Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Концепции контраста в лингвистических исследованиях 16
1.1 Методологическое значение контраста в системно-структурных исследованиях языка 16
1.1.1 Фонология и просодика 16
1.1.2 Морфологические категории и синтаксис 22
1.1.3 Контраст как антонимия в лексико-семантической системе 28
1.2 Контрастирование как механизм концептуализации и категоризации 37
1.2.1 Контрастирование как механизм концептуализации 37
1.2.2 Когнитивное моделирование контрастных отношений 44
ВЫВОДЫ 58
ГЛАВА 2. Динамика когнитивных структур в основе контрастных оценочных значений: системный аспект 61
2.1 Структура и типология оценочных значений 61
2.1.1 Оценка в логических исследованиях 61
2.1.2 Оценка в психологических исследованиях 66
2.2 Образ-схемы как способ моделирования контрастных оценочных значений 71
2.2.1 Образ-схемы шкала и контейнер 73
2.2.2 Асимметрия контрастных оценочных значений. Понятие референциального сдвига 77
2.3 Особенности референциального сдвига в антонимических парах с многозначными прилагательными 80
2.3.1 Референциальный сдвиг с сохранением типа образ-схемы 80
2.3.2 Референциальный сдвиг с изменением типа образ-схемы 88
2.4 Особенности референциального сдвига для оценочных имён существительных, обозначающих человека 98
ВЫВОДЫ 105
ГЛАВА 3: Лингвокогнитивные факторы построения контрастных оценочных значений в тексте 108
3.1 Фактор когнитивной базы оценки 109
3.2 Фактор прототипичности референта 130
3.3. Фактор нормы контрастной оценки 146
3.4 Фактор эксплицитности / имплицитности контрастной оценки 157
Выводы 170
Заключение 174
Библиография 178
- Методологическое значение контраста в системно-структурных исследованиях языка
- Контрастирование как механизм концептуализации и категоризации
- Структура и типология оценочных значений
- Фактор когнитивной базы оценки
Введение к работе
Данная работа представляет собой исследование в области
когнитивной семантики и посвящена изучению языковых средств
противопоставления оценок в тексте с учётом динамики ментальных
структур, лежащих в основе оценочного контрастирования.
Соответствующие языковые средства выделяются на основании следующего
определения: оцениванием мы считаем выявление в объекте некоторого
качества и соотнесение этого качества со структурами ценностных знаний,
хранящимися в долговременной памяти говорящего. При этом в процессе
оценивания задействованы ментальные структуры различной степени
конвенциональности, которые выражаются как в узуальных антонимических
парах, так и в окказиональных противопоставлениях лексических единиц или
фрагментов текста по мере развёртывания дискурса. :,
Предметом настоящего исследования являются лингвокогнитивные и функциональные особенности построения контрастных оценочных значений в конкретных актах коммуникации, а в качестве объекта исследования выступает семантика языковых средств, вербализующих контрастную оценку в русских и английских художественных текстах.
Лингвофилософские аспекты контрастной оценки, особенно её реализации в виде дуальных противопоставлений, на которых основывается языковой знак, так или иначе затрагивались на протяжении всей истории
лингвистической науки - от работ античных мыслителей до сочинений
представителей постструктуралистских направлений (см.: [Noth 2000: 4-130]). Среди них можно выделить логическую парадигму, для которой контраст как методологическая модель означает в первую очередь противоположность, или нетождественность. Противоположность, столкновение двух начал уходит корнями в наиболее древние архетипические представления человечества о мироустройстве (см.: [Пелипенко, Яковенко 1998; Юнг 1991]). Так, опыт мифологических представлений воплотился в дискретных бинарных оппозициях типа высокий
~ низкий, тёплый ~ холодный, левый ~ правый [Мелетинский 2000: 84 и далее; Cienki 1999; Gyori, Hegedus 1999]; удвоении действительности на предмет и его двойник; в переходе диадического мировидения в триадическое, а также в гармоничном соединении противоположных начал (см.: [Бескова 2004; Генон 2004: 68, 70-75; Иванов 1999: 382, 384, 505-525, 532-534; Леви-Строс 1999; Лотман 2000: 195; Мелетинский 2000: 66, 168-169, 230; Меркулов 2003: 196; Мечковская 2002: 109; Режабек 2003: 39; 219; А. И. Степанов 2004: 89-91; Фрейденберг 1998: 41 и далее]).
Таким образом, на ранних стадиях своего развития человек не может видеть и оценивать мир иначе, чем наложив на него сетку своих представлений. О. М. Фрейденберг пишет: «Первобытный человек замечает самые различные внешние (и по аналогии с внешними элементарно-внутренние) явления. Он чувствует холод и тепло, сытость или голод, приятное нечто и неприятное. Он замечает свет или мрак. Он делает первые наблюдения над сменой явлений, над тем, что одно и то же то есть, то его нет. Но человеческие ощущения и восприятия не тождественны. Как бы ни были верны ощущения первобытного человека, как бы они ни были объективно реальны, он их воспринимал в категориях, сконструированных его сознанием» [Фрейденберг 1998: 32]. Воспринимая внешние предметы, человек, в том числе современный, «воспроизводит их заново, непроизвольно перекомбинируя их отдельные элементы, изменяя одну черту за счет другой, смещая масштабы, связывая их новыми увязками, давая им новое содержание» [Фрейденберг 1998: 26].
