Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблема знания в свете новой научной парадигмы
1.1. Вводные замечания 9
1.2. Современные трактовки знания с позиций философии, психологии, когнитивной науки и психолингвистики 20
1.3. Индивидуальное знание: общие замечания по истории вопроса 28
1.4. Модели живого знания 38
1.5. Структуры представления знаний 47
Глава 2. Язык как живое знание
2.1. Истоки, предпосылки и становление антропоцентрического подхода в лингвистике 57
2.2. Концепт и значение как ментальные сущности и новые реальности языкознания 71
2.3. Язык как сложная динамическая система 81
2.4. Вопросы соотношения различных систем репрезентации и корпореальная семантика 83
Глава 3. Соотношение различных видов знания в когнитивной структуре значения слова (на материале сопоставления ассоциативных полей)
3.1. Вводные замечания 90
3.2. Вопросы отбора материала для сопоставления 91
3.3. Значение слова как индивидуальное знание (на материале сопоставления ассоциативных полей существительных) 93
Заключение 133
Список литературы 136
Приложения 155
- Современные трактовки знания с позиций философии, психологии, когнитивной науки и психолингвистики
- Индивидуальное знание: общие замечания по истории вопроса
- Истоки, предпосылки и становление антропоцентрического подхода в лингвистике
- Значение слова как индивидуальное знание (на материале сопоставления ассоциативных полей существительных)
Введение к работе
При всем многообразии и широте обсуждаемых вопросов и проводящихся исследований в лингвистике второй половины — конца XX века довольно четко прослеживаются тенденции, определяющие вектор ее дальнейшего развития и свидетельствующие о становлении новой научной парадигмы, нового подхода к изучению языка. Как указывает В.М. Алпатов, «необходимый этап изучения языка "в себе и для себя" уже пройден» [Алпатов 1995: 85]; основное внимание исследователей переключается с вопроса «Как устроен язык?» на вопрос «Как функционирует язык?». Ответить на этот вопрос при помощи одной лингвистики невозможно. Язык является важнейшей функционально-отличительной особенностью человека как биологического вида homo sapiens и неотъемлемой частью среды, в которой человек живет и действует. Соответственно, при изучении вопросов, связанных с функционированием языка, основополагающим становится антропоцентрический подход, растущее понимание того, что «в обход человека язык изучать нельзя. Все исследовательские координаты должны перекрещиваться на человеке» [Звегинцев 1996: 29].
Другой важнейшей функционально-отличительной особенностью человека является обладание сознанием как высшей формой психического отражения. В исследованиях последних лет, проводимых в разных странах и в русле различных дисциплин, присутствуют схожие моменты и трактовки, свидетельствующие об утверждении нового понимания структур сознания человека, лежащих за ними процессов, места и роли языка в этих структурах и процессах.
Иными словами, необходимо уйти от рассмотрения языка как самодостаточной замкнутой системы и изучать язык как достояние индивида, а значит, - изучать то, что стоит за словом или любыми языковыми единицами в индивидуальном сознании и подсознании, и реальные речемыслительные
процессы в их динамике. Долгое время господствовавший в лингвистике сис-темоцентризм носил скорее описательный характер, при этом стремление четко разграничить «лингвистическое» и «нелингвистическое» и заниматься только первым привело в своеобразный тупик: накоплено огромное количество описаний фактов языка, но сами рамки подобных теорий не позволяют строить модели, адекватно отражающие и объясняющие действие механизмов языка. Подчеркивается, что именно выход за пределы языковой системы и осознание значимости обеих составляющих в диаде «человек — язык» определили интерес к наивной картине мира, обыденному сознанию носителя языка, что дало возможность увидеть соотношение языка и сознания в новом ракурсе. Одной из центральных, по мнению Е.С. Кубряковой, является проблема «зависимости строения и организации языка (как в его генезисе, так и в его реальном синхронном состоянии и функционировании) от общих принципов восприятия мира человеческим сознанием» [Кубрякова 1992: 31].
