Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Поверхностные и глубинные структуры британских и русских народных волшебных сказок в топологическом пространстве дискурса
1.1. Эволюция лингвистических взглядов на дискурс волшебной народной сказки 12
1.2. Понятие глубинной и поверхностной структуры британских и русских народных волшебных сказок 18
1.3. Фреймовый анализ глубинной структуры британских и русских народных волшебных сказок 25
1.4. Глубинная и поверхностная структуры британских и русских волшебных сказок 36
1.5. Глубинная и поверхностная структуры в синхронии и диахронии 45
1.6. Категория времени и пространства как основа поверхностной и глубинной структуры британских и русских волшебных сказок в топологическом пространстве дискурса 56
Выводы по первой главе 71
Глава II. Межкультурные особенности глубинных структур британских и русских народных волшебных сказок
2.1. Поверхностные и глубинные структуры русской волшебной сказки: функции и сценарии 73
2.2. Глубинные и поверхностные структуры британской народной волшебной сказки в сопоставлении с русской 95
2.3. К семиотике имени собственного в народных волшебных сказках ПО
2.4. Понятие числа как культурного маркера, связывающего поверхностную и глубинную структуры британских и русских волшебных народных сказок 123
2.5. Межкультурные особенности восприятия волшебных народных сказок 142
Выводы по второй главе 147
Заключение 149
Список использованной литературы 152
Список принятых сокращений и использованных
Словарей 168
Приложения
- Эволюция лингвистических взглядов на дискурс волшебной народной сказки
- Понятие глубинной и поверхностной структуры британских и русских народных волшебных сказок
- Поверхностные и глубинные структуры русской волшебной сказки: функции и сценарии
- Глубинные и поверхностные структуры британской народной волшебной сказки в сопоставлении с русской
Введение к работе
Волшебные народные сказки - часть фольклора, который является основой традиций, легенд, верований и предрассудков, передающихся из «уст в уста». Являясь неотъемлемой частью человеческого сознания, сказки непосредственным образом влияют на формирование национального самосознания. Они всегда окружены удивительным ореолом мистицизма, который скрывает мотивы, душевное состояние героев, их стремление к счастью, красоте и правде. Извечную мечту человечества, которую люди не могут воплотить в жизнь: остановить время, удержать рассвет, найти вечную молодость и победить неизбежную смерть, они выражают в виде сказок. Помимо мистического, волшебные народные сказки имеют важное практическое применение: они готовят подрастающее поколение к настоящей жизни, закладывают основные сценарии, знакомят с наиболее важными культурными ценностями.
Научное изучение фольклора началось в XIX веке, частично благодаря расцвету европейского романтизма, его интересу к прошлому и всё возрастающему чувству национальной идентификации, с упором на особенность той или иной нации. Изучением народных сказок занимались такие учёные как А. Н. Афанасьев, братья В. и Я. Гримм, Т. Бенфей, И. Поливка, А. Н. Веселовский, Э.Тэйлор, А. Лэнг, и многие другие.
