Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА І. Фоно-морфологические повторы в кумыкском языке 18-46
1. Начально-серединная редупликация 18-32
2. Начально-серединная суффиксальная редупликация 32-36
3. Серединные редупликации 36-38
4. Анлаутные чередования в редупликациях 38-43
5. Редупликации с изменением начального второго слога 43-46
ГЛАВА II. Лексико-морфологические повторы 47-85
1. Повторы имен существительных 49-56
2. Повторы имени действия 56-57
3. Редуплицированные прилагательные 57-65
4. Местоименные повторы 65-68
5. Повторы числительных 68-72
6. Основные формы глагола, наиболее частотные по редупликации . 72-79
7. Повторы подражательных и образных слов 79-80
8. Повторы деепричастий 80-82
9. Повторы наречий 82
10. Повторы послелогов 83
11. Повторы союзов 83-84
12. Повторы частиц 84
13. Повторы междометий 84-85
ГЛАВА III. Синтаксические повторы 86-119
1. Повторы-словосочетания 86-88
1) Глагольные словосочетания-повторы 88-92
2) Глагольно-именные словосочетания-повторы 92-98
3) Именные словосочетания-повторы 98-100
2. Повторы в составе предложения
1) Вопросительные предложения 100-101
2) Восклицательные предложения 101
Повторы-подлежащие 102-104
Повторы-сказуемые 104-106
Повторы-дополнения 106-110
Повторы-определения 110-112
Повторы-обстоятельства 112-119
ГЛАВА IV. Стилистико-поэтические повторы 120-160
1. Аллитерация в кумыкском поэтическом языке 121-139
2. Ассонанс в кумыкской поэзии 139-145
3. Ритмическая роль лексических повторов 145-155
4. Ритмическая роль поэтических повторов 155-158
5. Рефрен 158-159
6. Эмоциональные повторы 159
7. Стилистическая роль поэтических повторов 160
Заключение 161-171
Библиография 172-187
- Начально-серединная суффиксальная редупликация
- Основные формы глагола, наиболее частотные по редупликации
- Глагольные словосочетания-повторы
- Аллитерация в кумыкском поэтическом языке
Введение к работе
Данная работа - первое монографическое исследование системы повторов в современном кумыкском литературном языке. Она представляет собой также и первый опыт сравнительно-структурного анализа системы повторов в кумыкском языке в сравнении с данными близкородственных ногайского и карачаево-балкарского языков.
В работе описываются главные тенденции формирования и развития системы повторов, их основные закономерности и особенности в лексико-грамматической структуре современного литературного кумыкского языка.
Актуальность темы. Исследование системы повторов в современном_ку-мыкском языке представляет собой актуальную лингвистическую проблему, связанную с лексическими, морфологическими и синтаксическими аспектами языка.
Недостаточная изученность этой проблемы в тюркских языках и полное отсутствие специальных работ по данной теме в кумыкском языкознании обу-сдавливают необходимость исследования^ структурно-типологическом плане не только для всесторонней характеристики морфологической структуры кумыкского языка, но и для создания материальной базы для разработки нормативных и исторических грамматик современного кумыкского языка.
Цели и задачи исследования. Основные цели и задачи данного исследования заключаются в необходимости изучения структуры и функционирования повторов в кумыкском языке, установления их взаимосвязей в лексико-семантическом поле кумыкского языка, выявления степени и меры их распространения, стилистических особенностей, специфики поэтических повторов.
Достижение этой цели требует постановки и решения ряда конкретных задач:
Решение проблемы происхождения повторов, в особенности лексических и словообразовательных;
Структура и связи синтаксико-конструктивных повторов, повторов с приложениями, повторов главных членов предложения;
Семантико-ассоциативное поле повторов, мотивированность семантического содержания;
5. Фонетическая характеристика ряда повторов;
4. Морфологическая характеристика повторов.
Научная новизна. Данная работа представляет собой первое монографическое многоаспектное исследование повторов в кумыкском языке. В ней последовательно рассматриваются фонетические , лексико-семантические, морфологические и синтаксические особенности повторов в современном кумыкском языке.
Отдельные вопросы, связанные с функционированием повторов, рассматривались в учебных пособиях по кумыкскому языку, но не были еще предметом всестороннего исследования.
Научная новизна работы состоит и в том, что здесь определены и подробно освещены не только общие закономерности повторов, но и внутренние детальные взаимосвязи^*другими категориями кумыкской грамматики.
Теоретическая значимость. Исследование повторов на фонетическом, лексико-семантическом, морфологическом и синтаксическом уровнях имеет первостепенное значение для разработки вопросов описательной, сравнительной и сравнительно-исторической фонетики, лексики, морфологии и синтаксиса кумыкского и других кыпчакских языков.
Результаты исследования повторов кумыкского языка проливают свет на ряд неисследованных вопросов грамматики кумыкского и других тюркских языков, что дает возможность проследить историю развития кумыкского языка на многих структурных особенностях данного языка и его взаимосвязей с другими родственными, а в ряде случаев и с неродственными, но уже в плане типологии языками.
Теоретическая значимость данной работы заключается и в том, что в научный оборот вводятся новые данные по всесторонней характеристике исследуемого материала.
Практическая значимость. Материалы и результаты исследования повторов кумыкского языка могут быть использованы: 1) в практике преподавания кумыкского языка в школе и в вузе; 2) в спецкурсах и спецсеминарах по морфологии и синтаксису; 3) при составлении учебников и учебно-методических пособий для студентов по соответствующим дисциплинам; 4) при составлении различного рода словарей, в особенности при составлении толкового словаря кумыкского и других кыпчакских языков.
Материалы и источники. Основным источником послужил материал кумыкского литературного языка. Кроме того, привлекается материал диалектов и говоров кумыкского языка, а также материалы других родственных и неродственных языков. Использованы также данные ряда старописьменных источников, материалы различных словарей кумыкского и других тюркских языков.
Научно-теоретическими источниками работы послужили труды известных специалистов-лингвистов по тюркским, индоевропейским, иранским и на-хско-дагестанским языкам.
Методы исследования. В диссертационной работе в основном используется описательный метод с привлечением в ряде случаев и сравнительно-сопоставительных приемов исследования.
В необходимых случаях методы диахронии сочетаются с приемами типологического исследования.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на заседании кафедры общего и дагестанского языкознания Дагестанского государственного педагогического университета, на республиканских конференциях молодых ученых; результаты исследования нашли отражение в преподавательской деятельности.
По теме диссертации опубликованы статьи и тезисы, в которых отражены основные выводы и результаты проведенного исследования.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы. Общий объем основной работы /№ страниц машинописи. Список использованной литературы содержит $$ наименований, источники иллюстативного материала представлены Ц{ наименованием. ILcwpvS мзучени/с повторов кумыкского и тюркских языков.
Как уже было отмечено нами, в современном кумыкском языке отсутствуют специальные исследования, посвященные проблеме повторов в кумыкском языке.
Отдельные вопросы, касающиеся функционирования повторов, затрагивались в различных исследованиях по кумыкскому языку.
