Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Языковая модальность и её лингвистическое описание 17
1.1 . Языковая модальность в работах отечественных лингвистов 17
1.2. Степень разработанности языковой модальности в дагестановедении ...27
Глава 2 Объективная модальность 32
2.1. Повелительное наклонение 39
2.2. Запретительное наклонение 60
2.3. Целевое наклонение 63
2.4. Желательное наклонение 67
2.5. Сослагательное наклонение 72
2.6. Уступительное наклонение 75
2.7. Предостерегательное наклонение 77
2.8. Вопросительное наклонение 79
2.9.Изъявительное наклонение 87
2.9.1. Прошедшее законченное время 93
2.9.2. Прошедшее незаконченное время 94
2.9.3. Прошедшее неочевидное время 95
2.9.4. Давнопрошедшее время .^ 96
2.9.5. Настоящее конкретное время 97
2.9.6. Настоящее общее время 98
2.9.7. Простое будущее время 101
2.9.8. Будущее составное время 103
2.9.9. Будущее определенное время 103
Глава 3 Субъективная модальность 107
3.1. Модальные слова и словосочетания как лексико-грамматические средства выражения модальности 107
3.2. Модальные частицы как лексико-грамматические средства выражения модальности 109
3.3. Роль интонации в ахвахских синтаксических конструкциях 115
Заключение 119
Список использованной литературы 128
Приложение
- Языковая модальность в работах отечественных лингвистов
- Степень разработанности языковой модальности в дагестановедении
- Повелительное наклонение
- Модальные слова и словосочетания как лексико-грамматические средства выражения модальности
Введение к работе
Объектом диссертационного исследования являются основные средства выражения языковой модальности ахвахского языка, которые до настоящего времени не были объектом специального исследования и не получили в силу этого соответствующей научной разработки.
Актуальность темы. Языковая модальность ахвахского языка до сих пор не служила предметом научного исследования, в связи с чем имеется необходимость в детальном научном исследовании формальных, семантических и синтаксических особенностей всех грамматических категорий. Материал бесписьменного ахвахского языка может служить ценным источником для разработки вопросов сравнительного характера, для создания исторической грамматики ахвахского языка, аваро-андо-цезских языков и в целом дагестанских языков.
Особенности глагольной системы северного диалекта ахвахского языка, не характерные для других дагестанских языков дают возможность прояснить многие вопросы истории развития как ахвахского языка, так и близкородственных дагестанских языков. Исследователь дагестанских языков Е.А. Бокарев верно заметил, что «для полноты и надежности сравнительно-исторических выводов необходимо стремиться к максимальному охвату доступного материала, так как данные какого-либо одного диалекта в известных случаях могут оказаться решающими для того или иного теоретического вывода» [Бокарев 1961: 7].
Исследование бесписьменных языков, его диалектов способствует изучению истории языка и народа, его этногенеза, материальной и духовной культуры.
Актуальность исследования вызвана и интенсивностью процесса нивелирования диалектных различий, чему способствует не только миграция населения, но и влияние на них литературного аварского и русского языков через средства массовой информации.
Цель данной работы - функционально-семантическое исследование языковой модальности ахвахского языка.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
- описать состав парадигмы объективной модальности в ахвахском
языке;
дать подробное грамматическое описание выявленных наклонений в ахвахском языке;
описать систему объективной модальности исследуемого языка;
выявить способы выражения субъективной модальности;
установить точное количество функционирующих в ахвахском языке аналитических и синтетических форм наклонений глагола и упорядочить их классификацию.
Научная новизна диссертации состоит в том, что средства выражения объективной модальности в бесписьменном ахвахском языке впервые подвергаются специальному системно-комплексному исследованию. Объективная модальность представлена как целостная система, определена её парадигма; установлено количество наклонений в ахвахском языке, выявлена вся структура временных форм глагола в ахвахском языке. В работе предпринимается попытка выделения модальных глаголов, слов, словосочетаний, частиц. Их освещение дано в неразрывном единстве семантики и функционирования.
Методологическая основа определяется важностью изучения языка с учетом межязыкового взаимодействия, сложной внутренней взаимосвязи различных структурных уровней и элементов языка, его взаимоотношений с другими видами общественной деятельности. Методологической базой нашего исследования послужили труды известных отечественных (в том числе и дагестанских) ученых — лингвистов: В.В. Виноградова, А.В. Бондарко, А. П. Володина, B.C. Храковского, Я.Г. Тестельца, И.А. Мельчука, В.А. Плун-гяна, Е. А. Бокарева, А.Е. Кибрика, М.Е. Алексеева, В.П. Недялкова, З.М.
Магомедбековой, З.М. Маллаевой, Д.С. Самедова, СМ. Махмудовой, М.М. Нурмагомедова и других.
Методы и приемы исследования. Изучение категории модальности ахвахского языка осуществлялось методом синхронного анализа в сочетании со сравнительным методом. Для сбора иллюстративного материала был широко использован основной, полевой метод непосредственного наблюдения. Специфические особенности ахвахского языка выясняются путем сравнительного анализа материала ахвахского языка с материалом литературного аварского языка. К числу методов исследования, используемых в работе, относится также метод лингвистического описания различных способов выражения модальности. Выдвинутые в работе задачи решались также применением метода текстового поиска с последующим анализом собранных примеров. Следует отметить, что данные методы использовались не изолированно друг от друга, анализ проводился комплексно, с привлечением на каждом этапе работы тех приемов и методов, которые более всего удовлетворяют поставленным целям и задачам исследования.
Теоретическая и практическая значимость. Результаты данного исследования могут внести определенный вклад в грамматическую теорию авароведения и дагестановедения. Основные теоретические положения диссертации могут быть использованы при составлении нормативной грамматики ахвахского языка, а также при сравнительно-типологическом изучении категории модальности других дагестанских языков.
Выводы и материалы исследования могут быть применены при составлении спецкурсов и спецсеминаров по сравнительной грамматике аваро-андийских и других дагестанских языков.
