Содержание к диссертации
Введение
1. Объект исследования. Язык иврит и особенности его функционирования в историческом освещении 9
2. Обзор языковедческой традиции иврита и обоснование актуальности темы исследования 15
3. Метод исследования 21
Глава первая. Структурные схемы стилистически ней тральных предложений 34
Вводные замечания. Типы предикативных структур в иврите 33
1. Структурные схемы предложений характеризации 47
2. Структурные схемы экзистенциальных предложений 80
Глава вторая. Структурные схемы эмфатических предложений 100
Вводные замечания. Языковые средства выражения экспрессии 100
1. Структурные схемы эмфатических предложений характеризации 110
2. Структурные схемы эмфатических экзистенциальныхпредложений 142
Заключение 159
Список литературы 162
- Объект исследования. Язык иврит и особенности его функционирования в историческом освещении
- Обзор языковедческой традиции иврита и обоснование актуальности темы исследования
- Структурные схемы экзистенциальных предложений
- Структурные схемы эмфатических предложений характеризации
Введение к работе
Естественный язык, выступая как средство коммуникации, проявляет себя в многообразии минимальных единиц речевого общения, именуемых обычно высказываниями. Выделение высказывания в потоке речи и его анализ лежат в основе исследования функций различных элементов языковой системы.
Э. Бенвенист определяет высказывание как «приведение языка в действие посредством индивидуального акта его использования». В данном подходе под высказыванием понимается «акт производства высказывания, а не сам текст высказанного»1, т.е. понятие высказывания в формулировке Бенвениста практически соответствует принятому в современной лингвистической литературе понятию речевого акта2.
Анализ высказывания как коммуникативного акта обычно базируется на том, что в нем всегда можно выделить четыре основных фактора, цельное и неразрывное единство которых обеспечивает сам акт коммуникации: автор высказывания, его адресат, их взаимодействие и ситуация общения. Эти факторы, в свою очередь, являются многоплановыми и включают целый ряд аспектов, каждый из которых находит свое отражение в научных исследованиях.3
Приведенный выше перечень факторов, а также состав входящих в них аспектов можно дополнить или уточнить, но, по мнению немецкого ученого В.Хартунга, «сама по себе проблематика этими факторами... не исчерпывается. Она скорее состоит в том, что эти
1 Бенвенист Э., 1998, с. 312.
2 Языкознание, 1998, с. 412-413.
3 См. Гак В.Г., 1973; Бахтин М.М., 1979; Степанова Ю.С., 1981; Булыгина T.B., 1981; Арутюно
ва Н.Д., 1978; Демьянков В.З., 1982; Торсуева И.Г., 1976; Кобозева И.М., 1986; Куно С: Kuno
S., 1975; Грайс Г.П., 1985; Виноград Т., 2001; Хэллидей М.А.К., 1978; Кларк Г.Г. и Карлсон
Т.Б., 1986; Серль Дж.Р., 1986; Кифер Ф., 1985; Остин Дж.Л.: Austin J.L., 1962; Алленн Дж.Ф. и
факторы обнаруживают целый ряд различий, которые находятся во взаимной зависимости, оказывая соответствующее влияние на конкретную форму общения» .
В настоящей работе рассматривается один из наиболее важных аспектов фактора автора высказывания, а именно, организация высказывания в соответствии с его коммуникативными намерениями в расчете на «компетенцию»5 и определенную реакцию адресата.
Рассуждая о процессе формирования высказывания, М.Риф-фатер пишет, касаясь, в основном, письменной речи, что автор (в работе Риффатера - писатель) «заботится о том, чтобы его сообщение было декодировано так, как он это задумал, чтобы не только содержание сообщения, но и его отношение к нему было передано адресату (читателю). Читатель не только должен понять содержание сообщения, но и разделить точку зрения писателя на то, что важно и что неважно в этом сообщении»6. Вышесказанное, безусловно, относится и к сфере устной речи.7
В процессе формирования сообщения автор высказывания вырабатывает в сознании предметно-логическую модель ситуации, элементы которой могут быть выбраны и сгруппированы различными способами. Вследствие этого высказывание приобретает вариативность, т.е. возможность описать одну и ту же ситуацию разными способами.
ПерроР., 1985 и др.
4 В.Хартунг: W. Hartung, 1970, с. 145.
5 Мы используем термин «компетенция» в значении «комптенция человека в использовании
языка». См. Виноград Т., 2001, с. 55 и ел.