Настоящий переворот в исследовании народных сказок произошёл после выхода в свет книги В. Я. Проппа «Морфология волшебной сказки», которая открыла дорогу для новых исследований в русле структурно-семиотической лингвистики. «Все исследователи сходятся на том, что начало структурному изучению повествовательных текстов положила «Морфология сказки» В. Я. Проппа, вышедшая в 1928 году» (Бремон 2001:472). Взяв за основу терию В. Я. Проппа, К. Бремон считает необходимым «ввести наряду с наименьшей (функция) и наибольшей («ход» из тридцати одной функции) повествовательными единицами промежуточные группировки, где функции объединялись бы в пары или триады и были бы связаны парадигматическими
и^ синтагматическими отношениями» (Бремон 2001:478). Этот подход перекликается с: идеями А. Греймаса, который попытался свести функции В; Я. Проппа к «простой структуре», распределив функции по парам, что значительно упрощает описание «эпизодных единиц». В результате сокращения получилось 20 функций: 1. отлучка; 2. запрет vs нарушение; 3. выведывание vs выдача; 4. подвох vs пособничество; 5. вредительство vs недостача;: 6. посредничество vs начинающееся противодействие; 7. отправка;. 8: испытание героя; vs реакция героя; 9. получение волшебного средства;. 10. пространственное перемещение; 11. борьба vs победа; 12. клеймение; 13. ликвидация;недостачи; Г4І- возвращение; 15. преследование vs спасение; 16. неузнанное: прибытие; 171 трудная задача vs решение; 18. узнавание; 19. обличение антагониста vs трансфигурация героя;.: 20. наказание vs , свадьба (Греймас 1985:91); Этот подход, действительно ;; упрощает интерпретацию* сказочного дискурса, хотя?; функции №19;. 20; с. точки зрения^ фреймовогоанализа, не совсем;Являются бинарными эпизодами ^ сказочного нарратива. Y
Необходимо отметить исследование А.. Дандисаг «Структурная типология индейских сказок Северной; Америки». В данной работе: автор; с помощью теории- В. Я: Проппа; изучает индейские сказки. «Пропповская функция у меня' соответственно заменяется мотивемой, в которой; объединяются значения мотива и алломотива: Тогда сказки; могут быть, определены как последовательность, мотивем: Мотивемные ячейки; могут заполняться различными мотивами; а конкретные альтернативные для данной ячейки мотивы, могут быть названы алломотивами» (Дандис 1985:186). Такая интерпретация сказочного- повествования; позволила; А. Дандису обнаружить в индейских сказках чёткие ряды структурных моделей, которые в основном символизируют движение от не-равновесия к равновесию: Он выделяет две основные модели: первую, состоящую из двух мотивем, - «недостача» и «ликвидация- недостачи»; вторую, содержащую четыре мотивемы. - «запрет», «нарушение», «следствие» и «попытка
6 избежать следствия». Последняя мотивема является скорее факультативной, потому что «попытка эта может быть как успешной, так и неуспешной» (Дандис 1985:186). Подобный морфологический анализ позволяет анализировать зависимость содержания сказки от определённой культуры, что обеспечивает кроссжанровое сравнение фольклорных произведений.
Необычный анализ фольклорных текстов разработали К. Брето и Н. Заньоли. Они постарались «подойти к сказке непредвзято», выделив синтетическую единицу членения текста - диаду, основанную на связи между двумя персонажами. «Каждая сказка предполагает наличие по меньшей мере одной диады, и соответственно каждый персонаж входит по меньшей мере в одну диаду» (Брето, Заньоли 1985: 169). Такой подход, по мнению исследователей, позволяет «постепенно подойти к смыслу» произведения (Брето, Заньоли 1985: 182).
С. Фотино и С. Маркус основывают исследования народных сказок на достижениях порождающих грамматик Н. Хомского. Текст сказки разбивается на нарративные сегменты, которые выбираются таким образом, «чтобы приписать им семантические признаки весьма общего характера, связанные с типологией ситуаций, следующих в рамках сказки» (Фотино, Маркус 1985:275). Затем выявляются повторения этих сегментов. Цель данного подхода - установить множество возможных отношений между текстом и читателем. Учёные не ставят своей задачей выявление как таковых нарративных элементов: «у нас явления повторения - не просто факт комбинаторики, как у Проппа, а отправная точка для создания ряда возвращений, обеспечивающих продолжение данного текста до бесконечности» (Фотино, Маркус 1985:312). Идея использовать механизм порождающих грамматик для построения парадигматической модели мифа нашла своё отражение в трудах И. Блюхлер и Г. Селби (Buchler, Selby 1968).
