Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Пословицы и поговорки как языковой феномен 15
1.1 Из истории изучения пословиц и поговорок 17
1.2 Поэтика пословиц 30
1.3 Структурно-семантическое своеобразие пословиц (асимметричность формы и содержания) 34
1.4 Концептуализация имени собственного в жестко структурированном тексте 49
Выводы 57
Глава 2. Оценка человека в пословицах и поговорках исследуемых этносов (морально-нравстенная сфера) 60
2.1 Оценка как лингвокультурный и когнитивный феномен 60
2.2.Структура ценностей в различных культурах 67
2.3. Морально-нравственная сфера как объект и результат концептуализации и генерализации смысла 76
2.4. Метафора в паремике: стержневая особенность мифопоэтического осмысления мира 87
2.5. Языковые средства концептуализации и генерализации смысла в пословицах и поговорках исследуемых этносов 96
2.6. Культурные концепты в пословицах изучаемых этносов 109
2.7. Ключевая лексика исследуемых пословичных фондов как средство оценки 121
Выводы 128
Глава 3. Этнокультурная специфика русских, английских, испанских и табасаранских пословиц и поговорок, содержащих оценку человека 131
3.1. Общие вопросы этнолингвистического изучения паремиологического фонда 131
3.2. Ценностно-нравственные компоненты обыденного сознания русских, англичан, испанцев, табасаранцев 145
З.З.Этносемантический потенциал «безразличие» в изучаемых паремиологических системах 151
3.4. Национально-культурная специфика оценки любви в пословичных фондах исследуемых этносов 165
Выводы 176
Заключение 179
Библиографический список 188
Словари, энциклопедии, справочные издания 208
- Из истории изучения пословиц и поговорок
- Поэтика пословиц
- Оценка как лингвокультурный и когнитивный феномен
- Общие вопросы этнолингвистического изучения паремиологического фонда
Введение к работе
Утверждение в современной лингвистике антропоцентрического подхода как научной мегапарадигмы, по отношению к которой остальные языковедческие парадигмы объективно выступают в качестве частных, этнический ренессанс, как реакция на обезличивание, характерное для глобализации; стремление к постижению взаимодействия языка и личности, языка и этноса, интерпретация языка как формы сознания и транслятора культуры, как конструктивного свойства человека, как выразителя и носителя мысли, продуцируемой автором или коллективной личностью этноса, как средства познания человеком себя и окружающей действительности, средства выражения и сохранения для потомков коллективной мудрости, каковой является корпус пословиц и поговорок любого этноса, - всё это стало причиной нашего внимания к пословицам и поговоркам достаточно удаленных по характеру жизненных условий этносов, ведь провербиальные выражения можно с полным правом считать «источником культурно-национальной интерпретации действительности в силу того, что они не только содержат обширные сведения о мировидении народа, но и представляют собой определённого рода сентенции» (Малишевская, 1999: 180).
Мир - это текст (Лотман, 2004: 398), а организация элементов текста всегда идет через бинарные оппозиции. Анализ бинарных оппозиций позволяет более полно воссоздавать картину мира этноса, при условии определения культурно-ценностных доминант ментального пространства, а поскольку мы делаем акцент на оценке морально - нравственной сферы, то это будет в широком смысле Добро и Злої в человеке с точки зрения этнической ментальности, заключённой в паремиях.
Осознание своей национально-культурной идентичности -совершенно естественная реакция на глобальное обезличивание человека. Сопоставление особенностей этнокультурной доминанты народов, достаточно своеобразных по условиям жизни, может состояться только при взгляде как бы извне: свое и хорошо знакомое в силу образовательного процесса (русский для табасаранца) приводится силой воли и интеллектом исследователя в сопоставление с идентичными по смысловому потенциалу группами пословичных- выражений других народов: В идеале интерес представили бы универсалии и фреквенталии в ментальном пространстве основных этносов, локализованных цивилизаций, и культур. Задача сравнения нам видится в установлении системных (причинно-следственных) связей между признаками, составляющими своеобразие той или иной лингвокультуры, в установлении тех «сложных специализированных навыков, которые самопроизвольно развиваются в ребенке и не требуют осознанных усилий или систематических наставлений» (Линкер, 2004: 11), ибо это морально-нравственный космос этноса.
Все это определяет актуальность избранной темы, ее своевременность и аспектность. Кроме того, в последние годы 20-го — начале 21-го столетия в теории языка значительно усилился интерес к проблемам языковой концептуализации, к особенностям языкового сознания носителей отдельных языков, усилилось внимание ученых к проблемам сознания и его проявлений в речевой деятельности индивида (Е.Ф. Василюк, Л.С. Выготский, В.П. Зинченко, А.А. Леонтьев, Д.А. Леонтьев, А.Р. Лурия, В.Ф. Петренко и др.); в современной когнитивистике и психолингвистике на первый план выдвинулись работы по содержанию сознания и языкового сознания (Н.И: Жинкин, А.А. Залевская; Е.М. Кубарева, Е.С. Кубрякова, Т.Г. Никитина, О.А. Корнилов, В.А. Пищальникова, .И.А. Стернин, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева и др.). А морально-нравственная сфера пословиц и поговорок как объект и результат процессов языковой концептуализации, тем более в сопоставительном ключе, еще не была предметом специального лингвистического исследования.
К вышесказанному мы добавим глубокий интерес современной когнитивистики, этнолингвистики, этнопсихологии и этнологии к проблемам мировидения этноса, к особенностям его аксиологической шкалы. Анализ таких устоявшихся в народном сознании единиц, как пословицы и поговорки, будет служить эталонным показателем причинно-следственных связей и аргументативных практик, оценочных предпочтений и культурных концептов народа-творца данного свода пословиц и поговорок, ибо «иная ментальность» — это оцениваемая со стороны система миропонимания, т.е. система представлений, понятий, ценностей, стереотипов поведения, знаний о мире и человеческих отношениях.
Проблема исследования — морально-нравственная сфера в пословицах и поговорках как объект и результат концептуализации и оценки.
Гипотеза исследования — морально-нравственная сфера должна быть очень широко представлена в пословицах и поговорках, что связано с большой аксиологической значимостью её в категоризации мира и в народной педагогике.
Объектом анализа являются пословицы и поговорки русского, английского, испанского и табасаранского народов.
Предметом изучения является оценка человека в морально-нравственном плане и языковые средства выражения этой оценки в названных паремиологических фондах.
Целью нашей работы — будет, с одной стороны, выделение и анализ основных оценочных групп пословиц и поговорок, характеризующих человека, с другой — выявление языковых средств, репрезентирующих генерализованную этническим сознанием истину, принимаемую за норму, эталон, образец, предписание, урок народной педагогики.
Для достижения поставленной цели предусматривается решение целого ряда задач:
- систематизация собранного лингвистического материала и выделение смысловых блоков пословиц и поговорок, содержащих оценку человека в морально — нравственном плане;
- анализ структурных и языковых особенностей выделенных пословиц и поговорок;
- анализ семантических особенностей выделенных пословиц и поговорок;
- анализ частотных и продуктивных моделей когнитивной метафоры в пословичном клише;
- выделение ключевых слов, слов-символов, используемых в пословицах и поговорках анализируемой семантической сферы;
- выявление способов отражения этнической ментальности в текстах пословиц и поговорок.
анализ ведущих ценностей морально-нравственной сферы, характеризующих человека в этнокультурном плане (дом, труд, честь, гостеприимство, «безразличие» к превратностям жизни, любовь).
В ходе работы над проблемой мы провели металингвистический эксперимент, который позволил нам вступить в открытую коммуникацию с учащимися, студентами Ставрополя, Махачкалы, слушателями школы им. Сервантеса (г. Москва) по аналитическому постижению пословичных тропов, их употребительности, частотности в речи, готовности изучающих соответствующие языки углубленно работать с пословичным фондом этноса, чей язык привлек их внимание.
Материал исследования извлекался нами из следующих лексикографических источников: В.И. Даль «Пословицы русского народа», «Англо-русский словарь: 50 000 слов. Географические названия. Специальная лексика и фразеология. Пословицы и поговорки» авт. — сост. Н.В. Адамчик, С.С. Кузьмин, Н.Л. Шадрин «Рус.-англ. словарь пословиц и поговорок = Rus - Eng dictionary of proverbs and sayings: 500 единиц», A.B. Кунин «Англо-русский фразеологический? словарь: Около 5 000 фразеологизмов», С.Ф. Кусковская «Русские пословицы, и поговорки с соответствиями, в английском языке», И;Е. Митина «Словарь английских идиом: Человек: 450 идиоматических выражений», «Табасаран халькдин мисалар = Табасаранские народные пословицы и поговорки» сост.. М.Гасанов, М;В1 Буковская «Словарь употребительных английских пословиц», «NTC s Dictionary of proverbs and cliches. Ed. R.A; Spears» A. Bertram, «Longman Idioms Dictionary: Over 6 000 idioms», «Origins. A Short Etymological Picture of Modern English» by Eric Partridge, «The Coincise Oxford Dictionary of Proverbs» by J. Simson, «Refranes у proverbios. Rusos у Espanoles.
Исследовательская картотека составила 6500 паремиологических единиц; (русские пословицы и поговорки в количестве 3000 единиц, английские - 1500 испанские и табасаранские;— по? 10001 единиц); Подача лингвистического материала производится на следующих основаниях: исходную позицию в блоке примеров занимает русская, пословица (она подчёркнута); в наиболее выразительных случаях смысловой и ассоциативный комментарий даётся слева от эмпирического материала.