Источниками исследования явились полевой материал, собранный автором в 1998 - 2008гг. по месту компактного проживания носителей диалекта; выборки из произведений устного народного творчества; беседы с различными социальными и возрастными группами населения; анализ общетео-
ретических работ по теме исследования, анализ специальной кавказоведческой литературы; материалы ахвахско-русского словаря (АРС, 2007). На защиту выносятся следующие основные положения:
1. В ахвахском языке выявлен набор грамматических средств выражения модальности: частицы, модальные слова и словосочетания, модальные глаголы.
2. В исследуемом языке функционирует 9 наклонений: повелитель
ное, вопросительное, запретительное, целевое, предостерегательное, сослага
тельное, уступительное, изъявительное, желательное.
3. При анализе изъявительного наклонения выявлена парадигма вре
мен ахвахском языке: временные формы образованы синтетическим и ана
литическим способом:
1) простое будущее время;
2) прошедшее законченное время;
3) настоящее - общее время;
будущее составное время;
будущее определенное время;
настоящее - конкретное время;
прошедшее незаконченное время;
прошедшее неочевидное время;
Давнопрошедшее время.
4. В ахвахском языке модальные глаголы могут сочетаться не только с инфинитивом, но и с другими инфинитными формами: причастиями и дее-причастиями.
Апробация работы. Основные положения предлагаемой работы были изложены на региональных и межвузовских научных конференциях, а также на ежегодных научных конференциях профессорско-преподавательского состава Дагестанского государственного педагогического университета и Дагестанского государственного университета (2003- 2009). По теме диссертации опубликовано семь статей.
История изучения языка. Ахвахский язык входит в аваро-андо-цезскую подгруппу дагестанских языков. Язык представлен двумя диалектами, которые З.М. Магомедбекова классифицировала как северный и южный диалекты. Североахвахский диалект не подразделяется на говоры. Юж-ноахвахский диалект составляют три говора: ратлубский, тлянубский, цегоб-ский [1967: 8].
Ратлубский говор ближе к северному диалекту, чем тлянубский и це-гобский. Цегобский наиболее отдаленный от северного диалекта. Тлянубский говор занимает переходное положение между ратлубским и цегобским. Разница между северным и южным диалектом значительна. Наблюдаются как морфологические, так и фонетические различия. Носители диалектов общаются между собой на аварском языке. Ахвахцы населяют сёла Ахвахского района - Кудияб-Росо, Тадмагитль, Изано, Лологонитль; сёла Шамильского района - Ратлуб, Тлянуб, Цегоб. В последние годы идёт интенсивная миграция населения из горных сёл в плоскостные районы Дагестана. Переселенцы с данных сёл проживают в селах и кутанах Хасавюртовского, Кизилюр-товского, Кизлярского, Бабаюртовского районов, а также в городах Дагестана и в разных регионах России. В Азербайджане расположено одно село -Ахвах-дере, жители которого также являются носителями ахвахского языка.
В ранних переписях ахвахцы фиксировались как отдельная этническая общность, с 1939 года национальность ахвахцев официально определяется как аварцы.
Ахвахский язык - бесписьменный, малоизученный язык, до сих пор не получил достаточного научного освещения. Официальным литературным языком для ахвахцев является аварский язык. Ахвахцы в основном полилингвы - владеют ахвахским, аварским и русским языками.
Первые сведения об ахвахском языке приводятся у А. М. Дирра в книге «Материалы для изучения языков и наречий андо-дидойской группы», в которой на ахвахском языке зафиксирована 71 фраза. Книга была издана в 1909 году в Тифлисе. К ахвахскому языку в некоторой степени обращался
известный исследователь дагестанских языков профессор Жирков. В 1948 в сборнике «Языки Северного Кавказа и Дагестана» Л. И. Жирков опубликовал несколько ахвахских сказок, к которым были даны краткие грамматические комментарии.
Научное изучение ахвахского языка начинается с 1948 года. До этого времени лингвистическая наука не располагала никакими достоверными сведениями о носителях ахвахского языка, о его звуковом, морфологическом и синтаксическом строе. Первые серьезные исследования ахвахского языка связаны с именем З.М. Магомедбековой, которая, впервые, подвергла ахвах-ский язык скрупулезному лингвистическому анализу. Благодаря исследованиям 3. М. Магомедбековой ахвахский язык обрел статус описанного языка.
В 1948 году ею была защищена кандидатская диссертация «Основные морфологические категории ахвахского языка», материалом исследования которой стал североахвахский диалект.
В 1955 году была опубликована статья «Вопросы фонетики ахвахского языка» [ИКЯ 1955 Т 7], в 1958 году- «Образование множественного числа в ахвахском языке» [ИКЯ 1958 Т 9/10]. В 1958- 59гг. объектом изучения 3. М. Магомедбековой стал фонетический строй южного диалекта ахвахского языка. Была написана работа «Фонетические особенности южно — ахвахского диалекта» [ИКЯ 1962 Т13]. Обе работы былы впоследствии обобщены в монографии «Ахвахский язык», опубликованной в 1967 году в Тбилиси. Работа представляет собой первое монографическое исследование, содержащее полное систематическое исследование звукового и морфологического строя ахвахского языка. В данной работе 3. М. Магомедбекова подвергает анализу фонетику и морфологию ахвахского языка с привлечением материала его диалектов. В конце прилагается обширный текстовой материал: сказки, песни, сборник ахвахских слов и указатель к сборнику слов ахвахского языка. В сборник ахвахских слов вошли, в основном, исконно-ахвахские слова. Автор, параллельно с северо-ахвахской формой, приводит и данные южного диалекта с указанием на говоры: цегобский, ратлубскии,
тлянубский. Параллели из южного диалекта автор проводит по смысловому соответствию. Глаголы даются в форме инфинитива и приводятся также парадигмы временных форм глагола.
В разделе «Фонетика» подробно описывается звуковой состав ахвах-ского языка. В отличие от других дагестанских языков, которым характерно богатство консонатизма и сравнительная бедность вокализма, автор отмечает в ахвахском языке развитую систему гласных фонем, благодаря недолгим, долгим, назализованным, неназализованным гласным. В консонантной системе 3. М. Магомедбекова выявляет ряд специфических звуков (къ1, кьі, хъ1, лъ1) согласных,отсутствующие в тлянубском и цегобском говорах, но сохранившие в ратлубском говоре. Ахвахские звуки близки по произношению к аварским, но имеют свой специфический оттенок произношения, что также отмечено в работе. Ударение в ахвахском языке слабое, нефиксированное.
