Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретические основы исследования 8
1.1. Специфика художественного текста как продукта речевой деятельности 8
1.2. Художественный текст и его коммуникативно-прагматическая функция 16
1.3. Проблема понимания и интерпретации художественного текста 21
1.3.1. Проблема интерпретации художественного текста при переводе 28
1.4. Тендерный аспект в речи 39
1.5. Терминологический аппарат исследования 48
Выводы 64
ГЛАВА 2. Коммуникативно-прагматическое содержание образа Гэтсби в романе Ф.С.Фицджеральда «Великий Гэтсби» и способы его воплощения в русских переводных текстах 66
2.1. Способы воплощения внешнего облика Гэтсби 67
2.2. Способы воплощения особенностей речи Гэтсби 72
2.3. Способы воплощения черт характера Гэтсби 78
2.4. Способы воплощения поведения/эмоционального состояния Гэтсби 88
2.5. Способы воплощения оценки Гэтсби другими персонажами романа 103
Выводы 121
ГЛАВА 3. Коммуникативно-прагматическое содержание образа Дейзи в романе Ф.С.Фицджеральда «Великий Гэтсби» и способы его воплощения в русских переводных текстах 126
3.1. Способы воплощения внешнего облика Дейзи 127
3.2. Способы воплощения манер/поведения Дейзи 132
3.3. Способы воплощения особенностей голоса Дейзи 146
Выводы 168
Заключение 173
Список использованной литературы 180
Приложение 197
- Художественный текст и его коммуникативно-прагматическая функция
- Способы воплощения внешнего облика Гэтсби
- Способы воплощения оценки Гэтсби другими персонажами романа
- Способы воплощения внешнего облика Дейзи
Введение к работе
Данная диссертационная работа посвящена исследованию коммуникативно-прагматического аспекта художественного текста.
Характерной чертой лингвистической науки, начиная со второй половины XX столетия, является повышенный интерес к эмоциональной сфере языковой личности, к проблеме воздействующей силы слова, к возможности изучения личностных качеств коммуниканта и его речевой
ДеЯТеЛЬНОСТИ В ЦеЛОМ, К ВОПрОСу ВЗаИМООТНОШеНИЙ Между ЯЗЫКОВЫМИ
знаками и теми, кто ими пользуется,
В этой связи фокус анализа художественного текста перемещается на прагматический аспект, то есть волевое и эстетическое воздействие на читателя. Следует отметить, что языковое воплощение коммуникативно-прагматических интенций авторов вторичных (переводных) художественных текстов в сравнении с языковым воплощением интенций автора оригинального текста изучено недостаточно.
Сказанное выше определяет актуальность данной работы, которая связана с назревшей необходимостью исследования коммуникативно-прагматического аспекта художественного текста в целом и вторичных текстов в частности.
Объектом исследования является переводной художественный текст.
Предметом настоящего исследования стало речевое воплощение художественных образов главных героев у двух авторов перевода на русский язык романа Ф.С.Фицджеральда «Великий Гэтсби».
Материалом исследования послужил роман Ф.С, Фицджеральда «Великий Гэтсби» и два варианта его перевода на русский язык: А - перевод Е.Калашниковой, Б - перевод Н.Лаврова. Проанализировано около 10.000 слов в 300 сопоставимых фрагментах текстов, фиксирующих различные способы вербального воплощения образов главных персонажей романа (Гэтсби и Дейзи). Отбор примеров осуществлялся методом сплошной
5 выборки, при которой особое внимание уделялось несовпадениям в языковом
воплощении образов в тексте-оригинале и двух вариантах его перевода на
русский язык.
Цель работы состоит в выявлении специфики языкового воплощения авторских и переводческих намерений (осознанных или неосознанных), приводящих к сдвигам в семантической структуре языковой репрезентации художественных образов и, следовательно, к изменению коммуникативно-прагматической составляющей в двух вторичных текстах.
Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих задач:
описать речевые способы воплощения образов персонажей в оригинале и двух переводах романа Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» на русский язык;
определить разницу в степени и характере прагматического воздействия языковых средств, репрезентирующих художественные образы в двух переводах;
выявить основные тенденции и закономерности реализации авторских интенций при переводе художественного произведения в сравнении с речевыми способами воплощения замысла в оригинальном тексте посредством формализованных параметров;
установить наличие/отсутствие взаимосвязи между коммуникативно-прагматическим намерением авторов вторичных текстов и их тендерной принадлежностью.
