Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Речевая деятельность этноса как объект изучения этнопсихолингвистики 29
1.1. Проблема национально-культурной специфики речевой деятельности в современной лингвистике 29
1.2. Теоретические основания моделирования этнической картины мира в современной науке 42
1.3. Этническая картина мира и стереотип: сущность и функционирование 65
Выводы 69
Глава 2. Этнопсихолингвистическая детерминированность языкового сознания 72
2.1. Национальное и этническое сознание 72
2.2. Национальное и этническое самосознание. Этничность как механизм этнического самосознания 99
Выводы 108
Глава 3. Менталитет как система стереотипов речевого коллектива 110
3.1. Аспекты исследования сущности менталитета 110
3.2. Этнорегиональный менталитет как психофизиологически, географически, исторически и социально обусловленная система стереотипов речевого коллектива данного региона 128
3.3. Этнорегиональный стереотип как компонент этнорегионального менталитета 139
3.3.1. Понятие стереотипа в современной науке. Сущность и специфика этнического стереотипа 139
3.3.2. Этнический автостереотип русских 160
3.3.3. Этнорегиональный стереотип 173
3.3.4. Моделирование этнорегионального стереотипа «я» алтайцев и русских 177
3.3.5. Моделирование авто- и гетеростереотипов алтайцев и русских... 180
Выводы 190
Глава 4. Содержание этноспецифичных стереотипов алтайского и русского языкового сознания: сопоставительный аспект 197
4.1. Этнопсихолингвистическая характеристика региона «Горный Алтай» 197
4.1.1. Этнокультурная ситуация на территории Республики Алтай 201
4.1.2. Языковая ситуация на территории Республики Алтай ' 213
4.2. Экспериментальное исследование этноспецифичных стереотипов алтайского и русского языкового сознания 221
4.2.1. Цели, задачи, методика ассоциативного эксперимента 221
4.2.2. Анализ ядра языкового сознания алтайцев и русских 228
4.2.2.1. Сравнение ядер языкового сознания алтайцев прусских (по данным Алтайско-русского ассоциативного словаря) 229
4.2.2.2. Сравнение ядер языкового сознания русских (по данным А-РАС) и русских (по данным С АС) 23 6
4.2.2.3. Сравнение ядер языкового сознания алтайцев- монолингвов и хакасов-монолингвов 241
4.2.3. Исследование структуры и содержания этнорегиональных концептов 244
4.2.3.1. Структура и содержание концепта АЛТАЙ 246
4.2.3.2. Структура и содержание концепта JEP (ЗЕМЛЯ) 259
4.2.4. Репрезентация эмоционального состояния алтайцами и русскими 275
4.2.4.1. Сравнительная характеристика структуры и содержания алтайских и русских эмоциональных концептов 285
Выводы 398
Заключение 406
Библиографический список 421
Список исследованных текстов 456
- Проблема национально-культурной специфики речевой деятельности в современной лингвистике
- Национальное и этническое сознание
- Аспекты исследования сущности менталитета
- Этнопсихолингвистическая характеристика региона «Горный Алтай»
Введение к работе
В настоящее время в связи с возросшим интересом к проблеме взаимоотношения языка и культуры возникают различные лингвистические направления: этнолингвистика, этнопсихолингвистика, лингвострановедение, лингвокультуроло-гия, объединяемые антропологическим аспектом исследования речевых явлений.
Взаимообусловленность языка и культуры, с одной стороны, осложняет синхронные лингвокультурологические исследования живых коммуникативных процессов, но, с другой - служит механизмом отражения специфики локальных культур в языке, «смоделированное в тексте» [Маслова, с. 35], а также представленности языка как универсального способа обнаружения специфически культурологических черт этноса.
Все чаще предметом исследования современной науки становится национальный (этнический) менталитет; предпринимаются многочисленные попытки описания менталитета конкретной нации (этноса). Представляется, что назрела необходимость а) в выявлении определяющих свойств менталитета как феномена, как этноисторической реальности, б) в поиске механизмов взаимодействия двух и более этнических менталитетов, в) в поиске способов моделирования менталитета, г) в выработке и обосновании методики описания такой модели.
Теоретической базой этнопсихолингвистики в современной науке являются ведущие концепции этнолингвистики, лингвокулътурологии, этнопсихологии, психол ингвист ики.
Так, лингвокультурология {^лингвистическая культурология), изучая взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка, ориентирована на современное состояние и функционирование языка и культуры. Ее цель - описание обыденной картины мира, исследование повседневной речи носителей языка, а также выявление вербальных способов воплощения, хранения и трансляции культуры. Можно было бы говорить, по-видимому, о выявлении культурологически обусловленных когнитивных структур, формируемых у каждого отдельного носителя языка. Вместе
с тем, несмотря на то, что существуют многочисленные концепции интерпретации этноса как локальной культуры, лингвокультурология не исследует этнический фактор ни в языке, ни в менталитете, ни в культуре, оперируя, однако, понятиями народный менталитет, этническая картина мира, этнореалия и под. [Телия, 1996, с. 218]. В связи с этим, на наш взгляд, необходимо более точное обоснование культурного и культурологического в языке, тем более что лингвокультурология акцентирует три основных характеристики культуры. Культура - это явление национальное, этноцентрическое и прототипическое [Ольшанский, 2000, с. 27-28].
С.А. Кошарная рассматривает лингвистическую культурологию как научную дисциплину, изучающую «процесс осмысления и отражения в национальном языке элементов материальной и духовной культуры народа...» [Кошарная, с. 14]. Центральной проблемой лингвокультурологии признается проблема . изучения языковой картины мира как объективации ментальной картины, основу последней составляет наивная модель мироздания, общая для всех представителей той или иной культуры. Поэтому и задача лингвокультурологического анализа заключается в моделировании знаний о материальных и нематериальных объектах культуры того или иного этноса посредством всестороннего анализа его языка.
Предмет исследования в лингвокультурологии составляют девять типов лин-гвокультурных единиц и явлений [Маслова, с. 12-25].
1. Слова и выражения, служащие предметом описания в лингвострановеде-
нии [Верещагин, Костомаров; Мамонтов], включая безэквивалентную лексику. В
эту категорию входят цитаты из русской классики: человек в футляре, лишние лю
ди, горе от ума, а также лозунги и политические дискурсы советской и постсовет
ской эпох: путевка в жизнь, борьба за урожай, «прихватизация» и т.п.
2. Мифологизированные культурно-языковые единицы: обрядово-
ритуальные формы культуры, легенды, обычаи, поверья, закрепленные во фразео
логизмах, пословицах, образно-метафорических единицах. В их основе, как пра
вило, лежит мифологема, или архетип. Мифологема - важный для мифа персонаж
или ситуация, его «главный герой», который может переходить из мифа в миф. В
7 основе мифа лежит архетип - устойчивый образ, обобщенный символ, присутствующий в индивидуальном сознании и имеющий распространение в культуре.
Паремиологический фонд языка.
Символы, стереотипы, эталоны, ритуалы. Человек живет, по мысли Э. Кас^-сирера, в «символической вселенной» [Кассирер]. Символ - это вещь, награжденная смыслом, конкретный предмет, выражающий высокую абстракцию (крест -символ веры, символ жертвенности; голубь — символ мира; меч - символ войны, агрессии). Культурные стереотипы - это модели поведения, навязываемые нам культурой и усваиваемые в процессе социализации человека. Стереотипы поведения и целеполагания, восприятия и понимания, стереотипы общей картины мира определяют единство и целостность культуры. При их реализации человек может не осознавать целей, ради которых действие совершается. Как способ разрешения социальной драмы ритуал имеет условный, конвенциональный характер и совмещает в себе три функции: снятие агрессии, обозначение круга своих и отторжение круга чужих. Действие становится ритуалом, когда оно теряет целесообразность и становится семиотическим знаком (ср. проведение партийных съездов и общественно-политических мероприятий в нашей стране в советскую эпоху). Эталон -это сущность, измеряющая свойства и качества предметов и явлений, это мера вещей, представленная в образной форме. В языке эталоны существуют в виде устойчивых сравнений или словосочетаний, передающих высокую степень признака: глуп как сибирский валенок; как птичка весела; сыт по горло; влюблен по уши.
Важнейшей языковой сущностью, в которой содержится основная информация о связи слова с культурой, являются образы. Образность, т.е. способность слова или фразеологизма вызывать в нашем сознании наглядные представления, «картинки», связана с внутренней формой слова, которая выводится из прямых значений составляющих его морфем (при сходном значении слов «всадник», «конник», «наездник» они имеют разные внутренние формы; «душа» связана с духом, дыханием; нем. «Seele» восходит к слову «See» - море; озеро, здесь закреплено мифологическое представление о связи души с водой).