В первых исследованиях проблема повторов специально не рассматривалась. Так, в первой грамматике кумыкского языка ХМакарова (1848) автор не останавливается на этом вопросе, но некоторые повторы в работе приведены в качестве материала по кумыкскому языку.
Повторов в научно-теоретических исследованиях по кумыкскому языку касались Ю.Д. Джанмавов (1967) и A.M. Султанмурадов (1997).
В своей фундаментальной работе Ю.Д. Джанмавов исследует в основном структуру и происхождение деепричастий. Проблемы повторов автор касается в тех случаях, когда деепричастия редуплицируются полностью или частично, т.е. имея в виду морфологические повторы. Значительное место в кумыкской морфологии занимают частичные повторы типа чырмап-гюрмеп «связав», где различные, но синонимичные глаголы оформляются деепричастием на =ып // =ип // -п. Такие сочетания обычно употребляются в значении интенсивности действия (Джанмавов: 1967,62).
В кумыкском языке удваиваются и другие деепричастия: деепричастия на -а / =е: бара-бара «идя», ала-ала «беря», гете-гете «уходя», хотя Ю.Д.Джанмавов отмечает, что форма на =а / ~е, выступающая в значении настоящего времени изъявительного наклонения, в удвоенном виде употребляется исключительно редко. Касаясь структуры таких повторов, Н,К. Дмитрии - отме*
7 чал, что употребление этого деепричастия в повторном виде отличает эту форму от других деепричастий (Дмитриев: 1935, 47). Примерно такой же подход к удвоенным формам у Н.К. Дмитриева и в других исследованиях по кумыкскому языку, в частности в его грамматике кумыкского языка (Дмитриев: 1940,123),
Ю.Д.Джанмавов вполне справедливо отмечает, что в кумыкском языке удвоенные положительные или отрицательные формы деепричастий на-а f-e /-it обычны. Такие формы в большей степени, чем одинарные, подчеркивают многократность, а иногда и длительность действия. Удвоенные деепричастия на -а / -е / -й могут выражать значение образа действия, значение метода, или способа, при помощи которого достигается другое действие, второстепенное действие, совершающееся мимоходом; цель действия; причину действия; иногда и время.
А.М.Султанмурадов отмечает, что одним из продуктивных способов выражения аспектуальных значений в кумыкском языке, как и в других тюркских языках, является редупликация, происходящая: а) от одной и той же основы деепричастия на =ып; б) от основ-антонимов деепричастия на -а: ача-яба «то открывая, то закрывая»; в) сочетанием положительной и отрицательной форм деепричастия на -а / -е / -й: бите-битмей «как только заканчивалось». Эти формы соответственно выражают: а) энергично протекающее действие; б) действие, указывающее на неоднократное повторение; в) действие, близкое к завершению.
В этой же работе автор останавливается также на фонетическом удвоении одного из звуков конкретного слова, служащего для усиления интенсивности действия: яббып «энергично закрыв», урруп «сильно ударив», айтаа «говоря долго» и т.д. (Султанмурадов: 1997,8).
В учебных и учебно-методических пособиях повторы также рассматриваются фрагментарно, в связи с другими вопросами кумыкской грамматики.
А.Н.Батырмурзаев в своем учебнике для 5-6 классов средней школы в разделе, посвященном прилагательному, рассматривает превосходную степень прилагательных, образуемых при помощи полуповторов типа кьып-къызыл
8 «самый красный», яп-яшыл «очень зеленый», топ-толу «полный-преполный», тюп-тюз «совершенно ровный». В ряде случаев, как отмечает А.Н. Батырмурзаев, образуются и такие формы, где к указанным присоединяются гласные: боппо-бош «самый пустой», аппа-ачыкь «открытый настежь», тюппе-тюз «самый правильный» (Батырмурзаев: 1957,53).
В системе кумыкского синтаксиса А,Н. Батырмурзаев выделяет союзы, которые употребляются обычно в удвоенной форме: я, я: Я мен барайым, я сен бар «Или я пойду, или ты иди»; не,не: Ярыгида алдынлыкьны не олар алмады, не булар алмады, биз алдыкь «В соревновании не победили ни они, ни эти - а мы»; бир, вир: Вир мен охуй эдгш, бир о охуй эди «То я читал, то он» (Батырмурзаев: 1949,85).
Некоторые вопросы, связанные с кумыкскими повторами, исследовались и в работах И.А.Керимова (Керимов: 1967). И.А. Керимов рассматривает повторяющиеся союзы типа я, я; не,не; бир,бир, ср.: Бир о йырлай, бир бу йырлай «То он поет, то этот поет».
В исследованиях Дж.МХанпшшева имеются отдельные разделы, посвященные повторам в кумыкском языке. Касаясь вопроса превосходной степени прилагательных, Дж.М.Хангишиев отмечает в кумыкском языке такие формы как саппа-сав «очень здоровый», гём-гёммек «синий-пресиний». Формы типа тыкьма-тыкь «переполненный» содержат, по его мнению, компонент =ма. Вместе с тем автор отмечает наличие в кумыкском языке фонетического способа образования удвоенных повторов типа ариив-арив «прекрасный», бийиик-бийик «высокий-превысокий» (Хангишиев: 1995,57).
Некоторые проблемы поэтических повторов были рассмотрены в исследованиях по поэтике (Аджиев: 1975,33; Алиева: 1990,36).
В литературе по другим тюркским языкам есть ряд монографических исследований, посвященных вопросам повторов. По мнению A.M. Щербака, в тюркских языках формы интенсива, образующиеся путем полной или частичной редупликации, занимают важное место (Щербак: 1971,120). Полная редупликация, как полагает А.М. Щербак, - это точное воспроизведение прилага-
9 тельного, не содержащее других компонентов типа бийик-бийик «высокий-превысокий, очень высокий». Частичная редупликация в тюркских языках имеет свои особенности: повторяется первый слог прилагательного с добавлением п/б/м или реже с, р типа азербайджанского гуф-гуру «совершенно сухой».
По мнению А.МЩербака, необычны случаи частичной редупликации -добавление к первому компоненту гласного или слога ба, бо, по типа гагаузского дупу-дуз «совершенно ровный» (Щербак: 1971,120). Следует отметить, что в кумыкском языке этот необычный тип редупликации также известен, ср.тюппе-тюз «совершенно ровный», яппа-яшып «совершенно зеленый».
АМ.Щербак полагает, что формы сба/па следует отличать от повторов с компонентами -ма / -ме, так как последние, по его мнению, заимствованы из иранского источника (Щербак: 1971,121). Эти же формы рассматривались Н.К. Дмитриевым в его грамматике кумыкского языка, где он указывает на единство компонентов -ба, -ма в тюркских языках (Дмитриев: 1940,72).
Проблема повторов привлекала внимание многих исследований в самых различных аспектах проявления редупликации. Так, например, В.М, Жирмунский считал рифмы «словесными повторами» (Жирмунский: 1923, 125), хотя здесь следует разграничить собственно рифму и его художественно-стилистические проявления (Смирницкий: 1954,19).
