Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Проблема типологии в отечественной историографии второй половины XX века: условия и тенденции формирования исследовательской стратегии 27
1.1. Сравнительно-типологический метод в историческом исследовании: границы возможностей 30
1.2. Проблема типологии феодализма в исследовательской практике медиевистов 49
ГЛАВА 2. Феномен западноевропейского урбанизма в трудах отечественных медиевистов: опыт конструирования исторических типов ...70
2.1. Феодальный город в оценках советских медиевистов (1960 - первая половина 1980-х гг.) 72
2.2. Средневековый город в контексте истории изучения западноевропейской цивилизации (вторая половина 1980-х-1990-е гг.) 96
ГЛАВА 3. Пути и формы урбанизации в странах западноевропейского региона: опыт сравнительно-типологического изучения 119
3.1. Пути и формы социально-экономического развития городов Франции, Англии, Германии (период высокого средневековья) 124
3.2. Зрелый средневековый город в системе социально-политических отношений феодального типа: общее и особенное 146
Заключение 177
Список использованной литературы 184
- Сравнительно-типологический метод в историческом исследовании: границы возможностей
- Проблема типологии феодализма в исследовательской практике медиевистов
- Феодальный город в оценках советских медиевистов (1960 - первая половина 1980-х гг.)
- Пути и формы социально-экономического развития городов Франции, Англии, Германии (период высокого средневековья)
Введение к работе
Включение российских историков в мировое сообщество ученых, их приобщение к передовым стратегиям исторических исследований в целом пришлось на вторую половину 80-х-90-е годы XX века, период критики и пересмотра исследовательской практики и научного инструментария отечественной историографии. В современном историописании назрела потребность в переоценке своих гносеологических возможностей и способов достижения истины, в высвечивании сложностей и тупиков в практике исторической реконструкции и интерпретации, что делает необходимым обращение к достижениям отдельных направлений историографической традиции второй половины XX века. Нас интересует область знаний; получившая название «медиевистическая урбанистика».
Проблема города в ее историческом аспекте родилась на рубеже XVIII-XIX веков, очень скоро заняв одно из центральных мест в европейской историографии, в полной мере отвечая ее тогдашним идейным установкам, нацеливавшим историков на поиск в прошлом всего значимого для апологетизации новоевропейской истории, воспринимавшейся как образец исторического прогресса. Как отмечает А.А. Сванидзе, «естественно, что западная наука испытывает особое пристрастие к истории своих городов эпохи Средневековья и XVI-XVIII вв., к которым подходит как к одному из важнейших истоков своей современной жизни» . Обращение европейской исторической науки к проблемам городской истории актуализировало задачу поиска путей решения вопроса, имевшего важное значение как для науки, так и для общества - вопроса о культурно-исторической самоидентификации западноевропейской цивилизации. В исследованиях XIX-XX веков постепенно обнаружила себя необходимость рассмотрения проблемы города в ее пространственно-временном и структурно-функциональном измерениях с точки зрения выявления
1 Сванидзе Л.Л. Город в цивилизации: к вопросу определения // Город как социокультурное явление историческою процесса/Под ред. д.и.н.Э.В. Сайко.-M.: Наука, 1995.-С.30.
закономерностей взаимодействия городского пространства с более широким социокультурным и историческим контекстом, а также выяснения того, как это пространство воздействует на отдельные характеристики и общий социокультурный потенциал общества на всех этапах развития цивилизации. Одним из пионеров направления, сформировавшегося под влиянием социологической урбанистики и получившего название «историческая урбанистика» или урбан-история, стал английский историк Э. Бриггс, который в начале 1960-х годов призвал историков «обратить специальное внимание на городскую историю прошлых эпох»1. В центре внимания историков оказались различные пути и формы урбанизации, изучение которых должно было приблизить их к более адекватному пониманию этого феномена. Вся история общества в свете нового знания представлялась как история «поглощения традиционных социальных форм урбанистическими или урбанизированными»2, процесса многогранного и масштабного. Причем, как подчеркивает Л.П. Репина, «бурный рост урбан-истории с самого начала происходил на эклектичной методологической основе, что проявилось и в конкретных исследованиях, и в многочисленных дискуссиях о ее предмете и статусе»3. Собственно, на стыке исследовательских стратегий смежных наук -социологии и экономики, демографии и географии, философии и культурологи - во второй половине 1970-х годов и сформировалась объектно-предметная область исторической урбанистики. При этом каждая из обозначенных наук в едином тематическом и проблемном пространстве урбанистики, где господствующее место заняли такие исследовательские сюжеты как изучение стадий и движущих сил урбанизации, выявление закономерностей регионального развития городской истории, а также вопрос о качественном многообразии форм урбанизма, нашли свою нишу. Так город, по меткому замечанию Л.П. Репиной, «из «своеобразной сценической площадки, места социально-исторического действия превратился в специальный предмет
1 Репина Л.П. История и социология: основные тенденции в современной англо-американской урбанистике // История и
историки. - M.: Наука, 1984. - С. 89.
2 Сенявский А.С. Урбанизация России в XX веке: Роль в историческом процессе. - M.: Наука, 2003. - С.6.
3 Репина Л. П. История и социология: основные тенденции в современной англо-американской урбанистике. - С. 90.
изучения» .
Историографию европейского средневекового города необходимо рассматривать как результат долгого пути развития - от постановки объектно-предметной области в 1920-е годы и осмысления особенностей подходов к пониманию социальной природы средневекового города и его места в системе феодализма до развёртывания на этой основе с конца 1950-х - начала 60-х годов фронтального изучения города как социальной структуры, его функционирования в системе феодализма, его типологизации. С 1970-80-х годов медиевистическая урбанистика, по определению Л.П. Репиной, становится «опытным полем для отработки структурно-системного подхода, а также новых методов историко-демографических и культур-антропологических исследований, к которым обратилась современная медиевистика»". В целом же городские исследования в зарубежной историографии совершили тот же путь, что и вся историческая наука в целом, а их нынешнее состояние представляет собой своеобразную сумму и итог всех новейших достижений междисциплинарного гуманитарного знания3.
В отечественной медиевистике историография средневекового города занимает особое место. Примечательно, что обращение к городской истории в нашей науке произошло именно в историографическом аспекте: при отсутствии собственной школы урбановедения в начале XX века активно начали публиковаться переводные труды ведущих западных историков, главным образом, одного из ведущих тогда социально-экономического направления (В. Зомбарт), а также М. Вебера и А. Пиренна. Эта традиция прервалась с конца 1930-х годов и начала восстанавливаться лишь в последние годы, когда вновь поднялась волна интереса к наследию М. Вебера, появились переводы трудов Ж. Дюби, Ле Гоффа, Ф. Броделя и др.
1 Репина Л. П. История и социология: основные тенденции в современной англо-американской урбанистике. - С. 33.
2 Репина Л.П. Город, общество, цивилизация: историческая урбанистика в поисках синтеза. - С. 35.
3 См. об этом: Ястребицкая А.Л. Средневековый город и проблемы европейской урбанизации в свете современного
исторического знания // Город как социокультурное явление исторического процесса / Под ред д.и.н. Э.В. Сайко. — M.:
Наука, 1995.-С. 100-105.
Как самостоятельная отрасль науки в отечественной историографии урбанистика оформилась только в середине XX века, поскольку интерес к проблемам городской жизни в России долгое время не мог быть устойчивым и глубоким ни в обществе, ни в науке. Сами медиевисты объясняют эту тенденцию сложившимися общественными традициями и непосредственно -традициями общественно-исторической мысли, как унаследованными от прошлого столетия, так и сложившимися в рамках советского марксизма. И в том, и в другом случае город не имел особой привлекательности в картине мира российского общества. «Бюргерство в России, - отмечает А.А. Сванидзе, - не стало особым сословием или сословной группой, оно не имело заметного авторитета в обществе, не было представлено в организациях государственной власти...В России были во многом иные, нежели в Западной Европе, формы социальной жизни городов, а сами города и мещане занимали иное место в обществе»1. В соответствующем направлении формировалась и медиевистика, главные школы и самые крупные авторитеты которой сосредотачивали свой научный интерес преимущественно в области аграрной истории, и отчасти - истории государственной.