В разделе «Морфология» автором рассматриваются грамматические классы, число имен существительных, система склонения, разряды местоимений, числительных, прилагательных. Принцип деления предметов на классы автор считает близким к принципу в аварском языке. Все названия предметов распределены по трем грамматическим классам в единственном числе:
кл. - названия лиц мужского пола;
кл. - названия лиц женского пола;
кл. - кл. всего прочего.
Но во множественном числе, в отличие от аварского, регистрируется два класса:
кл. — класс личности;
кл.- класс неличности.
Классные показатели могут содержаться в любой части речи, но чаще всего они встречаются в атрибутивных словах - в прилагательных, указательных, вопросительных и личных местоимениях, в числительных, в при-
частиях, в глаголах. Они кумулятивно передают значение не только грамматического класса, но и числа. Временную систему ахвахского языка З.М. Магомедбекова подразделяет на настоящее, прошедшее, будущее и настоящее - конкретное время, отмечает наличие в ахвахском языке следующих наклонений: повелительное, запретительное, желательное, условное. Выделяются автором такие формы глагола, как «отрицательная», «вопросительная»; отмечает наличие форм масдара, каузатива, причастия, деепричастия. В данном монографическом исследовании автор бегло рассматривает основные морфологические особенности южного диалекта ахвахского языка. В работе З.М. Магомедбековой не описаны такие части речи как наречие, союзы, послелоги, междометия.
Южно-ахвахскому диалекту посвящены специальные работы:
3. М. Магомаевой «Цегобский говор ахвахского языка» [1975];
И. А. Абдуллаевой «Ратлубский говор ахвахского языка» [2001];
Ж. М. Ахмедовой «Фразеология ахвахского языка: на материале рат-лубского, тлянубского, цегобского говоров» [2004].
Объектом исследования З.М. Магомаевой являются фонетика и морфология цегобского говора южного диалекта ахвахского языка. В первой главе - «Фонетика и фонология» - даётся описание звукового строя цегобского говора. Исследователь выделяет в звуковой системе цегобского говора два плана - систему гласных - вокализм и систему согласных - консонатизм. Основное отличие цегобского говора от северо-ахвахского диалекта в области фонетики атор считает отсутствие в описываемом говоре фарингальных къ1, кьі, хъ1, характерных для северного диалекта.
Как пишет автор, морфологическая система цегобского говора в целом совпадает с морфологической системой северного диалекта. З.М. Маго-маева даёт характеристику категории грамматического класса, падежной системе цегобского говора. Автор подвергает серьезному анализу части речи -имя существительное, имя прилагательное, глагол, числительное.
В цегобском говоре, по мнению автора, глагол характеризуется наличием таких морфологических категорий как наклонение, (изъявительное, повелительное, запретительное, условное), категория времени, способ глагольного действия, переходность-непереходность. Автором подробно анализируются все вышеперечисленные категории. В глагольной системе цегобского говора форма повелительного наклонения является первичной основой, от которой образуется большое количество словоизменительных форм. От форм императива образуются формы запретительного наклонения, настоящего времени текущего действия, формы позитивного перфектного причастия, инфинитива и негативного перфекта, негативных форм перфектного причастия, перфектного деепричастия, условного наклонения и презенсного деепричастия. Как справедливо отмечает исследователь, «функция цегобского императива является необычайно многогранной, так как от него образуется наиболее важные формы глагола» [1975: 17].
Диссертационная работа И. А. Абдуллаевой посвящена исследованию ратлубского говора южного диалекта ахвахского языка. В работе анализируются особенности фонетической системы и морфологической структуры ратлубского говора.
В первой главе - «Фонетика ратлубского говора» - рассматриваются система гласных и согласных фонем, даётся анализ основных фонетических процессов и звукосоответствий южноахвахского и североахвахского диалектов в сравнительном аспекте. Большое внимание уделяется характерному для ахвахского языка явлению - закону открытого слога. Этому вопросу посвящена и специальная статья автора «Закон открытого слога в ахвахском языке» [2000: 29-32].
В живой речи ратлубцев автор отмечает следующие фонетические процессы: ассимиляция, редукция, слияние, вставка, субституция, наращение. Все названые процессы подкрепляются научными фактами, примерами из речи носителей языка.
Вторая глава работы - «Морфология ратлубского говора». Автор обращает внимание на сходство морфологической системы ратлубского говора с мофологической системой северного диалекта ахвахского языка. И.А. Аб-дуллаева распределяет все именные лексемы по трем грамматическим классам в единственном числе (1 кл. - названия лиц мужского пола, 2 кл. - названия лиц женского пола, 3 кл. - кл. всего прочего) и двум классам во мн. числе (класс личности и класс неличности). Классные показатели в именах существительных в основном не встречаются, но имеются в глаголах, в прилагательных, в числительных, в местоимениях. В именах существительных классные показатели сохранились в виде окаменелых рудиментов. Например: баша «дитя», «детеныш», ваша «мальчик», йаше «девочка», цашали «детеныши», «дети», вещи «брат», йаци «сестра», вацикьіаби «двоюродный брат», йацикьіаби «двоюродная сестра» и т.д.
В системе склонения автор отмечает многопадежность ахвахского языка, характерное для всех дагестанских языков. Подробному описанию подвергаются морфологические категории существительных, разряды прилагательных, числительных, местоимений. В отличие от предыдущих авторов, исследователь дает подробное описание разрядов наречий - времени, места, образа действия, цели и причины, меры и степени, различает наречия при-зводные и непроизводные. Глагол ратлубского говора автор характеризует наличием следующих морфологических категорий: наклонения (изъявительного, повелительного, запретительного, условного), времени, способа глагольного действия, переходности-непереходности. Формы, которые выражают данные категории и именные формы предиката, входят в парадигму глагольного спряжения. Как и во всех аваро-андийских языках, и в ратлуб-ском говоре отмечаются, формы как синтетического так и аналитического образования в системе грамматических времен. Форм синтетического образования меньше чем аналитических. Это настоящее общее и прошедшее время, выражающее законченное действие. Остальные временные формы образуются аналитически, путем сочетания соответствующих форм знаменатель-
ных глаголов с формами вспомогательного глагола «быть». «Формы вспомогательного глагола «быть» являются объязательными компонентами аналитических форм времен: гуда 1 кл, гида 2 кл., года 3 кл., голи мн. число кл. личности, геда мн. число кл. вещей» [2001: 15].
