Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Понятие «Эмоционально-экспрессивная лексика разговорного употребления» в общем и тюркском языкознании
1.1. Экспрессивные выражения в диалекте (говоре) 12
Глава II. Лексико-тематическая характеристика исконных и заимствованных слов в эмоционально-экспрессивных выражениях отемишского говора кумыкского языка
2. 1. Термины родства и свойства в благопожеланиях и проклятиях 47
2.2. Соматонимы в благопожеланиях и проклятиях 67
2.3. Религиозная терминология в эмоционально-экспрессивных выражениях 83
Глава III. Семантическая структура слова в эмоционально-экспрессивных выражениях отемишского говора кумыкского языка
3.1. Семантическая структура прилагательных в экспрессивных выражениях. Антонимия и синонимия слов в благопожеланиях и проклятиях.
3. 1.1. Прилагательные яхши «хороший» и яман «плохой» в благопожеланиях и проклятиях 96
3.1.2. Размерные прилагательные в благопожеланиях и проклятиях 106
3.1.3. Прилагательные цвета в благопожеланиях и проклятиях 120
3. 2. Семантика глаголов в эмоционально-экспрессивных выражениях.
3. 2. 1. Семантическая структура полисемантичных и омонимичных глаголов
в благопожеланиях и проклятиях 128
Заключение 152
Список использованной литературы 163
Список литературы на иностранных языках 177
Список электронных источников 178
Список условных сокращений 189
- Термины родства и свойства в благопожеланиях и проклятиях
- Соматонимы в благопожеланиях и проклятиях
- Прилагательные яхши «хороший» и яман «плохой» в благопожеланиях и проклятиях
- Размерные прилагательные в благопожеланиях и проклятиях
Введение к работе
Актуальность темы. За последние годы в общем языкознании основное направление работ было связано с исследованием проблем лексикологии и семантики, стоящие в центре внимания современной лингвистики не только потому, что через эти аспекты раскрывается коммуникативная сущность языка, но и потому, что содержательная сторона языка непосредственно связана с познавательной деятельностью человека и представляет собой поле деятельности многих смежных наук - философии, гносеологии, литературоведения, изучающих процессы формирования и передачи знания в языковой системе [94; 4]. Национальные особенности в семантике языка стали предметом внимания лингвистической науки примерно с середины XX в. [141; 3].
В кумыкском языкознании большинство исследований было посвящено фонетике, грамматике и морфологии. Нерешенными остаются вопросы лексической семантики кумыкского языка и его диалектов (говоров). Между тем, проблемы лексикологии и семантики диалектов оставались и остаются наиболее актуальными в лингвистике. Во-первых, это обусловлено тем, что лексика диалекта (говора) сохраняет языковые явления, отражающие жизнь, быт, социальную и духовную культуру, склад ума диалектоносителей. Диалектная лексика очень архаична, изобилует различными экспрессивными выражениями, идиомами, устойчивыми разговорными формулами, сохранившимися как наследие устного народного творчества, а также в результате языковых контактов с другими родственными и неродственными языками. Во-вторых, диалектный язык - это безписьменный язык, язык устной разговорной речи, более разнообразной и экспрессивной в диалектной речи, нежели в речи жителей городов. Это обусловлено тем, что в диалектах (говорах) сохраняются устои раннего общества, языковые традиции и обычаи. Устойчивость эта сохраняется благодаря тому, что носители
диалектного языка - это узкий, небольшой круг людей, которые живут по схеме сложившегося до них обычая, порядка, определенной системы, повторяющейся из поколения в поколение. Язык диалекта отражает эмоции, чувства, желания и т. д. Изучение его наиболее выразительных разговорных формул в плане описания их семантической структуры является, на наш взгляд, одной из первоочередных задач кумыкского языковедения.
В системе воззрений и представлений носителей отемишского говора кумыкского языка, также как и других тюркских народов, особое место занимал культ слова, который своими корнями уходит в глубокую древность. Почитание слова переплеталось со многими мифологическими представлениями. Люди верили в его магическую силу, сакральное значение и усматривали в них, как и в любом явлении природы, олицетворение добра и зла.
Благопожелания и проклятия рассматривались неоднократно в трудах известных тюркологов (А. 3. Абдуллаевой, А. М. Бушуй, Р. Д. Журакулова, С. Н. Муратова и др.) как предмет фразеологии на материалах литературных языков.
Исследуемые благопожелания и проклятия являются по своей природе экспрессивными разговорными формулами. В системе разнообразных функций языка, экспрессивная функция оценивается многими лингвистами как важная, существенная [103; 4]. В вопросе о роли экспрессивной функции языка в коммуникативном процессе мы придерживаемся точки зрения, согласно которой экспрессивность является одной из характерных особенностей живой разговорной речи. Интерес к экспрессивности не случаен. Серьезная разработка проблем лексической экспрессивности непосредственно связана с изучением семантики языковых единиц и их системности. Исследования смысловой структуры слова, полисемии,
лексико-семантических групп (ЛСГ), синонимии подготавливают почву для выявления экспрессивного фонда лексики разговорного употребления.
Задачи, стоящие перед лексикологией кумыкского языка и его диалектов (говоров), сложны и многообразны. Разработка проблем этой области лексикологии кумыкского языкознания - таких, как системная организация лексики говора, вопросы изучения лексики диалекта и идиолекта и ряд других - вызвала необходимость дальнейшего изучения лексики говоров как системы.
