Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Определение исходных понятии 19
Раздел 1. Традиционные подходы к определению языка 19
1.1. Многоликость языка 19
1. 2. Знак и значение 26
1.3. Язык, мышление, сознание 28
1. 4. Картезианский дуализм 31
Раздел 2. «Новый реализм» в лингвистике 36
2. 1. Трансформация теории знаковости 37
2. 2. Антропоцентризм 40
2. 3. Языковая способность и компетентность 46
2. 4. Язык и культурологическая компетенция 51
2. 5. Язык как практическое сознание 55
2. 6. Языковая память 57
Раздел 3. Онтология языка 58
3.1. Целостность языка и онтология 58
3.2. Онтология языка как лингвистический реализм 61
3.3. Онтология как ментальная модель действительного или воображаемого мира 63
3.4. Дискурс и когнитивные структуры 64
3.5. Смысл, смысловое поле, смысловое пространство; значение, семантическое поле, семантическое пространство 67
3. 6. Динамический вариант онтологии 75
3. 7. Онтология как «двубытийственность языка» 76
Выводы к первой главе 77
ГЛАВА 2. Информационная теория концепта 80
Раздел 1. Когнитивная лингвистика и концепт 82
1.1. Дихотомический подход и двойственность концепта 83
1.2. Концепт и понятие 91
1.3. Концепт как категориальная структура знака 91
1.4. Концепт и значение 93
1.5. Ассоциативная модель семантики и концепт 98
Раздел 2. Информация и концепт 104
2. 1. Общие предпосылки формирования информационной гипотезы концепта 104
2. 2. Голографическая парадигма. Человек - фрактал Вселенной 105
2. 3. Голография и мозг 109
2. 4. Стереоскопическая природа концепта 112
2. 5. Информация и информационный подход 116
2. 6. Информация и концепт 119
2. 7. Дискурс и голографичность 121
2.8. Дискурс и превращенная форма 123
2. 9. Истоки концепции превращенных форм 125
2. 10.Торсионные поля 131
2. 11. Информация и сознание 133
2. 12. Смысл, мысль и концепт 135
Выводы ко второй главе 136
ГЛАВА 3. Онтологическое варьирование концепта пространство 138
3.1. Общая характеристика концепта пространство 138
3. 2. Концепция триады «Пространство-человек-текст» 142
3.3. Теория «пространственной лингвистики» (Raum-Linguistik) X. Фатера 145
3. 4. Пространство как текст 149
3.5. Геометризация пространства 150
3. 6. Концепция тотального языкового пространства 153
3.7. Концепция психоинформационного пространства 153
3.8. Онтологическое варьирование концепта пространство по данным лексикографических источников 154
Выводы к третьей главе 165
Заключение 168
Библиография 171
- Картезианский дуализм
- Смысл, смысловое поле, смысловое пространство; значение, семантическое поле, семантическое пространство
- Стереоскопическая природа концепта
- Концепция триады «Пространство-человек-текст»
Введение к работе
Лингвистика не представляет собой единого направления с разработанной методологией и методами исследования языка, мыслительных, умственных (ментальных) процессов, связанных с получением, хранением знания, информации, подобно тому, что мы наблюдаем в направлениях структурной лингвистики [Гречко 2003: 157]. Именно это обстоятельство при исследовании одного из фундаментальных понятий когнитивной лингвистики - концепта -стимулирует обращение исследователей к категориям и данным других гуманитарных и естественных дисциплин - в первую очередь психологии, теории познания, культурологии, квантовой физики и. т. д. [Берестнев 2005: 58]. Понятие концепта приближает нас к тем областям знания, «где сталкиваются проблемы языка, понимания и сознания, где невозможны доктринальные ответы, но необходимы провоцирующие вопросы» [Налимов 2003:4].
Хотя концептам уделяется большое внимание (см., напр., [МКпКЛ 2006]; [НвКЛ 2006]), пока еще не удается дать четкую и однозначную дефиницию данного понятия в силу самых разных причин: для одних ученых - это элементарность и неделимость структуры концепта и абстрактность его природы [Маняхин 2006: 66]; другие исследователи объясняют сложность дефиниции концепта неоднородностью (гетерогенностью) структурно-композиционной организации концептов, характером «вызываемых» ими образов, принципов сочетаемости и способов комбинирования между собой [Приходько 2006: 116]. Среди значимых причин укажем также на известный дихотомизм традиционного рационалистического подхода к языку и недостаточную разработанность информационных характеристик концепта.
Концепт может трактоваться и как отдельный смысл, и как целая концептуальная структура, включающая в себя другие концепты. Предпринимаются многочисленные попытки типологизации концептов по содержанию и степени абстракции (конкретно-чувственный образ, представление, схема, понятие, прототип, пропозициональная структура, фрейм, сценарий (скрипт), гештальт и т. д.) [Болдырев 2006: 36]; [Маняхин 2006: 66]; [Приходько 2006: 116]; [Степанов 2007: 17].
Современный период развития науки происходит на фоне глобализации, которая знаменует собой переход человечества в период перемен, обусловленных необходимостью развития новых приспособительных программ, накопление которых в геноме человека привязано к малоизученным пока информационным потокам. Одной генетической программы для осуществления процесса восходящей эволюции человечества становится уже недостаточно. На основе многочисленных экспериментов ученые установили, что в качестве первичной основы следует принимать полевую, информационную форму жизни [Тихоплав 2007: 5-10]. В этих условиях все больше обнаруживается востребованность онтологических концепций языка, а не априорно построенных теорий.
Предлагаемое исследование выполнено в русле когнитивной лингвистики, развитие которой связано с повышением интереса к языку как естественному средству получения, обработки информации, ее трансформации в знания, их хранению, передачи и восприятию (интерпретации). Обостренное внимание к мыслительным, умственным (ментальным) процессам, как полагает В. А. Гречко [2003: 156], возможно, первоначально явилось реакцией на американский бихевиоризм, но сейчас обращение к одному из центральных категорий когнитивистики - концепту - не в последнюю очередь связано с информационным бумом. В этих условиях синтез гуманитарного и естественнонаучного знания является необходимым основанием для дальнейшего развития науки в целом [Салихова 2007: 4].
