Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Языковой иконизм: проблемы и решения 11
1. Ретроспективный анализ проблемы языкового иконизма 11
1.1. Проблема языкового иконизма в период с античности до нач. XX века 11
1.2. Проблема языкового иконизма в I пол. XX века 17
1.3. Проблема языкового иконизма в современной лингвистической науке 29
1.3.1 Иконизм в фонетике 35
1.3.2. Иконизм в лексике 41
1.3.3. Иконизм в морфологии 42
1.3.4. Иконизм в синтаксисе 47
1.3.5. Иконизм в тексте 51
2. Достоверность языкового иконизма с позиций филогенеза 54
3. Достоверность языкового иконизма с позиций онтогенеза 60
Выводы по I главе 65
ГЛАВА II. Системно-структурный анализ ономатопов русского, английского, алтайского и монгольского языков 67
1. Особенности класса звукоподражательных слов 68
2. Сопоставительный анализ фонетических систем русского, английского, алтайского и монгольского языков 73
2.1. Артикуляционная характеристика 74
2.1.1. Сопоставительная характеристика систем гласных русского, английского, алтайского и монгольского языков 74
2.1.2. Сопоставительная характеристика систем согласных русского, английского, алтайского и монгольского языков 80
2.2. Акустическая характеристика 88
3. Сопоставительное описание ономатопов русского, английского, алтайского и монгольского языков 92
3.1. Анализ ономатопов группы неживой природы и артефактов 123
3.2. Анализ ономатопов группы живой природы 126
3.3. Анализ ономатопов, обозначающих звуки, производимые человеком 128
Выводы по II главе 129
ГЛАВА III. Экспериментальное исследование восприятия звукоподражаний разносистемных языков иноязычными носителями (на материале русского, английского, алтайского и монгольского языков) 131
1. Экспериментальное исследование фоносемантических свойств звукоподражаний русского языка 133
2. Экспериментальное исследование фоносемантических свойств звукоподражаний английского языка 140
3. Экспериментальное исследование восприятия звукоподражаний разносистемных языков иноязычными носителями 145
3.1. Восприятие звукоподражаний английского языка носителями русского языка 146
3.2. Восприятие звукоподражаний английского языка носителями алтайского языка 148
3.3. Восприятие звукоподражаний алтайского языка носителями русского языка 154
3.4. Восприятие звукоподражаний монгольского языка носителями русского языка 157
3.5. Восприятие звукоподражаний монгольского языка носителями алтайского языка 159
Выводы по III главе 163
Заключение 168
Список литературы 173
Приложение 1 186
Приложение 2 187
Приложение 3 188
- Проблема языкового иконизма в I пол. XX века
- Сопоставительная характеристика систем гласных русского, английского, алтайского и монгольского языков
- Анализ ономатопов группы неживой природы и артефактов
- Экспериментальное исследование фоносемантических свойств звукоподражаний русского языка
Введение к работе
Вместе с идеей об условности языкового знака в языкознании всегда присутствовала другая точка зрения — об определенной иконичности в структуре языка. Вопрос о соотношении мотивированности и условности в языке поднимался еще в трудах древнегреческих философов (теории thesei и physei). Прообраз современной идеи иконичности языка просматривается в работах В. фон Гумбольдта. «Единство языкового содержания и языковой формы, или, по Гумбольдту, внутренней и внешней формы (а следовательно и формы в целом), обусловлено генетически: они образуются во взаимодействии мыслительной и звуковой материи» [Зубкова, 1999, с. 232]. Однако провозглашенный Ф. де Соссюром в нач. XX века принцип немотивированности знака, как единственный организующий принцип языковой структуры, на несколько десятилетий отодвинул поиски иконических свойств в языковом материале.
