Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы исследования
1.1.Понятие текста и текстовых категорий в лингвистике 13-14
1.1.1 . Различные подходы к изучению и определению текста в лингвистике 14-22
1.1.2.Основные текстовые категории 22-27
1.2. Текст и дискурс 27-33
1.3.Научный текст как результат научного дискурса и его отличительные характеристики 33-35
1.3.1.Когнитивно-дискурсивные особенности научного текста 35-43
1.3.2.Основные лексико-семантические и стилистические характеристики научного текста 43-51
1.3.3.Специфика категорий научного текста 51-55
1 АИнтертекстуальность как неотъемлемое свойство научного текста 55-56
1.4.1 .Определение категории интертекстуальности в лингвистике 56-66
1.4.2. Способы и средства актуализации категории интертекстуальности 66-74
1.4.3.Основные типы интертекстуальных включений в научном экономическом тексте 74-86
Выводы по главе 1 86-88
Глава 2. Когнитивные и дискурсивные свойства интертекстуальных включений в научном экономическом тексте
2.1.Интертекстуальные включения как средства репрезентации экспертных и общих знаний в научном экономическом тексте 89-90
2.1.1.Общее представление о концептосфере экономики и основных вербальных средствах репрезентации экономических концептов 90-99
2.1.2.Интертекстуальные включения как языковые средства вербализации экономических концептов 99-105
2.1.2.1.Объективация экономических концептов и концептуальных признаков средствами интертекстуальной связи (на примере объективации концепта «факторы производства») 105-115
2.1.2.2, Отражение взаимосвязи экономических концептов в концептосфере экономики через содержание интертекстуальных включений: концепт «recession» и его связи с другими концептами экономики 115-124
2.1.2.3.Интертекстуальные включения как средства представления знаний иных областей науки в экономической,теории (на примере репрезентации концепта «собственность») 124-134
2.2.Интертекстуальные включения как ингерентные элементы научной коммуникации 135
2.2.1.Основные функции интертекстуальных включений в научном экономическом тексте 135-137
2.2.1.1.Информативная функция " 137-139
2.2.1.2.Экспланаторная функция 139-141
2.2.1.3. Аргументативная функция 141-142
2.2.1.4.Обобщающая функция 142-143
2.2.1.5.Оценочная функция 143-144
2.2.1 .б.Иллюстративная функция 144-146
2.2.1.7.Активизирующая функция 146-147
2.2.1.8.Декоративная функция 147-149
2.3.Способы представления знаний с участием интертекстуальных включений 149-162
2.4. Понимание интертекстуальных включений как условие успешной научной коммуникации 162-177
Выводы по главе 2 177-179
Заключение 180-185
Библиография 186-212
Список использованных словарей 212-213
Список сокращений 213
- Различные подходы к изучению и определению текста в лингвистике
- Способы и средства актуализации категории интертекстуальности
- Отражение взаимосвязи экономических концептов в концептосфере экономики через содержание интертекстуальных включений: концепт «recession» и его связи с другими концептами экономики
- Понимание интертекстуальных включений как условие успешной научной коммуникации
Различные подходы к изучению и определению текста в лингвистике
Как отмечают Т.А. Ван Дейк и В. Кинч, начало исследованиям текста было положено более двух тысячелетий назад [Ван Дейк, В. Кинч 1988]. Уже в этот период, по крайней мере, в греко-латинской традиции, различались определенные разновидности текстов. В целом же в филологических исследованиях выделялись три основные направления: грамматика, изучающая «естественные» тексты, поэтика и риторика — филологическая дисциплина, изучающая способы построения художественно-выразительной речи, прежде всего прозаической и устной. [Топоров 1990,416].
Подобное разделение на грамматику, риторику и поэтику сохранилось и в средние века, но позднее, в XIII веке риторика и поэтика1 объединились в рамках общего направления - стилистики, которая представила собой «раздел языкознания, имеющий основным предметом стиль во всех языковедческих значениях этого термина» [Степанов 1990, 492]. В XX веке появилась новая дисциплина - функциональная стилистика, изучающая и устный, и письменный виды текстов.
