Содержание к диссертации
Введение
Глава I. К определению понятия «фразеологизм» 16
1.1 Исследования по фразеологии в России 16
1.2 Исследования по фразеологии европейских и американских лингвистов 25
1.2.1 Идиомы в когнитивной лингвистике 28
1.3 Исследования по фразеологии японского языка 34
1.4 Понятие «фразеологизм», используемое в данной работе 43
1.5 Вопросы методики выделения фразеологизмов из текста древних песен. 53
Выводы по главе 57
Глава II. Фразеологизмы песен «Кодзики» 61
2.1 О древнеяпонских письменных памятниках и языке их написания 61
2.2 О макура - котоба 69
2.3 Типология фразеологизмов песен «Кодзики» 80
2.3.1 Идиоматически неустойчивые сочетания 80
2.3.2 Идиоматически устойчивые сочетания 91
2.3.3 Неидиоматически устойчивые сочетания 97
2.4 Классификация фразеологизмов песен «Кодзики» 104
2.4.1 Структурная классификация 104
2.4.1.І Типы идиоматических сочетаний 108
2.4.1.1.1 Идиоматические сочетания, содержащие лексически самостоятельный элемент, значение которого конструируется на уровне морфем 109
2.4.1.1.2 Идиоматические сочетания, где лексическая самостоятельность элементов не позволяет установить связь между двумя типами значений 110
2.4.1.1.3 Идиоматические сочетания, сохранившие связь значения на уровне слов или морфем со значением целого через образ, но образ стершийся 111
2.4.1.1.4 Идиоматические сочетания с вполне сохранившейся образностью значения на уровне слов или морфем 112
2.4.1.1.5 Идиоматические сочетания, сохранившие свободное значение одного из элементов 113
2.4.1.1.6 Идиоматические сочетания, сохранившие свободное значение каждого из элементов 115
2.4.1.2 Характер и градации устойчивости во фразеологизмах песен «Кодзики» 116
2.4.1.2.1 Семантически обусловленная устойчивость 120
2.4.1.2.2Узуально - окказионально обусловленная устойчивость 122
2.4.2 Семантическая классификация фразеологизмов песен «Кодзики» 124
Выводы по главе 141
Глава III. Фразеологизмы песен «Нихон Секи» 144
3.1 О «Нихон Секи» 144
3.2 Типология фразеологизмов песен «Нихон Секи» 149
3.2.1 Идиоматически устойчивые сочетания 149
3.2.2 Идиоматически неустойчивые сочетания 157
3.2.3 Неидиоматически устойчивые сочетания 160
3.3 Классификация фразеологизмов в песнях «Нихон секи» 164
3.3.1 Структурная классификация фразеологизмов в песнях «Нихон секи» 164
3.3.2 Семантическая классификация фразеологизмов в песнях «Нихон секи» 168
Выводы по главе 177
Заключение 179
Список использованной литературы 186
Приложения 207
- Исследования по фразеологии в России
- О древнеяпонских письменных памятниках и языке их написания
- Семантическая классификация фразеологизмов песен «Кодзики»
- Семантическая классификация фразеологизмов в песнях «Нихон секи»
Исследования по фразеологии в России
Фразеология изучается учеными довольно давно. Первые попытки фразеологических исследований появились в трудах Ф.И. Буслаева, И.И. Срезневского, А.А. Потебни, И.А. Бодуэна де Куртенэ. В своих работах Е.Д. Поливанов говорил, что необходим отдел «...который...был бы соизмерим с синтаксисом, но в то же время имел бы в виду...индивидуальные значения данных конкретных словосочетаний, подобно тому, как лексика имеет дело с индивидуальными значениями слов» [Поливанов 1968: 207].
Ф.Ф. Фортунатов говорил об устойчивых сочетаниях слов, специфике их значения и особенностях словоизменения их компонентов в связи с созданным им учением о форме слова и о словосочетании. Исходя из понятия "отдельного слова" как неразложимой части словосочетания, выражающей отдельный объект мысли, и формы слова в словосочетании, Ф.Ф.Фортунатов приравнивает устойчивые словосочетания по значению к слову, а по форме — к словосочетанию.