Наше исследование экспрессивной лексики отемишского говора кайтагского диалекта лежит в русле семантических исследований.
Объект исследования - семасиология отемишского говора кайтагского диалекта, являющегося самым отдаленным от литературного кумыкского языка и, поэтому, представляющего наибольший лингвистический интерес [87; 6]. Как известно, больше всего отличий в языковой системе литературного языка от диалекта заключается в лексике и семантике. Семантические диалектизмы могут быть выделены в системе говора только при сравнении его с литературным языком. В соответствии с внутренними закономерностями языковой системы в говоре происходит непрерывное обогащение лексики и семантическое развитие ее.
Предметом исследования являются лексико-семантические особенности эмоционально-экспрессивных выражений (благопожеланий и проклятий) отемишского говора кумыкского языка, оформленные в виде оптативных (императивных) предложений и стихотворные. В этом аспекте возникает необходимость, прежде всего, исследовать основные семантические закономерности эмоционально-экспрессивных выражений в отемишском говоре. Не любое слово, как известно, может нести эмоционально-экспрессивное или оценочное значение. В благопожеланиях и проклятиях, слова, помимо своего основного денотативного значения, несут
и коннотативную смысловую нагрузку. Немаловажную роль играет и контекст, реализующий ту или иную характеристику значения. Семантические особенности слова, его коннотативный спектр и особенности семантики в отемишском говоре предопределяют употребление той или иной лексемы либо в благожелании, либо в проклятии.
Цель исследования заключается во всестороннем изучении исконной и заимствованной лексики отемишского говора при выявлении основных отличий в семантической структуре, определении основных тематических групп, сдвигов значений в заимствованиях на материале благопожеланий и проклятий, а также представлении названных аспектов изучения в сравнительном плане с данными кумыкского литературного языка.
В соответствии с указанной целью в работе поставлены и решены следующие задачи:
раскрыть основные закономерности употребления эмоционально-экспрессивных выражений в речи носителей отемишского говора;
проследить за причинами использования экспрессивной лексики в разговорной речи носителей отемишского говора и влиянием на семантику слов в эмоционально-экспрессивных выражениях;
исследовать тематику наиболее часто встречающихся в благо- и зложеланиях лексико-семантических групп, их семантическую структуру в сравнении с литературным кумыкским языком, некоторыми другими тюркскими языками;
охарактеризовать семантическую структуру исконных и заимствованных слов отемишского говора, сравнивая ее с данными литературного кумыкского языка;
установить основные процессы в семантике заимствований, выявляя отличия в их семантической структуре в отемишском говоре и литературном языке.
Материалы и источники исследования - полевой материал, собранный у носителей отемишского говора, фольклор, словари кумыкского языка, результаты имеющихся исследований, работы по общему языкознанию и специальная тюркологическая литература.
Данное исследование проведено на материале отемишского говора кайтагского диалекта, являющегося самым отдаленным от литературного кумыкского языка и недостаточно изученным. Кроме того, именно в говоре (диалекте) сохраняется живая стихия народной речи, для которой экспрессивность является одним из наиболее характерных признаков. Н. А. Баскаков справедливо замечает: «Язык должен быть изучен во всем многообразии его местных разновидностей» [26; 18]. Диалектные различия в лексике еще более разнообразны, так как касаются не столько самих лексических групп, их состава, сколько отдельных слов, их значений. Диалектный материал позволяет в определенных случаях дополнить картину отдельных участков экспрессивного фонда, недостаточно ярко представленную или «размытую» в системе литературно-разговорного языка. Таким образом, диалектный материал используется в работе как основной -при рассмотрении эмоционально-экспрессивных выражений на уровне слова.
Методологическая и теоретическая база исследования - труды отечественных и зарубежных ученых по проблемам семасиологии и диалектологии тюркских языков: А. К. Алекперова, Н. А. Баскакова, Э. Ф. Ишбердина, Г. К. Кулиева, М-А. П. Магомедовой, К. М. Мусаева, X. Г. Нигматова, А. М. Щербака и многих других.
Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что в ней впервые основным объектом исследования становится семасиология одного из самых отдаленных от литературного кумыкского языка и малоизученных говоров - отемишского. Новизна темы состоит также и в том, что предметом исследования послужили эмоционально-экспрессивные выражения
благопожелания и проклятия, неисследованные и неизученные пласты экспрессивной лексики кумыкского языка.
Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что исследование лексико-семантических особенностей отемишского говора кумыкского языка, а именно изучение семантической структуры исконных и заимствованных слов, основных лексико-тематических групп на материале фольклора, литературы и говора имеет важное значение для кумыкской лексикологии (диалектологии) и общетюркского языкознания в целом.
Практическая ценность работы заключается в том, что ее материал и результаты могут быть использованы при чтении спецкурсов и проведении спецсеминаров по кумыкской лексикологии, семасиологии, диалектологии, а также при составлении диалектного словаря кумыкского языка. Исследования семантической структуры слова в диалекте (говоре) во взаимосвязи с этимологией, этнографией, психолингвистикой и др. отраслями науки являются определяющими в изучении многих лексико-семантических проблем тюркских языков.