Поворот к человеку, происходящий в современной лингвистике, необходимо предполагает следующее. Прежде всего, основным объектом изучения и источником материала становятся современные языки в их реальном бытовании; ведущее место занимает динамический подход; признается правомерным использование методов интуиции и интроспекции при проведении исследования; происходит сближение с другими науками [Алпатов 1995; Кибрик 1995]. О таком сближении свидетельствует не только появление множества пограничных дисциплин, таких как социолингвистика, этнолингвистика, нейролингвистика и т.д. Происходит также активное интегрирование результатов исследований, проводимых в различных областях знания -психологии, биологии, антропологии, нейрофизиологии, социологии и многих других - с целью совершенствования метаязыка лингвистики и разработки адекватного концептуального аппарата не только для описания, но прежде всего для объяснения языковых явлений. Особо подчеркивается, что теоретические положения, формирующие специфику нового подхода в лингвистиче-
ских исследованиях, «... складываются как возникающие не просто на стыке психологии, физиологии, психолингвистики и других наук, а как результат вычленения лингвоментальных универсалий, одинаково адекватно описывающих объекты перечисленных наук» [Лукашевич 2002: 23-24].
Актуальность предлагаемого исследования определяется злободневностью рассмотрения феномена знания - в том числе и языкового знания - с позиций антропоцентрического подхода, который в настоящее время становится определяющим во всех науках, так или иначе связанных с человеком, а также необходимостью изучения соотношения структур языка и структур знания в свете новой парадигмы.
Научная новизна исследования состоит в том, что делается попытка сопоставить и систематизировать актуальные подходы к проблеме знания с позиций разных наук: философии, психологии, психолингвистики, когнитивной лингвистики, и на этой основе определить современные тенденции понимания феномена знания и методологические основания для изучения знания и языка и их соотношения.
Цель исследования - сформулировать основные характеристики знания с позиций антропоцентрического подхода, выявить и обосновать роль языка в структурировании знания и необходимость нового осмысления ряда основных понятий языкознания.
Поставленная цель потребовала решения следующих задач:
представить обзор существующих трактовок феномена знания в философии, психологии, психолингвистике, когнитивной лингвистике;
выявить и сопоставить основные характеристики знания с позиций разных подходов;
сформулировать основные характеристики знания как достояния индивида в рамках антропоцентрического подхода;
рассмотреть, как соотносятся эти характеристики с предлагаемыми в настоящее время моделями базовых структур представления знаний/ментальных образований;
проанализировать истоки и причины смены парадигмы в лингвистических исследованиях и происходящее в русле этих изменений переосмысление некоторых основных категорий языкознания;
- провести межъязыковой сопоставительный анализ ассоциативных
полей ряда существительных для выявления соотношения структур знания и
структур языка и проанализировать полученные результаты в целях проверки
валидности сформулированных теоретических положений.
Поставленные задачи определили применение соответствующих методов исследования. В диссертации применяются описательный метод, сопоставительный анализ, метод количественной обработки данных ассоциативных словарей, семантический анализ, концептуальный анализ, метод интроспекции.
Специфика предмета исследования обусловила междисциплинарный характер работы: привлечение для решения поставленных задач исследований лингвистической, психологической, философской, когнитивной направленности, а также потребовала опоры на результаты экспериментальных исследований, проведенных в разных странах на материале различных языков (русского, английского, немецкого, польского, белорусского, украинского, латышского, казахского, киргизского).
Теоретической базой настоящего исследования послужили концепция индивидуального знания и психолингвистическая теория слова как средства доступа к единой прецептивно-когнитивно-аффективной информационной базе человека [Залевская 1977, 1982, 1992], психологические теории В.П. Зинченко [1997; 1998], Л.М. Веккера [1998], концепции В.А. Пищальниковой [2003], А.В. Кравченко [2001], К. Харди [Hardy 1998], X. Рутрофа [Ruthrof 1997; 2000].
Структурно диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложений. Во введении обосновывается актуальность избранной темы, определяются цели и задачи исследования. В первой главе диссертации (« Проблема знания в свете новой научной парадигмы») проводится сопоставление существующих трактовок феномена знания с позиций философии, психологии, психолингвистики, когнитивной лингвистики. На основе проведенного сопоставления выявляются актуальные для современной науки характеристики знания и рассматривается, как указанные характеристики проявляются в предлагаемых в настоящее время моделях структур представления знаний. Во второй главе (« Язык как живое знание») анализируются истоки и причины утверждения антропоцентрической парадигмы в лингвистике; на базе сопоставления ряда исследований последних лет выявляются общие моменты, характерные для нового понимания языкового знания как знания живого; обосновывается необходимость нового подхода к анализу языковых явлений и обсуждается соотношение структур языка и структур знания в рамках постулируемого подхода. В третьей главе выводы, сформулированные в теоретической части исследования, проверяются на материале межъязыкового сопоставительного анализа ассоциативных полей ряда существительных. В заключении подводятся общие итоги работы, формулируются соответствующие выводы и намечаются перспективы дальнейших исследований. Полные списки ассоциативных реакций на стимулы, анализируемые в третьей главе, приводятся в приложениях. Текст сопровождается таблицами и рисунками.