Во второй половине XX века происходит своего рода возрождение или «возвращение» риторики [Авеличев 1986, 18-24]. Одной из первых в этой области считается работа Анри Вейля «О порядке слов в древних языках по сравнению с языками современными» (1884) [Левицкий 1998,49], в которой автор определяет различие между движением мысли и синтаксическим движением. Классической считается работа Г. Пауля «Принципы истории языка» (1880) о распределении акцентов в предложении в зависимости от цели сообщения. В 1947 г. появляется статья В. Матезиуса «О так называемом актуальном членении предложения», в которой намечаются чисто лингвистические основы изучения текста.
Однако в указанный период исследования текста осуществляются не только с позиций стилистики и риторики. Возникает целый ряд направлений, в центре внимания которых оказывается текст: лингвистика (грамматика) текста, прагматика, социолингвистика, психолингвистика, филология, семиотика, философия, герменевтика, социолингвистика, культурология и др. Таким образом, лингвистика текста сближается с «такими дисциплинарными соседями, как теория действия;:, теория референции, когнитивная психология, контент-анализ, психолингвистика, социальная психология, социальная информация» [Николаева 1978, 22-23]; помимо этого, достижения теории информации, нейронаук, искусственного интеллекта также продолжают содействовать развитию лингвистики текста.
Первый этап в развитии лингвистики текста традиционно относят к середине 1960-х годов. Исследование текста на данном этапе проходит в рамках структурализма, и лингвисты (например, Р. Харвег, И. Петефи, О.И. Москальская, И. Р. Гальперин, Е.В. Падучева, Г. Я. Солганик и др.) ставят перед собой такие задачи, как поиск единиц текста, больших по своей протяженности, нежели предложение, анализ внутритекстовых связей, выявление сущности этих связей, установление правил и способов их передачи и, т. п. При решении поставленных задач исследователи опираются в первую очередь на теорию актуального членения предложения, где, в частности, ими использовалась идея тематической прогрессии и ряд других [Николаева 1978,6-12]. Второй этап в развитии лингвистики текста относят к середине 70-х годов и связывают с появлением работ в области изучения актов речи Дж. Л. Остина, Дж. Р. Серля, Г. П. Грайса. В этот период особенно интенсивно развивается коммуникативное направление, и в центре внимания ученых (В. Дресслер, Т. А. ван Дейк, В . Кинч, Р. А. де Богранд, Г.В. Колшанский, Т. М. Николаева, 3. Я. Тураева, и др.) оказываются факторы порождения и восприятия текста, связь внутренних свойств текста с восприятием, интратекстуальные и интертекстуальные отношения между отправителем и получателем информации.
На первый план выходит идея человеческого фактора; и, как отмечает Т. М. Николаева, становится, ясно, что без общих для автора и реципиента фоновых знаний, представлений о мире невозможно говорить о понятности текста [Николаева 1990, 267].
Параллельно М. Риффаттер, А. Греймас, И. В. Рюббенет и др. занимаются «выявлением глубинных смыслов, содержащихся в одном» каком-либо замкнутом тексте» [НиколаеваЛ 990, 268], тем самым сближаясь с герменевтикой - наукой об истолковании неявного смысла текста.
Отметим, что в этот же период получает развитие семиотическое направление лингвистики текста (У. Эко, Ю. М. Лотман и др.), закладываются основы когнитивного направления (Дж. Лакофф, М. Джонсон, Л. Ленекер и др.), происходит становление теории дискурса (Т.ван Дейк, Р. Де Богранд, М. Култхард и др.).
Многообразие направлений в изучении текста способствовало появлению различных подходов к исследованию данного лингвистического феномена. Так, французскими семиотиками (Р. Барт, Ж. Деррида и др.) был предложен лингвокультурологическии подход, закрепивший представление о тексте как о центральном знаке, связывающем язык и культуру. Представители отечественной семиотической школы (Ю.М. Лотман, Ю.С. Степанов, В.В. Иванов, Б.Н. Успенский и др.) выявили способность текста накапливать информацию, сохранив в себе все предшествующие контексты. Лингвисты, изучающие текст как структуру, демонстрируют структурный подход и рассматривают текст как изолированное, независимое языковое образование (М.Я. Блох, И.Р. Гальперин), либо как часть другой, более сложной системы. Среди сторонников последнего одни (М.М. Бахтин, М. Фуко, Ю.М. Лотман) придерживаются постмодернистского подхода к изучению текста, утверждая, что любой вербальный текст является составной частью корпуса всех существующих сегодня текстов, т.е. литературы, которая, в свою очередь, есть элемент культуры человечества; другие (Р. Белл, В. Г. Гак, Дж. Серль, И.П. Сусов, Д. Хаймс и др.) считают обстоятельства общения важнейшим смыслообразующим компонентом текста и предлагают выделить и обосновать категории прагмалингвистики.
