Динамика развития смыслообразной системы рекламного текста (Контрадиктно-синергетический подход) Словикова Екатерина Леонидовна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. Теоретические основы лингвистического исследования текстовой категории образности 11

1.1. Проблема образа в науке 11

1.1.1 ."Образ" как междисциплинарное явление 11

1.1.2. Понятие "смыслообраз" в лингвистическом исследовании образности 24

1.1.3. Обеспечение динамической стабильности системы смыслообразов в тексте посредством категории симметрии-асимметрии 32

1.2. Общетекстовая категория образности 35

1.2.1. Образность как текстовая категория 35

1.2.2. Взаимосвязь категорий эмотивности, оценочное и категории образности. 38

1.3. Исходные теоретические посылки анализа категории образности с позиций контрадиктно-синергетического подхода 43

1.3.1. Контрадиктно-синергетическое описание лингводинамики текста ...43

1.3.2. Проблема смысла 48

1.3.3. Зыбление смысла и разрыв смысла 60

ВЫВОДЫ 63

ГЛАВА 2. Категория образности как системообразующая категория рекламного текста 66

2.1. Текстовая категория образности в рекламном тексте 66

2.1.1. Специфика рекламного текста 66

2.1.2. Типологическая система смыслообразов рекламного текста 71

2.2.Модель динамики развития смыслообразной системы рекламного текста...81

2.3.Методика интерпретационного анализа динамики развития смыслообразной системы рекламного текста 86

ВЫВОДЫ 97

ГЛАВА 3. Динамика развития рекламного текста на основе категории образности 99

3.1. Особенности актуализации смыслообразов в рекламном тексте 99

3.1.1. Актуализация смыслообраза предмета рекламы 99

* 3.1.2. Актуализация проблемного смыслообраза 105

3.1.3.Актуализация смыслообраза других объектов группы предмета рекламы 111

3.1.4. Актуализация смыслообраза адресата 114

3.1.5. Актуализация вспомогательного смыслообраза 117

3.1.6. Актуализация родового экзистенциального смыслообраза 119

3.1.7.Новый смыслообраз как интегральный смыслообраз динамического развития рекламного текста 128

3.2. Свойства смыслообразов рекламного текста 131

3.3. Закономерности реализации модели динамики развития системы смыслообразов в рекламном тексте 136

3.3.1. Возможные типы реализации модели 136

3.3.2. Спиралевидное развитие смыслообразной системы рекламного текста 142

3.4. Средства динамики развития смыслообразной системы рекламного ф текста 147

3.4.1. Процессы интеграции-дезинтеграции смыслообразов 147

3.4.2. Функторы смыслопульсары 152

3.4.3. Функторы симметризаторы-асимметризаторы 154

3.4.4. Разрывы смысла и пустоты безмолвия 157

Выводы 160

Заключение 163

Список использованной литературы 168

Приложение. 187

• Проблема образа в науке
• Общетекстовая категория образности
• Текстовая категория образности в рекламном тексте
• Особенности актуализации смыслообразов в рекламном тексте

Введение к работе

Настоящая диссертация посвящена исследованию категории образности как системообразующей категории рекламного текста и моделированию динамики развития его смыслообразной системы. Образность в работе рассматривается на основе фундаментальных семантических и прагматических принципов лингвистики текста с позиций контрадиктно-синергетического подхода.

Реклама уже несколько десятилетий является объектом исследования отечественных и зарубежных ученых. Однако исследование и моделирование динамики развития рекламного текста является еще малоизученной проблемой. Доминирование экономических и социальных наук в изучении рекламы как средства массовой коммуникации привело к концентрации внимания преимущественно на экономических, социальных, психологических аспектах этого явления (Беклешов, Воронов 1968, Волков 1991, Гольман 2002, Рекламное дело 1997, Сэндидж и др. 1989, Фостер 1992). И хотя первые работы зарубежных лингвистов по изучению рекламы относятся уже к 60-м годам XX века (Romer 1968, Winterfeldt 1965), а отечественных - к 70-м годам прошлого столетия (Леонтьев, Шахнарович и др. 1973), исследование рекламы вплоть до настоящего времени отличалось определенной фрагментарностью, без должного внимания оставались вопросы моделирования текстов рекламы.

В последнее время подчеркивается перспективность лингвистического анализа и моделирования различных текстов массовой коммуникации, в которых происходят важные языковые процессы (Баева 2000, Демина 2001, Дресслер 1974, Морозова 2002, Стариннова 2000, Фомин 1999, Шишигин 1998 и др.). Осмыслению этих процессов, выявлению сложных параметров организации текста и типизации его свойств способствует изучение текстовых категорий как инструмента анализа системы языка в процессе его употребления в разных сферах общения (Змиевская 1986). В этой связи исследование динамики развития рекламного текста на основе категории образности и

моделирование данного процесса представляется весьма актуальной и интересной задачей.

В результате интенсивного использования рекламы в средствах массовой информации в настоящее время возникла потребность в оптимизации процесса коммуникации посредством рекламных текстов, что возможно лишь на основе изучения законов построения и смыслового развития подобных текстов.

Актуальность исследования определяется, таким образом, недостаточной изученностью категории образности в лингвистике, а также необходимостью исследования языковых механизмов, лежащих в основе динамики развития смыслообразной системы рекламного текста. Теоретического осмысления требуют проблемы изучения категории образности как общетекстовой категории и выявления закономерностей реализации данной категории на материале современных рекламных текстов.

Объектом настоящего исследования выступает рекламный текст.

Предметом исследования является динамика развития категории образности в рекламном тексте.

Цель работы - изучить системообразующие функции категории образности и установить закономерности динамики развития смыслообразной системы в рекламном тексте.

Выдвинута гипотеза о том, что категория образности является системообразующей категорией текста, ее реализация в рекламном тексте протекает по определенным законам, которые могут быть описаны и смоделированы как закономерное взаимодействие системы смыслообразов, обеспечивающее целевое устремление рекламного текста.

Цель исследования определила постановку следующих задач:

выявить системообразующий характер категории образности в тексте и обосновать использование контрадиктно-синергетического подхода для ее изучения;

определить роль категории образности в динамике развития рекламного текста;

выявить типы смыслообразов в рекламном тексте, представить динамику развития смыслообразов рекламного текста в виде модели;

охарактеризовать особенности актуализации смыслообразов и установить закономерности реализации модели динамики развития рекламного текста.

Материалом для диссертационного исследования послужили 500 рекламных текстов на русском и немецком языках, извлеченные методом сплошной выборки из периодических изданий Мир ПК, Лиза, За рулем, Компьютерра, Мой ребенок, Wirtschaftswoche, Spiegel, Audimax, Stern, Cosmopoliten, Focus и др. Тексты были разной величины, собраны методом сплошной выборки.

Теоретическую базу исследования составили работы известных представителей лингвистики, литературоведения, психологии и философии: В.В. Виноградова, Е.М. Вольф, В. Вундта, B.C. Выготского, И.Р. Гальперина, Н.П. Депенчук, Дж. Лакоффа, А.А. Леонтьева, А.Н. Леонтьева, А.Ф. Лосева, С.Л. Рубинштейна, А.В. Славина, П.А. Сотникяна, К.Г. Юнга и других. Построение модели динамики развития рекламного текста потребовало привлечения работ В.Р. Ириной и А.А. Новикова, связанных с проблематикой исследования интуиции.

Проблема изучения динамики развития смыслообразной системы рекламного текста как ведущая в настоящей работе рассматривалась на основе контрадиктно-синергетического подхода, разработанного Н.Л. Мышкиной. С позиций данного подхода исследовалось движение текстовой системы, предстающей как динамическая саморазвивающаяся (то есть синергетическая) система, стремящаяся к реализации определенной цели. Понятийный аппарат контрадиктно-синергетического подхода позволил не только описать динамическую природу категории образности как системообразующей категории рекламного текста, но и разработать на этой основе отдельные положения теории рекламного текста.

Научная новизна работы заключается в создании типологии смыслообразов и выявлении закономерностей их актуализации в рекламном тексте; в построении модели динамики развития рекламного текста и описании целеустремления рекламного текста на базе категории образности как общетекстовой.. В работе выделены некоторые родовые экзистенциальные смыслы, которые реализуются в рекламном тексте.

Достоверность и обоснованность полученных результатов обеспечивается общей методологической и теоретической базой исследования. В зависимости от поставленных задач в работе использовались следующие методы исследования: общенаучный индуктивный метод анализа, методы моделирования, функторного анализа, симметрии-асимметрии, метод контрадиктно-синергетического описания и интерпретации.

Теоретическая значимость настоящей работы состоит в том, что она вносит определенный вклад в изучение категории образности как общетекстовой категории. Полученные данные о динамике развития смыслообразной системы в рекламном тексте дополняют существующие в лингвистике представления о закономерностях смысловой организации рекламного текста. Исследование средств динамики развития смыслообразной системы рекламного текста способствует дальнейшему развитию теории контрадиктно-синергетического подхода.

Практическая значимость диссертации определяется тем, что ее теоретические положения и практические результаты могут быть использованы в лекционных университетских курсах по общему языкознанию, лингвистике текста, в курсах иностранного языка для студентов специальности «Реклама», при разработке спецкурсов и спецсеминаров по теории рекламы. Намеченное направление исследования и созданная модель динамики развития рекламного текста могут служить базой для исследований по межкультурной коммуникации.

Изучение категории образности как системообразующей категории рекламного текста, взаимодействие составляющих которой детерминирует

динамику развития рекламного текста, позволяют вынести на защиту следующие положения:

1. Образность является сущностным свойством языковых единиц всех уровней, что позволяет рассматривать ее как неотъемлемое свойство любого текста и, следовательно, как общетекстовую категорию.

2. Категория образности выступает системообразующей категорией рекламного текста в силу реализующейся в нем системы смыслообразов, синергия которых определяет динамику развития смыслообразной системы рекламного текста, характеризующуюся целевым устремлением на достижение коммуникативно-прагматического эффекта.

3. Категория симметрии-асимметрии обеспечивает динамическое равновесие системы смыслообразов рекламного текста. Благодаря симметрии обеспечивается стабильность в системе смыслообразов, благодаря асимметрии осуществляются сдвиги и динамика развития.

4. Система смыслообразов, реализующихся в рекламном тексте, содержит облигаторные элементы (проблемный смыслообраз, смыслообраз предмета рекламы, смыслообраз адресата, смыслообраз других объектов группы предмета рекламы, новый смыслообраз) и необлигаторные элементы (вспомогательный смыслообраз, родовой экзистенциальный смыслообраз).

5. Интегральный смыслообраз как результат преобразования смыслообразной системы рекламного текста представляет собой новый смыслообраз - имидж предмета рекламы. В рекламном тексте реализуется стремление адресанта посредством нового имплицитного смыслообраза сформировать положительное отношение адресата к предмету рекламы, в силу чего новый смыслообраз оказывается смыслообразом-целью, актуализирующим положительное отношение адресата к решению проблемной ситуации посредством предмета рекламы.

6. Современные рекламные тексты проявляют тенденцию к оказанию косвенного воздействия на адресата путем использования механизмов интуитивного принятия решения и апелляции к сфере бессознательного.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования отражены в 8 публикациях, а также в докладах на научных и научно-практических конференциях: научной конференции студентов и аспирантов «История культуры, теория культуры и проблемы гуманитаризации высшего образования» (Пермь, 1995), IV Всероссийской научно-практической конференции «Формирование гуманитарной среды и внеучебная работа в вузе, техникуме, школе» (Пермь, 2001), отчетной научной конференции молодых ученых и студентов Пермского государственного университета (Пермь, 2002), областной научной конференции молодых ученых, студентов и аспирантов «Молодежная наука Прикамья — 2002» (Пермь, 2002), Всероссийской научно-практической конференции «Иностранный язык в системе непрерывного образования: проблемы преемственности программы» (Пермь, 2003), II Международной научной конференции «Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах» (Челябинск, 2003) и научных семинарах кафедры ИЯЛ и МК Пермского государственного технического университета.

Структура и объем исследования определены поставленной целью и задачами. Настоящая диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, включающего 242 наименования, и приложения. Основной текст работы изложен на 167 страницах. Общий объем работы составляет 189 страниц.

Во введении определяется общее направление исследования, актуальность работы, формулируются основные проблемы, цель и задачи, гипотеза, описываются материал и методы исследования, даются обоснования научной новизны работы, теоретической значимости и практической ценности.

В первой главе "Теоретические основы лингвистического исследования
текстовой категории образности" обосновывается возможность

рассмотрения категории образности как текстовой категории, определяются понятия "образ" и "категория образности", выявляются сущностные характеристики категории образности. Проводится изучение взаимосвязи

категории образности с другими текстовыми категориями (эмотивности, оценочности, симметрии - асимметрии). Рассматриваются исходные теоретические посылки семантического анализа категории образности, обосновывается необходимость исследования категории образности с позиций контрадиктно-синергетического подхода, дается определение "смыслообраза" -основной единицы анализа категории образности.

Во второй главе "Категория образности как системообразующая категория рекламного текста" исследуются системообразующие свойства категории образности в рекламном тексте. Определяются специфические особенности рекламного текста. С позиций контрадиктно-синергетического подхода рассматривается целевое устремление рекламного текста, на основе которого с учетом особенностей рекламного текста определяется типологическая система смыслообразов рекламного текста. Разрабатывается модель динамики развития смыслообразной системы в рекламном тексте. Приводится методика анализа и интерпретации динамики развития системы смыслообразов рекламного текста.

В третьей главе "Динамика развития рекламного текста на основе категории образности" изучается роль смыслообразной системы в динамике развития рекламного текста. Характеризуются особенности актуализации смыслообразов в рекламном тексте на фактическом материале. Выявляются возможные типы реализации модели динамики развития смыслообразной системы рекламного текста. Рассматриваются сущностные особенности динамики развития рекламного текста на базе динамики развития его смыслообразной системы. Исследуются средства динамики развития смыслообразной системы рекламного текста.

В заключении обобщаются основные результаты проведенного исследования, делаются выводы о реализации категории образности в рекламном тексте. Прогнозируется перспектива дальнейшего изучения процессов моделирования построения рекламного текста на основе категории образности.

. ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ТЕКСТОВОЙ КАТЕГОРИИ ОБРАЗНОСТИ

1.1. Проблема образа в науке

R настоящее время проблема образа, длительное время занимавшая периферийное место в кругу интересов ученых, вызывает к себе пристальный интерес исследователей в разных областях научного знания (Зинченко 1997, Колодкина 1996, Чугунова 2001 и др.).

Термин "образ" и производные от него "образность", "образный", являясь междисциплинарными, используются в литературоведении при рассмотрении проблемы художественного образа (Г.Д. Гачев, П.В. Палиевский, М.Б. Храпченко и др.), в психологии (Г. Алдер, В. Келер, К. Коффка, А.А. Леонтьев, И.М. Сеченов и др.), в лингвистике (В.В. Виноградов, И.Р. Гальперин, Л.Н. Мурзин, А.А. Потебня и др.), в философии (В.Ф. Асмус, Г. Гегель, Э. Гуссерль, А.В. Славин и др.) и т.д. Интеграционный и многоаспектный характер этого термина обуславливает неоднозначность и многоаспектность его понимания в лингвистике.

1.1.1."Образ" как междисциплинарное явление

Сложность и неизученность проблемы исследования образа отметил B.C. Баевский: "Среди лингвистов, историков литературы, эстетиков, философов до сих пор бытует миф о наличии цельной теории (художественного) образа, созданной Гумбольдтом и Гегелем, перенесенной на русскую почву Белинским, развитой Потебней и его школ ой... Однако при попытке познакомиться с этой теорией убеждаешься, что речь идет только об отдельных разрозненных замечаниях, не приведенных в систему ни одним из названных исследователей..." (Баевский 1996, с. 140).