В этой связи следует отметить, что в качестве общеметодологической науки в настоящее время признается квантовая физика [Налимов 2003: 8]. Этот раздел науки обособлен в ряду естественных наук из-за его направленности в сторону фундаментального знания. «Фундаментальные» знания - есть знания о «надвещном», о сущностях и понятиях, присущих вещам вне их конкретной формы. Объекты, подвергнутые рассмотрению теоретической физикой, объединяют черты абстракции и конкретных объектов. Элементарные частицы, физический вакуум, пространство и время, взаимодействия - с одной стороны, идеально полностью описываются с помощью математических понятий; с другой стороны, это вполне реальные существующие объекты, но они присущи всему, любому известному макроявлению и предмету не как качества, а как их составляющие» [Тихоплав 2005: 47]. «Теоретическую физику рассматривают как основную базу, формирующую общенаучное мировоззрение» [Тихоплав 2005: 47].
Физика становится тем, чем она была на самых первых этапах своего становления - «экспериментальной философией» [Павлова 2007: 14]. В своей книге «Физика веры» В. Ю. Тихоплав и Т. С. Тихоплав отмечают то курьезное обстоятельство, что выдающиеся научные разработки последнего десятилетия в области теоретической физики, кардинально меняющие наше мировоззрение, до сих пор отсутствуют в учебной литературе [Тихоплав 2005: 11]. Добавим к этому, что и лингвистика не в полной мере использует эти разработки, а также данные эниологии - совсем еще молодой науки о процессах энергоинформационного обмена в Мироздании [Рогожин 2000: 9]. С позиций новых направлений лингвистики (и, особенно, когнитивного), несомненный интерес представляют ответы указанных наук на такие, например, вопросы: Как соотносятся материальное и идеальное в языке? Что такое информация? Каковы взаимоотношения понятий информация, сознание, мышление, значение слова, смысл, концепт? Как принимается и обрабатывается мозгом (и человеческим организмом в целом) информация? Что такое знание? и т. д.
Актуальность проблем, поднимаемых когнитивным направлением в лингвистике, диктуется необходимостью преодоления рационализма в его имманентном варианте как упрощенной модели языковой действительности, в частности, при помощи использования онтологически-информационных параметров явления языка. Глобализация предлагает обществу новые ценности и смысловые координаты и стимулирует комплексные исследования онтологии языка, интегративный характер научных поисков по выявлению специфики субъектов языка, речевого (языкового) поведения и коммуникации как фундаментальных компонентов языкового пространства. Более зримо проявляется стратегия развития языка в обществе, а также индивида и общества через язык.
Традиционно (за редкими исключениями) онтологическая трактовка феноменов языка остается за пределами внимания современной лингвистики, хотя она упоминается в ряду таких подходов, как теории речевого общения и коммуникации, когнитивной лингвистики, социолингвистики, психолингвистики, лингвокультурологии, этнолингвистики и т. д. Названная проблематика относится к разряду теоретико-методологических концепций, которые разработаны недостаточно.
Когнитивная лингвистика исходит из признания того, что язык представляет собой не только объективированное выражение структур человеческого сознания (продукт сознания, мышления, когнитивной деятельности), но и орудие такой объективации, материализации основных концептов нашего сознания. Поэтому когнитивное изучение языка с необходимостью связано с его функционированием. Задачи его исследования в области семантики должны быть сформулированы более широко - каждое языковое явление следует изучать в его использовании - в тексте и дискурсе. Это направление Е. С. Кубрякова называет «когнитивно-дискурсивным», («когнитивная функциональная лингвистика») [Кубрякова 2004: 14-19]. (Подробнее об этом см. в работе [Берестнев 2005: 58-64]).
В связи с этим наблюдается переосмысление сути языка, который начинает рассматриваться на фоне других форм культурной и интеллектуальной деятельности человека. Новые ракурсы исследования языка стимулируются, во-первых, полипарадигм атизмом (плюральностью), полидисциплинарностью (междисциплинарностью), во-вторых, трансформацией традиционных лингвистических теорий, особенно семиотической концепции. Любая наука в современном мире, если она хочет обезопасить себя от сужения перспектив и фиксации только на своем предмете, должна ориентироваться на междисциплинарные связи. Такие взаимосвязи, как правило, бывают взаимными. Так, специалист в области медиапсихологии П. Винтерхофф-Шпурк пишет: «Даже если в ходе медиапсихологических исследований мы проводим содержательный анализ (контент-анализ) медиапослании, мы должны сотрудничать с учеными, которые представляют такие науки, как языкознание, киноведение или семиотика» [Винтерхофф-Шпурк 2007: 29]. А. Т. Кривоносов отмечает: «теоретическим языкознанием могут успешно заниматься лишь лингвисты, усвоившие основы логики, психологии, философии, основы тех наук, в круг интересов которых входит язык, т. е. основы «нелингвистических» наук, но, прежде всего, и, безусловно, в области их связей с естественным языком. Без этого нет теоретического языкознания» (Цит. по [Мурясов 2007: 101]).
Нередко полипарадигматизм понимается только как плюральность мнений. Каждая отдельная наука пытается создать модель окружающего мира и наполнить ее определенным содержанием при помощи находящихся в ее распоряжении методических возможностей. Всякая дефиниция неотделима от множества идеологических или методологических, мировоззренческих или индивидуально-психологических оснований, обусловленных различными историческими ситуациями, так что понятие окружающего мира в литературе может принимать весьма размытые формы [Nahen 2002: 219, 231]. В этом смысле рационалистический (моделирующий) подход рисует перед нами «обезличенный мир», который следует дополнять онтологическим подходом.
Немецкий ученый Бёнихьк [Bohnigk] возражает против плюрализма в общепринятом смысле, предлагая концепцию согласования и дифференциации: "Pluralismus bedeutet Ubereinstimmung und Differenzierung" [Bohnigk 1999: 28]. Б. П. Mo дин предлагает заменить словосочетание «множественность истин» на «равноправие истин» [Модин 2003: 12].
И. В. Арнольд призывает к интеграции концепций, распыленных по разным разделам науки. Применитально к лингвистике сюда должны войти результаты всех исследований в области лексико-семантической системы, лексических, функционально-семантических или грамматико-лексических полей, грамматических категорий, полевой структуры явлений грамматики и лексики, контекста, парадигматических и синтаксических связей, теории вариативности слова [Арнольд 1999: 92-93].
Онтологический подход в большей мере соответствует требованиям последовательности и логичности. При этом, по мнению ученых, вырабатываются общенаучные категории, использование которых может пролить свет на причинные взаимосвязи между «мозгом, телом и миром».
