Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Становление отечественной историографии топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока 21
1.1 Общие методологические подходы к исследованию топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в российской исторической науке XVIII века 21
1.2 Исследование вопросов топонимики народов Камчатки в трудах участников морских научных экспедиций 35
Глава II Развитие отечественной историографии топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в XIX - начале XX века 50
2.1 Историко-филологическое направление в исследовании топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока: первый этап (первая половина XIX века) 50
2.2 Историко-филологическое направление в исследовании топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока: второй этап (вторая половина Х1Х-начало XX века) 59
Глава III Изучение топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в отечественной историографии советского периода 74
3.1 Национальная политика советского государства и ее влияние на развитие топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока 74
3.2 Советская историография топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в довоенный период 93
3.3 Изучение топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в советской историографии второй половины XX века 101
3.3.1 Изучение топонимики северных народов Западной Сибири в исследованиях томской топонимической школы 101
3.3.2 Изучение топонимики палеоазиатских народов Северо-Восточной Сибири в советской историографии 124
Глава IV Изучение топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в постсоветский период 147
Заключение 164
Библиографический список
используемой литературы и источников 175
- Общие методологические подходы к исследованию топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в российской исторической науке XVIII века
- Историко-филологическое направление в исследовании топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока: первый этап (первая половина XIX века)
- Национальная политика советского государства и ее влияние на развитие топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока
- Изучение топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в постсоветский период
Введение к работе
Этнонациональные реалии постсоветского периода в Сибири и на Дальнем Востоке выдвигают в качестве важнейших проблем возрождение и развитие самобытных культур и уникальных традиций народов Севера, сохранение выработанных многовековой практикой способов взаимодействия человека с природой и социумом. Всё более усиливаются процессы утраты аборигенами северных территорий России своей национальной культуры, традиционной хозяйственной деятельности, родных языков и письменности. В этих условиях возвращение к национальной топонимике северных народов как составной части исторического и культурного наследия народов России становится актуальной темой социокультурной жизни народов Севера.
Географические названия коренных этносов, широко бытовавшие в недавнем прошлом, утраченные и новые, появившиеся в настоящее время, представляют собой своеобразные историко-культурные энциклопедии народов Севера, самобытный язык древних и современных этносов. Сохраняя следы истории и культуры локальных этносов, могущих исчезнуть под натиском современных цивилизаций, топонимы дают возможность проследить культурно-генетическую эволюцию народов через созданную ими символико-знаковую систему, отраженную в их ономастиконе, что уже само по себе представляет большой научный интерес.
Народы Севера, являясь древнейшими цивилизациями Сибири и Азиатско-тихоокеанского региона, от которых практически не сохранилось письменных источников, несмотря на свою малочисленность, сконцентрировали в топонимике глубокие познания о природе, экологии, окружающей среде, выверенные на протяжении многих веков. Благодаря этому, они сумели создать своеобразную топонимику оленеводов, охотников, рыболовов и морских зверобоев, топонимику, которая проходила апробацию в течение многих веков, прежде чем войти в употребление. Географические названия остаются наследием культурной жизни коренных народов Севера, несмотря на внедрение
новых географических названий. Практика показывает, что на современном этапе возрождение топонимики народов Севера возможно лишь на основе того лучшего, что прошло испытание временем. Сегодня должны быть созданы условия для сохранения и развития национальных топонимов как культурного наследия северных народов, которое было накоплено ими за всю историю и которое так ценится в настоящее время.
Учитывая, что северные народности вплоть до 1930-х гг. не имели своей письменности и вследствие этого своих исторических источников, данные топонимики совершенно необходимы в решении проблем этногенеза, древней истории аборигенов, выявлении времени первоначального заселения народами территорий Сибири и Дальнего Востока и их последующих путей передвижения, миграционных потоков, изучении социального строя, жизни и быта, особенностей экономического уклада, хозяйственной деятельности, позволившей им максимально приспособиться к кочевой или оседлой жизни в суровых природно-климатических условиях Севера, исследовании уникальной материальной и духовной культуры. Историк СБ. Веселовский еще в 1945 г. писал об этом следующее: «Русские источники односторонни и в общем относятся к позднему времени истории этих народов, когда они вошли в сношения с русскими и попали под власть Русского государства. Таким образом древнейшая история этих народов остается неосвещенной. Топонимический материал, вследствие присущей ему живучести, «консервативности», как говорят ученые, является очень ценным,-более ценным, чем данные археологии.-материалом»1.
В историко-этнографическом отношении топонимика Сибири и Дальнего Востока обусловлена взаимодействием огромного количества древних народов, являющихся носителями языков разных лингвистических групп и семей.
С одной стороны, данное взаимодействие предполагает, что топонимика Сибири и Дальнего Востока определяется в первую очередь историей аборигенов, их материальной и духовной культурой, а все новообразования,
1 Веселовский СБ. Топонимика на службе у истории//Исторические записки.-М., 1945.-T. 17.-С. 51.
обусловленные русской колонизацией, являются искажениями первичных топоизоглосс. Местности, которые заселяли аборигены в XVII-XVIII вв., до сих пор сохраняют огромное количество старинных национальных названий. Особенности и закономерности формирования топонимики Сибири и Дальнего Востока, связанные с историей северных народов, их материальной и духовной культурой, специфика географического положения, особые природно-климатические условия, соотношение размеров территории и ее заселенности, экономическое развитие, полиэтнический состав населения, специфика местной языковой базы и другие внешние факторы оказали огромное влияние на формирование уникальных и неповторимых, единственных в своем роде систем географических названий. Однако с приходом в Сибирь, а позже на Дальний Восток русских землепроходцев эти названия подверглись искажениям, другие забылись и заменились новыми, попутно появились случайные, непонятные названия, привнесённые морскими экспедициями. Процесс появления новых топонимов и искажений, а также забвения старых продолжается и в наше время.
С другой стороны, топонимика Сибири и Дальнего Востока представляет собой эволюционный процесс, в соответствии с которым закономерна и неизбежна замена одних топонимов другими. Переселение и миграционные передвижения коренных народов на исследуемой территории нашли своё отражение в одновременном существовании названий из тунгусо-маньчжурской группы языков: эвенкийского (тунгусского)*, эвенского (ламутского), негидальского, нанайского (гольдского), ульчского, орокского, орочского, удэгейского; чукотско-камчатской группы языков: ительменского (камчадальского), корякского (нымыланского), чукотского (луораветланского), алюторского, керекского; эскимосско-алеутской группы языков: эскимосского (юитского), алеутского (унанганского); юкагирско-чуванской группы языков: юкагирского (одульского), чуванского; кетско-асанской группы языков:
* В скобках указаны этнонимы в варианте до 1931 г.