«Методы Проппа стали применяться не только в структурном анализе фольклорных текстов, но и в исследованиях по искусственному интеллекту для непосредственного синтеза волшебных сказок. Одним из первых опытов
такого рода явилась в 1977 г. система Шелдона Клейна (Klein etc. 1977), использующая последовательность функций Проппа и механизм случайного выбора для порождения сказочных текстов. В отличие от системы Ш. Клейна, система М. Г. Гаазе-Рапопорта, Д. А. Поспелова и Е. Т. Семеновой (Гаазе-Рапопорт и др. 1983) способна порождать тексты, гораздо лучше имитирующие реальные волшебные сказки, причем не только последовательность действий, но и язык, что достигается применением готовых сказочных формул, например, «в некотором царстве, в некотором государстве», и т. п.» (Рафаева 2005).
На сегодняшний день многие лингвисты, фольклористы и антропологи считают фольклорные традиции, легенды и верования воображаемым проявлением человеческих желаний, отношением к действительности и культурным ценностям. Таким образом, на современном этапе лингвистических исследований открываются новые перспективы в изучении дискурса волшебной народной сказки как особого культурного кода, свойственного и понятного людям одной национальности, особого языка, известного всем представителям этно-лингво-культурного сообщества.
Актуальность исследования обусловлена возрастающим интересом научной мысли к уникальным особенностям различных культур, что, в свою очередь, вызвает интерес лингвистики к языковому механизму дискурса народных волшебных сказок. Можно считать установленным фактом значительное влияние сказок на формирование национальной картины мира. Достижения предшествующих исследователей определяют необходимость изучения поверхностных и глубинных структур сказки в русле когнитивной лингвистики.
Осознанию такой необходимости послужила гипотеза о том, что народные волшебные сказки у разных народов имеют одинаковые поверхностные структуры, но на уровне глубинных структур наблюдаются заметные культурологические отличия.
народных сказок, а также элементарные сюжеты, составляющие эти.
структуры; .';
Выявляются глубинные структуры сказочного дискурса, которые составляют сценарии, фреймы и слоты;
На основе целей- главных героев определяются планы глубинных структур и-исследуются этноориентированные маркеры - числа и имена.
Рассматривается взаимодействие элементарных, сюжетов и планов в синхронии и диахронии: . ...
Научная новизна диссертации состоит, в авторском подходе к изучению* дискурса волшебной;'народной' сказки. Впервые предлагается оригинальная интерпретация; понятий глубинной и поверхностной. структур дискурса; народных волшебных сказок, в ходе которой модифицировано, содержание данных понятий; первоначально определённое Н. Хомским.
Основным методом - в; силу избранной идеологии, исследования;-
является интерпретативный метод: Использованытакже сопоставительный,
анализ и процедуры фреймового анализа; ..
На защиту выносятся следующие положения: -
1) Принимая.; во внимание культурно-семиотическую специфику народных волшебных сказок, считаем необходимым модифицировать содержание поверхностной и глубинной структур, введённых. Н: Хомским; применительно к соответствующему жанру:
2)- Исходяшз указанной выше необходимости, мы склонны, утверждать, что поверхностная структура сказочного дискурса, непосредственным образом связана с жанровой' принадлежностью народной!волшебной;сказки. Это. .типологическая- сетка, которая находится в .основе' механизма определения сказки как жанра. Поэтому она является типовойдля русских и британских народных волшебных.сказок..
3) Глубинная структура- народных волшебных сказок соотносится с прецедентными культурными смыслами, связанными с артефактами и
исторически сложившимися представлениями. Поэтому на данном уровне наблюдаются основные различия сказочных дискурсов.
Основу глубинной структуры составляют этноориентированные числа и имена - наиболее важные элементы сценариев и фреймов, которые непосредственным образом влияют на формирование национального менталитета.
Поверхностные и глубинные структуры развиваются в синхронии и диахронии, образуя систему возможных миров в рамках одного дискурса.
Теоретическая значимость данной научной работы состоит в том, что она вносит вклад в переосмысление традиционных подходов к изучению дискурса народной волшебной сказки. Предложенная модель анализа может способствовать дальнейшему исследованию дискурса народных волшебных сказок как сложной системы, уходящей корнями в мифологию и непосредственно влияющую на современные культурные ценности. Результаты диссертации могут раскрыть механизм формирования национальных предрассудков, прецедентных артефактов, влияние языка народных сказок на детское восприятие и мышление.
Практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что её результаты могут найти применение в преподавании вузовских курсов дискурсивного .анализа, текстологии, интерпретации текста, теории межкультурной коммуникации. Материалы исследования могут быть использованы при создании учебных пособий по теории и практике английского языка, при руководстве курсовыми и дипломными работами, для проведения лекций и семинаров по соответствующему профилю.
Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры перевода, переводоведения и межкультурной коммуникации (2006-2007 гг.), также по теме диссертации сделаны доклады на региональных и межвузовских конференциях молодых учёных в Иркутском Государственном Лингвистическом Университете (2006-2007 гг.).
11 Основные результаты исследования отражены в 3 публикациях общим объёмом 1,3 п. л.
Во введении обосновывается выбор темы и её актуальность, формулируются цели и задачи работы, перечисляются основные методы анализа, определяется теоретическая база диссертации и излагаются основные положения, выносимые на защиту.
В первой главе «Поверхностные и глубинные структуры британских и русских народных волшебных сказок в топологическом пространстве дискурса» даётся краткий обзор лингвистических исследований, посвященных дискурсу народной волшебной сказки. Определяются критерии, на основании которых выделяются поверхностные и глубинные структуры сказочного дискурса. Рассматривается развитие поверхностных и глубинных структур в синхронии и диахронии, выделяется категория сказочного времени как основа топологического пространства дискурса британских и русских народных волшебных сказок.
Во второй главе «Межкультурные особенности глубинных структур британских и русских народных волшебных сказок» проводится анализ британских и русских народных сказок, направленный на выявление культурнозначимых маркеров глубинных структур, устанавливается их влияние на восприятие сказок детьми.
В заключении обобщаются результаты проведённого исследования и формулируются основные выводы, намечаются дальнейшие перспективы работы. Приложения содержат материал для иллюстрации ряда теоретических положений диссертации, а также схемы глубинных структур британских и русских волшебных сказок.
Эволюция лингвистических взглядов на дискурс волшебной народной сказки
Эволюция лингвистических взглядов на дискурс волшебной народной сказки «Сказка - это все формы прозаического повествования, письменные или устные, которые передавались в течение многих лет» (Thompson 1973:15). Э. В. Померанцева определяет сказку как «эпическое устное художественное произведение, преимущественно прозаическое, волшебное, авантюрного или бытового характера, с установкой на вымысел» (Померанцева 1968:880). К главным признакам сказки по В. Я. Проппу относятся «несоответствие окружающей действительности» и «необычайность... событий, о которых повествуется». Он определяет сказку как нарочитую и поэтическую фикцию: «она никогда не выдается за действительность» (Пропп 1976:87).
Сказка — один из видов фольклорной прозы, встречающийся у различных народов и подразделяющийся, в свою очередь, на жанры. Поскольку единой научной классификации до сих пор не существует, жанры или группы сказок исследователи выделяют по-разному (Веснина 2006).
Так, например, в своей известной работе «Психология народов» Вундт предлагает следующее деление: 1) Мифологические сказки-басни (Mythologische Fabelmarchen). 2) Чистые волшебные сказки (Reine Zaubermarchen). 3) Биологические сказки и басни (Biologische Marchen und Fabein). 4) Чистые басни о животных (Reine Tierfabeln). 5) Сказки «о происхождении» (Abstammungsmarchen). 6) Шутливые сказки и басни (ScherZmarchen und ScherZfabeln). 7) Моральные басни (Moralische Fabein) (Пропп 1998а:8). Известный финский исследователь Аарне предлагает своё деление сказок: I. Сказки о животных П. Собственно сказки III. Анекдоты (Пропп 1998а:11).