Немалую роль в сохранении маргинального положения урбановедения в российской медиевистике сыграло, по мнению А.А. Сванидзе, и утвердившееся в советской литературе узкое определение средневекового города - «исключительно или главным образом с позиции разделения труда в производственной сфере: как центра ремесла и торговли, противопоставленного натурально-хозяйственной периферии» .
Несмотря на указанные тенденции, часто негативно влиявшие на интенсивность и масштабы урбанистических исследований в медиевистике, за более чем полувековой период своего развития в контексте советской и
1 Сванидзе Л.Л. Средневековые города Западной Европы: некоторые общие проблемы // Город в средневековой
цивилизации Западной Европы: [Сб.очерков в 4-х томах] / РАН ИВИ / Отв. ред. Л.Л.Сванидзе. Том 1. Феномен
средневекового урбанизма V- к. XI вв. - M.: Наука, 1999. - C.9.
2 Сванидзе Л.Л. О феномене средневекового урбанизма: заметки в связи с конференцией // Средние века. Вып. 58. — M.:
Наука, 1995.-C. 89.
постсоветской историографии, интересующая нас отрасль науки прошла весьма насыщенный путь, что привлекает внимание и с точки зрения научной преемственности, и с позиций выявления особенностей формирования отраслью своей теоретико-методологической базы, и в сравнении с тем, насколько могла или не могла отечественная историческая урбанистика совпадать с зарубежным опытом по темпам развития. Готовых ответов на эти вопросы нет.
На современном этапе своего развития отечественная урбанистическая медиевистика представлена активной научной деятельностью целого ряда историографических школ (с этой темой, к примеру, связали свою научную деятельность целый ряд медиевистов МГУ, СарГУ). Накопленный ими исследовательский опыт убеждает, что поисков и трудностей здесь было немало, приоритеты развития менялись от накопления эмпирических исследований страноведческой направленности к выработке теорий среднего уровня, позволяющих обобщить и концептуально оснастить сложившиеся представления; от создания столичных научных сообществ, занимающихся комплексным изучением феномена урбанизма, к формированию периферийных центров по изучению локальной городской истории средневековья.
О достижениях, о направлениях научного поиска и степени изученности городской тематики можно судить по публикациям на страницах специального научного издания - межвузовского сборника научных трудов «Средневековый город», с 1968г. периодически 'выходящего в Саратове, а также в тематических разделах ежегодника «Средние века». Начиная с конца 1960-х годов, в научной периодике освещались материалы дискуссий по проблемам раннего и зрелого урбанизма западноевропейского средневековья, тем самым указывая на наиболее значимые и, вместе с тем, трудно решаемые проблемы городской истории. Одной из таких проблем и сегодня можно назвать вопрос о путях совершенствования методологической оснащенности урбанистических
исследований.
Характерно, что необходимость более глубокого и всестороннего осмысления значимости процессов роста и развития городов отдельных эпох и регионов в историографии начала осознаваться в условиях «социологического поворота» 1960-70-х годов, поставившего вопрос о продуктивности методологического синтеза социологии и истории . В зарубежной урбан-истории, изначально ставшей излюбленным местом приложения сил сторонников междисциплинарного подхода, уже тогда по мере формирования отдельных школ и научных центров урбанистики и накопления ими исследовательского опыта заговорили о необходимости формирования собственного познавательного инструментария, неизбежно предполагавшего заимствования из смежных наук (и прежде всего - социологии), о трудностях, возникающих на пути создания методологических основ междисциплинарных коммуникаций.
Во второй половине XX века зарубежная историография сумела начать диалог с такой же самостоятельной отраслью знаний - социологией города, используя ее наработки и в области дефиниций, и в области подходов и методов, что в целом позволило выйти на новый, более глубокий уровень понимания сущности урбанизма. Так, историкам оказался полезен опыт социологов по формированию своей категориальной базы. Еще в 1920-30-е годы представители чикагской школы эмпирической социологии Р. Парк и Л. Вирт ввели в научный оборот новую социологическую категорию «урбанизм», включив в него такие базовые характеристики городского социума как размеры территории, плотность и гетерогенность населения2.
На основе использования выработанных в полидисциплинарной
1 Вопрос о различиях в теоретико-методологическом инструментарии социологии и истории, как известно, был поставлен еще на рубеже XIX-ХХвв. и решался он в ключе противопоставления исследований номотетической и идеографической направленности. См. об этом: Шидер Т. Возможности и границы сравнительных методов в исторических науках // Философия и методология истории. Сб. статей / Под ред. проф. И.С.Кона. - M.: Изд-во «Проіресс», 1977.-С. 145.
" Заметим, что о таких же базовых характеристиках феномена урбанизма будут размышлять историки. Так, по мнению отечественного медиевиста Л.Л.Сванидзе, «город отличали не только концентрированность и гетерогенность общественных проявлений, но и не менее важное свойство — коммуникативность в области культуры. Эти три основных общих свойства города и обеспечивают его роль как активного начала исторического процесса на индивидуальном и системном уровнях и в разных плоскостях». См. об этом: Сванидзе Л.Л. Город в цивилизации: к вопросу определения — С. 29-31.
плоскости подходов (демографического, социально-экономического, социокультурного и др.) в исследованиях социологов последних лет устоявшиеся представления о феномене урбанизма существенно обогатились. Город предстает здесь как исторически сложившаяся, территориально локализованная форма организации жизнедеятельности общества, в основе которой лежит особый механизм организации социального пространства. Характерными чертами взаимодействия внутри городского пространства социологи часто называют анонимность и формализованность социальных связей, замену личных, «первичных» связей опосредованными «вторичными». Немаловажным признается и то, что город несет в себе образцы особого образа жизни, отличающегося высокой интенсивностью психологических воздействий на человека, разнообразием форм культурной жизни, рациональностью образа мысли индивидов и их поведения1. Многое из отмеченного социологами представляет интерес и для современной историографической практики, как зарубежной, так и отечественной, поскольку проблема дефиниции города как явления социально-исторического до сих пор не получила исчерпывающего разрешения.
По мнению урбан-социолога В.Г. Ильина социология города сумела создать свою стратегию исследования города как субъекта общественной жизни*", понять и объяснить который можно только с позиций широкомасштабного контекстуального подхода к пониманию социальной сущности города как «частного выражения более крупных систем (цивилизаций, государств, обществ, способов производства) в противовес дуалистическим концепциям, отделяющим город от его окружения и противопоставляющим их друг другу»3.
Не без влияния идей и веяний социологической урбанистики интерес
1 Добреньков В.И., Кравченко А.И. История зарубежной социологии. — Режим доступа , свободный
2 Ильин В. Г. Город как концепт культуры. - Диссертация на соискание учёной степени доктора социологических наук. -
Ростов-на-Дону, 2004. - Режим доступа littp://, свободный
3 Репина Л.П. Город, общество, цивилизация: историческая урбанистика в поисках синтеза. - С. 34.
историков (и не только зарубежных) к проблеме города во второй половине XX века неуклонно смещается в сторону постижения его трансисторической природы, проявившейся в той роли, которую город имел в пределах развития любой цивилизации — быть центром, аккумулирующим и интегрирующим социокультурную жизнь общества. На разных этапах ее развития именно город, по мнению Э.В. Сайко, «фиксировал социокультурный потенциал и характер организации общества той или иной эпохи, формации, этапа. В «формах» своей организации и в условиях функционирования он запечатлевал особенности движения общества цивилизации, кодируя и развертывая во времени социопрограмму цивилизационного, а потому и урбанизирующегося общества»1. С подачи социологов историки заговорили не просто об истории города, а о процессе урбанизации, выводящем историческое исследование на качественно новый уровень исторических обобщений. Насколько этот путь может стать продуктивным, свидетельствуют наработки отдельных школ исторической урбанистики, в том числе и отечественных, и этот опыт требует к себе особого внимания.