Лингвокультурология занимается такими проблемами, как стилистический уклад языков, соотношение между литературным языком и другими формами его существования (разговорным языком, диалектами).
Лингвокультурной спецификой обладает речевое (шире: коммуникативное) поведение. В каждой культуре поведение людей регулируется представлениями о том, как следует вести себя в стереотипных ситуациях, в соответствии с социальными ролями (начальник - подчиненный, муж - жена, отец - сын и т.п.).
Область речевого этикета - важный компонент общения, зона «социальных поглаживаний». Речевой этикет - это социально заданные и культурно-национально-специфические правила речевого поведения в ситуациях установки, поддержания и размыкания контакта коммуникантов в соответствии с их социальными ролями и отношениями в официальной и неофициальной обстановке общения. По мнению исследователей, коммуникативная истинность (соблюдение правил этикета) выше по ценности для культурной общности людей, чем искренность (истина).
Особый интерес представляет взаимодействие религии и языка. «Христианство, в особенности православие, послужило мощным культуроносным источником для русского миропонимания» [Телия, 1996, с. 244]. Английский этнограф Дж. Фрэзер считает, что вся культура вышла из храма [Фрэзер]. Христианская культура нашла свое отражение в языке - в словах, культурных концептах, фразеологизмах, пословицах, поговорках, афоризмах.
В лингвокультурологических исследованиях важное место занимают проблемы классификации культурно маркированных единиц и явлений, а также вопрос об их источниках. В этнолингвокулыпурном аспекте исследуются:
1. Единицы вербальной коммуникации: а) слова-этнореалии; б) языковые единицы, вызывающие ассоциации (фразеологизмы, афоризмы, цитаты, прецедентные высказывания); в) имена собственные (личные имена, фамилии знаменитых личностей, географические названия, литературные, музыкальные произведения и их герои, названия газет, журналов, музеев, театров и т.д.).
Паралингвистические единицы и явления: а) мимика; б) жесты, телодвижения; в) дистанция между партнерами по коммуникации.
Вербально-паралингвистические понятия: а) традиции и нравы, обычаи, праздники (народные, коллективные), национальные игры; б) этикет; в) народные приметы, поверья, предания.
Первоочередными задачами лингвокультурологии являются уточнение ее методологических предпосылок, разработка терминологического аппарата, создание метаязыка лингвокультурологического анализа. Метаязык, общий как для культуры, так и для языка, подчеркивает В.Н. Телия, должен иметь единую методологическую основу, в качестве которой выступает семиотическая презентация данных культурно-языкового взаимодействия [Телия, 1999, с. 17]. Культура-это особый тип знания, отражающий сведения о рефлексивном самопознании человека в процессе его жизнедеятельности. Культура - это своеобразная историческая память народа [Телия, 1996, с. 226].
К метаязыку лингвокультурологии относят также концепты, константы, установки культуры, а также такие термины, как культурно-языковая идентичность (культурное самосознание), культурно-языковая компетенция, культурная коннотация, культурная интерпретация.
Этнолингвистика, напротив, абсолютизирует этническое в языке, сформированное в историческом прошлом. Это широкая исследовательская область интердисциплинарного характера с довольно неопределенными границами. Одно из направлений этнолингвистики стремится постигать культуру через язык, по своему предмету и целям исследования приближается к этнологии и занимается исследованиями функционирования языка как одной (хотя и весьма специфической) из культурных подсистем, способной поставлять информацию о прочих культурных системах, так называемое этнознание. Возникшее в рамках исследований культур и языков американских индейцев, это направление работает преимущественно с данными, относящимися к бесписьменным традиционным культурам. Второе направление ставит перед собой задачу разработки общей теории языковой (и дру-
10 гих видов) коммуникации в рамках конкретных культур в целом и смыкается с социо- и психолингвистикой.
Этнолингвистика как научное направление, пограничное между лингвистикой и этнологией, зародилась в начале XX века в США и обычно связывается с именем Ф. Боаса, совершившего своего рода теоретико-методологический переворот в этнологии. Ф. Боас признавал общую бессознательную природу языковых процессов и культурных категорий и явлений, но считал, что вторые иногда подвергаются вторичной рационализации, которая затрудняет изучение процесса их образования. В этом плане лингвистика, рассматривающая явления, никогда не становившиеся (до ее возникновения) предметом осознания, обещает значительно больше с точки зрения изучения истории развития языковых категорий. Ее метод, по его мнению, должен быть использован и в этнологии [Боас].
Отечественная этнолингвистика представлена преимущественно школой Н.И. Толстого. Основные ее черты: перенос лингвистических (по сути - общесемиотических) методов на исследование народной культуры славян в сочетании с акцентом на исторический и генетический аспект исследований. Последнее особо подчеркивалось в связи с задачей преодоления синхроничности американской этнолингвистики, бывшей естественным следствием ориентации на исследование языков, не имеющих письменной традиции.
Этнолингвистика как «раздел языкознания или - шире - направление в языкознании, ориентирующее исследователя на рассмотрение соотношения и связи языка и духовной культуры, языка и народного менталитета, языка и народного творчества, их взаимозависимости и разных видов их корреспонденции» [Толстой, с. 27], имеет давнюю традицию исследования влияния социальных факторов на развитие языка, а также национальных, народных, племенных особенностей этноса, используя при этом методы и приемы диалектологии, фольклористики, этнической истории.
Практическим воплощением идей Н.И. Толстого стал проект этнолингвистического словаря «Славянские древности» (1995), в котором на первом месте оказалась задача изучения кодов (символических языков) традиционной культуры
лингвистическими (общесемиотическими) методами на базе идеи корреляции и зачастую структурном изоморфизме языка и культуры. Здесь речь, по сути, должна идти об этносемиотике (этносемиологии). Н.И. Толстой выдвигал на первое место задачу реконструкции прасостояний традиционной славянской культуры, семиотически понимаемой как система социально значимых инвариантных концептов, варьирующихся в пространстве («диалектология» народной культуры) и времени (череда прасостояний системы, давшая нынешнее пространственное разнообразие рефлексов изначальных культурных идиом). Одним из подходов к решению этой задачи и было составление словаря.
Объектом исследования этнолингвистики служат фольклорные и мифологические тексты, ритуалы религиозного и бытового характера, суеверия, приметы, поверья и под. Исследователи, выявляя структурно-содержательные характеристики и специфику народных стереотипов, символов, мифологем, формирующих этническую картину мира, реконструируют культуру (культурную картину мира) и языковую картину мира этноса. Этнолингвистика накопила огромный лексический и фразеологический материал, обусловленный национально-культурной спецификой, на базе чего в настоящее время возникают многочисленные концепции исследования этой национально-культурной специфики речевых процессов (см. также: [Герд, 1994; 1995; 1996]). Наиболее продуктивны исследования, связанные с категорий языковая картина мира.
Общепсихологические работы по выявлению национально-культурных особенностей коммуникации выполняются в двух аспектах. Это, во-первых, исследование соотношения языка, мышления, восприятия, памяти, общения и место языка (и речи) в разных видах человеческой деятельности. В сущности, та проблематика, которая обычно сводится к обсуждению гипотезы лингвистической относительности. Во-вторых, это исследование процессов и средств коммуникации.
Проблематику социальной психологии и социологии составляют: а) проблема выявления и описание некоторых стереотипов самооценки этноса или оценки его представителями других этносов (авто- и гетеростереотипы) в рамках так называемой национальной психологии; б) проблема социальной дифференциации
12 форм коммуникации в том или ином национальном коллективе, а также проблема интерпретации специфики этой дифференциации в разных национально-культурных общностях; в) вопросы, связанные с национальными традициями, обычаями, рассматриваемые как часть национальной культуры.
Анализ истории и современного состояния отечественной этнопсихологии показывает, что этнопсихологические исследования проводились и проводятся в русле этнографии, социологии (Арутюнян, Дробижева; Козлов, 1995), лингвистики (Овсянико-Куликовский; Потебня; Поливанов; Костомаров, 1990; 1999) (см. об этом обзоры: [Бороноев, Павленко; Платонов; Саракуев, Крысько; Лебедева; Введение в этническую психологию; Стефаненко, 1999; Сикевич, 1999]).