6 М.Риффатер, 1980, с. 72-73.
7 В работе Н.Д. Андреева и Л.Р. Зиндера /1963/ отмечается различная природа самого высказы
вания - «психофизического процесса языкового употребления» - и создаваемого в его рамках
речевого произведения (у Риффатера - сообщение), которое является результатом данного про
цесса. Г Михель /1980/, отмечая диалектическое единство данных понятий, указывает, что по
нятию «высказывания», как минимальной единицы речевого общения ставится в соответствие
понятие «предложения», как минимальной самостоятельной единицы текста, а исследованию
высказывания в рамках прагматического анализа соответствует лингвостилистический анализ
предложения.
Если рассматривать данную вариативность на уровне текста высказывания, то можно привести слова А.М.Пешковского, о том, что в «значении всего словосочетания остается какое-то единое ядро, что-то такое, что, непрерывно меняясь, остается самим собой, и что мы могли бы назвать вещественным значением всего словосочетания». При этом А.М.Пешковский поясняет, что речь идет не о разных частях словосочетания, представленных отдельными словами, а о разных сторонах словосочетания «как в звучании, так и в значении»8.
Иными словами, в каждом высказывании можно условно выделить некоторую неизменную составляющую, обычно называемую «вещественной информацией» и отвечающую за выполнение коммуникативного задания в широком смысле слова. Данная информация может быть передана исключительно лексическими средствами при нейтральной речевой интонации. С другой стороны, в высказывании всегда присутствует и т.н. «актуальная информация», благодаря которой достигается вариативность высказывания. Посредством передачи актуальной информации, с одной стороны, осуществляется привязка высказывания к контексту, а с другой — достигается передача внутреннего состояния самого автора, включая его социальный статус, темперамент, эмоциональный настрой и другие аспекты.
Эти две составляющие высказывания формируются посредством реализации двух основных функций языка - коммуникативной и экспрессивной. Передача вещественной информации возложена на коммуникативную функцию языка, а передача актуальной информации - на его экспрессивную функцию.
* Пешковский A.M., 2001. с. 72.
Анализ функций языка вызывает особый интерес в связи с расширением сферы изучения языка в действии, особенностей разговорной речи, функциональных стилей, лингвистики текста и т.д. Перед исследователями стоит задача выявления средств системы и структуры языка, служащих для реализации той или иной функции языка.
В современной лингвистической литературе приводится довольно широкий спектр классификаций функций языка9. Вместе с тем, две вышеупомянутые функции - коммуникативная и экспрессивная — в той или иной мере выделяются в каждом из подходов к данной классификации. В настоящей работе основное внимание уделяется анализу экспрессивной функции языка.
Приведем мнение О.В.Озаровского, который отмечает, что «понятие «экспрессивного» остается самым общим выражением особого качества языковых единиц, связанного с их «установкой на выражение», со всяким усиленным или необычным выражением мысли, чувства и воли в речи»10.
В рамках настоящей работы мы понимаем под экспрессивностью «совокупность связанных с категорией эмоциональной оценки семантико-стилистических признаков отдельных языковых единиц, которые обеспечивают их способность выступать в коммуникативном акте с целью создания определенного эффекта»11. Вследствие актуализации этих признаков в конкретном высказывании, последнее становится «маркированным», т.е. получает определенное выделение в потоке речи. Данный эффект маркированности высказывания мы называем экспрессией и относим этот термин к сфере ре^
9 См. Аврорин В.А., 1975; Леонтьев А.А., 1969; Маслов Ю.С., 1998; Дешериев Ю.Д., 1977; Сы-
роваткин С.Н., 1973; Мартине А., 1963; Бюлер К., 1965; Якобсон Р., 1975; Теньер Л., 1988 и др.
10 Озаровский O.B., 1976, с. 250.
11 Языкознание, 1998, с. 591.
чи. в то время как термин экспрессивность мы относим к сфере языка.
Мы также проводим разграничение понятий экспрессивности в языке и эмоциональности, являющейся характеристикой психического состояния человека. Данный подход получил отражение в работе Е.М. Галкиной-Федорук, в которой автор анализируя лексические экспрессивные средства, указывает, что «эмоционально окрашенные слова выражают чувства человека, что всегда делает речь выразительной, т.е. экспрессивной», отмечая при этом, что «экспрессивность в речи» (в нашей терминологии — экспрессия) — это, в первую очередь, «усиление выразительности и изобразительности».