Современные трактовки знания с позиций философии, психологии, когнитивной науки и психолингвистики
Для того чтобы наиболее полно представить уровень понимания проблемы в настоящий момент, представляется целесообразным начать с анализа статей, посвященных понятию знания в различных справочных изданиях последних лет, а также посмотреть, в каком контексте говорится о знании в работах современных авторов. С одной стороны, в словарях должны быть отражены и зафиксированы «достигнутые результаты», актуальные в данный момент трактовки и подходы, с другой - таким образом можно сделать определенные выводы об общем векторе развития научной мысли и основных направлениях исследований.
Вопрос о том, что современная наука понимает под знанием, важен прежде всего в том смысле, что от ответа на него, от того как мы понимаем природу этого феномена, в первую очередь будет зависеть то, как мы должны его изучать.
Прежде всего нельзя не заметить явного «расширения» обсуждаемого понятия. Отмечается, что наукой к настоящему времени осмыслена ситуация наличия разных типов знания и разного «удельного веса» его видов, показана неоднородность, иногда принципиальная плюралистичность, даже науч ного знания. Тем самым признается необходимость отказа от редукции знания исключительно к научному и/или философскому и назревшая потребность переопределения самого феномена знания. Происходящие изменения находят выражение в том, что практически во всех словарных статьях либо даются несколько определений, либо в той или иной форме обязательно упоминаются признаки и свойства, которые не очень согласуются с традиционным логико-рационалистическим определением знания. Так, знание:
- представляет «... целостную и систематизированную совокупность научных понятий о закономерностях природы, общества и мышления, накопленную человечеством в процессе активной преобразующей производственной деятельности и направленную на дальнейшее познание и изменение объективного мира» [Логический словарь 1971: 162];
- «...проверенный практикой результат познания действительности, верное ее отражение в мышлении человека» [Советский энциклопедический словарь 1983: 465].
- есть «... зафиксированная информация, которая с различной степенью достоверности и объективности отражает в сознании человека объективные свойства и закономерности изучаемых объектов, предметов и явлений окружающего мира» [Современный философский словарь 1998: 229].
- есть «форма социальной и индивидуальной памяти, свернутая схема деятельности и общения, результат обозначения, структурирования и осмысления объекта в процессе познания» [Новая философская энциклопедия 2000: 51];
- есть 1) «текущий результат открытого для обсуждения и критики (в рамках некоторого сообщества) изучения проблем, явлений (согласно правилам описания и нормам удовлетворительности, принятым данным сообществом) по некоторым формальным или неформальным процеду
рам»; в более широком смысле 2) «... отождествляется с более или менее адекватными результатами познавательных (когнитивных) процессов» [Большой психологический словарь 2003: 176];
- в совокупности с навыками и умениями обеспечивает «... правильное отражение в представлениях и мышлении мира, законов природы и общества, взаимоотношений людей, места человека в обществе и его поведения» [Словарь практического психолога 1998: 176].
- «... понятие, широко обсуждаемое во всех работах по принципиальным проблемам когнитивной науки и охватывающее значительный спектр представлений, относящихся к итогам познавательной деятельности человека и результатам осмысленного им предметного опыта; иногда знание определяют как семантическое содержание ментальных репрезентаций или данных на уровне этих репрезентаций; иногда оно употребляется как синонимичное терминам "информация", "данные", "сведения" и т.п., но термин "информация" предполагает также нечто приходящее к человеку по разным каналам, передаваемое и кодируемое, обрабатываемое и перерабатываемое при поступлении в качестве разных ощущений, сигналов или стимулов в ходе восприятия мира, что далеко не обязательно. Информация может быть связана с текущим сознанием, обработкой непосредственно поступающих данных, знание - то, что уже отложилось в сознании и составляет часть памяти. Знание - это не собрание случайных фактов, а набор сведений, объединенных в определенную упорядоченную систему» [Кубрякова и др. 1996: 28];
- есть 1) «массив информации, которой обладает человек, или более широкое значение: группа людей или культура» и 2) «те психические компоненты, которые возникают из любых и всех процессов, являются ли они данными от рождения или приобретенными в собственном опыте» [Большой толковый психологический словарь 2000: 282].