А. А. Шахматов в своем "Синтаксисе русского языка" настойчиво подчеркивал чрезвычайную важность вопроса о неразложимых сочетаниях слов не только для лексикологии, но и для грамматики. "Под разложением словосочетания, - писал А. А. Шахматов, - разумеем определение взаимных отношений входящих в его состав элементов, определение господствующего и зависимых от него элементов. Между тем подобное разложение для некоторых словосочетаний оказывается невозможным. Так, например, сочетание два мальчика с точки зрения современных синтаксических отношений оказывается не разложимым" [Шахматов 2007: 271].
Исследование фразеологизмов В. В. Виноградова стало новым этапом в разработке данного теоретического направления. Н.Н. Амосова, о работах которой будет сказано ниже, в своем исследовании говорит, что «...концепция акад. В. В. Виноградова - это особая ступень в развитии теории «неразложимых сочетаний», более высокая по сравнению с тем, что было сделано в русском языкознании до него» [Амосова 1963: 5]. Отличительной чертой исследований В. В. Виноградова по фразеологии являлось то, что ученый обратил внимание на процесс семантического взаимодействия компонентов. Его теория основывалась на представлении фразеологических единиц как готовых образований, противопоставленным свободным сочетаниям слов на основе воспроизводимости в речи, их устойчивость объяснялась семантической спаянностью обоих элементов или зависимостью одного элемента от другого.
В основу семантической классификации В. В. Виноградова были положены виды значения слова. В. В. Виноградов выделил по степени мотивированности два типа единиц: фразеологические сращения и фразеологические единства, а на основе особенностей сочетания еще один тип - фразеологические сочетания [Виноградов 1977: 51].
В противовес этому И. Е. Аничков утверждает, что в языке нет абсолютно свободных словосочетаний, есть только словосочетания более или менее связанные. «Идиоматику я определяю как науку о сочетаниях слов в отличие от синтаксиса, рассматривающего сочетания форм слов...Сочетаемость слов в отдельных языках определяется не столько логикой, общей для всего человечества, и не столько психологией, сколько обычаем...»[Аничков 1997: 103].
«В каждом языке словам свойственно вступать в определенное число обычных или устойчивых сочетаний. Общее число существующих или наличных устойчивых сочетаний для каждого языка хотя и очень большое, но не бесконечное, ограниченное и, вопреки обычному представлению, не необъятное» [Аничков 1997: 104].
Вывод о том, что все словосочетания в большей или меньшей мере несвободны и что, следовательно, все лексические значения в большей или меньшей мере связаны, т. е. обусловлены семантическим, лексическим, синтаксическим или иным контекстом, был сделан независимо от И. Е. Аничкова, но на сорок лет позже [Апресян 1967: 25].
И. Е. Аничков считал, что главная классификация словосочетаний должна строится не на основе семантического признака большей/меньшей идиоматичности, а на основе структурных признаков частей речи и их типичных синтаксических функций. Она должна разворачиваться в направлениях от структурно наиболее простых ко все более сложным классам [Аничков 1997: 105].
Идея структурной простоты и сложности, в свою очередь, опиралась на развитую И. Е. Аничковым иерархическую концепцию частей речи. И. Е. Аничков видел язык как многоуровневую иерархическую структуру, хотя самого термина «уровень» он не употреблял. Подтверждением уровневой структуры его теории может служить предложенная им иерархически упорядоченная номенклатура лингвистических дисциплин: фонетика -морфология - синтаксис - идиоматика - семантика. «В этом ряду, писал И. Е. Аничков, порядок неизменен. Любой участок речевого потока имеет свою идиоматику, как он имеет свою фонетику, морфологию, синтаксис и семантику». Ю. Д. Апресян, при анализе работ И. Е. Аничкова, указывает на сходство теории Аничкова с моделью И. А. Мельчука и А. К. Жолковского «Смысл - Текст» [Апресян 1986: 108], в рамках которой были разработаны определение и типология фразеологизмов, использующиеся в данной работе.