Неслучайно в современных науках о человеке всё большее внимание уделяется субъекту познающему, т. е. не просто отражающему, а активно конструирующему мир в своём сознании (см.: [Иванов 2004]). Суть данного подхода, который получил название антропоцентризм, раскрывает в своей работе Ю. М. Лотман: «Человек погружен в реальное, данное ему природой пространство. Константы вращения земли (движения солнца по небосклону), движения небесных светил, временных природных циклов оказывают
непосредственное влияние на то, как человек моделирует мир в своем сознании». И далее: «Размеры человека определяют то, что мир механики, ее законов, представляется для человека "естественным", а мир частиц или космических пространств он может представить себе лишь умозрительно и совершив над своим сознанием известное насилие. [...] Соотношение среднего веса человека, силы притяжения земли и вертикального положения тела привели к возникновению универсального для всех человеческих культур противопоставления верх/низ с разнообразными содержательными интерпретациями» [Лотман 2000: 257-258]. Кроме того, само тело человека послужило, скорее всего, основой для таких «асимметричных» символических оппозиций, как правое ~ левое, мужское ~ женское, живое ~ мёртвое [Там же].
Различение, или противопоставление сущностей можно считать исходной точкой в познании вообще - принципом, на котором строится бинарная («аристотелева») логика [А. И. Степанов 2004: 142]. Однако не следует забывать, что аристотелева логика - одна из вершин абстрактной мысли, и что категория противоположности характеризуется более сложной, нежели бинарное деление, логической структурой (см. также [Никитин 1996: 456 и далее]). Ещё пифагорейцы выдвинули предположение, что всё познаваемое характеризуется гармонией - соразмерностью чисел, без которой нет связи вечного постоянства в мире. «Гармония вообще возникает из противоположностей. Ибо гармония есть соединение разнообразной смеси и согласие разнообразного» [Лосев 2000: 290] и конечном счёте рождает из неупорядоченного хаоса красоту природы и человека (см. также [Попов 2005: 123-124; Урманцев 1974: 13-14]). Если же оставить только одну из противоположностей, то мир для нашего восприятия перестанет существовать, «ибо всякое познание должно отличить познаваемый предмет от всякого другого и тем самым его ограничить, определить» [Лосев 2000: 291] (ср. [Греймас 2004: 26]). Одним из частных проявлений гармонии является принцип симметрии, на познавательную и эстетическую ценность
которого неоднократно указывалось в литературе (см.: [Акопян 1980; Вейль 2003: 38^5; Иванов 1999: 382; Мугдуева 1989; Сонин 1987; Шубников, Копцик 2004]).
С развитием философской мысли (и особенно в немецкой классической философии) диалектика противоположностей стала рассматриваться как двойственность - наличие и взаимодействие двух неразрывно связанных понятий. В качестве примера можно привести познавательные антиномии И. Канта, возникающие при переходе от феноменального к ноуменальному, а также соотношение противостоящих категорий «одно» и «многое», которое, по Г. Ф. Гегелю, достигается разделением логической формы понятия на такие диады, как «единичное - особенное» и другие (см.: [Попков 2004: 236— 239]). В XX веке проблемой взаимодействия противоположностей в познании занимался Ж. Деррида. Им был выдвинут тезис, что всякий концепт «вписан в последовательность или в систему, внутри которой он отнесён к [...] другим концептам систематической игрой различий» [Деррида 1999: 181].
Следует также отметить, что диалектика противоположностей, выраженная в числах, нашла практическое применение в кибернетических системах. В частности, система двоичного исчисления строится на бинарной оппозиции замкнутых (отсутствие сопротивления обозначается символом «0») и разомкнутых полюсов релейных схем (бесконечное сопротивление представлено символом «1» [Соломоник 2004: 54; Шеннон 1963: 10-13]).
Менее акцентировано методологическое значение контраста как способа моделирования в психологической парадигме, хотя последняя считает контрастирование, т. е. столкновение различных перцептивных элементов, одним из базовых механизмов, благодаря которым конструируется целостный образ объекта (см.: [Барабанщиков 2006; Дружинин, Ушаков (ред.) 2002; Грегори 2003; Солсо 2002; Шамис 2005; Pike, Edgar 2005]). Среди междисциплинарных исследований, в которых предпринимались попытки связать контраст и оценку, необходимо
упомянуть работы, объединившие эстетические [Выготский 2001], психологические [Брудный 1971; Артемьева 1999], коммуникативные и стилистические аспекты контрастной оценки [Андреева 1986; Белодед 1971; Болинджер 1972; Болотнова 1994; Виноградов 1963; Волек 19956; ван Дейк 1989; Карасик 2004; Клименко, Симхович 1990; Копылова 1995; Лозинская 1988; Лопатин 1992; Макаров 2003; Минина 1995; Новиков 2001; Павлов 1972; Павлович 1981; Папина 2002; Привалова 1971; Рымарева 2003; Сидоренко 1972; Стивенсон 1985; Телия 1986; Шаховский 1987; Ягубова 1995; Якобсон 1985; Янко 2001; Clark 1992; Horn 2006].