Так, в работах Г.В. Старовойтовой указывается на неоднозначность употребления термина этнопсихология [Старовойтова, с. 78-79]. В одних случаях имеется в виду научная дисциплина, в других - предмет ее изучения. Этнопсихология как наука является одним из разделов общей психологии, имеющего значительные социально-психологические проекции. Предметом этнопсихологических исследований служит специфика психических функций, все сочетания психических свойств, обусловленные этнической принадлежностью. Этнопсихологические особенности формируются как в онтогенезе, так и в филогенезе, а значит, этнопсихологическая проблематика имеет самую непосредственную связь с общепсихологической проблемой развития психики. Следовательно, общепсихологический контекст вопроса о самостоятельности этнической психологии предполагает выделение двух уровней рассмотрения - филогенетического и онтогенетического, а также рассмотрение этнической психологии с учетом конкретных подструктур личности. На филогенетическом уровне ставить вопрос о проявлении национального в психологии личности можно только с точки зрения некоторых биопсихических свойств (темперамент, половозрастные особенности и т.п.). На онтогенетическом уровне национально-психологические особенности проявляются на всех подструктурах личности. Иначе говоря, национальное в чертах характера, установках, ориентациях есть отражение в сознании индивида его онтогенетического опыта.
Исходной методологией этнопсихологии является развиваемый школой Л.С. Выготского и А.Н. Леонтьева деятелъностный подход к изучению психических явлений [Выготский; Леонтьев А.Н., 1975]. По мнению А.Г. Асмолова, когда речь идет о национальном характере, следует обратиться к разрабатываемой в русле этого подхода системно-деятельностной концепции личности [Асмолов]. В рамках этой концепции открывается возможность выделения различных уровней анализа проявлений национального характера в жизни личности и соответствующих этим уровням методических приемов изучения этих проявлений, а также выявления структуры так называемой национальной личности.
Обобщая предметную область исследований отечественных и зарубежных этнопсихологов, следует отметить актуальность таких проблем, как национальная психология, этническое сознание и самосознание, этнический менталитет, система отношений и ценностей личности, миропонимание. Формирование мировоззренческого уровня личностной структуры без учета этнических ценностей и национальной специфики рождает одностороннюю личность. Перспективны исследования этнопсихологических аспектов проблемы индивидуальности, поскольку они позволяют описывать и прогнозировать развитие таких этнопсихологических феноменов, как межэтническая гармония и межэтнический диссонанс (см. [Сорокин, 1994а]), внутригрупповой фаворитизм, этноцентризм.
Для национальной (этнической) психологии уже давно стало аксиомой, что психологию народа, этноса, нации нельзя описать как только совокупность неповторимых особенностей духовного облика народа. Ее правильнее характеризовать как синтез общего и особенного, т.е. как единство духовных свойств, общих для всех однотипных наций и специфических черт, присущих данной, отдельно взятой этнической общности. Этносы различаются не по характеру их психологии в целом, а по форме проявления того национально особенного, которое является неизбежным атрибутом психологии каждого из них. Раскрыть психологию, характер народа - значит раскрыть его наиболее значимые черты. Но ни одна из этих черт, взятая в отдельности, не является и не может быть абсолютно уникальной.
14 Уникальна структура психических особенностей нации. Сравнение проводится главным образом по степени выраженности тех или иных общих черт и качеств.
В настоящее время к исследованию индивидуально-психологических особенностей у представителей различных этнических общностей проявляется все больший интерес. Однако большинство работ чаще всего ограничивается изучением отдельных свойств индивидуальности. При этом взаимодействие множества свойств изучается недостаточно полно. Остается открытым вопрос об опосредующей роли общих и индивидуальных условий деятельности в различных этнических группах. Как изменяется структура индивидуальности не в экспериментальных условиях, а в реальном процессе освоения деятельности? Влияет ли сама интегрированная индивидуальность на процесс и результат деятельности у представителей различных этнических групп? В этой связи перспективно выявление этнических особенностей с позиции математизированного системного подхода. Представители определенного этноса должны характеризоваться не столько уровнем психофизиологических, психических или социальных особенностей, сколько особенностями их взаимосвязи и взаимообусловленности в условиях реальной действительности.
Этнопсихологический аспект изучения индивидуальности закономерным образом ставит проблему изучения дифференциально-психологических характеристик различных этносов в сравнительном аспекте. Системный подход предоставляет возможность глубже вскрыть и рассмотреть причинно-следственные этнические проявления. Это, несомненно, приводит к более широким теоретическим обобщениям и рациональному использованию полученных данных в практике. Исследование структуры интегрированной индивидуальности у представителей различных этносов в настоящее время имеет важное значение. Полученные данные могут стать основой расширения теории интегрированной индивидуальности, психологическим обоснованием оптимизации деятельности в многонационалыюм обществе.
Культурно-психологическое своеобразие этносов и иных больших устойчивых групп слагается исторически, часто усилиями многих поколений, поэтому
15 подлинная природа социально-психологической консолидации таких общностей может быть вскрыта только посредством историко-психологического анализа. Представителей этнических групп связывают не столько непосредственные — функциональные и эмоциональные - отношения, сколько символические контакты, порожденные сходством условий и образа жизни, переживаний, интересов и ценностей. Так, исследования этнической идентичности Т.Г. Стефаненко расширяют и обогащают представления о формах и механизмах психологической интеграции социальных групп. Автор показывает, что этнодифференцирующими признаками, на основе которых строится осознание этнической принадлежности, могут быть самые различные и подчас неожиданные элементы материальной и духовной культуры. Причем фактором идентичности здесь является не сама по себе объективная культурная отличительность этих элементов, а их восприятие, оценка в качестве таковых [Стефаненко, 1999].
Кроме того, как указывал еще в 1917 году Г.Г. Шпет, «сфера этнической психологии априорно намечается, как сфера доступного нам через понимание некоторой системы знаков, следовательно, ее предмет постигается только путем расшифровки и интерпретации этих знаков» [Шпет, с. 306]. В культурно-психологической интерпретации вербальных знаков обнаруживается предметная область этнопсихолингвистики.
Необходимость выявления специфики сложнейших коммуникативных процессов в современных многонациональных и/или полиэтнических обществах привела к интеграции этнографических, этнологических, социальных, психологических, лингвистических исследований в рамках этнопсихолингвистики.
Этнопсихолингвистика как область психолингвистики изучает национально-культурную вариантность (т.е. действие факторов, связанных с культурной традицией, с социальной ситуацией и социальными функциями общения) а) в речевых операциях, речевых действиях и целостных актах речевой деятельности; б) языковом сознании, т.е. когнитивном использовании языка и функционально эквивалентных ему других знаковых систем; в) в организации процессов речевого общения [Леонтьев А.А., 1997, с. 192]. Такое разведение трех уровней национально-
16 культурной вариантности не является продуктивным, поскольку позволяет достаточно детально исследовать речевое общение в новом аспекте, хотя и вполне понятно, что языковое сознание репрезентируется в «речевых операциях, речевых действиях и целостных актах речевой деятельности».
Обозначились исследования этнопсихолингвистической детерминации речевой деятельности, языкового сознания, общения [там же, с. 192-198]; вербальных и невербальных словарей и грамматик этнического поведения, контрастивное сопоставление «текстов», обслуживающих тот или иной этнос [Сорокин, 1997, с. 28], «идеологической семантики» (т.е. семантики генезиса и взаимосвязи значений), «надстраивающейся» над «технической семантикой», с учетом взаимодействия и взаимозависимости и идеологических, и технических семантем [Сорокин, 1998в,с. 123] и др.
Так, Ю.А. Сорокин справедливо отмечает двойственность этнопсихолингви-стических исследований, заключающуюся, с одной стороны, в описании структуры и содержания этнических картин мира различных народов, а с другой стороны, в пересмотре моделей порождения речи; целью последних служит акцентирование наиболее «этнического» этапа порождения речи - этапа контроля «за адекватностью (узуальностью/натурализированностью) развертывания речевых планов в культурологическом, эмотивном/эмоциональном и фоносемантическом отношениях» [Сорокин, 1997, с. 28]. Следствием этого должно стать уточнение моделей (еще недавно считавшихся универсальными и наднациональными) восприятия и понимания вербальных и невербальных текстов.
