Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические предпосылки прагмалингвистического исследования речевого поведения авторов поэтических текстов 7
1.1. Поэтический текст. Исследование поэтического текста. Исторический аспект 7
1.2. Предмет прагмалингвистического исследования 15
1.3. Поэтический текст как предмет прагмалингвистического исследования 21
1.4. Речевое воздействие в поэтических текстах 36
1.5. Стратегии речевого воздействия. Реализация стратегии «акцентирования / неакцентирования автором текста элементов высказывания» в поэтических текстах 47
Выводы к Главе 1 54
Глава 2. Диагностирование индивидуального речевого поведения авторов поэтических текстов 57
2.1. К вопросу о возможности диагностирования индивидуального речевого поведения авторов текстов. История вопроса 57
2.2. Прагмалингвистический подход к диагностированию индивидуальных свойств авторов текстов. Актуализация плана акцентирования скрытой стратегии «акцентирования / неакцентирования автором элементов высказывания» 60
2.3. Диагностирование речевого поведения авторов поэтических текстов. Объективный прагмалингвистический эксперимент 67
2.3.1. Стратегия «участия / неучастия коммуникантов в речевом событии» 73
2.3.2. Стратегия «уверенного I неуверенного поведения автора в речевом событии» 78
2.3.3. Стратегия «вероятностного оценивания автором речевого события как реального / нереального» 82
2.3.4. Стратегия «формирования у получателя отношения к речевому событию путем оценивания» 86
2.3.5. Стратегия «удовлетворения / неудовлетворения автором ожиданий получателя текста» 93
2.3.6. Стратегия «акцентирования / неакцентирование автором элементов высказывания» 97
2.3.7. Речевые портреты авторов поэтических текстов. Результаты объективного прагмалингвистического эксперимента 99
Выводы к Главе 2 114
Заключение 115
Теоретическая литература: 122
Источники языкового материала 143
- Поэтический текст. Исследование поэтического текста. Исторический аспект
- Речевое воздействие в поэтических текстах
- К вопросу о возможности диагностирования индивидуального речевого поведения авторов текстов. История вопроса
- Диагностирование речевого поведения авторов поэтических текстов. Объективный прагмалингвистический эксперимент
Введение к работе
Глава 1. Теоретические предпосылки прагмалингвистического
исследования речевого поведения авторов поэтических текстов 7
Поэтический текст. Исследование поэтического текста. Исторический аспект 7
Предмет прагмалингвистического исследования 15
Поэтический текст как предмет прагмалингвистического исследования 21
Речевое воздействие в поэтических текстах 36
Стратегии речевого воздействия. Реализация стратегии «акцентирования / неакцентирования автором текста элементов высказывания» в поэтических текстах 47
Выводы к Главе 1 54
Поэтический текст. Исследование поэтического текста. Исторический аспект
Диагностирование личностных свойств авторов поэтических текстов по их речевому поведению в настоящем исследовании осуществляется с позиций прагмалингвистики. Прагмалингвистическое исследование предполагает анализ речевого поведения автора текста с учётом актуализации сигналов скрытых стратегий воздействия в тексте. Мы рассматриваем сигналы скрытых стратегий воздействия в поэтических текстах. Естественно, что современное прагмалингвистическое исследование поэтического текста в известной степени должно учитывать опыт предыдущих исследований. Поэтому прежде чем перейти непосредственно к прагмалингвистическому рассмотрению поэтического текста, целесообразно, с нашей точки зрения, рассмотреть некоторые особенности изучения поэтических текстов в историческом аспекте. Особенностям изучения поэтических текстов в историческом аспекте посвящен данный параграф нашей работы.