Однако, несмотря на большое количество исследований в рамках различных дисциплин, не исключая лингвистику, контрастная оценка ещё в значительной степени находится «в плену» у традиционной системно-структурной парадигмы, что особенно заметно во многих лексикологических исследованиях антонимии (см., например; [Васильев 1990; Виноградов 1977; Вольф 1978; Греймас 2004; Докторевич 1972; Дунаевский 1988; Иванова 1982; Калинин 1978; Костючук 1972; Котелова 1975; Кузнецова 1989; Лайонз 2003; Ломакина 1988; Михайлов 1987; Никитин 1996; Новиков 1973; Шубина 1983] и др.). Вместе с тем широкое распространение в разных языках разнообразных средств вербализации контрастной оценки свидетельствует об универсальности и значимости противопоставления объектов и событий по тем или иным оценочным признакам для процессов восприятия и осмысления мира. Поэтому актуальность изучения лингвистических средств контрастной оценки в русле когнитивных теорий языка обусловлена необходимостью представить данный языковой феномен в более широком контексте концептуализации и категоризации мира, осуществляемых человеком в ходе непосредственного вербального общения. Подобное исследование позволило бы, с одной стороны, показать общие когнитивные механизмы, лежащие в основе противопоставления оценок, не только для
1 Следует оговориться, что мы не упоминали результатов, полученных контрастивной лингвистикой при сопоставлении способов оценки в разных языках, исключительно потому, что подобная задача не ставится в настоящей работе.
конвенциональных лексических единиц, но и для всего широкого диапазона языковых средств, используемых коммуникантами в целях построения оценочных контрастов в тексте. С другой стороны, когнитивно-функциональный анализ способов вербализации контрастной оценки способствовал бы дальнейшему изучению особенностей лингвокреативной деятельности человека, исследование которой на сегодняшний день становится приоритетной задачей не только когнитивной семантики, но и лингвистики в целом [Ирисханова 2004].
В ходе исследования мы выдвигаем следующую гипотезу: построение
контрастных оценочных значений с помощью различных языковых средств
представляет собой гибкий когнитивный процесс, предполагающий
возможность отклонения от прототипической симметричной схемы
оценочного контраста, в которой концептуализируемые объекты
противопоставляются по определённому признаку и помещаются на
оценочной шкале на равном удалении от нормы или условного «нуля
признака». Нарушение симметрии может происходить уже на уровне
системных отношений между языковыми единицами с
противопоставленными значениями, однако в полной мере гибкость соответствующих когнитивных структур проявляется непосредственно в дискурсе.
Цель диссертационного исследования заключается в том, чтобы изучить динамику когнитивных структур, лежащих в основе контрастной оценки, путём анализа системных и функциональных аспектов семантики языковых единиц, участвующих в построении контрастной оценки в тексте.
Цель диссертации определяет постановку и решение следующих задач:
1) проанализировать и систематизировать различные концепции
контраста и контрастной оценки в отечественной и зарубежной лингвистике;
2) вскрыть связь механизма контрастирования и процесса оценивания,
а также их роль в концептуализации и категоризации мира, обосновать
целесообразность исследования контрастной оценки с когнитивных позиций;
изучить когнитивные механизмы в основе контрастной оценки и предложить основные способы моделирования контрастных оценочных значений;
исследовать модификации когнитивных структур, задействованных в контрастной оценке, как в системном аспекте (на уровне конвенциональной антонимии), так и в режиме текущей коммуникации (включая окказиональные средства реализации оценочного контрастирования);
выявить факторы, определяющие направление и языковые способы реализации контрастных оценок в русско- и англоязычных текстах.
Материалом исследования послужили современные (созданные за последние 25-30 лет) тексты художественной литературы на русском и английском языках, демонстрирующие значительное разнообразие в способах контрастной оценки. Методом сплошной выборки были проанализированы произведения таких современных русско- и англоязычных авторов, как В. Попов, Д. Рубина, Т. Толстая, Н. Толстая, Л. Улицкая, J. Barnes, W. Boyd, К. Ishiguro, V. S. Pritchett, S. Rushdie, G. Swift, R. Tremain, W. Trevor, F. Weldon и др. (общий объём - около 4000 страниц). В ходе анализа выявлено около 500 примеров контрастной оценки на русском языке и 600 примеров - на английском языке.
Методологической базой данного исследования служит когнитивная теория семантики языковых единиц, в рамках которой обосновывается обусловленность семантических процессов общими особенностями когнитивной деятельности человека, а языковые выражения рассматриваются как средства творческого «конструирования» мира (см. работы В. 3. Демьянкова, О. К. Ирисхановой, А. В. Кравченко, Е. С. Кубряковой, Дж. Лакоффа, Р. Лэнекера, Г. Г. Молчановой, Л. Тэлми, Ж. Фоконье и др.).