Полипарадигматизм и междисциплинарность приводят к взаимопроникновению парадигм, способствуя комплексному, а значит, «объемному» рассмотрению языковых явлений во всей совокупности их манифестаций» [Самигуллина 2006: 89], обеспечивая широкофронтальность, плодотворность и эффективность проводимых исследований [Иванова 2003: 87], стимулируя одновременно разнонаправленность теоретической мысли [Арутюнова 2003: 7]. Активность поисков, направленных на интегративность и комплексность отмечается большинством лингвистов, а некоторые исследователи считают, что парадигмальной чертой современного языкознания является «экспансионизм» [Козлова 2006: 55]. Формируется «системоцентрическая парадигма», в рамках которой можно ощутить «целостное тело» языка [Ибрагимова 2007: 15-16].
Отмеченные трансформации науки о языке последней четверти ХХ-го и начала XXI-го столетий дают повод говорить о «кардинальном» [Кравченко 2006: 45], «революционном» [Клюев 1998: 5] изменениях парадигмы лингвистики. Характерные черты новой парадигмы определяются как переосмысление самой сути языка, который должен рассматриваться в тесной связи с культурной и интеллектуальной деятельностью человека. Изменение объекта языкознания видится в том, что внимание ученых сосредоточивается на познавательной сфере как базовой основе языковой и вообще сознательной деятельности носителей языка, а сам язык определяется как источник необходимых данных, как «окно» в познавательную сферу человека.
Мы придерживаемся позиции тех исследователей, которые считают, что новые тенденции не означают радикальную смену объекта языкознания, а скорее означают трансформацию предмета исследований за счет новых концепций, которые развивают и углубляют устоявшиеся фундаментальные теории (ср. ссылки на работы классиков теории языка В. фон Гумбольдта, Ф. де Соссюра, А. А. Потебни, И. А. Бодуэна де Куртенэ и множества других выдающихся ученых в каждой теоретической работе, идеи которых значительно опережали свое время и актуализируются сегодня на фоне рассмотрения языка в неразрывной связи с языковой, культурной, интеллектуальной и информационной деятельностью человека).
Это касается и когнитивной лингвистики, которую одни ученые считают самостоятельной наукой, другие же - «нарождающейся».
А. С. Самигуллина обращает внимание на слова Р. А. Будагова о том, что нельзя противопоставлять «современную лингвистику несовременной лингвистике» в силу ее сложности и неоднородности, а также на то, что в «зарождающейся концепции» (имеется в виду когнитивное направление в языкознании. — О. М.) слышны отголоски когда-то уже звучавших положений и проблем, но в новой «терминологической аранжировке»: когниция, познание, разум, intelligentia были предметом рассуждений с незапамятных времен» [Самигуллина 2006: 4]. Мы полностью разделяем позицию А. С. Самигуллиной в отношении того, что «конструктивность должна прийти на смену деструктивности, а новые веяния не должны терять связь с уже оформившимися тенденциями в языкознании. Менее радикальный подход, согласно которому развитие теории языка носит скорее эволюционный, чем революционный характер, поддерживается многими исследователями (см., напр.: [Козлова 2006: 55]; [Сулейманова 2006: 3]).
Это обстоятельство было подчеркнуто и философом В. В. Налимовым, который выделил две тенденции в развитии взглядов на язык в европейской мысли, восходящие к античной культуре: взгляд на язык как на очень жесткую структуру, каким-то безусловным образом связывающую знак с обозначаемым и подход к языку как к мягкой структуре, столь сложной, что правила приписывания смыслового содержания знакам или комбинациям не поддаются четкому упорядочиванию в привычных для европейского мышления логических схемах [Налимов 2003: 40]. «Жесткий вариант» теории был отвергнут даже представителями науки, где практически оказалось невозможным построить логически четкую иерархию научных терминов. Не оправдалась и заманчивая перспектива свести лингвистическую семантику к логической семантике. Сейчас выдвигается представление об универсальной семиотической системе, служащей инвариантом языков мира, т. н. генотипический язык, не данный нам в прямом наблюдении, но существующий объективно.
Второе направление лингвистической мысли - представление о том, что мягкая структура языка — это не его ущербность, а, наоборот, отражение его многообразия и внутренней силы, - можно легко проследить на протяжении всей истории Нового времени. Слово начинает рассматриваться как знак, ассоциативно связанный с полем смысловых значений [Налимов 2003:43]. В целом названная лингвистическая доктрина ориентируется на анализ смысла высказываний.
Интересно наблюдение В. В. Налимова о том, что представители жесткого направления переключились на рассмотрение языка как одну из знаковых систем. Нелингвистическая же научная мысль начала относить к категории языка новые системы - появилось представление о языке биологического кода, о языке абстрактной живописи, языке музыки, языках программирования. «Сложилась довольно любопытная ситуация: лингвисты-семиотики ушли от языка к изучению знаковых систем вообще, а научная нелингвистическая мысль пошла другим путем — она сосредоточилась на изучении языка, расширив понятие языков включением в него других, в каком-то смысле похожих систем» [Налимов 2003: 46].
Действительно, «человек проникнут языком», который выступает одним из признаков национальной идентичности, люди объединяются и переживают через язык одни и те же паттерны поведения, говорение на языке вызывает впечатление ритуальности, создает ощущение если не кровного, то какого-то близкого к этому родства. В. В. Налимов выдвигает гипотезу, что на подсознательном уровне действие языка сравнимо с искусственным (химическим) стимулированием [Налимов 2003: 220-221].
Сопоставительное изучение языков дает возможность лучше уяснить природу этого генотипического кода в отдельных языках, определить характеристики, которые в одних языках могут быть гипертрофированы, а в других находятся в скрытом, редуцированном состоянии [Налимов 2003:46].
Осознание необходимости когнитивного, онтологического, антропоцентрического подходов, а также учета других ракурсов исследования свидетельствует не столько о полной смене описательно-структурной парадигмы лингвистической науки, сколько о дальнейшем развитии той или иной научной сферы [Сулейманова 2006: 3], о дифференциации и частичной интеграции науки в целом. Прогресс расширяет горизонты всякой науки, поэтому периодически происходит переосмысление предмета и объекта исследования на основе новейших достижений.
Конечно, каждый из выдвигаемых подходов к языку имеет под собой серьезное методологическое обоснование, но при попытке интегрирования выявляется одна общая черта ряда подходов: искусственная псевдореальность не всегда четко отграничивается от реальной действительности.
В этом плане одним из важных факторов является недостаточная эвристичность понимания языка как системы рационально упорядоченных знаков в его ортодоксальном варианте.