По-новому взглянуть на проблему иконизма в лингвистике позволило становление в современной науки антропоцентрической парадигмы. Необходимо отметить, что процесс признания современной наукой языкового иконизма идег сложно, что, вероятно, можно считать вполне закономерным: «лингвистам нелегко избавиться от привычки либо вообще остерегаться слишком смелых сопоставлений между явлениями совершенно специфических и далеких планов (семантики и фонетики), либо подвергать сомнению тезис структурализма о чистой произвольности языкового знака» [Мельников, 1976, с. 8]. В связи с этим работа в данном направлении требует глубоких и тщательных исследований с применением современных экспериментальных методик и оборудования.
Особая роль в плане изучения лингвистической иконичности принадлежит звукоподражательной лексике. Правомерным представляется утверждение о том, что «языковые знаки располагаются на шкале, крайними полюсами которой является мотивированность - произвольность» [Кубрякова, 2004, с. 171] (со ссылкой на [Haiman, 1993, с. 313]). В языке «полюс
мотивированности» занят звукоподражательной лексикой, которая по отношению к языковой системе в целом представляет собой совокупность иконических знаков. По мнению Е.С. Кубряковой, функционирование единицы семиотической системы зависит от степени иконичности структуры: «...чем иконичнее ее структура, тем ближе находится она к экспрессивному полюсу па шкале, то есть тем выразительнее и прозрачнее она по своей семантике. Чем более условна единица, тем, напротив, удаленней она от этого полюса и тем больше приближена она к произвольным мотивированным знакам» [Кубрякова, 2004, с. 171-172J. Таким образом, звукоподражательная лексика является ценным материалом в плане изучения иконических свойств языковых единиц. Особый интерес представляют кодифицированные ономатопы, поскольку они частично утратили примарность, и в них отражение природных * звучаний корректируется законами системы того или иного языка, благодаря чему их семантика в разных языках может оказывается по-разному «замаскированной». Изучение восприятия иноязычных кодифицированных ономатопов может оказаться весьма значимым для выявления способов «декодирования» иконической информации непосредственными носителями того или иного языка.
Актуальность выбранной темы обусловлена необходимостью поиска новых подходов к решению проблем семиотики. По мнению ряда языковедов, в настоящее время в мировой лингвистике «наиболее фундаментальными представляются две проблемы: проблема мотивированности языковой формы и проблема автономности либо взаимообусловленности языковых подсистем» [Циммерлинг, 2000, с. 118; Сигал, 1997, с. 118]. Таким образом, направленность лингвистических исследований на изучение взаимоотношения физической и ментальной составляющих знака представляется весьма актуальным. Свидетельством тому может послужить большое количество опубликованных за последнее десятилетие работ, посвященных указанной проблеме, среди которых можно
отметить исследования К.Я. Сигал [Сигал, 1997], А.В. Кравченко [Кравченко, 1999], М. Магнус [Magnus, 2001], О.Г. Баталова [Баталов, 2004], Е.А. Юриной [Юрина, 2005], Т.Г. Орлянской [Орлянская, 2006] и др.
Объектом диссертационного исследования является звукоподражательная лексика.
Предмет исследования - особенности процесса восприятия звукоподражательных слов разносистемных языков иноязычными носителями.
Материалом для исследования послужили звукоподражательные слова русского, английского, алтайского и монгольского языков, представленные в лексикографических источниках (ономатопы русского и английского языков) и полученные при работе с непосредственными носителями (ономатопы алтайского и монгольского языков).
Цель данной работы - выявление закономерностей процесса восприятия звукоподражательных слов разносистемных языков иноязычными носителями.