кетского (енисейско-остяцкого), коттского, арийского, асанского1; генетически изолированного нивхского (гиляцкого) языка; самодийской группы языков: ненецкого (самоедского), энецкого (енисейско-самоедского), нганасанского (тавгийского), селькупского (остяко-самоедского); финно-угорский группы языков: саамского (лопарского), хантыйского (остяцкого), мансийского (вогульского), а также самых поздних по времени образования русских топонимов2.
Следовательно, аборигенные названия, являясь богатейшим культурным наследием коренных народов Севера, подвергались постоянному изменению и переименованию по всей Сибири и Дальнему Востоку за весь период истории России XVIII-XX вв. Государство игнорировало географические названия аборигенов, созданные в более ранние эпохи, еще до вхождения северовосточных территорий в состав России. Исследователи Сибири и Дальнего Востока не уделяли должного внимания изучению национальной топонимики, а более тщательно относились к описанию официальных русских географических названий.
Таким образом, актуальность данного диссертационного исследования обусловлена возможностью комплексного и всестороннего осмысления и анализа уже имеющихся результатов исследований топонимики в предшествующие исторические периоды применительно к изучению топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока как вспомогательной исторической дисциплины в контексте исторического направления топонимических исследований.
Национальная политика российского государства, связанная с коренными изменениями в этноязыковой политике, закрепленными на законодательном
В XIX веке коттский, арийский и асанский языки ассимилированы племенами тюрков, монголов и тунгусо-маньчжуров.
2 См. например: Языки народов СССР. В 5 т./ Т. 5. Монгольские, тунгусо-маньчжурские и палеоазиатские языки.-Л., 1968; Малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока: проблемы сохранения и развития языков. Сборник научных трудов / Отв. ред. ДМ. Насилов.-СПб., 1997; Бахтин Н.Б. Коренное население Крайнего Севера Российской Федерации.-СПб.-Париж, 1993; Он же. Языки народов Севера в XX веке. Очерки языкового сдвига.-СПб., 2001.
уровне, восстановление национальных названий коренных народов Севера, механизм единой централизованной государственной регистрации и учета существующих и присваеваемых наименований географических объектов и сохранения наименований в РФ, оказали огромное влияние на развитие именно исторического направления исследований в отечественной топонимике.
Несомненную пользу такому осмыслению должен принести историографический анализ российской научной литературы по теме изучения топонимики народов Севера. Выявление, систематизация и анализ того, что накоплено отечественной наукой по этой проблеме позволит обобщить результаты многолетних исследований, выявить их направления, показать эволюцию отечественной топонимической науки в Сибири и на Дальнем Востоке, изучить взаимовлияние разных научных школ, резюмировать состояние изученности поставленной проблемы. Историографический анализ изучения топонимики северных народов необходим и потому, что обеспечит возможность постановки наиболее рациональных задач перспективного исследования данной темы, следующих из критической оценки всей ранее проделанной работы. Их решение отвечает насущным потребностям науки, педагогической практики и государственной политики в сфере национальных отношений и социокультурного развития народов Севера.
Представляется необходимым отметить, что рассматриваемые в диссертации народы Севера - традиционное понятие, официальный термин, применяемый для обозначения 26 народностей, проживающих на Крайнем Севере, в Сибири и на Дальнем Востоке РФ. В настоящее время единый перечень этих народов в России определен постановлением правительства РФ «О едином перечне коренных малочисленных народов Российской Федерации» от 24 марта 2000 г. (с изменениями от 30 сентября 2000 г.)1.
1 См.: Собрание законодательства РФ. 03.04.2000. № 14. Ст. 1493.
Впервые термин «народности Севера» введен в законодательство двумя декретами ЦИК и Совнаркома в 1925 и 1926 годах1. В последующий период наибольшее распространение получили термины «малые народы Севера», «малые народности Севера» или просто «народности Севера». Они использовались как в научной литературе, так и в официальных документах. На рубеже 1980-90-х гг. прежние обозначения уступают место выражениям «малочисленные народы Севера» и «народы Севера». В настоящее время в практику входит выражение «северные народы», употребляемое в диссертации.
Правомерность использования этого понятия обоснована в современной российской историографии учеными Ю.В. Корчагиным и Н.Б. Бахтиным. Ю.В. Корчагин справедливо отмечает: «...группообразующие признаки, на основании которых в свое время была выделена особая группа народы Севера, характеризуются явной противоречивостью, неопределенностью и избирательностью применения. Понятие «народы Севера» носит противоречивый и расплывчатый характер. Группа народов Севера выглядит как в значительной степени произвольное и искусственное образование...в строгом научном смысле существование понятия «народы Севера» в его обычном советском значении не является правомерным»2. О метафоричности словосочетания «народы Севера» пишет Н.Б. Бахтин, полностью поддерживая по данному вопросу точку зрения Ю.В. Корчагина3. Таким образом, правомерность употребления понятия «северные народы» вполне очевидна.
Топонимика коренных народов Сибири и Дальнего Востока, как и отечественная топонимика в целом, относятся к проблемам традиционно мало исследуемым в отечественной историографии.
1 См.: Собрание законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства СССР.-М, 1925. № 74. Ст. 543;
Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства РСФСР.-М., 1926. № 73. Ст. 575.
2 Корчагин Ю.В. Преобразования XX века у народов Севера России в зарубежной историографии.-СПб.-П.-К.,
1994.-С. 14; Он же. Северные народы как особая группа народов России/Международная науч.-практ. конф.
«Культурно-историческое развитие народов Камчатки» 9-11 дек. 1999 г./Доклады.-П.-К., 1999.-С. 5-7.
3 Бахтин Н.Б. Языки народов Севера в XX веке.-С. 5,6,19.
Прежде всего, обращает на себя внимание отсутствие комплексных исследований по теме. Топонимика северных народов Сибири и Дальнего Востока не становилась в целом объектом специального монографического изучения, а существующие на сегодняшний день работы по большей части посвящены изучению географических названий в контексте разных направлений топонимических исследований (исторического, географического, картографического, лингвистического и других смежных с ними наук).
Изучение географических названий северных народов Сибири и Дальнего Востока оказалось своеобразным «белым пятном» в отечественной историографии, значение которого для изучения национальной истории народов Севера как исторического источника по-настоящему еще не осмыслено.
Дореволюционная историография на общем уровне становления самой топонимики как науки, формировании ее теории, научно-понятийного аппарата, общих методологических подходов, принципов, методов и направлений исследования географических названий, определения места и роли этой области знания в системе научных и учебных дисциплин практически не поднимала специально вопросы изучения топонимики исследуемой территории и ее народов.
Этнографический материал о народах северо-восточных территорий России использовался в качестве вспомогательного к основному повествованию в известных трудах по изучению истории и этнографии Сибири и Дальнего Востока. В работах Г.Ф. Благовой1, Р.А. Агеевой2, К.Г. Чернявской3 обобщены и систематизированы разрозненные наблюдения и взгляды на топонимику народов Севера в трудах дореволюционных историков Г.Ф. Миллера, СП. Крашенинникова, М.А. Кастрена и В.В. Радлова.