В ратлубском говоре ахвахского языка И.А. Абдулаева отмечает следующие наклонения: повелительное, запретительное, условное, изъявительное. По мнению автора, форма повелительного наклонения в глагольной системе является первичной основой, от которой образуется значительное количество словоизменительных форм.
На материале южно-ахвахского диалекта выполнена также работа Ж. М. Ахмедовой «Фразеология ахвахского языка». Объектом диссертационного исследования явились фразеологические единицы ахвахского языка, отобранные автором из речи носителей ратлубского, цегобского и тлянубского говоров. В работе всесторонне анализируются структура и семантика фразеологических единиц южного диалекта ахвахского языка.
В первой главе - «Фразеология говоров ахвахского языка» - даётся анализ фразеологического материала ратлубского, цегобского и тлянубского говоров. В ходе исследования, автор приходит к выводу, что по своей семантике большинство фразеологизмов используются для характеристики человека, его качеств, и состояния. Выделяется несколько семантических подгрупп фразеологических единиц, которые отражают физическое состояние, психическое состояние, умственные способности, те или иные черты характера человека, его материальное положение. Особой группой представлены коранические фразеологизмы, возникшие у носителей говоров в результате влияния текстов Корана. Выделяется также обширная группа соматических фразеологических единиц.
Вторая глава - «Грамматическая структура фразеологических единиц» - посвящена анализу основных принципов организации грамматической структуры фразеологизмов, рассматриваются основные модели именных, глагольных и других фразеологических единиц, имеющие большое струк-
турное разнообразие. Анализу также подвергаются наиболее распространенные из них, что позволяет выяснить принципы внутренней организации именных фразеологизмов, их основные характеристики.
В третьей главе - «Язык пословиц и поговорок в связи с общей проблемой фразеологии» - основное внимание уделяется паремиологическим единицам говоров южного диалекта ахвахского языка. Автор считает, что пословицы являются продуктивными источниками образования фразеологизмов, так как имеют в своём составе большое количество простых и сложных образований с метафорическим образованием.
В настоящее время издан «Ахвахско-русский словарь» И.А. Абду-лаевой, П.Т. Магомедовой, который является первой попыткой сбора и систематизации лексики бесписьменного ахвахского языка. Словарь был подготовлен в рамках крупной концептуальной программы фронтального сбора и систематизации словарного фонда бесписьменных языков. В словарь вошла собственно ахвахская лексика, заимствования из аварского, арабского, русского, персидского, тюркских и других языков. Все заимствования в словаре даны с учетом происшедших фонетических изменений по законам ахвахского языка. К словарю также прилагаются списки микротопонимики ахвах-ских сел, личных имен ахвахцев, русско-ахвахский указатель, краткий грамматический очерк. Очерк интересен тем, что в нем получили освещение все языковые уровни. Работа написана на основе алфавита аварского языка, для обозначения специфических фарингальных и латеральных согласных ахвахского языка добавляется принятый знак фарингала - кьі, кьі, лъ1, хъ1,
ЛІ.
К вопросам ахвахского языка обращались следующие ученые: Т.Е. Гудава [1959, 1964], И.И. Церцвадзе [1958], М.Е. Алексеев [1988], Б.М. Атаев [1985], Е.А. Бокарев [1961, 1981], А.Е. Кибрик [1980], Г.В. Топурия [1987], Б.КГигинейшвили[1977], Г.А. Климов [1986], СМ. Хайдаков [1973], С.Л. Николаев, С. А. Старостин [1994], З.М. Малаева [1998]. В их работах ах-вахский язык представлен в сравнительном плане. Краткие (и далеко непол-
ные) сведения об ахвахском языке имеются в справочниках, изданных в разные годы: Языки народов Дагестана [Москва 2000], Языки народов СССР [Москва 1966], Языки мира. Кавказские языки [Москва 2001].
Итак, мы сделали небольшой обзор научных исследований по некоторым вопросам ахвахского языка и его диалектов. Вопросы ахвахского глагола и его форм в той или иной мере освещены в монографии З.М. Маго-медбековой и в ряде статей И.А. Абдуллаевой, однако серьезного монографического исследования по грамматическим категориям глагола, в особенности наклонения, до сих пор не имеется. Ахвахский язык подвергается ассимиляции со стороны русского, аварского языков и находится на грани исчезновения, что делает его изучение весьма актуальным.
Языковая модальность в работах отечественных лингвистов
Категория наклонения является объектом пристального внимания и длительного изучения в лингвистике, однако ее основные проявления, функциональные свойства, типологические характеристики и семантика форм позволяет отнести ее к одному неделимому классу языковых образований. Категория наклонения является одним из параметров предикативности и, наряду с категорией времени, определяет грамматическое значение предложения.
Языковая модальность охватывает широкий круг значений, в связи с чем появляется необходимость детального изучения ее типологических особенностей.
Соотношение наклонения и модальности в русском языке разработано и введено в широкий научный обиход В.В. Виноградовым. Модальность определяется Виноградовым как категория, имеющая синтаксическое, морфологическое и лексическое выражение.
В отечественном языкознании история разработки учения о категории наклонения глагола изложена в книге В.В. Виноградова «Русский язык» (Грамматическое учение о слове), где содержится детальное описание значения и употребления глагольных форм наклонения [1972].