Более разработанным в настоящее время можно считать раздел этнопсихо-лингвистики - этническую конфликтологию [Сорокин, 1994я], включающую лин-гвокультурологический, социальный, социально-психологический, психологический аспекты рассмотрения проблем, связанных с изучением механизмов взаимодействия этносов. При этом этнос рассматривается как лингвокультурная единич-ность/лингвокультурная общность, как глобальная коммуникационная сеть, существующая в виде «процессов трансляции и мены семиотическими продуктами». А межкультурное и межэтническое взаимодействие - это взаимодействие двух ком-
17 муникационных сетей, двух «самодостаточных и автономных диалогов» [Сорокин, 1997, с. 31].
В результате разброса предметной области этнопсихолингвистики, непоследовательности в разграничении аспектов изучения этнопсихолингвистические исследования в настоящее время не имеют достаточной цельности и единого теоретического обоснования. Отдельные исследования не выявляют национально-культурной специфики речевой деятельности, а комплексное изучение проблем, декларируемое многими исследователями, невозможно в силу отсутствия разработанной и хотя бы отчасти унифицированной понятийной и терминологической парадигмы.
Дальнейшие исследования языка в контексте культуры, по прогнозам А.А. Залевской, «будут вестись в русле интегративного подхода при возрастании роли теоретических построений и с применением разнообразных процедур обращения к языковому сознанию представителей разных этносов для выявления естественных механизмов семиозиса и влияния комплекса факторов на реальные процессы означивания и взаимопонимания в условиях межкультурного общения» [Залев-ская, 2000, с. 80].
В комплексе проблем, которые решает этнопсихолингвистика, наиболее важной, на наш взгляд, остается проблема выявления национально-культурной специфики смыслообразования, решение которой позволит скорректировать многие представления, касающиеся сущности категорий языковое сознание, менталитет, ментальность.
Одним из вариантов ответов на этот вопрос, каковы параметры отличия речевого общения одной национально-культурной общности от другой? является теория лакун, разрабатываемая Ю.А. Сорокиным. Согласно его теории, «процесс интракультурного и интеркультурного общения (и на межличностном и на текстовом уровнях) есть процесс конфликтный в силу различий в объеме и структурирования личностного и этнического опытов - как вербальных, так и невербальных» [Сорокин, 19986, с. 32]. Исследование лакунарной напряженности, зон несогласия культуротаксиса того или иного этноса позволяет выявлять не только на-
18 ционально-культурную специфику смыслообразования, но и обеспечивать реализацию механизма успешной межкультурной коммуникации.
Национально-культурная специфика смыслообразования в межнациональных и межэтнических контактах обеспечивает понимание и сосуществование этнических коллективов. Именно наличие такой специфики позволяет представителям этносов обмениваться национально-культурной информацией независимо от их врожденных физиологических и психических особенностей. Речевые действия носителей разных культур могут стать базой для осознания механизма возникновения и функционирования национально-культурной специфики смыслообразования в разных этносах.
В картине мира посредством языка актуализируются связи и отношения различной природы: семантические, смысловые, логические, психические, ассоциативные, эмоциональные, стереотипные, символические и т.д. Совокупность факторов, влияющих на структуру и содержание картины мира, соотносится с таким понятием, как среда.
Зарубежная психология среды представлена работами американского психолога R. Barker'а, обосновывающего категорию место поведения, под которой понимается некоторая устойчивая взаимосвязь поведения и определенного физического окружения. Функционирование мест поведения заключается в непрерывном воссоздании паттерна поведения, который свойственен именно данному месту; поведение и среда при этом взаимообусловлены, образуют устойчивую целостность [Barker]. Вместе с тем игнорируются психологические закономерности деятельности и взаимоотношений людей на этом «месте», рассматривается лишь суммарное координированное поведение отдельных групп (см. также: [Stokols; Canter; Altman]).
В отечественной психологии одним из первых единство субъекта и среды обосновал Л.С. Выготский. Психологический анализ не должен разрывать единство субъекта и его среды, но должен быть направлен на то отношение, в которое вступает личность в окружающей его действительности. Субъект не только стоит в отношении к действительности, как отмечает А.Н. Леонтьев, в качестве пережи-
19 вающего эту действительность, т.е. воспринимающего, мыслящего, чувствующего ее субъекта, но и действует по отношению к этой действительности, осуществляя материальный процесс своей жизни. Только в этом материальном процессе жизни он и обнаруживает себя как существо, обладающее способностью переживания — сознания [Леонтьев А.Н., 1998, с. 120].
Ю. Круусвалл развивает синтетический подход, объединяя средовой и антропоцентрический аспекты. В его концепции среда - это целостный мир человека, в котором можно выделить четыре саморегулирующихся области: природную, деятельностную, социальную и культурную. Понятие среды для Ю. Круусвалла не имеет операционального содержания в эмпирических исследованиях, поскольку в противном случае возникает противоречие между определением среды и конкретной реализацией среды («среда- это понятие метаязыка» [Круусвалл, с. 83]).
Модификацией категории среды в психологической интерпретации служит исследование ее в лингвистике. Практически все компоненты среды, обусловливающие развитие и изменение языков, рассматриваются лингвистами достаточно глубоко, однако, в определении сущности понятия среды существует та же неупорядоченность, что и в психологических исследованиях. Так, единство среды и языковой системы обосновывают многие лингвисты. Происхождение и саморазвитие языка, с одной стороны, и его внешние контакты, с другой, выступают как силы, по-своему противостоящие друг другу, с противоположных сторон формирующие своеобразие конкретного языка. Система мыслима лишь в рамках той или иной языковой среды.
Едва ли не самое большое внимание данной проблеме уделил в свое время В.А. Аврорин, определивший среду как тот вид общности людей, связанных между собой родственными, этническими, социальными или территориальными узами, в пределах которой реализуется общение [Аврорин]. Он одним из первых указал на сложность и разнообразие среды, выделив следующие ее виды: семейно-бытовая, производственная, социально-групповая, региональная, организационно-общественная, национальная, межнациональная, общечеловеческая. В этом перечне отражаются лишь отношения, которые представлены соответствующими
20 общностями людей. Понимая под средой условия использования языка, В.А. Ав-рорин особо выделяет сферы его действия, т.е. области применения, к числу которых относит хозяйственную и общественно-политическую деятельность, быт, организованное обучение, художественную литературу, массовую информацию, эстетическое воздействие, устное народное творчество, науку, делопроизводство, личную переписку, религиозно-культовую деятельность. Все эти сферы относятся к одной и той же человеческой среде, среде функционирования языка, играющей одну из важнейших ролей, но не исчерпывающую всего разнообразия среды, в которой язык формируется, действует и развивается.
Как утверждает Н.В. Думанова, каждая этнокультурная общность обладает своей национально-специфической средой обитания языка. В среду обитания языка, по ее мнению, входят быт, обычаи, национальное сознание и самосознание народа, национальный склад мышления. Среда обитания языка влияет на язык, а язык в свою очередь, выступает в роли средства формирования менталитета лин-гвокультурной общности [Думанова, с. 178].
Культурная среда, по мнению И.В. Рябовой, включает этнический язык, материальные объекты/артефакты, когнитивные факторы этнического сознания/концептуальная картина мира, психологические факторы этнического сознания. Такой набор компонентов позволяет учитывать вербальное и невербальное, рациональное и психологическое, материальное и духовное [Рябова, с. 8-9].
Термин среда обитания языка впервые употребил Э. Сепир. Он включает в это понятие физические (географические) и социальные факторы (религию, мораль, формы политической организации общества и искусство) [Сепир, с. 271]. Утверждая, что воздействию физической среды (только через опосредование социальной среды) подвергаются все уровни языка, Э. Сепир выдвигает предположение о разной скорости изменения культуры и среды, с одной стороны, и языка, с другой. Следствием этого служит вывод о том, что изменения в сфере культуры не параллельны языковым изменениям, они не находятся в причинно-следственных отношениях друг с другом [там же, с. 281-282].
В контексте наших исследований это означает, что язык и говорящая на данном языке локальная культура не соотносятся однозначно, более того, язык сам по себе не является решающим фактором, формирующим национально-культурную специфику, а служит средством ее фиксации и обнаружения. Национально-культурная специфика может быть обнаружена только посредством актуализации когнитивных структур, механизмов смыслообразования, свойственных данной культуре.
В связи с этим В.А. Пищальникова средой называет совокупность ментальных условий, необходимых для функционирования языка. «Изоморфность определенных участков языка и среды приводит к образованию устойчивых, стабильных компонентов языка, определяющих его тождественность, цельность. Однако эволюционирует язык за счет становления нестабильных компонентов, появившихся в результате изменения среды. Язык влияет на среду своего бытования, упорядочивает ее с помощью значений как когнитивных структур, запечатлевших те или иные способы познания действительности. Язык, формируясь под воздействием среды, сам ее формирует» [Пищальникова, 2001, с. 60].
