Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основные явления и понятия окказиональной деривации в теории языка 13
1.1. К определению понятийно-категориального и терминологического аппарата окказиональной деривации как лингвистического феномена 13
1.1.1. Окказиональное слово: общее понятие, признаки, свойства 19
1.2. Форма как значимое средство окказиональной деривации авторской поэтической картины мира 45
1.3. Значение и смысл как сущностные компоненты деривации «окказионального» поэтического мира 59
1.4. Окказиональная деривация как вид языковой игры: деривационная игра и её основные правила 75
1.4.1. Основные концепции языковой игры в теории языка 79
Выводы 8 9
Глава 2. Окказиональная дервация как способ и средство построения языковой (поэтической) картины мира 95
2.1. Языковая картина мира как объект и цель окказиональной деривации: соотношение формы и содержания 95
2.2. Языковая личность как творец (модельер) языковой (поэтической) картины мира: деривационный аспект 99
2.2.1. Поэтический текст как сфера реализации деривационной игры 108
2.2.2. Языковая личность как текст : окказиональный аспект 115
2.3. Игровой модус окказиональной деривации как фактор тексто- и миропорождения 129
Выводы 154
Заключение 158
Библиографический список 169
- К определению понятийно-категориального и терминологического аппарата окказиональной деривации как лингвистического феномена
- Значение и смысл как сущностные компоненты деривации «окказионального» поэтического мира
- Языковая картина мира как объект и цель окказиональной деривации: соотношение формы и содержания
- Поэтический текст как сфера реализации деривационной игры
Введение к работе
Данная диссертация посвящена проблеме исследования и описания окказиональной деривации как одного из главных способов построения поэтической картины мира (ПКМ), выступающей частью языковой картины мира (ЯКМ). В этом аспекте окказиональная деривация (ОД) рассматривается нами в качестве аспекта идиоматичной (нестандартной) деривации, которая ещё по многим направлениям не исследована и не имеет полного представления в теории языка.
Лингвистические термины «окказиональная деривация» и «окказиональное словообразование» используются в диссертационной работе в широком смысле как контекстуальные синонимы.
Окказиональная деривация, являясь реализацией игрового потенциала языка, может интерпретироваться как творческий когнитивный акт, вскрывающий имплицитные механизмы и возможности языковой системы. В процессах окказиональной деривации создаются и модифицируются новые знания о мире, актуализируются скрытые и периферийные смыслы, причём инновационные оттенки смыслов задаются автором, творящей языковой личностью, намеренно. В функциональном плане окказиональная деривация отражает различные коммуникативные установки языковой личности - создание, подбор номинаций для соответствующих предметных и абстрактных реалий; выражение субъективно-эмоционального отношения индивида
к тому или иному фрагменту картины мира; особенности собственной системы ценностей той или иной коммуницирующей личности.
Объектом и результатом нестандартной деривации является окказионализм, отражающий специфику ЯКМ личности на когнитивном, эмотивном, аксиологическом и прагматическом уровнях.
Проблемы окказионализации в тексте имеют достаточно длительную историю изучения (см.: В.В. Виноградов, С.Д. Кацнельсон, А.В. Кунин, А. Г. Лыков, М.Д. Степанова, Е.И. Шендельс, В. Фляйшер, О. Г. Ревзина, Р.А. Будагов, X. Бринкман, Д.В. Гугунава, В. П. Изотов, В. В. Панюшкин и др.).
Однако многостороннего исследования окказиональной деривации как способа и как средства создания языковой картины мира ещё не осуществлялось в отечественной лингвистике, в то время как усиление объяснительного потенциала теории языка способствует активизации лингвистических разработок в русле данной проблематики.
Актуальность диссертационного исследования в этой связи определяется усилением интереса к принципам, закономерностям и механизмам построения ЯКМ; необходимостью решения задач теории окказиональной деривации; важностью установления статуса и роли ОД как способа и средства конструирования ПКМ.
Объектом изучения являются различного рода окказионализмы, функционирующие в поэтических текстах
(на примере поэзии В. Хлебникова), как средство *' создания ЯКМ.
Предметом диссертационного исследования выступает окказиональная деривация, являющаяся одним из способов построения авторской поэтической картины мира.