Благова Г.Ф. В.В. Радлов и изучение топонимики Сибири // Развитие методов топонимических исследований. -М., 1970.-С. 80-91.
2 Агеева Р.А. Топонимика в трудах М.А. Кастрена // История топонимики в СССР. Тез. докл. / Под ред. Е.М.
Поспелова.-М., 1967.-С. 30-32.
3 Чернявская К.Г. Вопросы топонимики в трудах дворянских и буржуазных историков России // История
СССР.-1989.-№ 2.-С. 121-131.
Научное осмысление изучения отечественной топонимики относится к советской историографии второй половины XX в. В 1960-1980-е гг. на российском материале в работах Е.М. Поспелова1, Э.М. Мурзаева2, А.И. Попова3, В.А. Жучкевича4 дан импульс к исследованию этой проблемы на региональном уровне. Содержательный историографический аспект в этих работах диктовался задачей раскрытия истории развития топонимики в целом и определения уровня ее изучения по регионам.
С той или иной степенью полноты историографические обзоры содержались в отдельных статьях, опубликованных в центральных и региональных научных сборниках по ономастике и топонимике.
На страницах центральных и региональных изданий публикуются обстоятельные работы исследователей К.Ф. Гриценко5, О.А. Осиповой6, Т.В. Галкиной7, в которых авторы подводят итоги изучения топонимики аборигенов Сибири томской топонимической школой во главе с А.П. Дульзоном.
Исключением из ряда многочисленных региональных исследований по изучению топонимики Сибири и Дальнего Востока стала кандидатская диссертация краеведа В.П. Кускова, написанная в 1971 г. по исследованию топонимики Камчатского полуострова, представленной на соискание ученой
степени кандидата географических наук. Несмотря на географическую направленность работы, в диссертационном исследовании впервые представлен историографический и источниковедческий анализ изучения топонимики
Поспелов Е.М. Из истории отечественной топонимики. (Развитие топонимических идей и методов в России. XVIII-XIX вв.) // Известия АН СССР.-1977.-№ З.-С. 94-103.
2 Мурзаев Э.М. Очерки топонимики.-М., 1974; Он же. География в названиях.-М., 1979.
3 Попов А.И. География в названиях. (Введение в топонимику).-М.-Л., 1965.
4 Жучкевич В.А. Общая топонимика: (Учебное пособие).-Минск, 1980.
5 Гриценко К.Ф. Итоги и задачи изучения топонимики Сибири // Вопросы ономастики.-Свердловск, 1974.-С. 19-
36.
6 Осипова О.А. Изучение языков аборигенов Сибири А.П. Дульзоном и его школой // Языки и топонимия
Сибири.-Томск, 1976.-Вып. 2.-С. 139-155; Гриценко К.Ф., Осипова О.А. А.П. Дульзон-исследователь истории
аборигенов Сибири и их языков // Происхождение аборигенов Сибири и их языков: Материалы Всесоюз. конф.
3-5 июня 1976г.-Томск, 1976.-С. 6-8.
7 Галкина T.B., Осипова О.А. А.П. Дульзон и его школа // Вопросы языкознания.-2000.-№ З.-С. 3-11.
Кусков В.П. Топонимика Камчатки: Дис. ... канд. геогр. наук.-Л., 1971.
Камчатки, охватывающий дореволюционный и советский периоды (до 1960-х гг. включительно).
На основании этого ученый сделал важный вывод о том, что несмотря на продолжительный период изучения камчатской топонимики, оно далеко не закончено, многие из опубликованных работ противоречат друг другу, встречается значительное количество ошибок географического и исторического характера, не говоря уже о многочисленных лингвистических ошибках1. Трудно не согласиться с предложенной В.П. Кусковым оценкой степени изученности камчатской топонимики. Эта оценка, предложенная автором еще в 1971 г., сохраняет свою актуальность в настоящее время не только для изучения топонимики Камчатки.
В последнее время стали обозначаться новые подходы в изучении топонимики северных народов как раздела исторической ономастики и вспомогательной исторической дисциплины. Начало этому процессу положили отечественные историки К.Г. Чернявская2, В.В. Леонтьев и К.А. Новикова3. Именно с их плодотворных разработок можно вести отсчет новейшей историографии данной проблематики.
Таким образом, специальных историографических работ по изучению топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в российской научной литературе создано не было. Российскую историографию изучения топонимики народов Севера нельзя считать проанализированной в достаточной мере как с точки зрения полноты охвата, так и с точки зрения современных требований и критериев. Почти не уделялось внимания аспекту квалификации данного вида исследований в качестве именно историко-культурологического, а не просто комплексного направления. В отмеченных выше работах К.Г. Чернявской, В.В. Леонтьева и К.А. Новиковой такая увязка как раз имеет место,
1 Там же. С. 10.
2 Чернявская К.Г. Указ. Соч.
3 Леонтьев В.В., Новикова К.А. Топонимический словарь Северо-Востока России.-Магадан, 1989.
но в силу краткости очерков и не историографического характера последней из указанных работ, данная проблематика рассматривается очень бегло. Методологические вопросы изучения топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в историографической литературе освещены также очень слабо.
Тем не менее, необходимость проведения историографического анализа российской научной литературы по теме изучения топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока очевидна и обусловлена развитием современного российского общества, национальной и этноязыковой политикой государства. К сожалению, комплексных и серьезных исследований именно этой проблемы отечественная историография не имеет.
Объектом диссертационного исследования является отечественная историография изучения топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока России как вспомогательной исторической дисциплины.
Предметом исследования являются основные этапы и направления изучения топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока России в отечественной историографии XVIII-XX вв.
Целью настоящей работы является проведение историографического анализа изучения топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока как вспомогательной исторической дисциплины в трудах отечественных ученых XVIII-XX вв. В соответствии с целью исследования сформулированы его основные задачи:
выявить и проанализировать основные этапы, особенности становления и развития изучения топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока как вспомогательной исторической дисциплины в отечественной историографии XVIII-XX вв.;
определить теоретико-методологические подходы российских ученых к изучению топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока, рассмотреть эволюцию взглядов российских ученых с XVIII по XX вв. включительно на поставленную проблему;
провести сравнительный анализ развития отечественной историографии изучения топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока на различных этапах её развития;
показать тесную зависимость отечественной историографии изучения топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока от социального заказа соответствующих исторических периодов;
систематизировать и классифицировать источники по изучению топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в российской исторической науке XVIII-XX вв.;
определить периодизацию развития российской научной мысли по изучению топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока;
7) составить максимально полную библиографию по исследуемой теме.
Методологической основой диссертации послужило понимание истории на
принципах историзма, стремление к научной объективности, системного и комплексного подходов к проведению исследования.