В триаде язык-сознание-этнос нас интересует, не что создает человек и как это отражается в языке, а как он рефлексирует о создании чего-либо, как представляет мир, как транслирует этнокультурную информацию. Формирование этнического самосознания, как указывает Е.Ф. Тарасов, предполагает наличие способности к рефлексии над собственной национальной культурой, существующей в ментальной, деятельностной и предметной формах [Тарасов, 1995, с. 146].
Не случайно поэтому в современной науке активизируется изучение видов и способов трансляции культуры. Е.Ф. Тарасов, как и многие отечественные лингвисты, отмечает необходимость в выработке интегративного подхода к изучению функционирования культуры «в качестве внегенетической программы трансляции человеческих способностей» [Тарасов, 2000, с. 53], а также в использовании методологических схем философии и психологии. Разграничивая формы существования языка (языка как системы, языка как процесса, т.е. как речи, и языка как языковой способности, т.е. способности производить и воспринимать речевые сооб-
22 щения) и формы образа сознания (чувственную и умственную, следуя за отечественной психологией), Е.Ф. Тарасов утверждает, что умственная часть образа сознания формируется путем усвоения накопленных обществом знаний в рамках речевого общения, а большая часть культурных предметов распредмечиваётся только при помощи языка [там же, с. 51-52].
Кроме того, в процессе взаимодействия языка и культуры оба феномена преобразуются, обогащаясь: с целью оптимальной трансляции культуры язык создает все новые способы, каналы передачи информации, заимствуя их из различных семиотических систем, культура же диктует степень и последовательность использования этих способов и каналов. Проблема взаимодействия языка и культуры осложняется невозможностью адекватной перекодировки знаково-символической оформленности культуры. Если на уровне деятельностной и предметной форм культуры обычно не возникает трудностей в понимании и интерпретациях у носителей разных культур, то ментальные образующие культуры препятствуют взаимопроникновению явлений и феноменов, вырабатывая у человека естественные защитные способности.
Актуальность диссертационного исследования обусловлена необходимостью формирования теоретической базы исследования этнического сознания, уточнения понятия этническая картина мира, широко и, к сожалению, неоднозначно используемого в современной науке. Остается неоднозначным содержание этнопсихолингвистических категорий национальное (этническое) сознание, национальное (этническое) самосознание, этнорегиональный менталитет, этноре~ гиональный стереотип. Кроме того, требует освоения огромный разнохарактерный эмпирический материал, накопленный в процессе различных этносоциологи-ческих, этнопсихологических, а также психолингвистических исследований.
Цель диссертации - представить теоретические основы психолингви-стической концепции исследования этнического языкового сознания.
Задачи исследования:
1. рассмотреть ведущие теоретические концепции в области этнопсихолин-гвистики и использование ими базовых категорий национальное (этническое) соз-
23 нание, национальное (этническое) самосознание, этнорегиональный менталитет, этнорегионалъный стереотип;
на экспериментальном материале выявить специфику этностереотипов (алтайцев и русских); смоделировать содержание и структуру этностереотипов (алтайцев и русских), акцентируя универсальные и этноспецифичные компоненты;
теоретически обосновать необходимые и достаточные структурные компоненты этнической картины мира с целью определения сопоставительной базы этнопсихолингвистических исследований;
выявить содержание этноспецифичных стереотипов (в алтайском и русском языковом сознании);
разработать методику анализа этноспецифичных стереотипов (на примере алтайского и русского языкового сознания).
Предмет исследования — способы вербальной репрезентации этнического сознания.
Объект исследования - система вербальных ассоциативных реакций (ассоциативные поля) как репрезентация специфики языкового сознания этноса.
Теоретическим основанием описания является:
положение о том, что процесс ассоциирования представляет собой интуитивно определяемый самими носителями языка процесс актуализации типичных стереотипных характеристик, ценностей, приоритетов;
положение о том, что ассоциативные нормы выявляются по итогам проведения массового свободного ассоциативного эксперимента;
ассоциативным полем слова является совокупность ассоциатое на слово-стимул; ассоциативное поле имеет ядро (наиболее частотные реакции) и периферию (единичные реакции). Различают индивидуальное ассоциативное поле и коллективное. Коллективное ассоциативное поле, выявленное в свободном ассоциативном эксперименте, обычно называют ассоциативной нормой;
ассоциативный эксперимент в современной психолингвистике служит средством изучения ассоциативного значения слова; измерения семантической близости
24 между словами и степени вхождения этих слов в единое семантическое поле; исследования ассоциативной памяти и организации внутреннею лексикона человека; исследования ассоциативного процесса в связи с процессами порождения и восприятия речи; изучения влияния различных факторов на ассоциативное поведение испытуемых (профессиональные характеристики, возраст, пол); изучения особенностей протекания ассоциативного процесса в условиях билингвизма и полилин-гвизма;
ассоциативные методики используются в пато- и психодиагностике при выявлении патологических психических состояний, функциональной асимметрии мозга, аффективных состояний и пр.;
ассоциативный эксперимент становится базой для возникновения таких исследовательских направлений, как ассоциативная лексикография, ассоциативная грамматика и исследования ассоциативно-вербальной сети; исследование овнеш-нения образов языкового сознания в рамках теории межкультурного общения.
Методика исследования - поэтапное концептуальное моделирование содержания и структуры этноспецифичного концепта, предполагающее следующие процедуры анализа:
компонентный анализ соответствующего двуязычного лексикографического материала с целью выявления актуальных семантических признаков лексем;
концептуальный анализ двуязычных оригинальных текстовых материалов с целью выявления концептуальных признаков соответствующих лексем;
анализ двуязычного экспериментального ассоциативного материала с целью выявления актуального содержания этнорегиональных концептов, этнических образов сознания и специфики их репрезентации в разных языках;
анализ соответствующих культурологических концептов с целью выявления специфики их функционирования в двух культурах;
сопоставительный анализ ряда этноспецифичных концептов.
Гипотезой диссертационного исследования служит предположение о том, что ассоциативный эксперимент является инструментом обнаружения степени близости этносов, а также средством обнаружения тенденций к ассимиляции эт-
25 носа. Эта степень близости может не осознаваться носителями той или иной этнической культуры, однако очевидно выявляется в анализе содержания ряда этнически значимых концептов, смоделированных на базе результатов свободного ассоциативного эксперимента.
Материалом исследования послужили данные ассоциативного эксперимента, отраженные в изданном автором «Алтайско-русском ассоциативном словаре» (М., 2004. 380 с), данные различных этносоциологических опросов, в том числе и авторских, лексикографические данные, а также оригинальные художественные тексты ведущих алтайских поэтов и писателей, фольклорные тексты (список исследованных алтайских текстов представлен после библиографического списка).
Положения, выносимые на защиту:
На защиту выносится интегративная методика анализа этноспецифичных концептов языкового сознания этноса.
Ядро этнорегионального менталитета составляет психофизиологически, географически, исторически и социально обусловленная система стереотипов речевого коллектива данного региона.
Этнос - исторически сложившаяся лингво-ментальная общность, реализующая специфические механизмы смысло- и речепорождения.
Сосуществование этносов образует единое концептуальное пространство, в котором функционируют как исконные концептуальные структуры, так и заимствованные.
Ассоциативный эксперимент служит надежным инструментом обнаружения степени близости этносов, а также средством обнаружения тенденций к ассимиляции этноса.
Ассоциативный эксперимент обнаруживает закономерности сосуществования концептуальных структур этнорегионального менталитета.
Новизна исследования состоит в том, что ассоциативный эксперимент рассматривается как инструмент (а не только материал) установления специфики этнопсихологических, этносоциологических, этнолингвистических процессов в оп-
26 ределенном регионе, в том числе характера этнической напряженности, уровня конфликтности, степени ассимиляции.
Впервые к исследованию специфики этнического сознания привлечен алтайский материал, данные массового алтайско-русского ассоциативного эксперимента, а также оригинальные художественные тексты. Этническая картина мира рассматривается в психолингвистическом аспекте, что позволяет ее трактовать как систему ядерных этнических стереотипов.
Теоретическая значимость исследования определяется формированием теоретической базы исследования этнического сознания, уточнением содержания эт-нопсихолингвистических категорий этническая картина мира, национальное (этническое) сознание, национальное (этническое) самосознание, этнорегиональный менталитет, этнорегиональный стереотип, широко используемых в современной науке.
