Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Изучение заимствований в общем и нахско-дагестанском языкознании 6-26
Глава 2. Тематическая классификация и проблемы происхождения кумыкских заимствований в даргинском языке 27-74
2.1 Фитонимическая лексика 27-40
2.2. Соматическая лексика 40-44
2.3. Названия явлений природы и местностей 44-45
2.4. Названия животных и птиц 45-55
2.5. Названия строений 55-59
2.6. Названия продуктов питания 59-61
2.7. Названия одежды, обуви и хозяйственной утвари . 61-68
2.8. Социально-политическая терминология 68-74
Глава 3. Семантическое освоение кумыкских заимствований в даргинском языке 75-141
3.1. Синонимия кумыкских заимствований 75-115
3.2. Антонимия кумыкских заимствований в даргинском языке 115-118
3.3. Кумыкизмы в составе фразеологизмов даргинского языка 118-141
Заключение 142-146
Список использованной литературы 147-162
Список условных сокращений
- Изучение заимствований в общем и нахско-дагестанском языкознании
- Фитонимическая лексика
- Соматическая лексика
- Синонимия кумыкских заимствований
Введение к работе
Актуальность исследования. Исследование этнолингвистических связей кумыков с соседними нетюркскими народами представляет определенный интерес не только в определении языковых контактов разных этносов, но и установлении путей сближения и этнического соприкосновения их в разные периоды истории. Хронология подобных связей одинаково хорошо прослеживается как в кавказских, так и в тюркских языках. Однако, частотность и характер заимствований свидетельствуют о доминирующем влиянии тюркских языков, в частности, кумыкского языка на развитие горских языков.
Изучение кумыкских заимствований в даргинском языке, как одного из способов развития и обогащения последнего, является важной общелингвистической проблемой и поэтому весьма актуально и теоретически значимо. Значимость и актуальность этой проблемы обусловлены прежде всего необходимостью глубокого и всестороннего исследования словарного состава кумыкского и даргинского языков.
Изучение результатов взаимодействия разносистемных языков способствует решению ряда вопросов лексикографии, а также теории заимствования. Анализ модификации кумыкизмов на даргинской почве позволит исследователям точно отразить их в словарях, научных грамматиках, учебниках, а также высказать предположения о тенденциях тех изменений, которым подвергаются кумыкские слова в даргинском языке. Результаты такого анализа могут представить интерес и для специалистов по тюркским Языкам.
Цель и задачи исследования. Основная цель диссертационной работы заключается в выявлении и описании кумыкских заимствований как части лексической системы диалектов даргинского литературного языка и его диалектов, характеристике лексико-семантической адаптации их, уточнении происхождения некоторых слов, объяснимые исследователями или как
нахско-дагестанские, или как тюркские.
В соответствии с целью исследования в диссертации поставлены задачи: выяснить причины и пути проникновения кумыкских заимствований в даргинский язык, определить их объем и тематический состав, изучить основные аспекты функционирования кумыкских заимствований в системе даргинского языка, определить зоны распространения кумыкских заимствовании в системе даргинского языка.
Научная новизна работы, определяется тем, что в ней предпринимается попытка комплексного рассмотрения проблемы кумыкизмов в даргинском языка. В работе также научно обоснованно устанавливается принадлежность некоторых сомнительных слов к тем или иным разносистемным языкам.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что выводы и рекомендации, основанные на достаточном материале, представляют собой определенный вклад в учение об исторической лексикологии даргинского языка.
Практическая значимость исследования. Фактические материалы и теоретические выводы диссертации, помимо восполнения соответствующего пробела в научном изучении лексики даргинского языка, могут быть использованы также при чтении спецкурсов и при составлении этимологического и других словарей даргинского языка.
Источники исследования. Основным источником исследования послужили языковые единицы, извлеченные из Русско-даргинского (1988) и Русско-кумыкского словарей (1960, 1969), материалов полевых записей автора, исследований по диалектам кумыкского языка И.А.Керимова(1967), К.С.Кадыраджиева (2005) и Т.Г.Таймасхановой (1986), материалов кумыкского фольклора, а также из старописьменных источников кумыкского языка.
