].
Данное утверждение полностью подтверждается материалами как русской военной терминологии, так и профессионально-жаргонной подсистемы. Метафорические производные, сформированные на основе ассоциаций между основным и вспомогательным субъектами сравнения, составляют 40,7% от общего количества метафор - в терминологии, 43,4 % - в нетерминологической подсистеме. На втором месте стоит перенос на основе сенсорного взаимодействия человека с окружающим миром (зрительные ощущения формы, размера, пространственная ориентация, синкретизм): 35,9% - в терминологии, 34,5 % - в нетерминологической сфере. Достаточно регулярной является функциональная модель переноса: 12,9% - терминологии, 6,5 % - в нетерминологической сфере. Наконец, регулярным является перенос, основанный на целом комплексе характеристик: 10,5% - терминологии, 15,6 % -в нетерминологической сфере (количественный анализ регулярности метафорических переносов в терминологической и нетерминологической военной лексике русского языка представлен в табл. 7 и табл. 8).
Распределение различных моделей переноса по степени их продуктивности, связано с общими признаками метафоры как языкового явления. Метафора является результатом одномоментного соотнесения номинируемой сущности с конкретным предметом, образом или концептом, который хранится в памяти человека в виде понятийного «блока». Содержание концепта предопределяет видение человеком окружающей действительности, ее восприятие и членение.
Общепризнанно, что метафора в большинстве случаев - это продукт субъективного суждения, основанного на сенсомоторном опыте человека, который он получает бессознательно и автоматически еще в раннем детстве. В процессе сенсорных взаимодействий происходит слияние двух (или более) картин и «формируются связи и ассоциации между двумя разными областями-источниками; эти связи и ассоциации затем реализуются на нейронном уровне, закрепляются посредством сенсомоторных ощущений и остаются в сознании в виде первичных метафор» [G. Lakoff and М. Johnson 1999: 46-47]. Первичная мета.фора служит генерирующим базисом в процессе метафориза-ции. Сенсомоторный опыт определяет механизм метафоризации; он служит основанием для ассоциативных метафор, которые являются продуктом концептуального слияния.
107 В русской военной терминологии и нетерминологической подсистеме метафорические производные, основанные на сенсорном взаимодействии человека с окружающей действительностью, составляют, как отмечалось, одну теть от общего количества метафор. Современные психолингвистические исследования обнаружили все виды сенсорных взаимодействий: зрительные, слуховые, осязательные, вкусовые и обонятельные. Зрительное взаимодействие с внешним миром является основным стимулом для языкового творчества, поэтому большая часть метафорических преобразований основана на визуальных характеристиках: 24,1 % - в терминологии, 26,3 % - в профессионально-жаргонной лексике. В обеих подсистемах наиболее регулярно модулем сравнения становятся такие характеристики, как: терминология: бронеколпак конструкция куполообразной формы для наблюдения и ведения огня , веер (сплошного поражения), горка, петля, спираль, штопор фигуры высшего пилотажа , гребень (бруствера), гриб, ствол (ядерного взрыва), клин, наконечник стрелы, пальцы строй в авиации , конус (разлета осколков), кулачок (ускорителя), лепесток (диаграммы направленности), личинка деталь станкового пулемета , пирамида подставка для винтовок , подкова строй , рожок магазин автомата , улей строй бомбардировщиков , частокол радиолокационные помехи ; профессионально-жаргонная лексика: антенна винтовка со штыком , аппендикс выпускной клапан аэростата заграждения , арбуз снаряд , аэродром фуражка офицера , блинчик о развороте перед посадкой: полет по небольшому плоскому кругу , бутылочка русская жестяная граната , ведро папаха , гитара подвеска танка , горох шрапнель , горшок морская мина , капля авиабомба , клык вихреобразующий выступ на крыле самолета , колокольчик фланец трубы , лошадиный череп бронеколпак , морковка, воздушная цель в виде парусинового конуса , плевательница круглая мина Британского производства , яйцо шкотовский блок для подъема парусов ; терминология: барабан (револьвера), граната, ежи противопехотные и противотанковые заграждения , журавль высокий разрыв в артиллерии , лента (пулеметная), перо (боевой пружины), (пороховое) зерно, рогатка проволочное заграждение , сноп (огня), сноп (траектории при стрельбе), червяк (угломера), шлагбаум способ установки противотанковых мин ; профессионально-жаргонная лексика: гроб финский танк кустарного производства: деревянная коробка, обшитая железом , жердь зенитка , заплатка крышка дальномера , кабан пулемет ДШК , куличик итальянская противотанковая мина ТС-50: по желтому ребристому корпусу , окошко разрыв в сплошной облачности , пенек треугольный щит, похожий на большой молочный пакет, ставившийся в створе взлетно-посадочной полосы , портянка большой и длинный лист бумаги для черчения схем, таблиц и составления расписания , рогатая жаба мина с рогульками3, рыбешка видимые на экране пассивные РЛС помехи от сбрасываемой в воздухе (с самолета) металлической фольги , собачьи ножки сошки пулемета , чулок воздушная мишень-конус .