Первые, из известных нам, попыток исследования ритмически-построенного художественного текста были сделаны древнеиндийскими учеными свыше 2500 лет назад. Предметом исследований древнеиндийских учёных были Веды - сборники гимнов и жертвенных формул (Ригведа, Самаведа, Яджурведа и Атхарведа). Трактаты древнеиндийских теологов: брахманы (8-6 в.до н.э.) - древнеиндийские священные книги, дополняющие Веды и содержащие, в основном, описания обрядовых действий жрецов и толкования исполняющихся в процессе совершения обрядов ведийских стихов, и упанишады (7-3 в. до н.э. - 14-15 в.н.э.) -заключительная часть Вед («веда-анта») положили начало всем религиозно-философским системам Индии. Потребность в сохранении точного произношения и необходимость обеспечить понимание Вед обусловили эмпирическую и описательную направленность работ древнеиндийских исследователей поэтических текстов. Первоочередное внимание в них уделялось изучению законов мелодики, ритмики и метрики. Языковым явлениям Вед посвящены веданги - третья группа памятников ведической литературы. Наиболее интересной нам представляется одна из четырех веданг - Чханда, в которой освещаются основные вопросы метрики и стихосложения. Анализ текста в древнеиндийской научной традиции основывается на методе обобщения и разложения и предусматривает выявление сходств и различий языковых явлений (Звегинцев 1956: 5-7; Сусов 1999: 19 - 23). Такой подход к исследованию поэтического текста позволяет установить общие категории, под которые подводятся отдельные фонетические, лексические и стилистические явления, обуславливающие эстетическую ценность поэтических произведений.
Под воздействием буддизма, пришедшего из Индии, в Китае во 2 - 3 веках н.э. возникает и поддерживается на протяжении столетий интерес к звучащей речи и, соответственно, к поэзии, рифме, мелодике и тону. Появляются словари рифм: «Шэн Лэй» Ли Дэна, «Юнь цзи» Люй Цзина, «Це юнь» Лу Фаяня (601 г.). Китайские языковеды выделяют в качестве единицы фонетического описания не отдельный звук, а слог, и внутри слога - инициаль (начальный согласный) и финаль или рифму (остальную часть слога). Большое внимание в китайском языкознании уделяется изучению тонов и их роли в стихосложении (Сусов 1999: 15-17).
В Древней Греции в 5 в. до н.э. главным методом обучения языку является чтение поэтических текстов с их комментариями. Пик интереса к поэтическим текстам в греко-римском языкознании приходится на III в. до н.э. - IV в. н. э. В этот период возникает александрийская школа грамматики. Возникновение александрийской школы связано с желанием сохранить литературную греческую традицию, провести филологическую интерпретацию произведениий Гомера, Софокла, Эсхила и других греческих авторов, а также с необходимостью создать единый литературный язык (Березин 1984: 15). В значительной мере эмпирической интерпретации подвергается александрийская поэзия, отличающаяся мифологической стилизацией, в частности, произведения Каллимаха, Феокрита, Аполлония Родосского и Леонида Тарентского. Античные риторики и поэтики (Аристотель 1978: 106 - 108; 2000: 346) исследуют материальные свойства поэтического языка, рассматривая его как способ говорения (риторика), в основе которого - подражание природе - мимесис (поэтика).
Изучение поэтического текста в арабском языкознании, также как и в древней Индии, отличается теологической направленностью. Основной предмет анализа в исследованиях арабских ученых - Коран (Березин 1984: 15). Однако в отличие от индийских языковедов, арабские лингвисты не ограничивают себя рамками исключительно собственного языка, наоборот стремятся выйти за его пределы и сделать священную книгу ислама доступной и для мусульман неарабского происхождения. С этой целью арабские учёные исследуют семантику и структуру поэтического текста Корана на арабском языке и осуществляют переводы священной книги на другие азиатские языки.
В средние века теологические интересы обращают европейских ученых к подробному изучению и анализу Ветхого и Нового заветов. Основным методом, наряду с философским, остается эмпирический метод. Те или иные аспекты анализа библейского текста зачастую ограничиваются филологическими описаниями. Возрождение способствует развертыванию изучения памятников классической литературы (Звегинцев 1956: 21; Сусов 1999: 47 - 64). Средневековые языковеды, в частности, Юлий Цезарь Скалигер, Роберт и Генрих Стефанниусы, издавая поэтические произведения античности, дополняют их филологическими комментариями.
В Ирландии в 7 веке появляется трактат «Учебник поэтов», одна из первых книг в европейской языковой традиции, написанная не на латинском языке. В конце 13 в. монах-бенедиктианец Жофре де Фуша пишет трактат, посвященный правилам стихосложения. В 14 веке в Тулузе консистория под руководством Гильома Молинье выпускает «Законник любви». В этой книге изложены основные правила средневековой поэзии. В 1324 г. в Каталонии Раймон де Корнет перекладывает на стихи тулузкий «Законник». В 1341 г. появляется комментарий к этой поэме, написанный Жоаном де Кастельноу (Сусов 1999: 55-63).