Кроме того, в работе обосновывается понятие этноспецифичный стереотип и разрабатывается интегративная методика его моделирования с помощью ассоциативно-смыслового и концептуального анализа материала. При этом ассоциативный корпус реакций рассматривается не только как материал исследования, но и как инструмент обнаружения разного рода этнических процессов, а также верификации устаревших лексикографических данных.
Практическая значимость исследования состоит в возможности применения разработанной методики анализа этноспецифичных стереотипов в этносоциальных исследованиях межэтнической напряженности, а также прогнозировании ассимиляционных процессов. Предложенная оригинальная методика анализа ассоциативного словаря позволяет получать сопоставимые результаты. Их самостоятельное применение может быть использовано при построении фрагментов сознания этносов в процессе этнопсихолингвистического моделирования.
Анализ различных этнопсихологических, этносоциологических, психолингвистических данных на основе такой методики может выявить общие закономерности этнических процессов в обществе и стать основой для диагностирования этнополитической ситуации в целом.
Данные ассоциативного словаря могут широко использоваться в лексикографической практике для составления толкового словаря, словаря синонимов и др., а также в области межкультурной коммуникации.
Апробация работы. По теме исследования опубликованы: ассоциативный словарь (39,8 п.л.), монография (20,6 п.л.), глава в коллективной монографии (3,4 п.л.), статьи, материалы различных конференций (26,6 п.л.). Основные положения и результаты работы обсуждались на:
заседании Ученого совета Института филологии СО РАН, заседании сектора Русского языка в Сибири ИФ СО РАН;
заседании кафедры общего и исторического языкознания Алтайского государственного университета;
заседании кафедры общего и русского языкознания Московского гуманитарно-экономического института;
международной научной конференции «Культура и текст», Барнаул, 1997;
международной научно-практической конференции «Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты», Бийск, 1998;
краевой научно-практической конференции «Актуальные проблемы филологии», Барнаул, 1998;
межвузовской научно-практической конференции «Текст: варианты интерпретации», Бийск, 1999;
всероссийской научно-практической конференции «Концептуальная картина мира и интерпретативное поле текста с позиций лингвистики, журналистики и коммуникативистики», Барнаул, 2000;
межвузовской научной конференции «Развитие средств массовой коммуникации и проблемы культуры», М., 2001;
межвузовской научной конференции «Филология в системе современного университетского образования», М., 2001;
первых чтениях памяти О.Н. Селиверстовой «Семантический анализ единиц языка и речи: процессы концептуализации и структура значения», М., 2004.
28
- ежегодной межвузовской научной конференции «Языковое бытие человека и
этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты», Барнаул-Москва, 2000,
2002,2004,2005.
) Структура диссертационной работы определяется спецификой поставлен-
ных задач, характером объекта и предмета изучения языкового сознания алтайцев и русских в этнопсихолингвистическом аспекте. Диссертация состоит из введения, четырех глав, состоящих из ряда параграфов, заключения, библиографического списка, списка текстовых источников, приложений.
»
Проблема национально-культурной специфики речевой деятельности в современной лингвистике
К настоящему времени достаточно четко оформились направления исследования национально-культурной специфики деятельности социума: физиологический, нейрофизиологический, психический, культурологический (философский, исторический, лингвистический).
В перспективе исследования национально-культурной специфики, по мнению Ю.Е. Прохорова, должны ответить на следующие вопросы: 1) каковы параметры отличия речевого общения одной национально-культурной общности от другой? 2) каково значение этого отличия для общения разных национально-культурных общностей на языке одной из них и важность выбора языка? 3) каковы принципы выделения и описания этого отличия? 4) каковы способы элиминирования этого отличия? [Прохоров Ю.Е., с. 51].
В лингвистике и психолингвистике за последние десятилетия уже сложилась традиция изучения отражения национально-культурной специфики в языке и речевой деятельности, в большинстве случаев это исследования, касающиеся лексики различных языков.
Так, Н.Л. Шамне выделяет два аспекта изучения национальной специфики семантики лексической единицы: первый аспект связан с изучением национально-специфической семемы (семем) в семантической структуре слова, причем эта семема является безэквивалентной, хотя может и иметь некоторые переводные соответствия; в рамках второго аспекта исследуется наличие национально-специфических компонентов в структуре значений лексических соответствий, эти несовпадающие компоненты значений выявляются при анализе векторных соответствий, при словарном рассмотрении единицы [Шамне, с. 173].
За разные виды национальной специфики семантики, как утверждает И.А. Стернин, отвечают разные макрокомпоненты значения. Национально-культурная специфика, обнаруживаясь в случаях полной (мотивированной) безэквивалентно-сти или отсутствия/наличия определенных компонентов значения, обусловленном отсутствием/наличием соответствующих признаков в называемых словом объектах материальной и духовной культуры, сосредоточена в денотативном и эмпирическом компонентах значения; национально-концептуальная специфика, выявляемая в случае немотивированных лакун и межъязыковых родовидовых несовпадениях, сосредоточена в денотативном компоненте; национально-оценочная и национально-эмоциональная - в коннотативном; национально-языковая специфика, отражающая различия между единицами двух языков, связанные с исторически сложившейся системой языков и не связанные с культурой или особенностями мышления народа, представлена в структурном макрокомпоненте значения [Стернин, с. 116-120].
А. Гудавичюс обнаруживает в лексической семантике поверхностный и глубинный уровни отражения культуры [Гудавичюс, с. 17]. Поверхностным уровнем отражения культуры исследователь называет такой, «когда особенности культуры народа находят непосредственное выражение в особых единицах лексического уровня языка (безэквивалентная лексика) или в характере этих единиц (словообразовательная мотивированность, метафоризация). К этому же уровню отражения относится и стилистическая дифференциация лексики...» [там же, с. 18]. О.Д. Кузнецова и Ф.П. Сороколетов говорят о близости данного уровня к этнографизмам, отражающим в своем значении понятия материальной и духовной культуры народа [Кузнецова, Сороколетов, с. 4], но представляется, что при более строгом анализе этих явлений безэквивалентная лексика оказывается практически тождественной этнографизмам по характеру фиксации смыслопорождения. Глубинный же уровень кроется в природе самого значения как «сокращенного» понятия, сигнализирующего об объектах действительности (или концептах) при вторичной референции в актах речи [Гудавичюс, с. 18]. Речь, собственно, должна идти именно о национально-культурных особенностях означивания реалий в речемыслитель-ной деятельности.
В этом смысле разграничивает два взгляда на национально-культурную специфику языковых явлений Д.О. Добровольский, утверждая, что, согласно первому взгляду, национально-культурный компонент усматривается только в значении так называемых слов-реалий типа самовар, а второй взгляд восходит к идеям В. фон Гумбольдта о внутренней форме языка и воплощении в языке «духа народа» [Добровольский, с. 39].
В интерпретации Д.О. Добровольского духовное присвоение действительности происходит под воздействием родного языка, так как мы можем помыслить о мире только в выражениях этого языка, пользуясь его концептуальной сетью, т. е. оставаясь в своем «языковом круге». Следовательно, разные языковые сообщества, пользуясь различными инструментами концептообразования, формируют различные картины мира, являющиеся по сути основанием национальных культур. Первый подход исследователь называет сравнительным, так как все языковые факты, различающиеся в данных языках, признаются специфическими; второй подход признается интроспективным, так как все специфическое в данном языке исследуется вне сопоставления с другими языками [там же, с. 40].
Современных исследователей интересует прежде всего интроспективный подход, поскольку сравнительно-историческое языкознание, предоставляя огромное количество материала о специфике языковых систем, не решает проблему порождения механизма этой специфики. В связи с этим Д.О. Добровольский справедливо замечает, что интроспективный подход более полно может реализоваться в психолингвистических исследованиях, когда выявляется национальная специфика языка глазами его носителей, осознающих свои собственные национально-культурные характеристики и через их отражение в языке.
Национальное и этническое сознание
Многие современные государствоведы и философы отстаивают прежние ис-торико-стадиальные представления о нации как высшей форме этнической общности, сложившейся в период становления капитализма на основе экономических связей, единства территории, языка, особенностей культуры и психики. Дискуссии об использовании понятия нация продолжались и в 90-х годах; философы, государствоведы, социологи чаще прибегали к политико-практической аргументации, этнографы чаще обращали внимание на традиции отечественной науки.