Впервые в языкознании термин «наклонение» ввел Мелетий Смотрицкии [1619]. Первоначально были выделены три наклонения: изъявительное [Зизания 1596], повелительное, желательное. М. Смотрицкии вводит и сослагательное наклонение. Некоторые исследователи к наклонениям относили и инфинитив. Разные авторы именовали инфинитив по-разному: Л. Зизания - «неопределенный образ», М.Смотрицкии - «неопределенное наклонение». В определении количества и состава наклонений у исследователей наблюдаются расхождения. Академик А.А. Шахматов дополнил учение о трех наклонениях и выделяет в современном русском языке шесть наклонений, выражающих сложные и разнообразные значения: изъявительное, повелительное, сослагательное, которое в свою очередь расслаивается на два наклонения: желательное и условное наклонения, недействительное, предположительное и потенциональное наклонение.
А.А. Потебня рассматривает вопросы русского наклонения с исторической точки зрения. Изучая принципы и приемы образования «идеальных» (т.е. изображающих события не в действительности, а только в мысли) наклонений на основе распада системы старых прошедших времен глагола, А.А. Потебня различает в русском языке четыре наклонения: изъявительное, повелительное, условно-желательное и сослагательное. Своими теоретическими взглядами Потебня указывает новый путь для исследования категории наклонения в современном русском языке [1958: 269].
В.В. Панфилов отмечает, что «в языкознании нет единого мнения по самым основным вопросам, касающимся сущности этой категории, ее отношения к модальности предложения, ее отношения к предикативности и т.п.» [1977:37].
В сфере категории модальности принято различать объективную и субъективную модальность. Объективная модальность выражает отношение содержания высказывания к действительности с точки зрения говорящего. Субъективная модальность предполагает выражение говорящим личного отношения ко всему содержанию высказывания. Но с подобным делением соглашаются не все исследователи. Т.И. Дешериева полагает, что «элемент субъективности наличествует во всех компонентах модальности, поэтому деление модальности на объективную и субъективную некорректно. Ограничение модальности рамками реальности/ирреальности, названного в суждении действия, лишено принципиальной основы, поскольку является предметом гносеологии» [1988: 46]. По мнению Г.А. Золотовой, «модальность предложения - это субъективно-объективное отношение содержания высказывания к действительности с точки зрения его реальности, соответствия или несоответствия ей, чем и определяется противопоставление двух основных значений - модальности реальной (прямой) и модальности нереальной (ирреальной, косвенной, гипотетической, предположительной)» [1973: 142].
Е.А. Крашенинникова полагает, что «в языковой модальности находят свое отражение не только суждение о возможном, действительном или необходимом, но также и воля, намерения, стремления человека в виде просьб, приказов, советов» [1961: 99-111].
Автор выделяет два плана категории модальности — модальность отражения и модальность намерения.
Важные теоретические положения по проблеме модальности представлены также в трудах: A.M. Пешковского, В.З. Панфилова, Г.А. Золото-вой, Т.М. Ломтева, А.В. Бондарко, А.В. Исаченко, В.В. Виноградова, А.П. Володина, B.C. Храковского, Я.Г. Тестельца, И.А. Мельчука, В.А. Плунгяна и других. В.А. Плунгян придерживается такого понимания модальности, при котором «термины модальность и наклонение семантически противопоставлены: наклонением считается любая грамматическая категория, граммемы которой выражают модальные значения (в качестве базовых)» [2003: 309].
Модальность - сложная многоаспектная языковая категория. Понятие модальности не имеет четкого однозначного определения. Термин «модальность» происходит от латинского modus - «способ», «мера». Определение модальности до настоящего времени остается одной из дискутируемых тем современной лингвистики. Это связано с тем, что понятие модальности используется для обозначения широкого круга явлений, неоднородных по содержанию и степени оформленности на разных уровнях языковой структуры. В языкознании существует широкий спектр воззрений на данную категорию. «Трактовка модальности в современной лингвистике необычайно широка, к тому же трудно найти двух авторов, которые понимали бы модаль ность одинаково. Различия в понимании модальности сказываются в частности, в том, что объем этого понятия и охват ими языковых явлений не совпадают в концепциях разных авторов» [ТФГ 1990: 67].
«Модальность - понятие сложное и многопланновое, включающее разнородные модальные характеристики, которые проявляются в разных аспектах структуры предложения, зачастую наслаиваясь друг на друга» [Золо-това 1973: 140].
Объем понятия модальности может охватывать самые разнородные значения: реальность - ирреальность, вопрос, побуждение, желание, эмоциональность, утверждение, отрицание, сомнение, возможность, долженствование, сообщение, намерение, опасение, предостережение и др.
«Дифференциация модальных значений, - как полагает Г.А. Золотова, предполагает однозначное решение проблемы основного инвариантного значения категории модальности. Понятие инвариантного модального значения должно отвечать следующим условиям: 1) оно должно обнаруживаться в одной из организующих его противоположностей, в любом предложении; 2) с ним, как со стержневым, должны быть соотнесены вто ричные виды модальных характеристик.
Представляется, что этим условиям отвечает понимание инвариантного значения модальности, как противопоставленности реального/ирреального отношения высказывания к действительности» [Золотова 1973: 141].
Степень разработанности языковой модальности в дагестановедении
Категория модальности в дагестанских языках представляет весьма интересную картину. Развитость грамматических форм, обширность парадигмы наклонений, времен, спряжений представляет собой настолько сложную картину, что лингвисты не всегда могут провести четкую границу между этими категориями. У языковедов нет общепризнанных критериев выделения наклонений и единства взглядов в определении возможного количества наклонений. В дагестановедении разрабатываются теоретические положения, позволяющие выявить семантические, формальные и функциональные основы для выделения категории наклонения. Так, М-С Мусаев определяет критерии разграничения наклонений: «необходимо обращать внимание на то, чем являются посткорневые морфемы рассматриваемой единицы языка, т.е. словообразовательными суффиксами или категориальными показателями времени, лица, числа. Если такие морфемы являются словообразовательными суффиксами, то рассматриваемую единицу языка с большей степенью вероятности можно считать единицей словообразовательного уровня, а не словоформой наклонения. Далее необходимо выяснить, чем является (частицей или словоизменительной морфемой) элемент, носящий модальное значение. Если такой элемент свободно сочетается и с другими глагольными формами, не выбирая для себя в качестве исходной ту или иную основу или словоформу, то он является скорее частицей, чем словоизменительной морфемой» [1983:53].