В соответствии с заявленной целью в работе решаются следующие задачи:
систематизировать существующие концепции в области'языкового иконизма;
проанализировать ономатопы русского, английского, алтайского и монгольского языков с позиций системно-структурного аспекта;
выявить фоносемантические характеристики звукоподражаний русского и английского языков по программе «ВААЛ»;
определить особенности восприятия фоносемантических характеристик звукоподражаний русского языка русскоязычными респондентами и звукоподражаний английского языка русскоязычными и алтайскоязычными респондентами;
описать результаты экспериментального исследования процесса восприятия звукоподражаний английского языка носителями русского и алтайского языков, звукоподражаний алтайского языка
носителями русского языка, звукоподражаний монгольского языка носителями русского и алтайского языков; 6) охарактеризовать основные стратегии восприятия звукоподражаний разносистемных языков иноязычными носителями. Специфика поставленных задач обусловила использование следующих методов и приемов исследования:
1) метод системно-структурного анализа, позволивший установить
характер артикуляционно-фонетической и акустической организации
звукоподражаний русского, английского, алтайского и монгольского языков;
2) модифицированный метод семантического дифференциала,
представленный в программе «ВААЛ», использованный для исследования
звукоподражательных единиц;
метод психолингвистического эксперимента;
элементы количественного анализа, применяемые для обработки результатов эксперимента.
Новизна работы состоит в том, что в ней экспериментально исследуется проблема восприятия иконических свойств лексических единиц, которая относится к спорным вопросам современной лингвистики. :* Выявлены основные стратегии восприятия звукоподражательных слов разносистемных языков иноязычными носителями. Исследование впервые провидится на материале четырех генетически и типологически различных языков -русском, английском, алтайском и монгольском.
Теоретическая значимость исследования состоит в уточнении представления о проявлении иконических свойств в звукоподражательной лексике разносистемных языков. Результаты, полученные в ходе исследования, позволяют приблизиться к решению проблем взаимосвязи звука и значения в целом. Данная работа может быть востребована при рассмотрении вопросов, связанных как с эволюцией языка, так и с его современным функционированием.
Практическая ценность диссертационного исследования заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы в преподавании курсов «Теория языка», «Психолингвистика». Результаты настоящего исследования могут оказаться полезными при решении таких специфических проблем прикладной лингвистики, как, например, создание товарных знаков, составление текстов объявлений и рекламных роликов. Знание допустимых и недопустимых типов соответствий между звучанием и значением необходимо при создании аббревиатур - одного из основных источников пополнения терминологизированного лексикона.
На защиту выносятся следующие положения:
Ономатопы представляют особый интерес в плане изучения иконических свойств, поскольку именно в данном классе лексически единиц наиболее отчетливо наблюдается столкновение природного (звукоподражания обладают наивысшей степенью иконичности) и вербального (они частично утратили примарность, и отражение природных звучаний в них корректируется законами системы того или иного языка).
Определению семантики звукоподражательных слов разносистемных языков иноязычными реципиентами способствуют два типа иконизма:
а) межъязыковой иконизм, базирующийся на присвоении
сходных признаков одним и тем же номинациям в разных языках;
б) внуїриязьїковой иконизм, проявляющийся в том, что в разных
языках основой номинации становятся разные признаки.
Существует корреляция между оценкой фоносемаитических свойств программой «ВААЛ», носителями языка и опознованием иноязычного звукоподражания в психолингвистическом эксперименте.
Иноязычные носители легче всего идентифицируют ономатопы, обозначающие звуки, производимые человеком.
Апробация работы. Основные результаты и содержание исследования
обсуждались на следующих конференциях: Международная научно-
практическая конференция «Общетеоретические и типологические проблемы
языкознания» (Бийск, 31 октября - 1 ноября 2005 г.); Научно-практическая
конференция «Картина мира: язык, литература, культура» (Бийск, май 2006
г.) Международная научно-практическая конференция «Общетеоретические
и типологические проблемы языкознания» (Бийск, 30 ноября - 1 декабря
2006 г.); Международная научно-практическая конференция
«Общетеоретические и типологические проблемы языкознания» (Бийск, 4-5
декабря 2007 г.); Международная научно-практическая конференция
«Общетеоретические и типологические проблемы языкознания» (Бийск, 14 -
15 октября 2008 г.). Апробация работы проводилась также на
Международной научно-практической конференции «Проблемы
современной лингвистики и методики преподавания языковых курсов» (Кемерово, 4 июля 2008 г.). Обсуждения отдельных частей работы проходили на аспирантских семинарах в Бийском педагогическом государственном университете им. В.М. Шукшина (2005-2009 г.г.).