Степень изученности темы. Вопросы лексикологии (семасиологии) в тюркологии рассматривались неоднократно. Имеются работы, посвященные изучению благопожеланий и проклятий как фразеологических оборотов, устойчивых разговорных формул или как фольклорного материала. Однако их исследование ограничивается аспектами фольклористики, фразеологии на материале литературных языков. Монографическое изучение лексико-семантических особенностей эмоционально-экспрессивных выражений в отемишеком говоре кумыкского языка проводится впервые в данной работе. На защиту выносятся следующие положения:
1. Эмоционально-экспрессивные выражения в отемишеком говоре отличаются большим тематическим разнообразием и устойчивостью. Экспрессивность является одним из основных признаков речи носителей
отемишского говора и достигается различными способами: а) сочетанием слов в выражении (высказывании), обладающим в сумме эмоционально-оценочным значением (экспрессивный контекст), б) метафорическими значениями, в) различными повторами и т. д.
Лексико-тематические разновидности существительных в эмоционально-экспрессивных выражениях (благопожеланиях и проклятиях) классифицируются по признаку частотности употребления: термины родства и свойства, соматонимы, религиозная терминология. Подобный «расклад» отражает менталитет, специфику мировоззрения, особенности восприятия действительности носителями отемишского говора.
Основными неродственными языками, из которых в отемишский говор проникло наибольшее количество заимствованных слов являются арабский и иранский языки; количество заимствований из родственных языков огузского типа превышает количество слов кыпчакского типа и неродственного даргинского языка.
Основными семантическими процессами при заимствовании слов в отемишском говоре являются сужение значения и заимствование без изменения смысловой структуры ввиду того, что в самом языке-оригинале такое слово являлось моносемичным. Это, в основном, заимствованные термины (названия предметов быта, общественно-политические и др.).
Наиболее частотными лексико-семантическими группами прилагательных в благопожеланиях и проклятиях выступают прилагательные с семами оценки, размерности и цвета, семантика которых отличается «подвижностью значений» - наличием денотативного и коннотативного значений. Последние тем разнообразнее, чем экспрессивнее контекст (речевая ситуация).
6. Глаголы в экспрессивных разговорных формулах отличаются
разнообразием ЛСГ и многозначностью, вследствие чего огромное
количество метафорических значений, а также значений, возникших именно в данной местности ввиду индивидуальных (национальных) особенностей жизненных условий, устоев общества, обычаев и традиций.
Методы исследования. В качестве основного в диссертационной работе используется метод лингвистического описания с привлечением сравнительного, компонентного и семного анализов на основе словарных толкований.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации обсуждены на заседании кафедры турецкого языка Дагестанского государственного педагогического университета, П-й международной научно-практической конференции «Межкультурный диалог на филологическом пространстве» (Махачкала, 2007). По теме диссертации опубликовано десять статей.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списков использованной литературы, электронных источников и условных сокращений.
В первой главе представлено теоретическое введение в исследование. Проведен анализ имеющегоя в языковедческой литературе материала по вопросам семантики экспрессивных лексических единиц разговорного употребления, выявлены роль и место экспрессивной лексики в диалекте (говоре), изучены особенности устойчивых разговорных формул, экспрессивных лексических единиц в диалектной картине мира.
Вторая глава посвящена анализу имеющегося «полевого», фольклорного и др. материалов в тесной связи с поставленными в работе задачами - выделение лексико-тематических групп исконных и заимствованных слов в разговорных формулах благопожеланий и проклятий, выявление схождений и расхождений в лексике литературного языка и отемишского говора на материале указанных пластов эмоционалыю-
экспрессивной лексики. К рассмотрению семантики слов, используемых в благожеланиях и проклятиях, мы идем от анализа лексических форм экспрессивных лексических единиц, т. е. от выявления соотношения между планом содержания и планом выражения экспрессивного слова (выражения, высказывания).
В третьей главе рассматривается семантическая структура слова в благопожеланиях и проклятиях на материале отемишского говора кумыкского языка: проблемы полисемии, омонимии, синонимии и антонимии различных частей речи в благопожеланиях и проклятиях, стихотворных и в виде оптативных (императивных) предложений.
В заключении подводятся общие итоги исследования, намечаются аспекты и перспективы дальнейшего изучения экспрессивной лексики разговорного употребления в диалекте (говоре).
Термины родства и свойства в благопожеланиях и проклятиях
Термины родства и свойства в благопожеланиях и проклятиях Как известно, в лексике, больше чем в какой-либо другой структурной части языка, оставляют отпечаток история народа, социально-экономические условия его жизни, его связи с другими народами [87; 39]. В диалектологической системе кумыкского языка, как в лаборатории, в той или иной степени отражаются почти все языковые явления и изменения, отмеченные в тюркских языках и их диалектах [130; 3]. Южные кумыки, находясь в течение веков в постоянном социально-экономическом и территориальном общении с соседними народами - даргинцами, терекемейцами, азербайджанцами - заимствовали у них определенное количество слов. Лексика кайтагского диалекта имеет расхождения с лексикой литературного языка. Довольно большое количество слов диалекта по звучанию или по значению совпадают со словами литературного языка. Но встречается немало слов, которые не имеют в литературном языке ни тех, ни других эквивалентов [87; 42]. Системные отношения в диалектной лексике нашли свое отражение в исследовании тематических и лексико-семантических групп диалектной лексики. «Лексико - семантическую группу,- пишет Ф. П. Сороколетов, - можно считать своеобразной микросистемой, а словарь диалекта в целом предстает как система большего порядка, объединяющая эти микросистемы, которые взаимодействуют друг с другом, противопоставляются друг другу. Сложность и многообразие этих отношений и составляют во многом суть системных отношений лексики диалекта» [147; 15-16]. С. М. Толстая пишет: «Каждое семантическое поле (лексико-семантическая группа) характеризуется двумя показателями: присущими ему и воплощёнными в его лексике мотивационными моделями... и теми мотивационными моделями, в которых составляющие его слова участвуют в качестве мотивирующих по отношению к лексике других семантических полей (или, что то же самое, набором и типом других полей, в которые входят слова, мотивированные словами данного поля» [156; 108].