Для отечественной медиевистики проблема нахождения путей и форм методологического синтеза, осуществляемого на уровне конкретной историографической практики «в целях истории и под ее верховным надзором», предполагающего получение нового верифицируемого знания в истории «путем привлечения дополняющих и контролирующих друг друга исследовательских установок и методик, наработанных в других дисциплинах»", стала частью исследовательской стратегии совсем недавно. Вместе с тем в 1960-70-е годы, на этапе становления основных направлений научного поиска (куда вошла и урбанистика), в условиях наблюдавшегося в те годы идеологического раскрепощения исторической науки и оживления интереса многих историков к новым, а главное, разнообразным стратегиям
1 Сайко Э.В. Город как феномен социокультурного развития // Город в процессах исторических переходов. Теоретические
аспекты и социокультурные характеристики / Под ред. д.и.н. Э.В. Сайко. - М.: Наука, 2001. - С. 3.
2 Могилыпщкий Б.Г., Николаева И.Ю. Введение // Междисциплинарный синтез в истории и социальные теории: теория,
историография и практика конкретных исследований / Под ред. Л.П. Репиной, Б.Г. Могильницкого, И.Ю. Николаевой.
М.:ИВИРЛН, 2004.-С. 11.
исследований, можно обнаружить некоторую закономерность. Именно в эти годы медиевисты обратились к проблеме исторической типологии, к сравнительно-типологическому методу, еще в XIX в. пришедшему в историческую науку из смежных дисциплин благодаря сближению с социологией.
Если вслед за М.Ф. Румянцевой признать, что проблема исторической типологии научно обоснованно и адекватно ее задачам «может быть решена лишь в рамках конкретной научной парадигмы»1, то отечественная теория и методология истории второй половины XX века в этом смысле представляют особый интерес, поскольку здесь отчетливо прослеживается смена познавательных ориентиров во всех исследовательских стратегиях, в том числе - в решении интересующей нас проблемы. В советской и постсоветской историографии перед исследователями ставились задачи по выработке оптимальных способов проведения сравнительно-типологических исследований, но на разной методологической основе. В 1960-80-е годы в этом качестве выступали конструкты исторического материализма, в 1990-е годы им на смену пришли принципы цивилизационной компаративистики. В целом же практика проведения подобных исследований часто выступала «лакмусовой бумажкой», позволяющей обнаружить готовность той или иной школы или направления как к пересмотру сложившихся концептов, так и к умению сохранять в исследовании нить методологической преемственности.
Имеющийся в отечественной историографии опыт теоретико-методологического осмысления проблемы исторической типологии дает основание относить ее к уровню компаративистской эпистемологии, поскольку она включает в себя задачи «сопоставления, упорядочения, классификации и обобщения исторических явлений самых различных уровней на основе присущих им общих характеристик»2. Ее успешное
1 Румянцева М.Ф. Урбанизация как проблема сравнительно-исторического исследования: методологические аспекты
феноменологического подхода// Урбанизация в формировании социокультурного пространства. - М.: Наука, 1999. - С.
59.
2 Мелконян Э.Л. Проблемы сравнительного метода в историческом знании / Отв. ред. Э. С.Маркарян. - Ереван: Изд-во
АНАрмССР, 1981.-С. 70.
решение предполагает разработку технологии типизации и типологизации, упорядочение разнообразных таксономических рядов и конструирование социальных типов. Несмотря на то, что в теории метода задачи и этапы исследовательской стратегии весьма четко прописаны, решение обозначенной проблемы на уровне конкретной историографической практики пока относится к числу недостаточно разработанных, причем, не только в отечественной исторической науке. Вслед за А.-К.И. Забулионите подчеркнем, что и история становления и врастания сравнительно-типологического метода в систему познавательных средств гуманитарии еще далека от ясности1.
Город же как объект типологизации и для историков, и для социологов стал интересен тем, что всегда является неотъемлемой частью разных по структуре и разновременных социальных систем (цивилизаций), конкретно исторически обусловлен их спецификой, но при этом сохраняет определенную универсально-историческую однородность, что позволяет применить к нему единый термин - «город». Эвристические возможности исторической типологизации в этом ключе находят прямое применение, поскольку метод призван обеспечить выявление и дальнейшую систематизацию как общих свойств, так и различий, обусловленных функционированием города в разных культурных системах.
На всем протяжении существования города его социальная сущность, его функции менялись кардинальным образом, затрагивая как внешний облик городов и их топографию, так формы и типы распространения урбанизма. Являясь наряду с деревней . одной из основных форм существования человека в обществе, город менялся не только сам, он трансформировал все, с чем вступал в контакт, урбанизируя в целом всю культуру. Средневековая эпоха не является исключением.
Средневековый город представляет интерес как неотъемлемая часть
1 Забулионите А.-К. И. Об истоках и становлении типологического метода // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана. Материалы международной научной конференции. 18 мая 2001 г. Санкт-Петербург. Серия «Symposium». Выпуск № 12. - СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества. 2001. - С. 38.
феодальной общественной системы, несшая в себе все характеризующие ее составляющие, не утрачивая своей собственной структурной и функциональной специфики. Являясь наиболее динамичной структурой своего времени, европейский город передал эту динамичность всей западной цивилизации, и во многом потому, что стал носителем передовых тенденций в экономике, проложив путь от простого товарного производства ремесленников к производству мануфактурному, капиталистическому. Также самоуправляющийся город Западной Европы стал местом формирования европейской демократии, парламентаризма, именно здесь зародились представления о правах человека, ориентация на личную свободу, светскую культуру. Городская система Западной Европы легла в основу складывания национальных централизованных государств и представительных органов власти. Оформление социокультурного пространства города стало решающим фактором на пути спускания европейского общества «с небес на землю».
Указанные характеристики западноевропейского города эпохи
средневековья уже вошли в число общепризнанных в медиевистике. Вместе с
тем, в зарубежной историографии в исследованиях последней четверти XX
века очевидны попытки исследователей, активно использующих
возможности синтеза культурно-исторического, сравнительно-
типологического, системного (контекстуального) подходов, дополнить, уточнить составляющие компоненты этой компилятивной по своему характеру дефиниции. К элементам новизны в концептуальном осмыслении зарубежными медиевистами (к примеру, Франции и Германии) природы средневекового города можно отнести признание множественности путей и форм урбанизации; стремление рассматривать раннюю историю городов в связи с общими структурными процессами в Европе на рубеже раннего и высокого средневековья, зачастую исходящими из феодальной округи. Что касается природы средневекового города, то в ее оценках звучат выводы о том, что средневековый город представлял собой хотя
и не лишенную своей социокультурной специфики, но лишь одну из форм европейского феодального (традиционного) общества.
Необходимо подчеркнуть, что в трудах целого ряда отечественных исследователей также можно обнаружить и элементы преемственности советской традиции, и признаки критического отношения к ней, и более того - попытки найти более эффективные пути и способы выявления черт и признаков образа средневекового западноевропейского города, отвечающих требованиям верифицируемости научно-исторического знания. Опыт обновления исследовательских стратегий, предлагаемых ведущими в российской медиевистической урбанистике школами и научными центрами, с точки зрения особенностей его методологической оснащенности, а также условий формирования и научной продуктивности также представляет специальный интерес. Однако до недавнего времени историографическая рефлексия по этому поводу была не столь явной и значительной.
В этой связи представляют интерес историографические обзоры, представленные в трудах самих медиевистов, в частности - в трудах Е.В. Гутновой, на протяжении нескольких десятилетий отмечавшей закономерности и особенности исследовательской практики советских медиевистов1. Автор достаточно полно охватывает весь период истории советской медиевистики, стадиально дифференцируемый в соответствии с тенденциями, которые наблюдались в исторической науке в целом. Особое внимание автор уделяла переходным стадиям развития отрасли от раннего этапа к зрелому, когда рельефно просматриваются моменты парадигмальных сдвигов, смещения акцентов, методологического переоснащения. Однако проблема типологии городской истории включалась автором в анализ
1 Гутнова Е.В., Косминский Е.Л., Сидорова II.Л. 40 лет советской медиевистике // Вопросы истории. 1957. № 11; Гутнова Е.В. 50 лет советской медиевистике // Средние века. Вып. 30. — M.: Паука, 1967; Она же. К 60-лстию Якова Александровича Левицкою // Вопросы истории. 1967. № 6; Она же. Основные этапы развития советской медиевистики // Вопросы истории. 1969. № 1; Она "же. Евгений Алексеевич Косминский // Вопросы истории. 1972. № 9; Она же. Развитие советской медиевистики // Вестник АН СССР. 1972. Кч 11; Она же. Советская медиевистика за 10 лет (1968-1977) // Средние века. Вып. 42. - М.: Наука, 1978; Она же. Историческая наука в условиях идеологического диктата: к вопросу об оценке советской историографии // Диалог со временем: историки в меняющемся мире / ИВИ РАН. - М., 1996.