Для решения поставленных задач при работе с историографическими источниками были использованы исторический, сравнительно-исторический, историко-системный, структурно-функциональный методы. Наряду с общенаучными методами в исторической науке, в работе использовалась междисциплинарная исследовательская методика, приемы и средства смежных наук: формантный, этимологический, структурно-словообразовательный, сравнительно-картографический методы, необходимые для реализации заявленных подходов и принципов исследования.
Хронологические рамки рассматриваемой в диссертации отечественной историографии топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока России относятся к периоду XVIII-XX вв. Такая сравнительно широкая хронологическая база исследования дает возможность составить максимально полное представление о развитии исторического направления изучения топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в отечественной историографии XVIII-XX вв. как целостном явлении.
Территориальные рамки исследования охватывают территорию Сибири, включая Западную и Восточную Сибирь, в том числе Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский (Югра), Таймырский (Долгано-Ненецкий), Эвенкийский автономные округа, Тюменскую, Омскую, Новосибирскую, Иркутскую, Читинскую области, Алтайский и Красноярский края, республику Бурятия, а также Дальний Восток (Чукотский и Корякский автономные округа, Магаданскую, Камчатскую, Сахалинскую, Амурскую области, республику Саха (Якутия), Приморский и Хабаровский края)1. Указанная территория выделена скорее по этнографическим, политико-административным и экономическим, чем географическим принципам: по тем северным народам, которые проживают на ней в настоящее время.
Источниковую базу исследования составили пять основных групп источников. Одна из них представлена работами отечественных исследователей, посвященных теоретико-методологическим вопросам изучения топонимики, разработке разных направлений топонимических исследований, опубликованных в течение XVIII-XX вв. В XVIII в. проблемами разработки топонимических исследований в России занимался историк В.Н. Татищев, в Х1Х-начале XX в. А.Х. Востоков, Н.И. Надеждин, И.А. Износков, Я.К. Грот и др., в XX в. в 1920-1930-е гг. географы Л.С. Берг, В.П. Семенов-Тян-Шанский и др., в послевоенный период Э.М. Мурзаев, А.И. Попов, В.А. Жучкевич, Л.С. Берг, В.А. Никонов, А.К. Матвеев, Е.М. Поспелов. Данная проблематика разрабатывалась отечественными исследователями в центральных и региональных научных изданиях-монографиях, статьях, материалах конференций, сборниках статей.
Другая категория рассматриваемых в диссертации работ представлена конкретно историческими и этнографическими исследованиями Сибири и Дальнего Востока, в которых топонимика народов Севера привлекалась в качестве вспомогательного прикладного материала к основному изложению. К
См. подробнее: Родионова И.А. Экономическая география России. Учеб. пособие по географии.-М., 2000; Бахтин Н.Б. Языки народов Севера в XX веке.-С. 15-16.
16 ним относятся почти все рассматриваемые в работе исследования российских ученых-сибиреведов XVIII в. Г.Ф. Миллера, И.Э. Фишера, Я.И. Линденау, труды участников Второй Камчатской экспедиции СП. Крашенинникова и Г.В. Стеллера.
В Х1Х-начале XX в. вопросы изучения топонимики народов Севера фрагментарно рассматривал в первой половине XIX в. этнограф М.А. Кастрен. Дальневосточные путешественники и мореплаватели И.Ф. Крузенштерн, В.М. Головний, Ф.П. Врангель в своих мемуарах описывали новые географические объекты, присваивая им русские названия. Во второй половине Х1Х-начале XX в. исследователи Сибири и Дальнего Востока К. Дитмар, В.П. Маргаритов, В.Л. Комаров, А.Ф. Орлов также упоминали этимологии топонимов изучаемой территории в своих работах. Значительный вклад в исследование топонимики отдельных тунгусо-маньчжурских племен и палеоазиатских народов Приамурья, Приморья, Охотского побережья и Сахалина внесли этнографы Л.И. Шренк, В.Г. Богораз, В.И. Иохельсон, Л.Я. Штернберг.
Третья категория рассматриваемых в диссертации работ представлена исследованиями, посвященными специальному изучению топонимики северных народов. Появление специальных исследований по изучаемой проблематике относится к советскому и современному периодам. В довоенный период (1925 г.) в Иркутске опубликована работа родоначальника сибирской гидронимики В.Б. Шостаковича «Историко-этнографическое значение названий рек Сибири».
Исследования топонимики народов Севера второй половины XX в. представлены работами ученых ленинградской (Г.М. Василевич) и томской (А.П. Дульзон, Э.Г. Беккер, К.Ф. Гриценко, Л.И. Калинина, К.И. Юргин) топонимических школ начала 1950-середины 1970-х гг.
Начало 1960-вторая половина 1980-х гг. характеризуется появлением исследований по изучению топонимики палеоазиатских народов Северо-Восточной Сибири. К ним относятся работы историков и географов Г.А. Меновщикова, В.П. Кускова, В.И. Воскобойникова, Б.П. Полевого, В.П.
Мартыненко и лингвистов-представителей народов Севера А.Н. Жуковой, А.П. Володина.
Изучение топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока на современном этапе представлено в работах ученых, прошедших становление в советский период (Б.П. Полевой, В.П. Мартыненко) и молодых исследователей (A.M. Малолетко, СЮ. Елисеев, А.А. Бурыкин, И.П. Маркушев).
Еще одна категория источников, рассматриваемых в диссертации, представляет собой топонимические словари как определенный вид или способ обобщения и систематизации топонимического материала, начало составления которых относится к концу XIX в. и продолжается в настоящее время. В дореволюционный период изданы топонимические словари Н.И. Березина, А.А. Ивановского, в советский послевоенный период опубликованы словари В.И. Воскобойникова, М.Н. Мельхеева, В.П. Кускова, П.В. Бабкина, Г.А. Меновщикова, В.Ф. Балабанова, В.В. Леонтьева и К. А. Новиковой, современные топонимические словари представлены А.К. Матвеевым, Ф.И. Пыжьяновым, Л.М. Дмитриевой.
Для объективного изучения влияния национальной политики государства и изменений этноязыковой ситуации в Сибири и на Дальнем Востоке на изучение географических названий коренного населения в XX в. при написании диссертации привлекались нормативно-правовые акты второй половины XX в. и современного периодов, регламентирующие новые наименования и переименования различных объектов, административно-территориальных и национально-территориальных образований, в том числе физико-географических объектов, соответствующие идеологической политике государства.
Научная новизна и теоретическая значимость работы состоит в том, что впервые в российской исторической науке осуществлено монографическое комплексное исследование отечественной историографии изучения топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока России как вспомогательной исторической дисциплины.
В диссертации проведено комплексное изучение российской научной мысли в области топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока, выявлены особенности становления российской историографии топонимики этих народов, определены основные этапы её развития, направления и школы, дана оценка их вклада в развитие топонимических исследований, показана зависимость данных исследований от социально-экономических и политических процессов соответствующих исторических периодов, проанализировано современное состояние проблемы. На основе полученных результатов сформулированы практические рекомендации.