По теме диссертации опубликовано 8 работ общим объемом 2,43 п.л.
Структура и объем работы определены поставленной целью и задачами исследования. Общий объем рабоы составляет 188 страниц (из них 185 страниц — основной текст). Диссертация носит экспериментально-теоретический характер и состоит из Введения, трех глав, Заключения, Списка литературы, включающего 153 источника, и 3 Приложений.
Проблема языкового иконизма в I пол. XX века
Согласно схеме, лингвистический знак двусторонен и состоит из акустического образа и понятия. «Акустический образ», по Соссюру, является «психическим отпечатком звука», т.е. представлением, которое получает о нем человек посредством органов чувств. Далее Ф.де Соссюр предлагает заменить термины понятие и акустический образ соответственно терминами означаемое и означающее [Соссюр, 1998, с. 68].
Раскрывая положение о лингвистическом знаке, Соссюр утверждал, что «связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольна... или, иначе говоря: языковой знак произволен» [Соссюр, 1998, с. 68]. Так, по его мнению, понятие «сестра» никаким внутренним отношением не связано с последовательностью звуков, задействованных в этом слове, и, как он отмечает, могло бы быть выражено любым другим сочетанием звуков [Соссюр, 1998, с. 68]. В качестве доказательства этого приводятся различия между языками и сам факт существования различных языков.
Ф. де Соссюр заостряет внимание на том, что слово «произвольный» не должно пониматься как «любой» в том смысле, что означающее зависит от свободного выбора говорящего субъекта. Наоборот, он доказывает, что индивид не может вносить изменения в знак, уже установленный в языковом коллективе. Произвольность знака проявляется в том, что «означающее» немотивированно, т.е. произвольно по отношению к означаемому, с которым у него нет в действительности никакой естественной связи [Соссюр, 1998, с. 69]. Звукоподражания и междометия Ф. де Соссюр также относит к произвольным знакам и в качестве доказательства приводит факт их различий по языкам. Так называемый символизм в звуковом облике некоторых слов (фр. fouet «хлыст», glass «колокольный звон») во многих случаях Ф. де Соссюр считает лишь случайным результатом фонетической эволюции [Соссюр, 1998, с. 69-70].
Доказывая произвольность лингвистического знака, Ф. де Соссюр, однако, считает, что она (произвольность) ограничивается законами развития данного языка, что абсолютно произвольным лингвистический знак является лишь у некоторой части слов: «... У других знаков обнаруживаются признаки, позволяющие отнести их к произвольным в различной степени: знак может быть относительно мотивированным» [Соссюр, 1998, с. 127]. Под этим Соссюр понимал следующее. Например, русское слово сорок ничем не мотивированно. Это слово не относится к категории числительных со словом четыре и выступает как самостоятельная лексема. Слово тридцать имеет уже совершенно иное образование: оно соотносится со словом три. То же самое происходит с числительными пятьдесят (пять), восемьдесят (восемь) и т.д. Таким образом, числительные в системе русского языка (кроме слова сорок) соотносимы с элементами, из которых они состоят, и, соответственно являются мотивированными. В то же время числительные пять и десять в отдельности обладают признаком произвольности. Другой пример - фр. pommier «яблоня» происходит от ротте «яблоко». «Не существует языков, где нет ничего мотивированного; но немыслимо себе представить и такой язык, где мотивированно было бы все», - заключает Ф. де Соссюр [Соссюр, 1998, с. 129.