Повторение в тюркских языках во многих случаях рассматривается как способ интенсива. П.М.Мелиоранский указывал именно на интенсивность в двухсложных «наращенных» глаголах (Мелиоранский: 1900, с. DQI). Значение интенсивности может быть выражено в тюркских языках не только сложными формами, но и морфологическими (Севортян: 1962,435).
Среди специальных работ, посвященных повторам в тюркских языках, следует выделить некоторые, где эти вопросы рассматриваются достаточно подробно.
В азербайджанском языкознании заметное место занимает работа М.И. Адилова, посвященная системе повторов в этом языке (Адилов: 1968, 56). Здесь автор останавливается на проблемах разграничения терминов повтор,
10 интенсив, плеоназм, характеристике синтаксических повторов, где выделяются повторы словосочетаний, повторы с приложениями и повторы членов предложения и т.д. Представляет собой интерес раздел, посвященный морфологическим повторам, где автор уточняет, что повтор одного и того же слова есть один из видов обобщения. Глаголы могут повторяться с союзами или без них. Причем в этом процессе участвуют как сочинительные, так и подчинительные союзы.
В исследовании С.Н.Мурадова, посвященном устойчивым словосочетаниям в тюркских языках, отмечается, что в качестве добавочного звука выступают смычные м,б> а также щелевые с,ш в редких случаях -з (Муратов: 1961,65). Такие образования характеризуют и кумыкскую систему повторов, ср. дав-ишв «шум, скандал».
НЛС.Дмитриев указывал, что путем повтора образуется не новое слово, а расширяется значение основного слова (Дмитриев: 1962, 139). Действительно, при удвоении типа бийик-бийик тавлар «очень высокие горы» повторение бийик-бийик не является новым словом, а представляет собой расширение семантики основного прилагательного.
Повторы связаны в языке с различными категориями. Некоторые исследователи относят их к сложным словам, к сложным формам глаголов и тд. (Виноградов: 1944,40).
В системе повторов особое место занимают звукоподражательные слова, которые необходимо рассматривать самостоятельно, поскольку формы их проявления значительны (Баскаков: 1962,245).
Во многих повторах, кроме интенсивности, передается и значение длительности (Дмитриев: 1962, 566), причем в некоторых случаях повторы включают в свой состав и необычные элементы в виде инфиксов (Юнусалиев: 1959, 170).
Значительное место в морфологии занимает проблема разграничения парных и повторных слов. Здесь еще окончательно не выработаны бесспорные критерии выделения и разграничения повторных слов. Н.А. Баскаков, напри-
мер, выделяет два типа сложных имен - составные и сложные (Баскаков: 1952, 1984). Составные слова, по его мнению, состоят чаще всего из двух элементов, относящихся генетически друг к другу как определение и определяемое, но представляющие в современном языке единое лексическое целое. К таким сложным словам Н.А. Баскаков относит парные и парно-повторные слова типа ер-жюген «сбруя» (=кум. ер-юген\ тёбе-тёбе «горы, холмы», ойын-ойын «игры, игрушки», адом-мадам «люди» (Баскаков: 1962,183).
Сложные слова типа ер-джюген «сбруя» действительно соответствуют этому определению, так как здесь мы имеем объединение двух лексических единиц в одну новую, третью лексическую единицу с новым значением (ер «седло», джюген «узда», ер-джюген «сбруя»).
Однако второй ряд примеров типа тёбе-тёбе «горы, холмы» и т.д. уже не обладает новым значением. Это форма множественного числа тебе «гора, холм».
Р.Бердыев относит к сложным словам, образованным лексическим способом, парные слова с собирательным значением и парно-повторные слова типа гаты-гуты «жесткие», т.е. образуемые способом полной или частичной редупликации.
По нашему мнению, такие слова как хаял-хаял «медленно» в туркменском языке ( =кум. аста-аста) являются наречиями интенсивной формы, т.е. это формы уже существующего слова и в лучшем случае их можно именовать сложными наречиями, хотя и это проблематично; скорее всего это повторное наречие с интенсивным значением. Парно-повторные слова типа туркменского гаты-гуты, которые ИБердыев также считает сложными (Бердыев: 1958, 22), являются не парно-повторными самостоятельными словами, а парно-повторной формой уже существующего прилагательного, так как они не выражают нового значения. Ж.Ш. Щукуров относит к сложным словам киргизского языка как свободные словосочетания типа кол кюрек «ручная лопата», так и парно-повторные слова с собирательным значением, содержащим пренебрежительно-ироническую или эмоциональную окраску: ат-мат «лошади»; китеп-митеп «книги (всякие)», а также звукоподражательные слова типа жарк-журк «зву-
12 коподражание скрипу», превосходную степень прилагательных типа кап-кара
«черный-пречерный», сап-сари «желтый-прежелтый» (Щукуров: 1955,22-30).
Разумеется, нельзя ставить знака равенства между свободными словосочетаниями типа кумыкского эквивалента къол кюрек «ручная лопата» и повторными словами типа ат-мат «лошади (всякие)». Последние являются, по нашему мнению, формой имен существительных, т.е. формой множественного числа, имеющей оттенок пренебрежительности, ироничности. Повторы типа кап-кара (кум. къап-къара) вряд ли являются самостоятельными словами, это интенсивная форма имен прилагательных, которую нельзя рассматривать в отрыве от категории имен прилагательных.
Парные слова в современном узбекском языке рассматривались Н. Абду-рахмановым, который несколько смешивает понятия парного и сложного слова, причем в некоторых случаях наблюдается тенденция к привлечению в эту категорию и повторных слов (Абдурахманов: 1975,15; 1975, 57).
Проблема повторных слов и однородных парных сочетаний в современном турецком литературном языке изучена на широком материале (Агани: 1959,64).
В исследовании, посвященном сложным словам в современном азербайджанском языке, М.И.Адилов наметил те подходы, которые обозначились bQio-следствии в его докторской диссертации (Адилов: 1958; его же 1968).
В исследовании Б.Мадалиева рассматриваются вопросы словосложения в узбекском языке в аспекте синтаксического словообразования: здесь автор касается проблемы сложных, составных и парных слов (Мадалиев: 1956,5).
Как отмечает Л.Ж.Жаб Слова, сложные слова-существительные карачаево-балкарского языка до сих пор не были предметом специального изучения (Жа-болова: 1986, 8). В своей работе Л.Ж. Жабелова анализирует сложные имена существительные в карачаево-балкарском языке. Особый интерес представляет раздел работы, посвященный копулятивным композитам. Правда, в ряде случаев наблюдается противоречие в определении копулятивных композитов и тех предметов, которые не считаются автором копулятивными. Так, автор отмечает,
13 что особенностью сложных существительных копулятивного типа является то, что «здесь соединяются два равноправных существительных, связанных между собой способом сочинения» (Жабелова: 1986, 59). Парные, или копулятивные, существительные, по мнению автора, образуются путем соединения двух функционально самостоятельных и синтаксически равноправных лексических единиц, значения которых контаминируются, в результате чего создается новое слово с обобщенным лексическим значением. В качестве примера автор приводит слово сауут-саба собир «оружие» (=кум. савут-саба «посуда»), къурт-къумурсха собир «насекомые» (=кум. фольк. xypm-хамурсгъа «насекомые»). Если в этих примерах еще можно допустить наличие двух существительных, то этого нельзя сказать о других примерах. Что касается примеров этого ряда, то и они не совсем равнозначны, так как в первом случае сауут-саба мы видим соединение одного самостоятельного слова сауут «оружие» с несамостоятельным саба, истинное значение которого неизвестно. Основа саба в современном карачаево-балкарском языке самостоятельно не употребляется, как и в некоторых других тюркских языках, в том числе и в кумыкском.
Принципы разграничения парных слов от парно-повторных сводятся к следующим пунктам:
а) парные слова создаются из копулятивных путем сложения двух произ
водящих основ, в результате чего образуется одно слово с собирательным зна
чением типа ата-ана «родители»;
б) при образовании повторного слова используется редупликация одной
и той же лексической основы: ахча-махча «деньги» (=кум. акъча-макъча);
в) каждый компонент парного слова функционирует в языке на правах
самостоятельной единицы, за исключением слов, уже потерявших свое значе
ние;
г) парные слова образуются из таких слов, значения которых находятся в
одном понятийном поле (Убрятова: 1948, 293), т.е. в определенных взаимоот
ношениях (Кайдаров: 1958, 78), когда между компонентами парного слова мо
гут быть антонимичные, синонимичные или ассоциативные связи;
д) в повторах таких семантических и ассоциативных связей нет, так как
здесь варьируется одно и то же слово;
е) парные существительные, как и другие парные слова, являясь полно
ценными самостоятельными лексическими единицами, могут участвовать в
словообразовании;
ж) повторы в словообразовании участвовать не могут;
з) парные слова широко употребляются во всех сферах литературного
языка; повторы же имеют лишь окказиональное употребление (Жабелова:
1986,62).
Представляет интерес проблема повторов и терминов. Соотношение сложных слов парно-повторных элементов и терминологии свидетельствует об активном участии в этом процессе первой группы слов и пассивном - второй (Бертагаев: 1971,146; Бобрик: 1974,20).
А.Ю. Бозиев при изучении сложных слов карачаево-балкарского языка определяет их по характеру отношений между компонентами, а также исходит из морфологической принадлежности последних, подразделяя их на два вида: а) сложные слова, построенные по принципу подчинения; б) сложные слова, построенные по принципу сочинения - сюда включаются все виды повторов (Бозиев: 1965,60).
М.А.Хабичев относит к сложным словам полные и частичные повторы типа тау-мау «горы» (Хабичев: 1971,268).
Многие вопросы, связанные с повторами, находятся в синтаксическом поле (Гаджиева: 1973, 307; 1970,23), и при решении их происхождения и взаимосвязей необходимо исходить из общих синтаксических и морфологических критериев (Ганиев: 1974,134; 1976,32; 1982,120; Гарипов: 1959,134).
Сематика парных и повторных слов изучена в тюркологии не до конца, так, например, не установлены переходы основного значения в переносное и наоборот (Ермеков: 1950; Сеидов: 1965, ПО).
Перспективна связь семантики парных и повторных слов с различными фразеологическими конструкциями (Кенесбаев: 1950,10; 1965,36).
Парные слова и повторные слова имеют несомненные связи с различными словосочетаниями, их взаимосвязь должна быть изучена в более широком аспекте (Майзель: 1957; Маматов: 1976,39; Кононов: 1960,340).
При изучении парных и повторных слов в тюркологии основное внимание уделяется также способам их образования (Нажимов: 1971, 22; Мусаев: 1964, 132; Егоров: 1976, 96; ГКБЯ: 1966, 324; Баранникова: 1928, 249; Иванов: 1975, 87; Ниязбаев: 1972).
Представляет интерес изучение парных и парно-повторных слов с учетом компонентов персидского, арабского или европейского происхождения (Овезов: 1978, 65; Рамазанов: 1971,106; Хаджиев: 1963,125).
Изучение структуры, соотношения компонентов парных и повторных слов занимает значительное место в тюркологических и общелингвистических исследованиях (Соттаев: 1965; Степанов: 1953; Ураксин: 1975; Хаджиев: 1963; 1965,260; 1972,321).
Удвоение простой основы часто встречается в словообразовательной функции, ср. шакъыр «звукоподражание лязгу» шаркъ-шуркъ > шакъыр-тукъур «лязг» (Кум.Рсл.: 366). Аналогичное явление встречается и в других языках, ср. сванск. шэлшэл «шорох» (Саникидзе: 1977,73).
Повторы как грамматическое средство в современных языках привлекают внимание многих исследователей (Киселев: 1054; Шведова: 1960; Виноградов: 1944; Баскаков: 1940; Дмитриев: 1960; Кайдаров: 1958; Аганин: 1959; Уб-рятова: 1960; 1968, 82; Егоров: 1965).
Лексико-грамматическая структура повторов в тюркских языках изучается достаточно интенсивно: повторы имен существительных, имен прилагательных, числительных, наречий, местоимений, повторы специальных усилительных слов (частиц и наречий), повторы модального слова, повторы подражательных слов. Среди их значений наиболее ярко выделяются значения множественности, интенсивности, усиления (Калабаева: 1980; Уринбаев: 1982; Сай-фулина: 1977;Тумашева: 1978,175). Как известно, НЛ.Баскаков впервые в тюркологии отнес редупликацию дее-
причастий к видовой характеристике глагола. По мнению Н.А. Баскакова, «многократный вид глагола образуется также посредством повторения деепричастия данного глагола».
Ф.А. Ганиев отмечает» что повторы глагола выражают характер протекания действия. Редуплицированная форма деепричастий на -а выражает: длительность действия, многократность (Баскаков: 1952, 362; Ганиев: 1963, 127; Зейналов: 1970).
Повторы глаголов выражают и модальные значения. Повторы глаголов семантически многообразны (Алишев: 1970; Петров: 1982; Сибагатов: 1978; Сафиуллина: 1984,70).
Р.Г. Ахметьянов в своем исследовании, посвященном повторам и редупликациям в татарском языке, останавливается на глагольных повторах типа бардым, бардым дипме? «ходил, ходил - сказали?» (Ахметьянов: 1976, 6). Синтаксические повторы как усиленные конструкции с однокоренными словами, структурные типы удвоений (повторений) широко представлены в тюркских и других языках (Агишев: 1970, 123; Адилов: 1974; Майтинская: 1964, 135; Егоров: 1965,22; Драгунов: 1962,140; Баринова: 1963, 270; Пак: 1958,5).
Поэтические повторы играют значительную роль в структуре стиха (Хамраев: 1969, 155; Стеблева: 1970, 98). Рифмы в звуковом отношении рассматриваются в литературоведении в двух планах: по степени тождества звуков, образующих рифму, и по количеству совпадающих звуков (Мартынцев: 1973, 115; Жирмунский: 1970, 42; Пропп: 1961,46).