В работе систематизированы и классифицированы источники по изучению топонимики народов Севера в российской исторической науке XVIII-XX вв., выявлены подходы отечественной историографии к оценке своих источниковых материалов и проведен сравнительный анализ состояния источниковой базы на различных этапах ее развития. Объем привлеченного материала носит максимально полный характер.
В диссертации проанализированы нормативно-правовые акты советского и современного периодов в отношении регистрации и упорядочения наименований и переименований географических объектов в РФ.
Предложена и обоснована периодизация развития российской научной мысли изучения топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока как вспомогательной исторической дисциплины, составлена максимально полная библиография по исследуемой теме.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации прошли апробацию на международных и межрегиональных научно-практических конференциях и семинарах, межвузовских научных конференциях в гг. Томске, Петропавловск-Камчатский, научных чтениях имени СП. Крашенинникова Камчатского отдела Русского Географического Общества. Материалы и результаты исследования отражены в ряде статей и публикаций. По теме работы опубликовано учебно-методическое пособие.
Практическая значимость работы. Материалы диссертации использованы при разработке научных проектов Международного центра традиционных культур народов Камчатки, в образовательных учреждениях Камчатской области, общественных организациях северных народов, Северной народной академии, в работе Камчатского отдела Русского Географического Общества, при составлении общегеографических и топографических карт, альбомов, атласов Сибири и Дальнего Востока в картографических, геодезических и гидрографических службах, соответствующих муниципальных и государственных структурах местного и регионального уровней.
Содержание и материалы исследования могут быть использованы при подготовке учебников и учебных пособий, историографических изданий, спецкурсов, квалификационных и курсовых работ, для проведения дальнейших научных исследований.
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка используемой литературы и источников.
Поясним используемые в работе специальные термины. Антропонимы-названия географических объектов, в основе которых находится любое собственное имя человека; ареал распространения-область распространения топонимических фактов, повторяющихся моделей, географических названий, однотипных местных географических терминов или окончаний; гидронимы-названия водных географических объектов; зоотопонимы-названия географических объектов, отражающие особенности животного мира; историческая ономастика-вспомогательная историческая дисциплина, изучающая историю и происхождение собственных имен; коммеморативные топонимы (топонимы-посвящения)-мемориальные названия географических объектов, возникшие в память выдающихся людей, событий; лимнонимы-названия озер; нарицательный географический термин-географический термин, являющийся составной частью топонимов, обозначает родовую принадлежность географического объекта; ойконимы-названия поселений; оронимы-названия элементов и форм рельефа;
потамонимы-названия рек; семантика-смысловое значение географического
названия; топоизоглосса-граница области распространения одинаковых
формантов географических названий и их этимологии; топонимика-раздел
исторической ономастики, вспомогательная историческая дисциплина,
занимающаяся изучением географических названий, исследованием их
происхождения, генезиса и эволюции, выявлением смыслового значения имен;
топонимия (топонимическая система)-совокупность специфических
особенностей и признаков, закономерно повторяющихся в процессе
формирования топонимов в их современной стабильности; топонимы-
совокупность географических названий на определенной территории;
фитотопонимы-названия географических объектов, отражающие особенности
растительного мира; этимология-установление происхождения
географических названий.
Общие методологические подходы к исследованию топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в российской исторической науке XVIII века
Русская историческая наука обратилась к изучению названий географических объектов, собственных имен племен и народов, личных имен людей как области знания уже в XVIII в. Политика просвещения России и развитие общей системы научного образования человека в эпоху Петра I были направлены на утверждение представлений о практической ценности исторического знания как источника к пониманию и оценке исторического прошлого государства.
Географические открытия и освоение Россией территорий Сибири и Дальнего Востока предопределили изображение на картах новых географических названий, а также их упоминание и перечисление в работах историков, специальных историко-географических исследованиях участников морских научных экспедиций. В связи с этим предпринимались первые робкие попытки объяснить происхождение топонимов, установить, а затем и сопоставить их этимологии, наметить общие методологические подходы к изучению географических имен в целом.
Открытие Россией берегов Тихого океана, а именно его северо-восточной части, предопределило необходимость подробного и всестороннего изучения этих территорий с целью их детального описания, дальнейшего освоения, а также обусловило организацию морских научных экспедиций. В XVIII в. отдельные районы Сибири и Дальнего Востока были обследованы участниками Первой (1725-1730 гг.) и Второй (1733-1743 гг.) Камчатских экспедиций. Во второй четверти XVIII в. было проведено тщательное изучение Камчатского полуострова в рамках Второй Камчатской экспедиции под руководством В.И. Беринга.
В результате данных исследований источниковую базу изучения топонимов Сибири и Дальнего Востока этого периода составили труды и работы участников вышеперечисленных морских научных экспедиций: известные труды крупнейших ученых-сибиреведов Г.Ф. Миллера, И.Э. Фишера, Я.И. Линденау, посвященные историко-географическому и этнографическому описанию Сибири, а также труды СП. Крашенинникова и Г.В. Стелл ера, посвященные историко-географическому и этнографическому описанию Камчатского полуострова.
Выполняя социальный заказ государства, исследователи подробно изучили и описали в своих работах новые присоединенные территории, отметили их этноисторические, физико-географические, экономические, общественно-политические особенности. Эти труды носили прежде всего описательный характер и не принадлежали к числу узко специализированных научных исследований, но собранный в них материал позволил сделать определенные выводы в отношении развития топонимики аборигенов северо-восточных территорий.
Необходимо отметить, что развитие отечественной исторической науки в XVIII в. характеризовалось отсутствием такой области научного знания как топонимика. Этот хронологический период можно определить в целом как донаучный, не топонимический период, не было сформировано представления о топонимике как отрасли знания и научной дисциплине, объекте ее исследования, тем более не существовало методологической парадигмы топонимики и топонимической терминологии. Изучение географических названий не являлось предметом специальных научных исследований. Географические названия какой-либо территории вообще, а Сибири и Дальнего Востока в частности, рассматривались попутно с другими вопросами в качестве интересных сведений изучаемой территории.
Ученые этого периода не ставили своей целью специальное изучение названий географических объектов, а описывали топонимы попутно с изложением интересующего их материала, используя топонимы в качестве занимательных и дополнительных сведений к основному повествованию, что и определило соответствующий донаучный характер толкования имен.
Освоение Россией новых территорий Сибири и Дальнего Востока привело к необходимости их всеобщего научного изучения и появления в этой связи историко-географических и этнографических трудов. В работах этого периода некоторые исследователи отводили топонимике не последнее место. На материалах по Сибири и Камчатке, собранных Г.Ф. Миллером, И.Э. Фишером, Я.И. Линденау, СП. Крашенинниковым и Г.В. Стеллером, можно говорить о процессе становления топонимической науки и ее методологии. Они знаменуют собой начало процесса проявления интереса к топонимическим исследованиям в среде профессиональных историков и географов XVIII в. Ученые на примере региональной топонимии выявили общие закономерности образования географических названий и принципы их изучения.