актуальных на том или ином этапе тем или направлений либо на уровне констатации факта постановки такой проблемы, либо - с точки зрения продуктивности ее решения отдельным автором. Вопросы о самостоятельном эпистемологическом статусе, специфике и трудностях решения задач исторической типологии города автором не ставились.
Обращают на себя внимание факты из истории советской и постсоветской медиевистики, представленные на страницах работ, посвященных анализу научной деятельности ярких представителей отечественной медиевистики. Так, историографический материал, представленный в статьях Е.В. Гутновой о Я.А. Левицком, Ю.Л. Бессмертного о А.Д. Люблинской, А.А. Сванидзе о Е.В. Гутновой, А.Я. Гуревича о Ю.Л. Бессмертном, Н.А. Хачатурян о А.А. Сванидзе, вызывает интерес тем, что дает возможность детальнее рассмотреть сам процесс научного роста крупных специалистов в области изучения средневековой эпохи и ее городской истории, увидеть трудности, возникавшие на этом пути, ярче оценить открытия и достижения1. Особенно ценным видится то, что при более пристальном внимании к научной биографии отдельных медиевистов складывается более рельефно прописанное представление о формировании преемственности в изучении ведущих проблем медиевистической урбанистики.
Представляет интерес и анализ проблем истории медиевистики и урбанистики, осуществленный Л.П. Репиной. К историографическим сюжетам, посвященным отдельным этапам развития урбан-истории, автор обращается в связи с критической оценкой опыта развития «новой исторической науки». На страницах целого ряда трудов Л.П. Репиной воссоздается ретроспективная и одновременно панорамная картина развития урбанистических исследований прежде всего за рубежом, а под влиянием
1 Бессмертный Ю.Л. А.Д. Люблинская историк-медиевист // Средние века. Вып. 35. - М.: Наука, 1972; Гуревич Л.Я. Историк и история. К 70-летию Ю.Л. Бессмертного // Одиссей. Человек в истории. 1993. Образ «другого» в культуре. -М.: Наука, 1994; Гутнова Е.В. К 60-летию Якова Александровича Левицкого // Вопросы истории. 1967. № 6; Сванидзе А.А. Актуальные проблемы .медиевистики в трудах Е.В. Гутновой // Средние века. Вып.47. — М.: Наука, 1984; Она же. Вступительная статья к книге Левицкого А.Я. Город и феодализм в Англии: [ Сборник] / Отв. ред. Е.В. Гутнова] АН СССР, Ин-т всеобщ, ист. - M.: Наука, 1987: Н.А.Хачатурян Л.А.Сванидзе - личность, труды, поколение // Средние века. Вып. 61.-М.: Наука, 2000.
тенденций «извне» - и в контексте формирования традиций и процессов обновления отечественного историописания1. Понимая под исторической урбанистикой обширную междисциплинарную область исследования, в которой город рассматривается в исторической перспективе, автор делает акцент на той ее части, «которая строит свои теоретические модели в непосредственной связи с практикой конкретно исторического анализа, наиболее перспективна и задает тон в движении современной историографии к новому синтезу»". Не менее важно и то, что автор указывает на узкие места зарубежной практики исследований городской истории, среди которых особенно часто указываются проблема дефиниции, «все еще недостаточно разработан механизм включения в изучение городской истории ценностных ориентации и личностных характеристик субъекта истории, а таюке имеет место недооценка роли политических и идеологических макроструктур государства и церкви в
процессах локального уровня» .
Прошлое и настоящее урбанистики (преимущественно — зарубежной) отражены в цикле вышедших в 1990-е годы трудов А.Л. Ястребицкой, одной из первых обратившей специальное внимание на имеющиеся в западной медиевистике крупные научные достижения в области городской истории, и в частности - проблемы типологии города. Проведенный А.Л. Ястребицкой анализ зарубежной медиевистической урбан-истории не только зафиксировал его основные этапы, направления и раскрыл их сущность, но также позволил увидеть, что те проблемы методологического содержания, которые сегодня ставятся в исследовательском поле отечественных урбанистов, в зарубежной историографии звучали еще в 50-80-е гг. XX века.
Представленная автором историографическая картина ценна тем, что выстроена по проблемно-хронологическому принципу, а основное внимание обращается на практику применения новых методов анализа городской
1 См. об этом: Репина Л.П. История и социология: основные тенденции в современной англо-американской урбанистике;
Она же. На пути к новому синтезу: перспектинные тенденции в современной британской историографии //
Методологические и историографические вопросы исторической науки. Сб. статей / Под ред. Б.Г. Могильницкого.
Вып.21.-Томск: Изд-во Том. >н-та, 1994.
2 Репина Л.П. Город, общество, цивилизация: историческая урбанистика в поисках синтеза. — С. 32.
3 Там же. - С. 38.
истории (в частности - социокультурного). «Вместе с тем, - подчеркивает А.Л. Ястребицкая, - новые подходы и направления изучения истории европейского города...не стали еще предметом специального критического осмысления и обобщения ни в зарубежной, ни в отечественной науке» . Вклад советских исследователей в разработку темы автором специально не рассматривается, отмечается лишь наследие русской исторической школы.
В сфере собственно урбанистических исследований
историографическая рефлексия заметно активизируется в 1990-е годы, когда появилась возможность оглянуться назад и оценить сильные и слабые стороны накопленного опыта. Так, большое внимание этому вопросу уделяет в ряде своих работ А.А. Сванидзе2, глава Отдела западноевропейского средневековья и раннего нового времени ИВИ РАН, возглавившая целый коллектив авторов, занявшихся комплексным изучением средневекового урбанизма (речь идет о проекте «Город в средневековой цивилизации Европы»). В своих обзорах по истории отечественной урбанистки автор считает нужным выделять успешные проекты и направления деятельности уже в постсоветский период. Предыдущий этап в развитии этой отрасли знаний оценивается автором критично, и вместе с тем - как тот фундамент, на котором общими усилиями медиевистов разных поколений строится новый, синтезный по своей сути образ средневекового урбанизма.
В публикациях последних лет появляются пока единичные статьи, авторы которых специально обращаются к оценке современного состояния медиевистической урбанистики. Так, Б.Ю. Полховская делает обзор историографической ситуации второй половины 1980-х - 1990-х гг., многими
1 Ястребицкая АЛ. Европейский город (средние века - раннее Новое время). Введение в современную урбанистику /
РАН, ИНИОН. - М.: ИНИОН РАН, 1993; Она же. «Новая историческая наука» и новый образ западноевропейского
средневековья // Средневековая Европа глазами современников и историков. Книга для чтения. / Под ред.
А.Л.Ястребицкой. 4.1. — М.: Интерпракс, 1994; Она же. Средневековая культура и город в новой исторической науке. —
М.: Интепракс, 1995; Она же. Средневековый город и проблемы европейской урбанизации в свете современного
исторического знания // Город как социокультурное явление исторического процесса / Под ред. д.и.н. Э.В.Сайко. — М.:
Наука, 1995.
2 Сванидзе А.А. Проблемы изучения городской истории // Всеобщая история. Дискуссии, новые подходы. [Сборник
статей] АН СССР, Ин-т всеобщ ист./ Отв.ред. А.О. Чубарьян, В.В. Согрнн. Вып.1- M.: Наука,1989; Она же. О феномене
средневекового урбанизма: заметки в связи с конференцией // Средние века. Вып. 58. - М.: Наука, 1995; Она же. Город в
цивилизации: к вопросу определения // Город как социокультурное явление исторического процесса / Под ред. д.и.н.
Э.В. Сайко. - М.: Наука, 1995; Она же. Средневековые города западной Европы: некоторые общие проблемы. - В сб.:
Город в средневековой цивилизации Западной Европы: [Сб.очерков в 4-х томах] / РАН ИВИ / Огв. ред. А.А.Сванидзе.