Практическим языковым материалом работы послужили
окказиональные новообразования, извлеченные из
ф поэтических текстов В. Хлебникова (более 300 единиц), а
также их толкования, представленные в анкетах
участников социолингвистического эксперимента.
Основная цель исследования - изучение, теоретическое обоснование и описание окказиональной деривации как способа и средства создания языковой ф картины мира.
Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:
рассмотреть общетеоретические вопросы окказиональной деривации как аспекта языка;
проанализировать специфику окказиональной деривации как разновидности языковой игры;
^ - изучить проблему значения и смысла,
выступающих компонентами деривации окказионального поэтического мира;
исследовать потенциал формы как средства окказиональной деривации ПКМ;
установить семантические и структурно-функциональные особенности индивидуально-
#
авторских окказионализмов как фактора
самореализации языковой личности; - выявить закономерности и механизмы
окказиональной деривации как аспекта процесса
построения ЯКМ. Методологической базой исследования послужили" важнейшие принципы и категории диалектики, отражающие всеобщую взаимокорреляцию языковых и внеязыковых явлений; методологические принципы понимания неразрывного единства и связи языка и речи; аспекты соотношения рационального и эмоционального в мышлении.
Теоретические положения работы опираются на концепции отечественных и зарубежных ученых в области теории языка (В.В. Виноградов, Р.А. Будагов, Ч. Моррис, Г.П. Немец, Е.С. Кубрякова, Э. Ханпира, А.Г. Лыков, Ю.Н. Караулов, Ю.Д. Апресян, Н.Ф. Алефиренко, Л.Ю. Буянова, В.З. Санников и др.).
Научная новизна исследования и полученных результатов состоит в выявлении специфики окказиональной деривации как фактора построения ЯКМ; в установлении статуса окказиональной деривации как аспекта реализации игрового потенциала языка; в том, что впервые поднимается вопрос о специфике ЯКМ, ПКМ, отражённой и представленной в неузуальной деривационной системе языка.
Теоретическая и практическая значимость работы заключается в исследовании окказионализации как процесса, в определении лексико-семантических и
структурно-формальных особенностей индивидуально-авторских поэтических окказионализмов; связана с выявлением и интерпретацией особенностей окказиональной деривации как способа и средства построения авторской модели ЯКМ.
Результаты и материалы диссертационного исследования являются практически значимыми для курса теории языка, функциональной дериватологии и могут быть использованы при чтении соответствующих лекционных курсов в вузе, при разработке спецкурсов и спецсеминаров по проблемам ЯКМ, интерпретации индивидуально-авторской ПКМ, в качестве практических рекомендаций по лингвистическому анализу художественных (поэтических) текстов; могут рассматриваться как модель при выявлении и описании специфики языковой личности -автора текста, связанной с отражением её характеристики и языкового сознания на вербальном уровне.
На защиту выносятся следующие положения: 1.Окказиональная деривация является индивидуально-авторским творческим процессом, раскрывающим особенности креативного мышления и языкового сознания языковой личности - автора поэтического текста, что обусловлено его творческим методом и художественно-эстетической концепцией. Выступая отражением множественности и многоплановости внутреннего «эго» автора через систему окказиональных дериватов (окказионализмов), окказиональная деривация представляет собой специфический способ и средство
построения и/или раскрытия авторской ПКМ, эксплицируя
^ уникальность эмоционально-интеллектуальной и мировоззренческой позиций автора, его системы ценностей.
2.Окказиональная деривация в художественном (поэтическом) тексте представляет собой реализацию игрового потенциала языка, при которой актуализируются
:ф имплицитные смыслы и периферийные значения, задаваемые
языковой личностью - автором намеренно, с конкретной целью. В этом аспекте ОД может рассматриваться как разновидность языковой игры, как игра деривационная, в процессе которой в творческих деривационных актах создаётся авторская ПКМ. Фрагменты поэтической картины
t мира на вербальном уровне функционально являются «словесной маской», позволяющей скрывать истинные чувства, эмоции, намерения её творца, так как акцент делается не на передаваемом содержании, а на фор:>-:е языковых средств - окказионализмов, выступающей в этом случае важнейшим средством создания содержания и окказиональной деривации.