Эти рассуждения позволяют автору сделать вывод о том, что «эмоциональные средства языка всегда экспрессивны, но экспрес-сивные средства языка могут и не быть эмоциональными» .
В качестве носителя экспрессивности может выступать практически любая единица языка. На фонетическом уровне в качестве средства для выражения экспрессии могут выступать фонологически нерелевантные для данного языка изменения звуков (изменение длительности, аспирация и др.), а также акцентные и просодические средства — специальная интонация, особое фразовое ударение. Морфологические (словообразовательные) средства включают словосложение и широкий диапазон ласкательных и уничижительных аффиксов. Лексические экспрессивные средства охватывают пласт слов, имеющих помимо своего предметно-логического значения еще и оценочный компонент. Эти средства включают характерные междометия, усилительные частицы, вспомогательные гла-
12 Галкина-Федорук Е.М.,1958, с. 124.
голы и местоимения.
На синтаксическом уровне экспрессия преимущественно выражается при помощи инверсии, т.е. изменения обычного порядка слов в предложении, путем использования эллиптических (неполных) синтаксических конструкций, в которых опускается тот или другой компонент структуры, а также посредством топикализации, т.е. обособления элемента тематического характера. В одном и том же высказывании может быть использовано сочетание всех или некоторых из этих средств.
Различие функционального использования каждого из приведенных выше экспрессивных языковых средств в многообразии видов общественно-речевой практики затрудняет их строгую классификацию по какому-либо единому признаку, и, как следствие, каждое такое средство требует отдельного исследования.
В настоящей работе анализируются синтаксические средства выражения экспрессии в иврите, условно выделяемые в комплексе экспрессивных факторов того или иного высказывания. Рассматривается влияние фразового ударения на интерпретацию анализируемых синтаксических конструкций. Анализ использования характерных морфологических и лексических средств выражения экспрессии обычно относится к сфере исследования словарного состава языка и выходит за рамки настоящей работы.
Объект исследования. Язык иврит и особенности его функционирования в историческом освещении
Изучение экспрессивности, как свойства естественного языка и, в первую очередь, живого разговорного языка имеет для иврита особую значимость ввиду тех исторических условий, в которых проявлялось его социальное функционирование. Как известно, на протяжении более пятнадцати веков иврит был повсеместно используемым языком еврейского народа, а затем, в результате колоссального общественного потрясения он вышел из живого употребления. Затем, в течение почти двух тысячелетий язык существовал преимущественно в виде текстов, как сохраненных исторических памятников, так и в виде вновь создаваемых литературных произведений, пока во второй половине XIX в. в Палестине не началось его возрождение в качестве разговорного языка. В настоящее время иврит имеет статус официального языка Государства Израиль и является полноценным языком, обслуживающим все потребности современного общества13.
В принятой в современной лингвистической литературе периодизации истории иврита традиционно выделяют четыре основных этапа: библейский, мишнаитский, средневековый и современный14. Каждый из этих этапов характеризуется специфическими особенностями функционирования языка на его протяжении, при этом сам язык в каждый из этих периодов отличается определенными синтаксическими построениями и лексическим корпусом.
Библейский период развития иврита получил свое название по основному литературному произведению, созданному на его протяжении - Библии, важнейшей книги иудаизма, и он охватывает около тысячи лет (примерно с XV по V в. до н.э.). Анализ текста Библии свидетельствует о том, что на племенном этапе жизни еврейского народа у каждого племени был свой особый диалект, но, вместе с тем, существовал и общенациональный эпос, язык которого отличался от всех диалектов, но был всем одинаково понятен.15
Около X в. до н.э. с наступлением т.н. эпохи Царств, за короткое время сложился язык, который обслуживал централизованный режим управления и был понятен во всех частях государства. Этот язык, который принято называть классическим библейским ивритом, просуществовал около четырех веков, в течение которых заметные изменения произошли только в разговорном языке, а письменный язык оставался неизменным как в отношении грамматики, так и в отношении основного словарного запаса. Классический иврит был, в основном, языком образованных людей, хотя он и был понятен простому народу. В их представлении разговорный язык и язык Библии являлись не отдельными самостоятельными языками, а двумя стилями одного и того же языка.