Том 1. Феномен средневекового урбанизма V- к. XI вв. - М.: Наука, 1999.
специалистами определяемой как время кризиса отечественной исторической науки, предлагая оценить его более позитивно, поскольку «помимо осознания наличия кризисной ситуации тогда начались и активные поиски путей выхода из кризиса»1. Следуя логике автора, развитием урбанистических исследований в отечественной медиевистике движут несколько тенденций: переоценка старой и поиск новой методологии; падение интереса к социально-экономическим темам; стремление расширить границы исследования за счет новой проблематики, включающей в себя все более многообразные компоненты (ментальность, демографические, тендерные и социокультурные сюжеты и т.д.); широкое обращение к теоретическому опыту и достижениям зарубежной исторической мысли.
Другие авторы фокусируют внимание на анализе историографической практики отдельных школ, в том числе - Саратовской, за более чем полувековую историю существования создавшей целую традицию изучения средневекового города с позиций анализа диалектики взаимодействия города и феодальной среды, принципиально не совпадающих по социально-экономическим характеристикам. Такую попытку мы видим в статье Н. П. Мананчиковой, посвященной начавшейся еще в советской историографии 1960-х гг. и продолжавшейся в постсоветское время дискуссии о сущности средневекового западноевропейского города, характере его производства. Автор убежден, что «в последние годы позиции отдельных отечественных историков и исторических школ по проблемам урбанистического развития феодальной Европы достаточно четко определились и, может быть, теперь есть смысл сказать о сохраняющихся разногласиях и новых подходах к изучению города как феномена средневекового урбанизма»".
В статье саратовского ученого Н.И. Девятайкиной представлен анализ научной деятельности основателя саратовской школы медиевистической урбанистики СМ. Стама, где автор уделяет особое внимание характеристике
1 Полховская Б.Ю. Проблемы истории средневекового города в оіечественной медиевистике последнего десятилетия //
Средневековый город: Межвуз. научи, сб. Вып 15. - Саратов: Изд-во Научная книга, 2002.
2 Мананчикова П. П.К итогам изучения западноевропейского средневекового города // Исторические записки. Научные
труды исторического факультета. Вып.7. - Воронеж: Изд-во Воронежхкого ГУ, 2001.
выработанного школой подхода к пониманию сущности средневекового города и оценке методов ее изучения1. Е.Ю. Орлова пишет о современном состоянии проблемы генезиса средневекового города в трудах саратовских историков2. Обстоятельный историографический экскурс в деятельность своих коллег совершает Т.В. Мосолкина , сконцентрировав внимание на оценке практик изучения английского города средневековья как на одном из самых продуктивных направлений отечественной урбанистики.
Экскурс в историю самой отрасли медиевистической урбанистики делает Т.С. Никулина, указывая на масштабность предмета ее исследования: «По существу все развитие цивилизаций можно рассматривать и расценивать через призму эволюции городской жизни: как постепенное распространение города и поглощение им населения земли. И более всего феномен города изучался и изучается отечественными исследователями на античном и средневековом материале»4. Изучаемая отрасль оценивается как сравнительно молодая в нашей исторической науке, поскольку российская историография традиционно культивировала интерес к аграрной истории — феодалам, крестьянам, крестьянской общине и т. д. Эта вторичность городской тематики отмечается как характерная черта советской медиевистики, довольно поздно обратившейся к проблемам городского развития средневековой Западной Европы, благодаря работам В.В. Стоклицкой-Терешкович. Завоеванием современной медиевистики автор видит заметное расширение границ самой дефиниции урбанизации, ранее сводимое только к истории города.
Об истории развития типологического метода и эвристических возможностях этой исследовательской стратегии в отечественной историографии сказано гораздо меньше. К числу ученых, обращавшихся к
1 Девятайкина Н.И. Новое десятилетие в научном творчестве профессора СМ. Стама // Средневековый город: Межвуз.
научн. сб. Вып 13: Вопросы экономической, социальной, политической и идейной истории городаXII-XVIbb. -Саратов:
Изд-во «Научная книга», 1998. - С. 5-18.
2 Орлова Е.Ю. Проблема генезиса средневекового города в трудах саратовских историков // Всеобщая и отечественная
история: актуальные проблемы. - Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1993.
3 Мосолкина Т. В. Изучение английского города в отечественной медиевистике // Историографический сборник. Выпуск
№19 ; Она же. М.М. Яброва — видный историк-медиевист //
Средневековый город: Межвуз. науч. сб. Вып. 12. - Саратов, 1998.
4 Никулина Т.С. Новое в отечественной урбанистике: [ Медиевистической урбанистика] // История и человек. Сб.ст. /
Ред.-сост. М.ИЛеонов. - Самара, 1998. - СЗ -21.
методологической стороне этого вопроса во второй половине 1960-х годов, можно отнести ереванского ученого Э.С. Маркаряна, в советский период работавшего на стыке этнографии и истории, а в постсоветский период включившегося в разработку проблем сравнительного изучения цивилизаций1. В статье В.В. Иванова предпринимается попытка экскурса в историю развития зарубежной и отечественной компаративистики с тем, чтобы выявить некоторые общие моменты, связанные с применением сравнительно-исторического метода в историческом познании2.
В 1982г. вышел первый труд (автор - Э.Л. Мелконян), посвященный общим проблемам сравнительного метода в историческом исследовании, где автор выявляет тенденции развития сравнительного метода в историческом знании, отмечая, что «в 1980-е годы наблюдается уменьшение количества специальных работ, посвященных данной проблеме, однако это компенсируется тенденцией все более широкого и целенаправленного применения сравнительного метода при изучении комплексных исторических проблем»3.
Также следует отметить труд М.Ф. Румянцевой по проблемам теории истории', куда вошли главы, посвященные краткому анализу основных парадигм компаративного историописания. Особый интерес здесь вызывает систематизация оценок гносеологических возможностей подхода представителями русской исторической школы, а также размышления самого автора по поводу роли и места сравнительных исследований на базе марксистской исторической науки.
Опыт использования сравнительно-типологического метода в историографических обзорах и анализах зарубежных авторов впервые получил оценку также в 1960-е годы. Так, развернутому экскурсу в историю
1 Маркарян Э. С. Об основных принципах сравнительного изучения истории // Вопросы истории. 1966. № 7; Он же. Об исходных методологических предпосылках исследования этнических культур // Методологические проблемы исследования этнических культур. Материалы симпозиума. - Ереван, 1978; Он же Сравнительный анализ цивилизаций сквозь призму поиска стратегии экологического выживания// Цивилизация. Вып. 2. - С. 112-121.
" Иванов В. В. К вопросу о содержании и развитии сравнительно-исторического метода // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып.5. —Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 1967.
3 Мелконян Э.Л. Проблемы сравнительного метода в историческом знании / Отв. Ред. Э.С.Маркарян. - Ереван: Изд-во
АНАрмССР, 1981.-С. 66.
4 Румянцева М.Ф. Теория истории. - М.: Аспект Пресс, 2002.
метода посвятил свою статью немецкий историк Т. Шидер , поставив задачу выявить основные типы компаративизма, присущие тому или иному направлению гуманитарных исследований, начиная с конца XVIII в. В 1990-е годы об этом пишут французские историки Дж. Джемелли, обратившийся к анализу французского компаративизма, и М. Эмар, давший общую оценку роли и места компаративизма в истории2.
В данной работе исследуется тема, обращающая к изучению условий формирования и путей совершенствования сравнительно-типологических исследований в области изучения городской истории эпохи средневековья. В центре нашего внимания — труды отечественных историков, посвященные проблемам как теоретико-методологического или историографического содержания, так и вопросам, относящимся к исследовательскому пространству медиевистики и урбанистики. Предметом диссертационного исследования является изучение историографической традиции, сложившейся в отечественной медиевистике во второй половине XX века вокруг решения проблемы исторической типологии западноевропейского города средневековья.