3.Многообразными средствами окказиональной деривации
автор пытается модифицировать как сам характер языка,
так и его эстетическую природу, расширить представления
о его структурных и семантических механизмах и
закономерностях. Базовыми деривационными способами
нестандартного, индивидуально-авторского,
словообразования в поэтическом тексте В. Хлебникова
щ являются «заумь», «перевертень», «внутреннее
склонение», «звукопись», «звёздный язык»,
анаграммирование, деривация на основе имён собственных,
деривация слов с вымышленными (виртуальными) корнями,
«скорнение», стяжение форм. Активно используются для
деривации ПКМ и традиционные способы: суффиксация,
префиксация, суффиксально-префиксальный способ,
словосложение, морфолого-синтаксический,
субстантивация, аббревиация, контаминация, частеречная транспозиция, гнездование окказионализмов. В целом все окказиональные деривационные процессы опираются на авторский принцип законности любого слова (независимо от его происхождения) в любом месте и в любом сочетании, регулируются механизмами двух мощных факторов и закономерностей языкового существования: законом аналогии и законом экономии языковых средств. Окказиональную деривацию можно интерпретировать как результат синкретизма мыслительного и речевого актов, отражающий деривационный потенциал и когнитивно-эстетические особенности поэтического слова.
4. В функциональном отношении окказиональные образования в поэтическом тексте реализуют функции эстетической характеризации и нестандартной художественной номинации надреальных фрагментов ЯКМ, что способствует усилению их экспрессивности, образности, ассоциативности и символьности, «виртуальности». Сознательное нарушение норм сочетаемости и деривационных связей одноуровневых единиц языка, создание окказионализмов без реального
лексического наполнения выполняют стилеобразующую функцию, актуализируют и расширяют возможности нетрадиционных реализаций языковой системы в поэтической речи при построении ПКМ. Производство окказиональных морфем и лексем в окказиональном словообразовании очень индивидуально, зависит от языковой личности, в связи с чем непродуктивно и не подводится ни под какие более или менее определённые универсальные правила или образцы. Данная аспектность обусловливает неповторимость, уникальность и самобытность каждой ЯКМ, создаваемой посредством процессов окказиональной деривации.
Методы и методика исследования. При изучении текстового материала с учётом его особенностей применялись описательный, компонентный {семный анализ), контекстный методы, метод деривационного анализа, наряду с которыми использовались методы как эмпирического исследования (наблюдение, лингвостатистика), так и методы теоретического плана (анализ, синтез, индуктивный метод, сравнение). Применялся также метод анкетирования информантов.
Работа прошла апробацию. Основные положения диссертационного исследования докладывались и обсуждались на заседании кафедры общего и славянорусского языкознания Кубанского государственного университета.
Результаты исследования были представлены на различных международных, всероссийских, региональных
научных и научно-практических конференциях: «Вопросы филологической теории и методики обучения» (г.Новороссийск, 2000); «Семантические реалии метаязыковых субстанций» (г.г. Карлсруэ - Краснодар, 2001); «Владимир Даль и современная филология» (г.Нижний Новгород, 2001); «Актуальные проблемы современной русистики» (г.Киров, 2002); «Актуальные вопросы теории и практики русского языка» (г.Армавир, 2003); «Актуальные проблемы современной русистики и литературоведения» (г.Краснодар, 2003); «Творчество В.Хлебникова в контексте мировой культуры XX века» -VIII Международные хлебниковские чтения (г.Астрахань, 2003) .
По теме диссертации опубликовано б научных работ.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Библиографического списка.
К определению понятийно-категориального и терминологического аппарата окказиональной деривации как лингвистического феномена
Проблема соотношения понятий «деривация» и «словообразование» является весьма актуальной и требует в рамках нашего исследования краткого пояснения.
Словообразование, как известно, изучает слова, между которыми существует двойная связь - общность предметного содержания и фонетического оформления. При этом недостаточно наличия какой-либо одной связи между словами, как, например, в лексикологии, изучающей в основном семантические отношения между словами. Таким же образом словообразование отличается от фонетики, рассматривающей, например, синтагматические отношения в фонетике и в фонологии без учета содержания, стоящего за соответствующими звуковыми единицами. Сферой словообразования являются такие части слов, которые, являясь структурно (для звучащей речи - фонетически) близкими, обладают одновременно и содержательной общностью.