Тем не менее, некоторые аспекты толкования термина "образ", как и свойства образа, выделяемые в разных науках, являются общепризнанными. Поэтому нам представляется логичным сначала выявить общее в понимании понятия "образ" в смежных с лингвистикой областях научного знания.

Исследуя образ, ученые определяют его характеристики. Одни свойства образа признаются исследователями разных наук (прежде всего: единство общего и единичного, системность, динамичность), другие зависят от направления исследования и разделяются не всеми (например, взаимосвязь чувственно-наглядного и понятийного).

Понятие "образ" используется со времен античных ученых, в работах которых уже встречается полемика о единичном и общем в образе. Если для Аристотеля (см. о теории мимесиса - подражания, воспроизведения) образ означал "имманентную форму", неотделимую от материального субстрата, то для Платона (наряду с дофилософским значением) данное понятие являлось синонимом понятия "идея", под которым он понимал трансцендентно умопостигаемую форму, существующую отдельно от единичных вещей (Философский энциклопедический словарь 1989, с. 754).

Один из первых авторов теории (художественного) образа Г. Гегель рассматривал искусство как одну из ступеней воплощения абсолютной идеи, мирового разума. Г. Гегель характеризует это воплощение как такое, при котором данная идея раскрывается не в логическом ее развитии, не в диалектике понятий, силлогизмов, а в непосредственном ее созерцании, в виде художественного образа, в живой, чувственной форме. Образ, по Г. Гегелю, -это единство общего и конкретного, единичного. "Содержанием искусства является идея, а его формой - чувственное, образное воплощение. Задачей искусства является опосредование этих двух сторон, соединение их в свободное, примиренное целое" (Гегель 1968, с.74-75).

Мысль о том, что образ представляет собой единство общего и единичного, вслед за Г. Гегелем, признается как в литературоведении (Горанов 1970, с.26-27; Разумный и Баженова 1956, с.146-147; Словарь современного

русского литературного языка 1959, т.8,с.355; Храпченко 1986, с. 80-83 и др.), так и в психологии, философии (Рубинштейн 1957, с.34; Славин 1971, с.75-76; Сотникян 1968, с. 147 и др.). Из сказанного вытекает способность образа передавать общее через конкретное.

К числу значимых для нашей работы свойств образа, выделяемых рядом
ученых разных направлений науки, относится динамичность.

Исследователями подчеркивается, что процесс формирования образа сложный и развивающийся процесс (К. Горанов, Н.Д. Завалова и Б.Ф. Ломов, А.В. Славин, М.Б. Храпченко и др.).

Примечательно, что динамичность связывается в понимании некоторых авторов с изменчивостью образа, его развитием, ведущим к переосмыслению. Так, К.Горанов берет за основу своего исследования мысль, что художественный образ представляет собой продолжительный и сложный социальный процесс, процесс познания, эмоционального сопереживания, переосмысления (Горанов 1970, с.26-27).

Традиционно образная система рассматривается как динамическое "слияние" отдельных образов, при этом правомерно подчеркивается, что суммарный образ не есть простая сумма отдельных образов. В.В. Виноградов пишет о том, что образы входят в друг друга, включают в себя друг друга, "развиваясь в сложный многоплановый единый образ" (Виноградов 1963, с.120). М.Б. Храпченко, который рассматривает художественный образ как одно из важнейших динамичных начал искусства, пишет: "художественный образ...представляет собой соединение объективного и субъективного, характеризуется многозначностью, реальной возможностью его разного восприятия..." (выделено нами. - Е.С.) (Храпченко 1986, с. 10, 78-83). Автор выделяет образ-процесс, образ-произведение и образ-восприятие, учитывая три составляющих акта коммуникации. При этом речь идет не о трех разных образах, а о трех состояниях одного и того же образа-системы (там же, с. 187). Данная концепция интересна еще и взглядом на образ как на систему.

Н.Д. Завалова, Б.Ф. Ломов считают, что образ способен развиваться, его формирование - это сложный процесс. "На каждой фазе процесса выделяются все новые свойства предмета и уточняются те, которые уже выявлены...Благодаря многоуровневости образа отображаемый в нем предмет презентируется человеку в многообразии своих свойств и отношений" (Завалова, Ломов 1986, с. 11-12, 17).

В.И. Панов предлагает рассматривать образ не только как "результат психического отражения и средство регуляции взаимодействия индивида с окружающей его средой, но изучать образ как процесс, т.е. перейти к новой

ф парадигме изучения образа, от парадигмы "бытия в действительности" к

"бытию в возможности" (Панов 1997, с. 106).

Формирование образа есть активный целенаправленный процесс, считает А.В: Славин. В зависимости от стоящей перед субъектом задачи происходит отбор и упорядочение информации при создании образа. Процесс отбора связан в первую очередь с "установкой" индивидуума. Последняя проявляется в направленности внимания на те свойства и отношения вещей, которые имеют объективной значение для практической деятельности" (Славин 1971, с.23).

Следовательно, динамичность образа может рассматриваться как процесс развития, изменения образа, при этом процесс целенаправленный.

Щ Однако отмечается двойственная сторона динамического процесса.

Образы, по А.В. Славину, "находятся в некоем динамическом равновесии: все время изменяются и в то же время остаются относительно постоянными. В силу этих особенностей образы и могут регулировать поведение человека (Славин 1971, с.24). Таким образом, можно говорить не просто об изменении, развитии

ф образа, а о таком изменении, в котором присутствует элемент стабильности, т.е.

о неком динамическом равновесии как свойстве образа.

Особого внимания заслуживает проблема соотношения чувственного и эмоционального, чувственного и понятийного. В.К.Вилюнас отмечает, что традиционно сфера эмоций обособлялась от сферы познания. "Однако концепция интеллектуализма признает эмоции как свойство или разновидность

ощущений, как результат взаимодействия представлений или особый вид
познания. В работах В. Вундта идет речь о связи образа и эмоций. Исследуя
роль эмоциональных переживаний в становлении и организации

субъективного образа, В. Вундт делает вывод о том, что эмоциональные переживания выступают синтезирующей основой образа, обеспечивающей возможность целостного и структурированного отражения мозаичного разнообразия фактически действующих раздражений" (Вилюнас 1984, с. 16)

Опираясь на упомянутую концепцию, В.К. Вилюнас объясняет взаимосвязь познания, эмоций и образа. По его мнению, предметность эмоций

Ш исключает трактовку, рядополагающую их процессам познания, и требует

представления об эмоциональной сфере как об отдельном пласте психического, как бы надстраивающемся над познавательным образом и занимающем положение между ним и внутренними психическими образованиями (потребностями, опытом и т.п.). При таком понимании эмоции легко

^ вписываются в строение образа как носитель субъективного отношения к

тому, что в нем отражается (Вилюнас 1984, с.9). Данная трактовка имеет, на наш взгляд, достаточную силу для объяснения взаимосвязи образа и эмоций.

Нередко чувственность связывают с перцепцией. Ряд психологов, например В. Вундт, И.М. Сеченов и др., трактуют образ как сетчаточно-

* моторный (сетчаточно-мышечный). Согласно А.И. Миракяну, общим для

взглядов этих ученых является то, что исходным методологическим основанием для них выступает логическая триада "данность пространственных характеристик объекта — данность его (их) отображения на рецепторном поле (например, сетчатке) или в траектории прослеживающего ("ощупывающего")

'Щ движения (глаза) - данность перцептивного образа этого объекта", а также

принцип требуемого соответствия между компонентами этой триады (Миракян 1990).

Особое значение чувственного для образа нашло свое отражение во введении понятия "чувственной ткани" образа. Один из основателей деятельностного подхода А.Н. Леонтьев выделял в структуре образа

"чувственную ткань" (Леонтьев 1979, 1983а, 19836), которая представляет собой фактуру образа или его чувственный состав (Леонтьев 19836, с. 172). А.Н. Леонтьев говорит о том, что "Образы сознания... это означенные образы, наделенные значением. В них "освобожденное от вещественности" предметное содержание существует в чувственной ткани образа, слито с ней" (Цит. по: Психолингвистические проблемы семантики 1983, с.7). "Чувственная ткань" как "особая внутренняя составляющая образа, как представительница мира человеческого тела в образе сознания" находит свое место и в работе Ф.Е. Василюка (Василюк 1993, с. 18).

С понятием чувственного тесно связано понятие логического. Примечателен тот факт, что образ обычно связывался только с чувственным. Вопрос о логическом (понятийном) в образе оставался открытым.

Согласно И.М. Сеченову, в основе формирования "мысленных абстрактов" лежит длинная цепь превращений чувственных впечатлений, из которых формируются "чувственные конкреты" и "чувственные группы" (включающие не только звуковые, слуховые, вкусовые и прочие чувственные образы, но и слово), цепь настолько длинная, что "очень часто теряется всякая видимая связь между мыслью и ее чувственным первообразом (Сеченов 1953, с. 225). На наш взгляд, именно это и явилось причиной "разрыва" и даже противопоставления чувственного (эмоционального) и понятийного (рационального, логического).

Л.С. Школьник пишет: "Когда мы говорим о языке в его коммуникативной функции и рассматриваем язык как средство общения (коммуникации), а в конечном счете как инструмент психологического воздействия, мы имеем в виду, что коммуникация может носить: 1) интеллектуальный, или логический (рациональный) и 2) образный, или эмоциональный характер (Школьник 1978, с. 12). Такое использование термина образ, когда образ уподобляется эмоциональному, чувственному и противопоставляется логическому, понятийному, оказывается, на наш взгляд, узким.

Другие ученые говорят об органической взаимосвязи разных сторон чувственного и понятийного (рационального) в образе (Веккер 1998, с.384-385); Гачев 1970, с. 3; Храпченко, 1986, с.78-83. 184).

Так, по мнению С.Л. Рубинштейна, под образом в собственном смысле надо разуметь отнюдь не всякое чувственное впечатление, а лишь такое, в котором явления, их свойства и отношения выступают перед субъектом как предмет или объект познания. Чувственно-наглядная сторона как бы "освещается" смысловым логическим содержанием и сама служит "опорным пунктом" обобщенного логического знания. "Чувственное содержание образа становится носителем смыслового содержания" (Рубинштейн 1957,с.34, с.88).

Тенденцию пересмотра соотношения чувственного и понятийного в образе легко просмотреть на базе обзора развития гештальттеории в работе В.А. Мазилова. Первый этап (до середины 20-х гт. XX в.) связывают с имеїї^ми М. Вертгаймера, В. Келера и др., рассматривавших образ в связи с понятием феноменального поля, что приводит к "визуальной" трактовке образа. Апперцептивные составляющие образа, как отмечает в своем исследовании В.А. Мазилов, отрицаются. На втором этапе — "неогештальтпсихология" (сер. 20-х гг. - конец 40-х гг.) К. Дункер, Л. Сеней, А. Майер говорят и о мысленных образах предметов, в которых субъект обнаруживает необходимые для решения задач свойства объекта. На третьем этапе — "постгештальттеория" (50-70-е гг. ХХв.) на базе психоанализа Ж. Пиаже и Дж. Брунера, в последних работах А. Майера, А. Лачинса и других понятие "образ" получает конкретизацию через понятие "репрезентация". Мышление рассматривается как интимно-личностный процесс, в котором могут взаимодействовать репрезентации различных уровней (Мазилов 1997).

В этой связи можно говорить о возможности реализации образа на разных уровнях. Так, Н.Д. Завалова и Б.Ф. Ломов, рассматривая 3 уровня психического отражения: сенсорно-перцептивный, представлений и вербально-логический, выделяют виды образов на каждом этапе. При этом отмечают, что "образ, регулирующий сознательную целенаправленную деятельность

человека, включает в себя так или иначе все три уровня психического отражения" (Завалова, Ломов 1986, с. 16). Таким образом, подчеркивается, что системный образ — интегративное образование.

Интересными и перспективными представляются работы по исследованию познавательного образа. Так, в концепции А.В. Славина, приводится "широкое" толкование понятия "образ". Автор понимает под ним "любой дискретный элемент знания, несущий содержательную информацию о некотором классе объектов" (Славин 1971, с. 7).

А.В. Славин считает, что идеальные познавательные образы можно

Ш подразделить на два основных вида: чувственно-наглядные и рациональные

(понятийные). Именно благодаря "соединению образности (наглядности) и значения (смысла) в слове воспроизводится обобщенное знание об отражаемых объектах, в котором выступают в нерасчлененном единстве чувственные и логические моменты" (Славин 1971, с. 15-18).

^ Рассматривая проблему регуляции поведения субъекта посредством

словесного раздражителя, исследователь говорит о прямой связи такой регуляции с образным компонентом. Поясняя свою мысль, ученый сравнивает механизмы реакций на конкретный (предметный) раздражитель и словесный раздражитель и пишет: "Конкретный раздражитель (например, звонок)

*" относительно прямо связывается с ответной реакцией. При реакции же на слово

"звонок" происходит нечто более сложное...Нервное возбуждение, вызванное словесным раздражителем (словом "звонок"), сначала оживляет запечатленную в прошлом опыте связь между словом "звонок" и акустическим образом звучания звонка и только затем приводит в действие выработанную в

Щ эксперименте условную связь" (Славин 1971, с.72-74). Иными словами, автором

высказывается мысль об иллюзии "чисто" концептуального мышления и отмечает роль образов (в том числе словесных образов) в мыслительных процессах.

Причина, по которой не всегда "замечается" участие образов в процессе мышления, объясняется некоторыми учеными способностью образов к

сворачиванию. Существование свернутых и развернутых образов, по мнению А.П. Сотникяна, объясняет то, что в потоке речи мы не представляем полностью все предметы и явления, о которых говорим. Ученый отмечает, что при мышлении образ вещи может сворачиваться и разворачиваться. Поясняя эту мысль, А.П. Сотникян пишет: "Когда я в более или менее сложной форме мыслю обычную для меня вещь, то образ этой вещи бывает в свернутом виде, однако, вполне достаточном для мышления...т.е. в виде сгустка...или даже в сознании выступает не весь сгусток, а лишь его часть..." (Сотникян 1968, с. 141, с.68, с.87). Этот сгусток образа может носить и чувственный и отвлеченный,

|К нечувственный характер, например, образы орешка, лимона и т.п., с одной

стороны, и образы времени, наличности, количественности и т.п., с другой стороны. Специфической чертой образа надо считать указывание им по сходству на объект мысли, независимо от того, носит ли образ чувственный или нечувственный характер...образ не перестает быть образом, если он фигурирует в свернутом виде, достаточном для понимания слова" (там же, с 154).

Способность образа к сворачиванию и разворачиванию объясняет, почему мы перестаем "замечать" образы предметов, о которых идет речь, но, которые, как пишет А.В. Славин, в действительности "постоянно "питают" и корректируют нашу мыслительную деятельность, наполняя ее конкретным

* содержанием" (Славин 1971, с.75).

Опираясь на положения теории образа А.В. Славина, В.Р. Ирина и А.А. Новиков так же выделяют чувственно-наглядные (непосредственное восприятие, наглядное представление) и понятийные образы (мысленное воспроизведение ранее полученных понятий, мысленное воспроизведение

Щ наиболее общих свойств и существенных сторон связей и отношений

объективного мира, недоступных непосредственно органам чувств) (Ирина, Новиков 1973, с. 133).

В лингвистических исследованиях эти положения теории образа находят свое развитие в работах Н.Л. Мышкиной. Говоря о "свернутых" образах, она отмечает, что "при отображении в тексте эти образы частично

конкретизируются, получая четкие очертания с помощью специальных языковых средств, частично остаются расплывчатыми и, вследствие этого амбивалентными". Н.Л. Мышкина полагает, что "такое амбивалентное выражение характерно для образов, репрезентации которых вступают в тексте во взаимодействие, сходное с комбинированием образов в условиях интуитивного процесса" (Мышкина 1991, с.22).