Как мы увидели, в имеющейся литературе интересующий нас вопрос полного освещения не получил, а материалы привлекаемых исследований в историографическом плане дискретны. На сегодняшний день нет сведенного воедино обобщающего анализа того пути, который проделала данная исследовательская стратегия в нашей медиевистической урбанистике, что позволило определить цель и задачи данного исследования.
Цель диссертации состоит в систематическом анализе сравнительно-типологического изучения городской истории Западной Европы высокого средневековья, во второй половине XX века ставшего одной из исследовательских стратегий медиевистической урбанистики. Накопленный
1 Шидер Т. Возможности и границы сравнительных методов в исторических науках // Философия и методология истории. Сб.статей / Под ред. проф. И.С.Кона. - М.: Изд-во «Прогресс», 1977. - С. 145.
" Джемелли Дж. Сравнительная история от Марка Блока до Фернана Броделя: пример энтропии? // Споры о главном: Дискуссия о настоящем и будущем исторической науки вокруг французской школы «Анналов». - М.: ИВИ РАН, 1993; Эмар M. История и компаративизм // Европейский опыт и преподавание истории в постсоветской России.- М., ИВИ РАН, 1999.
отечественными историками опыт решения проблемы типологии города представляет интерес с точки зрения как историографической преемственности, так и методологической оснащенности подобных исследований в советской и постсоветской историографии. Достижение намеченных целей возможно путем решения целого ряда задач:
выявить основные этапы и проанализировать движущие силы формирования научного статуса проблемы типологии в отечественной историографии второй половины XX века;
проанализировать опыт формирования сравнительно-типологических исследований в отечественной медиевистике второй половины XX века на примере одной из теорий среднего уровня - типологии феодализма;
выявить основные подходы, предложенные отечественными медиевистами к пониманию феномена западноевропейского города как самостоятельной модели средневекового урбанизма;
проанализировать конкретно-исторические исследования историков по проблеме многообразия путей и форм урбанизации в странах западноевропейского региона (Франция, Германия, Англия);
показать достижения отечественной медиевистики в решении проблемы типологии города высокого средневековья.
В соответствии с поставленными задачами выстраивается структура диссертации, основная часть которой включает в себя три главы. Кроме того, в структуру работы входят введение, заключение и список исторических и историографических источников, а также литературы.
Хронологические рамки исследования определяются динамикой формирования самой исследовательской стратегии, и потому нас, главным образом, интересует период 1960-90-х годов, в течение которых проблема исторической типологии обрела свой научный статус в контексте развития отечественной медиевистики и исторической науки в целом.
Что касается территориально-хронологических рамок городской истории Западной Европы, то здесь предметный интерес представляет период
формирования и расцвета городов Франции, Германии и Англии, изучение которого дает широкие возможности для выявления общего и особенного в средневековой истории городов западноевропейского региона.
Методологические основания работы определяются спецификой избранной темы и традициями Томской историографической школы, предполагающими рассмотрение различных форм исторического сознания в широком общекультурном контексте с акцентом на путях, формах и итогах трансформации интеллектуального опыта, методологической оснащенности в рамках той или иной историографической традиции.
Основополагающим принципом исследования является принцип историзма, следуя которому весь историографический материал будет систематизирован с точки зрения стадиальных закономерностей и условий его развития, что в ходе анализа позволит выявить соотношение традиций и новаций в исследовательской практике конкретного научного сообщества.
В исследовании применяются также общие методы исторического исследования, такие как проблемно-хронологический и историко-сравнительный, нацеливающие на реконструирование основных вех в развитии науки с учетом переосмысления их содержания в свете современных достижений историографии.
Наряду с этим в ходе исследования используются традиционные методы историографического исследования, ориентированные на анализ содержательной стороны научного знания, ее когнитивного и концептуального аспектов. Процесс формирования историографических практик рассматривается на основе анализа творчества отдельных историков и сообществ учёных, преломления в их воззрениях основных тенденций развития определенной научно-исторической парадигмы.
Применение системного подхода позволит рассматривать отдельные проблемы теории и практики сравнительно-типологических исследований городской истории во взаимосвязи и в соотношении с достижениями отечественной и зарубежной историографии, а также синтезировать
полученные результаты для реконструкции целостной картины развития отечественной урбанистической медиевистики.
Источниковая база диссертации включает в себя несколько групп историографических источников.
В основу аналитического прочтения положены работы отечественных медиевистов второй половины XX века, посвященные развитию европейского города в целом или в отдельных его аспектах (по страноведческой или проблемной принадлежности). Осознавая невозможность охватить весь объем публикаций по городской проблематике, накопленный в советской и постсоветской медиевистической урбанистике, автор сочла нужным остановиться лишь на тех из них, где так или иначе возможна постановка вопроса о применении сравнительно-типологического метода в изучении урбанизационных процессов в странах Западной Европы на этапе зрелого средневековья. Преимущественно сюда вошли работы представителей саратовской школы, а также труды ученых других ведущих научных центров страны, занимающихся городской тематикой.
Что касается работ историков, занимавшихся городской историей западноевропейского региона в предшествующие периоды развития отечественной медиевистики, то они представлены фрагментарно (А.К. Дживелегов, В.В. Стоклицкая-Терешкович, Н.А. Сидорова и др.).
Отдельно следует сказать о важной для исследования с точки зрения различных подходов к пониманию урбанизма группе источников, куда вошли труды специалистов по урбанистике в целом, по преимуществу — социологов (Э.В. Сайко, А.С. Сенявский, В. Вагин, В.И. Добреньков, А.И. Кравченко и др.).
К отдельной группе источников можно отнести весьма обширный круг научных трудов по истории развития самой медиевистики, преимущественно - отечественной, а также труды, посвященные анализу ведущих направлений современной исторической науки (Б.Г. Могильницкий, Е.В. Гутнова, А.Я. Гуревич, Л.П. Репина, И.Ю. Николаева, А.А. Сванидзе, Н.И. Хачатурян, А.Л.
Ястребицкая, Ю.Л. Бессмертный, А.И. Неусыхин, А.И. Патрушев,и др.).
Самостоятельную группу источников составили труды отечественных и зарубежных авторов по проблемам теории сравнительно-типологического метода, где представлены исследования и начала XX века (М. Вебер, М. Блок), и 1960-70-х годов, когда проблема типологии вошла в число вопросов, обсуждаемых в советской исторической науке (М.А. Барг, И.Д. Ковальченко, Э.С. Маркарян, Э.Л. Мелконян, Т. Шидер и др.), и последних десятилетий, когда создавался методологический фундамент для цивилизационной компаративистики (Б.С. Ерасов, М.Ф. Румянцева, М. Эмар и др.)
Наряду со статьями и монографиями были использованы материалы конференций, дискуссий, отчеты о деятельности многочисленных научных объединений и урбанистических сообществ.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нём:
предпринимается попытка выявить и оценить эвристический потенциал сравнительно-типологического метода в историческом исследовании на примере анализа историографической практики медиевистической урбанистики;
обобщаются и анализируются достижения отечественных медиевистов второй половины XX в. в изучении городской истории;
- прослеживается проблема преемственности и разрывов в развитии
отечественной медиевистической урбанистики.
В диссертации предпринимается системный анализ накопленного отечественными историками опыта решения проблемы типологии города в советской и постсоветской историографии.
Практическая значимость работы. Диссертационное исследование способствует более глубокому пониманию процесса развития медиевистики, исторической урбанистики и исторической компаративистики. Выводы и основные положения диссертации могут быть использованы в научной и преподавательской работе для написания научно-исследовательских работ,
создания учебных пособий и программ, для подготовки и чтения лекционных курсов по методологии истории, истории исторической науки и истории средних веков, в спецкурсах и спецсеминарах по проблемам историографии истории средневековых городов и развитию отечественной историографии в целом.
Сравнительно-типологический метод в историческом исследовании: границы возможностей
Пробуждение интереса к возможностям сравнения и типологизации в историческом познании в отечественной историографии обнаруживает себя лишь во второй половине XIX века на стыке собственно истории, истории права и социологии. С этой точки зрения вызывает особый интерес методологическая позиция и опыт исследований историков-медиевистов, представителей социально-экономического направления М.М. Ковалевского и П.Г. Виноградова. О возможностях индивидуализирующего сравнения говорил философ, социолог и историк Н.И. Кареев, стремившийся раскрыть возможность и необходимость осуществления исторического анализа социологическими средствами .