Деривация (от лат. derivatio - отведение; образование) - процесс создания одних языковых единиц (дериватов) на базе других, принимаемых за исходные, в простейшем случае - путем «расширения» корня за счет аффиксации или словосложения, в связи с чем деривация приравнивается иногда к словопроизводству или даже словообразованию (Языкознание 1998:129). Согласно более широкой точке зрения, деривация понимается либо как обобщенный термин для обозначения словоизменения (inflection) и словообразования (word-formation) вместе взятых, либо как название для процессов (реже ф результатов) образования в языке любых вторичных знаков, в т.ч. предложений, которые могут быть объяснены с помощью единиц, принятых за исходные, или выведены из них путем применения определенных правил, операций. В актах деривации происходит изменение формы (структуры) и семантики единиц, принимаемых за исходные. В смысловом отношении это изменение может быть направлено либо на использование знака в новом значении (при так называемой семантической деривации, (ср. «петух» - домашняя птица и «петух» - фанфарон), новой функции, либо на создание нового знака путем преобразования старого или его комбинации с другими знаками языка в тех же целях, последовательности применения к исходной единице серии. Понятие деривации, введенное в 30-х гг. 20 в. Е. Куриловичем для характеристики словообразовательных процессов, позволило соотнести конкретные цели и задачи процессов со средствами их осуществления и их семантическими результатами; большое значение для теории деривации сыграло предложенное Куриловичем разграничение лексической и синтаксической дериваций т как процессов, один из которых направлен на преобразование лексического значения исходной единицы, а другой - лишь на преобразование ее синтаксической функции. Впоследствии эти определения стали прилагать к широкому классу явлений создания языковых форм за пределами слова; в этом смысле синтаксическая.деривация обозначает процесс образования разных синтаксических конструкций путем трансформации определенной ядерной конструкции (ср. «банк выдает ссуду» - «ссуда выдается банком» - «выдача ссуды банком» и т.д.). Процессы деривации завершаются не только созданием вторичной, или результативной, единицы, но и возникновением особых деривационных отношений между исходными и производными знаками языка (частный случай таких отношений - наиболее хорошо изученные отношения словообразовательной производности). Отношения эти обнаруживаются как между единицами одного и того же уровня (из морфов одной морфемы один можно считать исходным, а все остальные выводимыми; например, в парадигме одна из словоформ оказывается основной, а другие производными и т.п.), так и между единицами разных уровней (для деривации слова нужны морфемы, для деривации предложения - слова, для деривации текста высказывания и т.п.). В этом смысле термин «деривация» отражает как межуровневый подход, позволяющий выяснить закономерности образования более сложных единиц «верхнего» уровня из менее сложных единиц «нижнего» уровня, так и, напротив, подход внутриуровневый, объясняющий механизмы синтагматической сочетаемости единиц. Особый статус приобретает так называемая деривационная морфология, описывающая средства и способы организации морфологических структур слова в языках разного типа. Классификационной чертой деривационных процессов является степень их регулярности. Если значение единицы может быть выведено из значения ее частей, она рассматривается не только как мотивированная, но и как форма, построенная по аддитивному, или суммативному, типу. Для языков более типичны неаддитивные, или интегративные, процессы, в результате которых возникают 4) единицы, обладающие значениями или функциями, несводимыми к значениям или функциям составляющих частей. В основе классификации процессов деривации лежит также их кардинальное деление на линейные и нелинейные. В то время как линейные процессы деривации приводят к синтагматическому изменению исходного знака и результатом образования производного знака являются разные модели сочетаний или порядка распределения знаков, нелинейные процессы деривации представляют собой не столько изменение сегментной протяженности знаков, сколько внутреннее изменение самого знака.
Значение и смысл как сущностные компоненты деривации «окказионального» поэтического мира
Проблема в том, что «значимая сторона языковых единиц, их значение по самой своей «невещной», идеальной природе и языковому статусу больше, чем формальная, скрыта от непосредственного наблюдения» » (Уфимцева 1976:32). Язык многофункционален, он служит не только средством объективации, репрезентации мира предметов и мира идей, но он обеспечивает также сферы эмоциональной и речемыслительной деятельности человека» (там же:33).
Многообразие существующих концепций значения представлено Н.Г. Комлевым(1969). В его систематизации значение интерпретируется как: называемый предмет, представление о предмете (или идеальный предмет); понятие; отношение: а) между знаком и предметом, б) между знаком и представлением о предмете (или идеальным предметом) , в) между знаком и понятием, г) между знаком и деятельностью людей, д) между знаками; функция слова-знака, инвариант информации, отражение (отображение) действительности.