Значительную научную ценность представляет изучение терминов родства, которые возникли в древности [181; 123]. Термины родства и свойства в диалектах и говорах западнокыпчакских (кум., кар.- балк. и др.) тюркских языков до сих пор не исследованы [130; 259].
Проклятия выражают душевное состояние, несут в себе экспрессивную эмоциональную характеристику настроения и чувств [55; 91]. Вера в магическую силу слова, в результативность проклятий сохраняется в исторической памяти людей, передается из поколения в поколение через подражание как афористическое средство традиционного воспитания и стереотипная форма межличностного общения действует и поныне [55; 94]. Благопожелание - текст, содержащий пожелание добра и ритуал его произнесения. Благопожелание регламентирует и взаимоотношения между людьми, и контакты человека со сверхъестественными силами, способными обеспечить его благополучие. Благопожелание чаще всего исполняется в календарных обрядах, при рождении ребенка, в свадебном комплексе и т. д. Проклятие, следовательно, это текст, содержащий пожелание зла, гибели, беды и т. д. Рассмотрим семантические особенности некоторых терминов родства и свойства, встречающихся в различных благопожеланиях и проклятиях кумыкского языка на материале отемишского говора кайтагского диалекта. Так, в следующем стихотворном благопожелании употребляется геноним ana «мать»: Янгур явсуп, ачилсип букв. «Пусть дождь пойдет и прояснится, Акъ будайлар чачилсин\ И пусть посеют белую пшеницу! Сени тапгъан ананга И матери, тебя родившей, Жепнет къапу ачилсин\ Ворота в рай пусть отворятся! Геноним ана «мать», «самка» является общетюркским. Большинство исследователей считают это слово детским, подражательным [79; 13]. В кумыкско - русском словаре находим следующие семы: 1. мать// материнский, родной; 2. самка [99; 14]. Кроме основного значения как термина родства, слово ана имеет еще ряд значений. В. В. Радлов указывает до пяти значений слова ана в тюркских языках: 1) «мать», 2) «тетка», 3) «почтенная женщина», «матрона», 4) «самка», 5) «главная часть вещи» [132; 22]. Принимая во внимание все эти значения слова ана, в какой-то мере связанные между собой, можно предполагать, что его основное значение «мать» постепенно конкретизировалось из более общего, широкого понятия «мать», «родоначальница» вообще по отношению ко всему живому [132; 23]. Кумыкский термин айа «мать» представлен, в основном, в его диалектах и в ряде тюркских языков. Аффикс - ай отмечен в составе других кумыкских производных: анай «мать», атай «отец» и др. [110; 69]. В отемишском говоре имеется производное анай «мать, бабушка» и Атай как мужское имя собственное. В соседнем с селом Отемиш селении Башлыкент понятие «бабушка» передается словом нана, так же как и хасавюртовском диалекте кумыкского языка. В турецком, киргизском и азербайджанском языках термин родства «мать» также обозначается словом нэнэ/эне [132; 22]. Заметим, что в отемишском говоре данное слово не встречается. Термин родства ана «мама» в последнее время все чаще и чаще заменяется русским словом «мама», особенно в городской местности. В настоящее время в сельской местности все более употребительным становится использование русизма, оформленного тюркским падежом: мамам «моя мама» вместо исконно тюркского анам. Отметим одну особенность употребления термина ана в отемишском говоре, а именно: при обращении с какой-либо просьбой к представительнице женского пола, которая может быть как родственницей, так и чужой, молодой или взрослой, обращающийся (мужчина или женщина) использует термин ана, оформленное аффиксом притяжательного падежа первого лица ед. ч.: анам «мать моя». То же самое можно сказать и о термине ата «отец». Геноним ана «мать» довольно часто можно встретить в различных благопожеланиях и проклятиях: ананг олсуні дословно: «пусть умрет твоя мать!». В кумыкско - русском словаре находим - «Молодец!» -выражение одобрения, похвалы [99; 21]. В отемишском говоре данное пожелание используется для выражения сострадания, сочувствия, сожаления в смысле: «бедный!»; «несчастный». В азербайджанском языке подобное проклятие - выражение с таким же значением: анан олсун «бедный, несчастный» [4; 125]. Следующее проклятие - четверостишие также адресовано матери:
Къаралгъан яхши муса, «Если почерневшее - это хорошо, Сени ананг къаралсин! Пусть почернеет твоя мать! Къунакъни гозу тийип Пусть сглазит тебя гость Эки гозунг аралсин! Так, чтобы твои глаза выпучились!» Стремление оскорбить проклинаемого находят свое выражение в различных проклятиях, адресованных близким ему людям (родителям и т. д.). Таким образом, проклятие Сени ананг къаралсин! «Пусть почернеет твоя мать!» семантически выражает эмоционально-отрицательный тон (настрой) проклинающего, его жестокость и желание воздействовать психологически, то есть лишить человека спокойствия, вывести из равновесия, внушить страх. В отдельных случаях в проклятиях геноним ана «мать» не употребляется. Вместо него употребляется словосочетание, синонимичное понятию «мать»: Къан тапсун сени тапкан\ буквально «Пусть кровь найдет тебя родившая (нашедшая)!» Таким образом, семантически геноним ана «мать» и словосочетание сени тапкан «тебя родившая (женщина)» являются синонимичными, выражающими одно понятие. В давние времена существовали запреты (табу) на определенные слова и словосочетания (выражения), которые заменялись эвфемизмами. Так, понятие «рожать» в отемишском говоре обозначалось глаголами къутулмакъ «освобождаться» и тапмакъ дословно «находить (ребенка)». Понятие «мать» может заменяться синонимичными выражениями и в поэтических благопожеланиях: Hyp тапсин сени тапгъан доел. «Пусть найдет свет тебя родившая, Пайхамарни баласи! Дитя пророка!»