После падения Иудейского Царства в VI в до н.э. все образованные жители были высланы из страны, и там не осталось людей, владеющих классическим литературным языком. В течение семидесятилетнего изгнания языком народа стал арамейский, официальный язык страны, в которой они жили.
Оставшиеся в Иудее менее образованные слои населения продолжали говорить на иврите, и использовать на письме иврит той же классической формы, которая употреблялась до изгнания. Когда бывшие изгнанники смогли вернуться в Иудею, они принесли с собой туда и арамейский язык и пользовались им и в быту, и в общественной жизни. С течением времени в результате смешения этого языка с диалектами, на которых говорило коренное население, в Иудее развился новый общепонятный язык, который в течение примерно трех столетий был исключительно разговорным. Письменным же языком по-прежнему оставался классический библейский иврит.1
Начиная со II в. до н.э., возникают тексты, записанные новым разговорным языком. Эти тексты позднее были сведены в «Шесть Разделов Мишны» (от «misna» - повторение) — законодательного труда, название которого принято для обозначения соответствующего периода развития иврита, который продолжался до II в н.э. Мишнаитский иврит отличается от языка, на котором говорили в Библейскую эпоху. Вместе с тем, и библейский иврит, и арамейский язык широко использовались при составлении литургических текстов17.
В конце II в. н.э. иврит перестал быть разговорным языком. В течение семнадцати веков он оставался исключительно языком философии, литературы и религии. Евреи, поселившись в странах рассеяния и включаясь в жизнь общества, постепенно перешли на языки этих стран, и уже на этих языках в средние века стала создаваться еврейская литература. При этом, вследствие неукоснительного исполнения религиозных обязанностей, практически каждый мужчина мог читать и писать как на иврите, так и на арамейском язы-ке .
Обзор языковедческой традиции иврита и обоснование актуальности темы исследования
Начало формирования языковедческой традиции иврита принято относить к VIII-IX веку н.э., хотя отдельные положения, касающиеся норм чтения и особенностей перевода библейских текстов на другие языки, встречались уже в постбиблейской литературе (II-III вв. н.э.).
Наиболее ранними из дошедших до настоящего времени ис-следований иврита принято считать монографии Саадьи Гаона , жившего в мусульманской Испании (конец IX — первая половина X вв.). Свои исследования Саадья Гаон посвятил, в основном, изучению библейской лексики, он также дал определение частей речи и привел парадигму спряжения глагола в иврите.
Ученик и последователь Саадьи Гаона Иегуда ибн Курайш, (первая половина X в.) дал первый сравнительный анализ библейской лексики, лексики иврита Мишны и Талмуда, а также арабской лексики. Проведенный Ибн Курайшем анализ привел его самого и его последователей к принципиально важному положению о близости иврита, арамейского и арабского языков23.
В дальнейшем круг аспектов, являющихся объектом внимания исследователей иврита, постоянно расширялся, совершенствовались и методы, применяемые ими при анализе языка.24 Эти труды были посвящены, в основном, изучению библейской лексики, а также отдельных аспектов морфологии иврита. Синтаксическая проблематика ограничивалась анализом внутренней структуры предложения, а анализ свойств предложения, как самостоятельной языковой единицы практически не проводился. Авторы первых трудов по грааматике иврита писали на арабском языке и находились под определенным влиянием арабской научной среды. Начиная с XII века знания об иврите получают развитие и в Северной Европе, где усилиями большой группы языковедов-популяризаторов, пишущих на иврите, была создана обширная литература, касающаяся многих аспектов гебраистики. Ими был проведен доскональный анализ библейских и мишнаитских текстов с точки зрения фонетики и морфологии языка, при этом, как и в Испании, применялись преимущественно методы, заимствованные из арабской грамматической теории. К числу собственных грамматических направлений, наиболее подробно освещаемых в трактатах еврейских ученых, относятся вопросы словообразования и проблемы состава корня. Что касается проблем синтаксиса, то, как указывает М.