В модели творческих процессов сознания (модели ситуации принятия интуитивного решения) Н.Л. Мышкиной нашли свое отражение не только результаты исследований о творческих процессах, но и о процессах переживания (см. схему 1). В модель включены процессы мышления -конкретно-наглядного, логико-дискурсивного и интуитивного. В основе модели лежат пять фаз модели ситуации принятия интуитивного решения, которые характеризуются по протекающим процессам и по их результату: 1)мысленного эксперимента с результатом "модель объекта"; 2)неосознанного комбинирования образами с результатом "неосознанный новый образ"; 3)осознания результата с определением нового образа; 4)осознания способа решения, вследствие чего устанавливается связь между старым и новым знанием; 5)доказательства решения путем обоснования теорией и\или практикой.

В модели представлены процессы переживания, поскольку оценочные и познавательно-преобразовательные мыслительные процессы протекают на их фоне. Переживание имеет фазовый характер. Каждая фаза может быть охарактеризована по содержанию (защита или преодоление) и по результату процесса (чувственно-эмоциональное состояние удовольствия или неудовольствия). Процессам переживания свойственна противоречивость чувственно-эмоционального состояния, которая является источником движения, развития сознания. Оценочное отношение контаминирует с переживанием (Мышкина 1991, с.25-27).

Схема 1: Модель творческих процессов сознания

Объект- проблемная Предметная ситуация

Объект — проблемная коммуникативная ситуация

Логико-дискурсивные

Установление связей между старым и новым

Осознание способа решения

Обоснование теорией или практикой

Доказательство решения

Важными являются следующие моменты, представленные в этой модели:

- неразрывная связь мыслительных процессов познания и преобразования с
процессами переживания и оценки, которая отмечается так же другими
учеными (например, Колшанский 1975, Столович 1985);

- наличие как чувственно-наглядных, так и понятийных образов;

- комбинирование чувственно-наглядных и понятийных образов ведет к
возникновению нового знания — нового образа.

Из сказанного вытекает, что синкретизм логического и образного, точнее понятийных и чувственных образов, является спецификой нашего сознания. Как пишет И.Р. Гальперин: "Абстрактное и конкретное сосуществуют в образе" (Гальперин 1981, с.81). Процессы познания тесно связаны с эмоциональными, оценочными процессами.

Исходя из этого, образ можно определить как пограничное ментальное образование на грани чувственного и понятийного. Образование подвижное, динамичное, способное развиваться, сворачиваться и разворачиваться, вступать во взаимодействие с другими образами. Образ, создавая "изображение" в нашем сознании, указывает на какой-либо предмет или понятие.

Кроме того, наглядное не обязательно значит визуально-наглядное. В когнитивной психологии понятие "картинка в голове" является некоторым синонимом понятия "образ". При этом отмечается, что "картинка" не* _ч обязательно ограничивается зрительными представлениями (БТПС 2000, с.531). Например, можно вызвать слуховой образ (образ из какой-либо хорошо известной мелодии), осязательный образ и т.д. Р. Аткинсон приводит в своей работе следующий пример: "При запоминании, например, буквенно-цифрового сочетания ТКМ - 4 сохраняющийся образ может включать в себя размер карточки, на которой напечатано сочетание, шрифт, звучание входящих в него символов, семантические коды, а также множество других элементов информации" (Аткинсон 1980, с.29). "Мы говорим: "Что ты мямлишь?]^" для^ того, чтобы выразить порицание манеры речи, образно представив ее, "передразнив" в лаконичной узуальной словесной форме. В таких случаях способ выражения порицания - звуковой образ. За глаголом мямлить стоит звуковое представление, это образ звукового потока, не расчленяемого (адресатом) на значимые отрезки, образ неразборчивого, но осмысленного (со стороны говорящего) звукового потока, говорения" - пишет Н.А. Лукьянова (Лукьянова 1986, с.69).

Таким образом, считаем, что понимание проблемы понятийного и чувственного в образе, когда выделяются и понятийные и чувственно-наглядные образы, имеет для нашей работы свои достоинства.

Во-первых, определение образа как пограничного, переходного явления между перцепцией, представлением и понятием, обладает объяснительной силой (например, объясняется понимание слов через образ, не исключая абстрактные слова или термины, оперирование образами в процессе научного мышления). Ведь, как отмечает Н.Д. Творогова: "И даже абстрактное содержание мысли фиксируется в наглядных образах. Сущность, в общем-то

# чувственно не воспринимаемая, уясняется с помощью наглядных образов,

отображающих отдельные формы их проявления" (Творогова 1997, с. 157). Интересна, в этой связи и мысль И.А. Стернина о том, что внешне воспринимаемые признаки предмета могут быть отражены в значении слова не только в чувственной, но и в рациональной форме - они могут быть

дл концептуализированы, т.е. обобщены до уровня образования понятия и

названы. Например, многие чувственно-воспринимаемые признаки стали понятиями - крупный, широкий и другие. (Стернин 1985, с.75-76).

Во-вторых, при таком подходе подчеркивается тесная взаимосвязь
чувственного и смыслового содержания. Рассматривая соотношение понимания
и восприятия, Л.Н. Мурзин писал, что последнее предстает как иерархическая
система с восхождением от низшего сенсорного (непосредственного
восприятия знаковой формы текста) к высшему понятийному уровню (уровню
восприятия текста как законченной целостной структуры) (Мурзин 1991, с. 149).
В-третьих, процессы взаимодействия чувственно-наглядных и

*# понятийных образов позволяют объяснить появление качественно нового

образа.

В контексте вышесказанного понятие "образ" трактуется "широко" как любой дискретный элемент знания, несущий содержательную информацию о некотором классе объектов.

Нами признается мысль о том, что синтезирующей основой образа выступают эмоции. Кроме того, познавательные процессы тесно связаны с эмоциональными и оценочными процессами.

К важным свойствам образа относим:

7. системность (взаимосвязь в инегративном образе элементов трех уровней: сенсорно-перцептивного, представлений и вербально-логического);

8. динамическое равновесие (способность к развитию, изменению, сворачиванию, разворачиванию, взаимодействию с другими образами при относительной стабильности, постоянстве);

9. наглядность/ понятийность;

10. единство общего и единичного;

11. способность в процессе комбинирования давать новый образ.

1.1.2. Понятие "смыслообраз" в лингвистическом исследовании образности

В настоящее время в лингвистике нет единой теории образа, а само понятие "образ" наполняется разным содержанием. Обычно, изучается два вида языкового образа: образ, создаваемый словами (например, выразительными средствами языка) и образ в слове (в структуре слова).

Изучением образности в первом аспекте занимается лингвостилистика (например, работы Т.И. Ерофеевой, М.Н. Кожиной, В.А. Малышевой и др.). "Ее объектом служат языковые единицы индивидуально-авторского употребления, именуемые "тропами", или "фигурами речи" (Лукьянова 1986, с.63). Образ, в случае изучения тропов, возникает преимущественно в результате употребления слова в переносном значении. Можно сказать, что образность сводится в данном случае к "красочности", "картинности", "изобразительности", связывается с экспрессивностью (Стилистический энциклопедический словарь русского языка 2003, с.25-257, 559-560).

В высказывании А. Белого: "Поэтическая речь и есть речь в собственном смысле слова; великое значение ее в том, что она ничего не доказывает словами; слова группируются здесь так, что совокупность их дает образ...Главная задача речи творить образы" (Белый 1994, с. 133), речь идет о "поэтической образности". О выразительности слова в художественной прозе пишет С.Ш. Чагдуров (Чагдуров 1959). Исследование образности как стилистической категории (например, "поэтической образности"), присущей отдельным видам текстов, представляет собой узкое понимание образности (Литературная энциклопедия 1934, с.794-797).

Семантическая природа слов, являющихся элементами конкретной языковой системы, изучается в рамках лексикологии (например, работы О.И. Блиновой, О.В. Загоровской, Н.А. Лукьяновой, И.А. Стернина и др.). Внимание исследователей направлено на образный компонент значения, который зачастую упоминается как один из компонентов коннотации, наряду с эмоциональностью, оценкой и стилистической окраской. Разграничение этих компонентов значения нередко вызывает затруднения (Арнольд 1981).

Например, в работах Н.А. Лукьяновой образность соотносится с мотивированностью и экспрессивностью. Автор считает, что "словесный образ, в нашем понимании, - это целостное наглядное представление, связанное с лексемой или ЛСВ, в принципе общее для данного говорящего коллектива, "коллективное представление" входящее в содержание данного слова в качестве его семантического компонента и имеющее целью своего употребления выражение характеристики данного "предмета" и эмоционального отношения к нему субъекта (индивидуального или коллективного)... В структуре значения образного слова образность составляет его микрозначение, или семантический компонент (сему)" (Лукьянова 1986, с.67-71). Некоторыми исследователями образность слова приравнивается к его конкретности (Блинова 1983). Таким образом, в лексикологии толкование образности происходит на основе определения образности в структуре значения слова.

Оба направления изучают, на наш взгляд, преимущественно статичные свойства образа.

Учение А.А. Потебни вскрывает некоторые динамические моменты. Слово для А.А. Потебни - это "средство сознания единства образа". Образ, по крайней мере, литературный, полагает ученый, имеет своей основой первоначальную образность слова. Каждое слово в своих истоках обладает образным смыслом, который затем нередко утрачивается. Эта первоначальная образность слова заключена во внутренней форме слова (Потебня 1976, с. 145-146).

Символизм языка А.А. Потебня рассматривает как поэтичность, а забвение внутренней формы как прозаичность. "Эта постоянная смена поэтического и прозаического мышления идет без конца и назад и вперед... Где недостает понятия научного, там появляется образ" (там же, с. 174).

Важно, что образность выступает в данной концепции сущностным свойством слова. Принципиальным для нашей работы положением является также мысль о переходе от чувственного образа к понятию, о процессуальности в природе образности.

Мы не можем согласиться с теми последователями этой концепции, которые соотносят образность с метафоричностью и считают, что "образность слова определяется сохранением в слове мотивирующего признака, внутренней формы слова" (Харченко 1989, с.11), а в случае "забвения" внутренней формы слово теряет свою образность, - ведь "забвение" не значит полную утрату.

Лингвисты, изучая условия возникновения образности, средства образности, пытаются также ответить на вопрос о природе образности.

На наш взгляд, можно выделить три взгляда на данную проблему.

1). Языковые единицы образностью не обладают, они лишь конституируют речевую образность в конкретной ситуации (например, Мезенин 1983).

СМ. Мезенин считает, что "сами языковые единицы - морфемы, слова, словосочетания - образностью не обладают... Образными могут быть индивидуальные, невоспроизводимые выражения, адекватно отражающие объект. Например, слово заяц не обладает образностью само по себе. Но это же

слово, произнесенное в конкретных обстоятельствах, может создать образ" (Мезенин 1983, с.50-52). Таким образом, категория лингвистической образности сводится к типу литературной образности. Языковым единицам автор отводит роль средства воплощения речевого образа в конкретной ситуации, т.е. признается лишь речевая образность.

2). Языковая образность воплощается в образных средствах языка, прежде всего, тропах, к которым относятся метафора, метонимия, синекдоха, гипербола и другие средства с переносным значением. Это так называемая тропеическая (метафорическая) образность (например, Павлович 1995).

фі 3). Языковые средства (не обязательно тропы) обладают явной и скрытой

образностью (например, Винокур 1959, с.390; Виноградов 1963, с.125; Кожина 1993, с.210-211, Пустовойт 1959, с. 148) , которая реализуется в определенном контексте.

Заметим, что с доминантной ролью контекста в формировании образности мы не можем согласиться. Мы разделяем мнение А.И. Федорова: "слово

^ обретает смысл в процессе формирования понятия в сознании человека, а

проявляет себя в предложении, в высказывании" (Федоров 1985, с.75). Верным кажется нам и следующее замечание Г.В. Колшанского, что "...сам контекст определяется значением входящих в него элементов...контекст не рождается до

ІР формирования высказывания, а наоборот, он является производным от

линейной организации высказывания" (Колшанский 1980, с.26).

Тем не менее, согласно принятому в работе определению понятия "образ", мы разделяем третью точку зрения на природу образности, т.е. мысль об образности как свойстве языковых единиц, поскольку, как точно заметил П.

^ Пустовойт: "нет образности вне языка, вне живого слова, как нет и идей; которые бы существовали оторвано от языка" (Пустовойт 1959, с. 185). О "магической силе" слова вызывать образы писали такие ученые, как Я. Парандовский, П.А. Флоренский (Парандовский 1972, с. 193; Флоренский 1990, с.251). Образ как не материальное, а ментальное образование существует в нашем сознании. Невозможно передать его непосредственно из одного

сознания в другое. Единственный канал, связывающий психику с внешним миром, есть непосредственно-отражательный акт, а его источником может служить только материя, в словесном исскустве — язык, языковая ткань (Симашко, Литвинова 1993, с. 103). По мнению М.Н. Кожиной, в художественном тексте перевод понятийного плана языка в образный происходит при участии единиц всех языковых уровней: от фонетического до синтаксического, способом такого перевода является особая организация языковых средств (Кожина 1993, с.204). Перефразируя высказывание М.Н. Кожиной о роли простого, нейтрального слова в художественной речи как о средстве материализации образного смысла (Кожина 1993, с.211), можно сказать, что в тексте языковые единицы являются средством материализации образного смысла, или средствами семантического представления - термин Ю.А. Левицкого (Левицкий 2004, с. 153).

В рамках феноменологической концепции Э. Гуссерль так пишет об образности: "наглядные образы вызываются в воображении читателя изображенными предметами, которые создаются в предложениях и семантических единицах, так что эти образы присутствуют в произведении потенциально, как бы в состоянии готовности. Слой схематизированных наглядных образов играет в произведении двойную роль: во-первых, находящиеся в состоянии готовности наглядные образы делают возможным восприятие изображенных предметностей в соответствии с определенным типом их изображения и тем самым воздействуют на конституирование изображенных предметов; во-вторых, на основе собственных свойств они создают собственные эстетические ценности, которые играют важную роль в произведении, в полифонии созвучных друг другу гетерогенных слоев" (цит. по: Теории, школы, концепции. 1975, с. 17, с.35).

Таким образом, исследователями высказывается важная идея, что язык, по своей природе, обладает образностью. Следовательно, образность выступает сущностным свойством языковых единиц, свойством динамическим.

Определив понятие "образ" как феномен сознания, для исследования
лингвистической образности считаем возможным использовать термин
"смыслообраз", который обозначает одно из базовых понятий в контрадиктно-
синергетическом описании текста. Термин "смыслообраз" соотносителен с
' термином "образ" в широком толковании (Мышкина 1991, с.65), но, на наш

взгляд, отвечает требованиям динамического подхода к лингвистическому исследованию явления образности.

Смыслообразом, вслед за Н.Л. Мышкиной, называем реализацию образа в
тексте. Данный термин используется в контрадиктно-синергетическом
,,. подходе для обозначения любого интегративного смыслового образования в

тексте (Мышкина 1991, 1998).

В отличие от ментального образа, который дискретен, смыслообраз в
тексте представляет собой интегративное образование: систему смысловых
компонентов (смысловых составляющих, сем), интегрированных единым
образом, который при отображении в тексте частично конкретизируется,
{< получая четкие очертания с помощью специальных языковых средств, частично

остается расплывчатым и, вследствие этого, амбивалентным, способным взаимодействовать.

Термину "смыслообраз" наиболее близок по значению термин
Ы "лингвистический гештальт", который предложен Дж. Лакоффом (Лакофф,

1981, с.350-368). Ученый считает, что мысли, восприятия, эмоции, процессы
познания, моторная деятельность и язык организованы с помощью одних и тех
же структур "гештальтов". Вот некоторые, наиболее важные на наш взгляд,
характеристики гештальта:
^ - Гештальты являются одновременно целостными и анализируемыми.

