Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Национальный менталитет как научная категория 12
1.1. Философско-культурологический подход к определению менталитета 12
1.2. Ритуал и традиция в культуре народа как отражение этнического мировидения 42
1.3. Онтологический и лингвистический статус понятий "толерантность", "ксенофобия", "антиксенофобия" 52
Глава II. Характеристика национальных особенностей ментальности русских и англичан 71
2.1. Национальные особенности ментальносте русских 74
2.2. Национальные особенности ментальносте англичан 98
Глава III. Структурно-семантические особенности обрядовой лексики в русской и английской лингвокультурах 129
3.1. Структурно-семантические особенности русской обрядовой лексики 132
3.2. Структурно-семантические особенности английской обрядовой лексики 143
Заключение 181
Библиография
- Ритуал и традиция в культуре народа как отражение этнического мировидения
- Национальные особенности ментальносте русских
- Национальные особенности ментальносте англичан
- Структурно-семантические особенности английской обрядовой лексики
Введение к работе
Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению особенностей менталитета русских и англичан, отраженного в лингвокультуре, в частности в обрядовой лексике. В прошедшем столетии коррелирующие между собой исследования в философии, антропологии, лингвистике, психологии, культурологии, истории привели к введению в научный обиход терминов «менталитет», «ментальность».
По мнению ученых И. Г. Дубова, О. А. Петренко, Л. Н. Пушкарева, Г. Франтишева, менталитет – то же, что и традиционное сознание, то есть система мировоззрения, основанная на этнической картине мира, передающаяся в процессе социализации и включающая в себя представления о приоритетах, нормах и моделях поведения в конкретных обстоятельствах как отражение традиционного этнического видения мира, сформировавшегося на основе определенных культурных ценностей. Это совокупность характерных признаков, свойственных национальной общности (мировоззрение, поведение, система ценностей, духовное творчество).
В. А. Маслова определяет ментальность как « миросозерцание» в категориях и формах родного языка, которые соединяют в себе интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в типичных его проявлениях. Интерес к этой проблеме нашел свое отражение в трудах отечественных и зарубежных ученых, в частности Я. М. Бергера, Н. А. Бердяева, М. М. Бахтина, Ф. Броделя, П. Бурдье, А. Вежбицкой, Ж. Ле Гоффа, Т. Лукмана, Ж. Ф. Ришара, Г. Г. Шпета, П. С. Гуревича, Д. С. Лихачева, О. Г. Почепцова, Ю. С. Степанова, В. Н. Телия, Н. И. Толстого, В. П. Фурманова, О. Е. Зубкова, А. И Куприянова, С. В. Лебедева, Л. Н. Пушкарева.
По мнению И. А. Стернина и Ш. В. Быкова, ментальность представляет собой этноспецифический способ актуализации культурно-исторического опыта через национальный язык. Это дает основание интерпретировать ее как этнокультурный семантический компонент (ментальный маркер), отличающий и дифференцирующий системы языкового мировосприятия разных этносов. В ментальности важен момент ее воздействия на обычаи, традиции, верования, знания, способы и приемы действия и прочие составляющие духовной и материальной культуры (Г. Гачев, Н. Ф. Калина, А. Д. Шоркин). Знания, накопленные не только одной нацией, но и всем человечеством в целом, народ облачал в символы и аллегории. Это прослеживается в сказках, поговорках, мифах, обрядах, традициях, ритуалах всех народов мира.
Будучи частью культурной традиции, ритуалы и обряды, отражающие наиболее значимые для носителей данной культуры характеристики, являются предметом философских, социологических, психологических и лингвокультурологических исследований. Многие ученые (Н. Д. Арутюнова, В. В. Воробьев, В. Н. Телия, В. А Маслова, В. И. Постовалова) предметом исследования лингвокультурологии считают единицы языка, воспроизводимые в системе языковой коммуникации, основанные на культурных ценностях и приобретшие символическое, эталонное, образно-метафорическое значение. К таким единицам относятся лексемы, обозначающие ритуалы, соблюдаемых в рамках определенных традиций, номинации национальных обрядов являющихся неотъемлемой частью наивной картины мира – древней системы вненаучного знания человека, национальной психологии, фольклором, историей и культурой народа и представляют собой ценнейший материал для лингвокультурологического анализа.
Современная наука располагает культурологическими описаниями этнонациональных традиций, ритуалов (А. К. Байбурин, Г. А. Левинтон, Д. М. Балашов, Ю. И. Марченко, Н. И. Калмыкова, Ю. И. Лобман), исследованиями обрядов и их языковых единиц в рамках менталитета разных народов (Б. В. Марков, А. А. Мельникова, Л. Н. Мурзин, С. М. Толстая, Н. А. Хренов). Однако эти описания не касаются особенностей обрядовой лексики в русской и английской лингвокультурах, что не позволяет анализировать их в рамках межкультурной коммуникации. Между тем, анализ терминологической лексики, относящейся к описанию ритуалов, обрядов, через призму этнической ментальности русских и англичан позволит уточнить семантические варианты исследуемой лексики по словарям русского и английского языков, рассмотреть их функционирование в текстах различной коммуникативной направленности. Это усилит, расширит и углубит такие аспекты межкультурной коммуникации, как национальное мировоззрение, этнокультурная направленность национального мировидения, специфические и универсальные черты национального характера в поведении разных народов. В этом мы видим одно из направлений актуальности избранной нами проблемы.