Актуальность проблемы, таким образом, усматривается нами в необходимости разработки новых ракурсов видения проблемы на фоне существующих разногласий между учеными. Сегодня в научной и популярной литературе широко используются такие понятия, как «информация», «информационное общество», «информационная картина мира», «информационная вместимость личности», «информационное воздействие на сознание», «информационное пространство» и т. д. В современной философии важнейшей является проблема информации и информационного подхода для интерпретации важных аспектов таких философских понятий, как материя и сознание, материальное и идеальное, причина и следствие, а также для исследования познавательной функции мозга, что непосредственно связано с когнитивной деятельностью человека. Наиболее развиты философские приложения информационного подхода, где показан его эксплицитный, эвристический и аппликативный потенциал. В связи с этим некоторые ученые выделяют самостоятельный раздел гносеологии информационную эпистемологию, основной задачей которой является изучение способов и механизмов превращения информации в знание [Павлова 2007: 129].
Ученые обращают внимание на то, что информационные модели позволяют глубже понять интеллектуальные процессы, обобщать идеи, проблемы и практические наработки когнитивной психологии и теории искусственного интеллекта. Информационный подход является одним из важнейших концептуальных базисов единой теории психических процессов и сознания, на основе которой исследуется кодообразование и кодовая взаимозависимость структур мозга, что важно для экспликации сознания как информационного процесса [Павлова 2007: 129-130].
Сказанное позволяет сформулировать объект исследования - онтология концепта на ментальном и предметном уровнях в условиях информационного общества.
Предмет исследования: лингвоинформационный анализ варьирования концепта ПРОСТРАНСТВО на ментальном и вербальном уровнях.
Цель исследования: обоснование необходимости информационного пространственного подхода к теории концепта. Для достижения поставленной цели автор ставит перед собой следующие задачи:
• кратко охарактеризовать основные тенденции развития современной лингвистики с целью систематизации достигнутых знаний и выработки собственного понимания применительно к цели исследования;
• проанализировать современные методологические проблемы в разработке и определении концепта и показать методологическую обусловленность использования информационного подхода;
• определить адекватные методологические основы и точки соприкосновения гуманитарных и естественных наук для решения проблемы концепта на междисциплинарной основе с привлечением данных теоретической физики, психологии и философии;
• оценить информационный подход с точки зрения его эксплицитных и эвристических возможностей;
• выявить и обосновать на этой основе онтологические аспекты концепта «пространство» и его когнитивное наполнение в сопоставительном плане;
• изучить содержание и структуру онтологии концепта в статике и динамике;
• проанализировать взаимоотношения понятий концепт, значение, смысл, мысль;
• сформулировать лингвокогнитивные основания для целостного представления концепта в условиях информационного бума.
В работе выдвигается гипотеза, в соответствии с которой концепт представляет собой стереоскопическую единицу волнового информационного поля, или информационную матрицу (интерферограмму), равномерно распределенную в ментальном (психическом, логическом, семантическом) и физическом пространствах, существующую как нечто целостное в формах универсальной взаимной превращаемости. Теоретическими предпосылками выдвигаемой гипотезы послужили положения языковедов, на работах которых мы остановимся ниже, отметив предварительно, что сама концепция в указанном аспекте еще специально не разрабатывалась.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Многообразие определений концепта является следствием изобилия моделирующих теоретических подходов при явной недооценке онтологического основания языка, которое дополняет структурный, функциональный, когнитивный и другие подходы.
2. В процессе познания действительности в сознании формируется информационный образ мира - структура, в которой закрепляются все его когнитивные достижения. Поэтому для понимания сущности концепта необходимо рассмотрение проблемы сознания, информации и информационной картины мира.
3. Информационный образ мира создается сознанием на базе сформированных в ходе эволюционного развития человека способов познания (архетипов, или дознаковых единиц сознания) и смыслообразовательных процессов, в которых концепты играют значительную роль.
4. Дознаковые и знаковые единицы сознания образуют иерархическое единство, в котором они обретают объемность, т. е. голографические свойства. Основной смыслообразующей единицей сознания выступает концепт как информационная стереоскопическая матрица интерференционного (образующаяся путем наложения) характера.
5. Информационную матрицу (концепт) можно представить себе как некую структуру, верхний уровень которой представляет собой подвижный информационный пласт, детерминированный актуальными трансформациями внешней информационной среды, а глубинный уровень характеризуется константностью, укорененностью в архетипических структурах массового сознания. Методологическим основанием сформулированной гипотезы послужили современные естественнонаучные воззрения, согласно которым мир представляется в виде сложного переплетения событий, в котором разновидности их взаимодействий чередуются, накладываются или сочетаются друг с другом, определяя целостность Мироздания. Одно из самых общих свойств микро- и макромира - это универсальная взаимная превращаемость элементов. При взаимодействии система переходит из одного состояния в другое. Постулируется существование информационного поля, которое, как и гравитация, пронизывает все пространство. Но в отличие от гравитационных, магнитных и других полей действие нового поля не ослабевает с расстоянием, и его сила распределена равномерно по всему пространству. Физики называют такое поле квантовым потенциалом, определяя его как волновое информационное поле. Вопреки классической науке, которая рассматривала систему как простое сложение поведения отдельных частей, гипотеза квантового состояния определяет поведение как производную от целого. Целое выступает как первичная реальность. Нечто может быть частью, только если существует целое, частью которого оно может быть [Тихоплав 2007: 100-104].
В основных положениях исследования мы опираемся на принцип «междисциплинарных аналогий» (термин Е. Д. Павловой), поскольку в современной науке самые сложные проблемы решаются за счет привлечения категорий широкого ряда дисциплин.
Как нам представляется, концепт может быть рассмотрен в рамках понятия «волновое информационное поле» как разновидность голограммы, фиксируемой и воспроизводимой в виде объемных (многомерных) картин (образов, представлений, схем, текстов и т. д. с их поверхностными и глубинными структурами). Методологическим основанием гипотезы послужили работы таких исследователей, как 3. А. Абдюкова (2005, 2006), С. М. Антонова (2006), Н. Д. Арутюнова (2003, 2006), Е. Г. Беляевская (2006), Г. И. Берестнев (2004), Г. И. Богин (1988), С. А. Борисова (2004), Н. Н. Болдырев (2000, 2007), Л. М. Васильев (2006), Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров (2005), С. Г. Воркачев (2007), В. А. Долинский (2008), В. 3. Демьянков (1982), А. А. Залевская (2008), В. И. Кабрин (2005), С. В. Иванова (1998, 2003, 2009), А. Т Кривоносов (2009), Е. С. Кубрякова (2006), А. Н. Леонтьев (1994), А. А. Леонтьев (2003), Т. А. Лисицина (2008), Р. 3. Мурясов (1996, 2008, 2009), В. В. Налимов (2000, 2003), Е. Д. Павлова (2007), А. Н. Приходько (2006), Н. П. Пешкова (2002, 2005, 2009), Т. М. Рогожникова (2009), Т. П. Нехорошкова (2009), А. С. Самигуллина (2006, 2008, 2009), Э. А. Салихова (2007), Ю. С. Степанов (2007), Ю. В. Тихоплав и Т. С. Тихоплав (2005, 2007) , А. Т. Хроленко, X. Фатер (Н. Vater 1996) и многих других.