В конце 5 Ох годов произошло развитие системного подхода к структурно-семантическому описанию фразеологических единиц. А. И. Смирницкий, классифицируя фразеологические единицы структурно, указывал, что "от ФЕ следует отличать обычные, или традиционные, словосочетания, которые, повторяясь в речи бесчисленное число раз, не представляют собой эквивалентов слов и ФЕ" [Смирницкий 1957: 87]. В основе теории А.И. Смирницкого - сопоставление фразеологической единицы и слова, их сходства и различия с точки зрения содержания, выполняемых функций и структуры.
Об эквивалентности композитивных номинативных единиц собственно слову писали О.С.Ахманова (на материале английского языка — (Ахманова 1948)), Д.Н.Шмелев (1973), Р.П.Рогожникова (1985).
В 60х годах уделялось внимание методам исследования объектов фразеологии языка. В. Л. Архангельский при изучении устойчивых фраз (фразеологических образований, имеющих форму предложения), рассматривает устойчивые сочетания вообще. Приводя определение фразеологической единицы у разных исследователей, каждое из которых, по мнению автора, не отражает всех особенностей этого образования, он выделяет семнадцать признаков фразеологической единицы и, приняв их во внимание, предлагает следующее определение: «Фразеологическая единица - существующая в языке на данном этапе его исторического развития постоянная комбинация словесных знаков; предельная и целостная; воспроизводимая в речи его носителей; основанная на внутренней зависимости членов; состоящая минимум из двух, строго определенных единиц лексического уровня, находящихся в известной последовательности; грамматически организованная по существующим или существовавшим моделям словосочетаний или предложений; обладающая единым значением, в разной степени комбинированным в отношении к значениям сочетавшихся элементов, но стабильными в отношении означаемого или выражаемого» [Архангельский 1964: 91]. Цель этого определения - как можно более полно и точно определить специфику фразеологических образований, но в нем приходится обращаться к понятиям воспроизводимости, целостности, которые не только не поддаются формальному определению, но и не являются признаками, характеризующими исключительно единицы фразеологии, например, воспроизводимостью и целостностью отмечены и сложные термины, всякого рода газетные штампы [Пашковский 2006: 8].
В работе Н.М. Шанского фразеологический оборот (видовое название единиц фразеологии) - это «воспроизводимая единица языка из двух или более ударных компонентов словного характера, целостного по своему значению и устойчивая в своем составе и структуре». [Шанский 2007: 67 - 68].
Исследования Н.Н. Амосовой также занимают важное место в истории фразеологии. Автор анализировала фразеологический материал английского языка при помощи контекстологического анализа. В основе его лежит учение о единицах постоянного контекста. Н.Н. Амосова говорит, что контекст - это сочетание семантически реализуемого слова (т.е. слова относительно реализации значения которого контекст вычленяется) с указательным минимумом (т.е. элементом речевой цепи, несущим требуемое семантическое указание) [Амосова 1963: 28]. Единицы постоянного контекста отличаются от единиц переменного контекста нетиповым значением хотя бы одного компонента, реализующего это значение только в определенном окружении. Фразеологическими единицами, таким образом, являются сочетания, где есть преобразование хотя бы одного из компонентов, которое выражается в единичном или ослабленном характере его значения, и постоянное, единственно возможное для данного слова с нетипичным значением минимальное окружение (другие элементы сочетания). Эта внутренняя и внешняя спаянность элементов образует «постоянный контекст» - особый тип языковых единиц.