Речевое воздействие в поэтических текстах
О речевом воздействии писал еще Аристотель (Aristoteles 1959; Аристотель 1978: 106 - 108; 2000: 346). Проблемой речевого воздействия и отдельных его проявлений занимались также Г. Клаус (Клаус 1967; 215); Д. Вундерлих (Wunderlich 1972; 69-188); К. Апел (Apel 1972; 9-54); Т. Коен (Cohen 1972-1973; 492-503); М. Шернер (Schemer 1973; 6, 60-86); Д. Бройер (Breuer 1974; 138); Б. Шпилнер (Spillner 1974; 67); Г. Ф. Плет (Plett 1975; 147); Э. Ризель (Riesel, Schendels 1975); Л. А. Киселёва (Киселёва 1978; 160); Б. Зандиг (Sandig 1978; 88, 94,143,147); Г. Г. Матвеева (Матвеева 1984: 5-7; 1988; 1993: 3 - 29; 1999: 8 -82; 2001: 80 - 84); Й. Майбауер (Meibauer 1999); Р. Дилтс (Дилтс 2002: 21 - 27).
В процессе общения люди взаимодействуют друг с другом, координируя свое поведение с условиями конкретной ситуации, а также с собственными намерениями, потребностями и т.д.
Говорящий воздействует на слушающего для того, чтобы слушающий занял определённое место, позицию и т. д. в совместной или индивидуальной деятельности коммуникантов (Блакар 1987: 88; Ван Дейк 1989; Дилтс 2002: 21-27).
Слушающий руководствуется собственными намерениями и поэтому не всегда бывает готов вести себя в полном соответствии с планами говорящего. Для того, чтобы обеспечить согласование деятельности, вступающих в коммуникацию субъектов с собственными интересами, избежать простого вовлечения себя в планы говорящего и подчинения себя его воле, слушающий (подсознательно) ограждает себя и свои интересы, так называемым защитным барьером. Преодоление этого барьера говорящим и влияние на сознание и поведение адресата, осуществляемое на основе вербальных знаковых систем, и есть речевое воздействие. К речевому воздействию относят также воздействие посредством паралингвистических (например, жесты, мимика, пантомимика и т. д.) и эстетических (стилистические средства, интертекстуальные ссылки, средства графического оформления текстов и т.д.) кодов словесного творчества.
Речевое воздействие возможно благодаря наличию психологических, когнитивных, логических, социологических, коммуникационно-семиотических, структурно-семиотических, лингвистических и др. предпосылок. Психологические предпосылки возможности речевого воздействия обусловлены инерционностью человеческого сознания, склонностью сознания к упрощениям и т.д. В потоке известной и правдивой информации, обличённой в красивую и ожидаемую форму, ложная информация воспринимается человеком как правдивая или возможно правдивая информация. Когнитивные предпосылки речевого воздействия основаны на эксплуатации сложившейся в сознании конкретного индивида модели мира и особенностей её устройства (Баранов 1990: 146) (например, на эксплуатации конкретных образов). Логические предпосылки восходят к законам логики (ср. логические ловушки). Коммуникационно-семиотические предпосылки опираются на тот факт, что в процессе коммуникации различия между языковыми формами значимы тогда, когда они являются важными для коммуникантов, и не значимы, когда коммуниканты этими различиями пренебрегают. Структурно-семиотические предпосылки реализуются в интерпретации коммуникантами реальной действительности. В процессе использования языка при оформлении индивидуальной трактовки реальной действительности структурно-семиотические предпосылки трансформируются в лингвистические предпосылки возможности речевого воздействия. Оперируя особенностями структуры языка для преодоления защитных барьеров сознания, мы имеем дело с лингвистическими предпосылками речевого воздействия. С целью речевого воздействия могут быть использованы следующие средства: I. Выбор формальной оболочки текста.