Обе вышеперечисленные классификации подвергаются серьёзной критике со стороны В. Я. Проппа. Обосновывая недостатки этих подходов, он вводит свою классификацию сказок: 1) волшебные, 2) кумулятивные, 3) о животных, растениях, неживой природе и предметах, 4) бытовые или новеллистические, 5) небылицы, 6) докучные сказки (Пропп 1998а: 17).
Более поздние исследователи, как, например, Э. В. Померанцева, подразделяет сказки на следующие типы: 1) о животных, 2) волшебные, 3) авантюрно-новеллистические и 4) бытовые (Померанцева 1968:881).
Несмотря на различные, подходы все исследователи так или иначе строят свои классификации на основе параметров дискурса: поля дискурса (Halliday, Hasan 1991) (о животных, растениях, не живой природе), жанров (Бахтин 1996) (бытовые, новеллистические), либо на основе конструируемых миров (Лыоиз 1999, Lewis 1986; Хинтикка 1980, Hintikka 1967; Плотникова 2005(a), 2005(6), 2006) (волшебные, мифологические сказки-басни, небылицы). Таким образом, и в до-дискурсивных парадигмах исследовательская мысль неизменно обращалась к проблемам, известным сегодня как анализ дискурса.
В данной работе исследуется волшебная сказка, которая является самой древней и восходит «к доклассовому обществу» (Померанцева 1968:882).
Волшебные сказки, как подчеркивал В. Я. Пропп, «выделяются не по признаку волшебности или чудесности.., а по совершенно четкой композиции» (Пропп 1998а:29). Более того, в своей книге «Исторические корни волшебной сказки» автор определяет волшебные сказки как «жанр сказок, который начинается с нанесения какого-либо ущерба или вреда (похищение, изгнание и др.) или с желания иметь что-либо (царь посылает сына за жар-птицей) и развивается через отправку героя из дома, встречу с дарителем, который дарит ему волшебное средство или помощника, при помощи которого предмет. поисков; находится. В дальнейшем сказка дает поединок с противником (важнейшая форма его — змееборство), возвращение и погоню. Часто эта композиция дает осложнение. Герой уже возвращается домой, братья сбрасывают его в пропасть. В дальнейшем он вновь прибывает, подвергается испытанию через трудные; задачи- и воцаряется и женится или в своем царстве или в царстве своего тестя» (Пропп, 19986:114).
Важным внешним признаком волшебных сказок всех народов является богатый: словесной, орнамент, затейливые присказки и концовки,, сказочные формулы, повторыч и т. д. (Померанцева 1963:183); Например, «once upon а;. time», «to make my, long story short», «fast as the wind which the wind;behind could not catchi the; wind before» (Jacobs 1890) или «в некотором; царстве, в некотором государстве», «на той!свадьбе и я был, вино пил, по усам текло, во рту. не было» (Афанасьев 1957:234).
Понятие глубинной и поверхностной структуры британских и русских народных волшебных сказок
Понятие глубинной и поверхностной структуры британских и русских народных волшебных сказок Сказка - это некий параллельный мир, который помогает детям развиваться и приобретать опыт в процессе социализации, благодаря которому дети становятся полноправными членами общества. «One point of contact between language and thought is its use by an older generation to transmit its culture to a younger one. In other words, speech is an instrument of socialisation - the process by which children are turned into fully competent members of society (Cazden 1994)» (Hudson 1996:920).