О древнеяпонских письменных памятниках и языке их написания
Определяя временные рамки исследования, необходимо упомянуть о том, что рассматриваемые памятники относятся исследователями к древнеяпонскому языку и датируются VII веком. О языке древности мы можем судить в основном по древним литературным памятникам, песенным сборникам и зафиксированным письменно официальным указам, дошедшим до наших дней. Таких памятников, относящихся к VI-VII, осталось немного. Гораздо больше разнообразных текстов было создано в VIII веке. Первыми и наиболее значительными японскими памятниками являются: «Тайхорё» («Свод законов Тайхо», 702 г.), «Кодзики» («Записи деяний древности», 712 г.), «Фудоки» («Описание обычаев земель»,713-735 гг.), «Нихон Секи» (или «Нихонги», «Анналы Японии», 720 г.) и «Манъёсю» («Собрание мириад листьев», 2ая половина VIII в.). Европейские ученые перевели с комментариями на английский язык: «Кодзики» (Б. Чемберлен, 1882 г. и Д. Филиппай, 1968 г.), «Нихон Секи» (У. Астон, 1896 г.) и «Манъёсю» (Д. Пирсон, 1929-1965 гг., Александр Бовин, 2009 г.). Наиболее современная, 2007 г., полная антология японской литературы на английском языке под редакцией Харуо Сиранэ, «Traditional Japanese Literature. An anthology, beginnings to 1600», опирается на переводы, выполненные ранее указанными авторами, как например, Д. Филиппай.
На русский язык полностью переведены «Манъёсю» (А. Е. Глускина, 1-3 тт., 1970 г.), «Кодзики» (частично Н.И. Фельдман и Г.О. Монзелер; Е.М. Пинус, Л.М. Ермакова, А.Н. Мещеряков, 1995 г., частично Г.О. Монзелер и И.А. Воронина в 1997г. ), «Нихон Секи» (Л.М. Ермакова, А.Н. Мещеряков, 1997 г), «Тайхорё» (частично Н.И. Конрад; К. А. Попов, 1985 г.), «Кофудоки» (К.А.Попов, 1967 и 1969 г.).
Рассматриваемые в данной работе древние песни kodai kayo: переложены на современный японский язык и прокомментированы в работах Цутихаси Ютака (в рамках серии В ІЕТАЖ Ж) и Аисо Тэйдзо, перевод всех песен «Кодзики» и «Нихон Секи» на английский язык содержится в антологии Эдвина Крэнстона, 1993 г., «A waka anthology. Volume one: The Gem-Glistening Cup». На отличительных особенностях древних песен мы остановимся подробнее ниже. В данной работе мы использовали чтение песен в ромадзи, предложенной Эдвином Крэнстоном, которое отличается от чтений Д. Филиппая и Цутихаси Ютака. Для пословного перевода песен использованы работы Цутихаси Ютака.
Необходимо более подробно остановится на различных типах романизации текстов песен, используемых авторами. Соня Арнцен в своем исследовании -комментарии "The Kagero Diary", говорит следующее: «...Латинизация фонем древнеяпонского языка представляет собой особую проблему, поскольку фонетическая транскрипция определенных слогов японского языка претерпела значительные изменения с течением времени. В наибольшей степени это касается ряда ha, пяти слогам которого № 1 & Ш, в современном японском языке соответствуют слоги ромадзи ha, hi,fu, he, ho...Для романизации текстов древнеяпонского языка у исследователя есть три пути. Первый, наиболее удобный и используемый сегодня, это транспонирование слогов древнего языка в их современном прочтении; так, например, лексема fc t древнеяпонского языка будет записана ромадзи в соответствии с современным прочтением фонем и лексема будет выглядеть как aoi. Второй путь состоит в том, чтобы использовать систему романизации на основании попыток исследователей -лингвистов восстановить фонетическую систему древнеяпонского языка. В таком случае, уже рассматриваемая выше лексема, будет иметь запись aFuFi, где заглавная F используется для обозначения предположительной составляющей начальной фонемы где-то между/и h. Третий метод, впервые замеченный в работах Джошуа Мостоу, состоит в литературном транскрибировании фонем в их современном звучании так, как предлагается в транскрипции Хэпбёрна, и тогда наш пример будет выглядеть как afuhi..." [The Kagero diary 1997: xii]. Мы уже говорили, что использовали здесь записи песен в ромадзи из антологии Эдвина Крэнстона, который в свою очередь пользовался третьим способом романизации, описанный Соней Арнцен. Таким образом, при переводе и анализе текстов песен в работе используется транскрибирование фонем в их современном звучании так, как предлагается в транскрипции Хэпбёрна . В работе также иногда используется запись сочетаний древнеяпонских песен русскоязычной системой Поливанова . Приводя конкретный пример используемой транскибции, хотелось бы остановится на таком знаке японской слоговой азбуки как о. В латинской транскрипции слогофонеме японского языка О соответствует транскрипция tsu, что, в свою очередь, соответствует цу в «поливановской» транскрипции.