Теоретико-методологическая база исследования. В связи с междисциплинарным характером исследования используется системный метод анализа и синтеза, ориентированный на изучение проблемы как комплексного явления, принципы диалектической взаимосвязи философских, гуманитарных и естественных научных методов исследования, восхождения от конкретного к абстрактному, системности, практического обоснования предложенных решений, их эвристичности.
Новизна поставленной в исследовании задачи заключается в том, что до сих пор категория концепта не рассматривалась в онтологически-информационном плане, не привлекались данные волновой теории из области теоретической физики, хотя нередко при определении концепта используются физические термины «квант», «фрактал», «стереоскопичность», «голографичность» и т. д. Вместе с тем следует отметить, что в филологическом ракурсе понятия «информация», «информативность» изучаются применительно к художественным текстам [Маняхин 2006: 64].
Научно-теоретическая значимость исследования. Результаты исследования могут быть использованы при трактовке современных характеристик информационной картины мира в ситуации трансформирующейся социальной действительности, а также вносят вклад в развитие теории информационного общества и, теорию коммуникации. Основные выводы могут быть использованы при чтении лекций по когнитивной лингвистике, культурологии, лингвофилософии.
Практическая ценность работы заключается в том, что достигнутые результаты могут способствовать созданию дискурсивных, адаптивных и интегративных средств презентации знания в образовательном процессе, которые бы обеспечивали логику изложения в опоре на концептуальное пространство. Ближайшая перспектива образования усматривается в распредмечивании (распаковке) знаний. Многовековая традиция опредмеченности образования объясняется природой научного (предметного) способа добывания знания и необходимостью передачи этих знаний большим массам людей при слабом развитии средств презентации Ученые считают, что "грамотная разработка средств презентации и их композиций, обеспечивающих все учебные задачи, открывает новые возможности в создании мультимедийных комплексов (МДК), которые позволяют обучающемуся 80 % всего того, что он должен усвоить во всех массовых специальностях, выучить самостоятельно" [Долгоруков 1999: 51].
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и лексикографических источников.
Апробация диссертации. Результаты проведенного исследования были представлены в виде докладов и сообщений на международных (Ижевск, 2008; Нефтекамск, 2008; Уфа 2008), всероссийских (Самара, 2008; Уфа, 2008), региональных (Уфа, 2008) и республиканских (Уфа, 2007) конференциях, симпозиумах, а также обсуждались на совместном заседании кафедры немецкой филологии и кафедры межкультурной коммуникации и перевода факультета романо-германской филологии Башгосуниверситета.
По теме диссертации опубликовано 10 работ, в том числе 2 статьи в рекомендованных ВАК изданиях.
Картезианский дуализм
Как известно, истоки всей западной науки уходят корнями в греческую философию VI века до н. э., когда не проводилось различий между наукой, философией и религией. Греческие философы не видели различий между одушевленным и неодушевленным, между материей и духом. «Они стремились постичь истинную природу («физис») вещей, воспринимая все формы существования как проявления «физиса», наделенные жизнью и духовностью» [Тихоплав 2007: 20]
В XVII веке широкое распространение получило картезианство, в основе которого лежали идеи Рене Декарта, в соответствии с которыми материя и сознание стали резко разграничиваться, а язык представлялся как сложное материально-идеальное образование. Материальность чаще всего относится к звуковой стороне языка, идеальность же - к смысловой. Однако дихотомическое разграничение искусственно фрагментирует целостный объект, частям которого приписывается самостоятельный онтологический статус. Отчетливее всего такой взгляд просматривается в соссюровской дихотомии «язык : речь», которая до сих пор имеет широкое хождение. Так, И. М. Низамов пишет: "Речь и язык нельзя ставить в один ряд, между этими понятиями необходимо ставить четкие границы. Язык - это средство, готовое своим определенным объемом словарного богатства, фактическим составом и грамматическими правилами для употребления в общении, а когда эти средства приходят в движение, т. е. когда на этом языке начинают говорить (или писать), то это явление называется речь. ... Язык может существовать только в сознании людей, общающихся между собой - больше нигде. Только существующий в сознании язык реальный. Напечатанные в книгах, выдолбленные на камнях слова, предложения могут считаться языком, если они сознательно понимаются людьми" [Низамов 1996: 25].
Призыв автора устанавливать между языком и речью «твердые границы» недостаточно убедителен, ибо одно перетекает в другое, язык и речь представляют собой, на наш взгляд, различные превращенные формы целостного явления, которое можно назвать онтологией языка. Понятия "материальный" и "идеальный" не имеют единого толкования. Большинство противоречивых формулировок об отношении идеального и материального, психического и физиологического трудно однозначно охарактеризовать как истинные или ложные.
Постоянное перевоплощение языка происходит в процессе коммуникации. Например, языковой знак во всех его (пере)воплощениях (перекодировках) не перестает оставаться знаком: одно из воплощений вещи есть та же вещь.
Единство знака подтверждается и данными эмпирической психологии в отношении функции внутренних представлений, которые могут вызывать такие же физиологические реакции, как и внешние стимулы. Многочисленными опытами доказано, что слова вызывают ориентировочные реакции: сосудистую реакцию (сужение сосудов руки и расширение сосудов головы), специфическую условную болевую реакцию (сужение сосудов руки и головы) [Лурия 1975 : 36-37].
Таким образом, данные нейролингвистики подтверждают наше предположение о «превращенных формах». Нейролингвистика теснейшим образом связана с психолингвистикой, или экспериментальной лингвистикой. Во вступительной статье к монографии Д. Слобина и Дж. Грин (Dan I. Slobin, Judith Green) А. А. Леонтьев перечисляет следующие сферы применения результатов психолингвистических данных: инженерная, авиационная и космическая психология, диагностика и лечение различных речевых нарушений (как в афазиологии, так и в сурдопедагогике и психиатрии), восстановление нарушенных речевых функций, в современной методике обучения иностранным языкам и т. д. [Леонтьев 1976: 5-6].