Возникновение силлабической метрики в тюркской поэзии было тесно связано с фонетической структурой тюркских языков, так как гласные в тюркских языках имеют почти одинаковую количественную длительность, т.е. не различаются по краткости и длительности (Векилов: 1979, 31; Короглы: 1974, 5; Щербак: 1961, 153; Тугушева: 1970).
Грамматическая структура кумыкского и других тюркских языков исследовалась за рубежом фрагментарно, по отдельным проблемам и грамматико-лексическим категориям.
17 Относительно повторов наибольший интерес представляют исследования
известного алтаиста Г.И.Рамстедта, который отмечал, что образование парно-повторных слов путем редупликации является продуктивным способом тюркского словообразования, то же самое он писал и о парно-повторных словах монгольских языков, которые, по его мнению, родственны тюркским (Рамстедт: 1958,244).
Проблемы повторов касались в своих исследованиях О. Бетлингк в разысканиях по якутскому языку ( Iboir'Lciri^ifc' 1851), Г.Брокельман по староосманскому языку ( fb Г о С К е- с т-осп-п . 1954), в этимологическом словаре тюркских языков средневековья К.Клоусона ( Ife Со и-Sо уъ : 1969) иГ.Вамбери( /гҐ<к*гп-4е.ГЧ' :1873).
Следует отметить, что проблема повторов в кумыкском, в тюркских и в алтайских языках находится в данное время в состоянии начального исследования и анализа.
Рифмованные повторы, деформированные редупликации, полные повторы имен, частичные повторы знаменательных и служебных слов подчиняются общим грамматическим закономерностям тюркских языков.
/
LINK1 Начально-серединная суффиксальная редупликация LINK1 Интенсивная степень имен прилагательных образуется в кумыкском языке также при помощи формантов типа саппа = {саппа-сав «здоровый 33 прездоровый»), где усилительная препозитивная частица состоит из начально-серединно-конечного компонентов.
По мнению А.М.Щербака, это является необычным случаем частичной редупликации, когда к первому компоненту добавляется гласный или слог ба= // бе=//па=//пе= (Щербак: 1971, 120).
Эта модель широко представлена в различных тюркских языках, ср. гаг. дупу-дуз «совершенно прямо», каз. туппа-тувра «совершенно прямо», кбалк. тоша-толу «совершенно полный», къаппа-къарангы «совершенно темный», чиппе-чий «совершенно сырой», боша-бош «совершенно пустой»; тур. яппа-ялныз «совершенно одинокий», саппа-саглам «здоровый-прездоровый», турк. тапба-таза «чистый-пречистый», дупбэ-дуз «совершенно прямой» (Мухиев: 1959, 10), узб. чипж-чж «совершенно правильный», типпа-тик «совершенно отвесный», куппа-курук «совершенно сухой», узб. диал. саппа-сарш «совершенно желтый», киппа-кизил «совершенно красный» (Шарипов: 1962,14).
Н.К. Дмитриев компонент ба- //бе- ставил в один ряд с элементом ма-/ме-в составе образований типа кьол-ма-кьол «рука об руку» (Дмитриев: 1940, 72). По мнению А.М. Щербака, формы типа боппа-бош и типа къол-ма-къол почти наверняка не имеют ничего общего между собою. Формы на -ма- //-ые- А,М. Щербак возводит к персидскому источнику, к сочетанию имен с предлогом ба (Щербак: 1971,120).
Однако, как мы полагаем, здесь можно отметить следующее: не исключена возможность проникновения конструкций с ба- в некоторые тюркские языки, например, узбекский или уйгурский, испытавших значительное воздействие иранского источника. Но в то же время следует обратить внимание на фонетическую сторону сопоставляемых единиц. Персидский предлог ба имеет в анлауте звонкий б-, в то время как в тюркских конструкциях имеем согласный м-у ср.башк. диал. къулмакъул «из рук в руки», башмабаш «голова к голове», бирма-бир «точь-в-точь», т.е. «один к одному» (Ишбулатов: 1963,104). Интересные формы с точки зрения фонетики представлены в современном карачаево-балкарском языке: боффа-бош «совершенно пустой», саффа-сары «совершенно желтый».
В современном кумыкском языке находит употребление несколько моделей этой группы повторов. Модель саппа = : са + п + па Эта модель синонимична модели на сып-сылама «переполненный», так как вариант сып= - фонетическая разновидность частицы сап- в составе сап-па=(сав) « совершенно здоровый» : Алдынлы механизатор саппа-сав болуп уьюне къайтды (Елдаш) «Передовой механизатор, совершенно выздоровев, возратился домой». Здесь саппа-сав сочетаясь с глаголом болмакь « стать, быть», является наречием. Но в таких конструкциях, как саппа-сав адам «совершенно здоровый человек» эти образования являются прилагательными -повторами. В турецком языке кумыкской конструкции соответствуют параллели сапа-саглам //сап-саглам. Интересна параллель сап-сагламь которая свидетельствует о возможности на кумыкской почве варианта типа сап-сав, утраченного в современном литературном языке, но встречающегося в разговорной речи. Модель боппа = : бо + п + па Эта модель имеет определенные параллели в близкородственных языках, ср. кбалк. боппа-бош «совершенно пустой», боппа-бошуна «нипочем, очень дешево» (КЪМАС. : 1996, 477). В кумыкском языке эта модель является достаточно активной: Къартны чомартлыгъьгаа кавлангьан хоншусу халини гетерип къараса, боппо-бош (Солтанбеков) «Заинтригованный щедростью старика, сосед приподнимает ковер, а под ним совершенно пусто».Фонетический вариант боппо-бош более частотен, чем исходный вариант боппа-бош. Модель тюппе = : тю + п + пе Эта модель широко представлена не только в кумыкском, но и в других родственных языках, ср. туркм. дупбэ-дуз «совершенно ровный» (Мухиев: 1959, 10). В кумыкском языке отмечена и форма тюп-тюз. Возможно, активность этой формы объясняется воздействием на кумыкский язык соседнего но 35 гайского языка, где эта форма относится к числу активных, ср. туьп-туьз «совершенно ровный, прямой; совершенно верно» (Ног. Рсл.: 1963, 370).
В значении «ровно, точно» повтор тюппе-тюз выступает в следующем предложении: Ой басып лап инжинип, кьаркъарасы да бир нече керен терлеп къуругъан гиши, ол тангда юхлады, тюппе-тюз уьч сагьатдан буса хозгъал-магьа тарыкъ эди (Керимов) «Измученный думами, вспотевший не раз, он заснул только на рассвете, когда ровно через три часа надо было подниматься».