Письменность древнеяпонского языка также несет в себе особенности и специфические черты, о чем необходимо кратко упомянуть. Согласно традиционному изложению фактов исторического формирования японской письменности, письменность не была известна в Японии до знакомства японцев с китайскими книгами, в частности, Инобэ но Хиронари в предисловии к "ЁПш tpjft Kogoshui: «Собрание упущенных прежде речений» 807 г. «...Насколько я слышал, в древние времена букв не было и прежде чем люди начали записывать то, что говорилось, происходило или возможно было происходить, все передавалось из уст в уста, неважно богат ты или беден, стар или еще мал...» [Горегляд2001:79].
Мы видим в древней Японии эпохи Нара три системы записи, сосуществовавших одновременно: система китайского письма - камбун, система смешанного письма - хэнтай камбун и система японского письма -вабун. Камбун - подсистема письма, в которой иероглифика китайского языка, использовалась в ее смысловом значении. Употребление термина камбун подразумевает форму письменности, в которой китайские иероглифы подбираются и используются в соответствии с средствами китайской литературной нормы. Хэнтай камбун - это способ записи японских текстов средствам китайского языка, при котором иероглифика адаптирована к особенностям японского языка. Вабун представляет собой систему записи текстов иероглифами китайского языка, использовавшимися исключительно в их фонетическом варианте.
Приступая к рассмотрению особенностей отдельных памятников, а именно «Кодзики», который является одним из первых дошедших до нас письменных памятников древней Японии, необходимо упомянуть следующее. Весной 712 г. придворный историограф О-но Ясумаро (? - 723 гг.) представил царице Гэммэй три свитка «Записей о деяниях древности» («Кодзики»), включивших мифы (от сотворения Неба и Земли до ближайших предков первых императоров) и древние предания, сказки, песни, а также изложенные в хронологическом порядке события истории страны до начала VII в. Запись производилась со слов старца (старицы) Хиэда-но Арэ [Горегляд 1997: 29].
«...Памятник создавался по высочайшему распоряжению около 30 лет. Его составлению придавалось первостепенное значение в древнеяпонском государстве: политической целью «Записей о деяниях древности» было обоснование идеи божественного происхождения правящего рода Ямато, его превосходства над другими родами и тем самым - идеологическое укрепление централизации государственной власти в стране. «Через все мифы, легенды, исторические предания последовательно проводится идея кровнородственной преемственности от первобогов, создателей мира, к Небесным богам, от Небесных богов - к земным богам, а от них - к «царям» Ямато. В книге четко проведена идея наследственной преемственности от первобогов - сотворителей мира к небесным богам, от них к богам земным, а от земных богов к царям Ямато, далеким предкам нынешних японских императоров...» [Записи деяний древности 1994: 9].
Перед Ясумаро стояла важнейшая и сложная задача - язык Кодзики должен был быть простым, относительно разговорным, читаться и пониматься аудиторией как японский. Ясумаро рассматривал написание на вабун, но отказался от этого для основного текста памятника ввиду сложной системы записи вабун.
Семантическая классификация фразеологизмов песен «Кодзики»
Помимо структуры фразеологизмов одним из средств выражения его особенностей является семантика. Лексика в целом, в том числе и фразеологизмы, взаимосвязана с социумом, представители которого употребляют эту лексику в процессе коммуникации. Фразеологизмы древнеяпонского языка наполнены символическим значением, поскольку содержат этноспецифические концепты различных типов: названия растений, названия природных объектов и явлений, названия чисел и т.д. Эти типы или семантические группы включают ряд концептов, их содержание обусловлено ассоциациями, которые были сформированы и систематизированы народом в определенный исторический период [Журавлева 2006: 194]. Использование термина «этноспецифический концепт» для классификации фразеологизмов по семантическому признаку требует пояснения.
Понятие этноспецифического концепта тесно связано с понятием культуры, под которой мы будем понимать «...систему духовных кодов, некую информационную программу, которая заставляет людей воспринимать происходящее в определенном свете, поступать так, а не иначе, оценивать события и действия предвзято. Ценности, символы, слова, значения, оценки и социальное поведение в рамках одной культуры тесно связаны друг с другом...» [Волков 1998: 378]. Данное понимание культуры позволяет ввести понятие этноспецифического концепта. «Концепты - это ментальные образования, которые представляют собой хранящиеся в памяти человека значимые осознаваемые типизируемые фрагменты опыта. Типизируемость этих единиц закрепляет представления в виде различных стереотипов, их осознаваемость дает возможность передать информацию о них другим людям, их значимость закрепляет в индивидуальном и коллективном опыте важные (и поэтому эмоционально переживаемые) характеристики действительности» [Карасик, Прохвачева 2005: 8]. Этноспецифическими концепты являются в случае обладания своеобразным культурным качеством, мыслимыми представителями определенного этноса, как отдельное. С позиции некоторых ученых этноспецифическим является любое ментальное образование другой культуры. Сравним, например, работы И. Е. Аничкова, утверждающего, что в языке все идиоматично [Аничков 1997:103], или В. М. Савицкого, который говорил о той или иной степени идиоматичности языковой единицы и, наоборот, о той или иной степени лингвокультурной специфики концепта [Савицкий 2006:156].
При анализе этноспецифических концептов используются следующие исследовательские процедуры: 1) семантический анализ слов, называющих имена концептов, 2) этимологический анализ этих имен, 3) семантический анализ переносных, ассоциативных значений слов, воплощающих концепты, 4) интерпретивный семантический анализ контекстов, в которых употребляются слова и словосочетания, обозначающие и выражающие концепты, 5) интерпретивный культурологический анализ ценностно-маркированных высказываний, выражающих определенные концепты [Карасик, Прохвачева 2005: 8].
Таким образом, мы можем предложить следующую семантическую классификацию фразеологизмов песен «Кодзики», исходя из теории этноспецифических концептов.
1) Фразеологизмы «Кодзики», связанные с названиями растений
В культуре каждого народа растения занимают очень значительное место. А.Н. Мещеряков говорит, что это «...тем более справедливо по отношению к Японии, культуру которой можно определить как фитонимическую, поскольку Япония - это страна земледельцев...Следует также отметить, что воспеваемые японцами растения лишены, как правило, практической компоненты - в большинстве случаев их нельзя употреблять в пишу, т.е. их образы обладают только символическим, религиозным и эстетическим смыслами» [Мещеряков 2008: 45].
Культ природы в японской культуре давно является предметом исследования. Еще Мотоори Норинага говорил о том, что «.. .боги (ками) - это, прежде всего, боги Неба-Земли и их души, почитаемые в святилищах, а также человеческие существа, птицы и животные, деревья и растения, моря и горы, имеющие особую силу и становящиеся объектом поклонения» [Норинага 2006: 92]. Поскольку первые упоминания о данной этно-культурной специфике мы можем найти именно в первом письменном памятнике «Кодзики», в частности в песнях, следующее отражение это явления нашло и во фразеологизмах песен «Кодзики».
Женщина - слабая трава
Нуэкуса но мэ - женщина, послушная, тихая, склонившаяся. Слабая значит покорившаяся более могущественным силам природы, иначе мужчине. Здесь имеет положительное значение. Денотативный компонент значения соотносится с образом хорошей жены/ любящей женщины, в то время как сигнификативный компонент - мягкая молодая трава. Сочетание обладает положительной коннотацией, поскольку покорность считалась главной добродетелью женщины.