Апробация результатов исследования. Апробация основных положений диссертации осуществлялась в виде докладов и сообщений на
внутривузовских и республиканских конференциях, а также обсуждались на заседании кафедры общего и дагестанского языкознания Дагестанского государственного педагогического университета.
По теме диссертации опубликованы статьи и тезисы, в которых отражаются основные положения и результаты проведенного исследования.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. К диссертации приложен'список условных сокращений и словарь заимствований из кумыкского языка.
Изучение заимствований в общем и нахско-дагестанском языкознании
Кумыкско-даргинское взаимодействие изучалось в ряде исследований кумыковедов и даргиноведов. Существует даже мнение о возникновении в кумыкском языке геминат под воздействием даргинского субстрата. Однако Дж.М.Хангишиев подвергает это утверждение сомнению, отмечая, что кай-тагский диалект кумыкского языка, хотя и подвергся определенному влиянию со стороны нахскогдагестанских языков, тем не менее в этом диалекте сравнительно немного геминатных согласных и они могли возникнуть независимо от даргинского источника (Хангишиев: 1973).
Малоизученность кумыкской лексики как в самом источнике, так и в дагестанских языках, приводит иногда исследователей к ошибочным выводам. Так, К.М. Мусаев относит к дагестанским элементам слово гъабижай «кукуруза» кумыкского языка. Ошибочность такого утверждения была отмечена К.С. Кадыраджиевым в его диссертации по истории кумыкской лексики (См. Кадыраджиев: 2005, 126). Автор отмечает, что основа гъабижай состоит из двух самостоятельных слов гъажи «паломнический, перен. южный» + бу-дай «пшеница», что подтверждается данными и других языков, ср. азерб. кажибугда «кукуруза».
Значительное количество дагестанских лексем в отраслевой лексике кумыкского языка зафиксировано в различных исследованиях Т.Г.Таймасхановой. Так, например, в кайтагском диалекте кумыкского языка в значении «свекла» отмечается основа чіакіуртан, чакулта. Оба варианта относятся Т.Г. Таймасхановой к даргинскому источнику (Таймасханова: 1986, 152). В то же время в этих говорах существует и третий вариант в виде чіакіулай. Т.Г. Таймасханова выделяет здесь общую основу чіакіул- и словообразовательные форманты -тан, -ай. В то же время предположение автоpa о даргинском происхождении этого термина нуждается в дополнительных аргументациях, так как выделяемая база чіакіул- довольно близка к основе чюгюл-, представленной в составе персидского слова чюгюндюр/чюгюлдюр. Вместе с тем не исключено, что и сама основа чюгюлдюр могла быть заимствована из источника, близкого к даргинскому. В этом плане представляется интересным предположение З.Г. Абдуллаева о даргинском происхождении кумыкского и персидского термина чыракъ «свеча». Представленность этого термина во многих иранских языках значительно ослабляет предположение автора, тем не менее и она заслуживает внимания (Абдуллаев 1986).
Значительный материал приводится в различных исследованиях Н.С.Джидалаева, разыскания которого имеют прямое отношение и к нашей теме. Исследуя некоторые особенности нижнекатрухского диалекта азербайджанского языка, автор дает обобщающие выводы, имеющие отношение и к современному кумыкскому языку, так как типологический материал по ниж-некатрухскому диалекту освещает многие вопросы становления и развития таких кумыкских диалектов, как кайтагский или подгорный, в составе которых также можно видеть некоторые элементы субстратного воздействия (Джидалаев: 1990, 64-71).
Проблемы сравнительно-исторического изучения кумыкизмов и даге-станизмов в плане выявления их компонентной структуры, соотношения булгаризмов и кыпчакизмов в аспекте посталенной проблемы, их связи с заимствованной лексикой; а также этимологические взаимосвязи исконной и заимствованной лексики представляют значительный интерес для кумыкской и нахско-дагесганской лексикологии (Кадыраджиев 2005, 82).