«Наклонение представляет собой словоизменительную категорию, обозначающую отношение глагольного действия к действительности с позиции говорящего» [СМ. Махмудова 2001: 126]. В рутульском языке автор выделяет десять наклонений - повелительное, вопросительное, сослагательное, желательное, условное, уступительное, допустительное, предостерегательное, изъявительное и наклонение сомнения. [2001: 126]. По мнению P.O. Муталова, «наклонение выражает отношение действия, названного глаголом, к действительности с точки зрения говорящего. Наклонение в лингвистике считается грамматикализованной модальностью» [2002: 115].В даргинском языке он различает прямое наклонение - индикатив, включающий в себя все формы абсолютного времен, и косвенные наклонения. З.М. Маллаева пишет, что содержание категории модальности составляют «те модальные характеристики, которые находят отражение в структуре глагольной лексемы и определяемые как объективная модальность» [2002: 11]. Таким образом, здесь на первый план выводится точка зрения говорящего. До сих пор нет единого мнения о количественном составе наклонений и в авароведении. Расходятся также и мнения о способах формообразования. Так, например, П.К. Услар в монографии «Аварский язык» выделяет шесть наклонений: неокончательное, изъявительное, условное, условно-желательное, повелительное и желательное» [1889]. Л.И. Жирков выделяет шесть наклонений: изъявительное, долженст-вовательное, условное, желательное, повелительное, вопросительное [1936]. По мнению Ш. И. Микаилова в аварском языке представлено шесть наклонений: долженствовательное, изъявительное, условное, повелительное, вопросительное, наклонение намерения [1964: 68-128]. М-С.Д. Саидов сокращает число наклонений до четырех: изъявительное, повелительное, сослагательное (с формами со значением условности и со значением желательности), вопросительное наклонение (с формой со значением риторического вопроса с частицей -дай) [1967: 778-782].
В соответствии с классификацией Г.И. Мадиевой в аварском языке функционирует четыре наклонения: «изъявительное, повелительное, условное и вопросительное» [1981: 122-127]. Всего три наклонения: изъявительное, повелительное, условное выделяют М. Абдулаев и Я.Сулейманов [1965: 135].
Д.С. Самедов, в статье «Категория наклонения в аварском литературном языке» дает расширенный анализ глагольного наклонения. Он выделяет в аварском языке семь наклонений: «повелительное, запретительное, сослагательное, уступительное, целевое, вопросительное, изъявительное» [1981].
М. Е. Алексеев выделяет пять наклонений: «индикатив (изъявительное наклонение), императив (повелительное наклонение), прохибитив (запретительное наклонение), интеррогатив (вопросительное наклонение), сослагательное (или условное наклонение)» [1988: 59-63]
В монографии «Грамматические категории аварского язы-ка(модальность, залоговость)» З.М. Маллаева дает наиболее полный анализ глагольного наклонения в аварском языке. Автор выделяет в языке восемь наклонений: повелительное, желательное, изъявительное, вопросительное, запретительное, сослагательное, уступительное, целевое [2002: 11-59].
Проблеме выражения модальности посвящена диссертационная работа М.Х. Шаховой «Категория модальности и ее выражение в аварском литературном языке» [1998], в которой автор выделяет восемь наклонений: повелительное, повелительно-намеревательное, желательное, допускаемо-желательное, запретительное, условное, сослагательное и уступительное. В данной работе автором также дан функционально-семантический анализ выражения модальности модальными словами, словосочетаниями, модальными глаголами и модальными частицами.
Повелительное наклонение
Побудительная модальность является неотъемлемой частью общей теории модальности. Основным средством выражения побудительной модальности является императив.
Императив - форма наклонения, которая выражает непосредственное волеизъявление (приказ, просьбу, побуждение, призыв и т.д.) говорящего с целью побудить слушающего к действию.
Повелительное наклонение отличается от изъявительного не только своими эмоционально- волевыми значениями и отсутствием форм времени, но и ярко выраженными чертами агглютинативного строя.
В современной лингвистике нет единства взглядов на место императива в системе языка. «Традиционно императив характеризуется как одна из форм грамматической категории наклонения, которая служит главным средством выражения объективной модальности, характеризующей отношение содержания высказывания действительности с точки зрения говорящего» [Виноградов 1975, Золотова 1962].
Академик В.В. Виноградов так характеризует императив: «кроме особенностей морфологического строя, повелительное наклонение отличается экспрессивностью, аффективностью своих грамматических значений. В категории повелительного наклонения экспрессивные смысловые оттенки господствуют над отвлеченными, интеллектуальными значениями форм» [1947: 596].
Д.А. Штелинг отмечает, что «императив выражает не процесс, не действие так таковое, а волю говорящего, его приказ или просьбу о том, чтобы было совершено действие» [1973: 77].
Однако императив обладает и такими специфическими семантическими и формальными особенностями, которые дают основание некоторым исследователям вывести его за рамки категории наклонения. B.C. Храковский и А.П. Володин исключают императив из сферы наклонений как формально, так и содержательно: «императив выполняет не коммуникативную, а аппелятивную функцию, которую можно охарактеризовать как функцию общения с однонаправленными сообщениями, когда роли говорящего и слушающего строго распределены между коммуникантами, т. к аппелятивное высказывание не предполагает речи, которая подлежит обсуж-дению»[197б: 12]. Авторы считают, что по значению, по функции и по устройству парадигмы императив принципиально отличается как от прямого наклонения - индикатива, так и от косвенных наклонений - коньюнктива, оптатива и т.п.
«Если признать волеизъявление, повеление, приказ модальным значением, то это, по-видимому, должно быть принято в качестве решающего довода в пользу того, что императив есть наклонение. Даже если полагать, что императив выполняет апеллятивную функцию, нельзя отрицать того, что для выражения побуждения необходима передача информации, требующая ответной реакции, т.е. осуществление коммуникации. Поэтому будет неправомерным утверждать, что императив не выполняет коммуникативные функции» [Гузев 1990:91].