Кромешно - темная ночь
В русском переводе выражение утрачивает свою идиоматичность, поскольку переведено описательно - «ночь, черная как ягоды тута» (Приложение 1, стр. 213-217). Дьяконова Е. М. говорит о том, что само сравнение ночи с ягодами отсутствует, сама ночь является «тутувоягодной» [Дьяконова 2002: 599]. Таким образом, пишет Дьяконова, очевидно, что смысл выражения схватывается древними людьми непосредственно, прямым и интуитивным способом, противоположным тому, как складывается метафора. Поэтому выражение «ночь черна, как ягоды тута», нельзя понимать как метафору [Дьяконова 2002: 599]. Автор ссылается на Наканиси Су суму, который считает, что функция выражений подобного типа - конкретизировать такие абстрактные понятия как темнота, ночь....Дьяконова Е.М. говорит, что современные тенденции в науке приводят исследователя к тому, что денотативное и сигнифактивное значение выражений являются двумя равнозначными компонентами некоторого единства, взаимоосвещающие друг друга. Эти компоненты составляют систему отношений в природном поле, составляя единое гармоническое целое [Дьяконова 2002: 600].
Денотативный компонент значения соотносится с кромешной тьмой, в то время как сигнификативный - с определенным видом растения. Коннотация в данном случае положительна, поскольку с помощью данного выражения подчеркивается красота ночи.
Жена - молодая трава
Трава - жизненная форма растений. Травы образуют корневую систему и побеги. Побеги травы во время роста являются зелеными, сочными, то есть полными влаги, сильными и красивыми. Это четкий, закрепленный в сознании образ, положен в основу метафорического сравнения женщины с молодой травой. Перенося образ молодой травы на женщину, мы можем сказать, что она молода, красива и полна сил. То есть значение выражения можно истолковать как «красивая жена». Денотативный компонент значения здесь «красота, наполненность жизненными силами», тогда как сигнификат соотносится с предметом природы, растением.
Семантическая классификация фразеологизмов в песнях «Нихон секи»
«Нихон Секи» равно как и «Кодзики» являются основными источниками для реконструкции мифологической системы древнего периода японской истории. Исходя из этого, данные памятники должны составлять квинтэссенцию верований той эпохи. Однако, как указывает Л.М. Ермакова в комментарии к переводу «Нихон секи», для устно бытующих текстов, как правило, характерен музыкальный характер, перформативность, то есть текстовое единство слова, пластики и жеста, принципиальный отказ от понятия автора, вариативность. При переходе к письменной фиксации происходит множество разнообразных и коренных изменений [Анналы Японии 1997: 20]. Автор в своем исследовании говорит о полицентричности древнеяпонской культуры [Анналы Японии 1997: 25], доказательства чего четко приведены в самом исследовании.
В контексте семантического анализа выделенных фразеологизмов «Нихон секи» нам необходимо выяснить имеет ли выражение данный полицентризм древнеяпонской культуры во фразеологизмах песен «Кодзики».
Применив для семантической классификации фразеологизмов песен «Кодзики» теорию этноспецифических концептов, детально описанных при рассмотрении семантической классификации фразеологизмов «Нихон Секи» (см. раздел 2.4.2 на стр. 112-113), мы можем говорить о следующих семантических классах фразеологизмов «Нихон Секи»:
1. Фразеологизмы «Нихон Секи», связанные с названиями растений
Данный концепт характерен и для фразеологизмов песен «Кодзики», поэтому мы не будем здесь подробно останавливаться на его характеристике, детально приведенной на стр. 114.
В контексте данного концепта мы можем привести следующие примеры фразеологизмов песен «Нихон Секи».
Nubatama no
кромешно - темный
Если в «Кодзики» темнота ночи признавалась ирисовоягодной, то здесь имеет место метафорическое сравнение черного цвета лошади с черными ягодами данного растения, то есть значение словосочетания «конь, черный, как ягоды ириса». В отношении данного выражения Е. М. Дьяконова говорит, что современные тенденции в науке приводят исследователя к тому, что денотативное и сигнификативное значение выражений являются двумя равнозначными компонентами некоторого единства, взаимоосвещающие друг друга. Эти компоненты составляют систему отношений в природном поле, составляя единое гармоническое целое [Дьяконова 2001: 600].