Методы исследования:
1) метод семантического анализа, заключающийся в выявлении
денотативных и коннотативных различий в семантической структуре
языковых единиц во вторичных текстах;
2) описательно-аналитический метод, дающий возможность увидеть
специфику речевой деятельности переводчиков;
3) прием количественных подсчетов, позволяющий наглядно представить специфику речевой деятельности переводчиков.
Следует отметить, что в работе вышеуказанные методы и приемы использовались не изолированно друг от друга, анализ производился комплексно, и на каждом этапе привлекались те приемы и методы, которые более всего удовлетворяют поставленным целям и задачам.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые исследуются два переводных текста романа Ф.С.Фицджеральда «Великий Гэтсби» на русском языке, выполненных Е. Калашниковой и Н. Лавровым. Также впервые проведен анализ коммуникативно-прагматического содержания образов персонажей и его воплощения языковыми средствами, выбор которых продиктован прагматическими установками переводчиков.
Теоретическая значимость заключается в том, что работа имеет
существенное значение для понимания специфики речевой деятельности
переводчиков, продуктом которой становится художественный текст с
некоторыми смещениями в оценках художественных образов и в степени
текстовой экспрессивности, что приводит к иному, чем в оригинале,
прагматическому эффекту при их восприятии. В исследовании
коммуникативно-прагматический потенциал языковых средств,
используемых во вторичных художественных текстах, впервые подвергается объективной оценке посредством формализованных параметров - индекса коммуникативно-прагматического соответствия и индекса коммуникативно-прагматических различий.
Практическая значимость. Материал настоящей работы может быть использован при подготовке лекционных курсов по прагматике художественного текста, при изучении специфики речевой деятельности языковой личности переводчика, а также в практике перевода.
Положения, выносимые на защиту. 1. Художественный образ персонажа исходного текста во вторичных
(переводных) текстах, выполненных разными переводчиками, может
7 приобретать разную интерпретацию, что приводит к различиям в
характере воздействия на читателя.
Смысловые сдвиги, имеющиеся в разных переводных текстах одного и того же текста-оригинала, обусловлены не только спецификой языковой системы, но и прагматическими установками переводчиков, их личностными характеристиками, их осознанными и неосознанными интенциями, поскольку они всегда стоят перед выбором необходимого языкового средства.
В переводных художественных текстах могут актуализироваться некоторые новые семантические признаки языковых единиц по сравнению с таковыми в тексте оригинала, что обусловливается возможностью варьирования коннотативных компонентов лексем.
Коммуникативно-прагматическое содержание художественных образов во вторичных текстах по сравнению с текстом оригинала может быть объективно выражено через формальный параметр индекса прагматического соответствия и различия по определенным параметрам.
Одним из возможных факторов, влияющих на коммуникативно-прагматический эффект переводных текстов, является тендерная характеристика переводчиков.
Художественный текст и его коммуникативно-прагматическая функция
В словаре лингвистических терминов прагматика определяется как «один из планов или аспектов языка, выделяющий и исследующий единицы языка в их отношении к тому лицу или лицам, которые пользуются языком» (Ахманова, 1966: 344). Прагматика исследует знаки в их отношении к тем, кто их создает, принимает и понимает. Еще в 1938 году Чарльз Моррис впервые выделил этот аспект, предложив известную трихотомию синтаксиса, семантики и прагматики, он определил последнюю как «изучение отношения знаков к интерпретаторам» (цит. по Akmajian и др., 1984:391). Вскоре он свел это определение до «отношения знаков к тем, кто ими пользуется» (там же). В определении прагматики для нас важны следующие моменты: связь ее с синтактикой и семантикой и указание на значимость тех лиц, которые пользуются языком. При сравнении с семантикой и синтактикой выясняется, что семантика и прагматика могут быть противопоставлены синтактике как план содержания плану выражения. В этой связи В.Г.Гак приходит к заключению о том, что «если синтактика в приложении к языку объясняет, как устроено высказывание, как говорит человек (в плане внешних форм языка), если семантика показывает, что он говорит, что означает данное высказывание, то прагматика стремится раскрыть, в каких условиях и с какой целью в данном случае говорит человек» (Гак, 1998: 555).