В связи с тем, «что интуитивно понимается под значением, соотнесены несколько взаимосвязанных, но отнюдь не тождественных категорий»: 1) «существующая вне и до отдельного знака система связей и отношений предметов и явлений действительности; в ее отнесенности к отдельному знаку назовем ее объективным содержанием знака»; 2) «идеальная «нагрузка» знака, идеальная сторона его, представляющая собой превращенную форму объективного содержания; будем называть ее идеальным содержанием знака»; 3) «социальный опыт субъекта, спроецированный на знаковый образ, или ... субъективное содержание знака (знакового образа)» (Леонтьев 1976:49). «Содержание значений обусловлено как свойствами самой объективной действительности, так и уровнем развития познавательной мысли. В известных пределах содержание слов может быть модифицировано под влиянием формальных факторов и обратного воздействия форм языка на их содержание» (Кацнельсон 1965:107).
Бесспорным в лингвистике считается положение о том, что одной из функций системы языковых значений является номинация, знаковая репрезентация предметов и явлений окружающей действительности. «Семантика языка и есть тот аспект, который требует обращения не только к форме языка, но и к объективному миру, составляющему познавательное содержание мышления» (Колшанский 1976:9).
В основе большинства концепций значения находится представление о значении как продукте объектно-субъектных процессов отражения («язык - реальная действительность»), т.е. значение рассматривается как некий вербализованный результат познавательного процесса. «Через значения своих единиц язык, осуществляя свою основную, семиологическую функцию, связан непосредственно с процессами дифференциации и интеграции, присущим и уровню понятийного мышления, с актами узнавания, понимания и семантической интерпретации языковых знаков людьми в процессе их обращения» (Уфимцева 1976:33). В подобных концепциях значение как центральная семантическая (содержательная) категория определяется решением вопроса о соотношении мыслительного, психического и собственно языкового в семантике языковых единиц как социальных форм фиксации продуктов человеческой деятельности, а также как результатов преобразования вещей объективной действительности. «Сущность нашего языкового сознания определяется тем, что оно закрепляет в словах такие свойства и признаки, которые принадлежат не только отдельно взятым предметам, но и всему классу предметов, в котором они объединяются в отличие от класса других предметов» (Алефиренко 1999:96).
Ю.С. Степанов считает, что категорию значения составляет триединство словесного знака (означающее), предмета обозначения (денотат) и понятия об этом предмете (означаемое) (Степанов 1998:623). Таким образом, лишь означаемое как «результат общественного познания действительности ... обычно тождественно понятию, иногда представлению» (там же) и является собственно компонентом значения, которое, однако, не представляет собой однородного, нечленимого факта сознания. Сигнификат имеет «структурированную часть, десигнат и более или менее открытую часть, состоящую из интегральных признаков» (там же :624).
Языковая картина мира как объект и цель окказиональной деривации: соотношение формы и содержания
Внесение «человеческого фактора в язык», согласно В. И. Постоваловой, позволяет выявить новый ракурс рассмотрения языковой личности в связи с изучением картины мира, и в частности в связи с языковой картиной мира:
«Введение понятия картины мира в антропологическую лингвистику позволяет различать два влияния человека на язык - феномен первичной антропологизации (влияние психофизиологических и другого рода особенностей человека на конститутивные свойства языка) и феномен вторичной антропологизации (влияние на язык различных картин мира человека - религиозно-мифологической, философской, научной, художественной)» (1988:11).
Определение роли языка в деривации различных картин мира у человека приобретает и другой модус рассмотрения, что связано с вопросом о том, «каким язык представляется в «глазах» лингвистики, семиотики, философии, обыденного сознания. Каждая из картин мира, которая в качестве отображения фрагмента мира представляет язык как особый феномен, создает свое видение языка и по-своему определяет принцип действия языка. Изучение и сопоставление различных видений языка через призмы разных картин мира может предложить лингвистике новые эвристические ходы для проникновения в природу языка и его познание» (Серебренников 1988:11) .