Данные психолингвистики согласуются с результатами исследований в области нейролингвистики и дополняют их. Так, С. Г. Абабкова, используя метод свободного ассоциативного эксперимента, получила 18 000 слов-реакций от 600 испытуемых и выявила следующие подгруппы реакций испытуемых на предъявляемые слова (30 слов-стимулов: ДОМ, ГОВОРИТЬ, ЦВЕТОК, ПОРЯДОК, ДРУГ, КРАСНЫЙ и т. д.): определительные, характеризующие, сенсорно-перцептивные, тематические реакции, реакции-прототипы и реакции абстрактного типа [Абабкова 2007: 9].
Подобные исследования проводятся также на текстовом уровне, где выявляются несколько этапов процесса понимания, характеризуя его как сложный процесс преобразования словесной формы текста в форме многократного перекодирования [Пешкова 2002: 35].
На родственность нейролингвистики и психолингвистики указывают И. Н. Горелов и К. Ф. Седов [Горелов 1997: 187].
С нейролингвистическим и психолингвистическим подходами соприкасается «биологическая концепция языка» чилийского биолога и кибернетика У. Матураны, анализ которой представлен в работе А. В Кравченко [Кравченко 2001: 157-171]. Суть ее состоит в том, что язык понимается названным автором не как денотативная система, а имеет коннотативный характер в качестве нейрофизиологического процесса и является средством приобретения знаний об объективной действительности, служит активному организму в его приспособлении к опытному миру.
В. В. Налимов также усматривает взаимосвязь биологии с проблемами языка и ментального языкового пространства. Это вопросы биохимического кода, межмолекулярных взаимодействий в живой клетке, генетики, эволюции, задачи классификации и систематизации, представление о биосфере как о большом организме и связанная с этим проблема большой экологии — все это, по мнению автора, может быть сформулировано в терминах науки о языке, если на биологию посмотреть с широких кибернетических позиций [Налимов 2003: 11].
Обобщая, отметим, что проблемы языка, рассматриваемые в тесной связи с процессами мышления, сознания, с психофизиологическими явлениями представляют определенный интерес и заслуживают более углубленного изучения. А. Р. Лурия в своем фундаментальном сочинении [Лурия 1998: 24] призывал к тому, чтобы искать корни этих сложных процессов в общественных формах существования человека, в реальной действительности того или иного языка.
Смысл, смысловое поле, смысловое пространство; значение, семантическое поле, семантическое пространство
Выделенные в подразделе понятия и их разграничение приводятся здесь в трактовке Е. Д. Павловой [475-496] в проекции на тему нашего исследования.
Категории «смысл» и «значение» часто используются как синонимы, обозначая определенное содержание, характеризующее явление действительности. Существует и другая традиция, рассматривающая «смысл» как концептуальную оппозицию значения, указывающую на замысел, задачу, интенцию автора высказывания. «Значение» в этом случае акцентирует имманентную характеристику содержания (истины), а смысл - выделяет аксиологическую характеристику (соответствие мировоззренческим установкам, ценностям автора). Смысл коррелирует с понятиями смысловое поле и смысловое пространство. Значение соотносится с понятиями семантическое поле и семантическое пространство. Оба понятия используются для обозначения совокупности единиц (идей, категорий, понятий, образов). Смысловое поле характеризует саму совокупность, тогда как пространство описывает его динамику. Другими словами, смысловое поле — это саморазвивающееся смысловое пространство. Структура поля централизована, структура пространства носит многоцентровый характер. Она имеет четко выделенный центр и размытую, с неясными контурами границ периферию (как структура физического поля).
Соотношение понятий «смысловое поле» и «смысловое пространство» -это соотношение части и целого: всякое смысловое поле есть смысловое пространство, но не всякое смысловое пространство есть смысловое поле. В одном смысловом пространстве может находиться несколько смысловых полей. Смысловое пространство, стоящее за языковой единицей, преобразуется в упорядоченную инфраструктуру благодаря «концептуальной внутренней форме» - «схематизированное представление, отражающее ракурс видения обозначаемого класса объектов в данном языке и культуре» [Беляевская 2006: 46].
Понятие поля привнесено в социальные и гуманитарные науки из физики. В физическом, изначальном своем смысле понятие «поле» означает изменения, производимые в окружающем пространстве некоторой выделенной совокупностью электрических зарядов. «Статическая часть» заряда создает электрическое поле, а его «динамическая часть» — магнитное поле. Особое гравитационное - поле создает масса посредством энергетики (силы притяжения).
Выделяют внутреннее поле и внешнее. Принципиально важным является положение о воздействии на заряд или массу внешнего поля. Благодаря этому происходит взаимодействие двух и более зарядов или масс на расстоянии. Решая проблему распространения в пределах поля энергии, физики создали понятие «волны поля» — импульса энергии. Затем в период становления квантовой механики, появилось представление о частицах, имеющих волновую природу, не имеющих, в отличие от дискретных частиц, четкого пространственного отграничения.
Наше истолкование понятия смыслового поля сближает сложившееся представление о нем с исходным преставлением о поле: в нашем понимании смысловое поле характеризуется не только наличием смыслового центра и полуразмытой периферии, но и их силового взаимодействия. В духе исходного представления о поле рассматривается и природа смыслов: они исследуются как единицы сознания, имеющие не дискретную, а волновую природу.
Представление о поле как о силовом структурном образовании в XX веке было экстраполировано в область социальных и гуманитарных наук. Возникли понятия «психологическое поле», «социальное поле», «герменевтическое поле» и т. д.