Ю.С.Степанов определяет прагматику как «дисциплину, предметом которой является связный и достаточно длинный текст в его динамике -дискурс, соотнесенный с главным субъектом, с «эго» всего текста, с творящим текст человеком» (Степанов, 1981: 332). Поэтому мы согласны с Г.Г.Матвеевой в том, что прагматика и лингвистика текста - это явления, которые нельзя противопоставлять друг другу. Гораздо плодотворнее окажется рассмотрение прагматики как одного из аспектов текста наряду с семантикой (Матвеева, 1984).
Толчком к прагмалингвистическим исследованиям текстов послужило развитие теории речевой деятельности (Остин Дж., 1986), где указывается на сходство и различие между разными типами предложений и различие в их применении, то есть проводится мысль о том, что существуют закономерности не только в системе языковых единиц, но и в их употреблении. Самым существенным в теории речевой деятельности является разграничение в акте высказывания трех компонентов: локутивного, иллокутивного и перлокутивного актов, а также связанное с этим представление о языковом высказывании как о межличностном речевом акте (Серль, 1979). Под локутивным актом понимается факт произнесения фразы; под иллокутивным - речевое действие фразы, ориентированное на слушателя; под перлокутивным - возможные последствия речевого действия. Понятие речевых актов включает «то, что говорящий имеет в виду, какое значение предполагает произнесенное предложение (или другой лингвистический элемент), какое намерение у говорящего, что понимает слушатель, и какие правила управляют этими лингвистическими элементами (перевод наш)» (Searle, 1969:21). В работе Дж.Серля указывается на важный аспект речевой коммуникации — связь между значением высказывания, намерением говорящего и способностью распознать это намерение (Searle, 1969: 43). Эти компоненты обеспечивают достижение определенного коммуникативно-прагматического воздействия на слушающего (воспринимающего).
Исследуя проблемы теории лингвистической коммуникации, А.Акмаджиан, Р.А.Демерс, Р.М.Харниш приходят к заключению, что отправной точкой успешной коммуникации является коммуникативное намерение говорящего, которое «не определяется только значением произнесенного выражения» (перевод наш) (Akmajian и др., 1984: 396). В этой связи они выделяют особую значимость контекста коммуникации, так как одно и то же высказывание может передавать различные значения в зависимости от контекста. Здесь авторы указывают на то, что в ходе реального общения коммуниканты имеют в виду не только то, что они говорят буквально и прямо, но и что порой говорящие используют фразы, которые в данном контексте имеют переносное значение или же значение, противоположное сказанному (тропы или фигуры речи) (Akmajian и др., 1984: 410-412). Кроме того, ученые обнаруживают (Вахтель, 2008; Шилихина, 2008), что многие высказывания не являются буквальными и могут иметь значение, которое лишь косвенно связано с тем, что было сказано.
Такой коммуникативно-социально-прагматический подход к решению вопросов речевой деятельности обусловлен как необходимостью углубить понимание процессов познания, так и практической потребностью в выработке средств максимального влияния на поведение людей. Общение -это социальная ориентация (Шамьенова, 2000), в которой, как считает Г.Г.Матвеева, реализуется «приспособительная» функция человека. По мнению Г.Г.Матвеевой, она сводится к функциональным регулирующим целям. Цели эти имеют прямое и непрямое воздействие. В случае непрямого воздействия тоже осуществляется управление, например, при выражении оценки, отношения, которое (непрямое воздействие) функционирует как регулятор поведения (Матвеева, 1984). Другой разновидностью косвенной воздействующей прагматической информации является так называемая «сверхлингвистическая» обширная информация о самом говорящем (о возрасте, образовании, и др.) (Матвеева, 2000). Ее и ряд других особенностей, обнаруживаемых в речи (рифмы, аллитерации и др.) и исследуемых прагмалингвистикой, А.И.Смирницкий предлагал называть сверхъязыковым остатком. Сущность этой прагматической информации заключается в воздействии отправителя текста на получателя. Целесообразно выделить прагматическую функцию как часть коммуникативной функции, потому что прагматическая функция играет огромную роль в акте общения. Воздействие входит в коммуникативную функцию как ее составная часть. Интересно, что А.Р.Лурия (Лурия, 1979:119) рассматривал регулирующую, или прагматическую функцию слова отдельно и считал ее одной из самых существенных.