Индивидуальное знание: общие замечания по истории вопроса
Очевидно, что особый статус индивидуального знания, понимание его как знания живого естественно следует из самой его природы, принадлежности его живому субъекту и, в свою очередь, означает, что такое знание обладает определенными сущностными/неотъемлемыми свойствами и характеристиками. Выявление этих свойств и механизмов построения, хранения, функционирования, вообще существования знания в сознании индивида имеет огромное значение для многих наук - от теории создания искусственного интеллекта до медицины и педагогики.
В российской научной традиции предпосылки для такого понимания феномена знания прослеживаются на протяжении довольно долгого времени. Понятие «живое знание» в начале XX века использовали Г.Г. Шпет и С.Л. Франк. Такое знание может быть как до-теоретическим, до-научным, так и пост-теоретическим, включающим в себя научное знание. И если раньше это была скорее красивая метафора, отражающая иногда связь науки и искусства, а иногда гениальную интуицию исследователя, обоснование которой также проводилось на языке философии и литературы, то сейчас ситуация изменилась. Результаты исследований, прежде всего, в области психологии, нейрофизиологии, психолингвистики и когнитивной науки, позволяют обосновать существование «живого знания» в строго научных терминах и таким образом превратить эту метафору в научное понятие.
В отечественной психолингвистике необходимость разграничения коллективного знания и знания как достояния индивида, а также специфика формирования и функционирования индивидуального знания были подробно рассмотрены А.А. Залевской в книге [Залевская 1992]; эти вопросы затрагивались и в более ранних ее работах. Исходя из понимания индивидуального знания как психического феномена, она определяет такое знание как продукт взаимодействия перцептивного, когнитивного и аффективного, вербального и невербального, индивидуального и социального опыта человека; при этом подчеркиваются одновременность переживания знания и отношения к этому знания и функционирование знания на разных уровнях осознаваемое
Можно сравнить некоторые положения концепции индивидуального знания А.А. Залевской с теорией неявного знания М. Полани. Обоснование теории изложено в монографии, посвященной исследованию процесса научного познания и названной, тем не менее, «Личностное знание», поскольку автор убежден, что «... в каждом акте познания присутствует страстный вклад познающей личности и что эта добавка - не свидетельство несовершенства, но насущно необходимый элемент знания» [Полани 1985: 19]. М. Полани предположил существование у человека двух типов знания: центрального, или явного, эксплицируемого, и периферического, которое он называл неявным, молчаливым, скрытым, имплицитным знанием. Свидетельством реальности последнего является неполная артикулируемость знания, с которой мы постоянно сталкиваемся. «Вследствие молчаливого характера нашего знания мы никогда не можем высказать все, что знаем, точно так же как по причине молчаливого характера значения мы никогда не можем в полной мере знать всего того, что имплицировано нашими высказываниями» [Op. cit.: 140]. М. Полани полемизирует с традиционным для эпистемологии тезисом о полной осознаваемости субъектом познания собственных ощущений и восприятий и настаивает на том, что получаемая через органы чувств информация значительно богаче той, что проходит через сознание. Именно эти неосознаваемые ощущения (subception) и образуют эмпирический базис неявного знания, которое, в свою очередь, является необходимым основанием логических форм знания. М.Полани делает вывод о том, что и в науке, и в повседневной жизни существует практическое знание, которое невозможно передать через формулировки. Именно поэтому писаные правила умелого действования - при отсутствии неявной составляющей — в целом не определяют успешность деятельности, они непременно должны быть вплетены в это практическое/молчаливое знание (ср. с разграничением декларативного и процедурного, практического и теоретического знания). Еще одно важное положение М. Полани, которое лежит в русле современного понимания феномена знания, заключается в том, что «... богатство конкретного опыта, на который может указывать наша речь, регулируется именно нашим личностным участием в этом опыте» [Op. cit.: 127], отсюда, всегда, даже при использовании терминов в их прямом значении, есть вероятность семантической неопределенности. (О том, что всякое понимание есть вместе с тем непонимание, писал еще В. фон Гумбольдт [Гумбольдт 1984]).
По мнению P.M. Фрумкиной, пониманию того, что артикулированное, осознаваемое знание есть лишь часть наших знаний, и место артикулируемого знания в общей системе знаний сильно преувеличено, способствовали различные факторы. Прежде всего, это успехи и неудачи компьютерного моделирования процессов производства и понимания текста, т.е. попытки создания «искусственного разума» (для чего необходимо было понять, как работает разум «естественный»), а также смещение акцентов в психологии и вообще в науках о человеке, которые можно было бы кратко описать как переосмысление отношений «природа» vs «культура».