В период становления советской историографии проблема типологии в историческом исследовании свою значимость утратила, поскольку 1920-30-е годы для многих отраслей исторического знания стали временем пока лишь накопления, а не обобщения конкретно-исторических знаний. Обозначенные в трудах классиков марксизма потенциальные возможности развития этого метода в историческом исследовании до середины XX века использовались эпизодически и фрагментарно. В целом это обусловливалось общей тенденцией в развитии советской исторической науки в условиях догматизации марксизма, «превращавшегося из научного метода социально-исторического познания в собрание догматов, раскрывающих раз и навсегда все тайны прошлого, настоящего и будущего»".
И только в 1950-е годы этот теоретико-методологический ресурс был задействован в качестве фундамента сравнительно-типологических исследований, для которых гносеологическую ценность представляла обозначенная в трудах Маркса и Энгельса проблема поиска критериев «классического типа развития». Такую характеристику классический марксизм относил к тем историческим формам, в которых изучаемое явление, событие, процесс предстают в максимальной близости к своему «логическому пределу», «к своему понятию». По своей логической сути категория «классическая форма» исторических явлений занимала промежуточное место между социологическим понятиям, в котором эти явления концептуализированы на теоретическом уровне, и эмпирическим материалом, изучаемым историографией. Об этом, проводя сравнительный анализ подходов к задачам и приемам исторической типологии М. Вебера и К. Маркса, говорил М.А. Барг, указывая на то, что «в этом случае речь идет об уровне особенного, поскольку каждая из таких форм раскрывает суть данного явления не на протяжении всей его истории, а чаще всего только в пределах данной фазы его развития, равно как и только в рамках определенного региона»1.
Сама же теория общественно-экономических формаций, будучи классическим образцом стадиальной теории, в советской историографии представляла ценность как методологическая основа для сравнительно-типологических исследований. Процедуры сравнения и обобщения здесь опосредовались знанием уже выведенных законов общественного развития, а также сконструированной в результате первичной (абстрактной) типологизации модели, которая и служила образцом для сравнения, в ходе анализа приобретая опосредующее значение. Ее содержательные аспекты отражала категория «общественно-экономическая формация», выработанная марксистской наукой, по определению А.Я. Гуревича, «с целью широкого охвата эмпирического материала истории и обнаружения в нем ведущих, коренных признаков, на основе которых социально-историческая действительность могла бы быть воспроизведена в виде системного единства» .
Методология классического марксизма предполагала проведение сравнительно-типологического анализа во всемирно-историческом масштабе, в ходе которого универсальным критерием для сравнения выступал уровень и характер развития производительных сил как «непрерывный фактор», а в основу сопоставления как во времени, так и в пространстве был положен принцип «исторической эквивалентности». В силу того, что общая познавательная концепция марксизма содержала в себе существенную прогностическую составляющую, сравнение и последующую типологизацию предлагалось выстраивать по принципу диахронного анализа.
Также важно не упустить, что логика классической формационной теории исходила из того, что при прохождении народами одних и тех же единых и общих ступеней общественного развития в рамках этих стадиальных типов развития под влиянием факторов как объективного, так и субъективного характера складывается значительное разнообразие конкретных форм структуры и функционирования общества. Вместе с тем, по справедливому замечанию М.Ф. Румянцевой, такое видение не воссоздавало целостного исторического процесса, потому что «остается неясным, как народы, каждый из которых проходит в своем развитии одни и те же стадии, сосуществуют в коэкзистенциальном пространстве»".
Заметим, что в послевоенные годы научный потенциал сравнительно-типологического метода реализовывал себя скорее в советской археологии, лингвистике и литературоведении, что объясняется их предметной спецификой. В этом исследовательском пространстве исследователь имеет дело с массовым материалом, с объективацией идей в вещах и речи, что предполагает постоянное обращение к практике классификации, упорядочения изучаемого материала.
Проблема типологии феодализма в исследовательской практике медиевистов
Анализ процесса исторического познания неизменно сталкивается с проблемой систематизации эмпирического материала. Возникают вопросы: как историк осуществляет отбор эмпирического материала, как устанавливает связи между событиями и явлениями, как конструирует или реконструирует объект исследования? Важность теоретической разработки данной проблемы вытекает из определенной противоречивости задач исторического познания: с одной стороны, необходимо показать исторические события в их конкретности и неповторимости, а, с другой, — изучить индивидуальные явления на уровне сущности, которая может быть обнаружена лишь в процессе обобщения данных явлений.
Типологизация же динамических социальных систем, с которыми имеет дело историк, предполагает, что чем более богаче и разнообразнее их развитие, тем большее количество переменных должно учитываться при систематизации социальных явлений, что создает для исследователя немало трудностей, которые преодолимы при наличие как серьезной теоретической базы исследования, так и при умении сочетать возможности других методов исторического исследования.
В свете решения поставленных задач сфокусируем внимание анализе развития советской медиевистики 1960-70-х годах, когда стало очевидным смещение интереса специалистов по проблемам средневековья в сторону проблем сравнительно-исторических исследований и построения исторических типологий. Как отмечала тогда З.В.Удальцова, «за последние годы в советской медиевистике, так же как и во всей исторической науке, наблюдается усиленная тяга ученых к исследованию коренных проблем методологии истории. Медиевисты не остались в стороне от развернувшегося ныне в советской исторической науке процесса разработки методологических проблем — теории исторического познания. Пока сделаны лишь первые шаги, но чрезвычайно важно, что поиск в этом направлении ведется» .
Несомненно, что назревшая переориентация научного поиска может быть увязана с результатами работы медиевистов в предшествующий период - в 1930-50 годы", когда создавались первые труда сравнительно-исторического плана по истории стран Западной Европы и России, отражавшие особенности подходов к решению вопроса как «аграрников» СВ. Юшкова, Б.Д. Грекова, Л.В. Черепнина, так и урбаниста В.В.
Стоклицкой-Терешкович .
Проблема внутренней типологии феодальной формации стала одной из центральных тем методологических исследований преобразованного из Сектора методологии Сектора теоретических проблем всемирно-исторического процесса и его научного совета, с 1969г. возглавляемого академиком Е.М.Жуковым, что нашло свое выражение в проблематике проводившихся им сессий2. Изучение истории народов, регионов или эпох с целью типологического раскрытия локального своеобразия проявления общих закономерностей становится одним из направлений исследовательского поиска целых научных сообществ, требуя адекватного уровня эпистемологической оснащенности3.
Одним из достижений исследовательской стратегии советской медиевистики тех лет является использование возможностей целостного, комплексного изучения исторического материала, что самими учеными оценивалось как «сложная, принципиально важная методологическая проблема»4. На языке категорий формационной теории это означало призыв в изучении феодализма двигаться от анализа влияний базисных факторов на факторы надстроечные к анализу взаимообратных влияний, что в конечном итоге позволило бы перейти к рассмотрению средневекового общества как целостного и одновременно неоднородного социального пространства.
Стремясь в той или иной степени углубить и уточнить уже сложившиеся представления о феодализме, придавая им формат «стереоскопического» видения, советские медиевисты пошли по пути расширения пространственных и временных границ «территории» феодализма, что неизбежно влекло за собой постановку проблемы многовариантности развития феодальных обществ разных стран Европы на разных этапах их истории . Вместе с тем над ними довлело жесткое требование не нарушать границ собственно марксистского понимания сущности феодализма как одной из стадий всемирно-исторического процесса.
В таком идейном контексте вопрос о путях решения проблемы типологии феодальной формации преодолевает стадию гипотетических построений и раскрывает все свои стороны в исследованиях отдельных авторов. А заделом к обращению к данной теме можно рассматривать попытки советских медиевистов к пересмотру уже общепринятого понятия западноевропейского феодализма, которое все чаще подавалось весьма описательно, через отвлеченную сумму конкретных признаков и черт, индивидуальных для каждой страны, что перестало отвечать уровню проводимых исследований. Как справедливо еще в конце 1960-х годов подметил Ю.Л. Бессмертный, «после более близкого знакомства со средневековым строем окраинных стран Европы и многих стран Азии некоторые из его характерных черт и признаков, входившие в состав набора «классических», стали казаться необязательными» .