Под прагматикой текста мы, вслед за Г.Г. Матвеевой, понимаем аспект функционирования языковых единиц, выбор которых определяется интенциональными воздействующими задачами автора текста, учитывающего ситуативные условия акта общения и принятые в данном функциональном стиле нормативные способы употребления языка (Матвеева, 1984). Прагматические задачи автора художественного текста -это эмоциональное воздействие на получателя. Для решения задач воздействия отправитель осознанно или неосознанно руководствуется при порождении текста определенной стратегией. Эту деятельность отправителя Г.Г.Матвеева (1984) называет реализацией некоторых общих прагматических планов воздействия на адресата. Это, прежде всего, планы непосредственного и скрытого воздействия.
Способы воплощения внешнего облика Гэтсби
Общий для многих лингвистических направлений, в том числе для прагмаориетированных исследований, принцип «человек в языке» согласуется с учетом тендерного фактора.
Современные феминисткие концепции различают пол как биологический феномен и тендер как социальный феномен. Отправной точкой является высказывание С. де Бовуар, сделанное в 1949 г.: «вы можете родиться лицом женского пола, но вы становитесь тем социальным существом, которое ваше общество определяет как "женщину" (то же самое относится, конечно, и к лицам мужского пола / мужчинам)» (цит. по Тендер и
язык, 2005: 542). Позже учеными было выдвинуто предположение, что существуют три основные парадигмы для концептуализации половыхУгендерных отношений: «гомология, аналогия и гетерогенность тендера и пола» (Тендер и язык, 2005: 544).
Что же касается биодетерминированности особенностей женского и мужского коммуникативного поведения, то в существующей на настоящий момент тендерной исследовательской парадигме это направление вызывает серьезную критику как со стороны феминистки ориентированных исследователей, так и со стороны ученых, стоящих на позиции социального конструктивизма или лингвокультурологии. Однако последние данные по функциональной ассиметрии мозга, полученные с помощью неинвазивных методов, показывают, что на межполушарное взаимодействие может влиять целая система факторов, в том числе и тендер (Josse et al., 2004; Горошко, 2005). Данные по сенсомоторным функциям даже более наглядно свидетельствуют о непосредственной связи между функциональной ассиметрией мозга, типом профиля асимметрии и половым диморфизмом (Бианки, 1997:15).
Р.Хайер провел исследование деятельности головного мозга мужчины и женщины с использованием магнитно-резонансной томографии. В результате удалось показать, что у мужчин задействовано в среднем почти в 6,5 раз больше количества серого вещества, связанного с универсальной мыслительной деятельностью, в то время как у женщин почти в 10 раз больше мозговой активности сосредоточено в белом веществе. Видимо, поэтому женщина находит свой путь по конкретным маркерам, а у мужчины лучше развито абстрактное мышление (Борисов, 2005). Одна из пионеров исследования связи функциональной ассиметрии мозга с половым диморфизмом Дж. МакГлоун указывает, что в основных паттернах мозга мужчин и женщин, по-видимому, больше сходства, чем различий, но когда половые различия обнаруживаются, именно на них нужно сосредоточить внимание, чтобы расширить наши знания о функциях мозга (McGlone, 1980).
А.П.Сбитнев (2006, 2008) в своем исследовании также предположил, что лексико-семантические замены при переводе напрямую связаны с особенностями устройства головного мозга (функциональной ассиметрией левого и правого полушарий и участием серого вещества (у мужчин) и белого (у женщин) в процессе проявления мыслительной активности), то есть с механизмами конкретного и абстрактного мышления. Автор проводил анализ приемов генерализации и конкретизации в переводе одних и тех же произведений немецкой классической литературы, выполненных как мужчиной, так и женщиной-переводчиком, и пришел к заключению о том, что мужчины-переводчики более часто используют недифференцированные понятия с более широким логически-предметным охватом, в то время как женщины-переводчики конкретизируют эти понятия, наделяя их добавочными признаками.
Вопросы взаимосвязи языка и пола его носителей (как и вообще значимость пола как фактора в процессе социализации личности), обсуждались и в герменевтической философии познания, где восходят к сути проблем понимания через опосредование текстами. «Понимать себя означает понимать себя перед текстом и воспринимать из него состояния некоего Я, отличного от меня» (Рикер, 1995: 87). В этой связи гендеризм рассматривается И.И. Халеевой как реальность, «опосредуемая текстами» (то есть с позиций герменевтики), и такой подход «позволяет определить тендер в качестве своего рода междисциплинарной интриги, в основе которой сплетается множество наук о человеке, о его не только биологической, но и социально и культурно обусловленной специфике, интриги как совокупности обстоятельств, событий и действий, в центре которых находится человек, личность» (Халеева, 2000:10).