Среди лингвистов, выделяющих особые текстовые категории (И.Р. Гальперин, И.В. Арнольд, З.Я. Тураева, О.П. Воробьева, И.В. Карасик и д.р.) нет единства мнений относительно критериев выделения таких категорий, их количества и способов систематизации, но определение характерных, отличительных признаков текста представляется очень важным, так как это значительно упростит проблему изучения текста в целом.
Антропоцентрический подход предлагает учитывать аспект порождения и восприятия текста, анализировать текст как участника коммуникативного акта.
В этом подходе можно выделить следующие направления: психолингвистическое (исследует переход словесной формы текста во внутренний ментальный код человека); прагматическое (воздействие текстовых языковых средств на адресата); деривационное (изучает законы текстообразования по принципу инкорпорирования, т.е. включения в общий смысловой комплекс); когнитивное (рассматривает стоящие за текстом и его составляющими концептуальные системы) [Бабенко и др. 2000,16-30].
Таким образом, в основе подходов к изучению текста лежит понимание последнего либо как независимого языкового единства, либо как элемента коммуникативного акта. Современный этап лингвистика текста переживает с конца 80-х — начала 90-х годов XX века. Начало этого периода ознаменовано приходом новой парадигмы научного знания — когнитивной, одним из направлений которого является когнитивно-коммуникативное, или когнитивно-дискурсивное (Е.С. Кубрякова). В рамках указанной парадигмы текст стал рассматриваться как объект, связанный с дискурсивной деятельностью человека.
На данном этапе существенным для лингвистики текста является взгляд на текст как на процесс, т.е. его отождествление с дискурсом, в связи с чем возникает необходимость учета обстоятельств общения и характеристик его участников, так как без обращения к внеязыковым явлениям в их тесной связи с языковыми формами не могут быть описаны и сами эти конкретные языковые формы.
Таким образом, становится очевидным, что в изучении текста наблюдается большое многообразие подходов и направлений. А текст, по-видимому, становится явлением и семиотическим, и лингвистическим, и коммуникативным, и культурологическим, и когнитивным и др. [Воробьева 1993, 294 и ел.]. В связи с этим проблема определения текста становится все более сложной.
Способы и средства актуализации категории интертекстуальности
В ходе изучения литературы, посвященной проблеме ИТ, выяснилось, что до сих пор не совсем ясным остается как содержание самого понятия «интертекстуальность», так и представление о способах и средствах актуализации данной категории в тексте.
Делая первые шаги на пути решения указанной проблемы, ученые противопоставляли широкую трактовку ИТ, или- «универсальную интертекстуальность» (К. Штирле), (по И. Смирнову - онтологическая категория литературы), когда такое явление понималось как предзаданное свойство всякого текста, не зависящее от интенций автора, и узкую, «актуализированную интертекстуальность» (К. Штирле), при котором ИТ характеризуется такими диалогическими отношениями, при которых один текст содержит очевидные отсылки к предтекстам и находит материальное выражение в форме цитаты, аллюзии, пародии, коллажа- и т.д. [Lachmann 1982; Stierle 1983; Pfister 1985; Смирнов 1985] [Цит. по: Чернявская 2003:30]. Отдельные исследователи предлагают рассматривать «горизонтальную интертекстуальность», под которой понимают взаимоотношения между текстами в пределах сверхтекста, указывая средства формального обозначения такого взаимодействия; и «вертикальную интертекстуальность», к которой относят связь между рассматриваемым текстом и знаковой системой, с использованием которой- он связан [Михайлова 1999]. Тем не менее, специальной задачи определить способы межтекстовых заимствований и выявить средства объективации категории ИТ в указанных работах не было поставлено, и эти вопросы в лингвистике-до сих пор не решены.