Методика исследования основана на выделении взаимодействующих друг с другом факторов, обусловливающих характер и направление построения контрастных оценочных значений, и на последовательном изучении языковой реализации- процессов контрастного оценивания в
конкретном типе текстов различных языков. В ходе исследования применялись следующие методы: описательный метод для анализа и классификации языковых фактов; метод концептуального анализа, позволяющий установить характер когнитивной базы оценки с опорой на семантику противопоставленных языковых единиц; метод контекстуального анализа, раскрывающий особенности реализации контрастной оценки в тексте и способствующий разграничению оценочных и не-оценочных языковых единиц и высказываний, а также эксплицитных и имплицитных контрастных оценок; метод когнитивного моделирования (в частности, метод построения образ-схем и ментальных пространств), позволяющий исследовать динамику контрастной оценки - в том числе асимметрию оценочных значений, взаимные переходы образ-схем, а также выявить ряд факторов, определяющих характер и способы построения оценочного контраста.
Научная новизна исследования определяется тем, что впервые:
- явление контрастной оценки получает когнитивное описание в
контексте общих процессов концептуализации и категоризации мира,
протекающих в режиме реального времени;
показано, что контрастная оценка реализует творческую способность нашего сознания сопоставлять и противопоставлять разнообразные сущности как на поверхностном уровне различных языковых единиц и подсистем языка, так и на глубинном уровне когнитивных структур (фреймов, концептуальных метафор, образ-схем, ментальных пространств);
проведено когнитивное моделирование оценочного контрастирования и показано, что в основе построения контрастных оценочных значений в языке лежат определённые образ-схемы (ШКАЛА, КОНТЕЙНЕР и их гибриды);
- выявлены особенности модификаций образ-схем, приводящие к
асимметрии и, как следствие, к ограничениям на сочетаемость многозначных
прилагательных-антонимов с существительными, а также в некоторых
других типах словосочетаний;
- установлены факторы, определяющие динамику когнитивных структур при построении контрастных оценочных значений в конкретном типе русско- и англоязычных текстов.
Теоретическая значимость исследования заключается в обобщении и объяснении когнитивных оснований построения контрастных оценочных значений в языке, что позволяет расширить существующие представления о феномене контраста оценок в целом и о семантике конвенциональных и окказиональных языковых средств, выражающих контрастную оценку, в частности. Выявление общих закономерностей модификации оценочных контрастов в тексте на уровне образ-схем и ментальных пространств способствует уточнению концептуального аппарата когнитивной лингвистики. Установление факторов, определяющих динамику построения контрастных значений в тексте, вносит вклад в развитие когнитивно-дискурсивной парадигмы.
Практическая ценность работы состоит в том, что результаты комплексного анализа факторов и языковых средств противопоставления оценок в русском и английском языках могут быть использованы в теоретических курсах по общему языкознанию, лексикологии, когнитивной семантике, анализу дискурса, стилистике, а также в практике преподавания русского и иностранных языков для развития навыков владения устной и письменной речью.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Построение контрастной оценки в языке предполагает реализацию механизма контрастирования, в ходе которой проявляется универсальная когнитивная способность человека противопоставлять объекты и их свойства, исходя из содержащихся в долговременной памяти представлений о мире. Контрастирование действует на разных участках языковой системы (от фонологических оппозиций и лексической антонимии до противительных синтаксических конструкций) и изначально опирается на телесный опыт
взаимодействия человека с действительностью. Это предполагает гештальтность восприятия объектов, противопоставление фигуры и фона, базы и профиля, умение строить пространственные метафоры и пр.
2. Языковые единицы с контрастными оценочными значениями играют
особую роль в концептуализации и категоризации мира, так как
способствуют построению в режиме текущей коммуникации
концептуальных структур и иерархий на основе оценочных признаков,
находящихся в отношении противопоставления.
Концептуальные структуры для прототипических контрастных оценочных значений традиционно представляются в когнитивной семантике в виде симметричных образ-схем — когнитивных моделей ШКАЛА и КОНТЕЙНЕР. В них на некоторой шкале или внутри условного замкнутого пространства выделяются две равнозначные зоны оценочного признака, расположенные на одинаковом удалении от «нуля» или «нормы» признака. Однако в условиях реальной коммуникации подобная симметрия может нарушаться. Асимметрия моделей ШКАЛА и КОНТЕЙНЕР проявляется уже на уровне конвенциональных антонимических пар с участием многозначных прилагательных. При переходе от основных значений данных лексем к периферийным происходит референциальный сдвиг, который приводит к внутренним изменениям или к смене типа образ-схем, а в некоторых случаях - к ограничениям и даже запрету на построение контрастных отношений.
В тексте построение контрастной оценки может значительно усложняться, что приводит к дальнейшему нарушению симметрии образ-схем. Направление этих изменений обусловлено действием ряда факторов - в частности, тем, какие признаки (или кластер признаков) выбирает говорящий в качестве основания контрастной оценки, как оцениваются категориальные свойства референтов (их принадлежность к ядру или периферии категории), каким образом концептуализируется норма признака и пр.
5. Данные факторы определяют характер языковых единиц и их роль в
реализации оценочного контрастирования в тексте. Языковые единицы,
задействованные в построении контрастной оценки, не только выступают средством выражения асимметричных модификаций образ-схем и создания множественных контрастов, но и служат ключами для осуществления говорящими разнообразных инференций в случаях имплицитной, или «свёрнутой» контрастной оценки.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка литературы, включающего 333 наименования (в том числе 40 на иностранных языках), списка источников фактического материала и списка лексикографических источников.