Они состоят из частей, но не сводимы к совокупности этих частей.

Гештальт может быть связан внешними отношениями с другими гештальтами. Он может составлять часть другого гештальта или проецироваться на другой иным способом. При проецировании части одного гештальта отображаются на части другого гештальта. Результатом

проецирования будет "наследование" частями второго гештальта свойств и отношений первого.

Проецирование гештальта на другой гештальт может быть частичным. Гештальты могут так же иметь частичное сходство друг с другом.

Гештальт, включенный в качестве части в другой гештальт, может приобрести новые свойства.

Одним из свойств гештальта может быть то, что он находится в отношении оппозиции к другому гештальту (Лакофф 1981, с.59-60).

В концепции Дж. Лакоффа обращает на себя внимание, во-первых, широкое толкование термина гештальт. Во-вторых, понятие это рассматривается в динамическом аспекте (гештальты могут взаимодействовать между собой, изменяться). Смыслообраз представляет собой лингвистический гештальт, овеществленный в языке, означенный образ сознания.

Тем самым подчеркивается, что предметом рассмотрения являются именно образы, созданные в тексте, лингвистические образы - смыслообразы. Думается, что термин смыслообраз "отражает суть обозначаемого явления как интегративного образования и семантически прозрачен" (Мышкина 1991, с.65).

Выбор термина "смыслообраз" обладает рядом преимуществ.

Во-первых, является лингвистически-ориентированным, остается в рамках отечественной терминологии (Голосовкер 1987, Мышкина 1998).

Во-вторых, он отражает взаимосвязь образа и смысла, подчеркивая, что образ это единица смысла (Кушнина 2002, Ледерер 1994). Идеи связи смысла текста и образа уже высказывались в ряде работ. И.Р. Гальперин писал, что текст может вызывать зрительные, слуховые, тактильные, вкусовые образы (Гальперин 1981, с.23). М. Ледерер, изучая процесс перевода, замечает, что, при чтении текста не воспринимаются последовательно значения следующих друг за другом слов, но охватывается взглядом группа слов, представляющих собой единицу смысла. Переводчик видит единицу смысла - образ и переводит его таким, каким видит (Ледерер 1994). Л.В. Кушнина, развивая идеи М. Ледерер, рассматривает проблемы перевода с позиций гештальт-

синергетического подхода. Интересна мысль, что "переводчик только тогда создаст эквивалентный текст, когда он "увидит" его образ или совокупность образов как некое организованное целое (Кушнина 2002, с. 159). Такая мысль об

І, "образе" текста близка понятию образа содержания текста Л.Н. Мурзина и А.С.

Штерн, отмечавших, что в процессе семиозиса и коммуникации текст есть образ (Мурзин, Штерн 1991). Понимание текста, считает СВ. Чугунова, предполагает построение в сознании реципиента образа содержания текста (образа, стоящей за текстом ситуации) (Чугунова 2001, с.5, 56, 90-95).

В-третьих, термин "смыслообраз" позволяет рассмотреть проблему

* образности как смысловой категории на уровне текста.

Изучение смыслообразов, по мнению Н.Л. Мышкиной, является важной стороной исследования текста, способствующей проникновению в законы его развития, а также выявлению типологических характеристик интегративных образований и роли смыслообразов в динамике текста. Установление законов

й возникновения смыслообразов позволяет одновременно выявлять их роль в

энергожизни текста (Мышкина 1991, с.66; Мышкина 1998, с.81).

Итак, в нашей работе используем термин "смыслообраз" для обозначения единицы анализа категории образности в тексте.

К сущностным свойствам смыслообраза (по аналогии с образом в его широком понимании) относим: системность (интегративность), динамическое равновесие (способность к: развитию, изменению^ взаимодействию а другими^ смыслообразами при относительной стабильности, постоянстве); единство общего и единичного; способность при взаимодействии с другими смыслообразами давать новый смысл в виде нового смыслообраза. Особо

^w хочется подчеркнуть такое свойство смыслообраза как принадлежность языку

и сознанию.

1.1.3. Обеспечение динамической стабильности системы смыслообразов в тексте посредством категории симметрии-асимметрии

Нами было определено, что способность к динамическому развитию и взаимодействию является свойством смыслообраза. Необходимо отметить, что взаимодействие смыслообразов происходит по определенным законам. В. Назаренко в статье "Язык искусства" подчеркивает, что образная структура "отнюдь не сводится к взаимодействию образов, соседствующих между собой ... Соответствия, соотношения и переклички образов могут быть, так сказать, на дальних участках композиции произведения... Можно полагать, что в языке искусства, в речи образов есть своя грамматика, свой синтаксис, свои общие закономерности соединения образов" (в нашей терминологии "смыслообразов". - Е.С.) (цит. по: Виноградов 1963, с. 101).

И.Р. Гальперин, рассматривая образную когезию, считает, что образ немыслим без развертывания. Под когезией ученый понимает особые виды связи, обеспечивающие логическую последовательность, взаимозависимость отдельных сообщений, фактов, действий и т.д. (Гальперин 1981, с.74). Особенность образной когезии заключается, по мнению ученого, в том, что автор связывает не предметы или явления действительности, а образы, которыми эти предметы-явления изображаются (там же, с.80, 81).

В тексте, как правило, реализуется несколько смыслообразов, созданных как эксплицитными, так и имплицитными средствами. Нас в данный момент интересует создание не отдельного смыслообраза, а - всей системы в целом. За счет чего происходит динамическое равновесие системы?

Как отмечает Н.Л. Мышкина, смыслообразы в тексте взаимодействуют друг с другом посредством категории симметрии-асимметрии, которая позволяет изучить и объяснить сдвиги и, в то же время, определенную стабильность в системе смыслообразов (Мышкина 1998).

Термин симметрии толкуется в двух значениях. В одном смысле симметричное означает нечто пропорциональное, симметричное показывает тот

способ согласования многих частей с помощью которого они объединяются в единое целое (Готт 1967, с.7). Это наиболее общее толкование термина "симметрия" как "такой согласованности или уравновешенности отдельных частей объекта, которая объединяет их в единое целое" (Акопян 1981, с.9).

Второй смысл этого слова - равновесие. Греческое слово симметрия означает однородность, соразмерность, пропорциональность, гармония. В последнее время ученые установили, что абсолютная симметрия в природе отсутствует, т.е. можно говорить лишь о приближенной симметрии. При ее описании необходимо абстрагироваться от нерелевантных различий. В этой

-#» связи отмечается так же, что инвариантность (эквивалентность) существует не

вообще, а лишь по отношению к определенным преобразованиям, и преобразования представляют интерес постольку, поскольку при этом что-то сохраняется. При таком подходе не разрывается единство понятий симметрия-асимметрия. Симметрия служит выражению стабильности, равновесности

^ системы, асимметрия является источником ее изменчивости. Развитие

выступает как асимметричная совокупность изменений, создающая различные симметричные состояния (Акопян 1981, Депенчук 1963, Мышкина 1991, Погосян 1974).

Хотя многие исследователи в своих работах оперируют термином

т* симметрия (В.В. Виноградов, М.Л. Гаспаров, Р. Якобсон и др.), нужно

отметить, что в лингвистике категория симметрии долгое время не определялась как системная характеристика текста и зачастую использовалась лишь для анализа организации системы художественных образов в поэтических и художественных текстах. В таком случае функция симметрии

-4U рассматривалась в организации художественного текста путем скрепления

отдельных частей, достижение их равновесия в тексте, например, в композиции целого текста или в архитектонике его частей (Гаспаров 1981; Скрелина 1981), в ритмической организации отдельного произведения (Лихачев 1979, Лотман 1970).

Однако в работе Н.Л. Мышкиной доказывается, что правомерно использовать термины теории симметрии в лингвистике, поскольку они позволяют охарактеризовать эволюцию текста (Мышкина 1991, 1998). Рассматривая симметрию-асимметрию как системную категорию, Н.Л. Мышкина дает следующее определение симметрии: "Симметрия — это эквивалентность некоторой конфигурации (фигуры, объекта) относительно определенной группы преобразований, понимаемых в самом общем виде как проецирование (транспонирование) одного множества на другое" (Мышкина 1991, с.57). На наш взгляд, важно, что данное определение позволяет объяснить

щ- и асимметрию тоже, которая, как подчеркивается такими учеными как И.Д.Акопян, А.В.Шубников, В.А. Копцик, играет важную роль в динамике процессов (Акопян 1981, Шубников, Копцик 1972).

Говоря о взаимодействии в тексте симметрии и асимметрии, Н.П. Депенчук отмечает, что возможность симметричного развития закономерно сменяется асимметричным, отражающим развитие по спирали, и время оказывается определяющим фактором, изменяющим пространственную структуру элементов материи (Депенчук 1963, с. 169-171; см. также Узоры симметрии 1980). Таким образом, можно говорить об определенных законах взаимодействия симметрии и асимметрии в тексте.

ч|1 Симметрия и асимметрия выступают, по данным общей теории

симметрии, как сущностные характеристики динамической системы. "Тенденция симметрии обеспечивает движение "как бы по кругу", но только асимметрия обусловливает поступательное движение, превращая каждый момент движения из кругового в спиральное" (Депенчук 1963, с.25). В

V)> положении устойчивости система обязательно обладает хотя бы одним элементом симметрии (Погосян 1974, с.3)> динамическое состояние неустойчивости, наоборот, характеризуется асимметрией (Акопян 1980, с. 17).

В нашей работе трактуем симметрию вслед за Н.Л.Мышкиной. Считаем, что изучение в текстовом пространстве асимметрии образов, которая выявляет то новое, что составляет суть развития, и их симметрии, отражающей

неизменное в системе, позволит охарактеризовать динамическое равновесие смыслообразов в тексте и установить механизм их взаимодействия, объяснить развитие смыслообразной системы в целом.

Таким образом, опираясь на основные положения теории симметрии-асимметрии, полагаем, что симметризуясь и асимметризуясь друг с другом, смыслообразы в процессе развития образуют итоговый, конечный смыслообраз текста.

Учитывая вышесказанное о функциях асимметрии в тексте, считаем, что именно асимметрии смыслообразов в тексте будет "отведена роль" создателя Л|< динамики развития системы смыслообразов.

1.2.0бщетекстовая категория образности

1.2.1. Образность как текстовая категория

Как отмечает И.С. Бедрина, категориальный аппарат любой науки создается для адекватного и эффективного познания исследуемого предмета или явления объективной действительности, "категории, таким образом, являются инструментом научного познания и мышления, обеспечивают успех

*Ш научно-исследовательской деятельности" (Бедрина 1995, с.8). Поэтому представляется важным рассмотреть основания, на которых мы определяем образность как текстовую категорию.

Вслед за Н.Л. Мышкиной под "текстовыми категориями" мы понимаем "принципиальные особенности текста как объекта-системы и как объекта в

^ различных системах одного и того же рода, типа. В совокупности они характеризуют текст, закономерности его существования и функционирования как сущности и явления" (Мышкина 1991, с.63). При этом термин "категория" трактуется как "предельно широкое понятие, в котором отображены наиболее общие и существенные свойства, признаки, связи и отношения предметов, явлений объективного мира" (Кондаков 1974, с.240).

Проблемы текстовых категорий рассматриваются лингвистами с позиций разных подходов и направлений, таких как: коммуникативная лингвистика, лингвистика текста, функциональная грамматика и функциональная стилистика, психолингвистика и др., на материале разных типов текстов.

Так, в работах И.Р. Гальперина, М.Н. Кожиной, Н.А. Змиевской и др. рассматриваются категории когезии, информативности, оценки, эмоциональности, некатегоричности изложения и др. Однако, категория образности как текстовая категория, насколько нам известно, ранее не рассматривалась.

И.Р. Гальперин упоминает образность в связи с ассоциативной и образной видами когезий. Он пишет: "в чисто лингвистическом плане образность — это языковое средство воплощения какого-то абстрактного понятия в конкретных предметах, явлениях, процессах действительности и наоборот, каких-то конкретных предметов или понятий в абстрактных или других конкретных понятиях" (Гальперин 1981, с.80-81), но не характеризует ее как текстовую категорию.

В исследовании Н.Л. Мышкиной, хотя термины "образ" и "смыслообраз" и являются концептуально важными, однако категория образности как таковая не выделяется (Мышкина 1991).

Образность, являясь сущностным свойством языковых единиц, конституирующих любой текст, определяет рассмотрение категории образности как "общетекстовой" (Н.Л.Мышкина), "обязательной" (Н.А.Змиевская). При этом отметим, что любого текста, будь то художественный или научный. Иначе говоря, в отличие от авторов, которые признают образность стилистической категорией, присущей определенным типам текста, считаем, что образность - лингвистическая общетекстовая категория.

Такое широкое толкование понятия образности существует в литературоведении. Общее понятие образности распространяется на все виды текстов, "это свойство языка, присущее языку вообще, обычной речи и речи

научной, публицистической и т.д." (Литературная энциклопедия 1934, с.794-797).

В лингвистике же такой статус образности не закреплен в словарях (см., например, словари О.С. Ахмановой, ЛЭС и др.).

Категория образности обладает своей системой средств выражения. Языковые средства создания образности в тексте могут быть эксплицитными и имплицитными. В то время как эксплицитные средства — это специальные языковые средства (средства номинации), к имплицитным средствам относятся скрытые средства создания образности. Причем роль последних в оказании воздействия на адресата, думается, нисколько не меньше, а, может быть* и больше. Мы полагаем, вслед за А.А. Залевской, что благодаря имплицированию информации в процессе подведения объекта под более общее понятие индивид может оперировать колоссальным объемом неосознаваемых в текущий момент знаний (Залевская 1987, с.40).

Следовательно, при изучении общетекстовой семантической категории образности необходимо установление не только смыслообразов, которые эксплицитно актуализируются в тексте, но и имплицитных смыслообразов, которые не получают в нем такой актуализации, но скрыто присутствуют в семантике текстовых единиц.

Итак, когда мы говорим об образности как лингвистической текстовой

»

категории, то мы имеем в виду тот факт, что любой текст конституирует система разноуровневых языковых средств (эксплицитных и имплицитных), способная репрезентовать в текстовом пространстве смыслообразы и их взаимодействие в силу того, что образность является сущностным свойством языковых единиц всех уровней. Тем самым правомерно определить образность' как неотъемлемое свойство любого текста и, следовательно, как общетекстовую категорию.

Данная категория максимально реализуется на уровне текста, наивысшей коммуникативной единицы (по Г.В. Колшанскому), включающей в себя более низшие.

Изучение общетекстовой категории образности требует установление не только смыслообразов, которые эксплицитно актуализируются в тексте, но и имплицитных смыслообразов, которые скрыто присутствуют в семантике текстовых единиц.

1.2.2. Взаимосвязь категорий эмотивности, оценочности и категории

образности

Выражение образности в тексте в процессе коммуникации тесно связано с ф другими важными категориями текста — эмотивностью и оценочностью. Рассмотрим связь этих категорий.

Под эмотивностью понимается "лингвистический аспект категории эмоциональности", т.е. "лингвистическое выражение эмоций" (Шаховский, 1983, с.6-11).

"Никакой резкой грани, пишет И.Р. Гальперин, - между эмоциональной
речью в широком смысле этого слова и речью неэмоциональной, или речью
логической, провести невозможно. Логическая речь может иметь
эмоциональную окраску, эмоциональная речь может быть строго логически
построенной" (Гальперин 1954, с.82).
Ф, Таким образом, можно сделать вывод о непосредственной связи трех

составляющих текст-смыслообраз-эмоции. Имея в своей основе чувственный первообраз, слово (а на высшем коммуникативном уровне текст) способно репрезентацией смыслообраза вызвать определенное эмоциональное переживание и наоборот, поскольку "в слове кроется след переживания, ^ связанного с самим словом и с обозначаемым им понятием, благодаря чему устанавливается их связь с положительными и отрицательными энергиями, с теми или иными ощущениями и чувствами (Мышкина 2001, с.85).