Как показывает анализ работ, посвященных категории ИТ, на сегодняшний день среди ученых нет единодушия ни относительно классификации способов межтекстового взаимодействия, ни относительно средств их актуализации в тексте. Причиной отсутствия первой, вероятно, является несовпадение взглядов авторов относительно того, что берется за основу классификации.
Так, межтекстовые отношения классифицируют по способу (утвердительный или полемический), уровню (явный или скрытый) и объему примыкания (фрагментарность или целостность примыкающего текста) [Тороп 1981]; по признакам прецедентного текста, каковыми являются; как было отмечено выше, значимость, известность, актуальность [Караулов 1987; Слышкин 2000]; по уровням анализа связи межтекстовые связи рассматривают на уровне фонетики (изменение звучания слова), на уровне лексики (замена компонента высказывания другим словом или словосочетанием), на уровне синтаксиса (сохранение синтаксической модели высказывания) [Воронцова 2002]; по источнику заимствования, каковым может являться как фрагмент самого прецедентного текста, так и указание на какой-либо его формальный признак - название, имя. автора, выходные данные и.т.д. [Михайлова 1999]; по способу трансформации принимающего текста межтекстовые отношения подразделяют на метафорические, при которых текст полностью заменяет собой другой текст, что связано с появлением новых ассоциативных связей; метонимические, при которых текст по отношению к другому выступает как часть, заменяющая целое; информационные, когда текст одной культуры актуализирует возможности текста другой культуры [Сметанина 2001].
Однако наиболее общая типология способов межтекстового взаимодействия принадлежит, по-видимому, Ж. Женетту. В его книге «Палимпсесты: Литература во второй степени» (1982) предлагается пятичленная классификация разных типов, взаимодействия, текстов: интертекстуальность как явное присутствие одного текста в другом; паратекстуальность — отношение текста к своему окружению (заголовку, предисловию, эпиграфу и др.); архитекстуальность, связанная с жанровой принадлежностью текста; метатекстуальность, или комментирующая ссылка одного текста на другой; гипертекстуальность - отношение между данным текстом и тем текстом, на котором он основан, т.е. претекстом [Genette 1982].
Следует отметить, что в лингвистичекой литературе существует различная терминология для обозначения текстового взаимодействия. С этой целью используются следующие термины: прототекст и метатекст для обозначениятпервичной и следующей за ней метакоммуникативной ситуации (Попович 1976); интекст — семантически насыщенная часть текста, смысл и функция, которой определяется двойным описанием (Шмидт 1978, Тороп 1981); прецедентный текст (Караулов 1987, Слышкин 2000); претекст, охватывающий все чужие тексты в их всевозможном употреблении и существующий как наиболее общий термин для таких понятий как субтекст, генотекст, референтный текст (Schmid 1983); а также базовый и производный текст (Ейгерт, Юхт 1974).
Исследователи, изучающие проблему межтекстового взаимодействия, по-разному определяют фрагменты, содержащие «чужое слово» (М. Бахтин). Так, у Е.В. Михайловой это «типы межтекстовых связей» [Михайлова 1999]; М.В. Алексеева определяет их как «сверхтекстовые типы речи» [Алексеева 2001]; В.Е. Чернявская называет «формами интертекстуального взаимодействия» [Чернявская 2002]; а А.Я. Климовская и С. Г. Филиппова — «интертекстуальными включениями» [Климовская 2004; Филиппова 2008]. Но, на наш взгляд, эти понятия не совсем тождественны. Межтекстовые типы связи можно отнести к формам межтекстового взаимодействия, о которых говорилось выше; а ИВ представляются- скорее средством вербальной реализации этого взаимодействия.
Среди ученых нет единодушия и относительно классификации ИВ. Одни авторы изучают данное лингвистическое явление на примере художественной литературы (например, М.М. Бахтин, И.В. Арнольд, А.Я. Климовская), другие исследуют его в текстах научного характера (например, В.Е. Чернявская, М.В. Алексеева, Е.М. Михайлова), и поскольку специфика анализируемых текстов различна, то и обнаруженные в них виды ИВ не полностью совпадают. Так, в художественной литературе вышеназванными авторами типичными видами ИВ называются цитата, аллюзия, реминисценция, однако и внутри этой классификации наблюдается некоторое расхождение.
Цитата (от лат. cito — высказываю, привожу) — дословная выдержка из какого-либо произведения. В художественной речи и публицистике цитата — стилистический прием употребления готового словесного образования, вошедшего в общелитературный оборот [ЛЭС 1990, 492]. Но, например, по утверждению П.Е. Бухаркина, цитата понимается современной наукой широко: по существу цитация является неким синонимом ИТ. Либо же понятие «цитата» зачастую употребляется как родовое, включающее в себя соответственно цитату, аллюзию, реминисценцию [Бухаркин 1990, 29]. Отдельные исследователи, такие как З.Г. Минц и В.Е. Хализев, считают цитату формой реминисценции, при этом последний автор вообще не употребляет термин «аллюзия». В работах других авторов (Д. Дирюшин, А.С. Евсеев, А.Г. Мамаева) цитаты предстают как частный способ аллюзии; иными словами, часто в рамках одного текста можно наблюдать переход цитаты в аллюзию и наоборот. По степени маркированности цитаты делят на «прямые» (Д. Дирюшин), «завуалированные» (Д. Дирюшин) и «скрытые» (Р.Г. Драгунова). С точки зрения композиционно-структурной организации текста цитаты используются в заглавиях, эпиграфах, авторской или чаще во всех разновидностях чужой речи. В зависимости от места цитаты в тексте различаются ее функции и смысл [Климовская 2004, 33]. По-видимому, справедливым оказывается замечание, что на сегодняшний момент в большей степени цитаты изучены в поэзищ что объясняется их «зримостью и большей ассоциативностью» [Бухаркин 1990, 30].
Среди ученых нет единого мнения и по поводу лингвистического статуса аллюзии, являющейся в художественной литературе, ораторской и разговорной речи намеком на реальный политический, исторический или литературный факт, который предполагается общеизвестным [ЛЭС 1990, 20]. В отличие от цитаты, аллюзия не полностью восстанавливает образ, формулировку, а только намекает и «извлекает дополнительную информацию» [Гальперин 1981, ПО]. Наиболее полное определение термина «аллюзия», согласно А.Г. Мамаевой, дает американский словарь Вебстера, трактующий ее как: 1) символическую или образную ссылку, игру слов;. 2) скрытую или косвенную ссылку, намек; 3)- косвенную ссылку в повествовании путем мимолетного упоминания или цитаты на какой-либо общеизвестный факт. Согласно этой дефиниции, аллюзия предстает в трех видах — аллюзия-упоминание, аллюзия-намек, символическая ссылка [Мамаева 1976, 113]. В. работах современных исследователей- аллюзия. зачастую понимается как стилистический прием, особенность которого состоит в косвенной отсылке к общеизвестному литературному, мифологическому, библейскому, историческому или бытовому факту, лицу, событию, произведению.и в расширенном переносе их свойств и качеств на те, о которых речь идет в высказывании [Климовская 2004,37]. В то же время, отдельными авторами (А.Е.Супрун, В.Е. Хализев) термин.«аллюзия» используется в более узком значении намеренной или бессознательной отсылки к предшествующим историческим фактам и произведениям разного рода искусства.
Отражение взаимосвязи экономических концептов в концептосфере экономики через содержание интертекстуальных включений: концепт «recession» и его связи с другими концептами экономики
Следует отметить, что выбор концепта «рецессия» и его объективации для анализа в нашей работе качестве неслучаен: термин принадлежит экономической области знания, отражает экономические понятия и явления, что подтверждается найденными в экономических словарях определениями: «Рецессия!— состояние экономики, когда происходит ощутимое замедление экономического роста, которое может привести к застою и даже общему падению производства — экономическому кризису, так и быть временной задержкой в процессе экономического роста» [Внешне-экономический толковый словарь 2001]; «Рецессия - замедление или падение темпов роста валового национального продукта (gross national product). Глубокий, спад носит название «депрессия» (depression)...» [Финансы: Оксфордский толковый словарь 2003]. Сравним с дефиницией, представленной в Longman Dictionary of Business English: «Recession is a period of time when an economy or industry is doing badly, and business activity and employment decrease...» [DBE 2000, 398]. Несложно заметить, что в приведенных дефинициях не просто дается концептуальное определение понятия, но и указывается на его связь-с другими понятиями экономической сферы (эксплицитно представленные выделены нами жирным шрифтом, и они, в свою очередь, имплицируют другие концепты). Более того, предполагаются ситуации, в которых это понятие имеет свои степени проявления: «кризис», «депрессия». Этот сформулированный экономической мыслью концепт, следует заметить, проявляется в реальных ситуациях экономической практики и повседневной жизни.