С другой стороны, рассуждая о мотивированности лингвистического знака, Соссюр говорит, что если по отношению к изображаемой им идее означающее представляется свободно выбранным, то, наоборот, по отношению к языковому коллективу, в обиходе которого он находится, оно не свободно, оно навязано. В сжатом виде взгляды Ф. де Соссюра на такие качества языкового знака, как произвольность и мотивированность, можно представить в следующем виде: 1. Связь между означаемым и означающим лингвистического знака имеет произвольный характер. 2. Мотивированность лингвистического знака проявляется лишь в двух случаях: а) когда слово построено на исходных элементах, по отношению к которым оно становится мотивированным; б) лингвистический знак является мотивированным по отношению к языковому коллективу, который им пользуется. В заключение необходимо отметить, что период развития лингвистики в XIX - начале XX вв. стал периодом глубокой и основательной критики идеи мотивированности языкового знака. В лингвистической науке начала XX века с появлением учения Ф. де Соссюра о языковом знаке утвердился принцип конвенциональности в языке, долгие годы считавшийся незыблемым. Однако нельзя забывать, что отрицание какой бы то ни было идеи ведет к расширению ее понимания и порождает новые подходы к ее изучению. Так произошло и с идеей лингвистического иконизма, что станет очевидным уже в середине XX века.
Нельзя не упомянуть тот факт, что даже во времена появления «Курса общей лингвистики» далеко не все были согласны с теорией конвенциональности языкового знака Ф. де Соссюра. Например, Р. Якобсон перечисляет отклики на «Курс общей лингвистики» Ж. Дамуретта, Э.Пишона, Д.Л. Болинджера, озаглавленные одинаково: «Знак не произволен» ("Le signe n est pas arbitraire" (1927), "The sign is not arbitrary" (1949)) [Якобсон, 2001, с. 115].
Альтернативу теории конвенциональности языкового знака составляет семиологическая концепция Ч.С. Пирса. Знаки, согласно указанной концепции, подразделяются на разные типы, характеризуемые специфическим отношением между означаемым и означающим. Кроме того, к указанной концепции восходит и сам термин icon, послуживший основой для обозначения исследуемого явления.
Представляется целесообразным детально рассмотреть содержание указанной концепции, которая, во-первых, на сегодняшний день наиболее полно и непротиворечиво представляет соотнесенность мотивированности и условности языкового знака и, во-вторых, отражает наш взгляд на структуру последнего.
Таким образом, Пирс выделял три основных типа знаков: символы, индексы и иконы, из которых с естественным языком Соссюром были ассоциированы только символы. Для символов между означаемым и означающим нет никакой «полезной» внутренней связи. Символам противопоставлены знаки-иконы, в которых материальная внешняя сторона (означающее) предопределяется их идеальной внутренней стороной (означаемым), «подобна» означаемому. Икона - знак, который отсылает нас к объекту, обозначаемому им (знаком) посредством своих свойств. У иконы нет динамической связи с объектом, который он обозначает, просто его качества имеют сходства с качествами объекта и вызывают у воспринимающих одинаковые ощущения. Индексы занимают промежуточное положение между иконами и символами: их означаемое строится на принципе ассоциации по смежности с означающим.
Примером иконического знака может быть изображение, картинка животного, создающаяся по образцу самого животного и являющаяся знаком животного. Пример индексного знака - дым, являющийся знаком огня, а символическими знаками являются, например, цвета светофора, в которых связь между цветом (красный, желтый, зеленый) и его значением определяется соглашением.
Среди членов вышеописанной триады для данного исследования наибольший интерес представляют иконические знаки, представленные в языке звукоподражаниями и звукосимволическими словами.
Сопоставительная характеристика систем гласных русского, английского, алтайского и монгольского языков
Анализ ономатопов группы неживой природы и артефактов
Гласные звуки различаются по ряду подъему, лабиализации, долготе и некоторым другим признакам.
В английском языке 20 гласных подразделяются на 8 дифтонгов и 12 монофтонгов (среди последних также выделяются и дифтонгоиды). В системе описания английских гласных признак подъема подразделяется на узкую и широкую разновидность. Кроме гласных переднего, среднего и заднего ряда выделяются также гласные переднего отодвинутого назад ряда и заднего отодвинутого назад ряда. Гласные могут быть долгими и краткими [Аракин, 2000].