Соматонимы в благопожеланиях и проклятиях
Лексика кумыкского, как и любого другого функционирующего языка состоит из обычных слов и слов-фразеологизмов [119; 3]. Соматонимы образуют значительный пласт лексики кумыкского литературного языка и его диалектов (говоров). Соматические фразеологизмы, объединенные в одну подгруппу слов на основе общего концепта «названия частей тела» составляют одну макротему в системе макротем всего лексического состава и сами подразделяются на определенные микротемы [119; 9]. Тенденция к многозначности в большей степени присуща соматическим фразеологическим единицам. Это объясняется различными причинами. Во-первых, соматические фразеологические единицы обладают высокой частотностью употребления. Во-вторых, они выражают понятия, с которыми носители языка сталкиваются в повседневном быту. Значения полисемантичной фразеологической единицы находятся между собою в отношениях производного и производящего, то есть одно значение обусловлено другим, которое вытекает из первого, третье - из второго и т. д. Большое количество соматонимов употребляется в различных формулах проклятий. Например, гоз (лит. гёз) тиймек (букв, «глаз», «взгляд»; «дотронуться»): 1) видеть; 2) сглазить; 3) привлечь внимание; значения которых реализуются в текстах. Данный соматоним употребляется в выражении ашгоз (лит. ачгёз) «жадный», буквально «голодный глаз». В проклятии Гозлеринг чикъсин сени! «чтоб твои глаза вышли!» соматоним гоз «глаз», по словам А. Ахундова, может быть признан родственным словам кок (лит. кёк) «небо» и гель «озеро» с общим компонентом g o-, семантически связанным с понятием цвета, в данном случае - голубого. Однако следует констатировать, что g oz «глаз» в первую очередь восходит к слову g or-«видеть». По мнению Ахундова, g oz - отглагольное существительное, образованное от слова g or. Семантика развивалась следующим образом: к 6:j «гореть» кдг g or «видеть», в результате образовалось слово со значениями «глаз», «видеть». Семантическая связь между словами щ «гореть» и кдг «видеть»// «глаз» вполне закономерна [21; 72].
Итак, семантическое развитие соматонима гоз происходило следующим образом: 1) око, глаз//глазной 2) зрение 3) взгляд, взор 4) дурной глаз, сглаз. На этом семантическое развитие данного соматонима не завершается, появляются и другие метафорические значения: гоз «глазок, отверстие, ушко (иголки)», «конфорка», «чашка (весов)» и т. д. [99; 84]
Соматоним гоз «глаз» встречается также и в проклятиях-четверостишиях: Къаралгъан яхши муса, «Если то, что почернело - хорошо, Сени ананг къаралсин Пусть почернеет твоя мать Къонакъни гозу тийип, Гость тебя пусть сглазит, Эки гозунг аралсин! , И твои оба глаза выпучатся!
Строку, содержащую соматоним гоз «глаз» можно дословно перевести «пусть твои глаза выпучатся». Словосочетания гозлеринг аралсин и рассмотренное выше выражение гозлеринг чикъсин «чтоб твои глаза вышли» семантически близки друг другу, то есть обозначают, в принципе, процесс, приводящий к единому результату, а именно извлечению органов зрения из места их расположения.
Наиболее распространенным проклятием, содержащим соматоним гоз «глаз», является проклятие Гозлеринг чикъсии\ что значит «Чтоб твои глаза вышли!» Далее следует проклятие Гозлеринг аралсин\ - «Чтоб твои глаза выпучились!» Существуют еще несколько проклятий с соматонимом гоз «глаз», гозлер «глаза», например: Гозлерингни къара къаргъа чокьусун\ дословно «Пусть твои глаза черный ворон выклюет!» Если в первых двух случаях действия предположительно должны происходить сами собой, без вмешательства со стороны, в последнем предложении имеется указание на то, кем будет совершаться действие. Как известно, основные названия частей тела человека в тюркских языках являются наиболее древними и устойчивыми, поэтому генетически в основном однородными. В диалектах кумыкского языка для каждой части тела человека иногда встречается несколько лексических названий. При этом основные части тела, повторяясь в диалектах, естественно, изменили свой фонетический облик, расширили или сузили семантику [129; 116].