Употребляется этот повтор и в значении «прямо» (синонимы «тюз, тюп-тюз, туера»): Отун да шонда къоюп, чыгъып, елда ез мююзлерин де чарда чар-лап, тюппе-тюз берю турагъан ерге бара (КЪХЕ) «Оставив там свою траву, она вышла оттуда, по дороге отточила свои рога и направилась прямо к тому месту, где жил волк». Повтор тюппе-тюз синонимичен повтору тюп-тюз, ср. тюп-тюз он эки // тюппе-тюз он эки «ровно двенадцать»; тюп-тюз уьстюне юрюмек // тюппе-тюз юрюмек «идти прямо на ...», сени къаравуллайгъаным тюп-тюз //тюппе-тюз бир сагьат бола «ровно час, как я тебя поджидаю». Данный повтор употребляется в кумыкском языке и в значении «верно, правильно»: Шатлыгъындан ташып гелеген гезьяшларын сибиреген Мавла да : «Тюппе-тюз зат! Яшав дайм узатылып турма герек» - деп ойлашды (МАбуков) «Совершенно правильно! Жизнь должна продолжаться вечно», - подумал Мавла, вытирая текущие от радости слезы. Фонетический вариант этого элемента в форме туппа= представлен как в кумыкском языке, ср. туппа-тувра «совершенно прямой, так и в ногайском, ср. Туппа-тувра ялгыз уьйге йоьнедим (Шоьллик) «Я направился прямо к одинокому домику».
Основные формы глагола, наиболее частотные по редупликации
1. Аффикс прошедшего категорического времени: Гьали етишди, дагъы етишди, гьатта къызны солуйгьан авазы эшитиле, тек улан бурулмай масхара этеген заманы (Керимов) «Вот-вот достигнет, даже слышно дыхание девушки, но юноша не поворачивается - он решил пошутить». Мен англайгъан кюйде, гьали аслу борч - акъланы Россиядан Бакуге, Бакуден де Россиягъа асгер болду, дав-савут болду - ташывуна пуршав этмек, оланы шо ишин йырмакъ (Керимов) «Как я понимаю, сейчас основная задача препятствовать их провозу оружия или войск из России в Баку ли, из Баку в Россию ли, сорвать у них это дело».
2. Повтор отрицательной формы настоящего времени: Озокъда, мен сизин йимик паровоз гьайдамайман, депода да ишлемеймен, тек мен де сизин учун ишлеймен - яшларыгъызны охутаман (Керимов) «Конечно, я не вожу, как вы, паровозы, не работаю в депо, тем не менее я работаю для вас - учу ваших детей».
3. Повтор формы взаимного залога с аффиксами прошедшего категорического времени: Шавхал бизин абурлап-сыйлап дегенлей, сорашды-бгтишдщ оьзю булан я наша къув ястыкълагъа олтуртду, бувунлукъ бетекелеге таяндыр-ды (Б.Атаев) «Шавхал принял нас приветливо, посадил рядом с собою на пуховые подушки, мутакку с завязками». В этом предложении повторяются не только глаголы сорашды-билишди. Параллельно здесь представлены повтор деепричастия на -ып {абурлап-сыйлап) и понудительной формы на -тур / -дур (олтур-тду, таяндырды).
4. Повтор отрицательной формы условного наклонения второго лица единственного числа, усиленной повтором частицы -да/-де: Сен ихтияр эшме сенг де, кёмекге асгер бермесенг де, Хосров -мирза Къумукъ элден оьтежеги ачыкъ билинди (Б.Атаев) «Если даже ты не дашь разрешения, не дашь в подмо гу войска, стало ясно, что Хосров мирза все равно пройдет через Кумыкскую страну».
5. Конструкция: форма инфинитива + отрицательная форма прошедшего времени на -гъан / -ген: Сиз дувадакъ деген жанны гёрме де гёрмегенсиздир (М.Абуков) «Вы, наверное, и не видели птицу, называемую дрофой». В этом предложении повторяется корень глагола гермек «видеть», причем повторяю щаяся конструкция усилена употреблением частиц -де/ -дир.
6. Конструкция : форма будущего времени на ар / ер, осложненная на речным формантом -дай\ -Яв, баркаман, яв! Къоянны барып тутуп къоярдай, тюлкюню артындан етип болардай, берюню таякълар, ташлар булан оьлтюрер дей яв! - деп кавлана ол (М. Абуков) «Лей, боже, лей! Лей так, чтобы можно было пойти и поймать зайца, так, чтобы поспеть за лисицей, так, чтобы убить волка палками и камнями! - говорил он радуясь».
7. Конструкция: форма глагола будущего времени на - ар / -ер и форма его отрицания на -мае / - мес: Сонг къонакълар я гелер, я гелмес (М.Абуков) «Потом гости то ли придут, то ли нет».
8. Конструкция: основа глагола + различные оформления: Сонг тюбек атышывлар да, адамланы тавушлары да сегирлешме башлады. Дагъы да сегир-леше, дагъы да сегирлеше шуруп, токъталып да къалды (М. Абуков) «Потом выстрелы и голоса людей стали утихать. Утихали, утихали и вовсе затихли». Здесь представлены два тесно взаимосвязанных предложения. В обоих предложениях повторяется глагол сегирлеитек «утихать», который в каждом из трех случаев оформляется новым формантом или новой формой: 1) сегирлешме - сокращенная форма инфинитива из сегирлешмеге (башлады); 2) сегирлеше «затихая» - форма деепричастия на -а / -е; 3) сегирлеше шуруп - сложная форма деепричастия от основного глагола сегирлеитек и вспомогательного турмакъ.
9. Конструкция повтора аффикса отрицания - май / - мей: Арадан дагьы да бир сагьат гетген буса ярай, айлана якъ чув болуп къалды: бирев де шышмай - оьлтюгшем, къычыгхиом-гьуя саллши, машинлени авазы сама гелмей (Кери мов) «Прошло, наверное, около часа времени, вокруг стало тихо: никто не стре ляет, не убивает, не плачет, не кричит, даже не слышны звуки машин».
10. Конструкция повтора настоящего времени в форме возвратного залога: Дав деген сёз чыкъса, ону агъусун герген ананы тамур-тамуру тартыла, юрек этлери йыртыла.., (Магьамматов) «При упоминании слова «война» у матери, которая испытала всю горечь, все тело охватывает дрожь, рвутся жилы — связки сердца».
11. Конструкция: сочетание отрицательной формы на -мае / - мес и вопросительной частицы -мы /-ми: Бирев сама еткюрліеслш, еёйлемеслш, агь-угь этмесми\ (Керимов) «Хоть бы кто кашлянул, произнес слова, ахнул-охнул!».
12. Конструкция: повтор инфинитивного форманта: Ону ким экенин тер-гемеге, бнлмеге герек (Керимов) «Надо проверить, узнать, кто он такой».
13. Конструкция: повтор условного наклонения: Сюйсе колхозну тонасын, сюйсе оьпозюн сойсун, сюйсе ишлесин, сюйсе орам сакъласын (Дослукъ) «Если хочет, то пусть режет теленка или бычка колхоза, если хочет, пусть работает, если хочет - пусть шатается по улицам».