По мнению В. Вундта, всю систему чувств можно определить как многообразие трех измерений, в котором каждое измерение дает два направления, исключающих друг друга: неудовольствие-удовольствие,

возбуждение—разрешение, напряжение-успокоение. Существенными

качествами аффективной сферы, характеризующими положительный и отрицательный полюса в эмоции, является приятное и неприятное, связанные с интенсивностью ощущения (Вундт 1984, с.49-53). Тогда приятные для адресата

^ смыслообразы текста будут вызывать у него положительные эмоции, а

неприятные смыслообразы - отрицательные эмоции. Чувства напряжения связаны с "состояниями внимания". Аналогичные три измерения чувств выделяются и С.Л. Рубинштейном (Рубинштейн 1984, с. 153).

Таким образом, логично предположить, что смыслообразы,

ф репрезентированные в тексте, будут вызывать эти три группы чувств,

различаясь по своей эмоциональной окрашенности.

Учеными традиционно акцент делался на напряжении в дихотомии
напряжение - успокоение (В.Г. Адмони, Э. Драх, О.И. Москальская и др).
Исследуя особенности немецкого предложения, Э. Драх ввел термин
. "напряжение", и долгое время данная категория рассматривалась лишь

применительно к немецкому языку в отношении предложения (Цит. по: Мышкина 1998, с.70).

Однако в последнее время категория напряжения находит свое место в исследованиях на материале русского языка на уровне текста. СВ. Куликов

И* экспериментально доказал, что "реципиент начинает переживать состояние

напряжения с началом восприятия речевого сообщения (которое выступает для него в качестве предмета деятельности) и снимает это состояние в результате выработки диахронического схемообраза описываемой в сообщении ситуации..." (Куликов 1985, с. 13). Для обеспечения адекватного восприятия

ф> текста реципиентом текст строят так, "чтобы поддерживать состояние

напряжения реципиента до тех пор, пока не будут предъявлены все составляющие сообщения, необходимые для выработки схемообраза, адекватного исходному схемообразу коммуникатора. Одновременно текст должен обеспечивать условия и для своевременного снятия напряжения, реципиента: он должен приобрести качества структурной завершенности к

тому моменту, когда будут созданы необходимые условия для выработки реципиентом требуемого схемообраза" (Куликов 1985, с. 14).

Важное место занимает данная категория в работе Н.Л. Мышкиной,
_ч рассматривающей напряжение наряду с силой и энергонасыщенностью как

одну из характеристик текстовых энергопотоков. Автором выделяются
духовно-энергонасыщенные и эмотивно-энергонасыщенные тексты. Первые
отмечаются как ненапряженные, вторые (например, реклама) как созданные для
воздействия на эмоциональную сферу внутреннего мира человека через
иллюзию напряжения (Мышкина 1998, с. 74-76).
Ф> Однако нам кажется, что рассмотрение дихотомии "напряжение-

успокоение" должно проходить в рамках трех направлений чувств (с добавлением направлений "удовольствие-неудовольствие, возбуждение-разрешение), поскольку все три направления взаимосвязаны.

Общепризнанно, что лучше запоминаются те факты, которые произвели

^ впечатление, на которых было сосредоточено внимание. С "состояниями

внимания" связаны, в первую очередь, чувства напряжения (Вундт 1984, с.49-

53). Эмоциональное напряжение поддерживает внимание адресата (Аткинсон

1995, Хофман 1986).

Учитывая вышесказанное о функциях категории симметрии-асимметрии в системе смыслообразов текста, считаем, что в тексте имеет место репрезентация эмоционально асимметричных смыслообразов, которые актуализируют переживания напряжения и успокоения, неудовольствия и удовольствия, возбуждения и разрешения.

Интересно, что согласно концепции С.Л.Рубинштейна, в проявлениях
^ эмоциональной сферы личности можно выделить три уровня:

- аффективно-эмоциональный (элементарные так называемые физические чувствования - удовольствия, неудовольствия, связанные по преимуществу с органическими потребностями),

предметных чувств (предметное восприятие и предметное действие, осознанное переживание отношения человека к миру),

российская государственная

МІГ, л И ОТЕК А

- отвлеченно-обобщенных чувств, выражающие более или менее устойчивые мировоззренческие установки (Рубинштейн 1984, с. 158-159): Таким образом, по С Л. Рубинштейну, переживания имеют иерархическую структуру.

Кроме того, как отмечает В. Вундт, возможно ассоциативное¹ усиление чувств. "Благодаря ассоциации, например, зеленый цвет напоминает о зелени леса и луга, звон колокола или звук органа веет представлением о выходе в церковь и о богослужении... Далее, во многих отношениях важное ассоциативное усиление чувств может возникать и благодаря непосредственному родству самих чувственных тонов различных ощущений... Например, нам кажется, что низкие тона соответствуют темным цветам..." (Вундт 1984, с.55).

Необходимо отметить, что эмоции способны выполнять помимо функции побуждения функцию оценивания. Под оценочностью в лингвистике понимается любое высказывание о ценностях, "выражение положительного или отрицательного суждения, т.е. одобрения или неодобрения" (Арнольд 1990, с.ПО). В нашей работе мы придерживаемся точки зрения В.К.Вилюнаса, Н.А.Лукьяновой, В.И.Шаховского о единстве оценочности и эмоциональности (Вилюнас 1976, Лукьянова 1986, Шаховский 1983, 1985). Нельзя не согласиться также с мыслью, что на основе взаимодействия эмоций и оценки формируется побуждение. В.К.Вилюнас говорит об этом так: "собственно эмоциональное переживание выражает смысл отражаемого объективного содержания с точки зрения потребностей живущего существа, открывая субъекту этот смысл непосредственно. Оценивая субъективную значимость объективных явлений, эмоционально-смысловые переживания служат вместе с

¹ Ассоциативность - способность вызывать ассоциации. Ассоциация - «сближение представлений, не укладывающихся в привычные временные, пространственные, причинно-следственнные (каузальные) и в другие логико-философские категории (Гальперин 1981, с.80).

тем побуждению субъекта к деятельности, направленной на оцениваемое содержание" (Вилюнас 1976, с. 132).

Благодаря исследованиям Н.Д. Арутюновой, Е.М. Вольф, А.А. Ивина и др. существует достаточно полное представление о системе оценочных знаний и различные классификации оценки. Для нашей работы достаточна общая классификация оценки. Мы оперируем понятиями рациональная (интеллектуальная) оценка и эмоциональная оценка. Вслед за Н.Д. Вольф под рациональной оценкой понимаем общеоценочные риторические структуры, которые характеризуют фактическую сторону событий, опираясь на

ф действительные результаты, события и реальные свойства объекта (связанные с

практической деятельностью людей), а также интенсивирующую оценку, когда используется лексика, не содержащая оценки в своей семантике, но обозначающая денотат, который психологически связан с оценкой хорошо или плохо, т.е. "любой объект, попадая в сферу оценочной деятельности, может, так

4} или иначе, оказаться небезразличным для оценки" (Вольф 1985, с. 18).

Эмоциональная оценка относится к эмотивному слову. Эмотивный компонент оценки подразумевает +/- отношение субъекта к объекту оценки и противопоставляется объективному, который опирается на свойства предметов (там же, с.42). В подгруппе эмоционально-оценочной лексики выделяются слова, содержащие отрицательную или положительную эмоциональную оценку предмета речи (напр., верзила, вытворять....), и слова, которые эмоционально возвышают или принижают предмет речи (такие, напр., как вершитель, грядущий...). Кроме того, к эмоционально-оценочной лексике относятся слова, выражающие фамильярное, ироническое, шутливое, ласковое или

Ш снисходительное отношение к предмету речи (напр., баловень, бедняга...).

Разновидностью эмоционально-оценочной лексики является и бранная лексика (Стилистический энциклопедический словарь русского языка 2003, с.455). Иногда рациональная оценка связывается с "объективным", а рациональная с "субъективным". "Субъективный компонент связан с возможностью положительного или отрицательного отношения субъекта оценки к ее объекту

(нравиться/не нравиться, ценить/ не ценить, одобрять/ не одобрять и т.п.), в то время как объективный (дескриптивный, признаковый) компонент оценки ориентируется на собственные свойства предметов или явлений, на основе

которых выносится оценка" (там же, с. 140).

Оценочность рассматриваем по шкале двух основных значений "хорошо"

- "плохо". Зачастую знак оценки определяется всем высказыванием.

Итак, считаем, что одной из сущностных характеристик текстовой

категории образности является тесная взаимосвязь с категориями эмотивности

и оценочности, поскольку в тексте взаимодействуют смыслообразы,

щ апеллирующие к разным уровням чувств, положительно, отрицательно

эмоционально-окрашенные, несущие положительную (хорошо) и
отрицательную (плохо) оценку, актуализирующие чувства напряжения-
успокоения, возбуждения-разрешения, удовольствия-неудовольствия.
Ассоциативность смыслообразов усиливает эти чувства.

. При этом симметрия-асимметрия смыслообразов, вызывающих

удовольствие-неудовольствие, разрешение-возбуждение, будет создавать напряжение либо разрядку.

1.3. Исходные теоретические посылки анализа категории образности с
щ) позиций контрадиктно-синергетического подхода

1.3.1. Контрадиктно-синергетическое описание лингводинамики текста

Существуют разные подходы к изучению языковой семантики:
Ф процессуальный, "репрезентирующий", коммуникативно-функциональный;
деятельностный, прагматический, когнитивный, контрадиктно-

синергетический.

Исследование категории образности, в зависимости от поставленных целей, возможно, на наш взгляд, с позиций каждого из подходов.

Однако изучение динамики развития смыслообразной системы потребовало обращения к контрадиктно-синергетическому подходу, разработанного Н.Л. Мышкиной, который представляется наиболее адекватным природе исследуемого явления. Признавая динамическую природу текста, мы предпочли для ее исследования по сути динамическую концепцию исследования текстового пространства. В рамках данного направления исследуется самодвижение энергожизни текстового пространства, которая проявляется через лингводинамику текста и через становление его энергетических свойств и характеристик (напряжения, силы, зыбления смысла и др.) (Мышкина 1999).

Н.Л. Мышкина подчеркивает, что одним из возможных путей постижения
внутренней жизни текста, его энергожизни, является моделирование и
интерпретация лингводинамики текстового пространства (Мышкина 1998, с.З).
Динамика текста трактуется автором как взаимодействие самодвижений
текстового пространства, а под самодвижением понимается процесс
транспонирования и проецирования одних множеств элементов в другие
множества элементов системы. Импульсом для самодвижений текстового
пространства выступают энергетические иррадиации языковых единиц, их
"проекции-излучения". Подчеркивается, что одни из проекций-излучений
доминантны, ибо они поддерживаются всей текстовой системой; другие
являются "фоновыми", второстепенными и уходят на задний план; третьи
"гасятся" текстовой системой, не получая в текстовом пространстве никакого
отклика. При этом второстепенные, как бы случайные, проекции-излучения
становятся источниками спонтанного движения текстового пространства.
Самодвижущиеся текстообразующие процессы развертываются и в плане
выражения и в плане содержания. Они обусловливают реализацию
способности текста к "креации" смыслов (Мышкина 1999, с.181- 183). Под
синергией самодвижений понимается проецирование одних множеств

элементов в другие множества элементов системы, вследствие которого возникает качественно новое интегрированное образование, вбирающее в себя

все проецируемые множества и возникающие при этом новые смыслы и измерения (Мышкина 1998, с. 16, 45).

С позиций контрадиктно-синергетического подхода интерпретация целевого устремления системы есть ничто иное как одна из возможных интерпретаций самодвижения текстового пространства. В случае изучения лингводинамики текста как синергии самодвижений энергожизни текста, она предстает как веер возможных линий развития, проецирующихся друг на друга; процесс проецирования моделируется методом симметрии-асимметрии (Мышкина 1999, с. 182).

Преимущество данной концепции для нашей работы видим в том, что контрадиктно-синергетический подход позволяет исследовать динамику развития текстовой системы. Благодаря контрадиктно-синергетической методике изучения текста возможно выявить условия, при которых возникают новые смыслы, установить закономерности развития смыслообразной системы текста.

Итак, контрадиктно-синергетическая методика направлена на изучение синергии самодвижений текстовых единиц, их взаимодействий и взаимовлияний, ведущих к развитию текстовой системы. Одной из базовых единиц анализа текста выступает смыслообраз. Смыслообраз находит свое воплощение в рамках смыслоблока. Смыслоблок - это отрезок текста, выступающий как одно из состояний его динамического развития- Текст распадается на несколько смыслоблоков, каждый из которых соответствует измененному состоянию системы — текста. Сигналом перехода одного состояния в другое служат релевантные изменения в одном или нескольких измерениях текстового пространства (Мышкина 1998, с.83).

Н.Л. Мышкиной было доказано, что самодвижение текстового пространства обнаруживает себя прежде всего в процессах:

- функторизации (процессах иррадиации текстовыми единицами проекций-излучений смыслообразов в текстовое пространство и процессах проецирования одного множества элементов той же или другой системы),

- симметризации-асимметризации,

целевого устремления энергопотоков смысла,

интеграции-дезинтеграции (Мышкина 1999).

Основной единицей интерпретации лингводинамики текстового пространства предстает функторная единица, под которой понимается "текстовая единица, которая служит средством транспонирования одного множества элементов системы в другое множество элементов той же системы и является источником смыслопулъсаций в текстовое пространство" (Мышкина 1998, с.85). Данные единицы многозначны и многофункциональны. Вследствие этого они излучают в текстовое пространство множество смыслообразов, которые проецируются друг на друга, взаимодействуют друг с другом, вызывая приращения, иррадиацию смыслов.

Функторные единицы делятся на функторы-смыслопульсары и функторы-
симметризаторы/асимметризаторы. Первые функторные единицы —
многозначны, многозначность данных единиц не снимается контекстом
полностью, дополнительные значения имплицитно присутствуют в тексте и
своими проекциями-излучениями задают линии развития текста. Благодаря
способности элементов текста проецироваться на множество фонов, становясь
в каждом из них носителем различной семантики, текст предстает как
динамическое энергетическое пространство. Проецируются и слова и единицы
других уровней текста. Они могут тяготеть друг к другу, противостоять друг
другу, сосуществовать и т.д. Функторы-симметризаторы - это единицы текста,
которые своей семантикой скрыто (имплицитно) или явно (эксплицитно)
связывают смыслообразы отношениями симметрии (динамического

равновесия) или асимметрии (динамического неравновесия). Они эксплицитно или имплицитно выражают сопоставление смыслообразов.

Процессы симметризации-асимметризации рассматриваются как процессы "проецирования одних множеств единиц на другие множества единиц текста, которые ведут к отношениям симметрии и асимметрии между ними" (Мышкина 1998, с.86).

Целевое устремление предстает как спонтанно детерминированное движение смыслов к цели (Мышкина 1999, с.284), как устремление к разрешению проблемной ситуации (Мышкина 1998, 109).

Процессы интеграции-дезинтеграции освещаются, прежде всего, как процессы планетаризации, проявляющиеся в концентрации смыслообразов вокруг нескольких энергетических центров и актуализации между ними сил притяжения и отталкивания (там же, с.23).

Таким образом, контрадиктно-синергетический подход и разработанная Н.Л. Мышкиной методика анализа представляются адекватными для изучения категории образности как текстовой категории, реализующейся в тексте посредством функционирующей по определенным законам смыслообразной системы.