Рассмотрим следующие проклятия, содержащие соматонимы: къара балагь башинга (лит. башынга)\ буквально «черная беда на твою голову!»; къиямат (лит. къыямат) гун (лит. гюн) башингаї буквально «судный день на твою голову!»; уллу къийин башингаї буквально «большое горе на твою голову!»; яман балагь башингаї «проклятие на твою голову!» буквально «плохое горе (беда) на твою голову!» [3; 55]
Во всех указанных проклятиях представлен соматоним баш «голова», у которого развился широкий полисемизм. Данная лексема выражает несколько понятий: голова; глава, важный; начало, предисловие; вершина, макушка дерева; край; открытая часть посуды, тары. Первое основное номинативное значение слова баш в кумыкском языке, так же как и в других тюркских языках, - «голова», то есть часть тела человека или животного. Особенность слова заключается в том, что, обозначая главную, верхнюю часть тела человека или животного, оно приобретает и другие значения, связанные с понятием верхней части, верхушки, начала чего-л. и т. д. [129; 86] Далее слово баш, абстрагируясь от конкретных значений, употребляется в значении «предводитель», «старший», «начальник» [120; 71]. В лингвистике закрепилось мнение, что значения многозначного слова объединяются в семантическое единство на основе общих семантических ассоциаций (метафора, метонимия, синекдоха) и существование подобных отношений между лексико-семантическими вариантами многозначного слова свидетельствует об их иерархии, об определенной структурной организации семантического содержания слова [173; 85]. В смысловой структуре многозначных имен деятеля объединяются первичные (исходные) и вторичные, семантически производные, переносные значения. Частным случаем таких вторичных значений являются переносные оценочные значения. Это слова, которые, помимо своей номинативной функции, используются для характеристики человека путем видоизменения номинативной функции в номинативно-коннотативную, характеризующую [82; 58-64]. Баш «голова» и баш «начальник, предводитель» - связь между значениями отсутствует, «но она основана на ассоциативных, или репрезентативных признаках, связанных со словом в его основном значении» [174; 231]. По этому поводу Ю. Д. Апресян замечает: «Сложнее дело обстоит с. такими метафорически мотивированными значениями,: словарное толкование которых не обнаруживает даже частичного сходства со словарным толкованием исходного значения; это случай уподобления на основе семантических ассоциаций, или коннотаций» [13; 178]. 10. Д. Апресян называет коннотацию семантической ассоциацией, которая отражает связанные со словом культурные представления и традиции, господствующие в данном обществе, и многие другие внеязыковые факторы. Семантические ассоциации очень «капризны, сильно различаются у совпадающих или близких по значению слов разных языков или даже одного и того же языка». Такие признаки, несмотря на то, что не входят непосредственно в семантику слова, представляют для нее первостепенный интерес, потому что во многих случаях именно на их основе слово регулярно метафоризуется, включается в сравнения, участвует в словообразовании и других языковых процессах [13; 67- 68].
Прилагательные яхши «хороший» и яман «плохой» в благопожеланиях и проклятиях
Семантика диалектного слова представляет значительный интерес для литературного языка и служит той основой, на которой объясняются многие стороны современной семасиологии кумыкского языка [12; 20],
Исследование лексико-семантической системы языка предусматривает решение ряда лексикологических проблем. Прежде всего, необходимо разработать основы классифицирующих признаков лексики, затем выделить и описать отдельные группы и парадигмы слов, установить их внутренние связи в пределах группы и парадигм и их связь с другими группами, парадигмами и рядами [48; 20].
Л. Ельмслев писал: «Обнаруживая «ключевые слова», характерные для данного общества в данную эпоху и устанавливая как функциональную сеть подчиненных слов, зависящую от этих «ключевых слов», так и иерархию, определяющую эту сеть, семантика должна стать венцом исторической науки и в более общем виде социальной антропологии» [68; 136].
Таким ключевым словом, в первую очередь, является слово - доминанта лексико-семантического поля (ЛСП), которое «сообщает» семантическую тему всей парадигме. Стилистический аспект выводится на семантический уровень, тем самым убедительно доказывается «невозможность раздельного обнаружения» экспрессивно-стилистической значимости» [50; 161]. Для конкретизации, разграничения и систематизации плана содержания лексических единиц весьма важен и синтагматический аспект их семантики: содержание языковой единицы, его системная значимость «является лишь как бы конденсацией употребления этого элемента. Содержание обусловлено сферой употребления [101; 18].
Сложная многоуровневая природа семантической значимости подчеркивается в современных исследованиях. «Употребление слова в речи, - отмечает Д. Н. Шмелев, - обусловлено.... двумя факторами: возможностью выбора слова, то есть семантическими отношениями с другими словами, между которыми распределена известная «сфера смысла» и возможностью сочетания с другими словами. Этими двумя измерениями и определяется семантическая значимость каждого отдельного слова» [173; 129].