Понятие «семантическое поле» в его буквальном истолковании можно было бы использовать как синоним понятия «смысловое поле». Но этому мешает одно обстоятельство: это понятие давно и прочно вошло в обиход лингвистов и используется ими как термин, применяемый для обозначения совокупности языковых единиц, объединенных каким-то общим (интегральным) семантическим признаком. Это — центральное понятие теории семантических полей, поэтому использовать его в исследовании в новом для него смысловом значении представляется нецелесообразным. По аналогичной причине нежелательно синонимическое употребление понятия «семантическое пространство» (вместо понятия «смысловое пространство»). Это понятие давно используется в психологии для обозначения пространственно-координативной модели индивидуальной или групповой системы представлений. В отличие от семантического поля смысловое поле относится к концептосфере, которая всегда шире и богаче, чем семантическое поле (пространство) языка. Концепт «не привязан» к одному языковому знаку, он может «вербализоваться большим набором языковых средств разных уровней» [Попова 2007: 39]. Наиболее устойчивые, фундаментальные смысловые структуры образуют нижний уровень смыслового поля. Это - архетипы, мифологические образы, концептуальные метафоры. Средний уровень смыслового поля образуют эпистемологические образы, а высший, наиболее динамичный, уровень — концептуальные схемы, категориальные, теоретические системы. Каждый уровень фрактальных структур смыслового поля соответствует определенному этапу процесса смыслообразования. Переход процесса смыслообразования из одной сферы смыслового поля в другую соответствует переходу с более абстрактного его этапа к более конкретному (конкретизации смысла) или, наоборот, от этого этапа к более абстрактному (обобщению смысла). Если в вертикальном измерении смыслового поля главным принципом его структурирования является принцип уровневой упорядоченности, то в горизонтальном измерении - принцип вложенности (порождаемый смысл «вложен» в порождающий - как матрешка в матрешке).
Стереоскопическая природа концепта
Стереоскопический (голографический) характер концепта, как нам представляется, обусловлен его интерференционным происхождением. Интерференция, с точки зрения современной теоретической физики, представляет собой паттерн, возникающий в результате наложения двух или более волн. Явление интерференции можно пояснить на следующем примере: если бросить в пруд камешек, это произведет серию концентрических, расходящихся волн. Если же бросить два камешка, то возникнет два ряда волн, которые, расходясь, налагаются друг на друга и образуют сложную конфигурацию из пересекающихся вершин и впадин, которая носит название интерференционной картины. Такую картину может создавать любое волновое явление - световое, акустическое, электромагнитное и т. д. Образовавшаяся сложная интерференционная картина содержит информацию об объекте, которая может быть преобразована в определенные объемные образы. Так, телевизионная камера переводит визуальный образ в набор электромагнитных волн различной частоты, а телевизор с помощью антенны воспринимает этот пакет волн и переводит их в визуальный образ. Если две взаимосвязанные (когерентные) волны накладываются друг на друга в пространстве, образуется так называемая информационная матрица, или интерферограмма, содержащая в себе информацию в закодированном виде. Вся Вселенная пронизана бесчисленным количеством разнообразных волн различных уровне вибраций -от низкочастотных электромагнитных до высокочастотных торсионных. Каждая волна одного рода образует с когерентной ей волной того же рода интерферограмму. Таким образом, информация существует в закодированном виде в голографических интерференционных микроструктурах. Голографическое кодирование информации поражает своей эффективностью. По мнению ученых, количество информации, которую можно зафиксировать голограммой, может быть сравнимо только с эффективностью хранения информации в памяти человека. Термин голограмма, однако, относится к статичному изображению и не передает динамику и активный характер бесконечных свертываний и развертываний информации. В действительности информация о целом предмете динамически свернута в каждой части пространства, а потом развернута в изображении. Для отражения этого состояния используется термин «голодинамика» или «телодвижение». Сходный принцип свернутости и развернутости наблюдается в широком спектре опыта. Например, свет из всех частей комнаты содержит информацию обо всей комнате и фактически свертывает ее в том крохотном луче, который проходит через зрачок нашего глаза. А мозг и сознание разворачивают эту информацию так, что у нас возникает ощущение целой комнаты. В дополнение к приведенному выше примеру с видеокамерой и телевизором добавим, что в старых телевизорах существовала такая регулировка изображения, как «развертка»: когда настройка сбивалась, и изображение в полном смысле свертывалось в «точку», регулировка «развертка» приводила изображение в норму, и оно разворачивалось буквально на глазах во весь экран. Понятия свернутости и развернутости называются импликативными (скрытыми) и экспликативными (открытыми) порядками [Тихоплав 2007: 105- 113]. М. Талбот пишет по этому поводу: «Несмотря на кажущуюся разделенность вещей на экспликативном уровне, все представляет собой непрерывно распределенную реальность, в конце концов, заканчивающуюся тем, что импликативные и экспликативные (скрытые и открытые) порядки сливаются друг с другом» (Цит. по [Тихоплав 2007: 113]).
Этот вывод подтверждается новейшими исследованиями в области психолингвистики, в частности, при формировании искусственной ассоциативной сети при обучении иностранному языку с использование ключевых слов (опорных концептов): «Ключевые слова - это ориентиры, направляющие процессы понимания текста человеком. Эти смысловые вехи , активируя обширные области внутреннего лексикона, создают преднастройку (выделено мной. - О. М.) и для понимания содержания текста, и для его эмоционально-оценочного восприятия» [Рогожникова 2009: 159]. Со ссылкой на других авторов здесь же говорится о том, что «набор ключевых слов представляет собой особый вид текста». С точки зрения нашей гипотезы, «преднастройка» может быть рассмотрена как процесс создания стереоскопической конструкции, или голограммы. В этом же ракурсе мы рассматриваем реакцию «визуализации» в т. н. «встречных текстах», когда реципиенты «рисуют в своем воображении» определенные картины (в данном случае речь идет о нападении акул на человека). Н. П. Пешкова приводит следующий пример «визуализации»: «Вода, море, океан ...акула (уже страшно!) — представляешь мясо, кровь» [Пешкова 2009: 153].
Социологи отмечают, что в условиях бурно развивающихся медиа-технологий мир начинает восприниматься «слуховизуально» [Чугунов 2007: 11], что, на наш взгляд, еще в большей степени способствует «стереоскопизации» конструирования социального мира и восприятия объективной реальности.
Т. М. Рогожникова в своей работе [2006: 124-126] подробно рассматривает процессы «иерархического резонанса» в организме человека, который представляет собой «колебательную систему», состоит из большого числа контуров, объединенных в различные иерархические структуры (органы -ткани - клетки), каждая со своим частотным диапазоном. Предполагается, что структуры каждого уровня существуют за счет резонансной синхронизации входящих в них элементов, за счет постоянного обмена информацией. Весьма эвристичным нам представляется вывод автора о том, что воздействие на индивидуальное сознание осуществляется и отражается одновременно в двух сферах - реальной и виртуальной (явной и скрытой), осознаваемой и неосознаваемой, которые образуют единый континуум.