Знакомясь со сказкой и пропуская, полученную информацию через призму личного сознания; ребёнок овладевает этническим опытом предыдущих поколений. Єледовательно, можно определить сказку как хранилище закодированной информации, посредством которой образуются концепты, так как «концепт - это культурно отмеченный вербализованный смысл, представленный в плане выражения целым рядом, своих, языковых реализаций, образующих соответствующую лексико-семантическую парадигму; единица коллективного знания, имеющая; языковое выражение и; отмеченная этнокультурной спецификой». Концепты идеальны и кодируются в сознании единицами универсального предметного кода (Маслова 2005:40); Таким образом, допустимо рассматривать язык волшебной народной сказки как- универсальный код, который складывался в процессе многих веков-изменялся и совершенствовался;
Ключом; к этому коду является: фреймовый анализ «как универсальная система;.представления ;знания».; Фреймовое структурирование как; модель текстовой интерпретации; предполагает; когнитивный взгляд на проблему," соотношения-;языка и.текстовой.деятельности человека; Фреймовый.анализ помогает выявить взаимосвязь между психической; деятельностью-человека, ; ментальными; процессами и естественным языком, используемым; ВІ повседневной жизни. Этот подход позволяетпо-новому взглянуть на дискурс волшебных народных сказок, понять; как прецедентные, фреймы иі; культурноориентированные. сценариш обуславливают национальную, принадлежность и дальнейшее поведение. в: определённой культурной; среде., Потому что культурноориентированный сценарий— это сценарий алгоритмы, которого являются.; наиболее известными и: распространёнными В рамках определённой культуры, а прецедентный фрейм - это информация, известная всем членам этнокультурного сообщества.
FL Хомский полагал,, что-«если нам суждено когда-нибудь.понять, как язык используется, то мы должны абстрагировать для отдельного и независимого изучения определённую систему интеллектуальных способностей, систему знаний и убеждений, которая развивается в раннем детстве, и во взаимодействии со многими другими факторами определяет те виды поведения, которые мы наблюдаем» (Хомский 19726:14).
Несмотря на то, что на первый взгляд сюжеты сказок разных народов мира похожи и имеют много общего, нами будет доказано, что данное сходство является лишь поверхностным, поскольку истинное различие скрыто от естественно рассудочного восприятия.
В ходе исследования предлагается использовать термины поверхностная и глубинная структуры Н. Хомского. В данном случае, в отличие от Н. Хомского; под поверхностной структурой рассматриваются функции, выделенные В. Я. Проппом, которые являются одинаковыми как для британского, так и для русского вариантов сказок, а под глубинной структурой - фреймы, сценарии и составляющие их слоты. Несмотря на то, что В. Я. Пропп не использовал в своём терминологическом аппарате понятие поверхностная структура, он тем не менее говорил об универсальном наборе функций сказочных персонажей, который и определяет волшебные народные сказки как особый жанр (Пропп 1998а). Таким образом, поверхностная структура - это общая схема для всех волшебных народных сказок.
Глубинные структуры не интерпретируются как универсальная база, под влиянием которой ребёнок формирует свою речевую компетенцию. «Ставится под сомнение положение о том, что формальные структуры речи могут считаться совершенно независимыми как от когнитивных структур, так и от той организации, которую они предполагают, поскольку сами формальные структуры речи тесно зависят от сенсомоторных структур» (Бутон 1984:318).
Используя термины Н. Хомского поверхностная и глубинная структуры, мы фактически инвертируем содержание этих понятий. Н. Хомский, опираясь на универсальную грамматику Пор-Рояля, полагает, что «лежащая в основе глубинная структура, с её абстрактной организацией языковых форм, «дана уму», в то время как сигнал, с его поверхностной структурой, производится или воспринимается телесными органами. А трансформационные операции, связывающие глубинную и поверхностную структуры, являются действительными мыслительными операциями, выполняемыми умом» (Хомский 19726:29).
Поверхностные и глубинные структуры русской волшебной сказки: функции и сценарии
Поверхностные структуры британских и русских волшебных сказок — это универсальная матрица, которая подчиняется своим законам. Эта матрица состоит из функций действующих лиц, выделенных В. Я. Проппом. Как утверждалось выше, несмотря на различие культур, поверхностные структуры практически одинаковы, что и позволяет отнести этот вид народных сказок к «волшебным». Основное различие наблюдается на уровне глубинных структур, которые состоят из жизненно важных сценариев, фреймов и слотовых составляющих. Принимая во внимание тот факт, что сказки — это первое культурное наследие, с которым знакомятся дети, мы полагаем, что глубинные структуры состоят из закодированных культурологических маркеров, которые, воздействуя : на .подсознание, помогают юным читателям формировать необходимую картину мира, свойственную определённой нации.