Система гласных русского языка состоит из 5 фонем. Дифтонги и дифтонгоиды отсутствуют. Внутри признаков подъема и ряда для русских гласных не предусмотрена градация. Гласные, в отличие от английского языка, не подразделяются на долгие и краткие. В алтайском языке 11 знаков служат для обозначение гласных. Система гласных состоит из 8 фонем [Дыренкова, 1940]. Некоторые исследователи [Тощакова, 1938], [Баскаков, 1966] в подсистеме гласных звуков алтайского языка выделяют 16 гласных фонем, где наряду с краткими гласными звуками приводятся их долгие аналоги. Значимой характеристикой для алтайских гласных фонем является признак подъема (как в русском и английском языках). Признак ряда имеет лишь две разновидности: задний ряд и передний ряд. Гласные внутри каждого ряда подразделяются на лабиализованные и нелабиализованные.
Дифтонги в алтайском языке, как и в русском, отсутствуют. Принципиальное значение имеет долгота гласного, так как от этого зависит семантика слова (например, эр - мужчина, но ээр - седло). Необходимо отметить, что на письме удвоенным гласным передается долгота гласного лишь условно, так как в этих случаях имеет место не удвоение, а передача качества (то есть долготы) гласного. В случае с двумя смежными гласными, принадлежащими к двум слогам, также пишется удвоенный гласный.
В монгольском языке, как и в алтайском, существуют краткие и долгие гласные, общее количество которых составляет 14 [Тодаева, 1951]. Долгие гласные представляют собой «более протяженные» аналоги некоторых кратких гласных {а — аа, э - ээ и т.д.). Краткие гласные и и ы не имеют долгих аналогов. Долгота гласного в монгольском языке (как и в алтайском) несет смыслоразличителыгую функцию: ав — взять, пае — папа. В отличие от русского и алтайского языков, в монгольском существуют дифтонги: ой, ай, уй, цй, эй, ни. Перечисленные дифтонги обладают нисходящим тоном, то есть основу слога в них образует первый гласный. Существует также дифтонг уа, произносимый с восходящим тоном (то есть основу слога составляет второй гласный) и встречающийся преимущественно в словах, заимствованных из китайского (например, гуанз - столовая).
Дистрибуция гласных фонем в трех языках отличается друг от друга. Если в русском языке не наблюдаются ограничения на использование гласных (за исключением фонемы \ы\, которая может использоваться только после твердых согласных), то в английском языке завершать открытый ударный слог могут лишь долгие гласные или дифтонги, безударный -нейтральный гласный э[. В алтайском и монгольском языках дистрибуция гласных фонем подчиняется законам гармонии (сингармонизма), которые выражаются в четких правилах. Закон гармонии в общем виде заключается во влиянии предыдущего гласного на последующий. В алтайском и монгольском языках проявление закона гармонии обладает некоторыми особенностями.