Актуальность исследования состоит и в аспекте, учитывающем социально-философскую и лингвонациональную парадигму. Особенности традиций и ритуалов русских и англичан сопряжены в определенной степени с чувством страха, тревоги перед неизвестностью, с одной стороны, и необходимостью терпения, принятия решений, согласия – с другой. Поэтому правомерно рассматривать такие вопросы, как ксенофобия, толерантность и возникающие в связи с этим конфликты, что является составляющей данного исследования в контексте национального менталитета русской и английской лингвокультур. Лингвистическое исследование проблем коммуникативных конфликтов и причин их возникновения как в англоязычной, так и в русскоязычной среде реально отражает важность разработки данной проблемы для понимания особенностей этнических взаимоотношений не только на уровне двух называемых этнокультур. В этом прослеживается также актуальность нашего исследования.
Таким образом, актуальность темы в двух отмеченных аспектах характеризует избранную проблему как комплексную.
Методологической основой исследования послужили работы известных отечественных и зарубежных ученых в области теории языка (Р. Г. Аваян, Ю. Ф. Апресян, С. А. Арутюнов, А. Р. Багдасаров, А. А. Потебня, А. Богданов, Ф. Буркхарт, Л. Ю. Буянова, Е. М. Верещагин, В. В. Воробьев, В. И. Герасимов, В. Гумбольдт, Л. Г. Зубкова, Е. С. Кубрякова, А. Р. Лурия, И. Г. Ольшанский, С. М. Толстая), межкультурной коммуникации (А. М. Арнольдов, А. Вежбицкая, Л. М. Дробижева, Ю. Н. Емельянов, А. С. Кармин, В. В. Колесов, В. В. Красных, Н. М. Лебедева, Д. С. Лихачёв, Ю. М. Лотман, М. К. Мамардашвили, З. Д. Попова, И. А. Стернин, С. Г. Тер-Минасова), конфликтологии (А. А. Кельберг, А. Муравьев, С. В. Свитковская, В. Р. Филиппов, Е. О. Хабенская, И. В. Следзевский, В. Фридман, А. С. Штемберг, Ю. В. Щербатых), менталитета и ментальности (Ф. Т. Аутлева, З. У. Блягоз, Р. С. Сакиева, Г. Гачев, Ж. Ле Гофф, А. Я. Гуревич, И. Г. Дубов, Н. Ф. Калина, Е. В. Черный, А. Ф. Шоркин, В. И Карасик, Б. В. Марков, О. А. Петренко, М. В. Пименова, О. Г. Почепцов, Л. Н. Пушкарев).
В качестве основного метода исследования мы используем сравнительно-сопоставительный, способствующий выявлению общего и национально-специфического компонентов в той или иной лингвокультуре; интерпретационный метод служит толкованию выбранных текстов, выявлению в них фобического компонента сложных слов; метод эксперимента был полезен для определения уровня толерантности/антиксенофобии в характере личности, а также ксенофобии в ряду других типов фобий; метод опроса позволил зафиксировать и обобщить ряд этнических особенностей; метод лексико-семантического анализа способствовал выявлению специфики употребления обрядовой лексики в сравниваемых лингвокультурах.
Лингвокультурологический подход способствовал анализу сравниваемых языков и культур в их лексических единицах, образующих основу этнических, психологических ценностей; социолингвистический подход позволил констатировать особенности распространения ксенофобичности в различных слоях общества и определить методы ее искоренения; прагмалингвистический подход показал особенности межкультурного общения, имеющего конкретные цели и мотивы; психолингвистический подход помог установить соотношение сознательного/бессознательного (рационального / иррационального), выявить менталитет русских и англичан посредством анализа разных типов текстов.
Выбор методов и подходов исследования отражает специфику объекта, предмета, целей и задач работы.
Объектом исследования в настоящей работе является обрядовая лексика в английской и русской лингвокультурах.
Предметом исследования – использование традиций, ритуалов, обрядовой лексики для отражения национального менталитета, усиления, углубления, расширения взаимопонимания в межнациональном общении.
Материалом для исследования послужили данные, полученные методом сплошной выборки из словарей русского языка (Этнологический словарь под ред. Н. И. Толстого в 2 т. – М., 1995; Лингвистический энциклопедический словарь. – М, 2005; Новейший философский словарь. – М., 2005; Славянская мифология. Этнологический словарь. 2-е изд. – М., 2002; Степанов Ю. С. Словарь концептов русской культуры. – М., 2007; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4 т. – СПб.,1996; Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. – М., 2006; Энциклопедический словарь под ред. Брокгауза и Ефрона. – М., 1993; Этнолингвистический словарь славянских древностей. – М., 1984); словарей английского языка (Словарь символов Кэрлот Х. Т. – М., 1994; Лубенская С. И. Большой русско-английский фразеологический словарь. – М., 2004; Мюллер В. К. Англо-русский словарь. – М., 1978; Словарь иностранных слов. М., 1990); фактографический материал из работ по социолингвистике, этнопсихологии, истории, лингвокультурологии; художественные, исторические, публицистические тексты и интернет-сайты, в той или иной степени содержащие материалы для исследования обрядовой лексики в рамках традиций в русской и английской лингвокультурах. Работа с вышеуказанными источниками в рамках лингвокультурологического подхода позволяет помимо собственно языковых семантических характеристик лексики, входящей в состав обрядов, рассмотреть культурный статус исследуемых понятий «толерантность», «ксенофобия» и «антиксенофобия» (последний термин вводится автором).