Феодальный город в оценках советских медиевистов (1960 - первая половина 1980-х гг.)
В качестве объекта типологизации город предстает перед историком как феномен, располагающийся на стыке, с одной стороны, урбанизационных процессов как «явления с древними корнями» (М. Вебер), с другой стороны — процессов развития той или иной цивилизации, частью исторической ткани которой является изучаемый город. По своей исторической природе городское социокультурное пространство, получившее распространение по всему миру, сложно и многолико. При этом город удивительно чутко улавливал и впитывал в себя те характерные черты, которыми отличалась, к примеру, цивилизация Запада от цивилизации Востока, в своей эволюции соотносясь с общими ритмами развития той или иной средневековой страны (государства).
Прежде чем обратиться к выявлению границ и особенностей понимания сущности европейского урбанизма в отечественной медиевистике, позволим себе отвлечься на выяснение вопроса - а что есть город как исторический феномен? Если исходить из логики функциональной характеристики любого социального явления, то город можно определить как наиболее концентрированное воплощение и отражение процесса всеобщего разделения труда, функций и статусов на каждой стадии развития цивилизации, в каждую ее эпоху. Не случайно сегодня урбанисты разных школ сходятся во мнении, что на самом общем уровне его определение, пригодное для всех цивилизаций, может опираться лишь на описательную характеристику, где итожатся его свойства, проявления, функции и элементы.
Исходя из такой комбинированной дефиниции, город представляется как общественный концентрат, специфическое поселение с особой топографией, со значительным плотным, гетерогенным (этнически, социально и профессионально) населением, в нем сосредоточены товарообмен и товарное, преимущественно ремесленное, производство, институты власти, культа и культуры .
Вместе с тем общепризнано, что и формы городской жизни, и сам вид городов неодинаковы на протяжении каждой исторической горизонтали и резко различаются по исторической вертикали. Выделение города из исторического контекста эпохи первобытности, как правило, рассматривается в качестве своеобразного маркера изменений в обществе, соответствующих переходу общества к исторически новому уровню и состоянию, катализатора в разрушении целостности социальной материи первобытнообщинного строя. Его появление (в числе важнейших изменений), подчеркивает Э.В. Сайко, «объективно определяло (отбивало нижнюю границу) начало процесса перехода к цивилизации и направленность социального развития»1.
Своим возникновением город обязан отделению ремесла и торговли от земледелия, и потому преимущественно неземледельческий характер основных занятий городского населения проходит через все общественные формации, основанные на социальной дифференциации, в качестве важнейшего признака подсистемы. Как тип поселения, отличный от деревни, город представляет собой исторически определенную форму социально-территориальной организации общества, а также элемент территориально-поселенческой структуры, социально-экономическая сущность которого обусловлена концентрацией материального несельскохозяйственного и духовного производства.
Меняя во времени и пространстве свой характер, облик, некоторые функции и признаки, город в каждую эпоху оказывался единосущным, выступая как своего рода «общественное ядро», воплощавшее уровень и особенности развития общества, его социальной стратификации и культуры в широком смысле слова. Полифункциональность, многообразие жизни, пестрота и плотность населения города, множество размещенных в нем учреждений -все то, что сегодня ассоциируется с понятием «город» - обеспечивало и обеспечивает действительно выдающуюся роль города как центра, фактора и «моста» взаимодействия, взаимовлияния разных духовных и материальных культур вне зависимости от конкретно-исторического контекста. Вопрос о степени проявленности столь многогранной сущности в городской истории стран Западной Европы эпохи средневековья встал и перед отечественными медиевистами.
В силу того, что постулаты формационной теории неизбежно направляли усилия историков на решение задач диахронной ретроспекции, сквозной, вертикально ориентированный анализ эволюции западноевропейского города на протяжении всей его истории, включая переходы между эпохами, для всей отечественной медиевистики становится своего рода методологическим фундаментом, позволяющим артикулировать суть проблемы, пока не получившей однозначного разрешения - что есть средневековый (феодальный) город как нечто, отличное от города античного и города нового времени?
Усилиями советских медиевистов старшего поколения, причем не только урбанистов, в основных чертах была разработана марксистско-ленинская концепция возникновения и развития средневекового города, выделены наиболее существенные стороны его экономической и политической жизни1. В соответствии с этим концептом в нашей историографии изначально закрепилось весьма узкое определение средневекового города как центра ремесла и торговли, акцентировавшее его место в области экономики и системе разделения труда. Вслед за А.А. Сванидзе отметим, что такое определение, если относить его к хозяйственной области, в целом справедливо, но оно не дает возможности в полной мере обнаружить своеобразие города средневекового, поскольку «в этом смысле оно справедливо также в отношении античного города или нового и уже поэтому не выявляет его средневековую специфику. И при всех условиях оно обедняет характеристику феномена города, с его мощным многообразием функций и черт, искажает представления о нем, как о сущностной структуре феодально-средневекового общества»".
Пути и формы социально-экономического развития городов Франции, Англии, Германии (период высокого средневековья)
В историографическом пространстве советской урбанистики постановка вопроса о критериях типологизации была тесно увязана с проблемой сущности города как социально-экономического феномена, и потому социально-экономическая история города стала тем обширным исследовательским полем, где начался поиск существенных черт и признаков, отличающих один тип города от другого. Напомним, что автор концепции региональной типологии М.А. Барга относил социально-экономические отношения к категории общественно-необходимых, жизненно важных для функционирования и развития данной общественно-экономической формации, «в них воплотилась сущность этой формации»
Как правило, в предметную область историко-экономических штудий включаются такие сферы экономики как рынок (товаров, услуг, труда, капитала и т.д.) и отрасли производства (аграрный сектор, промышленность и т.д.). Применительно к средневековой эпохе в этом качестве представляют интерес отношения собственности, обмена и распределения, а также формы организации ремесла. Самостоятельное значение приобретает анализ взаимоотношений города с деревней.
Именно об этом параметре типологизации медиевисты заговорили в конце 1960-х годов. Я.А. Левицкий, обратившись к истории взаимоотношений между городом и деревней в Англии, пришел к выводу о том, что «большое методологическое значение имеет разработка на конкретном историческом материале типологии взаимоотношений города и деревни и процесса формирования внутреннего рынка в различных странах Западной Европы периода развитого феодализма. История Германии, Англии, Франции, Италии, скандинавских стран дает особенно ценный и уже в значительной степени изученный материал для построения такой типологии»2.
В основу своей классификации Я.А. Левицкий положил характер взаимодействия города и деревни в процессе развития товарного производства и складывании внутреннего рынка, а также степень активности участия деревни и города в этом процессе. Подчеркивая многообразие конкретных условий каждой страны при единстве общих исторических закономерностей того времени, Я.А. Левицкий обрисовал четыре типа возможных взаимодействия города и деревни в период развитого феодализма: французский, английский, итальянский и североевропейский. Выводы, к которым пришел исследователь, важны для понимания сути взаимоотношений города с его феодальной средой, а обозначенный исследователем критерий позволяет оценить всю неоднозначность темпоральных характеристик урбанизации в ведущих странах Западной Европы. Так, во Франции формирование единого рынка и на этом фоне -урбанизация протекали медленно, но необратимо; в Италии - неравномерно и обратимо, в Англии - уравновешенно и интенсивно, в Скандинавии -медленно и экстенсивно. Как мы видим, вниманием автора обойдена Германия, но в целом выводы Я.А. Левицкого в отечественной медиевистике опровержения до сих пор не получили.
Следует отметить, что опыт изучения отдельных параметров социально-экономического развития английского города в советской историографии представлен достаточно широко. Одним из крупных исследователей в этой области признана А.А. Кириллова, занявшаяся изучением истории английского ремесла XIV-XV вв. с конца 1940-х годов1. Свой интерес автор сфокусировала на социальном антагонизме сначала в ремесленной среде, затем - в масштабах городской общины. Главный герой исследований 1960-х годов - ремесленник (мастер, подмастерье, ученик), чей образ жизни в английских городах детально прописан с привлечением обширного архивного материала".