Истоки, предпосылки и становление антропоцентрического подхода в лингвистике
Новое понимание знания неизбежно означает необходимость (и возможность) по-новому ответить на вопрос о том, что есть язык, языковое знание, как соотносятся между собой структуры языка и структуры сознания/знания. От ответов на эти вопросы, в свою очередь, будет зависеть методология изучения и методика преподавания языка. Как указывает В.А. Пищальникова, проблема взаимоотношения языка и сознания осознается как одна из самых актуальных в лингвистике, психологии, логике и философии, поскольку, по сути, детерминирует все другие вопросы (например, о сущности человеческого познания, о понимании речевых произведений, о факторах, определяющих развитие языка, и др.) [Пищальникова 2003]. Обсуждение данной проблемы ведется с различных позиций и имеет долгую историю. Философия, психология и лингвистика традиционно считаются смежными науками, объединяет которые именно язык. (Философия, в недрах которой сформировалась теория познания и знания, может «выразить себя» только с помощью языка. Для психологии, занимающейся исследованием сознания человека, основным средством доступа к этому сознанию также является язык.) В такой ситуации усилившиеся в последние годы интеграционные процессы и обращение разных наук к данным друг друга в попытке наилучшим образом объяснить свой объект, являются вполне закономерными. Соответственно, различные аспекты взаимодействия языка и сознания рассматриваются — под тем или иным углом зрения - в большом количестве специализированных и междисциплинарных исследований (см., например, [Арутюнова 1999; Брунер 1977; Вежбицкая 1997; 2001; Кацнельсон 1972; Колшан-ский 1990; Кривоносое 1996; Лурия 1979; Петров 1987; Портнов 1994; Почепцов 1990; Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира 1988; Солсо 1996; Фрумкина и др. 1990; Хомский 1972; Язык и интеллект 1996; Язык и наука конца XX в. 1995; Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии 2002; Язык и структуры представления знаний 1992; Языковое сознание: формирование и функционирование 1998; Языковое сознание и образ мира 2000; Языковое сознание: устоявшееся и спорное 2003]).
Наличие большого количества исследовательских программ и — часто противоположных - точек зрения на проблему обусловлено самой сложностью и противоречивостью природы обсуждаемых феноменов. Некоторые аспекты современного подхода к изучению сознания и знания были рассмотрены нами в главе 1. Применительно к языку, следствием неоднозначности его природы является с одной стороны, возможность построения множества моделей, каждая из которых, как указывает В.А. Пищальникова [2003], имеет право на существование, поскольку высвечивает определенный аспект проблемы. Подчеркивается, что рассмотрение столь многоликого явления как язык только в одном плане всегда весьма искусственно [Фрумкина 2001]. С другой стороны, однако, именно в ситуации наличия нескольких возможных моделей требуется четкое разграничение различных подходов к языку как объекту исследования [Залевская 2003]. Необходимы размышления о предмете лингвистики и природе ее эмпирических объектов и теоретических конструктов [Залевская 2003; Пищальникова 2003].
Лингвистика, несомненно, относится к наукам о человеке, с другой стороны, - это наука о языке, то есть о знаковых системах. И поскольку язык является знаковой системой, необходим ответ на вопрос о содержательной стороне языковых единиц или об истоках, механизмах и особенностях формирования и функционирования языкового значения как определенным образом категоризованной информации. Именно в пространстве значения происходит сопряжение языка и знания (структур языка и структур сознания как структур хранения знания).
Принцип неавтономности языковой системы был сформулирован еще Аристотелем. В лингвистике признаком признания существования данного вопроса можно считать разграничение знаний на языковые и энциклопедические и многолетнюю дискуссию об их соотношении и взаимодействии. Проблема взаимодействия языковых и энциклопедических знаний (о различиях между экстралингвистическим знанием, знанием о мире и энциклопедическим знанием см. [Баранов, Добровольский 2001]) обсуждалась в лингвистических публикациях при выяснении того, что входит или не входит в значение слова, что является предметом лингвистического анализа или выходит за его рамки, при изучении организации и функционирования внутреннего лексикона человека, опор на выводное знание в процессе понимания речи/текста, при анализе коммуникативных неудач и т.д. (см., например, [За-левская 1977; 1990; Звегинцев 1982; Стернин 1982,1985]).