В связи с этим географические названия превращаются из собрания любопытных в познавательном отношении фактов в инструмент историко-географического исследования. Сочетание в одном лице географа и историка встречается в России вплоть до XIX в., где его примерами могут служить В.Н. Татищев, Г.Ф. Миллер, И.Э. Фишер, СП. Крашенинников и другие ученые. Именно ученые-сибиреведы положили начало формированию нового отношения к топонимам как источнику знания.
Географические названия Сибири и Дальнего Востока рассматриваются исследователями XVIII в. как составной элемент географии и истории, а сама топонимика развивается прежде всего в качестве вспомогательной историко-географической дисциплины.
В связи с тем, что описание физико-географических и природно-климатических условий Сибири и Дальнего Востока в составе России, а также изложение истории северо-восточных окраин, жизни и быта коренных народов являлось главной целью в трудах и монографиях этих ученых, то этимологии названий, а точнее сказать этимологические справки, предлагаемые учеными, тоже носили преимущественно историко-географическую специфику, а в некоторых трудах и монографиях несли этнографическую окраску. Об этом свидетельствуют топонимические этимологии Г.Ф. Миллера, И.Э. Фишера, СП. Крашенинникова.
Одним из первых, обратившихся в России к изучению топонимики, был крупнейший представитель российской исторической науки XVIII в. В.Н. Татищев. Именно он впервые стал рассматривать названия вообще и географические названия в частности как часть исторического и географического знания1. Важно отметить, что ученый в своих работах обосновал необходимость использования исторических, историко-географических, этнографических и лингвистических сведений и источников в объяснении омонимов и топонимов, выявлении их смыслового значения.
Историко-филологическое направление в исследовании топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока: первый этап (первая половина XIX века)
Период Х1Х-начала XX в. представляет собой новый этап формирования науки об изучении географических названий. В отечественной историографической литературе нет единства в оценке развития топонимики данного периода. Существует мнение, что исследования этого времени «в лучшем случае содержат отдельные приемлемые догадки и замечания частного характера, а обычно нет и этого», что изучение географических названий как правило сводилось к «освещению отдельных вопросов, основанному на заранее принятой гипотезе, а не на фактическом материале», теория топонимики не развивалась, об обсуждении топонимического материала в широком плане и выяснении рациональных методов его исследования не может быть и речи1.
Историографический анализ исследований и материалов по изучению топонимики народов Севера в Х1Х-начале XX в. показал несколько иную картину. Исследователи, используя накопленный опыт, путем проб и ошибок, разработали и освоили положения, принципы и методы изучения географических названий, значительная часть которых создала основу для разработки топонимических проблем в советской историографии.
В работах этого времени все больше прослеживается тенденция рассматривать топонимику как вспомогательную историческую дисциплину. Если в трудах ученых XVIII в. обращение к названиям носило эпизодический характер, то в Х1Х-начале XX в. появляются работы, специально посвященные изучению географических названий, причем названия в них рассматриваются как важный исторический источник.
В исследуемый период продолжается изучение отдаленных областей России. Совершенно неизученные районы Сибири и Дальнего Востока (области Енисея, Иртыша, Томская губерния, Приамурье, Приморье, Сахалин, Охотское побережье) стали предметом исследования историков и этнографов. Обширный этнографический материал, собранный учеными в полевых условиях во время путешествий и экспедиций, определил магистральные направления в развитии отечественной науки Х1Х-начала XX в.
Сообразно с этим, характерной чертой развития топонимики в XIX в. следует считать возникновение региональных исследований по изучению географических названий: прежде всего славяно-русских, финно-угорских, палеоазиатских, некоторых тунгусо-маньчжурских и самодийских названий. Топонимический материал собирался в процессе систематического изучения этнографии, языка, фольклора, материальной и духовной культуры народов Севера отдельными экспедициями и путешественниками.
В данный период исследование топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока осуществлялось в основном в рамках историко-филологического направления. В развитии историко-филологического направления исследования топонимики северных народов в Х1Х-начале XX в. можно выделить два этапа.
Первый этап, датируемый первой половиной XIX в., представлен мемуарной литературой участников морских экспедиций И.Ф. Крузенштерна, В.М. Головнина, Ф.П. Врангеля и этнографическим исследованием народов Сибири М.А. Кастрена.
Вторая половина Х1Х-начало XX в. знаменуют собой начало второго этапа в развитии историко-филологического направления отечественной топонимики. В трудах К. Дитмара, В.П. Маргаритова, В.Л. Комарова, А.Ф. Орлова, Л.И. Шренка, В.Г. Богораза, В.И. Иохельсона, Л.Я. Штернберга были собраны материалы по топонимике народов Сибири и Дальнего Востока.
Первенство в теоретическом обосновании и разработке филологических и исторических методов исследования географических названий принадлежит ученым 1820-1830-х гг. Специальные работы по топонимике А.Х. Востокова, Н.И. Надеждина, написанные в первой половине XIX в., стали основой для изысканий в области топонимики учеными, занимающимися изучением региональной топонимики, нерусской топонимии народов России и субстратной топонимии Русского Севера.
В 1812 г. русский лингвист, академик А.Х. Востоков в работе «Задача любителям этимологии» впервые сформулировал точку зрения на возникновение гидронимов1. Он не только открыл значение многократно повторяющихся в названиях топонимических элементов, но и положил в основу своей классификации группировку топонимов по постоянным основам-формантам, сам начал их собирание и исследование. Полученные группы топонимов он наложил на географическую карту, определил районы их распространения. Этот метод соединения филологического исследования с географической картой, впервые примененный А.Х. Востоковым, широко используется современными исследователями. Ученый первым в истории науки рассмотрел топонимическую проблему как лингвистическую, раскрыл сущность формантного метода исследования топонимов.
Топонимические идеи А.Х. Востокова были обоснованы Н.И. Надеждиным в работе «Опыт исторической географии русского мира»-важнейшей теоретической работе по топонимике . В ней разработан круг главнейших для своего времени вопросов: о значении географических названий для исторических, географических, филологических исследований, о специфике топонимов как источника по истории природы и людей, о методах изучения географических имен и о состоянии науки о географических названиях к моменту написания работы.
Большое значение для развития топонимических методов исследования имеет «надеждинский» метод работы с географическими названиями-от современных форм к более древним. Таким образом, следуя от известного к неизвестному, Н.И. Надеждин стремился выявить историю происхождения и формирования каждого топонима1.
Следовательно, в работах А.Х. Востокова и Н.И. Надеждина впервые было заявлено о научной ценности топонимики. Указанные учеными методы историко-филологического исследования топонимов определили основные направления в изучении региональной топонимики, в том числе нерусской топонимии народов Севера.