Во введении представляется общая характеристика работы, обосновывается выбор темы и её актуальность, определяются цель и задачи исследования, его научная новизна, теоретическая значимость, практическая ценность.
В первой главе даётся общее определение контраста как функционального принципа различных уровней языковой системы, а также определение контрастирования как одного из базовых механизмов концептуализации и категоризации, значение которого в лингвокогнитивных исследованиях до настоящего момента не было раскрыто в должной степени.
Вторая глава содержит уточнённое определение оценки, а также описание когнитивных моделей, лежащих в основе контрастных оценочных значений в системном аспекте - на уровне конвенциональных антонимических пар с участием прилагательных. Для объяснения и классификации наиболее типичных случаев отклонения от симметричных образ-схем, определяющих сочетаемость оценочных имён прилагательных и существительных, вводится и эксплицируется понятие референциального сдвига.
В третьей главе проанализированы тексты художественной литературы на русском и английском языках и выявлены лингвокогнитивные факторы, определяющие построение контрастной оценки в тексте: факторы когнитивной базы оценки, прототипичности референта, нормы контрастной
оценки и эксплицитности / имплицитности контрастной оценки.
В заключении в обобщённом виде изложены результаты исследования и намечены его перспективы.
Выводы, полученные в ходе исследования, нашли отражение в следующих публикациях общим объёмом 1,5 п. л.:
1. Явецкий А. В. Топологическая метафора в моделировании
полисемантичных антонимических пар // Межкультурная коммуникация.
Стилистика- М.: Рема, 2007. (Вестн. Моск. гос. лингв, ун-та; вып. 521; сер.
Лингвистика.) - 1 п. л.
Явецкий А. В. Интенсификация общей оценки человека и типы предикатов // ИСТФИЛ: Исследования в гуманитарных науках. Вып. V. - М.: Лабиринт, 2006. - 0,4 п. л.
Явецкий А. В. Контраст индивидуального и прототипического концептов как основа формирования оценочной метафоры // Материалы XIV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов». Секция «Филология». - М.: Издательство Московского университета, 2007. - 0,1 п. л.
Методологическое значение контраста в системно-структурных исследованиях языка
Приступая к рассмотрению контраста как методологической модели, мы будем отталкиваться от лингвистических традиций, в рамках которых данная проблема разрабатывалась через призму системности языка. Подобные исследования продемонстрировали эвристическую ценность контраста для описания лингвистических систем различной степени сложности, начиная с фонологических оппозиций и заканчивая лексико-семантическими полями.
Поскольку системность объекта (в том числе естественного языка) строится на связях и отношениях между его элементами (см.: [Анохин 1980; Бенвенист 2002: 62-64; Гийом 2004: 105; Засорина 1974: 6; Каган 2004: 59; Новиков 1973: 6; Садовский 2004: 10; Соколовская 1979; Солнцев 1977: 20; Соссюр 1977: 155; Уёмов 2004: 39-40; Урманцев 2003: 3; Уфимцева 1968; Д. Н. Шмелев 2006]), то закономерен вывод о том, что эти элементы имеют общее основание, благодаря которому возможна их взаимосвязь. В то же время элементы не могут быть полностью тождественными друг другу, иначе потеряет всякий смысл понятие структуры, которая основывается на взаимном противостоянии единиц системы (ср. [Булыгина 1968: 177; Соссюр 1977: 141, 148, 162; Лосев 2004: 131, 139]. Соответственно, первым системообразующим принципом мы назовём подобие, или корреляцию, вторым - различие, или оппозицию. Оба принципа в разной мере реализуются в функционировании подуровней языковой системы.
Как известно, понятие оппозиции ввёл в лингвистику Н. С. Трубецкой, хотя впервые мысль о связи фонемы с суммой «отдельных антропофонических представлений», распознаваемых носителями одного
языка, высказал И. А. Бодуэн де Куртенэ [Бодуэн де Куртенэ 1963: 352]. Однако именно Трубецкому лингвистика обязана детально разработанным учением о смыслоразличительной функции звуков. Он обратил внимание на то, что понятие различия предполагает понятие противоположения, или оппозиции: «Две вещи могут отличаться друг от друга лишь постольку, поскольку они противопоставлены друг другу» [Трубецкой 1960: 38]. За счёт того, что признак звука противопоставлен другому признаку, он выполняет смыслоразличительную функцию. Была выстроена классификация, включающая привативные одномерные оппозиции, в которых обозначающее одного из членов характеризуется наличием сигнификативного или формального элемента, отсутствующего у другого члена; эквиполентные оппозиции, в которых обозначающие обоих членов характеризуются положительным признаком и не предполагают присутствия некоторого формального показателя в одном из членов и его отсутствия в другом (см.: [Кантино 1972: 80, 83]).
Вслед за Н. С. Трубецким проблемой различительных, или дифференциальных признаков занимались американские дескриптивисты, а также представитель Пражского лингвистического кружка Р. Якобсон и его последователи. Мы не будем детально останавливаться на их методике описания и классификации фонологических структур отдельных языков. Упомянем лишь, что в её основу положены 12 бинарных противопоставлений дифференциальных признаков, которые в естественных языках присутствуют в разных пропорциях (подробнее см.: [Якобсон, Фант, Халле 1962: 210 и далее; Якобсон 1985: 312]). Однако некоторые фундаментальные положения пражских структуралистов представляются важными для дальнейшего изложения.