Изучение функторных единиц позволяет выявить и охарактеризовать иррадиируемые ими смыслообразы в тексте. Актуализируемые смыслообразами эмоции и оценки, на наш взгляд, могут рассматриваться как основания для реализации сил притяжения или отталкивания между ними, как основания для процессов интеграции-дезинтеграции. Процессы симметризации-асимметризации представляют факторы динамической стабильности смысловой категории образности. Исследование проекций-излучений, процессов симметризации-асимметризации смыслообразов становится основой для интерпретации динамики развития смыслообразной системы текста.

Важным моментом в обосновании использования контрадиктно-синергетического подхода для исследования категории образности как общетекстовой категории является то, что представленный подход позволяет на базе движения смыслообразной системы текста путем моделирования и последующей интерпретации его целевого устремления изучить динамику текстового пространства, в нашем случае динамику развития рекламного текста.

1.3.2. Проблема смысла

Понятие "смысл" широко используется в современной лингвистике. Традиционно его рассмотрение соотнесено с таким понятием как "значение". Проблема значения и смысла была поставлена, например, в работах Л.С. Выготского, который разработал концепцию скрытых "глубинных планов" речи, постепенного "нахождения" мыслью в конкретном акте речевой деятельности своего вербального выражения (Выготский 1987).

Представители коммуникативно-функционального подхода (Л. А. Киселева, Г.В. Колшанский, И.Г. Ольшанский, А.И. Стернин и др.) проводят анализ языковых единиц в соотношении с функциями, которые те выполняют в процессе коммуникации. "Семантику языка нельзя понимать только как семантику языковых форм," - пишет Г.В. Колшанский,- "она не есть и отношение формы к материальному объекту - только речемыслительное единство в целом есть та сторона, которая соотносится с объективным миром.... В любой языковой единице, например, в слове город, формальная сторона, т.е. языковой знак, не получает свою семантику через отношение к определенному населенному пункту; семантикой слова город является то абстрагированное познавательное значение, которое функционирует в знаковой форме город в сфере общественного сознания, реализуемого в сфере коммуникации, и которое поэтому фиксирует каждый данный раз это свое отношение к предмету" (Колшанский 1976, с.8-9).

Представители деятельностного подхода, например, В.Б. Апухтин, А.А. Леонтьев, А.Н. Леонтьев, A.M. Шахнарович и др., анализируют языковые единицы с учетом тех отношений, в которые вступает человек в ходе воздействия на предметы и обстоятельства реальной действительности и которые отображаются в значении языковых знаков. Таким образом, значение в большой степени зависит от той деятельности, которая была направлена на предмет. Согласно точке зрения А.Н. Леонтьева, "в значениях представлена преобразованная и свернутая в материи языка идеальная форма существования

предметного мира, его свойств, связей и отношений, раскрытых совокупной общественной практикой" (Леонтьев 1975, с. 141). А.А. Леонтьев считает, что значение как психологический феномен "есть не вещь, но процесс" (Леонтьев 1971, с.8), динамический характер функционирования значений, зависимость их от ситуативных, контекстных и иных факторов речи связаны с процессом психофизиологического порождения речевого высказывания. Предполагается, что в процессе осуществления речевой деятельности значение выступает своей динамической стороной, на уровне контроля за ее протеканием — статичной; психологическая структура значения определяется системой соотнесенности и противопоставления слов в процессе их употребления в деятельности (там же с.11). Смысл определяется автором как "отношение мотива к цели".

Семантические исследования в рамках прагматического подхода базируются на идее, что в речевом акте одновременно присутствуют три аспекта: 1) произнесение высказывания (локуция), 2) референция и предикация, соответствующие пропозициональному акту, 3) реализация коммуникативного намерения, или иллокутивный акт (Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16, 17). Представители теории речевых актов привлекли внимание ученых к тому, что произнесенное высказывание может представлять собой не только сообщение информации, но и многие другие действия (Wunderlich 1976). В процессе общения люди выражают свои намерения. Именно коммуникативное намерение играет большую роль при анализе смысла высказывания. Дж. Серль дает следующее определение значения: "значение создается намерением говорящего произвести иллокутивный эффект на адресата, заставив его признать свое намерение вызвать именно данный эффект", а Г. Грайс определяет смысл предложений типа A meant something by X как: "А произнес X с намерением передать некоторую мысль адресату, причем А хочет, чтобы его намерение было узнано (идентифицировано адресатом" ("A uttered with the intention of inducing a belief by means of the recognition of this intention") (цит. no Принципы и методы семантических исследований 1976, с.112).

С позиций когнитивного подхода используется аппарат фреймов и сценариев. Ч. Филлмор дает следующее определение фрейма: это "определенные группы слов, которых удерживает вместе то, что они

^ мотивируются, определяются и взаимно структурируются особыми

унифицированными конструкциями знания или связанными схематизациями опыта" (Филлмор 1988, с.54). М. Минский определяет фрейм как "фрагмент знаний, т.е. структуру данных, представляющих стереотипную визуальную ситуацию". Например, перед тем, как войти в комнату, мы обычно имеем представление о том, что мы увидим. Если комната нам знакома, наше

Ф предварительное знание включает разного рода детали, например,

расположение мебели, покрытие пола и т.п. По мнению автора, люди сводят конкретные предметы к их прототипам, в результате чего у них и формируются их собственные представления о стандартных предметах. Сценарный же фрейм - это структура данных относительно некоторой темы, такой, как, например,

щ покупка товаров в магазине, принятие душа или использование копилки.

Каждый фрейм состоит прежде всего из набора утверждений о теме фрейма (Minskyl975,c.211-277).

Итак, определяя соотношение терминов "смысл" и "значение", одни из исследователей сужают объем понятия "смысл", другие расширяют. Некоторыми учеными значения приписываются области языка, а смысл области речи. Согласно мнению Б.М. Лейкиной, значение формальной единицы языка, представляющее собой специфически языковую категорию, не зависит от речевой ситуации. Осмысление же является "преломлением" языковой категории значения через речевую ситуацию. Осмысление, возникающее в

^ речи, обусловлено, помимо значения языковых форм, условиями речевого

общения и такими свойствами участников ситуации, как оценка обстановки речи, предшествующий опыт и уровень знаний, склад мышления, фонд ассоциаций (Лейкина 1976, с.82-83). Из этого следует, что смысл языковая единица получает только в речи, а сам смысл используется для интерпретации речевой ситуации.

Другими учеными подчеркивается сложная природа смысла. Высказывается мнение, что в процессе формирования смысла принимают участие как языковые, так и неязыковые аспекты (экстралингвистические факторы). Например, А.В. Бондарко отмечает, что "в речи (как в процессах говорения и понимания, так и в результатах этих процессов — текстах) мы имеем дело со сложным соотношением речевых реализаций языковых значений, с одной стороны, и речевого смысла, с другой (речевой смысл базируется не только на речевых реализациях языковых значений, но и на контекстуальной, ситуативной и энциклопедической информации)" (Бондарко 1978, с.42).

Преимущественное большинство ученых склоняется к расширенной трактовке понятия смысл. Так, Н.Ю. Шведова понимает под семантической структурой предложения информативное содержание, представленное в абстрагированном виде как закрепленное в языковой системе соотношение типизированных элементов смысла (Шведова 1973, с.461). Расширенная трактовка термина смысл и понимание смысловой структуры встречается в работах Л.С. Бархударова, В.Г. Гака, О.И. Москальской.

Таким образом, как нам кажется, можно выделить два больших направления в отношении понимания проблемы смысла: материалистическое и идеалистическое. Интересным оказывается то, что представители и того и другого направления (если абстрагироваться от использованной терминологии) говорят о чем-то изменяемом, индивидуальном в смысле и неизменном, коллективном (это фиксированное в словарях значение, либо смыслы Семантической вселенной в концепции В.В. Налимова, Ж.А. Дрогалиной и т.д.).

В нашей работе под смыслом понимается "информация относительно актуального или возможного положения вещей в мире (т.е. то, что индивид знает, предполагает, думает, воображает об объектах мира)" (Павиленис 1983, с. 102). Как видно из этого определения, в смысле, с одной стороны, существует нечто субъективное, индивидуальное. "Никто не понимает слово как другой" —

отмечал В. Гумбольдт. В сознании каждого индивида вспыхивают соответствующие, но не тождественные смыслы. И в этих пределах, которые допускают широкие расхождения, люди могут понимать одно и то же слово, вкладывая в него свое представление, более чувственное или более рассудочное, более живое, образное или более схематичное. Образ, пробуждаемый словом, несет в себе печать индивидуального своеобразия того или иного человека (Гумбольдт 1984, с.84,166).

С другой стороны, смысл обладает и чем-то надиндивидуальным, "коллективным", универсальным.

В своей работе "Вещь и имя" А.Ф. Лосев писал: "Смысл имени всегда одинаков, он есть умная, смысловая энергия вещи, повелительно выявляющаяся и настойчиво манифестирующая свои скрытые глубинные возможности... Когда имя находит свое выражение, оно становится вторичным словом, которое именует вещь, выходящую из своего внутреннего пребывания в себе в свой внешний и явленный образ" (Лосев 1993, с. 808-839). В его понимании слово есть инобытие смысла вещи. Аналогичное мнение находим в концепции П.А. Флоренского. Он выделял в слове внешнее значение, которое является надиндивидуальным, неизменным и внутреннее, личное (Флоренский 1990, с.232-233). Из приведенных рассуждений выходит, что смысл несет в себе как индивидуальное, личностное, так и надиндивидуальное: "слова несут в себе ту же энергетийную основу, что и первичные имена" (Флоренский 1988, с. 15 7).

Существуют так же, так называемые, вечные смыслы - смыслы человеческого существования, связанные с духовным началом человека (Г.И. Богин, Е.В. Демидова, Н.Л. Мышкина М. Хайдеггер). Это "родовые экзистенциальные смыслы", которые группируются вокруг конструктов "жизнь", "смерть", "любовь", "истина", "вера", "добро", "зло", "красота" (Богин 1996, с.48, Демидова 2002, с.241). Можно сказать, что родовые экзистенциальные смыслы, являющиеся основным содержанием исторической памяти человечества, связаны с чувствами третьего уровня приведенной выше

классификации чувствований С.Л. Рубинштейна. Данные смыслы связаны с архетипическими формулами бытия.

Обратясь к проблеме архетипа, мы столкнулись с рядом трудностей. Во-первых, само понятие "архетип" имеет различную трактовку, во-вторых, не существует четко обоснованной типологии архетипов, более того критерии, на основании которых выделяется тот или иной архетип, зачастую не упоминаются (напр. Корона 1999, с.24-38).

В философии "архетип - прообраз, идея... некие первичные врожденные структуры коллективного бессознательного" (Философский словарь 1991, с.32-33). Такое понимание архетипа идет от К.Г. Юнга. Согласно работам этого ученого одной из форм бессознательного является коллективное бессознательное, содержащее архетипы, или общеловеческие первообразы или идеи (напр. Юнг 1997). Примечательно, что по К.Г. Юнгу, архетипы динамичны: "архетип, разумеется всегда и везде находится в действии...Архетип есть динамический образ" (Юнг 1994, с. 191-192). "Архетип в себе есть некий непредставимый фактор, некая диспозиция, которая в какой-то момент развития человеческого духа приходит в действие, начиная выстраивать материал сознания в определенные фигуры" (Юнг 1995, с.47-48). Иначе говоря, архетип — это динамический, способный оказывать воздействие на человека праобраз.

Аналогичную трактовку дает В.А. Марков, говоря об архетипах как о первичных, исторически уловимых или неосознаваемых идеях, понятиях, образах, символах, прототипах, конструкциях, матрицах и т.п...(Марков 1990). Это так же "смыслообразующие центры, лежащие в структурах подсознания, в них сконденсирован духовно-практический опыт человечества" (Марков 1990, с.133-134)

В психологии "архетип - способ связи образов, переходящих из поколения в поколение. Архетип задает общую структуру личности и последовательность образов, всплывающих в сознании при пробуждении творческой активности, поэтому духовная жизнь несет на себе архетипический отпечаток"

(Психология. Словарь 1990, с.26). Архетип - это структурирующее начало для психических образов. С этим взглядом соглашается В.В. Мароши: "с самого начала архетип как непредставимое понятие различался с архетипическим образом. Посредством архетипа связывались инстинкт и образ, тело и душа (психика) (Мароши 1995, с.29).

В концепции В.В. Налимова, Ж.А. Дрогалиной также находит свое место понятие "архетип". Архетипы являются, по мнению ученых, ключом к Семантической вселенной, затрагивают основы духовной экзистенции человека (Налимов, Дрогалина 1995, с.94,240).

А.А. Брудный пишет: "архетип - это не столько подсознательное, сколько досознательное, внеличностное, имперсональное. Это архетипическое, "первообразное", и, поднимая вопрос о свойственной воспроизведению архетипов опоре на реальность, выделяет 8 экзистенциальных благ - жизнь, надежда, любовь, дети, милосердие, удача, воспоминания и сны (Брудный 1998, с.44,74-75).

Мы предпочли использовать в работе термин родового

экзистенциального смысла (а не архетипа) вслед за Г.И. Богиным, Е.В. Демидовой, Н.Л. Мышкиной. Думается, что он более подходит для семантических исследований, отражает связь бытия человека и вечных смыслов (см. работы М.Хайдеггер), переходящих через поколения.

Проблема родовых экзистенциальных смыслов является сложной. Открытым остается вопрос о критериях для типологии этих смыслов, нет какого-либо их перечня. Однако, проанализировав примеры источников по данной теме (Архетипические структуры художественного сознания 1999, Демидова 2002а, Доманский 2001, Иванова 1995, Корона 1999, Мариносян 1998, Мел етинский 1994, Мороши 1995, Ухова 2001 и др.), взяв за основу экзистенциальные блага А.А.Брудного, мы можем перечислить наиболее часто упоминаемые смыслы: добро-зло, жизнь-смерть, возвышенное — низменное, надежда (будущее) — безнадежность, дети (семья, продолжение рода) — отсутствие детей (отсутствие семьи, продолжения рода), истинность (правда)-

ложность (неправда), любовь - ненависть, удача (счастье) — неудача (несчастье), милосердие - жестокосердие, свобода (воля) - несвобода (неволя), воспоминание (прошлое, род) — отсутствие воспоминания (прошлого, рода), сны (мечты) — отсутствие снов (мечты), гармония - дисгармония. Как видим, родовые экзистенциальные смыслы имеют в паре асимметричную оценку "хорошо" - "плохо".

Данные вечные смыслы не случайно представлены нами в дихотомическом
единстве. Как подчеркивает ряд авторов, дуализм был свойственен
мировосприятию первых людей. Эта мысль находит свое отражение в
^ следующих словах Е.В. Ивановой "в мифе целостность мироотношения

осмысливается через раздвоение единого мира на пары противоположностей... в недрах первобытного сознания задолго до неолитической революции была выработана определенная система бинарных признаков как средства восприятия и описания мира. Такие наборы классификаций включали в себя множество пар противоположных друг другу признаков, одному из которых

приписывались положительные, а другому отрицательные качества" (Иванова 1995. с. 15).

Причина такого бинарного мировидения усматривается А.Н. Афанасьевым
в физиологических условиях, он пишет: "у первобытных людей сложилось
Щ; убеждение, что мрак и холод, враждебные божествам света и тепла, творятся

могучею силою - нечистой, злой и разрушительной. Этот дуализм возник из чисто физических условий их различного воздействия на живые организмы" (Афанасьев 1965, с.5).

Рассмотрев вопросы архетипа в литературоведении, мы увидели, что
ф некоторые авторы говорят об архетипических формулах (например, в сказках)

(Мелетинский 1994, Пропп 2000 и др.) Наиболее часто упоминаемыми являются следующие архетипические отношения:

- отношения в семье,

. - отношения с противоположным полом,

- отношения с другом,

отношения с врагом,

отношения с учителем.