Почти все исследования, о которых речь пойдет ниже, внесли в большей или меньшей степени существенный вклад в изучение топонимики северных народов, но специальными работами по топонимике не являлись.
В отношении изучения районов Дальнего Востока в первой половине XIX в. следует отметить, что после Камчатских экспедиций под руководством В.И. Беринга и деятельности на Камчатском полуострове различных научных экспедиций начался период русских кругосветных плаваний, которые окончательно завершили исследование северо-востока Азии, Охотского и Берингова морей, северной части Тихого океана.
Всего за период с 1803 по 1830 гг. было совершено 24 кругосветных плавания. Они были связаны с проведением большой научной работы и имели целью исследование территорий за пределами Дальнего Востока. Дальневосточные районы служили для них базой, но не являлись специальным объектом исследования. Следы этих плаваний были отражены частично в топонимике Приморья, Камчатки, Сахалина и остались в названиях мысов, бухт, заливов и других береговых объектов.
Национальная политика советского государства и ее влияние на развитие топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока
Развитие топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока невозможно рассматривать отдельно от российской, а затем советской идеологической, экономической, национальной и этноязыковой политики государства в отношении народов Севера.
Социально-экономические и культурные мероприятия, осуществленные в Сибири и на Дальнем Востоке СССР в довоенный и послевоенный периоды, оказали огромное влияние на развитие социальных функций северных языков, на становление в этом регионе национально-русского двуязычия, а затем массового перехода с титульных языков на русский язык, минуя для большинства народов упомянутую стадию двуязычия1. Указанные национальные и этноязыковые процессы способствовали дальнейшему развитию топонимической науки в Сибири и на Дальнем Востоке, оказали существенное влияние на изучение географических названий северных народов в советский период.
В связи с этим представляется целесообразным рассмотреть влияние национальной политики советского государства и изменений этноязыковой ситуации в Сибири и на Дальнем Востоке на изучение географических названий народов Севера в советское время.
По мнению российского исследователя Н.Б. Бахтина, «...именно XX век, оставил неизгладимые следы на всей культурной, социальной, экономической, языковой жизни народов Севера; не меньший след этот век оставил и на среде обитания. Применительно к народам Севера этот век можно было бы определить как период, который оказал на них огромное влияние, по силе значительно превосходящее предшествующие столетия. Однако вопрос, когда именно XX век начался для народов Севера, требует отдельного внимания»1.
Автор считает, что началом XX столетия для народов Севера следует принять момент, когда эти разнообразные народы-разнообразные во всем: от экономических моделей до социально-экономических связей, от языков до представлений о себе и о своем месте в мире-были объединены под «зонтиком» обобщающего этнического термина «малые народы Севера», этот термин и это понятие были введены как этническое название в законодательство Советского Союза двумя декретами ВЦИК и Совнаркома в 1925 и 1926 годах2. «С этого момента,-пишет ученый,-несмотря на все различия между народами Севера, государство начинает проводить в отношении их единую политику, что не всегда было разумно: те решения экономической, социальной или образовательной области, которые могли оказаться верными для оленеводческого народа в несколько десятков тысяч человек, совсем не обязательно шли на пользу народу оседлых охотников и рыболовов в несколько сот человек и, наоборот. Эта проводившаяся в течение по меньшей мере 60 лет общая политика государства по отношению к народам Севера, как уже упомянуто, отчасти сформировала и их собственное самосознание: люди, принадлежащие к разным народам, все больше и больше ощущают себя частью большой группы народов разных, но с общей судьбой» .
В довоенный период советское государство, объединив союзные республики и создав ряд автономных национальных образований, провозгласило политику свободного развития всех наций и их языков, закрепленную в Декларации прав народов России 1918 г. и Конституциях 1918, 1924 гг. Во всех партийных и государственных документах того времени равенство языков означало признание роли национальных языков в развитии советской государственности национальных районов в формах, соответствующих национально-бытовым условиям, в создании и закреплении действующих на родном языке органов власти, хозяйственного управления, административных и судебных учреждений, школ, профессионально-технических училищ и техникумов, вузов, прессы, театра, клубов-всей, культурно-просветительной сети, в подготовке местных кадров квалифицированных рабочих и советско-партийных работников и главное, работников просвещения.
Филолог Л.И. Сем, являясь автором периодизации развития филологических исследований на советском Дальнем Востоке, характеризует второй период исследований (1927-1937 гг.) как период, связанный с огромными работами по культурному строительству среди народов Дальнего Востока. Первостепенное значение в проведении культурного строительства имели исследования прежде всего филологов. Грамотность населения на Дальнем Востоке была низкой, особенно среди малых народностей. Чтобы поднять ее, необходимо было создать прежде всего письменность на этих языках, литературу, учебные пособия, обучить на них население. Ликвидация неграмотности стала составной частью культурной революции и социалистического строительства. Дальневосточные филологи приняли в этом самое активное участие1.
Так называемая «новая лингвистическая политика», введение режима наибольшего благоприятствования для языков народов Севера потребовали проведения огромной исследовательской работы по изучению лексики, фонетики, грамматики всех северных языков. Она была развернута под руководством опытных лингвистов молодыми энтузиастами-этнографами, языковедами, фольклористами, направляющимися на Север по призыву Комитета содействия народностям северных окраин в качестве учителей, фельдшеров, руководителей культбаз, Красных яранг и т. д. В 1926 г. эту большую работу возглавил Северный факультет Ленинградского восточного института, а впоследствии Научно-исследовательская ассоциация Институтов народов Севера1.
Характеризуя этноязыковые процессы у народов Севера в довоенный период, Н.Б. Бахтин отметил следующую социальную тенденцию: быстрое распространение русского языка в качестве второго для всех народов Севера. Ученый считает, что до 1950-х гг. в жизнь народов Севера русский язык входил постепенно, до поры до времени мирно уживаясь с титульными языками, люди учили его добровольно и охотно, видя в нем и символ новой жизни и средство в эту жизнь войти2.
Все эти национальные, культурные и этноязыковые процессы оказали влияние на развитие системы географических названий, порядок наименования и переименования различных объектов у северных народов и уровень изучения топонимов в советский период.
Радикальная политика большевиков в 1920-1930-е гг., явно направленная на поддержку меньшинств, выглядела довольно положительно в отношении национальных географических названий: была уточнена этническая номенклатура и изменены связанные с ней ойконимы; уточнена русская передача названий ряда известных городов; в национальных территориальных единицах русские названия в ряде случаев заменялись названиями на языках коренного населения3.
Уточнение этнической номенклатуры, проведенное в 1920-1930-е гг., заключалось в переходе к самоназваниям народов взамен чуждых им этнонимов, присвоенных их соседями. В ряде случаев этот переход самым непосредственным образом отразился в официальной топонимии, причем не только в названиях различных административно-территориальных единиц, но и в названиях городов и деревень. В отношении топонимики народов Севера это выглядело следующим образом. Переход к названиям ханты (ранее остяки) и манси (ранее вогулы) потребовал переименования города Остяко-Вогульск в Ханты-Мансийск; замена устаревшего ойроты на алтайцы вызвала необходимость отказа от названия города Ойрот-Тура («город ойротов»), но взамен почему-то не стали присваивать национальное название по новому этнониму, а дали русское название Горно-Алтайск, создающее впечатление о связи с горами Алтая.
Изучение топонимики северных народов Сибири и Дальнего Востока в постсоветский период
Конец 1980-х-начало 1990-х гг. можно считать временем сравнительно интенсивного развития национальных отношений в постсоветской России, связанных с коренным изменением государственных, общественно-политических и экономических отношений в стране. Эти процессы не могли не отразиться на государственной политике по отношению к северным народам.
Уже примерно с 1987 г. в научных изданиях, популярных журналах и газетах начала подниматься волна публикаций о положении коренных народов Севера. Исследователь Н.Б. Бахтин пишет о том, что «...общий тон их легко передать в нескольких словах. Получив, наконец, возможность публично выступать на темы, которые до той поры были закрыты, ученые, журналисты, писатели и северные активисты-все, пишущие о народах Севера, в один голос заговорили об исключительно тяжелой ситуации, в которой оказались к концу века эти народы. Ситуация описывалась как «этническая катастрофа». Параллельно с экологическими, социальными, экономическими и медицинскими проблемами существенной составляющей этой катастрофы называли положение с титульными языками»1. Об опасности утраты национальных культур и родных языков писали в первую очередь сами представители северных народов, эти вопросы поднимались на многочисленных конференциях и съездах. Были приняты законы, в том числе и федеральные, целью которых было защитить народы Севера экономически и социально, защитить их историю, культуры и языки от гибели2.
Публикаций о положении северных народов в конце 1980-х и в 1990-х гг. достаточно много, но проблема заключалась в том, что экономическое положение отечественной науки в эти годы не давало возможности проводить широкие исторические, этнографические и лингвистические исследования в Сибири и на Дальнем Востоке, поэтому ученым приходилось опираться на сведения, собранные ранее, но не публиковавшиеся по цензурным или иным соображениям, а также на материалы отдельных кратковременных экспедиций.
Такое положение привело к тому, что при значительном числе публикаций новых фактических данных было мало и они очень неравномерно распределены по северным этносам. К примеру, материалов по этнической и языковой ситуации селькупов, кетов значительно больше, чем ульчей и негидальцев.
Н.Б. Бахтин объясняет это тем, что Западная Сибирь в языковом, этническом и топонимическом отношении описана лучше, чем Восточная Сибирь: данных по селькупам, кетам, ханты, ненцам существенно больше, чем по северным народам других территорий. Это связано не только с относительной географической близостью региона к европейской части России, но і и прежде всего с тем, что соответствующие научные центры в Томске, Омске, Новосибирске, ведущие большую исследовательскую работу по разным направлениям в течение последних десятилетий, уделяли основное внимание именно этому ареалу1. Достаточно назвать ленинградскую и томскую топонимические школы и разработанные на их основе научные направления в исследовании северных народов.
Начало 1990-х гг. ознаменовалось исправлением ошибок и перекосов, ранее допущенных в топонимической практике СССР. Коренные изменения, закрепленные на законодательном уровне, произошли в этноязыковой политике государства. В конце 1990-х гг. взят курс на возвращение к национальной топонимике, восстановление национальных названий коренных народов Севера, отлажен механизм единой централизованной государственной регистрации и учета существующих и присваеваемых наименований географических объектов.
После провозглашения республиками своего суверенитета были восстановлены некоторые национальные исторические названия. Большинству городов России возвращены их исторические имена: Владикавказ, Гянджа, Змиев, Луганск, Нижний Новгород, Тверь, Екатеринбург и другие.
Возрождению национальной топонимии народов России способствовала этноязыковая политика государства. В соответствии с законом РСФСР «О языках народов Российской Федерации» от 25 октября 1991 г. языки народов РФ объявлялись национальным достоянием Российского государства1.
Статьей 2 настоящего закона установлены государственные гарантии равноправия языков народов РФ, которые выражаются прежде всего в том, что все народы, независимо от их численности имеют равные права на сохранение и всестороннее развитие родного языка, свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества независимо от его происхождения, социального и имущественного положения, расовой и национальной принадлежности, пола, образования, отношения к религии и места проживания. Никто не вправе устанавливать ограничения или привилегии при использовании того или иного языка, за исключением случаев, предусмотренных законодательством РФ.
Статья 3 настоящего закона определила правовое положение языков, установив, что государственным языком РФ на всей территории является русский язык. Это положение закреплено и статьей 68 Конституции РФ . Однако часть 4 статьи 3 закона указывает, что в местности компактного проживания населения, не имеющего своих национально-государственных или национально-территориальных образований или живущего за их пределами, наряду с русским языком и государственными языками республик, в официальных сферах общения может использоваться язык населения данной местности. Кроме того, государство признает равные права всех языков народов РФ на их сохранение и развитие.
Глава V закона устанавливает язык наименований географических объектов, надписей, дорожных и иных указателей. Частью 1 статьи 23 закона определено, что написание наименований географических объектов и оформление надписей, дорожных и иных указателей производятся на государственном языке РФ, которым является русский язык. Тем не менее здесь же предусмотрено, что республики вправе написание наименований географических объектов и оформление надписей, дорожных и иных указателей производить на государственных языках республик, наряду с государственным языком РФ.
Частью 2 статьи 25 закона предусмотрено, что субъекты РФ в необходимых случаях вправе написание наименований географических объектов и оформление надписей указателей наряду с государственным языком РФ производить на языках народов РФ на территориях их компактного проживания.
Таким образом, настоящим законом были фактически «реабилитированы» национальные наименования в России и взят курс на их восстановление.
Этот государственный курс был продолжен Федеральным законом «О наименованиях географических объектов» от 18 декабря 1997 г. (№ 512-ФЗ), установившим правовые основы деятельности в области присвоения наименований географическим объектам и переименования географических объектов, нормализации, употребления, регистрации, учета и сохранения наименований географических объектов как составной части исторического и культурного наследия народов РФ1.
Впервые в истории российской законодательной практики, регулирующей вопросы топонимики, настоящим законом на официальном уровне дано определение понятию наименования географических объектов-это географические названия, которые присваиваются географическим объектам и служат для их отличия и распознавания. Более того, определены такие основные понятия в официальной топонимике, как установление наименований географических объектов-это выявление существующих наименований географических объектов, присвоение наименований географическим объектам и переименование географических объектов; нормализация наименования географического объекта-это выбор наиболее употребляемого наименования географического объекта и определение написания данного именования на языке, на котором оно употребляется.