Так, В.И. Козлов пишет, что понятие нация и производное от него национальность употреблялись в русском языке обычно в этническом смысле, не связанном с наличием или отсутствием государственности. Это отразилось в тысячах книг и, таким образом, вошло в менталитет многих десятков (если не сотен) миллионов людей [Козлов, 1996, с. 98].
В России четкости в использовании данного понятия не было и в начале XX в., хотя постепенно за ним все же закрепилось этническое значение. Возможно, это было связано с полиэтничностыо государства и слабой идеей гражданского общества. Во всяком случае, в социал-демократической литературе понятие нация употреблялось в этнокультурном смысле, а после включения в программные документы «права наций на самоопределение» оно приобрело еще и политическую нагрузку. К укорененности исторической этнокультурной традиции и апеллируют противники пересмотра понятия нация.
Сторонники использования термина нация в значении согражданства и инициатор этой идеи В.А. Тишков понимают, что использование термина в прежнем смысле обрело глубокую эмоциональную и политическую легитимность, и никакими запретами-декретами его демонтировать нельзя [Тишков, с. 6]
Учитывая весь ход дискуссии вокруг термина нация, в этнологических, этно-социологических, этнокультурологических, этнопсихологических работах последнего времени для определения этнокультурной общности кроме принятого во всем мире понятия этническая группа употребляются понятия этнонация или национальность, народ. Все терминологические споры возникают благодаря двум принципиально противоположным подходам к определению общности людей. Во-первых, нация трактуется как исторически возникшая на этнической почве общность людей, во-вторых, нация - это продукт государственной деятельности, искусственно созданный научный конструкт, природа которого неотделима от природы государства.
В первом смысле нация как большая ассоциация людей имеет внутренние источники саморазвития и самосохранения, а также выполняет социальные функции, не совпадающие с функциями государства. Наличие национальной территории, в рамках которой формируется физическое пространство с религиозными, демографическими, профессиональными, экономическими и т.п. группами; наличие глубоких корней; наличие национальных традиций и формирование нациот нального характера, а также социальность [Мнацаканян, 2001, с. 75-76].— все это отличает нацию в этническом смысле от государства.
Поднимая проблему субстанциональности национальной общности, М. О. Мнацаканян утверждает, что именно «этничность, этнические постоянные величины цементируют субстаїщиональную основу нации» [там же, с. 76]. Им же выдвигается интегральная теория нации, согласно которой признается наличие пяти субстанциональных явлений, несущих интегралистски важные функции: историчность, устойчивость, атрибутивность, энергичность, солидарность [Мнацаканян, 1998].
В исследовании сущности племени, народности, этноса, нации и их соотношении выявляется несколько тенденций.
В отечественной науке до недавнего времени существовало два конкурирующих между собой значения термина этнос. В официальной науке признавалось теория, разрабатываемая академиком Ю.В. Бромлеем: этнос - социокультурное явление. Школа Ю.В. Бромлея, исходя из марксистско-ленинской интерпретации исторического процесса, определяет этнос в узком смысле (этникос) как «исторически сложившуюся на определенной территории, устойчивую совокупность людей, обладающую общими относительно стабильными особенностями языка, культуры и психики, а также сознанием своего единства и отличия от других подобных образований (самосознание), фиксированном в самоназвании (этнониме)» [Бромлей, 1973, с. 37]; такую культурную общность людей, «которая осознает себя как таковую, выделяя себя среди других аналогичных общностей» [Бромлей, 1981, с. 24], при этом сведение сущности этноса к самосознанию признается неправомерным [там же, с. 16].
Ю.В. Бромлей, разграничивая исторические типы этнических общностей племя, народность, нация, утверждает, что родовым понятием для них выступает понятие этническая общность [Бромлей, 1987, с. 99]. Поэтому вопрос о специфике этнического как одной из главнейших категорий этноса снимается. Этнические свойства, принадлежащие сфере языка, культуры, психики, по мнению Ю.В. Бромлея, представляют собой чисто социальные явления. Однако ученым не учитывается тот факт, что формирование общности людей не исчерпывается социальными факторами.
Таким образом, этнические общности, в концепции Ю.В. Бромлея, - одновременно социальные общности и общности, обладающие территориальной и экономической интеграцией. Различаются между собой племя, народность, нация не только этническими чертами (язык, культура, психика), но и типом социально-классовой структуры (ср.: «племя - этносоциальная общность первобытного общества, народность - рабовладельческого и феодального, нация - социалистического и капиталистического» [там же, с. 99]), а также этнокультурными показателями, под которыми Ю.В. Бромлей понимает устную и письменную форму речи, диалектное членение языка, формирование общелитературного языка и разви тость средств массовой культурной информации. На наш взгляд, ограничение Ю.В. Бромлеем различий между племенем, народностью и нацией социально-классовой структурой и культурными чертами неправомерно, поскольку упрощает реальную историческую, этническую и социальную ситуацию.
Отграничивая данные историко-этнические общности от других исторических общностей, Ю.В. Бромлей говорит о языковой общности и государстве, что запутывает не только вопрос о сущности этнических общностей, их соотношении, но и вопрос о соотношении этнической и языковой общностей. Если под этнической общностью понимается совокупность конкретных людей, обладающих сходными физиологическими, психическими, социальными и др. свойствами, которые позволяют им объединяться, то языковая общность - это абстрактная система языковых средств, конструируемая на основе интеграции специфических языковых средств данной общности людей и репрезентирующая ментальные, когнитивные, эмоциональные и др. особенности этой общности.
Аспекты исследования сущности менталитета
Понятие менталитета было введено в начале XX в. представителями исто-рико-психологического и культур-антропологического направлений Л. Леви-Брюлем, Л. Февром, М. Блоком и др. и в первоначальной трактовке означало своего рода «психологическую оснастку» любой социальной общности, которая позволяет ей по-своему воспринимать как социальную среду, так и самих себя. Контраст примитивного коллективного сознания первобытных обществ и развитых логико-рациональных форм сознания современных цивилизаций объясняется французскими историками в терминах менталитета, который служит маркером принадлежности к данному обществу всех его членов независимо от личной уникальности.
Ментальная «оснастка» закладывается в процессе воспитания и, следовательно, обусловлена этнической культурой, поэтому менталитет можно с полным основанием отнести к разряду социокультурных феноменов. Менталитет означает нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, логического и эмоционального, т.е. глубинный источник мышления, идеологии, веры, чувств, эмоций [Рожанский, с. 459].
В нашем исследовании сущности менталитета важно, что данная категория является характеристикой групповой, а не индивидуальной; она применима к духовно-интеллектуальной деятельности как социальной, так и этнической общности. Поэтому те исследователи, которые говорят о менталитете/ментальности индивида [Манекин, 1992; Смирнов Ю.Б.; Аутлева; Гершунский и др.], не учитывают условности категории, заключающейся в признании типичными чертами (свойствами, характеристиками) наиболее частотных показателей, выявляемых, как правило, различными опросными методиками, тем более что психологией разработан и признан терминологический аппарат относительно понятий человек, личность, индивид - характер, темперамент, установки, ценности и т.п.
Анализ основных подходов к рассмотрению категорий менталитет и мен-тальность показал, что исследователи указывают на их диалектическую взаимосвязь. В тоже время, в силу недостаточной философско-методологической разработанности проблемы, предложенные учеными подходы к дифференциации этих понятий не позволяют в полной мере установить специфику их содержания. В связи с этим предлагается использовать категорию менталитет на разных уровнях социальной интеграции (индивидуальный менталитет, менталитет социальной группы (слоя), менталитет социума, этнический/национальный менталитет и т.п.), подобно тому, как это происходит, например, с понятием сознание (индивидуальное, коллективное, национальное). Категорию менталитет П.К. Дашковский определяет как особый культурно-исторический феномен, отражающий индивидуально (социально)-психологическую специфику и духовное состояние субъекта (личность, социальная группа, этнос и т.д.) общественного бытия [Дашковский]. При этом проявление менталитета осуществляется через различные трансляционные механизмы в структурно-семиотических текстах культуры. Сама трансляция менталитета социально-исторического субъекта может происходить как на сознательном, так и на бессознательном уровне (коллективное бессознательное), поэтому изучение различных его проявлений в культуре позволяет проследить некоторые черты подсознания, лежащие в их основе. В этой связи для исследования указанного явления и установления его отличий от ментальности одним из подходов служит структурно-семиотический подход, достаточно хорошо разработанный и апробированный представителями структурализма [Леви-Стросс; Лотман, 1992а; Мелетинский и др.]. В рамках структурно-семиотического психоанализа менталитет, как и другие социокультурные явления, рассматриваются на двух взаимодополняющих уровнях: на структурно-аналитическом и знаково-символическом. В первом случае исследуются отдельные структурные составляющие менталитета. В пределах второго уровня дается семантическая и психоаналитическая интерпретация зафиксированного явления. При этом рассматриваются отдельные явления духовной культуры (религия, мифология, искусство), а также выявляется проявление архетипов коллективного бессознательного, что позволяет проследить скрытые особенности духовно-психологического развития социального субъекта в разные исторические периоды.