Рассмотрим русскую народную сказку «О молодильных яблоках и живой воде» (Аникин 1989:194). В сравнительном указателе Андреева по системе Аарне - это сказка под номером 551: «Молодильные яблоки: сыновья едут за яблоками (и т. п.) для отца; добывает их младший брат благодаря чудесной помощи; братья завладевают яблоками и бросают младшего брата в яму и т. п.; он спасается, царевна признает в нем отца своих детей» (Андреев 1929:42).
В сравнительном указателе Восточно-славянской сказки эта сказка тоже № 551: «Молодильные яблоки: три брата едут за молодильными яблоками и живой водой для больного отца; младший ласково обходится со странником и благодаря его помощи проникает в сад и во дворец к спящей царевне; похищает яблоки и воду; старшие братья сбрасывают младшего в яму (колодец) и выдают его добычу за свою; он спасается и возвращается домой; царевна ищет его, отвергает братьев и признает в нем отца своего сына (детей)» (Бараг 1979). Согласно теории Кербелите, выделим элементарные сюжеты сказочного повествования: 1. Стремление к равноправному или к высокому положению в семье или обществе. 2. Стремление к равноправному или к высокому положению в семье или обществе. 3. Добывание средств существования или объектов, создающих удобство. 4. Поиски невесты или жениха.
Элементарный сюжет - все события и ситуации, которые связаны с достижением одним героем одной цели. Необходимо отметить, что в данном анализе мы будем рассматривать трёх героев. В. Я. Пропп считает, что функция «В» «вводит в сказку героя. Если похищается девушка и исчезает с горизонта ее отца (а с этим и с горизонта слушателя), и вслед за девушкой отправляется в поиски Иван, то героем сказки является Иван, а не похищенная девушка. Таких героев можно назвать искателями. Если похищается или изгоняется девушка или мальчик и сказка идёт с похищенным, изгнанным, не интересуясь тем, что сталось с оставшимися, то героем сказки является похищенная, изгнанная, девушка (мальчик). Искателей в этих сказках нет. Таких героев можно назвать пострадавшими героями» (Пропп 1998а:47). Таким образом, очевидно, что В. Я. Пропп рассматривает в качестве героя только.положительного персонажа: героя-искателя и пострадавшего героя. В нашем анализе мы будем использовать термин «отрицательный герой» или Г neg.
И в этом случае мы несколько модифицируем систему обозначений в теории В. Я. Проппа, потому что приставка «neg» рассматривается им как отрицательная реакция героя на действия дарителя.
В рамках этой сказки получается «морфологическая ассимиляция» функций. Этот термин заимствуем у В. Я. Проппа, но в несколько другом контексте. Чтобы не перегружать анализ лишними обозначениями, «rneg» будет рассматриваться как «отрицательная» реакция «отрицательного» героя. Поэтому, выделяя элементарные сюжеты и планы, мы исходили из наличия трёх героев и трёх целей.
Глубинные и поверхностные структуры британской народной волшебной сказки в сопоставлении с русской
Встреча с третьим дарителем отличается от двух предыдущих: участники сценариев «Д» (функция № 12) - «Г» (функция № 13) - poor Jack и an old man. Даритель уже не испытывает героя, а выспрашивает, что «является ослабленной формой испытания» и поэтому цели остаются неизменными «The old man received him very kindly and told him he long wished to see him, and that he would go through his work like a man and come back safe and sound. «Tonight,» said he, «I will give you rest; there shall nothing come to disturb you, so that you may not feel sleepy for tomorrow. And you must mind to get up middling early, for you ve got to go and come all in the same day; there will be no place for you to rest within thousands of miles of that place; and if there was, you would stand in great danger never to come from there in your own form». Герой вежливо отвечает на все вопросы, благодаря чему проходит испытание: ««Well, to tell the truth, before I left London my father was sick, and said I was to come here to look for the golden apples, for they were the only things that would do him good; and when I came to your youngest brother, he told me many things I had to do before I came here. And I thought once that your youngest brother put me in the wrong bed, when he put all those snakes to bite me all night long, until your second brother told me «So it was to be», and said, «It is the same here», but said you had none in your beds». Необходимо отметить, что в русском варианте все испытания героя с тремя дарителями имеют форму выспрашивания, но, несмотря на это, третье испытание в двух вариантах волшебных сказок является наиболее сложным и ответственным.