В исследованиях Т.Г. Таймасхановой отражены многие заимствования из даргинского языка. Особый интерес представляют географические названия даргинского происхождения, которые подтверждаются данными буйнак-ского и подгорного диалектов (1986, 72).
Даргинизмы прослежены и в различных старописьменных источниках кумыкского и других дагестанских языков.
В употреблении тюркоязычной письменности и в деловой переписке носителей как тюркских, так и нахско-дагестанских языков в XVIII-XIX вв. отмечены интересные дагестанские лексические элементы, происхождение которых еще предстоит исследовать. О проблемах фонетических и грамматических признаков иберийско-кавказских заимствований в кумыкском языке, геминации говорится в ряде статей и тезисов (Хангишиева 1973).
Как мы уже отмечали, в кумыкском языкознании диалектный материал далеко не собран. Нет еще и обобщающего словаря диалектизмов кумыкского языка. Поэтому не удивительно, что каждый исследователь по кумыкскому языку имеет в своем распоряжении оригинальный материал, отсутствующий в других источниках. В этом отношении целесообразно остановиться хотя бы на исследовании Н.Э. Гаджиахмедова, который в своей ссылке отмечает: «В своем исследовании я опираюсь на диалектологический материал, собранный мною, начиная с 1972 года, в селениях Туменлер, Янгикент, Маджалис Кайтагского района, а также в кумыкских селениях Башлыкент, Алходжакент и Утамыш Каякентского района» (Гаджиахмедов: 1986, 115).
Действительно, в этой статье Н.Э. Гаджиахмедова мы находим лексемы, фонетически отличающиеся от известных ранее: къурум «сажа» (лит. къурум), къий «навоз» (лит. къыи) и т. д. Более важным является наличие в указанной работе новых лексем, нигде больше не отмеченных: кьотіа «тупой» (дарг. хъутаси), кум. кьянтіа «затылок» (дарг. хьянтіа). Причем в кумыкских говорах зафиксированы заимствования, имеющие двоякое произношение, ср. напримерз хъяца II къяца «козел».
Несмотря на то, что диалектный и заимствованный материал кумыкского языка изучен не в достаточной степени, по многим вопросам существует несколько противоречащих друг другу мнений и предположений.
И.А.Керимов, исследуя фонетическую структуру дагестанизмов кумыкского языка отмечает наличие в заимствованиях смычно-гортанных звуков, постепенно распространяющихся и на собственно кумыкские слова. Он утверждает и то, что смычно-гортанные согласные в кайтагском диалекте являются не самостоятельными фонемами, а лишь вариантами соответствующих согласных звуков (Керимов: 1967, 8).
Предположение И.Э. Гаджиахмедова противоречит мнению И.А.Керимова в том плане, что некоторые из этих смычно-гортанных согласных в диалекте выполняют конститутивную и дистинктивную функцию фонем (Гаджиахмедов: 1986), т.е. они являются самостоятельными фонемами.
Фитонимическая лексика
Названия растений в даргинском языке на множество различных подтем. В его составе можно выделить исконно даргинские названия, а также различного рода заимствований (Абдуллаев 1954; Абдурагимова 1983). Этимологическая структура даргинских фитонимов пока изучена не в достаточной степени, в то время как в других иберийско-кавказских языках уже проводятся аналогичные исследования (Алексеев, Загиров 1991; Алексеев, Кур-банов 1999; Ганиева 1982; Дешериева, Дешериев 1975, Кантария 1965, Климов 1964, 1971; Муталов, Темирбулатова 1989; Техов 1979; Шагиров 1977 и т.д.). Необходимо дальнейшее усиление лексикологических исследований по даргинскому языку и его диалектам. В этом аспекте выявление кумыкского вклада в фитонимию даргинского языка весьма актуально.