Концепция триады «Пространство-человек-текст»
Из зарубежных исследований проблеме «Пространственной лингвистки» (Raum -Linguistik) посвящена фундаментальная работа Хайнца Фатера [Vater 1996], в которой он отмечает: «Мы живем в пространстве и времени: наши действия и состояния, в которых мы находимся, наш опыт и наши размышления (по поводу действий, опыта и принимаемых решений) связаны с пространством и временем. При этом человек, с одной стороны, зависит от пространства и времени (он включен в них), с другой стороны, они зависят от него в той степени, в какой он сам выступает референциальным объектом по отношению к пространственным и временным отношениям» («insofern, als er sich selbst als Bezugspunkt fuer raumliche und zeitliche Relatione!! setzt») [Vater 1996: 1].
Понятие пространства играет в жизни человека центральную роль, о чем свидетельствует множество языковых средств выражения пространственности [Vater 1996: 5]. Хотя категория пространства образует вместе с категорей времени единство (хронотоп), пространство в этой паре является доминирующим. В пользу этого говорит тот факт, что темпоральные обозначения сформировались на основе пространственных и вторичны по отношению к ним.
Автор отмечает, что за последние годы перед учеными открылось «новое поле исследований». Если лингвисты сосредоточивали до этого свое внимание на локальных предлогах, наречиях места и прилагательных с пространственным значением, то сейчас этого уже недостаточно. Акцент перемещается на анализ содержательных языковых единиц с учетом когнитивных аспектов. Пришло осознание того, что важную роль в процессах коммуникации играют знания говорящего и его представления о ментальном мире собеседника [Ibid.: 34]. Исходной точкой ориентации в пространстве выступает Эго. Он является точкой отсчета расстояний, направлений, перспектив, протяженностей и пр. Отправная точка пространственной ориентации может быть спроецирована на социальную группу в обобщенной объективированной форме, например, в виде карты.
X. Фатер вводит несколько новых понятий, чтобы подвести читателя к пониманию сути концепта пространство. Таково понятие «ситуация», трактуемое как фрагмент осваиваемого мира - предпосылка для языкового высказывания. В ситуацию входит «ее пространственная структура». Слова рассматриваются не как знаки, а как «места» в ментальном мире, закрепляемые за совокупностью определенных ощущений, к которым мы по мере надобности относим обозначаемые феномены. По мнению автора, дети осваивают язык не только путем подражания взрослым, как часто принято считать. Благодаря врожденным задаткам ребенок на известном этапе развития начинает понимать, что звуковая оболочка не только «привязана» к определенной ситуации(ям), но и воспринимается как указывающий на нее знак. Т. е. он совершает открытие, к которому пришел человек в начале истории своего возникновения. Уловив эту связь, ребенок начинает использовать определенные звуковые комплексы в привязке к ситуации. Точнее, он локализует предмет в конкретной ситуации. Первоначально слова как бы не имеют конкретного содержания, обозначая недифференцированные комплексы ощущений, затем вычленяются доминантные признаки, «языковые понятия». Вначале это заместительные жесты и дейктические слова типа там, здесь.
Отметим, что Ф. К. Бок также использует понятие ситуация применительно к социальному социальные пространству и времени, определяя их как культурные формы, обладающие специфической внутренней структурой, в рамках которой происходит манифестация социальных ролей (напр., ситуация «учебный класс» предполагает наличие преподавателя и учеников, наделенных социальными ролями) [Бок 1975: 387]. Между физическим миром с его пространственными параметрами, временем, массой и скоростью, гравитацией, электромагнитными полями и миром витального опыта человека расположен мир неинтерпретированных ощущений (перцептуальная сфера). Мир ощущений - это совокупность воздействий внешнего мира на органы чувств человека, мир опыта - это извлеченный из перцептуальной сферы интерпретированный и сконструированный мир [Ibid: 36]. Когнитивная теория должна учитывать два аспекта: формальную характеристику функций или трансформаций, выполняемых когнитивной системой; описание психофизиологических механизмов реализации этой системы. Другое понятие, вводимое Фатером, - это «пространственная референция» (Raumreferenz), в содержании которой выделяются: «Ингерентная пропорциональная схема» («Inharentes Proportions-Schema» (IPS) и «Примарное перцептуальное пространство» («Primarer Wahrnehmungsraum») («Primary Perceptual Space - PPS»)». Обозначенные иноязычные термины переведены нами почти буквально в стремлении сохранить оригинальную конструкцию, а потому нуждаются в расшифровке. Термин ингерентный означает то же, что имманентный, т. е. присущий объекту; пропорциональный отражает метрические параметры (пропорции) (напр., длинный шест); примарный — означает первичный, основной; пръьчарно-перцептуалъный в данном случае адекватно переводится как первично-концептуальный. Таким образом, IPS относится к физическому (предметному) плану восприятия, при котором учитываются «гештальтные» (бросающиеся в глаза) признаки (свойства) предмета или явления, a PPS - корреспондирует с концептуальным планом восприятия. Иначе говоря, IPS - это модель «гештальтного», предметного восприятия на уровне недифференцированных ощущений, тогда как PPS 147
модель концептуальной реконструкции физического пространства с помощью биологически детерминированных когнитивных структур («Ein Modell fur die konzeptuelle Rekostruktion des physikalischen Raums». X. Фатер иллюстрирует данный тезис на примерах Die Stange ist 10 m lang (штанга имеет длину 10 м) и Die Stange ist 10 m hoch (штанга имеет высоту 10 м), и поясняет его следующим образом: «Длина соотносится с перцептуально доминирующим признаком максимальной протяженности объекта — максимальная ось ассоциируется со свойством гештальтности — и идентифицирует в данном случае протяженность штанги. Высота интерпретирует максимальную протяженность штанги в вертикальном направлении, тем самым переводя свойство гештальтности в признак позиционирования (локальности. — О. М.) («wodurch die Gestalteigenschaft zu einer Positionseigenschaft wird» [Vater 1995: 82].
Если гештальтное восприятие основывается на зрительном восприятии (внешняя визуализация), то концептуальное восприятие уже связано с обработкой поступающей информации на более широком спектре когнитивных возможностей организма. Основными параметрами здесь выступают три дистинктивные оси восприятия: вертикальная ось, детерминированная законами гравитации и включающая параметры равновесия; ось наблюдателя, обеспечивающая обзор в направлении взгляда с поворотом на 180; горизонтальная ось, обеспечивающая лево-правосторонний обзор пространства параллельно к земной поверхности до бесконечности.