Общее количество репрезентаций составило в русском языке – 1500 языковых единиц различного уровня, в английском языке – 1160 единиц.
Основной целью исследования является изучение традиций и ритуалов, отраженных в обрядовой лексике в английской и русской лингвокультурах, как одной из составляющих национального менталитета.
Для достижения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:
-
систематизировать методологические подходы и теоретическую базу лингвокультурологии применительно к обрядовой лексике в сравниваемых лингвокультурах;
-
выявить лингвокультурологические характеристики обрядовой лексики в русском и английском языках, провести их сопоставительный анализ и исследовать специфику функционирования лексических единиц обрядовой лексики;
-
на материале результатов сопоставительного анализа описать связь культурно-национального своеобразия лексических единиц с характерными особенностями мировидения русского и английского народов в рамках менталитета;
-
исследовать онтологический и лингвистический статус ксенофобии, изучить ее социолингвистическую специфику в ряду различных фобий, проанализировать существующие подходы к изучению феноменов ксенофобии и толерантности в российской и зарубежной научной традиции, обосновать термин «антиксенофобия» через понятия «толерантность», «терпимость», определить зоны употребления данных терминов в рамках позитивных семейных отношений, в узком смысле, и разносторонних позитивных отношений – в широком.
На защиту выносятся следующие теоретические положения:
-
Выявление особенностей национальных черт определенного этноса, представляющих собой совокупность характерных признаков, свойственных национальной общности (мировоззрение, поведение, система ценностей, духовное творчество).
-
Исследование традиций, ритуалов, обрядов в качестве вербализованных проявлений укоренившегося в культуре стереотипного взгляда на окружающий мир, как транслируемые культурной традицией вербализованные компоненты обыденного сознания, входящие в языковую картину мира определенного этноса, имеющие особый смысл для носителей определенных лингвокультур.
-
Исследование свадебной обрядовой лексики в различных лингвокультурах способствует выявлению национально-культурного своеобразия восприятия мира русскими и англичанами. Обрядовая лексика в рамках национальных культурных традиции выражает общие и дифференцированные признаки сравниваемых лингвокультур.
-
Ксенофобия – один из видов фобий, онтологически сопряженный с факторами различного характера (политического, экономического, национального, религиозного и др.), среди которых ведущую позицию занимает национальный компонент. Одним из основных механизмов искоренения ксенофобии может стать введение и разъяснение нового понятия «антиксенофобия», формирование толерантности как психологической составляющей каждой личности.
Научная новизна исследования заключается в сравнительном анализе и определении общих и специфических ментальных характеристик национальных особенностей русских и англичан на основе исследования свадебной обрядовой лексики в сравниваемых лингвокультурах, в исследовании средств выражения межэтнических отношений с целью систематизации этноспецифических признаков англо- и русскоязычной среды; обозначены особенности словообразования лексических единиц с основой «фобия»; введено в научный оборот понятие «антиксенофобия» как структура, имеющая потенциальную возможность смыслового расширения до понятия «толерантность», основанного на конструктивных моделях общения; впервые описан ритуал английской свадьбы смешанного типа.
Теоретическую базу исследования составили положения о том, что культура народа, в основе которой комплекс духовных и нравственных ценностей обусловлена историческими, географическими и этнопсихологическими факторами, своеобразие национальной культуры задается большей частью посредством менталитета в подсознании (В. Гумбольдт, Э. Сепир, Б. Р. Уорф, Д. С. Лихачёв, А. Вежбицкая и др.); ценности, существующие в конкретной этнической культуре, опираются на отдельные понятия, а способность тематической лексики отражать эти ценности позволяют объективно выявить приоритеты сравниваемых культур (Е. В. Бабаева, О. И. Дмитриева, В. И. Карасик, Ю. Н. Караулова, В. В. Красных и др.); лексические единицы свадебного обряда русских и англичан, являясь специфическими маркерами, выражающими в концентрированном виде стереотипы и нормы поведения людей, представляют собой надежный источник для проведения культурно-языковых исследований (М. Н. Кунина, В. Н. Телия, А. А. Уфимцева, В. В. Шаховский и др.).
Теоретическая значимость исследования заключается в концептуальном подходе к определению ментальности как духовного феномена этноса, в изучении этнонациональных взаимосвязей между культурой и языком; в выявлении общих закономерностей и механизмов образования этнических языковых единиц свадебного обряда, их систематизации; в раскрытии их роли в межэтнической коммуникации, а также в обобщении положений, относящихся к описанию понятий «толерантность», «ксенофобия», «антиксенофобия» [термин автора] как нового междисциплинарного объекта исследования в дополнение к свадебным обрядам.