1. В современном кумыкском языке активно употребляется интересная основа мичариімучари «кукурузный хлеб», которая считается заимствованием из соседнего даргинского языка (Керимов 1967). В то же время можно предположить, что основа могла быть образована и на почве самого кумыкского языка от первичной фитонимической основы мича - «ячмень», ср. крызское эх «ячмень» и кабардинское кэа, и в дальнейшем заимствована даргинским языком. Дело в том, что в родственных тюркским языкам тунгусо-маньчжурских языках обнаружена основа мича «ячмень, злак», который и лег в основу кумыкского мичари «просяной, ячменный хлеб» - «кукурузный хлеб» (Кадыраджиев 2005).
2. В даргинском языке существует сложная основа мухъихъас «ячмень», первый компонент которого можно сопоставить с кумыкским магъар «голый ячмень». Следует отметить, что еще Н. Трубецкой связывал аварское мух «зерновой хлеб» с арчибским маха и чеченским мух «ячмень» (Трубецкой: 1973, 7-36). Грузинское название маха было ранее распространено по всей территории Грузии. Все это вместе взятое подчеркивает глубокую древность фитонима магъар «голый ячмень» и на кумыкской почве.
Прямой источник заимствования для кумыкского языка неясен, возможно, он был заимствован из нахско-дагестанских языков, успевших ассимилироваться в кумыкской языковой среде в древности. Но в то же время не исключена возможность заимствования иберийско-кавказских форм из пра-кыпчакского источника.
3. В терском фольклоре в составе пословиц зафиксирована основа сис кал «кукурузный хлеб», имеющаяся и в чеченском языке. Возможно, она яв ляется заимствованной из чеченского источника. Основа состоит из двух компонентов: сие- + кал. Второй компонент следует сопоставить с картвель скими названиями пшеницы, ср. сванск. кул «пшеница»; в древнегрузинском языке восстанавливается праформа кал. Современная грузинская форма ди ка «пшеница» содержит в первой части (ди-) окаменелый показатель грамма тического класса, а компонент -ка восходит к праформе /ш-л, где корнем является согласный к, а -ал остаток детерминированного суффикса.
Корень к- сопоставляется им с чеченским ка «хлеб», даргинским аніки «пшеница», лакским лачіа —- лака «пшеница». Таким образом, можно полагать, что в составе основы сискал сохраняется древний корень со значением «пшеница». В этом аспекте компонент -ки в составе даргинского ан-ки «пшеница» можно сопоставить с компонентом кал в составе кумыкского термина сискал. Видимо, нужны дополнительные разыскания для установления истинной этимологии этого термина (Абдуллаев 1989; Брегадзе 1963).
4. Кумыкская диалектная основа заргаїїзерге «калина» может быть со поставлена с адыгейским фитонимом зарэжа с тем же значением. При по мощи суффикса -йа от него образуется название самого дерева зарэжайа (Шенгелия: 1975, 123). Этимология и происхождение данных основ неясны. Из кумыкского языка данная основа проникла, видимо, в чеченский, адыгейский и в хайдакский диалект даргинского языка.
5. Кумыкское название кизила чум имеет широкие параллели в нахско дагестанских языках: авар, жулан, жулам, лак., агул, окунав, дарг. жунаб, лак. диал. ччунав, анд. чум, лезг. чумалар, таб. чимилі/джимел, крыз. джіімел.
О древнем распространении этого фитонима говорят и данные нахских и адыгейских языков, ср. адыг. за «кизил» (Шенгелия: 1975, 123), чеч. стов «кизил». Этот же корень прослеживается в грузинском шин-ди II швин-ди «кизил», отсюда заимствованы бежтинское шулди и гунзибское шилди, где имеет место замещение сонорного -н- согласным -л: шинди — шилди.
6. В хайдакском диалекте даргинского языка, как и в чеченском языке, зафиксирована фитонимическая основа тал «тополь», которую можно сопоставить с кумыкским тал с тем же значением. Тюркское происхождение этой основы не вызывает у нас сомнений. В то же время можно полагать, что эта основа в чеченском языке является контаминацией дагестанской основы типа лезгинского тар «дерево» и тюркского тал «тополь».
7. Кумыкская основа гогаман «граб» не имеет определенной тюркской этимологии, видимо, она связана этимологически с чеченским гог «клен», где можно выделить корень гог- и кумыкское наращение эмен «дуб». Сочетание этих двух основ и способствовало появлению нового фитонима гогаман. В хайдакском диалекте представлены варианты гогама IIгогаман.
8. Кумыкская диалектная основа къарагъач «вяз» встречается в хайдакском диалекте даргинского языка в такой же форме.
9. Кумыкская литературная основа оччам «укроп, кинза, душица» не имеет кумыкской этимологии. Важно отметить ее наличие в соседнем чеченском языке в виде оччам «горный укроп». Видимо, хайдакское очам восход-лит к кумыкскому источнику. Корень сохраняется в кистинском диалекте чеченского языка в форме ком «горный укроп», следовательно, здесь развитие: -ком — v-чом — оччам. Основа ком, зафиксирована в исследованиях И.Ю. Алироева (Алироев 1954, 1970, 1972,1978, 1983).
10. Кайт. диал. къота «куст, кустарник», скорее всего, проникла и в даргинский язык, ср. дарг. къадаПкъвата, ср. также другие нахско-дагестанские параллели: анд. кьіетіур, цез. кіод, лак. кьватіа, арч. хьватіи, бежт. гъод, удин, ход (Хайдаков: 1973, 54). Данная основа имеет в аварском языке форму гъвет! «дерево», гунз. хохе, бежт. xeJxol «дерево,, лес», хварш. гъван «дерево», рутул. хук. «дерево».
11. Кайт. диал сувсул «рожь, просо» — дарг. сусул-, ср. лак. сус, таб. сурсул, агул, силки, суъл; рутул. сьїкіьгл, цахур. сикіьіл, хиналуг. сылк, крыз.силсил, будух. сылсыл.
12. Кюреге «абрикос» - дарг. курега// курага, бежт., гунз., авар, курак, лак., агул, кураг, арч. курк, хвар. кіургкіул, чам. кукъул, аяд.къурчи. По мнению Хайдакова С. М. происхождение этих основ не установлено (Хайдаков: 1973, 55). Причем он отделяет основу курега от андийского къурчи, что представляется нам недостаточно обоснованным: андийская основа къурчи, видимо, восходит к праформе къуркъи, т. е. нередкий для дагестанских языков переход къ — ч, т. е. ее аффрикатизация. Собственно кумыкским названием абрикоса является межтюркское слово эрик. Поскольку в тюркских языках нет убедительной этимологии слова курега, предпочтительно считать его на-хско-дагестанской по происхождению.
Соматическая лексика
Соматические термины относятся во всех языках к числу наиболее устойчивых и.мало заимствуются, но тем не менее некоторые соматические термины могут быть заимствованы. Так, например, в русском языке представлено около десятка соматических терминов, заимствованных из тюркских языков башка «голова», кулак и т. д. Это же характерно и для восточных языков, в частности для турецкого языка, который заимствовал из арабского и иранского источников немало соматических терминов, ср. тур. кафа «голова» — араб, кафа, тур. сине «грудь» - Иран, сине и т. д.
Соматонимия является в иберийско-кавказских языках активно разрабатываемой тематикой (Абдуллаев 1986; Алексеев, Атаев 1998; Гюльмагоме-дов 1986; Климов, Халилов 2003; Нацвлишвили 1998; Самедов 1975; Саме-дов, Магомедов 1984).
В даргинском языке также имеется некоторое количество соматических заимствований, но среди общих кумыкско-даргинских параллелей имеются и такие, которые могут быть исконно даргинскими.
Названия частей тела человека в даргинском языке, как и во многих других языках [Хайдаков 1973; Алироев 1972; Тимаев 1975; Щербакова 1978 и др.], принадлежат к наиболее древнему и устойчивому пласту лексики. Они, по утверждению Л.П.Щербаковой, являются яркими показателями общности языков. Поэтому они представляют особый интерес в изучении проблемы междиалектных и межязыковых связей для изысканий в области исторической лексикологии и диалектологии [Щербакова 1978].