Для алтайского языка абсолютное значение имеет закон небного притяжения [Дыренкова, 1940, с. 17], согласно которому в одном слове могут присутствовать гласные либо переднего, либо заднего ряда {анъчылар — охотники, карагай - сосна). Закон небного притяжения относится и к основам и к аффиксам и отражается в следующих фонетических правилах: 1) если в первом слоге данного слова имеется гласный заднего ряда, то в следующих слогах должны быть только гласные заднего ряда (салкын -ветер); 2) если в первом слоге имеется гласный переднего ряда, то и в следующих слогах должны быть только гласные переднего ряда (межелик - сопка); 3) если в основе гласные заднего ряда, то и в присоединяемых к ней аффиксах должны быть задние гласные (тош-ко — на лед; така-лар-ы-быс - наши подковы); 4) если в основе имеются гласные переднего ряда, то и в присоединяемых к ней аффиксах должны быть передние гласные {теке-лер-и-бис — наши козы). В качестве частично наблюдаемого явления можно отметить закон губного притязісения [Дыренкова, 1940, с. 18], касающийся влияния лабиализованных (губных) гласных на вокализм последующих слогов, что находит выражение в следующих фонетических правилах: 1) устойчивый характер лабиализация имеет при широких губных гласных (о и о) в том случае, когда после о и о следуют широкие гласные {кочкор — дикий баран); 2) менее устойчивый характер лабиализация имеет в том случае, когда после широких губных гласных о и о следуют узкие гласные (особенно второго слога) {тогус - тогыс - девять); 3) не проявляется гармония гласных при узких губных гласных (у и у) в том случае, когда за ними следуют широкие гласные (улкер - звезда); 4) менее устойчивый характер лабиализация имеет при узких губных гласных в том, случае когда в последующем слоге стоят узкие гласные (кумуш - серебро); 5) в многосложных словах дальше второго слога лабиализация обычно нарушается (шупузин - рысь). Более постоянный и определенный характер лабиализация или губное притяжение имеют в основах. В монгольском языке закон сингармонизма проявляется в несколько упрощенном виде и определяется всего двумя правилами [Тодаева, 1951, с. 84]: 1) в одном слове могут быть представлены гласные либо только переднего, либо только заднего ряда, что зависит от гласного первого слога (татар - шахматы, журам - закон, режим); исключением является гласный и (так называемый нейтральный гласный), который встречается как в словах с гласными заднего, так и переднего ряда; 2) если первым гласным слова является о, то гласные нижнего подъема следующего слога должны быть лабиализованными, т.е. в следующем слоге не могут стоять а или е (шорголж - муравей).
Экспериментальное исследование фоносемантических свойств звукоподражаний русского языка
На протяжении всей истории развития лингвистической науки исследователи неоднократно высказывали предположение о том, что в процессе формирования номинации звуки речи имеют способность организовываться таким образом, что некоторые признаки предмета находят отражение в его имени. Так, в XIII веке знаменитый русский ученый М.В. Ломоносов указывал на способность звуков речи вызывать определенные незвуковые впечатления. Так, звук а обозначает "великолепие, великое пространство, глубину и вышину, также внезапный страх", через звуки о, у, ы - " страшные и сильные вещи: гнев, зависть, боязнь и печаль" [Иванова-Лукьянова, 1966, с. 136]. На сегодняшний день с опорой на многочисленные исследования в данной области [Леонтьев, 1969], [Журинский, 1972], [Левицкий, 1973], [Сигал, 1997], [Brown, 1972], [Magnus, 2001] можно заключить, что звуки речи, безусловно, информативны; они имеют качественное смысловое содержание, в какой-то мере отражающее суть признаков предметов и явлений, для обозначения которых они используются. Все большее число работ посвящается выявлению чисто психологических корреляций между звучанием и значением, причем, подчеркивается, что представители различных национальных языков современности имеют общую психологическую подсознательную основу содержательной оценки отдельных звуков и их комбинаций.
Задача описанного в настоящем разделе работы исследования состоит в том, чтобы, во-первых, выявить фоносемантические характеристики звукоподражательной лексики русского языка с помощью программы «ВААЛ-мини», во-вторых, на основе психолингвистического эксперимента определить воздействует ли форма звукоподражательной лексики русского языка на восприятие носителей того же языка, в-третьих, сопоставить результаты эксперимента с информантами и данные, полученные при работе с программой «ВААЛ-мини».