Н. Зислин25, в этих трактатах рассматривались исключительно вопросы сочетаемости и порядка слов внутри предложения, а анализ общих свойств предложения, как автономной единицы языка практически не проводился. Данное обстоятельство в некоторой степени объясняется тем фактом, что и в арабской грамматической традиции, по аналогии с которой в раннем средневековье строилась грамматическая традиция иврита, на начальных этапах ее развития не использовалось понятие предложения 6. Исходя из вышеизложенного, можно утверждать, что на данный исторический момент (раннее средневековье) для иврита не было создано достаточно проработанного грамматического учения, подобного тому, которое сформировалось для арабского языка. К первой половине XVI в. относится начало применения методов латинского языкознания к анализу текстов на иврите. Видное место в этом вопросе отводится трактату Аврахама б. Меир де Бал-мес (ок. 1440-1523) «Микне Аврам» («Достояние Авраама», Базель, 1523). Среди многих аспектов, анализируемых в этом сочинении, автор начал дискуссию по поводу положения фразового ударения и высказал намерение обратить внимание читателя на важность таких факторов, как ритм, мелодика и порядок слов в предложении (этот труд не был закончен). В XVII-XVIII вв. в Голландии в результате накопления знаний о других семитских языках возрождается сравнительный метод изучения иврита, начало которому было положено еврейскими грамматистами и лексикографами испанской школы. Так, по мнению А.Шультенса (1686-1750), профессора восточных языков Теологического Колледжа г. Лейдена, иврит представляет собой лишь один из семитских диалектов, чистейшим образцом которых является арабский язык27. Начиная с этого времени и до середины XX в., сопоставление различных аспектов иврита с соответствующими аспектами других семитских языков было одной из главных форм лингвистических исследований, направленных, в сущности, на реконструкцию гипотетического единого семитского праязыка. Сравнительно-исторического подхода в исследовании иврита придерживался и крупнейший представитель гебраистики начала XIX в. Г.Ф.В. Гезениус, составивший словарь иврита и арамейского языка и издавший описание грамматики иврита28. В нем, в качестве возможного подхода к синтаксическим проблемам, приводится классификация предложений в иврите по аналогии с классификацией принятой в арабской языковедческой традиции. Отметим также работы российских педагогов и исследователей языка М.Е. Ангелевича и Х.Ц. Лернера , в работах которых при-сутсвуют как элементы латинской языковедческой традиции, так и признаки сравнительно-исторического подхода.
Исследование литературных источников, созданных на различных этапах развития иврита, приобрело особую актуальность в связи с практическими задачами возрождения иврита как разговорного и письменного языка в новейшее время. Приспособление древнего языка к современным задачам потребовало скрупулезного анализа источников с целью привлечения имеющегося в них лексического материала для нужд повседневного использования языка. Решением этой задачи, начиная со второй половины XIX в., занималась и продолжает заниматься большая группа ученых и педагогов во всем мире.
Структурные схемы экзистенциальных предложений
Существует также и точка зрения, согласно которой, как наиболее определенное выделяется указательное местоимение. Основанием для такой позиции служит утверждение о том, что «указательное местоимение является определенным по двум факторам -зрительному и мыслительному, тогда как другие именные слова являются определенными только мыслительно»77. В данном случае акцент ставится скорее на смысловом, чем на строго лингвистическом аспекте проблемы детерминации.
Принципы анализа, положенные в основу такого подхода, наиболее полно отвечают принятому в настоящей работе логико-семантическому методу анализа предложений. Таким образом, иерархия степени определенности именных слов в иврите, по нашему мнению, должна быть представлена следующим образом: 1) Именные слова с исходным статусом определенности в сле дующем порядке: - указательные местоимения; - личные местоимения; - имена собственные; 2) Именные слова с производным статусом определенности: Иерархия степени определенности устанавливается также и внутри отдельных классов именных слов. Так, для указательных местоимений устанавливается, что степень их определенности непосредственно зависит от близости предмета, на который они указывают. Степени определенности личных местоимений устанавливаются в таком порядке: говорящий - первое лицо, слушающий -второе лицо и отсутствующий третье лицо.
Если предложение содержит личное местоимение первого лица единственного числа (мужского или женского рода) ani - л, то и у говорящего и у слушающего не возникает никакого сомнения относительно темы (подлежащего) данного предложения. Наличие в предложении местоимения « ani» не требует никакого дополнительного разъяснения или привязки к контексту, в котором реализуется данное предложение, для того, чтобы понять, что является темой предложения.
Местоимения второго лица ед.числа мужского рода « ata» и женского рода « at» - ты также обладают очень высокой степенью определённости. Когда произносятся или пишутся фразы типа « at yafa» - ты красивая, адресату высказывания абсолютно ясно, что именно к нему обращено предложение (отметим, что для говорящего адресат обращения - тема предложения — очевиден).