Слова данной лексико-семантической труппы в даргинском языке в большинстве своем имеют исконное происхождение и, бесспорно, входят в основной словарный фонд даргинского языка. 1. Киллив - дарг. кили. Данная диалектная основа, отмеченная в исследованиях И.А. Керимова,-имеет два основных значения 1. «верхушка дерева, верхушка колоса, зерновых»; 2. «макушка, темя», т.е. последнее значение соматическое, что и подтверждается соматическим значением этого слова в крызской параллели, где къыл имеет также значение «голова». Это дает нам основание полагать, что в докыпчакском кумыкском языке в значении понятия «голова» могла употребляться основа киллив. 2. Букіа «горсть» — дарг. букіа. В кумыкском языке, как и в даргинском, эта основа имеет основное значение «холм, горсть». Отнесение этого термина к соматическим связано с тем, что в тюркских языках понятие «горсть» тесно связывается с понятием «ладонь», ср. кум. лит. увуч «горсть, ладонь». 3. Хъайхъай «щека» - дарг. хъаъйхъаъй, близкая основа отмечена в лезгинском хъвехъ. 4. Манчіа «гной из глаза» —»дарг. манчіа. 5. Куц (буйн. диал.), лит. кюц «облик, вид, образ, форма» — дарг. куц. Данная основа может быть сопоставлена с ахвахским кучи «лицо». 6. Подг. диал. кум. яз. чакіултани«голова» (Ольмесов: 1997, 116). В том же подгорном диалекте автор отмечает наличие основы киллив в значении «макушка головы» = дарг. хайд. диал. чіакултан. 7. Акув детск., фольк. «нога ребенка»= дарг. хайд. диал. аку, ср. агул. агъ, бежт., гунз. р-игъ-ла, гинух. огъ, ахвах. легъи, рут. гъил, анд. ахъу, диал. акъ, ах «нога, лапа, бедро» (Хайдаков: 1973, 29). 8. Какич «одна из ног, одна из нижних конечностей» (Кум.Рсл.: 161) = хайд. диал. какич, ср. чеч. гъогъ «бедро», бежт. кьіакьіа, арч. къакъи «икры ног», лезг. к!эрк1эм «икры ног», хварш. кіакіа «нога», лезг. кек. 9. Кайт. диал. (Маджалис, фольк.) сус-къакъа «горло». Основа проникла из даргинского парного слова сус-къакъа (Хайдаков: 1973, 31). Даргинская основа состоит из двух компонентов: сус + къакъа, второй компонент кьакъа имеет еще переносное дополнительное значение «ущелье». В этом, значении данная основа проникла и в кумыкский литературный язык и является в нем достаточно частотным словом, выступая также в топонимических названиях. Даргинская основа къакъа «горло, ущелье» имеет соответствия в ряде нахско-дагестанских языков:.арч. къакъара, лак. къакъари, дарг. урах. къакъ-ари, агул, къуркъ, бежт. кьайкьатіо, чеч. кьамкьарг, бацб. къанкърет!, груз. къоркъ, анд. къванкъва, авар, мукъулукъ, арч. гъанкъ, ахв. окъо, таб. гъух, удяя.кіокі. 10. Кайт. eye «пищевод». Основа зафиксирована в материалах по отраслевой лексике Т.Г. Таимасхановой, ср. дарг. сус-къакъа «горло». Основа имеет ряд соответствий по нахско-дагестанским языкам: ср. дарг. суре «пищевод», лак. сурссу «шея», анд. ресси, гунз. рыс, арч. тусси «пищевод», видимо из праформы русси. 11. Къама «висок» = хайд. диал. къама. Данный термин имеет соответствие в аварском къама «гребень»: арч. хіелекулин къам «грива петуха», лезг. регъ, таб. раъгъ. 12. Кум. хае. диал. гюкюрюк «гребень петуха» имеет соответствие в хайдакском диалекте кюкю и бежтинском кик «гребень петуха». Возможно, сюда же относится и лакская основа хіиччуіізччу «петушиный гребень», так как лакский восходит к более древнему варианту, то можно предположить, что эта основа должна быть восстановлена в виде х1икку, довольно близкой к бежтинскому варианту кик. С.М.Хайдаков рассматривает лакскую основу хіиччу и бежтинскую кики в различных корневых гнездах (Хайдаков:1973, 31), по нашему мнению, они родственны, так как имеют единую общую базу. Отдельной основой дается у С.