Методологической базой предпринятого исследования является положение о диалектической связи языка, сознания; и культуры, их взаимной; обусловленности.
Методы и приемы исследования:
Нами используется: структурно-системный: подход и комплексный функциональный анализ; связанный? с определением специальных языковых средств при создании пословиц и: поговорок. В» рамках общенаучного подхода» использовались: а).- описательно-синхронный, б) интерпретационный, в) гипотетико-дедуктивный методы. В; работе применяется оппозиционный анализ, компонентный анализ, заключающийся в выделении набора сем у единиц, входящих в пословицу, статистический анализ, позволивший установить характер и частотность Кунин «Англо-русский фразеологический словарь: Около 5 000 фразеологизмов», С.Ф. Кусковская «Русские пословицы и поговорки с соответствиями в английском языке», И.Е. Митина «Словарь английских идиом: Человек: 450 идиоматических выражений», «Табасаран халькдин мисалар = Табасаранские народные пословицы и поговорки» сост. М.Гасанов, М.В. Буковская «Словарь употребительных английских пословиц», «NTC s Dictionary of proverbs and cliches. Ed. R.A. Spears» A. Bertram, «Longman Idioms Dictionary: Over 6 000 idioms», «Origins. A Short Etymological Picture of Modern English» by Eric Partridge, «The Coincise Oxford Dictionary of Proverbs» by J. Simson, «Refranes у proverbios. Rusos у Espanoles.
Исследовательская картотека составила 6500 паремиологических единиц (русские пословицы и поговорки в количестве 3000 единиц, английские — 1500, испанские и табасаранские — по 1000 единиц). Подача лингвистического материала производится на следующих основаниях: исходную позицию в блоке примеров занимает русская пословица (она подчёркнута); в наиболее выразительных случаях смысловой и ассоциативный комментарий даётся слева от эмпирического материала.
Методологической базой предпринятого исследования является положение о диалектической связи языка, сознания и культуры, их взаимной обусловленности.
Методы и приемы исследования:
Нами используется структурно-системный подход и комплексный функциональный анализ, связанный с определением специальных языковых средств при создании пословиц и поговорок. В рамках общенаучного подхода использовались: а) описательно-синхронный, б) интерпретационный, в) гипотетико-дедуктивный методы. В работе применяется оппозиционный анализ, компонентный анализ, заключающийся в выделении набора сем у единиц, входящих в пословицу, статистический анализ, позволивший установить характер и частотность средств языковой реализации оценки морально-нравственной сферы человека.
Теоретической базой исследования послужили научные концепции В. фон Гумбольдта, А.А. Потебни, Д.Н. Овсянико-Куликовского, Ф.И. Буслаева, З.К. Тарланова, Ю:А. Гвоздарева, В.Н. Телия, Ю.М. Лотмана, Н.Д. Арутюновой, А.П. Чудинова, Г.Н. Скляревской, С.Г. Воркачева, Л.Б. Савенковой, В.И. Карасика, Е.В. Ивановой.
Новизна работы состоит в дополнении лингвистической теории пословиц, выявлении языковых особенностей организации паремией в языках, подвергшихся анализу, в детальной смысловой классификации выделенных пословиц и поговорок, в структурно-семантическом анализе прецедентных текстов, репрезентирующих сущность оценки человека. В первом приближении произведен интерпретативный анализ ценностно маркированных пословиц и поговорок, произведен культурологический анализ ассоциаций, связанных с определенными словами — символами, установлены способы выражения оценочности и оценочного компонента обыденного сознания этносов, чьи пословицы подверглись исследованию. Впервые комплексно рассматривается процесс языковой концептуализации морально-нравственной сферы по отношению к концепту «Человек», являющемуся когнитивной основой оценки; выявлены особенности языковой репрезентации морально-нравственной сферы в пословицах и поговорках достаточно удаленных по условиям жизни этносов.
Теоретическая- значимость диссертации состоит в том, что предложенные направления анализа и способы описания морально-нравственной сферы можно считать перспективными и актуальными для дальнейшего исследования и систематизации материала пословиц и поговорок любого этноса, в любой другой смысловой сфере.
Практическая ценность работы состоит в том, что её результаты и методика исследования могут служить базой дальнейшего изучения паремиологического фонда любого народа. Работа поможет учителю-практику построить сопоставительное изучение пословиц, их выразительных возможностей, смысловой доминанты и структурных особенностей. Выводы и конкретный лингвистический материал могут быть использованы в курсах по теории языка, семантике, когнитивной лингвистике, переводу, этнолингвистике и психолингвистике, в практическом постижении языка. Предложенные подходы к анализу эмпирического материала могут быть использованы в анализе других сфер оценки человека паремиологическим фондом.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Пословицы и поговорки любого народа выявляют бытовую и языковую картину мира, в которой человек - центр осмысления и выражения оценки. Они являются незаменимым источником сведений о коллективном авторе и носителе пословичного фонда, о его приоритетах, аксиологиии запретах, выработанных коллективной.мудростью.