Практическая значимость исследования заключается в том, что его материалы и результаты могут быть использованы в процессе преподавания ряда лингвистических дисциплин, в том числе теории языка, лексикологии, стилистики, а также социологии, философии, культурологии, для проведения практических занятий и семинаров по этим дисциплинам, а также могут быть задействованы в ходе исследовательских работ в области этнолингвистики и межкультурной коммуникации, конфликтологии.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования и обобщения по его отдельным главам докладывались и обсуждались на заседаниях кафедры иностранных языков АГПУ и кафедры английской филологии и методики преподавания АЛСИ, на методических семинарах АГПУ, АЛСИ, АПСИ, международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы языкового образования» (Майкоп, 2007), внутривузовских научных конференциях в 2005–2010 годах, что отражено в публикациях, осуществленных в Краснодаре, Майкопе, Нальчике, Армавире.
Структура работы определена целями, задачами, положениями, вынесенными на защиту, и включает введение, три исследовательские главы, заключение и библиографию.
Ритуал и традиция в культуре народа как отражение этнического мировидения
Проблема изучения национального менталитета, ментальности личности находится на стыке важнейших областей современной науки — истории, философии, филологии, культурологии, психологии, лингвокон-цептологии, теории межкультурной коммуникации и т. д. С разными междисциплинарными подходами к изучению этих феноменов связана поливариантность трактовки данного понятия, в частности в лингвистике и культурологии.
Предпосылки к возникновению термина "ментальность" содержатся в литературе XIX- XX веков. С этим термином работал Люсьен Леви-Брюль [129, с. 56], анализируя ментальные функции в первобытных обществах. В литературе не обнаруживается четкого различения понятий "ментальность" и "менталитет". Необходимо обратить внимание на то, что Mentalite, переводимое с французского как "мышление", наряду с пониманием, привнесенным позднее, по-прежнему остается традиционным для французской психологии. Сам перевод на русский язык этого слова с иной смысловой нагрузкой потребовал дистанцирования от привычного значения. Так появилась "ментальность". Французам новое слово не потребовалось, поскольку значение для носителей языка определяется контекстом. В английском языке слово, mentality также обозначает способность мышления, интеллект, склад ума, умонастроение; в немецком die Mentalitat — склад ума, образ мышления.
Исследования проблемы менталитета, ментальности во взаимосвязях с национальным самосознанием, отраженного в языке и тексте, активизировались в теории языка в конце XX века: термин "ментальность" прочно занял одно из центральных мест в понятийной системе лингвистического аппарата изучения различных языковых феноменов.
Проблемное изучение национального менталитета и ментальности личности началось в рамках французской школы "Анналов". Приверженцы культурно-антропологического и историко-психологического направлений в обществознании (М. Блок, Л. Леви-Брюль, Л. Февр и др.) относили понятие "ментальность" к сфере автоматических форм сознания и поведения людей, полагая, что история ментальностей должна дополняться историей идеологии и ценностей. Ж. Ле Гофф отмечал, что прилагательное mentalis, происходящее от латинского слова mens (mentis), родилось в XIV веке в языке средневековой схоластики, а существительное mentality возникает только через триста лет в английской социальной философии XVII века.
Проблема ментальности наиболее плодотворно разрабатывается при изучении процессов языковой концептуализации и системы концептов как русского, так и других языков. По определению В. А. Масловой, "ментальность - это миросозерцание в категориях и формах родного языка, которые соединяют в себе интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в типичных его проявлениях" [165, с. 49]. Единицей ментальности признается концепт данной культуры]. Аналогично звучит данное определение у В. В. Колесова: "Ментальность есть мировосприятие в категориях и формах родного языка, соединяющее интеллектуальные, волевые и духовные качества национального характера в типичных его свойствах и проявлениях" [111, с. 11]. А. Я. Гуревич считает, что "мен тальность представляет собой способ видения мира", что это "тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отделена от эмоций, внут ренних привычек и приемов сознания" [69, с. 49]. Итак, ментальность - тот незримый минимум духовного единения людей, без которого невозможна организация любого общества. Ментальность народа актуализируется в наиболее важных культурных концептах языка. Ментальность, с одной стороны, складывается во взаимодействии с культурой (традиции, обычаи, нравы), а с другой — сама формирует культуру, репрезентируясь в сущест вующих типах ориентации сознания людей (универсальном, природном, культурном, рациональном, эмоциональном). Менталитет представляется как некий универсальный стереотип для каждого конкретного носителя концептуальной картины мира, то есть индивидуальные концептуальные картины мира становятся вариантами, менталитета. Опираясь на исследо J вания последних лет, можно определить ментальность как сформирован ную под влиянием географических и социокультурных факторов систему стереотипов поведения личности, ее чувственно-эмоциональных реакций и мышления, являющуюся выражением иерархически соподчиненных приоритетов и культурных ценностей. Понятие ментальности, как всякое научное понятие, есть результат определенной абстракции, и его нельзя полностью отождествлять с поведением и мышлением каждого отдельного индивида.