М.Хайдакова и агульская основа ккеккелан базбаз, где основа ккеккел-ан может быть сопоставлена с бежтинским кик-. 12. Буйн. диал. фольк. гожа «клык» =кайд. диал. гожа,, ср. авар, гожо, анд. гожо, кожу, гужи, гунз. ганжуИгажу, бежт. гажо, арч. ганжи «коренной зуб». 13. Хае. диал. (Чонтавул) къуркъур мед. «грыжа, опухоль». Имеет параллели в лезгинском куркур, дарг. кіарри «волдырь». 14. Кайт. диал. кучіа «выпяченная губа у человека, человек с выпяченной губой» (Таймасханова: Рукф. 1986) — дарг. кіучаїїкіича «миска, тарелка». 15. Кайт. . диал. хамхарт «хрящи гортани». По мнению Т.Г.Таймасхановой, основа заимствована из даргинского источника (Таймас 44 ханова: Рукф.1986).. По нашему же мнению, кумыкская основа хамхарт «хрящи гортани» можно сопоставить с чеченским къамкъарг, бацбийским къанкърет!, гунзибским хьархьачіу «горло».
Синонимия кумыкских заимствований
Выбор только синонимии обусловлен тем, что в современной лексикографии даргинского языка отсутствуют национально-русские словари, откуда молено было бы извлечь многозначные и омонимичные и антонимичные лексемы кумыкского происхождения.
Однако, как показывает нижеследующий материал, совокупность даргинских синонимов кумыкского происхождения, извлеченных из Русско-даргинских словарей (1950; 1988), оказалась вполне достаточной для нашего исследования.
Синонимия в даргинском языке занимает значительное место. В системе даргинской синонимии немаловажную роль играют и кумыкские заимствования.
Интересным представляется соотношение многозначности и синонимии (известно, что многозначное слово может входить сразу в несколько синонимических рядов), семантически и стилистически идентифицирующая роль членов синонимического ряда относительно его доминанты, однокорен-ные и разнокоренные синонимы, синонимичное слово и словосочетание и т.д. К разнокоренным синонимам можно отнести синонимическую пару «ярый»: гъимиси, гъирачевси, где второй синоним содержит в своем составе древнекумыкский компонент гъира «усердие, ярость», являющийся ротацированным вариантом общетюркского глагола кыз-, кум. къыз- «возбуждаться». Булгарская параллель этого общетюркского глагола имеет форму хер-«возбуждаться», ср. его производные формы херентер-«возбуждать», хереп «возлюбленный», хертен - «страстно желать», херу «вспыльчивый». Форма гъира, видимо, проникла в даргинский язык из древнекумыкского диалекта булгарского типа (Кадыраджиев 2005: 38).
Синонимический ряд «ясли» биштіатала юрт, ясли состоит из русского заимствования ясли и составного даргинского слова биштіала юрт, в составе которого выделяется интересная кумыкская лексема юрт «селение, поселение, деревня, жилище, родина», являющееся общетюркским. Как полагают тюркологи, не исключена связь этого существительного с тюркским глаголом юрю- «ходить, кочевать» с развитием семантики: кочевье - поселение - село, жилище» (Севортян 1974).
В даргинском языке основа юрт употребляется также как отдельная самостоятельная лексема и может вступать в различные синтаксические взаимосвязи с другими даргинскими словами.
Интересен также синонимический ряд «открытый, ясный»: гіячихьси, саркъибси. В данном случае кумыкизмом является первый синоним гіячихьси, восходящий к кумыкскому прилагательному ачыкъ «открытый, ясный», образованный при помощи аффикса -ыкъ от глагола ач-макъ. «открывать». Второй синоним саркъибси имеет неясную природу. В плане словообразования они обладают одинаковыми возможностями, ср. гЫчихъдеш, саркъибдеш «ясный».