Бурное развитие тендерных исследований на Западе совпало по времени с формированием идеологии постмодернизма, согласно этой идеологии, мир познаваем только через языковые формы, следовательно, наши представления о нем не могут отразить реальность, которая существует за пределами языка. Таким образом, предполагается, что в сознании каждого запечатлена некоторая совокупность текстов, которые определяют отношение человека к действительности, его поведение и опосредуются дискурсивной практикой. Если сознание индивида уподоблено тексту, человек как субъект «растворяется в текстах-сознаниях, составляющих великий интертекст культурной традиции» (Ильин, 1996: 225). Как убедительно показал М.Фуко, проблематизация пола имеет в западной культуре глубокие корни и предстает как историческая совокупность различных знаний, институций и соответствующих практик, которые устанавливают обязательные для всех правила, границы и пределы (Фуко, 1996: 425). Таким образом, в основе изучения всех проявлений пола лежит исторически своеобразная форма опыта в отношении как конкретной личности, так и научного дискурса. В связи с тем, что современное западное общество можно рассматривать как андроцентричное, то тендерный компонент общения рассматривается с позиции «властных отношений» (Фуко, 1996). Поэтому феминистская лингвистика характеризовала взаимоотношение полов в коммуникации как «взаимоотношение мужского доминирования и женского подчинения» (Тендер и язык, 2005: 569).
Способы воплощения оценки Гэтсби другими персонажами романа
Для создания экспрессии образа Гэтсби рассказчик (Ник Каррауэй) называет его персонажем в чалме в следующем отрывке: they (his phrases) evoked no image except that of a turbaned character leaking sawdust at every pore as he pursued a tiger through the Bois de Boulogne. Используя атрибутивное словосочетание a turbaned character как средство изобразительности, автор эксплицирует ироничность, подчеркивая нелепость, некоторую сказочную неправдоподобность главного героя. В переводе А {Весь этот обветшалый лексикон вызывал у меня представление не о живом человеке, а о тряпичной кукле в тюрбане, которая в Булонском лесу охотится на тигров, усеивая землю опилками, сыплющимися из прорех) данная метафора передается фразой тряпичная кукла в тюрбане, где переводчик конкретизирует (сужает) понятие персонаж и вводит даже более экспрессивное и уничижительное тряпичная кукла, относительное же прилагательное передается дополнением, в связи с особенностью русского языка. Автор перевода Б позволяет себе еще больше отступить от формы оригинала, ср.: Перед моими глазами вставал сказочный персонаж из книжки для детей младшего возраста: соломенное пугало и опилки, сыплющиеся из прорех его кафтана, на дорогу, вымощенную желтым кирпичом1. Он еще больше усиливает ироничность и экспрессию высказывания за счет развернутого образного сравнения, которое также конкретизирует семантику слова персонаж . Переводчик Б интерпретирует лексему персонаж метафорически (соломенное пугало в переводе возникает из дальнейшего контекста). Значение атрибута turbaned, однако, интерпретируется в макроконтексте в предыдущем предложении и реализуется посредством эмфатической конструкции с местоименным прилагательным и указательным местоимением все эти тюрбаны, внося дополнительную ироничность и, следовательно, экспрессию в образ. Деепричастный оборот leaking sawdust at every pore расширяет образность атрибутивного словосочетания a turbaned character за счет использования метафоры, основанной на сравнении процесса выпадения опилок с процессом течения воды. Посредством изображения некоего персонажа, из которого сыплются опилки, автор обращается ко всем известному произведению Л. Фрэнка Баума «The Wonderful Wizard of Oz». В переводе А метафора утрачивается, и автор использует изоморфный деепричастный оборот усеивая землю опилками, сыплющимися из прорех, усиливая за счет употребления разговорного существительного прореха экспрессивность этого оборота. Переводчик Б также прибегает к разговорной лексеме прореха, однако он вводит дополнительную информацию, отсутствующую в оригинале для создания большей наглядности образа. Ср.: опилки, сыплющиеся из прорех его кафтана, на дорогу, вымощенную желтым кирпичом. Автор перевода Б для усиления впечатления о герое как о загадочном персонаже вводит клише или так 105 называемое a stock word, свойственное английскому языку и являющееся еще одной аллюзией на произведения Л. Фрэнка Баума о волшебной стране Оз. Дорога из желтого кирпича, упомянутая в переводе Б, - это дорога в Изумрудный город, дорога, которая ведет к волшебной жизни в мире фантазий и беззаботности. Данный элемент образа отсутствует у автора подлинника и является дополнительной информацией, которая, однако, не противоречит оригинальному тексту, а лишь в большей степени раскрывает образ Гэтсби для русского читателя. Впечатление сказочной неправдоподобности и загадочности в происхождении состояния Гэтсби создается Фицджеральдом и передается авторами переводов в следующем отрывке, несущем в себе элемент гиперболизации, а отсюда и иронии: .../ saw him opening a chest of rubies to ease, with their crimson-lighted depths, the gnawings of his broken heart. (Буке.:...я представил, как он открывает сундук с рубинами, чтобы облегчить багряной глубиной их огоньков терзания своего разбитого сердца). Ср.: перевод А ...представился он сам, склонившийся над лариом, полным рубинов, чтобы игрой багряных огоньков в их глубине утишить боль своего раненного сердца. / перевод Б .. .значит, действительно набирал он полные пригоршни рубинов, склонившись над сундуками с сокровищами, чтобы, увлекшись игрой багровых граней, хоть на мгновенье забыть боль, терзающую его плоть и душу. В переводе А при помощи операции дифференциации на основании категории перекрещивания chest (сундук) трансформируется в ларец, то есть небольшой ящик с крышкой для хранения драгоценностей, каких-либо мелких ценных предметов; шкатулка (словарь Кузнецова). Тогда как chest, согласно словарю Longman, - это a large, strong box that you use to store things in or to move your personal possessions from one place to another ; (букв.: большая прочная коробка, в которой хранят предметы или перевозят личные вещи ). Данная трансформация предполагает снижение степени гиперболизации, с другой стороны, переводчик А частично компенсирует данное снижение степени за счет употребления препозитивного атрибута полным рубинов, что обозначает - наполненный доверху.
Переводчик Б в этом случае, напротив, увеличивает степень гиперболизации и ироничности за счет множественного числа существительного сундуками и пригоршни и за счет использования приема генерализации значения, где конкретное понятие рубины становится общим -сокровища.
Еще одна лексико-семантическая трансформация, где opening (открывая) превращается в переводе А в склонившийся, в переводе Б — склонившись, является результатом переводческой метонимии, эти понятия в данном случае замещают друг друга в результате логических операций уже не с этими понятиями, а с суждениями о них. Подобная трансформация вызвана ассоциациями из русских сказок и увеличивает образность данного отрывка в переводных вариантах.
Образ Гэтсби как радушного и щедрого хозяина эксплицируется Фицджеральдом в применении антономазии — тропа, где имя собственное человека, известного по определенным причинам, употребляется вместо имени человека, которому присущи те или иные его черты. Таким образом, происходит взаимодействие между логическим значением и номинативной функцией слова. Автор посредством имени Trimalchio (Тримальхион) во фразе his career as Trimalchio наделяет Гэтсби качествами упомянутого персонажа: Тримальхион - щедрый, гостеприимный хозяин в произведении древнеримской эпохи «Сатирикон», написанном Петронисом.
Способы воплощения внешнего облика Дейзи
Описывая внешность Дейзи, Фицджеральд обращается лишь вскользь к чертам ее лица: Her face was sad and lovely with bright things in it, bright eyes and a bright passionate mouth (букв.: Ее лицо было печально и красиво, с яркими чертами — яркими глазами и ярким чувственным ртом). Прилагательные lovely (красивый), bright (яркий) передают положительную оценку, a passionate (страстный) - эмотивную коннотацию, что позволяет представить довольно приятную внешность героини. Кроме того, трехкратный повтор прилагательного bright (яркий) является приемом, акцентирующим внимание именно на этой черте внешности Дейзи.