Лексико-семантические наблюдения могут быть сделаны и в пределах одной части речи. Именно в этом отношении очень интересны имена прилагательные, довольно часто встречающиеся в формулах различных благопожеланий и проклятий. Прилагательные являются основными, базовыми единицами для обозначения состояния. На их основе строятся конструкции с адъективными предикатами физического, психологического и социального состояния. Каждая из этих групп отличается многообразием значений и форм представления [88; 24].
Исследование Ф. Г. Исхакова показывает, что значения качества в тюркских языках выражались либо словами, имевшими первоначально иные, более конкретные значения и уже потом в процессе развития семантики слова приобретшими значения качества, либо заимствованными словами [75; 6].
Имена прилагательные по сравнению с именами существительными имеют значительно больше переносных метафорических значений, это определяет гибкость границ между отдельными прилагательными, характеризующими человека. Имена прилагательные по своей семантической природе отличаются широтой: приобретая новые лексические значения, утрачивают старые, вступая в системные отношения на уровне синонимии и антонимии. Многофункциональность и семантическая гибкость имени прилагательного доказывают его самостоятельность, как части речи. Имена прилагательные -это самостоятельный лексико-семантический класс слов, который наряду с лексикой других знаменательных частей речи (прежде всего глаголов и существительных) участвуют в формировании грамматической и семантической структуры контекста. Существенной стороной семантики прилагательных является широта смысловой структуры, чрезвычайная семантическая мобильность. Не имея строго определенной предметной отнесенности, прилагательные включаются в обозначение действительности через взаимодействие с существительными, обнаруживая при этом большую гибкость и подвижность значений [141; 31].
Семемный анализ значения отдельных лексико-семантических групп позволяет отметить различную степень семантико-стилистической нагруженности слова. Если сопоставить маркированные семы слова яхши (лит. яхшы) «хороший» с таковыми других слов данной группы, то легко обнаружить, что слово яхши характеризуется дифференциальными признаками, являющимися для всех остальных оценочных прилагательных положительного качества как интегральные. Поэтому яхши предстает как слово с наиболее обобщенным значением, семантически наименее нагруженное, имеет большую частоту употребления, широкую сочетаемость, в зависимости от значения определяемого может реализовать разнообразные смысловые оттенки [63; 74]. Танг яхши болсун! «Доброе утро!» доел. «Пусть утро будет хорошим!»; геч яхши болсун! «добрый вечер!» доел, «пусть ночь (вечер) будет хорошим!»; яхши ёл! «счастливого пути!» доел, «хорошей (тебе) дороги!»; гечегиз яхши болсун! «спокойной ночи!» что буквально переводится: «пусть ваша ночь будет хорошей!», в ответ: яхши гечели болугъуз! что дословно означает: «(и) вам да быть при хорошей ночи!»; яхши сагьат болсун! имеет широкий спектр употребления - его принято говорить при помолвке (свадьбе) родственникам, близким обрученных (бракосочетающихся), а также помолвленным (молодоженам). Слово яхши, оформленное аффиксом - ликъ - яхшиликъ, служащим для образования абстрактных существительных, также встречается в предложениях с семантикой благопожелания и в поэтических благопожеланиях в форме четверостиший, унаследованных из устного народного творчества. Уллууйде олтуруп, «Сидя в большой комнате, Чачларимни тарайман, Расчесываю косы, Аявлу амалима Дорогому старшему брату Коп яхшиликъ ёрайман! Желаю всего хорошего!»
При чихании говорят - Яхшиликъ\ «Всего хорошего, будь здоров». Буквально перевести на русский язык слово яхшиликъ не представляется возможным, так как в русском языке не существует абстрактного существительного, образованного от прилагательного «хороший». В следующем устойчивом выражении-приветствии: Уюгузге яхшиликъ словом яхшиликъ выражено понятие «мир»: Мир вашему дому! Синонимом выступает заимствованное из арабского языка приветствие Ассаламу алейкум! Как и у многих других народов мира, традиционное приветствие у кумыков одновременно является и благопожеланием. Стиль и форма приветствий сложны и разнообразны. Сказанное при встрече слово и ответ на него — сейчас лишь правило этикета, однако приветствие-благопожелание несёт в себе древний магический оттенок, потому так важно вовремя сказать то, что нужно, и правильно ответить на приветствие [200]. Устойчивое выражение яхшиликъгъа болсуні переводится в кумыкско - русском и русско-кумыкском фразеологическом словаре как «не к добру все это», а в отемишском говоре - «пусть будет на счастье», используется в качестве реплики на рассказ о своих сновидениях или веселого времяпровождения в смысле: «чтоб не сглазить!», «пусть наше веселье будет на счастье (к добру)!»
Размерные прилагательные в благопожеланиях и проклятиях
Все слова любого языка могут быть классифицированы на семантической основе, т. е. по принципу однородности или близости их лексических значений [19; 45,69]. Особый интерес вызывают прилагательные с семой «размерность», «мерность», употребляющиеся в различных благопожеланиях и проклятиях.
Выделяя группу размерных прилагательных, мы исходим из того, что именно значение размерности позволяет противопоставлять их другим группам прилагательных: цвета, оценки и т. д. [105; 3].