К вопросу о возможности диагностирования индивидуального речевого поведения авторов текстов. История вопроса
В этом параграфе мы попытаемся ответить на вопрос - можно ли считать поэтические тексты объективным источником информации об индивидуальных особенностях речевого поведения автора.
Сначала обратимся к истории вопроса и обобщим доступные нам сведения. Проблема характеристики речевого поведения автора по тексту возникла вместе с проблемой атрибуции (проблемой установления авторства анонимного текста) и вначале была полностью подчинена последней. Среди методов атрибуции, предусматривающих в той или иной степени характеристику речевого поведения автора текста, наиболее известны методы «избирательного» и количественного анализа. Начиная с 19-го столетия ведущими лингвистами и литературоведами с целью установления или подтверждения авторства текста широко использовался метод избирательного анализа характерных особенностей индивидуального стиля автора (Батов 1991: 11). Один из вариантов этого метода - метод негативного анализа, предусматривает исследование текста со стороны возможных погрешностей, неточностей, несообразностей лексического, грамматического, фразеологического и стилистического характера и соотнесение этих погрешностей с нормами литературного языка той эпохи, к которой относится рассматриваемое произведение. Типичный образец исследования текста с помощью этого метода - работа Ф.Е. Корша (1843 - 1915), который, преследуя цель доказать, что один из широко известных в литературных кругах 19-го века вариантов окончания «Русалки» действительно принадлежит перу А.С. Пушкина, сопоставил ряд произведений великого русского поэта и подробно проанализировал некоторые соответствия. По мнению Ф.Е. Корша, повторы - одна из характерных особенностей пушкинского стиля, свидетельствующая о такой черте характера автора как самоподражание (Батов 1991: 7 - 11). С нашей точки зрения, приведённый пример отчётливо демонстрирует проблематичность использования метода негативного анализа. В условиях субъективно отбираемых языковых признаков нельзя сделать точных выводов об особенностях индивидуального стиля автора и, тем более, выводов об особенностях речевого поведения автора текста.
Проблема объективности метода обусловила внедрение математических и статистических приёмов анализа языкового материала.
В начале 20-го века появляется метод количественной характеристики текста, который основывается на определении характерных для индивидуального речевого стиля автора пропорций употребления языковых элементов. Исследователи, использовавшие в своих работах этот метод, считали, что своеобразие в употреблении общих языковых форм определяет стиль поэта или писателя (Морозов 1915). Так, например, если изобразить графически частоты встречаемости тех или иных языковых элементов, то по графикам, как по чертам портретов, можно будет узнавать конкретных авторов (Морозов 1915, Батов 1991: 11 - 14). Надёжность выводов, полученных с помощью этого метода, традиционно считается прямо пропорциональной объёму исследуемых единиц текста.
Усовершенствованный метод количественного анализа предполагает сопоставление объективных и субъективных частот употребления отдельных слов и их признаков. Объективные частоты берутся из частотных словарей, субъективные рассчитываются на основании опроса группы лиц. Сопоставление объективных и субъективных частот словоупотреблений увеличивает процент вероятности точной характеристики авторского стиля до 80 - 95%. (Батов 1991: 15 — 18). Однако и этот метод имеет ряд недостатков, одним из которых является, например, отбор необходимых для анализа слов, осуществляемый путём их последовательного перебора, т.е. фактически, путём проб и ошибок.
С начала 20-го века проблема идентификации личности автора текста ставится не только в языкознании и литературоведении, но также в психологии и криминалистике (Бурлаков 2003: 1 - 4; Вул 1975). Речь идёт о попытке разработать метод судебно-психологических экспертиз исключительно на основе анализа письменных текстов, например, путём сопоставления отдельных частей документа. На основе таких сравнений психологи-криминалисты делали попытки определения авторства и характеристики автора по тексту (Батов 1991: 19 - 20). Стремясь избавится от субъективности этого подхода, филологи и криминалисты к середине 20-го века разработали метод статистического анализа признаков письменной речи, существование которых в тексте фактически не зависит от содержания. В качестве таких признаков рассматривались синтаксические и лексические особенности анализируемых текстов, общее число словоупотреблений, количество знаменательных и служебных частей речи, относительное употребление различных частей речи в тексте определённой длины, средняя длина предложений, число и структура предложений и т.д. (Ароцкер 1966: 141 - 151). Стиль и личностные свойства автора определялись исследователями на основе статистического анализа различий по каждому из выделенных признаков для ряда исследуемых текстов (Батов, Сорокин 1980: 85-94;Батов 1991:20-21).