Некоторая неоднозначность может возникнуть, когда говорящий (именно говорящий, а не пишущий) обращается к кому-либо, находящемуся в данный момент в группе возможных адресатов. Тогда может возникнуть ситуация, когда адресат обращения не поймёт, что оно относится именно к нему, и наоборот, тот, кто не является адресатом обращения отнесёт его на свой счёт.
Местоимение 1-го лица множественного числа мужского и женского рода « anaxnu» - мы обладает самой высокой степенью определённости из местоимений множественного числа. Некоторая неоднозначность при употреблении этого местоимения может возникнуть у адресата сообщения в плане понимания, какие субъекты подразумевается под данным местоимением, а именно, имеет ли говорящий в виду себя и адресата вместе (причём адресат может быть коллективным) или местоимением мы говорящий объединяет себя с некоей третьей стороной (известной или неизвестной адресату), а, может быть, этим местоимением объединяются все три стороны.
Для местоимений второго лица множественного числа мужского « atem» и женского рода « aten» справедливы, в первую очередь, все соображения изложенные в отношении местоимений второго лица ед. числа мужского и женского рода « ata» и « at». Кроме того, может возникнуть ситуация, когда адресатом является группа людей, находящихся внутри другой (большой) группы. Тогда адресат - тема предложения - может быть ясен только из контекста, или уточнён путём расширения подлежащего.
Местоимения третьего лица единственного и множественного числа мужского и женского рода «hu » - он, «hi » - она, «hem» - они (м.р.), «hen» — они (ж.р.) обладают более низкой степенью определённости, чем местоимения первого и второго лица. Эти местоимения могут входить в предложение как в качестве замены конкретного имени существительного, упомянутого в предыдущем контексте, так и в качестве некоторого обобщающего эквивалента сказанного в предыдущих предложениях или выражения общего отношения к описываемому контексту.
Что же касается имен собственных, то наиболее определенными следует считать названия местностей (поскольку в них общность достигает самого низкого уровня), затем имена людей и, наконец, наименования классов предметов. Отмеченные выше классы именных слов характеризуются тем, что для них, в соответствии с их природой, наличие значения определенности является исходным для их существования и функционирования в языке.
Кроме именных слов, обладающих исходным значением определенности, выделяется класс именных слов, которые могут выступать со значением определенности, но это значение не является для них обязательным семантическим элементом, поскольку они могут функционировать в языке и как единицы, обладающие значением неопределенности. Более того, считается, что именным словам этого класса значение неопределенности присуще в их исходных формах, что дает основание назвать констатируемое в них значение определенности «производным значением определенности». В этот класс именных слов выделяются имена существительные нарицательные, которые, будучи первоначально неопределенными, в результате воздействия известных языковых факторов становятся определенными, поскольку нарицательные имена могут функционально заменить любое имя, в том числе и обладающее исходным значением определенности. К числу именных слов с производным значением определенности относятся имена существительные нарицательные в сочетании с местоименным суффиксом и в сочетании с определенным артиклем.
Структурные схемы эмфатических предложений характеризации
Предложения (151) - (153) являются, по-видимому, эмфатическими. К такому заключению можно придти, сравнивая их с аналогичными предложениями, в которых порядок слов является объективным. Сравним, например, второе предложение из примера (149) со следующим предложением: hu avon vexet - он - преступление и грех.
Итак, в примерах (145)-(153) приведены предложения, содержащие сочетание элементов «N" + hu,», которое может приводить, а может и не приводить к образованию эмфатического предложения. Для выявления факторов, влияющих на возникновение эмфазы в таких предложениях, прежде всего, отметим, что личные местоимения могут входить в предложение как в качестве замены конкретного имени существительного, упомянутого в предыдущем контексте, так и в качестве некоторого обобщающего эквивалента сказанного в предыдущих предложениях или выражения общего отношения к описываемому контексту.
Данное разночтение не получило в иврите полноценного формального отражения. Для индикации того, что в действительности имеет в виду автор высказывания, используются самые разнообразные синтаксические средства, и, тем не менее, в отдельных случаях для выявления действительного смысла предложения необходимо обращение к контексту. Без учета контекста одни предложения такого рода, окажутся однозначными, а другие - нет, в зависимости от того, имеются или отсутствуют в предложении необходимые для выявления такого различия формальные синтаксические операторы.