Сема степень признака у качественных прилагательных является одним из основных компонентов их смысловой структуры (ср.: узун/къисгъа «длинный/короткий», уллу/гиччи «большой/маленький» и т. д., где антонимические пары суть слова, различающиеся по степени признака) [63; 74]. Дифференциальными признаками прилагательных по размеру и объему являются семы «мерность», «размерность», «параметральность» (и ее частные подсемы «горизонтальность», «вертикальность», «вверх от поверхности», «вниз от поверхности», «наибольший/наименьший из параметров», «поверхность»). Последние (за исключением семы «мерность») являются специфическими семами прилагательных по размеру и объему. В проклятии Уллу къийин гелсин сагъа буквально «Пусть к тебе придет большое горе» размерное прилагательное уллу «большой, огромный, великий» сочетается с абстрактным существительным къийин «трудность, горе, печаль» с отрицательной коннотацией, тем самым, усиливая эмоционально-экспрессивный эффект. Рассмотрим выражения с использованием размерных прилагательных бийик «высокий» и терен «глубокий»: бийик ерлеге етсин «пусть достигнет высот» дословно «пусть достигнет высоких мест»; аман, терен къайгъини гормегир «дай бог тебе не видеть глубоких бед (печалей)».
Внутренняя дифференциация антонимических пар осуществляется на основании тех же признаков, которые характерны для оценочных прилагательных («больше нормы», «меньше нормы»), так как такие пары противопоставления, как бийик «высокий» и терен «глубокий», имеющие в своей семантической структуре одинаковые семы, но различающиеся своими маркированными семами «вверх от поверхности» и «вниз от поверхности», не находятся друг с другом в антонимических отношениях: каждое из них со своим синонимическим рядом и их антонимами образует разные внутренние ЛСГ в пределах более крупной ЛСГ прилагательных по размеру и объему. Итак, «между словами и их значениями существуют весьма различные связи, в своей совокупности составляющие лексико-семантическую систему языка, не замкнутую и подвижную, развивающуюся через преодоление разного рода противоречий» [162; 226]. Исходя их того, что семантическая значимость выявляется не только через связь с внеязыковой действительностью и что ее сущность в значительной мере определяется собственно языковыми системными связями лексической единицы, мы в качестве структурной языковой организации, обеспечивающей наибольшую эффективность соответствующих сопоставлений, признаем лексико-семантическую группу (ЛСГ), понимая ее, вслед Ф. П. Филиным, как «совокупность слов, имеющих близкие (в том числе противопоставленные - антонимы) и идентичные значения с разными оттенками, дифференциальными признаками (синонимы)» [162; 225]. Как ясно из определения, синонимические и антонимические отношения - два наиболее важных, конструктивно значимых вида семантических связей слов в структуре ЛСГ [162; 236].
В настоящее время в определении синонимов среди существующих различных точек зрения отчетливо выявились две: согласно одной из них, синонимы - это слова с близкими, но различными значениями, согласно другой, синонимы - слова с тождественными значениями. Что же все-таки лежит в основе лексической соотнесенности лексических единиц -смысловая близость или смысловое тождество? Общеизвестно, что синонимия - явление системного порядка: синонимы выступают как члены определенных ЛСП, то есть структурных, организаций, где каждый отдельный компонент выявляется только при условии своей соотнесенности с другими подобными ему компонентами. Складываясь, таким образом, в рамках определенных ЛСП, отношения слов-синонимов закономерно должны регулироваться двумя тенденциями: тенденцией к семантическому уподоблению и тенденцией к семантической дифференциации. Отсюда логически следует, что не тождество, а смысловая близость, отнюдь не исключающая семантической дифференциации лексических средств, лежит в основе их синонимических отношений, определяя саму сущность лексической синонимии. Но каковы же в таком случае объективные критерии выявления и квалификации синонимов? Ответить на данный вопрос возможно лишь при учете признака взаимозаменяемости. «Взаимозаменяемость должна пониматься не как возможность замены одного слова другим, а как необходимость такой замены, но не в конкретных речевых высказываниях, а при определении значения самого слова» [157; 118]. Однако вполне очевидно, что появление позиции регулярной взаимозаменяемости одного члена ЛСГ с другим (или другими) ее членом становится возможным лишь благодаря его способности к определенной семантической перестройке [174; 119]. В проклятии ушу къийин гелсин башинга размерное прилагательное уллу «большой» содержит семему «великий, ужасный, невероятный», а в благопожелании юхлап юхлап залим болсун мени яшим дословно «поспав, пусть здоровым станет мой ребенок», синонимичное прилагательное залим обозначает понятие «большой, здоровый (о росте, телосложении), массивный». В отемишском говоре понятие «большой, здоровый» обозначается также словом залим (юхлап-юхлап залим болсун мени яшим «пусть мой ребенок, поспав, станет здоровым»).
Таким образом, явление синонимии можно квалифицировать как устойчиво реализуемую способность определенной лексической единицы -члена ЛСГ - к трансформации значения под воздействием другой (или других) единицы данной системы, в чем как раз и получает наиболее отчетливое выражение указанная выше тенденция к семантическому уподоблению. В плане сказанного наиболее убедительным представляется определение синонимов, данное в работах Д. Н. Шмелева. Приведем одно из последних: «синонимы можно определить как слова, относящиеся к той же части речи, значения которых содержат тождественные элементы, различающиеся же элементы, устойчиво нейтрализуются в определенных позициях. Иначе говоря, синонимами могут быть признаны слова, противопоставленные лишь по таким семантическим признакам, которые в определенных контекстах становятся несущественными» [41; 196].