В описательных грамматиках и теоретических работах императив традиционно рассматривается как одна из форм категории наклонения, «содержащая управляющую функцию и противопоставленная когнитивным наклонениям, имеющим осведомительную функцию» [Сильницкий 1990: 90].
В дагестанской лингвистике придерживаются традиционной точки зрения - считать императив наклонением.
Т.И. Дешериева отмечает, что «непризнание за императивом статуса наклонения, как и выведения некоторыми лингвистами из сферы модальности изъявительного и или вопросительного наклонений, - это следствие либо исключения из модальности целевой коммуникативной установки говорящего (или пишущего), либо сведение формальной логики к традиционной, предмет суждения которой — суждения-сообщения. А между тем современная формальная логика, включающая в себя модальную и являющуюся частью логики диалектической, считает суждение-побуждение и суждение-вопрос столь же обоснованным, как и суждение - сообщение» [1988: 51].
«Формы повелительного наклонения выражают сопровождаемое волевым движением значение побуждения к совершению действия (процесса). Как и всякая другая грамматическая категория, значение побуждения - это обобщенное, абстрагированное от конкретного содержания слова грамматическое значение» [Хайдаков 1975: 159].
Основными формами повелительного наклонения являются формы 2 лица единственного и множественного лица. Дж. Лайонз отмечает: «Так как приказы и предписания обычно отдаются непосредственно слушающему, то, так сказать «ядро» класса повелительных предложений ассоциируется со «вторым лицом»[ 1978: 825].
«Итак, при сохранении императивной интонации и при отсутствии дополнительных указаний на другие лица значение 2 лица единственного числа в современном языке неотделимо от основной формы повелительного наклонения. Это коренное и главное значение повелительной формы. Только устранение повелительной интонации делает из этой формы форму иных личных значений и иного наклонения» [Виноградов 1972: 467].
Как полагает Г.ГТ. Молчанова, побудительная модальность складывается из следующих компонентов: «обращенность к адресату; предложение возможности реализации, к которому призывает адресат; желательность этого действия. К этим признакам побудительной модальности можно добавить еще один: воля говорящего и его желание, чтобы действие было выполнено адресатом» [1972: 203].
Императив ахвахского языка выражает не только повеление, но и другие модальные значения — приказ, просьбу, заклинание, команды, распоряжения, приглашения, требования, призыв, мольба, наказ, угроза, предупреждения, вызов. Огромную роль в выражении этих значений играет и интонация. Приказ: Бета акьіоди! «Бегите всеї» Просьба: Муха маче, баба! «Сказкурасскажи, мама\» Мольба: Охъени льени. «Дайте, пожалуйста, воды». Совет: Вухикерехъе ичіа! «Потеплее оденься» Побуждение: Зххольїо акьіоди комокилъа! «Все выходите на помощь!» Позволение: Гуйа дулъада квилъерохъе! «Сделай, как сам хочешь» Угроза: Эхъува деде дулъа чигвисса! «Посмотрим, что я тебе устрою!»
Вышеперечисленные семантические оттенки передаются не только разными глагольными формами, но и с помощью изменения интонации.
«Итак, при сохранении императивной интонации и при отсутствии дополнительных указаний на другие лица значение 2 лица единственного числа в современном языке неотделимо от основной формы повелительного наклонения. Это коренное и главное значение повелительной формы. Только устранение повелительной интонации делает из этой формы форму иных личных значений и иного наклонения» [Виноградов 1972: 467].
Побуждение может быть высказано с разной степенью категоричности. Говорящий приказывает или требует от собеседника осуществления некоторого действия, просит или предлагает. В основе этих различий лежит установка говорящего на более или менее жесткий контроль над ситуацией. Высказывая побуждение в категорической форме, говорящий уверен, что его приказание будет выполнено. Мягкое побуждение, напротив, предоставляет адресату возможность не подчиниться. По словам А. Вежбицки - «различие между приказом и просьбой состоит в разных посылках: приказ содержит в своей глубинной исходную посылку, что адресат должен сделать то, чего говорящий от него хочет; просьба содержит предположение, что адресат может как выполнить, так и не выполнить желание говорящего [1985: 264].
Модальные слова и словосочетания как лексико-грамматические средства выражения модальности
Помимо грамматических средств глагола, модальное отношение в ахвахском языке выражается особым лексико-грамматическим разрядом — модальными словами. Модальные слова - это особая лексико-грамматическая группа слов, которые выражают отношение говорящего к высказываемому.
«Семантика модальных слов имеет системный характер и в модальной семантической парадигме выражение смыслов уверенности по мере уменьшения приближается к простому утверждению или отрицанию, затем простая уверенность переходит в предположение, которое по мере уменьшения переходит в неуверенность, сомнение, а затем в отрицание. Коммуникативные функции модальных слов заключаются в том, что они выражают определенную степень предикативного утверждения или отрицания» [Шахова 1996: 64],
По морфологическому признаку модальные слова имеют сходство с наречиями — неизменяемостью форм. Синтаксический признак модальных слов - употребление в качестве вводных слов и как слово - предложение. Модальные слова не являются членами предложения. По своему значению модальные слова очень разнообразны. Могут выражать такие значения, как: сомнение, предположение, подтверждение, достоверность, уверенность, безусловность, возможность, неопределенность, очевидность, неуверенность и т.д. чи бекьіува «как знать», удада «ясно, бесспорно», битіарекьіи «правда, верно», бикіу шолъири «может быть», биківакьа «пусть будет», гъуштелъи «если так», чигве биківалала «как бы там ни было», дагіи голъа «спору нет», раківа чічіелайе «уверенно», чего «вдруг», экъерохъе «как сказать», чи больїалала «что бы ни случилось», хъ1егъеге «следовательно», ухъе «конечно», эхъ1ахъе «смотри-ка», бикіу шолъири «возможно, вероятно», бич!ч1иларохъе «как следует», гведохъек1ири «кажется», удада «в самом деле», кьіата чула «известно, ясно», дагіи голъ1а «бесспорно», х1акъикъателъиге «действительно» и т.д. Дилъараківа чічіелайе экьу идини, Хіусегу бажарилери гъу кукъи. «Я могу с уверенностью сказать, Гусейн справится с этой работой». Чигве биківалала, Миседолъи хъа тіубалухьере годи меде. «Как бы там ни было, придется тебе выполнить просьбу Меседу». Гъуштелъи денела екьіива дукіела ц!елъохъе. «Если так, то и я пойду с тобой в гости». Биківакьа дулъа квилъерохъе, амма мене хиса гуди. «Пусть будет, как ты хочешь, но ты не прав».