2. Концепт «Человек» является в паремиологии ведущим и характеризует своего «героя» со стороны физической, социальной, интеллектуальной, морально-нравственной и т.д. Каждая из этих характеристик, входя в комплексное представление о человеке как единице этноса, репрезентирует этнический идеал, осознаваемый через категорию целесообразности, прагматической уместности.
3. Выделяя ценности абсолютные или вечные, конкретно-исторические, общественные или социальные, личностные и ценности биологического выживания, мы остановились на оценке народным сознанием морально-нравственной сферы человека, который является когнитивно-вербальным центром паремий; структура этой смысловой сферы и ее количественная представленость свидетельствуют о приоритетном ее положении во всех подвергшихся анализу пословичных фондах.
4. Способами лингвистической репрезентации в пословицах и поговорках с морально-нравственной оценкой человека выступают телеономные концепты, слова-символы, антропоморфные животные, бытовые и ландшафтные особенности места проживания, а также общечеловеческие ценности (максимы), заключенные в народной мудрости, выработавшейся еще в языческой древности, или в конфессиональных ограничениях и разрешениях, . в социальных предписаниях и запретах. В генерализации смысла участвуют специальные морфоформы предикатного компонента и «экономия» локальных и временных детерминантов (особенно в русском и испанском языках).
5. Национально-культурная специфика пословиц анализируемой сферы с оценкой эмоционального состояния человека является, по-нашему мнению, доминирующей и в кросс - культурном анализе (выявление культурной специфики): «душевная распахнутость» -для русского этноса, сдержанная учтивость и избирательность средств языковой маркировки — для английского этноса, подчеркнутая гордость, честь, и известное «безразличие» к бытовым деталям испанского и табасаранского этносов.
6. Изучение пословичного фонда и лингвокультурных концептов в нем приводит исследователя, к пониманию высших ориентиров поведения, присущих определенной народной культуре. В этой связи возможно выделение общечеловеческой сетки координат, культурных аксиом, наполнение которой может варьировать в конкретных этнических лингвокультурах. Значимое для этноса знание может не совпадать: для русских и табасаранских пословиц характерна более конкретная и детализированная концептуализация мира; для английских и испанских пословиц характерно большое количество абстрактных концептов и пословиц - максим (без переносного значения).
Апробация работы. Основные положения настоящего диссертационного исследования были изложены на научных и научно практических конференциях различного уровня, в том числе на 49-ой ежегодной научно-методической конференции Ставропольского государственного университета «Университетская наука - региону» (Ставрополь, 2004г.), Всероссийской научной конференции «Язык, культура и образование в контексте этнической ментальности» (Славянск-на-Кубани, 2004г.), Международной научно-практической конференции «Российская образовательная система: юридические, экономические и общекультурные проблемы вхождения в единое информационное и образовательное пространство Европы» (Тирасполь - Ставрополь, 2005г.), XI научно-практической конференции преподавателей и студентов «Политические, правовые, социальные и экономические проблемы современного Российского общества» (Ставрополь, 2005г.), III Всероссийской научно - практической конференции «Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий» (Воронеж, 2005г.), Всероссийской научной конференции «Проблемы этнолингвистики и этнопедагогики в контексте региональных исследований» (Славянск-на-Кубани, 2005г.), V Всероссийской научной конференции «Проблемы региональной ономастики» (Майкоп, 2006г.), X Международной конференции «Ономастика Поволжья» (Уфа, 2006г.).
Промежуточные результаты анализа обсуждались на заседаниях кафедры общего и славяно-русского языкознания Ставропольского государственного университета.
Основные положения и выводы исследования отражены в восьми публикациях, в том числе в периодическом издании «Вестник Ставропольского государственного университета» (Ставрополь, 2007г.), включённом в перечень ВАК.
Структура работы определяется спецификой и целеустановками исследования. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка словарей, энциклопедий и библиографического списка, включающего 276 наименований цитируемых и упоминаемых источников. Объем диссертации — 202 страниц.
Во Введении диссертации обоснована актуальность темы, сформулированы гипотеза, цель и задачи исследования, определены научная новизна и теоретическая значимость, возможности практического применения диссертации, описаны методы исследования.
В 1-ой главе дается обзор точек зрения на пословицы и поговорки (русская мифологическая школа, современный этап разработки проблемы), рассматривается семантика пословичного клише, с учетом теории ключевых концептов пословиц Л.Б. Савенковой, изложенной автором в монографии 2002г., признанной рецензентами «новым словом в исследовании пословиц».