Нужно отметить, что все перечисленные методы были ориентированы в первую очередь на установление авторства текста (т.е. на атрибуцию), характеристика авторского стиля и личностных свойств автора осуществлялась на основании этих методов параллельно, в качестве одной из сопутствующих атрибуции задач. Выявление характеристик личности автора на основании анализа внутренних структур текста положило начало персонификации текста (Батов 1991: 27).
До настоящего времени основным методом персонификации текста считался психолингвистический метод. Психолингвистический анализ текста позволяет охарактеризовать психологические свойства человека, создавшего исследуемый текст, представив авторское «Я» на двух уровнях: на языковом уровне - в индивидуальных речевых формах передачи авторского замысла и на психологическом уровне - в индивидуально-психологических особенностях личности автора, выраженных в языке текста. Определяя стратегию речевого поведения автора, исследователи могут прийти к двум вариантам выводов: 1) автор утверждает чужие «Я», дистанцируясь от них как субъект; 2) авторское «Я» подчиняет себе «Я» героев произведения. (Батов 1991: 29 - 34), т.е. идеи произведения образуют единство монологически воспринятого и понятого мира, а не множество равноправных независимых идей.
В последнее время исследователи всё чаще используют прагмалингвистический метод диагностирования (т.е. диагностирования по речевому поведению) личностных свойств автора текста (Матвеева 1999: 22 - 32; Ленец 1999: 4 — 5; Моисеенко 2000 б: 15 - 17). Этот метод является основополагающим методом нашей диссертации. Поэтому целесообразно рассмотреть его основные положения более подробно.
Диагностирование речевого поведения авторов поэтических текстов. Объективный прагмалингвистический эксперимент
Стратегия «участия / неучастия коммуникантов в речевом событии» характеризует отношения между тремя компонентами речевой ситуации (отправителем, получателем текста и текстом). Если в коммуникативной ситуации на первый план выступает только говорящий или только слушающий, актуализируется личный план стратегии «участия / неучастия коммуникантов в речевом событии», если в ситуацию включены и слушающий и говорящий вместе - социальный план, и, наконец, если ни слушающий, ни говорящий не включены в ситуацию, речь идёт об актуализации предметного плана. Актуализация речевых планов в тексте происходит посредством речевых сигналов (маркеров). В качестве маркеров личного плана речевой стратегии «участия / неучастия коммуникантов в речевом событии» в русском и немецком языках мы рассматриваем эксклюзивные формы личных местоимений первого лица единственного числа, второго лица единственного и множественного числа, вежливую форму «Вы» (Sie), глагольные формы с грамматическими характеристиками первого лица единственного числа, второго лица единственного и множественного числа, глагольные формы, связанные с вежливой формой «Вы» (Sie). Маркерами социального плана стратегии мы считаем инклюзивные формы личных местоимений первого лица множественного числа, неопределённые местоимения (никто, некоторый, кто-то, кто-нибудь, какой-то; jemand, man, einer, ein gewisser, irgendwelcher и т.д.), отрицательные местоимения (никто, никакой, ничей; niemand, kein, ein niemandem gehoriger и т.д.), инклюзивные формы указательных местоимений (тот, этот, такой, тот самый; jener, dieser, solcher, soldier, derselbe и т.д.), счётные слова (несколько; einige и т.д.). Маркером актуализации предметного плана в нашем исследовании является отсутствие вышеперечисленных маркеров личного и социального планов. Частота актуализации личного плана стратегии «участия / неучастия коммуникантов в речевом событии» характеризует степень уверенности в себе говорящего, уровень самооценки. Высокий коэффициент актуализации личного плана выдаёт человека, привыкшего отвечать за свои поступки, самостоятельного, иногда, человека, склонного к авторитарному типу поведения (Ломова 2003: 105). В частоте актуализации социального плана отражается склонность человека к кооперативному типу поведения, готовность к сотрудничеству (Ломова 2003: 105). Предметный план — показатель стремления к независимости, также показатель отстранённости автора от событий внешнего мира (Ломова 2003: 105). В текстах с высокими показателями актуализации предметного плана автор дистанцируется от происходящего, исключая себя и своего собеседника из круга лиц-участников речевой ситуации. Рассмотрим как личный, социальный и предметный планы речевой стратегии «участия / неучастия коммуникантов в речевом событии» актуализируются в текстах русских и немецких авторов поэтических текстов (Табл. 2.3.1.1.). Согласно данным, зафиксированным в Таблице 2.3.1.1., общий средний речежанровый показатель актуализации личного плана стратегии «участия / неучастия коммуникантов в речевом событии» составляет 25,54%, показатель актуализации социального плана- 12,52%, предметного плана-61,94%. Общий средний речежанровый показатель (в Таблице - ОРСП) будем считать нейтральным (характерным для жанра вообще), а все отклонения от этого показателя диагностирующими. Высокий процент актуализации личного плана характеризует личность автора как личность, стремящуюся к вниманию (к себе, к своей речи и т.д.); черезмерно высокий показатель актуализации личного плана - личность с завышенной самооценкой, склонную к самолюбованию; личность, для которой большее значение имеет собственная точка зрения. Высокие показатели актуализации личного плана стратегии «участия / неучастия коммуникантов в речевом событии» мы находим у М.И. Цветаевой (56,4%), Б.А. Ахмадулиной (46,8%), М.В. Исаковского (33,8%), Т. Бунгартена (32%) (средний речежанровый показатель актуализации личного плана стратегии «участия / неучастия коммуникантов в речевом событии» - 25,54%).
Низкий процент актуализации личного плана может свидетельствовать о стремлении автора изображать в первую очередь не себя и свои переживания, а других людей, события и т.д. В ряде случаев, низкий процент актуализации личного плана — показатель заниженной самооценки автора. Низкие показатели актуализации личного плана стратегии «участия / неучастия коммуникантов в речевом событии» отмечены нами в произведениях Ф. Вале (4,67%), Э. Кестнера (8%), Э. Борхерс (10,22%), Б.Л. Пастернака (15,2%).
Общий средний речежанровый показатель актуализации социального плана в поэтических произведениях, проанализированных нами, -12,52%. Чаще всего социальный план актуализируют П. Целан (25,51%), Г. Энценсбергер (25,2%), Э. Борхерс (21,11%), Э. Кестнер (18,8%), Р.Ф. Казакова (16,8%). Следовательно, эти авторы склонны к кооперативному типу речевого поведения в отличие от авторов, в произведениях которых социальный план актуализируется сравнительно редко, в частности, Б.Л. Пастернака (2,2%), Г. Розендаль (3,8%), Т. Бунгартена (5,6%). Общий речежанровый показатель актуализации предметного плана достаточно высок - 61,94%. Самые высокие показатели актуализации предметного плана стратегии «участия / неучастия коммуникантов в речевом событии» мы зафиксировали у Ф. Вале (82,66%), Б.Л. Пастернака (82,6%), Э. Кестнера (73,2%). По всей видимости, для речевого поведения этих авторов характерно стремление к объективизации описываемых событий.
Самые низкие показатели актуализации предметного плана стратегии нами были отмечены у М.И. Цветаевой (36,2%), Б.А. Ахмадулиной (45,8%), Г. Энценсбергера (47,6%). Значит эти авторы в общем не стремятся к объективному изображению реальной действительности.
Мы обнаружили также индивидуальные показатели актуализации планов стратегии в высокой степени приближенные к средним речежанровым показателям: в стихотворениях А.А. Вознесенского (личный план - 23,4%; социальный план - 10,2%; предметный план - 66,4%), Р.Ф. Казаковой (личный план - 26,8%; социальный план - 16,8%; предметный план - 56,4%), Э. Галленкемпер (личный план - 22,66%; социальный план - 12,8%; предметный план — 64,54%). Речевое поведение этих авторов в большей степени соответствует требованиям поэтического жанра, и, следовательно, в большей степени отвечает прагматическим ожиданиям адресата.
В ходе эксперимента нами были отмечены следующие групповые отличия между мужчинами и женщинами в актуализации личного, предметного и социального планов ( Табл. 2.3.1.2).