Из вышеприведенных определений становится понятным, что анализируемое понятие относится к категории «экономические циклы» и представляет собой одну из фаз экономического развития. Отсюда следует, что изучаемое понятие концептуально связано не только с формирующими его содержание концептами, но и с концептами, имеющими отношение ко всем фазам экономического развития, которое в научной экономической литературе представлено следующей логической цепочкой: фаза пика (полная занятость всех ресурсов производства)—»фаза спада, или рецессия (сокращение производства и занятости)—»фаза депрессии (глубокий спад, прекращение выпуска товаров уменьшает их предложение до уровня спроса)—»фаза оживления (повышается уровень экономической активности)— фаза подъема, плавно переходящая В фазу пика. Такое понимание подтверждается тем, что, как уже отмечалось нами выше, автор научного текста стремится к тому, чтобы у реципиента сложилась полная и подробная картина описываемого явления, установлена роль данного явления в системе знаний экономической науки.
По-видимому, следует обратить внимание на то, что, как видно из анализа экономической литературы, термин «рецессия» не является ключевым понятием экономики, однако объективация данного концепта, равно как и соответствующих концептуальных признаков и атрибутивных характеристик средствами интертекстуальной связи, происходит довольно часто, что свидетельствует, вероятно, о сложности понятия и необходимости его дополнительной интерпретации; что осуществляется в том числе и с помощью изучаемых в данной работе лингвистических средств.
Приведенные далее: примеры, подтверждают, что ИВ- участвуют в, вербализации концепта «рецессия», при этом актуализируются и объективирующие данное.понятие концепты: Рецессит (от лат. recessus -отступление) — снижение, умеренный спаді деловой) активности в обществе; замедление темпов экономического роста[Куликов 2004, 221]. ИВ представлены, здесь используемыми экономическими терминами, а содержание всего фрагмента- можно представить как результат действия; когнитивного механизма концептуализации. The Great; Depression of the 1930s is clearly identifiable as a prolongedtrecession withm deep;trough! [Hyman 1992, 624]; — обращение: к известному историческому феномену соотносит абстрактный уровень экономического концепта с уровнем; обыденнош реальности:
Следует заметить, что в англоязычной научной- экономической-: литературе наряду с термином «recession» практически синонимично употребляется: термин- «contraction», в специальном словаре определяемый, как «a reduction? ihv size: or scale, especially the lessening of business activity which happens during periods of economic.depression» [DBE 1993; 122]: днако согласно приведенному словарному определению и: описанию; понятия? «contraction», представленному в работе ДІ Хаймана, можно предположить, что термин «contraction» характеризует рецессию? в; самый; сложный; тяжелый период ее протекания; и,, возможно, в данном- контексте может переводитьсятермином««депрессия»;
Следующее интертексту ал ьное. включение отражает понимание рецессии Д.. М.\ Кейнсом: If the economy is in a deep recession (as Keynes assumed in his analysis of the multiplier effect), the slack in productive capacity and the excessive unemployment permits real GNP to grow without pulling upward pressure on the price level. [Hyman 1999; 752]. Из: этого примера1 видно, что рецессия неразрывно связывается- Кейнсом,- с такими экономическими? понятиями, как «производство», «производственная активность», «валовой национальный продукт», «цена» и «безработица».
Интересным оказывается отношение британского экономиста к проблеме вывода экономики из состояния рецессии, выраженное следующей цитатой: Keynes argued that an immediate solution was required to alleviate the misery caused by excessive unemployment during deep recessions. In this regard Keynes s often-quoted remark about the classical prescription of doing nothing for recessions was, "In the long run we are all dead!" [Hyman 1999, 741]. Этой фразой ученый пытается объяснить, что если не предпринять определенных действий по «спасению экономики», маловероятно, что последняя стабилизируется самостоятельно.