Подобный акцент рассмотрения обусловлен соответствующими подходами к анализу картины мира в целом. Как отмечает В.И. Постовалова, начиная с 1960-х годов эта проблема рассматривается в семиотическом русле при изучении «первичных моделирующих систем» (миф, религия, фольклор, искусство), при этом каждая моделирующая система по-своему моделирует мир (Лотман, Успенский). Понятие картины мира изначально было изоморфно понятию модели мира, создаваемой в определенном креативном пространстве, что приводит к конкретному конечному результату в виде оформленной картины мира (разумеется, в статическом смысле, так как считается, что картина мира обладает свойством «текучести», что характерно для любой субстанции).
Картина мира, основанная на определенных моделях, выводится в результате функционирования определенного механизма. В.И.Постовалова выявляет следующие связанные с ним процедуры: 1) экспликацию, экстрагирование, опредмечивание, объективирование и осмысление образов мира (процесс реконструкции); 2) созидание, творение (процесс конструирования). Соответственно выполняются базисные функции языка, мышления и мировидения -деривационная, интерпретативная и регулятивная. Интерпретативная функция указывает на решение проблем, касающихся понимания, осмысления и интерпретации. Интерпретация, объяснение, экспликация -это понятия, входящие в аргументативное пространство, связанные как с картиной мира, так и с человеком, создающим ту или иную картину, образ мира - реального или возможного, виртуального, как, например, у В. Хлебникова.
При сравнении концептуальной и языковой картин мира Б. А. Серебренников неоднократно подчеркивает, что концептуальная картина мира богаче языковой. Он высказывает мысль о том, что связь между этими картинами мира осуществляется в языке двояким способом: «Язык означивает отдельные элементы концептуальной картины мира. Это означивание выражается обычно в создании слов и средств связи между словами и предложениями. Язык объясняет содержание концептуальной картины мира, связывая в речи между собой слова» (1988:107). Из данного положения делается важный методологический вывод о том, что в объяснении концептуальной картины мира участвуют характерные для каждого языка «слова, формативы и средства связи между предложениями, а также синтаксические конструкции» (там же) .
В.И. Постовалова отмечает: «Наличие в картине «лакун» («пустых клеток») не есть недоработанность картины мира, а следствие особенностей мира и человека. Мир бесконечен и загадочен для человека, а человек конечен и ограничен в своих познавательных возможностях. Так как картина мира не представляет собой законченного образа мира, она обладает особой пластичностью, подвижностью, поливариативностью» (1988:52); данное положение, на наш взгляд, в достаточной мере иллюстрируется особой языковой картиной мира В. Хлебникова.
Особая поэтическая картина мира, таким образом, -это способ вербального описания и построения макро- и микромиров - народа и личности, это отражение языковыми/речевыми средствами информации о душе, о мире, причем прообраз мира и души создается на основе лингво-нравственных универсалий, соединяющих в себе единство противоположностей: жизнь-смерть, время-вечность, пространство-бытие, счастье-горе, одиночество-«мы», любовь-ненависть (см.: Буянова 1999:72) .
Выражая в тексте свой внутренний мир, языковая личность эксплицирует в нем квинтэссенцию своего неповторимого «Я», экстраполируя собственное бытие и его сущность. Именно это позволяет интерпретировать текст как вербальную голограмму, копию, как семантико-психологический негатив внутреннего «эго» автора дискурса (там же).
Как показывают наши наблюдения, аналогичными признаками и свойствами характеризуется поэтический дискурс В. Хлебникова, отличающийся спецификой деривации и построения языковой картины мира. 2.2. Языковая личность как творец (модельер) языковой (поэтической) картины мира: деривационный аспект
Субъектом окказиональной деривации выступает конкретная языковая личность, характеризующаяся специфическими языковыми и креативными возможностями, особым видением мира, особым мировоззрением, эмоциональным фоном, речедеятельностными механизмами.
В этом плане языковое бытие личности «представляет собой продолжающийся на протяжении всей жизни этой личности процесс ее взаимодействия с языком. В этом процессе язык выступает одновременно и как объект, над которым говорящий постоянно работает, приспосабливая его к задачам, возникающим в его текущем жизненном опыте, и как среда, в которую этот опыт оказывается погружен и в окружении которой он совершается» (Гаспаров 1996:5) .