14. Конструкция: повтор условного наклонения в сочетании с показателями лица: Сюйсем юхлайман, сюйсем йырлайман, не дейсен? Сюйсем оьлемен (Дослукъ) «Хочу сплю, хочу пою, что скажешь? Хочу умру». Истесем беремен, истемесем саламан кисеме (Дослукъ) «Захочу дам, не захочу - положу в свой карман».
15. Конструкция, состоящая из повтора в повелительной форме: Бириси азбарда эринчек гьалда гьаплайгьан ит тавуш да: «Къой, къой, къой\ - деп ай-тагъан йимик болду (Къурбанов) «Лающая в соседнем дворе собака словно повторяла: «Довольно, хватит, достаточно!». Айт, айт, мен тынглаиман - деп Солтанмут тирсегин тобугъуна тиреп, яягъын басып олтура (Б.Атаев) «Говори, говори, я слушаю, сказал Солтанмут, облокотившись о свое колено и надавив щеку».
Глагольные словосочетания-повторы
Инфинитив, образующий вместе с другими словами один зависимый член, называется зависимым. Существует определенная группа глаголов, которая обладает некоторой избирательностью в образовании таких глагольных конструкций типа юхламагьа сюймек «хотеть спать», уьйренмеге сюймек «желать научиться», бармагьа сюймек «захотеть пойти», язмагьа сюймек «захотеть писать».
Здесь можно выделить такую модель , инфинитив + глагол Къызым мунда гелме де гелди (КЪХЕ) «Моя дочь даже приходила сюда». Шонда Дагьыстанны ич ишлер наркому Ломоносов гирип геле ва Сулей-ман булан сорашма да сорашмай, булай деп башлай (Дослукъ) «В это время входит нарком внутренних дел Ломоносов и, не здороваясь с Сулейманом, начинает так...». Вторую группу представляют глагольные словосочетания, первый компонент которых причастные или деепричастные формы. Эта группа представлена множеством моделей и их разновидностей.
Модель: деепричастие + глагол. Шо гьалда бёлюп-бёлюп эки сез айтды (Къурбанов) «В таком состоянии раздельно произнес два слова». Чилле ел Таргьуцан сонг къыблагъа окъдай узатылып, Къоличи оьзенге етишгенде солгъа бурулуп, гек денгизни саргьылт ягьасына тие-тгшмей оьте (Б.Алиев) «Шелковый путь после Тарки тянется прямо на юг, дойдя до реки Количи, поворачивает налево и проходит, чуть не касаясь берега моря». Бу къача - нартлар, кьапаслап-къапаслап, муну къайтарып альт гетелер (КЪХЕ) «Он убегает, а нарты, сильно избивая, возвращают его». Тамаза кьайтып-кьайтып авузун ДЧЙ, тек бир сез де айтмай (Дослукъ) «Старик несколько раз открывает рот, но не может сказать ни слова!» Дагъы да он минутлар арадан гетген буса ярай, райкомну бюросуну членлери бир-бирлетип жыйылды (Керимов) «Наверное, прошло еще минут десять, члены бюро райкома собрались по-одному» Биле-биле туруп нвдамны бузмажакьі (Керимов) «Специально дисциплину не нарушит!». Урлап-урлап Асадулла да къарай, къызны гьар абатындан сююне, анасына астаракъ сейлей-генин де эшитме къаст эте, инг де насипли минутлары да муна шо: къарсалап сейлерми, иш этерми! (Керимов) «Асадулла смотрит незаметно, радуется каждому шагу девушки, старается услышать, о чем она тихо говорит матери: это его самые счастливые минуты; какая хозяйственная девушка, так проворно двигается, спокойная и уравновешенная!»
Болгъаны болду, гетди (Рашидов) «То,что должно было случиться, все случилсь», Асадулла эсер-месер болгъанын эс этмеген къыз билине-билиимейгеи кюйде иржайды (Керимов) «Девушка, не замечая растерянности Асадуллы, чуть заметно улыбнулась».
Глагольно-именные словосочетания-повторы. Это словосочетания-повторы с внутренними объектами, их можно подразделить на несколько подгрупп.
Словосочетания, первый компонент которых не принимает никаких аффиксов: аш ашамакъ «есть», ав авламакь «охотиться», пай пайламакь «делить», иш ишлемек «работать»: О уьч пон иш ишледи «Он работал три дня». Агьмат олтуруп аш ашай тура «Ахмед сидит и кушает». Такие словосочетания характерны в основном для диалектной и разговорной речи. Внутренний член словосочетания оформляется аффиксом имени на =ым= / —м: алым алмакь «повадиться, привыкнуть»; бичим бичмек «кроить»; гийим-гиймек «одеваться» Внутренний член словосочетания оформляется отглагольным имяобра-зующим аффиксом =ыш / =иш / =уш / -юш / =ш: эниш энмек «спускаться, опускаться». Внутренний член словосочетания оформляется аффиксом отглагольных имен -укь / =акъ / =къ: буйрукъ буюрмакъ «приказывать», оракъ ормакъ «жать», элек элемек «просеять». Внутренний член словосочетания оформляется аффиксом отглагольных существительных на =ги / =гъу / =ки: ички ичмек «пить» (о спиртном), чалгъы чалмакъ «косить». Внутренний член словосочетания оформляется аффиксом отглагольного имени =ыв / =гш / =ув / =юв / =в: языв язмакъ «писать», ямав ямамакъ «залатать». Внутренний член словосочетания оформляется аффиксом имени действия =ма / =ме: бурма бурмакъ «кудрявить, курчавить, завивать (волосы)», басма басмакъ «1) печатать, отпечатать; 2) нажать на кнопку»; бувма бувмакъ «душить» (о коклюше).
Глагольно-именные словосочетания - повторы в первой и второй частях могут быть оформлены различными аффиксами:
Словосочетания-повторы, первый компонент которых оформлен аффиксами принадлежности 1-го лица ед числа с послелогом булан: гезюм булан гер-мек «видеть своими глазами». Они изменяются по лицам: гезюм булан гёрмек «видеть своими глазами» (о 1 лице ед. числа) гёзюнг булан гёрмек (о 2 лице ед, числа) г езю булан гёрмек (о 3 лице ед. числа) гезюбюз булан гёрмек (о 1 лице мн. числа) гёзюгюз булан гёрмек (о 2 лице мн. числа) гёзлери булан гёрмек ( о 3 лице мн. числа) Словосочетание-повтор оформляется аффиксом множ, числа: г езлер булан гёрмек «видеть глазами».
Словосочетание-повтор в первой части может оформляться показателем принадлежности и без послелога: гёзю гёрмек, гёзлери гёрмек «видеть». Словосочетание-повтор может иметь свои компоненты: в первом случае глагольный компонент словосочетания перемещается на первое место, а имен 91 ной - на второе: гёреген гёзлери, гёреген гёзлеринден. Первый глагольный компонент принимает все аффиксы причастий: Причастие наст, времени: гёреген гёзлери «глаза, которые видят»; причастие будущ. времени: гёрежек (гёрер) гёзлери «глаза, которые увидят»; причастие прош. времени: гёрген гёзлери «глаза, которые увидели». Аналогично меняются и другие словосочетания-повторы: аишйгъан ашы «еда, которую он ест»; ашагъан ашы «еда, которую он ел»; ашажакъ (ашар) ашы «еда, которую он будет есть». Первый именной компонент глагольно-именного словосочетания-повтора принимает и форманты категории склонения: основ, пад. аш ашамакъ «есть, питаться»; винит, пад, ашын ашамакъ «есть еду»; исходи, пад. ашдан ашамакъ «поесть» (букв, от еды).