Вербализация концепта «рецессия» в следующем примере связана с отражением концепции Д . М. Кейнса, согласно которой увеличение совокупного спроса в период рецессии уменьшит безработицу, тем самым устанавливается наличие концептуальной связи описываемого концепта с концептами «безработица» и «совокупный спрос»: Keynes advocated government policies to increase aggregate demand during recessions as a way of eliminating the unemployment that the economy s own self correct ion mechanism could not. [Hyman 1999, 740].
В ходе анализа содержания ИВ выяснилось, что концепты могут объективироваться не только способом прямой номинации, но и опосредованно, т.е. путем вербализации концептов, имеющих когнитивную связь с изучаемым явлением. Например: Профессора П. Самуэлъсо}1 и В. Нордхаус в своем учебнике дают такие пояснения: «Причина самих промышленных циклов кроется в подвижках предложения или совокупного спроса. Предположим: в результате сокращения инвестиций (или государствочных расходов) экономика вышла из точки равновесия. Совокупный спрос резко сокращается. При таком его падении совокупное предложение остается практически неизменным. Экономика находит другую точку равновесия: выпуск падает и цены тоже. В случае бума складывается противоположная тенденция» [Борисов 1997, 416]. Концепты «промышленный цикл», «сокращение», «бум» имплицитно объективируют связанный с ними концепт «рецессия», подразумевающий сокращение производства и все вытекающие экономические последствия (банкротства предприятий, рост безработицы, увеличение запасов нереализованной продукции, расстройство рынка ценных бумаг и т.д.) и отражающий одну из фаз промышленного/экономического цикла, следующую за фазой пика/бума. Понимание того, что имплицируется концепт «recession», осуществляется вследствие умозаключения.
Понимание интертекстуальных включений как условие успешной научной коммуникации
Понимание ИВ рассматривается, в настоящей работе в первую очередь как извлечение из данных лингвистических средств информации на различных уровнях ее представления, а также предполагает последующее осмысление полученной информации и интерпретацию текста. Проблема пониманиям ИВ, по-видимому, связана с пониманием информации, представленное в языковой, эксплицитной форме, и извлечением той информации, которая имплицируется формальной стороной изучаемых языковых единиц. Очевидно, что понимание ИВ связано с различными процессами, с работой мысли на разных уровнях: на уровне предпонимания, в рамках языковой компетенции и на уровне ментальных структур и моделей.
В обыденном смысле «понимание часто...трактуется как способность к овладению знанием, навыками, а также результат или процесс этой способности» [Гусев, Тульчинкий 1985, 6-7], однако не все ученые согласны с этим. Так, Е. С. Кубрякова полагает, что именно познание (т.е. знание «что»), обеспечивает далее использование знания в каких-либо целях (т.е. знания «как»). Понимание же только предполагает осознание содержания, ценности, смысла какого-либо объекта или явления, представляя собой, таким образом, лишь часть познания, которое, безусловно, начинается с процесса осмысления и понимания, но фактически есть путь к истинностному знанию, истинностному положению дел [Кубрякова 1997, 1998,2002].
В лингвистике под пониманием обычно подразумевают извлечение содержания из любого вербального сообщения, и в первую очередь текста. Понимание научного текста, по мнению Т. В. Дроздовой, сводится к тому, что адресат должен сличить содержание текста со всеми имеющимися у него знаниями для того, чтобы извлечь новую для него информацию, получить новое знание [Дроздова 2003, 180]. Понимание ИВ, по-видимому, связано с извлечением дополнительной информации об описываемом явлении/концепте и, в ряде случаев, с неизбежностью иного прочтения, «переинтерпретации» ранее полученных сведений.
Можно указать, что при философском подходе к пониманию, когда объектом понимания оказывается реально существующий и не зависящий от человека мир, обнаруживают «несколько уровней понимания, понимание разной глубины (соответственно, разной степени поверхности), - от «запомнить и научиться употреблять» до понимания как оценки с мировоззренческих позиций» [Попович, 1982, 23]. По-видимому, эти уровни в какой-то мере соотносятся с теми, что выделяются лингвистами при анализе понимания текста. Так, говорят о следующих уровнях понимания текста: 1) уровень, связанный с восприятием поверхностных лексико-грамматических структур текста и характеризуемый как понимание общего замысла автора текста; 2) уровень более глубокого понимания, предполагающего овладение теми аспектами смысла, которые не имеют знаковой интерпретации, а возникают путем сопоставления текста с окружаемым контекстом; 3) уровень понимания, связанный с истолкованием или интерпретацией текста и овладения его глубинным смыслом [Васильев 1982].