На первом этапе исследования была задействована компьютерная программа «ВААЛ» (Проект ВААЛ Шалак В.И., 2001г.), в основу которой положен метод семантического дифференциала, введенный Ч. Осгудом и широко используемый психологами, социологами, лингвистами в исследованиях, связанных с восприятием человека. В программе объекты оцениваются в процентах по ряду биполярных шкал, полюса которых заданы с помощью вербальных антонимов. Для оценки фоносемантического воздействия в программе «ВААЛ» используются 24 биполярные шкалы, полюса которых. заданы парами антонимичных прилагательных русского языка. Для данного эксперимента были выбраны семь пар признаков: хороший — плохой, красивый — отталкивающий, светлый — темный, тяэ/селый — легкий, сильный — слабый, веселый — грустный, грубый — нежный; причем в последней паре первое качество выступает как отрицательное, а второе как положительное. Пары признаков-были выбраны на основе связи данных прилагательных с эмоциями, поскольку именно на эмотивную составляющую слов-стимулов опираются информанты в ходе эксперимента. Эмотивность таких качеств как светлый -темный, тяжелый — легкий, сильный — слабый обусловлена восприятием их реципиентами в переносном, метафорическом значении, что подтверждается в работах А.П. Журавлева [Журавлев, 1974] . Кроме того, в исследовании не были задействованы признаки, которые в ходе пилотажных экспериментов провоцировали у реципиентов прямо противоположные оценки (гладкий-шероховатый, мужественный-женственный и так далее). Через программу «ВААЛ» были пропущены 12 определенных методом случайной выборки звукоподражаний русского языка, обозначающих звуки неживой природы и артефактов: бах, паф, бряк, топ-топ, хрясь, динь-дон, динь-динь, дзынъ, цок-цок, хруп, бултых, шурк-шурк. В программе фонетическое значение слова представлено в процентном соотношении (от +100% до -100%), мы же учитывали лишь степень преобладания, а не точный показатель наличия у звукоподражательного слова того или иного качества. Таким образом, если в слове, подвергаемом оценке, преобладает качество, представленное первым прилагательным шкалы, то ему присваивается оценка «+», если вторым прилагательным, то - «-». В рамках программы «ВААЛ» оценка считается значимой если ее показатель превышает 25% [Белоусов, 2004, с. 51]. В случае, когда оценка отличается от нейтральной в пределах погрешности измерений (то есть составляет менее 25%), она обозначается нулем.
Результаты, полученные на этом этапе эксперимента, представлены в таблице 8. Наиболее адекватным способом определения наличия или отсутствия связи между звучанием и значением ономатопов, по всей вероятности, является сопоставление их фоносемантических качеств, выявленных программой «ВААЛ», и их зафиксированного лексического значения.
Словарное значение большей части задействованных в эксперименте звукоподражательных слов весьма нейтрально; его едва ли можно сопоставить с «вычисленным» программой характерным для них фонетическим значением. Тем не менее, в некоторых случаях между ними можно наблюдать некую корреляцию.
Например, согласно русско-английскому словарю междометий, звукоподражание бах «используется для обозначения сильного отрывистого звука, вызванного ударом, выстрелом и т.п.» [Квеселевич, 2001, с. 418]; и согласно своей фонетической характеристики, данное звукоподражательное слово также производит впечатление чего-то сильного и грубого. Ономатопу хрясъ словарь дает следующее определение: «употребляется как звукоподражание удару, пощечине и т.п.» [Квеселевич, 2001, с. 454]. Программа «ВААЛ» определяет это слово как нечто плохое, отталкивающее, темное. Таким образом, явные соответствия выявлены в 33% случаев.
На втором этапе звукоподражательные слова по тем же 7 шкалам оценивались носителями русского языка. В эксперименте приняли участие 54 информанта. Инструкция, предъявляемая информантам, звучала следующим образом: «оцените данные звукоподражательные слова по 7 шкалам: если звукоподражательное слово, по вашему мнению, обладает первым качеством, 136
приведенным на шкале — поставьте в соответствующее окно «+», если оно обладает вторым качеством шкалы - «-». Если вы считаете, что данному звукоподражанию не присуще ни то, ни другое качество - ставьте «О». Образец анкеты содержится в приложении 1. Результаты, полученные на этом этапе эксперимента, представлены в таблице 8.