Во-первых, по Якобсону, каждый различительный признак «предполагает выбор между двумя членами противопоставления, в основе которого лежит специфическое дифференцирующее свойство, отличное от свойств, лежащих в основе всех других противопоставлений». Поэтому,
когда слушатель воспринимает сообщение, «каждый различительный признак ставит его перед необходимостью сделать двоичный выбор» [Якобсон, Халле 1962: 232. Курсив наш. -А. Я.] (ср. [Розин 2001]). Но что служит сигналом того, что именно данный признак является дифференциальным, т. е. содержательно наиболее «нагруженным»? Очевидно, что для сравнения требуется некое основание, или «фон», на котором совокупность всех существенных признаков составляет содержание языковой единицы, или, в случае фонемы, «то новое качество, а именно то смысловое содержание речи, в котором нет и помину ни о каких отдельных и взаимопротивоположных звуках речи» [Лосев 2004: 71]. Этим основанием, благодаря которому реализуются релевантные признаки фонемы, будут «признаки, которые являются общими для обоих членов оппозиции» [Трубецкой 1960: 75]. При отсутствии общих, или интегральных, признаков оппозиция потеряет всякий смысл (вспомним знаменитый пример Н. С. Трубецкого о сходстве чернильницы и свободы воли). Таким образом, уже на фонологическом уровне проявляется способность человека отделять незначимый фон от релевантных признаков, т. е. приписывать последним значимость в рамках системы языка, на котором осуществляется коммуникация.
Контрастирование как механизм концептуализации и категоризации
Мысль о том, что человеческая культура, и прежде всего культура мышления основана на противопоставлении разных сущностей (см. Введение), нашла подтверждение в специальных науках, относящихся к когнитивной парадигме, в первую очередь - в когнитивной психологии и когнитивной лингвистике. Обзору лингвистических концепций, рассматривающих контрастные языковые явления в их связи с мышлением и познанием, посвящен настоящий раздел.
1.2.1 Контрастирование как механизм концептуализации При описании фактов языка когнитологи во многом опираются на данные психологии, которая, как известно, исследует процессы восприятия мира человеком в контексте филогенеза и онтогенеза. В частности, утверждается, что адаптация и, следовательно, выживание любого живого организма зависит прежде всего от того, насколько эффективно он перерабатывает информацию, поступающую из окружающей среды [Лоренц 1998; Матурана, Варела 2001]. Способность к информационному контролю внешнего мира является одним из важнейших факторов эволюции, который привёл к появлению высокоразвитого интеллекта - сложной когнитивной системы, обеспечивающей адаптивно ценные способы переработки и хранения информации [Меркулов 2004: 6-7]. Природа «запрограммировала» каждое живое существо таким образом, что в его генетическом аппарате заложена способность подстраиваться под изменчивые и не всегда благоприятные условия среды обитания. Так и человек с момента рождения постепенно приспосабливается к дискомфортному «миру контрастов», вычленяя из того многообразия зрительных, слуховых, тактильных и других ощущений те, которые для него наиболее важны (разные интерпретации информационных процессов, ведущих к возникновению сознания и мышления, см. в [Бескова 2004: 95; Выготский 2004: 567, 568, 577, 1076; Дружинин, Ушаков (ред.) 2002: 41; Кацнельсон 2001: 451 и далее; Лекторский 2001: 169; А. Н. Леонтьев 1981; Лурия 1998; Меркулов 2003:
172-173; Меркулов 2006; Пенроуз 2005; Пиаже 1999, 2001а; Сапогова 2005: 203-205; Соломоник 2002: 36; Солсо 2002: 397; Jackendoff 1987; Pike, Edgar 2005: 73]).
Многие факты, выявленные в психологических исследованиях, говорят в пользу того, что уже первичное восприятие мира осуществляется с помощью механизма контрастирования, делящего хаотический поток воздействий на наши органы чувств на дискретные единицы. Случайное в этом потоке отфильтровывается, а специфическое объединяется в сравнительно устойчивые опытные модели, которые хранятся и легко извлекаются из памяти. В ходе конструктивной деятельности мышления, создающей перцептивные модели на основе сенсорных данных, в полной мере проявляется закон поляризации, который можно представить небезызвестной ленинской формулой: «Раздвоение единого и познание противоречивых частей его»6 (цит. по [Кацнельсон 2001: 268]). На уровне ощущений поляризация выражается в неодинаковой восприимчивости к различным стимулам, получившей название порога чувствительности (подробнее см. [Дружинин, Ушаков (ред.) 2002: 25 и далее]). Далее, на основе контрастных сенсорных данных, включающих прежде всего степень интенсивности света и длины волн (при зрительном восприятии), конструируется перцептивный образ объекта, или его паттерн.
В то же время первичная обработка сенсорных данных, или индуктивная обработка данных (bottom-up processing) -это только часть сверхсложных процессов по формированию и распознаванию перцептивных образов. Восприятие включает в себя также идентификацию объектов с помощью выводного знания, или дедуктивной обработки данных (top-down processing) [Pike, Edgar 2005: 76-77]. Другими словами, требуется не только деятельность сенсоров, но и активное участие как оперативной, так и долговременной памяти, хранящей опыт предшествующих восприятий.