Понятие "ментальность" в литературе имеет достаточно широкое толкование, включая национальный характер. Исторический аспект проблемы ментальности можно обнаружить в работах французских ученых (М. Блок, Л. Февр и др.), рассматривающих этот феномен в русле исторической антропологии как своебразный способ восприятия деятельности, то есть некий мыслительный и чувственный инструментарий, унаследованный от предшествующих поколений. Известный энциклопедический сло варь "Webster" определяет ментальность как "умственную перспективу". По мнению последователей данного направления, в человеческом сознании в той или иной форме находят свое преломление самые разные проявления бытия, закрепляясь в системе образов, представлений, символов, обрядов, традиций и обычаев. Ряд отечественных ученых считают, что термины "менталитет" и "ментальность" являются синонимами. Именно такой подход мы встречаем в материалах круглого стола, проведенного журналом "Вопросы философии" в 1993 году. "Философский энциклопедический словарь" определяет ментальность следующим образом: "Ментальность (от позднелат. mentalis — умственный) — образ мышления, общая духовная настроенность человека, группы людей" [297, с. 263]. В "Словаре иностранных слов" в соответствующей словарной статье расположены сразу две лексемы: "Менталитет, ментальность [от позднелат. mentalis — умственный]: 1) образ мыслей, совокупность умственных навыков и духовных установок, присущих отдельному человеку или общественной группе; 2) психология нации" [244, с. 226]. Как видно из данного определения, оба эти понятия рассматриваются составителями словаря как эквивалентные, тождественные, что не характерно для русской философско-лингвистической традиции, разделяющей эти два понятия.
Ментальность характеризует рационально отрефлексированные, эмоционально-ценностные, интуитивные характеристики человека как личности. Современные ученые связывают процесс формирования личностной ментальности с традициями, определяют ее типом культуры (А. Я. Гуревич [69], Б. В. Марков [161] и др.).
Национальные особенности ментальносте русских
Революцию в рамках ономасиологического направления в европейском языкознании совершил в первой трети XIX в. Вильгельм фон Гумбольдт. В концепции В. Гумбольдта, как и в грамматике Пор-Рояля, господствует ономасиологизм, суть которого состоит в открытии и глубоком обосновании языкового идиоэтнизма. Он открыл новый — идиоэтниче-ский— взгляд на содержательную сторону языка, который противостоит традиционному универсалистскому взгляду. Не отрицая универсального компонента в содержательной стороне языка, он увидел в каждом языке носителя особого мировидения, предвосхитив тем самым концепцию языковой картины мира у неогумбольдтианцев в XX в. и назвав языковую картину мира внутренней формой языка.
Критическое отношение к универсализму в науке появилось еще раньше: Ф. Бэкон настаивал на необходимости создания особых грамматик для разных языков, Й. Гердер считал, что в любом языке запечатлен разум народа, создавшего этот язык. Но они лишь подготовили почву для гумбольдтианской концепции в языкознании, которая состояла в том, что ее автор распространил категорию формы не только на звуковую сторону языка, но и на его содержание, то есть создал учение о внутренней форме языка. Звуковые формы составляют в языке его внешние формы, а смысловые— внутренние. Под внешней формой языка В. Гумбольдт понимал его звуковое своеобразие, а под его внутренней формой — смысловое (семантическое) своеобразие.
Внешние формы языков лежат на поверхности и бросаются в глаза. Сложнее дело обстоит с их внутренними формами, поскольку семантические отличия между языками не лежат на поверхности, а спрятаны в их глубине. Внимание В. Гумбольдта было приковано к внутренней форме языков, учение о внутренней форме языка составляет сердцевину гум-больдтовской концепции языка. Л. Вайсгербер видел в этом учении зарож дение своей теории языковой картины мира. Он писал: "Как раз-таки для Гумбольдта, который с удивительной неутомимостью врабатывался во все новые языки, было ошеломляющим познание того, что каждый язык в его содержаниях обладает собственной картиной мира, присущим ему космосом понятий и мыслительных форм. То, что завораживало В. Гумбольдта в языке,- это его внутренняя форма. И не существует более надежного средства осознать внутреннюю форму своего собственного языка, кроме как перенестись полностью в суть другого языка" [39, с. 42].
Все сказанное говорит о синонимичном употрблении В. Гумбольдтом термина "внутренняя форма языка" современному "языковая картина мира" [63, с. 21]. Он интерпретировал внутреннюю форму язьша как мировидение, заключенное в языке: "Всякий язык в любом из своих состояний образует целое некоего мировидения, содержа в себе выражение всех представлений, которые нация составляет себе о мире, и для всех ощущений, которые мир вызывает в ней" [63, с. 29].
Любой язык отображает мир, но отображает его с определенной точки зрения, с которой смотрел на него народ, создавший данный язык. В любом языке, представлен универсально-объективный аспект (он связан с отражением в языке объективной реальности) и субъективно-национальный (идиоэтнический), который отражает уже не мир, а точку зрения на него со стороны носителей этого языка. Последний из этих аспектов и позволяет нам говорить о языке как о мировидении или о языковой картине мира. Переход от одного языка к другому представлялся В. Гумбольдту как смена одного языкового мировидения на другое. "Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка. Освоение иностранного языка можно было бы уподобить завоеванию новой позиции в прежнем видении мира" [63, с. 34].
Говоря о том, что истинным объектом лингвистики является язык в себе и для себя, Ф. де Соссюр имел в виду внутреннюю лингвистику. Тем самым он выразил свое отношение к лингвистике: "в отличие от внутренней лингвистики, которая изучает язык как таковой, внешняя лингвистика исследует язык как явление физическое, биологическое или психическое" [254, с. 76]. Следовательно, внешняя лингвистика, с его точки зрения, должна быть исключена из лингвистической науки.
Несмотря на то что Ф. де Соссюр слишком резко объяснял выведенные им дихотомии, сам факт их выделения — огромная заслуга. Тем более что в дальнейшем абсолютистский подход к решению указанных дихотомий был заменен на диалектический.
Если в XIX в. в европейской лингвистике на положение господствующих выдвинулись две научных парадигмы - бопповская и гумбольд-тианская, то в XX в. место первой из них заняла соссюрианская парадигма. Соссюрианская и гумбольдтианская парадигмы, по существу, господствуют в европейской лингвистике до сих пор, остаются самыми яркими звездами на лингвистическом небосклоне. Теория первого доминирует в рамках семасиологического направления в европейской лингвистике, а теория другого- в рамках ономасиологического направления. Влияние В.Гумбольдта испытала на себе целая плеяда блестящих лингвистов, создавших ономасиологические концепции языка: О. Есперсен, Ш. Балли, Ф. Брюно, В. Матезиус, Л. Вайсгербер и мн. др.
Соссюровский семасиологизм и гумбольдтовский ономасиологизм не конкурируют, а взаимодополняют друг друга, а методологическое достижение европейской лингвистики состоит в строгом разграничении семасиологического и ономасиологического подходов к изучению языка. В ясной форме это разграничение было сформулировано Вилемом Мате-зиусом: "Традиционный метод лингвистического исследования, перенесенный в реальную жизнь, означает, что формальный метод совпал с методом слушающего... В противоположность традиционной интерпретации форм современная лингвистика принимает значение, или функцию, за свой отправной пункт и пытается обнаружить, какими средствами оно выраже но. Это и есть точка зрения говорящего или пишущего, который должен находить языковые формы для того, что он хочет выразить" [380, с. 14].
Рассмотрим далее, как идея идиоэтнизма проявилась в ментальности русских и англичан. Русские - один из самых многочисленных народов мира. В 1987 г. их было в мире более 146 млн человек; в этом смысле они сравнимы только с американцами (США, 187 млн). За пределами России русских примерно 1 млн 300 тыс. Большая часть из них — потомки эмигрантов конца XIX - начала XX в. Сравнительно небольшую долю зарубежных русских составляют эмигранты последних десятилетий. Наибольшее число русских проживает сегодня в США (1 млн).
В России существуют две большие этнографические зоны: севернорусская и южнорусская (с переходной среднерусской зоной). Граница между севернорусской и среднерусской зонами проходит по линии Тверь -Ярославль - Кострома — Нижний Новгород - Ульяновск - Казань — Оренбург; граница между среднерусской и южнорусской- по линии южнее Смоленска: Серпухов — Мещера - Саранск — Пенза. Эти зоны отличаются и по языку (о чем ниже), и по материальной и духовной культуре.
Для севернорусской зоны характерны небольшие села, высокие двухэтажные жилые дома, женский костюм с сарафаном, преобладание сохи (естественно, в прошлом), особый сюжетный орнамент, распространенность особых видов фольклора - былин, так называемых "протяжных" песен, причитаний. Для южнорусской зоны - многодворные села, одноэтажные, приземистые дома, женская одежда с поневой, геометрический орнамент. Жители среднерусской зоны имеют в своем быте (и языке) и севернорусские, и южнорусские черты.
Национальные особенности ментальносте англичан
Английская семья- это группа близких родственников, которым приятно оправдывать свое стремление к индивидуализму и уединению тем, что иногда они собираются все вместе. Семья,предоставляет англичанину роскошную возможность вести себя так, как ему хочется, а не так, как полагается. Однако если не считать ежегодных отпусков и праздничных дней, члены семьи отнюдь не горят желанием проводить много времени вместе. Как только заканчивается утомительный период детства, англичане отправляются в плавание по жизни, не особенно стесняя себя размышлениями о своих детях или родителях.
Традиционная английская семья примерно такова: работающий папа, сидящая дома мама, на которой папа женат, и их 2—4 ребенка. Однако это, к сожалению, далеко не норма: 30 процентов родителей не заключают брак, 10 процентов детей воспитываются только одним родителем (из которых 10 процентов отцы) и два брака из каждых пяти заканчиваются раз 116 водом. Две трети разведенных вступают в новый брак, а две трети тех, кто развелся и со своим вторым супругом, женятся (выходят замуж) в третий раз. После чего большая их часть успокаивается, возможно, в связи с полным брачным изнеможением.
Многие пары обращаются за советами к психологу, и порой это даже срабатывает, ибо они, будучи англичанами и, разумеется, испытывая отвращение ко всяким "руководящим советам" да еще со стороны какого-то доброжелательного хлопотуна (который явно любит совать свой нос в чужие дела!), в итоге объединяются на почве общей неприязни и заново привязываются друг к другу.
Родители, похоже, воспринимают своих детей исключительно как неприятную проблему или просто обузу. На Рождество и в день рождения они заваливают своего ребенка подарками, а в остальное время стараются сдерживаться, да и вообще предпочитают предоставить воспитание детей кому-то другому или просто бросить их на произвол судьбы: пусть воспитываются сами.
Для английских детей детство — это такой период, который нужно миновать как можно скорее (чтобы, став взрослым и оглядываясь назад, можно было смахнуть с ресниц непрошеную сентиментальную слезу). Для маленького англичанина стать взрослым значит достигнуть великих вершин: у взрослых ведь куда меньше обязанностей и ответственности, чем у детей.
Большая часть англичан считает своих стариков "неудобными". Английские старики часто заброшены родными и, если позволяют доходы, доживают свой век в сумрачных домах призрения. Впрочем, родственники довольно часто навещают их, проверяя, насколько они здоровы и счастливы, а также хорошо ли работает охрана в этом заведении.
Разослав детей по школам, а стариков и вовсе с глаз долой и от греха подальше, англичане вполне могут посвятить себя настоящей деловой жизни, с которой, по их мнению, ни слишком юные, ни слишком старые совладать просто не в состоянии.
Весь мир считает англичан эксцентричными. Они же используют концепцию эксцентричности прежде всего для борьбы с антиобщественным поведением своих сограждан. Англичане даже культивируют идею собственной эксцентричности как вполне им подходящую и даже желательную. Эксцентрикам прощается нарушение многих условностей истинно английского поведения. Они- живое доказательство того, что любое правило может быть нарушено. И все же их терпят только в том случае, когда они сами не имеют ни малейшего понятия о своей эксцентричности.
Англичане привыкли к многонациональному обществу, воспринимают иммигрантов вполне терпимо и обеспечивают им сносное существование. В общем англичане относятся к иммигрантам, как к детям: пусть они будут, лишь бы не шумели. Посетив любой крупный английский город, нельзя не заметить, сколь, богато представлены там самые различные национальности. Шесть процентов (около 3,2 млн) населения Великобритании — это национальные и этнические меньшинства, и 20 процентов от этого количества проживают в Лондоне. Иммигрантов в целом принимают достаточно радушно, если они способны предложить английскому сообществу нечто ценное. Однако англичане совершенно не понимают, с какой стати тот или иной иммигрант смеет надеяться стать частью этого сообщества.
Манеры и этикет: широко распространено мнение, что англичане скорее демонстрируют соблюдение всяческих правил, чем внутренне стремятся так поступать, при этом в повседневном общении друг с другом они куда менее формальны, чем французы или немцы. Коллеги обычно зовут друг друга по имени. Американская привычка в телефонных разговорах сразу называть свое имя, не называя фамилии, широко распространилась и в Англии.
Они не любят к кому-либо прикасаться, хотя и обмениваются рукопожатиями, но всегда стараются делать это очень легко и быстро. Со знакомыми вполне можно вообще здороваться за руку раз в год, иначе рискуешь прослыть назойливым, как страховой агент. Англичане предпочитают рукопожатие краткое, энергичное, без какой бы то ни было попытки задержать руку в своей. В ответ на стандартное приветствие "Как поживаете?" нужно ответить "А вы как?" - и все. Ритуал окончен, и руки должны немедленно разомкнуться. Мужчины также иногда могут, приветствуя даму, поцеловать ее в щеку. Но только в одну — попытка поцеловать ее в обе щеки таит серьезную опасность: поскольку женщина обычно ожидает только одного поцелуя, она не успевает повернуть голову, а потому второй поцелуй может прийтись прямо в губы, и это самое страшное, ибо дама решит, что вы сделали это намеренно и, мало того, предприняли попытку ее изнасиловать.
Варианты прощаний значат столь же мало: уличное выражение "see you" ("увидимся" или "пока") теперь подхвачено и воспитанными людьми.
Чрезвычайно важны слова "пожалуйста" и "спасибо", выражающие просьбу, благодарность и, самое главное, извинения, — они являются главными в общении англичан друг с другом.
Чувство юмора: островная культура англичан причудлива и самодостаточна. И шутки у них чаще всего чрезвычайно мудреные. Порой смысл такой шутки уловить практически невозможно - точно блуждающий огонек светлячка, который не желает, чтобы его поймали и начали изучать. Стоит схватить его, как понимаете, что в очередной раз вас обвели вокруг пальца. Английский юмор связан не только с узнаванием в шутках самих себя, но гораздо больше со способностью англичан смеяться над собой.