Во 2-ой главе анализируется морально-нравственная сфера концепта «Человек», дается теоретическое обоснование оценки, исходя из работ Н.Д. Арутюновой, В.Н. Телия, Ю.С. Степанова, Л.Г. Бабенко; на основании анализируемого материала составляется схема употребительности различных языковых средств в пословицах и поговорках изучаемых нами этносов для представления и оценки морально-нравственной сферы человека. Завершает главу аналитическая схема, выстраивающая материал исследования в причинно-следственном и ассоциативном планах.
В 3-ей главе анализируется этнокультурная специфика пословиц и поговорок, содержащих оценку человека как базового национально-культурного прототипа; рассматривается этноосемантический потенциал понятий «труд», «честь», «дом», «безразличие к превратностям жизни», «любовь» в пословицах и поговорках исследуемых этнокультур. В выборе перечисленных выше понятий мы исходили из абсолютной показательности их при морально - нравственной оценке человека.
В Заключении подводится итог исследованию и намечаются перспективы изучения пословиц в национальных школах и вузах при постижении иностранных языков, а также в сравнительно-сопоставительных исследованиях паремиологических фондов любых этносов.
Из истории изучения пословиц и поговорок
Первые целенаправленные записи пословиц в Европе приписывают Аристотелю. В- эпоху эллинизма (IV-III вв;. до н.э.) появились сборники изречений поэтов, философов» ораторов, служившие своеобразными учебниками мудрости и предназначенные для изучения в целом. № уже к исходу античности они приобретают вид систематизированных собраний высказываний, в которых материал был определенным образом упорядочен (тематически или по алфавиту). Приход христианства на место язычества также пополнил свод общих истин из Священного Писания, Патристиюъи учителей Церкви.
На Руси также существовали, начиная с «Изборника Святослава» (1073, 1076), переписанного писцом Иоанном для великого? князя Святослава Киевского, собрания выписок из: священных книг: «Слово некоего отца к-, сыну своему», «Како подобает человеку быти», «Премудрость Иисусова, сына Сирахова» и др. Это были в основном советы по самовоспитанию и самодисциплине: «Не убог есть тъ, иже мъного не имать, нъ тъ, иже мъногъихъ хочетъ» или «Мати зълам леность: доброты бо, иже имаши, крадетъ, а их же не имаши не дасть обрести»; «И самому ся испытати о помыслехь о делех по вся дни». В.П. Адрианова — Перетц в статье «Афоризмы Изборника Святослава 1076 и русские пословицы» отмечает связь бытовавших в древности изречений с позднейшими пословицами: «Пословица может, отшлифовав изречение, придать ему более емкую форму» (минимум конструктивных связей при максимуме ассоциативных - (вставка наша — Т.М.). «Напр.: Изборник... - с 606: «Судия неправедный глагола: аще бога не боюся, ни человека не срамлюся»; Симони — с. 115: «Кто бога боится, тот и людей стыдится»; Даль — с. 308: «Ни бога не боится, ни людей не стыдится» (Адрианова — Перетц. 1970: 18).
Позже появились и специальные сборники изречений довольно широкого круга: «Пчела», «Золотая чепь», «Измагард», но особый интерес представляет сборник «Повести или пословицы всенароднейшие по алфавиту», включавший 2781 изречение. Павел Симони, впервые издавший этот сборник, полагал, что записаны они монахом Чудова монастыря Евфимием; другие авторы - считали составителем подьячего Сильвестра Медведева.
И.МІ Снегирев особенно интересен как первый ученый, предпринявший попытку научного осмысления, выявления источников и причин возникновения пословиц в языке, их связи с этнической культурой; им перечислены наиболее очевидные функции пословиц в речи:
1) способны обозначать «частный опыт в общности» — модели ситуаций (Снегирев, 1834: 152);
2) выявляют логико-семантическую общность, с пословицами других народов - универсалиями;
3) способность отражать особенности народной психологии и культуры «ибо оны суть изображения его ума и фантазии, резкое выражение его климата, духа его веры, правления, воспитания, нравов и обычаев, его истории» (там же);
4) оценочность: «утверждаясь общим согласием, передают мирской приговор, общее мнение» (там же);
5) дидактичность: «давние времена мира передали потомству правила нравственности и благоразумия» (там же);
6) воспроизводимость: «Они делаются общими по тому закону, по коему в человечестве все истинное, высокое и благородное не остается в тесных пределах, но, исторгаясь из них, распространяется, сообщается другим и увековечивается в современных и грядущих поколениях вместе с нравами и обычаями» (Снегирев, 1834: 153).
Подход к пословицам как к микротекстам, заложенный И.М. Снегиревым, актуален и в наше время, которое сформулировало общий лингвокультурологический посыл: «Текст — явление культуры», с этих позиций мы и будем анализировать доступные нам пословицы избранных для анализа этносов, выявляя в них единство и в то же время асимметричность формы и содержания, как и в любом языковом знаке.