Среди имеющихся в нашем распоряжении синтаксических операторов, позволяющих выявить функцию, которую выполняет в предложении личное местоимение, являющееся его формальным подлежащим, отметим, прежде всего, соответствие по роду и числу между подлежащим и сказуемым, а также порядок слов в самом предложении.
Поскольку в иврите слово « egoz» — орех, орешек относится к грамматическому мужскому роду, а слово «merica» - тачка - к женскому, очевидно, что не во всех этих предложениях имеется соответствие между подлежащим и сказуемым по роду и числу. Вследствие этого можно сделать вывод, что в предложениях (506) и (50г) личное местоимение (соответственно «hu » -они «hi » - она) относится к конкретному имени существительному, которое находится вне рамок данного предложения.
Предложения (16) и (1г) могут быть интерпретированы как корректные только в том случае, если непосредственно перед ними будут располагаться предложения типа: 506 ) hayalda mafri a me od. egoz kase hi - (Эта) девочка очень мешает. Твердый орешек она. 50г ) eyn ani roce lehistames bakli haze, merica kveda hu . -Яне хочу пользоваться этим предметом. Тяжелая тачка он. С другой стороны, предложения (50а) и (50в) могут быть интерпретированы двумя способами. Одна из возможных интерпретаций совпадает с приведенной для предложений (506) и (50г), и заключающейся в том, что личное местоимение относится к имени существительному, находящемуся вне рамок данного предложения, например: 50а ) hayeled mafri a me od. egoz kase hu - (Этот) мальчик очень мешает. Твердый орешек он. 50в ) eyn ani roce lehistames baxatiha hazo t. merica kveda hi -Я не хочу пользоваться этой штукой. Тяжелая тачка она. Другая возможная интерпретация предложений (50а) и (50в) состоит в том, что личное местоимение может характеризовать ситуацию, описанную в предыдущих предложениях, например: 50а") kol ma se aleynu liftor egoz kase hu - Все, что мы должны решить, твердый орешек он. 50в") atem lo tuhlu lamatala hazo t. merica kveda hi - Вам не справиться с этим заданием. Тяжелая тачка она. Таким образом, в случае, когда предложение характеризации включает в качестве подлежащего личное местоимение третьего лица, и, если при этом и подлежащее, и сказуемое данного предложения относятся к одному грамматическому роду (предложения /50а/ и /50в/), то возможна неоднозначность в интерпретации вещественной информации, передаваемой этим предложением. Если подлежащее и сказуемое такого предложения относятся к различным грамматическим родам (предложения /506/ и /50г/), такой неоднозначности не возникает, и личное местоимение выступает в качестве эквивалента имени существительного, упомянутого в предыдущем предложении. 2) Порядок слов. Для того, чтобы определить, как порядок слов влияет на интерпретацию функции личного местоимения, сравним предложения, образованные по схеме (49): В предложениях типа (51а) и (516) порядок слов является «объективным», а именно, в позиции первого компонента находится личное местоимение, выполняющее в этих предложениях функцию подлежащего, а в позиции второго компонента - именное слово в состоянии неопределенности, выполняющее функцию сказуемого. Такие предложения, как правило, являются стилистически нейтральными. В этих предложениях личное местоимение выступает в качестве замены имени существительного, которое упоминается в предыдущем предложении, например: 51а ) mose yosev bamisrad selo. hu pakid. - Моше сидит в своем офисе. Он чиновник. Личное местоимение «hu » - он во втором предложении данного примера является эквивалентом имени собственного «mose», которое является подлежащим первого предложения. Данное личное местоимение используется только для того, чтобы в соответствии с требованиями литературного стиля избежать повтора в смежных предложениях. Если пренебречь этими требованиями, то второе предложение будет выглядеть следующим образом: mose pakid — Моше чиновник. Аналогичным образом в предложении: 516 ) hatahaluha hahamonit overet barxov. hi uvda. - {Данная) многочисленная процессия проходит по улице. Она — факт. личное местоимение «hi » - она во втором предложении является эквивалентом имени существительного «hatahaluha» - (данная) процессия, которое является подлежащим первого предложения. Второе предложение из этого примера может быть восстановлено из контекста следующим образом «hatahaluha - uvda» - (данная) процессия - факт. В предложениях типа (52а) и (526) порядок слов является инверсным. В позиции первого компонента этих предложений находится именное слово в состоянии неопределенности, а в позиции второго компонента - личное местоимение. Такие предложения допускают две интерпретации с точки зрения функции личного местоимения, например:
