Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Форма физических объектов в свете когнитивных исследований 7
Форма физических объектов в семантике естественного языка 7
Понятие формы 7
Способы выражения формы физических объектов в языке 9
Краткие выводы 13
Место формы среди других характеристик объекта 14
Форма и размер 16
Форма и материал 22
Форма и цвет 28
Форма и функция 31
Форма по данным экспериментов, исследующих характеристики объекта в комплексе 46
Восприятие формы наблюдателем 51
Выводы : 61
Глава II. Базовые категории формы физических объектов в языках мира 63
Критерии для выделения базовых категорий формы 63
Анализ грамматикализованных значений параметра формы 65
Классификаторы: определение и типология 65
Классификаторы: семантика 83
Материал и методика исследования 89
Семантический анализ классификаторов 93
Базовые признаки формы в математическом освещении 114
Базовые признаки формы и усвоение категории формы в онтогенезе 117
Выводы 121
Глава III. Концент формы как источник образования ненространственных значений, (Семаитико-тинологический анализ концепта круглый методом ностроення радиальной структуры значений) 124
Материал исследования и трудности, возникающие при работе с ним 124
Многообразие значений прилагательного круглый 128
Метод построения радиальной категориальной структуры значений 129
Радиальная структура значений прилагательного круглый 132
Обсуждение полученных результатов 141
Выводы 143
Заключение 145
Приложение 152
Библиография
- Место формы среди других характеристик объекта
- Форма по данным экспериментов, исследующих характеристики объекта в комплексе
- Классификаторы: определение и типология
- Многообразие значений прилагательного круглый
Место формы среди других характеристик объекта
Одной половине группы сообщили что даф - это еда, а другой - что это такое животное, живущее в зоопарке. При этом само слово даф было для первой половины группы неисчисляемым, а для второй - сопровождалось артиклем. Во второй части эксперимента испытуемым предлагали на выбор предметы, похожие на первый формой или консистенцией, и спрашивали, какие из них тоже называются даф. Дети, которые считали даф едой, совершенно проигнорировали форму тестовых образцов и руководствовались в своем выборе прежде всего их фактурой (гладкие они или шершавые, цельные или гранулярные и т.д.). А те испытуемые, которые думали, что даф — животное, наоборот, обращали внимание на внешние очертания объектов, то есть на их форму. Важно, что А. Беккер и Т. У орд использовали в своем исследовании трехмерные модели, а не картинки. Когда они попробовали заменить объемные образцы на двумерные изображения, все испытуемые стали проводить категоризацию по форме, а интерес к материалу совершенно исчез. Картинки привлекают внимание к форме, а субстанцию, наоборот, отводят на задний план. По-видимому, это происходит потому, что любое изображение, даже фотография, схематично, а при схематизации форме объекта отводится главенствующая роль. Наблюдения А. Беккера и Т. У орда очень ценны для нашего исследования, поскольку языку, как и картинкам, свойственно схематично представлять окружающий мир. Кроме того, эксперимент А. Беккера и Т. Уорда лишний раз демонстрирует, сколь важно для каждого исследования правильно выбрать метод. К любым результатам надо подходить с большой осторожностью, раз они могут напрямую зависеть от способов проведения эксперимента и подсобных материалов.
Какое значение имеет материал, из которого состоит объект, при оценке и описании его формы? Как правило, никакого. При схематизации мы идеализируем форму и абстрагируемся от субстанции. Однако это безразличие сохраняется лишь внутри групп материалов, обладающих сходными внешними свойствами, сходной фактурой. Например, в одну группу можно отнести все жесткие, умеющие держать форму вещества: различия стеклянный vs. каменный vs. деревянный vs. металлический нерелевантны для оценки формы. В другую группу входят гибкие материалы, которые либо совсем не умеют сохранять форму, либо очень легко ее теряют, мнутся и складываются. Так, разными свойствами обладают круглая тарелка и круглая кружевная салфетка, длинная палка и длинная веревка. Во многих контекстах они описываются одной и той же лексикой формы, но во многих других - их форма представляется различной.
Исследования психологов Гиббсона, Оусли и Джонстона [Vasta et al. 1992, p.221] показали, что уже на 4-6-ом месяце жизни ребенок способен зрительно различать гнущиеся и жесткие объекты одинаковой формы. Это возможно благодаря тому, что твердые и гибкие предметы по-разному ведут себя при движении, вращении, падении, да и в неподвижном состоянии тоже. Так, веревкообразные тела, в отличие от палкообразных, свертываются в клубок, не могут принимать вертикальное положение, опираясь на что-то, а могут только висеть и т.д.
В языках с классификаторами жесткие и гибкие объекты сходной формы часто относятся к разным классам: палки vs. веревки, доски v . ткани, коробки v . мешки и др. В русском, немецком, нидерландском языках они но-разному сочетаются с глаголами позиции стоять, лежать, сидеть, висеть и прилагательными и существительными размера высокий-высота, глубокий-глубина, длинный-длша, широкий-ширина, толстый-толщина. Например, мягкие объекты не умеют стоять и, как правило, не имеют высоты и не могут характеризоваться как высокие: "веревка, "лента, "полотенце, "платье стоит; высота ковра (настенного), гобелена; высота веревки = высота от земли до веревки , но невозможно "высота веревки в значении высота деревца; "высокая одежда, "высокий канат и пр.
Итак, мягкие и жесткие объекты относятся обычно к разным топологическим типам, даже когда имеют одну и ту же, на первый взгляд, форму. Наконец, кроме групп жестких и гибких тел, есть еще классы жидкостей, густой массы, сыпучих веществ. Эти классы различны по своим «поведенческим» свойствам, и это отражается на определении и описании их формы. Так, жидкости растекаются, собираются в лужи, капли и струи; сыпучие вещества тоже расходятся по поверхности, но, в отличие от жидкостей, могут сохранять какую-то форму - горки и углубления; вязкие массы, растекаясь, приобретают форму, отличную от растекающихся жидкостей и сыпучих веществ; совокупность мелких объектов (бусинки, таблетки) рассыпается по поверхности в один слой и т.д. Все эти отличия закреплены в языке. Например, солью, сахаром, песком нельзя капнуть на что-то - их можно просыпать; жидкостями, массами, совокупностью мелких объектов можно наполнить емкость, а цельными твердыми или гибкими телами нельзя (только если контейнер много превышает эти объекты по размеру); сыпучие вещества и жидкости в силу их свойств меряют стаканами и ложками, а жидкости еще и каплями и т.д.
В языках с классификаторами очень часто выделяется отдельный класс для жидкостей, отдельный класс для совокупности очень мелких тел (рис, кофе в гранулах), а иногда также отдельные классы для масс (грязь, мед) (например, в атапаскских языках) и для мелко гранулярных объектов (песок, соль, стиральный порошок). Жидкости и сыпучие вещества также обладают свойством принимать форму сосуда, в который они налиты / насыпаны, и это также отражается в языке. В языке чероки вещества, не способные держать форму, классифицируются по форме емкости, в которой находятся. Так, мед в бутыли "длинный", а в горшочке - "круглый", сахар в кружке "жесткий", а в мешке - "гибкий". В некоторых языках капля жидкости описывается специальным классификатором. Действительно, она имеет свою форму, настолько характерную, что даже дает ее другим объектам, то есть является эталонном формы (каплевидный, в форме капли), так что значение формы можно записать в коннотативную зону словарной статьи лексемы капля. Таким образом, и материал, из которого состоит объект, косвенно влияет на определение и описание формы.
Форма по данным экспериментов, исследующих характеристики объекта в комплексе
Пластина разделена на две части. В одной половине под стекло положена цветная материя, а под второй половиной лежит такая же материя, но метром ниже. Ребенок помещается на границе цветной и прозрачной частей с «цветной» стороны. Чтобы пробраться к зовущей у бортика матери, малыщ должен переползти через прозрачную часть стола, то есть как бы упасть с обрыва, ведь стекла он не видит. Он видит под прозрачной частью цветную материю, и вопрос в том, понимает ли ребенок, что она располагается не непосредственно под стеклом, а метром ниже. Если бы дети не чувствовали глубины, они не видели бы никакой разницы между двумя половинами пластины и спокойно передвигались бы по ней во всех направлениях. Но испытуемые упорно не хотели переползать на прозрачную сторону, из чего исследователи сделали вывод, что 9-месячные дети имеют представление о дистанции и глубине. Схожие эксперименты проводились и с 2-месячными детьми. Так как они еще не умеют ползать, их I просто помещали на разных частях «визуального обрыва» и измеряли ритм биения сердца. Оказалось, что и в 2-месячном возрасте человек уже способен чувствовать глубину. Понимание глубины есть, по сути, понимание того, что окружающее пространство трехмерно. Близкий феномен - способность узнавать 3-мерные объекты по 2-мерным изображениям. А. Ионас и М. Артерберри обнаружили, что 4-месячные дети уже обладают этой способностью [Yonas et al. 1987]. Если дать ребенку привыкнуть к вращающемуся объемному предмету одной формы, а потом показать его статичную картинку и картинку трехмерного же объекта другой формы, то он отнесется к первому изображению как к знакомому, а второе вызовет у него удивление. Ср. также исследования А. Карона, Р. Карон и В. Карлсон [Сaron et al. 1979]. Таким образом, чувство размерности присуще человеку если не с рождения, то уже в очень раннем возрасте. Ребенок способен также на глаз отличить жесткие объекты от гибких, о чем уже шла речь выше.
Знания о постоянстве формы, инвариантности, целостности, объемности и фактуре тела суть знания о некой стабильности его существования в мире. Видимые объекты обладают очень разными
свойствами, но их всех объединяет способность сохранять эти свойства во времени и в пространстве, а если и менять, то со скоростью, приемлемой для перцептивных систем человека. Объект существует таким, какой он есть, независимо от того, с какой стороны на него посмотреть, видим ли мы его в статике или динамике, в натуре или на двумерном изображении, открыт ли он для обозрения полностью или частично загорожен и т.д. Более того, объект существует даже независимо от того, видим ли мы его вообще, слышим ли, дотрагиваемся ли до него руками.
Представление о самостоятельности объекта, его независимости от нащего восприятия не является врожденным, а формируется в раннем детстве - к 1-2 годам. Ж. Пиаже говорил о переходе ребенка от эгоцентричного видения мира к обычному [Piaget 1956]. Сначала (на сенсомоторной и дооперационной стадиях развития [Солсо 1996]) ребенок понимает окружающее эгоцентрично, то есть думает, что все происходящее зависит от его собственных действий. В частности, по его убеждению, все пространственные отношения строятся вокруг него самого. Так, ребенок ожидает, что предмет, находящийся от него справа, останется справа, как бы сам ребенок ни поворачивался. Ж. Пиаже также приводит следующий пример [Vasta et al. 1992, p. 225]. Играющему годовалому малышу пришлось несколько раз доставать из-под кресла укатившийся мячик. Наконец, в какой-то момент мяч покатился в другую сторону и исчез под диваном. Все это происходило на глазах ребенка. Однако, как только мяч пропал из его поля зрения, ребенок бросился искать его под креслом, то есть там, где он находил пропажу в прошлые разы.
По мнению Пиаже, переход от эгоцентричной детской системы к стандартной взрослой происходит постепенно и поэтапно. Со временем ребенок перестает считать себя «точкой отсчета» и начинает искать другие ориентиры в пространстве. Сначала (в 4-8 месяцев), чтобы привязать объект к ориентиру, ребенку надо обязательно видеть и то, и другое. Потом достаточно чувствовать объект и ориентир на ощупь. Наконец, происходит полный переход ко взрослой системе, который предполагает умение использовать память и пространственное воображение. Предположительно, ребенок учится правильно понимать пространственные отношения по мере того, как все больше и больше передвигается в пространстве.
Ж. Пиаже проводил свои исследования в середине ХХ-го века. Более современные эксперименты [Vasta et al. 1992, p. 250-253], [Damon 1998, p.213] показали, что французский ученый несколько недооценивал способности ребенка. На самом деле, детское понимание пространства зависит от многих факторов, и переход ко взрослой системе осушествляется несколько быстрее, чем предполагал Пиаже. Но так или иначе, представление о постоянстве существования объекта - неотъемлемая часть наших знаний о мире.
До сих пор речь шла о восприятии внешних характеристик объекта, в частности, его формы. Но мы не только воспринимаем видимые образы, но и храним их в памяти и оперируем ими в воображении. Механизмы хранения внешнего вида объектов в сознании еще не полностью изучены, но исследования психологов позволяют предположить, что формы тел запечатлены в памяти в виде готовых цельных картинок. Об этом говорит, например, эксперимент Шепарда и Купера [Eysenck & Keane, p.217]. Испытуемым демонстрировались разные фигуры (например, латинская буква R) в обычной или зеркальной ориентации. При этом фигуры или стояли прямо, или были повернуты на 60, 120, 180, 240 или 300 градусов (Рис. 7а). Участники эксперимента должны были про каждую фигуру сказать, предстает ли она в обычном или зеркальном виде, а психологи измеряли время, которое испытуемые затрачивали на принятие решения. Оказалось, что при изменении угла поворота от О до 180 градусов время размышлений увеличивается прямо пропорционально увеличению угла, а потом начинает так же ровно уменьшаться, пока фигура не сделает полный оборот (см. график на Рис. 7Ь). Эти результаты говорят о том, что человек хранит в памяти готовые цельные схемы объектов в прототипической для них ориентации. Когда же он сталкивается с перевернутым предметом, то мысленно вращает его, пока тот не примет вид, идентичный хранящейся в сознании картинке. Если это действительно так, то, при установлении формы объекта, его ориентация и положение наблюдателя относительно него не играют роли.
Классификаторы: определение и типология
Последний из приведенных классификаторов употребляется, по-видимому, при счете рыб, нанизанных на палку. По крайней мере, такое предположение можно сделать на основе исследования других языков, где встречаются классификаторы с аналогичным значением (хмонг, мачигуэнга). Еще одно понимание семантики бирманских счетных слов демонстрирует А. Беккер [Becker 1975]. Он пытается интерпретировать значения классификаторов не по признакам одушевленности и формы, как это делается традиционно для бирманского языка, а по признаку близости к человеку. Все объекты А. Беккер считает как бы движущимися вокруг человека по четырем «орбитам»: к первой орбите относятся части тела, ко второй - одежда и украшения, к третьей - предметы обихода, близкие к человеку, а к четвертой - более далекие объекты, как, например, солнце, реки, транспорт. Вот как А. Беккер описывает значение тех же классификаторов, для которых мы уже привели интерпретацию Хла Пе [Becker 1975, р.117]: chaun - волосы на теле, зубы, пальцы; kwin - одежда и украшения; Чоип - круглые, «верхние» вещи (round upper things): чашка, мебель; sin - «верхние» вещи, движущиеся по окружности (upper things which have circular orbit): солнце, море, реки, стрелы, иголки; chal - плоские, «нижние» вещи (flat lower things): доски, ковры, блюдца, пальмовые листья; si - «нижние» вещи, движущиеся по прямой (lower things wich move in straight lines): транспорт, лошади; 0we - реки, дороги. V Наконец, Дж. Денни и К. Крайдер предлагают следующее описание все тех же бирманских счетных слов [Denny & Creider 1986]: chaun - -однмеррый йытянутый йпллшнно йбъект; с/га? -двумерный жесткий вытянутый сплошной объект; Чоип п -омпактный сплошной объект; рай! - контур отверстия, пустоты; twin - контур, ,колцоо
Как видно из приведенного примера, однозначно восстановить семантику класса по описаниям удается не всегда. Потому мы старались по возможности не ограничиваться одним источником, а для некоторых языков получили также информацию от носителей через конференцию Mailing List. Но в значительной степени нам пришлось все же полагаться на компетентность и тщательность авторов грамматических описаний и работ, посвященных именной классификации. Семантический анализ классификаторов 1. Все обнаруженные на материале 57 языков значения классификаторов приведены в Таблице 4. Чаще всего встречаются так называемые "палки" длинные жесткие предметы (бревна, кости, весла, карандаши), "веревки" длинные и гибкие объекты (лианы, змеи, струны), "камни" - объемные округлые предметы (камни, фрукты), "листья" - плоские объекты (доски, ткани, листья), "емкости" - объемные полые предметы (барабаны, посуда) и др.
Базисной для настоящей работы является идея о том, что классификатор в конкретном языке соответствует некоторому топологическому типу, или, пользуясь терминологией когнитивной психологии, некоторому целостному гештальт-представлению, отражающему характерную форму объектов. Мы можем считать, что носители одного языка при употреблении одного и того же классификатора имеют общее - или очень близкое - гештальт-представление. Однако при описании топологических типов в разных языках возникает ряд трудностей.
Во-первых, каким образом мы можем вообще сравнивать представления / топологические типы в разных языках? Возьмем, к примеру, классификатор для «плоских» объектов в бирманском языке (счетное слово cha?) и в языке якалтек (именной классификатор waal). Разумеется, мы не можем говорить в данном случае об идентичном гештальт-образе. Множество объектов, характеризуемых классификатором wdal в языке якалтек, имеет существенное пересечение с множеством объектов, обозначаемых счетным словом cha? в бирманском языке, но не полностью совпадает с ним. Тем не менее, мы можем отождествить оба этих гештальта с некоторым идеализированным (схематизированным по Талми) представлением о «плоских» объектах. Общим для двух гештальт-образов является не столько то, что соответствующие множества объектов имеют значительную область нересечения, сколько то, что эти множества выделяются по общему признаку «плоскости», который заимствован из окружающей нас физической реальности и входит в картину мира как того, так и другого языка. Плоские предметы и в бирманском, и в якалтек, противопоставляются как длинным узким, так и объемным (трехмерным) объектам. Таким образом, наличие классификатора по признаку «плоскости» является объединяющим для этих двух языков, в то время как конкретные связанные с обоими классификаторами гештальт-представления могут быть несколько различными.
В существующей литературе по индивидуальным языкам нет какой-либо общей системы описания семантики классификаторов. Характерно, однако, что различные авторы при описании классификаторов, скажем, для «плоских» объектов в разных языках пользуются похожими словами: «плоский», «приплюснутый», «двумерный». Эти слова указывают на общность (если и не буквальную идентичность) соответствующих топологических типов.
Сказанное выше поясняет, каким образом принципиально возможно единое описание значений классификаторов формы по всем языкам. В то же время между топологическими типами в разных языках имеются и более сложные соотношения. Например, одному топологическому классу в одном языке может соответствовать два или более класса в другом, классы могут частично пересекаться и т.д.
Многообразие значений прилагательного круглый
Используемый метод построения радиальной структуры значений был впервые опробован К. Бругман [Brugman 1981] для анализа полисемии английского over, а популярность приобрел после выхода книги Дж. Лакоффа "Women, fire and dangerous things" [Lakoff 1987], где идея радиальной категориальной структуры подробно разъясняется и иллюстрируется. Впоследствии упомянутый метод не раз был использован лингвистами, особо хочется отметить работы Л. Янды о полисемии русских приставок за-, пере-, до-, от- и многообразии значений винительного и родительного падежа в русском языке [Janda 1986; 1988; 2000]. Привлекательность радиальных моделей как средства для описания полисемии в том, что они одновременно помогают и выявить семантическую сеть лексемы, и формализовать ее для использования в компьютерных системах. Когнитивный подход к семантике предполагает, что построенные лингвистом радиальные структуры отражают реальные процессы формирования новых значений, происходящие в мозгу. Описание концепта круглый с помощью построения радиальной схемы значений позволит частично исследовать семантику лексики формы, а также проиллюстрирует, как поле формы служит областью-источником для метафорических переносов в более абстрактные сферы.
Материалы исследования и трудности, возникающие при работе с ним Материалом для данного исследования послужило множество значений прилагательного круглый в русском языке, а также ряд примеров из других языков. Выход за пределы одного языка нехарактерен для исследований такого рода, но, но нашему мнению, он не противоречит основным положениям Дж. Лакоффа и К. Бругман. Наоборот, привлечение данных многих языков позволяет описать не просто семантику слова, а базовый концепт круглый. И этот концепт претендует на универсальность, ведь в природе существует множество предметов округлой формы.
Примеры разных значений прилагательного круглый получены из следующих источников: 1. Художественная литература (для русского языка). Выбор примеров осуществлялся с помощью программы DIALEX, разработанной в отделе экспериментальной лексикографии Института русского языка РАН. 2. Двуязычные и толковые словари (для русского, английского, немецкого, французского, болгарского, таджикского, осетинского, эстонского, венгерского и узбекского языков). 3. Опрос информантов. Носителю того или иного языка предлагалось заполнить анкету, содержащую сочетания прилагательного круглый с разными существительными. Существительные выбирались по данным, полученным из словарей, по тезаурусным классам и просто из общих предположений о сочетаемости. Испытуемый должен был перевести на свой родной язык, обязательно используя слово "круглый", те словосочетания, для которых это возможно. С большинством информантов проводилась также устная беседа, в процессе которой уточнялись стилистические особенности употребления того или иного словосочетания, контекстные ограничения, испытуемому предлагалось вспомнить какие-либо другие устойчивые сочетания, идиомы, фразеологизмы со словом "круглый" на его родном языке. Мы старались также оценить компетентность информантов и объективность полученных ответов, учитывая степень влияния других языков, которыми владеет испытуемый, на его родной язык. Анкетирование проводилось на русском или английском языках. Таким образом были исследованы русский, английский, немецкий, валлийский, армянский, эстонский и венгерский 4. Телеконференция "Лингвист" (Linguist Mailing List). Такая же анкета была послана по интернету в Телеконференцию "Лингвист", где все желающие лингвисты могли её заполнить и высказать свои соображения по поводу многозначности прилагательного круглый. Получены ответы по американскому варианту английского языка (около 10 вариантов), французскому, щведскому, венгерскому, китайскому итукангбеси (Tukang Besi) (австронезийский язык, Тукангбеси острова, Индонезия). Имеющийся в нашем распоряжении материал далеко не полон и в некоторой степени неточен. Пришлось ограничиться лишь теми языками, для которых составлены хорошие словари и удалось найти носителей. Даже самый большой двуязычный словарь не даёт полной информации об употреблении слова, к тому же словари быстро устаревают. Русское прилагательное круглый обычно переводится на другой язык несколькими синонимами (которые могут, например, соответствовать русским прилагательным шарообразный, округлый, закруглённый, овальный, сферический, кольцевидный и т. д. ). В таких случаях мы старались выбирать прилагательное, которое соответствует слову "круглый" в предложении Солнце круглое (или Круглое солнце), исходя из универсальности этого концепта.
Обращение к носителям языка не вносит ясности. Часто они не только не признают того, что написано в словаре, но и не согласны между собой. Это видно из 10 ответов на анкету, присланных американцами. Наглядным примером несоответствия между идиолектами разных носителей русского языка и общего их несоответствия Словарю русского литературного языка [СРЛЯ 1960] может служить небольшой опрос москвичей, проделанный с целью определения всех значений прилагательного круглый в русском языке. Десяти испытуемым разного возраста было предложено оценить по некоторой шкале правильность 20 предложений, иллюстрирующих спорные случаи употребления круглый. Приведём фрагмент из результирующей таблицы, показывающий неоднозначность полученных ответов (Таблица 7).