Сборник В.И. Даля был новым словом в русской паремиологии. «Расположение пословиц по смыслу их, по значению внутреннему, переносному, как притч, кажется самое верное и толковое» (Даль, 1861:19). Всего В.И.Далем выделено 178 разделов, по которым классифицируются пословицы, а последних собрано более 32000. Наименования разделов: «Сон», «Запас», «Муж/Жена», «Драка/Война», «Смелость/Трусость», «Опрятность», «Друг/Недруг», «Начальство/Служба» и др..
Поэтика пословиц
Следует отметить, что в языке пословиц существуют особые средства, переводящие их из конкретного высказывания в обобщенное: это так называемые «кванторы общности» (местоимения, наречия, слова с обобщающим значением). Как правило, пословицы могут актуализировать свое конкретное значение, могут также употребляться в характерном для них обобщенном значении, у которого есть так называемый «паремиологический парадокс» (Пермяков): исходно анонимная, пословица «присваевается» говорящим, он как бы становится её автором, воспроизводя в своей речи. Выделяются они (обозначаются) в речи и своей автономностью, некоторой замкнутостью, которая делает их истинными произведениями искусства, ведь каждая пословица или поговорка — это самостоятельный текст.
Тяготение людей к регламентации своего поведения, к каким-то моделям, которые выстраивают ход жизни (во всяком случае ее основных событий) приводит к созданию «стереотипов поведения», это, как правило, этнические стереотипы, формировавшиеся в практике употребления, оттачивания образов и общего смысла. Это модель языковой картины мира, пропущенная через прозрачную смеховую культуру народа. Это модели социального поведения, предполагавшие предписания, не подлежащие обсуждению, ибо «Пословица недаром молвится». Это всегда регламентация, формировавшаяся в больших социальных группах и имеющая своей целью издревле не только определение нормы, но и корреляцию ее с нарушением нормы: главное и вспомогательное или вторичное
Где много нянек — дитя без глаза IA pot that belongs to many is still stirred and worse boiled (котёл, который принадлежит многим, хуже варит и вечно не вымыт); Too many cookes spoil the brooth (слишком много поваров испортили бульон); Л public hall is never swept (общий коридор никогда не подметён); Many physicians have killed the king (много докторов погубили короля) /A muchosperros, liebre muerta (где много собак, заяц мёртв) / Гизаф пеэр али гъури авхънийи (насест, на котором сидело много кур, обрушился); преждевременность в оценке результатов
Делить шкуру неубитого медведя; Не спеши языком, спеши делом; Цыплят по осени считают I То eat the calf in the cow s belly (есть телёнка, который ещё не родился (в животе коровы); То cook a hare before catching him (готовить зайца, прежде чем его поймать); Don t count your chicken before they are hatched (не считай цыплят пока они не вылупились); Never spend your money before you have it (никогда не трать деньги пока ты их не имеешь) / No tener hijo у ponerle nombre (не имея сына, давать ему имя) / Дажи даркіидщ хам маалдабхъан (не снимай с осла шкуру пока он не сдох); Гьебгу гъюран жук даршул (из убежавшего зайца бульон не сваришь); Гюлиъ айи балугъ массу тувуз даршул (нельзя продавать рыбу, пока она ещё в море плавает). Стереотип поведения в пословице содержит и свою антитезу, а она подчас ярче высвечивает норму, чем само предписание нормы. Параллелизм и отрицательный параллелизм - типичный прием фольклора - находит широкое применение в пословице, обеспечивая ей особую фигуративность:
Борода с ворота, а ум с прикалиток / Mickle head, little wit (большая голова, а ума мало / Жан хъа пну, намус карар (здоровье есть, намуса нет); Жан хъа пну, юків адар (тело есть, а сердца нет); необходимость последовательного прохождения этапов
Азбуки не знает; а читать садится I Learn to say before you sing (прежде чем научиться петь, научись говорить); A child must first creep, than go (ребёнок должен сначала научиться ползать, а потом — ходить); Learn to walk before you run (сначала научись ходить, а потом — бегать) /Maestro ciruela, que no sabia leer у puso (tenia) escuela (неграмотный учитель, который сам не умеет читать, а поучает других). Соотношение ворот и прикалитка в быту, и по размерам, и по функции, не в «пользу» прикалитка. В пословице же ум (основа человека разумного) соотнесен с малой частью из бытовой сферы, причем не просто малой, а функционально незначительной. Таким образом, соотнесены два мира, взаимно не пересекающиеся, но прекрасно иллюстрирующие соотносимые сущности: ум и борода - нечто не просто вторичное в человеке, а вообще не имеющее сущностного значения, скорее чисто внешняя.представленность значимости человека, например, в традиции.
Основа поэтики пословицы - ее двучленность. В первой части содержится некое условие, посылка, во второй — вывод. Как и в других произведениях фольклора, один из основных приемов создания образности в пословицах - психологический параллелизм («параллелизм» в переводе с греческого - «находящийся рядом»), это тождественное или сходное расположение элементов пословицы в ее смежных частях. Психологическим его называют из-за параллельности образов, наиболее часто - это параллели из жизни природы и человека, причем возникает смысловое взаимодействие, «взаимопроникновение миров». Основной тип параллелизма сравнительный. Очень распространен антитетический параллелизм. Часто половина параллелизма опускается, иногда параллелизм осложняется отрицанием. Параллелизм обслуживается всем разнообразием лексических средств: переносными значениями слов, синонимами, антонимами и др.
Оценка как лингвокультурный и когнитивный феномен
Практически все лингвисты (вслед за Ш. Балли) признают универсальность оценки, в то же время среди них нет единого мнения о ее природе и месте в семантике языковых единиц. Так, одни указывают на то, что мотивы оценки могут быть осмыслены, но сама оценка причины не имеет (Н.Д. Арутюнова), другие отождествляют оценку с мыслительными операциями человека над суждением, содержащимся в высказывании, и связывают ее с активностью познающего субъекта (С.Г. Воркачев). Оценка соотносится также с аксиологическим логико-предметным содержанием слова (В.И. Шаховский) или закрепляется за коннотативной областью семантики лексических единиц (В.Н. Телия и др.). Правомерным представляется рассмотрение оценки как составной части решения философского вопроса об истине: человек устанавливает соответствие нашего знания отображаемому им миру на основе практики, проверяя и оценивая истинность своих знаний (В.Л. Акулов) и вынося свой приговор.
Языковое функционирование всегда сложнее и многообразнее той системы, которая формируется в строгих научных концепциях и теориях, тем более что языкознание незаметно для себя вступило в новую полосу своего развития, полосу подавляющего интереса к языковой личности (Караулов, 1987: 127), а следовательно, лингвист постоянно сталкивается с номинативными интенциями субъекта речи, историко-культурным ландшафтом эпохи, архетипическими образами и представлениями народа, т.е. с процессом духовного самоопределения в контексте общего состояния мировой культуры и непосредственного природного и социального окружения. Естественно то, что аксиологическая деятельность осознается как антропометричность, т.е. соизмерение объекта оценіш с неким эталоном, сложившимся в общественном представлении и закрепленном достаточно часто в паремиях.
Переход лингвистики на антропологическую парадигму исследования обусловил то обстоятельство, что категория оценочности стала занимать одно из центральных мест в лингвистике. Поскольку природа лексического значения двойственна (слово, по Д.Н. Шмелеву, одновременно является знаком реалии и единицей языка), возможно применение оценки для дифференциации лексики. При этом «лексика считается оценочной в случаях, если оценочный компонент содержится в структуре значения эксплицитно, что выражено в словарной дефиниции и пометах, или имплицитно, когда его можно выделить при помощи специальных методов (контекстуального анализа, сочетаемостного критерия, метода углубления дефиниций, приема трансформации и др.)» (Варламова, 2001: 246).
В исследовании оценочного значения в науке условно различают «широкий» и «узкий» подходы. Всеобъемлющий характер оценки подчеркивают многие ученые (см.: Арутюнова, 1985, 1992; Вольф, 1985; Лопатин, 1991; Ляпон, 1992 и др.). Н.Д. Арутюнова отмечает, что оценка «задана физической и психической природой человека, его бытием и чувствованием, она задает его мышление и деятельность, отношение к другим людям и предметам действительности, его восприятие искусства» (Арутюнова, 1988: 5). Оценка в широком понимании есть целенаправленная деятельность и результат этой деятельности, состоящей в сопоставлении, сравнении того, что оценивается, с эталоном, идеалом. Такое понимание оценки восходит к Б. Спинозе. Именно при таком подходе оценка имеет характер ракурса, взгляда, точки зрения, выражаемой единицами фонетико-интонационного, лексического, словообразовательного, морфологического и синтаксического уровней языка в условиях их речевой реализации.
Если учесть, что «ментальность есть мировосприятие в категориях и формах родного языка, соединяющее интеллектуальные.; волевые, духовные качества национального характера и типичные его свойства» (Колесов, 2002: 260) (выделено нами - Т.М.), то пословичные фонды народов, взятых нами для аналитического- постижения, дадут нам духовность сопоставляемых этносов, их мироощущение. Категория оценки соотносит язык с «такими понятиями, как «норма» и «нормативная картина мира», «альтернатива» и «выбор», «практическое рассуждение» и «принятие решения». «Язык постоянно балансирует между упорядоченностью мышления и хаосом жизненных ситуаций, индивидуальных психологии и невзвешенных ценностей» (Арутюнова, 1988:4).