Тогда отдельные перцептивные элементы объединяются, например, на основе сходства, пространственной близости друг к другу и т. д., конструируя в сознании представление о типичных характеристиках объектов. Например, две точки, расположенные ближе друг к другу, субъект скорее объединит в пару. Его опыт подсказывает, что пространственная близость может сигнализировать о связи и взаимодействии обоих элементов — закономерность, выявленная ещё гештальт-психологией [Величковский 2006а: 209 и далее; Грегори 2003: 23-25].
Благодаря тому, что оба вида обработки данных протекают синхронно и дополняют друг друга, резко повышается эффективность распознавания образов и, как следствие, способность ориентироваться в окружающей обстановке. Постоянная коррекция наличного знания опытными данными, как и обратно направленный процесс, делает когнитивную систему более гибкой, способной конструировать сложные образные репрезентации (см.: [Шенк 1980; Cognitive Science 1989; Dirven (ed.) 2004; Fuchs (ed.) 2004]). Экспериментальные исследования показали, что такие ментальные образы структурно и функционально подобны перцептивным образам [Дружинин, Ушаков (ред.) 2002: 123 и далее], оставаясь, тем не менее, единицами другого уровня представления знаний, обслуживающими конструктивную деятельность субъекта. Предположение о подобии ментальных и перцептивных образов подтверждается тем, что контрастный характер восприятия проявляется как на уровне ощущений и перцептивных образов, так и на более сложных уровнях ментальных репрезентаций.
Структура и типология оценочных значений
В современной науке оценка, как и механизм контрастирования, является объектом изучения многих дисциплин. Первый шаг к исследованию оценки был сделан аксиологией - разделом философии, который занимается такими категориями, как «добро» и «зло», «прекрасное» и «безобразное». Как известно, этим вопросом интересовались уже античные философы, чьи рассуждения строились на анализе оценочных высказываний. Рассматривая предложения естественного языка, в которых выражается этическая или эстетическая оценка, мыслители прошлого пытались найти основания аксиологических категорий. Однако оценка по своей природе такова, что при её изучении широко используется интроспекция - и в античной философии это был, пожалуй, единственный метод, помогающий описать содержание соответствующих концептов.
Субъективность предмета диктовала, таким образом, субъективность метода исследования. В разное время эта особенность оценки была в глазах учёных то фактором, затрудняющим процесс «адекватного отражения действительности», то, наоборот, сигналом того, что познавательные процессы, не вписываясь в декартовскую механистическую концепцию человека, требуют учёта активно-конструирующей деятельности личности. Авторитетного сторонника вторая точка зрения получила, как известно, в лице И. Канта, считавшего, что в основе человеческого рассудка лежат априорные формы познания, «достраивающие» неполную картину мира (см.: [Кант 1994]). Тезис Канта и его последователей о принципиальной значимости субъекта также лёг в основу традиционной аксиологии, для которой оценочный аспект взаимодействия человека и действительности заключается в том, что «объективный мир членится говорящими с точки зрения его ценностного характера» [Вольф 2002: 5]. Человек «пересмеивает то, что с ним происходит и им совершается; он относится определенным образом к тому, что его окружает» [Рубинштейн 1993: 160. Курсив автора]. Другими словами, человек вступает с окружающей действительностью в ценностное отношение, которое представляет собой отнесение к ценности объекта и одновременное его осмысление. Ценностное отношение, подчёркивает М. С. Каган, исторично, так как идёт от синкретизма восприятия объекта к постепенному вычленению ценностного отношения по мере того, как усложняется деятельность (хотя само ценностное отношение сохраняет целостно-нерасчленённый характер — см.: [Каган 1997: 52, 64]).
Примем поэтому следующее рабочее определение оценки: оценка представляет собой процесс и результат отнесения объекта к определённой ценности (ср. [Ивин 1973: 29]) и выражается в языке с помощью оценочных суждений. Под ценностью, в свою очередь, понимается предмет любого интереса. И хотя логика рассуждения требует указать критерии отграничения оценочных суждений от не-оценочных (которые обычно изучаются философскими дисциплинами), мы будем разбирать эти критерии и их лингвистическое выражение несколько позже. Пока же определим предмет оценочных суждений в самых общих чертах: это ценностное отношение говорящего к объекту оценки. Только такая предельно широкая трактовка ценности способна отразить многомерность, многоаспектность как ценностного отношения к действительности (см.: [Каган 1997: 49-50]), так и ценности вообще.
Традиционная аксиология выделяет, наряду с субъектом и объектом, также основание оценки - признак, по которому объекты относятся субъектом к определённому множеству. Если пользоваться терминами логики, то основание оценки представляет собой один из компонентов содержания понятия, определяющий объём данного понятия. Оценочная деятельность, с точки зрения логического подхода, заключается в выделении субъектом такой черты объекта, по которой объект причисляется к множеству с аксиологически значимым основанием, т. е. к ценности.