Песня 20 (20;4)
Tsuzura sawa такі
Много плюща навито
Данное выражение анализировалось в разделе 2.4.2 «Семантическая классификация песен «Кодзики» на стр. 128. В «Кодзики» для записи использованы иные иероглифы. Структура и смысл сочетания идентичны.
Mitsuguri no naka
Как из трех орехов средний выбирают
Данное выражение анализировалось в разделе 2.4.2 «Семантическая классификация песен «Кодзики» на стр. 128. В «Кодзики» для записи использованы иные иероглифы. Структура и смысл сочетания идентичны.
Azusayumi mayumi
Лук из дерева катальпа, дерева бересклет
Для раскрытия образа в песнях при таком неточном обозначении дерева важны его характеристики, приведенные комментаторами и подробно описанные в статье А.Е. Глускиной. Эти характеристики более всего соответствуют русскому представлению о ясене, как лучшем материале старинного ручного оружия.
В будущей перспективе интересно проанализировать развитие образности этого выражения, представленного в песнях «Нихон Секи» как неидиоматически устойчивая формула. В песнях «Манъёсю», анализируемых А. Е. Глускиной, выражение приобретет образность и, возможно, идиматичность.
Концепт растений относится к числу этноспецифичных концептов в лингвокультуре древней Японии, он неразрывно связан с ключевыми ценностями древней японской культуры - религией, принятыми нормами межличностных отношений, верованиями древних японцев. Уже в «Нихон Секи» впервые встречается термин синто: «...государь верил в закон Будды и ценил путь богов...» (свиток XXI, фраза 1). На этом этапе, говорит Като Гэнти в свой книге, посвященной синто, ему были присущи все признаки примитивной религии поклонения природе. Синтоистский взгляд на жизнь и на мир представлял собой анимизм или аниматизм - верования, распространенные среди примитивных народов, рассматривающих все объекты и явления природы как живые существа, подобные людям [Като 2008: 16].
2) Фразеологизмы песен «Нихон Секи», связанные с названиями птиц
Выше уже упоминалось об особой роли природы в синтоизме.
Среди фразеологизмов песен «Нихон секи» с птицами связано следующее выражение:
1) ШЩ- ПЩ (62; 9, 63; 7)
Kari komu to
Дикая гусыня снесла яйцо
Данное выражение анализировалось в разделе 2.4.2 «Семантическая классификация песен «Кодзики» на стр. 131. В «Кодзики» для записи использованы иные иероглифы. Структура и смысл сочетания идентичны.
Примечательно, что по сравнению с фразеологизмами песен «Кодзики» в семантике фразеологизмов песен «Нихон Секи» класса этноспецифического концепта птиц меньше. Является ли этот факт закономерностью и обусловлен ли он изменениями в социальной и религиозной структуре древнеяпонского общества - задачи будущего исследования на основе сопоставительного анализа выражений следующих памятников. Таких как «Древние Фудоки» и «Манъёсю».
3) Фразеологизмы песен «Нихон Секи», связанные с названием чисел
1)# #1Р(1;1)
уа kumo tatsu
множество облаков встают
Данное выражение анализировалось в разделе 2.4.2 «Семантическая классификация песен «Кодзики» на стр. 132. В «Кодзики» для записи использованы иные иероглифы. Структура и смысл сочетания идентичны.
В этой же песне:
2) &ЩШт{1; 2,3,4)
Yae gaki
Восемь оград
Используется как образное выражение - «я», как множество, усиливает впечатление великолепия, силы и используется в сочетании с понятиями природы - облака, ограда, гора. Многослойная ограда считалась признаком состоятельности владельца и признавалась красивейшим элементом убранства дома [Словарь песенных слов и топонимов-зачинов 1999: 910].