Общие вопросы этнолингвистического изучения паремиологического фонда
В современной лингвистике проблема «язык и культура» одна из наиболее актуальных, что обусловило появление новых областей смежного знания — этнолингвистики и лингвокультурологии. Этнолингвистика изучает взаимодействие лингвистических, этнокультурных, этнопсихологических факторов в функционировании и эволюции языка. Ее интересует роль языка в формировании и функционировании народной культуры, народной психологии, народного творчества (Толстой, 1983: 18), ее интересуют сведения; позволяющие определить архаические пласты традиционной народной духовной культуры и инновационные вкрапления; что для паремий- представлено, например; в «Словаре антипословиц» Мокиенко и Вальтера. Процесс социализации личности, обретения ею своего этнического статуса проходит под непосредственным воздействием народного языка, говоров, народных обрядов, всей народной духовной культуры вкупе с элементами включенной в нее материальной культуры, и это особенно хорошо видно на примере пословиц. Лучшие образцы народного опыта, отшлифованные веками употребления, основные аксиологические предпочтения представляют этнокультурную информацию в национально культурном плане, так как носители языка осознанно владеют знанием прецедентных текстов, которые могут быть соотнесены с языком культуры на массиве идеографичеких полей (Толстой, 1995: 239), а также с системой образов-эталонов, которые служат своего рода средством кумуляции мировидения и так или иначе связаны с материальной, социальной или духовной культурой данной языковой общности, а значит, могут свидетельствовать о ее культурно-национальном опыте и традициях. Так, весьма далекие по условиям жизни этносы, английский и табасаранский, имеют близкие или совпадающие ключевые слова-символы.
Высвечивая некие базовые смысловые зоны, способствующие реконструкции общей бытовой картины мира избранных нами для анализа этносов, выявляя в их пословицах круг телеономных концептов и культурных символов, показывая ценностные ориентиры и нормативные предписания, оказывающиеся предпочтительными, пословицы- вводят нас в мир особых образов и символов, которые в этнолингвистическом осмыслении обретут емкость и содержание. Начиная с изысканий В. фон Гумбольдта и А.А. Потебни языкознание стремится к выявлению, и объяснению глубины закономерностей возникновения и функционирования своего объекта — языка как целостного феномена человеческого бытия. «Уже само- определение языка как- средства, коммуникации и одновременно уникальной среды, в которой только и находит свое выражение «дух народа», его история и культура, предполагает выход (пока только потенциальный) за пределы описания, систематизации и классификации естественных языков» (Руденко, Прокопенко, 1995: 119).
Все возрастающий интерес науки к этнической составляющей социума представлен тем, что этническое как форма многообразия человечества осознается важной характеристикой бытия и культуры народа, его менталитета, картины мира, его культурных концептов. А поскольку каждый языковед, изучающий язык, непременно,, становится исследователем культуры, к продуктам которой принадлежит изучаемый х язык, то поиски этнолингвистического своеобразия дадут нам необходимую базу для сопоставления.
Представления о предмете и задачах этнолингвистики не могут считаться устоявшимися. Можно говорить, что лишь пограничное положение этой дисциплины ни у кого не вызывает сомнения, все остальное — область точек зрения и подходов, хотя, конечно, можно говорить о постепенном . сужении предмета этнолингвистики, ее специализации. С одной стороны, утверждается, что этнолингвистика призвана изучать «явления и процессы в области языка, в определенной степени связанные с проявлением самосознания какого-либо этноса или со взаимоотношением этносов между собой» (Арутюнов, 1995: 145); с другой — «этнос в зеркале языка» (Копыленко, 1995: 16), а значит, в сферу этнолингвистического поиска может попасть и социолингвистическая, и диалектная, и контактологическая информация. А это, если угодно, внешняя лингвистика, и такое объединение дисциплин непродуктивно.
Если мы посмотрим на этнолингвистическую проблематику сквозь соотношение язык/этническая культура, то это опять-таки вся антропологическая парадигма в языкознании войдет в круг задач исследователя. Иными словами, проблемная парадигма этнолингвистики остается за пределами ясности. Интересно отметить, что «Международная лингвистическая энциклопедия», выпущенная в 1992 г. в Нью-Йорке, вообще не употребляет этого термина, вместо него рассматривается «этнография речи», «этносемантика» и «этнопоэтика». На этой же точке зрения из отечественных лингвистов стоят Кабакова (1993: 112); Демьянков (1995: 289-295) и др. И тем не менее этнолингвистическая проблематика устойчиво рассматривается в современном российском языкознании, и с этой областью научного поиска связаны работы Е.Л. Березович, Л.Н. Виноградовой, А.С. Герда, А.В. Гуры, А.Ф. Журавлева, Вяч. Вс. Иванова, Е.В. Ивановой, В.И Карасика, В.М. Мокиенко, СЕ. Никитиной, СМ. Толстой, Н.И. Толстого, В.Н. Топорова, В.В. Усачева, Б.А. Успенского, Ф.Б. Успенского, А.Т. Хроленко, Т.В. Цивьяна, О.А. Черепановой, А.В. Юдина и др.