При рассмотрении соотношения языковых и энциклопедических знаний в пересечении с проблемой трактовки значения слова как включающего или не включающего знание о мире A.M. Кузнецов [Кузнецов 1992] говорит о существовании двух противостоящих друг другу подходов к исследованию лексической семантики. Первый из них, идущий от Ф. де Соссюра, основан на принципиальном разграничении лингвистической (языковой) и нелингвистической (отражательной) семантик и делает упор на сохранении чистоты собственно языкового значения. Второй подход предполагает «включение в область собственно языковой семантики не только "ближайшего", но и "дальнейшего" значений, не только структурно-языкового, но и индивидуально-психологического ее компонентов, значений, основанных на отражении не только реально существующих "положений вещей" в мире, но и "реальности" воображаемой, фантастической, внелогической» [Op. cit.: 21].
Значение слова как индивидуальное знание (на материале сопоставления ассоциативных полей существительных)
I. Группа стимулов «ФРУКТЫ».
В соответствии с рассмотренными в главе 2 трактовками значения слова как ментальной сущности, репрезентация содержания лексической единицы представляет собой динамичную когнитивную структуру, интегрирующую разноприродный опыт познания мира человеком.
При таком подходе семантическая репрезентация единиц лексикона, обозначающих конкретные объекты, должна включать, наряду с пропозициональной, и информацию об их перцептивных свойствах (форма, размеры, пропорции, иногда цвет), а также, в некоторых случаях, информацию о тактильных свойствах, консистенции, запахе, и о действиях, которые можно выполнять с этими объектами.
На первом этапе были проанализированы прямые ассоциативные связи по данным РАС для стимулов: ЯБЛОКО, ГРУША, БАНАН, АНАНАС, АРБУЗ, АПЕЛЬСИН, ДЫНЯ, ПЕРСИК, ЛИМОН. Количество реакций, полученных на каждый стимул, примерно одинаково: ЛИМОН, АПЕЛЬСИН -101; АНАНАС - 103; ПЕРСИК - 104; ГРУША - 105; ДЫНЯ - 106; БАНАН, ЯБЛОКО — 107, АРБУЗ - 108, что дает возможность считать сопоставление правомерным. Затем было проведено сопоставление набора реакций РАС с зафиксированными в EAT результатами аналогичного эксперимента на базе английского языка; количество реакций на соответствующие стимулы составляет: MELON, PEAR - 96; LEMON, ORANGE, PINEAPPLE - 97; APPLE, PEACH - 98, BANANA - 99. Ставилась задача выяснить, совпадают ли когнитивные структуры для коррелирующих слов, какие признаки являются наиболее стабильными, чем обусловлена актуализация тех или иных видов знаний. Поскольку мы исходим из того, что ЯЗЬІКі как живое знание индивида отличается от ЯЗЫКА2 как описательной модели языка, было интересно сопоставить не только распределения ассоциатов на стимулы, но и дефиниции соответствующих слов в лексикографических источниках.
Все отобранные для сопоставления слова-стимулы относятся к одной тематической области, обозначают конкретные объекты реального мира, являющиеся для носителя языка сущностями одного порядка (фрукты), и естественно было бы ожидать схожего набора ассоциатов с преобладанием следов перцептивного опыта. Так, П. Гэрденфорс [Gardenfors 2000], рассматривая как пример модель репрезентации концепта ЯБЛОКО, полагает, что в качестве основных в нее могут быть включены домены цвета (области красного-желтого-зеленого), формы (область - округлая), текстуры (область - гладкая), вкуса (области сладкого и кислого измерений), фруктов (особенности формы и расположения семечек, характеристики мякоти и кожуры и т.д.), питательности (данные о содержании сахара, витаминов, клетчатки и т.д.). Когда мы впервые сталкиваемся с яблоками в детстве, первые домены, о которых мы узнаем, это, вероятно, цвет, форма, текстура и вкус. Далее мы узнаем, где и как растут яблоки, что с ними можно делать и т.д. Происходит постепенное наращивание измерений, или увеличение мерности концепта, усложнение когнитивной структуры.
Однако сопоставление реакций выявило некоторые интересные различия в когнитивных структурах, соотносимых с каждым из названных стимулов, как в рамках одного языка, так и между языками. Набор актуальных когнитивных признаков, имеющих перцептивную природу, совпадает почти у всех стимулов (цвет, вкус, форма, иногда, консистенция/тактильное ощущение), однако их удельный вес (и соответственно значимость) в когнитивной структуре может значительно меняться (см. табл. 2 и 3).