В переводе А прилагательные передаются эквивалентно, за исключением того, что общее впечатление от перевода отличается от впечатления, вызываемого оригиналом, ср.: Лицо Дэзи, миловидное и грустное, оживляли только яркие глаза и яркий чувственный рот. Во-первых, впечатление меняется в связи с добавлением глагола оживлять, обозначающего, согласно словарю Кузнецова, сделать более ярким, выразительным, привлекательным , который предполагает то, что лицо героини в целом невыразительно, что не соответствует действительности (в оригинале говорится о том, что лицо было с яркими чертами ). Во-вторых, в связи с добавлением частицы только, по своему значению предполагающей, что исключительно и единственно глаза и рот оживляли лицо. В-третьих, при изменении порядка атрибутов в переводе A {sad and lovely —» миловидное и грустное) особый акцент приобретает последний, то есть грустное, тогда как автор оригинала, акцентирует большее внимание на яркости и привлекательности. Таким образом, в переводе А эмотивность сохраняется, тогда как положительная оценка выражена в меньшей степени, чем в оригинале. Переводчик Б еще больше отклоняется от оригинала (ср.: Миловидное и грустное, в чем-то даже стандартное лицо Дети украшали только сияющие глаза и броский чувственный рот) и при описании лица героини добавляет информацию, отсутствующую у Фицджеральда, выражается это атрибутивным сочетанием в чем-то даже стандартное, приобретающим в данном контексте негативную коннотацию и искажающим коммуникативно-прагматическую информацию оригинала. Так же, как и у переводчика А, в варианте Б добавляется частица только и изменяется порядок атрибутов. Глагол украшать (то есть придать кому-либо, чему-либо красивый вид при помощи чего-либо , - словарь Кузнецова) в данном контексте оказывается синонимичным глаголу, использованному переводчиком А (оживлять украшать) и также предполагает, что изначально лицо Дейзи было недостаточно красиво. Переводчик Б намеренно не использует прием повтора, присутствующий в оригинале, и прибегает к синонимам сияющие глаза / броский рот, где атрибут броский обладает стилистической окраской, огрубляющей описание героини, так как он принадлежит к разговорному стилю русского языка. В следующем фрагменте оригинальную фразу her hand was wet with glistering drops (букв.: ее рука была мокрой от блестящих капель), переводчик А передает эквивалентно, ср.: капли дождя блестели на руке. В 129 переводе Б эта фраза передается образным средством - развернутой метафорой, являющейся следствием стремления переводчика к большей экспрессивности и следствием любования героиней, ср.: бисеринки дождя, сверкавшие на запястьях драгоиенными браслетами. Фицджеральд подчеркивает привлекательность героини для мужчин в следующем отрывке: It excited him, too, that many men had already loved Daisy — it increased her value in his eyes. He felt their presence all about the house, pervading the air with the shades and echoes of still vibrant emotions. (Букв.: Его также волновало, что многие мужчины любили Дэйзи и до него - это повышало ее ценность в его глазах. Он чувствовал их присутствие по всему дому, наполняющее воздух тенями и отголосками все еще трепещущих эмоций). Для этого прибегает к устойчивому метафорическому эпитету {shades and echoes of emotions ), к эпитету (vibrant), отождествляющему эмоции с физически ощущаемыми объектами и к эмотивному глаголу с положительной коннотацией (excited) В переводе А данный отрывок интерпретируется следующим образом: Его волновало и то, что немало мужчин любили Дэзи до него — это еще повышало цену в его глазах. Повсюду он чувствовал их незримое присутствие; казалось, в воздухе дрожат отголоски еще не замерших томлений. Переводчик А использует трансформацию семантического перераспределения значения, где содержание понятия, заключенного в существительных, являющихся метафорическими эпитетами (shades and echoes of emotions — тени и отголоски эмоций), актуализируется в эпитете, выраженном универбально — отголоски томлений. Стоит обратить внимание на конкретизацию значения, где оригинальное существительное emotions (эмоции) с широким объемом понятия трансформируется в существительное с более конкретной семантикой и меньшим объемом: томления (по словарю Кузнецова — состояние физического или нравственного, мучения, страдания, беспокойства, тревоги, ожидания). В переводе, таким образом, на первый план выдвигаются эмоции страдания, тревоги, ожидания, что не совпадает с 130 прагматической информацией оригинала. Также переводчик А прибегает к добавлению информации, мотивированному отчасти значением эпитета shades, и использует эпитет, выраженный прилагательным книжного стиля русского языка незримое присутствие, чем повышает выразительность повествования. При интерпретации эпитета still vibrant emotions, где vibrant, по словарю Cobuild, — full of life, energy, enthusiasm; full of emotion and very exciting - наполненный жизнью, энергией, энтузиазмом; наполненный эмоциями, очень волнующий , - переводчик А передает его метафорическим глаголом дрожат (от однокоренного глагола vibrate — вибрировать, дрожать) и причастием не замерших (антонимический перевод), что прагматически эквивалентно оригиналу.