Затем идёт сценарий «в распоряжение героя попадает волшебное средство», он тоже отличается от двух предыдущих, потому что даритель в качестве волшебного средства делится информацией. Участниками этого сценария являются опять даритель и герой: «Now, my young prince, mind what I tell you. Tomorrow, when you come in sight of a very large castle, which will be \ surrounded with black water, the first thing you will do you will tie your horse to a tree, and you will see three beautiful swans in sight, and you will say, «Swan, swan, carry me over in the name of the Griffin of the Greenwood», and the swans will swim you over to the earth. There will be three great entrances, the first guarded by four giants with drawn swords in their hands, the second by lions, the other by fiery serpents and dragons. You will have to be there exactly at one o clock; and mind and leave there precisely at two, and not a moment later. When the swans cany you over to the castle, you will pass all these things, all fast asleep, but you must not notice any of them. When you go in, you will turn up to the right; you will see some grand rooms, then you will go downstairs through the cooking kitchen, and through a door on your left you go into a garden, where you will find the apples you want for your father to get well. After you fill your wallet, you make all speed you possibly can, and call out for the swans to carry you over the same as before. After you get on your horse, should you hear anything shouting or making any noise after you, be sure not to look back, as they will follow you for thousands of miles; but when the time is up and you get near my place,1 it will all be over». Как и в русской сказке, этот сценарий состоит из двух ходов. Цель дарителя первого хода - научить героя как добыть «golden apples», а цель героя, соответственно, - научиться. В русском и британском сказочном дискурсе на уровне глубинной структуры функция № 14 при встрече с третьим дарителем трансформируется в многоуровневый сценарий, хотя до этого она соответствовала фрейму.
Затем следует сценарий «запрет» (функция № 2): «Breakfast being over, out comes the other horse, and, while saddling and fettling, the old man began to laugh, and told the young gentleman that if he saw a pretty young lady, not to stay with her too long, because she might waken, and then he would have to stay with her or to be turned into one of those unearthly monsters, like those he would have to pass by going into the castle». Действующие лица сценария - это an old man и poor Jack. Цель дарителя - предупредить героя об опасностях, которые его подстерегают, если он встретит «pretty young lady».
Продолжает план фрейм «герой доставляется к месту нахождения предмета поиска», слотами которого являются «he» и «Arab steed», « shot out of a gun»: «So he mounts his Arab steed, and off he goes like a shot out of a gun. At last he comes in sight of the castle». Герой вновь перемещается со скоростью пули.
Затем следует сценарий «ликвидация беды (недостачи)», действующим лицом которого является «poor Jack». Его цель — добыть золотые яблоки, следуя определённым правилам: «Не ties his horse safe to a tree, and pulls out his watch. It was then a quarter to one, when he called out, «Swan, swan, carry me over, in the name of the old Griffin of the Greenwood». No sooner said than done. A swan under each side, and one in front, took him over in a crack. He got on his legs, and walked quietly by all those giants, lions, fiery serpents, and all manner of other frightful things too numerous to mention, while they were fast asleep, and that only for the space of one hour, when into the castle he goes neck or nothing. ... Seeing the time short, off he runs downstairs, and passing through the kitchen to go into the garden for the apples, he could see the cook all-fours on her back on the middle of the floor, with the knife in one hand and the fork in the other. He found the apples, and filled the wallet; and on passing through the kitchen the cook near wakened, but he was obliged to make all the speed he possibly could, as the time was nearly up. He called out for the swans, and they managed to take him over; but they found that he was a little heavier than before».