В гигиене англичане склонны придерживаться традиций. Душ, правда, становится все более популярным, но в большей части домов на первом месте все-таки ванна. И англичане всегда предпочтут душу наслаждение поплескаться в собственной грязи, слегка разбавленной теплой мыльной водичкой.
Структурно-семантические особенности английской обрядовой лексики
Вот тот самый торт, который мы все-таки.попробовали, правда, уже на второй день, и даже взяли с собой в Россию. Очень вкусно, между прочим.
А еще мы привезли с собой 55 маленьких бутылочек водки по особой просьбе Шарлот- как сувенир всем гостям мужского пола. Как мы их везли - отдельная история.
Наследующее утро мы решили не мешать хозяевам и уехали в торговый центр, где и провели весь день, пропустив в итоге репетицию свадьбы. Я даже почувствовала угрызения совести — подружка невесты же как-никак... Когда мы вернулись домой, нам сообщили, что в этом доме мы, уже ночевать не будем, т.к. по традиции: жених должен был перед свадьбой ночевать только с мальчиками, а мы с Маринкой под это определение мало вписывались. Пришлось быстро собирать чемоданы и ехать в гостиницу, котораябы-ла в "трех" метрах от самого -дома.
На этом день не заканчивался, а собственно, только начинался: Намечался фуршет с самыми: близкими гостями на предстоящей свадьбы. Человек 50: На самой большой свадьбе, на которой я была до этого, было всего 60 или около того. И как выяснилось, это только гости, которые будут присутствовать на венчании. В общей сложности будет 150!
Вечер пролетел незаметно, и русские гости, почувствовав разницу во времени, удалились спать. Утром в день свадьбы я вскочила в 8 утра, т. к. в 9 уже должна была быть в парикмахерской с остальными подружками,невесты. Всего нас было пятеро. И для всех сшили одинаковые платья, подобрали туфли, сумочки, украшения, сделали прически, макияж. Мне понравилась традиция. Называется "почувствуй себя принцессой"! Правда, когда буду выходить замуж сама, еще подумаю, стоит ли мне включать подобные расходы в свой собственный бюджет: меня привел в восторг чемодан девушки, которая: делала макияж. Огромный, розовый- мечта любой блондинки, а вот у меня.возник немой вопрос: а чем это можно еще разукрасить свое лицо, кроме туши для глаз?
Когда "обработали" всех подружек, нас отвезли домой к родителям невесты одеваться, а потом на ретромобиле в Hexham Abbey, где проходила церемония венчания.
Церемония проходила именно так, как показывают во всех английских и американских фильмах. Католические гимны, орган, клятвы жениха и невесты, красивый собор, украшения из живых цветов... Я так расстрогалась, что не смогла сдержать слез. Эх, какая-то я стала сентиментальная.
Фотосессия у церкви закончилась, и мы поехали в загородный клуб — ипподром, там часто проводятся королевские скачки. Англия, зеленые луга, моросящий дождик, красивые мужчины в костюмах, женщины в вечерних платьях и шляпах... Ощущение незабываемое!
Сама свадьба началась с Wedding Breakfast. Почему именно завтрак, я так и не поняла. Было уже около трех дня. Хотя я ничего с утра не ела. Так что все-таки завтрак. Здесь к нам присоединилось еще человек 50. Зал состоял из нескольких столов, каждый из которых нес название города, так или иначе имевшего значение для жениха и невесты. Мы были в Волгограде. Главный стол традиционно назывался Мальдивы, куда молодожены собирались на медовый месяц.
После завтрака мы перешли в другой зал, где все общались, пили вино, в общем, проводили время в традиционном английском стиле. Главный зал в это время готовили ко второй части банкета: очередной фуршет и танцы. Выводы:
Таким образом, лексика семейных обрядовых текстов является источником информации о народной культуре. Обрядовый текст транслирует информацию, часто тождественную, разными кодировками. Частичная расшифровка только одной кодовой системы обрядового текста позволяет вы явить круг предметов, традиционно используемых в ходе свадебного обряда, а также схематично реконструировать закрепленное в народном сознании проведение ритуала.
Одним из критериев разграничения лингвокультурной обрядовой лексики в русском и английском языках является их принадлежность к сфере сознания и культуры нации, которую они обслуживают.
Основополагающим в обрядовом тексте является действенный код. Поскольку при конструировании священного хронотопа и само действие, и предмет, и его признак приобретают определенную реальность только благодаря неоднократному повторению действий, всякий обряд представляет собой путь, идущий по спирали. Обряд происходит в одном и том же интерьере, при обращении к одним и тем же вещам, выступающим в зависимости от ритуального действия в соответствующей функции. При этом действенный код обязательно дополняется кулинарным, цветовым, субъектным, предметным кодами. Такая информативная избыточность является одним из основных свойств обрядовых текстов. Так, в одной обрядовой фразе предмет, признак, действие, субъект выражают одну и ту же семантику. Информативная избыточность может выражаться и путем неоднократного повторения одного действия, одного предмета, одного признака. Это значит, что при анализе обрядового текста необходимо говорить о значимости соединения семантики всех кодов. Выделение семантической периферии каждой лексической единицы обрядового текста позволяет составить более полное представление о духовных традициях народа.