Говоря о проблемах, связанных с пониманием текста, необходимо коснуться вопроса параметров и» критериев понимания, а также результатов этого процесса. Если в психолингвистике, теории коммуникации и, частично, герменевтике в качестве параметров пониманиям выделяют глубину, отчетливость, полноту, обоснованность, стадии узнавания, идентификации, восприятия предмета и др. [Гусев, Тульчинкий 1985, 22], то с позиций логико-гносеологического подхода выделяют такие критерии, как общая понятность/непонятность текста. При этом указывается, что для ряда текстов . (к таковым, по-видимому, можно отнести и научный текст) такие-критерии не могут быть выработаны ни лингвистикой, ни психологией, поскольку, для того, чтобы понять научный текст, необходимо быть специалистом в той области, которую отражает содержание текста [Попович 1982, 22].
Действительно, начиная читать научный текст, адресат уже должен обладать определенной базой знаний в какой-либо специальной области. Очевидно, что даже в одной и той же области науки существуют различные уровни представления знаний, и хотя область референции различных текстов может быть одной и той же, например, школьный учебник или научная монография будут отражать ее на различных уровнях категоризации и, возможно, с помощью различающихся языковых средств, будучи ориентированы именно на уровень специальных экспертных знаний потенциального адресата [Дроздова 2003, 185]. В этом отношении интересно заметить, что, как показывают результаты проведенного нами анализа, наибольшее число ИВ содержится в учебниках по экономической теории, ориентированных на учащихся среднеспециальных учебных заведений, что, вероятно, обусловлено отсутствием у данной группы реципиентов необходимого запаса требующихся для адекватного понимания научного экономического текста знаний, а также намерением автора наиболее доступным образом изложить материал.
Возвращаясь к вопросу о критериях понимания, отметим, что «относительно полное понимание имеет место, если коммуниканты принадлежат к одному и тому же социальному полю (восприятие и осмысление интеллектуальной и эмотивно-оценочной информации); ...наиболее близки к полному пониманию научные тексты, основные единицы которых — научные понятия» [Болотов 1992, 7-8]. Поскольку в настоящей работе мы рассматриваем научные термины; а, соответственно, и научные понятия как ИВ, то, в связи с вышесказанным, можно предположить, что правильное представление о значении данного рода ИВ является залогом успешной научной коммуникации.
Говоря о проблеме извлечения информации в чисто лингвистическом плане, т.е. исходя из знания языка и знания терминологической лексики, нельзя не учитывать факторы предпонимания- как относящиеся к основным условиям понимания научного текста.
Проблема предпонимания была впервые обозначена представителем герменевтического направления Г. Гадамером, который утверждал, что «понять нечто можно лишь благодаря имеющимся относительно него предположениям, а не когда оно предстает нам как что-то абсолютно загадочное» (см. [Гадамер 1991]).
Идея предпонимания как основного условия понимания получила свое дальнейшее развитие в когнитивной лингвистике И дискурсивном анализе в виде представлений об общих/фоновых знаниях (common/background knowledge), имеющих социально-культурный и исторический характер и обеспечивающих саму возможность коммуникации, и о разделенных/совместных знаниях (shared knowledge), которые отражают общую референтную область интересов коммуникантов, а также могут рождаться уже непосредственно в коммуникативном процессе и определять его дальнейший ход (см., например, [ван Дейк 1989; КСКТ 1996, 174-175; Цурикова 2001]). Эта идея нашла отражение в работах Е.С. Кубряковой, определившей «предзнание» и «предпосылочность» как основные условия, позволяющие формировать и развивать новые знания, выявляя, систематизируя и разъясняя их (см., например, Кубрякова 1995, 2000, 2002).
В научном тексте идея предпонимания реализуется по-разному: с одной стороны, она касается автора текста, с другой — адресата текста. Анализируя предпосылочную базу знаний автора текста, исследователи связывают ее прежде всего с общим объемом знаний, наличествующих у последнего (в научном тексте это, прежде всего, экспертные знания автора).