В предложении модальные слова выступают «в роли стилистического ключа, открывающего модальность предложения» [Виноградов 1972: 568].
Таким образом, модальные слова не являются членами предложения, относятся не к отдельному слову, а к целому предложению, выражая отношение говорящего к действительности и наряду с наклонениями, модальными глаголами, модальными частицами, интонацией служат для передачи различных значений категории модальности.
В ахвахском языке, наряду с модальными словами, для выражения различных оттенков модальности широко употребляются и модальные частицы. Модальные частицы - это лексико-грамматический разряд, который передает различные оттенки категории модальности. Основная функция модальных частиц - выражение оценки сообщаемому. Они уточняют, сравнивают, усиливают или ослабляют значения других слов в предложении. Модальные частицы могут придать модальное значение, как отдельному слову, так и целому предложению. Как отмечает В.В. Виноградов, «модальные слова и частицы определяют точку зрения говорящего субъекта на отношение речи к действительности или на выбор и функции отдельных выражений в составе речи»[1972: 568]. Своего собственного лексического и грамматического значения частицы не имеют. Не наблюдается также самостоятельное употребление частиц.
В ахвахском языке частицы постпозитивны и присоединяются к тому члену предложения, к которым они относятся. Дгтъала квилъе годи оштекіела кинолъилъа. Я(ДАТ+ла) хотение(ДЕЕПР) есть(ВСПОМ) вы(МЕСТ) кино(АЛЛ) «И я хочу пойти вместе с вами в кинотеатр» Кьіасебе чіили гъугъиладасе годи, гекъисселъигуне. Верхний(ПРИЛАГ) дом(НОМ) прохладный(ПРИЛАГ+се) есть(ВСПОМ) нижний(ТРАНС) «Верхняя комната прохладнее, чем нижняя». Чугадабехъе бищилери деде кьіоко, к J едала решеда гвели. Какой(ПРИЛАГ+хъе) выбрать(НАСТ) я(ЭРГ) платье(НОМ) краси-вый(ПРИЛАГ) есть(ВСПОМ) «Какое же мне выбрать платье, обе красивые?» Шамипибегула квилъе годи Мурадилъа машина. Шамиль(РОД+гула) хотение(ДЕЕПР) есть(ВСПОМ) Мурад(ДАТ) машина(НОМ) «Как у Шамиля машину хочет Мурад». Рошольїа вадарилъи лъуда бехурульїа, шари гъаригвари Мусальїа. Лес(АЛЛ) пошел(ПРОШ+рилъи) дрова(НОМ) взять(ИНФ) ли-са(НОМ) видеть(НАСТ) Муса(ДАТ) «Когда в лес за дровами пошел, лису увидел Муса». Охъакъа думикіелольа сахлъила. Дай(ПОВ+кьа) твои(МЕСТ) дети(ДАТ) здоровье(НОМ) «Пусть твои дети будут здоровы!» В грамматическом очерке к ахвахско-русскому словарю авторы выделяют следующие разряды частиц: усилительные, утвердительные, вопросительные, указательные, цитатные [АРС 2007: 703]. Различаются модальные частицы: побудительные, усилительные, сравнительные, предположительные, сомнения, желания, возможности, долженствования. В ахвахском языке модальную семантику в конструкции привносят такие частицы, как: -да, -дала, -ла, -льи, -хъ1е, -гула, - ли, -гела, -лъуну, -льіуну, -де, -чи - и др. Частица -дала передает семантику предположения с оттенком желания: Дуна асалъередала бикіучала. Земля(НОМ) теплее(ДЕЕПР+дала) быть(УСЛ) «Хоть бы потеплело». Частица -гела выполняет усилительно-выделительную функцию, подтверждает достоверность информации. Хьіуригагела гїекьіа йиківари ила иса комоки гурульїа. Пашня(АЛЛ+гела) придя(ДЕЕПР) была(ПРОШ) нам(МЕСТ) по-мощь(НОМ) делать(ИНФ) «Бабушка даже на пашню пришла, чтобы нам помогать». Частица -ли образует форму, с значением побуждения или приглашения слушающего или слушающих (одно или несколько лиц) к совместному действию, она также может содержат семантику намерения говорящего осуществить то или иное действие: Гували ильїиде комоки кіодольа катушка махьіу. Сделаю(БУД+ли) мы(ЭРГ) помощь(НОМ) бабушка(ДАТ) картош-ка(НОМ) копать(ИНФ) «Поможем бабушке вскопать картошку». Частица -хъ1е придает императивному высказыванию оттенок просьбы, побуждения, смягченного требования. Мачахьіе льоде мене гіайадасса. Скажи(ПОВ+хъе) кто((ЭРГ) ты(НОМ) плакать(КАУЗ) «Скажи-да, кто тебя заставил плакать» Данная частица может также выражать побуждение к действию: Гьа, больїохьіе акьіоди комокшъа! Ну(МЕЖД) выходить(ПОВ+хъе) все(МЕСТ) помощь(АЛЛ) «Ну, давайте выходите все на помощь!» Частица -да в конструкциях выполняет усилительно-выделительную функцию и выступает с той частью речи, которую необходимо выделить. Шунида къелайе болъери машина. Вчера(НАРЕЧ+да) починена(ДЕЕПР) закончена(ПРОШ) маши-на(НОМ) «Вчера ещё закончили чинить машину» Частицы в ахвахском языке присоединяются к любой части речи и могут перемещаться в предложении в зависимости от смысла высказывания: Хада мухьира базага. «Завтра надо пойти на базар». Хададала мухъири базага. «Завтра хоть надо пойти на базар». Базагадала мухъири хада. «Хоть на базар надо пойти завтра».