Аллитерация в кумыкском поэтическом языке
Согласные звуки играют в поэтике кумыкского языка основную смыслоразличитель-ную роль. При преобладающей, доминирующей роли согласных каждый согласный несет в себе определенную информацию. Преобладание комбинаций инструментовки согласных способствует передаче предметно-смысловых ассоциаций.
Аллитерация является характерной чертой не только кумыкского стиха, но и всей тюркской поэзии. Для тюркской стихотворной речи, как отмечают исследователи, аллитерация является следствием синтаксического параллелизма.
Среди современных кумыкских поэтов особенно известен А.Аджиев. Его пэтическое творчество наиболее выпукло отражает характерные особенности кумыкского стиха. Аллитерация встречается в его поэзии в самых ярких и многообразных формах и проявлениях. Автор активно использует звуковые средства кумыкского языка, добиваясь наибольшей выразительности инструментовки согласных. Чаще всего аллитерация встречается в начале слов, являющихся устойчивыми словосочетаниями.
Аллитерация согласного -с- в начале слова используется автором часто: Макътав сагьа, абур сагьа, сый сагьа, Сыдралары сыйлы бизин партия. Сенсен бизин кьардаш этген, дос этген, Сенсен бизге берген къылыкъ, тарбия (А.Аджиев) «Хвала тебе, почет тебе, слава тебе. Партия наша с рядами почетными Ты нас подружила, породнила,
Дала нам новое воспитание ». В этом четверостишии, повторяется согласный -с- в начале трех строк. Если бы автор переставил словосочетание сый сагьа вместо словосочетания макътав сагьа, то мы бы имели четырехстрочную аллитерацию. В первой строке представлена горизонтальная аллитерация согласного-с-: макътав сагьа, абур сагьа, сый сагьа. Две последние строки содержат удвоенную аллитерацию: здесь повторяются звуки в начале и внутри строк: Сенсен бизин кьардаш этген, дос этген, Сенсен бизге берген къылыкъ, тарбия.
Аллитерация, как уже отмечалось, может быть горизонтальной и вертикальной одновременно: Къыркъ къышланы къарын сыгъып, сув этил, Къар сувларын къайтарып буз этсе де, Къыркъ йыл алда адамланы чув этил... (А.Аджиев) Выжав снег сорока зим, растворив, Бели снова снежные воды в лед обратит, Сорок лет назад, усмирив людей...» Здесь повторяется согласный -къ- в начале трех строк - вертикальная аллитерация — и три раза в составе первой строки - горизонтальная аллитерация. Кроме того, в начале первой и третьей строк повторяется слово къыркъ «сорок» полностью.
Фонетическая анафора - повторение звукосочетания в начале строк -представлена в следующем примере: Гюм=ез булан бирлешген, «Купола ширь с небом соединена, Гюн=ге бутакъ атып нарат, К солнцу ветвь протянула сосна. Гю№=ню исивюн сеземен Тепло солнца чувствую я, Мен яшыл наратгъа къарап На сосну зеленую глядя.» (А.Аджиев) Неоднократно встречается в поэзии А.Аджиева и лексическая анафора -повторение целого слова в начале стиха: 1. Алты шаир, алты юлдуз янагьан, Алты юрек, алты ерден къанагъан. 2. Алты эмен, индырлардан салкъыны, Алты къардаю гётерген бир къалкъыны. 3..Алты тавну айгъа ювукъ башлары, Алты сабан, авур ёллар харшлары. 4. Алты китап, айтса битмес алты йыр, Алтысы да асрулагьа алтьш сыр. 5. Алты атлы, этмей оьзлер хапар да,
Алтысы да мени булан сапарда. 1 .«Шесть поэтов, шесть звезд горящих, Шесть сердец, с шести сторон кровоточащих. 2. Шесть дубов, дающих спасительную тень, Шесть братьев, поднимающих единый кров. 3. У шести гор вершины близки к луне, Шесть плугов, их тяжелые пути - борозда. 4. Шесть книг, нескончаемых шесть песен, Все шестеро - сокровенная тайна веков. 5. Шесть всадников, и не знают они сами, Что все они шестеро со мною в пути». Аллитерации могут быть с перекрестной конструкцией и с анафорическим повтором, полной или частичной вертикальной последовательностью или же в конце стихотворения - эпифоры.
Аллитерация может сочетаться и с ассонансом: Туманлы пон турна къонгъан аччы ер Тумансызда а/иъялманны яшыргъан. Аччы ерде тюлкю тутгъан ач эер, Ашлы gwte акъ тенгекге баи/ ургъан (ААджиев) «В день туманный журавль садится на неплодородные земли, В день ясный здесь и белка скрывается. В этих местах лису поймает голодная гончая, Но в землях плодородных она беспомощна в охоте». Изучение художественно-изобразительных средств языка кумыкской поэзии, выявление стилистической роли звуковых повторов, сочетающихся с лек-сико-фразеологическими компонентами, а также синтаксических функций слов и словосочетаний имеют важное значение для всестороннего анализа структуры стихосложения.
Исследований в этой области кумыковедения нет, за исключением не скольких статей (Алиева: 1995), что придает проблеме еще большую актуаль ность. В стихотворении МЛтабаева «Моллакъа» встречаются строки: Пысып сама да турмай «Хотя бы замолчали Жагъур-жугъур жагъалар Эти галдящие галки». Здесь во второй строке согласный -ж- повторяется трижды, чем автор стремится акцентировать внимание читателя на определенном предмете или образе. Этот повтор способствует более конкретному и наглядному восприятию художественного образа.
Сочетание повтора с другими средствами придает произведению особую эстетическую содержательность. Особенно ярко это проявляется в стихотворении И.Асекова «Тамур эмген япыракълар» («Листы, вскормленные корнями»): Тамур эмип Тораягъан япракъляр Язда - яйда пон шавлагъа баталар. Гюзде буса, Гюзде буса сюрлюпоп, Бутакълардан тамурлагьа кьайталар. «Питаясь корнями, Растущие листья
Весной-летом погружаются в солнечные лучи, А осенью, Срываясь (с ветвей), Возращаются обратно к корням». В данном стихотворении аллипфуют согласные -т- в словах тамур, тораягъан, баталар, бутакълардан, тамурлагьа, кьайтагьан и сонорный -р- в словах тамур, тораягъан, япракълар, бутакълардан, тамурлагьа, кьайталар. В четвертой и пятой строках наблюдается аллитерация согласного -с-: буса, бу 126 са, сюрлюгюп, В определенной степени к этой аллитерации примыкает и звонкий согласный —з- в словах гюзде и язда.