Изучение менталитета конкретного социального субъекта основывается на комплексном междисциплинарном подходе к широкому кругу социокультурных источников. Важное место среди таких источников, особенно применительно к древним и средневековым обществам, отводится религиозно-мифологической системе и в целом мировоззрению. Именно эти элементы составляли основу картины мира личности, социальной группы, общества и этнокультурного образования [Постовалова, с. 44; Лурье, с. 86-88 и др.]. Итогом мировидения, транслирующегося через различные социокультурные тексты и являются соответствующие мифологические, религиозные, философские, научные картины мира [Постовалова, с. 32].
Современная социология рассматривает менталитет как своеобразное социально-психологическое ядро самосознания любой общности, позволяющее единообразно воспринимать социальную действительность, оценивать ее и действовать в ней в соответствии с определенными устоявшимися нормами и образами поведения, адекватно воспринимая при этом друг друга. В этом смысле менталитет можно назвать организующим началом, способствующим культурно-исторической преемственности. В сравнении с менталитетом национальное самосознание значительно более устойчиво. По-иному обстоит дело с менталитетом: социальный кризис всегда оказывает на него разрушающее воздействие, что приводит к появлению многочисленных форм маргинального и отклоняющегося поведения, к социальной анемии, которая, формируя острые кризисные для психики состояния у представителей данной общности, может привести не только к деструктивному в социально-политическом смысле поведению, но и к саморазрушению самой общности.
Этнопсихолингвистическая характеристика региона «Горный Алтай»
Этноним алтаец, алтайская народность как в обыденном представлении, так и в специальной научной литературе употребляется, во-первых, для обозначения всего населения Горного Алтая, во-вторых, как название, относящееся только к части южных алтайцев, известных как алтай-кижи. Такое двоякое употребление термина часто приводит к путанице и подмене понятий. Необходимо подчеркнуть, что в данной работе мы говорим только о собственно алтайцах {алтай-кижи - алтаец; букв.: алтайский человек), проживающих сегодня в Онгудайском, Усть-Канском, Эликманарском, Шебалинском аймаках по рекам Катунь, Сема, Песчаная, Чарыш, Урсул, Майма (на указанной территории, по данным Всероссийской переписи населения 2002 г., сегодня проживает 50% всего населения Республики Алтай).
Исторически территория Алтая - это прародина всех современных тюркских народов мира, где в 552 г. древние тюрки создали свое государство - каганат. Здесь возникла орхонская руническая письменность. До начала XVII в. Южный Алтай был территорией обитания нерасчлененной телеуто-теленгитской этнической общности. В начале XVII в. в южных районах Горного Алтая встречается два миграционных потока: телеуто-теленгитский и джунгаро-ойратский, идущий с верховьев Иртыша во внутренние районы Горного Алтая. Основную тенденцию этнического развития Алтая до середины XVIII в. можно определить как начальный этап сложения «кан-каракольской» этнической общности, с центром в Кан-ской долине [Шерстова, 1985, с. 6-8].
В 1756 г. основная часть алтайцев перешла в подданство Российского государства, что обеспечило им спокойное развитие и ускорило все социально-этнические процессы, в том числе и консолидационные. Формирование этнической общности алтай-кижи шло по принципу образования «вторичных родов», что проявлялось в процессе стягивания одноименных родов (сеоков; алт. сок), в их укрупнении на определенной территории. Основной административной единицей устройства местного населения являлась дючина; к началу XX в. их насчитывалось семь. При строгой экзогамии все большее значение приобретают междю-чинные браки, происходит постепенное стирание различий между разными по происхождению сеоками, формируется центрально-алтайский диалект алтайского языка, появляется представление о праве на данную центрально-алтайскую территорию определенной группы населения (алтай-киэ/си), то есть возникает понятие этнической территории. Процесс сложения новой этнической общности выразился и в появлении с середины XIX в. общего этнонима алтай-кижи.
Особенности природно-географической среды определили специфику материальной культуры и основные занятия алтайцев: полукочевое, с элементами отгонного, скотоводство, охота, земледелие. Ограниченные размеры территории создали условия для формирования устойчивых территориальных связей, способствовали сложению общности. Для духовной культуры алтайцев XVIII-XIX вв. было характерно возрастание интереса к своему прошлому, что нашло отражение в фольклорной песенной традиции.
В 1904 г. в урочище Тбрбн собрание алтайцев выступило против шаманизма и открыто объявило о принятии новой веры - ак-jair (белой веры - бурханизма). Религиозная основа бурханистской идеологии сохранила многое от прежнего ша-манистского мировоззрения. Образ Бурхана, пришедший на смену Уч-Курбустану, в новой вере стал символом единства алтай-кижи, «Духом Алтая». Смена главы пантеона, однако, лишь номинально изменила суть религиозных представлений алтайцев, развивалась же новая алтайская религия за счет включения мифологизированных персонажей действительной истории.
Таким образом, процесс сложения бурханизма представлял собой диалектическое соединение дошаманистских институтов и обрядов с элементами ламаизма при отрицании собственно шаманистских представлений и культовой практики. Идеологическое направление новой религии определили исторические предания джунгарского времени, ставшие основой для формирования идеи «алтайского мессианства», которая выразилась в образах Ойрот-хана и Шуну как собирательных образах правителей Джунгарии. Дальнейшее развитие бурханизма приобрело тенденцию к сближению с собственно шаманистскими верованиями, хотя уже в самом названии бурханизма как белой веры было заложено противопоставление черной вере (шаманизму) и желтой вере (ламаизму). В таком виде бурханизм явился начальной формой религиозной идеологии алтай-кижи; влияние же бурха-нистских идей на соседние этносы минимально. (Об истории изучения религиозных верованиях алтайцев см. также: [Чанчибаева]).
В середине XIX в. под руководством Алтайской духовной миссии происходила массовая христианизация алтайцев.
В 1922 г. в составе Алтайского края была образована Ойротская автономная область. В 1991 г. Горно-Алтайская автономная область была преобразована в республику, а в 1992 г. переименована в Республику Алтай.
Сегодня алтайцы - коренное население Республики Алтай. Этническая ситуация на территории республики складывается следующим образом: по данным Всероссийской переписи населения 2002 г., в республике проживает 62,2 тыс. алтайцев, что составляет 30,6% населения республики; русские составляют 57,4%, казахи - 5,9%, украинцы - 0,7% и т.д. Северную группу алтайцев составляют ту-балары (туба-кижи) - 0,8%, челканцы (куу-кижи) - 0,4%, кумандинцы (куманды-кижи) - 0,5%. Южную группу алтайцев составляют алтай-кижи - 30,6%, теленги-ты - 1,2%, телесы, телеуты - 0,02% [Этнология, с. 47]. Еще сто лет назад в 1897 г. алтайцы составляли 3/» населения указанной территории (32 тыс. человек), /з населения составляли русские, казахи и др. Общая численность населения Бийского округа (куда входил Горный Алтай) приближалась к 42 тыс. человек.
Причиной образования трех южно-алтайских этнотерриториальных групп явилось их столетнее обособленное развитие как в административно-политическом, хозяйственном, так и в социально-культурном отношениях. Из трех групп самой крупной было население алтай-кижи. По переписи населения 1897 г., их численность составила 20,8 тыс. человек. Этнический состав алтай-кижи, соответственно, более сложный; были зафиксированы теленгитские роды {тблдс, кббдк, кыпчак, алмат, меркит, тумат, очы, бурут, мундус, тодош, ту-мат, наймам (майман) и др.), сойонско-урянхайские (сойонг, коболу, тангды), енисейско-киргизские (йети-сары, модор, аара), западно-монгольские (тбрббт) [Екеев, с. 229]. Видимо, следствием такого этнического разнообразия стало функционирования на протяжении XIX в. одновременно трех этнонимов алтай-кижи: теленгет, ойрот и собственно алтай-кижи.