Данный перечень отнюдь не претендует на полноту, возможно его дальнейшее уточнение. Родовые экзистенциальные смыслы актуализируются в тексте посредством родовых экзистенциальных смыслообразов. Нередко через символы. Например, круг, солнце как символ жизни, крест — символ смерти. Родовые экзистенциальные смыслы могут опредмечиваться. Так, например, удача может быть актуализирована в смыслообразах "прибыль", "подарок".

Таким образом, полагаем, что в тексте может быть актуализирован не только личностный смысл, но и надличностный смысл (собственный смысл), а также родовой экзистенциальный смысл (вечные духовные и опредмеченные ценности, а также архетипические формулы бытия, закрепленные в мифах и сказках). Мы разделяем мнение Л.С. Выготского о смысле как сложном, динамическом образовании и о его соотношении со значением, когда он говорит, что: "Смысл слова ... представляет собой совокупность всех психологических фактов, возникающих в нашем сознании благодаря слову. Смысл слова... оказывается всегда динамическим, текучим, сложным образованием, которое имеет несколько зон различной устойчивости... Значение ...есть тот неподвижный и неизменчивый пункт, который остается устойчивым при всех изменениях смысла слова в различном контексте" (Выготский 19826, с.346-347).

Мы, вслед за О.Н. Селиверстовой, считаем, что поскольку речь строится с помощью языка, то оправданно говорить о значении не только как о составной части языкового знака, но и как об ингредиенте речи (Селиверстова 1976, с. 144).

Под семантической структурой отдельного значения слова, мы вслед за В.Г. Гаком, понимаем совокупность элементарных смыслов, "сем", составляющих это значение. По мнению В.Г. Гака, каждая сема представляет собой отражение в сознании носителей языка различных черт, объективно присущих денотату, либо приписываемых ему данной языковой средой и,

следовательно, являющихся объективными по отношению к каждому говорящему (Гак 1971, с.95). Е.Р. Курилович различает собственное (буквальное) значение и частное, переносное значение. Непосредственно данными являются так называемые частные значения, выступающие в конкретных условиях (в контексте) (Курилович 1955, с.73-74).

Традиционно выделяются дифференциальные и потенциальные (В.Г. Гак) признаки. Последние реализуются лишь в некоторых условиях, в определенных контекстах. Различия в мнениях авторов по этому вопросу касается именно потенциальных признаков. Так, О.Н. Селиверстова, выделяя различительные и избыточные признаки, не включает в число последних ассоциативные признаки (потенциальные, латентные), обосновывая это тем, что "они не входят в языковое значение, а только связаны с ним по ассоциации" (Селиверстова 1976,с.130).

В нашей работе мы придерживаемся точки зрения В.Г. Гака, выделявшего в структуре значения слова потенциальные семы, включающие и ассоциативные семы. Как подчеркивал В.Г. Гак, структура значения слова, характер сем, составляющих эту структуру, а также закономерности реализации сем при функционировании слова неразрывно связаны с ситуациями объективной действительности (Гак 1971).

Каждое слово, которое мы воспринимаем, сравнивается с имеющимися в нашей памяти ассоциациями, связанными с данным словом.. Если этих ассоциаций нет, полагает С. Коледа, мы не понимаем смысла слова (Коледа 1999, с.36). О значимости ассоциативных представлений писали и другие ученые (Гальперин 1976, с.287; Рогожникова 1990, с.96; Завалова, Ломов 1986, с. 10). Тем самым значение, включающее и ассоциативные семы, конституирует смысл текста.

Смысл всего текста (гиперсмысл) представляется нам креацией индивидуальных и надличностных смыслов, родовых экзистенциальных смыслов, вплетенных в стержневые идеи текста.

При этом нами признается сложная структура смысла. Как доказывает исследование Н.Л. Мышкиной, в тексте могут быть выделены следующие планы идейно-смыслового пространства:

12. План логики фактов.

13. План логики идей.

14. План логики оценок.

15. План логики переживаний (Мышкина 1991, с.98).

Таким образом, выделяются следующие уровни смысла (планы смысла):

1.Предметный уровень, отображающий фактическое положение дел в
ф мире.

2.Идейный (интеллектуальный) уровень, отображающий систему научных и ненаучных отвлеченно-обобщенных представлений о мире, т.е. имеет мировоззренческий характер.

3.Оценочный уровень, включающий в себя как эмоциональное, так и

рациональное выражение положительного или отрицательного суждения, т.е.

'0

одобрения или неодобрения.

4.Эмоционально-гедонистический уровень, связанный с переживаниями удовольствия - неудовольствия, других эмоций.

Следующий вопрос, связанный со смыслом, - это вопрос о единицах
,Щ языка/речи, способных выражать смысл.

Лексический уровень традиционно считается носителем смысла. Так,
слово, по мнению П.А. Флоренского, - это целый мир смысла, где есть свои
пропасти и вершины и куда нет доступа внешнему учету и извне
предъявляемым требованиям (Флоренский 1990, с.239).
ф Рядом авторов была доказана смысловая содержательность

морфологического уровня. Е.В. Гулыга и Е.И. Шендельс отмечают, что "многие аффиксальные словообразовательные морфемы обладают настолько определенным содержанием, что оно поддается формулировке в терминах сем, например, сема "отрицание" префиксов не-, нем. un -...и др." (Гулыга,

Шендельс 1976, с.297). Об аффиксах как о носителях смысла пишет в своей работе и М.Д. Степанова (Степанова 1973).

Общепризнано, что смысловую нагрузку имеет и синтаксический уровень (Гребенкина 2002, Шендельс 1970 и др.)

Наиболее спорным является вопрос о содержательности звуковой формы, способности звуков нести в себе определенный смысл. Эта проблема рассматривается в ряде работ (Воронин 1982, Гумбольдт 1984, Демидова 2002а и др.). Одними учеными такая способность отрицается. Л.И.Тимофеев отмечает, что зачастую просто происходит перенос смысла слова на звуки, с

^ которыми оно связано, и дальнейшее объяснение смысла дается этими же

звуками (Тимофеев 1982, с.67). Другими признается содержательность звуковой формы (представителями фоносемантики, в первую очередь) (Демидова 2003; Журавлев 2001).

Ритм и фонетическая аранжировка текста вносят свой вклад в создание

Ф смыслообразов текста. "Впечатление, производимое лирической поэзией,

обусловлено семиотической гармонией смыслового образа и звучащей строки" (Мико 1988, с. 125). Такая "гармония смыслового образа и звука" может быть в тексте намеренно созданной, а может ненамеренно и, в связи с этим, не осознаваться ни автором, ни адресатом, оказывая при этом неосознаваемое

воздействие. Именно фоносемантика считается одним из менее осознаваемых
параметров текста, способных оказывать воздействие на адресата (Черепанова
1992). "Звуковые...образы - важнейшая часть художественных образов; они
воспроизводят в наибольшей степени эмоциональные, ценностные оттенки
авторской мысли" (Винарская 1989, с.21). Таким образом, звуковая форма несет
Щ в большей степени эмотивно-оценочную информацию, за счет чего и

происходит "косвенное" воздействие. С позиций контрадиктно-синергетического подхода признается содержательность звуковой формы. Н.Л. Мышкина пишет: "Нельзя не упомянуть мнение, согласно которому в практическом языке звуки не сосредотачивают на себе внимания (Якубинский 1997). Действительно, в быту говорящий чаще всего не ставит перед собой цели

использовать энергетическую силу звука, чтобы вызвать то или иное переживание благодаря суггестивно-энергетическому использованию потенций языковых средств, но избежать звукового энергетического воздействия речи на адресата, он не может, и не только вследствие интонационнно-ритмической организации речи. У каждого человека есть определенные звуковые предпочтения, которые проявляются хотя бы в том, что он избегает слов с теми или иными звуковыми сочетаниями, используя синонимичные средства, отвечающие его языковым пристрастиям. Поэтому не только поэтическая, но и любая другая речь оказывается энергетически загруженной (Мышкина 1998, с.79). При этом важно, что возможно "слияние" смыслов звуковых форм. "Слова, сплетенные или только приближенные одно к другому своими звуками, - пишет В. Вейдле, - сближаются и сплетаются также и смыслами или частью своих смыслов...Смыслы этих...слов образуют общее, слабо расчлененное смысловое пятно, переставая быть смыслами слов и становясь смыслами их звучаний" (Вейдле 1995, с. 109). Таким образом, нами признается, что звуковая субстанция несет определенный смысл.

В контексте вышесказанного, считаем, что смысл обладает сложной многоуровневой структурой. Он несет в себе как индивидуальное, так и надиндивидуальное. Существуют родовые экзистенциальные смыслы. Смысловую нагрузку в тексте несет вся система средств языка.

1.3.3. Зыбление смысла и разрыв смысла

Традиционно учеными выделяется план выражения и план содержания языковой единицы. При рассмотрении соотношения плана содержания и плана выражения признается закон асимметричного дуализма языкового знака (Карцевский 1965, с.85). В процессе коммуникации соотношение языковой формы и содержания определяется не как один к одному (одна форма - один смысл), а как одна форма - несколько смыслов, и, наоборот, один смысл — несколько языковых форм репрезентации, а сам смысл отправителя

информации может быть неоднозначно понят получателем информации (Гребенкина 2002, Малинович 1998).

С позиций контрадиктно-синергетического подхода такая асимметрия текста усматривается, в частности, в "энерготекучести" плана выражения и

плана содержания. В исследовании Н.Л. Мышкиной делается вывод о том, что план выражения формируется не только материальной (звуковой и графической), но и смысловой субстанциями. В тексте взаимодействия фактов и событий предстают как энергетические взаимодействия соответствующих смыслообразов, как их логичный или алогичный энергопоток. Они формируют

4¹ важную компоненту плана содержания, диалектически превращающуюся в

компоненту плана выражения, ибо на их основе возникают новые смыслы, новые смыслообразы. Они актуализируют те или иные идеи и выявляют ценности духовного мира автора. Вследствие всех этих трансформаций возникает эффект "зыбления" смысла, зыбление смысла проявляется в

у многосмыслии текста, в появлении эманативно-мерцающих смыслов

(Мышкина 1998,с. 61-63). Под эманацией понимается "истечение несвязанной энергии, излучение текстом мерцающих смыслов" (там же, с. 137). Данные смыслы зачастую не осознаются адресатом и оказывают, таким образом, косвенно воздействие.

* Другим важным для нашей работы понятием является понятие "разрыв"

смысла, который воплощается в точке сингулярности — "точке проблематизации текстового пространства, точке стяжения смысла" (Мышкина 1998, с. 13 7). Текст всегда принципиально неполон, в результате чего при его восприятии возникают разной величины "смысловые скважины" (Молчанова

Щ 1988, с. 19). Особая роль "смысловых скважин", "разрывов смысла", "пустот

безмолвия" отмечается в работах В.В.Виноградова, Ж.Делеза и др. Ученые рассматривают такие разрывы смысла как намеки, вызывающие смысловое и эмоциональное напряжение (Виноградов 1980, Делез 1995).

Интересна в этой связи концепция И. Хофмана о пути создания новой невербализованной в тексте информации. Так, по И. Хофману, факт восприятия

дополнительной имплицитной информации имеет место в тех случаях, когда
нужные семантические зависимости между компонентами сообщения не
выражены эксплицитно. Потребность в семантической интеграции материала
приводит в этом случае к восполнению отсутствующих зависимостей из
памяти. Данные исследований показывают, что невыраженная в эксплицитной
форме причинная связь становится достоянием памяти так же, как и в том
случае, когда она прямо указана в тексте. Взятая из памяти связь, необходимая
для семантической интеграции суждений, становится компонентом
репрезентации текста независимо от ее наличия в последнем. Отсюда основу
ф¹ понимания, а значит и создания новой информации, заключает автор,

составляет нахождение аналогий — процесс последовательных элементарных операций над содержанием памяти, трансформация этого содержания (Хофман 1986, с.226, 274).

Таким образом, содержащиеся в тексте элементарные высказывания,
^ сукцессивно воспринимаемые, непосредственно сопоставляются между собой,

с тем, чтобы выявить объединяющую их семантическую взаимосвязь.

В концепции Н.Л. Мышкиной высказывается мысль, что энергетическое
стяжение текстового пространства в единую точку - точку сингулярности -
происходит через "разрывы" смысла - через "пустоты безмолвия "(Мышкина
** 1998, с. 127).

Итак, важным для нас становятся следующие положения:

в тексте вследствие взаимодействия смыслообразов возникают новые смыслы, возникает эффект зыбления смысла;

зыбление смысла проявляется в многосмыслии текста, в появлении
Щ эманативно-мерцающих смыслов;

разрывы смысла также несут на себе смысловую и эмоциональную нагрузку: вызывают смысловое и эмоциональное напряжение, эффект домысливания.

выводы

Проблема образа в науке

Сложность и неизученность проблемы исследования образа отметил B.C. Баевский: "Среди лингвистов, историков литературы, эстетиков, философов до сих пор бытует миф о наличии цельной теории (художественного) образа, созданной Гумбольдтом и Гегелем, перенесенной на русскую почву Белинским, развитой Потебней и его школ ой... Однако при попытке познакомиться с этой теорией убеждаешься, что речь идет только об отдельных разрозненных замечаниях, не приведенных в систему ни одним из названных исследователей..." (Баевский 1996, с. 140).

Тем не менее, некоторые аспекты толкования термина "образ", как и свойства образа, выделяемые в разных науках, являются общепризнанными. Поэтому нам представляется логичным сначала выявить общее в понимании понятия "образ" в смежных с лингвистикой областях научного знания.

Исследуя образ, ученые определяют его характеристики. Одни свойства образа признаются исследователями разных наук (прежде всего: единство общего и единичного, системность, динамичность), другие зависят от направления исследования и разделяются не всеми (например, взаимосвязь чувственно-наглядного и понятийного).

Понятие "образ" используется со времен античных ученых, в работах которых уже встречается полемика о единичном и общем в образе. Если для Аристотеля (см. о теории мимесиса - подражания, воспроизведения) образ означал "имманентную форму", неотделимую от материального субстрата, то для Платона (наряду с дофилософским значением) данное понятие являлось синонимом понятия "идея", под которым он понимал трансцендентно умопостигаемую форму, существующую отдельно от единичных вещей (Философский энциклопедический словарь 1989, с. 754).

Один из первых авторов теории (художественного) образа Г. Гегель рассматривал искусство как одну из ступеней воплощения абсолютной идеи, мирового разума. Г. Гегель характеризует это воплощение как такое, при котором данная идея раскрывается не в логическом ее развитии, не в диалектике понятий, силлогизмов, а в непосредственном ее созерцании, в виде художественного образа, в живой, чувственной форме. Образ, по Г. Гегелю, -это единство общего и конкретного, единичного. "Содержанием искусства является идея, а его формой - чувственное, образное воплощение. Задачей искусства является опосредование этих двух сторон, соединение их в свободное, примиренное целое" (Гегель 1968, с.74-75).

Мысль о том, что образ представляет собой единство общего и единичного, вслед за Г. Гегелем, признается как в литературоведении (Горанов 1970, с.26-27; Разумный и Баженова 1956, с.146-147; Словарь современного русского литературного языка 1959, т.8,с.355; Храпченко 1986, с. 80-83 и др.), так и в психологии, философии (Рубинштейн 1957, с.34; Славин 1971, с.75-76; Сотникян 1968, с. 147 и др.). Из сказанного вытекает способность образа передавать общее через конкретное.

К числу значимых для нашей работы свойств образа, выделяемых рядом ученых разных направлений науки, относится динамичность. Исследователями подчеркивается, что процесс формирования образа сложный и развивающийся процесс (К. Горанов, Н.Д. Завалова и Б.Ф. Ломов, А.В. Славин, М.Б. Храпченко и др.).