Таким образом, задача исследователя обретает большую определённость: если мы хотим найти критерии для отграничения оценочных суждений от не-оценочных, то целесообразно определить, насколько основание оценки (признак объекта) является предметом интереса говорящего. Интерес, в свою очередь, может выражаться двумя способами -в поведении и с помощью естественного языка. Однако, в силу своей неоднозначности, поведение с трудом поддаётся интерпретации. Поэтому обращение к языковым данным представляется необходимым для того, чтобы уточнить аксиологический компонент суждений. И даже если основание оценки эксплицитно не указано (именно этот случай встречается чаще всего), оно всё же распознаётся адресатом. Именно контекст даёт сведения об участниках процесса оценки и их взаимоотношениях, т. е. фактически содержит все компоненты модальной рамки высказывания (ср. [Арнольд, Банникова 1972]).
Для лингвистических исследований значение этого понятия, разработанного модальной логикой (или логикой оценок) и объединяющего субъект, объект оценки и оценочное отношение, раскрылось позже, когда понятие модальной рамки было заимствовано логической семантикой [Пирс 2001; Ю. С. Степанов 2001а; Фреге 2000]. С этого момента особое внимание уделялось языковым структурам, соответствующим эксплицитным компонентам модальной рамки, — аксиологическим предикатам (глаголам считать, казаться и т. п.), интенсификаторам и другим (см.: [Дмитриева 1998; Лопатин 1992]).
Фактор когнитивной базы оценки
Одна из основных причин изменения оценочных значений заключается в том, на каком аспекте объекта или события концентрируется фокус внимания говорящего. Этот процесс позволяет проследить выбор того элементарного или интегрального качества, которое, становясь-объектом внимания говорящего, служит основанием оценки.
Наиболее простой пример контрастной оценки представляет собой противопоставление двух референтов, либо двух аспектов (или состояний) одного референта по одной базе оценки:
(3.1-1)/ thought how much better he had aged than Petrescu. Tiriac looked to be in his mid-forties; Petrescu could have been over sixty from his photo (J. Barnes. One of a Kind),
В приведённом выше фрагменте противопоставляются два референта -писатели, один из которых, Tiriac, эмигрировал, а второй, Petrescu, остался в социалистической Румынии. Противопоставление и оценка осуществляются по одной базе - AGE. При этом Tiriac и Petrescu являются центральными элементами соответствующих ментальных пространств (далее — МП), репрезентирующих некоторое положение вещей, к которому устанавливается референция. Контрастные отношения между МП TIRIAC и МП PETRESCU устанавливаются с помощью сравнительной конструкции how much better he had aged. Несколько схематизируя, можно представить первое МП как положение вещей, при котором референт Tiriac находится в состоянии living in emigration и обладает, с точки зрения концептуализатора, сравнительно небольшим значением по шкале AGE, о чём свидетельствует предложение Tiriac looked to be in his mid-forties. Во втором МП референт Petrescu находится в состоянии living in Romania и, в отличие от референта Tiriac, для него выделяются большие значения шкалы AGE {Petrescu could have been over sixty from his photo). Примечательно, что оба МП, вступая в отношение достаточно симметричного контраста, имеют, с точки зрения концептуализатора, неодинаковый «онтологический статус»: в то время как МП TIRIAC принадлежит «реальности» говорящего, МП PETRESCU относится прежде всего к «миру» фотографии (на что указывает сочетание from his photo). Следовательно, противопоставление сходных объектов по одному элементарному признаку ВОЗРАСТ не исключает появление в тексте некоторой асимметрии контрастной оценки, вызванной неодинаковым онтологическим статусом оцениваемых объектов.
Как убеждает анализ, при противопоставлении многозначных оценочных прилагательных даже в рамках конвенциональных антонимических отношений симметрия оценочных значений может нарушаться. В частности, в случае усложнения основания оценки, т. е. перехода от элементарных признаков оценки к интегральным и образования когнитивной базы оценки (КБО)29, мы наблюдаем ещё большее усиление асимметрии контрастных схем: (3.1-2) Я была ленивая и закомплексованная, а Оля писала стихи и даже читала их по радио в «Пионерской зорьке» [...] (Н. Толстая. У себя дома).
На первый взгляд, контрастная оценка в (3.1-2) достаточно симметрична: внутри МПі находится референт я, принадлежащий к области отрицательных значений шкал ТРУДОЛЮБИЕ (для прилагательного ленивая) и РАСКОВАННОСТЬ (для прилагательного закомплексованная). Те же признаки актуализируются для референта Оля, который принадлежит области положительных значений этих шкал в МП2 (то, что Оля пишет стихи, говорит о её трудолюбии, а факт чтения этих стихов по радио - о большой раскованности).
Тем не менее внимательное изучение когнитивных моделей, которые могут быть построены для этих значений, приводит к выводу:о том, что говорящий прибегает к совершенно разным способам концептуализации соответствующих признаков. С одной стороны, референт из МПі характеризуется исключительно с помощью прилагательных {ленивая и закомплексованная). В представлении говорящего он скорее статичен, ибо прилагательные обозначают свойства референта, т. е. не-событийный способ его существования. С другой стороны, глагольные формы писала (стихи) и читала (стихи по радио) свидетельствуют в пользу событийности - в частности, об изменении референта во времени и пространстве (ср. [Рахилина 2000а]).