Все те связи, которые возникают при их функционировании в конкретном языке называются синонимическими отношениями в системе именной лексики, ср. синонимический ряд «яростный» ціакьси, халаси гъирали-чилси, где составное прилагательное халаси гъираличилси содержит в своем составе древнекумыкский компонент гъира.
В составе СР «ярость» гіясидеш, гъими первый компонет гіяси кумы-кизм арабского происхождения, ср. кум., асси «яростный взволнованный», второй синоним гъими имеет несомненное исконно даргинское происхождение, так как его параллели представлены и в других нахско-дагестанских языках. В составе ряда синонимов даргинского языка встречаются основы неясного происхождения, ср. къат, тугъ «ярус». Первый компонент здесь является кумыкизмом (ср. кум. къат «слой»), второй компонент тугъ не имеет определенной этимологии или других лексических связей.
В функциональном плане именные синонимы выступают как способность языковых. единиц благодаря тождеству или сходству их значений замещать друг друга во всех или определенных контекстах, не меняя содержания высказывания. Эквивалентные содержания синонимов находятся в соотношении взаимной замены (двусторонней импликации). Степень синонимичности слов тем выше, чем больше у них общих понятий, в которых могут устойчиво нейтрализоваться несовпадающие семы из значений, ср. «яма» дукъ; кур, борг (Рыть яму другому урхі-лис дукъ биркъес —урхілис вайбаркъ борее). В этом ряду явный кумыкизм -основа кур. Остальные основы - дукъ, барг можно сопоставить с кумыкскими архаизмами дюнкПдункъ «яма, пропасть» (встречается в поэзии И.Казака) и баз «яма», представленным в составе сложного слова азбарИарбаз Пабзар «двор», где содержится основа баз «яма, подвальное помещение, двор», ср. тат. баз « помещение под полом», базлавык «рытвины, ухабы», чув. пур - бар «яма, колодец», др.-тюрк, базган «овраг».
Важнейшими семантическими функциями синонимов с кумыкизмами в даргинском языке являются замещение и уточнение.
Замещение наблюдается чаще всего в следующих друг за другом частях текста и состоит во взаимной замене семантически адекватных единиц, что позволяет избежать однообразного повторения одних и тех же слов, ср. «яркий» шаласи, лямці бикіуси; «ярмо» 1) дукі, 2) гуж-зулму. Вторая основа сочетание кумыкского гуж я арабского компонента зулму. Уточнение состоит в раскрытии свойств и различных характерных признаков, обозначаемых предметов и явлений действительности.
Эта функция реализуется обычно в пределах одного предложения контактном расположении уточняющих друг друга частично эквивалентных слов. Необходимость уточнения вызвана тем, что обозначаемое в силу своей многосторонности не «покрывается» одним словом. Поэтому возникает потребность одновременного употребления нескольких синонимов, несовпадающие семы которых вскрывают в обозначаемом предмете новые стороны. Уточняться могут степень проявления признака, качества, свойства, действия, способ осуществления действия и др. При этом возможны два типа контекстов синонимов: нейтрализующий, в котором различия синонимов не являются существенными с точки зрения содержания высказывания, и дифференцирующий, где в центре внимания оказываются их различия. В первом случае несовпадающие семы «суммируются» как дополнительные характеристики обозначаемого, ср. «яр» ахъси бехГ, мурхъси къада. В составе последнего синонима представляет интерес основа къада «скала», которую можно рассматривать фонетический вариант межтюркского и кумыкского къая «скала»..Особенностью древнебулгарского языка было замещение исконного -й- дентальным -д-, ср. др-тюрк. кая «скала». Булгарский -д- вместо общетюркского -й- прослеживается и в других нахско-дагестанских основах, ср. лак. турун, русск. тудун, булг. тудун =др.-тюрк. туйун. Лакское турун, как отмечает И.Х.Абдуллаев, скорее всего, восходит к булгарскому тудун (Абдуллаев 1992).