Примечательно, что динамичность связывается в понимании некоторых авторов с изменчивостью образа, его развитием, ведущим к переосмыслению. Так, К.Горанов берет за основу своего исследования мысль, что художественный образ представляет собой продолжительный и сложный социальный процесс, процесс познания, эмоционального сопереживания, переосмысления (Горанов 1970, с.26-27).

Традиционно образная система рассматривается как динамическое "слияние" отдельных образов, при этом правомерно подчеркивается, что суммарный образ не есть простая сумма отдельных образов. В.В. Виноградов пишет о том, что образы входят в друг друга, включают в себя друг друга, "развиваясь в сложный многоплановый единый образ" (Виноградов 1963, с.120). М.Б. Храпченко, который рассматривает художественный образ как одно из важнейших динамичных начал искусства, пишет: "художественный образ...представляет собой соединение объективного и субъективного, характеризуется многозначностью, реальной возможностью его разного восприятия..." (выделено нами. - Е.С.) (Храпченко 1986, с. 10, 78-83). Автор выделяет образ-процесс, образ-произведение и образ-восприятие, учитывая три составляющих акта коммуникации. При этом речь идет не о трех разных образах, а о трех состояниях одного и того же образа-системы (там же, с. 187). Данная концепция интересна еще и взглядом на образ как на систему.

Общетекстовая категория образности

Как отмечает И.С. Бедрина, категориальный аппарат любой науки создается для адекватного и эффективного познания исследуемого предмета или явления объективной действительности, "категории, таким образом, являются инструментом научного познания и мышления, обеспечивают успех научно-исследовательской деятельности" (Бедрина 1995, с.8). Поэтому представляется важным рассмотреть основания, на которых мы определяем образность как текстовую категорию.

Вслед за Н.Л. Мышкиной под "текстовыми категориями" мы понимаем "принципиальные особенности текста как объекта-системы и как объекта в различных системах одного и того же рода, типа. В совокупности они характеризуют текст, закономерности его существования и функционирования как сущности и явления" (Мышкина 1991, с.63). При этом термин "категория" трактуется как "предельно широкое понятие, в котором отображены наиболее общие и существенные свойства, признаки, связи и отношения предметов, явлений объективного мира" (Кондаков 1974, с.240).

Проблемы текстовых категорий рассматриваются лингвистами с позиций разных подходов и направлений, таких как: коммуникативная лингвистика, лингвистика текста, функциональная грамматика и функциональная стилистика, психолингвистика и др., на материале разных типов текстов.

Так, в работах И.Р. Гальперина, М.Н. Кожиной, Н.А. Змиевской и др. рассматриваются категории когезии, информативности, оценки, эмоциональности, некатегоричности изложения и др. Однако, категория образности как текстовая категория, насколько нам известно, ранее не рассматривалась.

И.Р. Гальперин упоминает образность в связи с ассоциативной и образной видами когезий. Он пишет: "в чисто лингвистическом плане образность — это языковое средство воплощения какого-то абстрактного понятия в конкретных предметах, явлениях, процессах действительности и наоборот, каких-то конкретных предметов или понятий в абстрактных или других конкретных понятиях" (Гальперин 1981, с.80-81), но не характеризует ее как текстовую категорию.

В исследовании Н.Л. Мышкиной, хотя термины "образ" и "смыслообраз" и являются концептуально важными, однако категория образности как таковая не выделяется (Мышкина 1991).

Образность, являясь сущностным свойством языковых единиц, конституирующих любой текст, определяет рассмотрение категории образности как "общетекстовой" (Н.Л.Мышкина), "обязательной" (Н.А.Змиевская). При этом отметим, что любого текста, будь то художественный или научный. Иначе говоря, в отличие от авторов, которые признают образность стилистической категорией, присущей определенным типам текста, считаем, что образность - лингвистическая общетекстовая категория.

Такое широкое толкование понятия образности существует в литературоведении. Общее понятие образности распространяется на все виды текстов, "это свойство языка, присущее языку вообще, обычной речи и речи научной, публицистической и т.д." (Литературная энциклопедия 1934, с.794-797).

В лингвистике же такой статус образности не закреплен в словарях (см., например, словари О.С. Ахмановой, ЛЭС и др.).

Категория образности обладает своей системой средств выражения. Языковые средства создания образности в тексте могут быть эксплицитными и имплицитными. В то время как эксплицитные средства — это специальные языковые средства (средства номинации), к имплицитным средствам относятся скрытые средства создания образности. Причем роль последних в оказании воздействия на адресата, думается, нисколько не меньше, а, может быть и больше. Мы полагаем, вслед за А.А. Залевской, что благодаря имплицированию информации в процессе подведения объекта под более общее понятие индивид может оперировать колоссальным объемом неосознаваемых в текущий момент знаний (Залевская 1987, с.40).

Следовательно, при изучении общетекстовой семантической категории образности необходимо установление не только смыслообразов, которые эксплицитно актуализируются в тексте, но и имплицитных смыслообразов, которые не получают в нем такой актуализации, но скрыто присутствуют в семантике текстовых единиц.

Итак, когда мы говорим об образности как лингвистической текстовой категории, то мы имеем в виду тот факт, что любой текст конституирует система разноуровневых языковых средств (эксплицитных и имплицитных), способная репрезентовать в текстовом пространстве смыслообразы и их взаимодействие в силу того, что образность является сущностным свойством языковых единиц всех уровней. Тем самым правомерно определить образность как неотъемлемое свойство любого текста и, следовательно, как общетекстовую категорию.

Текстовая категория образности в рекламном тексте

В лингвистических исследованиях последнего времени особое внимание уделяется коммуникативно-прагматическим особенностям использования языка в общественной практике (Гребенкина 2002, Демина 2001, Киселева 1978, Сусов 1980, Schmidt 1973 и др.) Наиболее ярко данные возможности использования языка выражены в рекламной деятельности, затрагивающей, как отмечают В.В.Ученова и Н.В.Старых, такие сферы общественной жизни как: экономика, бытовые услуги, зрелища, политика, религия, юриспруденция, наука и экология, семейные, межличностные отношения, благотворительность, личная самореклама (Ученова, Старых 1992).

Рядом авторов высказывается мнение, что реклама в языковом плане представляет собой особую систему средств выражения и может быть подвержена рассмотрению в качестве самостоятельной, отграниченной от других сфер языкового общения (Новичкова 1977, Стриженко 1983, с. 73, Тарыгина 1996, Усов, Васькин 1982).

В качестве канала коммуникации в этой сфере общения используются средства массовой информации, направленные на большие массы людей и способствующие унификации желаний и представлений людей.

Для лингвистов реклама - это текстовая коммуникация. Единица общения в такой опосредованной, т.е. осуществляемой посредством текста, коммуникации - текст. Текст не только входит в рекламную деятельность, включающую различные этапы, например: установление целей, определение бюджета, разработка тем, создание рекламного текста и т.д. (Эванс, Берман 1993), но и играет ведущую роль в создании рекламы, в достижении ею своей цели - побуждения потребителя к приобретению товара (Кохтев 1991, Рекламное дело 1997). Ю.В.Демина дает такое определение рекламному тексту — это "особая информационно-коммуникативная единица, представляющая собой одну из составляющих единого комплекса коммуникативно-прагматических средств, обеспечивающих успешную реализацию рекламного сообщения" (Демина 2001а, с.З).

Именно целевая направленность рекламного текста выходит на первый план в исследованиях большинства авторов.

Так, А.А. Стриженко считает, что основными признаками рекламы как лингвистического явления являются определенная организация языкового материала, выявляющая специфичность данной сферы общения, целевая направленность используемых средств языка (выделено нами. — Е.С.), специфический характер ситуации речевого общения, определяемый совокупностью экстралингвистических и лингвистических условий. Все эти признаки и дают возможность выделения языка рекламы в функционально обособленную сферу коммуникации (Стриженко 1983, с.71-83). Высказывая аналогичное мнение, Ю.В. Демина подчеркивает, что "своеобразие условий коммуникации в рекламе следует из ее прагматической направленности: реклама содержит информацию, назначение которой в том, чтобы воздействовать (убеждением, внушением) на психику (мысли, чувства) и поведение адресата" (Демина 20016, с. 19)

Действительно, с этим трудно не согласиться, принимая во внимание, что "язык возник не только как необходимое для осуществления общественного производства средство общения", как отмечает Л.А. Киселева, "но и как средство регуляции деятельности, как средство воздействия одних людей на деятельность, поведение других" (Киселева 1971, с. 10). Однако полагаем, что прагматическая установка является неотъемлемой данностью любого текста. Вслед за ВЛ.Наером, под прагматической установкой понимаем материализованное в тексте, осознанное, конкретное намерение адресанта (Наер 1976), например, возбудить положительное/ отрицательное отношение к чему-либо, побудить совершить какое-то действие и т.д.

Прагматическая установка текста находит свое отражение в нацеленности текста на осуществление определенного воздействия. Как отмечает Е.В. Медведева: "целью любого коммуникативного акта является не информация, содержащаяся в нем, а побуждения адресата к какой-либо посткоммуникативной деятельности". Автор разделяет мнение Е.Ф. Тарасова, что "с точки зрения целевой обусловленности речевое общение ... есть речевое воздействие" (Медведева 2003, с.23-24). Ранее аналогичные мысли высказывались и в работе Г.В. Колшанского (Колшанский 1984) .

В тексте выделимы вербальный (языковой) и невербальный (паралингвистический ) компоненты. С лингвистической точки зрения наибольший интерес вызывает именно вербальный компонент. Как отмечает В.В. Богданов, любой невербальный компонент в принципе может вербализоваться на уровне текста (Богданов 1990, с.9). Посредством вербального компонента осуществляется речевое воздействие на адресата, под которым принято понимать "управление поведением человека или группы людей посредством языковой информации" (Медведева 2003).

Особенности актуализации смыслообразов в рекламном тексте

Смыслообраз предмета рекламы, как правило, содержит его наименование и несет фактуальную информацию, выражающую определенную положительную оценку. При этом смыслообраз предмета рекламы репрезентирует переживание удовольствия.

Исследование реализации смыслообраза предмета рекламы показало, что по критерию эксплицитный/имплицитный он выражен всегда эксплицитно и имеет место во всех проанализированных текстах. Кроме того, смыслообраз предмета рекламы актуализирует положительные переживания рационально-оценочного и эмоционально-гедонистического планов. Он включает как чувственно-наглядные, так и понятийные смысловые компоненты. Обратимся к примеру: - Е-Плюс: Так близко, как будто ты рядом (там). Сеть высоких технологий. Лучшее качество связи/Высокая мощность сети. Е-Плюс: Так близко, как будто ты рядом (там).

В данном примере смыслообраз предмета рекламы мобильная сеть Е -плюс презентирует фактуальную информацию. Перечислены достоинства мобильной сети. Им дана положительная рациональная и эмоциональная оценка. Эмоциональную оценку несут в себе функторные единицы High -высокий, Beste - лучший, асимметризующие смыслообраз предмета рекламы и смыслообраз других объектов группы предмета рекламы. Рациональная положительная оценка заключена в семантике текстовых единиц Sprachqualitat- качество связи, Netzkapazitat -мощность сети. В результате эксплицирован смыслообраз мобильная сеть Е — плюс предметно-событийного плана, актуализирующий переживания удовольствия, разрешения, успокоения.

Нами были выделено три типа развертывания смыслообраза предмета рекламы, которые ниже представлены схематически. 1. Схема первого типа развертывания смыслообраза предмета рекламы.

В данном типе сначала представлен общий смыслообраз предмета рекламы (ОСПР), представляющий собой название предмета рекламы или высказывание о нем общего характера, тезисно в утверждении, предположении, вопросе и т.д. Затем происходит его конкретизация. Общий смыслообраз предмета рекламы распадается на частные смысловые составляющие смыслообраза предмета рекламы (ЧСПР1,2, 3...). Эту схему демонстрируют следующие примеры:

Гарньер Скин Нэчралс Чистая кожа Новинка Гель для умывания, который отшелушивает на поверхности и оздоравливает в глубине (ОСПР) Пена бережно отшелушивает поверхность эпидермы. Она освобождает ее от загрязнений и отмерших клеток. (ЧСПР1) Антибактериальная формула глубоко очищает кожу и оздоравливает поры. ЧСПР2).../Лиза№36. 02.09.2002/.

В этом примере общий смыслообраз предмета рекламы задается названием предмета рекламы Гарньер Скин Нэчралс и высказыванием о его свойствах, носящем общий характер. Мы наблюдаем две доминантные характеристики геля 1 Способность отшелушивать, способность оздоравливать. Именно эти две характеристики и репрезентируют частные смыслообразы предмета рекламы, актуализирующие более конкретную, частную информацию предметного плана. Другой пример: fordfocus. Абсолютный контроль над действительностью. (ОСПР) fordfocus. Автомобиль, в котором нет компромиссов.

В 2002 fordfocus был признан Службой технического осмотра Германии самым надежным в категории автомобилей до 3-х лет. С момента своего появления на рынке fordfocus завоевал уже свыше 50 наград в разных странах.

fordfocus. Надежный и современный автомобиль. (ЧСПР1)

Все модели fordfocus оборудованы независимой подруливающей задней подвеской, а исключительно жесткий каркас кузова сохраняет точную настройку подвески, что обеспечивает высокую маневренность и идеальную управляемость (ЧСПР2) /Автомир № 45. 02.11.2002/.

В первом смыслоблоке рекламного текста представлен заголовок, являющийся функтором-смыслопульсаром fordfocus. абсолютный контроль над действительностью. Заголовок называет предмет рекламы и задает возможные линии развития текста: 1) Фордфокус обладает безусловным, ни от чего не зависящим контролем над окружающей обстановкой и 2) Фордфокус совершенный автомобиль в объективном мире, окружающей обстановке, т.е. лучший на современном этапе. Эти линии развития находят свое продолжение в частных смыслообразах предмета рекламы, которые предваряет тезис, обладающий элементами симметрии текстовых единиц его репрезентирующих с одной из проецируемых заголовком линий развития. Текстовая единица компромисс асимметрична текстовой единице абсолютный, отрицание нет в сочетании нет компромиссов восстанавливает симметрию в тезисе первого частного смыслообраза Автомобиль, в котором нет компромиссов. Эту цепочку эквивалентных текстовых единиц, актуализирующих первую проекцию-излучения заголовка продолжают единицы "самым надежным" и надежный. Вторая линия развития репрезентирована благодаря функтору-симметризатору современный, а также группе технических терминов, актуализирующих рациональную оценку и имплицирующих значение лучший по техническому оснащению на современном этапе:

Похожие диссертации на Динамика развития смыслообразной системы рекламного текста (Контрадиктно-синергетический подход)

Пунктуационная система языка, формирование и динамика развития : На материале русского и английского языковОрехова Наталья Николаевна

Собственное имя в тексте: интегративный подходВасильева Наталия Владимировна

Метафора в турецком художественном тексте: интегративный подход к переводуНемировская Анна Валентиновна

Стратегия осведомленности / неосведомленности адресата : прагмалингвистический подход : На материале философских текстовЗатонская Анастасия Станиславовна

Структура коммуникации в свете лингво-когнитивного подхода (коммуникативный акт, дискурс, текст) Красных Виктория Владимировна

Функционирование осложненного предложения в публицистическом тексте: информационно-дискурсивный подход Манаенко Геннадий Николаевич

Смыслоформирование художественного текста: теоретические основания лингвостилистического подходаПсурцев Дмитрий Владимирович

Научный текст: теоретические основы интегрального подходаХомутова, Тамара Николаевна

Соотношение оригинала и перевода художественного текста: изоморфно-когнитивный подходСоколовский Ярослав Викторович

Исследование англоязычного художественного текста XX века с позиции эпистемологического подходаКонева Татьяна Юрьевна