Поэтический текст как сфера реализации деривационной игры
При исследовании окказиональной деривации мы учитывали теоретическое положение о том, что принципы антропоцентризма и субъектоцентризма, положенные в основу исследования и интерпретации текста как личности, позволяют сфокусировать внимание на аспектах интенций и реализаций внутреннего «эго» языковой личности, проследить динамизм и перспективу эволюции образа автора как в прозаических произведениях, так и в поэзии. Именно личность становится своеобразной точкой отсчета при анализе тех или иных языковых/речевых, а также семантических реалий текста, личность вовлекается в этот анализ, определяя его направленность и результат: именно через языковое воплощение осуществляется воссоздание языкового сознания и картины мира автора. При этом наблюдается эффект воздействия личности на используемый язык, раскрываются степень и мера ее влияния на стратумы языковой системы в целом и механизмы речепорождения. В художественной ткани произведения прослеживается зависимость и обусловленность манеры и способов языковой самореализации каждого из авторов спецификой и оригинальностью их духовной экзистенции, целостной картины мира, эмоционально-психологической организации (Буянова 1999:61). Данные теоретические положения, на наш взгляд, вполне относятся и приложимы к поэтическому дискурсу В.Хлебникова, а его окказиональная деривация может рассматриваться как фактор самореализации языковой личности - В. Хлебникова. На рубеже веков отчетливее просматриваются меняющиеся очертания гуманитарной парадигмы: многие лингвистические феномены параметрируются с учетом новейших разработок и открытий в области смежных наук -социолингвистики, психолингвистики, нейролингвистики, психофилологии (термин Е.И. Дибровой). Доминирующий в настоящее время принцип антропоцентричности определяет специфику исследования единиц всех ярусов языка/речи в соотнесенности с изучением языковой личности-субъекта и объекта, всех видов коммуникации. В этом аспекте словообразование и - шире - деривацию - также перспективно исследовать в границах модуса отражения в тексте и слове языкового сознания личности. 109 Традиционные способы деривации также активно используются в дискурсе В. Хлебникова: это суффиксация, префиксация, суффиксально-префиксальный способ, аббревиация, словосложение. В то же время вся окказионализация данного автора как процесс регулируется механизмами мощнейших факторов и закономерностей языкового бытия: аналогией и законом экономии языковых средств. По данным исследователей, для создания окказионализмов автором использовано свыше 80 различных суффиксов, которые в поэтическом дискурсе выполняют роль самостоятельных кодовых единиц, которые в спрессованном, компактном виде актуализируют в границах лексемы ту или иную интеллектуальную, психологическую, эмоционально-образную и др. типы информации: бегава, летава, бытава, грезоль, снеголь, борель, зовель, лепыш, времыш, соседиш, грезоба, мертвоба, немоба и др. Интерпретация реципиентами имплицитных и эксплицитных смыслов в данном случае затруднена, так как адекватная семантическая «упаковка» элементов дискурса находится в языковом сознании автора - творца текста. В художественно-поэтической ткани дискурса В. Хлебникова и его последователей прослеживается зависимость и обусловленность манеры и способов языковой самореализации спецификой и оригинальностью их духовного бытия. У Велимира Хлебникова работа над языком направлена на изменение исходных принципов поэтической речи, ее отношения к общелитературному языку, к традиционным нормам поэтического языка. Это была попытка покончить с членением чисто образного, понятийного и просторечного языка. Тем самым утверждался принцип законности любого слова (независимо от его происхождения) в любом месте и в любом сочетании. Поэт В. Хлебников был уверен в том, что «языководство дает право населить новой жизнью, вымершими или несуществующими словами, оскудевшие волны языка», подобно тому как человек «населяет обедневшие воды рек тучами рыб» (Хлебников 2002:627). Можно предположить, что поэт представил Неумолимое Время и Неминуемую Смерть в образе летящих птиц «времирей» и «смертирей»; а «жарири» - живительные лучи-птицы, которые летят с солнца навстречу людям. В сознании поэта господствует убеждение в неотвратимости хода истории, причудливо соединяясь с жаждой преодоления исторического времени. Впервые в ЯКМ входит Время как главный фрагмент поэзии.
На наш взгляд, хлебниковские «времыня» и «Времиня» - крылатые богини (или нимфы» Времени, поддерживающие его неотвратимый ход и незримо управляющие человеческой судьбой, подобно римским Паркам, греческим Мойрам и скандинавским Норнам.
